Истоки духовного, или Крещенская история

...Накануне мне приснился монах-францисканец. Он был точная копия одного моего знакомого, которого я считаю обалденно харизматичным мужиком.
Мы стояли и смотрели друг другу в глаза – долгим-долгим  взглядом, как в голливудских фильмах про любовь. Правда, меня отвлекала его монашеская ряса, которая как-то не совсем по-голливудски оттопыривалась в очень интересном месте - верней, в двух одинаково очень интересных местах: справа и слева по бокам, где карманы. Я помню, как мне до смерти хотелось узнать, а что там у францисканцев может столь симметрично оттопыриваться, но спросить я не смела.
И вот именно в таком кадре наблюдала я себя во сне, и, затаив дыхание, ждала, замирая от восторга - и именно в этот момент зазвонил будильник.
Я открыла глаза, и меня охватила такая досада, что передать невозможно.
Ну что за жизнь у меня, подумала я тоскливо, если даже на невинном духовном уровне,  даже во сне - и то не дождешься интересненького!
И я начала день в совершеннейшем расстройстве.
А все-таки францисканец не выходил у меня из головы! И какого лешего приснился мне этот монах, кумекала я.   

Когда я сама не в силах правильно оценить какую-либо ситуацию, я обращаюсь за помощью к великим мира сего. Ну а что такого! Какой смысл изобретать велосипед, когда человечество дало нам в помощь уйму гениальных умов, как минимум по одному на каждую ситуацию.
В данном случае, разумеется, я прибегла к помощи Фрейда.
Пораскинув мозгами и вспомнив приблизительно, о чем писал отец психоанализа, я впала в ступор. Все им открытое мне совершенно не подходило.
У меня, насколько я себя знаю,  нет запрятанных в тайники подсознания порочных желаний и нет перверсий... вроде бы! Так какого черта свалился на меня этот романтизм во францисканской рясе?!  Я так ожесточенно размышляла, что в конечном итоге перед моим взором возник облик старика Зигмунда. Он задумчиво смотрел на меня, словно ожидая чего-то, как учитель ожидает от смышленого ученика правильного ответа... Я напряглась, стараясь соответствовать. Монах... Чистота помыслов... Духовные запросы... И тут меня осенило. Вот оно! Мне не хватает духовности! Я опять представила лицо Фрейда, и мне почти послышалось его одобрительное покашливание.
И тут я вспомнила, что сегодня Крещение. И все россияне, ну, пусть, не все, но все русские... ну, пусть не все! Но многие у меня на родине ныряют сегодня в освященные проруби. Они верят, они объяты порывом, они не то, что я. Посмотри на себя, сказала я себе с глубоким укором, посмотри, во что ты превратилась. Ешь, пьешь и веселишься, а кто будет заботиться о спасении души?

...Но, с другой стороны, понятно, что сегодня спасать свою душу я уже опоздала. Я пропустила праздник, не прыгнула в прорубь и вообще - вела себя крайне легкомысленно.
Ну хорошо, но ведь ты можешь поздравить тех, кто в России, подсказала мне совесть. Кто готовился и прыгал! Например, маме...
Что моя мама не прыгнет в прорубь, я знала, как знала, впрочем, и то, что она уже пошла и набрала сегодня крещенской воды, а значит, нужно поздравить. И я набрала ее номер.

- Привет, мамуль! - сказала я бодро, как если бы была духовным человеком. - Как дела? С праздником! В церкви была, водички взяла?
- Привет, Юленька! - ответила мама так же бодро. - А как же, была, была, еще вчера была и водичку взяла.
- Как - вчера? - удивилась я. - Праздник водосвятия ж сегодня.
- Вчера - поправила меня мама. - вчера днем воду святили и нам раздавали.
- Так он же вчера днем еще не начался!
- Я не знаю, что там у них когда началось, - сказала мама, заметно раздражаясь, - но водичку я взяла вчера! Вчера раздавали сирым и убогим, вот я и подсуетилась. А хорошо было! Главное, народу мало...
- Так вчера не считается! - воскликнула я, горюя, что маме выдали неправильную воду.
- Знаешь что, - сурово сказала мама, - знаешь что? Иди ты... - она подумала и смягчила приговор, - на фиг! Мне не все равно? я вчера взяла и рада, и не порть мне настроение! Я тебе лучше сейчас что расскажу... - и мама начала рассказывать про жизнь своей двоюродной сестры.

Когда мы с мамой поговорили и распрощались, я положила трубку и поняла, что расстроилась. Дурища упертая, обругала я себя, ну вот что ты лезешь? Та вода, не та вода, сегодня, завтра - что ты прицепилась к формальностям? Человек сходил, получил свое, народу немного - и счастлив. Да и эффект плацебо никто не отменял. А ты пристала с датами... Когда ты уже наконец научишься по-настоящему любить свою маму?!
- Боюсь, что никогда, потому что родителей следует любить с закрытым ртом, а у меня это плохо получается! - ответила я себе и вздохнув набрала папин номер.

- Привет, па! - поздоровалась я оптимистично. - С праздником тебя! Ну, как прорубь сегодня?
- О, Юлечка! - обрадовался папа. - Все отлично! Натощак выпил святой воды, потом думаю - чего-то не хватает... Выпил водки. Теперь все хорошо!
- А где выпил? - не дала я вывести разговор из духовного русла. - В проруби?
- Нет! - засмеялся папа. - Это уже не для меня, я теперь пью только дома...
Я чуток огорчилась, но виду, конечно, не показала. Старый человек, между прочим, куда ему в прорубь... Поговорив за жизнь, я начала прощаться и сказала обычную, в общем-то фразу: "Саня передает тебе привет!" Наступила какая-то непонятная короткая пауза, затем папа задумчиво сказал:
- Спасибо... Взаимно.  - и добавил довольно нерешительно, - ну, а как там твой Саша? Что про него слышно? Я имею в виду здоровье твоего супруга?
Я потеряла дар речи.
- Пап, - выдохнула я, - Саня - это и есть мой супруг. А ты чего подумал?!
- А я... - папа замялся, - а я ничего не подумал! У меня такая голова, что в ней уже давно ни одной мысли, знаешь ли! Да и слышу я неважно.
- Вот лиса! - воскликнула я. - Ну хоть признайся, на какое имя ты грешил, на женское или на мужское?
- На женское! - браво ответил папа, и я поняла, что он опять темнит. - На женское, только на женское! Ну все, Юлечка, целую тебя, всем привет! - и папа быстренько положил трубку.
- Что там Георгий Александрович? - поинтересовался муж.
- Сашка, - ответила я, - только не падай, но по-моему, он принял тебя не за того.. Короче, не знаю, за кого, но не за мужа..
Муж засмеялся, но вопросов задавать не стал. И правильно, неизвестное – это как правило прекрасно. Хотя бы для одного.

Ну что ж, подумала я, неча на зеркало пенять... Не суди родителей,  да не судима будешь!

Но у меня еще есть Анечка.
Анечка - это простая русская женщина, живущая в глубинке, несущая светильник веры в простоте своего сердца. На таких вот держится русская земля! Анечка, несмотря на протесты своего "нормального" мужа, ежегодно идет обливаться во двор в полночь, когда наступает 19-е число. Радуйся, сказала я себе, что у тебя вообще есть духовные знакомые! И я позвонила этой замечательной женищне.
- С праздником! - сказала я Анечке.
- Ой, Юля! - обрадовалась Анечка. - Как давно я тебя не слышала, как ваша жизнь?
- Да слава богу, - ответила я благолепно, - а ты как? Как муж, как дети? Муж-то все еще ворчит, что ты ночью к колонке выходишь, или уже привык?
- Да ты знаешь, - замялась Анечка, - ты понимаешь... я уже дано не обливаюсь на улице. Дома, впрочем, тоже не обливаюсь.
- Как? - потеряла я дар речи. - Ты же говорила, что это в тебя вливает какие-то особые силы! Что вода повсеместно в этот день освящается в честь праздника!
- Да как-то так вот, - смущенно проговорила Анечка, - как-то вот так... как-то я прекратила, поскольку не получила исцеления от того, что хотела.
- А что ты хотела? - полюбопытствовала я.
- Не мерзнуть, - бесхитростно ответила Анечка, - и не болеть. Но чего-то как я ни обливалась, а и мерзну, и вот болела... пока не начала вкалывать себе ежегодно витамин С. Вот четыре года вкалываю - и болеть перестала. А мерзнуть так и мерзну...

Поговорив с Анечкой для приличия еще минут пять, я положила трубку. Боже мой, пронеслось у меня в голове, велика Россия, а духовного на меня в ней нету! Я так расстроилась именно из-за Анечкиного поведения, что больше уже никому не стала звонить, чтобы и дальше не огорчаться, а присела к камину и уставилась на огонь.
"Вот тебе духовное, - подумала я про себя с сарказмом, - вот тебе монах, вот тебе Фрейд, вот тебе уже наконец святая Русь. Да я не в претензии, - возразила я себе, - если плясать от меня... Но к чему мне приснился этот монах, вот хоть ты убей!.."

В моем воображении возник дедушка Фрейд. Мне казалось, что он весело потирает ручки и посмеивается от радости, что так классически развел меня на духовное.
"Ну а все-таки, - подумала я, - к чему этот монах?.." Фрейд в моем воображении вновь задумчиво помолчал и взглянул на меня пытливо, как учитель, ожидающий от смышленого ученика решения головоломки.
Я почувствовала, что завожусь.
Погоди, старый хрыч, сказала я Фрейду, сейчас я тебе покажу психоанализ.

И я снова начала вспоминать, как выглядел монах.
Харизматический мужик. Не красивый, но невероятно привлекательный. По-мужски привлекательный...
Нет, не то. Ряса?... Как-то скучновато в моем возрасте про рясу думать, если честно. С другой стороны, если не она, то от монаха остаются одни лишь монашеские сандалии, а это уж ни в какие ворота! Итак, ряса... "Стоп! - пронеслось в памяти.- У него что-то оттопыривалось по бокам. Что бы это могло быть?" И мысль заработала: монах-францисканец... Франциск Ассизский... Испания... Вино! Бутылки с вином - вот что у него оттопыривалось в карманах.
Ну так ответ лежит на поверхности:  нужно не время терять, а выпить в честь праздника! Кроме того, это очень по-русски. Вот не выпить - было б как раз совсем наоборот!
И я направилась к бару. "А почему, собственно, вино? - задумалась я, открыв бар. - Глупости! Вино у меня сегодня на ужин, к лазанье. А сейчас дело к обеду, поэтому вполне можно выпить коньячку..."
И я налила в коньячный бокал немного янтарной жидкости.
"Ну, теперь не посмеешься, - обратилась я мысленно к Фрейду, глотнув из бокала и чувствуя, как приятное тепло пошло по пищеводу. - Теперь я точно знаю, что на верном пути!"
Перед моими глазами возник облик Фрейда. Но на сей раз – я могу поклясться! - великий старик довольно весело смотрел на меня, и мне почти слышалось его одобрительное покашливание.

...Ну у меня и фантазия, скажу я вам!