Жаль, что я не писатель. Эпизод 12

В квартире повисла тишина. У входной двери, держась за ручку, стоял замерший на месте гость Мари Дюваль.
В какой-то степени он считал себя немного виноватым перед этой малышкой. Но только немного. В основном правда на его стороне. Отпустив дверную ручку, он глубоко вздохнул. Он думал, что этой девочке всё равно не понять, что чувствует человек, когда ему в лицо бросают вопрос: «Как вы относитесь к тому, вашу подругу часто видят в компании миллиардера Массно?». Только накануне этой пресс-конференции у него состоялся разговор с его Рунь.
- Что происходит? Почему ты часто вертишься с какими-то мужиками?
- Дорогой не ревнуй. Они моя работа — накрасив губы перед зеркалом, она повернулась к нему лицом и, похлопав его по щеке рукой, добавила — А ты моя любовь...
- Ты издеваешься? - вскричал он.
У Лирэя сдавали нервы. В очередной раз, подъезжая к своему дому, он видел, как его любимая выходит из машины какого-то богатея на другой стороне улицы.
Он слишком сильно любил её. Но в тот вечер его предохранитель перегорел, а последствия этого произошли на следующий день в двенадцать по полудню. Он просто встал и ушёл ч пресс-конференции, не произнеся больше ни слова.
Воспоминания рылись в его голове, как муравьи в своём муравейнике перед дождём. Что может изменить эта не понятная книга? Собственно, что именно должно быть в ней написано — родился, рос, учился, начал петь, исчез? Но ведь Дюваль — упрямое перо, свободолюбивое перо. Неизвестно, что конкретно её может заинтересовать. Она человек не предсказуемый. В данный момент её вопросов он боялся больше чем журналистских. Он боялся, что она заставит его ковыряться в собственной душе слишком глубоко.
Так стоит, или не стоит связываться с этой любознательной белкой? Прохожий находился в раздробленном состоянии и обдумывал решение о том нужно ли возвращать Лирэя Осэни или нет.
Мари же на оборот, лежа на кровати и обнявшись с белым медвежонком, придумывала убедительные доводы для Букли, чтобы отказаться от этой работы.
- Скажу, что у меня болит голова... Нет не то, я же, в конце концов, не от исполнения супружеского долга отказываюсь... А если так: я не закончила предыдущую работу... Блин он спишет её как законченную или отдаст до делать «Суслику»... Почему я не ребёнок? - с сочувствием выдохнула Мари — В детстве филонить у меня как-то выходило легче.
Закутавшись посильнее в одеяло, она уткнулась в подушку лицом и закрыла глаза. Решив, что утро вечера мудренее, почти сразу погрузилась в глубокий сон.
Раннее утро проникло в комнату в виде белого шарфа натянутого как струна у гитары.
Мари совсем не хотела вставать и тем более открывать глаза. Не много побрыкавшись и потянувшись в постели, она всё-таки решилась вылезти из тёплой норки. Выйдя из комнаты, её магнитом потянуло в кухню. То был запах еды, горячей и явно вредной для фигуры. На столе стояли две тарелки с её любимыми спагетти под мясным соусом. За столом сидел мужчина лет около пятидесяти, гладко выбритый, причёсанный, в новой рубашке...»
Набережная утопала в огнях. Мокрая брусчатка блестела под ногами. Туман с моря осыпался на землю мелким моросящим дождём. День ушёл спать, пришла ночь.
Тася не спеша шла по ярко освещённой и пустой набережной. На улице никого не было. Да же если кто-то и был то она не замечала. В данный момент этот город принадлежал ей. Забитые под завязку старыми и новыми строениями дворики, узкие улочки, спускающиеся вниз и поднимающиеся вверх, направляемые серпантинными заворотами. Дороги, по которым только местные асы могут развести два автобуса в нескольких сантиметрах друг от друга в окружении заполненных машинами обочин. Дома, смешанные с крымской сосной и другими деревьями, террасами поднимались вверх по склонам гор.
Да ей нравилась ночь в огнях. Несмотря на моросящий дождь и холод, Тася наслаждалась свободой и не спешностью своей прогулки. Она направлялась в отель после целого дня проведённого в ботаническом саду. Тася любила этот сада за его покой, тишину, за величественные деревья, могучие их кроны, дорожки, которые абсолютно все были разные — и брусчатка, и асфальт, и посыпанная мелкая крошка, приятно хрустящая под ногами.
Её отпуск подходил к концу, оставались считанные дни. Она хотела дописать историю обязательно здесь. Город являлся холстом для её картины. Тем более её герои встретились, проблема определена и оставалось только найти решение. Нет, она должна написать историю здесь и больше нигде. Краски, холст, ощущения, мысли, образы — всё тут. В другом месте может, что-то потеряться.