Глава 1. скрипач

  Я шла по длинному коридору, конец которого упирался в панорамное окно высотой не менее двух метров. С него открывался удивительный вид на мой бескрайний город, очаровывающий меня то своей непрерывной занятостью и высоким напряжением, то пустотой, в которой часто себя ощущаешь даже среди миллионов людей, то могуществом, поглощающим весь пыл юности, энергию, силы ... А сейчас, в тупике  этого узкого коридора, находящегося на пятнадцатом этаже, который принадлежал музыкальному училищу, весь город лежал на моей ладони, и мне невероятно приятно было ощущать свое  кратковременное превосходство над ним, как бы нелепо это не звучало. Затем я развернулась  и пошла снова в обратном направлении, измеряя шагами длину  коридора. Внезапно  я случайно о что-то больно споткнулась и  услышала грохот. Посмотрев под ноги, я увидела только что мной опрокинутый цветочный горшок с раскидистым папоротником и вывалившуюся из него кучу чернозема.

  В эту секунду я услышала первые аккорды скрипки. Мне сразу стало ясно, что музыкант был талантлив, великолепно управлял смычком. Мелодия раздавалась из соседней двери. Она была переменчива: сначала тихая, нежная, грациозная, затем бушующая и страстная, а потом даже немного печальная. Неожиданно я поймала себя на ж узнать, кто же этот одаренный скрипач, выразить ему свое восхищение.
С присущей мне робостью я приоткрыла застекленную дверь, за которой еще доносились чудные аккорды. Взору моему предстал маленький кабинет, в углу которого стояло старое, отжившее свою жизнь фортепиано. Справа от него находился стол, усыпанный грудами толстых папок. Свежий осенний ветер дул из окна, завешенного синим гобеленом. Кабинет был снабжен встроенными в полоток лампочками, освещавших лицо юноши лет семнадцати, приблизительно на два года старше меня. Он был в белой рубашке и светлых джинсах. Высокий и плечистый, он был поглощен своей игрой, и как во сне, лишь машинально двигал смычок и попеременно пережимал струны. Я стояла в дверном проеме, опять чувствуя себя неловко. Но что-то не отпускало меня из этой полупустой комнаты. В этот самый момент я поняла, что нахожу этого юношу родственником по душе, своим единомышленником. Это стало для меня ровно так же понятно и неоспоримо, как присутствие Солнца среди других звезд. Я уловила среди выражений лица, появляющихся и исчезающих на нем с каждым новым настроением музыки, безмятежность и свободу, рождаемые искусством, силу воли, выраженную в его сильных чертах лица, доброту и щедрость, проскальзывающих в его мягкой улыбке, и самое важное - пребывание в своем внутреннем мире, наслаждение им. Все это я заметила за какие-то доли секунды.

  Могу сейчас себе представить, как однако, глупо выглядела я, стоя в проходе с таким глубоким взглядом, будто смогла охватить им весь необъятный мир.
Спустя несколько мгновений он закончил игру, отложил инструмент в сторону, на нагромождение из макулатуры и вздрогнул, обернувшись и заметив меня.

 -Я извиняюсь за свое вторжение, но...но очень бы хотелось выразить свое восхищение вашей  игрой. Честно говоря, она потрясла меня до глубины души, - неловко пробормотала я.

  Он слегка улыбнулся. затем поставил в центр комнаты табурет, обитым искусственной кожей, и воодушевленно сказал:

 - Тогда садитесь. Специально для вас я сыграю одно из своих любимых произведений. Кстати, сегодня улицы города покрыл первый снег. Поэтому я сыграю что-нибудь легкое  и величественное, - он встал рядом и взял в руки изношенную, исцарапанную скрипку. И вот полилась эта музыка, вводя меня в некое состояние экстаза.

 Казалось, эти незабываемые моменты должны были продолжать  вечно, если бы в тесную комнату не влетела тучная женщина и не закричала басом, обычно характерным только для мужчин:

 - Эдмонд, ну-ка быстро прекращай играть эти русалочьи серенады, нам пора уезжать. Через четыре часа уже вылетает самолет!

  К огромному моему счастью, она меняв спешке  не заметила и направилась в другие комнаты, по всему этажу доносился ее невыносимый крик.
 
  Видимо, скрипач обладал такой же догадливостью, как и музыкальным слухом. В считанные секунды он оторвал край от одного из листков, наваленных кучей на столе, и быстро нацарапал ручкой что-то на нем, затем передал мне. Взяв скрипку и бережно  упаковав ее в чехол, он вежливо попрощался. Я ему ответила коротким «надеюсь, скоро увидимся», хотя я вовсе не имела абсолютно никакой надежды на скорую встречу.

  Я  развернула вдвое сложенный листок бумаги, на котором неровным, но разборчивым подчерком было написано «Я бы очень желал еще с вами поговорить, простите, что нет сейчас времени. Эдмонд Делакруа», ниже был указан номер телефона. Бережно сложив бумажку в карман джинсов, я вышла из одинокой, неуютной комнаты.

  Я горела желанием знать, кем был этот юноша, скорее мне напоминавший учтивого джентльмена. Определенно точно он не был, как все, обладал особым даром, притягивающим к себе окружающих. Сделав  вдоль коридора пару шагов, я больно ударила ногу. Это оказался горшок с папоротником, окончательно вернувший меня к действительности…