Про Литву, а может быть Латвию

Когда я собралась в Литву, то время было у меня не простое, ясно море. Мой муж уехал на новую работу в Иркутск, и как реальный кабан, один на машине колесил через всю страну. А я осталась с детьми в Москве, где у меня наступил кризис веры, да и настроение от этого сделалось хуже некуда. Я выписала бабушку детям и отправилась в поездку. Ведь через пару месяцев нам всем предстояло, как сосланной семье декабриста отправиться в пучину далеких холодных байкальских тундр. А оттуда не очень-то попутешествуешь, подумала я.

И отправилась в Латвию. Но почему-то попала в Литву. Или наоборот, но факт, что так и было - я не вру. Я села на ночной поезд в общий вагон и мне попались приятные интеллигентные попутчики – это были латыши, а может литовцы.

«Крайне невоспитанно путать Литву и Латвию» - долго объяснял мне севший рядом со мной молодой симпатичный парень. «Для этого нужно вспомнить этимологию слова Латвия, в которой средневековые рыцари были одеты в латы. И больше не путать.»

Но я, обладая пространственно-временным кретинизмом запуталась все равно и решила запомнить только одно – еду я в Ригу, а там хоть трава не расти.

Парень долгое время щебетал с женой по телефону. «Помнишь, те сырнички на улице того парня, ну Криштиану, ээ, не помню как его там дальше?» - спрашивал он ее нежным голосочком. – «Вкуснейшие. Наверное, самые вкусные из которых я ел когда-нибудь».

Затем он минут 30 завязывал на кроссовках шнурки. "А что, я скачал специальное приложение - 100 и 1 способ красиво и загадочно завязать шнурки!"

«Зачем вы в Ригу?» - спросил меня парень, когда закончил.

Нам пришлось заполнять документы на въезд и он заглянул ко мне в квиток. «Лиза? А я на похороны бабушки. Вы кстати, знаете, что в Риге самые вкусные сырнички, которые я ел когда-либо»

Разговор завязался, выяснилась удивительная вещь – что нам попались билеты на соседние места и туда и обратно, и в Ригу, и из Риги. В один и тот же день.

«Мы не знали друг друга до этого лета,
Болтались по свету, земле и воде.
И совершенно случайно мы взяли билеты
На соседние кресла на большой высоте...»

Выплыла совершенно некстати у меня из памяти песня группы Сплин.

Странный парень оказался виолончелистом, который вынужден был в силу потребности в обеспечении жены и сына едой выучиться в МЭИ и работать программистом на кафедре. Но работа счастья не приносила. Не хватало душевности что ли, и тут еще и бабушка умерла. Вообщем, все как-то было не весело.

"А я хочу своего сына отправить поступать в  МЭИ", - зачем-то сказала я.

Но, тем не менее, почему-то, он всю дорогу ходил за мной хвостиком, рассказывал про языки программирования и экзаменах на поступление. Я ему говорила, что возможно я - один из тех редких и очень старых счастливчиков, которому еще, было дело, преподавали в вузе загадочный и редкий язык программирования Пролог, который состоял из одних лишь знаков препинания. Он смотрел на меня с нескрываемой завистью и теплотой. "Вот это да!" - восклицал он.

Мы выходили на станциях, болтали, ржали, потом пошли в вагон-ресторан пить пиво. Как-то разок я посмотрела на него и поняла, что я его откуда-то знаю. Может из прошлой жизни.

Под утро он накрыл меня своей курткой, обнял мои ноги, и ко мне пришла такая лютая тантра, что казалось: вот, вот - этот парень и правда послан быть ангелом моего текущего путешествия. Кроме того, в тот момент, когда он улыбался, я видела в его улыбке улыбку Кристиана, от этого в животе моем начинали сильно и настойчиво крутиться бабочки.

Я уснула под его курткой. Всю ночь мне снились странные сны. Приснилось, что у меня такая большая квартира, что в ней завелись диджеи радио maximum Чак и Шаляпин и поселились там.

Утром, когда мы подъезжали к Риге, он еще спал. Вагон был общий, рядом с ним сидели старушки, да так, что видны были только его довольно большие ступни в черных носках. Я потрясла его за ступню, щипнула за палец, пыталась разбудить, но ступня крепко спала – и я понуро пошла на вокзал. Меня у вагона встретил гид, но левым глазом я заметила, как с перрона удаляется его зеленая куртка быстрыми, как будто сбегающими от чего-то, шагами. Сбегающими видать от всего того, что было в поезде. От той иллюзии чего-то воздушного, что можно было, да лучше не надо, ухватить.

* * *

От задушевных разговоров. Мы говорили с ним обо всем. Он говорил, что он вот литовец, но Ригу не любит.

И вообще, мол, что дает человеку его Родина? Всем известно с младых ногтей, что Родина дает нам корни, питает нас, дает место и землю, чтобы мы могли воплотить все замыслы своей души.

Но где же, например, моя, вечного скитальца, Родина?

Я говорила, что я Сибиряк и родилась там, значит ли это, что мои корни там? Или я с Кубани, оттуда мои предков после революции сослали в Сибирь спецпереселением? Или, может, я - немец, откуда моих еще более далеких предков депортировали в Россию? Может моя родина Скандинавия, если судить по родине многих своих прошлых воплощений? Еще я из цивилизации ванов, так оттуда мои корни? Может с Земли, где я воплотилась, а может с Сириуса, откуда родом моя душа? 

Где же моя Родина и кто меня поддерживает? 
 
Да они здесь, мои корни всегда со мной, в моей голове, ведь мой дом, где я родилась часто снится мне. Так же и мои друзья и родные, с ними я тоже никогда не прощаюсь. Они всегда со мной - в моем сердце. И я не смогу бросить их никогда, потому что люблю и всегда буду надеяться на встречу.

Я знаю, что моя поддержка здесь. Я чувствую ее сейчас в любом месте и во всех местах одновременно. Где бы я не жила и не ездила. Наши корни всегда едут за нами, куда бы мы не поехали. Не обязательно зацепляться ими мертвой хваткой за землю, на которую нас занесло здесь и сейчас. 

Мы всегда здесь проездом. 

Вот что мы говорили.

 * * *

Потом несколько дней я гуляла по Риге, одна, всматривалась в прохожих – не идет ли там этот странный парень-виолончелист.

Ночью Рига потребовала от меня хлебнуть рижского бальзама и, забыв карту, потеряться в ней. Набрести на погреб розенкрейцеров, в котором даже туалет вырублен из какого-то средневекового камня и нет вайфая (мадааам, ну что вы, это средневековый ресторан). Попробовать аутентичной по самую святую инквизицию кухни из какой-то немыслимой чечевицы с розмарином, шкварок с вареньем из клюквы и хлебного супа и двинуть дальше, не иначе как на факельное шествие в замке.

В тот день, 11.11 в Риге был национальный праздник Лачплесис и на улицах вечером было множество людей с разными огнями: небольшими горелками, горящеми факелами. Прогулки этой кучи огней на узких улицах старого города сопровождались тем, что из-за погоды с жутким скрипом с покатых треугольных крыш сваливались тонны мягкого thx god снега. Было страшновато, что прибьет, но и забавно вместе с тем участвовать в этой городской, немного безумной феерии.

Потом я ездила на поезде в Сигулду и Юрмалу. Но как будто внутри все еще оставалось место, которое было временно незанятым. Ну, посмотрим, посмотрим – поедет ли он назад, в Москву, думала я. Или бабушка, умерев, оставит ему целое состояние, на которое можно накупить сырничков и других молочных продуктов. Они и правда ведь – в Литве преотменные.

Ой. В Латвии, я прошу прощения.

* * *

На публикации о моих путешествиях мне писали люди. Один из них написал, мол, не понимаю я прелести в путешествиях. Едешь, фиг знает куда, фиг знает зачем, устаешь как собака, деньги потратил, грязный как пес.

Ну как нет прелести, отвечала я ему, это почти как путешествия внутрь себя: вот ты достиг какого-то пункта своей жизни и внезапно оказывается, что ты, например, за рубежом в хрен знает скольки км от дома. Твой экскурсовод заболел и ты вот один одинешенек в какой-то литовской заснеженной деревне, где никто по-русски то не говорит, пытаешься найти тот замок, который когда-то видел на картинке. Причем пару раз ты теряешься, падаешь в снег или там находишь бобслейную трассу, но каким-то чудом, вот, наконец, ты к нему выходишь. И смотришь такой на него, ожидаешь каких-то эмоций, счастья, или там, что начнет захватывать дух.

Но ты устало притаскиваешься к нему и в реальности он оказывается обычной грудой серых камней, которые ну вообще никак дух не захватывают. Ну, нет, зато ты смог, ты сделал, ладно, молодец - ставишь себе невидимую галочку, звенит невидимый дзинь, и ты чешешь домой.

И где же тут плюсы? Да вот так же и в жизни. И в чем прелесть ее - да ни в чем, в путешествии, ты просто постоянно ищешь какие-то замки.

А в чем тут мораль: да ни в чем, с экскурсоводом экскурсия к замку стоит 60€, а без - 2€.

* * *

На обратную дорогу он не приехал. Упокой господи душу его бабушки, помолилась я. И место внутри вдруг стало заполняться какой-то тоскливой коричневой субстанцией.

Заполнилось под завязку, и я по традиции, уткнувшись в стену, прорыдала до утра. Хотя и не собиралась вовсе.

Наутро обнаружила, что в порыве сплина посеяла свой телефон.

Обратно со мной ехала рота молодых курсантов. Один из них, быстро подорвавшись, стал ходить по вагону и спрашивать других шумных курсантов – не видали ли они?

Нет. Они не видали. Но телефон я все же нашла, в щели, примерно в той, в которую лежала уткнувшись носом и сопела.

«Все равно спасибо»,  - сказала я парню, - «хотите орешек?»

Когда мы подьехали к Москве, мое место внутри все еще было пустым, хоть и не саднило. Парень перед выходом приволок и протянул мне шоколадку из военного пайка. Офицерская. Где-то если поискать, то можно найти ее, она до сих пор возможно, валяется в залежах моей памяти, всего того добра, что я привожу из путешествий.

Да я соврала, у меня нет такого места. Да и шоколад я не ем, похоже. Но мое место постепенно начало наполняться серотонином.

Выйдя на Рижском вокзале, мне пришлось пройти вдоль всего строя этих курсантов. Не буду долго и с жаром рассказывать, как мне пришлось потупить свои глаза и быстро прошмыгнуть, но, видно было, что женщин в принципе они видели давно, и она, женщина для них была чудесна, как картина Климта для цыгана. Как мечта для них была женщина, за которую бы они отдали свой паек, чтобы заполнить ее пустоту. Как бы безнравственно это не звучало.

«Все будет хорошо» – сказал мне Бог и я успокоилась и поехала домой.

Мимо шел снег и рота красноармейцев.

2016 г