Пов. страт-х. 59 рд. гл. 37. Регламент

Годовой регламент, или регламентные работы № 6, чтобы вы знали, это что-то вроде пикника с текущим ремонтом техники и сооружений. Почему пикника? Потому что основной регламент проводится летом и, если посчастливилось служить в резко континентальном климате, тебя ожидают золотые солнечные денечки с теплыми ночами.
Жить на живописной природе позиционного района с легкими прогулками по окрестностям после рабочего дня и вечерними небольшими возлияниями — мечта любого уставшего от боевого дежурства военного инженера или техника.
Зачем нужны регламенты? Да затем, что когда работаешь со сложной аппаратурой, ее постоянно и планово нужно проверять на работоспособность и проводить профилактику отказов. И вот, каждый профильный специалист регулярно занимается своим делом. «Головастики» крутят головные части ракет, «заправщики» — системы заправки, ракетные техники и электрики прощупывают все тело ракеты и пусковой шахты в поисках отклонения от параметров. Радиотехники и электронщики проверяют системы связи и управления командных пунктов. Это и есть регламентные, то есть плановые работы по обслуживанию эксплуатируемой техники.
Регламенты бывают разные и ежедневные, типа пыль протереть, еженедельные и ежемесячные, но самый интересный — это, конечно, годовой. Почти на месяц в подразделении отступает тупая военщина, и на передний план выходит рафинированная инженерная мысль. Войсковая жизнь превращается в ремонтно-техническую практику. От воинской службы остаются только утренние разводы с постановкой задач регламентным расчетам.
Наступает полная техническая демократия. Уже не важен статус военнослужащего — важно, как работает его голова. Среди солдат и сержантов тоже меняется иерархия армейской дедовщины. Привилегии «черпаков» и «дембелей» уступают место техническим навыкам каждого бойца. Другими словами, наступает этакое воинское отдохновение, когда начальникам не нужно напрягать подчиненных, а подчиненным, соответственно, напрягаться. Некоторые даже обращаются друг к другу по имени, а не по фамилии или званию. Регламентные команды делают одно дело, и после казарменной муштры и нервотрепки боевого дежурства оно кажется особенно интересным и умиротворяющим.
Контраст этой жизни с повседневной службой был настолько велик, что в коллективе постоянно царило хорошее настроение.  На свежем воздухе, вдали от командования, политработников и жен, в спартанских условиях мужского коллектива, не озабоченные боевым дежурством, среди звенящей тишины закрытой площадки позиционного района, текла размеренная тихая жизнь. Вечерами после рабочего дня ходили за грибами и на рыбалку к ближайшим водоемам. Днем в притихшем сооружении уже не раздражал постоянный гул вентиляции и аппаратуры. Стояло непривычное безмолвие. Офицеры и прапорщики сидели у экранов осциллографов, крутили ручки вольтметров и амперметров, бойцы перепаивали контакты разъемов и продували пылесосами блоки и шкафы аппаратуры. Благодушие и устроенность расслабляли и настраивали на мирный лад.
Но главное — в этих комфортных условиях не должно забывать последовательность особенно важных работ, перечень которых строго регламентирован. Например, вывод из эксплуатации, то есть отключение совершенно секретных блоков аппаратуры. В первую очередь это касалось засекреченной связи и автоматизированной системы управления вооружением. Перед глобальным тестированием эти блоки нужно опечатывать и сдавать в секретную часть под замок. А уж потом откручивать болты и гайки панелей и разъемов. Только после этого на клавишах пульта управления можно хоть лезгинку плясать. То есть прогнать все возможные комбинации команд. А вот если эти блоки, содержащие важную информацию, не вынуть, то мигом там все сотрешь до нуля и, соответственно, не сможешь снова поставить аппаратуру на боевое дежурство.
И вот однажды, из-за той самой анекдотической тупости некоторых оперативных дежурных, последовательность эту забыли или не соблюли в суматохе начала работ. Аварийную ситуацию заметили не сразу и хватились только в конце регламента.
Ответственным за проведение ремонта от оперативного отдела оказался широко известный в узких кругах подполковник Бузулук, а за технику отвечал не менее известный бедовый старший лейтенант Ваня Горный. И, возможно, историческая справедливость в виде суровых взысканий за все особенности их образа жизни настигла бы обоих, но Ваня был не только хорошим спортсменом и забиякой, а еще и любознательным инженером. Он всегда глубже других вникал в процессы функционирования собственной техники. К тому же, его родственник и коллега из далекой читинской ракетной армии вскрыл некоторые слабости аппаратуры и поделился с Ваней по секрету этими приемами. В общем, Ваня решил выручить Бузулука и себя, конечно, а заодно и слегка поиздеваться над аппаратурой четвертого уровня оперативно-стратегического звена управления.
Ситуация не тривиальная и небезопасная для участников несанкционированных действий, но выбора не было. Взыскания и так нависли над головами неугомонных соратников. Им оставалось только идти на как бы оправданный риск.
Не могу удержаться, чтобы не рассказать про этот случай. Уж очень он напоминал классический прием тупого жанра голливудского боевика от Стивена Сигала. Когда главный герой — это, конечно, сам скромняга Сигал — предотвращал кибернетическую опасность, нависшую над миром. Предотвращал простым понятным каждому зрителю способом. Не напрягая мозг, спаситель мира стрелял из пистолета в компьютер злого гения.
Злодей придумывал сложные программы и приемы защиты и маскировки, а простой способ вывода из строя сложной системы путем удара кувалды или выстрела не предусмотрел.
Так и у нас, академики лауреаты государственных премий все предусмотрели в целях защиты аппаратуры от ядерного удара и несанкционированных действий злоумышленников и шпионов. Все, кроме удара кувалдой.
Это, конечно, фигуральное выражение, обозначающее очень грубое неинтеллектуальное вмешательство. И я надеюсь, что об этом уже можно рассказать, и никто не обвинит меня в раскрытии сверхсекретов. После того случая сменилось два поколения аппаратуры, и эта военная тайна давно заржавела вместе со старыми блоками.
Обнаружив столь очевидный прокол, Бузулук заметно нервничал, офицеры командного пункта суетились вокруг, пытаясь осознать ситуацию, только Ваня не проявлял видимого беспокойства, смотрел на транспаранты пульта управления и разминал в пальцах мастику для опечатывания блоков.
— Что будем делать, Ваня? — спросил Бузулук своего младшего товарища по несчастью.
Ваня Горный помолчал немного и глухо объявил в пространство:
— Всем выйти из главного зала.
Подполковники оторопели:
— Ты чего наглеешь, старлей?
Но Бузулук на лету все понял, вытолкал всех майоров и подполковников из главного зала, и закрыл за собой тяжелую дверь.
«Ваня нашел какой-то выход, который нельзя знать остальным», — догадался он.
Если другие офицеры не понимали ситуацию в целом, то Ваня понимал и оценивал риски. Имея сакральные знания по неизвестному несанкционированному способу перевода аппаратуры в любой режим без доступа к оперативным документам и кодам, никто не сможет осуществить запуск или блокировку ракеты. А вот оперативные дежурные уже имеют допуск, но плохо знают аппаратуру. Но если объединить усилия дежурной смены полка или оперативников дивизии с мудрым Ваней — это уже гремучая смесь. И только мысль о подобной ситуации может дорого обойтись участникам. Все могут легко попасть под следствие военной прокуратуры, если эти возможности только прозвучат вслух. Поэтому Ваня, в интересах безопасности от несанкционированного запуска баллистических ракет и своей собственной, решил никого не посвящать даже издалека в тонкости правонарушения.
Главный зал опустел, Ваня действовал быстро и осторожно. Одно дело — знать, как организовать искусственный сбой в аппаратуре. Другое дело — пробовать это реализовать в натуре. Ваня запустил систему в тестовом режиме. И она сама начала переводить себя в различные состояния. Он не отрывал глаз от табло. Там последовательно высвечивались тренировочные сигналы и команды. Ваня дождался нужного режима функционирования и резко отключил электричество, имитируя ядерный удар или другую крупную аварию. Такого грубого воздействия техника не любила. Однако защищенная трудами многих институтов аппаратура никакой информации не потеряла, потому что хранила все на маленьких ферритовых колечках. Эти колечки напоминали букву «о» из супа с макаронами. Были такие сухие супы для ленивых, в которых лежали макароны в виде букв алфавита. Я на таком супе обучал малолетнюю дочь Ольгу грамоте. Сколько букв съела, столько и должна назвать.
Вот если современный компьютер неожиданно выдернуть из розетки, еще неизвестно, сохранится ли информация, а в нашей громоздкой аппаратуре точно сохранится на века.
Ваня, конечно, не выдергивал шнур из розетки. Это уж совсем как-то неправдоподобно. Просто нажал красную кнопку запуска питания. Громко захлопали мощные пускатели, и техника, слегка завывая от обиды, умолкла угасающим звуком глохнущего генератора. Затем Ваня резко включил питание и сразу перевел технику в рабочий режим. Аппаратура автоматически перенесла собственное состояние из тестового режима в реальный. В эту слабость логики, которая из-за своей надежной тупости не могла отличить реальность от имитации, ребята подметили и могли корректировать техническую ситуацию в оперативно-стратегическом звене управления ракетных войск в своих шкурных интересах.
«Дежурный режим» был восстановлен, и командный пункт успешно поставили на боевой дежурство. Однако свидетелей ситуации оказалось слишком много и руководство оказалось в курсе событий, но не знало, что делать с преступниками. Никому не хотелось выносить сор из избы и докладывать наверх. Неизвестно еще, какие выводы сделают перестраховщики из верхних штабов.
Пока руководство соображало, как завершить такой регламент, внезапно начались очередные учения. Всю аппаратуру командного пункта спешно перевели в рабочее состояние. В дивизию нагрянула комиссия с генералом во главе. Несмотря на свой возраст, генерал оказался образованным и неглупым человеком.
Сначала он насмешил связистов, когда объявил, что хочет лично увидеть и услышать прохождение сигнала на «Пуск» по проводным каналам связи, а потом сделал неожиданное и дельное замечание по структуре управления.
Никто из офицеров не позволил себе даже улыбнуться на пожелание высокого начальника все видеть своими глазами, слышать своими ушами, только переглядывались между собой. А тем временем генерал потребовал оборудовать ему рабочее место в линейном зале и подсоединить наушники к каналу связи, по которому пройдет сигнал «Пуск», а также подключить осциллограф, чтобы еще и увидеть это сигнал на экране. Усевшись в кресле в окружении старших офицеров, он одним ухом слушал канал и продолжал беседовать с руководством дивизии. Старлей, начальник линейного зала, из-за спины генерала, не решаясь прямо возразить командованию, корчил гримасы и показывал жестами, что ситуация дурацкая. Но полковники, давно забывшие, чему их учили в инженерных училищах и академиях, не понимали линейщика и просто выгнали его из аппаратной.
Генерал через некоторое время поинтересовался, когда пройдет сигнал, долго ли ему здесь сидеть. Никто не смог ему внятно ответить, чтобы не попасть впросак. Решили вызвать в сооружение того, кто непосредственно на своей аппаратуре принимает сигнал «Пуск», то есть старшего лейтенанта Горного.
Ваня шел в линейный зал и матерился вслух:
— Какой придурок хочет увидеть шумоподобный сигнал на осциллографе? Ах, он еще и услышать хочет.
Ваню приструнили и объяснили, что не придурок, а целый генерал требует ему все показать. Показать что-то генералу Ваня согласился и заявил:
— Я ему сейчас покажу этот сигнал. Сымитируем всплески кривых показателей на экране. Надо только найти пару проводов, к которым подсоединили генерала, и поискрить на ней малым напряжением — вольт на шесть, чтобы его током не дернуло. Вот тогда он и услышит, и увидит, и почувствует, что что-то по проводам и по ушам прошло.
Ваня понимал, что генералы — люди властные, уверенные, что подчиненные выполнят любое их пожелание, но одновременно и в чем-то наивные, не допускающие мысли, что кто-то посмеет разыграть такого большого начальника.
Ване запретили устраивать рискованное представление для генерала, а приказали просто прибыть в аппаратную, представиться по уставу и доложить по форме, почему не видно и не слышно никаких сигналов.
По уставу не получилось. Ваня, как обычно, потерял где-то свою пилотку от дежурной формы, а по существу доклад прошел хорошо. Ваня четко доложил генералу, что команды передаются шумоподобными сигналами и кроме шума он ничего не услышит и не увидит даже после дешифратора. Затем простым языком пояснил, что шуршание в наушниках и «пила» на экране — это и есть искомый сигнал, который давно уже прошел незамеченным ни генералом, ни средствами радиотехнической разведки противника. Генерал остался довольным четким и коротким докладом старшего лейтенанта, но недоволен старшими офицерами, из-за которых он просидел столько времени в наушниках в аппаратной. Поэтому он задал им еще одну необычную вводную задачу по структуре управления.
— А могу ли я из центрального командного пункта передать команду на «Пуск» непосредственно ракетному полку, минуя командный пункт дивизии?
Но для полковников это был простой вопрос. Они дежурили и хорошо знали организационно-штатную структуру войск и систему доведения сигналов. Потому заместитель командира дивизии уверенно ответил:
— Не можете. В системе управления прямые команды ЦКП могут миновать КП ракетной армии, но доходят только до дивизии.
— А почему?  — не унимался генерал.
На помощь начальнику пришел старпом по АСУ и начал путано объяснять, что дивизионное звено управления из-за своих конструктивных особенностей не пропустит команды.
— А почему?  — повторил генерал.
Повисла неловкая пауза. Ваня, про которого уже все забыли, то есть забыли его выгнать из тесной аппаратной, стоял в углу и слушал перепалку больших начальников. И когда все замолчали, неожиданно для себя ляпнул:
— Можно. Можно и до полка команду довести.
Все оглянулись на Ваню, а генерал сказал:
— Пропустите сюда этого умника.
Ваня вышел вперед из группы офицеров.
— Твои начальники отвечают правильно, но не могут четко объяснить. Плохо знают или забыли конструктивные особенности аппаратуры. А ты что, решил нас поучить?
— Никак нет, товарищ генерал-лейтенант, — начал по уставу рапортовать Ваня,  почувствовав в словах генерала угрозу для себя. — В аппаратуре управления заложены резервные возможности, которые позволяют изменить маршруты прохождения команд.
— Это правда? — генерал обернулся к начальнику связи дивизии.
Тот метнул на Ваню злой взгляд и ответил уклончиво:
— Может, это и возможно, но это сложная задача и без представителей промышленности и конструкторских рекомендаций ее не выполнить на месте.
— Что скажешь, старший лейтенант?  — генерал опять повернулся к Ване.
Ваня понял, что отступать поздно. Теперь непосредственные командиры его сожрут живьем. Припомнят все его проделки и по совокупности устроят расправу. А сейчас генерал из потенциальной угрозы превращался в спасителя. Поэтому Ваня пошел ва-банк и добил собственное руководство излишней компетентностью.
Чтобы генерал легко перешел на его сторону, то есть не утомился преждевременно от сложных объяснений, мудрый Ваня заговорил простым деревенским языком с южным российским акцентом. Это произошло само собой. Просто Ваня всегда был везунчиком. В минуты опасности его организм подсознательно выдавал оптимальную программу поведения. И неважно было, в какую ситуацию он попадал, уличная драка или перепалка с начальством, мозг всегда определял самое эффективное поведение. На улице — бей первым, в кабинете командира части — первым предложи свою версию скандального происшествия. Вот и сейчас Ваня говорил коротко и доходчиво, так сказать, для особо тупых:
— В полупостоянном запоминающем устройстве (ППЗУ) аппаратуры АСУ стоят перфорированные экраны, то есть с дырками. Они-то и определяют маршрутизацию управления. У меня в зиповой есть запасные чистые экраны без дырок. Регламент еще не закончили в полном объеме. Документация и перфоратор стоят на столе. Я набиваю дырки в новых экранах, затем открываю опечатанные ППЗУ, нахожу там экраны, блокирующие прохождения сигнала до полка, выдергивая их, и вставляю на это место свои с новыми дырками.
— И все так просто, — удивился генерал.
Ваня молча кивнул. Сейчас его инстинкт самосохранения подсказывал ему состояние грустного молчания. Он уже и так больно наступил на самолюбие своих командиров, и по закону жанра армейских отношений теперь больно должны были сделать ему. Поэтому всем своим видом Ваня показывал покорность судьбе и готовность терпеть ругань и выслушивать высокое руководство, впитывать, как губка, все мудрые советы и замечания.
— И представителей промышленности не нужно вызывать?
Ваня опять молча кивнул. На его плутоватом лице четко обозначилась скорбь и сожаление. Скорбь, наверное, от того, что все так просто решается. А сожаление, что такое решение не прописано ни в каких инструкциях и технических заданиях, и поэтому офицеры управления дивизии так легко попали впросак.
Еще в училище на лекциях краем уха непоседливый Ваня слышал, что вся штатная структура зашита в ППЗУ. Отсюда сразу напрашивался простой вывод: хочешь изменить структуру, перетасуй экраны этого блока. Но почему до этого не додумались другие специалисты? Наверное, потому, что преимущество Вани перед большими начальниками было только в одном: Ваня из-за своей излишней активности и инженерной непосредственности не считал совершенно секретную аппаратуру святая святых, за некого неприкосновенного и загадочного идола и всегда норовил запустить в нее лапу и что-то там покрутить.
— А зачем дырки в экранах? — генерал снова проявил любознательность.
Ваня понял, большой начальник успешно усвоил азы устройства ППЗУ, теперь он готов к ученому разговору. Скорбное лицо Вани разгладилось, в глазах засветилась мудрость, и он начал вдохновенно вещать:
— Отверстия в экранах соответствуют диаметру ферритовых колец этих сверхнадежных информационных ячеек. Металлическими пластинами мы экранируем одни кольца, а другие в отверстиях остаются свободными. Создается сложная конфигурация электромагнитного поля, моделирующая саму текущую конфигурацию автоматизированной системы управления.
— Достаточно,  — прервал его просвещенный в тонкостях генерал и спросил, сколько времени понадобится Ване, чтобы внести изменения.
— К утру будет готово, — преданно глядя в глаза, заверил Ваня.
Генерал прищурился, пристально посмотрел в плутоватое лицо бойкого старшего лейтенанта и сурово предупредил:
— Ну, смотри. Если завтра утром ЦКП доведет напрямую команду до любого полка вашей дивизии, получишь орден, если пудрил нам мозги, разжалую до лейтенанта за ложные сведения.
Резко встал, как бы осознав, что слишком долго вел странные беседы с каким-то старлеем, ни на кого не глядя, вышел из аппаратной в главный зал. За ним потянулась вся свита. Выходя со всеми, начальник связи дивизии показал кулак Ване и прошипел:
— Допрыгался. Если не сделаешь, что обещал — шкуру спущу.
Бедовый Ваня вздохнул:
— Пронесло.
Младшие офицеры смотрели на Ваню как на приговоренного. Начальник линейного зала только протянул:
— Ну ты даешь. Одно дело — генералу дать послушать шум в проводах, а несанкционированное изменение штатной структуры управления — это уже перебор.
Скорбь и мудрость исчезла с лица Вани. Привычная улыбка вернулась на его жизнелюбивую физиономию:
— Не боись. Генерал при свидетелях дал команду изменить структуру. Так что за все он и отвечает.
— Эти свидетели, если надо, откажутся от всего,  — возразил дежурный по связи.
Ваня заулыбался еще шире:
— Плохо ты знаешь наш народ. Все откажутся, а кто-то стуканет, куда следует. Это пусть полковники волнуются. А с меня какой спрос? Меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют, — весело закончил он свою речь лейтенантской присказкой и, насвистывая, пошел к себе в зиповую.
Несмотря на бесшабашный вид, Ваня на ходу обдумывал задачу. Он не зря попросил целую ночь. Хотя мог и неделю попросить. Если ты один понимаешь ситуацию, то можно из начальства любые ресурсы выжимать. И время, и людей, и спирт. Но тогда бы генерал успел уехать и забыть про него. А если Ваня не успеет совершить технический подвиг или яркое представление для высокого гостя по горячим следам, то потеряет единственного защитника от собственного начальства. Работы всего часа на два, если знаешь, как ее делать. А если никогда не делал, а только предположил, что можно сделать, то тут главное — не ошибиться.
Всю ночь Ваня выписывал данные из совершенно секретных талмудов, чертил таблицы и несколько раз перепроверял свои расчеты. Сигареты давно закончились, чайник с крепким чаем, принесенный бойцом из столовой, давно остыл. К утру в тесной зиповой стоял сизый туман от табачного дыма, а Ваня все не решался включить перфоратор и пробить экраны. Внезапный приступ робости охватил неугомонного авантюриста. Ваня сам себя успокаивал:
— Ну, что будет, если ошибусь? Ну, снимут звездочку. Через год вернут звание. Все же понимают, что я соображаю лучше других. Еще в ножки поклонятся, если у них аппаратура зависнет во время учений.
Но все равно кошки скребли на душе.
— Наверное, я просто устал от бессонной ночи и всей это катавасии с учениями. Вот и расклеился.
С этой позитивной мыслью Ваня взял последний вариант таблиц, пробил экраны и вставил их в резервные ППЗУ. Затем спустился под землю в аппаратную, отключил питание и заменил блоки в аппаратуре. Оперативные дежурные молча следили за Ваней. Бойцы отделения АСУ вложили снятые тяжелые блоки в штатные ящики и унесли их обратно, наверх в зиповую.
Бузулук сочувственно спросил:
— Думаешь, сработает?
Ваня устало улыбнулся:
— Не переживай. Мы с тобой дивизию чуть в «Боевой режим» не перевели. И то сошло с рук, а это мелочи.
— Может, и не сошло, —- задумчиво покачал головой Бузулук. — Результаты регламента, чувствую, обсудят после разбора учений.
Затем Бузулук понизил голос и продолжил:
— Я думаю, ты специально генералу свежую мысль подбросил с заменой ППЗУ. Новые ЧП всегда заслоняют собой старые.
Ваня кивнул, наклонился к нему и прошептал на ухо:
— А если получится с маршрутизацией, то все простят — победителей не судят.
После завтрака генерал сам уселся за пульт управления командного пункта нашей дивизии и контролировал взаимодействие Центрального Командного Пункта (ЦКП) Ракетных Войск Стратегического Назначения с нашим ракетным полком. Он лично приказал ЦКП выдать тренировочную команду на «Пуск». Все прошло гладко. Выходило, что главком мог реально напрямую руководить действиями любого полка после доработки аппаратуры во всех ракетных армиях.
— Надо будет в будущем сделать, чтобы генсек прямо из своего кабинета в Кремле ракету мог запустить,  — озвучил рациональную мысль неугомонный генерал.
Все дружно поддержали столь прогрессивную идею и восхищались стратегическим мышлением председателя комиссии. Но, к счастью, она благополучно застряла где-то в бюрократических кабинетах, потому что следующим генсеком оказался мелкотравчатый комбайнер из Ставрополья.
Генерал поздравил Ваню и покровительственно похлопал его по плечу:
— Готовь дырку для ордена.
Вслед за генералом командование части и дивизии вынужденно поздравили старшего лейтенанта Горного и оставили его жить дальше, до следующего ЧП.
Особисты тоже не очень терзали Ваню. Видно, им понравилось, что он засекретил от других свои манипуляции. Поняли, наверное, что старший лейтенант Горный не дурак и будет хранить эту историю в тайне. Поэтому и делу не дали ход. Но с другой стороны, во время следствия хитрый Ваня мог свалить всю вину за несовершенство совершенно секретной техники, на промышленность и на заслуженных академиков. Мол, все случайно у него получилось в момент переключения электропитания.
Может быть, в своих секретных отчетах напротив Ваниной фамилии и поставили флажок, отметили, как неблагонадежного, требующего дополнительного контроля, но это все отодвигалось на потом. А пока жизнь продолжалась, очередное приключение завершилось без потерь.
Так что этот регламент для всех участников закончился успешно. Ваня даже получил грамоту, чего никогда не получал. А орден? Ваня, конечно, не постеснялся поинтересоваться у командования, где обещанная награда. Но ему намекнули, чтобы помалкивал, потому что и так легко отделался за свои фокусы.
Надо сказать, этот орден все же прислали в дивизию. Генерал свое слово сдержал. Спустя некоторое время его торжественно вручили. Конечно, не старшему лейтенанту Горному, женолюбу и хулигану, а более достойному и положительному герою — начальнику тыла дивизии. Наверное, за проявленное мужество и героизм во время приема высокопоставленных гостей и умелую организацию изысканных банкетов.