Пов. страт-х. 59 рд. гл. 45. Платоническое увлечен

О чем на уроках думают старшеклассницы единственной школы военного городка? Как и все девчонки их возраста, конечно, о мальчиках. Нет, не о своих сверстниках, они кажутся им еще неразумными детьми, а о парнях постарше. Таковы инстинкты большинства юных женщин. Кроме тяги к высокой любви или страстным удовольствиям, в них еще доминирует стремление к семейной жизни, которую можно строить только с готовыми мужчинами. В этом глубокий замысел природы: молодая жена часто социально мудрее своего великовозрастного зрелого мужа и с юности проявляет активность в этом вопросе. К тому же, бурная жизнь взрослых родственников и соседей не всегда для школьников являлась секретом и служила не самым достойным примером.
Но в военном городке парни нешкольного возраста обычно в погонах. Вот девчонки на переменках и шепчутся о солдатах. Офицеры для них пока неинтересны. Для них они уже взрослые дяди. Ведь их папы, в основном, тоже офицеры. Но эти взрослые дяди, от лейтенанта и до капитана, временами не упускали из вида некоторых очень созревших школьниц. Для них эти хорошо сложенные старшеклассницы были уже не детьми, а готовыми женщинами.
Ну, какого мужчину хотя бы раз в жизни не тянуло на «свежатинку»? Да разве такое бывает, чтобы не тянуло? Как могут не притягивать широко открытые, немного наивные ясные глаза юной девушки, только-только налившиеся округлости ее фигуры и без всяких жировых излишеств, пухлые, нецелованные или мало целованные губы, упругая грудь, свежая кожа и притягательный, жаждущий чувственных ощущений взгляд. Но самое главное, созревшая и раскрывшаяся, как яркий цветок, девушка иллюзорно возвращает каждому мужчине глубокое чувство чистого юношеского влечения к подросшей избраннице. Того самого чувства, которое он испытал первый раз в нежном возрасте. Первые прекрасные ощущения восторга и волнения не забываются никогда, и их хочется повторить и испытать снова и снова. Снова пережить то самое состояние, которое называется первой любовью. Но пережить не застенчивым юношей, обычно получающим отказ от быстро созревшей сверстницы, а опытным мужем, обладающим секретами завоевания красавиц. К тому же, крепкий статусный мужчина понимает, что имеет явное преимущество перед мальчишками и, соответственно, разворачивает ситуацию в свою пользу.
Вечный соблазн пережить первую любовь еще раз постоянно преследует многих активных мужчин долгие годы. Наверное, этим и объясняется их странное поведение в критическом возрасте, когда они заново женятся на очень молодых женщинах, юных красотках, которые годятся им в дочери или даже во внучки.
И надо было такому случиться, я тоже неожиданно влюбился в школьницу. Хотя это трудно назвать любовью. Нельзя же серьезно полюбить дивный портрет или мраморную статую, кумира по телевизору или недосягаемую соседку, которую видишь только издалека. Любовь, вероятно, предполагает некий взаимный контакт или хотя бы более глубокое понимание свой избранницы. А любовь издалека, наверное, уместнее назвать увлечением. И если это увлечение не преодолело конфетно-цветочный период, а еще хуже, даже не дошло до него — то это уже кристально-чистое платоническое  чувство. Собственный предмет воздыхания не удавалось не только поцеловать, но и руками потрогать.
Почему-то такие несуразные ситуации пользуются большим почетом и восхвалением в мировой литературе. Тот же «Гранатовый браслет» Куприна вовсю прославляет подобные отношения, чем немало сгубил слабонервных барышень и субтильных юношей начала двадцатого века. Нет, платонические отношения сами по себе хороши. Они могут разбудить даже в грубых жестоких индивидуумах высокие чувства и поднять их падшую натуру на недосягаемую духовную высоту. Главное — не впасть в крайности, чтобы движение к цели не заменило саму цель движения. Мы иногда специально не знакомимся ближе со своим предметом воздыхания из страха: а вдруг вблизи он не такой прекрасный и не соответствует тому образу, который уже уютно устроился в нашем сознании. Хочется еще немного понежиться в сладкой иллюзии неразделенной любви со своим идеалом.
И в реальной жизни чувствительные немощные люди часто зависают в своих изысканных ощущениях на полпути, не понимая, что высшее блаженство еще не достигнуто. Высшее — это, наверное, слиться со своим избранником душой и телом, а потом жить одной жизнью, а еще лучше — породить новую жизнь или много новых жизней.
Однако зацепило меня крепко. Сразу почему-то вспомнилась поговорка «седина в бороду, бес в ребро». Еще бы, мне уже было 26, а ей то ли 16, то ли 17 лет. Но зато она соответствовала давним юношеским грезам. Высокая блондинка с длинными прямыми волосами, которые она слегка завивала перед танцами в доме офицеров. Эти блестящие локоны меня сводили с ума. К тому же, хорошая, не по годам развитая фигура, большие серые глаза на миловидном лице. Легкий румянец на слегка пухлых щеках подчеркивал в ее внешности не только красоту, но и силу молодого организма. Так что, глядя на нее, я легко понял поэтическое выражение «пленила внешностью своей».
Не то чтобы я был опытный ловелас, но считал себя вполне достойной партией. Мне чаще приходилось уклоняться от общения с излишне настойчивыми местными «хищницами», чем охотиться самому. Но здесь я получил неожиданный отпор. То ли она робела передо мною, то ли, как бывает, подружки из зависти настраивали ее на неприступность, то ли у меня была неоднозначная репутация в нашем прозрачном социуме. А может, старшие подруги уговорили ее послужить для меня наказанием за мое асоциальное высокомерное поведение: редкое участие в традиционных загулах или уклонение от нежелательных знакомств.
Она всячески избегала встреч, отказывалась танцевать со мной на вечерах отдыха,
не разговаривала, не принимала подарки. Я искал ее глазами в толпе на праздниках, пытался перехватить на улице, задержать, объясниться.
Видя мои напрасные страдания, хорошие знакомые — жены офицеров — старались меня отвлечь и переключить на другую подрастающую красотку. Наверное, думали, что тяга к молодежи — это не единичный случай, а устойчивая тенденция. Временами показывали мне на танцевальных вечерах иное юное очарование:
— Смотри, какие глаза у девочки. Девочка явно хочет любви. Подойди, поговори с ней.
Я никак не мог переключиться, а моя избранница никакой любви не хотела, во всяком случае, от меня. Смотрела на меня холодными серыми глазами или прятала взгляд, молча отворачивалась. Может она просто боялась меня, такого взрослого и странного.
Только однажды наши компании пересеклись все в том же курортном местечке Запасное. Ребята в шутку поймали ее и заставили делать мне массаж. Она аккуратно потрогала пальчиком мою спину, но себя потрогать не дала. Ее сдержанность меня обескураживала и еще больше привлекала.
Я долго пытался добиться ее внимания простыми привычными для городка приемами: прогулки, разговоры, танцы, вечеринки со спиртным, но это не дало результата. Вообще ничего не дало. Ни встреч, ни вечеринок, ни танцев не было.
Испробовав обычные методы завоевания благосклонности, пришлось перейти к необычным, классическим, высоким, не свойственным для военного сообщества, но обыкновенным и проверенным в среде русского дворянства и рафинированной интеллигенции. Я начал писать ей стихи и высылал на адрес соседки, перепутав квартиру, в которой она живет. Представляю лицо пожилой женщины, регулярно получающей любовные послания. Но так как в городке почти все друг друга знали, письма, в конце концов, доходили до адресата. Это еще больше запутывало ситуацию. Непонятно, как реагировала на огласку моя избранница и ее мама? Таким образом, в курсе моих настойчивых поисков взаимности оказались многие жители. Но мне было все равно. Несколько месяцев я думал только о ней и настойчиво добивался ее внимания.
А когда взаимного влечения не произошло — наступило опустошение, и я получил редкую возможность пережить новые неизведанные чувства. После такой эмоциональной встряски поневоле начинаешь понимать и оправдывать многих знаменитых свирепых ревнивцев. Уж они-то дали волю ярости и животным инстинктам. Душили, стреляли, резали своих неверных или недоступных возлюбленных. И как ни странно, снискали общественное признание и достойное место в мировой истории и литературе.
И что же ревнивцы ощущали: гнев, отчаяние, неудовлетворенность, уязвленное самолюбие, униженную гордость? Наверное, такой гремучий коктейль бурлит в душе каждого отверженного мужчины, если он не слабохарактерный алкоголик, легко заливающий обиду вином.
Вот и у меня ревность Отелло  не на шутку взыграла, несправедливость ослепила, и в этой затемняющей сознание вспышке ясно проявлялась непреодолимая жажда мести, которая постепенно отодвигала высокие чувства на обочину бытия. Нежность незаметно таяла, уступая место нарастающему возмущению.
Я, конечно, не пытался задушить недоступную юную девушку. Время не то, и вообще жалко губить такой прекрасный экземпляр, способный родить подобных себе, но уже не от меня. Только старался потушить пламя, кипевшее внутри моей необузданной натуры. А пока пламя кипело, хотелось причинить кому-то боль. При этом я совсем забыл, что я не обидчивый мальчишка, а целый старший лейтенант. А она не Дездемона и не гламурная дива, а простая выпускница советской средней школы.
Теперь уже я сам избегал встреч, чтобы быстрее остыть и забыть ее. Наверное, это была все-таки не любовь. Любви не свойственно разочарование. С нею забываешь о себе и печешься только о благополучии возлюбленного существа. Настоящей любви ревность не присуща. Ревность проявляется, когда себя любят не меньше или даже больше, чем свой предмет вожделения. И у меня, возможно, была не любовь, а увлечение, но уж очень страстное. Поэтому и разочарование соответствовало такому увлечению — горело особым накалом.
В нашем перевозбужденном городке сцены ревности были нередки. Обычно схватки завершались банальным царапанием лица и синяками под глазами, по ходу сопровождались нецензурными криками или едкими шипениями по углам. В дивизии постоянно ходили невероятные слухи или громкие истории про такую неидеальную, шумную, скандальную любовь.
Эта показательная девальвация высоких чувств мне всегда была не по душе, но и достойно переварить собственную неудачу тоже было не по силам. Для успокоения требовался адекватный ответ.
Даже не знаю, чего было больше в моем демарше: изящного коварства или молчаливого благородства, попытки доказать самому себе, что я безупречен, а она оказалась недостойной моего поэтического внимания, а, может, надежды, что лучшая женщина меня еще ждет впереди.
В общем, вместо упреков или злословия в адрес недоступной красавицы написал ей хорошие качественные стихи напоследок. А самым последним письмом выслал прощальную балладу. Мне всегда казалось, что редкая женщина останется равнодушной к стихам, особенно посвященным ей. Хоть и не узнал я свою избранницу глубоко, но надеялся, что ее душевный мир также сложен и прекрасен, как и внешность.
Впрочем, неведение об ее внутреннем мире до сих пор спасительно для меня. Представляю, если бы она отличалась простым приземленным нравом местной кумушки и ничего не понимала в стихах. А ее неприступность объяснялась бы не равнодушием ко мне, а неприязнью к таким неестественным умникам, мало похожим на прямолинейных и молодцеватых офицеров дивизии. А мои поэтические потуги и высокий штиль вызывал гомерический смех у малолетних проказниц или их мам.
Но если она из моих стихов не сделала сразу кулечки для жареных семечек, то спустя много лет они отзовутся в чуткой женской душе теплом и сожалением. Или взорвутся, как застарелая мина из прошлого, на которую временами натыкается каждый семейный корабль в бушующем море жизни. Особенно если душа ее была прагматична и расчетлива, они взорвутся мыслью о неверном выборе, любовных ошибках и житейских просчетах.
Хотя, может быть, несостоявшаяся любовь — тоже к лучшему. Может, что-то берегло меня или ее от несвоевременных увлечений. И горечь мимолетного разочарования — это самое малое, что ожидало бы нас в будущем. Мы не знаем своей судьбы. Иногда встречая какую-нибудь свою симпатию юности через много лет, облегченно вздыхаешь:
— Хорошо, что не женился тогда на ней.
То ли мы меняемся, то ли наши возлюбленные.
Однако я еще долго не мог смириться с таким фиаско. Еще долго сердце тревожно стучало при воспоминании о вожделенной недоступной красавице и наводило на философские размышления.
Страстное увлечение женщиной будоражит кровь и украшает нашу жизнь, но опустошает душу. Иногда низвергают в дремучую бездну коварной ревности.
Может быть, лучше допускать увлечения бесстрастные, которые не так иссушают душу.
Поневоле закрадывалась лукавая мысль. Не лучше ли разделить высокие порывы духовного единства со своим идеалом, а чувственные телесные наслаждения — с другими прекрасными представительницами? Разделить эти душевные и сладострастные желания и снизить накал страстей. Не позволить эмоционально усилить непонимание, которое приведет к отчуждению.
А непонимание присутствует всегда. Женщина ожидает и требует от мужчины одного, он чаще всего хочет от нее другое. Этим, наверное, и объясняется неустойчивость межполовых отношений. Каждый хочет чего-то своего. Не получив искомого, из-за своей горячности не ищут компромисса, доверия или понимания, а стараются либо сменить партнера, либо завести дополнительного, чтобы добрать недостачу на стороне.
Совместить все в едином союзе дано не многим счастливчикам. Немногим достается подобная полнота. Наверное, только особым людям  — наследникам долгой мудрой жизни своих предков. Для них подобная полнота генетически предопределена и привычна.
Снова напрашивался странный вывод. Каждому индивидууму предстоял нелегкий выбор: либо повеселиться вволю и пострадать напрасно с разными красавицами, либо смиренно обеспечить безбедную жизнь своим потомкам.
Однако не все так печально и безнадежно, размышлял я на досуге. Нет худа без добра. Безответная любовь — прекрасная мотивация для творчества. Это проверено веками. Только душевные страдания позволяли поэтам и художникам создавать шедевры. Без моих переживаний я бы тоже не взялся за стихотворчество. Юная сероглазая муза меня возвысила и вдохновила. Несколько месяцев я переживал поэтический бум. Но, может быть, мои страдания были не столь глубоки, или таланта не хватало, и взлет быстро закончился.
Впрочем, жалко было забывать и выбрасывать поэтические следы моего платонического увлечения. К тому же, в академии, куда я вскоре отправился, чтобы дать отдых мозгам от перегрузки наукой, я увлекся музыкой и тупо наложил остатки поэзии на придуманные мелодии. Получилось несколько грустных лиричных песенок. А прощальную балладу переделал в романс.
Вот эту доморощенную любовную лирику еще долго пели под гитару у костра или на вечеринках друзей. Поэзия сближала и вызывала интерес. Многим эти песни пришлись по душе. Привлекательные малознакомые барышни слушали отрешенно и завороженно. Их глаза светились теплотой и симпатией. Это радовало и вселяло надежду.
Опять оказался прав знаток светских дам старина А.С. Пушкин: чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей.
К тому же, моя история имела очень приличный финал. А если и выглядела трагедией, то вполне оптимистической. Моя недоступная красавица, как я и предполагал, вскоре родила еще один прекрасный экземпляр, но не от меня. Сразу после школы вышла замуж за более привлекательного лейтенанта, а я отправился покорять вершины науки. Но, думается, платонический роман положительно отразился на нас. Она высоко оценила себя как женщину, а я через снижение самооценки получил честолюбивый импульс для дальнейшего профессионального роста. Так что любовные неудачи — это не всегда конец, а иногда лишь начало следующей страницы бытия.

*Выражение происходит от имени древнегреческого философа Платона, который разумел под ней любовь «идеальную» — сугубо духовную.
**Отелло и Дездемона — герои Шекспировской трагедии в стихах. В ней ревнивый Отелло душил свою возлюбленную Дездемону.