В тумане тревог, в паутине интриг. Пролог

Увлечение правителей междоусобными распрями ведет к серьезным последствиям, а борьба за власть между влиятельными политиками всегда являлась гибельной не только для отдельных лиц, но и для всего государства. В результате в жертву приносится весь народ. Раздробленное государство – легкая добыча соседей, с жадностью озирающихся вокруг в надежде расширить свои владения. Каждая империя строится на крови слабаков, дерзнувших противостоять завоевателям, и глупцов, возомнивших себя королями и стремящихся к власти, не брезгующих убийствами и предательством.
Так пала Эдесса, со всех сторон окруженная полчищами турок Имада эд-Дина Зенки. Кровь христиан лилась со стен, пропитывая пыльную землю, заполняла улицы и дома, и ее блеск отражался от глаз атабека, простершего длань над обреченным городом. Смех победителей заглушал стоны умирающих мужчин, плач детей и крики насилуемых женщин. Христиане узнали, что значит власть эмира, желающего изгнать неверных из святой земли. Только внезапная смерть Зенки спасла остальные королевства крестоносцев от неминуемой гибели.
Так и Ромейская империя, недавно молившая Европу избавить себя от угрозы с востока в лице турок-сельджуков, затем тайно сговаривавшаяся с врагом, строящая козни крестоносцам, жаждущая воспользоваться плодами их завоеваний. Борьба за власть, интриги и заговоры императоров и их чиновников ослабляли страну все больше, и она, зажатая с двух сторон мусульманами и католическими государствами запада, подвергала сама себя неминуемому завоеванию и разорению. Все это – лишь вопрос времени, но глупцы, дерущиеся за трон, ничего не замечают вокруг себя.
Так, погрязнув в своих распрях и интригах, в конце концов, христиане потеряли Иерусалим. Тот, кто был когда-то воспитанником атабека Мосульского, стал халифом Египта, унаследовав трон у Ширкуха. Каирский халифат, дружественный Иерусалимскому королевству, прекратил свое существование, когда племянник великого визиря подослал убийц к своему дяде. Юсуф ибн Айюб стал Салах-ад-дином, защитником веры, считавшим своим религиозным долгом изгнание христиан с Востока. После смерти Нуреддина пред ним встала на колени вся Сирия и Месопотамия, а затем Иконийский султанат и Халебский эмират подчинились ему. Несмотря на перемирие, Саладин ждал малейшего повода, чтобы начать войну с христианами, и его ожидания оправдались, когда разбойник Рено разграбил сирийский караван, в котором находилась сестра правителя Египта. Отказ короля иерусалимского Ги де Лузиньяна освободить пленников ознаменовал начало войны. В результате, взяв Тивериаду, сарацины праздновали победу на телах побежденных. Тем, кто выжил в той бойне, избежать плена не удалось. Тамплиеры, иоанниты и незнатные пленники – все они были казнены, а Рено Шатильонского Саладин обезглавил собственноручно. Холмы Хаттина были залиты кровью христиан – случайность ли это в результате невежества и тщеславия полководцев, либо тщательно замаскированная влиятельными политиками измена? Правда, однако, не вернет к жизни тех несчастных, что стали кормом для грифов в тот жаркий день.
Слишком высокую цену платили франки за свою беспечность. Спустя несколько недель лишь Тир оставался в руках христиан. Толпы беженцев из захваченного Иерусалима, уплатив дань победителям, находили свою гибель в знойных пустынях, не выдерживая нужд и лишений.
Весть о потере Святого города печальным набатом прокатилась по странам Европы, повергнув в уныние все население. Этот шок был еще большим, нежели после падения Эдессы, которую последовавший за теми событиями сорокалетней давности Большой крестовый поход так и не вернул.
Урбан III воззвал ко всем князьям, приглашая их воссоединиться против неверных, обещая отпущение грехов всем, кто возьмет крест. Семь лет мира было объявлено в Европе, проповедники разосланы во все города, созывая христиан в поход, каждый монастырь или аббатство прилагал к этому усилия, оказывая невидимое давление даже на князей, а бродячие шпильманы и менестрели распевали церковные буллы, вдохновляя многочисленных слушателей взяться за оружие в угоду Господу. И вновь красные кресты нашивались на одежды, вновь точились мечи и начищались доспехи, вновь в страстных сердцах загорелся огонь, а глаза заблестели гневом. Рыцари, искатели приключений, авантюристы, крестьяне начали стекаться ко дворам монархов, принявших крест, вливаясь в армии, готовящиеся в поход. Закладывая свои земли, продавая имущество, вооружаясь, они надеялись на успех, движимые энтузиазмом, жаждой наживы богатств и славы. Они надеялись навсегда изменить свою жизнь к лучшему.
Генрих и Филипп заключили мир и собирали армии, облагая тех, кто не участвует в походе, дополнительными налогами, Фридрих, устав от противоборства с церковью, созвал на сейм всех немецких князей, где проповедовали крестовый поход. Климент III, занявший папский престол, благословил всех участников, вознеся свои молитвы к небу.
Никто не думал о поражении, смерти и неудачах, все видели лишь негаснущий блеск золота и славы, который им обещали далекие азиатские берега. Скоро снова должны были пролиться реки крови и тысячи душ отлететь в иной мир, но это не имело значения сейчас, когда, готовые ответить на зов далеких берегов Леванта, люди готовились к Святой войне.
И когда весна на землях Германии вступила в свои права, прогоняя остатки мороза и заставляя снег таять под лучами яркого солнца, дороги и широкие торговые тракты наполнились движущимися по ним вооруженными людьми. Одиночки присоединялись к группам, а те в свою очередь вливались в отряды, ведомые баронами, графами и герцогами. Рыцари, кнехты, пешие воины, наемники и авантюристы, ополченцы из городов и малых бургов – все вступали под знамена, которые объединяли массы народа со всех германских земель в одну армию. То был красный крест на белом полотнище – символ, с которым забывалась междоусобная вражда, знамя воинства Христова, которое возглавит самый могущественный правитель Европы, превратив когда-то разрозненные отряды в единую сплоченную армию. Красный крест был нашит на груди каждого солдата, на плащах рыцарей и на попонах их коней, и с этим знаком любой мог рассчитывать на помощь товарищей, ведь все они стали христовыми братьями друг другу.
Со всех земель Германии всадники, пехотинцы, обозы со снабжением и провиантом двигались, чтобы соединиться в одном месте – в Регенсбурге, городе, где император занял временную резиденцию, ожидая войска, и ослушаться его приказа было немыслимо, ибо имя Фридриха Барбароссы вызывало трепет и гордость в сердцах его вассалов. Одно только это имя было способно сковать железной дисциплиной воинство, собранное со всех концов его империи. То должна была быть армия света, несущая закон и справедливость, самая сильная армия Запада, что очистит от скверны Святую землю, армия, победить которую никому не в силах, и каждый воин принимал это как знание. Скоро крест сменит полумесяц на штандартах крепостных стен каждого города, захваченного неверными, это было непреложной истиной в умах не только участников готовящегося похода, но и тех, кто провожал своих родных и близких в далекий путь.
С высоты своего полета беркут, владыка небес, зорким взглядом охватывал колонны движущихся всадников и пеших воинов, замечая каждую деталь в их снаряжении, ловя отблески солнца на их шлемах и щитах, переливы света на звеньях кольчуг и защитных пластинах оплечий и нагрудников. И вместе со взором гигантской птицы те образы и виды, что отражались в ее зрачках, знания об увиденным передавались той, что спала сейчас, боясь шелохнуться во сне, не желая возвращаться из объятий вещих снов в реальный мир, мир насилия и страха.
Девочка, в вещих снах забывающая свои страхи и боль.
Ей исполнилось тринадцать лет от роду, когда ее родители, устав от нищеты, отчаявшись в своем положении, решили наконец от нее избавиться. И нельзя сказать, что они так уж не любили свою дочь, просто она с самого рождения была нежеланным ребенком, так как родилась девочкой, просто нужно было кормить еще ее маленького брата, надежду семьи и будущего добытчика пропитания и денег, просто она уже стала достаточно взрослой, чтобы за нее можно было назначить цену. Она была красива, и лишь худоба из-за ограничения в питании отражалась на ее нежном стройном теле, обещающем расцвести прекрасным благоуханным цветком, и потому родители не продешевили, продав ее заехавшему в их селение вельможе, что с вожделением стал взирать не нее, едва увидев.
Девочка, проданная в рабство своими родителями, жертва их отчаяния и безысходности, одна из многих, ведь в этих опустошенных войной местах такие деяния уже не считались аморальными.
Там, куда она попала, ее ждала отнюдь не счастливая жизнь, не ласка, терпение и любовь ее окружили, а только грязь, облепляющая все тело и заползающая в душу в своем стремлении зачернить свет, что еще трепетал где-то далеко внутри ее измученного существа. Однако свет ее жил, она знала, что он останется внутри нее до конца, загасить его никому не в силах, но грязь с тела ей не давали отмыть, словно завидуя ее красоте. Грязь и следы от побоев не могли скрыть белизну и шелк ее кожи, также как и лицо, что так часто последнее время искажалось от страха и боли, заливалось слезами обиды и отчаяния, но оставалось действительно красивым. То была особая красота, совмещающая в себе идеальную симметричность черт и тонкость линий лиц греческих богинь, и в то же время она была живой, хрупкой и требующей ласки и заботы, которую ей никто не мог дать.
Лицо ребенка, слишком рано познавшего насилие и боль.
Сейчас она мирно спала, сознанием пребывая далеко отсюда, и на лице ее отражалось спокойствие и тихая радость, когда мечты, так долго лелеемые, наконец-то должны будут сбыться. Длинные темные пряди волос окружали ее лицо, создавая контраст с белизной ее кожи, открывая высокий ровный лоб, нежные ушки с маленькими мочками, тонкую точеную шею. На щеках остались следы высохших слез, ровный нос тихо сопел, сомкнутые веки слабо подрагивали изредка, отчего длинные ресницы тоже приходили в движение. Тонкие алые губы чуть приоткрылись, и жемчуг ее зубков мог быть заметен постороннему наблюдателю, но, к счастью, сейчас рядом с ней в каморке, где она забылась сном, никого не было. У нее правильные точеные черты лица, невысокие скулы не выделяются, указывая на ее европейскую внешность, ровный, чуть заостренный подбородок, плавная линия рта и симметрично посаженные большие глаза, сейчас скрытые за веками. Ее глаза… Именно они нередко вселяли тайный страх и отчуждение всех, кто встретит их взгляд, именно они дали дополнительный повод избавиться от нее ее родителям.
Девочка, покинутая всеми, сейчас спала на тростниковом матрасе, лежа на спине, вытянув ровные ножки, обутые в легкие сандалии, расположив вдоль тела руки и спрятав ладони. Глядя на ее точеную фигурку, нетрудно было догадаться, почему мужские взгляды наполнялись вожделением и похотью при ее полуобнаженном виде. И даже рубцы от кнута, синяки от рук хозяина, следы пальцев на ее шее, груди и руках не гасили ее сексуальность, а ей было только тринадцать лет. Какой же красавицей она должна стать в свои семнадцать? Но о красоте своей она могла подумать лишь в последнюю очередь.
Солнце, клонящееся к западу, сквозь зарешеченное окошко освещало ее, но ей был чужд свет дневного светила, ей не нужна была луна, и лишь далекие звезды манили ее иногда в часы ночи. Она мечтала улететь отсюда вместе с тем, кого уже выбрала в свои спутники, чтобы вместе окунуться в их сияние, но мечты оставались мечтами, и даже тот, кого она видела во сне, не догадывался о ее существовании.
Девочка, нашедшая одинокий цветок любви среди бескрайней степи из жухлой травы ненависти.
Солнечный свет падал на ее тело, скрытое разорванной туникой, с темными следами в области паха и живота, но это была не кровь. Девственная кровь пролилась еще в тот день, когда хозяин привез ее в свой замок, и постепенно с каждым новым насилием физическая боль угасала все больше, оставалась только боль и отчаяние в душе, страх и ненависть. Кухонная рабыня, она часто попадала в поле зрения хозяина, и тогда свое проснувшееся вожделение он гасил только одним способом. Так рабская жизнь продолжалась более полугода, и ничто не предвещало перемен к лучшему. Так случилось и в этот день после обеда, и когда он оставил ее наконец, она была рада, что какое-то время сможет уйти из этого мира в сновидения.
Каждый раз, ночью, либо днем, она мечтала уйти туда, где мечты ее становились явью, и каждый раз с грустью и безмерной тоской просыпалась, ведь реальность настолько опостылела ей, что лишь ненависти заслуживали все обитатели замка, такие равнодушные к чужому горю. Ненависть и отвращение. Но совершенно другое чувство не давало ей покончить жизнь самоубийством. Лишь любовь, сильная, как стихия, и безответная, как одинокий крик в пустыне, побуждала ее жить дальше и надеяться, любовь придавала ей силы, любовь звала ее снова и снова в сновидения, где она была по-настоящему счастлива и свободна.
Девочка, живущая лишь в своих снах.
Это случилось неожиданно. Боль и ужас первого насилия что-то перевернули в ее душе, и невидимый заслон восприятия рухнул. Нырнув в беспамятство после всего случившегося, не чувствуя более боли снаружи и изнутри истерзанного тела, она вдруг увидела сон, впервые показавшийся ей таким реальным и ощутимым, что оставленная позади действительность могла быть лишь кошмарной иллюзией. Сон и реальность перевернулись в ее сознании, и девочка со стоном возвращалась в этот мир и с душевным трепетом закрывала глаза, когда у нее была возможность отдыха. Просыпаясь, она попадала в сон, наполненный ужасами, но она знала, что он когда-нибудь пройдет, ведь все сны заканчиваются, а, закрывая глаза, она открывала их там, в далеком сновидении, и не желала больше засыпать, чтобы проснуться и опять испытывать ужас физического существования.
Девочка, ненавидящая настоящее и отвергнувшая свое прошлое, отвергнувшая даже свое имя.
Все обитатели замка заметили перемену в ней и поначалу думали, что она сошла с ума, однако девочка вела себя вполне адекватно и реагировала на сказанные ей слова, но все же она стала другой. Окружающие посчитали это последствием шока, кухарки и рабыни посмеивались над ней, а стражникам было все равно. Здесь женщина считалась лишь вещью, доставляющею удовольствие мужчине. И сильнее всех это мнение было у хозяина, поэтому его не волновало ее душевное состояние, он наоборот порадовался, что она больше не сопротивляется и беспрекословно выполняет все его приказы, превратившись в послушную куклу в его руках. Иногда он разрешал кое-кому из стражников повеселиться с ней, и всегда, чьи бы руки ее ни касались, срывая одежду, чья бы плоть не оскверняла ее тело, лишь слезы были реакцией на очередное насилие. Перекрыть потоки слез не смог даже кнут хозяина и групповое изнасилование, словно невидимая стена в восприятии стала между ней и окружающим миром, и тогда на ее слезы перестали обращать внимание, как когда-то на нее саму, как личность. Всем было наплевать, выживет ли она к следующей зиме, главное – чтобы выполняла работу по кухне и ублажала хозяина, когда ему хотелось видеть девичьи слезы.
Девочка, слишком рано ставшая женщиной, женщина в теле тринадцатилетнего ребенка.
Сон, перевернувший ее восприятие, показывал события, происходящие в недалеком прошлом, она это сразу поняла, так как знание мгновенно заполнило ее сознание в этом сне. Это происходило чуть больше года назад, за две сотни миль на запад, в землях западной Каринтии, и в течение нескольких месяцев в сновидениях она наблюдала единый сюжет, с одними героями. Девочка впервые прониклась состраданием и уважением к другому человеку, потому что они оказались почти сестрами по всему пережитому ужасу в реальной жизни.
Женщина была молода и красива, ее можно было смело назвать цветущей девушкой, если не знать о ее насилии, и увидевшая ее в своем сне даже позавидовала ее красоте. Они были разные, но девочка решила стать похожей на нее в решительности, бесстрашии и отваге. Та, которую она увидела во сне, с длинными волосами, горящими, как яркое пламя, и с глазами, как самые насыщенные изумруды, не покорилась никому, и ни пытки, ни множественное насилие не изменили ее. Она плевала в лицо истязавшим ее палачам, и ни что не могло заставить ее подчиниться. Ее обвинили в колдовстве и заставляли сознаться прилюдно, а она разоблачала срасти и пороки своих мучителей, смеясь им в глаза. Наконец ее приговорили к сожжению и повезли в город для утверждения приговора и показательной казни. Проезжая через лес, ее сопровождающие были напуганы окружившей их тишиной и зловещим неведением, казалось, весь лес настроен против людей, и девочка, смотрящая эту картину, обрела знание о другом главном участнике ее снов.
Во сне она впервые увидела дракона. Это было сильное и ловкое существо, покрытое черной чешуей, с загнутыми назад рогами, с ороговевшими пластинами и шипами вдоль спины и хвоста, с огромными крыльями и страшными когтистыми лапами, и физическая мощь его по своей силе была подобна его разуму. Девочка не испугалась и сразу почувствовала к нему симпатию, даже большую, чем к рыжеволосой женщине; она знала, что дракон разумен, он мог бы быть пророком в мире людей, вторым пришествием Христа, но она также знала, что у него была другая цель, и судьбы людей его не волновали. Именно поэтому он позволил процессии продолжить путь.
Девочка просыпалась с тревожным стоном, и все ее мысли были направлены на то, чтобы увидеть продолжение своих снов, быть невидимым спутником черного дракона, проникнуться его стремлениями, ловить каждое его слово, учиться всему, что она могла понять из знаний, почерпнутых из каждого ее сна. Так в череде снов, сменяющихся бодрствованием в реальном мире, построилась история дракона и рыжеволосой женщины, история их отношений и любви.
Но не каждый раз она видела вещие сны. Иногда это была череда непонятных образов и движений, ничего не значащих, а иногда просто пелена беспамятства накрывала ее разум после тяжелого дня, полного насилия и морального истязания, и она, очнувшись, понимала, что не получила отдыха, что новый день повторит предыдущий. От этого она готова была сойти с ума, если бы не надежда. Но постепенно она научилась погружать свое сознание в осознанное сновидение, и продолжение истории дракона открывалось ей все чаще.
Черный дракон был последним из своего рода, вернувшись в этот мир после многотысячелетнего сна. Он нашел дикую самку, что жила в Альпах и охотилась на людей. Приняв ее брачный зов, он зачал с ней детей, которые не должны были родиться зверьми. Уже тогда девочка узнала о его великой цели. Даже впитав лишь частичку божественного знания, она была поражена, насколько многогранна жизнь во всех ее проявлениях, она узнала, что материальный мир – лишь тонкий слой, над которым расположены еще множество слоев, и чем выше, тем более полным и необъятным по переплетающим его знаниям является каждый из тонких миров.
С замиранием сердца и давящей ее душевной болью она наблюдала, как дракон хоронил свою подругу и нерожденных детей. Она чувствовала его боль и одиночество, и от сострадания ей хотелось с плачем прижаться к его черной чешуе, утешить хоть как-нибудь, отдать ему свою жизнь, если ему от этого станет легче. Она летала вокруг его и кричала, но он не замечал ее, несмотря на всю мощь своего разума и огромную духовную силу. Когда девочка вспомнила, что видит прошлое, только тогда она успокоилась, ибо невозможно перемотать назад нить времени в этом мире. Единственное утешение ей принес вид смерти охотников на драконов, которых настиг черный мститель. Она не жалела людей, но всем сердцем сочувствовала герою своих снов, ей было горько видеть смерть его подруги, его боль, его слезы, и она плакала во сне вместе с ним.
А потом в череде снов дракон встретил женщину, и девочка знала уже наперед, что судьбы их переплетутся.
Дракон не мог спокойно взирать на казнь ведьмы. Словно ангел смерти он пронесся, умертвляя людей, что за минуту до этого наслаждались мучениями своей жертвы. Палачи отрезали ей левое ухо и уже готовы были вырвать язык, как внезапно умерли, превратившись в кровавые груды мяса и костей. Девочка восторженно наблюдала над его расправой со всеми, кто пытался причинить вред ему и ведьме, привязанной к пыточному столбу, и с болью в сердце видела, как растет количество его ран. Но героям ее снов не суждено было погибнуть в тот день.
Он стал спасителем и ангелом света для своей подопечной. Женщина и дракон поселились в лесу, вдали от людских поселений, и под воздействием его энергии и духовной силы ее раны быстро исцелились, остались только шрамы, покрывающие ее прекрасное тело. Дракон стал учить ее и пытался погасить ее ненависть, а женщина в своем упрямстве лишь обещала полностью встать на путь света и любви только после свершения мести. Девочка, наблюдающая со стороны за ними, впервые осознала чувство ревности, когда увидела, как невидимым цветком расцветает любовь между такими разными существами. Женщина смеялась и была счастлива рядом со своим защитником, признавалась в любви ему и соблазняла своим телом, а дракон, казалось, не реагировал на ее выходки. Однако девочка заметила, как стал меняться его взгляд, и укол ревности невидимой иглой пронзил ее сердце. Она не перестала любить эту женщину, как сестру, не огорчалась ее счастью, лишь мечтала, чтобы ее тоже заметили, она жаждала признаться и окунуться в счастье вместе с ними, она кричала им, что она видит их, просила забрать ее с собой в их предстоящем путешествии в далекие края, но все ее мольбы не были услышаны. Она видела прошлое, и любовь ее оставалась безответной. Она готова была стать отвергнутой, только бы ее увидели, увидели ее боль, ее сострадание, ее любовь. Лишь бы вырвали ее из всего ада бессмысленного существования его могучие лапы. Она готова была быть слугой и рабыней дракону и его подруге, пусть такие отношения и чужды его природе, она бы с удовольствием стала кем угодно по его воле, она была готова сгореть в огне его совершенства, умереть подле него, раствориться в его жарком дыхании, и один такой исход был бы счастливым концом для нее. Но она видела лишь прошлое, не зная, к чему приведет настоящее.
Дракон передал женщине частицу себя и сделал ее своей всадницей, и между их душами образовалась связь. Боль или смерть одного тяжелым энергетическим шоком отразится на другом. Девочка с жадностью впитывала знания, получаемые из видений, она не желала прерывать эти видения, полностью погрузившись в жизнь героев, присутствуя невидимой тенью рядом, подчистую забывая, что ей дается лицезреть лишь прошлое. По чьей воле настроилась ее связь с прошлым, она не знала и не задумывалась об этом, она была лишь благодарна Создателю за то, что ей было позволено жить по-настоящему, позволено насладиться чужим счастьем и от этого быть тоже счастливой, забыть на эти чудесные мгновения боль и зло ставшей чужой для нее действительности. Поэтому ее ревность не получила развитие, и она лишь с толикой грусти наблюдала, как любовные отношения героев ее снов обретали силу. Чувственная любовь тронула сердце, закаленное в бесконечных потоках мудрости. Девочка сначала с удивлением восприняла видения, как женщина получала удовольствие от ласк другого существа и стремилась вернуть хоть частицу наслаждения, которое получала от близости. Сначала наблюдательница была смущена и хотела отдалить сознание от этой сцены, но у нее ничего не получилось, а потом она была рада своей неудачи: все, что она видела, имело скрытый для нее смысл, и вскоре она убедилась в этом. Сердце ее открыто для любви, она это поняла, в любви можно получить безграничное наслаждение от соития, обмен энергией будет настолько силен, что вместе с любимым можно вознестись к небесам и там трепетать от экстаза всеми телами, можно найти свою невоплощенную половину внутри себя, соединиться с ней, обретя целостность и разбив тем самым бесчисленные блоки, что наложены на сознание каждого человека, можно вспомнить себя всего, все свои жизни, вспомнить, как и зачем ты был впервые проявлен в этом мире. И все это возможно с помощью одного существа, с судьбой которого ты связал свою судьбу безусловной любовью. Девочка поняла, что такое любовь, она вдруг осознала, что полюбила черного дракона, как полюбила его эта женщина, и видения их любовных сцен уже не казались ей аморальными, наоборот, она мечтала присоединиться к ним, и ревность ее была ограничена лишь стремлением показать себя ему, чтобы он заметил ее, что она тоже существует, что она ни в чем не уступает этой женщине, что она – человек, способный полностью понять и оставаться преданной до конца своему избраннику.
Иногда ей казалось, что она слышит мысли дракона, и от получаемых знаний у нее может разорваться мозг. Она боялась снова забыть их при очередном пробуждении, ведь так было много раз, что она помнила дословно лишь сюжет своих снов, каждый был продолжением предыдущего, но большинство откровений божественного плана словно стирались из ее памяти. А потом она осознала, что все полученные знания хранятся в ней, спрятанные за решетками блоков, и только она сама, постепенно возрастая в своем духовном развитии, сможет их отворить. На это потребуются месяцы и годы, но она будет терпеливой, она научилась терпеть. Теперь, когда она обрела любовь, мысли о ненависти и самоубийстве отошли на задний план.
Девочка, нашедшая любовь в своих снах.
Она знала, что существует весомая причина, почему она обрела способность видеть вещие сны, что какой-то духовной связью она связана с этим драконом. Но она не могла пока видеть настоящее и будущее в своих снах: сюжет не должен был забегать вперед.
А потом она увидела его падение. У него был враг, явившийся из глубин космоса, представитель так называемых Сил Сдерживания, как смогла прочесть в его мыслях наблюдательница, который был заинтересован в наступлении эры декаденса цивилизации людей. По вселенскому закону ничто не должно было ускорять духовное развитие людей, и существо, не принадлежащее к их виду, не имело на это права, поэтому его никто не мог защитить, кроме его самого. Дракон в яростной схватке победил своего врага, но тот, вселившись в тело священника, привел с собой много воинов. Девочка закричала от отчаяния и душевной боли, когда увидела смерть того, кого полюбила. Она готова была проклинать все на свете, людей и богов, и вновь мысли о самоубийстве поднялись на поверхность ее бушующего сознания. Зачем ей жить, если любимого больше нет? Зачем она узнала, что такое любовь? Зачем она вообще видела все эти сны? Зачем она увидела дракона? Лучше б она вообще не догадывалась о его существовании! В то утро она впервые проснулась без сожаления. Кошмар наяву и во сне, это ли не ад для человека, познавшего, что такое покой и счастье?
В тот день она была еще более отчужденной, и всем казалось, что психическая травма вновь воздействует на нее, с еще большей силой. В тот день она впервые не плакала, когда грубые руки хозяина тискали ее тело. Она ничего не слышала, даже издевательского хохота ненавистного мужчины, она презирала весь мир, она презирала жизнь. Вечером хозяин приковал ее цепью к своей кровати, и она не могла добраться до ножа, чтобы зарезать во сне ненавистную сволочь, а потом вскрыть себе вены. Когда она уснула, то поняла, что ошибалась, что лишь воля провидения не дала ей убить себя.
Он выжил, но это был уже не тот дракон, к которому она привыкла. Последних его духовных сил хватило, чтобы переселиться в тело человека, пронзившего мечем его сердце, разорвать все нити, связывающие душу и тело этого человека, и заново соткать другую связь. Это было перерождением без потери памяти о прошлой жизни, но это стало также падением.
Замирая, боясь вдохнуть, забыв, что смотрит сон, девочка наблюдала его пробуждение, и крик дракона, исходящий из человеческого горла, заставил содрогнуться и завибрировать все ее существо. Он отдал вечности все свои духовные силы и мудрость, став почти обычным человеком, и для него открылся новый путь вознесения, но он должен был начать все сначала. Он пал, он стал слаб.
Рыжеволосая женщина тоже выжила, и девочка, увидев ее поникшей и рыдающей, захотела возненавидеть ее, как ненавидела всех бесчувственных людей, что окружали ее. Именно из-за нее ее любимый пал, она не простила своих обидчиков, не поддалась на его уговоры, а он, полюбив, поддался ее влиянию. Девочка захотела, чтобы она умерла, она больше не считала эту женщину сестрой, из кумира она превратилась в презренное и ненавистное существо. Однако дракон, открывшись своей любимой в теле человека, не питал злобы к ней, даже толики обиды не лежало на его душе, а лишь любовь, и эта любовь вновь подавила ненависть в разбитом сердце несчастной девочки. Теперь она относилась к женщине лишь как к сопернице, а, видя, как та старается, готовая на все ради  любимого, отдавая ему себя всю, вновь стала испытывать уважение к ней. Это были уже не те сестринские чувства – они угасли невозвратно. Она знала, что станет соперницей этой женщине, что дракон полюбит и ее, и она полностью заменит его любовницу, потому что ее любовь никогда не приведет к падению любимого. Если им суждено встретиться, он сразу поймет это. Она – сильнее, потому что в своих снах научилась умению, которое сопернице никогда не освоить.
Девочка, в своих снах научившаяся прощать.
Теперь в ее желаниях не было места мести, она хотела лишь освободиться, исчезнуть отсюда, оставив всех людей, что присутствовали сейчас в ее жизни, и никогда больше не встречаться с ними, изгладить из памяти их мерзкие лица, будто их и не существовало вовсе – ее любимый поможет ей в этом. Пусть все они живут и дальше своей бессмысленной жизнью, а у нее другой путь. Теперь она понимала эту связь, что возникла со смертью дракона и его возрождением в человеческом теле. Связь соединила их души еще тогда, но лишь спустя время девочка осознала ее существование, иначе зачем ей были показаны все эти сны, зачем все эти знания, зачем все чувства, что сотрясают сейчас ее сердце? И наконец она узрела золотые нити, соединяющие их сердца и души, и истолковать неверно эти видения было невозможно. Она вглядывалась в человеческое лицо дракона и читала там все эмоции и душевные тревоги. Это лицо было симпатичным, оно не искажалось злобой, только светлые чувства проявлялись на нем, и постепенно девочка научилась любить человеческое тело дракона, как полюбила его рыжеволосая женщина.
Постепенно прошлое сменилось настоящим, и девочка уже наблюдала, как герои ее снов готовятся к долгому путешествию. Он не позабыл о своей цели и старался изо всех сил, развивая свое новое тело физически и духовно, и скоро его дорога уведет их из мест, где они жили. Девочка ликовала, когда узнала, что возможность встретиться приближается с каждым днем, ведь путь Крестовой армии, к которой присоединится дракон, будет пролегать по местам, близким с вотчиной ее хозяина. Надежда возгорелась ярким пламенем в девичьем сердце, стремление жить и стать сильнее росло с каждым днем.
Она была нужна ему. Он это еще не знал и не догадывался о невидимой связи, что соединила их души, но он развивался, и скоро, она не сомневалась, он почувствует эту связь, и тогда не рыжеволосая женщина, а только она будет в силах помочь ему. В сновидениях она научилась управлять полетом своего сознания, и теперь могла увидеть то, что обычному человеку не под силу. Теперь она полностью могла контролировать свои сны, постоянно осознавая себя в них, отправляя свое астральное тело по своей воле в полет на любые расстояния, в любых направлениях. Она, сновидящая, способна была своими знаниями, получаемыми во снах, огородить любимого от любой беды, а вместе они могли расширить восприятие до небесных высот и подняться над материальным миром, оставив копошащихся в своих мирских проблемах людей далеко внизу, оставив рыжеволосую женщину наедине с ее злобой. Да, эта женщина любила дракона больше жизни, но она не узнала еще, что такое безусловная любовь, она не научилась прощать.
Девочка наблюдала как мужчина и женщина занимаются любовью и улыбалась, чувствуя, что ее избранник счастлив. Это не была просто плотская страсть самца и самки, это было нечто большее, и девочка, уже осознавшая это, видела слабости женщины. Ревность отошла на задний план, осталось знание, что дракон скоро сам все поймет, с первой их встречи, без своей сновидящей он не сможет достичь цели, без той, кто его любит по-настоящему.
Теперь она могла улетать из их замка, оставив любовников спать, она научилась видеть глазами птиц и зверей, и их зрение помогало ей в ночные часы или для наблюдения с высоты. За полгода тренировок в вещих снах она научилась управлять телами животных, в которых вселялась, она научилась погружаться в сновидения по своей воле, в любое время, главное, чтобы ее никто не тревожил во время этого погружения, никто не дотрагивался до ее тела, никто не нарушал целостность ее ауры. Девочка понимала, что знания и энергия дракона постепенно пробуждаются в ней, их связь помогает ей. Иногда ей казалось, что он вот-вот заметит ее незримое присутствие, и тогда она сразу улетала. Ей не хотелось тревожить его без нужды, у нее еще будет время открыться, она научилась терпеть.
Смотря с высоты зрением беркута на движущихся воинов, она знала, что скоро и он также двинется в Регенсбург со своим отрядом. Она отпустила вольную птицу, свободе которой могла позавидовать, восприятие ее поменялось, и она полетела назад, чтобы еще раз взглянуть на любимого. Ей оставалось только упиваться полетом и наблюдать за последними приготовлениями дракона, она надеялась, что ему больше не грозит беда, ведь несколько раз его жизнь в человеческом теле уже подвергалась опасности, а она нечего не могла сделать. В своих снах она может только наблюдать и получать знания; как сновидящая, она должна быть рядом с ним, вместе навсегда! А воссоединившись с ним, она обретет наконец свое имя, то, которое он подарит ей.
Ее разбудили грубые голоса, что приказали ей подниматься и убираться на кухне. Кухарка с руганью трясла ее тело, а стоящая рядом служанка ухмылялась, заметив вслух, что хозяин слишком нежен со своей рабыней. Они успокоились и вышли из каморки только тогда, когда девочка поднялась, не говоря им ни слова, только кивнув с безразличным взглядом, к которому все так привыкли. На короткое время она повернулась к окну и посмотрела на клонящееся к западу солнце, и ее бледное лицо со следами размазанной грязи и слез посветлело, а уголки тонких губ чуть растянулись в улыбке.
Солнце осветило ее лицо, и большие глаза выделялись на нем, придавая чужеродную красоту, непонятную простым смертным: впервые увидевший их мог испугаться, насколько по разному они смотрели. Казалось, два человека, две разных сущности смотрят на собеседника, что вселились в хрупкое тело, и всем становилось не по себе, никто не мог привыкнуть к этим глазам, даже хозяин замка.
Они были разных цветов, но одинаково яркие и глубокие: радужная оболочка правого глаза сверкала лазурью на солнце, словно море, и при разном освещении глаз казался голубым или с примесью прозрачной зелени; левый же – поражал своей эбонитовой бездной, он также менял свой цвет от карего до оттенка черного агата. Эти глаза разного цвета вызывали ощущение, что она прожигает взглядом насквозь, заставляя трепетать всеми фибрами душу. Метка дьявола, говорили суеверные крестьяне, и даже ее родителям было не по себе от этих глаз. Однако, научившись приспосабливаться, она гасила взгляд, делая его таким же безучастным, как она сама. Но сейчас, заглянувший в ее очи мог поразиться ясности взгляда, вызову и непоколебимой воли этой тринадцатилетней девочки, они могли прожечь саму душу, утопить ее в своих глубинах, таких разных, но одинаково бездонных. Лишь один человек мог не бояться этого взгляда, лишь для него эти опасные глубины отчуждения всегда готовы раскрыться океанами любви.
Как жаль, что она не может улететь отсюда наяву! Туда, где только что было ее астральное тело, где сейчас он, еще не догадывающийся о существовании своей сновидящей, в объятиях женщины, что является причиной его падения, что занимает сейчас ее место! Увы, она не бессмертная, она еще не умеет летать наяву, но когда-нибудь, когда они воссоединятся, этот росток они взрастят в своих телах, когда-нибудь… Глухая боль, поднимающаяся из души, отразилась на мгновение в таких разных глазах, смотрящих в сторону клонящегося к закату солнца.
– Я выживу, непременно выживу и сбегу отсюда, – едва слышно прошептала она. – Когда мы встретимся, Луиза останется позади, как пройденная помеха, и ты поймешь, насколько ошибался, мой дракон, мой Харнаутан…