Повесть 11. Он был ее ангелом. Она демоном была дл

«Сегодня я плакала от счастья…..Счастья для которого слишком мало слов ….Счастья которого я ждала все эти долгие годы лишенные всякого смысла….счастья которое случилось по воле Божьей после всех моих мирских терзаний и сомнений…Теперь я точно знаю как выглядит ангел на земле…У него глаза цвета неба и он совершенно невесом …Двигается ..словно по водной глади, плывет и голос его совсем не слышен ..И лишь его взгляд навсегда поселит в душе твоей благодать Божью.….В груди словно верба начала распускаться и в легкие ворвался ветер с запахом весны….Стоя рядом с ним ..и дышать – не дышалось..Хотелось молиться лишь обо дном чтобы мгновение в вечность запечатлеть…Руки его ..словно два крыла с шелковыми перьями..Кончиком дотрагиваются до твоего уже сбитого плеча и жизнь тихим маленьким ручейком заново начинается вливаться в тебя….А в зрачках этого ангела было вселенское добро и тихая радость..На ресницах невесомость планет и никакой тяжести страданий… ….Смотрит вот так вот на тебя и глазами говорит…Живи ….А главное верь…Бог он с тобой..Он в тебе….И не уйти ведь от него…он словно елеем слов своих помазывает тебя…Лечит сердце разочарованное….И не уйти от него лишь из за страха никогда не свидеться с ним более….Мой ангел теперь я точно знаю какой он….Он в черной рясе и дарит добро..Просто вот так и за даром…Он верой врачует и к жизни уже совсем новой возвращает…»

Именно эти строки были в том самом письме, которое Мери вручила отцу Виктору на прощание …
Это была весна, точнее начало апреля. Ровно неделя оставалась до дня рождения Мери. Она никогда не любила этот праздник, считая, что день рождение – это как лишнее напоминание, что жизнь безвозвратно уходит, оставляя лишь печати горького опыта, первых признаков старения и лишнее сожаление о той потерянной юношеской свободе и вере в то, что все только начинается. Мери всегда впадала в депрессию перед этим днем, особенно много пила, сидя в пустой квартире, и беспрестанно переворачивая песочные часы, подаренные ей на совершеннолетие ее близким «прохожим» со словами «Эти песчинки – твое время, твоя молодость и вся жизнь. Когда упадет последняя, знай – это еще не конец, а лишь призыв к действиям. Поэтому просто переверни часы,  и ты заживешь вновь. Вновь начнешь дышать и выдыхать счастье…. У тебя впереди вечность, моя девочка»
Приход этой весны не вдохновлял Мери, не придавал ей внутренних сил. Разве что внешне она выздоравливала от зимы. Словно бутон распускалась с этой весной  и становилась еще красивее, еще до невозможности желанной для мужчин и еще более проклятой для их серых женщин…Мери топила свою грусть в дорогом коньяке, знала, что на дворе пост, поэтому платок с Таро мирно покоился на полке в шкафу. Она, конечно, не соблюдала все заповеди Божьи, но она никогда не занималась магией в пост. Это было ее внутреннее табу. Мери точно знала, что в дни поста карты обязательно солгут, камни укажут неверный путь, а обряды и вовсе сыграют против того, на кого они направлены. Так страдая скукой и пустыми печалями она, перебирая четки, внутри себя читала молитвы.
 Надо отметить, что для Мери вера была очень  непростой темой. Слишком противоречивой, как  и вся ее мятежная натура. Ее крестили, когда ей было восемь. В соборе Вознесения Господня она впервые приняла обряд причащения, тем самым соединив себя с Богом. В школе она, не стесняясь, молилась перед занятиями, когда ей снились частые кошмары, ее маленькая ручка сжимала нательный крестик,  по воскресениям Аглая водила Мери на утреннюю литургию. С годами, когда дар ясновидения все более  будоражил юную Мери, внутри, словно душа ее раскололась надвое. Одна часть была светлой, легкой, парящей, словно под самим небосводом. Эта часть стремилась помогать, училась сдерживать свои порочные помыслы, эта часть души Мери, словно всегда оставалась юной и чистой, не зная всех темных граней своей обладательницы. Другая же, темная сторона, стремилась к власти, не ведала границ дозволенного и очень часто смеялась небу в лицо, не боясь при этом ничего. Это часть души была более могущественна, безгранично тщеславной, гордой и стремящейся к абсолютной власти. Эта часть души  одевала свою хозяйку в черное, делала ее еще красивее, словно готовила к свиданию с самим Сатаной.
 К своим 18 Мери перестала противиться черным цветам… Порой она думала, что вера лишь ответы на пробелы человеческого сознания, где люди в порыве своих слабостей и бессилия ищут помощи у пустоты. Где религиозные догмы не спасают этот мир от зла, лишь объясняя тем, что на все воля небес. Это были минуты ее слабостей, минуты, когда она сама себе была противна. Все эти мысли она скуривала с последней сигаретой, допивала последним глотком вина и после всегда отчаянно молилась у  своего домашнего иконостаса. Надо отметить, что для человека со столь пагубными убеждениями и пристрастиями у Мери было много икон. Каждая из них была особенно дорогой для ее сердца. Каждая из них была на своем месте, каждой из них Мери все же убежденно молилась и, каждый раз преклоняясь перед изображениями святых, она словно на  миг выходила из своего темного царства магии.
После своей продолжительной болезни Мери окончательно вернулась к вере, более никогда не сомневаясь в слове Божьем и его безграничной помощи. Тогда, два года показались ей вечностью. Приговор смерти вновь подарил вкус жизни. А ожидания последней минуты укрепили в Мери абсолютную веру в то, что если она выживет, то сомнения более никогда не овладеют ее сердцем.

С отцом Виктором Мери познакомилась в храме своего города А..На дворе было 4 апреля. Солнце радужно и столь приятно резало сетчатку глаз. В воздухе отчетливо пахло весной и новыми надеждами. Птицы весело щебетали, словно оповещали уставших от зимы горожан, что Весна все же вступила в свои законные права. Мери хорошо запомнила эту дату …Каждый год именно это число апреля вызывало в ней неподдельный страх того, что приступы болезни снова повторятся, что снова ей придется каждый раз умирать, чтобы вновь воскресать и собирать себя по атомам…Только этот год все изменил…
Зайдя в этот день в храм, чтобы приклониться к святым мощам, которые прибыли из Афонских мест, Мери вдруг потерялась. Ее глаза, все ее существование замерло на миг. Дыхание прервалось, в груди сама нежность, словно неокрепший птенец забилась. Руки предательски затряслись, речь на миг стала невнятной, да и едва ли были нужны слова… Ничего подобного она  никогда не испытывала. Молодой батюшка, облаченный  в черную  рясу, был словно ангел только что сошедший с небес. В его взгляде, словно сфокусировалось все добро мира. Он внимательно смотрел на Мери, словно никогда не встречал ничего более удивительного, чем эта яркая леди в утонченном платье до пола. С легкой улыбкой он был еще более невесом. Мери вдруг отчетливо ощутила внутри себя эту абсолютную потребность в его участии. Ей необходимо было его слово. Ей было необходимо, чтобы именно в этот момент он своим благословением,  быть может, вдохнул в нее хоть каплю добра и надежды на другую более праведную жизнь. Мери ступая на ночках, чтобы острая шпилька не создавала шума, аккуратно подошла к Виктору. « Благословите, батюшка» с мольбой в глазах, дрожащими губами просила она. Крестное знамение  и словно жизнь и все сомнения,  которые были  до этой встречи,  навсегда остались за дверью храма, навсегда отступили от юной и беспокойной души Мери. Ей совсем не хотелось вот так запросто покидать храм. Отец Виктор стал самым удивительным, самым чистым и добрым воспоминанием  во всей сумбурной  жизни Мери. В тот день Мери вдруг почувствовала острую необходимость выговориться, поделиться всеми своими сомнениями, всеми своими согрешениями именно с этим человеком. Они вышли и расположились на лавочке возле храма. Мери терялась, но понимала, что именно сейчас меняется ее сознание. Именно в этот миг молодой священник дарует ей фундамент к храму, который будет внутри ее самой. Этот удивительный человек со всей своей природной внимательностью слушал Мери. Он видел ее безудержные слезы, он словно  оказался в самом эпицентре ее такой запутанной жизни. Ему было невдомек, как такая юная и прекрасная она пошла по такому изломанному пути. Он был удивлен той искренности, с которой она ему повествовала о своих ошибках. О том, как ломала чужие жизни, и, не оборачиваясь, переступала через людей. Впервые в жизни он не отвечал писаниями святых, не давал советов. Он слушал, сопереживал и,  обняв Мери, тихим и весьма уверенным голосом сказал лишь пару фраз «;;;;; ;;; ;;;;;; ;;; ;;; ;;;;;;;;! ;;; ;; ;;;; ;;;;! ; ;;;; ;; ;;;;;…»
Мери возвращалась домой уставшей, но счастливой как никогда. Перед глазами были Его доброта и особенная чистота мыслей. Она ощущала в себе какую-то новую жизнь. Страх  перед будущим и ответ за прошлые ошибки отступил. Внутри словно кто-то подул на отцветший прошлым одуванчик, и в груди разлетелся этот белый пух, словно поглаживая когда-то болевшее сердце. Той ночью Мери не спала. Сменив вино на травяной чай, она написала то самое письмо, оставив на бумаге все то, что переполняло ее душу в тот самый миг встречи с ангелом, спустившимся к ней с самих небес. Письмо она тогда подписала своим электронным адресом. В этой подписи была вся вера и  надежда на то, что когда -  нибудь  она обязательно получит ответ.  Рано утром Мери уже подъезжала к храму. Она знала, что сегодня отец Виктор покидает город. Ей было до боли жаль прощаться с этим человеком, вернувшим ее к жизни и с такой неземной чуткостью выслушав ее. Он встречал ее своей едва уловимой улыбкой, предложил преклониться к святым и подумать о том, что действительно так важно для нее. В тот миг Мери думала лишь об одном. О том, что она никогда более не вернется к тому, что было «ДО». Она благодарила  Бога за эту бесценную встречу и этого человека с глазами цвета неба. Перед уходом глаза Мери искали отца Виктора. Уже испытывая беспокойства от того, что не может найти его, поникшая, она выходила из храма, сжимая в руке письмо. Он ждал ее у входа. Дав благословение и пожелав беречь веру в то, что все обязательно будет хорошо, он на прощание пожал ей руку. Мери вручила ему конверт,  попросив иногда молиться за нее.  Даст Бог, они свидятся вновь.
И вот прошел еще один год. Год, в котором  Мери стала действительно другой. Она не отказалась от Таро, магии, но все  же, стала пить меньше вина. Внутри  она хранила воспоминания того апрельского дня, в котором соприкоснулась с самим добром. Чаще обычного она теперь проверяла почту.  Вера  в то, что Виктор вновь появится в ее жизни и снова своим добрым словом  залатает  то,  что еще кровоточит, не покидала Мери.
 И вот  на календаре 4 апреля. Город  А еще был болен холодом и не хотел впускать весну. Снег не давал пробиться первым проталинам, а небо не давало солнцу вдоволь одарить своими лучами таких уставших от зимних стуж людей.  Мери, как и прежде крайне редко покидала обитель своего одиночества. Она как и прежде была удручена скорым приближением своего дня рождения. Она, как и прежде была красива и жила в ожидании такого нужного ей  письма. Открывая почту в этот день, она заметила незнакомый до сего адрес. Да – это был он. Отец Виктор вновь вошел в жизнь, как год назад неожиданно и так кстати. Он писал неуверенно,  плохо понимал русский язык и уже не надеялся, что Мери помнит о нем. Попросил услышать ее. И вот уже ночь была на дворе. Одинокая  луна внимательно наблюдала в окно, с каким трепетом Мери пишет новое и новое письмо. Звонок. Тот самый тихий голос. Благодарность от него, и тысячи извинений, что он так плохо говорит на ее языке. Виктор  с трепетом слушал Мери и вдруг попросил дать ему слово. Мери была удивлена как никогда. Вдруг он начал свой тихий рассказ. Как впервые прочитал ее письмо. Как был растроган до слез. Как это письмо у него в машине всегда, словно оберег для него. Он помнит их первый разговор. И вот сейчас она снова его речами своими удивляла, и он произнес  лишь одно. «Мери–  вы идол. Эпицентр  моего внимания вот уже год. Я привязан к вам, хотя так далек».  Виктор рассказывал, что живя без  какого- либо доступа к интернету, просто не имел возможности ответить ей. Но  сегодня что-то внутри сломалось. Он осознал, что все эти дни мечтал лишь еще раз поговорить  и быть может помочь еще раз. Мери слушала с трепетом. В этот  миг  даже не дышала. Он говорил, что навсегда может стать другом . Хотя для Мери очень многим он уже стал тогда (думала про себя она). Они проговорили до утра. Сложно было понимать язык друг друга. Но когда люди становятся близкими друг другу по духу, то самые непонятные слова на чужом языке обретают смысл и освещают мрак одинокого бытия.
После этого разговора отец Виктор  всегда был рядом, пусть даже в мыслях. Он редко имел возможность выходить на связь. Но когда он появлялся, между ними словно таяли тысячи километров и все часовые пояса. Для Мери он стал ангелом на земле, приносящим ее неспокойной душе полный штиль и ощущение абсолютного счастья. Она для него навсегда стала еще одной заповедью на скрижали … P.S: Позже Мери написала в своем дневнике «…Он отмолил мою душу у самого Сатаны. Он стал моим ангелом в плоти. Жаль демоном стала я для его эфемерной души».