Дж. Р. Р. Толкин. Хоббит. гл. 7

 Странный приют
На следующее утро Бильбо проснулся от того, что раннее солнце било ему в глаза. Он вскочил на ноги, чтобы глянуть на часы и пойти поставить на огонь чайник – и тут обнаружил, что вовсе не дома. Поэтому снова сел, чувствуя напрасное желание умыться и причесаться. Все это было недостижимо, равно как и чай, поджаренный хлеб и ветчина на завтрак. А были только холодные баранина и кролик. И после этого надо было снова пускаться в путь!
На этот раз ему позволили взобраться орлу на спину. Он вцепился в нее, усевшись между крыльев. Пятнадцать огромных птиц взлетели с уступа. Ветер засвистел у хоббита над головой, и он закрыл глаза. – В добрый час! – кричали гномы, и обещали, если смогут, отблагодарить Повелителя орлов. Солнце все еще низко висело на востоке. Утро было холодное, туман стоял в долинах, то тут, то там заползая меж горных пиков и верхушек холмов. Бильбо приоткрыл глаза, чтоб оглядеться. Они летели высоко над землей, и горы остались уже далеко позади. Бильбо снова закрыл глаза и крепче вцепился в орла.
- Не щипайся! – сказал орел. – И не трусь. Ты же не кролик, хоть и похож на него. Хорошее утро и легкий ветерок. Что может быть лучше полета?
Бильбо хотел сказать: - Горячая ванна, а после неспешный завтрак на лужайке перед домом. Но решил ничего не говорить и немного ослабил хватку.
Прошло еще довольно много времени, и орлы, судя по всему, приметили с огромной высоты цель своего полета – делая широкие круги, они стали снижаться. Снижались долго, и хоббит снова приоткрыл глаза. Земля стала намного ближе, они летели над деревьями, похожими на дубы и вязы, и над поросшей зеленой травой равниной, по которой текла река. А прямо на пути потока, который петлей охватывал подножье, стоял огромный каменный утес – словно передовой пост оставшихся далеко позади хребтов, или гигантский камень, брошенный с гор на равнину неведомым великаном невероятного размера.
 
Орлы теперь уже быстро спустились на вершину утеса и ссадили своих седоков
- Доброго пути, – прокричали орлы. – где бы вы ни странствовали! И пусть приведет вас конец дороги в родные гнездовья!
Так орлы говорят обычно  на прощанье.
- Пусть ветер под крыльями донесет вас туда, где реет солнце и гуляет луна! - откликнулся Гандальф, который знал, как следует отвечать.
И они расстались. И хотя Повелитель Орлов стал впоследствии Царем Птиц и надел золотую корону, а пятнадцать его спутников-орлов – золотые обручи на шеи (из золота, которое добыли для них гномы), Бильбо никогда больше их не видел – разве что на большой высоте и далеко в стороне во время Битвы Пяти Войск. Но так как про нее мы еще расскажем в конце всей истории, то сейчас ничего больше говорить не будем.


С площадки на верхушке утеса спускалась  к реке  вереница   наполовину стершихся   ступеней.  К лугам на другой  берег реки   можно  было перейти по лежащим в воде плоским камням.   
В конце ступенек рядом с переходом через реку обнаружили они небольшую пещеру (вполне безопасную, с галечным полом), и укрылись в ней, чтоб обсудить положение дел.
- Я непрестанно заботился о том, чтоб перевести вас невредимыми (по возможности) через горы, - сказал волшебник. – И вот благодаря умелому руководству и удаче  у меня это получилось. Более того,  я уже зашел гораздо дальше на восток, чем собирался, ведь, как-никак, а все это - не моя затея. Возможно, я еще приму участие в этом предприятии прежде, чем оно завершится, но в настоящий момент  я вынужден  переключиться на другие неотложные дела.
У гномов вырвались горькие стоны, они впали в отчаяние, а Бильбо заплакал. Все  уже привыкли к мысли, что Гандальф будет с ними на протяжении всего пути, помогая выбираться из неприятностей.
- Да я же не собираюсь исчезнуть сей момент, - продолжил  Гандальф. – Я побуду с вами еще день-другой.  Возможно, помогу выпутаться  из этого бедственного положения. Да и самому мне нужна помощь. Ведь у вас не осталось ни еды, ни вещей, вам не на чем ехать верхом, и вы не знаете, где очутились. Но это я вам сейчас скажу. Мы по-прежнему находимся на расстоянии в несколько верст к югу от тропы, по которой собирались идти, если бы в горах в суматохе с  нее не сошли. В этих краях мало кто живет, если, конечно, с тех пор, как я сюда заходил пару лет назад, не появились новые обитатели. Но есть тут неподалеку   некто, о котором я наслышан. Этот некто и сделал ступени на утес.- на Скалок*, как он, если не ошибаюсь, его называет.
Сюда он заходит не часто, тем более, днем. И мы не будем его тут дожидаться. По правде говоря, он очень опасен. Мы должны сами его найти. И если знакомство с ним пройдет удачно, я вас покину,  на прощанье  пожелав, как орлы,  доброго пути, где бы вы ни странствовали.
Они умоляли Гандальфа не бросать их. .Они сулили ему драконье золото, и серебро, и драгоценные камни.
- Поживем – увидим, - отвечал Гандальф. – К тому же, полагаю, я уже заработал немного этого драконьего золота – если вы, конечно, когда-нибудь его заполучите.

*Скалок – Carrock: от rock – скала.

Гномам пришлось прекратить просьбы. Они разделись и искупались в прозрачной, каменистой и мелкой у брода реке. Потом обсохли в горячих лучах солнца и почувствовали себя отдохнувшими, хотя и по-прежнему опечаленными, и слегка голодными. А после перешли речку вброд (перенеся хоббита за плечами) и зашагали по высокой зеленой траве, спускаясь вдоль опушки, поросшей разлапистыми дубами и высоченными вязами.
- А почему утес называется Скалок? – спросил Бильбо у идущего рядом Гандальфа.
- Он называет его Скалок, потому что на его языке это скалок. А так как этот утес – единственный, находящийся неподалеку от его дома, то он и дал ему такое имя.
- Кто дал имя?
- Тот, о ком я говорю, Персона очень значительная. Поэтому, когда я буду вас ему представлять, ведите себя крайне вежливо. Я буду представлять вас постепенно, по двое. Главное, чтоб вы его не разозлили, а не то страшно подумать, что может произойти. Он ужасен в гневе, хотя довольно добродушен в хорошем настроении. А разъярить его, предупреждаю, не трудно.
Заслышав эти речи, гномы окружили Гандальфа:
- Это к нему ты нас ведешь? А нельзя ли найти кого-нибудь с более покладистым характером? А нельзя ли все объяснить попонятнее?
- Да, к нему! Нет, нельзя! Я объясняю все очень подробно! – сердито ответил волшебник.- Могу только добавить, что зовут его Медван*. Он очень силен и способен менять шкуру.
- Так он меховщик! Человек, который называет кролика котиком, если не может выдать его за белку! – решил Бильбо.
- О небеса! Нет, нет, еще раз нет! – воскликнул Гандальф. – Нельзя ничего придумать глупее! И ради всего святого не произносите слово «меховщик» ближе, чем за сто верст от его жилья. А также «шуба», «тулуп», «горжетка», «манто» и прочие крайне неуместные слова. Он способен менять свою шкуру: порой он огромный черный медведь, порой – здоровенный чернобородый человек. Ничего больше сейчас не могу вам сказать, да и этого уже достаточно. Одни говорят, что происходит он от гигантских древних медведей, что жили в горах еще до великанов. Другие – что ведет свой род от людей, которые населяли эти края еще до Смарда и других драконов, до того, как с севера пришли в эти горы гоблины. Не знаю точно, но думаю, что правы последние. Спрашивать у него самого я бы не стал.
Ничьи чары на него не действуют. Живет он в доме из дерева в дубовом лесу. Держит скот и лошадей, и все животные почти такие же необыкновенные, как их хозяин. Работают для него и разговаривают с ним. Он не употребляет их в пищу. Также не охотится на диких животных и не ест их. У него много ульев с большими злыми пчелами. Питается он, в основном, медом и сливками. В медвежьей шкуре заходит далеко от дома. Однажды я видел, как сидел он в одиночестве на самой вершине Скалока и смотрел, как луна спускается за Туманные горы. Я услышал, как он прорычал на медвежьем языке: «Придет день, они сгинут, а я вернусь». Поэтому я и думаю, что он когда-то пришел сюда из гор.

*Медван – Beorn ( от bear – медведь).

Бильбо и гномам было теперь над чем поразмыслить и они прекратили задавать вопросы. Идти предстояло еще долго. Они взобрались по склону и побрели вниз в долину. Становилось все жарче.  Порой делали привал в тени деревьев,  и от голода Бильбо, казалось, готов был есть желуди, но желуди еще не вызрели и висели на ветках.
Было уже заполдень, когда  то тут, то там стали попадаться  островки из   одинаковых цветков, словно кто-то их специально так высадил. Особенно часто  встречались островки клевера: раскачивались петушьи гребешки пунцового клевера, немало было клевера красного, широко расстилались участки сладко пахнущего белого клевера.  Воздух дрожал, жужжал, гудел. Повсюду сновали пчелы. Да еще какие! Бильбо никогда не видел ничего подобного.
«Если такая укусит, меня раздует вдвое», - думал он.     Пчелы  эти были больше шершней. Трутни  их превосходили размером ваш большой палец, А желтые полосы на черных спинах сверкали расплавленным золотом.
- Идти осталось недолго, - сказал Гандальф. – Это  пастбища его пчел.   

Немного погодя они подошли к полосе огромных стародавних дубов, что опоясывала высокую  живую изгородь из терновника, сквозь  которую нельзя было ни пробраться, ни что-либо разглядеть.
- Лучше ждите здесь, -  сказал Гандальф гномам. – Отправитесь по моему следу, когда я позову или свистну. Но, запомните, только по двое за раз, с промежутком между парами минут в пять. Бомбур самый толстый и сойдет за двух, пусть в одиночку идет последним.  Пошли, господин Торбкинс! Где-то тут должны быть ворота.
И Гандальф, прихватив с собой перепуганного хоббита, двинулся вдоль изгороди 
 Вскоре они подошли к высоким и широким деревянным воротам, за которыми виднелись  приусадебный участок и сама усадьба, состоящая из длинного низкого деревянного дома и невысоких деревянных строений - некоторые были под соломенными крышами, а некоторые -  из неотесанных бревен: амбары, конюшни, сараи. За изгородью вдоль ее южного края  ряд  за рядом стояли  ульи с  соломенными крышами в форме колокольчиков.  Огромные пчелы с жужжанием сновали в воздухе и теснились в летках ульев. Гандальф толкнул отворившуюся  со скрипом тяжелую  створку ворот, они вошли  внутрь   и зашагали к дому  по широкой тропе. Несколько  холеных, с блестящей шкурой,   лошадей подбежали к ним по лужайке, пристально осмотрели  их проницательными взглядами, и ускакали к усадьбе.
-  Спешат  сообщить ему о появлении чужаков, - сказал Гандальф. 
Они вошли во двор, который с трех сторон окаймляли  сам дом и два его длинных крыла.  Середину двора перегораживал  здоровенный дубовый ствол, тут же  лежали    обрубленные c него ветки. Громадный человек, чернобородый  и черноволосый, с узлами мышц на голых руках и ногах,  стоял у ствола, опираясь на большой топор.  Одет он был в доходящую до колен шерстяную рубаху без рукавов. Лошади застыли  рядом, уткнувшись носами ему в плечи.
- Ага, вот и они, - сказал человек лошадям.  – На вид не опасны. Ступайте себе!
Он расхохотался раскатистым смехом, отложил в сторону топор и шагнул навстречу.

• пристально осмотрели  их проницательными взглядами – look at them intently with very intelligent faces
- Кто вы такие, и что вам нужно? – грубовато спросил он, подойдя вплотную. Стало ясно, что он гораздо выше Гандальфа, а Бильбо запросто смог бы пройти у него между ног, даже голову не пришлось бы нагибать, уклоняясь от края его рубахи.
- Я Гандальф, - ответил волшебник.
- Впервые слышу, - буркнул хозяин.
- А это что за малыш? - он нагнулся к хоббиту, нахмурив густые черные брови.
- Это господин Торбкинс – хоббит из очень достойной семьи с безупречной репутацией, - ответил Гандальф.
Бильбо поклонился. На нем не было шляпы, чтобы ее снять, и он с горечью вспомнил о недостающих пуговицах.
- А я – волшебник, - продолжил Гандальф. – И я о тебе наслышан, хотя ты и не слыхал обо мне. Но ты, наверное, слышал о моем двоюродном брате Радагасте, что живет у южной опушки Черного леса.
- Да, я частенько его встречаю. Для волшебника он неплохой парень, - кивнул Медван. – Теперь я знаю, кто вы, или, по крайней мере, за кого себя выдаете. И что вам нужно?
- Откровенно говоря, мы потеряли всю свою поклажу и почти потеряли направление, мы нуждаемся в помощи, или, по крайней мере, в совете. Из-за гоблинов у нас в горах возникла неприятная ситуация .
- Из-за гоблинов? – переспросил хозяин уже чуть мягче. – Ого! У вас были неприятности из-за гоблинов? И зачем же вы к ним забрели?
- Это вышло непреднамеренно. Они неожиданно появились ночью у нужного нам перевала, когда мы шли сюда из Западных краев. Но это длинная история.
- Давайте лучше войдем внутрь, и вы мне немного обо всем расскажете, только чтобы это не заняло весь день, - сказал Медван и повел их со двора в дом через заднюю дверь. Они оказались в большом зале с очагом в самом его центре. Хоть снаружи стояло лето, в очаге горели дрова, и дым поднимался к закопченным стропилам, отыскивая затем выход через отверстие в крыше. Они прошли сквозь этот сумрачный зал, освещенный только огнем в очаге и отверстием над ним, и, выйдя в дверь поменьше, очутились на крытой террасе, крыша которой опиралась на столбы из цельных древесных стволов. Терраса смотрела на юг, и на ней было тепло и светло от лучей клонившегося к западу солнца. Прямо за ступеням террасы росли залитые солнечным золотом цветы. Здесь они и уселись на деревянных скамьях, Гандальф начал свой рассказ, а Бильбо, покачивая недостающими до пола ногами, смотрел на цветник, раздумывая, как же могут называться все эти цветы, половину их которых он видел впервые.

*мы потеряли всю свою поклажу и почти потеряли направление - we have lost our luggage and nearly our way

- Я шел через горы с одним или двумя спутниками, - начал волшебник.
- Или двумя? Тут только один, вдобавок совсем маленький, - удивился Медван.
- Честно говоря, я не хотел сразу приводить большую компанию, не убедившись, что мы тебе не помешаем. Так я позову?
- Давай, зови.
Гандальф пронзительно свистнул и сразу же по огибающей дом дорожке из-за угла вышли Торин и Дори и остановились, сделав низкий поклон.
- Ты имел в виду, с одним или тремя, - уточнил Медван.- Но это – не хоббиты. Это гномы.
- Торин Дубовый Щит - к вашим услугам! Дори – к вашим услугам! – гномы еще раз поклонились.
- Спасибо, я в ваших услугах не нуждаюсь, - отозвался Медван. – Подозреваю, что вам понадобились мои. Я не очень-то жалую гномов, но если правда, что ты Торин (то есть сын Траина, сына Трора), и ты доверяешь своему товарищу, и вы – враги гоблинам, и не сделаете ничего плохо в моих владениях…. Кстати, а что вы тут делаете?
- Они направляются в земли своих предков, лежащие к востоку за Темным лесом, - вставил Гандальф. – И только чрезвычайные обстоятельства привели нас в твои владения. Мы шли через Верхний перевал, собираясь выйти на дорогу, лежащую к югу от твоего жилища, но тут на нас напали злобные гоблины. Я как раз начал об этом рассказывать.
- Так продолжай, - ответил Медван, не отличавшийся избыточной вежливостью.
- Разразилась ужасная буря, появились каменные великаны и стали швыряться скалами, у самого перевала мы укрылись в пещере – я, хоббит и еще несколько наших товарищей.
- По-твоему, двое – это несколько?
- Нет, конечно. Но их было больше двух.
- И где же они? Убиты, съедены, вернулись восвояси?
- Нет, нет. Просто не все пришли, когда я свистнул. Должно быть, стесняются. Видишь ли, мы боялись злоупотребить твоим гостеприимством.
- Ну, так свистни еще. Похоже, намечается вечеринка, и одним или двумя больше – какая разница? – проворчал Медван.
Гандальф снова свистнул, и Нори и Ори появились, казалось, еще до того, как свист смолк. Как вы, наверное, помните, Гандальф велел гномам отправляться к дому парами с промежутком в пять минут.
- Привет! – сказал им Медван. – Что-то вы слишком быстро появились. Где прятались? Добро пожаловать, чертики из табакерки!
- Нори – к вашим услугам! Ори – к ….. – начали они.
- Спасибо, спасибо! – прервал их Медван. – Когда мне понадобится ваша помощь, я вам об этом скажу. Садитесь и давайте дослушаем вашу историю, а то мы и до ужина не успеем.
- Стоило нам уснуть, - продолжил Гандальф, - как через щель в стене в пещеру проникли гоблины и уволокли внутрь горы хоббита, гномов и весь караван наших пони….
- Караван? Вы что же, бродячий цирк? Или вы везли гору поклажи? Или вы называете караваном шесть пони?
- Честно говоря, там было больше шести пони, потому что и нас было больше, чем шестеро. Вот как раз еще двое.
Это появились Балин и Двалин. Они поклонились так низко, что их бороды подмели камни пола. Великан сначала нахмурился, но гномы были ужасно вежливы, без остановки склоняли головы, отвешивали низкие поклоны и, держа в руках капюшоны, размахивали ими над самым полом, так что вскоре Медван прекратил хмуриться и зафыркал от сдерживаемого смеха.
- Точно, караван, - сказал он. – Караван настоящих клоунов. Добро пожаловать, весельчаки! Как же вас зовут? Мне не нужны сейчас ваши услуги, назовите только имена, а затем прекратите мельтешить и садитесь,
- Балин и Двалин, - ответили гномы и, не отважившись обидеться на Медвана, ошарашено плюхнулись прямо на пол.
- Продолжим, - обратился Медван к волшебнику.
- А что же я? Ах, да – меня НЕ схватили. Вспышкой света я убил нескольких гоблинов….
- Неплохо, - пробурчал Медван. – У волшебников тоже есть хорошие стороны.
- … и проскользнул в трещину прежде, чем она сомкнулась. Следуя за пленниками, я спустился в огромный зал, где столпились гоблины. Там был и Большой Гоблин, его окружали тридцать или сорок телохранителей. Я подумал: даже если бы они не были закованы в цепи, что может сделать дюжина против такого количества гоблинов?
- Дюжина? Первый раз слышу, чтобы восьмерку называли дюжиной. Или еще не все чертики выскочили из табакерки?
- Да, похоже, сейчас придет еще одна пара – Фили и Кили, надо полагать. – признался Гандальф. В этот момент они и появились и стали приветливо улыбаться и кланяться.
- Достаточно! – сказал Беорн. – Садитесь и помалкивайте. Продолжай, Гандальф.
Гандальф продолжил историю и довел ее до схватки в темноте, выходу к нижним вратам, и до момента, как они с ужасом обнаружили, что потерялся господин Торбкинс.
- Мы всех пересчитали и оказалось что не хватает хоббита. Нас осталось только четырнадцать.
- Четырнадцать? Первый раз слышу, что, если от десяти отнять одного, то выйдет четырнадцать. Или ты имел в виду «девять», или до сих пор не сказал еще обо всех своих спутниках.
- Ах, конечно, ты еще не знаком с Оином и Глоином. И, ну и ну, вот и они! Уж извини их, что тебя побеспокоили.
- Да пусть уж все заходят! Давайте быстрее! Вы, двое! Присоединяйтесь к нам и садитесь. Но, согласись, Гандальф, даже сейчас в наличии ты и десять гномов, да еще хоббит, который потерялся. Всего одиннадцать (плюс один запропавший) , а вовсе не четырнадцать, если только у волшебников не свой особый счет. Но, пожалуйста, продолжай свою историю!
Хотя Медван и старался этого не показать, рассказ Гандальф не на шутку его заинтересовал. Ведь в прошлом он был хорошо знаком с каждым уголком гор, о которых вел речь волшебник. Он качал головой и что-то бурчал, слушая о возвращении хоббита, о езде на каменном оползне, о кольце волков на лесной поляне.
Когда Гандальф заговорил о том, как, спасаясь от волков, они залезли на деревья, Медван вскочил на ноги и стал расхаживать взад-вперед, бормоча: - Жаль, меня там не было! Я бы устроил им кое-что получше фейерверка!
- Я старался, как мог, - отвечал Гандальф, довольный впечатлением, которое произвел на Медвана его рассказ. – Под деревьями бесновались волки, то там, то здесь, среди леса вспыхивало пламя, и тут сверху на поляну выбежали гоблины и обнаружили нас. Они завопили от восторга и потешаясь над нами запели песню:
Сколько пташек уместилось на пяти на елках?
Их пятнадцать! Их пятнадцать! Вон их сколько!..
- Вот те раз! – проворчал Медван. – Только не говори мне, что гоблины не умеют считать. Двенадцать – это не пятнадцать. Гоблины хорошо это знают.
- Я тоже это знаю. А вот и Бифур и Бофур. Я еще их не представил, но теперь самое время.
Появились Бифур и Бофур.
- А вот и я! – за ними, пыхтя, показался Бомбур. Толстяк был недоволен тем, что его оставили напоследок, не стал ждать положенные пять минут и отправился сразу же за Бифуром и Бофуром.

- Так, так.  Вот вас и пятнадцать. И, поскольку гоблины умеют считать, думаю, что все сидевшие на деревьях уже здесь. И теперь, надеюсь, мы без перерывов  сможем дослушать всю историю до конца.
Бильбо понял, насколько мудро поступил Гандальф. Постоянные перерывы подогревали интерес Медвана к рассказу, а желание дослушать до конца не позволяло выгнать взашей гномов как подозрительных попрошаек. Медван без необходимости  никого не впускал  в свой дом. Друзей у него было немного, и все они жили вдалеке от этих мест. Да  он никогда и не приглашал к себе больше чем двух друзей за раз.  А тут целых пятнадцать чужаков сидели у него на террасе.
Пока Гандальф, заканчивая свой рассказ, говорил о том, как их спасли орлы, и как все они очутились на Скалке, солнце село за вершины Туманных гор и по двору протянулись длинные тени.
- Отличная история! – сказал Медван. – Давно такой не слышал!  Если бы такие рассказывали все попрошайки, я бы лучше к ним относился. Конечно, вы могли все это выдумать, но, так или иначе, а история заслуживает ужина. Пойдемте чего-нибудь поедим.
- О, будьте так добры! Большое спасибо! – ответили  они хором.    




В зале уже было темно. Медван хлопнул в ладоши и внутрь вбежала четверка очаровательных белых пони и несколько больших псов – серых, с длинными спинами . Медван обратился к ним на диковинном языке, сложенном из звуков, что издают звери. Они снова вышли, но быстро вернулись, неся в пастях факелы, которые зажгли от очага и вставили в скобы, низко расположенные на столбах, окружавших очаг. Оказалось, псы способны ходить на задних лапах, держа ношу в передних. Они принеслиоткуда-то из-под стен столешницы и козлы и соорудили у очага столы. Затем послышалось блеянье и в зал вошли несколько белоснежных овечек, которых привел большой, черный, как уголь, баран.
Одна из них принесла белую скатерть с вышитыми по краям фигурами животных, остальные несли на своих широких спинах подносы с чашами, тарелками, ножами и деревянными ложками, которые псы быстро расставили по столам. Столы были невысокими, удобными даже для Бильбо. Пони подтолкнули к ним две низкие плетенные из тростника скамьи с короткими толстыми ножками – для Гандальфа и Торина, а в дальнем конце стола поставили такое же черное кресло, в которое сел Медван, далеко вытянув под столом свои большие ноги. Вот это и была вся находившаяся в зале мебель для сидения - столь же низкая, как и столы, очевидно, для удобства служивших Медвану удивительных животных. А на что сели остальные? Про них тоже не забыли. Пони вкатили в зал похожие на барабаны чурбаны – гладко отполированные и также достаточно низкие – даже для Бильбо. И вскоре все сидели за столами у очага в зале, который давно не видел такого количества гостей.


Они отужинали, или отобедали , как не удавалось им с тех самых пор, как  покинули  они Последний Дружеский Дом Запада  и  распрощались с Элрондом.  Мерцал свет факелов и очага, а на столе горели две красных восковых свечи.  Во время еды хозяин  низким рокочущим голосом рассказывал   о  пустынных землях  по эту сторону гор, о сумрачном  опасном лесе,  что, загораживая  дорогу на восток,  протянулся  с севера к югу на расстоянии дня пути от дома Медвана,  о жутком Темнолесье.
Гномы слушали и трясли бородами, зная, что скоро придется им войти в этот лес и что, за исключением гор, это самое опасное место на пути к логову дракона.

Когда обед подошел к концу, гномы принялись рассказывать свои собственные истории, но Медван стал постепенно погружаться в дрему и слушал невнимательно. Говорили они, в основном, о золоте, серебре, драгоценностях, о кузнечном и ювелирном ремеслах, но Медвана, похоже, это вовсе не интересовало: в зале не было ничего, сделанного из золота или серебра, а металлическими были разве что ножи.
Долго еще сидели они за столом, потягивая медовуху из деревянных кубков. Снаружи сгустилась ночь. В очаг подбросили дров, а факелы догорели. На них падали теперь отблески пляшущих языков пламени, и позади уходили ввысь столбы, темнея вверху, словно лесные кроны.
Было это вызвано колдовством или нет, но Бильбо чудилось, что он слышит, как ветер раскачивает ветки внутри стропил и как ухают совы.
Бильбо стал клевать носом, голоса гномов все удалялись, как вдруг он вздрогнул и проснулся.
Большая дверь, скрипя, захлопнулась. Медвана в зале не было. Гномы, скрестив ноги, сидели вокруг огня и как раз в этот момент затянули песню.

Среди куплетов были и эти, но всех их было гораздо больше, и песня была длинной.
Дул ветер в вереска полях,
но замерла листва в ветвях
в лесу густом, где даже днем
зло ползает внизу впотьмах.
А ветер дул с холодных скал,
на лес приливом набегал,
Поднялся свист и с ветки лист,
крутясь, на землю пал.
Дул ветер прямо на Восход,
и лес затих, замолк. Вперед
катился шквал и рев звучал
средь пустошей и средь болот.
Шатались стебли тростника,
бурлила на ветру река,
и над землей и над водой
неслись и рвались облака.
Над Одинокою горой -
теперь драконовой норой,
где серый дым над мхом седым -
прошел тот ветер верховой.
И от земли отчалил прочь
в широкую, как море, ночь,
где дуновения вольны
наполнить парус у луны,
раздуть созвездья во всю мочь.
Бильбо начал уже снова клевать носом, как вдруг поднялся Гандальф.
- Нам пора спать, - сказал он. - Нам, но, полагаю, не Медвану. В этом зале  мдаы сможем отдохнуть в полной безопасности, но, предупреждаю, не забывайте о том, что, уходя, сказал Медван: не суйте нос наружу, пока не взойдет солнце, или я за вас не отвечаю.
Бильбо обнаружил, что место для сна уже приготовлено: помост между столбами и стеной зала. Бильбо ждали небольшой набитый соломой тюфяк и шерстяное одеяло, под которое он с большим удовольствием забрался, хоть на дворе и стояло лето. Огонь в очаге горел не ярко и Бильбо уснул. Но среди ночи он проснулся. В очаге дотлевали угли, гномы и Гандальф, судя по их ровному дыханию, спали, высокая луна заглядывала в зал через отверстие в крыше и на полу лежало пятно ее белого света.
Снаружи доносился рык и скрежет когтей - как будто какой-то мощный зверь скребся в дверь.
- Не Медван ли это, обратившийся в медведя? - подумал Бильбо. - Не войдет ли он внутрь и не убьет ли нас всех?
Он нырнул с головой, под одеяло и, несмотря на все свои страхи, быстро заснул.

Когда он проснулся, стоял день. Кто-то из гномов споткнулся о спящего в полумраке Бильбо и, свалившись с помоста, глухо ударился о пол. Это был Бофур – хоббита разбудило его ворчание.
- Вставай, лежебока! – услышал Бильбо. – Не то пропустишь завтрак.
- Завтрак?! – Бильбо подпрыгнул в постели. – Где завтрак?!
- В основном уже внутри нас, - откликнулись расхаживающие по залу гномы. – Но то, что осталось, ждет тебя снаружи под навесом. Как только взошло солнце, мы принялись разыскивать Медвана. Нигде его не нашли, зато наткнулись на накрытый стол с завтраком.
- А где Гандальф? – это Бильбо спросил уже на ходу, без промедления отправившись на поиски завтрака.
- Куда-то отлучился, - ответили гномы. Но Гандальф не показывался до самого вечера. Уже на закате вошел он в зал, где ужинали гномы и хоббит. Еду им подавали чудесные животные, которые ухаживали за ними в течении всего дня. Но с прошлого вечера не было у них никаких известий о Медване и они были озадачены.
- Где же наш хозяин?! И где ты сам пропадал весь день?! – хором закричали они.
- Задавайте вопросы по одному за раз. И после ужина. У меня с утра ни крошки во рту не было.
Но, в конце концов, Гандальф отодвинул от себя тарелку и кувшин – он умял два каравая хлеба (а к ним немало масла, меду и сметаны) и выпил пару кружек медовухи – и достал трубку.
- Сначала отвечу на второй вопрос, - сказал он. – Но, будь я неладен, это же отличный зал для пускания колец из дыма!
И долго еще не могли они добиться от волшебника ни слова: Гандальф был занят тем, что обводил кольца вокруг столбов, придавал им всевозможные формы и цвета и выпускал друг за дружкой через отверстие в крыше. Должно быть, снаружи это выглядело странновато: внезапно появившаяся вереница зеленых, голубых, красных, серебристо-серых, желтых, белых больших и маленьких колец; маленькие протискивались сквозь большие, соединялись, образовывая восьмерки, и уплывали, как стая птиц, вдаль.
- Я разбирался в медвежьих следах, - сказал он наконец. – Прошлой ночью неподалеку отсюда медведи собрались на очередную свою сходку. Во всяком случае, один Медван не мог оставить столько следов: их было уж слишком много, да, вдобавок, различных размеров. Были тут маленькие и большие медведи, медведи обычных размеров и медведи гигантские. И все плясали от наступления темноты и почти до восхода. Они пришли со всех сторон – за исключением стороны западной, то есть не из-за реки, не с Гор.
Да, никто не пришел с запада, и один только след уходил отсюда на запад. Я дошел по нему до Скалка. Там следы ушли в воду, но поток был слишком быстрым и глубоким и я не стал его переходить. Вы помните, с этого берега до Скалка есть брод, но на другом берегу напротив Скалка - каменный обрыв над водоворотом. Мне пришлось пройти по берегу несколько верст, прежде чем я отыскал широкое мелководье, через которое перебрался вброд и вплавь. А затем, чтобы выйти на след, двинулся в обратном направлении. Но оставалось уже мало времени, чтобы идти по нему до конца. След шел к сосновым лесам на восточном склоне Туманных гор, как раз туда, где позапрошлой ночью мы побывали на небольшой приятной вечеринке у воргов. Полагаю, я ответил и на ваш первый вопрос.
Бильбо решил, что понял смысл сказанного.
- Что же нам делать? – воскликнул он. – Он приведет сюда воргов и гоблинов? Они схватят нас и убьют. Ты же говорил, что он с ними не дружит!
- Действительно, говорил. Не глупи, Бильбо! Иди-ка лучше спать! Твоя сообразительность уже клюет носом!

Бильбо был сражен наповал, оставалось только идти спать. Он заснул под песню гномов и во сне его маленькая голова все думала о загадочном Медване и снились ему сотни черных медведей , танцующих в медленном грузном хороводе при свете луны на дворе у Медвана. А потом он проснулся, когда все уже спали, и опять слушал, как кто-то скребется и возится, сопит и ворчит за дверью*.
На утро всех разбудил сам Медван.
- Так вы все еще здесь? - спросил он. Хохоча, он подхватил своей ручищей хоббита: - И тебя до сих пор не съели ни ворги, ни гоблины, ни злые медведи?
Он бесцеремонно ткнул Бильбо пальцем в жилетку.
– Наш зайчонок снова наел себе животик на хлебе с медом! – хмыкнул Медван. – Пойдем, продолжим!
Все отправились на завтрак. Медван был теперь гораздо приветливей, пребывал в отличном настроении и веселил всех своими историями. Его не пришлось расспрашивать, где он был и почему так подобрел к гостям – он все рассказал сам. Он ходил за реку и дальше в горы – из чего вы можете заключить, что перемещался он быстро, во всяком случае, в медвежьей шкуре . Увидев выжженную волчью поляну, Медван убедился, что часть истории его гостей правдива. Но выяснил он не только это. Медван поймал бродивших в лесу ворга и гоблина. У них выпытал, что отряды гоблинов, разъяренные гибелью Большого Гоблина, вместе с воргами, желающими отомстить за обожженный нос своего вожака и смерть его свиты от огня волшебника, до сих пор охотятся за гномами. А еще Медван почувствовал - готовится набег всей гоблинской рати вместе с воргами на предгорья, чтобы схватить гномов и наказать жителей предгорий за то, что приютили беглецов .
*скребется и возится, сопит и ворчит – scraping, scuffling, snuffling and growling

- Вы рассказали хорошую историю, - сказал Медван, - Но теперь она нравится мне еще больше: ведь я знаю, что все это - правда. Простите, что не поверил вам на слово. Здесь, на краю Темного леса, верить на слово можно только тому, кого знаешь лучше брата. Но я спешил домой изо всех сил, чтобы убедиться, что вы в целости и сохранности , и чтоб помочь вам, чем только смогу. Теперь я гораздо лучшего мнения о гномах. Это ж надо – убить самого Большого гоблина! – он мстительно рассмеялся.
- А что ты сделал с гоблином и варгом? – спросил вдруг Бильбо.
- Пойдем, глянем, - предложил Медван и повел их за собой вдоль дома к воротам.
Сразу за воротами стоял кол с насаженной на него головой гоблина, а рядом к дереву пригвождена была шкура ворга. Медван не щадил своих врагов. Но теперь был их другом, и Гандальф, надеясь на помощь, рассказал ему о цели и всех обстоятельствах их путешествия.
Медван пообещал следующее. Для поездки к лесу он даст каждому по пони, а Гандальфу – жеребца, он нагрузит их едой, которая позволит продержаться несколько недель: в поклаже будет то, что легко нести – орехи, мука, плотно закупоренные кувшины с сушеными фруктами и горшки из красной глины с медом, а также запеченные в два приема долго не черствеющие лепешки, небольшого куска которых хватает на долгий переход. Эти лепешки были одним из его секретов; как почти во всем, что он ел, в них содержался мед и были они приятны на вкус, правда, вызывали сильную жажду.
- Но воду, - сказал Медван, - везти вам не придется: с этой стороны леса достаточно ручьев и родников.

- Но дорога через Лес будет для вас темной, тревожной, тяжелой *, - продолжил он. – Непросто отыскать там воду и еду. Орехи еще не созрели (хотя они могут и отойти, прежде чем вы выйдете из леса), а орехи – это почти единственное, что годится там в пищу. Звери в этом лесу сумрачные, изворотливые, лютые. Я дам вам меха для воды, луки и стрелы. Но я сильно сомневаюсь, что вы найдете хоть что-то пригодное для еды и питья. Пересекая тропу, течет там речка, быстрая и темная. Не пейте из нее и не купайтесь в ней: я слышал, что вода зачарована – от нее засыпают, а после теряют память. В лесных потемках вряд ли добудете вы что-либо, полезное или вредное, не сходя с тропы. А вот этого не делайте ни в коем случае.
Это все мои советы. В самом Лесу помочь я вам ничем не смогу. Рассчитывать вы можете лишь на везение, самих себя и еду, которую я вам дам. На опушке леса вы должны будете отпустить всех моих пони и жеребца.
Желаю вам счастливого пути, а дом мой всегда открыт для вас, если когда-нибудь снова попадете вы в эти края.

*темной, тревожной. тяжелой – dark, dangerous and difficult

Они, конечно, поблагодарили его: без конца кланяясь, метя колпаками пол и повторяя «к вашим услугам, о хозяин просторных деревянных хором!» Но все же после мрачной речи Медвана упали духом, осознав, что приключение оказалось гораздо более суровым, чем они предполагали, и даже если им и удастся избежать всех лежащих на пути опасностей, то в конце, как ни крути, их ждет дракон.
Все утро ушло на сборы. После полудня в последний раз сели они вместе с Медваном за трапезу, а после взобрались на жеребцов, которых он им одолжил, и, распростившись с хозяином, резвой иноходью выехали за ворота.
Миновав живые изгороди на восточном краю угодий Медвана, они свернули на север, а затем направились на северо-запад. Следуя совету Медвана, они отказались от главной дороги через лес, начинавшейся к югу от его владений. Если бы они благополучно прошли перевал, то затем вышли бы на много миль южнее Скалка к месту слияния большой реки и текущего с гор потока. Там они должны были бы по довольно глубокому броду пересечь реку на пони (конечно, если бы пони у них по-прежнему были) и двигаться далее по тропе к опушке и началу старой лесной дороги. Но Медван предупреждал, что этим южным путем стали часто ходить гоблины, а сама лесная дорога, говорят, сильно заросла, ее восточный конец больше не используется, и упирается она теперь в непроходимые болота, в которых теряются все тропы. Да и вывела бы эта дорога их далеко на юг от Одинокой горы и ждал бы их потом еще долгий и опасный переход. А вот к северу от Скалка Темный лес подступал к Большой реке совсем близко, и хотя Горы тоже близко к ней подходили, Медван посоветовал двигаться именно в этом направлении: там, в нескольких днях езды от Скалка, начиналась мало кому известная тропа, выводящая через Темный лес почти к самому подножью Одинокой горы.

«Гоблины, - предупредил Медван, - не рискуют ни приближаться к моему дому – ночью он хорошо защищен - ни переправляться через Большую реку на сотни верст к северу от Скалка, но все равно торопитесь: если они сейчас сделают вылазку, то пересекут реку на юге и пойдут по краю леса, чтобы отрезать вас от него, а ворги скачут быстрее, чем пони. Потому-то вам лучше взять курс на север, хоть вы и приблизитесь снова к логову гоблинов. Но этого они как раз не ожидают и потратят много времени, чтобы добраться до вас. Так что отправляйтесь, не мешкая, и двигайтесь как можно быстрее.
Вот почему они долго ехали в молчании, переходя на галоп на поросших травой ровных местах, вдоль черневших слева гор, приближаясь к видневшейся вдали окаймленной деревьями реке. Они тронулись, когда солнце только начало клониться к западу, и до самого вечера путь шел по золотой от солнца равнине. Сложно было все время думать о преследователях-гоблинах, и, когда уже много верст пролегло между ними и домом Медвана, они снова принялись разговаривать и петь, позабыв о предстоящей дороге сквозь темный лес. Но сгустились сумерки, закат озарил горные вершины, они разбили лагерь и выставили дозор, и почти все спали неспокойно, и в снах их звучал волчий вой и крики гоблинов.

Но  следующее утро выдалось  опять ясным и солнечным.  Белый, словно осенний, туман лежал на земле, было прохладно, но вот на востоке поднялось красное солнце  и туман рассеялся. Тени были еще длинными, когда они снова тронулись в путь. Два дня ехали, не встречая ничего, кроме травы, цветов, птиц,  редких деревьев, и -  порой – небольших  групп  благородных оленей: те  или паслись или – в середине дня -   лежали в тени.  Иногда Бильбо   замечал лишь  их  торчащие из высокой  травы рога,  поначалу он  думал, что это  сухие ветки повалившихся деревьев.  Медван объяснил, что путники  должны добраться  к началу лесной тропы  утром четвертого дня, поэтому вечером третьего дня  они, торопясь к цели, не останавливаясь, ехали в сумерках,  и потом среди ночи при свете луны.  В последних лучах дня Бильбо, казалось,  видел,  как поодаль. то слева, то справа,  следуя за ними.   мелькает похожая на огромного медведя тень.  Однако, когда он отважился сказать об этом Гандальфу, тот  в ответ  бросил только: - Цыц! Не обращай внимания! 
На следующий день они отправились в путь еще затемно, хоть отдых  и был  коротким.  Когда рассвело, увидели   темную стену хмурого леса, который словно поджидал их или же выходил им на встречу.  Равнина начала подыматься вверх и вверх, а  хоббиту стало казаться, что их вбирает в себя тишина. Стали смолкать птицы, не было видно ни оленей, ни даже зайцев. В полдень они подъехали к опушке Темного леса и расположились на отдых почти под ветвями  огромных лесных деревьев. Покрытые наростами стволы их   были неохватными, ветки – извилистыми,  листья – длинными и темными. Плющ оплетал деревья и стелился по земле.    

- Вот и он – Темный лес ! – сказал Гандальф. – Самый большой из всех лесов Севера.  Надеюсь, он вам приглянулся.  А теперь пора отослать назад этих прелестных пони, которых вам дали на время.
Гномы недовольно заворчали, но Гандальф велел им не дурить.
- Медван гораздо ближе, чем вы думаете, и  лучше вам  сдержать слово, а   не то  наживете   такого врага, как он.  У Бильбо  глаз поострей, чем у вас.   А вы, значит, не разглядели, как  каждый день с наступлением темноты рядом    бежал огромный медведь, и как ночью сидел он в лунном свете, охраняя ваш лагерь. Но провожал  и стерег он не только вас. Еще он приглядывал за своими пони. Медван  относится к вам по-дружески, но своих животных любит, как родных детей. И вы даже не подозреваете,  чего ему стоило отпустить своих пони в такой дальний и стремительный поход, равно как  не догадываетесь, что с будет с вами,  стоит вам попытаться увести пони в лес.
- А что же конь? – спросил Торин. – Ты не сказал, что собираешься отослать обратно  коня.
- Не сказал, потому что я его не отсылаю.
- А как же твое обещание?
- Я его выполню. Я не отсылаю коня, потому что возвращаюсь верхом на нем.
Так они узнали, что Гандальф покидает их на краю Темного леса, и впали в отчаянье. Но, что бы они не говорили, ничего  менять он   не собирался.
- Ведь все уже было решено, когда мы  высадились на Скалок, - сказал Гандальф. – Нет смысла спорить.  Я говорил, что на юге у меня неотложные дела, и я почти уже туда опоздал  из-за того, что вожусь тут с вами, ребята.   Может, мы еще встретимся до того, как все это закончится, а, может быть, и нет. Все будет зависеть от вашей храбрости, здравого смысла и удачи. А, кроме того, я отпускаю с вами господина Торбкинса. Я уже говорил, что вы и не догадываетесь, на что он способен, и  скоро вы в этом убедитесь. Так что не унывай Бильбо, не будь таким мрачным! Не унывайте, Торин  и компания! Ведь это же ваше предприятие!    Думайте о сокровищах, а не о лесе и драконе! По крайней мере, до следующего утра!      
Когда следующее утро настало, он сказал то же самое. Делать было нечего. Разве что наполнить мехи прозрачной водой из источника, который они отыскали у самого входа в лес, и снять с пони всю поклажу. Ношу распределили по справедливости, но Бильбо все равно посчитал, что его доля изнурительно тяжела, и, вообще, ему не нравилась сама идея верста за верстой тащить все это на собственной спине.
- Не волнуйся,- сказал Торин.- Ноша полегчает, и даже чересчур быстро. Скоро, когда еда подойдет к концу, мы будем горевать, что мешки наши слишком легкие.
Они распрощались с пони, развернув их в сторону дома. И те весело потрусили прочь, явно довольные тем, что теперь в сумрак Темного леса глядят их хвосты. Бильбо мог бы поклясться, что, когда пони отбежали уже довольно далеко, нечто, похожее на медведя, выскользнуло из тени деревьев и резво потопало за ними вслед.
Теперь пришел черед прощаться Гандальфу. Бильбо, сидя на траве, чувствовал себя очень несчастным и от всей души желал оказаться за спиной у волшебника на его рослом жеребце. После завтрака (прямо скажем, неважного) он уже заглянул в лес: утром тот был столь же темным, что и ночью, и выглядел таинственно. «Как будто следит за тобой и поджидает», - сказал себе Бильбо.

- Прощай! – сказал Гандальф Торину. – Прощайте и вы все! Идите по прямой через лес! И не сходите с тропы! Иначе – тысяча против одного – вы никогда не найдете ее снова и никогда не выберетесь из Темного леса, и не думаю, что  я, или кто другой,  снова когда-нибудь вас повстречает.
- А так ли уж нам нужно идти через  лес? – пробормотал хоббит.
- Да, нужно! – ответил волшебник. – Если, конечно, вы хотите попасть на другую сторону. Нужно или идти через лес или бросить всю  вашу затею. Но я не позволю тебе, господин Торбкинс, пойти на попятную.   Стыдись!  Я поручаю тебе приглядывать за всеми этими гномами! – рассмеялся Гандальф.
- Да я не это имел в виду! – оправдывался Бильбо. – Я имел в виду, нет ли обходной дороги?
- Есть, если вы удосужитесь пройти еще двести верст на север, а потом – вдвое больше  на юг. Но и тогда вам  не выйти  на надежную дорогу.  Потому что тут нет надежных дорог. Не забывайте, вы пересекли границу Диких земель   и развлечения подстерегают вас на каждом шагу. Если вы захотите обойти Темный лес с севера, попадете на склоны Серых гор, а там просто не протолкнуться  от гоблинов, гопгоблинов и  орков самых гадких сортов.
Захотите обойти лес с юга, попадете во владения  Черного Вещуна, а даже тебе, Бильбо, нет нужды рассказывать про  этого злого колдуна.   Не советую вам заходить  на земли, которые он озирает с вершины своей  черной башни.
Вцепитесь в тропу, не падайте духом, надейтесь на лучшее, и, если вам крупно повезет,  возможно, однажды вы и бросите сверху взгляд на  Протяжные топи, а за ними, на востоке, увидите Одинокую  гору, где живет старина Смард, который, надеюсь, совсем вас не ждет.
- Умеешь ты успокоить, - пробурчал Торин. -  Не хочешь идти с нами, так ступай себе без долгих разговоров.
- Доброго пути! По-настоящему доброго! – сказал  в ответ  Гандальф, развернул коня и поехал  на запад.  Но все же не совладал с искушением оставить за собой последнее слово. Пока его еще можно было  услышать, он обернулся, приложил ко рту руки   и прокричал на прощанье:
- Добрый путь! Будьте добры, ведите себя осторожно! *  И не сходите с тропы! – едва слышно долетело до гномов.
Он поскакал прочь и вскоре пропал из вида.
- Добрый путь  и давай прочь! * - проворчали гномы, злясь вдобавок еще и из-за охватившего их отчаянья, вызванного  отъездом Гандальфа.
Начиналась самая опасная часть  путешествия.  Они взвалили на плечи тюки и мехи с водой – каждый свою  ношу – повернулись   спиной к разлитому  по  равнине свету и   нырнули в лес.

* темной, тревожной, тяжелой - dark, dangerous and difficult

*- Добрый путь! Будьте добры, ведите себя осторожно!    - Good bye! Be good, take care of yourselves

*- Добрый путь  и давай прочь!  - О good bye and go away