Похоронили. чёрный юмор часть1

Эту история я услышал от своего знакомого в начале семидесятых. Она не отличается оригинальностью, но характеризует время борьбы с пьянством, когда мужики  пили не только  то, что удавалось купить в магазине, но и всякую дрянь, из которой можно было получить хоть какой-то алкогольный градус.
 Динатурат, стекло очистительная жидкость, клей и прочие вещества на спирту, которые не редко являлись причиной смерти многих людей, выпивших этот суррогат.

 Один из таких случаев произошёл в Подмосковье. Москва считалась в границах Московской кольцевой дороги. За кольцевой дорогой начиналась область. Не стоило большого труда, чтобы перейти дорогу и оказаться за пределами Столицы. Проблема с выпивкой в деревне решалась просто. Всегда самогон, или как его называли: ликёр три свёколки,  можно было без особого труда  купить у знакомой бабульки, каковых в деревне найти не составляло особого труда.

  В субботу группа друзей, любителей выпить отправлялась за кольцевую, чтобы "оторваться" по полной. Собиралась компания выпивох  в деревне, в доме художника, который давно ничего не рисовал. Из мебели у него была лишь кровать, покрытая видавшей виды простынёй, да старый стол, оставшийся от прежних жильцов. Жильцы давно умерли, а художник давно потерял связи с родными. В доме он жил полулегально.

 На просьбу участкового о прописке он обычно находил отговорки,доказывая, что он жилец временный и вскоре вернётся в Москву, к жене и детям. В конце концов участковому это надоело, он составил на него очередной протокол,и на этом всё и закончилось.Новый участковый его не тревожил, поскольку жалоб на художника от жителей деревни не поступало, и повода заходить к нему у участкового не возникало.

  Жил художник тихо, не привлекая внимания соседей к своей персоне. Приход друзей всегда его радовал, поскольку появлялся повод выпить и рассказать о своей когда-то любимой им работе с полотнами. Полотен он давно не писал. Единственным полотном на стене была картина, которая  не вызывала особого восторга его собутыльников, но всегда кто-то из компании задавал один вопрос:-Кто изображён на картине, и почему выбран именно такой сюжет?

 На картине был изображён стоящий на столе чёрный гроб, в котором лежал покойник.  Но не гроб с покойником поражал свой мрачной темой, поражало другое. В гробу лежал совершенно голый мужчина, с огромным, выступающим, из за стенок гроба красным детородным органом. Что всё это означало, друзья понять не могли, даже когда были изрядно пьяны, а пьяными они были часто.
В очередную субботу, как всегда гости художника: Михаил, Семён, Василий и Гаврил в тесном кругу, за разговором  допивали третью бутылку самогона. Вскоре и она кончилась. Посланный за новой бутылкой Семён вернулся ни с чем. - Нету!. говорит Авдотья! -Идите к Зинаиде, у неё всегда есть! Зинаида, самогонщица со стажем, неоднократно наказанная участковым, за  свою кипучую деятельность по одурманиванию населения, прекращала лишь на время.

 После почти месячного перерыва бездействия, самогон решила сделать покрепче, и похоже перестаралась с усилителями градуса, добавив не только махры, но и полыни, в изобилии росшей за пригоном. Самогонка получилась на редкость крепкой и вонючей. От запаха воротило нос, но если его зажать пальцем, и одновременно закусывать луковицей, то ничего кроме слёз из глаз не вытекало.

 Первая бутылка первача и была продана друзьям художника в долг. Михаил обещал расплатиться, когда получит пенсию. Выпили за здоровье всей компании, потом пили за художника, а там уже и за тесную спайку  села и города.  Самогонка закончилась далеко за полночь и ночевать остались у художника. Художник полуживой упал на кровать, а остальные расположились на полу, положив под себя свои пиджаки и тряпки найденные в сенях.

  Пробуждение было тяжёлым. - Вот стерва, в сердцах проговорил Михаил, с трудом ворочая языком, едва  открыв глаза! Опять какой-то дряни добавила, голова трещит словно с быком бодался всю ночь! Не  менее тяжёлым было и пробуждение остальных членов компании. Постепенно с пола встали и остальные  спящие, спал только один художник. - Буди Серёгу, нужно опохмелиться!  Но Серёга почему-то не просыпался. -Неси воды! Предложил кто-то! Зачерпнув из бочки, стоявшей на улице, воды, Михаил побрызгал лицо художника. Не помогла и вода.

 И только подойдя ближе  к кровати  художника, все поняли, что Серёга их не проснётся никогда. Пульса не было и помочь ему уже было нельзя. Несколько минут друзья стояли в нерешительности, не зная что делать. Не известно, что послужило причиной смерти, но все дружно стали проклинать последнюю бутылку самогонки бабки Зинаиды, с которой решили разобраться сообща позже.

 После недолгих разговоров решили о смерти Серёги ни кому не говорить, а похоронить его по человечески своими силами - тайно. Денег У Серёги не оказалось, в карманах у гостей они кончились ещё вечером. Сообщать тоже никому не стали, а милицию решили зря не напрягать, так как участковый обслуживал три деревни и где он находился одному Богу было известно. Михаил по соседски пообещал сколотить гроб к вечеру. - Тогда и похороним! Закончил он своё повествование о без времени ушедшем художнике.

 К вечеру гроб был готов. Новых досок не нашлось, гроб Михаил сделал из старых, слегка оголив свой забор. По русскому обычаю  Серёгу решили проводить в последний путь, как обычно, выпив за упокой души его. За самогонкой послали Михаила, который принёс ещё две бутылки, но уже бесплатно. Зинаида упиралась, -За старую не расплатился! Но когда Михаил пригрозил, что пожалуется участковому на её антиобщественную деятельность, бутылки он получил. Правда  уходил провожаемый злобным взглядом бабки Зинаиды.  знал, что этими бутылками она будет упрекать его всю оставшуюся  жизнь.

  Сумерки приближались и жизнь в деревне постепенно замирала. Дом художника стоял на краю деревни и люди давно привыкли к его друзьям, приходившим к нему из Столицы. Хоронить решили на краю оврага, что находился за вспаханным полем. Выпили на дорогу, взгрустнули от мысли, что не смогут уже собраться все вместе. Пожалели художника, и взвалив на плечи тяжёлый гроб с художником, медленно двинулись к оврагу.

 Где-то в селе лаяли собаки, играла музыка, но друзья в скорбном молчании медленно удалялись от деревни, чтобы в последний путь проводить закадычного, без времени ушедшего друга.  Окончание следует.