МГЛА. Роман. Глава 3

                http://www.proza.ru/2018/03/20/1085

3


Они лежали на широкой постели в большой темной комнате и остывали, устремив в потолок блаженные лица. Белые тела мягко выделялись на темной простыне. Тусклые блики застыли на бутылке и двух бокалах на журнальном столике. В приоткрытое окно доносились звуки уставшего за день города. Располневшее тело Ирины Александровны с пятнами сосков и черным треугольником внизу живота в темноте казалось еще больше. Ее дыхание было учащенным и счастливым. Она раздвинула ляжки, вытерла себя полотенцем и оставила его между ног.
Разлогов лежал как расстрелянный, уставившись в темноту и не двигаясь. Его опавшая плоть отдыхала, повернувшись на бок.
- О чем ты думаешь? – тихо спросила Ирина Александровна.
- Ни о чем.
- Вообще? Так не бывает.
Он вздохнул.
- Не знаю. Не помню. Может, и думаю, только не обращаю на это внимание. В голове пустота, в теле легкость …
Она повернула к нему лицо.
- Мне кажется, ты думаешь о чем-то.
- Думаю. Только потом, попозже.
- О чем?
- О нас с тобой.
- Не ври.
- Серьезно. Вспоминаю, как все начиналось.
- Зачем?
- Не зачем. Просто мне нравятся эти воспоминания, они возбуждают. Учительница и ученик. Только подумать! Когда половина моих друзей занималась онанизмом, а другая половина постигала азы этой науки на сверстницах, которые ничего не чувствовали и не умели, я уже проходил с тобой университетский курс.
Ирина Александровна засмеялась, повернулась на бок и положила руку ему на грудь.
- Я тебе и впрямь тогда понравился или просто оказался самым доступным?
- Наверное, поначалу, все-таки второе. Сейчас уже не помню, - она опять засмеялась. – Я многим из вас нравилась. Было забавно смотреть, как желторотые юнцы пытаются произвести впечатление.
- Еще бы! Все учителя женского пола были для нас старухами. И вдруг появляется новая учительница физкультуры, которой двадцать пять лет, мастер спорта по акробатике, и с отличной фигурой!
- А какие глупые были комплименты! Один, уже забыла его фамилию, сказал мне: «Ирина Александровна, у вас такие стройные, – посмотрел на мои ноги, покраснел и сказал, – руки!» - она тихо засмеялась.
Разлогов усмехнулся.
- Ты носила облегающие брюки, и мы рассматривали тебя со всех сторон, особенно задницу.
- Ах вы! Я и не замечала…
- Ты многого не замечала…
- Целый год я провела как образцовый преподаватель. Как монашка.
- А потом?
- Потом? Вас вокруг была целая куча, и у каждого в глазах это трогательное желание. Я была молода…
- И ты решила преподавать нам не только физкультуру.
- Кому-нибудь из вас. А почему нет? Шестнадцать – семнадцать лет уже достаточный возраст, чтобы осваивать эту науку.
- Мне было шестнадцать.
- Да. Ты был худой, стройный, красивый мальчишка, брюнет с голубыми глазами… Как меня волновали твои полнокровные щеки. Я понимаю мужиков, которых тянет на молоденьких девочек. Помню, как вы играли в баскетбол, носились по залу, и вдруг ты останавливаешься передо мной, мокрый, запыхавшийся, впиваешься в меня глазами ниже пояса и густо краснеешь. Милый мальчик… Хотелось испортить тебя, развратить.
- Испортила и развратила.
- Ты обижаешься на меня?
- Нет, что ты…
Она погладила его по груди, накрутила на палец прядку волос.
- Знаешь, а я чувствую себя виноватой перед тобой. Каждый мальчишка должен начинать это с такой же, как и он, неопытной девчонкой. Сначала все должно быть чистым, подкрепленным чувствами. Первая любовь… Опытная женщина должна быть потом, после разочарования, она должна приземлить, показать, что такое похоть, всему научить. Но потом. Начинать надо с чистоты, беспорочности.
- Да брось. Наоборот, ведь благодаря тебе у меня с бабами все хорошо. Меня любят… - он поцеловал ее.
Ирина Александровна прижалась к нему, потом села. На ровной спине выделилась ложбинка. Горлышко бутылки брякнуло о край бокала. Она повернулась к Разлогову.
- Я хочу выпить за тебя. Спасибо за все. Я тебе очень благодарна.
Она опустила одну ногу на пол, другую согнула. Ее стан с темным треугольником между полными бедрами манил. Разлогов почувствовал ее теплый взгляд.
- За тебя тоже, - они чокнулись.
- Знаешь, с тех пор, как появился ты, кроме тебя и мужа у меня никого не было. Клянусь, – сказала она, когда они снова легли. - Я всегда была рада, что у меня есть такой юный мужчина. Когда ты женишься, то, конечно, оставишь меня…
- Я еще не собираюсь…
Она закрыла ему рот рукой.
- Тебе уже пора. Я просто хотела сказать, что мне будет не хватать тебя. Но я не хочу другого любовника. Хочу, чтобы у меня так и остались ты и муж. Все, что было до тебя – не считается.
- Мне нравится, как ты относишься к мужу. Обычно любовницы смеются над мужьями или жалуются.
- Нет. Я люблю Сережку. Только иначе. Он настоящий муж, настоящий отец, и как у мужика у него все нормально. Просто мы уже приелись друг другу. Сделает свое дело, отвалится к стенке и спит.
- Ты кончаешь с ним?
- Уже забыла, когда это было последний раз.
- Почему не поговорить?
- Не хочу.
- Почему?
Ирина Александровна помолчала.
- Он знает про нас, - сказала она тихо.
- Про меня?
- Да.
- Давно?
- Давно.
- Как он узнал?
- Он же не дурак. Наверное, по мне видно. Как-то он приехал с детьми, после того как у меня был ты. Я спросила его о чем-то, такая веселая. Он не ответил, посмотрел на меня как-то странно. Прошла минута, я уже напряглась. Он стоял вот здесь, возле кровати. Потом вдруг схватил с нее простыню с одеялом и как швырнет на пол. И ни слова.
- Ты не поменяла белье?
- Оно было то же, что и при нем. Просто он понял. Мужчина же чувствует, когда женщине не хватает. А потом все как будто нормально. Ни с того ни с сего. Удовлетворенная. Так ведь не бывает.
- Вы объяснились? Почему ты раньше ничего не говорила?
- А зачем? – она вздохнула, прижалась к нему. – Объяснений не было. И за это я ему благодарна. Все пошло, как раньше. Он сделал это ради детей. Мы, можно сказать, счастливая семья, а то, что у меня кто-то есть, как бы не замечаем. Раз в месяц он находит повод забрать детей и куда-то поехать. И когда уезжает, не целует меня. И когда возвращается, не целует. Каждый раз, когда уходит из дома или приходит с работы, целует, а в этот раз нет. И не смотрит на меня, и я не смотрю на него. Не хотим встречаться глазами. 
- Я бы так не смог.
Она снова положила руку на его губы.
- Не надо. Не осуждай его, а то я обижусь. Он делает это ради семьи. Я люблю его. Только по-своему, – она помолчала. – Понимаю, что я сука, что виновата. Иногда меня мучает совесть, я плачу. Только чтоб он не видел. Хочу позвонить тебе и сказать, чтобы ты меня бросил. А потом успокаиваюсь и понимаю, что пока без тебя не могу. Наверное, еще не состарилась. Так пока лучше для всех.
Ирина Александровна всхлипнула. Разлогов повернул ее лицо к себе и мягко поцеловал в губы.
- Но когда-нибудь ты ведь бросишь меня? – то ли спросила, то ли утвердительно сказала она.
- Не хочу об этом думать.
- У тебя должно быть столько девчонок, молодых, красивых. Ну, зачем я тебе?
- Ты - моя первая женщина. Мне хорошо с тобой.
- Уже пятнадцать лет. Я старею.
- Все равно ты красивая.
- Не верю. Разве можно сравнить меня с молодой…
- Вряд ли.
- …
- Ни одна молодая не умеет это как ты.
- Чего тут уметь? Раздвигай ноги и подмахивай.
- Но каждая делает это по-своему. Ты – лучше всех.
- Лучше всех? Можно поконкретней? – она перешла на шепот.
- Прикосновения – вот что действует на меня сильнее всего, – ответил он тоже шепотом.
- Прикосновения где, там?
Он почувствовал ее мягкую руку, шевеление заботливых пальцев, они сильно, но не до боли сжали его. Кровь хлынула вниз живота. Разлогов повернулся и нашел губами ее рот. Она ласкала его сильными требовательными движениями.

В воскресенье в полдень он позвонил Ольге.
- Алло!
- Привет Оль, это Роман.
- Здравствуй… - в сети застряло не договоренное «те».
- Как дела, чем занимаешься? Дробишь гранит науки? – спросил он весело.
- В общем, да.
Ее слова звучали приветливо.
- Знаешь, голове тоже надо давать отдых. Если мозги перенапрячь, они будут плохо соображать и подведут на экзамене.
- Это правило всех лентяев и тех, кто плохо учился в школе.
- Я тоже придерживаюсь этого правила, хоть в школе учился хорошо.
- Можно превратиться в лентяя и после школы.
- Мой преуспевающий бизнес поспорил бы с тобой.
- А мой папа говорит, что залог успеха в труде и прилежании.
Разлогов чуть не расхохотался в трубку.
- Твой папа говорит правильно. Я лишь сделал маленькое дополнение, что отдыхать тоже надо. В общем-то, я веду к тому, что можно было бы посидеть в кафе, выпить по глотку коктейля. Сегодня воскресенье и пару часиков, наверное, можно выкроить.
- Нет, - отрезала она. – Даже ни полчасика. У меня курсовая.
- Ладно, ладно. В другой раз. Буду надеяться, что когда-нибудь я все же заслужу эти полчасика.
- И я не пью коктейли.
- Есть и другие напитки.
- Я вообще не пью спиртное.
- Дело твое, но советую как-нибудь попробовать, - Разлогову нравилось поддерживать игривый тон, Ольга принимала его, хотя сама оставалась серьезной.
- Мне нравятся другие напитки.
- Прекрасно, на этом и сойдемся. Обещаю угостить тем, что тебе понравится.
- Ты угадываешь желания?
- Не всегда. Просто я хотел сказать, что постараюсь, чтобы тебе было хорошо, когда мы встретимся, и ты действительно отдохнула, получила удовольствие и набралась сил.
Разлогов почувствовал, что Ольге понравились его слова. Она молчала, но тем молчанием, которое означает благодарность.
- Хорошо, Ольга. Желаю тебе успеха в таком унылом занятии, как учеба, - сказал Разлогов, закругляя разговор.
- Спасибо.
- Я позвоню как-нибудь на днях.
«Вот цаца, - подумал он, положив трубку, - другие только и ждут, когда наступит момент, чтобы сказать «да» и раздвинуть ноги, а эту приходится уговаривать», - но признал, что именно поэтому она нравится ему еще больше.

                http://www.proza.ru/2018/03/24/506