Попутчики гл. 13 Перекур

ПЕРЕКУР.
Покурили, мы с Серёгой, почти мгновенно. Затяжки этак в три.  Любопытство, оно, знаете ли, не только женской половине присуще. Пётр Аркадьевич терпеливо дожидался нашего возвращения, помешивая в стакане чай.
-А, что? Не живьём ли Ивана Ивановича закопали? Я слышал, великого нашего писателя, Николая Васильевича Гоголя, живьём похоронили. Могилку вскрыли, а он там, в гробу, на боку лежит и руки вдоль тела вытянуты, а должны быть сложены на груди, как полагается у покойников – начал Серёга прямо с порога.
- А я слышал, что и головы, вроде бы не было?- добавил я. – Но это, я думаю, врут. Мистики добавляют. А потом, давайте рассуждать логически. Допустим, Ивана Ивановича похоронили  живьём и он в гробу перевернулся. Но позвольте Вас спросить: «Куда делась одежда?». Он, что там, вспотел»? Потом вылез из ящика, прогулялся по нужде, разделся для удобства и уже в обнажённом состоянии улёгся обратно. При этом, замечу вам,  сам себя закопал и сам заколотил крышку снаружи.
- Да в вас способности следователя погибли, – с улыбкой сказал Синцов. – Надо было по нашему ведомству продвигаться, а вы себя чему посвятили? Служить надо, Отечеству! Служить! А потом, вы думаете, участковый, был, дурак? Он сразу сообразил, что дело не чисто. Не могут покойники сами, без посторонней помощи раздеваться. А про Гоголя всё ерунда, не было там ни чего. Просто со временем крышка гроба, под давлением грунта, просела и сдвинула тело. Но у нас любят из мухи слона сделать, ради дешёвой славы и известности. Всё, что угодно наврут, лишь бы их, по ящику показали. Раньше, чтобы прославиться, человек подвиг совершал. А теперь – гадость сделал и ты звезда.
- И не говорите. Весь сор из избы по-вынесли, всё грязное бельё по-вывесили. Любуйтесь люди, красота какая! На хороших примерах учить надо, а не на плохих. А если каждый божий день тебе чернуху гнать будут, любой подросток, своим малообразованным и не опытным умишкой, подумает, что жизнь, вот она такая и есть, как её показывают.  И если я себя буду так же экстраординарно вести, меня покажут по телевизору, я стану знаменит на всю страну. «Вон, смотрите, идёт «Подонок»! Его вчера по телику показывали! Это не пошлость, это эпатаж! Самоутверждение! Новое виденье!». «Будьте толерантны! Свободу совести! Свободу самовыражению!»: возопят правозащитники. А он, такой крутой, всех на одном месте вертел и всё ему, как с гуся вода. В этом  настоящая свобода? И никаких угрызений, а тут глядишь, в рекламу позовут, потом в кино. Народу нравится. А кто народ спрашивал? Ответ прост: «Не хочешь – не смотри. А другим не мешай». А как же вкус? А в чём эстетика? Если это - вкус, то это вкус извращенцев, который насильственно прививается целой нации. – выступил я со своей тирадой.
- Нацизм, тоже, по началу, всем нравился, как впрочем, и большевизм. И парады красивые и победы достойные. А кто не хотел, тот и про лагеря не знал, и про репрессии. Со временем и привыкли позиционировать себя «гегемонами» и «ариями», «детями израилевыми» и «потомками Мухамеда». Многие думают, что вседозволенность приближает к богу. «Мне всё можно, разве я не велик!». Только сводится это, не к созиданию, а к разрушению. И, «могу отнять жизнь», встречается значительно чаще, чем «могу воскресить». Потому, что первое - совершить легко, достаточно перешагнуть запретную черту, а вот второе - доступно только богу. А апелляция к величию и избранности, это всего лишь попытка оправдать свои преступления, как перед людьми, так и перед господом. – Синцов, явно был умён и образован. За обычной, казалось бы внешностью, скрывался тонкий ум. Может по этой причине он так и не выбился  в большие начальники. Да и кто у нас любит, умных подчинённых? Дуралеем  легче управлять, да и не подсидит. Вот и выбиваются в люди не те, кто умом  богат, со сноровкой и совестью, а кто наглее,  жаднее, да беспринципнее.
- Я с вами, абсолютно согласен в данном вопросе,- продолжил я диалог, - но зачем сразу в политику? Там у нас, сам чёрт ногу сломит. Вот скажите, мне. Сейчас всё можно. В кино снимай, что хочешь, хоть голый зад во весь экран. Музыка, сценарии, песни любые, только автору гонорар не забудь заплатить. Наваяют – голова закружится.  Аппаратура, какая и не снилась. Денег, тоже, пожалуйста. А снять шедевра не могут. Вот «Весна на заречной улице» Марлена Хуциева: чёрно-белый, одна песня на весь фильм, производственно-школьная тема, не одной постельной сцены, даже мордобоя приличного нет, не одного поцелуя, не одного выстрела, ни каких, захватывающих видов и пейзажей; кроме заводских. О чём скажите мне кино? О любви! И самое главное, что вот такой любви и хочется. А не той, где в контракте прописано: Где? Как? И сколько раз? Чего задумались?
Серёга с батюшкой, молча следили за неожиданно начавшимися дебатами, не пытаясь даже вставить слово.
- Молодой человек, – отозвался Пётр Аркадьевич - хотя, уже и не молодой, а поживший.  Вы, слишком  конкретно всё делите:  на хорошее и плохое, на злое и доброе, на чёрное и белое. Но жизнь она не такая. Она серая, состоящая из сплошных полутонов. Иной раз, делая кому-то благо, ты косвенно совершаешь, в отношении другого - не доброе. Если ты изолируешь преступника от общества, то совершаешь хорошее дело, не давая совершиться в дальнейшем преступлению. Наказывая за совершённое и в надежде на исправление, что не гарантирует рецидива. Но в то же время, по отношению к преступнику ты применяешь карательные  меры, лишая его свободы и иногда, даже жизни. Иначе говоря, мы вынуждены зло наказывать злом.
- Но это в отношении злодеев. - Аргументировал я.- Нельзя же злодея зацеловать насмерть в целях перевоспитания. В конце концов - «Да, не судите, да не судимы, будите..».
Тут уже не выдержал монах. В вопросах веры, он был явно просвещённее. Поэтому завершил начатую мной цитату.
-  «…ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить». Евангелие от Матвея.
- Это в идеале. А на деле всё давно изменилось. «Я вам так отмерю, что и не унесёте. А мне, попробуй, отмерь. Я тебе за это в ответ так отгружу, что дай бог тебе не надорваться». И вообще у нас «…управдом друг человека». И давайте заканчивать, а то так и не узнаем, чем там всё закончилось с обнажённым товарищем из ящика, обладателем несметного богатства, исчезнувшего в неизвестном направлении? – подвёл я итоговою черту.
  Петр Аркадьевич продолжил повествование…