Проповедник сумрака

Черный сумрак густой вуалью опоясывает улицы, полные до краев своих нечистотами, готовыми вспениться через миг после гибели последнего солнечного луча. Я мерно шагаю во тьме, натыкаясь челом на тупые стыки переулочного лабиринта. Мне страшно... Мне жутко от пустых глаз, взирающих бессмысленным взором из помойных утроб. По телу пробегают мурашки, стараясь спрятаться от вездесущей ночи, времени возрождения зверя...

Бездонная пропасть, обитель вурдалаков и вампиров, разверзлась предо мной, источая зловоние и ужас. Голос отказывается повиноваться хозяину. Он не хочет привлекать к нам внимания. Он хочет скрыться во мгле...

Вспоров свою грудь, я извлекаю из недр души трепещущее нечто, пульсирующее холодным светом. Оно хочет есть. Свет сжирает окружающие мрак и помои, подобно геенне огненной в стремлении своем отчистить сточные канавы. На руках провожаю Солнце, желая освятить бесконечную спираль согрешения. По хребтам невинноубиенных взбираюсь я вверх, по черепам мучеников вынужден шагать мой неприкаянный дух, чтобы излечить проклятых детей неоновых божеств. 

Толпы верующих молча следуют за путеводной надеждой, которую узрели среди черных свечей. Не снимают маски свои во имя бесчеловечного стыда, который сокрыт под толстым слоем рваной ткани их лиц. Словно безжизненные лоскуты свисают души давно умерших. Волочат они за собой обрывки усопшего разума, надеясь исцелиться чарующим светом моего языка.

Прокладываем мы путь наверх, прочь из пещеры инстинктов и низменных мечт. В наши ноги впиваются осколки медовых игл блестящей во мраке стрелой. Мы хотим слезами раскаяния отчистить гнойные язвы, безумным узором опоясавшие вываленное нутро.

Шаг за шагом мы сбрасываем намертво сгнившие основы и образы, не заметив черную тень, смотрящую вниз. Проповедник в моем лице устремляется к небесам, задрав очи выше земли. Роковая ошибка совершена, и вот я слышу доносящиеся отовсюду мелодии реквиема, которые разбиваются о мои уши, в то время как упругая сталь разрывает невидимую нить нашей судьбы...

Мы забыли свои страхи и познали горькое разочарование, оставившее на кончике языка привкус небытия...