За Камнем. Глава 18. Нежданное несчастье

             
 
     К утру дождь прекратился. 
     Позавтракав, трое мужчин, оставив кучера дома, отправились к руднику.  Там около десятка рабочих зажигали фонари и входили, из небольшой карьерной выработки, в штольню.
     Сначала очевидно разработку начинали карьерным способом, а затем, чтобы верхний слой почти пустой породы метра полтора-два над рудной жилой не перелопачивать попусту, со временем прокопали штольню длинной метров сорок и высотой более двух.  Верхний довольно рыхлый свод грунта, чтобы он не осыпался и не рухнул, укреплялся подпорами.  В штольне по сторонам отходили забои различной величины.
     Вообще-то когда строились казной заводы, планировалось и вблизи этого рудника небольшой заводик поставить.  За счёт казны даже несколько домов поставили и людей переселили.  Но или посчитали в дальнейшем, что руды медной тут не слишком много, или денег на новый завод не хватило.  Да ещё те два, ранее построенные предприятия с убытком работали.  Так что строить здесь ничего больше не стали.  Но деревушку, на всякий случай, возле рудника оставили.  А руду здешнюю поставляли то на один завод, то на другой.
     Честно говоря, вдали от начальства, жилось и работалось местному населению, по сравнению с другими, довольно вольготно.  Поэтому и огороды у них не пустовали и не только рудничным лошадям сено заготавливать успевали, но и своим бурёнкам в достатке.
     У входа в штольню, после ночного ливня, было грязно и скользко.  До обеда они обошли все забои.  Маркшейдер собрал там множество проб и образцов, складывая всё это в сумку-котомку, лямку которой он перекинул вначале у себя через плечо.  Правда нёс её не так долго, заметив, что старик, под прибывающей в весе ношей, всё ниже и ниже склоняется к земле, Афанасий перебросил эту сумку с его плеча на своё.
     Последние из рабочих покидали штольню, чтобы сходить домой и подкрепить силы обедом.  Отправился к выходу и Степан с Никоном.  Вдруг показалось, что земля словно вздохнула, что-то стало потрескивать  и сверху, пока местами и понемногу, стал осыпаться грунт.  Шедший чуть впереди Афанасий обернувшись, крикнул:
     - Бегом наружу!  Может быть обвал!
     И сам поспешил к ещё далёкому просвету.
     Степан, бежал последним, приглядывая за Никоном Игнатьевичем.  Неожиданно маркшейдер споткнулся и упал на землю, крикнув:
     - Стёпа, спасайся, я своё уже отжил.
     Но хозяин рудника, пробегая мимо, не останавливаясь, подхватил одной рукой тщедушного старичка и грузной поступью устремился к выходу.
     Афанасий выбежал наружу, когда сзади что-то хрустнуло.  Он резко обернулся.  Балка, придерживающая свод на выходе, треснула и медленно стала проседать.  Мужчина быстро вернулся и упёрся своими могучими руками в древесину.  Проседание почвы здесь почти прекратилось.  Лицо рудокопа от напряжения стало багровым.  Но вот и хозяин рудника пробежал мимо него, неся щупленького старичка, прихваченного им одной рукой за пояс, словно куль с мукой.  Всё, слава Богу, все живы, он оттолкнулся от балки, но неожиданно поскользнулся на жидкой глине и рухнул на спину.  Следом за ним упала ему на грудь и переломившаяся балка с державшейся на ней землёй.
     Степан, заметив это, тут же уронил, находящегося сейчас в безопасности старика и устремился к их спасителю, упав возле того в грязь на колени.  Афанасий был ещё жив, только верхняя часть груди и голова была у него снаружи.  Глаза его широко раскрылись и губы чуть слышно прошептали:
     - Дочка!  Что с ней будет?  Не оставь её.
     Он наверно ещё что-то хотел произнести, но голова его вдруг чуть дернулась, и взгляд остановился навсегда, словно всматриваясь в вечность.  Обильные слёзы текли по щекам Степана.  Он не пытался их прятать от рабочих, вернувшихся обратно, своевременно заметивших, как очевидно что-то неладное случилось у входа.
     Инструмент рудокопы уходя из забоев, там не оставляли и он сейчас находился снаружи.  Поэтому своего товарища они откопали быстро.  Сделав из срубленных берёзок носилки и положив на них тело, печальная процессия направилась в сторону домов.
     Когда рабочие вошли в ворота и поставили носилки на зелёную траву возле крыльца, из дома вышла девочка и, удивлённо глядя на собравшихся в большом количестве мужчин, хотела что-то произнести, вдруг взгляд её упал на лежавшего отца.  Глаза её расширились, она несмело, не желая ещё верить случившемуся, приблизилась к телу, опускаясь рядом на колени, и потеребила его за рукав:
     - Тятя, вставай, ну тятя поднимайся.
     А слезинки из глаз уже начали прокладывать дорожки по её щекам.  Наконец–то она поняла неизбежное, и с вроде бы не слишком громким, но раздирающим у всех присутствующих душу протяжным возгласом: «Тя-тя», - упала к нему на грудь и зарыдала.
     При виде непоправимого горя ребёнка, у всех присутствующих рядом, внешне чёрствых, мужчин к глазам подкатили слёзы.  Двор стал наполняться подходившими к дому женщинами, детьми и стариками.  Одна из женщин так же упала на колени возле тела Афанасия рядом с его дочкой, причитая:
     - Братик мой!  И зачем же ты нас покинул?  Оставил дочку сиротою!
     Немного погодя, сестру погибшего рудокопа женщины различными уговорами подняли на ноги и под руки отвели в сторону.  А на девочку никакие их уговоры не действовали.  Она вцепилась своими детскими ручонками в рубаху отца, не желая отрываться от его груди.
     Степан подошёл к несчастному ребёнку, наклонился и, положив свою большую ладонь на её маленькую головку, нежно перебирая пальцами русые волосики, заговорил:
     - Дочка, ты же не хочешь, чтобы твой красивый, любимый папа предстал перед боженькой в грязной одежде.  Пускай дяденьки занесут его в дом и переоденут во всё чистое.  А потом, ты снова посидишь возле папы.
     Таня, слушая его слова, выпустила из рук рубашку отца.  И когда Степан взял её на руки, обхватила его за шею и, припав всем тельцем к груди, вновь зарыдала.  А он, прижимая её к себе, тихо приговаривал:
     - Поплачь, поплачь немножко, тебе легче станет.  Папа очень любил свою дочку.  Сейчас он с небушка будет следить, чтобы никто не смог обидеть его Танечку.
     Вскоре рыдания девочки поутихли и, от навалившегося на неё горя, она провалилась в глубокий сон.  Тело рудокопа занесли в избу, чтобы по русскому обычаю обмыть и переодеть несчастного.  Уснувшего ребёнка из рук Степана взяла сестра Афанасия и унесла в свой дом.
     Кучера на коляске и ещё одного местного жителя на тележной упряжке хозяин заводов отправил в основной посёлок с наказом вернуться завтра обратно до полудня.  С кучером Ильёй он отправил две записки.  Одну управляющему с наказом, чтобы тот распорядился загрузить из склада продуктами по списку, присланную телегу.  Вторую поселковому священнику с просьбой, провести заочное отпевание раба божия Афанасия.
     Посыльные вернулись вовремя.  Поэтому, после похорон, стол на поминках для односельчан погибшего был не бедным.
     Перед отъездом, Степан говорил, остающемуся за старшего, рудокопу:
     - Ваша задача пока, разбирать завал и отвозить в отвал пустую породу, в штольню не суйтесь.  На днях мы вернёмся с маркшейдером и решим что делать.  Возможно в дальнейшем, работы будут вестись здесь карьерным способом.  Будет дороже, но зато безопаснее.