Пов. страт-х. 59 рд. гл. 42. Марафонцы

Наш позиционный район располагался в 43 километрах от главной маточной площадки дивизии. Эта площадка проходила на картах под номером 10, и в обиходе ее называли просто десяткой.
На десятке находился жилой городок и казарменная зона. А также все необходимое для нормальной жизни: магазины, школа, кафе, спорткомплекс с бассейном, дом офицеров с кино и танцами. Гаражи личного автотранспорта, садовая зона с фанерными домиками на шести сотках и даже огороды для любителей собственной картошки. Даже имелась собственная речушка Мазутка с пляжем. Может, исторически этот ручеек имел и другое название, но при развертывании дивизии на его берегу находился автопарк, который сливал отработанный мазут, куда попало. Со временем автопарк убрали, ручеек очистили и запрудили. Образовался приличный водоем, но название прилипло навсегда.
Все это было, как и положено, огорожено забором и колючей проволокой. И вход по пропускам. На самом деле, можно и без пропусков — со стороны садов, огородов. А если знать местность, то реально и машиной заехать по проселочной колее в глухом месте разбитого ограждения.
Основное место нашей работы — запасный командный пункт дивизии — находился в зоне ответственности пятого полка. То есть на его площадке. Вероятно, это была самая населенная полевая площадка в позиционном районе. Располагалась она на некоторой возвышенности среди степного ковыля и злаковых полей. Кроме штатной пусковой шахты со стандартной межконтинентальной жидкотопливной ракетой РС-20А, там же был командный пункт пятого полка, его старый обвалованный*  командный пункт, который использовался как бомбоубежище, и сам заглубленный запасный командный пункт дивизии. Плюс на поверхности два сооружения: отдыхающей дежурной смены полка и ЗКП дивизии. Несколько технических сооружений, вертолетная площадка и дощатый свинарник с тощими агрессивными свиньями. Стандартная танковая башня охраны пусковой установки с крупнокалиберным пулеметом, минное и антенное поля дополняли унылый однообразный пейзаж.
Основную массу военнослужащих этой перенаселенной площадки составляла дежурная смена связи. Регулярные рейсы автотранспорта происходили во время смены личного состава на боевом дежурстве во вторник и пятницу. Иногда машины забрасывали продукты или ремонтную бригаду на неисправности в полку. Ремонтом техники на запасном командном пункте занимался сам личный состав, который ее и эксплуатировал. А так как техники на узле связи и ЗКП было поболее и обслуживалась она в основном связистами, то не напасешься бензина и машин, обычно грузовиков, на всякие там ремонты. Нет, конечно, на узле связи был свой автопарк из нескольких машин, но они сами стояли в вечном ремонте. А автомобильный батальон дивизии выделял транспорт только в экстренных случаях по команде командира дивизии или начальника штаба. Особенно остро стоял вопрос, как вернуться из позиционного района в жилую зону домой. Еще на текущую неисправность можно было выехать вместе с дежурной сменой в дни пересменки. Однако процедура приема-сдачи боевых постов непродолжительна, и через несколько часов машины развернулись и назад — домой, на десятку. А начальник аппаратной или техник только вник в суть неисправности. И остается ковырять аппаратуру на сутки или более. Его, конечно, кормят и поят, как всех, но он хочет домой к семье, и замполит названивает, требует конспекты материалов очередного съезда КПСС. И как тут быть? Если попутные военные машины не заглядывают на площадку, то гражданские — тем более. Потому что бетонка в позиционном районе почти всегда упирается в колючую проволоку, то есть в тупик. Но народ молодой и непоседливый не хочет сидеть сутками, ожидая очередную смену с дежурства, и пешком несколько километров по военной дороге проходит до областной трассы Бреды–Карталы. И голосует попутным машинам.
Чтобы разнообразить рутину этих пешеходных переходов и придать романтизма армейскому транспортному маразму, невольные участники устроили негласное соревнование. Кто сколько пройдет пешком и с какими приключениями. В этой эстафете участвовали все младшие офицеры и прапорщики, кроме политработников. Так как все чаще или реже, в зависимости от надежности своей техники, застревали в позиционном районе на текущем ремонте или регламенте .
Но так как расстояние до нашей площадки составляло магическое число 43 км, а реальная марафонская дистанция была почти такой же — 42 км 198 м., то все вспоминали незадачливого грека из Афин, положившего начало подобным пробегам. Только невольные марафонцы никак не хотели пробежать ее или пройти целиком. То ли ленились, то ли стимула не было после рабочего дня еще и бежать. Но попутных машин было немного, особенно в выходные дни. И не каждая желала подвезти безлошадного защитника Родины. Чтобы не замерзать на ветру зимой или не париться в жару летом, марафонцы с узла связи потихоньку топали на северо-восток к своим теплым очагам.
К тому же резко континентальный климат от -30 зимой до +30 летом очень мотивировал любое движение. Особенно в метель было некомфортно. И если приехал в теплом автобусе в ботинках, а не в валенках, то обратная дорога пешком могла оказаться реальным испытанием на морозоустойчивость. Хорошо, что на перекрестке, куда выходила наша бетонка, почти всегда оставался в поле стог сена, который мог прикрыть от студеного ветра. В этот стог иногда зарывались военные марафонцы в легких ботинках, дожидаясь попутного транспорта в сторону Карталов. Но и это не всегда помогало, а чаще мешало поймать попутную машину.
Завидев, что из стога выскакивает неизвестное двуногое чудовище, облепленное соломой, и с хриплым криком бросается к машине, водители только прибавляли газу. Видно, никто не хотел быть съеденным снежным человеком прямо на областной трассе.
Когда настала моя очередь выходить на дистанцию зимой, я тоже не очень волновался, надеялся, что легко остановлю легковушку в будний день. Выйдя за ворота из колючей проволоки, легко пошлепал валенками по очищенной от снега дороге. День был ясный морозный, но безлюдный. Только после десяти или двенадцати километров меня, наконец, нагнал какой-то грузовик. Забравшись в открытый кузов, я понял, что без ватных штанов легко идти по шоссе, но холодно лежать на железе и плашмя подпрыгивать на ухабах. Чтобы не заработать досрочно радикулит, пришлось делать статические упражнения прямо на ходу, разогревая мышцы спины. Однако и грузовик оказался не совсем попутный и не довез до финиша. Самое обидное — напрыгавшись в жестком кузове, вылезти на дорогу и увидеть свой дом опять в недосягаемости. Одиноко стоящая пятиэтажка на окраине городка с окнами в поле. Я даже различал окна моей квартиры. Они манили к себе теплом и уютом холостяцкого быта.
Однако идти через поле километра два, а вокруг по дороге — все шесть. И я, конечно, пошел через поле, глубоко утопая в сугробах. Еще минут сорок боролся со снегом и вконец вымотался и замерз. Ввалился в квартиру, не раздеваясь, дрожащими руками сразу налил стакан водки и открыл банку тушенки. Вот так, стоя на кухне возле стола, выпил водку и съел всю банку без хлеба. Кровь разогрелась и веселее побежала по венам, а желудок наполнился мясом, возвращая радость бытия молодому организму. Только после этого я снял валенки и бушлат и прямо в полевой форме свалился на диван и захрапел.
Летом путешествия домой были гораздо приятнее. И транспорта на дороге побольше, и погода получше. Но был и парадоксальный случай, и на нем хочется остановиться подробнее.
Это случай, когда марафонец с узла связи пошел не домой, а на работу в район и после рабочего дня. Такого областная трасса еще не знала, потому что марафонцы топтали ее всегда в другую сторону. А здесь на фоне багрового заката по ней одиноко шел прапорщик Гена, специалист по аппаратуре засекречивания. Он шел долго в надежде, что его догонит и подвезет какая-нибудь попутная машина. Но машины не было, а солнце уже скрывалось за горизонтом.
Раздражение от разговора с начальником центра средств боевого управления (СБУ)  еще сидело в мозгу глубоко застрявшей занозой. Гена не выдержал и побежал. Бегал он кроссы легко с хорошими результатами. Но кроссы — это километр, ну, три, ну максимум шесть. Хотя шесть — это уже марш-бросок.
«Ну, пробегу три–четыре километра, чтобы не скучно было», — подумал Гена.
Худощавый, жилистый, он от природы был стайером, хотя, наверное, и такого слова не знал. Прохладный вечерний ветерок хорошо освежал. Гена был только в рубашке. Он давно уже снял галстук и расстегнул пуговицы, неудобные военные туфли шлепали по бетонке, гулко отдавались шаги в тишине пустой дороги. Фуражку, как эстафетную палочку, он сжимал в руке. Березовые рощицы сменялись злаковыми полями или ковылем дикой степи. Вдалеке медленно проплывали огоньки деревушек. Огоньки манили вечерним уютом домов. Но это были чужие дома. Генин дом остался за горизонтом на десятке. Если комнату в общежитии можно было назвать домом. А сейчас Гена был на службе и далеко. Он бежал уже второй десяток километров, и возвращаться было бессмысленно. К тому же, был приказ добраться до своей аппаратной в позиционном районе и устранить неисправность. Правда, не бегом, а на попутном транспорте. Но транспорта не оказалось никакого — дорога вымерла. А ночь, быстрая летняя ночь уже опустилась, поглотив окружающие пейзажи. Гена бежал долго, пока не устал. Знакомые дорожные указатели подсказывали, что половина пути уже пройдена. Гена перешел на шаг, размышляя, что делать дальше. Он неожиданно для себя побежал вместо того, чтобы ждать на обочине проезжающую машину. Ну, не дождался бы. Вернулся бы в расположение части, доложил бы по телефону начальнику центра СБУ**, что нет транспорта до района, и пошел бы домой. А если так важно устранить неисправность, то выделили бы машину, хотя бы командирский газик — он всегда исправен и на ходу.
Какая сила заставила его идти, затем бежать вперед, он объяснить не мог. Раздражение, гордость, желание проверить свою выносливость или просто забыться во время бега. Спустя много лет американцы выпустят знаменитый фильм, отмеченный многими наградами киноакадемий, в котором главный герой, не выдержав одиночества со своими тяжелыми мыслями, неожиданно побежал от них. И ему стало легче. Герой бежал через континент, небритый и нестриженный, лохматым отшельником на оживленном шоссе, пока запутанные проблемы и огорчения не оставили его слабую голову, и тогда он просто устал и вернулся домой.
Гена не был похож на трагичного героя фильма «Форест Гамп», и привычные разносы начальства не столь обременяли его нервную систему, поэтому Гена устал раньше: на тридцатом километре обычной дистанции — дороги в позиционный район. Раздражение на беспокойную службу прошло, остался только холод. Хотелось остановиться и прилечь на траву. Но время было далеко за полночь. И ночная прохлада требовала продолжать движение. Форменная рубашка, надетая на голое тело, уже высохла от пота, но не очень грела, и Гена решил переждать самое холодное время ночи в глубине придорожной рощицы.
Собрал хворост и разжег огонь. Сел у костра, прислонившись спиной к стволу березы, и с наслаждением вытянул уставшие ноги. Затем, чтобы сохранить тепло, поджал колени к груди и, обхватив их руками, в позе чукотского охотника на снегу погрузился в беспокойный сон.
Как только вязкую темноту сменила предрассветная серость, Гена вскочил. Короткая дрема в неудобном положении все-таки освежила и вернула силы в тренированное тело. Он быстро затоптал остатки костра. Немного поразмыслив, взял себя за середину тела и залил еще дымящиеся угли собственной едкой жидкостью. Слегка облегченный, он вышел на шоссе. Машин все также не было слышно. Гена вздохнул и снова побежал привычным темпом марафонца.
Перед завтраком оперативный дежурный вышел на крыльцо сооружения отдыхающей смены сделать «потягусечки» на свежем воздухе. Его взгляд заметил изменение однообразного пейзажа. На горизонте на пустой бетонке из ниоткуда появилась одинокая фигурка. А кто это — в лучах утреннего солнца не разглядеть. Надо сказать, что на такой дороге пешеходов вообще не бывает. Или машины, или никого. Все-таки позиционный район. А на расстоянии двух километров Гена казался муравьем. По распоряжению командира дежурных сил удивленные контролеры пропустили Гену через колючую проволоку. Все спрашивали его:
— Ты откуда взялся?
Никто не верил, что он вчера вечером отправился в путешествие и только к утру достиг цели.
Так прапорщик Гена и стал победителем нашего негласного соревнования и самым настоящим марафонцем, как и основоположник марафонского движения. Более настоящим, чем маститые чемпионы. Потому что преодолел ее по служебной необходимости, как и афинский бегун до нашей эры, а не скуки ради или спортивного честолюбия.

*Обвалованный — частично засыпанный землей.
**СБУ — средства боевого управления.