Жизнь, что было в ней

После окончания финской войны,  отец Кати домой не вернулся, и только спустя сто лет  станет  известно, что он был в Австрии  в  Вене,  но это  уже будет потом
.
Мама  Кати, Наталия Федоровна стала вдовой,   и потом по жизни, ее    прозвали солдаткой.  Так она осталась одна с двумя детьми на руках.  Дочерью  Катей и сыном Ваней.  Работала в больнице фельдшером,  Наталия Федоровна  почти целыми    днями находилась в больнице.  Катя,  в  то время,    оставалась   за   старшую,    ей  в ту пору было всего одиннадцать лет, а брату  девять.  Приходилось  не  совсем  легко,   но ее хрупкие плечи выдержали все. Вот только школа ей не очень удавалась,  а потом и вовсе пришлось бросить. Занималась только домашним хозяйством и смотрела за  своим младшим братом.  Потому, что ее  маму перевели  в  другую  больницу,  за двадцать километров,  и она не всегда могла вернуться домой.
     Шло время.
       И в свои двадцать четыре года она уезжает в Москву. Это было в 1937г. И устраивается на работу в Чеховском районе г. Троицк  в больницу. Работа заключалась в уборке палат и иногда подменяла  в буфете. Жила в частном секторе в семье Бутусовых.  А рядом  жила другая семья,  в этом же доме из двух человек, Анны  Борисовны  и ее сына Анатолия. С которым ,  они знакомятся  и сближаются   с  Катериной, между ними  возникает  очень  красивая и чистая  любовь. Хотя, была разница в возрасте,  она была старше на пять лет. В начале,  мама  Анатолия   не была   против,  их отношений,  но в  дальнейшем,  свое мнение изменила.  Парня забирали в армию, и в последнюю  ночь они стали близки.  И, по истечении   двух месяцев, Катя поняла, что  беременна.  Он ей писал красивые письма, в каждом письме  признавался ей  любви,  и  просил, чтоб берегла себя. Но так как она сама не умела читать, и тем более писать кроме своей фамилии, то  все письма читала его мама Анна  Борисовна.  И видно после прочтения этих писем у нее проснулась ревность.  Потому, что ей, он писал письма немного суховатые, как ей казалось тогда. Да и отвечала на письма тоже мама. Единственное письмо написала ему подруга Кати по ее просьбе. Потому,  что когда девушка сказала, о  своей  беременности  и что нужно Анатолию  написать,  об этом.  На, что мать ответила, этого не может быть и ребенок не его, а от кого-то другого мужчины, и что  она решила повесить  свою проблему,  на ее сына. И  пока она жива такого не будет. Катя,  молча все переносила  и   не перечила    матери  Анатолия.  Но отцу ребенка она все же  об этом написала, так как боялась, что она  разрушит их любовь. Анатолий обрадовался ее беременности, написав, что когда он вернется,  его встречать будут уже три человека.   Просил быть очень аккуратной и беречь  их еще не родившегося ребенка.  И что когда появится  малыш  на свет,  то мама не устоит и все примет.   Потом, ей приходилось обращаться к своей подруге, писать письма и получать на ее  адрес.  И  так продолжалось до родов. Родился мальчик, крепыш,  очень  хорошенький  и назвали его Витей. Но мама Анатолия была  непреклонна,   хотя ребенок был похож на отца как две капли воды. Анна Борисовна посмотрев на малыша, сказав при этом,  что он очень похож на отца, а ему написала,  совсем обратное. Что ребенок не  него и похожего на него она ни чего в нем  не  нашла.               
         После этого переписка оборвалась. И через  месяц Катю и Анну Борисовну вызвали  в военкомат, где им  отдали свидетельство о смерти Анатолия.  Рассказав, что он застрелился на пасту. И виной тому послужило  последнее письмо, полученное от матери, о котором рассказал его сослуживец. В том, что  не мог расстаться с женщиной,  которую любил, где мать, была  против нее.  Он не спал по ночам,  ворочался с боку на бок, и я вместе с ним не спал.   И я ему ничем не мог помочь.  А то, что он задумал я об этом не догадался.  Была бы,   хоть  какая - то  малость,  хоть ,  что-то  мне подсказало,  я  поставил  бы командира в известность,  и такой трагедии,  можно  было бы избежать. Анатолий  долго мучился, не знал,  как поступить,  ему не хотелось обижать мать, он ее тоже очень любил т.к.  она растила   его без отца. Рассказывал его сослуживец. Но  того письма не нашли и поэтому не могли обвинить мать в том, что она довела своего сына до самоубийства. Военком  им сказал, что матери будет назначена пенсия, а вы Катя  молодая  еще  и можете устроить свою жизнь и вырастить  ребенка. Выходя из здания, мать Анатолия взяла под руку девушку. 
На ней не было лица.
                -Пойдем домой. Только и могла сказать.                Катя не стала противиться, ей  и без того было очень больно и горько.  Ее сын  тоже будет расти  без отца и по вине его же бабушки. « Как ей теперь быть куда идти,  наверное, придется вернуться  на свою родину   в деревню». Думала она. До самого дома шли молча.                - Катерина мне что-то не хорошо, вызови врача, еле проговорила  Анна Борисовна и потеряла сознание.                Врачи не заставили себя ждать. Инсульт таким был приговор врачей. Месяц ,отлежала в больнице и выписали домой. И пришлось Кате воспитывать сына, успевать ходить на работу и ухаживать за «свекровью». Сына она оставляла  с хозяйкой квартиры с Зоей Ивановной,  когда  уходила на работу. Однажды, когда ему исполнилось всего пол - года,  вместе с хозяевами сидели  в зале,  Витя сидел  у нее на коленях и вдруг соскользнул на пол и пошел, все были в недоумении,  хозяин   схватил быстренько нож и перерезал ему путь, так говорит положено, когда ребенок впервые делает свои шаги.                А может и наоборот он ему отрезал путь в будущее.                А еще спустя  неделю он сказал мама, даже не сказал, а выкрикнул,  м-а-м-а,  когда Катя открыла  входную дверь. Все были в шоке , это надо же в шесть  то месяцев, он начал ходит и разговаривать почти одновременно.  Хозяева, были уже преклонного возраста, и на их жизненном пути,  такой случай был  впервые.                Валерий  Дмитриевич  хозяин квартиры  произнес   роковые  слова: он долго у тебя не проживет.
Но - это будет потом,  немного  позже.                И действительно Витя  был очень смышленым  мальчиком.   Малыш   будто  старался  и торопился жить не по годам.                Мать Анатолия  пролежала всего один год и перед самой смертью она призналась Кате о своей слепой любви к сыну. Понимая,  что ей осталось жить всего,  не очень  много времени.               
Она долго плакала,  повинилась перед ней. Рассказала о письмах, которые погубили сына и ее.   Если  можно было бы  вернуть  все назад, говорила она, я  могла бы многое  отдала  за это, и мы жили все вместе.                Просила прощение  у девушки  и  внука, а малыш,  словно  понимал  все, происходящее, гладил бабушку  по голове, и вытирал ее слезы.                - А теперь я ухожу, не держи на меня зла.  Береги сына.                Проговорив  последние слова, она отошла  в мир иной.                Катерина глядя на сына, стала жить в нем, как бы горько и трудно не было.   Она души  в нем не чаяла. Он рос очень смышленым, добрым и ласковым  малышом.    По исполнению  двух лет она с ним, вернулась в свое село.  Думала,  что  так будет лучше.   Приехав в  родной дом,  поняла, что оставаться, здесь не придется.  Брат был в армии, денег нет, а работы тоже особой не было идти в колхоз работать за палочки и жить впроголодь ей не хотелось , да и сына нужно поднимать.   И ее мама  Наталия Федоровна сказала, что бы она уезжала, а мы с Витюшей  вдвоем проживем и тех денег, что ты привезла, нам на двоих хватит. Но больше всего ее поразили  слова  сына, мамочка  ты езжай, а я и старшая мамочка, так он называл свою бабушку, будем тебя здесь ждать. И со слезами на глазах она уехала,  погостив всего неделю.   Мальчик хотя был еще крохой,   но казался не погодам,   взрослым, помогал свой бабушке, стерег  корову и вовсе ее не боялся.         
      Лазил по деревьям,  словно они были ему с родни.  Всегда перелетал с веки на ветку  будто птичка.  И не было ни  одной царапины.                Парнишке полюбилось рядом растущее с домом дерево. Не раз поднимался на развилку старого дерева, мастерил там  самострелы,  из гибких  сучьев, засматривался   куда-то вдаль,   реки.                Ишь  язва!  Как белка летает по дереву, - поглядывал   на него дед - Егор  Кузьмич.
- Кем будешь верхолазом или водолазом? Шутил  его про - дедушка. 
- Еще пока не знаю, дедушка Егор, отвечал парнишка.
Катерина  мать Вити, часто приезжала и привозила деньги, а когда не могла то высылала.

 Шла весна сорок первого года, молодая мама собиралась навестить своих в селе, но загрузили работой. Начальник не отпускал, ссылаясь на занятость, и начавшийся ремонт в больнице.  Вот как управимся, тогда может, и выгадаешь недельку, но не больше на большее не рассчитывай. Да еще, буфетчица Татьяна уволилась,   сома знаешь, теперь тебе  нагрузка, ее заменишь, пока другая не придет. Новая буфетчица пришла  где то в середине июня.
Начало  войны  девушка встретила в городе.
Всех  те,   кто был по моложе,  отправили рыть окопы.  А как  только окопы были готовы, их     возвращали обратно,   и они по очереди дежурили на крышах больницы,  чтобы уберечь здания  от зажигательных бомб.                Катя  прошла курс молодого бойца, и  в  оказании  медицинской  помощи,  просилась  на  фронт.     Но ее не отпустили,  сказав:  что в тылу нужно не меньше  помощь.                Однажды  собравшись поехать  к сыну на день рождение, ему в то время, исполнялось пять лет.                На дворе стоял сорок третий год, в самом разгаре была война.  Катерина  так и работала в той же больнице.  Дежурила на крыше. Во время облета вражеских  самолетов,  сбрасывала зажигательные бомбы с крыши.  А еще раньше рыла окопы, пока  не застудила  себе ноги.               
И тогда ее освободили  от этой работы и направили снова в больницу.
В этот раз к назначенному числу она не приехала.                И не могла сообщить, где находилась  в данный момент.  В то время,  ее и еще несколько женщин, и  одним мужчиной  отправили  отогнать  стадо  коров.  Пешком они прошагали шестьсот километров  вместе с  животными.  Долгим показался путь,  до  того места где они должны сделать  очередную остановку, да и коровы устали,   пить хотят, а на всем пути так и не встретили даже ручейка, стадо -то  большое.    Из колодца всех не напоить, что делать  и вдруг,  сразу, промеж двух рябиновых прибрежных кустов увидели они спокойную  синь речной воды.  Коровы рванулись,  чуть с ног всех не  сбили. Хорошо был пологий берег. Над степью за рекой, садилось солнце  в полкруга, и тени  от берез отпечатались длинные,  пронизанные    багрянцем. И небо розовело, и  степь, и птицы, перелетающие с дерева на дерево.   Певучая звонкость как бы призывала к движению и радости.   Но ее ни у кого не было. В  поределой  роще  виднелся проход,  оттуда и выгнали напившейся скот.                Преодолевали   этот длинный, тяжелый  путь, почти около месяца.   И всю  дорогу  шли  они  только в дневное время суток, а ночью устраивали себе лежанку.  К ним тогда присоединились еще несколько  женщин  с детьми.  А упряжка с лошадью  была всего одна и они по очереди отдыхали.  Когда приходило время  остановки,   на ночлег,  иногда  останавливались    в селении,  а  то прямо в поле в стогах.  Ведь стояла уже осень.  Хорошо было еще тепло, погода поддерживала  их.   На протяжении всего пути они питались исключительно молоком, благо некоторые  из стада животные   доились.  И только в конце октября, девушка добралась до дома в родное село к своему сыну и маме.  От усталости она валилась с ног. Легла немного  отдохнуть, а проспала двое суток. Ее мама  очень переживала, плакала, беспокоилась.  Но Витя ее успокаивал ,говоря:  все нормально, мамочка очень устала она скоро проснется.  После того как она проснулась  они разговаривали очень долго у Катерины было,  что сказать.  А сынуля  бегал вокруг  и не мог нарадоваться  на мамочку старшую и на мамочку младшую.                Девушка волновалась  и не знала,  как сказать, своей матери о том, что за ней начал ухаживать мужчина на восемнадцать лет старше. Потом, она все - таки осмелилась и поделилась с матерью. На что мать ей сказала: не можешь забыть Анатолия,  отца  твоего сына?  Но ты еще совсем молодая и не хорони себя за живо как похоронила себя я.  Если ты боишься за Витеньку , то я еще в силе и могу его воспитать.  А мужчина в доме нужен, ты  же еще не знаешь, что твой брат Ваня пропал без вести, пришло извещение, я все думала это ошибка и он пришлет весточку,  но ее  нет до сих пор. А значит, его нет в живых,  ушел вслед за отцом.   «Наверное, уже встретился с ним».               
Ночью Катерине приснился сон.   (Она в обувном магазине,  вертит в руках одну ,новую пару туфель, в этот момент подходит к ней незнакомая женщина и говорит:  новые туфли тебе не подойдут, а вот раз, два обутые тебе  как раз.) Проснувшись, она рассказала свой сон матери, на что та ответила:  растолковав ее сон,  это похоже, что раза два женатый, тебе будет в пору.            
Так потом   все  и сбудется.                В конце войны сорок пятого года месяце июле она выходит замуж именно за того мужчину о котором  говорила Катя  своей  маме.    Его звали Юрий,  он действительно был два раза женат.  Вторая его жена умерла от лейкемии.   
И что у него осталась дочь Ирма.  И ее забрала  к себе тете, сестра матери.  Через восемь месяцев Катя вместе со своим  мужем  приехали  на ее родину.  Катя была в положении.  Второй ребенок должен появиться на свет в феврале месяце сорок шестого года.  Юра   гостил,  несколько дней   и вернулся  в Москву, где он работал на заводе им. Лихачева.            
    Катя осталась   с мамой и сыном. Витя пошел в школу,  ему нравилось читать,  писать и все делал он очень успешно.  Придя в школу,  он умел уже читать и писать. Его научил соседский мальчик ученик шестого класса. Витя сам обратился к нему  еще год назад.  И в первом классе  учиться ему уже  было не интересно. Учителя   решили  собрать комиссию  и после окончания первого полугодия перевести  его во второй класс.                Кате  снился странный сон.                «Она видела себя еще юной в нарядном платье. И на руках ее сын Витя. Она  видит себя на резном крыльце   большого  дома.   И в проеме двери ведущий в дом,  видит на стуле сидит ее первый муж Анатолий, а рядом на втором стуле его мама Анна Борисовна.  Кате стало как-то холодно и не спокойно,  обращаясь  к  Анатолию:   говорит, что же  ты  с матерью  живешь, а нас бросил.  Он ей отвечает:  растила  ты  его семь лет, а теперь я его возьму растить дальше буду. Анна Борисовна ему  и говорит;  ты и ее забирай, нет,  она мне не нужно отвечает он»               
Когда  она еще спала к ним зашла соседка Клава и Наталия,  мама Кати,   о чем тот громко с ней разговаривала, тихого голоса соседка слышать не могла,  была  контужена  на фронте.                Катя проснулась не от голосов разговаривающих  женщин, а от сильного толчка изнутри – ребенок, которого она еще ждала,  пошевелился в ней.
               
Была  тьма.                Черная осенняя тьма за окнами.  И черная тьма на душе Кати.                Из головы не выходил только,  что приснившейся  сон.                Что-то же  будет?    
И чего  ждать?    
Вопросы повисли в воздухе. 
Она решила  пока не рассказывать про сон своей маме.               

Прошло еще немного времени.                Наступил ноябрь, и легла зима. Льдом сковало  речку. Лед был еще тонок, но ребятишки радовались,   катались не далеко от берега. Дальше еще были не замершие  полыньи. Говорили между собой;  скоро будем по льду ходить в школу, так короче.   Сама речка,   находилась всего в  нескольких  метрах,  от дома, совсем близко.                Близился  конец  ноября.                Кате снова не спокойно на душе.  Вчера ей снова приснился странный сон.                «Идут они с сыном по тропинке, и вдруг она обнаруживает, что сына рядом нет. Она бежит, бежит и выбегает  в лесу,  на поляну, а на поляне  лежат венок из  цветов, а в середине венка горит огонь, а в огне-то лежит  ее  сын Витя. Она бегает вокруг  и  не  знает,   как его вытащить,   от  туда. Потом разбегается и выхватывает его из огня»   После этого, последнего сна,    Катя решилась всетаки   рассказать  маме.  Как же иначе.   На, что та ответила:  « Не совсем приятные сны  дочка, беда нас ждет дочка беда,  вслух,    произнести не смогла, все слова застряли в горле.  И не сберечь нам его. Только вот когда, когда, ждать беды?»  Думала она. А сома чем  могла,  утешала дочь.   Потом вышла во двор,  в полном отчаянии.  И несколько мучительно долгих  минут  она сидела  на завалинке,  не подвижно, закрыв лицо руками.                – Боже мой, как же так, маленький мальчик, славный мой внучек, должен уйти от нас. Какая не справедливость, Боженька,   зачем.  Она  тихонько плакала,  и у нее   вздрагивали плечи.               
Катя заметила,  что мать еще не вернулась,  она накинула на плечи пуховый платок и вышла в сени, позвала ма –ма,  но мать не откликнулась.  Было  уже  около  шести,  вечера, темно,  куда же она ушла,  волновалась Катя.  Мама вернулась спустя полчаса.  Дочь заметила, что она вся  заплаканная.  Но не стала донимать вопросами. Потому, что она  часто видела ее такой из-за сына, пропавшего без вести еще в начале войны.                А снег все сыплет и сыплет. Всю ночь сыплет снег.  Прорва,    мокрого  снега.
 И ветерок к тому же.
Ветерок. Ветерок.                Непогода.                Свету белого не видно.                Грядет ли утро?  И будет ли день?                Непогода.                В не большой ограде все дорожки присыпаны снегом.                Хорошо сегодня воскресенье и в школу идти не надо.                Розовело небо; солнце не поднялось еще на пики церкви,  куталось в мглисто - слоеную шубу;  не грело  и не радовало,   да будет ли сегодня светлый день.
На берегу реки, сидя на задних лапах и задрав голову к небу, утробно выл лохматый пес  деда Егора. Ой,  лихо будет, лихо не к добру  - это. Да будет вам  бабаньки  страху - то нагонять с утра пораньше.  Взмолилась  Меланья, идя с полными ведрами с речки.   Идите ка лучше по воду, пока полынью не затянуло.
Утро следующего дня, понедельник.                Витя собирался в школу. За ним  зашли  его друзья.
- Сегодня идем через речку,  кто-то предложил из друзей, можно попробовать отозвался второй. Уходя,  Витя  обратился  с  просьбой   к  бабушке.               
 – Мамочка  старшая не забудешь налить мне сегодня парного молочка.  Ты обещала:  сказала,  что уже можно пить,   что  после отела прошло  уже две недели.  Ну конечно мой  ненаглядный  внучек, конечно  Витенька, ты как со школы придешь,  так я сразу и пойду доить твою коровку, чтоб молочко не остыло.                Ребятишки  все по одному перебежали речку. Лед местами трещал,  напоминая,  что еще не время ходить по нему. Но парнишки не обращали  внимания на это.                Время в школе пролетело быстро.  Они снова подошли к реке.                - Ну как все вместе пойдем или как утром по одному, спросил Митя?                - А давайте  так разбежимся и покатимся  друг  за  другом.   Ведь так будет быстрей,  предложил Витя.                Их было пятеро.  Двое не раздумывая,  уже катились к другому берегу.  На льду была кучка снега и все старались ее объехать.   Но Витю почему-то потянуло в ту сторону к этому снегу. Хотя он старался держаться, так же как и все мальчишки.                - Стой, там полынья, крикнул кто-то из ребят!  Но Витя их уже не слышал, а барахтался  в ледяной воде.                - И вдруг истошный крик  Мити!  С-па-си-те   В-и-т-я   т-о-н-е-т!                Он хотел подбежать к нему, но лед начинал под ним трещать.                - А сам Витя кричал и звал м-а-м-о-ч-к-а…                Отчаянный крик, стелется   желтым дымом …                Бегут, бегут из деревни  к речке люди…                Будто черная молния ударила в сердце  деревни…                Беда-то, беда-то  какая!  Какой парнишка,  какой смышленый.  Все,  толкутся,   на берегу, а вытащить его ни кто не может. Многие пробовали,  но до него,  не могли, дотянутся,  сами тонули, а от берега  да него всего-то около трех метров.                «Буд – то,  кто-то не давал другим подойти,   и только сама мать должно была его спасти.»               
Как в том  ее последнем сне,  где она вытаскивает его из огня.                Все мокрые,  но с берега ни кто не уходит.  В надежде, что его спасут. Будто ждут помощь какую - то.  Доски пробовали  класть  на лед.  Даже кто-то калитку оторвал, сваю принес,  ничего не помогло,   а время идет парнишка всю одежду намокшую снял с себя в одной рубашонке, барахтается в  ледяной воде. И уже нет  сил,   кричать,  и только  изредка проговаривал  ма - ма…                - Ах, господи! Ах, господи!                - К полынье ведите,  к полынье. У Кати подкосились ноги,  вот сон-то зловещий в огне сыночек горишь ты. И она хотела броситься в полынью, но кто-то успел ее перехватить и опоясав вокруг груди веревкой и положив на лед лесенку принесенную кем – то. Она легла на эту лесенку,  забыв о том, что  беременна, и упираясь руками о лед, стала ползти к нему. А в след,  за Катей,  бросилась в воду ее мама -  Наталия Федоровна.                - Ай,  ай,   смотрите,  солдатка то тоже  тонет.  Ее кто-то успел, вытащить из односельчан.                Бабий вопль по мальчику стоял на всю деревню.                                Катя  вытащила своего  сыночка, он  был  еще жив.  Его принесли домой,  растерли водкой,  укутали.  Приехавший врач  поднес зеркало ко рту, он еще дышал, зеркало вспотело.   Он еще жив, сыночек мой,  он жив, жив. Он должен жить. «Пусть смерть возьмет меня, а тебе будет жизнь» , - бормотала Катерина. Но спасти его уже не удалось сильное переохлаждение.                Дед Егор протиснулся  в избу. Меленький стол убран. На лавке тело  Вити того самого,  который не давно, боролся с полыньей. Кудрявая светлая головка, восковая свечка в рученках и около сына на коленях – Катя, укутанная в тонкий холст: платье не смогла одеть на пораненное тело об острый лед. Посмотрела на  своего дедушку Егора долгим-долгим взглядом.                Как она изменилась, внученька Катенька! Ни кровинки в лице. Удивительно спокойная и какая-то сумная, отрешенная.    Дедушка опустился перед ней на колени.                - Молись за него,  проговорил он тихо.   А по щекам слезы как горошины.                - Если бы я мог знать, Катюша!..                Она смахнула с ресниц слезы, вздохнула, как будто  что-то  припоминая.                – Нет у меня больше сына  Витеньки.  «Отец забрал, как и обещал».                Что же ей сказать? Чем утешить?  И ест ли утешение  для матери, когда она стоит на коленях перед телом умершего сына.                Катя,  сама   еще не верит,   произошедшему. 
 Похороны, прошли, словно во сне.               
Глаза ее сумеречно-темные, не мигающие, что-то ищут в немом и стылом пространстве, бледные, бескровные губы беззвучно шепчут молитву.                Боже  почто покарал меня, почто лишил сына жизни?  Как жить дальше?                Господи,  с какого неба распоряжаешься моей  судьбой.                Катя поднялась из-за стола , бледная, ни кровинки в щеках, ни радости в тухнущих   молодых глазах.  «Вот и нет больше сыночка, нет больше Витеньки, не успел он  отпробовать  парного молочка, забрала его полынья проклятая, больше на эту речку в жизнь не пойду» Расплакаться бы да все слезы высохли, нет ни капли.  Малыш,  который был у нее под сердцем, молчал какое - то время, не напоминал о себе.  Словно сам скорбил со всеми о большой  утрате.  А тут вдруг с такой силой,   пнул   в живот,  напоминая о себе.
               
- Давай уйдем отсюда мама  я здесь жить дальше не смогу.  Будет  постоянное  напоминание.  И рожать здесь не хочу.                - Хорошо дочка, нужно сходить к своим,  что они  предложат.                -  А как же я услышала Катя голос своей бабушки Тани. Пригласили к себе жить, а сами собираетесь куда-то уходить.                - Но так ты же  с нами пойдешь верно?                - Куда вы собираетесь для меня очень далеко,  будет ходить,  на кладбище  к  Вити, а он мне приказывал, что бы я почаще к нему приходила.                - И когда это было?                - Да вот совсем не давно,  после поминок,  сорока дней.                - А мне не приснился ни разу,  почти в один голос сказали, Катя и ее мама.                – Наташа, обратилась баба Таня к своей снохе, я прилягу сейчас, а ты поставь блинков да испеки, что-то захотелось, с соком, я потом  встану,   поужинаю.   Хорошо матушка, ( так  она величала свою свекровь), сейчас поставлю, только вот,  корову   пойду,  подаю, а то  Катерине не сподручно стало.                Теперь все эти три женщины потеряли своих сыновей.                Татьяна  Семеновна своего сына Федора Кузьмича – мужа Натальи Федоровны в 1915г. Ушел и не вернулся.                Наталья Федоровна своего сына Ивана Федоровича 1941г. Пропал без вести.                Екатерина Федоровна  своего  сын Виктор Анатольевич в1945г. Умер от переохлаждения.                Три судьбы, а горе у всех одно потеря сына.                Жизнь,  как и  река, -  с истоком и устьем.                У каждого - своя река.  У одного – извилистая, петлистая с мелководьем на  перекатах, так что не плыть, а брести приходится; у другого – бурливая,  клокочущая,  несущая воды с такой яростью, будто она накопила силы, пролететь  сто тысяч верст и вдруг встречается с другой рекой, теряет стремительность, шумливость, и начинается  спокойное  движение вперед, к устью.                Есть не реки, а ручейки – коротенькие и прозрачные, и прозрачные, как жизнь младенца:  народился,  глянул на белый свет, не успел налюбоваться им и – помер. Таким  ручейком  была жизнь   Витеньки…                Если глянуть с истока,  иной  думает:  нету  конца -  края   течению его реки – и он радуется.               
В истоке не оглядываются назад.
    
Бабушка Кати, Татьяна Семеновна, прилегла на лавку, положив под голову фуфайку. Катя взялась за вязание крючком у нее,  прекрасно  получалось. Вставки для наволочек, для постельного белья, и для нижнего белья все было отделано кружевом. И это ее отвлекало от не давно, случившейся беды.
Мама Кати, подоив корову,  принесла молоко в дом. Тесто для блинов уже подошло, и она, затопив печь, приступила к выпечке блинов.                - Катенька поешь горячих блинков, предложила ей мама Наташа.                - Спасибо,  мамочка!  Я чуть позже,  вот довяжу до конца, мне  тут осталось,  совсем не много.       
- Хорошо как скажешь. Тогда разбуди бабу Таню, пора ей уже вставать.  Катя подошла к лавке,  на которой отдыхала баба Таня.                -  Бабушка вставай, мама напекла уже блинов,  они  еще,  теплые.  Но ответа не последовало. Внучка дотронулась до ее плеча и отпрянула,  назад, чуть не упала. И заикающимся голосом, произнесла; мм-а-ма, а ба – ба-бабушка не ды – ды - дышит и вся  х –х -холодная. Наталия Федоровна покачнулась чуть в сторону,  но успела,  ухватится,  за деревянную стойку чулана. Сколько прошло времени они не помнили,  были обе в стопоре, они пришли в себя после того как открылась входная дверь и на пороге появился Юра муж Кати.                - Как ты во время запричитала мама.                - Простите меня, что не смог приехать на похороны Вити!                - За то успел на похороны бабушки Тани, ответила Катя, как бы с упреком.                - Я сейчас! И он пулей выбежал из избы. Пошел звать соседей на помощь.  Видя, что его женщинам нужна помощь. Они еще не оправились от первых похорон,  как  здесь,  подоспели другие. И им действительно ничего не пришлось делать, он все организовал сам, и оплатил все затраты связанные с похоронами.                – Ну, вот теперь нам больше здесь делать нечего! Произнесла Катя.                – Да ты как всегда права дочка, ответила ее мама. Хорошо, что приехал Юра,  он нам поможет переехать, а дом для нас,  уже готов.                – Какой дом? Спросила Катя, когда и с кем ты уже смогла договориться.                - Помнишь я ходила в магазин, а там встретила соседку моего брата Алеши со вторых, так вот я с ней передала нашу просьбу, о доме. Но,  о том,  что я просила узнать, тебе не сказала, потому, что   еще не знала,  каким будет ответ. А теперь скажу, что за дом, – в котором я жила до за мужества, где жили твои дедушка Федор Васильевич с бабушкой Феодорой  Егоровной.                – Так там жила тетя  Пораня, твоя сестра, когда она вернулась из монастыря, я с ней говорила, чтобы она впустила нас к себе, т.к. живешь одна в большом доме, но она и слышать не хотела,     не унималась Катя.                - Сестра моя, перешла жить к брату Алеше, ты же знаешь там после смерти его жены остались двое детей Серафим и Таисия, так вот,  за ними нужен присмотр. А женится он больше не хочет, да и она, за муж,  не собирается. После прожития в монастыре она решила посвятить себя детям брата. Наверное,  каким - то образом повлиял на нее брат, мне так думается. Ответила мама.               
– А, что же  ты мне  Катюша  не сказала, про  разговор с тетей Пораней.                – Не хотела тебя расстраивать, ведь она твоя сестра. И чтоб тебе не было больно.                – Довольно разговора нужно потихоньку собираться настоял Юра, а то у меня не так много времени осталось. Всего одна неделя, а вторая уже пролетела. Дали всего две недели и то в счет отпуска. А нам нужно здесь все собрать, там разложить и обустроиться. И в оставшуюся неделю нужно уложиться. Я же не видел  дом, может, там нужен  ремонт,  провести. Так вот что я предлагаю, мы завтра с утра по - раньше,  отправляемся с Наталией Федоровной ( так он звал свою тещу т.к. они были одногодки)  в тот дом прихватив с собой  то что успели  собрать. А ты Катюша останешься собирать,  оставшиеся,  вещи.
               
 Настало утро. Дымчатое, морозное.
Конь с полозьями уже стоял у калитки. Катя   спала так крепко, что совсем не слышала,  когда ее мама с Юрой уже успели все перетаскать в полозья.                – Вы, что вот так бы и уехали, ничего мне не сказав, с обидой в голосе проговорила Катя.               
– Ты так сладко спала,  и мы не решились,  тебя беспокоить. Сказал Юра.                – Хорошо поезжайте, все равно в одни сани  все не войдет, согласилась Катя.                – Готовься,  во второй половине дня я за тобой приеду, пообещал Юра. Оставшись одна, и  выпив стакан молока,  она продолжила, собирать свои пожитки.  До приезда Юры, оставалось  пол -  часа. Улучив момент, она,  все - таки  решила,  в последний  раз сходить на речку.  Подошла к  обрыву, река была черной и мрачной и будто извинялась за случившееся.  Но сама  не заметила, как подошла близко,  стоит на самом краю.  Вспомнилась вся картина, и что он еще там, там ее Витя,  и он завет ее и кричит мама,  она хотела уже шагнуть,  но чьи - то сильные руки успели ее опередить. Это был муж Юра.                - Я так и думал, что ты обязательно сюда придешь. Все утро, меня не покидало,  какое-то волнение.                – Прости,  я задумалась, да я пришла именно попрощаться, потому, что больше сюда,  не вернусь ни когда.                -  Пойдем, скорей от сюда, пойдем нам нужно ехать. Торопил ее Юра.                - Да, да  пойдем, чем скорее, тем лучше, вообще,  от  сюда, с  этой улицы. Согласилась Катя.

  Новый дом ее встретил простором комнаты  и  чистыми выбеленными стенами.
Занавесок на окнах еще не было. И весь скарб еще не был распакован. Вечерело.
Здесь начиналась ее новая жизнь.  Катя сняла с железных кроватей соломенный тюфяк и попросила мужа вытрясти его  на улице. Повинуясь ей, Юра поспешил на снег, ох и тяжел как же она его смога снять.                - Ты что с ума сошла, такие тяжести поднимать, тебе ведь через месяц рожать! С надрывом в голосе сказал муж.                - Да успокойся мой дорогой, я его  просто стащила на пол только и всего. Но мне очень приятно,  думать, что ты обо мне заботишься.
После Нового года Юра снова уехал в Москву.

 Говорят, жизнь река текучая. Она камни точит. Омывая их, и от этого  они становятся круглыми и гладкими.
 А жизнь выравнивает время. Думала Катя,  выходя на улицу,  подышать свежим воздухом.
В голых сучьях черемухи посвистывал ветер.
Пройдя до ворот,  и вернулась обратно,  у соседей залаяла злая собака, она оглянулась и чуть задержалась, посмотрела на собаку, и та, захлебываясь лаем, отступила и скуля в бессильной злобе, спряталась в теплый свинарник. И зачем людям нужны такие злые собаки,  ведь попадись  на  ее пути,  она разорвет не задумываясь.
В избе горела керасиновая  лампа, и пахло сожженным  навозом только, что в  протопившийся печки. Густились  тени. Иконы казались черными,  без ликов и нимбов. На столе стоял самовар,  оставшийся от бабушки с дедушкой. И почему его не взяла с собой т. Пораня, она  такая жадная, а тут на тебе оставила. Но тут на пороге появилась мама Кати.      
 - Ты о чем задумалась дочка?
 - Ничего просто засмотрелась на самовар. И почему он у нас тут остался? Ведь остальное т. Пора забрала. Она что его нам подарила?
 – Сказала, им можно пользоваться, что у них есть свой самовар.
– А, ну тогда понятно.    
 - Ты же у них сколько раз была и не видела? 
-  Мамочка,  будто ты  и впрямь не знаешь,  что она дальше порога никого не пускает. А угостит, тем чего сама уже не ест.
 - Ну ладно забыли про это, тебе не нужно нервничать, лучше собирай на стол.
 - Хорошо мамочка, я не буду больше, заверила ее дочь. В глиняном горшке, вынутом, из печи была отваренная картошка,  квашеную    капусту,  мама принесла из чулана. 
 - А кислое молоко у нас еще осталось?- тихо спросила Катя.    
- Возьми сама, там,  на лавке  в чулане, у меня две руки и все сразу не могу принести. 
 - Уже пошла, видя чем - то взволнована,   мама. У нее и в мыслях не было, подумать о том, что ей скоро рожать, и  мама беспокоится об этом. И, больница  далековато.
 – Мама, а у тебя все в порядке? 
- Все нормально не беспокойся дочка, я просто немножко устала, только и всего.               

Вот и февраль1946года.
    Роды прошли успешно, родился мальчик крупный, толстощекий.
 Катя дала имя ему в честь первого мужа Анатолий.  Юрий,  был очень счастлив,  узнав,  что у него родился сын.  Стал приезжать чаще, привозить деньги и провизию. Когда Толику исполнилось пять лет, муж Катю забрал с собой в Москву. Квартира была в коммуналке и не очень большая, и им пришлось уехать в Калинин,  куда отца послали в длительную командировку. Туда к ним приезжала дочь Юры, от первого брака, Ирма, и почему то винила Катю в смерти своей мамы. Но,  ее тетя Аня,   с которой она жила в последнее время, успокаивала, говоря: что ей обидно за свою  маму, они  вот ходят,  веселятся, а мама в могиле, так она говорит. Да еще беременная, ведь она одного уже родила, так нет же, еще захотела.  Меньше  обращайте на нее внимания,  ей всего четырнадцать лет. 
Однажды она прибежала в слезах, и говорит:  меня сейчас дядька допрашивал, я ели убежала.
- Какой такой дядька? Спросил отец.
- Да не знаю я, он все про тебя больше выспрашивал.  С кем живешь, кто тебе  тот и тот.
- А ты что?
– А что я! Так и сказала, что мой папа и его женщина, что за женщина, вторая жена и моя тетя мамина сестра.
- Ну, а дальше, долго я буду тащить из тебя клещами!
– Больше ничего не скажу,  он не велел, одно поняла, что за тобой следят.
- И здесь нашли!
 - Боже! Что теперь с нами будет?  Воскликнула Катя.
– Пока ничего, ответил Юра. Им нечего мне предъявить. Пусть следят, а там посмотрим. Они думают, вот напугали девочку, теперь ждут,  какая будет у нас реакция. А ни какой, пусть ждут. Может чего и дождутся. Не зря меня сюда отправили.
- Ты знаешь Юра, я наверное  к маме поеду, в деревню. Тебе легче будет одному. Какая я тебе помощница,  да еще с животом.
 - Так вот,  что вначале роди, а потом поедешь. И не бойся ни кого. Говорит будто серьезно, а голос выдает его, дрожащий,  словно листок на холодном ветру.
 – Тетя Ирмы тоже стала уговаривать, ты говорит:  дашь  им повод  арестовать его?   
- Они этого как раз и ждут, что мы запаникуем. А то и нас в месте, с ним потащат.
– А тебе, когда срок, да вот скоро через неделю.   
– И куда в такой срок ехать дорогой рожать, а сейчас зима, не лето.   
– Конечно, вы все правы, я остаюсь только, пожалуйста, и вы никуда не уезжайте.
 – Ирме в школу надо.
 - А ничего мы ее здесь в школу определим, согласны, вставил свое слово Юра.


    ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ