Генезис распада Великой державы и армии 1988-1992

Отечественный офицерский корпус. Генезис распада Великой державы и армии (1988-1992 гг.)

«Нет в мире офицерства, кроме русских офицеров,
которые сыграли не только историческую, но и
легендарную роль в исторических событиях XX века
в своем Отечестве и других странах Европы, Азии,
Африки, Америки и Австралии».

Анатолий Васильевич Клоков - автор книги,
доктор исторических наук, профессор,
председатель Правления Крымского землячества
в г.Москве



                ПРОЛОГ

Мне не было бы необходимости браться за эту работу, если бы не то положение, в котором оказалась наша страна в результате военно-политических и социально-экономических катаклизмов. И мой долг офицера, ученого, свидетеля и участника исторических событий под-вигнул на создание данного исторического исследования. Я отдаю отчет в том, что это же сосотояние заботы о Родине не может оставить безучастным ни одного патриота, а тем более того, кто помимо собственного жизненного опыта, владеет методами фундаментального прикладного подхода к синтезу и анализу в конкретной области военно-исторических научных исследований.
Как минимум, сравнительно-историческим методом - главным в подобных аналитических научных исследованиях, с позиций сего-дняшнего дня я попытался вынести свое, в отдельных моментах сугубо личное, суждение об одном из чудовищных и в то же время инте-реснейших, переломных и трагических периодов истории нашего Отечества, во время которых уничтожалась великая держава и тщетно создавалась тенденция к разрушению главной объединительной парадигмы СССР - России.
Главная трудность и наибольший интерес для меня заключались в преодолении в своей работе разного рода пристрастий и предвзято-стей, уже сложившихся в обществе и в науке, а также моего личного стремления не сделать себя центральной фигурой повествования в отрыве от реалий, — ведь многое в данных материалах основано на том, что мне довелось увидеть по воле судьбы и в чем приходилось принимать участие. Но, думаю, получилось так, как сказал Черчилль о своих книгах: «Я по возможности придерживался метода Дефо, автора записок кавалера, где рассказ о событиях его личной жизни служит той нитью, на которую нанизываются факты истории и рассуждения по поводу важных политических событий».

Пишу от себя и от имени многих других офицеров (ныне живущих и здравствующих) о тех, кто совершал подвиг, не замеченный нами в прошлом. Это подвиг офицерского корпуса, положенный на алтарь Отечества из-за произошедшего перелома в истории страны с чьей-то некомпетентностью, преступным отношением к чужим судьбам, с необдуманными решениями руководства Союза, - что все вместе и создало большую трагедию для государства, а также стало причиной очень трудных, порой даже, чуть ли не адских условий работы для военных на космодроме Байконур, в этом известном месте, где ценой всеобщих усилий, преодоления многих трудностей, и естественно связанных с этим лишений, выполнялись отечественные космические программы, и где часто разыгрывались поистине трагические события.

В качестве точки отсчета взят январь 1988 года и затем подробно рассмотрены события до первой половины 1992 года. В дальнейшем затрагиваются и последующие годы, которые, на мой взгляд, характеризуются тем, что в нашей истории они стали годами продолжения (затем и кульминации) политического, экономического и идеологического растления, периодом воплощения планов наших противников, мирового масонского заговора, способствующих распаду великой державы. Эта центробежная сила до сих пор кромсает, разрушает то, что осталось после преднамеренного расчленения многонациональной страны. Черная магическая закономерность не минула и космодром.

Выбор этого периода обусловлен тем, что с 1988 года произошло столько разрушительных процессов, столько противоречивых по своей направленности событий, сколько за всю отечественную историю не происходило в столь сжатый отрезок времени. Эти годы характеризуются стремлением народа, армии демократическим путем сохранить союз народов, о чем свидетельствует их искреннее волеизъявление на мартовском референдуме 1991 года, но результатом стало игнорирование и попрание их желания.

Время, о котором я пишу, это годы демократических преобразований и в то же время — это годы трагедий. Они вместили в себя войну в Нагорном Карабахе, кровопролитие на Северном Кавказе, национальную рознь в Молдавии, Прибалтике, Закавказье, Средней Азии, ставшие последним детонатором раскола могучей страны. Это годы съездов народных депутатов СССР, утверждения института пре-зидентства в Союзе, свидетельства его несостоятельности, годы рас-пространения этого института власти в бывших союзных и автономных республиках. И это же - годы прихода к власти вандалов-антинародников. Но в данный же период в среде ученых наблюдалось стремление противостоять развалу нашей науки и продолжать проводить изыскания, совершать открытия вопреки поистине дьявольским устремлениям руководства государства. Тогда впервые в нашей стране свершился готовившийся много лет полет космического корабля многоразового использования «Буран». И в эти же годы мы отмечали Тысячелетие крещения Руси.

В 1991 году произошли августовские события, а затем — распад СССР и появление Содружества независимых государств. При этом провозглашаемое стремление к демократической многопартийности не помешало запрету (гонениям) КПСС. И уже тогда начала проявляться тенденция к расколу между возникшими независимыми государствами — Россией, Украиной, Молдовой, Грузией, Азербайджаном и Таджикистаном, как и сепаратистского движения внутри самих этих государств.
И, наконец, произошло самое ужасное, с точки зрения военных: развал армии, главной надежды нашего общества, и ее костяка, офицерского корпуса. Таких побед наших исторических противников над нами в XX веке не было, и не дай Бог в дальнейшем им повториться! Уже есть и еще будут написаны воспоминания, мемуары, художественные произведения на эту тему, в которых кто-то хвалит, а кто-то проклинает события тех лет. И понадобятся годы, десятилетия, чтобы еще раз осмыслить и дать им оценку.

Пожалуй, нет более вредного и праздного занятия, чем искать правых и виноватых за прошлое. В произошедшем повинны мы все — кто в большей, кто в меньшей степени. Сейчас усилия должны быть направлены на то, чтобы как можно полнее и точнее изучить случившееся и извлечь из этого урок.

Распад единого многонационального государства честный человек воспринимает как личную трагедию. Но надо признать: сама существовавшая в то время политическая система государства была безбожно преступной по отношению к подавляющей части населения, потому она так легко и развалилась. Первыми почувствовали ее несостоятельность и обреченность номенклатурные политические комбинаторы. Они и развалили не прижившуюся политическую сис-тему, став, таким образом, последователями начатого в 17-м году разрушения России и поставив ее перед перспективой полного раз-рушения в дальнейшем. Прежний советский режим с наступлением 90-х годов сменился более изощренным антинародно-криминальным режимом. У власти оказались коммунисты-«перерожденцы», перебежчики, у которых за душой не было ничего, кроме эгоизма и амби-ций. Как и у их отцов-большевиков разрушителей, ввергнувших с на-чала ХХ века многонациональную Россию в многолетнюю агонию.

Все события конца 80-х – начала 90-х годов не прошли незамеченными для нас, военных, на Байконуре. Мы испытывали те же тревоги, разочарование, опасения, что и весь народ. Морально переносить все это там было труднее, так как сама обстановка, особенно на дальних площадках космодрома, была крайне тяжелой. Но именно сложность воинской службы способствовала более четкому анализу и более тонкому восприятию   

Считаю своим первейшим и священнейшим долгом правдиво и объективно представить факты, события и мой личный научный взгляд на исторические явления описываемой эпохи, в которых я прямо или косвенно принимал участие.

Посвящаю эту работу офицерам и всем военным, которые служили на космодроме Байконур, моим коллегам, служащим армии и флота, их близким - всем, кому не безразлична судьба России.

А теперь представляю на суд читателей свою книгу.



Как сказано в  Святом Писании, «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные» (от Матфея, VII, 15)






                ГЛАВА ПЕРВАЯ

                1988 год. Космодром Байконур.


Я человек не тщеславный, и потому, когда мне предложили должность на Байконуре, не раздумывая, согласился, тем более что, как считали многие из моих сослуживцев, работа предстояла интересная, а главное — весьма перспективная. Знал, что должность по обязанностям — объемная и выполнять придется весь спектр идеологической, политической и воспитательной работы, а также обеспечивать экономическое обучение рабочих и служащих Советской Армии. Служебная деятельность на пропагандистском поприще мне, скажу откровенно, не очень нравилась, но конечно, не трудовой загружен-ностью, а тем положением, которое уделялось в политорганах этому предназначению. Работа, как говорят, - на любителя.
15 января 1988 года был издан приказ заместителя Министра обороны но строительству и расквартированию войск генерал-полковника Шестопалова о моем назначении, а 31 января поздно вечером поездом я прибыл в Ленинск. На следующий день доложил о прибытии начальнику политического отдела полковнику В. А. Хре-нову. Он встретил меня очень тепло, представил офицерам политотдела и велел подполковнику В. А. Гулаге помочь разработать план моего вхождения в должность.
Так началась моя служба на космодроме. Мне сразу понравился коллектив. Здесь все трудились по-настоящему. В коллективе полит-отдела во всем задавал тон полковник Хренов Владимир Алексеевич. Через год после моего прибытия, ему присвоили звание генерал-майор. Он знал свое дело отменно. На Байконуре был не первый раз. Еще в бытность начальником политического отдела управления инженерных работ (далее, сокращенно УИР) на правом фланге (это строительные площадки с местами расположением воинских частей - военно-строительных отрядов (сокращенно ВСО) казарм для солдат и со всей инфраструктурой для проживания и строительных объектов, площадок для запуска космических кораблей, разного предназначения, УИРов, управлений начальника работ (сокращенно УНР), а так же жилье для офицеров и их семей. А, что касается  обозначения, правого или левого фланга, то это расположения, определялось их нахождения от центральной дороги, которая шла из города Ленинска до гагаринского старта)  познал все «прелести» космодрома. Возвратясь обратно из Москвы уже начальником политоргана Главка, он знал главное в работе и проблемы, связанные с партийным и идеологическим обеспечением военной стройки Байконура.
       
Всегда обходительный был со своими сотрудниками, с которыми умело строил свою работу. В коллективе не допускал нервозности и натянутого положения. Сам: трудился много, кропотливо вникал в сложности обстоятельств. Часто можно было видеть в частях и под-разделениях военных строителей. С ним легко работалось. Находил общее понимание с начальником Главка генералом Макарычевым Алексеем Алексеевичем и работали они дружно, так, во всяком случае, мне представлялось, что положительно сказывалось на общем положении дел и на коллективе стройки космодрома в целом.      

Я по прибытию на Байконур за работу взялся с энтузиазмом, верил в свои будущее и перспективу. Думалось, что своим трудом принесу пользу. Хотя время было сложное. Шел третий год разрушительной, так называемой «перестройки», затеянной генеральным секретарем ЦК КПСС Михаилом Горбачевым и его окружением. Она ничего полезного народу и партии не дала и всем показала свою не-состоятельность. Рядовые коммунисты — рабочие, крестьяне, интеллигенты, офицеры и беспартийные — видели в ней трагедию личную и в целом Отечества. Но, тем не менее, теплилась хоть какая-то надежда на лучшее, еще не угасла вся вера и доверие к руководству страны, думалось, что может, свершится не то, что делалось за два года и восемь месяцев, с апреля 1985 года в Советском Союзе. Словно заколдованные нечистой силой, затуманенные преднамеренной ложью, предательством и обещаниями в светлое будущее мы шли в неведомое и неизвестное, результатом которого должно было стать уничтожение великой цивилизации мира.

Пресловутая горбачевская «демократия» развенчалась до невозможности, до черной анархии. Распустились все нити законности. На законы плевали, полагая, что демократия — это вседозволенность. Стоило бы начинателям «перестройки» почитать хоть раз философа Цицерона, его теории о власти, обществе и праве, в которых он на-стоятельно утверждал: «Чтобы быть свободным надо быть рабом за-конов». Страна медленно и, казалось, неуклонно шла к своей гибели. Оставалось совсем немножко. Руководство партии и государства, словно завороженные, ударились в спячку, когда все рушилось. В стране  не было лидера, как подчеркнул,  в одной своей книге  экс-депутат Госдумы Александр Хинштейн.  Непонимающему казалось — все очень хорошо, особенно, когда кто-то из Кремля перед публикой выступал и пытался усыпить простых людей, говоря, что в государстве все делается но плану, процесс идет в правильном направлении. Но это был наглый обман, это было преступление перед народом, государством, перед нашими союзниками и друзьями! Такой подлости и предательства не знала мировая история. Мировым заговором, руками М. Горбачева, готовилась гигантская бомба, чтобы разрушить веками  создаваемая народом целой цивилизацией и невиданного богатства.

Его не любили многие офицеры к нему относились с подозрением. Он погубил доставшиеся даром ему власть, богатство, армию и целостность государства. Получив в управление всемирную державу, он последовательно вел ее в пропасть.
Вскормленный партийной номенклатурой, выходец из её рядов разорил многострадальную страну и поссорил народы. Он был из первых, но он был не один. А цель у них одна и та же. У первого за-дачи заключались в более глобальных масштабах, а другим он оставил меньше функций. Главная из них — развал России, Украины и других бывших республик Союза.

Горбачев своим пустословием завораживал людей, обещая им сладкую, свободную жизнь. Как будто сам не ведал, что делал. Нам казалось, что он запутался, или его запугали, все  делал во вред госу-дарству и народу.  Его деяния носили двоякую суть, сам совершая преступление, к несчастью до сих пор еще не наказуемое, и уводил других на этот путь. Обещал, разорял и разрушал. Своей демагогией рассорил своих соратников и нагло обманывал народы.

Горбачев сам просто не мог переродиться, этому способствовал ряд факторов, но нельзя сейчас игнорировать ни один из них, ибо без их анализа – легко запутаться в проявлениях и мотивов и действий самого Горбачева, и всей складывающейся вокруг этой политический темы. Без этого нам не дать правильного ответа на все проявившиеся в то время факты, события и явления в жизни страны. Изучение хода мирового процесса и научного анализа  социально-политического со-стояния в нашей стране, а так же политических противоречий того периода,  явно высвечивают неоспоримое влияние мирового масонства  внутри нашей страны, цели руками функционеров КПСС, предателей, взорвать ту бомбу, которую они годами изобретали, а потом, найдя удобный момент, вручили Горбачеву; гены разрушителя ему привили также в Англии и США.  Очень правдиво о роли масонства в развале СССР и связи с генсеком Горбачевым написал Олег Платонов в своей публикации «Масонство в современной России».

И с ним нельзя не согласиться. «Первые связи будущих лидеров КПСС с масонством, пишет Олег Платонов, налаживаются, конечно, не в период перестройки, а относятся к шестидесятым-семидесятым годам. У Горбачева контакт с масонством произошел, по-видимому, во время его отдыха в Италии, где тогда напористо и очень инициативно действовали подконтрольные ЦРУ масонские ложи, ставившие своей целью свержение коммунизма (в частности, знаменитая ложа «Пропаганда – 2», возглавляемая агентом ЦРУ Л. Джеляли). ... Первые опубликованные известия о принадлежности М. Горбачева к «вольным каменщикам» появляются 1 февраля 1988 года в немецком малотиражном журнале «Мер Лихт» («Больше света»). Аналогичные сведения публикуются в нью-йоркской газете «Новое русское слово» (4 декабря 1989 г.), там даже приведены фотографии президента США Буша-старшего и Горбачева, проделывающих типичные масонские знаки».

Однако самым веским свидетельством принадлежности Горбачева к масонству становятся его тесные контакты с руководящими представителями мирового правительства и его вступление в члены одной из главных мондиалистских структур — Трехсторонней ко-миссии. Посредником между Михаилом Горбачевым и Трехсторонней комиссии выступал известный финансовый делец, масон, и агент израильской спецслужбы «Моссад» Д. Сорос, образовавший в 1987 году так называемый «Фонд Сороса – Советский Союз», из которого позднее вырос советско-американский фонд «Культурная инициатива», имевший откровенно антирусский характер. ...Вступление Горбачева в состав членов Трехсторонней комиссии следует отнести к январю 1989 года. Встреча главных архитекторов советской перестройки и «братьев», работавших на «благо» «Архитектора Вселенной» и нового мирового порядка, состоялась в Москве. Трехстороннюю комиссию представляли ее председатель Дэвид Рокфеллер (он же руководитель Совета по международным связям), Генри Киссинджер (руководитель «Бнай-Брит»), Жбертуаи, В. Жискар д'Эстен и Я. Накасонэ. Со стороны новообращаемых в веру мировой закулисы, кроме М. Горбачева, присутствовали А. Яковлев, Э. Шеварднадзе, Г. Арбатов, Е. Примаков. В. Медведев и некоторые другие. (Яковлев и Шеварнадзе до этого были завербованы ЦРУ, хотя докозательств этому нет, их поступки, которые они совершали, подтверждают это).

В результате секретных переговоров были выработаны соглашения о совместной деятельности, характер которой в то время был мало кому ясен. Однако все стало понятно в конце того же года, когда в том же составе своих соратников, что и на встрече с делегацией Трехсторонней комиссии, М. Горбачев встретился на острове Мальта с президентом Д. Бушем-старшим. Многие специалисты склонны считать, что Мальта стала местом, как мы сейчас понимаем, - роковых договоренностей М. Горбачева с Бушем, которые вскоре привели к крушению СССР и катаклизмам в странах Восточной Европы.

Заключение важной договоренности именно на Мальте, столице ордена Мальтийских рыцарей, кавалерами которого являются члены Трехсторонней комиссии и Бильдербергского клуба, как бы символизировало новый этап отношений между мировой закулисой и согласившихся на предательство Родины руководителей КПСС».
Как видим из аргументов Олега Платонова, Горбачев стал инст-рументом в руках, с большой вероятностью, как раз именно масонов, разрушителей Советского Союза. Он был скрытен и тем, что в народе зовется словоблудием, увлекал всех на гибель. Ниже привожу одно из его обращений, которое явно показывает то расхождение его слов и дел, что ведет больше не к пользе народной, а к явному обману его и не к истине  сложившейся обстановки того периода.


                ХРОНИКА
                31 декабря 1988 года

Из Новогоднего обращения к Советскому народу М. С. Горбачева:

«Весь мир по достоинству оценивает значение нашей революции, ее влияние на судьбы мировой цивилизации. Мы еще раз убедились — ленинские идеи торжествуют, революция продолжается... Она про-должается в необратимом движении нашего общества по пути про-гресса, по пути социализма. Она продолжается в нашей борьбе за мир и разоружение, за выживание и развитие человека.

Решениями январского и июньского Пленумов Центрального Ко-митета партии, всенародно обсужденным и принятым Законом о государственном предприятии определены основные направления революционной перестройки нашего общества.

Нынешний год как бы завершает ее первый этап. Огромное за-воевание этого этапа — новая политическая и нравственная атмо-сфера, сложившаяся в стране.

Общество выходит из застойного состояния, нарастают обще-ственная активность и ответственность советских людей за дела страны. Возрождается авторитет честного, добросовестного труда. В общественной жизни все более утверждаются высокая требовательность, критика и самокритика, широкий демократизм и гласность.

Конечно, перестройка идет нелегко и не безболезненно, не всё и не всегда получается сразу так, как задумано. Старое с боем уступает дорогу новому.
Но нас с вами это не должно смущать. И тем более нельзя от-ступать перед трудностями. Мы взялись за огромное дело, которое преобразит и нас самих, и всю нашу страну. Ясно, что это не про-изойдет само собой. Нам нужны совместные усилия.

И мы чувствуем нарастающую поддержку курса партии на пе-рестройку. С каждым днем в нашем народе крепнет понимание не-отложности новых задач. А это, в конечном счете — самое важное и самое главное.

Перестройка оказывает все большее воздействие на нашу эко-номику. Год уходящий был непростым в хозяйственных делах, но за-вершаем мы его неплохими результатами в промышленности, капи-тальном строительстве, сельском хозяйстве, на транспорте.
Осуществляются крупные социальные программы по развитию здравоохранения, науки, культуры, сферы услуг. Больше, чем намечалось, построено жилья в городах и селах всех регионов страны.

Перед нами стоят две взаимосвязанные ключевые задачи — дальнейшая демократизация общества и радикальная экономическая реформа. С 1 января вступает в силу Закон о государственном пред-приятии. Это значит — большинство трудовых коллективов начнет работать и жить в условиях полного хозрасчета, самофинансирования и самоуправления.

Это значит — всем надо учиться быть полновластными хозяевами производства. Это значит — действовать так, чтобы в каждом коллективе были в почете творческий труд, инициатива и ответственность, организованность и дисциплина. Центральный Комитет Коммунистической партии уверен, что рабочий класс, крестьяне, интеллигенция, все советские люди — как это бывало не раз на крутых поворотах нашей истории — проявят присущие им высо-кие нравственные качества, патриотизм, выдержку и трудолюбие, веру в будущее, чтобы сделать новый крупный шаг по пути пере-стройки. И тогда жизнь каждого, несомненно, станет лучше материально и духовно богаче.

Пусть Новый год станет годом новых побед труда, разума и гу-манности, а значит — мира и добра».


                Из мемуаров Горбачева.

Как бы спокойно и сладко ни озвучивал обстановку генсек, в стране происходило нечто совершенно другое.

1988 год для государства стал трагичным, офицеры видели свою задачу — на своем месте исполнять обязанности исправно, не подда-ваться демагогическим постулатам обольстительных политиков, не позволить многотысячному военному коллективу Байконура проявить открыто свой протест против той абсурдной, антинародной политики, которую проводило руководство государства и партии. И, сейчас думаю, напрасно мы, офицеры, так просто, доверчиво к этому относились к их деяниям, невольно являясь  их соучастниками.

Но многого тогда мы не могли понять, и в то же время не угасала вера в лучшее. Служили и трудились, как это было и раньше.

По приезду на космодром я желал, чтобы начальник политотдела полковник В.А.Хренов не затягивал дело с написанием и отправкой представления на очередного мне воинского звание, которое было уже просрочено, но этого не получилось. Он медлил, полагая, что вновь прибывший офицер должен пройти испытательный срок в условиях, отличных от условий других регионов страны. Такой подход относился к Байконуру. И этот принцип особенно касался меня, про-ходившего до этого службу в Крыму. Мои товарищи тоже были оза-бочены затягиванием присвоения звания, они мне сочувствовали, и им не терпелось отметить предстоящую звездочку. Как-то во второй половине марта ко мне подошел подполковник И. О. Скрябин и сказал, что он сам пойдет к полковнику. Хренову и будет за меня ходатайствовать. Так Валера и поступил, сдержав слово. После этого представление было подписано и отправлено в Москву, Радостным было известие о присвоении мне звания подполковника. 16 апреля 1988 года приказом заместителя Министра обороны по строительству и расквартированию войск очередное звание было пожаловано.

По получении приказа срочно затопили баню в одном из гражданских учреждений и хорошо это событие отметили. Присвоение очередного офицерского звания, не говоря уже о досрочном присвоении — замечательное и желаемое событие для офицера. Оно всегда его воодушевляет, позволяет в тяжелых служебных условиях поверить в себя. При этом у офицера уже нет чувства неудобства, душевного дискомфорта в среде сослуживцев.

Путь к званию офицера проходит через многолетний кропотливый труд с физическими и психологическими перегрузками, подчас лишениями и страданиями, унижениями и семейными дрязгами.

Очень больно становится, когда некоторые начальники играют на чувствах офицеров, торгуясь и спекулируя присвоением воинского звания своему подчиненному. Выдают его за подачку, приманку или как крайнюю меру «воспитания», тем самым обезличивая и принижая значение звездочки на офицерских погонах. Мне пришлось такое от-ношение своих начальников испытать не раз.

Подобное пагубное влияние на офицера, создает неуверенность и безысходность в службе. Получая звание, офицер на определенной стадии, как бы забывает о трудностях, прожитых ранее тяжких лет и возникших на пути проблем к званию. Вроде бы начинает жить заново. В новом звании и положении, вроде бы ты офицер, но ты уже другой офицер и почему бы не начать службу по-новому, и появляется при этом надежда и вера. Хочешь или не хочешь невиданная закономерность заставить подчиниться этому. Так и у меня началась новая офицерская жизнь. Забыв о прошлом, все перипетии и мелкие невзгоды, я взялся за службу, как будто начинал ее сызнова.

По долгу службы мне приходилось часто выезжать в военно-строительные части по разбору каких-либо дисциплинарных наруше-ний или просто планово работать по приказу своего начальника. Кроме этого офицер политотдела закреплялся за одним из управлений инженерных работ. (Далее обозначены как УИР или - строительные управления).

Таким образом, по прибытию на космодром я был определен куратором за 39-м управлением инженерных работ. Его штаб и воинские части располагались буквально возле штаба Главка, не посредственно в г. Ленинске, и выполняли работы социально-культурного назначения, то есть связанную с нуждами и запросами людей города. Это строительное управление было в то время одной из  больших организацией, от которой в немалой степени зависело выполнение ген-плана нашего военно-строительного Главка. Но, тем не менее,  войсковые части этого УИРа лихорадило не удовлетворительное состоя-ние военной дисциплины — здесь она была очень низкой, чем в других воинских частях. В этом управления чаще всего военные строители уклонялись от службы, совершали самовольные отлучки, или, случалось, - дезертировали, уезжая домой. Здесь бывали чаще, чем в других управлениях, случаи самоубийств и убийств,  случаи производственного травматизма,  неуставных взаимоотношений, возникали групповые драки между военнослужащими воинских частей или под-разделений. А также случались инциденты на национальной почве, особенно между военными строителями  призванные из Северного Кавказа, с одной стороны, и узбекской, уйгурской, таджикской, ка-захской, татарской, украинской, русской и другими национальностями, с другой стороны. Я не хочу сказать, что только северокавказцы в этом негативном положении были зачинщиками событий. Нет, конечно. Но в большей степени эти военнослужащие пытались поставить себя в отдельные условия, отказывались выполнять хозяйственные и бытовые работы, заступать в суточный наряд, некоторые из них обирали  своих  сослуживцев, нередко игнорировали указания офицеров. Это казалось многим  варварством и вызывало  озлобленность у других, что и являлось причиной  напряженности в воинских коллективах.

Криминогенная обстановка воинских частей этого строительного управления всегда тревожила не только командование и политический отдел стройки космодрома, но также аппарат заместителя Министра обороны по строительству и расквартированию войск, политического управления военно-строительных частей и Генеральный штаб Вооруженных Сил СССР. Несмотря на то, что командование и политотдел Главка, командиры и политработники трудились в поте лица, работали, не жалея ни сил, ни времени, но тем не менее, положение не улучшалось.

Некоторые офицеры теряли самообладание, бросались в край-ность, сами позволяли грубость, рукоприкладство, «выходили из строя» — запивали, не появлялись на службе. Деградация офицерского состава доходила до невозможных пределов, офицерский состав не был защищен социально, мизерное денежное жалование, неустроен-ность — все это расшатывало офицерский корпус, который и так по своему существу не был крепким. Такое критическое положение было не только в этом управлении. Столь чреватую обстановку могли исправить только кардинальные меры.
Мне лично приходилось предлагать полковнику Хренову, чтобы  меньше вмешиваться командованию и политотделу Главка в воинские части этого стройуправления, сократить объем проверок, раскрепостить командование УИРа, позволить ему самому, относительно автономно, строить свою работу, а не слепо следовать указаниям сверху.

Командование и политотдел низового управления были скованы жесткой опекой со стороны штаба Главка. Возможно, это было след-ствием, того, что управление инженерных работ, возглавляемое пол-ковником Чернявским Олегом Васильевичем и начальником полит-отдела полковником Ивасюком Александром Ивановичем, находилось чуть ли не под боком Главка. Надо признать, что такое «опекунство» отрицательно сказывалось на командирах и политработниках этого коллектива, оно, словно гиря, не давало сделать ни одного самостоятельного шага. Вот такое управление, так называемое, кура-торство, мне досталось.

Очень часто бывал в военных отрядах, где работал по нескольку часов в сутки, а иногда и целыми днями. Проблемы, которые приходилось решать, сводились ко многим направлениям. Это расследование неуставных взаимоотношений, грубых проступков воинов, не-дозволенные меры, допускаемые командованием и офицерами частей, взяточничество, рукоприкладство, убийство и т. д. Кроме этого, были плановые проверки, когда группа офицеров отдела стройчастей, тыла, политического отдела и других служб Главка выезжала в части данного управления и работала по узкому направлению.

Часто работа планировалась, исходя из потребностей выдвигаемой проблемы, нуждающейся в изучении. Но иногда в план вносились задачи по нескольким аспектам. Нередко приходилось работать в одном и том же военно-строительном отряде. Больше всех беспокоили отряды, где командирами были подполковники В. И. Хазизов и Н. П. Синкевича. В частности, отряд подполковника Хазизова тревожил нас  неуставными взаимоотношениями, они приобретали опасный характер. Так, в 1988 году во 2-ой роте в кладовой для личных вещей солдат сержант убил своего подчиненного.
В ходе тщательного разбора и изучения методов работы коман-дования части вскрывались факты покрывательства офицерами штаба грубых нарушений дисциплины и преступлений. Командир, офицеры штаба военно-строительного отряда, а также некоторые офицеры рот, в целях улучшения воинской дисциплины пользовались услугами воинов, которые силой и наглостью могли «наводить» уставной по-рядок, при этом некоторые офицеры и прапорщики бездельничали и пьянствовали.
Недобросовестное отношение офицеров к служебным обязанностям, их неумение строить работу с подчиненными негативно отражалось на состоянии дел в частях. Чаще всего сказывалось на офицерах не совсем правильное обучение в высших военно-командных, по-литических и инженерных училищах, где в большинстве своем изу-чались те дисциплины, которые не давали полных знаний для службы в войсках. Такие предметы, как научный коммунизм, политическая экономика, атеизм, история КПСС и т. д. Некоторые учебные про-граммы были оторваны от служебной деятельности, мало прививали практических навыков. Обилие ненужных учебных дисциплин выхолащивало у курсантов конкретные знания об армии, службе, чести и долге. Недостаточное внимание уделялось воспитанию, этике пове-дения, нравственности и культуре.
В политических училищах, кроме этого, немало было дисциплин по дотошной специфике, которые изучали в полном объеме, т. е. по технике, вооружению, что необходимо инженеру, но не в слишком большом объеме командиру и политработнику.
Каждый курсант военно-политического училища обязан был вступить в Коммунистическую партию. Если этого не происходило, остро ставился вопрос для большого обсуждения на всех инстанциях, вплоть до Главного политуправления СА и ВМФ. Естественно, подобная обязанность вступления в партию не устраивала некоторых курсантов. Многие вступали в партию не по убеждениям, а по необходимости и принуждению.

В то время без партийного билета нельзя было свершить высокую карьеру. Партбилет обязателен в службе, и он словно путеводная звезда осенял путь того, который носил его. Принадлежность к КПСС позволяла все, только не против партии. Нужно было молчать, когда надо кричать во весь голос. Нужно было часто покорно, вопреки своей совести и чести, повиноваться и т. д. Таковы были реальные условия в то время.

Бывало, иногда из 700 – 800 выпускников курсантов политического училища выпускались комсомольцы, обычно, 2 – 3 недисциплинированных курсанта, они распределялись после окончания учи-лища на комсомольские должности, о чем впоследствии не жалели, а другие, курсанты коммунисты, им завидовали. Если выпускник ком-мунист назначался на должность заместителя командира роты по по-литической части и направлялся служить (как правило, в глушь) и окунался в служебные заботы, он день и ночь находился с личным составом, лишался благоустроенного, хорошего жизненного существования, работал без выходных. Комсомольцы, как правило, назначались в военные школы секретарями комитетов комсомола, которые обычно находились в городах. Имелись даже факты назначения их помощниками начальников политотделов по комсомольской работе в управлениях инженерных работ. Здесь был, как видим, не полный порядок, что подталкивало некоторых недобросовестных курсантов к сомнениям в целесообразности вступления в партию и прилежной учебы в стенах военного училища.

Часто порочной практикой являлись необдуманные решения по подбору и расстановке постоянного состава училищ, в частности, офицеров штабов, офицеров батальонного и ротного звеньев, а также преподавателей училищ. Были случаи, когда на должность назначался офицер без наличия на то призвания. Естественно, положительной отдачи и пользы от него не было, от этого страдало общее армейское дело, за такого офицера приходилось работать кому-то другому.

От этого проигрывал учебно-воспитательный процесс и формирование курсантов как будущих офицеров. Вышестоящие кадровые органы Москвы в обход командиров и начальников училищ часто выдвигали незаслуженных офицеров на должности. Кадровики не-редко мерили выдвиженца не по качеству его профессиональной под-готовки, интеллекта, порядочности и добросовестности, а порой по размеру полученных от него денежных или материальных подачек. Подобные кадровики были дикими вымогателями и взяточниками.

Некоторые из руководителей, осведомленные об этом, закрывали на это глаза, так как сами когда-то шли аналогичным путем.

Были такие командиры и начальники, которые явно не являлись примером для офицеров. Как можно было назначить в то время начальником политического отдела Симферопольского высшего военно-политического строительного училища офицера Шамрука Александра Архиповича, нечистоплотного во всех отношениях, пьяницу. И этот тип возглавлял всю партийную систему этого коллектива.

Он отличался злопамятством и высокомерием. Совершенно не-подготовленным был для этой должности офицером, без академического образования, что являлось недопустимым для высшего военного учебного заведения, где имелось немало ученых среди офицеров-преподавателей.

Подобное положение наблюдалось не только в этом военном училище, но и в других военных вузах. Такие офицеры не украшали армейские ряды, дискредитировали офицерский корпус и подрывали авторитет армии.

Одним из изъянов было то обстоятельство, когда в военные академии и училища можно было поступить через протеже. Естественно, часть из них во время учебы, если по отношению к ним это можно было назвать учебой, тяготилась службой, а после окончания училища или академии они служили так, что ничего, кроме дурного, в воинские коллективы не приносили, расшатывали здоровый костяк офицерского состава, и это продолжалось до тех пор, пока их за дискредитацию армейской службы не увольняли из Вооруженных Сил.

Чтобы уволить офицера в то время этому предшествовала очень тяжелая и кропотливая работа командиров частей и военных кадровиков. Уволить нерадивого офицера из Вооруженных Сил было очень сложно, даже, порой, невозможно. Мог быть уволен только явный пьяница, или тот, кто совершил преступление. Недостатки в подготовке в военных академиях и военных училищах не могли не сказаться на армии, но особенно на офицерском составе войск космодрома, куда, как правило, чаще отправляли самых посредственных выпускников. Не получив достаточной подготовки в училищах, они не находили себя в офицерской среде и службе.

По этой причине в 1988 году много офицеров строительных частей на Байконуре были уволены за дискредитацию службы. Подобная тенденция особенно наметилась во времена перестройки, т. е. с 1985 года, после того, как стало легко зарабатывать на гражданке лицам без образования и с уголовным прошлым. Это разлагало молодежь, а также было приманкой для молодого неустойчивого офицера, который ничего не имел: ни социальной защищенности, ни материальной заинтересованности. Денежного довольствия хватало еле-еле на ме-сячное питание. В это время разношерстные кооператоры, всякого рода дельцы дурно влияли на моральную обстановку общества, расшатывали его, и все это не могло не отразиться на армии, флоте, всех их структурах, в том числе и на контингенте космодрома.

Деградация офицерского состава в целом в Вооруженных Силах во времена пресловутой перестройки дошла до неимоверных границ, часть офицеров прогуливала неделями, «запивала горькую», некоторые устраивались в кооперативы, а служебной деятельностью занимались формально. Особенно это проявилось в военно-строительных частях космодрома. Никаких льгот в тяжелых условиях здесь не было, за исключением сорокапроцентной надбавки к денежному содержанию. Только в 1988 году были введены льготы офицерам и прапорщикам — год за полтора и 45 суток отпуска ежегодно.
В то время офицеры были недовольны безразличным отношением к ним со стороны руководства государства и Министерства обороны. С начала перестройки началась травля армии, и все больше она раскручивалась в последующие годы. Апогея преступное отношение к защитникам Отечества достигло в 1988 – 1989 годах. Руководство страны отмалчивалось, это в лучшем случае, а чаще — поощряло оголтелую антиармейскую пропаганду.

Все это расшатывало армейские ряды, армия превращалась в неуправляемый механизм.
Носить военную форму и появляться в ней в общественных местах стало неудобно и даже опасно. Так, в 1989 году преднамеренно было убито более 58 офицеров за то, что они были именно офицерами, а в 1990 году и того больше. Эта преступная тенденция продолжала расти, и в декабре 1991 года также зверски были убиты майор Берилов в Тбилиси и Ларин в Москве на станции метрополитена. Это вызвало волну негодования у офицерского состава и всех военнослужащих Вооруженных Сил.
По поводу первого преступления на улицы Тбилиси возмущен-ными офицерами был введен чуть ли не танковый батальон. По вто-рому, в Москве — замитинговали, как вы думаете, офицеры военно-политической академии им. В. И. Ленина, которую, когда-то, я заканчивал. Офицеры впрямую назвали виновниками этих преступлений руководителей партии и государства.  Офицеры стройки Байконура единодушно поддержали и солидаризовались с академистами. На-строение офицеров сказывалось на солдатских массах, ведь они своим плохим поведением доставляли немало хлопот офицерам политотдела и других служб Главка, отнимали у них много времени, сил и нервов. Работая в частях, разбирая один случай за другим, словно пожарные, они метались от одного очага пожара к другому.

Читая приказы и директивы Министерства обороны, Главного Политического управления, мы удивлялись, когда в них не давалась реальная оценка состояния воинской дисциплины, затушевывалась правдивая обстановка в целом по Вооруженным Силам.

В одной из секретных директив Министра обороны СССР говорилось, что в армии и на флоте последовательно осуществляются ме-ры, направленные на выполнение решений XXVII съезда КПСС и 19-й Всесоюзной партийной конференции. В результате эффективности партийно-политической работы во всех видах Вооруженных Сил, во-енных округов, группах войск и на флоте достигнуто сокращение правонарушений и улучшается общее состояние дисциплины, исполнительность. Говорилось, что партийные и комсомольские организации стали острее реагировать на недостатки в службе и поведении коммунистов и комсомольцев. Но это не являлось правдой. Возможно, такое положение имелось в отдельных частях, соединениях вооруженных сил Советского Союза, а в воинских частях Байконура, по-ложение было диаметрально противоположным.

Во многих строительных управлениях и частях командирам и политработникам не хватало умения в полной мере реализовать возможности, которые, несомненно, были. Воспитательная работа в ряде мест обновлялась весьма медленно и не оказывала должного влияния на службу и общественно-политическую активность личного состава. Офицерский аппарат некоторых низовых политорганов имел невысокую подготовку, слабо владел навыками и опытом организации вос-питательной работы. Они часто допускали поверхностный подход в оценке политико-морального состояния личного состава.

Некоторые должностные лица упорно стремились решить проблему дисциплины только приказами, то есть административно-нажимными методами, массовым наказанием офицеров подразделений и частей, изданием глупых приказов и положений, дублирующие воинские уставы.

Анализ показывает, что командиры и политработники не в полной мере использовали имеющиеся возможности для устранения причин правонарушений, внедрения в повседневную практику продуманной системы профилактических организационных и воспитательных, мероприятий. Многие партийные и комсомольские организации не проявляли боевитости в обеспечении примерности коммунистов и комсомольцев. Хотя имелись все возможности, с кем работать и на кого опереться.

Всего в Главке в то время на учете было 2845 коммунистов, 80 первичных парторганизаций. Среди офицеров партийная прослойка составляла 75,3%, командиров в ВСО — 100%, командиров рот — 58%, заместителей командиров рот — 32,2%, инженерно-технических работников — 63,3%, военных строителей — 0,06%. Прослойка была значительной, и было с кем работать, но дело не получалось. Среди партийных и комсомольцев тенденция пассивности и бездеятельности нарастала. Некоторые продолжали совершать нарушения дисциплины, допускали правонарушения.
Данные правонарушений членов партии показывают, что 1988 году за различные проступки парторганами 33 человека были исключены из КПСС, наложены 241 партвзысканий, в том числе, 106 — с занесением в учетную карточку.

В частях Главка на учете состояло 16866 комсомольцев, входивших в 138 первичных организаций. В 1988 году принято в комсомол 2102, а исключено 518 человек. Такое большое количество исключенных говорит о том, что дела были шаткие в самых правофланговых рядах, а что же можно говорить о других, так называемой, «несоюзной молодежи», т. е. не комсомольцах.

Политическая работа во многих частях страдала формализмом, слабо связывалась с жизнью и решаемыми задачами. Все это, конечно, не могло дать положительных результатов в воинской дисциплине, отрицательно сказывалось на положении дел в частях.

Заметно была принижена работа по патриотическому и интерна-циональному воспитанию личного состава.

Неблагополучная наша обстановка привлекла внимание общест-венности. На космодром зачастили делегации депутатов Верховных Советов республик и  лидеры общественных организаций регионов. Очень не приятной процедурой было, когда приезжали по факту ги-бели военного строителя на производстве, самоубийства или убийства военнослужащего.

В то время погибшего солдата сопровождать на родину должен был командир части или тот, кто виновен в гибели солдата. Конечно, все это  очень было неприятно и даже, в то время, опасно. Расскажу вкратце об одном случае.

В одной из частей на производстве погиб военный строитель казахской национальности. Труп доставлял на родину погибшего командир части. Естественно, встретили на родине сопровождающего враждебно. Сразу на командира и прибывшего с ним офицера из военкомата набросились родственники и близкие. Спасло их то, что они тут же укрылись в местном Сельсовете, а там местные руководители подвергли их аресту, но на растерзание разъяренной толпе их не дали. После переговоров с аксакалами было принято решение — ехать на Байконур для полного выяснения обстоятельств на частной машине родителей погибшего или его родственников.
Всю дорогу командира держали в наручниках, угрожали, не да-вали пищи и воды в летний зной. Это я рассказал один случай, но их было несколько, так как не одна была трагедия на Байконуре. По смерти личного состава Главк превзошел все остальные аналогичные Главки Министерства обороны.

Описывая в целом положение Главка, я оторвался от военно-строительного управления, которое курировал. Кроме этого мне не-мало приходилось работать и в других частях и управлениях Главка. Было бы неправильно думать, что только в этом управлении заключалась моя работа и других офицеров. Конечно, нет. Ведь я являлся офицером политотдела Главка, где  нес ответственность за состояние дел, предписанных мне обязанностей во всех частях стройки Байконура.
В нашем подчинении находились несколько воинских частей, дислоцирующиеся под Москвой,  имелись военно-строительные от-ряды в Ташкенте, Джезказгане, Караганде, Аральске и Саране.

Курировал 39 управление я относительно недолго. Осенью 1988 года меня закрепили за другим стройуправлением, которое находилось на левом фланге Байконура, обычно так именовали нахождение наших частей в зависимости от расположения их от основной дороги, которая вела на гагаринский старт, так называемую, «двойку», я об этом уже писал, и считался дальней военно-строительной площадкой. Здесь также положение дело было неудовлетворительным. Принимаемые меры не давали должных результатов. В конце 1988 года в частях этого управления произошли тяжкие преступления. Положение было критическое. Почти безвыездно там находились офицеры политотдела этого управления и несколько офицеров штаба Главка.

Коллектив лихорадили неуставные взаимоотношения, самоволь-ные оставления мест службы и другие правонарушения со стороны военных строителей. Одно из тяжких преступлений было поводом Министру обороны 6 февраля 1988 года издать приказ.
История преступления была таковой. Проходя службу, военный строитель рядовой Бердыев Г. А., туркмен по национальности, глу-мился над сослуживцами, присваивал их деньги. Систематически из-девался, особенно над военным строителем рядовым Наги-Заде Ш. М., также туркменом по национальности. 7 ноября 1988 года Бердыев вместе с группой военных строителей убили его и закопали в степи. Аналогично поступили 7 декабря по отношению к своему земляку, военному строителю рядовому Б. Хаммурадову.

В этом управлении в 1988 году на 50% увеличились травмы на почве неуставных взаимоотношений. Такая обстановка требовала кропотливого труда всех офицеров. Частые выезды для работы в эти части отнимало много времени, что отрицательно сказывалась на вы-полнении моих прямых функциональных обязанностей. По этой при-чине мне приходилось реже бывать в других частях, что вызывало недовольство у моего непосредственного начальника полковника Хренова. От него имел замечания, но до острого упрека и разговора не доходило. Несмотря на большую служебную загруженность, не бросал работу над недавно утвержденной в военно-политической академии темой кандидатской диссертации.

О научной работе я пытался никому не говорить, т. к. она, как правило, не находясь в учебном заведении, не пользовалась поощре-ниями со стороны не только начальства, но и со стороны  своих со-служивцев. Они могли заподозрить за мной отсутствие безупречного отношения к своим обязанностям, а это было очень нежелательно, потому что могло отразиться на перспективе. С другой стороны, во мне могли видеть временного человека, который в их представлении, после защиты диссертации мог перевестись на преподавательскую работу в высшее военное училище или академию. И всегда, как только узнавали, что работаю над диссертацией, то задавали вопрос мне, когда я переведусь в военный ВУЗ и уеду из Ленинска. К тому же могли появиться завистники, а они кроме вреда, ничего не могли дать. Некоторые считали, что научная работа — это прогулка по Бродвею в свободное время от безделья. На службе я не работал над диссертацией. Это не только из-за собственного нежелания по выше-изложенным причинам, но и из-за места, где я располагался, которое не позволяло этим заниматься. В кабинете нас было трое, куда часто заходили офицеры политотдела и офицеры штаба Главка. Научная моя работа была бы тут же заметна.

Служебной работы вполне хватало. Частные выезды по указанию начальника политотдела Главка по каким-то случаям и происшествиям в воинские части выбивали меня из ритма выполнения своих не-посредственных обязанностей, и после приезда из частей приходилось возвращаться за решение невыполненной задачи.
Из политотдела мы не выходили раньше восьми вечера, здесь так было заведено. Часто задерживались на службе допоздна или выез-жали в воинские части. Так что, о каком-нибудь свободном времени для занятия другим делом помышлять было некогда; дай Бог, спра-виться с той задачей, которая диктовалась служебными обязательст-вами или ставилась начальником. Диссертацией занимался дома, вер-нее, в комнате общежития, где проживал вместе с женой и дочерью.

В комнате общежития было для нас тесновато. Придя со службы, поужинав и посмотрев телепрограмму «Время», садился за работу над кандидатской диссертацией и подбирал материалы к докторской.

Тут же жена и дочь засыпали при свете, а я до часу или двух ра-ботал, разложив свои бумаги, материалы диссертации на столе и на полу. Приходилось нелегко.
Служебный день загружался основательно. Вел контроль за по-литической подготовкой, проводил инструктивные занятия, совещания с пропагандистским активом низовых политорганов, составлял планы единых политдней, рассматривал жалобы, которые для разбора отписывались полковником В. А. Хреновым не только мне, но и каж-дому офицеру политотдела. Жалоб поступало очень много и от роди-телей воинов, и от уволенных в запас военных строителей и других лиц, которые были связаны различными нитями с Байконуром. Не-редки были выезды для проведения политической подготовки в час-тях. Обычно в этих целях использовался единый политдень. Выезжал я и по проверке состояния ленинских комнат, наглядной агитации в военных городках и на производстве.

По каждому выезду составлялась справка для начальника Главка и начальника политотдела, где кратко излагались меры по их устра-нению. Обычно начальники, ознакомившись со справкой, делали за-писи, кому и что сделать по реализации наших мер. Поощрялось, когда я в справке отмечал, что пришлось в ходе работы устранить недостатки и оказать помощь офицерам на местах. Информация никогда не ставилась под сомнение. В случае, а это происходило часто, если начальник низового политотдела или начальник УИРа выслушивал нарекания и критику вышестоящих начальников, изложенных в нашей информации, и пытался оспорить, или с некоторыми выводами в ней не согласиться, отступки от первых лиц ждать не стоило. Словом, был ли прав или не прав проверяющий, инспектирующий офицер для своего начальника  он всегда был прав, здесь другого мнения не было.  Оспоривший мог при своей настырности навлечь гнев начальника на себя.

Иногда я по плану политотдела Главка выезжал для проверки деятельности офицера, которого предстояло по плану заслушать на совещании политического отдела по тому или иному вопросу. После беседы с офицером, изучения его деятельности, вырабатывались предложения и рекомендации, которые корректировались во время заслушивания офицера на заседании политического отдела Главка.
Часто принимал, как и другие офицеры Главка, участие в собра-ниях партийного актива и партийных, профсоюзных, комсомольских собраниях в управлениях и частях.
После приезда устно докладывалось своему начальнику об атмо-сфере собрания, принятых решениях, критических замечаниях, осо-бенно в адрес командования и политотдела Главка. Информирование должно было емким и весомым. Если офицер Главка относился ло-яльно и снисходительно к той организации, где он был на собрании, ему стоило поступать так, чтобы овцы были целы и волки сыты, удовлетворить и начальника, и проверяемого. Подобное сделать было нелегко, и требовался опыт и профессиональное мастерство. Но, тем не менее, все делалось очень умело и без обиды для низовых офицеров.

Важным направлением моей деятельности также было интерна-циональное и патриотическое воспитание, одно из трудных и щепе-тильных аспектов идеологической работы. В военно-строительных частях полигона насчитывалось более 45 национальностей, служили воины из всех регионов страны.

Национальный состав военных строителей по состоянию на 1 сентября 1988 года определялся следующим образом: русских — 13495 человек (35%); воинов узбекской национальности — 6116 че-ловек (15,8%); украинцев — 3422 человек (9%); азербайджанцев — 2339 человек (50%); казахов — 1783 человек (4,6%); таджиков — 1370 человек (3,5%); туркменов — 1278 человек (3,3%); татар — 921 человек (2,4%); армян — 879 человек (2,3%); дагестанцев — 726 че-ловек (1,9%); грузин — 748 человек (1,9%); киргизов — 725 человек (1,8%); чеченцев — 523 человек (1,3%). Люди этих национальностей составляли основной костяк коллективов военных строителей.

Необходимо отметить, что в ротах имелось военных строителей не более 25 – 26 национальностей, в отряде — до 41-й, а в управлениях — до 45 национальностей.
Подобный расклад национального состава при сложных задачах не мог бы обходиться без высокой сплоченности коллективов и ин-тернационального воспитания. Обстановка в частях и подразделениях с воинской дисциплиной могла бы иметь более сложный характер, если бы командиры и политработники не проводили работу по укре-плению межнациональных отношений. В это время командиры, по-литорганы, партийные и комсомольские организации военно-строительных частей руководствовались не только материалами партсъездов и пленумов ЦК КПСС, но и постановлениями и директи-вами.
В центре внимания нашей работы в этой области являлись поста-новление ЦК КПСС «О работе Казахской республиканской партийной организации по интернациональному и патриотическому воспитанию трудящихся», которое было принято 17 июля 1987 г. (оно было принято после всем известных событий 1986 года в Алма-Ате) и ди-ректива Министра обороны СССР и начальника Главного политиче-ского управления Д-43 от 6 августа 1988 года «О политической и ор-ганизаторской работе по улучшению интернационального воспитания среди личного состава армии и флота».
Постановление не давало каких-либо конкретных установок, кроме общих формулировок и голых указаний, не подкрепленных реальными подходами к столь сложному национальному вопросу в армии и на флоте. Кроме того, оно было оторвано от действительности армейской жизни, не учитывало военную специфику видов и родов войск, все нивелировалось под одну гребенку. Отсутствовала конкретность толкования этой проблемы. И, что характерно, этим постановлением они дублировали, то есть повторяли содержания предыдущих партийных документов. Шаблонные, дежурные, на всякий случай, оценки обстановки, выражения и постулаты перебирались в аппарате партии и вносились в партийные документы.

В этих документах часто давались необъективные оценки состоя-ния дел в вопросах интернационального и патриотического воспитания в армии и на флоте. В частности, в постановлении «О работе Казахской республиканской партийной организации по интернациональному и патриотическому воспитанию трудящихся» выхолащивалась реальная действительность декабрьских событий 1986 года в Алма-Ате и отдельных областных центрах Казахстана, необъективно трактовались причины массового выступления молодежи  Казахстана. Вновь избранный, а точнее назначенный в то время первым секретарем Компартии Казахстана Г. В. Колбин на просьбу, дать оценку характеру выступлений молодежи говорил, что оно не носило нацио-налистический характер.

Но это совсем не так. Декабрьское выступление были, безусловно, против политики Горбачева, обанкротившегося центра, который ничего лучшего не сулил республике и народу Казахстана, но тем не-мение, оно было явно переплетено с националистическим характером. В последующем этим воспользовалась часть студенчества,  которые придали этой политической республиканской акции национа-листическую окраску.
На завершающем этапе брожений молодежи она  выразилась и явилась, только такой и не иной. Оценка, данная в постановлении ЦК, пришлась не по душе  руководству Казахстана.

Н. А. Назарбаев, в последующем первый секретарь ЦК партии Казахстана, не был доволен этим постановлением и неоднократно поднимал вопрос в ЦК КПСС о пересмотре оценки упомянутых со-бытий. На, так называемых, алма-атинских событиях мне необходимо будет еще остановиться. Сейчас я остановлюсь на  другой задаче.
Постановления и другие документы ЦК КПСС не имели для нас особого значения, ибо своим содержанием не отвечали уже тому вре-мени, в котором мы жили и служили. Они отражали реальную око-стенелость, слепой догматизм и нежелание по-настоящему перестроить работу, которая отвечала бы современным требованиям. Нам приходилось самим перестраиваться как, говорят военные, на марше, искать более эффективные средства для решения текущих и надви-гающихся проблем.

Особым и важным делом для командиров и политработников бы-ло, чтобы не допустить раздора в наших воинских частях. Ввели новую форму воспитания, как проведение недель союзных республик. Особую актуальность они приобрели с 1988 года, когда в некоторых союзных республиках на почве национализма появилась тенденция к суверенизации, обособленности, а в некоторых республиках это пе-реросло в националистические выступления, дошедшие до погромов, в частности, в Нагорном Карабахе, Азербайджане и Армении.

Это подхлестнуло нас к активизации интернационального и пат-риотического воспитания и поиску его разнообразных направлений, форм и методов воспитания. Проведение недель союзных республик являлось одним из эффективных направлений политико-воспитательной работы в военных коллективах и в целом оправдывали свое предназначение; естественно, при хорошем их планировании и подготовке в частях. Работа по планированию подобных мероприятий проводилась мною.

Как правило, я начинал планировать проведение недели с той республики, которая по каким-либо причинам (событиям, знамена-тельным датам, юбилеям и т. д.) была в центре внимания на тот период времени или по чествование той республики, откуда было призвано большинство военных строителей в наших воинских частях. План – график утверждал начальник политического отдела полковник В. А. Хренов, а я его подписывал. После этот документ размножался на ксероксе. Предварительно мною в вечернее время, в 19.30, проводи-лись инструктивные занятия, на которые приглашались пропагандисты низовых политорганов, им я раздавал план, отдельно график про-ведения мероприятий и рекомендации. Кроме этого, по понедельникам в 7 утра на совещании с начальниками политотделов и управлений мне приходилось доводить до них в общих чертах задачу по проведению недель союзных республик; а на местах в субботу, куда выезжали офицеры штаба Главка, проводились совещания с офицерами и прапорщиками подразделений, отрядов, где ставилась конкретная задача на следующую неделю. Аналогичная работа проводилась с партийным и комсомольским активом.

В понедельник командирам частей рекомендовалось во время ут-реннего развода личного состава поднятие флага поднимать флаг той республики, которая чествовалась, и которой была посвящена неделя. Поднятие флага на флагштоке поручалось лучшему воину коренной национальности той республики, которой предназначалась будущая неделя. Командир или политработник военно-строительного отряда после этого рассказывали и о республике, и о важности проведения недели, отмечали воинов, призванных из данной республики, которые безупречно выполняли свой воинский долг. В исполнении духового оркестра звучал гимн Советского Союза. Затем военные строители вместе со своими командирами и политработниками ротного звена проходили торжественным маршем. После развода солдаты той рес-публики, которой посвящалась неделя, фотографировались вместе с командованием воинской части. В предшествующие дни готовилась и оформлялась ротная стенная печать, где помещался материал о союз-ной республике, о лучших воинах, призванных из этой республики.

Проводились репетиции художественной самодеятельности под-разделений, и давался концерт, который показывали обычно в по-следний день недели — воскресенье, после праздничного обеда — национальной кухни. Для украинцев для этого готовился украинский борщ, во время недели Узбекской республики — готовился плов, для воинов казахской национальности — бешбармак, для русских — щи и т. д.
В вечернее время в часы политико-воспитательной работы для личного состава организовывались беседы. Политические информа-ции, проводимые в соответствии с директивой Д-25, на Байконуре они проводились во вторник и четверг в утреннее время по тридцать минут, которые посвящались национальной политике и межнацио-нальным отношениям. В субботние дни во время политических занятий руководители групп рассказывали о республике, кто-то делал ко-роткую информацию о национальных традициях республики.

В каждом подразделении выпускалась стенная газета, где емко отражалась жизнь и служба воинов. В передовице писалось о важном для солдат событии. Как правило, кроме этого, помещалось 4 – 5 ста-тей, где отмечались успехи роты, лучшие воины, их передовой опыт, здесь красовалась фотография передовика, и писались наказы роди-телей, которые накануне получались почтой. Всегда стремились га-зетный материал разнообразить, что-то поместить новое и неорди-нарное.
В одном из номеров было помещено обращение Муфтия всех му-сульман Средней Азии и Казахстана. Кстати, текст обращения муфтия рассылали в воинские части. Находились у нас в подразделениях и выступали поэты, стихи которых также помещались в стенгазетах. Военные строители внимательно читали газеты, конечно, и в них солдаты пытались найти свою фамилию в числе лучших. Откровенно надо признать, стенгазеты помогали нам в воспитательной работе. Как тут не вспомнить слова Наполеона точно приметившего роль и зна-чение газеты: «Любая самая маленькая газета равна стотысячному войску».

На строительных площадках также проводилась целенаправленная работа. В походных Ленинских комнатах вывешивались боевые листки, через передвижной автоклуб в перерывах передавалась ра-диогазета, посвященная союзной республике, а также транслировался концерт национальной песни.

Там, где подходили ответственно к этой работе, а не формально, было меньше правонарушений, меньше неуставных взаимоотношений и конфликтов на национальной почве. Старания офицеров в ходе подготовки и проведения недель союзных республик окупалась сто-рицей. Проявленное творчество, фантазия в проведении мероприятий позволяли интересно насытить дни недели, воодушевить военных строителей, отвлечь от мысли сложных событий в государстве, спло-тить многонациональные воинские коллективы, особенно на отда-ленных площадках Байконура, развеселить сердца воинов, немножко приблизить их к дому, своей малой родине.

Это направление идеологической деятельности было самое дей-ственное и эффективное. Кстати, за эту работу с большим удовольст-вием брались офицеры, ибо видели в ней реально приближенные к армейской жизни положительные средства воздействия на умы солдат. Без преувеличения можно сказать, что недели союзных республик нам удавалось проводить без каких-либо трудностей, так как ис-пользовались разнообразные и интересные мероприятия. На это ухо-дило немало времени, но результаты были ощутимыми. Интенсивнее и качественнее такая работа проводилась особенно тогда, когда обо-стрились межнациональные отношения в Закавказье, Средней Азии, Прибалтике и Молдавии.

Мы активизировали переписку с родителями и местными органами власти. Приглашали их посетить космодром или написать воинам послания, наказы. На наши просьбы незамедлительно отзывались. Полученные наказы от матерей, от аксакалов мы умело пропаганди-ровали среди военных строителей, используя газету и радио, беседы и занятия.

По долгу службы, по вопросам интернационального и патриоти-ческого воспитания мною писались статьи в газету «Фрунзенец» Тур-кестанского военного округа, в нашу строительную газету «На строй-ке», а также в центральные республиканские газеты. Все статьи пуб-ликовались. Я обобщил и распространил передовой опыт лучших по-литработников. На местах политработники доводили до личного со-става содержание моих статей с комментариями.

В то тяжелое время мы не испытывали должной поддержки со стороны вышестоящих начальствующих инстанций. Кроме директивы Д-43, мы ничего не получали, за исключением голых указаний и рекомендаций «активизировать», «усилить». А как это сделать, никто не мог подсказать, ибо действительность тех дней являлась неорди-нарной, готовых рецептов не было. В центре больше беспокоились за свои места, и сонливость и беспечность со стороны вышестоящих чи-новников в военной форме нам не придавала уверенности. Часть офицеров, командиров и политработников потеряла всякое доверие к ним, брали в войсках инициативу в свои руки и действовали исходя из обстановки.

В офицерской среде появилось мнение о неспособности Мини-стерства обороны и Главпура наладить положение. Все валилось из рук. Руководство партии почти бездействовало. Оно давало неверное понимание происходящим событиям и часто само не знало и не хотело знать и видеть, что происходит на самом деле в низах, вводило в заблуждение простых коммунистов и народ.
При такой политике М. С. Горбачева перспективы у Союза уже не имелось.


                ХРОНИКА
            Из речи Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева
                на Пленуме ЦК КПСС 18 февраля 1988 г.

«Сейчас, когда мы вступили в решающий этап борьбы за вопло-щение в жизнь принятых решений, когда политика становится по-вседневной практикой, когда перестройка вышла на широкий про-стор, она все глубже затрагивает жизненные интересы десятков миллионов людей, все общество. Партии приходится зачастую в бу-квальном смысле вести борьбу за перестройку, как на производстве, так и духовной сфере. ... Мы поддерживаем и будем поддерживать то, что идет на пользу социализму, отвергаем и будем отвергать все, что идет во вред интересам народа. Мы видим, у кое-кого возникла сумятица в умах: не отступаем ли мы с позиции социализма, не подвергаем ли ревизии само марксистко-ленинское учение? Не мудрено, что уже появились «защитники» марксизма-ленинизма, плакальщики по социализму, считающие, что и то, и другое под угро-зой. Откуда это идет?

В чем причина подобных явлений? Дело, думается в том, что сама перестройка понимается нередко по-разному. Одни видят в ней косметический ремонт, подкрашивания фасада, своего рода «под-кладку» существующего механизма, который худо-бедно, но работа-ет, а из нового — еще неизвестно, что выйдет. Другие требуют де-монстрировать до основания саму систему социализма, объявляют путь, по которому десятилетиями шел народ «в никуда», начисто отрицают ценности социализма, заимствуют альтернативу из ар-сеналов буржуазного либерализма и национализма. Третьи увлека-ются радикальной фразеологией, зовут к перепрыгиванию через эта-пы социалистического развития, игнорируя логику перестройки.
...Перестройка обязывает нас взглянуть по-новому на некоторые, ставшие привычными, характеристики, сопоставить не только пройденный, но и предстоящий путь с теми критериями прогресса, с теми целями строительства нового общества, которые сформиро-ваны классиками марксизма-ленинизма».

        Миллионы коммунистов ничего не смогли сделать со своим про-дажным партийным руководством, возглавившим «перестройку», ко-торая обернулась разрухой и страданием великому народу. Она была эквивалентна по разрушениям двум мировым войнам. Одной из причин начавшегося развала КПСС и Союза» стала раковая опухоль бумажно-заседательской суеты, оторванной от жизненных интересов народа. В стране давно происходила запланированная ползучая контрреволюция, кстати, к той незаконной антинародной революции 1917 г. Особенно в последующем от шараханий и причуд Никиты Хрущева, до застоя Леонида Брежнева и главного реформатора Михаила Горбачева были периоды, чтобы напакостить основательно Союзу, большому территориальному куску бывшей империи и ее союзникам.
Видя открытое предательство верхушки партии, в военных частях появились честные офицеры, которые вышли из партии. Всплыла и вся гниль. Появились нытики, все невзгоды взвалились на коммунистов, ее основную рядовую часть честных ее членов. Мы ждали нового, кардинальных изменений и помощи в работе, но ничего не получали. Не хватало денежных средств на проведение воспитательной работы. По сравнению с предшествующим годом, финансирование на эту работу сильно уменьшилось. Все держалось на энтузиазме преданных своему служебному долгу командиров и политработников.
Понимали, что большие трудности, которые придется нам пере-жить, еще впереди. И в этом прогнозе не ошиблись. С каждой неделей и месяцем жизнь преподносила нежелательные для нас сюрпризы. Сложно было в условиях Байконура переносить их.
Наша первостепенная задача заключалась в том, чтобы не распа-лись на национальной почве воинские коллективы, которые и так были хрупкими. Мы искали новые методы работы с личным составом. Одним из эффективных направлений, как я уже писал, явилось про-ведение недель союзных республик. Работа наша приносила пользу. Руководство партии и государства, якобы, пыталось стабилизировать обстановку в обществе. Когда политика дает пробуксовку, выдумы-ваются всевозможные ступенчатые виды развитая социально-политической жизни, всякие этапы, периоды и т. д.
Такое было в начале 60-х годов, как, например, поставленная за-дача за двадцать лет построить коммунизм, здесь — не в счет пяти-летки, а в последующем имело место при горбачевской перестройке, что особенно выразилось в 19-я партконференции. А затем, как мы знаем, явилась программа 500 дней. И т. д. Кстати, в последующем и Б. Ельцин это также умело использовал: здесь мы видим и переходный период, и три месяца выдержки для стабилизации экономики, в т. ч. с наделением его особыми полномочия, и прочее. Мы это очень хорошо помним. Даже во время войны в Чечне, перед началом которой муссировалось мнение о принципе шапкозакидательства. Когда захлебнулся боевой замысел быстрого захвата Грозного, Ельцин на за-седании Совета Безопасности тоже как спасательную пилюлю для самоуспокоения и одурачивания народа выдумал этапы. Прежняя школа не могла не наложить свой отпечаток на Бориса Николаевича.
Так вот, в 1988 году М. Горбачев и его окружение, в том числе и в последующем Б. Ельцин, также определили свою деятельность по-этапной, и этапы методически точно своим острием разделили и кромсали нашу государственность, институты власти, армию, нацио-нальные отношения, разъединяли нас с друзьями и ссорили с ними. В одностороннем порядке, в угоду США и западным странам, разору-жали державу и предавали своих союзников. Преступно уничтожали все, что являлось грозой для наших противников.

ХРОНИКА

25 февраля 1988 года небольшому населению 14 тыс. человек — город Бишофсверда, что на юге ГДР, близ Дрездена, судьба опреде-лила войти в историю. Именно здесь началось практическое осуще-ствление мер, предусмотренных советско-американским договором о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. По договоренности и между СССР и ГДР отсюда начался досрочный вывод советских ракет ОТР-22. Они были развернуты на территории ГДР в ответ на размещение в странах Восточной Европы американских ракет «Першинг-2» и крылатых ракет.
Таким образом, после ратификации советско-американского до-говора, подписанного в декабре 1988 года в Вашингтоне, СССР дела-ет первый шаг по ограничению. Он вновь подает тем самым нагляд-ный пример ответственного подхода к проблеме человечества от ядерного оружия. В ракетной части, которой командует В. И. Ян-ковский, все готово к отправке на Родину, где затем подлежит уничтожению.

       Уничтожилась в спешном порядке основная боевая часть обороны страны и военно-промышленный комплекс, которые создавались на средства народа. Разрушилась государственность и армия.
В этой политически сложной и противоречивой обстановке лич-ный состав стройки Байконура в целом успешно решал целевые задачи по строительству объектов социального назначения, жилья, соци-ально-культурного, а также космического характера.
В 1988 году вершиной трудовых усилий коллектива в немалой степени явился успешный запуск ракетно-космического комплекса «Энергия-Буран». Вся необходимая материальная база была создана руками военных строителей Байконура.
Их трудовой вклад в то время по достоинству был оценен в При-ветствии ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета и Совета Мини-стров СССР.
Выполнение поставленных задач немыслимо было без воспита-тельной работы среди личного состава. В сложное и смутное время нелегко было поднять людей почти на бесплатный 17 – 18 часовой труд.
Осознавая сложность обстановки офицеры усиленно наращивали духовное влияние на личный состав, с творчеством и без каких-либо напыщенных излишеств, проводили воспитательную работу. Офицеры понимали, что независимо от того, какую они занимали должность: командную, политическую или инженерную, они, прежде всего, являлись офицерами-воспитателями. И если воспитательная работа где-то ухудшалась, где-то слабо проводилась — там не было успеха ни в чем. В результате этого росла преступность, дедовщина, круговая порука, ухудшались бытовые условия, от чего немало солдат покидали воинские части. Нередко бывало, когда становилась на первый план работа на производстве, а не работа с людьми, тогда проигрывало все — не было производства, ни людей на производстве. Где думающий командир и руководитель работал с солдатами, он в просчете, «впросаке» не оказывался.
Кстати, активный тон, и это в немалой степени подтрунивало че-стных, но инертных офицеров Главка и подчиненных частей, задавал руководитель всей нашей военно-строительной организации генерал Алексей Алексеевич Макарычев, одаренный во всех отношениях, подготовленный командир, инженер и начальник. Человек, всегда пребывающий в деле, очень инициативный. Мне никогда не прихо-дилось видеть в армии столь усердного и трудолюбивого генерала. Работал он до поздней ночи, т. к. байконурский масштаб не давал ни минуты передохнуть, а в 6 часов утра его можно было увидеть на теннисном корте филиала Московского авиационного института. Не будь Алексея Алексеевича в то сложное время на космодроме, про-грамма строительства и реконструкции действующих площадок, соц-культбыта Ленинска шла бы с гораздо большими трудностями.
Конечно, и раньше на Байконуре было трудно работать, в этом сомнения нет. Я не принижаю роли бывших руководителей, им надо отдать должное — они добросовестно и честно делали свое дело, не жалея своих сил, и их неутомимый труд позволил создать невиданный в мире стартовый космический комплекс, построить замечательный город, породнить людей. К горькому нашему сожалению город сейчас разворован. Но в то время к космодрому проявлялся большой интерес, и оказывалась руководством страны большая помощь, а когда руководил военным строительством генерал Макарычев, того пыла у руководства по отношению к космодрому Байконур уже не было. Трудное наследство досталось ему, когда туда он приехал в июне 1986 г. В это время постепенно космической программе с каждым днем внимание уделялось всё меньше и меньше, сокращалось ее финанси-рование.
В то время в официальных кругах поговаривали о нецелесооб-разности работы над космическими программами. В средствах массо-вой информации встречались прямые нападки на космические планы, говорили о дороговизне и ненужности их и т. д. Столь враждебная компания пагубно отразилась на передовой науке. Трудно оценить тот ущерб, который был нанесен ей. На несколько лет замедлился прогресс. С большим трудом в муках патриоты-ученые претворяли свои замыслы, их труд не позволял вконец разрушить десятилетиями создаваемый уникальный космодром. Совершались запуски, продол-жали проводиться научные эксперименты. Почти все делалось на полном энтузиазме.


ИНФОРМАЦИОННОЕ СООБЩЕНИЕ

26 февраля в соответствии с программой полетов, пилотируе-мого комплекса «Мир» Владимиром Титовым и Мусой Манаровым осуществлялся выход в открытое космическое пространство и про-извели монтаж экспериментальной секции солнечной батареи. Время пребывания космонавтов е открытом космическом пространстве составило 4 часа 25 минут. Самочувствие обоих космонавтов хо-рошее.

Мы видели преднамеренную цель некоторых — поставить заслон развитию отечественной космонавтики. Только неимоверные усилия ученых, военных, сотрудников, связанных с космонавтикой, их любовь к ней, неутомимый труд и забота не допускали уничтожения уникального достояния нашей страны. Благодаря таким людям, как Алексей Алексеевич Макарычев, которые трудились по своим на-правлениям, принося на алтарь космоса свои плоды — дело шло впе-ред. За строительство пускового старта для космической ракеты «Энергия» с многоразовым кораблем «Буран» Алексею Алексеевичу было присвоено звание Героя Социалистического Труда. И это вполне справедливо. Не под стать некоторым, которые незаслуженно на-граждались Золотой Звездой Героя.
Главное специальное военно-строительное управление в 1988 году располагало теми предельными возможностями, что позволило выполнить наиважнейшую государственную задачу — успешного за-пуска ракетно-космического комплекса «Энергия – Буран», и других запусков космических кораблей, а также социально-культурного и бытового строительства в г. Ленинске. Как уже писал, чтобы выпол-нить эти задачи, нужны люди (более 12 тысяч офицеров и служащих СА имелось в Главке), которые должны быть сплоченными, а также необходима целенаправленная, имеющая свою систему, воспитатель-ная работа.
В Главке насчитывалось 11 низовых политорганов со своим пол-ным штатом, редко когда кого-то не хватало в штате. А ресурс пар-тийно-политического аппарата Главка был сильным. Для убедитель-ности хотелось бы еще раз повториться и показать с некоторыми до-бавлениями. В ведении политических отделов числились 503 партий-ных организации и партгрупп с таким же количеством секретарей и партгрупоргов. В парторганизации состояло на учете 2845 коммуни-стов из них: офицеров – 75,3% (командиров военно-строительных от-рядов – 100%; командиров рот – 58%; заместителей командиров рот – 32,3%; инженерно-технических работников – 63,3%; прапорщиков – 21%; в том числе старшин рот – 23,7%; сержантов – 0,6%; военных строителей – 0,06%; рабочих и служащих Советской Армии – 13%).
Политорганы руководили и направляли работу комсомольских организаций. Всего, как уже отмечалось выше, имелось 138 первич-ных, 311 с правами первичных комсомольских организаций и 926 комсомольских групп, на учете которых состояло 16866 комсомоль-цев. Прием в комсомол не уменьшился. Только в 1988 году в ряды ВЛКСМ было принято 2102 человека. Политорганы непосредственно в своей работе опирались не только на партийные и комсомольские организации, но, прежде всего, на политических работников ротного и отрядного звеньев, которые находились в их подчинении и состоящих из 275 офицеров-коммунистов. Непартийных политработников не имелось.
Несмотря на такой усиленный костяк партийно-политического аппарата, дело в Главке шло нелегко. Но, тем не менее, по сравнению с 1987 годом, по ряду причин 1988 год был более благополучным. Сначала во втором квартале, был создан рывок, который позволил улучшить в целом положение в частях космодрома. Так, преступность среди строителей Байконура сократилась на 30%, а глумления и издевательства — более чем в три раза. Но в последующие годы дело обстояло не так, когда рост преступности и беспорядки захлестнули военно-строительные отряды с таким размахом, что ничего подобного в истории военных строителей никогда не наблюдалось. Имелись локальные беспорядки в частях. Они повторялись через три – четыре месяца, особенно характерно проявлялись во время увольнения в запас военных строителей и нового призыва молодежи на службу. Девятый вал их наступил в феврале 1992 года и охватил весь Байконур. Но об этом потом.
В чём же причина некоторого улучшения состояния воинской дисциплины в 1988 году? Мое сугубо личное мнение основано на том, что дела армейские, в том числе и байконуровские, нельзя отрывать от тех внешних условий, которые имели место в то время в государстве. В стране в ходе перестройки, насаждаемой нам руководством партии как переход к новому, без ликвидации старого, делалось совершенно не то, что надо было делать. Никто не мог сказать, в каком мы обществе живем. В результате трех перестроечных лет мы катились вниз. Это было хуже любого застоя, процесс имел пагубный характер для государства. Мы вступили в неизвестное. Нас ожидало еще более трудное испытание, кстати, очевидцами которого потом мы станем.
В это время Министерство обороны, Главное политическое управление армии и флота, оценив обстановку, предугадало даль-нейшее ухудшение обстановки в стране, которая неминуемо негативно скажется на Вооруженных Силах. Обладая неимоверной за всю историю советской власти относительной автономией, партия уже не управляла, как раньше, а правительству было не до бед в армии, ру-ководство армии и флота предпринимали по некоторым вопросам са-мостоятельные решения, без оглядки на кого-либо. Дальнейшее ухудшение обстановки в армии и на флоте нельзя было терпеть. Ру-ководство Вооруженных Сил Союза это хорошо понимало.
1987 год явился пиком преступности в армии и на флоте. По пре-стижу армии ударил перелет в нашу страну западногерманского спортивного самолета. По поводу этого в закрытом постановлении ЦК КПСС от 12 июня 1987 года говорилось, что он нанес серьезный ущерб Советскому государству и престижу Министерства обороны СССР, последствия которого по значимости в моральном и политиче-ском плане превосходят аварию на Чернобыльской АЭС. Этот случай очень подхлестнул руководство Минобороны и Главного военно-политического управления вооружённых сил Союза на активные и неординарные действия по повышению боеготовности и укреплению дисциплины.
Некоторые могут возразить и задать вопрос, почему в последую-щие годы, кроме естественно, 1988 года, правонарушения в армии и на флоте возросли, криминогенная обстановка ухудшилась, но и на это имеется у меня ответ. Здесь выступают другие политические факторы. С 1988 года появились межнациональные конфликты, которые особенно обострились в конце года и неминуемо отразились на армии и флоте, в результате этого участились случаи самовольных оставле-ний частей и дезертирство. В это время армия была втянута в межна-циональные распри. Что не могли решить политики, перекладывалось на плечи армии, которая осталась одна со своими проблемами. Ее подставляли и обвиняли во всем. Вспомним события в Баку, Тбилиси и Прибалтике. Грязные политики проводили репетицию, опробовали возможности раскола единого государства, Этот процесс разрушения великой державы и ее Вооруженных Сил ярко выразился, когда на-чался проводиться эксперимент по «суверенизации» Прибалтики, и впоследствии эксперимент удался и «процесс пошел». Прибалтийским опытом воспользовались другие. Он внедрялся в Молдавии, Таджикистане и Закавказье. Им воспользовались и в России, в част-ности в Татарстане и на Северном Кавказе, особенно в Чечне, где во-прос прямо встал о целостности Советского Союза, потребовавший впоследствии немало крови, Там также политики подставили армию и опозорили ее. Ведь можно было бы развязать чеченский узел поли-тическим способом, а не военным путем. Но вернемся к 1988 году. В этом году престиж военной службы быстро падал, молодежь не хотела служить. Постепенно антиармейские настроения сделали свое дело, которые в последующие годы переросли в физическое устранение некоторых офицеров.
С 1988 года появились приказы и директивы Министра обороны, которые строго требовали не допускать преступность в войсках и включали жесткие меры. Наметились частные выезды на места гене-ралов и офицеров Министерства обороны, Генерального штаба Воо-руженных Сил и Главного политуправления. Особое внимание в этих документах обращалось на исполнительность офицеров по выполне-нию требований приказов. В связи с этим накануне 1988 года министр обороны издает приказ «О повышении эффективности работы командного и политического состава армии и флота по укреплению дисциплины», где в категоричной форме требовалось от офицеров приостановить рост преступности и происшествий и излагались ос-новные причины низкого состояния дисциплины. В начале года изда-ется приказ о введении в действие Инструкции по розыску военно-служащих, самовольно оставивших место службы. Немаловажную роль сыграла подготовка и аттестация офицеров, намечаемая на 1989 год, и это имело свое положительное воздействие на общую работу.
Не опасаясь недовольства офицеров, министр обороны Маршал Дмитрий Тимофеевич Язов шел на крайность и в 1988 году подписал карательный приказ об ограничении офицеров по службе, в котором предусматривались такие меры ограничения, как задержка воинского звания офицеров от 6 месяцев до 3 лет. За это время запрещалось ка-кое-либо повышение офицеров, которые нестарательно служили и выполняли свои обязанности, и в выслугу лет этот срок ограничения не учитывался. Также предусматривалось лишать офицеров денежного жалования от 10 до 20% за бездеятельность. Этим самым искался выход из сложившейся тяжелой ситуации. Некоторая часть офицеров проявила такую расхлябанность и разнузданность, что дальше терпеть подобное стало невыносимо. Кроме этого, в начале года министр обороны обратился к личному составу с призывом о повышении от-ветственности в борьбе за укрепление воинской дисциплины.
Немалую пользу армии и флоту принесла работа по подготовке к празднованию 70-летия Вооруженных Сил и 70-летия комсомола, а также подготовка к XIX всесоюзной партийной конференции. Поли-торганы, партийные и комсомольские организации вели повседневную работу с личным составом, и это принесло свои положительные результаты. По главному специальному военно-строительному управлению космодрома, после двух убийств 7 ноября и 7 декабря 1987 года в военно-строительных отрядах 1164 управления инженер-ных работ, о чем писал выше, было основой для министра обороны СССР издать им секретный приказ. Приказ этот командирами и по-литработникам выполнялся добросовестно, и это в немалой степени улучшило положение с дисциплиной на местах. Несмотря на некоторое снижение случаев преступности и происшествий, положение с воинской дисциплиной оставалось, в целом, удручающим.
Ежесуточные доклады из воинских частей и управлений о со-стоянии воинской дисциплины напоминали сводки с поля боя. В них указывались такие негативные явления, как драки, травматизм, вплоть до количества отбитых внутренних органов, сломанных челюстей, сотрясения головного мозга, а также и убийства, самоубийства, ножевые ранения, грабежи, разбои и т. д.
Причем, каждый третий случай в 1988 году — травмы на грани жизни и смерти — совершался в частях 39-го управления инженерных работ, что находилось возле Главка. Конечно, до тщательного разбора не хватало времени. И после совершения их принимались крайние приказные и партийные меры. И в первую очередь привлекались к дисциплинарной и партийной ответственности командиры и политработники. Подробно о количестве дисциплинарных взысканий не буду писать, ибо это может вылиться в астрономическую цифру. Тем не менее, представлю краткую справку о партответственности коммунистов: привлечено к партийной ответственности в 1988 году: начальников УИР — 10, почти все командиры отрядов — 35. Замес-тителей командиров отрядов по политической части — 25, секретарей парткомов — 4. В целом за низкое состояние воинской дисциплины 93 коммуниста (3,3%) были привлечены к партийной ответственности, 70 коммунистов (2,5%) — за упущения в службе, 22 — за руко-прикладство и искривление дисциплинарной практики. В этом году выросла требовательность парторганизаций к коммунистам, 503 ком-мунистам были даны партийные оценки, 285 — партийные характе-ристики, проведены собеседования в партийных организациях и пар-тийных комитетах с 573 коммунистами, заслушано 582 отчета ком-мунистов. 80% партсобраний, заседаний парткомов и партбюро каса-лись обсуждения состояния воинской дисциплины. Анализ показывает, что все эти меры в какой-то степени способствовали ее укреплению.
Необходимо еще раз подчеркнуть, что 1988 год был действитель-но годом подлинного штурма командирами и политработниками пре-ступлений и происшествий, который дал временный положительный результат. Тем не менее, в 1988 году наметилась тенденция роста случаев членовредительства. 20 военных строителей пытались укло-ниться от воинской службы таким путем. Вот несколько примеров: в военно-строительном отряде подполковника Габдулгазиева Н. Г. во-енный строитель рядовой Малышев П. П. отрубил себе три пальца правой стопы. В отряде подполковника Дремукова В. В. военный строитель рядовой Говраш И. О. проглотил два гвоздя, а в части май-ора Морозова И. О. рядовой Мирзаев Р. Ю., с целью уклонения от воинской службы, употребив дозу наркотиков, нанес топором удар по левой руке. Но особенно беспокоило командование и политотдел Главка самовольное оставление части. Как правило, оно было сопря-жено впоследствии и с другими преступлениями. Самовольщик, блу-ждая по городу чтобы прокормиться, совершал кражи.
Бывало один «лыжник» (так на солдатском языке назывались бе-гуны) приносил десяток преступлений, к сожалению, эффективность пресечения уклонения от воинской службы оставалась невысокой, неудовлетворительно велась работа розыска строителей. Самовольные оставления части составили 20% от общих преступлений. 60% из дезертиров ранее совершали самовольные отлучки, но мало кто вникал в их причины, слабой являлась деятельность офицеров по их пре-дотвращению. Не в полной мере выполнялись требования приказа министра обороны СССР, в котором вводилось в действие Инструкция по розыску военнослужащих, самовольно оставивших часть или место службы. В результате правонарушения на этой почве в частях Главка стали массовыми.
Впрочем, такое положение наблюдалось во многих частях Воо-руженных Сил. В приказе министра обороны требовалось немедленно докладывать о самовольном оставлении части подчиненным вы-шестоящему командованию и сообщать в органы КГБ по месту дис-локации воинской части, местным органам внутренних дел, военную комендатуру гарнизона, а также военкоматы, милицию, КГБ и военные комендатуры по месту жительства и призыва бегуна. По каждому подобному случаю командир должен был возбуждать уголовное дело. Некоторые офицеры не выполняли строго требования приказа из-за производственной загруженности, по своей халатности, а также по другим причинам.
В целом по Вооруженным Силам состояние воинской дисциплины было неудовлетворительным. Подобное положение имелось и в воинских частях управления начальника космических средств, нахо-дящихся на космодроме Байконур. Мы обычно их называли своим профессиональным гражданским языком «заказчики». Действительно, они нам заказывали, а мы строили. В 1988 году у них происшествия и преступления возросли на 18%. В результате неуставных взаи-моотношений и нарушений мер безопасности, 38 военнослужащих полигона были осуждены судом военного трибунала. С 1985 года в период так называемой перестройки до 1988 года подчиненные «за-казчика» совершили 177 преступлений и 42 происшествия. 44 воен-нослужащих погибли, и за это время 135 человек пошли под суд во-енного трибунала. Из всех происшествий и преступлений, совершен-ных в управлении космических средств Министерства обороны, в то время 67% приходилось на части Байконура. Как видим, доля в этом военнослужащих этих войск на полигоне Байконура была значитель-ной. Так, 69% погибших и 80% преступлений на почве уклонения и неуставных отношений совершались на космодроме в Казахстане.
В 1988 году 18 частей «заказчика» по состоянию воинской дис-циплины оценивались как неудовлетворительные. Такие войска тре-бовали, как никто, высокой организованности, исполнительности и дисциплины. Это не военные строители, которые трудились на про-изводстве по 15 – 17 часов, куда призывалась молодежь для службы в последнюю очередь, слабая и с явными физическими недостатками, и кроме этого немало из них имели ранее судимость, да и образова-тельный уровень некоторых был низок. В результате правонарушений, драк и волнений военные строители приносили значительный ущерб частям. Так, февральские беспорядки 1992 года, а до этого их имелось немало, но по масштабам были меньше, обошлись государству приблизительно в 100 млн. рублей. На такую сумму было сожжено, разграблено, испорчено. Сюда не входят производственные издержки, когда личный состав не работал более недели. Тем более, такое недопустимо в космических войсках, где неисполнительность, недисциплинированность одного человека или группы военнослужа-щих могла бы стать непоправимой и превратиться в трагедию.
Вот лишь один из примеров: готовилась ракета-носитель для за-пуска космического аппарата «Зенит», а затем было принято решение эту ракету-носитель подготовить под аппарат «Янтарь». А это влекло за собой введение в систему управления второй ступени ракеты-носителя другого полетного задания. Но по вине некоторых офицеров-инженеров и их недобросовестного отношения к техническим обязанностям программа не была введена.
В результате установки неправильной программы космический аппарат вывели на траекторию полета стратегической ракеты, который не выполнил свою задачу и тем самым нанес материальный ущерб государству в размере 12,5 млн. рублей.
За трехлетний перестроечный период с 1985 года на Байконуре провели 127 пусков космических аппаратов, из которых 13 аварийных, а это более 10% от всех пусков. За это же время совершено на космодроме более 40 нарушений технологической дисциплины, кото-рые привели к задержке пусков, поломке и авариям техники. Впо-следствии этого без учета потерь в ходе летно-конструкторских ис-пытаний, ущерб составил более 90 млн. рублей.
И неслучайно предметом особого обсуждения явилась воинская дисциплина на XIV партийной конференции полигона в конце 1988 года. С докладом на ней выступил начальник политического отдела генерал-майор А. Я. Науджюнас. Впоследствии его избрали секретарем компартии Литвы. Такое положение было не только в частях Байконура, но и в военных частях космических средств, дислоциро-ванных в других регионах страны. Состояние неудовлетворительной дисциплины имело место во всей армии. Исходя из анализа, 70% бое-вых частей Вооруженных Сил того времени не отвечали основным требованиям боеготовности и их положение вызывало тревогу.
Как мною уже отмечалось, 1988 год стал годом фронтального на-ступления на негативные рецидивы в армии и на флоте. Предмет осо-бого обсуждения на совещаниях и всевозможных разборах являлась проблема дисциплины и правопорядка. Совещания были частыми и строились не по апробированной форме, на них строгим подходом за-слушивались командующие военных округов, начальники полит-управления, члены военных советов. О каждой гибели военного строителя на «ковре» у министра обороны Дмитрию Тимофеевичу Язову докладывали его заместитель по строительству и расквартиро-ванию войск генерал-полковник Н. В. Чеков и начальник политиче-ского управления генерал-лейтенант Г. Н. Коваленко.
В одном из своих приказов министр обороны требовал, чтобы гроб с телом погибшего к месту жительства сопровождал командир части. Если военный строитель погиб во время производственной ра-боты на объекте строительства, то сопровождать гроб обязан началь-ник управления. Активное наступление на нарушителей воинской дисциплины в 1988 году дало неплохие результаты. По Вооруженным Силам на 25% произошло снижение правонарушений, преступлений и происшествий. Можно только представить, какое положение было до 1988 года, когда в этом году более 70% воинских частей оценивались — неудовлетворительно. Немаловажной причиной тяжелого по-ложения дел с воинской дисциплиной в ряде частей, не учитывая объективных причин, была низкая личная ответственность и слабая организованность в работе по ее укреплению со стороны командиров и политработников, а также секретарей парторганизаций. Плохая дисциплина отрицательно сказывалась на производственной деятель-ности.
План строительства объектов выполнялся в 1988 году, впрочем, как и в предыдущие годы, с большими трудностями. Строительство жилого фонда города Ленинска, других объектов шло штурмом и ва-лом. Для помощи 39-му управлению командование Главка привлекало часть личного состава военно-строительных управлений Бедрина, Катюхина, Зотова.
Военно-строительные отряды подполковника О. В. Чернявского не выполняли и половину плана. В большой денежной задолженности оказались военные строители многих военно-строительных отрядов и подразделений. Нечем было платить за питание, обмундирование, банно-прачечные услуги, культурные расходы. Военные строители зарабатывали, конечно, не по их вине, 10-20 рублей в месяц. Особенно страдали отделочные военно-строительные части подполковника В. И. Хазизова и А. В. Сенкевича. Здесь доходило до преступности и абсурда, когда военные строители работали по 16 – 17 часов в сутки, летом в сорокоградусную жару, а зимой в сильный мороз и ветер, а зарабатывали всего на всего по 20 – 30 рублей. Норма содержания каждого солдата в то время составляло 45 – 50 рублей. Ясно, что во-енный строитель своим заработком не мог покрыть свои расходы. Остальное приходилось покрывать Министерству обороны. Солдатам платили в десятки раз меньше, чем гражданским строителям, которые получали от 600 до 800 рублей. Как видим, разрыв от заработка воен-ного строителя у них был значительным. Напрашивался вопрос, неу-жели военные строители не могли зарабатывать 60 – 70 рублей, чтобы покрыть свое содержание?
Причина заключалась в другом — солдат попросту обманывали. Начиная от прораба и начальника строительного участка и до офице-ров управления. Никто не хотел вникнуть досконально и выявить ис-тинные, причины такой оплаты труда военных строителей. Начальник участка ссылался на претензии к качеству и переделки работ из-за неопытности солдат и низкой строительной квалификации их. Никто не вставал на защиту интересов солдата. Работали военные строители по-рабски, не протестуя и не высказывая недовольства. Были случаи, когда их привозили с работы в 3 часа ночи, особенно отделочников, занятых на сдаточных объектах, поднимали в 6 часов утра и после раннего завтрака доставляли на объекты строительства.
Многие стройки этого 39-го управления превращались в долго-строй. Но важные объекты города — такие, как жилые дома, детские сады, школы, поликлиники — сдавались в срок, а иногда с опереже-нием графика. Особенно соцкультбыту уделялось внимание после по-сещения космодрома Горбачевым, который побывал там 11 – 13 мая 1987 года.
До приезда его 23 марта вышло постановление ЦК партии по улучшению социальных и бытовых условий г. Ленинска. После этого во время перестройки развернулась большая работа по форсированию строительства жилья для населения. Основная задача выпала на долю 39-го управления. Для осмотра Байконура и проверки выполнения постановления, весной 1988 года, прилетел министр обороны, Маршал Советского Союза Д. Т. Язов, который осмотрел строительные объекты не только в городе, но и на площадках. Меня в это время не было — находился в отпуске. По словам очевидцев — офицеров и прапорщиков, посещая военные части, Маршал делал мелкие замеча-ния. Зайдя в столовую одной из воинских школ, высказал недоволь-ство тем, что скрипит дверь, а на одном, удаленном от города, где-то у Гагаринского старта, военно-строительном отряде его встретил с загорелым лицом, не в меру обросший, с пышными бакенбардами майор, начальник штаба этой части.
Министр, выслушав его доклад, тут же сделал вывод по отряду, исходя из внешнего вида начальника штаба, и сказал в грубой форме: «Если даже на ж... растут бакенбарды, то в этой части порядка нет и не будет». Тут же приказал майору немедленно привести себя в порядок. Тем не менее, в ходе своего посещения Дмитрий Тимофеевич очень интересовался строительством жилья, и где в чем-то было не ладно, он давал поручения по оказанию практической помощи и лучшему материальному обеспечению стройки Ленинска.
Посещение министром Байконура принесло для нас пользу. К этому приезду мы готовились тщательно. Кстати, так мы поступали всегда к каждому приезду высокопоставленных начальников из Мо-сквы, не говоря о министре. Вместе с личным составом офицеры тру-дились сутками. В это время отсутствовали элементарная воспита-тельная работа и личный досуг солдат, распорядок дня нарушался. Все офицеры и прапорщики привлекались только к производственным делам. Не было времени у офицеров заняться солдатами и личными вопросами.
Подобное положение вызывало порой настроение недовольства, а иногда озлобленности, преобладание рабского руда унижало военных строителей и офицеров. Все это отрицательно сказывалось на мо-ральном состоянии в воинских коллективах. Вся тяжесть ложилась на коллектив 39-го управления инженерных работ, который выходил из режима повседневных работ, что плохо сказывалось на состоянии во-инской дисциплины. Так, например, в 1988 году в Главке не имели преступлений и происшествий 277 рот из 328 и 834 взвода. В 39-ом УИРе благополучных подразделений имелось меньше. Как уже я от-мечал, в целом по Главку, по сравнению с 1989 годом, рост преступ-ности и происшествий несколько поубавился, но в 39-ом УИРе по-добной тенденции не наблюдалось. На всех разборах состояния воин-ской дисциплины — помесячной, квартальной или полугодовой — это управление отмечалось как отстающее.
В частях 39-го управления в результате драк и издевательств в 1988 году пострадали 69 человек, 12 военных строителей погибли. Глумления и издевательства на национальной почве распространились среди военных строителей в небывалых масштабах. В частях этого управления проходили службу представители разных нацио-нальностей, особенно молодежь из Средней Азии (28%), Казахстана (24%) и Кавказа (15,5%). «Дедовщина» в чистом виде уступала свои позиции и перерождалась в ярко выраженную форму борьбы за ли-дерство в подразделениях среди национальностей, объединенных на почве «землячества» независимо от сроков службы. Эта форма явля-лась опасной, так как была устойчива, активно и быстрее распростра-нялась. Кроме этого она имела и политическую подоплеку. В отличие от «дедовщины», носила четко ориентируемую направленность — выставлялись, в первую очередь, средневековые обычаи, что влекло за собой отвлечение военных строителей от выполнения прямых служебных обязанностей путем спекуляции на национальных осо-бенностях. Молодые воины, только что призванные в армию, еще не знающие службы, приходя в воинские коллективы, получали от ста-рослужащих негативные установки: «Не заступать в наряд, не мыть полы, не убирать со стола посуду и т. д.», якобы, это не мужское дело.
В военно-строительных отрядах Гаевского А. П., Попова В. Н. и других уже появились факты, когда воины кавказской национальности, особенно, провоцировали в подразделениях беспорядки. В каждом отряде имелись свои лидеры, которые на это подстрекали своих сослуживцев.
Для убедительности приведу из множества случаев один факт. В течение длительного времени в военно-строительном отряде подпол-ковника Гаевского А. П. группа военных строителей кавказской на-циональности уклонялись от работы на производстве. Они система-тически глумились, издевались над солдатами. Это продолжалось до массовых беспорядков и покушений на убийство ярого садиста Чу-кеева Н. А. Затем его убили, а тело закопали недалеко от казармы, что без особого труда было обнаружено следственными органами.
В этой воинской части разгул недисциплинированных солдат и засилье некоторых кавказцев достигли небывалых масштабов. Они постоянно избивали сослуживцев и отнимали деньги, а также отбирали только что выданное новое обмундирование. Их заставляли за себя работать на производстве и нести внутреннюю службу. Некоторые командиры и политработники действенных мер не принимали и больше всего опирались на хулиганов, чтобы те кулаками наводили порядок и дисциплину. Слабые офицеры развели панибратство с не-дисциплинированными военными строителями кавказской нацио-нальности, получали от них денежные подачки или что-нибудь из спиртного.
Подобные офицеры, конечно, не пользовались авторитетом. В глазах таких солдат – «ставленников» они становились посмешищем, а иногда к ним со стороны этих же солдат допускались физические грубости. Командир части подполковник Гаевский мирился с таким обстоятельством, не проявлял твердости и требовательности к офи-церам. Бытовыми условиями подчиненных и их улучшением коман-дование занималось крайне слабо. Солдаты работали на производстве без выходных, помывка личного состава в бане проводилась раз в ме-сяц холодной водой. Питание было отвратительным. Антисанитария повлекла за собой тяжкие заболевания такие, как гепатит, дизентерию, туберкулез. Некоторые солдаты завшивели. Кстати, педикулез был не новинкой и не редкостью среди личного состава.
Потеряв веру не только в своих, но и в вышестоящих командиров, которые не смогли обеспечить нормальные условия службы, солдаты решили постоять сами за себя. Терпению пришел конец. В результате все это вылилось в массовые беспорядки в части. Озлобленные и доведенные до озверения, военные строители сами объявили войну безобразиям. Вооружились кольями, арматурой и начали сводить счеты с обидчиками. Их поддержал личный состав приближенных отрядов, Несколько дней продолжались волнения. Мы постоянно находились на месте событий и пытались локализовать выступление солдат, но в первый день нам этого не удалось. На машинах с дальних площадок прибывали военные строители для поддержки своих сослуживцев. В целях разгона солдат нами применялось оружие с холостыми патронами. На третьи сутки удалось утихомирить возмущенных, провести ряд мероприятий по быстрому улучшению бытовых условий и удовлетворению других запросов воинов. Подоб-ные беспорядки в 1988 году были не единственными, которые возни-кали то в одной воинской части, то в другой.
В таких условиях предпринимаемые офицерами некоторые жест-кие дисциплинарные меры не всегда приносили пользу, дисципли-нарные наказания порой вредили делу. У офицеров чувствовался де-фицит эффективных средств воздействия на подчиненных. Не соблю-дались законность и справедливость. Формы общественного воздей-ствия были ограничены и однообразны, не давали желаемого эффекта. Военная прокуратура проявляла инертность, ссылаясь на всевоз-можные причины, особенно на недостаточность улик. Бессилие у не-которых офицеров переходило в раздражение, выливалось в грубость, рукоприкладство по отношению к подчиненным.
Критическое положение особенно усугубилось с появлением не-бывалой до этого наркоманией среди некоторой части личного соста-ва. В воинских подразделениях 39-го УИРа некоторые военные строители до призыва в армию употребляли наркотики. И эта зараза, найдя благоприятные для себя условия на космодроме, быстро рас-пространилась. Наркоманы имелись в каждом подразделении. Кроме этого, в 1988 году заметно увеличилась токсикомания.
Помнится, в военно-строительном отряде подполковника Гима-зетдинова, куда я прибыл для проведения единого политдня, заметил в строю странное поведение одного военного строителя. Вывел его из строя и обнаружил в руке тряпку, пропитанную горючей смесью. При беседе с ним он тут же признался, что ее он нюхает и получает удов-летворение. Таких солдат имелось в подразделениях немало. Особенно склонными к наркомании оказались воины из Средней Азии. Столь чреватое положение могли исправить повседневная, кропотливая воспитательная работа с личным составом, которой занимались не все офицеры. Многие командиры, особенно, инженерно-технические работники, считали ее только уделом политработников. Такое мнение было неправильным и приносило ущерб нашему общему делу.
Политработник работал с подчиненными и на производстве, ос-таваясь за командира, если по какой-то причине отсутствовал коман-дир. Если не было политработника, за него никогда никто не выполнял его обязанности. Праздничные и выходные дни подготовительная работа к этим дням почти в большей части ложилась на плечи замес-тителя командира по политической части и политические отделы. В праздничные дни политработник был похож на свадебную лошадь: голова в цветах, то есть на голове — нарядная парадная фуражка, а остальное — нетрудно догадаться. Отсутствие единого понимания в целесообразности совместной работы с солдатами, всех офицеров, независимо от занимаемой должности, очень плохо сказывалось на общем состоянии дел в воинских подразделениях. Немаловажная причина недостатков в то время являлась слабая работа с младшими командирами, то есть, сержантами. Они от рядового состава отлича-лись лычками на погонах и кичливым, крикливым поведением, но не хорошей командирской работой. Тогда, да и сейчас, были забыты на-казы Маршала Георгия Жукова о важной роли хорошего сержанта.
В военно-строительных частях 39-го управления, а также других управлений, никто из офицеров не отрицал роли сержантского состава, но и никто не стремился к улучшению сержантской среды. В ре-зультате сержанты допускали правонарушения, глумились над под-чиненными и порой доводили военного строителя до самоубийства. Из-за издевательских отношений несколько военных строителей, особенно молодые солдаты, лишили себя жизни через повешение. Некоторые сержанты становились лидерами мини-групп и направляли их по неуставному пути. Младшие командиры очень нуждались в обучении и воспитании, которые дали бы им теоретические знания и практические навыки, а отсутствие их не позволяло сержантам эф-фективно работать с подчиненными. И, как правило, выполняли обя-занности сержантов еле-еле успевающие выполнять свои обязанности офицеры.
Особая проблема была с прапорщиками. Они не имели надлежа-щей подготовки, теоретической и командирской. Только что ставший курсантом школы прапорщиков военный строитель за несколько ме-сяцев учебы в школе не получал в полном объеме необходимые зна-ния, чтобы командовать взводом или быть старшиной роты. Назна-ченный на эти должности вчерашний военный строитель, придя к своим сослуживцам, не подготовленный, не имеющий опыта, он те-рялся, и в руках хамовитых и недисциплинированных подчиненных становился тем человеком, который больше приносил вреда, чем пользы.
Впрочем, редко можно было найти в воинской части достойного прапорщика. Большинство из них не выполняли своих обязанностей, и часто обязанность их сводилась к тому, чтобы только сопроводить солдат на производство и обратно в казарму; а также нести дежурство в суточном наряде или быть в выходные, праздничные дни, по приказу командира, «ответственным» в подразделении или по графику ротного оставаться в вечернее время с личным составом и проводить вечернюю поверку, а иногда прапорщики выполняли отдельные поручения офицеров.
В целом введение института и звания прапорщика в начале 70-х годов, - не берусь судить о других войсках, -  в военно-строительных отрядах не прижилась. На содержание прапорщиков уходило много материальных средств. Их в воинской части по штату полагалось больше, чем офицеров. Прапорщики не могли заменить бывших трудяг сверхсрочников, которые являлись примером для солдат, их почитали и им повиновались. За отсутствием времени, командиры и по-литработники слабо вели воспитательную работу среди прапорщиков, видя в ней и бесполезность для них. За редким случаем проводили с ними занятия по строевой подготовке и уставам. Постоянно про-водилась по пятницам политучеба. Группа прапорщиков для занятий в отряде, как правило, формировалась одна. Часто занятия не прово-дились, особенно тогда, когда личный состав работал на сдаточных строительных объектах. На прапорщиков у нас смотрели как на что-то лишнее и ненужное. Тем не менее, из-за большой загруженности офицеров всё же на прапорщиков мы возлагали какую-то надежду. Прапорщик вроде бы играл роль чемодана без ручки — нести его было тяжело и неудобно, и в то же время бросить жалко. Иногда они приносили офицерам больше забот, чем солдаты. Часто прапорщики совершали правонарушения, за что по решению суда их увольняли из Вооруженных Сил или безжалостно отдавали под суд военного три-бунала. В 1988 году за дискредитацию воинского звания в целом по Главку было уволено 72 и осуждено судом военного трибунала 4 прапорщика. Короче говоря, беда была с прапорщиками. Офицеры ко многим прапорщикам относились брезгливо, а иногда враждебно. Антагонизм между двумя категориями военных неоспоримо имел ме-сто и хорошо ощущался. Но, несмотря на все недостатки с прапорщи-ками, в частях велась работа по вовлечению увольняемых солдат в прапорщики.
Осенью 1988 года мне предложили курировать управление инже-нерных работ правого фланга. Состояние дисциплины также было не из лучших. Кстати, это самая отдаленная: площадка — около 90 км от Ленинска, где находилась значительная часть воинских частей данного управления. Некоторые отряды этого управления дислоцировались в городе Сарани Карагандинской области, Ташкенте и Аральске. Особенно волновала нас воинская часть в городе Сарани, где личный состав допускал больше правонарушений. Здесь многие офицеры не проявляли элементарной заботы о своих подчиненных. Несколько во-енных строителей кавказской национальности больше имели влияния на коллектив, чем командиры и политработники.
Часть офицеров безразлично относилась к глумлениям над пас-сивной частью солдат. Некоторые подчиненные мстили своим коман-дирам. Очень нервозное положение было среди офицеров штаба части, что отрицательно сказывалось на подчиненных офицерах, пра-порщиках подразделений, служащих, а те отвечали штабам тем же.
Вспоминается поездка в город Сарань в феврале 1988 года. По приезду туда в отряде собрали офицеров, ознакомили их планом нашей работы, выслушали доклад командира и его заместителя по по-литической части. Первый день работали в части допоздна. На сле-дующий день, утром, когда ехали из гостиницы, проходя КПП части, мы обратили внимание, что на месте здания, где находился штаб и санчасть — одни обгоревшие доски и пепел. Оказывается, штаб и санчасть ночью сгорели.
В этот день мы пытались тщательно установить причину пожара. Странным казалось то, что возгорание произошло со стороны поме-щений санчасти, где находился санинструктор, а в штабе, в своем ка-бинете всю ночь работал над документами начальник штаба, которому дежурный по штабу сообщил о появлении дыма. Предположительно мы допускали, что возгорание могло произойти от электропроводки. В то же время не исключали поджог, так как в части, как мы знали, были неблагополучные отношения между офицерами подразделений и командованием части. К тому же в снабженческих службах этого военно-строительного отряда имелись незаконные денежные растраты. В целях ликвидации материалов расследования, очевидно, умышленно и был сделан поджог. Как мы ни старались, так и не могли в течение трех дней установить причину пожара. И в последующем ее так и не установили. Военно-строительная часть этого управления постоянно беспокоила командование и политотдел Главка.
В этот отряд, что был в городе Саране, и другие части левого фланга часто приходилось выезжать офицерам Главка с целью рас-следования какого-то случая.
Я выполнял такие же поручения своего начальства, как и все, но больше уделял внимание идеологической работе и обучению пропа-гандистского состава частей и подразделений. По своим обязанностям я был пропагандистом, так в «простонародье» называли подобных мне старших инструкторов по пропаганде и агитации. В политотделе Главка старшим инструктором по пропаганде и агитации было всего двое: я и подполковник Гулага В. А. Мы строили свою работу, опираясь на одиннадцать начальников низовых политических отделов и их заместителей, а также старших инструкторов по пропаганде и агитации этих политорганов; кроме этого, под нашим влиянием было 66 пропагандистов военно-строительных отрядов и управлений воен-но-строительных работ.
В наш идеологический штаб входили заместители командиров отрядов по политической части. Их насчитывалось 64 офицера, а также 37 секретарей парткомов, которые вели всю политическую и экономическую учебу рабочих и служащих Советской Армии. Туда входили производственно-экономические семинары для слушателей, имеющих высшее образование, их было 13 групп, политшколы — 44 группы для слушателей, связанных со строительным производством, школы социалистического хозяйствования для рабочих СА — 18 групп. При парткоме помимо этих школ имелись 31 агитационно-пропагандистские группы. В то же время были нештатные лекторские группы по направлениям, или, как мы называли, секции.
Идеологическая работа для секретаря парткома являлась второ-степенным делом. Если бы секретарь парткома занимался по-настоящему идеологической работой, у него не хватило бы времени на партийные дела и на решение производственных задач. Как правило, с секретаря парткома был жесткий спрос за состояние воинской дисциплины в подчиненных ему частях и парторганизациях. В то же время он отвечал за подготовку военных строителей и политическую учебу прапорщиков. Чаще всего школы, лекторские группы бездейст-вовали и числились только на бумаге. Нам, двоим старшим инструк-торам по пропаганде и агитации, было сложно активизировать их ра-боту. Даже собрать у них, так называемый, актив или итоговую идео-логическую и политико-воспитательную информацию являлось не-простым делом.
Кроме упомянутых форм обучения в частях Главка в 1988 году имелись 64 группы политической учебы прапорщиков (по группе в каждой части) и 1049 групп политических занятий с сержантами и военными строителями. Плюс 84 группы по марксистско-ленинской подготовке для офицеров. Тем не менее, без всего этого, прежде всего, без пропагандистского актива, политработников, секретарей парткомов (а в нашем активе числились, когда я начинал служить в политотделе Главка, 202 человека) мы никогда бы не справились, будь у нас даже семь пядей во лбу. Кроме того, мы несли ответственность за правовую пропаганду, а так же за работу групп и советов по укреплению межнациональных отношений, содержание ленинских комнат, наглядной агитации, стенной печати, работу библиотек и т. д.
Работа требовала ежедневного кропотливого труда и контроля, в противном случае можно было потерять контроль, запутаться, и тогда дело могло стать неуправляемым. 1988 год явился насыщенным важ-ными по тем временам событиями. Проходила подготовка к XIX Все-союзной партконференции. От нее мы ждали многое, из-за этого нам, идеологам, пришлось трудиться, не покладая рук. Вся политическая учеба заключалась в том, как лучше и доходчивее, умело донести до масс необходимость и важность этой конференции, а после окончания провести работу по разъяснению и выполнению ее решений. Нам неплохо помогли секретари партийных комиссий, парткомов и пар-тийных организаций. Очень хорошо помнится подготовка к праздно-ванию 1000-летия Крещения Руси. К тому юбилею готовились серь-езно, тот юбилей был официально признан атеистом Генеральным секретарем ЦК КПСС, Председателем Верховного Совета СССР М. С. Горбачевым.
Патриарх Московской и всея Руси Пимен обратился с письмом к Михаилу Горбачеву, в котором он высказал просьбу о встрече в связи с 1000-летием введения христианства на Руси.
29 апреля М. С. Горбачев принял в Кремле в Екатерининском зале Патриарха Пимена и членов Синода Русской православной церкви Митрополитов Киевского и Галицкого Филарета, Ленинградского и Новгородского Алексия, Крутицкого и Коломенского Ювеналия, Рос-товского и Новгородского Владимира, Минского и Белорусского Фи-ларета.
Перед ними выступил М. С. Горбачев, где оправдал провозгла-шенный 70 лет назад Советской республикой Декрет об отделении церкви от государства, который, якобы, ознаменовал крутой поворот в сложившихся в России церковно-государственных отношениях, «открыл перед церковью возможность осуществить свою деятельность без какого бы то ни было вмешательства извне. Образно говоря, освободительный дух Великой Октябрьской социалистической революции коснулся и всех религиозных организаций нашего много-национального государства». Но мы знаем, как была освобождена церковь. Она подверглась гонению.
В ходе встречи к Горбачеву обратился Патриарх Пимен, который выразил свою сердечную благодарность ему за то, что, несмотря на свою исключительную занятость, Горбачев нашел возможность при-нять представителя православной церкви.
Пимен не вдавался в подробности истории, а все больше говорил о современных процессах перестройки, которые позитивно сказываются в целом на обществе, а также на церкви. «Мы, церковные люди, горячо молимся об успехе этого процесса, — говорил Патриарх, — и стремимся сделать все возможное для его развития. Положительные результаты перестройки и обновления получают свое отражение в жизни Русской православной церкви, других церквях и религий, объ-единений нашей страны. Мы видим это во всесторонней помощи в ходе подготовки к нашему юбилею, в открытии нескольких монастырей, регистрация общин, строительстве новых храмов ...Да благословит господь Вас и труды Ваши во благо нашего дорогого Отечества, для торжества мира и справедливости во всем мире».
В то время, словно грибы после дождя, в стране появились всяко-го рода религиозные секты. В 1988 году на Байконуре 49 военных строителей сектантов не приняли военную присягу, по религиозным мотивам. Кроме этого, в это же время уволено по истечении срока срочной службы 27 сектантов. С каждым годом эта тенденция сек-тантства среди солдат возрастала, и к этому процессу офицеры отно-сились настороженно. Нас волновали пацифистские настроения сек-тантской молодежи. Все не принявшие присягу, как правило, хорошо служили, работали, кроме субботы, беспрекословно выполняли тре-бования воинских уставов в мирное время, но не брали в руки, оружия. Они отрицательно влияли на других бойцов. А если война, то, как идти в бой с безоружными солдатами? Иногда бывали случаи, когда некоторые воины притворялись, выдавая себя за верующего. Так что здесь нам, офицерам, работы также хватало.
Особенно нас беспокоили начинающие национальные конфликты в стране, и это сказывалось негативно на воинских коллективах. 8 февраля 1988 года началась Карабахская война, явившаяся детонато-ром межнациональных распрей в СССР, а впоследствии - его раскола. Партноменклатура вела себя так, как будто ничего такого серьезного в государстве не происходит, суетились, убаюкивали народ, заседали, что-то обсуждали, принимали решения, навязывали свои идеи, пыта-лись отвлечь людей от понимания нависшей угрозы над державой.
У народа складывалось неоднозначное мнение о руководстве партии и государства и той политической линии, которую они прово-дили. Подавляющая часть населения видела в этом преднамеренное разрушение Союза, партии и армии. Честно скажу, у наших офицеров не было двойственного понимания проводимого М. С. Горбачевым и его окружением процесса. Точно определилось у нас мнение, что все идет к глобальной государственной и национальной катастрофе. Тогда мы надеялись на намечаемую конференцию и простых коммунистов страны. Помнится, более полугода мы готовились к XIX Всесоюзной конференции. Ждали ее, надеялись, что она выработает кардинальные действия по выходу страны из общественного кризиса, даст правдивую оценку трехлетней нашей жизни после 1985 года.
29 июня 1988 года в Кремлевском Дворце съездов начала работу XIX Всесоюзная конференция КПСС. Она работала четыре дня. Че-тыре дня внимание миллионов было приковано к Кремлевскому Дворцу съездов, где шел большой, и можно сказать, беспрецедентный до этого разговор о будущем страны.
Честные депутаты говорили о межнациональных отношениях, и необходимости борьбы с экстремистами, спровоцировавших межна-циональную рознь в Закавказье. К сожалению, они не были услышаны руководством партии. По инициативе дальновидных делегатов конференция все же приняла резолюцию «О межнациональных от-ношениях», которая впоследствии из-за нежелания Политбюро не принесла пользы, так и осталась на бумаге. За пустословием некоторых делегатов, в том числе М. С. Горбачева, на конференции потонули трезвые взывания честных патриотов.


ХРОНИКА

Из выступления на партконференции первого секретаря
ЦК Компартии Латвии Пуго Б. К. (30 июня 1988 г.)
«На наш взгляд, заслуживает обстоятельного изучения предло-жение трудящихся о создании постоянного рабочего органа наподо-бие бывшего комиссариата по делам национальности. Проблема, с которой мы столкнулись в межнациональных отношениях, требует неординарных решений. Откладывать их в долгий ящик нельзя. Про-медление может усложнить обстановку в стране ...».

Из выступления первого секретаря ЦК Компартии Узбекистана Нишанова Р. Н. (30 июня 1988 г.)
«Наше неспокойное время подсказывает, в решении обострив-шихся вопросов межнациональных отношений необходимо, прежде всего, руководствоваться высшими интересами страны. В этом деле нет и не может быть места узковедомственным эгоистическим и местническим наскокам и порывам».

Из выступления первого секретаря ЦК Компартии Армении
Арутюняна С. Г.
«... наше время обозначает множество сложных проблем в сфере национальных отношений, которые, прямо скажем, существовали давно, но на которые раньше мы как бы закрывали глаза. Проблема Нагорного Карабаха одна из них. Сложившаяся в Армении и Азербай-джане ситуация приобрела острый характер. Традиционным дру-жественным добрососедским отношениям двух народов, которые мы высоко ценим, нанесен серьезный удар. Настоятельная необхо-димость сегодня — выработка нового политического мышления в национальном вопросе. Я не открою здесь никакого секрета, если скажу, что этот вопрос у нас один из запущенных. А ведь в такой сфере человеческих отношений, как национальные, нельзя решать ни одной серьезной проблемы, если не отрешиться от устаревших под-ходов и стереотипов. Какой урок можно вынести из событий в На-горном Карабахе и вокруг него? Прежде всего, он состоит в том, что надо постоянно держать в центре внимания вопросы развития межнациональных отношений, как на общесоюзном, так и регио-нальном, республиканском и местном уровнях.
Важно своевременно вникать в возникающие и обостряющиеся проблемы, взвешенно ... идти на их решение, не уповая на самотек и не доводя дело до кризисных ситуаций».
   
       Несмотря на инициативу и конкретные предложения некоторых делегатов по выходу государства из кризиса, конференция не вырабо-тала механизм решения злободневных проблем, если не считать не-которые второстепенные вопросы, по которым были приняты поста-новления.
Конференция, констатировала, что первый этап перестройки за-кончился, но без какого-либо конкретного подхода к оценке того пе-риода, который мы прожили с 85-го года. Хотя, пройденный этап трактовался как этап практического воплощения политики обновления во всех сферах жизни советского общества. Хотя ничего положи-тельного за это время партией не было достигнуто. Чтобы разъяснить офицерам документы конференции от нас требовалось немало сил. Правда, конференция уделила внимание совершенствованию законо-дательства страны. В соответствии с установками конференции прошло всенародное обсуждение проектов Закона об изменениях и до-полнениях к Конституции (Основного Закона), Закона о выборах на-родных депутатов СССР, которые в последующем были приняты внеочередной сессией Верховного Совета СССР.
На конференции наметилась явная тенденция размежевания между членами ЦК партии и Политбюро. Некоторые делегаты открыто говорили о своем несогласии с намеченной, так называемой, гене-ральной линией перестройки, высказывали свои личные видения на этот процесс, но они являлись ошибочными. Несколько делегатов на-зывали пофамильно высокопоставленных руководителей партии и государства, по вине которых допускались в ходе пресловутой пере-стройки «ошибки». Не понимая того, что сама перестройка не только ошибка, но и трагедия для государства и партии, которая закономерно пришла к своему финишу.
Главной фигурой и оппонентом руководства партии, её критиком был Борис Ельцин. Конечно, в долгу не остались за критику со сто-роны Бориса Николаевича Горбачев и Егор Кузьмич Лигачев. Борис Николаевич на таком партийном форуме не мог не прибавить к своей персоне политического капитала. Он оправдывал разрушительную перестройку, о чем свидетельствует его выступление на конференции, но, в то же время, критиковал некоторых членов ЦК и Политбюро, которые вроде бы вели горбачевскую линию не так и не вполне надежно. Выбиваясь в лидеры, он, своего рода номенклатурный «диссидент», устранил на своем пути конкурентов, которых имелось уже не мало. Б. Ельцин до конференции «ярко» себя проявил, когда налево и направо давал интервью зарубежным и советским газетам. Он приближал трагедию для Союза и России. Основным его оппонентом был Егор Кузьмич Лигачев, не последняя скрипка в траурном оркестре перестройщиков.


ХРОНИКА

Выступление товарища Ельцина Б. Н. (первый заместитель Гос-строя СССР — министр СССР, 1 июля 1988 год).

Прежде всего, я должен ответить на требования выступившего здесь делегата товарища Зайганова по ряду вопросов.
Первый вопрос. Почему я выступил с интервью иностранным телекомпаниям, а не советской прессе? Отвечаю. Прежде всего, ко мне обратилось АПН, и я дал интервью еще задолго до телевизионных компаний. Но это интервью не было напечатано в «Московских новостях».
Вторично АПН обратилось уже позднее, но, так сказать, тоже не гарантировало, что интервью будет напечатано. Обратилась ре-дакция журнала «Огонек» дать интервью тоже для этого. Я дал интервью в течение двух часов, но это интервью не было напечатано, хотя прошло полтора месяца. По заявлению т. Коротича, видите ли, это не было разрешено.
Следующий вопрос. Почему я так «нечленораздельно» на органи-зационном пленуме Московского горкома выступил? Отвечаю. Я был тяжело болен, прикован к постели. За полтора часа до пленума меня вызвали на этот пленум, врачи соответственно накачали меня ле-карствами. И на этом пленуме я сидел, но что-то ощущать не мог, а говорить практически тем более.
Далее. Получаю письмо от Гостелерадио СССР с объяснением и просьбой, что в связи с конференцией им поручено координировать интервью иностранным телерадиокомпаниям наших руководителей, и они просят меня дать тезисы из них.
К этому времени таких просьб набралось пятнадцать. Я сказал первому заместителю Гостелерадио СССР т. Кравченко, что смогу по времени дать только двум-трем, не больше. После этого следует от комитета телефонограмма, что определяются три телекомпа-нии Би-би-си, Си-би-эс, Эй-би-си. Ну, соответственно, я назначил время и в своем кабинете дал интервью этим трем компаниям. Во-просы и ответы шли сразу. На некоторые некорректные вопросы, которые бы наносили какой-то ущерб нашему государству, партии, их престижу, я давал решительные отпоры.
Далее вопросы в отношении товарища Лигачева. Я сказал, что имею единые точки зрения в стратегическом плане, по решениям съезда, по задачам перестройки и т.д. у нас с ним некоторые разные точки зрения в тактике перестройки, в вопросах социальной спра-ведливости, стиля его работы. Детали я не расшифровал. Был и та-кой вопрос: «Считаете ли Вы, что, будь на месте товарища Лигаче-ва какой-то другой человек, перестройка пошла бы быстрее?» Я от-ветил: «Да». По искажению сказанного телекомпании Си-би-эс (США) дала мое опровержение и письменное извинение за ошибку за подписью зам. Президента телекомпании... Перехожу к выступлению.
Главным вопросом конференции, как она задумывалась, является демократизация партии, имея в виду, что со временем она сильно деформировалась в худшую сторону. И, конечно, обсуждение сего-дняшних горячих вопросов в целом перестройки и революционного об-новления общества. Сам период подготовки конференции вызвал не-обычайный интерес и надежды коммунистов и всех советских людей. Перестройка встряхнула народ, и, видимо, перестройку надо было начинать именно с партий. Затем она повела за собой, как всегда, всех остальных. А партия, как раз с точки зрения перестройки, отстала. То есть получается, что конференцию сегодняшнюю надо было проводить значительно раньше. Это моя личная точка зрения.
...По политической системе, Здесь считаю главным, чтобы дей-ствовал такой механизм в партии и обществе, который исключал бы ошибки, даже близко подобные прошлым, отбросившие страну на десятилетия, не формировал «вождей» и «вождизм», создал подлин-ное народовластие и дал для этого твердые гарантии.
...В ряде стран установлен порядок: уходит лидер – уходит руко-водство. У нас во всем привыкли обвинять умерших, сдачи тем более не получишь. Сейчас получается: в застое виноват один только Л. И. Брежнев. А где же были, те, кто по 10, 15, 20 лет и тогда и сейчас в Политбюро? Каждый раз голосовали за разные программы. Почему они молчали, когда решал один с подачи аппарата ЦК судьбы пар-тии, страны, социализма? Доголосовапись до пятой звезды у одного и кризиса общества в целом. Почему выдвинули больного К. У. Чер-ненко? Почему Комитет Партийного Контроля, наказывая за отно-сительно небольшие отклонения от норм партийной жизни, побоял-ся, и сейчас привлечь крупных руководителей республик, областей за взятки, за миллионный ущерб государству и прочее? Причем навер-няка зная о некоторых из них. Надо сказать, этот либерализм со стороны товарища Соломенцева к взяточникам-миллионерам вызы-вает какое-то беспокойство.
Считаю, что некоторые члены Политбюро, виновные как члены коллективного органа, облеченные доверием ЦК и партии, должны ответить: почему страна и партия доведены до такого состояния? И после того сделать выводы — вывести их из состава Политбюро. (Аплодисменты), Это более гуманный шаг, чем, критикуя посмертно, затем перезахоронить!
...Да, мы гордимся социализмом и гордимся тем, что сделано, но нельзя кичиться этим, Ведь за 70 лет мы не решили главных вопросов – накормить и одеть народ, обеспечить сферу услуг, решить соци-альные вопросы. На это и направлена перестройка общества, но идет она с большим торможением, а значит, каждый из нас недос-таточно трудится, недостаточно борется за нее. Но также одной из главных причин трудной перестройки является ее декларативный характер. Объявили о ней без достаточного анализа причин возник-шего застоя, анализа современной обстановки в обществе, без глу-бокого анализа в разрезе истории допущенных партией ошибок и упущений. И как результат перестройки – за три года не решили ка-ких-то ощутимых реальных проблем для людей, а тем более не доби-лись революционных преобразований.
Осуществляя перестройку, надо ставить рубежи не только до 2000 года, а на каждые 2 – 3 года ставить и решать окончательно одну–две задачи для блага людей. Не разбрасываясь за счет других направлений, сосредоточить именно туда все – ресурсы, науку, энер-гию и людей и т. д. Тогда с резко возросшей верой, что перестройка общества идет, что она дает результаты, что она необратима, люди значительно быстрее решат и другие проблемы. А пока вера людей может качнуться в любой момент. Пока все находились под гипнозом слов — это спасало. В дальнейшем — это риск потерять руль управления и политическую стабильность.
...Товарищи делегаты! Щепетильный вопрос. Я хотел обратить-ся только по вопросу политической реабилитации меня лично после октябрьского пленума ЦК (Шум в зале). Если вы считаете, что время уже не позволяет, тогда все.


        Выступление товарища Лигачева Е.К. (член бюро ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС) 1 июля 1988 г.:

Уважаемые товарищи! Быть может, мне труднее, чем кому-либо из руководства, говорить в связи с выступлением Бориса Нико-лаевича Ельцина. И не потому, что речь шла обо мне. Просто пришла пора рассказать всю правду. Почему трудно говорить? Потому что я рекомендовал его в состав Секретариата ЦК, затем в Политбюро. Из чего я исходил? Исходил из того, что Борис Николаевич Ельцин — человек энергичный, имел в ту пору большой опыт в руководстве видной, всеми уважаемой в нашей партии Свердловской областной партийной организации. Эту организацию я видел в работе, когда приезжал в Свердловск, будучи секретарем ЦК.
Нельзя молчать, потому что коммунист Б. Н. Ельцин встал на неправильный путь. Оказалось, что он обладает не созидательной, а разрушительной энергией. Его оценки процесса перестройки, подхо-дов и методов работы, признанных партией, являются несостоя-тельными, ошибочными. К такому выводу пришли и Московский го-родской комитет партии, и Пленум ЦК, на котором он был в добром здравии. На пленумах Московского горкома и ЦК КПСС выступило 50 человек, и все единогласно приняли известное Вам решение.
Есть в его выступлении разумные предложения, Но в целом оно свидетельствует о том, что ты, Борис, не сделал правильных поли-тических выводов.
Более того, ты представил всю нашу политику, как сплошную импровизацию.
Вы заметьте, товарищи, политику перестройки объявили без глубокого анализа: ... и начали не так, как надо было начинать,.. и заметных результатов не достигли.
Значит все, что сказано в докладе и выступлениях делегатов в течение четырех дней на сей счет, это сплошные небылицы. Значит труд партии и народа напрасный? Ну, позволь, это глубокое заблу-ждение, А, объективно говоря, направлено на то, чтобы посеять со-мнения, а этого так ждут от нас недруги за рубежом. Посеять со-мнения в правильности проведения политического курса партии. Прости, но мы с тобой тут уже расходимся не только в тактике, но и стратегии.
Кстати говоря, ты пользуешься весьма сомнительным приемом, просто не товарищеским: сначала приписываешь то, что несвойст-венно другому, а затем обрушиваешься и осуждаешь его. По меньшей мере, это странно.
В связи с этим прошу Вас, товарищи, представить возможность кратко изложить мою позицию, мой взгляд на работу партии и на ее политику.
В самом сжатом виде можно сказать следующее: позиция По-литбюро — это моя позиция. А как работаю — судить Вам. Со всей искренностью могу сказать, что политика перестройки и ускорения — это дело как вашей, так и моей и моих товарищей жизни.
История так поставила вопрос: либо — обречь страну на даль-нейшее прозябание, либо обрести силу и вырваться вперед, к про-грессу. Так стоит вопрос, и другого не дано.
Думаю, вы согласитесь, что действительно еще больше уверен-ности и политического опыта прибавляет настоящая партийная конференция. Не будет преувеличением сказать, что за истекшие дни происходящее в этом зале существенно продвинуло великое дело перестройки.
Хочу обратить на одно обстоятельство ваше внимание. Сколько было спекуляций за рубежом накануне конференций! Целые тома были написаны. Особенно о якобы наметившемся расколе в руково-дстве. И эти все прогнозы лопнули, как мыльный пузырь.
Уже сейчас можно сказать, что из партийной конференции мы с вами и все наше руководство, ядро, выходим все более сплоченными, все более крепкими в борьбе за перестройку нашего общества. (Аплодисменты). Причем хотел бы подчеркнуть, это не мнимое, а действительное сплочение. И оно завоевано в дискуссиях, в живом обмене мнениями во имя укрепления социализма.
...В годы застоя я жил и работал в Сибири — краю суровом, но поистине чудесном. Меня нередко спрашивают, что же я делал в то время. С гордостью отвечаю: строил социализм. И таких были мил-лионы. (Аплодисменты).
...И вот пришел — не апрельский, заострю ваше внимание — а пришел мартовский Пленум ЦК 1985 года, тот Пленум, который решил вопрос о генеральном секретаре ЦК, Надо сказать всю правду: это были тревожные дни. Мне пришлось быть в центре этих со-бытий, так что есть возможность судить. Могли быть абсолютно другие решения. Была такая реальная опасность.
Хочу вам сказать, что благодаря твердо занятой позиции членов Политбюро т.т. Чебрикова, Соломенцева, Громыко и большой груп-пы первых секретарей обкомов на мартовском пленуме ЦК было принято единственно правильное решение. (Аплодисменты). Апрель-ский пленум ЦК посмотрел прямо в глаза действительности, вскрыл ошибки и определил стратегию ускорения и обновления. Вот в чем суть моего понимания того и нынешнего времени, в этом, как мне кажется, заключено и диалектическое единство обновления и преем-ственности.
Теперь — о темпах перестройки. Наверное, скажу вещи уже из-вестные. Перестройка является трудным и длительным процессом. И очень важно, товарищи, не уклоняться от назревших проблем, ре-шать их энергично, по-новаторски, но без наскока и осмотрительно, учитывая последствия. Политикой заниматься — это извините за резкость, не щи хлебать. Вместе с решительностью должна быть, обязательно должна быть осмотрительность. Не зря мудрость гла-сит: прежде чем войти, подумай, как выйти.
...Несколько слов о работе Секретариата ЦК, Мне поручили вести текущую работу в Секретариате ЦК. Это поручение полит-бюро. Секретариат делает упор на организацию и контроль текущей работы.
...Б. Н. Ельцин на Пленуме ЦК обвинил Секретариат ЦК в том, что сам насаждал в Московском горкоме партии. Замечу, что, будучи секретарем горкома партии, он бывал на заседаниях Секретариата. Хочу сказать и другое. Трудно поверить, но факт: находясь в составе Политбюро, присутствуя на его заседаниях, а заседания длятся по 8 – 9 и 10 часов, почти не принимал никакого участия в обсуждении жизненно важных проблем страны и принятий решений, которых ждал весь народ. Молчал и выжидал. Чудовищно, но факт. Разве это означает партийное товарищество, Борис?
...Мы идем своей дорогой, товарищи, дорогой мира и социализма. Партия и ее руководители — едины. У нас нет фракций, реформа-торов и консерваторов, но кому-то очень хочется, чтобы такие бы-ли.
...Все мы глубоко привержены политике перестройки. Видим в этом великом деле смысл всей жизни. (Продолжительные аплодис-менты).

Борис Николаевич для себя давненько избрал «верный» путь, а оценка его личности Егором Кузьмичем была верна. На конференции приняли  несколько резолюций. Одна из них числилась под номером 10 и называлась «О межнациональных отношениях». В соответствии и этим министр обороны СССР. Маршал Советского Союза Д. Т Язов, начальник Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота генерал А. Д. Лизичев издали директиву от 6 августа 1988 года № 43 «О политической и организаторской работе среди личного состава армии и флота», в которой давалась оценка внутреннему положению в стране и Вооруженных Силах. Учитывая Карабахский конфликт, начинающуюся межнациональную рознь в Средней Азии, Закавказья и Прибалтике, перед командирами и политработниками директивой ставились задачи по усилению пат-риотического и национального воспитания личного состава. Можно только представить, какая работа легла на плечи пропагандистов по выполнению этого документа.
Кроме этого, нам, политработникам, пришлось немало потру-диться в ходе обсуждения проекта закона об изменениях и дополне-ниях к Конституции СССР, а также проекта закона о выборах народ-ных депутатов СССР, не зная тогда о том, что эти народники через некоторое время станут узаконенными могильщиками многонацио-нального государства. Впоследствии законы были приняты внеоче-редной 12 сессией Верховного Совета СССР.
1988 год имел несколько важных дат и событий. В этом году праздновали 70-летие Советских Вооруженных Сил. 15 ноября был успешный осуществлен запуск универсального ракетно-космического комплекса «Энергия-Буран», а до этого, 15 мая 1988 года, успешно выполнен испытательный запуск ракеты-носителя «Энергия». К за-пускам на Байконуре непосредственно отношение имели не только космические войска, но и военные строители, труд которых позволил созидать и поддерживать всю сложную инфраструктуру космодрома и решать социально-бытовые задачи г. Ленинска. Для этого требовалось, особенно в то неспокойное время, небывалая работа всего коллектива военной стройки. Социально-политическая нестабильность, махровая анархия в низах и неспособность руководства государства что-либо предпринять по улучшению положения в стране с каждым днем негативно сказывалась на армии. В армейских коллективах теплилась вера в лучшее завтра, но постепенно она угасала.
Вся тяжесть забот на местах легла на добросовестных офицеров-патриотов, которые полностью отдавали себя службе, безвылазно на-ходились с солдатами в казарме. В своей работе офицеры предпри-нимали всякие средства, чтобы в конец не расшатались воинские подразделения. Большинство офицеров низовых подразделений, осо-бенно на площадках и дальних гарнизонах не в достаточной форме понимали сути происходящего в государстве и не из-за своей полити-ческой подготовленности. Каждый офицер имел неплохую политиче-скую подготовку, но опаздывавшая скупая информация и особенно повседневная работа в подразделениях, не позволяли офицерам в полном объеме знать политическую ситуацию в стране. Возможно, это и сыграло свою негативную роль. Не будь ее, офицеры не стали бы долго выжидать развала до девяносто первого года, а предприняли бы меры, свойственные офицерской чести и офицерскому долгу. Это мое сугубо личное мнение. Но этой точки придерживались те офицеры, с которыми я обсуждал эти вопросы.
К худшему или лучшему, трудно судить, но без вооруженного столкновения не обошлось бы.
Особенно слабым местом нашей работы являлась работа в воин-ских частях и дальних гарнизонах, в частности, в Джезказгане, Таш-кенте, Караганде, Аральске, а также в Подмосковье. Порой наше не-знание положения дел в какой-либо воинской части не позволяло во-время принять меры и оказать помощь командирам отрядов. Иногда наша оторванность от них давала некоторую автономность офицерам военно-строительных отрядов, но в то же время — не создавало усло-вия не замечать своих недоработок, работать не в полную силу, плохо проводить учебу солдат, самим не следить за событиями, не читать газеты, не смотреть телевизор и не слушать политическую информа-цию по радио, отчего большинство офицеров недостаточно знали по-литическую обстановку в стране, ошибочно оценивали ее, с искаже-ниями информировали личный состав о событиях в государстве. От недостаточного информирования военных строителей, да и самих офицеров, в некоторых военно-строительных частях появились слухи, домыслы и чистые вымыслы о событиях у них на родине, что бу-доражили личный состав. Многие военные строители оставляли свои части и уезжали домой. Хорошо еще так. Совсем непростительным для нашего пропагандистского состава явилась крайне слабая работа среди подчиненных в преддверии событий в Фергане и Оше.
В некоторых военно-строительных частях дальних площадок по-литработники вначале сами толком не разобрались в сложной средне-азиатской ситуации, неправильно толковали ход тамошних волнений и беспорядков. А солдат в воинских частях в то время, призванных из Средней Азии, имелось немало. Так на космодроме служили 6116 (15,8%) воинов узбекской национальности; 1370 (3,5%) таджиков; 921 (2,4%) татар; 725 (1,8%) киргизов, уйгуров, которые озабоченные по-ложением своих родителей, родственников и думая о том, что там идет настоящая война, группами покидали воинские части. Когда их задерживали и терпеливо им разъясняли суть этих событий, то на ка-кой-то период побеги прекращались. Часто беседы и разъяснения проводили через переводчиков, так как 18% призванной молодежи из Средней Азии плохо владели русским языком, а некоторые его со-вершенно не знали. В это время пришлось усиленно активизировать работу среди личного состава по изучению русского языка. Требовали, чтобы в каждом военно-строительном отряде были группы по его изучению. В этом сначала мы руководствовались старенькой дирек-тивой Министерства обороны СССР и начальника Главного полити-ческого управления СА и ВМФ от 31 декабря 1978 года «Об органи-зации изучения русского языка с военнослужащими, слабо владею-щими им». В ней рекомендовалось в частях или подразделениях соз-давать учебные группы (не более 15 человек) и проводить ежене-дельные занятия по 1 – 2 часа за счет времени, отведенного по плану дня на самостоятельную подготовку и политико-массовую работу, а также за счет резервов учебного времени командира войсковой части. В последующем руководствовались директивой № 43 от 6 августа 1988 года «О политической и организационной работе по улучшению интернационального воспитания личного состава армии и флота». В директиве настоятельно требовалось проявлять большое терпение к воинам, слабо владеющим русским языком.
В некоторых частях достаточно хорошо проводились подобные занятия. Мною был изучен и опубликован в окружной газете Турке-станского военного округа «Фрунзенец» опыт работы руководителя группы по изучению русского языка военно-строительного отряда подполковника Гимазетдинова. Руководителем группы являлась его жена, работавшая в части библиотекарем. Она владела татарским, уз-бекским, таджикским языками, кроме этого она умело проводила за-нятия. Мне показался интересным также опыт группы воинской части подполковника Хазизова. Руководителем также являлась библиоте-карь, жена заместителя командира отряда по снабжению, владевшая четырьмя восточными языками.
Мы рекомендовали назначать руководителями групп подготов-ленных с высшим образованием сержантов или военных строителей, владеющих несколькими мусульманскими языками. Кроме названных мною направлений идеологической работы, предметом особой заботы была мобилизация старших инструкторов по пропаганде и агитации политорганов и пропагандистов военно-строительных частей на работу с низовым агитационно-пропагандистским активом частей и подразделений. К ним относились агитаторы взводов, члены редколлегии стенной, сатирической газет, фотогазеты, редакторы боевых листков. Их комплектование на местах нередко осуществля-лось без какого-либо профессионального подхода. Иногда назнача-лись солдаты, которые не были склонны к этой работе, и делалось это политработниками для количественной формальности и отчетности.
Свою работу мы проводили в соответствии с директивой Д-25 от 1977 года «Об агитационно-массовой работе в Советской Армии и Военно-Морском Флоте», где указывались формы и методы работы с агитационно-пропагандистским активом. Тем не менее, и эта ста-ренькая директива не отвечала современным требованиям. Еще в 1982 году, во время учебы в академии, мы, слушатели, высказывали свое несогласие относительно устаревших требований этой директивы. В директиве не учитывался ряд специфик родов войск, и офицеры ждали нового документа. Когда, в 1988 году проект этой директивы поступил из Главного политического управления в войсках, она не обрадовала нас. Пустой повтор предыдущей директивы, безликое ее содержание, ничего конкретного для агитационно-массовой работы не давала. Там вообще выхолащивалась вся практическая сторона дела, и  содержание директивы насышалось словоблудием.
По этому поводу я написал о своем недовольстве в ГлавПУ СА и ВМФ, но ответа не получил, и не удивительно, что тогда это заведение так беспечно подходило к составлению важных документов для войск. А офицеры этого «ведомства», мне кажется, праздно проводили служебное время и не загружали себя заботами. Когда я встречался с офицерами Главпура, особенно меня поражало их спокойное, до-ходившее до безразличия, отношение к тем негативным процессам в частях, куда они приезжали на проверку. На вид они всегда обходи-тельны и вежливы; с дилетантской манерой поведения они раздражали войсковых офицеров. Когда они находились у нас, то не вникали глубоко в проблемы войск, работали строго по графику, не утруждали себя какими-либо другими, может и дополнительными, заботами.
Вспоминается один случай. Как-то в Главк приехала группа из Главполитуправления. С одним из офицеров я разговорился. Он от-кровенно рассказал о своей службе, офицер имел научную степень. Этот кандидат исторических наук три часа в Главпуре ежедневно уделял чтению газет, журналов, а если давалась задача по написанию справки, статьи или нужно было собрать какую-нибудь информацию, написать доклад, то делалось это не спеша, в течение нескольких дней, с полным «осмыслением». Таких, как он, основательно старательных, было немало. И когда я задал вопрос: «А можно мне перевестись служить к вам?», то мне пришлось выслушать долгое объяснение о значимости их работы, сложности и т. д.
После долгого его философского толкования я сделал вывод, что ни по каким параметрам туда не подхожу. От таких офицеров – глав-пуровцев, и не только от них, ждать пользы для армии не приходилось. Мне было очень удивительно, что так много людей в этом аппарате занимались пустым и совершенно, не нужным делом, они очень были далеки от запросов армейской действительности. Такими писались никчемные документы, которыми в частях руководствовались, и на этот раз мы получили подобную директиву. Выезжая на места, мне часто приходилось встречаться с этой «липой», и тут же заставлял всех работать так, как диктовали условия. И сам к этой работе подключался. Чаще приходилось работать с активом и учить его. Некоторые пропагандисты формально работали со своим низовым активом, если он имелся, но иногда он числился только на бумаге. Стоило спросить кого-нибудь из пропагандистов назвать членов своего актива, как ставил их в неловкое положение. Ни одного из представленных в спи-сках агитаторов, председателей стенной ротной печати или редакторов боевых листков, не говоря об ответственных за выпуск листков «молний» или «тревоги», они порой не знали. Бывало, назовут фамилию, а посмотришь в список — этой фамилии нет, и им стыдно, и мне за их обман неудобно. Безусловно, организовать работу низового агитационно-пропагандистского актива являлось делом не простым, а хлопотным. И к нему необходимо было относиться требовательно, постоянно обучать и оказывать конкретную помощь в их обществен-ной работе, и только тогда он мог принести пользу.
Некоторые пропагандисты недопонимали, что подготовленный актив, подобранный с душой являлся бы незаменимым помощником в работе с военными строителями. Еще хотелось бы сказать, что с ак-тивом плохо работали заместители секретарей партийных комитетов и парторганизаций по идеологической работе. Должность неосвобо-жденная, они избирались коммунистами на заседании парткома, партбюро или партийном собрании. Как правило, он числился фор-мально в протоколах и никакой работы в идеологическом, политвос-питательном плане он не проводил, словно являлся почетным членом парторгана. В лучшем случае, какие-нибудь разовые поручения, есте-ственно, далекие от воспитательной работы, ему перед праздником давали: что-то достать, купить, сходить, проверить, организовать праздничный стол и т. д. Сколько мы ни бились, ни один из них в полном объеме не выполнял свою общественную работу. А очень, до-зарезу хотелось тогда, чтобы они работали по-настоящему.
В те перестроечные годы немало печаталось в партийной прессе об обновлении, осмыслении коммунистической идеологии, чтобы придать новизну марксистско-ленинской теории, но не изменить, а просто перестроить ее применительно к самой перестройке. Такие замыслы были утопией и являлись опортунистическим направлением. Ведь несмотря на то, что нового в трудах этих классиков ничего не появилось и прочтение оставалось прежним, но кому-то хотелось придать этим произведениям «новое звучание», новый акцент, а значит оправдать свои преступные замыслы. А иначе и быть не могло у идеологов разрушителей. Ведь нужно было что-то обновить, что-то выдумать, поскольку шло время, называемое перестройкой, ибо ничего больше не оставалось делать людям из ЦК партии. Некоторые за-путались, не знали, как вести себя в этой обстановке. Здесь ничего и не надо было придумывать, лишь только не искажать истинное тол-кование Маркса и Ленина. Руководители партии хотели найти себе оправдание истолковать постулаты бывших революционеров приме-нительно к своей пагубной политике, защищая не ужившуюся в XX веке на практике старую классическую коммунистическую теорию.
Теперь стоит осмыслить как следует поступки партийных руко-водителей тех времен, как они себя вели по отношению к честным и простым обманутым коммунистам и народу.
Сейчас становится очевидным весь их замысел разрушения. Одним из ведущих средств в осуществлении идеологических, политико-воспитательных задач у нас, и в других частях армии, являлась поли-тическая учеба. Для многих руководителей групп политучебы 1988 учебный год (кстати, он делился на два периода: зимний — с 1 декабря 1987 года по 1 июня 1988 года и летний — с 1 июля по 1 ноября 1988 года, так было принято в Вооруженных Силах) не на словах, а на деле стал годом активных действий, поисков, дерзаний и решений.
В соответствии с требованиями директивы Министра обороны и начальника Глав ПУ СА и ВМФ Д-55 от 1987 года «О политической подготовке личного состава армии и флота» была изменена структура и методика учебы. С учетом имеющихся подготовленных нештатных пропагандистов, возможностей учебной материально-технической базы, уровня образования, политической, экономической и профес-сиональной подготовки руководителей групп и слушателей, мы про-водили комплектование учебных групп. Правда, не всегда они полу-чались однородными, бывало, когда в группы включали военных строителей, плохо владеющих русским языком, а иногда совсем не знающих его, то для таких слушателей политические занятия прохо-дили вхолостую и они не давали никакой теоретической пользы.
В директиве политорганам давалось право, что являлось сущест-венным для нас, вносить изменения и дополнения в тематические  учебные планы, которые позволяли нам, исходя из нашей военно-строительной специфики, изменять темы занятий. В наших военно-строительных организациях и воинских частях имелось 84 группы прапорщиков, 1049 групп политических занятий военных строителей, 44 политшколы, 18 школ социалистического хозяйствования, 13 групп производственно-экономических семинаров. Я ранее упоминал, что кроме групп марксистско-ленинской подготовки, политической учебы прапорщиков и политических занятий военных строителей другие формы политической учебы проводились не регулярно. Руководителями групп марксистско-ленинской подготовки назнача-лись начальники военных стройуправлений. В аппарате Главка по-добных групп насчитывалось несколько, и комплектовались они по принадлежности офицеров штаба к роду занятости. Но две группы были неизменны: первая — начальники стройорганизаций и началь-ники отделов Главка, руководителем являлся генерал-майор А. А. Макарычев, вторая группа — начальники политорганов, руководите-лем являлся начальник политотдела В. А. Хренов; аналогичная струк-тура имелась в низовых военно-строительных организациях.
В этих группах все руководители имели высшее образование, а слушателей числилось 98% с таким образованием. Марксистско-ленинская подготовка занимала центральное место в политической учебе, где главной задачей являлось усвоение марксистско-ленинской теории, изучение произведений К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, материалов партсъездов и конференций.
Кроме этого изучались проблемы внутренней и внешней политики КПСС, а также переход строительных организаций на новые условия хозяйствования и материалы, что касались 1988 г., по подготовке новой Конституции СССР, законопроекту о выборах народных депу-татов. Кроме этого, обширно изучались материалы внеочередной двенадцатой сессии Верховного Совета СССР.
Эти документы входили в тематические планы занятий. Руково-дителями всех форм политической и экономической учебы назнача-лись наиболее подготовленные и авторитетные офицеры-коммунисты, а так же подготовленные коммунисты из числа служащих Советской Армии, которые способны были работать в «трудных условиях», так называемой в то время, широкой демократической гласности, умеющие в острой ситуации умело и принципиально отстаивать абсурдную партийную линию и мобилизовать слушателей на претворение этой линии в жизнь.
Партию раздирали распри. Многие честные коммунисты открыто высказывали недовольство работой Центрального Комитета партии и его руководством. Находились и перевертыши, которые своей «прав-дивой» демагогией пытались заработать у людей авторитет и призна-ние, что являлось очень опасным для общества. Таких «любимцев» народа было немало.
Особо в то время многих наивных привлекала личность Бориса Николаевича Ельцина. Фигура неординарная. На политической сцене он стал заметен в первые годы перестройки. Он, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, поборник «демократии и обновления». Затем он - Первый секретарь Московской парторганизации, радетель спра-ведливости в столице, где одним махом пытающийся навести истинный порядок. И где? В Москве, в то время. За что после и поплатился, правда, временно.
Помнится его выступление на заседании Пленума ЦК КПСС (ок-тябрь 1987 г.), где он высказал свое несогласие с теми недостаточными мерами, которые проводила перестройка. Сам заверял, что справился со своей задачей, а потом на пленуме Московского городского комитета партии Борис Николаевич каялся, что «легче было давать обещания, и разработать комплексные программы, чем затем их реа-лизовать».
Ельцин еще до октябрьского (1987 г.) пленума ЦК КПСС поставил крест на своем достоинстве. Сначала сам «перестроился», а потом усиленно помогал Горбачеву делать «перестройку». Вместе с ним развалить великую державу, а потом избавиться от Горбачева и при-вести к кровавой трагедии Россию. До этого будет лгать народу, обе-щать, а потом не выполнять обещанное. На пленуме Московского горкома партии он поносил себя и каялся за те слова, которые произ-носил на октябрьском пленуме ЦК КПСС.


ХРОНИКА

«В духе партийной откровенности и свободного обмена мнения-ми 12 ноября 1987 года прошел пленум Московского городского ко-митета партии. Он обсудил постановление октябрьского (1987 г.) Пленума ЦК КПСС о товарище Ельцине Б.Н. По этому вопросу на пленуме выступил Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С.Горбачев. Он проинформировал о состоявшемся 21 октября Пленуме ЦК КПСС, на рассмотрении которого были вынесены вопросы, связанные с 70-летием Великой Октябрьской социалистической революций и некоторых текущих задачах перестройки. О Б. Н. Ельцине генсек сказал:
«В жизни действительно так бывает, когда ошибки берут на-чало с личных амбиций, с желанием выделиться, а если дело не идет как следует и человека приходится поправлять, он начинает упорст-вовать, дает волю собственному честолюбию. Тогда ошибки воз-растают, усугубляются и могут проверяться в неприемлемую пози-цию (Горбачев вроде и сам о себе). Думается, что здесь мы имеем дело как раз с такими случаями. Товарищ Ельцин поставил личные амбиции выше интересов партии» (в дальнейшем его амбиции при-ведут к трагедии Союза и России и своей личной трагедии. Кстати, на проявления подобного рода ему указывалось в Политбюро, и он обе-щал извлечь для себя необходимые уроки. Но, как видим, Б. Ельцин и дальше много обещал, но сделал наоборот).


Выступление Ельцина:

«Я думаю, нет необходимости здесь давать оценку, поскольку мой поступок просто непредсказуем. Я и сегодня и на Пленуме Цен-трального Комитета, и на Политбюро, и на бюро горкома, и на ны-нешнем пленуме много выслушал того, что я не выслушивал за всю свою жизнь. Может быть, это явилось в какой-то степени причиной того, что произошло.
Я только хочу здесь твердо заверить и сказать, Михаил Сергее-вич, Вам, и членам Политбюро и секретарям ЦК, здесь присутст-вующим, и членам горкома партии, всем тем, кто сегодня на пленуме горкома, первое: я частное партийное слово даю, конечно, никаких умыслов не имел, и политической направленности в моем выступлении не было.
Второе, я согласен с той критикой, которая была высказана. Наверное,  т. Елисеев сказал правильно: если бы это было раньше, то было бы на пользу.
Я должен сказать, что верю, убежден по-партийному абсолют-но твердо в генеральную линию партии и в решение двадцать седь-мого съезда. Я абсолютно убежден в перестройке и том, что как бы она трудно не шла, она все равно победит. Другое дело, что она, и в этом иногда действительно у нас были разные нюансы ее оценок, она по разным регионам и даже по разным организациям идет по-разному. Но, конечно, я в перестройку верю, и здесь не может быть никаких сомнений. Я перед вами, коммунистами, проработавшим два года вместе в партийной организации, я заявляю абсолютно честно. И любой мой поступок, который будет противоречить этому моему заявлению, конечно, должен привести к исключению из партии.
В начале прошлого года я был рекомендован Политбюро и избран здесь на пленуме первым секретарем горкома партии, сформирова-лось бюро. И надо сказать, бюро работало плодотворно. Сформиро-вался исполком Моссовета, в основном, я имею в виду председателя, его заместителей, которые, конечно, и это отмечали многие, стали заниматься конкретной работой. Но, начиная примерно с начала го-да, я стал замечать, что у меня получается плохо. Вы помните, мы на пленуме городского комитета партии говорили о том, что надо каждому руководителю, если у него не получается, всегда честно сказать в свой вышестоящий партийный орган, что у меня не полу-чается. Но здесь, конечно, была тоже тактическая ошибка. Видимо, это было связано с перегрузкой и прочим. Но оно, действительно, стало получаться у меня, я не могу сказать про все бюро, стало по-лучаться в работе хуже. Сегодня, пожалуй, наиболее четко это вы-разилось в том, что легче было давать обещания и разрабатывать комплексные программы, чем затем их реализовывать. Это, во-первых. И, во-вторых, именно в этот период, то есть в последнее время, сработало одно из главных моих личных качеств — это амби-ция, о чем сегодня говорили. Я пытался с ней бороться, но, к сожале-нию, безуспешно.
Главное сейчас для меня, как коммуниста Московской организа-ции это, конечно, что же все-таки сделать, какое решение принять, чтобы меньше было ущерба для Московской организации. Конечно, ущерб он есть, и ущерб нанесен, и трудно будет и новому первому секретарю городского комитета партии, бюро и городскому коми-тету партии сделать так, чтобы вот эту рану, которая нанесена, это ущерб, который нанесен и не только Московской организации, чтобы залечить ее делом, как можно быстрее.
Я не могу согласиться с тем, что я не люблю Москву. Сработали другие обстоятельства, но нет, я успел полюбить Москву, и старался сделать все, чтобы недостатки, которые были раньше, как-то устранить.
Мне было сегодня особенно тяжело слушать тех товарищей по партии, с которыми работал два года, очень, конкретную критику, и я бы сказал, что ничего опровергнуть не могу.
И не потому, что надо бить себя в грудь, поскольку вы понимае-те, что я потерял как коммунист политическое лицо руководителя. Я очень виновен перед Московской партийной организацией, очень виновен перед горкомом партии, перед бюро, и конечно, я очень вино-вен лично перед Михаилом Сергеевичем Горбачевым, авторитет ко-торого так высок в нашей стране и во всем мире. И я, как коммунист, уверен, что Московская организация едина с Центральным Комитетом партии, и она очень уверенно шла и пойдет за Цен-тральным Комитетом партии».

       Выступая в июле 1988 года на XIX партконференции (его высту-пление я поместил, когда писал о XIX партконференции) он повел себя совершенного по-другому. Не извинялся, не каялся, а вел так, как охарактеризовал его Михаил Сергеевич на пленуме Московского городского комитета партии в ноябре 1987 года «желание Ельцина выделиться». На конференции Б. Н. Ельцин выступил с обвинением в адрес делегатов конференции Геннадия Зюганова и особенно Егора Лигачева. Скажет, в оправдании себя, что его выступление на Мос-ковском горкоме партии из-за болезни не было таким, каким нужно. «За полтора часа до пленума меня вызвали на этот пленум, врачи со-ответственно накачали меня лекарствами. И на этом пленуме я сидел, но что-то ощущать не мог, а говорить практически тем более».
Борис Ельцин перестраивался, видя пользу для себя в будущем. В мутной воде он легко ловил рыбку, шельмовал многих, этим повышая себе рейтинг. Ему тогда верили. И кто верил, после обманулся.
А отчасти он был прав. Нельзя было медлить, ибо такие, как он, наверху имелись, выжидающие своего часа, чтобы сломить, а потом погубить никчемное, не прижившееся, искусственно насаждаемое людям миропонимание. Замысел правильный и оправдательный. Но куда же затем, после очередной революции, самому с ограниченным кругозором идти и вести за собой обманутых? Что делать? Неясно. И опять на годы — преступления и кровь. Если не последнее, то Борис Николаевич прав.
В частях Байконура работа, как везде впрочем, продолжалось идти очень трудно. Офицеры, особенно политработники, постоянно вели воспитательную работу среди солдат. Основной упор делался на упомянутую форму обучения и воспитания, как политические занятия, которые из-за редкого случая отменялись. Среди руководителей групп занятий было более 91% коммунистов и комсомольцев, 67% имели стаж пропагандистской работы свыше трех лет. Это был сильный нештатный пропагандистский актив, что позволяло сдерживать многотысячный коллектив, не допустить каких-либо волнений в сол-датских массах. Политические занятия с военными строителями в со-ответствии с директивой проводились еженедельно по три часа. Мы приказом, как впрочем, и по другим формам обучения объявляли день занятий. Для военных строителей-сержантов и рядовых для учебы выделялась суббота. Руководители занятий и помощники назначались приказом по части. К ним относились офицеры ротного звена, пра-порщики, а также, если не хватало этих, то назначались некоторые офицеры штаба — пропагандист, врач, начальник вещевой или про-довольственной службы части и т. д. Иногда проводили занятия офи-церы из инженерно-технического состава управления начальника работ (УНР) и такая практика прижилась у нас. Не очень крепким под-спорьем для нас, среди руководителей групп, являлись заместители командиров рот по политической части, которые были призваны на два года службы. Таких у нас находилось на штатных должностях в ротах 64 политработника. От двухгодичников в большинстве своем, толку было мало. Все они, конечно, являлись коммунистами, почему и назначались политработниками, хотя имели большинство из них гуманитарное высшее образование. Призванные на короткий срок, многие без какого-либо рвения относились к службе. Байконуровские условия их угнетали, и они очень ждали своего увольнения.
Основной костяк руководителей групп политических занятий со-ставили постоянные кадровые офицеры, командиры рот и их замести-тели по политической части. Эта была категория офицеров, на плечи которых не только ложилась основная тяжесть службы в обучении в воспитании воинов, но от которой во многом зависело положение дел в отряде, строительного управления и в целом в Главке. Но офицеры эти находились в таком положении, которое не соответствовало их предназначению.
Со стороны начальства отношение к ним было не совсем спра-ведливым. Ротные офицеры всегда находились с личным составом, что требовало много сил.
Им постоянно доставалось крепко от своих вышестоящих коман-диров и не за свои погрешности. Они выслушивал матерщину и всякую другую унизительную брань. Их постоянно наказывали, но мало делали хорошего им. Это оскорбляло особенно офицеров и некоторых приводило в отчаяние, особенно молодых офицеров, не познавших до этого подобного отношения. Социалистический подбор и воспитание офицерского корпуса, отрицание лучших, былых традиций школы русских офицеров, безмерное насаждение демагогической идеи, в корень выхолащивало из процесса обучения и воспитания офицеров его основного содержания. Если подходить объективно, задача ставилась так — максимум политизированности, пресловутой партийности. Система обучения нуждалась в существенном обновле-нии и дополнении.
Вся та концепция подготовки офицеров воспитывала не так, как хотелось. Слово расходилось с делом. Придя в войска, молодой офицер сталкивался с иной обстановкой и видел не то, чему его учили. Хотелось бы делать не так, но партия это делать запрещала, и в этой ситуации получалось так, что надо делать это, что не надо это делать вообще и где теперь честь и достоинство, если было это, то оно подавлялось. Все это не воспитывало и не укрепляло в сознании офицеров справедливость, а размывало убеждение и слагало иное мнение. Офицер становился не офицером, а кем-то другим. В той об-становке, так называемого перестроечного процесса, положение резко усугубилось из-за неограниченной вседозволенности вышестоящих командиров и начальников. Предметом особого внимания являлись прапорщики, и политическая учеба прапорщиков велась, как правило, по пятницам. Руководителем группы являлся начальник штаба части. Мне приходилось часто присутствовать на занятиях. Высокой теоретической подготовкой начальники штабов не отличались. Штабная работа отбирала уйму времени, и бедному начальнику штаба некогда было иногда почитать даже газетенку, не говоря уже о том, чтобы тщательно подобрать материал и подготовиться к занятиям. О политической жизни страны он знал поверхностно.
Чаще было так, придешь на занятия, послушаешь, выскажешь в перерыве руководителю занятий замечания, укажешь на его неряш-ливый вид. Он усердно запишет, согласится со всеми высказываниями и недостатками. Придешь в другой раз к нему на занятия — увидишь те же недостатки, если не хуже. Обычно на этот раз, сделаешь замечание посущественнее и укажешь опять на его неопрятный внешний вид, неубранное помещение, где проводятся занятия. Обычно они проходили в накуренном кабинете начальника штаба. Перед занятиями начальник штаба, как правило, целую ночь разыскивал самовольщиков, без которых не обходился ни один военно-строительный отряд, контролировал ночную смену на производстве, гонял военных строителей, пришедших из другой части к своим зем-лякам, а под утро, чтобы согреться, заходил в свой кабинет, курил и пил крепкий чай. На занятиях с прапорщиками, с красными от бес-сонницы глазами, он говорил больше о насущных делах части и ночных «рейдах», нежели по теме занятия. Превращал их в некий разбор ночных происшествий, тут же словесно «чистил» прапорщика, подчиненный которого был уличен ночью в чем-то. Поэтому цель занятий не достигалась.
Мне приходилось часто проводить обучение с руководителями групп занятий, и их нужды я знал неплохо.
Подобные обучения мне приходилось проводить один раз в квартал в каждом политоргане. Кроме этого, перед каждым периодом обучения наш политический отдел проводил двух- или трехдневные занятия внештатных пропагандистов. Сборы готовил я, если это относилось к политучебе с военными строителями или ру-ководителями политической, а также экономической учебы с рабочими и служащими Советской Армии.
Как правило, сборы открывались докладом начальника политот-дела В. А. Хренова, затем проводился обмен опытом. Для слушателей читались инструкторско-методические лекции, проводились практические занятия, экскурсии. На них, как правило, выступал на-чальник Главка генерал Макарычев по анализу производственной деятельности. Выступали офицеры других отделов, в частности, в 1988 году привлекались плановики, экономисты по вопросам перехода стройорганизации на полный хозрасчет и самофинансирование. Подготовительная работа по переходу к новым условиям организации труда была уделом не только экономистов и инженеров, но и всех офицеров. На полный хозрасчет мы должны были перейти с 1 января 1987 года. Но по своей медлительности опаздывали на целый год из-за политизированности.
Одной из приоритетных целей партийно-политической и, в целом, идеологической работы являлось все же интернациональное воспитание. Исходя из тяжелой ситуации в стране, работу по пат-риотическому и интернациональному воспитанию пришлось улучшить. События в Якутии, Алма-Ате, Прибалтике, Нагорном Карабахе, Сумгаите не прошли бесследно, в том числе и для военно-строительных частей.
Нас, офицеров, очень беспокоил назревший конфликт в Закавказье, особенно положение, связанное с Нагорным Карабахом.
Нерешенный историей национальный вопрос в период «на-ционального самосознания» и необузданной демократии позво-лил некоторым разыграть межнациональные противоречия. Этому способствовали не только националистические и сепаратистски на-строенные на местах, но и в немалой степени была вина Центра, в том числе и лично М. С. Горбачева. Его действие, а вернее, бездействие позволило нагнетанию шовинистических настроений не только в Закавказье, но и в других регионах Союза.
Хочу привести высказывание одного высокопоставленного ра-ботника того времени.
В своем интервью (газета «Известия» за 17.04.92 г.) бывший член политбюро, мастер власти Гейдар Алирзаевич Алиев относительно истинных причин конфликта в Закавказье заявил: «Я бы хотел сказать, поводом, толчком для кровавого национального конфликта, вы-росшего в войну, явилось в декабре 1987 года выступление в Париже академика Аганбегяна с заявлением о необходимости присоединения Нагорного Карабаха к Армении». Там же он заметил, что этот вопрос был согласован с Горбачевым. После этого началось интенсивное развитие событий, и они привели к той трагедии, свидетелями которой мы являлись.
Начиналась огромная трагедия — трагедия всей страны. Руково-дство партии и государство, лично М. С. Горбачев, этот король сло-воблудия, ввергнули государство в кровавые междоусобицы и разруху, позволили националистическим проявлениям распространяться во всех республиках СССР, что и привело к национальной разобщенности и в последующем — к распаду державы.
В своем интервью Центральному телевидению 19 апреля 1992 года бывший Председатель Совета министров СССР Николай Ива-нович Рыжков на вопрос: «Виновен ли Михаил Горбачев в том, что распался Союз, или нет?», без сомнения ответил утвердительно: «Да!». Исторический рок постиг великую державу.
Горбачев и его окружение виновны в гибели Союза. Как пишет в своей публикации «Неизбежность империи» (газета «Завтра» № 23(79) июнь 1995 г.) Абдурахман Авторханов: «Тут сработала знаменитая «русская рулетка», во главе СССР стал случайный человек — М. С. Горбачев, который по всем классическим критериям большевизма является абсолютно чуждым человеком на Кремлевском Олимпе — потомственный крестьянин (значит мелкий буржуа), юрист (значит, человек, чуждый идеологии)... он создал команду, в которой все поголовно оказались предателями».
Вся эта номенклатурная партийная свора привела страну к распаду и войнам, жертвам миллионов людей. Трагедия, ее начало в 1988 г. в Нагорном Карабахе, но это не последнее преступление Горбачева.
В последующем, и этому мы являемся свидетелями, крово-пролития будут происходить в других регионах Союза.
События в Нагорном Карабахе развивались последовательно. Вначале была возможность не допустить кровопролития. Точно так же, как и в Чечне в конце 1994 года.
25 января 1988 года в Нагорном Карабахе появились первые бе-женцы. 8 февраля собираются подписи под петицией о передаче НКАО из состава Азербайджана в состав Армении. 12 февраля первый митинг в Степанакерте — требования присоединения НКАО к Армении.
Почему бы в тот период центру не проявить мудрость и начать интенсивную работу по разрешению этой проблемы мирным пу-тем? Народы оставались сами со своими проблемами. Только для формальности, когда националистические страсти разгорелись, к на-родам Азербайджана и Армении обратился генеральный секре-тарь ЦК КПСС М. С. Горбачев, когда уже нужно было проводить практические политические и другие действия, не дать развития конфронтации между двумя народами. Люди покидали свое жилье, уезжали и убегали от расправы над ними. К 18 февраля количество беженцев только с азербайджанской стороны достигло 4 тыс. человек. Горбачев и его окружение к этому приучат народы не только За-кавказья, но и Средней Азии, Прибалтики, Молдовы и самой России.
22 – 23 февраля 1988 года первые митинги в Баку под лозунгами: «НКАО — неотъемлемая часть Азербайджана». Дальше события развивались катастрофично и повлекли за собой ужасные трагические события. Удивительно то, что в мире нет таких двух наций, которые бы так похожи друг на друга — и этнографически, и антропологически. И тут между ними вражда. Народы древнейшей цивилизации, уже не первый раз, реакционными и националистическими силами втягивались в многолетнюю конфронтацию.
Кстати сказать, в нашей армейской среде между воинами армян-ской и азербайджанской национальностей не было разобщенности, их взаимоотношения не испортились. В частях космодрома азербай-джанцев было более 5% от всего личного состава, армян — 2,3%. Командиры отделений сержанты армянской национальности коман-довали отделениями, где находились по несколько воинов азербай-джанской национальности, и, наоборот, в других подразделениях азербайджанцы командовали отделениями, где были армяне. Но они не допускали друг к другу неуставных взаимоотношений, грубости или каких-либо предвзятостей.
Размежевание я заметил только среди офицерского состава во время прохождения высших курсов политсостава осенью 1989 года в г. Киеве, где вместе с нами обучались офицеры запаса, — вторые секретари райкомов партии Азербайджана и Армении, ответственные работники областных и районных партийных структур республик. Офицеры из Армении не общались с офицерами из Азербайджана, и явно была видна в их отношениях натянутость. События в Нагорном Карабахе негативно повлияли на их настроения и привели к разобщенности. Подобное позднее наметилось и в нашей армейской среде.
Когда разворачивались события в Закавказье, политотдел Главка рекомендовал командирам и политработникам в часы политико-воспитательной работы изучать с личным составом историю Нагор-ного Карабаха. Была составлена историческая справка, особый акцент в которой делался на этнической и географической характеристике народов Азербайджана и Армении, их истории.
Кроме этого политотдел спланировал проведение на эту тему, политических информаций и включил эту тему в раздел тематического плана политических занятий. Участились наши поездки в части, где проводилась работа с пропагандистским активом и политработниками. Предметом особой важности стало идеологическое влияние на воинов азербайджанской и армянской национальностей. Проводились групповые и индивидуальные беседы, тщательно изучались на местах моральная обстановка, состояние взаимоотношений между воинами этих национальностей. Из политического управления военно-строительных частей мы получили директиву, где настоятельно требовалось усилить политико-воспитательную работу в этом направлении и придать ей положительную национальную на-правленность.
Нам удалось в это тяжелое время, благодаря усиленной работе, не допустить возникновения конфликтных ситуаций между воинами-строителями армянами и азербайджанцами. Азербайджанцы и армяне были дружны между собой и по отношению к другим сослуживцам, также не допускали какой-либо грубости, безукоризненно относились к своему служебному долгу. Тем не менее, события на их родине беспокоили их души. Когда я бывал в частях, некоторые застенчиво подходили ко мне и осторожно расспрашивали о положении в Закавказье, высказывали опасения за своих родителей, родственников и близких.
При такой сложной ситуации было нелегко ответить на постав-ленные вопросы. Говорил о причинах, которые вызвали эти события, в частности, приходилось говорить об агрессивности националисти-ческих элементов, которым ссора и конфронтация между народами была выгодна. Говорил, что подобное возможно и в других местах Союза. Откровенно отмечал, что не трудно было нашему руководству страны спрогнозировать надвигающиеся широкомасштабные национальные конфликты, но это с какой-то целью не делалось. Не скрывало пагубность абсурдной политики, проводимой во времена перестройки.
Командиры и политработники неустанно вели работу, чтобы не допустить межнациональных конфликтов в многонациональных воинских коллективах стройки Байконура. В этих целях использова-лись более популярные формы и методы воспитательной работы. Трудно было удержать в этот период стремление некоторых спрово-цировать между армянами и азербайджанцами драку. Это, в некоторой степени, неоднократно наблюдалось на отдельных площадках, в частности, в военно-строительных отрядах 95-й площадки, самой дальней. Имелись неудачные попытки  спровоцировать конфликты между воинами азербайджанцами и армянами, но драки происходили  иными категориями: с одной стороны, - соединившимися единым фронтом воинами русскими, украинцами, белорусами, узбеками, туркменами, казахами, таджиками и другими национальностями среднеазиатских республик и, с другой стороны, - воинами из пред-ставителей северокавказской национальности.
Масштабы драк были достаточно велики. В них участвовало, порой, до тысячи военных строителей. Инициаторами конфликта выступали чаще всего как раз северокавказцы, среди которых от-дельные люди пытались ставить себя в привилегированное положение. Вожаки потасовки всегда принуждали принять участие в драке армян и азербайджанцев, а те — наотрез отказывались в ней участвовать и зани-мали нейтральную позицию, что нашло понимание не только у офицеров, но и противоборствующих сторон.
Такое положение требовало у офицеров большой работы и больших физических сил, чтобы сдержать натиск ужаснейших про-тиворечий на национальной почве между солдатами и предотвратить конфликты между ними. Иногда офицеры допускали в этой работе послабления, недопонимания важности проблемы и, порой, даже преступно безразлично относились к ней.
В 1987 – 1988 годах политический отдел Главка специально изучал вопросы интернационального воспитания в 39-м, 52-м и 150-м УИРах. В результате всюду вскрылись факты пренебрежительного отношения к националам и несправедливое отношение к ним со стороны офицеров и прапорщиков, которые допускали грубость и физические оскорбления своих подчиненных. Это побуждало драки между военными строителями разных национальностей. В 1988 году в отдельных военно-строительных отрядах 40% глумлений и издева-тельств имели национальную окраску. То, что происходило в частях космодрома и в целом в Вооруженных Силах Союза — это отражение негативной линии ЦК партии и лично Горбачева. В этом не было у нас сомнений.
Национальная проблема государства настолько высветилась, что это не могло не оставить безучастным ЦК партии. 7 февраля 1988 г. состоялся Пленум ЦК КПСС, который формально обсуждал на-циональный вопрос, а XIX Всесоюзная конференция, проходившая с 28 июня по 1 июля, как уже писал, приняла специальную рас-плывчатую резолюцию № 10 «О межнациональных отношениях». Документы пленума и конференции не отражали коренного существа проблемы и не давали выхода из этих трудных обстоятельств. Да и не могли они такими быть, ибо партия в целом не определилась по основным межнациональным конфликтам, так как политбюро не хо-тело их решать. Все здесь, казалось, сознательно было пущено на са-мотек. Партия здесь оказалась несостоятельной. И для армии и флота она не выработала ничего кардинального. Армия была покинута, но ею пользовались в своих целях и даже часто.
Февральский Пленум ЦК КПСС и партконференция нам ничего полезного не дали. Сложившаяся социальная ситуация усложняла работу офицеров в воинских коллективах. Область национальных отношений нуждалась в научном изучении, особенно в армейской жизни, где, как нигде, в относительно небольших коллективах прохо-дили службу солдаты многих национальностей и разного вероиспове-дания. Перед офицерами в сжатые сроки стояла трудная задача по сплочению коллективов. Воинские части Главка насчитывали более 40 национальностей.

                Таблица
     Национальный состав военных строителей по состоянию на 01.09.1988 г.

№
п/п Националь-ность Коли-чество
чело-век Коли-чество в % отношении

Примечания: Эти национальности составляли основной костяк кол-лективов
военных строителей. Необходимо отметить, что в ротах имелось военных строителей не более 25 – 26 националь-ностей, в отряде – до 41, а в управлениях – до 45
национальностей

1 Русские 13 495 35
2 Узбеки 6 116 15,8
3 Украинцы 3 422 9
4 Азербайджанцы 2 339 50
5 Казахи 1 783 4,6
6 Таджики 1 370 3,5
7 Туркмены 1 278 3,3
8 Татары 921 2,4
9 Армяне 879 2,3
10 Дагестанцы 726 1,9
11 Грузины 748 1,9
12 Киргизы 725 1,8
13 Чеченцы 523 1,3
* В военно-строительных частях полигона насчитывалось более 40 на-циональностей,
служили воины из всех регионов страны.

До 1989 года характерной была тенденция увеличения числа воинов коренных национальностей Средней Азии, Казахстана и За-кавказья. Это на практике требовалось больше воспитательных затрат и умелого обучения, как правило не вполне подготовленных в теорети-ческом плане призываемой на службу молодежи. Об объективном уве-личении указанных мною, национальностей свидетельствует анализ демографической ситуации бывшего Советского Союза, и не могла она естественно не влиять на армию. Так, по данным государственной ста-тистики 1959 года, население страны, представители славянских на-циональностей (русские, украинцы, белорусы и т. д.) составили 80%. К 1979 году процент упал до 71, а к 1988 году — до 42,8%. Кроме того, в военно-строительные части призывался не особо качественно под-готовленный контингент юношей, которые слабо владели или совсем не знали русского языка, в том числе ранее судимые, а также имевшие приводы в милицию, сироты и трудновоспитуемые. Такое резкое спол-зание не могло не сказаться на армии, и этот фактор игнорировать мы не могли.
Для примера приведу сведения, в процентном выражении, об из-менениях в наших частях Главка личного состава по национальности - с 1980 года по 1988 гг.:

Таблица

Национальность 1980
% 1985
% 1986
% 1987
% 1988
%
Русские,
украинцы,
белорусы 49,4 44,1 38,6 44 42,8
Воины коренных
национальностей
Средней Азии и
Казахстана 28,2 33,2 34,8 30,8 32,8
Воины
кавказской и
закавказской
национальностей 12,1 13,3 14,2 15,1 13,4
Другие
национальности 9,4 12,4 11,1 11,0

Как мы видим, что структурные изменения в национальном во-просе военно-строительных частях Байконура естественно подчиня-лись демографической ситуации в стране. Как мы ни пытались регули-ровать призывной контингент при отборе в военкоматах, от реальности нельзя было уйти.

Изменение в частях Главка с 1959 по 1988 гг.
Таблица
Национальность Годы В % отношении
Русские 1959 80
украинцы 1979 71
белорусы 1988 42,8
Казахи 1988 4
Прибалтика 1988 1
Кавказ 1988 4

Оставался один путь улучшить наш подход к патриотическому и интернациональному воспитанию личного состава. Мы стремились обогащать литературный фонд библиотек воинских частей, у нас имелось много литературы на языках народов СССР — более 29 тысяч экземпляров. На 1988 год было выписано периодической печати на 300 тысяч рублей, в том числе на языках народов СССР — на 48 тысяч.
Другая сторона проблемы заключалась в том, что помимо роста числа представителей Средней Азии, Казахстана, Кавказа и Закавказья, в солдатской массе меньше становилось офицеров из этих республик. Так, офицеров русских, украинцев и белорусов в 1988 году было 86%, представителей коренных национальностей Средней Азии — 3%, Ка-захстана — 4%, Кавказа — 4%, Прибалтики — 1%. И потому во время февральских волнений 1992 года военные строители казахской на-циональности, участвуя в митинге на привокзальной площади в по-селке Тюро-Там, высказывали недовольство такой прослойкой офи-церского состава. Они требовали, чтобы ими командовали только офи-церы-казахи.
Очень нежелательным фактором являлось увеличение количества призывников, слабо знающих русский язык, а некоторые солдаты им вообще не владели. Практически во всех военно-строительных отрядах в каждом призыве имелось около 40 военных строителей такой категории, что отрицательно влияло впоследствии на организацию воинской службы и труда на производстве. К молодому пополнению относились во многих воинских частях с заботой и пониманием, обучали русскому языку. Проверки в частях политическим отделом Главка весеннего 1988 г. призыва и отношение к молодому пополнения показали, что командиры и политработники сделали немало по приему молодых солдат.
Были созданы неплохие бытовые условия. Весь личный состав обмундировали, организованно хорошо кормили. Жалоб на этот счет со стороны молодых воинов не поступало.
На 1 июля 1988 года программу молодого военного строителя прошли и распределены в части 4593 солдата, но еще продолжали проходить курс обучения 933 военных строителя. Среди молодого пополнения было 3 коммуниста, 3338 комсомольцев, ранее судимых — 584 человека. 19 верующих баптистов, которые отказались принять воинскую присягу.
В ходе медицинского обследования 21 человек по состоянию здоровья медиками подлежали комиссации. Госпитализировано и на-ходилось на излечении — 99 человек.
Обучение велось по единой программе. Для проведения учебы назначались наиболее подготовленные и опытные офицеры, прапор-щики и сержанты. Все это позволило молодым военным строителям успешно пройти программу и влиться в коллективы военных строителей. Но подобные наблюдалось не везде.
В некоторых воинских частях относились бездушно к приему мо-лодого пополнения и их обучению. Проверка хода учебы воинов в стройорганизации подполковника Бедрина показала, что на день проверки учебный план курса был выполнен частично. Некоторые офицеры ротного звена, назначенные для обучения молодых воинов, самоустранились от проведения занятий, не вникали в нужды и запросы подчиненных. Проведение политзанятий перепоручалось младшим командирам.
Так, в 1-ой роте ВСО майора Андреева этого управления на 187 человек молодого пополнения имелось 5 офицеров и 5 прапорщиков, но работа велась плохо. Занятия проводились формально, а иногда они подменялись неоправданным построениями, муштрой, в том числе, - не ради намеренных издевательств, конечно, - до изнурения под знойным солнцем. Политработники старший лейтенант Капаров и лейтенант Цыгузис не проявляли отеческой заботы о подчиненных. Личный состав не обеспечивали своевременно письменными принадлежностями, не было настольных игр, не организован просмотр телепередач и кинофильмов. В учебных группах насчитывалось 60 – 70 человек, что не позволяло в многонациональном коллективе эффективно проводить занятия. Политорган этого управления неоперативно реагировал на недостатки, не сумел вовремя организовать работу надлежащим образом. Проводимые встречи офицеров политотдела с личным составом носили поверхностный характер, а злободневные вопросы решались очень медленно.
Серьезные недостатки были допущены и в других строительных частях, где мало уделялось внимания изучению морально-деловых качеств молодых воинов. Слабо приводилась работа с верующими. В ВСО майора Портного сгруппировались 8 евангельских христиан баптистов, которые впоследствии не приняли военную присягу.
В этих частях этого стройуправления занятия с воинами срыва-лись. Молодому пополнению до нашего вмешательства кинофильмы не показывались. Бездушное отношение к молодому пополнению от-рицательно сказывалось на моральном состоянии личного состава.
Дошло до того, что у некоторых молодых воинов старослужащие отбирали панамы, ремни, сапоги. В части майора Хачатуряна 19 июня молодого военного строителя Нурмамадова избили, после чего он был отправлен в госпиталь. Командование части в этом тщательно не разбиралось и виновник не установлен.
В части майора Бабкина из 27 человек у 12 молодых военных строителей были отобраны панамы и сапоги.
25 июня нами была проверена одна из рот молодого пополнения ВСО Мотусенко. Оказалось, что прибывшие в роту 21 июня 6 воинов молодого пополнения предоставлены сами себе. С ними в течение пяти дней занятия не проводились, а привлекались они только на хо-зяйственные работы.
Здесь к молодому пополнению относились бездушно, Внимание к ним было ослаблено. Старослужащие солдаты допускали грубость и даже рукоприкладство.
Офицеры и прапорщики к этим деяниям относились безразлично, а порой и сами ущемляли честь и достоинство молодого военного строителя. Они не заботились об их нуждах и запросах. Так, 28 июня 1988 года во время проверки было обнаружено, что личный состав роты молодого пополнения в ВСО Грабовца во втором часу ночи был построен в казарме, делались указания, производилась уборка помещений. Подобные экзекуции делались не в одной только этой части.
Нам приходилось заставлять некоторых командиров и политра-ботников не так работать с молодым пополнением. Но не всегда это удавалось, и их просчеты были связаны с некоторыми объективными причинами, не зависящими от них.
Призванная и армию молодежь из регионов, где отмечались конфликты на национальной почве, имели неправильные взгляды, нередко они пропагандировали идеи, чуждые дружеским отношениям.
Из-за этого в частях Главка, постоянно появлялись вспышки на-циональных проявлений среди военных строителей молодого по-полнения. В одном из военно-строительных отрядов 20-й площадки военные строители Якузов и Чаймуратов (таджики) постоянно при-зывали земляков-таджиков не выполнять приказы командиров, пре-следовали тех, кто заступал в суточный наряд, мыл полы, выполнял хозяйственные работы; избивали их, отбирали у них деньги и т. д. В другом отряде Кавказцы подстрекали сослуживцев к «борьбе за власть» над военными строителями – узбеками. Эти мерзавцы орга-низовали на этой почве несколько драк, привлекал к ним военных строителей других частей. Подобные факты наблюдались в боль-шинстве военно-строительных отрядов космодрома.
Все это требовало значительного улучшения эффективности пар-тийно-политической работы по патриотическому и интернацио-нальному воспитанию, сплочению многонациональных воинских коллективов. Со всей остротой встала задача учиться глубже прони-кать в суть, динамику происходящих событий, профессионально управлять ими, чтобы обстановка не вышла из-под контроля.
Многие офицеры понимали, что любые национальные пробле-мы требуют внимательного, взвешенного и глубокого анализа. Они должны решаться спокойно и чрезвычайно ответственно. Офицер должен вести дело так, чтобы создать такую атмосферу, при которой военный строитель любой национальности чувствовал себя в воинском коллективе, как в родной семье.
В целях систематизации этого направления воспитания, исходя, из сложившихся обстоятельств, начальник политотдела Главка поставил мне задачу, разработать план и методические указания по новому подходу, улучшению работы офицеров по сплочению коллектива с учетом многонационального его состава и ситуации в обществе. Потрудиться пришлось сполна.
За четыре дня после обсуждения набросков плана и этих доку-ментов с начальниками низовых политорганов и пропагандистами план утверждал полковник В. А. Хренов. Копии были разосланы по политорганам. В них большое внимание уделялось конкретным мероприятиям, предусматривая их проведение непосредственно в подразделениях, с учетом всех особенностей военно-строительных коллективов. В работе офицер должен был подробно доводить до личного состава положение в обществе и армии, и умело вести обу-чение с разной категорией военнослужащих, при необходимости ис-пользуя переводчиков, т. к. 20% воинов плохо понимали русский язык, а некоторые его не знали.
Чаще всего мы не брали за основу руководящие документы вы-шестоящих органов. Словесная пустота их не давала нам ничего су-щественного. Хотя при планировании своей работы на бумаге мы ссылались на них, чтобы при проверках нас не обвинили в «сепара-тизме».
Все больше мы получали партийные документы и указания общего содержания. Таким же неконкретным документом была резолюция по межнациональным отношениям XIX партийной конференции, носящая декларативный характер.
Документы XIX Всесоюзной партконференции в армии дополняла директива Министерства обороны и начальника главного поли-тического управления Д-10 от 14 июля 1988 года «О первоочередных мерах организаторской работы в связи с итогами XIX Всесоюзной конференции КПСС». В ней давалась краткая характеристика конференции, отмечалось, что это крупное событие в жизни народа и партии, этап развития ленинской линии и апрельского пленума ЦК КПСС, в том числе XXVII съезда партии по углублению теории и практики перестройки. В директиве, по-старинке, повторно ставилась задача по совершенствованию стиля и методов работы политорганов и поднятию боеспособности парторганизаций, служебной и общественно-политической активности.
Правда, в директиве ГлавПУРа, который пытался кое-что в ней обновить. Так, рекомендовать образовать в воинских частях и под-разделениях советы и группы по укреплению межнациональных от-ношений. Целью их было — изучение характера тенденций в воинских коллективах интернационального воспитания и обобщения опыта работы командиров и политработников по интернациональному воспитанию воинов, а также выработка предложений командно-политическому составу по повышению эффективности работы по интернациональному воспитанию. Опять рекомендовалось определить метод работы со слабо владеющим русским языком контингентом. Командирам и политработникам ставилась задача при формировании воинских коллективов соблюдать равное распределение по на-циональному составу. Здесь говорилось, что руководящий состав должен показывать пример, культуру в общении с подчиненными и т. п. Кстати, последнее являлось так же не новым и переписывалось, как инструкция, из одного документа в другой.
В системе политучебы прапорщиков директивой предусматри-валось проведение семинаров и собеседований по национальным вопросам. Требовалось, чтобы каждый командир и политработник изучал и знал традиции народа, откуда призывались подчиненные. Поощрялось изучение офицерами языка той республики, где они служат. В директиве рекомендовалось полнее учитывать культурное развитие воинов различных национальностей, постоянно организо-вывать контакты с местными органами власти, регулярно проводить обмен делегациями. Обязывалось, чтобы в каждой воинской части имелись флаги союзных республик, национальная литература и т. д. В соответствии с требованиями директивы политическим отделом Главка были внесены коррективы в содержание, методику и организацию патриотического воспитания военных строителей.
Надо сказать, обновление и насыщение дополнительными формами интернационального воспитания воинов в частях космо-дрома шло активно. Это являлось делом творческим и не терпящим шаблона. Процессы, протекающие в стране в сфере межнациональных отношений, требовали от офицеров немало знаний и конкретной всесторонней аргументации событий.
Для успешного руководства многонациональным воинским коллективом недостаточно одной теории, без практического опыта работы с людьми. Кроме этого, необходимы и научные познания об истории развития национальных отношений. Именно в этих целях при низовых политических отделах рекомендовалось создавать советы по укреплению межнациональных отношений, в Главке была сформирована комиссия. Жизнь требовала, чтобы командиры и по-литработники, возглавлявшие воинские коллективы в целях изучения общественного мнения, владели бы особыми знаниями.
Мы добились того, что во всех воинских частях стали регулярно проводиться встречи военных строителей с представителями местных советов, трудовых коллективов и работниками военных комиссариатов, приезжавшими из республик и областей. Настойчивее продолжали практику проведения недель союзных республик СССР, тематических вечеров на тему: «Наказы родителей», слетов солдатских матерей, вечеров поэзии и песни, встреч с деятелями культуры и искусства. Учитывая большую роль, которую играют в жизни народов Средней Азии и Казахстана национальные праздники, хорошо проводили праздник «Навруз».
В относительно короткий трудный период нами был накоплен но-вый и неплохой опыт работы по патриотическому и интернациональ-ному воспитанию военных строителей.
Сложная обстановка, складывающаяся в Закавказье, Молдавии, Узбекистане, в Украине и в других регионах страны, и дальше нега-тивно сказывалась на воинских коллективах. И сдержать ее отрица-тельное влияние являлось делом чрезвычайно непростым. Солдаты сами группировались по национальному признаку. «Неуставщина» на национальной почве и, как следствие, этого самовольное оставление части, не стихали. Несмотря на усиленную работу командования Глав-спец ВСУ и политического отдела, обстановка продолжала накаляться. Когда кто-то из воинов Средней Азии погибал на производстве или был убит сослуживцем, что в последнее время участилось, было уже не до каких-либо мероприятий, и большинство офицеров переключалось на разбор этого преступления или происшествия.
Между тем, число беглецов в частях увеличивалось. В конце 1988 года отдельные военные строители азербайджанской, грузинской и особенно армянской национальностей самовольно покидали воинские части и выезжали на родину. Этому способствовали приезжавшие на Байконур с националистическими настроениями родственники воинов, которые «оболванивали» земляков и склоняли к оставлению части. Мы на этот счет получали немало письменных информаций от вышестоящих инстанций. В частности, 29 ноября 1988 года начальник политического управления военно-строительных частей, генерал-полковник Н. С. Коваленко в своей директиве указывал, что в результате активизации влияния на военных народного фронта и гражданского форума Грузии и других неформальных организаций; грузины вели  агитационную работу среди своих земляков в частях, направляли им специальные письма, в которых призывали до 15 декабря всем грузинам покинуть части и вернуться домой, в противном случае они будут объявлены предателями грузинского народа.
В этой директиве указывалось на аналогичную работу с воинами молдавской национальности. Предлагалось нам улучшить индивиду-альное собеседование с каждым военным строителем, призванным из Грузии и Молдавии, привлечь к этой работе офицеров и прапорщиков грузин и молдаван, в собеседовании с солдатами основные акценты делать на то, что Грузия и Молдова никогда советской армией не оккупировались. Они стали советскими республиками по волеизъ-явлению своих народов, не желавших более терпеть предательства их коренных интересов меньшевистским правительством, жестокую эксплуатацию и издевательство бессарабских помещиков и румынских бояр. Рекомендовалось разъяснить, что, оказавшись в составе СССР, Грузия и Молдова за короткий период из отсталых окраин Российской империи превратились в высокоразвитые союзные республики, а Россия стала беднее. Сейчас от себя добавлю, что никогда митрополии в мире не были беднее, чем их колонии. Не будь они в составе СССР, ни Молдова, ни Грузия, конечно, не были бы на таком цивилизованном уровне. Несмотря на то, что мы иногда меньше всего сейчас говорим о некоторой позитивной роли социалистической революции в нашей стране, тем не менее, окраины должны реально отдавать себе отчет, что достигнутое ими — результат присоединения к России и создания СССР.


                ХРОНИКА
         О выполнении постановления ЦК КПСС от 15 дека6ря 1988 года
              «О незаконных действиях некоторых должностных лиц
                Азербайджанской ССР и Армянской ССР»

Из записки т. Пуго В. К. от 31.01.1989 г.

«Проверка подтвердила, что грубые нарушения конституцион-ных прав и массовые беспорядки, сопровождающиеся расправами над лицами другой национальности, имели место в Гугарском, Горисском, Калининградском. Севанском и других районах Армении. Так, проявили беспечность и безответственность первый секретарь Степанованского района компартии Армении Чшмаритян Ю. Г. и председатель райисполкома Мирзоян Р. А., что привело к чело-веческим жертвам и массовому выезду из этого района азербай-джанского населения. Главным образом, на почве обострения на-циональных отношений, в республике за последние месяцы совершено 23 убийства. Аналогичные примеры произвола и нарушений социалистической законности имели место в Азербайджанской ССР.
«...Искусственно созданная и поддерживаемая определенными лицами обстановка и националистического угара и запугивания не-которого населения привела к вытеснению армян из Азербайджана, азербайджанцев из Армении. В результате более 300 тыс. беженцев выехало из обеих республик. В настоящее время ситуация в рес-публиках постепенно стабилизируется, хотя продолжает оста-ваться взрывоопасной».


        В этот трудный для государства период командиры и политра-ботники понимали, что дело идет к развалу СССР. Некоторым солда-там не нужна была Советская Армия, и они покидали свои части, а потом мы получали из местных военкоматов телеграммы, что такой-то, в соответствии с постановлением или указом Верховного Совета республики остается для прохождения службы на родине. Эта зараза крайне негативно, отвратительно влияла на других солдат. Офицерам приходилось в этой обстановке нелегко. Представьте себе положение офицеров, когда единый армейский монолитный коллектив, скрепленный законом, уставами и приказами, начинает распадаться, когда на все требования и приказы командиров и начальников неко-торые подчиненные плевали, а оставшиеся военные это видели. О каком выполнении единой задачи может идти речь в едином воинском подразделении и в целом — единой армии.
Но, несмотря на это, офицеры умели сделать так, чтобы вконец не распались взводы, роты и военно-строительные отряды. Почти сутками офицеры находились в воинских частях. Благодаря усилиям командиров и политработников 1988 год закончился для нас относи-тельно благополучно.
Союз расшатывали распри на окраинах. Карабахская проблема разгоралась, национальные элементы, пользуясь беззаконием, пыта-лись побудить народы встать на путь разобщенности.
В 1988 году продолжалась война в Афганистане. В начале года появилась надежда в скором ее окончании. Девятый год войны нанес СССР колоссальный материальный и моральный ущерб, казалось, что война не имеет ни конца, ни края. Ежедневно государство тратило в кровавой бойне в Афганистане более 1 млн. долларов. Гибли лучшие сыны Отечества, сколько слез матерей было пролито! На позор выставлялась великая держава.
Наконец, было принято решение руководством страны и партии о прекращении этой войны и начале вывода советских войск с части афганской территории. К июлю 1988 года в 13 афганских провинциях уже не было советских войск, там не велись военные столкновения и не гибли наши парни. Политика национального примирения дала хоть временную, но мирную передышку для афганцев. Гордый и сво-бодолюбивый, прошедший многовековую историю борьбы за свою не-зависимость, афганский народ хотел мира. И теперь сами афганцы должны были определить свою судьбу. Но, как покажет время, и после вывода советских войск Афганистан жил неспокойно, и до сих пор между афганскими группировками идут бои. Но вывод советских войск предотвратил более масштабное противоборство и гибель наших воинов, которые честно выполняли свой долг, проявляя при этом самоотверженность и героизм. Наши офицеры приветствовали реше-ние о выводе войск из Афганистана.
Это было, представлялось мне, единственным правильным реше-нием руководства партии и государства из всех действий, предпри-нимаемых в политическом русле по другим направлениям за весь 1988 год. Уходили наши войска оттуда не победителями и не побежден-ными. Странная война, не имеющая сходства с другими войнами, впрочем, как и то время, непонятное нами пережитое.
 

«Боже Великий и Дивный!...
Утоли шатания и раздоры в земле
нашей, огради нас от гнева, убийства,
вражды и злобы...».

Святые слова молитвы, Святителя Тихона, Патриарха Всероссийского

ГЛАВА II
1989 год — год надежд и разочарований

С тяжелым политическим и моральным багажом мы вступили в 1989 год, который нам, безусловно, был еще не известен, и не знали, что нас ждали большие испытания. Не будь усиленной работы в предшествующем году, мы не выдержали бы тех тяжелых испытаний, которые преподнес нам 1989 год. Работа, проделанная в 1988 году, не прошла даром.
Год восемьдесят девятый начался как четвертый год проклятой перестройки. Положение в стране и армии ухудшилось, оно не могло быть хорошим, ибо ничего не принималось руководством партии и государства. Январь 1989 года для страны был тревожным, 24-го числа разыгрались события в Баку. События в Карабахе возбудили межнациональные катаклизмы в Прибалтике, Молдавии и Средней Азии. На Байконуре также ощущали то трагическое, страшное, которое совершалось в Закавказье и других регионах страны. Среди военных строителей, особенно оставшихся в частях армян, азербайджанцев и грузин, наблюдалось усиленное беспокойство. Чаще они обращались к командирам и политработникам за разъяснением того, что было связано с событиями, которые проходили у них на родине.
Руководящие документы Министерства обороны, Главного по-литического управления по-прежнему требовали улучшения партийно-политической работы и поворота к качественным параметрам в ней. В конце 1988 года мы получили директиву Министра обороны «О партийно-политической работе по выполнению задач подготовки Вооруженных Сил в 1989 году», где в старой трактовке отмечалось, что главной задачей партийно-политической работы являлось прак-тическое выполнение политических установок XXVII съезда и XIX Всесоюзной конференции КПСС, а ниже имелась некоторая неувязка в тексте. Требовалось, чтобы в своей деятельности, руководствоваться установками XIX конференции партии, почему-то не XXVII съезда. Здесь впервые в документах партконференций указывалось, чтобы последовательно проводить в жизнь курс КПСС на разграничение функции партийно-политических и командно-административных органов и кадров и т. д. В это время, правда на словах, но уже официально говорилось о разграничении командных и партийных функций.
Никто не мог у нас ответить на вопрос, каким же образом можно разграничить функции партийные и служебные, тогда, когда партийная прослойка среди офицеров составляла 75%, а среди командиров военно-строительных отрядов она составляла 100%.
Каким же образом выполнять установки партконференции и зачем, если ставилась задача разграничений функций?
Ради чего нужна была тогда партия, хотя в основных партийных документах все же настоятельно требовалось от офицеров выполнять партийные задачи, направленные на укрепление единоначалия и воинской дисциплины. Конечно, ни о каком разграничении и не могло быть речи. Это была формальность.
Несмотря на то, что говорилось в документе, все оставалось по-прежнему, и процесс разграничения функций между командирами и политическими кадрами на практике не осуществлялся. Мы работали так, как это делали в прошедшие годы, а может даже усиленнее, чем раньше, хотя положение в войсках не улучшалось. Участились конфликты на межнациональной почве, особенно на отдаленных площадках, в частности 95, 110. Драки приобретали постоянный ха-рактер. Часто приходилось по этому поводу выезжать в части. По-ложение сохранялось тревожное. Помнится, в феврале поздно вечером заехал ко мне домой подполковник Скрябин, с целью взять меня, чтобы вместе ехать на 95 площадку, которую я курировал, где разыгралась драка между воинами-северокавказцами, особенно че-ченцами, с одной стороны, и военными строителями иных нацио-нальностей, — с другой стороны. Пассивное и локальное противо-стояние, по нашему мнению, долго продолжаться не могло, но тем неменее угрожало перерасти в масштабное побоище.
Мы приехали в одну из частей 95 площадки, когда на небольшом плацу, покрытом асфальтом и освещенном фарами комендатурских машин, а туда вызвали почти весь личный состав комендатур Главка, а также заказчика, а по обе стороны толпились военные строители. В каждой противоборствующей стороне было более пятисот человек, у каждого из них в руках были обрезки арматуры, черенки лопат, заточенные штыри, цепи, короче все то, что для драки нужно. Нужно между противоборствующими сторонами, посередине плаца, стояли две шеренги солдат из комендатур, вооруженные автоматами. Слышалась перебранка, выкрики. Незадолго до нашего прибытия приехали первые лица — начальник Главка генерал-майор А. А. Макарычев, начальник политотдела В. А. Хренов, заместитель начальника Главка по стройчастям полковник И. В. Михайлишин, который поодаль беседовал с более воинственной группой военных строителей, выслушивая их претензии и условия, которые граничились с ультиматумом.
Мы тоже подключились к работе, начали беседовать с отдельными лицами распоясавшейся толпы, похожими по форме одежды на крестьян – бунтарей царских времен. Наши уговоры совершенно не производили никакого эффекта. Только под утро при изнурительных беседах и уговорах мы выявили зачинщиков и решительно на-строенных на продолжение неповиновения военных строителей и пригласили их отдельно в солдатский клуб части для тщательного разбора и примирения.
Разобравшись в причинах, выслушав упреки, а затем, удовлетворив некоторые просьбы, мы все же не смогли успокоить основную массу воинов.
Трое суток мы находились в частях и разбирались в случившемся. Толпы военных строителей, особенно когда темнело, врывались в какую-нибудь из частей, избивали сослуживцев, принуждая их встать на их сторону. Искали воинов-северокавказцев. Хорошо, что нам бы-стро удалось их перевести в части, дислоцирующиеся на других пло-щадках.
Поводом для беспорядков явился пропавший военный строитель чеченской национальности, который отличался особой жестокостью по отношению к воинам других национальностей. Он даже не миновал своих земляков, которые не хотели его поддерживать. Прошел слух, что его убили и где-то неподалеку закопали. Кстати, это было неудивительным на стройке космодрома. Мною уже описан факт, произошедший на 95 площадке в 1987 году.
После приезда родителей и чеченской «диаспоры» (неподалеку от Байконура находился совхоз, где проживали высланные в годы войны северокавказцы) в частях обстановка накалилась.
Военные строители-чеченцы, подстрекаемые со стороны, по ве-черам, когда в частях меньше находилось офицеров, избивали не же-лавших отвечать на криминал воинов других национальностей, чем и противопоставили себя всему многонациональному коллективу части. А, когда в одной из воинских частей за издевательства были избиты военные строители-северокавказцы, особенно досталось  как
раз чеченцам, они пробежались по другим частям, собрали своих земляков и побили обидчиков. Это вызвало недовольство у других воинов, которые сколотили многосотенную толпу и прошлись по близлежащим частям, избивая уже и виновных, и невиновных севе-рокавказцев.
С этого и началось. Драки продолжались несколько дней. С тру-дом удалось нам приостановить беспорядки. Этот инцидент был не первый и не последний за время моей службы на Байконуре. Весной того же года в течение трех суток проходили драки среди военно-строительных отрядов девятой площадки, что поблизости от города.
Состояние воинской дисциплины в этом году резко ухудшилось. Особенно беспокоили командование и политический отдел Главка неуставные взаимоотношения, беспорядки среди военных строителей, уклонения от службы, которые возросли на 30%, что, в свою очередь, привело к росту преступности в целом по Главку на 10%. В 1989 году было больше осужденных военных строителей судом военного трибунала. По некоторым показателям имелось снижение пре-ступлений и происшествий. Так, гибель людей с 57 случаев сократи-лась до 47, самоубийств и попыток к ним — с 12 до 5, бесчинства по отношению к населению — на 9%. На 40% сократились преступления среди офицеров, в 3,8 раза — среди коммунистов и на 12% — среди членов ВЛКСМ. Надо считать, что причины снижения этих правона-рушений среди солдат были связаны с уменьшением личного состава.
Рассмотрение состояния воинской дисциплины в военно-строительных частях Главка не будет полным без учета демографиче-ских и иных социальных факторов, складывающихся в обществе, как обнищание людей, снижение рождаемости и т. д. Естественно, катак-лизмы в обществе, в стране отрицательно отражались на моральном состоянии наших войск. Но имеются и другие отрицательные факторы, связанные с ухудшением здоровья призовников. В результате всего этого мы получали молодежь, по своим моральным, волевым и физическим качествам, все хуже год от года. Наш анализ случаев са-мовольного оставления частей показывал, что в их основе лежали именно эти негативные характеристики. Так из числа самовольно ос-тавивших часть 15%  были ранее судимые, 13% – имели отклонения в своем физическом и психическом развитии, более 20% воспитывались одним родителем или были сироты и не получили полноценного воспитания. По данным статистики, в СССР распадалось до 30 браков из 100, ежегодно около 700 тыс. детей становились полусиротами. Все это сказывается на воспитании молодых людей, что влияло и на ар-мию.
Ухудшение межнациональных отношений в стране негативно от-ражалось на общем состоянии личного состава. Резкое увеличение случаев с уклонением от службы мы связывали с этим фактором.
40% разысканных военных строителей — уроженцы тех регионов, где межнациональные отношения были обострены. Межнациональные отношения в воинских частях с каждым днем обострялись. Часто эти отношения выходили из-под контроля.
На почве межнациональных отношений в военно-строительных частях космодрома в 1989 году были совершены сотни преступлений, в том числе, убийства, самоубийства, уклонения от воинской службы, неуставные взаимоотношения. Подобное было не только у нас, но и в других отрядах Главков Министерства обороны Союза. Так, в частях капитального строительства Министерства обороны на почве неус-тавных взаимоотношений в 1989 году было совершено 334 преступ-ления и 336 уклонений от воинской службы.
Отрицательно влияла на нас деятельность различного рода поли-тических движений, союзов, неформальных организаций, сепаратистов и групп. Поддерживаемые средствами массовой информации республик многие из них проводили антиармейскую пропаганду среди молодежи и призывали бойкотировать службу в армии, а также пытались любыми путями взять под защиту дезертиров, блокировали деятельность правоохранительных органов на местах и военных ко-мисариатов. В воинские части ими привозилась литература, в которой разъяснялось, как избежать воинской службы. (Кстати, уже потом, при ельцинском режиме, на станциях метрополитена продавались справочники, где указывались возможности, всякие варианты и спо-собы уклонения молодежи от службы в армии. Распространение по-добной информации не наказывалось). В результате подобных дейст-вий у призывников формировалась психология безразличия к армии и к обществу. Участилось посещение военно-строительных отрядов эмиссарами из республик, которые несли свое разлагающее влияние.
В строительных частях нередко сержанты срочной службы на-значались командирами взводов, от которых зависело многое. Не имеющие хорошей подготовки и элементарных знаний, сержанты до-пускали по отношению к подчиненным грубость, физическое осорб-ление и присваивали им клички, зачастую с национальной окраской (узбекам давалась кличка «урюк», казахам — «бабай», а в целом к воинам неславянской национальности пристала кличка «чурка»). Из-девательски в подразделениях применяли тренировки по команде «подъем» и «отбой», отбирали деньги, присваивали личные вещи строителей — все это накаляло обстановку в воинском коллективе.
Некоторые солдаты не могли дальше терпеть мучительных экзе-куций своего командира, допускали грубые нарушения воинской дисциплины, связанные с оставлением части, или пытались совершить по отношению к себе членовредительства, чтобы комиссоваться, либо, даже, самоубийства. Сами сержанты нередко совершали самовольные отлучки, покидание части, а также оскорбляли офицеров, как правило, тех, кто не отличался усердием к службе. В целом по частям Главка космодрома 25% преступлений нам давали младшие командиры, и это являлось отрицательным примером для военных строителей.
В том, что некоторые сержанты допускали неуставные взаимо-отношения и совершали преступления, была в значительной степени вина офицерского состава. Формальный ими подбор из рядовых солдат, неглубокое и не всестороннее изучение их деловых и мо-ральных качеств вело к тому, что в состав младших командиров среду попадали нравственно нездоровые, морально неустойчивые военные строители. В большинстве своем назначались на должности младших командиров хамоватые, невоспитанные, но физически крепкие солдаты, как правило, они были явными бездельниками и подхалимами, которые не хотели работать, а за какую-то мелкую взятку подкупали неустойчивого и нечистоплотного командира роты или другого офицера. Последние ходатайствовали перед вышестоящим командиром о назначении этого солдата младшим командиром и присвоении ему сержантского звания. Подобная порочная практика была в каждом военно-строительном отряде. Чаще других давали взятки воины, призванные из Закавказья. Они умеючи могли подкупить слабовольного офицера бутылкой водки или вина. Иногда давались деньги, причем небольшие суммы, в пределах 30 – 50 рублей.
Конечно, офицер, опустившийся до низменного состояния, уже не был авторитетом для подчиненных. Сами сержанты, которые давали взятку, откровенно об этом рассказывали своим сослуживцам. Особенно это делали кавказцы и посмеивались над подкупленным офицером. Все знают, что на Кавказе мало дать взятку, нужно еще, чтобы все об этом знали. Умение давать взятку и получить ее является предметом мужской гордости, о чем принято говорить за столом с друзьями. Пользуясь впоследствии попустительством со стороны офицеров, сержанты наглели.
Нередко офицеры занимались сокрытием и несвоевременным докладом по всем фактам грубого нарушения подчиненным-сержантом воинской дисциплины и «воспитания» подчиненных солдат кулаками. Правда, первоначально казалось, что после сержантских экзекуций дело вроде бы поправлялось, солдаты становились смирнее и послушнее. На самом же деле проблема приобретала угрожающий характер. Военный строитель, затаив злобу, ждал момента, чтобы «встать на лыжи» (так обычно говорилось о бегунах) или отомстить своему непосредственному командиру, выбрав для этого удобный момент.
Были случаи, когда солдат ночью расплачивался за нанесенную ему обиду. В частности, один молодой солдат ночью зарезал спящего сержанта и сдался сам дежурному по части. Другой обухом топора ударил, также спящего, своего командира отделения. После этого он тоже не сбежал, а пришел к дежурному по части и сказал, что убил сержанта. Временем, удачным для расплаты, обычно был период увольнения сержантов в запас. Вот здесь для обиженных солдат на-ступал подходящий момент.
В этот период договорившиеся подчиненные, как правило, в ве-чернее время, «дубасили» своих непосредственных командиров. Впо-следствии все это превращалось в групповые драки между подразде-лениями. Иногда они приобретали национальный характер. Здесь расплата ждала каждого, независимо от года призыва и звания.
Насыщение валом воинские части офицерами, - а количество не всегда можно сравнить с качеством, - не приносило пользы. Общего-сударственная военно-кадровая политика нуждалась в совершенство-вании. Об этом знали не только военные, но и далекие от службы лю-ди. Как-то раз спросил один художник, о чем я пишу. Я ответил, что пишу об офицерстве. Он сказал, что настоящего офицерства у нас, как такового, нет, ибо это понятие должно подразумевать, прежде всего, отличное знание своего дела, безупречное, даже фанатичное отношение к своему долгу и Отечеству. Это с одной стороны, а с дру-гой — должна быть забота от государства об офицерах как о людях, укрепляющих устои общества, словом, о людях долга и чести, дейст-вительно слугах народа и людях белой кости. Всего этого у нас, отме-тил он, нет. Совершенно правильная оценка была такая художника.
Особенно это относилось к офицерам военно-строительных частей и управлений стройки космодрома, которые были поставлены самим государством в неимоверно тяжелые условия, как моральные, так и бытовые. Тем не менее, у офицеров было чувство патриотизма и осмысленное понимание — кто за них будет делать, если не они. Я думаю, что каждому офицеру, особенно байконуровцу, — я, конечно, не умаляю положение офицеров, проходящих службу в тот период в других регионах страны — необходимо было ставить икону в церквях или молиться за них в мечетях.
Офицеры переносили небывалые моральные и физические на-грузки. Порой доходило до полной отрешенности и безысходности, и, если это помножить на ту несправедливость, которую допускали по отношению к ним, вызывало у офицеров отчаяние, обоснованную обозленность, враждебную ненависть к тем, которые так дико и вар-варски попирали их жизнь и жизнь их семей. Вся эта злоба выплески-валась через край, и жизнь становилась невыносимой. В это время хотелось бы сказать офицеру словами матери Святого Иова: «Про-кляни день своего рождения и умри».
Проблема офицерства — сложный вопрос. Начиная с 1985 года, офицерский корпус методично разрушался. Нас поставили в положе-ние униженных и оскорбленных. Не решив проблему офицерства, не решить кардинальную проблему армии. Этого многие не хотели по-нимать. 
Офицера надо беречь, ибо от века и доныне стоит с верностью и честью он на страже Отечества. Сменить его может только смерть. Кто из руководителей государства это понимает и заботится о них, тот всегда останется в офицерской и людской благодарности.
 Конечно, низкое состояние воинской дисциплины и порядок в военно-строительных отрядах космодрома Байконур зависели от офицеров, как, впрочем, и везде в Вооруженных Силах. В то время,  к сожалению, не было государственного и цивилизованного подхода к офицерам. Не правильно оценивались события  в штабах воинских частей. Часто случалось так, что, когда давалась оценка вышестоящим командованием какому-нибудь явлению в отдельной воинской части или в целой армии, вся вина перекладывалась на второстепенных персонажей, так называемых, стрелочников, и исключалась полностью социальная и общегосударственная причина и выхолащивалась сама суть проблематики исходящая из общей трагедии Советского Союза. По этому поводу приведу один пример. Так, выступая на коллегии Министерства обороны СССР о состоянии и мерах по укреплении воинской дисциплины 29 августа 1989 года, начальник Главка генерал-майор А. А. Макарычев сказал, что он и его заместители не сумели добиться у определенной части офицеров необходимой ответственности за создание здорового морально-психологического климата в коллективах, и особенно — в вопросах уставных взаимоотношений.
Далее А.А. Макарычев указал, что он и его заместители не сумели нейтрализовать влияние на дисциплину целого ряда неблагоприятных, объективных факторов, а какие объективные факторы генерал не сказал. Эти факторы от генерала не зависели.
Какое было обучение, таков был сержант. Дело в том, что младшие командиры со своими непосредственными подчиненными солдатами находились в контакте целые сутки. Они вместе с ними на занятиях и работе, в часы культурного досуга и отдыха, и от морально-деловых качеств и воспитания молодого командира отделения, командира взвода и заместителя командира взвода и краткое их обучения в школах младших командиров, что было предусмотрено приказом Министра обороны от генерала не зависело, и он не был правомочен что-либо сделать, в частности, продлить срок обучения младших ко-мандиров или срок службы им, чтобы они стали хорошими команди-рами и воспитателями. Разве зависело от командования Главка скон-центрированность личного состава на небольшой территории космо-дрома и наличие большого количества солдат, ранее судимых и имеющих ослабленное здоровье? А некомплект прапорщиков в то время составлял 584 человека, и прапорщиков не хватало, что привело к тому, что каждым вторым взводом командовал неподготовленный сержант.
Призванная молодежь с ослабленным здоровьем, дефицитом веса, в условиях сложного климатического условия превращалась в совершенно нетрудоспособных людей. В лучшем случае такой солдат неполноценно служил, и это же также от генерала Макарычева не зависело качество призываемых на службу людей. Такой призываемый контингент давали военкоматы на местах. Алексей Алексеевич, по натуре своей порядочный генерал и в этом случае в своем выступлении  он напрасно обвинял себя, своих заместителей и офицеров Главка. А причины находились глубже, они исходили от политической близорукости, по отношению к армии и обществу в целом со стороны  руководителей партии и государства. Вот в чем заключалась истинная причина.
Генерал Макарычев и его заместители могли бы сократить суди-мость, улучшить рождаемость, а также разрешить межнациональные конфликты в СССР — когда вышестоящие руководители этого не могли сделать, а иногда не хотели? Конечно, нет. Также не по вине командования Главка космодром находился в условиях тяжелого климата, сложное экологическое положение, связанное с Аралом, тоже не вина Макарычева и его заместителей, где одна треть заболеваемости гепатитом в Союзе тогда приходилась на Байконур. Ужасно большая цифра. Такая была огромная страна, а на Ленинск и близлежащие казахские поселения приходилось самое большое в Союзе количество заболеваний гепатитом, здесь не упоминаю о других тяжелых заболеваниях, которые по количеству превосходили другие регионы Союза, а смертность была выше, чем в странах третьего мира.
Командование и политический отдел хорошо понимали, что сложившаяся тяжелая ситуация — это плод, рожденный в целом не ими и не их предшественниками. Особенно это усугубилось во время правления страной, так называемых, перестройщиков-демократов, разваливших страну на части, растливших армию. При необузданной анархии и произволе, дороговизне цен, росте преступности и социальной незащищенности, нищеты, падение рождаемости в государстве, а если рождались, с дефектами в здоровье и вот из этих молодых людей впоследствии комплектовалась армия. Потом при ельцинском режиме в России с каждым годом население сокращалось на 2 млн. человек, около 70% молодежи не могло быть призвано в армию из-за слабого здоровья. Армия недополучала положенного молодого пополнения для воинской службы, превращалась в небоеспособную организацию. От армии укрывалась молодежь и ме-стные власти, военкоматы, не могли ничего сделать.
В армии, тем более на Байконуре, молодежь не хотела служить. Вспоминаю один случай, когда мужчина средних лет привез в часть своего брата-дезертира и на вопрос: «Почему ты оставил часть?» — беглец ответил:
— Не хочу служить.
— А какие причины, побудили тебя к этому, возможно, кто-нибудь обидел тебя, оскорбил?
— Нет, — ответил он, — просто служить в армии не модно.
Такое мнение имели многие призывники. Имелись случаи, когда в воинскую часть беглецов доставляли не только братья, матери или отцы, но и деды или бабушки. За это нам было стыдно. При таких об-стоятельствах часто думалось: для чего и для кого ты служишь? Вот для таких, у которых нет никакой заботы, кроме заботы о себе? Такая деградированная личность ничего не воспринимала, кроме потребы безделья и удовольствий. И когда такая деградация приобрела массовый характер, то она выводила из спокойного состояния даже убежденных, правильных в нравственном отношении людей, и они начинали теряться, у них появлялость неверие в абсолютные жиз-ненные интересы, возникали тупиковые вопросы — а что это такое, безответственность? Может это норма существования? Может это по-людски и правильно?  А могу ли тогда и я быть таким?..
В этой действительной философии легко запутаться молодому офицеру. Вставали вопросы, но не имелось на них ответов, ибо это являлось новым для нашего понимания, как впрочем, являлся новым весь тот наступивший в стране разрушительный процесс.
Современное социальное положение тогда было ужасное, так и казалось, что мы не выберемся из этой ситуации. Нам хотелось, все же, верить в лучший исход, чтобы армия была армией, чтобы ей доверяли, чтобы заботились о ней и не делали из нее посмешище.
Обстановка в войсках космодрома в 1989 году изо дня в день ухудшалась по всем направлениям. Все чаще совершались убийства. Офицеры не владели обстановкой, положение усугублялось. Трагедии становились частыми явлениями.
Остановлюсь на двух убийствах. Ночью дневальным по роте во-енный строитель, рядовой Казаков был обнаружен мертвым в постели. В ходе следствия выяснились причины преступления. Над Казаковым постоянно издевался старшина роты, младший сержант Прутков. Он до отбоя вызвал подчиненного в канцелярию роты и за маленькую провинность избил до полусмерти, так как Казаков на вечерней поверке во время переклички отозвался не достаточно нечетко. Ночью он умер.
Избиение своих подчиненных старшина роты допускал постоянно, ибо это было его системой воспитания. В ходе расследования вы-яснилось, что Прутков месяц назад также в кладовой избил рядового Максимова, который на месте скончался. Ночью Прутков, сняв ре-шетку, через окно вынес труп в открытую степь и бросил в кустарник саксаула. Поиски пропавшего Максимова не были организованы. Командир роты ограничился беседой с командиром отделения и не-которыми воинами, которые вместе с пропавшим солдатом работали на производстве, и только через два дня доложил командиру части. Тот также не спешил с докладом вышестоящему командованию, а сделал это через пять дней. Затем подал, как полагается, телеграммы по месту жительства в военкомат, милицию, родителям о самовольном оставлении солдатом части. На этом все и закончилось. Никаких поисковых групп не организовывалось, и других мер не принималось.
А старшина роты, младший сержант Прутков продолжал свое преступное дело. Никто не мог из офицеров роты его остепенить и приглядеться к нему. Им нравилось, что он содержит роту в порядке, остается за них в вечернее время, бойко докладывает офицерам утром. В ходе следствия по убийству Казакова вскрылось убийство еще одного рядового Максимова. Через несколько дней тело Максимова нашли. Прутков был приговорен к 15 годам лишения свободы в ко-лонии строгого режима.
Аналогичный случай произошел в другой части тоже из-за пре-ступного попустительства офицеров роты и штаба отряда. Там три военных строителя поздно вечером убили своего сослуживца и зако-пали на хозяйственном дворе в свалке мусора из-за того, что тот не дал денег. Преступники постоянно занимались вымогательством, часто делились деньгами со старшиной роты, прапорщиком Найденкиным, а иногда покупали спиртное, которое давали командиру роты.
Неблагополучное положение с дисциплиной было и в наших ко-мендатурах, личный состав которых относился очень плохо, а иногда садистски, к арестованным. Гауптвахты были переполнены военными строителями, мест для арестованных не хватало, солдаты комендатуры издевались над арестованными, что приводило иногда к смертельному исходу арестованных. Приведу пример со всеми подробностями.
30 июня 1989 года военному строителю рядовому Р. Артмаладзе срочно нужно было встретиться с приехавшим к нему братом. Сло-жились обстоятельства таковы, что отложить встречу никак не пред-ставлялось возможным. Артмаладзе обратился к командиру отряда майору Копану. Тот категорически отказал в увольнении: «Об этом не может быть и речи, — сказал майор Копан подчиненному, — в подразделении работ невпроворот, каждый солдат на счету...» Рядовой впал в отчаяние и решился на крайность: ушел на встречу с братом без уведомления о том командира. Но неудачным выпал для Артмаладзе злополучный день 30 июня. На его беду он повстречался с патрулем во главе с помощником начальника отдела службы войск майором В. Желевым. Будучи раздраженным и взвинченным, Артмаладзе повел себя с патрульным нарядом вызывающе и при этом оказал ему во время задержания сопротивление.
Командир ВСО майор Коган объявил Р. Артмаладзе за все это 7 суток ареста, и 1 июля 1989 года в 13.30 доставили его на гауптвахту 347-й военной комендатуры. На следующий день по распоряжению военного коменданта гарнизона ст. лейтенанта Ф. Контареза рядовой Артмаладзе в составе команды из 10 арестованных был направлен на работу — рыть траншею под канализацию. На улице сильно пекло солнце, и работа делалась плохо. Из-за этого конвойному, рядовому А. Гостищеву и  начальнику гауптвахты прапорщику А. Губачеву медленная работа рядового Артмаладзе очень не нравилась. После 15 часов рядовой Артмаладзе почувствовал усталость, самочувствие ухудшилось, и он начал уклоняться от работы, больше сидел, чем работал. Раз попросил у конвойного А. Гостищева попить воды. «Сачкуешь, чурка, — ответил ему конвойный, — сейчас ты у меня получишь воду!», — и приказал арестованным рядовым Алексеенко, Шакурову и Рахимову искупать Артмаладзе в грязном болоте. При этом ударил его прикладом автомата по спине. Впоследствии он это повторил трижды.
От сорокаградусной жары и от тяжелой работы арестованные строители ощущали недомогание, а отдохнуть им не дали. Озлоб-ленные конвоиры сразу после работы, по возращению на территорию комендатуры решили провести с осужденными строевую подготовку. Командовал здесь вначале рядовой А. Гостищев, потом его сменил рядовой Ю. Блезнюк. В это время Артмаладзе почувствовал себя совсем плохо. Он уже не мог выполнять команды. Ю. Блезнюк расценил это как симуляцию и неоднократно с силой ударил его кулаком по лицу. Артмаладзе упал на плац, ударившись головой о бетонное покрытие, и потерял сознание.
Пострадавшего отнесли в умывальник гауптвахты, облили водой и положили в тени забора. Когда это происходило, было уже около 19 часов. Жара постепенно спадала, но разгорелась жажда конвойных помучить арестованных. Так называемая, строевая подготовка продолжалась, и только после 19 часов взводной Ю. Блезнюк вспомнил об Артмаладзе. Он доложил о случившемся помощнику начальника караула ефрейтору В. Блонецкому, тот в свою очередь, начальнику караула старшему лейтенанту Бондарчуку.
По команде дежурного по караулам капитана Ю. Рябоволова Артмаладзе был осмотрен войсковыми фельдшерами рядовыми Па-хомовым и Заведня. В их сопровождении его отправили в госпиталь площадки 118, где 6 июля Артмаладзе скончался. Позднее стало из-вестно, что пострадавшему, кроме всего прочего, наносились удары прикладом автомата по голове. При вскрытии был установлен диагноз, закрытая черепно-мозговая травма, ушибы, разложение правой половины мозга и отек мозга. Подобные случаи имели место и в дру-гих комендатурах.
Криминогенная обстановка, конечно, очень беспокоила коман-дование и политотдел Главка. Трудно приходилось командованию и политотделу в объяснении сути происходящего вышестоящему на-чальству. Ежедневно утром начальник политоргана В. Н. Хренов докладывал о положении дел за прошедшие сутки в частях Главка начальнику политического управления военно-строительных частей генерал-полковнику Н. С. Коваленко. Но когда случалось убийство или гибель на производстве, это было делать очень тяжело.
Нашу работу иногда не понимали и часто неправильно оценивали в Москве. Нередко москвичи навещали нас, чтобы что-то проверить. Постоянные, почти ежемесячные, приезды их ничего полезного нам не давали. Мы к ним привыкли и воспринимали их без какой-либо озабоченности. Остановлюсь лишь на одной проверке.
В марте 1989 года у нас работала инспекция Министерства обо-роны. Меня обязали с одной из групп этой инспекции лететь в г. Джезказган и г. Сарань Карагандинской области. Прямо с аэродрома на военном самолете я с инспектирующим генерал-майором и четырьмя полковниками вылетели в Джезказкган, где находилось и работало управление начальника работ (УНР), руководимое подполковником Волосковым. При этом управлении имелся военно-строительный отряд.
Дела в отряде были неважные. Эта часть всегда беспокоила нас. У молодого командира части в результате его неопытности положение с дисциплиной не ладилось. Командир части капитан был молод, заносчив, не умел выслушивать мнение своих офицеров и создавал нервозную обстановку в коллективе. Отношения со своим за-местителем по политической части строил плохо, всегда его упрекал в мягкости, при подчиненных мог оскорбить. Мне не раз приходилось бывать в Джезказгане и Сарани, где разбирал разные случаи. Положение дел в этих частях я очень хорошо знал и обладал доста-точной информацией об этих двух воинских коллективах. Вот почему меня начальник политотдела генерал Хренов решил направить с этой группой инспекции, которая должна была поработать, как в Джезказгане, так и в Сарани.
До Джезказгана летели около часа, где нас встретил подполковник Волосков, секретарь парткома УНР подполковник Пантелей, и командир отряда. С аэродрома я предложил ехать в отряд, но генерал сослался на позднее время, а оно было 1б час. 15 мин., и пожелал ехать в гостиницу «Байконур», В гостинице составили план конкретной работы на три дня и обговорили наши условия и формы работы.
На второй день приехали в часть в 10 часов. У меня не было со-мнения в том, что войсковая часть, ее положение и хозяйство вызовет у членов инспекции положительное впечатление, так как казармы, столовая, клуб и помещение штаба части. Сама территория отряда была ухоженной. Но, однако, я напрасно думал так о москвичах. Выйдя из автобуса, генерал и один из полковников тут же высказались неодобрительно относительно устройства городка и упрекнули начальника УНР и командира части. В первый день работы мы вы-слушали немало замечаний и возмущений относительно состояния дел с воинской дисциплиной. Мне думалось, если бы они побывали в других отрядах на площадках Байконура, они бы еще больше ужас-нулись, и эта часть потом для них показалась бы самой лучшей.
Я уже представлял, какую реакцию вызовет воинская часть, дис-лоцировавшийся в Сарани, куда мы должны были ехать через три дня, ибо он был самым худшим из отрядов Главка. Убогие казармы, дырявые крыши и ветхое помещение столовой, где пол был земляной и производил впечатление свинарника. Все это, безусловно, очень не понравилось бы комиссии.
Здесь командование преднамеренно не производило ремонт, по-лагая, что часть вскоре переведут, о чем говорили и планировали в Главке.
После обстоятельного знакомства с инспектирующими я убедился, что никто из них не только не служил в военно-строительных частях, но и даже не инспектировал их когда-либо. Генерал признался, что лет пятнадцать назад ему приходилось на Украине ездить в один отряд, будучи еще майором, разбираться по одному частному случаю. Вот на этом его познания о военно-строительных отрядах ограничивалась. Мнение их с каждым часом изменялось, и они лучше стали нас понимать, особенно после беседы с военными строителями. Как-то на второй день, утром я сопровождал генерала в одно из подразделений. При входе в роту нас чуть не сшиб с ног быстро вышедший военный строитель и, не извиняясь, направился мимо. Генерал остановил его за руку, попытался уяснить, почему он мчится куда-то мимо него.
Военный строитель, не понимая, о чем говорит генерал, пытался освободиться, и на лице солдата появилась непонятная гримаса, ко-торая отображала психический недуг и физическую неполноценность. Я попросил генерала отпустить солдата, сказав, что солдат больной. Он возмущался тем, что призывают в армию такую молодежь. С негодованием он мне сказал: «Офицеров военно-строительных частей необходимо награждать за то, что они служат в таких частях и в таких условиях». С каждым разом пыл инспектуры падал, и я все больше находил с ними общий язык. Правда, еще продолжал вести себя ершисто один генштабист, а концу второго дня этот полковник стал реально оценивать обстоятельства и неплохо нас понимать.
В конце проверки в Джезказгане, перед нашим отлетом в Кара-ганду, мы были едины во мнении относительно выводов и итогов ра-боты, Даже мне позволили основательно отредактировать справку-доклад по итогам инспектирования этой части.
В Сарани, несмотря на крайнюю убогость воинской части, про-веряющие восприняли ее без удивления, единственное чувствовалось их разочарование и сожаление по поводу того, что такое в нашей армии имеет место.
Долго мы там не задерживались, пробыли полтора дня, вместо трех по плану. Результаты незначительной работы в этом отряде не вошли в письменный доклад, они были кратко изложены в устной форме генералом на разборе итогов инспектирования в Главке. Кстати, другие группы, работавшие в частях непосредственно на космодроме, более критично отнеслись, чем группа, работавшая в Джезказгане и Сарани.
После отъезда инспекции политорган Главка приступил к состав-лению плана устранения недостатков, выявленных ими в ходе работы. Хотя ничего они нового не выявили — эти недостатки мы и сами знали, но больших сил и средств у нас не было, чтобы изменить си-туацию в частях и улучшить бытовые условия солдат. В Главке имелось около 600 командиров и политработников военно-строительных отрядов и столько же пропагандистов. Необходимо признать, что это было недостаточно на 60-тысячный личный состав стройки Байконура.
В первом квартале 1989 года большая работа проводилась по подготовке к проведению выборов в Верховный Совет СССР, которые намечались на 26 марта.
До этого, 1 декабря 1988 года внеочередная сессия Верховного Совета СССР приняла постановление о проведении всенародных вы-боров народных депутатов и Закон «О выборах народных депутатов СССР».
По этому случаю 21 января 1989 года в Вооруженных Силах была издана директива Д-5, где рекомендовалось активизировать работу, направленную на подготовку и проведение выборов. Мы рассмат-ривали это как важное политическое событие.
В Главке и стройорганах космодрома были разработаны планы организационных и политико-воспитательных мероприятий. В частях оборудовались агитпункты, в подразделениях уголки избирателей, как правило, они оформлялись в Ленинских комнатах, подбирались и назначались агитаторы для работы с личным составом.
Работа такая активная политическая работа проводилась не во всех частях Байконура. В некоторых военно-строительных отрядах подготовка к последним выборам, хотя мы еще не знали, что они последние в Верховный Совет шла вяло, политработники проявляли инертность, командиры совсем отошли от этой работы. В партийных организациях не было того накала, который наблюдался на предыду-щих выборах.
Если кратко оценить сложившуюся ситуацию того времени, то уверенно можно сказать, что народ не верил Верховному Совету, правительству, не говоря уже о ЦК партии и Политбюро возглавляе-мые Михаил Горбачевым из-за той ситуации, которую они допустили в обществе начиная с 1986 года. Аналогичное мнение имелось у нас военных. В ходе предвыборной кампании социально-политические платформа кандидатов в депутаты в Верховный Совет СССР не отли-чались оригинальностью и не отвечали насущным потребностям лю-дей и государства.
Многие кандидаты, чтобы быть выдвинутыми, нагло врали народу, а затем уже народными депутатами Союза продолжали это делать. Всего участвовали в предвыборной кампании на Байконуре 42 человека. Небывалое количество самозванцев за всю историю Со-ветской власти и  историю вооруженных сил всех стран мира. Ни в одной армии планеты не было столько кандидатов в законодательные органы государственной власти. В депутаты лез кто угодно.
Разнузданная демократия и гласность позволили распоясаться всякого рода торговцам, спекулянтам, уголовникам. Криминогенная обстановка в стране ухудшалась с каждым месяцем. В ходе предвы-борной кампании появились лжекандидаты, самозванцы, и прохо-димцы, которые навязывали свои услуги народу. Некоторые из них сами себя включали в предвыборную кампанию.
Некоторые офицеры Главка также пытались стать депутатами. Один офицер ездил по воинским частям и уговаривал офицеров проводить собрания военных строителей по выдвижению его кан-дидатуры в депутаты, а где это не удавалось, собирал солдат сам и навязывал свою кандидатуру, обещая им такое, что даже Верховный Совет СССР вместе с Министром обороны не смогли бы дать такие льготы. В частности, в случае его избрания этот проходимец он обещал сокращение службы до 18 месяцев, а тогда солдаты служили два года, досрочное увольнение старослужащих, изменение строгих статей воинских уставов и многое другое. Обманным путем, он, все же, смог заручиться поддержкой нескольких коллективов, где ему не верили, он сам составил фиктивный протокол общего собрания по выдвижению своей кандидатуры, расписался за председателя и членов президиума, которых не было.
В последующем мы убедились, что народные депутаты ничего не сделали для народа, кроме как помогли развалить  многонациональное государство и ввергли в братоубийственную войну миллионы людей. Съезды депутатов убили страну. Народ припал к телевизорам, заражался болезнью распада. Съезды были огромной клиникой, копившей и умножавшей  социально-политическую болезнь, а также чудовищным рассадником социальной инфекции.
Мы надеялись, что момент апатии народа пройдет, что он больше не допустит обмана. Но период психологического ступора и психо-логической анемии затянулся надолго.
У общества абсолютно исчез психологический иммунитет, и общество смирилось с любой оккупацией. Общественное сознание лишилось защитных оболочек. Готовился новый удар, цель которого — паралич. Вот цена бывшим выборам в Верховный Совет СССР, которые состоялись 26 марта 1989 года.
В первом квартале того года, кроме работы по подготовке и про-ведению выборов, офицеры политического отдела Главка не ослаб-ляли воспитательную работу, направленную на укрепление воинской дисциплины. К моей радости, положение в частях левого фланга, который мне пришлось курировать, стало улучшаться, что позволяло мне больше уделять внимания своим непосредственным обязанностям в политотделе Главка и  политорганах низовых военно-строительных управлений и  воинских частях на разных стройплощадках Главка.
Этот воинский коллектив, - имею  в виду левого фланга, - не был похож на другие, как по численности, бытовому устройству, так и по выполнению государственной задачи.
Состояние дел в этом военном управлении, благодаря трудолю-бию коллектива, умелому руководству со стороны командира, пол-ковника Василия Владимировича Дробышевского, поправлялось.
Улучшились условия личного состава, что в немалой степени способствовало сплоченности частей и укреплению воинской дисци-плины. Словом, дела пошли в гору.
С первого дня с командованием и политотделом управления, а также офицерами частей 95-1 площадки, я быстро нашел общий язык.
Мы никогда не ссорились, с хорошим обоюдным пониманием мои отношения строились с Василием Владимировичем. Всегда нешумливый, на вид спокойный, обходительный офицер реально оценивал обстановку. Мог найти общий язык со всеми. Щепетильно относился к запросам личного состава. В то же время он отличался принципиальностью.
Я всегда заставал его на площадке в штабе стройуправления ус-тавшего и часто курившего. Тут же обсуждали намеченную задачу. Он мне без утайки рассказывал об обстановке. Так поступали не все начальники управлений. Некоторые из них часто в частности это делал начальник стройуправления Катюхин, который пытался что-то утаить, видя в офицере политотдела Главка того, который не сможет правильно понять обстановку, а потом еще не сумеет правильно из-ложить начальству. Дробышевский не был таким.
Не очень строились мои взаимоотношения с начальником политодела этого управления с подполковником Аториным Николаем Ивановичем.
Дело в том, что Николай Иванович, в силу своего ограниченного кругозора, многого не понимал, допускал в работе существенные просчеты. Не очень стройные отношения были у него со своими подчиненными. Он мог позволить в своих решениях крайности. Считал важнейшим тезис: «близость к людям», то есть — чаще бывать только в солдатской среде, забывая о том, что это касалось не только военных строителей, но и офицеров, прапорщиков, рабочих и служащих Советской Армии. А последних на площадке имелось не мало. И от них в немалой степени также зависел успех выполнения строительного плана управлением. Слабая служебная его компетентность тормозили общее дело. Сам Николай Иванович теоретически был слабо подготовлен, хотя закончил гражданский пединститут. Мало читал. Однажды меня удивило его восхищение маленькой книжкой, по содержанию предназначенной для юношей школьного возраста 6 – 8 классов. Он истолковывал прочитанное мне как произведение высокого класса и восхищался от содержания книжки.
Подчиненные офицеры политотдела высказывали недовольство его действиями, хотя на конфронтацию с ним не шли, да и сам он этого не допускал. Иногда Николай Иванович мог задумать большое и сложное дело, но дальше словесных планов дело не шло. Часто его сумбурные решения выбивали из рабочего темпа окружающих офицеров.
В политотделе Главка неоднократно высказывалось недовольство в его адрес. Дважды заслушивали на заседании политотдела. Правда, после этого он более конкретно работал, меньше допускал ошибок, но это продолжалось недолго.
Мы знали, что проблемы служебные всегда переплетаются с чисто житейскими и бытовыми  проблемами. Очень трудно приходилось офицерам, которые служили на отдаленных площадках, особенно здесь на 95 площадке, куда приходилось добираться рано утром на мотовозе и обратно на нем же вечером ехать в город.
Часто офицеры оставались на ночь, а то и на сутки в части, так называемым у нас в служебном обиходе «ответственными», или заступали в суточный наряд.

Иногда приходилось безвыездно находиться в подразделениях и частях по нескольку дней, так как поведение личного состава требовало ежесуточного контроля над ним. Такой режим работы очень отрицательно сказывался на семейных офицерах. Многие жены не хотели терпеть чрезмерную загруженность своих мужей и отсутствие их дома. Особенно это отражалось на молодых семьях. Некоторые жены младших офицеров, в лучшем случае, уезжали к своим родителям, а в худшем — разводились с мужьями.
Как правило, развода добивались женщины, которые больше заботились о своем благополучии. С капризным и, в общем, гнусным характером, воспитанная одна в семье и на вид красивая, она не могла примириться с теми условиями, в которых оказалась. Обычно у офицеров на внешность красивые жены, а значит в большинстве случаев, красивая жена — чужая жена. Особенно сочетание красоты и приятности внешнего вида с отвратительными качествами внутреннего морального содержания разрушало ее счастье, мужа и в целом семьи. Подобная порода женщин мне не только не нравилась, но и раздражала. В городе Ленинске разводы в 1989 году катастрофически возросли. Бытовая неустроенность, а также влияние социальной напряженности, требовали от офицеров полной отдачи: так что, уже было не до семьи — или служба, или семья. Офицер, избравший своим долгом служение Отчизне, терял свою «любимую» и семью.
Нельзя сказать, что эта учесть постигла всех. Нет, конечно. Были жены, которые полностью разделяли тяготы службы своих мужей, становились их верными помощниками, прекрасными матерями и хозяйками дома.
Их имелось большинство, но из за разводах в семьях, появлялись офицеры одиночки, которые запивали, плохо исполняли свои служебные обязанности. Тем не менее, процесс появления неблагополучных семей очень беспокоил нас. Развод очень болезненно переносили офицеры. Мне приходилось не раз разбираться в этих обстоятельствах, и я не встречал ни одного военнослужащего, кто хладнокровно переносил все эти личные  тяжбы, хотя уже в то время политорганы не очень взыскивали с коммунистов и не привлекали к партийной ответственности, как это было ранее.
Часто бывало, что офицера или прапорщика до этого исключали из партии, если жена, кроме обычных причин развода, жаловалась, ссылаясь на то, что он, кроме прочего, еще пьянствует и избивает ее. В таких случаях офицера ждала высшая партийная кара. Исключенный из партии офицер, если это был политработник, как правило, увольнялся из Вооруженных Сил. А если его оставляли, то переводили на низшую командную должность, без права в ближайшем будущем на служебную перспективу. Воинское звание ему при партийном взыскании не присваивалось. Офи-цер, потеряв всякую основательную служебную опору, опускался, и ему было уже не до службы. Многие офицеры в те времена после развода со своей супругой бывало не находили себя в общем строю.
Особенно это ярко проявлялось в войсках космодрома. К боль-шому сожалению, надо признать из-за большой служебной загру-женности командование и политический отдел космодрома пробле-мами семьи практически не занимались, а если занимались, то фор-мально. Вся работа оставалась в планах и на бумаге, но конкретная работа с семьями  не велась. Просто офицер наказывался без всякого разбора. Тем самым наносился колоссальный не только моральный, но и житейский ущерб. Распадались семьи, и никто из членов их в последующем, как правило, не становился счастливым. По мере уве-личения числа разводов, увеличивалась и преступность в городе. Разведенные женщины не справлялись с теми большими заботами, которые ложились на их плечи, некоторые из них опускались до низменного уровня. В городе появилось немало проституток, что отрицательно сказывалось на моральном облике Ленинска.
Неблагополучие в семьях, недостатки в воспитании, отсутствие налаженного досуга негативно сказывались на положительном фор-мировании молодежи Байконура.
Все это развращало молодежь и особенно неустойчивых молодых жен, а также офицеров и прапорщиков, не имеющих семей. В городе увеличилась заболеваемость венерическими болезнями.
В школах учителя очень жаловались на разнузданность некоторых учеников. Доходило до того, что учителя подвергались избиению со стороны учащихся. Уже, как говорится, - в открытую на уроках ученики хулиганы угрожали своему воспитателю, и, порой, можно даже сказать, – нередко, эти угрозы приводили в исполнение.
Для взрослого населения не было возможностей культурно про-вести в городе время и досуг. Хорошо, если офицер семейный, он проводил время в кругу семьи, а офицер-холостяк, живя в общежитии, не мог найти себе полезного занятия. В общежитиях царила атмосфера дурманного пьянства и картежничества. Часто затевались драки. Очень беспокоило нас общежитие под названием «Казахстан», где проживали холостяки.
Неоднократно его посещал начальник политуправления военно-строительных частей генерал-полковник Коваленко Н. С. и всегда отчитывал начальника Главка и политотдела за неблагополучное со-стояние. Но через несколько недель после только что произведенного ремонта помещения «Казахстана» опять принимали неприглядный вид. С балконов его неоднократно падали изрядно подвыпившие офицеры и прапорщики. В самом городе, как, впрочем, и во многих городах страны, за исключением столиц, не было солидного заведения для офицеров, где они могли провести свободное время. Один ресторан «Центральный», который впоследствии превратили в кафе, в пятницу, субботу и воскресенье всегда был переполнен, где часто происходили драки между гражданским населением и военнослужащими.
Неудовлетворительное бытовое состояние ухудшало общее по-ложение города Ленинска.
Некоторые офицеры занимались мелкой коммерцией. Где-то по-купали товар, а в Ленинске перепродавали. И это не было зазорным среди офицерского состава. Были такие, которые сбывали товар и своим подчиненным, военным строителям. Нередко наблюдались продажи спиртного офицерами солдатам и наоборот, естественно, продавалось оно за более высокую цену.
Выезжая для работы  в воинские части, приходилось встречаться с этим пороком, на месте разбираться и принимать меры. Как правило, спекуляцией занимались офицеры недисциплинированные и особенно офицеры тыловой службы. Подобные проступки еще более подрывали в целом офицерский коллектив и сеяли недоверие к нему. Военные строители не любили офицеров – спекулянтов, если не сказать, что более чем не любили. При конфликтных обстоятельствах доходило до того, что некоторые офицеры физически оскорблялись солдатами, подорвав свой авторитет неблагоприятными действиями. Были случаи, когда офицеры-политработники с появлением видеоаппаратуры демонстрировали для личного состава подразделений фильмы разной тематики за определенную плату, даже показывались фильмы эроти-ческого содержания.
Мне лично приходилось заниматься расследованием подобной деятельности офицеров на 9, 10 площадках. Это неприятная работа, которая отнимала немало времени. Ведь здесь приходилось не только довольствоваться поступившей информацией и беседой с офицером «предпринимателем», нужно было еще и опрашивать многих военных строителей, чтобы затем принять правильное, объектитвное решение по отношению к провинившемуся.
Не новым на Байконуре было такое, что некоторые офицеры за-нимались продажей служебных автомашин местному населению, ка-захам. Офицер или прапорщик выгонял из парка воинской части ав-томашину и доставлял на ранее обговоренное место в степи и продавал казаху. Казахов не интересовали документы на автомашину.
Очевидно, после купли они ее загоняли куда-нибудь в глушь, меняли номера и использовали по своему усмотрению. Некоторые автомашины демонтировали и по частям продавали.
С каждым годом количество похищенных автомашин на Байко-нуре увеличивалось, и к концу первого полугодия 1992 года в частях Главка было похищено более 60 автомобилей. Некоторых офицеров мы подозревали в их причастности к угонам, но отсутствовали кон-кретные улики и доказательства. Прокуратура смотрела на эти случаи спокойно и эффективных мер не предпринимала. Местные пра-воохранительные органы вообще поисками не занималась. Более того, даже способствовали запутыванию расследований, проводимых военной прокуратурой и войсковыми дознавателями. В районных прокуратурах и милиции Казахстана подавляющая часть сотрудников и личного состава являлись людьми казахской национальности, что позволяло поддерживать круговую поруку.
Отсюда исходили бесполезность поисков. Настойчивые просьбы военных просто раздражали правоохранителей Казахстана. Хищения, всякого рода злоупотребления служебным положением были явлениями частыми.
Мне по долгу службы приходилось летать на вертолете в управ-ление военно-строительных работ (УВСР), которое находилось в двухстах километрах от Ленинска. Управление занималось строи-тельством водопровода.
В степи нашли воду, в которой очень нуждался г. Ленинск. Для создания системы добычи и транспортировки воды ее было сфор-мировано автономное УВСР, представляющее собой, не похожую на другие военно-строительные организации, организационную структуру. Возглавлял УВСР подполковник Ю. С. Голубкин (в по-следующем ему было присвоено звание полковник). Несмотря на полный комплект офицеров и прапорщиков, в подразделениях этого управления с воинской дисциплиной не все было благополучно. Среди военных строителей были зафиксированы факты злоупотреб-ления наркотиками и были случаи токсикомании солдат. В июне 1989 года два солдата скончались от употребления бакелитового лака.
В  этом управлении  воины казахской национальности и особенно — чеченцы и азербайджанцы, отказывались заступать в суточный на-ряд по роте, выполнять хозяйственные работы. Командиры и полит-работники ограничивались общими мероприятиями. Конкретная работа с людьми почти отсутствовала.
В последующем стало известно, что Ю. С. Голубкин злоупотреб-лял своими служебными обязанностями. Отдавал военных строителей в помощь чабанам в близлежащие совхозы. Эти солдаты находились на правах рабов, так потом это расценило следствие нашей  гарнизонной прокуратуры. Кстати, подобные вещи допускал не только Голубкин. Злоупотребление служебным положением допускали и другие командиры. Бесконтрольность, хозяйственная неразбериха того времени позволяли распоясаться нечистоплотным офицерам, которые ничем не брезговали. Меньше заботились о личном составе, больше о себе. Все это отрицательно влияло на общее состояние дел в коллективах, расшатывало их.
В октябре 1989 года меня назначили начальником политотдела 162 военной школы младших специалистов. Она находилась напротив штаба Главка возле филиала Московского авиационного института. Сентябрь – октябрь этого года я побыл на высших центральных курсах политсостава в Киеве.
Выезд явился незапланированным, в конце августа пришло ука-зание: в целях усовершенствования знаний направить двух началь-ников политорганов для учебы в Киев. Выбор пал на меня и началь-ника политотдела 90-й военной школы подполковника Гулагу В. А., который не мог ехать из-за травмы ноги и находился на лечении.
Я от учебы в Киеве отказывался. Во-первых, от нее я ничего по-лезного не ожидал, во-вторых, для меня эта поездка являлась некстати. Служба с раннего утра до позднего вечера, без выходных, изматывала, и мне хотелось отдохнуть в отпуске, который планировал на сентябрь. Кроме этого имелись планы по работе над диссертацией. Во время отпуска должен был заехать в военно-политическую академию им. В. И. Ленина и встретиться с замначальника кафедры по научной работе полковником В. П. Семиным. С Владимиром Прокопьевичем мы еще до начала нового учебного года договаривались о встрече.
А тут разнарядка на учебу в Киев. Личные планы явно рушились. Несмотря на мой отказ, начальник политотдела генерал-майор В. А. Хренов на мою просьбу отреагировал так: «Звоните сами в полити-ческое управление, там отпрашивайтесь, так как посылать больше некого, ибо подполковник В. А. Гулага болен, а другие начальники политотдела подобные курсы уже проходили».
Я звонил офицерам политуправления, которые не взяли ответст-венности на себя и порекомендовали обратиться в Главное полити-ческое управление, т. к. их приказом был определен как слушатель этих курсов. Туда я не стал звонить. Пришлось ехать в Киев.
Перед выездом в Киев 31 августа 1989 года прежде вылетел в Москву, а 1 сентября я прошел в политическом управлении военно-строительных частей аттестационную комиссию на предмет назначения меня на новую должность — начальником политотдела, где со мной побеседовал начальник политуправления генерал-полковник Н. С. Коваленко. На аттестационной комиссии председательствовал первый заместитель начальника генерал-майор М.Н. Симаков. Долго они меня не держали. Заседание велось в доброжелательной форме. После нескольких вопросов я вышел и ждал приглашения на встречу с Коваленко. Генерал беседовал со мной обстоятельно, не спеша. За-давал вопросы относительно положения в частях космодрома, осо-бенно на 95-й площадке.
Просил охарактеризовать начальника политотдела подполковника Аторина Н. И. и подполковника Васильева Э. В., заместителя на-чальника политотдела Главка, который планировался вместо Аторина начальником политотдела стройуправления на 95 площадку. В оценках этих товарищей я пытался сдерживаться и ничего конкретного генералу о них не сказал. Николаю Степановичу все же хотелось знать мое мнение. Я, насколько это было возможно, уклонялся от оценки характерных черт этих офицеров. Коваленко заметил это и, улыбаясь, шутя, укорил меня. После встал, поздравил меня с назначением на должность начальника политотдела и на этом собеседование закончилось. Относительно назначения Васильева Эрика Васильевича начальником политотдела на 95 площадку еще 9 сентября 1989 года писал в своем дневнике, где не возлагал надежды на него. Мне казалось, что там он не справится.
Но время показало, что Эрик Васильевич неплохо выполнял по-ставленную перед ним задачу, хотя в первые недели его не очень-то жаловали некоторые из офицеров вверенного ему отдела.
После собеседования  в Москве я вернулся в г. Ленинск.
Наш кадровик подполковник Гришнов В. А. хотел совместить поездку на собеседование в Москву с выездом транзитом в Киев. Это меня не устраивало, ибо не было времени подготовиться. Все же, я уезжал на курсы на два месяца, и нужно было кое-что сделать. Не только в служебном плане, но и домашние заботы не позволяли такой спешке. Выезд на учебу рушил все мои замыслы. Жена естественно, была недовольна, так как хотела ехать в отпуск со мной.
6 сентября вылетел в Москву рейсовым самолетом. До вылета встретил дочь Полюшку в Ленинском аэропорту, которая прилетела из Москвы, где была проездом, а каникулы проводила в Крыму.
В Киев я опаздывал на два дня и прилетел туда 8 сентября. Без труда нашел, где располагался учебный центр для политсостава. Он со-седствовал с суворовским военным училищем.
На КПП осведомился у дежурного офицера, который, как будто и предназначен был для того, чтобы встречать прибывших на учебу политработников. Заранее проинструктированный, он тут же проверил мое предписание и удостоверение, дал листок бумаги и велел написать объяснительную записку по поводу моего опоздания. Я не стал описывать подробности, в двух словах указал, что опоздание связано с отсутствием билетов на самолет из Байконура до Москвы и на поезд из Москвы до Киева. Такая причина и столь большое расстояние от Бай-конура до Киева быстро убедило не только дежурного, но и потом на-чальника нашего учебного центра полковника Бескаровайного Сергея Яковлевича. Встреча с ним меня порадовала. Полковник оказался бывшим политработником, служившим в Аральском полку, который подчинялся космодрому. Поговорили, он вспомнил службу, кстати, жена его проживала еще в Аральске, а он, не имея квартиры, служил в Киеве, жил с дочерью в общежитии. Я ему подарил две фотографии с видами Байконура и комплекса «Буран».
После беседы и записей моих данных он посоветовал выходить в город Киев  в гражданской одежде и не одному, а лучше с тремя-четырьмя офицерами. В городе было неспокойно, антиармейские на-строения в столице Украины были накалены. Поместили меня на пер-вом этаже в угловой комнате, почему-то одного, хотя в комнатах жили по три офицера. Два месяца я прожил один. Мне это нравилось, так как никто мне не мешал. Я мог свободно раскладывать диссертационные документы и свои записи — где угодно, на столе, тумбочке или на полу.
Учеба меня нисколько не удовлетворяла, т. к. лекции преподава-телями читались плохо, на низком теоретическом уровне. Преподава-тельский состав к занятиям относился не ответственно, зная о том, что слушатели не постоянные и через два месяца менялись, и о которых не стоило  бы так уж очень заботиться, что естественно, не обязывало преподавателей готовить занятия добросовестно.
Большей частью лекции сводились к какой-нибудь дискуссии, оканчивались жаркими спорами между слушателями, а преподаватель становился посторонним созерцателем. Я сидел всегда за последним столом, один, раскладывал свои записи и книги, а также газеты, за что никогда не получал замечания. Преподаватель во время лекции подходил ко мне, молча интересовался моим занятием, рассматривая то, что имелось на столе и, не делая никаких замечаний, отходил. Наша группа начальников политотделов состояла из 12-ти человек.
Кроме нее на курсах было еще несколько групп политработников других должностей, с которыми мы не общались. Кроме того, на кур-сах обучался зам. начальника политотдела 1-го управления Космо-дрома подполковник Тарасов. Это знакомство впоследствии переросло в тесную дружбу.
               
Стояла осень, тем не менее, город был изумительным. В это время говорили о радиоактивности Киева после Чернобыльской ка-тастрофы, что очень волновало жителей, в том числе и нас.
Почти за два месяца пребывания мы хорошо изучили Киев, осо-бенно центр, Дарницу и другие районы. Нередко я посещал Театр оперы и балета им. Т. Г. Шевченко, где когда-то застрелили великого реформатора П. А. Столыпина, смотрел балет, слушал оперы.
Часто бывал во Дворце Культуры Украины. Кстати, первый раз я там побывал в 1972 году, когда мы, курсанты 3-го курса Симферо-польского военно-политического строительного училища, приехали в Киев на войсковую стажировку в качестве командиров взвода. Вой-сковую стажировку проходил вместе с моим однокашником вместе в частности, я и мой однокашник Абдумаминов, казах по националь-ности, проходили в Дарнице в отдельной военно-строительной роте, обслуживающей железобетонный завод. Другие курсанты нашего взвода были определены по приказу в другие места Киева. Так вот, как-то сговорившись, курсанты нашего взвода встретились на Крещатике, где мы проходили по нему, а потом сходили на концерт в этот Дворец культуры Украины, где фотографировались. Фотография до сих пор хранится у меня. Во время учебы на курсах политсостава я посещал этот дворец очень часто, где проходили концерты артистов Леонтьева, Долиной, и др.
Тот период стажировки памятен мне и тем, что трое суток я от-сидел на гарнизонной гауптвахте. Я как сержант отбывал наказание в 23 камере, ее называли почему-то Котовской. Поговаривали, что в царское время в здании, где размещалась сейчас гауптвахта, была тюрьма. Так вот, в 23 камере сидел легендарный герой гражданской войны Котовский. Через сутки ко мне в камеру подсадили прапорщика-кавалериста, каскадера. В то время у нас очень мало говорилось об этой специальности. Кавалерийский взвод из Подмосковья прибыл в Киев на киносъемки, Прапорщик, не в меру выпивши в ресторане, затеял драку, из-за чего попал на гауптвахту. С ним время проходило весело, он был интересным анекдотчиком и рассказчиком. Он за съемки фильмов повидал много и всякие романы с киноактрисами. Днем мы занимались строевой подготовкой и изучением уставов ВС.
Когда вторично посетил через 17 лет Киев, я вспомнил бывалое, как смотрел концерты во дворце культуры и прочее.  На этот раз, за эти месяцы, пришлось побывать на концертах Валерия Леонтьева, Долиной, Винокур и многих других артистов. Кстати, ходил на концерты почти каждый вечер со своими друзьями.
Пропускали нас бесплатно. Первый раз на такое представление из-за отсутствия билетов меня пропустила билетер — пожилая, женщина. Она подвела меня к женщине средних лет, отвечающей за правую сторону у входа в партер, и попросила усадить меня в зале. После концерта мы познакомились, она знала Ленинск, куда однажды ездила — то ли к своим родственникам, то ли к своим знакомым. Впоследствии долго пользовался ее добрыми услугами.
Немаловажным для меня являлось то, что во время учебы в Киеве я познакомился со многими моими коллегами - начальниками политотделов, которые приехавшими из разных военных округов СССР. Это знакомство для  меня  было очень полезно. Общение с ними позволило мне узнать о многом в разных регионах страны. Мы делились впечатлениями о службе и жизни, рассказывали о своих успехах и неудачах. Много говорили о процессе, так называемой, перестройки. Были едины во мнениях, что партийная номенклатура вела страну к гибели. Мы видели, что перестройка идет не по тому социально- экономическому и политическому сценарию.
А имелся ли вообще хоть примитивный сценарий перестройки, обновления государства и ее научной концепции? Мы, якобы, при-ступили к обновлению общества, но без знания того общества, в ко-тором жили. Что же за общество по сути дела, в котором мы жили, и как его обновлять, чем оно болело и какими способами врачевать, а нужен ли был 17-ый год, повлекший за собой эксперименты и небы-валые трагедии для российского, государства?
На эти вопросы и проблемы стоило бы ответить М. Горбачеву и его окружению до провозглашения так называемой «перестройки», а не браться за это дело. Как так получалось, что коммунисты воспри-няли «перестройку» как свое кровное дело? Значит, то надоело, значит, не нужен был переворот 17-го года, давший народу тот строй, который не воспринимался им? Партийные съезды, 19 партконференция не давали ответа, как поступить коммунистам страны. И вопрос «Как быть?» для многих коммунистов стоял остро. Офицерство не восприняло «перестройку» и ее лидеров. Среди нашего офицерского состава, я имею в виду начальников политотделов, Михаил Сергеевич не пользовался популярностью, мы не понимали и не воспринимали его словесной демагогии.
Первый разрушительный удар перестройки был нанесен по армии. Зачинателем антиармейской пропаганды являлся сам Горбачев, хотя на встрече с генералами и офицерами в декабре 1991 года (кстати, в этом месяце с ним встречался и Ельцин) Горбачев сказал следующее: «Я не вовремя остановил антиармейские настроения. Михаил Сергеевич бесстыдно врал военным, всему народу, впрочем, как поступал и во всем остальном. Он являлся главным инициатором этой оголтелой кампании, он сделал так, чтобы армию поносили ее недруги, оскорбляли ее героическую историю. Доходило до унижения и угроз военным, нападок на них и членов их семей.


ХРОНИКА
 Из письма офицеров вертолетчиков Генеральному
секретарю ЦК КПСС М. С. Горбачеву (август 1989 г.)

Уважаемый Михаил Сергеевич!
Мы, офицеры-вертолетчики Забайкальского военного округа, возмущены агрессивными нападками со стороны части обществен-ности нашей страны, а также отдельных членов Верховного Совета СССР. Надоело выслушивать постоянные упреки в печати и в пуб-личных выступлениях с высоких трибун некомпетентных товарищей, не знающих всех нюансов, лишений и тягот военной службы. Стараются изобразить нас тунеядцами, обузой для общества, го-ворят, что мы получаем много денег и ни за что пользуемся льготами, привилегиями, рано уходим на высокооплачиваемую пенсию. Этой точки зрения все больше и больше начинает придерживаться народ. Дошло до того, что становится стыдно выходить в военной форме в город. Слышишь постоянные упреки в спину от гражданского насе-ления, а слова «...Не успели сдохнуть одни участники войны и инва-лиды, как появились другие — интернационалисты», оскорбляют до слез.
Участились случаи избиения офицеров гражданским населением. А наша милиция считает себя вправе удостоверяться в подлинности документов у советских офицеров, в любом случае, не объясняя при-чину проверки. Сейчас ведутся постоянные дебаты о том, что боль-шая часть населения живет на минимальном и ниже жизненном уровне, а о нас, об офицерах, не упоминается вообще.
...И почему еще тогда нас стараются отделить от народа, считают, что мы держимся за кормушку, боимся идти в народное хозяйство и ищем легкой жизни. Хотя, если бы у нас была возмож-ность свободной смены труда, как это предусмотрено Конституцией СССР, но нет такой статьи в военном законодательстве, очень многие офицеры добровольно ушли бы в народное хозяйство. Мы требуем согласно Конституции, внести в военное законодательство статью «... увольнение по собственному желанию». А то сейчас есть приказ о сокращении Вооруженных Сил, а увольняться по нему нет возможности — рапорта офицеров об увольнении по собственному желанию не рассматривают. Еще мы просим соблюдать 8-часовой рабочий день и 41-часовую рабочую неделю. В армии этого не соблюдается.
Просим Вас, уважаемый Михаил Сергеевич, конституционно за-щитить нас от агрессивных выпадов в адрес наших Вооруженных Сил.
Капитан С. Г. Лещенко и другие (всего 60 подписей).

       По поручению М. С. Горбачева вопросы, поднятые в письме офицеров-вертолетчиков Забайкальского военного округа, были рас-смотрены в Государственно-правовом отделе ЦК КПСС и Министер-стве обороны СССР.
На главные вопросы офицеров — об агрессивных выпадах со стороны части руководителей страны в адрес Вооруженных Сил, в том числе отдельных членов Верховного Совета СССР, нападки в печати и в публичных выступлениях, а также, почему стало общество ненави-деть армию, почему руководство партии, государства заняло анти-армейскую позицию, не было дано ответа.
В. Чебриков и Д. Язов после проверки вопросов, изложенных в письме Горбачеву, докладывали:
«В соответствии с поручением докладываем о результатах рас-смотрения письма офицеров вертолетного полка. Многие из затрону-тых проблем действительно существуют и требуют решения. В этой связи Минобороны СССР подготовлены предложения правительству о повышении денежного содержания офицерскому составу ... и т. д.
Отрабатываются предложения и по законодательным мерам о по-рядке прохождения службы в Вооруженных Силах СССР».
Где же ответ на главную проблему? Почему допускаются нападки на армию? В  этом письме не были даны объективные оценки.
Мною уже отмечалось, что в 1989 году 59 офицеров  были убиты в результате преступных, преднамеренных действий гражданскими ли-цами, это продолжалось и в последующие годы. Армию разлагали. Главный удар, точный и коварный, пришелся по офицерству, верным сынам Отечества. Группа преступных политиков знала что делала. Особенные надежды Горбачев питал и возлагал надежды на Ельцина, Шеварнадзе, Яковлева Назарбаева, Кравчука и других партноменклатурщиков.
«Ельцин и Горбачев — это «путаники, — как удачно выразился Бжезинский, — никогда не тянули на национальных лидеров, будучи порождением «смутного времени» и хаотического движения в расте-рянных руководящих верхах. И тот и другой — типичные представи-тели высшей партноменклаутры эпохи застоя, у которых атрофирова-лась способность ощущений национальной идеи и творить будущее».
Ельцин всегда подражал Горбачеву. Немного погодя, во время своего президентства Ельцин произведет страшные волюнтаристские деяния, что еще не до конца осознанно нами. Здесь и расстрел своих соотечественников в угоду чужому злому умыслу, здесь геноцид над народом. Человек этот — эгоист с преступными наклонностями — казалось, пойдет на все это; поступал не менее преступно, чем Горбачев. Ельцин частенько наносил удар исподтишка. Нечестный по натуре, он шел на авантюру, всячески пытался выступить публично против курса Горбачева, хотя сам разрушительную миссию Михаила Сергеевича поддерживал, подталкивал его, что бы взять себе его лавры и лавры коллективного труда предателей народа. Говорил все правильно, но на деле вредил государству, ничего из своего сказанного и обещанного не выполнял, а в бытность своего президентства стал, - не отделаться от ощущения, - палачом собственного народа. Во время перестройки он умело повел себя, притворился в критика перестройки, и защитника «обездоленных».
Многие  начали делать Ельцина популярным политиком, радетелем людей и популярным не только у нас, но и за рубежом. Хитро и целенаправленно поступал Борис Николаевич, влезая в душу народа. Очень короткий срок понадобился, чтобы на него обратили внимание. В 1989 году он оставался в поле зрения. Большинство офицеров его не воспринимали как политика, ему не верили, так как считали: то, что оно говорил, неисполнимо и на слух воспринималось неправдоподобно, но народ ему доверял.
Некоторые офицеры все же поддерживали его в новаторстве, но в то же время относились с опаской к его  обещаниям обновить обще-ственно политические процессы в стране. Мы считали, что сдвинуть, тем более круто развернуть тогдашнюю социально-экономическую глыбу развития страны, не удастся.
Мне придется еще остановиться на персонаже Бориса Николаеви-ча, его сторонников и выскажу свою сугубо личную точку зрения. Но необходимо сказать, что среди офицеров, все же, были его сторонники.
В осенние дни 1989 года Ельцин Б.Н. впервые посетил Соединен-ные Штаты Америки, где он давал не мало интервью американским СМИ и  среди нашего офицерского корпуса появилось немало проти-воположных точек зрения. Там произошел совсем непонятный нам эпизод, о чем, естественно, не без «прикрас» и, сгустив краски, написа-ла итальянская газета. После чего доверие к Ельцину резко упало. Этому способствовала и телепередача первой программы, где его во время визита в США показали не в очень, мягко сказать, хорошем виде.
Обожающий и всегда его защищающий Ельцина  до поездки в США наш политотделовец, подполковник Долматов А. А., посмотрев кадры одной из телепрограмм, признался мне, после моего приезда на космодром из Киева, что  у него от этой передачи он изменил мнение о Борисе Николаевиче. Раньше этот офицер являлся сторонником Ельцина. Масла в огонь подлили восхищенные высказывания о США, их демократии, якобы, он сам стал из-за того, что увидел в Америке, в несколько раз свободнее. И т. д. и т. п.
Так что, поездка Бориса Николаевича в США стала делом бурных обсуждений среди нас, офицеров. Я не помню, чтобы кто-нибудь из наших двенадцати начальников политотдела, учившихся в Киеве, уважительно относился в то время к Борису Николаевичу.
Наши газеты, относительно поездки его в Америку, также отозвались критически, некоторые, такие, как «Правда», 18 сентября 1989 года перепечатали статью итальянской газеты и пытались осмеять Ельцина. Спустя некоторое время по центральному телевидению опять показывали отдельные фрагменты пребывания пьяного Ельцина в США.
В последующем с Борисом Николаевичем, как и до этого, подобное повторится не раз. Особенно неприятным для россиян явились поступки его в Исландии и Германии в октябре 1994 года. Не стоит об этом даже писать, уже и так немало внимания уделили поведению Ельцина средства массовой информации, даже газеты любящие это, не умолчали об этом. Общество обманулось  и те, которые голосовали за него на президентских выборах.
Часто во время перерывов между лекциями в Киеве и в часы са-моподготовки завязывались острые споры по разным внутренним или внешнеполитическим вопросам. Предметом особых дискуссий были процессы, происходящие в армии и в межнациональных отношениях, которые очень заботила офицеров.
Особенно с большим вниманием мы отнеслись к сентябрьскому (1989 г.) Пленуму ЦК КПСС, который работал двенадцатого и двадцатого числа. Он обсудил национальную политику партии в современных условиях и пытался подойти на ленинских принципах к новому качеству межнациональных отношений.
Хорошее было задумано дело, но Пленум партии не достиг своей цели. С докладом на нем выступил Генеральный Секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев, который не справился со сложной задачей. Были только констатации, что эта проблема перестройки нуждающаяся в совершенствовании и т. д. Пленум принял платформу КПСС по на-циональной политике в современных условиях. В этот документ не были включены основополагающие конкретные предложения выступивших на Пленуме.
А обстановка в стране была трагичной. Союз распадался. Даже простому человеку была ясна драматичность ситуации и необходимость принятия не словоблудных решений и постановлений, а использования конструктивных и практических действий. Этого тогда в решениях ЦК и Политбюро не были обозначены.
Выступающие на пленуме открыто говорили о том, что у общест-венности России вызывают обиду и недоумение негативные моменты, имеющие место по отношению к русским в некоторых республиках.
Происходящие события в Чечне в конце 1994-х — начале 1995-х годов, когда было погублено несколько тысяч солдат, десятки тысяч чеченцев и мирного населения, искалечены сотни тысяч людей, их судьбы, а также многотысячный захват заложников и гибель людей в Буденовске, и все это произошло из-за преступной политики Ельцина, разрушителя Великой державы. До этого в СССР, благодаря его такому вкладу в становление новой формации, было сфабриковано военно-криминальное государство. По существу, - криминальное королевство, царствовавшее почти три года. И в последующем Ельцин и его окружение с помощью вертолетов, самолетов и танков, разрушили это государство. Но он преследовал не цели России, а свои собственные, что бы удержатся у власти. Почему я привел здесь подобный эпизод? А потому, что в 1989 году это был зачаток последующей политики разрушения, стремление столкнуть народы своими преступными замыслами.
События в Тбилиси и неоднозначное их толкование, национальные противостояния в Средней Азии, Прибалтике, Молдавии, сопро-вождавшиеся острыми конфликтами, беспокоили всех советских лю-дей. Недооценка сложного положения со стороны руководства партии и государства в межнациональных отношениях ежедневно приводила к обострению этой проблемы.
В некоторых регионах лилась кровь, многие тысячи людей были обездолены на поприще разгула национализма, Не видеть этого было просто невозможно, а непринятие мер со стороны наших руководите-лей являлось преступным деянием. Меня, офицера, это очень тревожи-ло. Мы подробно изучили материалы Пленума, бурно обсуждали их и остались недовольны ими. Союз рушился на радость нашим недругам. Наше Отечество подвергалось мерзавцами уничтожению.
Мы видели действенные результаты националистически настроен-ных людей, групп, партий, но не видели ЦК КПСС как силу, которая могла бы противостоять этому. Авторитет партии коммунистов ее вер-хушка таял, она шаг за шагом теряла свои позиции.
Внутриполитическая обстановка вела к распаду могущественного государства.
А сейчас мы являемся непосредственными свидетелями этого пре-ступного процесса. И теперь тягчайшее преступление по развалу могу-чего многонационального государства уже налицо.
Для этих целей группами лиц, партиями, коалициями иностранных государств выделялись колоссальные материальные средства, чтобы развалить нашу страну, но это у них бы не получилось. Добиться по-добного можно было только в результате предательства верхушки пар-тии и государства. Все произошло внутри страны, и наши правители сделали все в угоду другим, нашим врагам.
«Находящиеся с 1985 года у власти люди допустили наглый пе-редел нашего государства, пошли на одностороннее и необдуманное разоружение, сдали позиции в Восточной Европе, попустительство-вали издевательствам над армией и ее воинами, разграбили техниче-ский арсенал и разжигали войны в некоторых республиках Советского Союза. Конечно, дом загорелся не сам по себе, но его не пытались ту-шить собственные жильцы». Так говорится в одной из публикаций в газете «Известия».
В том-то и суть, что трагедия распада Советского Союза произве-дена внутренними силами. Здесь и преступные действия членов высше-го эшелона власти Союза, и мерзкое предательство диссидентства и т. д. и т. п.
Пять триллионов долларов затратили США на разрушение Совет-ской державы. Такую цифру приводит старейший публицист Майкл Дэвидоу в книге «Камо грядеши, Русь?», выпущенной издательством «Молодая гвардия».
Майкл Дэвидоу проработал в Москве более 15 лет. Он выступает в книге как авторитетный свидетель «экспорта» западной демократии, прикрывающейся различными идеологическими мифами. Триллионы долларов шли «с той стороны» на радиопропаганду и на прямые под-рывные акции, на польскую «Солидарность» и украинских сепарати-стов, на грузинских гамсахурдистов (кстати, Гамсахурдия — тоже дис-сидент) и «агентов влияния».
Тогда и сегодня космополитические средства массовой ин-формации стараются убедить российскую общественность в том, что распад советской «империи» был обречен, неизбежен. У американского публициста есть свои доводы для объяснения: дом загорелся не сам по себе, кто-то принес спички и бензин.
Поэтому его книга интересна как исследование исторической тра-гедии, деяний горбачевских и беловежских «подписантов», причин выдвижения наверх антинародных, антинациональных сил под крики о правах человека, гласности и плюрализме.
Те, кто тогда мечтает о «российской Швеции», жили в мире иллю-зий, утверждает М. Дэвидоу. В результате преступной деятельности гайдаровской либерализации цен и «большого скачка» в рынок был сломан хребет индустрии, военно-промышленного комплекса, разо-рваны связи между бывшими республиками и регионами, ограблены держатели вкладов на сберкнижках. Структурная перестройка экономики оказалась выгодной западным предпринимателям, были мощно подпитаны метастазы уголовно-мафиозной раковой опухоли. «Мы дрейфуем в сторону какого-то сырьевого придатка», — пришлось признаться М.С Горбачеву на одном из семинаров политологов.
В книге «Камо грядеши, Русь?» убедительно доказывается, что даже с «новым мышлением» места под солнцем нам не видеть. Будем в условиях «нового мирового порядка» бедными родственниками. В конце концов, как считает американский публицист, России «навяжут такую экономическую и финансовую зависимость, что и в политическом контроле не будет нужды».
Разобраться в том, что кроется за таким понятием, как «мировой порядок», — актуальная тема. Того самого порядка, который развалил сначала Советский Союз, сейчас пытаются разрушить Россию, «утаптывают» СНГ. Ведь погибло тысячи и тысячи людей в преступной войне в Чечне. Это тот порядок, который разлагал Югославию, отдавая на закабаление транснациональным корпорациям новые территории, втягивает в партнерство с НАТО и пытается укрепляет лидерство США, перераспределяя в пользу Вашингтона геополитическое пространство планеты.
Болью и гневом проникнуты многие строки книги Майкла Дэвидоу. Русскому народу, как он пишет, предстоит вынести новый продолжительный период трудностей, будут развеяны «шведские» иллюзии, считает автор. Но самое тяжелое наследие горбачевско-ельцинской эпохи — это изнурительность народа России, массовое обнищание и физическое истощение большой части населения, утечка умов. Продолжение политики геноцида по отношению к народу России приведет к уничтожению большой части населения. При продолжении политики нынешние вла-сти, как утверждает автор, ведут открытую войну с народом, с теми, кто испытал радость самой важной победы — свободы от эксплуатации. Народ заплатил за это дорогую цену. И он, убежден автор, не притерпится к бесчеловечным угнетениям, безработице, унижениям.
Заметки американского публициста, я бы сказал, остросюжетны, сопряжены с личными наблюдениями, с американским ракурсом. Интересны теоретические отступления, исследования: они пронизаны яркими живыми свидетельствами, диалогами, столкновение мнений, впечатлений, сопоставление взглядов придают книге убедительность, динамизм. Конкретные сравнения, например, опыта работы конгресса США с нашими «прошлыми» Советами, приводят автора к выводу о превосходстве работающей демократии Советов над горящей демократией (буржуазный парламент).
Майкл Дэвидоу пишет, что силы, которые пришли к власти в России, антинародны и антипатриотичны, спаяны только коррупцией, и потому обречены. «Россия переживает великий час испытаний. Я всей душой желаю мужества и стойкости ее великому народу».
Неужели единство настолько непонятно, что эта реальная действительность еще настолько умом неосязаема, чтобы не видеть в ней благополучного исхода для нашей жизни, нашего взаимного сосуществования? Ведь жить вместе лучше, чем жить порознь. Тем не менее, происходящие события давали знать о надвигающихся изменениях. О грядущих изменениях говорили в открытую, делались прогнозы, но Москва не принимала радикальных мер. Помнится, во время сборов пропагандистов политорганов военно-строительных частей 26 мая 1988 года в г. Харькове была ор-ганизована встреча с ученым одного из вузов города, специализировавшимся на межнациональных отношениях, который охарактеризовал проблему в этой области на современном этапе и не исключал, что распад СССР возможен в скором времени. Он нас ошарашил таким предсказанием, как будто облил студеной водой. И нам не верилось, что это произойдет, хотя обстановка в некоторых республиках была уже сложной и взрывоопасной.
В то время неспокойно было в Закавказье, особенно в Нагорном Карабахе. Тревожила нас нестабильность и на Украине. В начале сентября того года в Киеве прошел первый съезд РУХа (руховцы, как говорится в толком словаре С. И. Ожегова, означает тех, кто «рушит»). В самом Киеве этим движением проводились митинги, действия членов этой организации, особенно его правого крыла, доходили до неприятных эксцессов.
Во время проведения какой-нибудь акции некоторые руховцы вели себя агрессивно, при горячих спорах со своими оппонентами они их избивали. Местом их сбора был чаще центр города — Крещатик. Почти каждый вечер там проводились встречи и шли жаркие споры с людьми разных убеждений.
Офицеры редко выходили в город в военной форме. Я не хочу сказать, что это делалось нами из-за предосторожностей, связанных с криминогенной обстановкой в городе или националистическим на-строем некоторых людей. Скажу откровенно, что не это было при-чиной, а просто в гражданской одежде чувствовали себя, как при-знавались сами офицеры, менее скованно, свободнее чувствовали себя, когда вступали в дискуссию с националистами на улицах Киева. Нашим офицерам, а ведь они были работниками политотделов, происходящее не было безразлично и часто приходилось им участвовать в дискуссиях и спорах с людьми на улицах.
Я предпочитал выходить в город в военной форме, хотя граж-данская одежда была мною привезена. Часто бывал в городе, ходил по центру, подходил к группам людей, которые до хрипоты спорили, перебивая друг друга. Темой всегда была политика, социальное положение в стране.
Осенью 1989 года воинственные выступления руховцев приобрели постоянный и наступательный характер.
В один субботний день 16 сентября на стадионе города был на-значен митинг коммунистов украинской столицы. Зная об этом, ру-ховцы приутихли. Киевский обком партии попросил нас принять участие в митинге. Несмотря на плохую погоду, — было дождливо — на стадион пришло немало коммунистов и сочувствующих. Митинг удался, и он позволил воодушевить парторганизацию города.
В целом положение и обстановку в Киеве нельзя было назвать спокойными. Казалось странным, что в этом крупном городе нужно было опасаться, что кто-нибудь мог назвать тебя не своим, а чужим, что военная форма неуважаема. Все это омрачало наше положение, и мы чувствовали себя иногда ненужными здесь, тем более, с тем делом, которым мы занимались.
Я был не доволен занятиями нашей учебы на этих курсах. Свои претензии на низкопробные и примитивные лекции, семинары все чаще высказывал всем. Звонил по этому вопросу Александру Григорьевичу Евдошенко в Главное политуправление. В конце концов, написал рапорт о разрешении выезда с курсов на десять дней раньше установленной даты. С большими потугами рапорт был подписан начальником высших курсов о разрешении уехать мне с учебы и досрочно сдать выпускные экзамены, и с чем я удачно справился, а потом уехал.
По приезде на Байконур в военную школу с большим удоволь-ствием и энтузиазмом взялся за работу. Предстояло много поработать, чтобы утвердить авторитет политического отдела. Наследство мне досталось труднейшее. Бывший начальник политотдела под-полковник Телехов никаких стараний для улучшения работы по-литоргана не проявлял. Все свои силы прикладывал, чтобы скорее перевестись в Крым.
Передо мною стояла задача сплотить коллектив политотдела. Моральная обстановка в военной школе, особенно среди офицерского состава, была, откровенно говоря, ненормальная. Причины таились во многом, но главная в самом командире — полковнике Гундиче Николае Прохоровиче, который начинал здесь службу с командира роты, в звании старшего лейтенанта и не кидала его судьба куда попало. Кроме того, Гундич не имел высшего, даже среднего военного образования. Слабые теоретические знания в военных вопросах сказа-лись на формировании его личной психологии.
Он как бы изначально законсервировался и не воспринимал пере-довую мысль, жил и служил со старым багажом. Мало кто из офицеров его уважал. Часто он относился несправедливо к своим подчиненным, пытался их приручить к себе, мало делился своим мнением. Резко пресекал того, кто противоречил, упрямых преследовал, был злопамятен и не общителен с офицерами Главка. Снискал у них о себе славу замкнутого «человека в футляре». Вот таким командиром он являлся, и мне приходилось в дальнейшем с ним служить.
Характерные особенности Николая Прохоровича я знал, когда служил еще в политотделе Главка.
Взаимоотношения с ним мне пришлось строить сложно. Меня бес-покоило становление политического отдела, ибо его роль в коллективе военной школы была не последней, а иногда ему отводилось, как в оркестре — место первой скрипки.
Здесь положение его оказалось непрочным из-за бездарного быв-шего начальника отдела Телехова. Политический орган не соответствовал тому рангу, который он должен был занимать, отчего не в полной мере отвечал чаяниям офицеров и прапорщиков. Сложности ожидали немалые. Немаловажным стояла задача — поднять роль политработника, пусть не как проводника партии, а просто как воспитателя.
Пришлось вложить много сил, чтобы в начальный период что-то сделать, добиться, чтобы наш коллектив был бы коллективом едино-мышленников. С офицерами проводил учебу; конечно, все делалось на марше. Когда допускались пробуксовки и просчеты, их анализировал вместе со своими офицерами, выявляли причину, вырабатывали формы и методы искоренения их и неповторения впредь. Больше доверял офицерам, которые применяли творческий подход к делу, когда это было, то всячески отмечал их усердие на совещании.
В отношении командного звена работа велась под другим углом влияния. Здесь к этому дополнялись формы, которые отличались гиб-костью и сочетались с мерами, применяемые непосредственно для ко-мандиров.
По отношению к политработникам ротного и батальонного звень-ев воздействия командиров сводились к координирующей функции, а конкретная роль отводилась мне и офицерам политотдела. Подобная практика в такое неординарное, и тяжелое время, прижилась и положи-тельно сказалась на моральном климате офицеров и прапорщиков. Действенность политической работы, укреплении воинской дисциплины, улучшению учебного процесса, и сплоченности не только офицерского состава, но всего многонационального нашего коллектива являлась не маловажной нашей задачей. Значимость политработников стала явной. Мне приходилось быть на службе по 14 – 15 часов в сутки, работал без выходных, между прочим, за период почти пятилетней службы на Байконуре у меня был единственный выходной, когда ездил на рыбалку.
Чтобы решить эти непростые задачи, делом чести для меня было сплотить офицерский состав. Я уже писал, что он не был моноли-тен, а разобщен вследствие неправильного подхода к нему со сто-роны офицеров штаба военной школы. Без офицеров, опоры на них, никакой служебной деятельности я не представлял себе. И не верю тем, кто говорит, что начальник сам без них мог бы достичь успеха в службе. В офицерах я видел костяк воинского коллектива и тщательно планировал свою работу с ними.
Отдельный раздел включался в ежемесячные секретные планы по-литического отдела, где предусматривались конкретные мероприятия работы с офицерами. Кроме кропотливой служебной деятельности не забывал и научную работу. По вечерам до глубокой ночи приходилось работать над диссертацией, готовил и публиковал статьи в журналах и газетах. Подготовил несколько научных материалов для журнала «Военно-строительный бюллетень». Помимо этого практически были написаны материалы для трех научных брошюр, и  я усиленно  искал издательство для публикации.
Каждый свой служебный день педантично планировал. В план   входили  не только моя служебная деятельность по выполнению своих функциональных обязанностей, но и работа над диссертацией, чтение научных книг, художественной литературы для чего отводилось    вечернее время после 20 часов, т. к. рабочий день офицеров и прапорщиков в батальонах, а также полиотдела и  штаба в целом длился до восьми часов и только после этого, если на службе все благополучно, каждый мог покинуть подразделение.
Я очень часто оставался на службе до поздна, бывал в это время в казармах, интересовался проведением вечернего времени курсантами, в часы массовых мероприятий в соответствии с планом выступал перед личным составом роты или батальона. Работа моя в вечернее время заключалась не только в этом, в нее входил и контроль за со-блюдением распорядка дня, проведение какого-нибудь разбора и т. д. После этого приходил в кабинет и, если позволяли обстоятельства, брался за диссертацию.
Помимо этого делал записи в дневнике. Домой приезжал в 22-23 часа и здесь до часу-двух ночи продолжал работать. Утром всегда вставал в 6 часов, после этого обязательно физзарядка, в теплую по-году бегал на источник сероводородной воды, а потом легкий завтрак и на службе был без четверти восемь.
В восемь часов утра совещание с офицерами и прапорщиками. Во вторник и субботу после совещания общее построение личного состава и развод, а затем работа по плану. Вот таков расклад по времени и содержанию имел мой рабочий день.
Как уже писал, диссертационной работе отводилось вечернее время и неслужебное, 2-3 часа дневного послеобеденного времени воскресного дня. Работу над ней  пытался никогда не показывать своим подчиненным и другим лицам. Потому что это могло бы вызвать непонимание, а у некоторых и недоумение. Кто знал об этом, тот иногда задавали мне вопросы: «А зачем тебе это нужно? И что ты можешь иметь от этого?» Я не находил с ними при полемике едино-душного согласия. Так что огласка работы над диссертацией для некоторых  была нежелательна, тем более, это могло преподноситься как праздное занятие в ущерб моей службе.
На Байконур я привез весь необходимый материал для научной работы. Мною были определены текстовые наброски глав и параграфы диссертации, подобраны теоретические источники. Дело двигалось медленно, но уверенно. Еще в Симферополе отпечатал некоторые параграфы темы, которые я заново в Ленинске перерабатывал, дополнял и обогащал другими сведениями, фактами и аргументами.
Часто приходилось звонить в военно-политическую академию имени В. И. Ленина на кафедру истории КПСС, куда был прикреплен в качестве соискателя. Обговаривал детали технической стороны  диссертации на кафедре и во время предзащиты. Ездил работать в центральный архив Министерства обороны города Подольска, для этого  выделял 9-10 дней отпуска, работал в институте воен-ной истории.
Мне помогал мой знакомый Александр Колесников, который имел возможность достать тот или иной документ, кроме этого запросить из ДАМО необходимый материал по теме диссертации периода Великой Отечественной войны. Он помог архивными источниками, свидетельствующими о роли инженерных и военно-строительных органов в наступательный период войны, во время ведения боевых действий в странах Восточной Европы, а также сведениями о Главном управлении оборонительного строительства. Оказанные услуги способствовали решению некоторых узловых проблем диссертации.
В одной из поездок в Подольский архив я познакомился с пол-ковником Маляровым, который работал над докторской диссертацией тоже по проблеме военного периода. Во время беседы с ним я рассказал без какой-либо утайки о проделанной мною работе. Он по-нял, что моя работа над диссертацией была нежелательна, тем более, что она во многом перекликалась с его работой и откровенно ей мешала. Он пытался переубедить меня, говорил, что не стоит работать над темой, которую я выбрал, и рекомендовал переключиться на Байконуровскую проблематику. Мне же не хотелось менять тему, поскольку наработано и сделано было уже очень много. Тем более, что тема раньше рассматривалась и утверждалась в академии, в отличие от темы диссертации Малярова.
Я до этого и не знал самого полковника Малярова и о его научной работе над  этой диссертацией. Каким образом наши задумки перехле-стывались, мне трудно судить. Этого не могло быть, т. к. выбор темы и названия научного труда всегда скрупулезно высматривается по ката-логу тем, защищенных и выбранных для работы диссертаций. Перехле-стка их — это грубое нарушение, прежде всего, кафедры и ее соиска-теля, а в последующем и научного руководителя.
Это меня беспокоило, ибо докторская диссертация Малярова, от-части касалась моей раскрываемой  проблемы и могла бы выбить меня из задуманного плана. Действительно, выбранная мною тема по объему и проблематике была докторской диссертацией. Я взял весь период Великой Отечественной войны, чтобы не прогадать и отмести всякие претензии на узость рассматриваемой проблемы. Были случаи, когда некоторым диссертантам не давали возможности защититься, а в луч-шем случае на начальном этапе предлагали пересмотреть тему, тогда, когда появлялся более влиятельный конкурент. Здесь Маляров меня насторожил.
После этого я еще усиленней стал работать над диссертационным исследованием, и дело двигалось неплохо, что внушало мне уверен-ность в скором окончании работы. На этот счет я переговорил с некоторыми знакомыми учеными. Во время отпусков в Крыму я  встречался с Иваном Андреевичем Калашниковым выпускником нашего Симферопольского военно-политического строительного училища, который впоследствии был моим оппонентом по диссертации, и Аркадием Ильичем Кротовым, бывшим нашим преподавателем по истории КПСС в военном училище,  добрые советы которых являлись для меня полезными.
Иваном Андреевичем были даны мне несколько архивных мате-риалов по изучаемой проблеме. Словом, переданные им документы оказали неоценимую помощь в научной работе. Кротову я обещал, что первую свою брошюру опубликую в соавторстве с ним. Это меня нис-колько не ущемляло. Свое слово я сдержал, и брошюра была отпечата-на в г. Джезказгане. Один экземпляр  отдал Аркадию Ильичу.
Научная работа не мешала служебной деятельности, хотя при-шлось преодолевать большие трудности. Службе, естественно, уделя-лось почти все дневное время. Трудиться пришлось много.
Наиболее важным в нашей деятельности, учитывая сложность об-становки в стране, чтобы исключать беспорядки в коллективе, остава-лось интернациональное воспитание. У нас проходили службу воины 28 национальностей. Катаклизмы на почве национальных вопросов в республиках очень сказывалась на армии. Под моим руководством с участием офицеров политотдела, членов совета по укреплению меж-национальных отношений создавались общественные советы из наибо-лее активных военных строителей, офицеров, членов женсовета, и эта работа положительно сказывалась на нашем коллективе. Год 1989-й мы закончили относительно успешно.



Как тут не вспомнить сказанное в Евангелии:
«Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляе-тесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивы-ми, а внутри полны костей и всякой нечистоты; и говорите: «если бы могли во дни отцов наших, то не были бы сообщниками их в пролитии крови пророков»; (от Матфея, XXIII, 27,30).

ГЛАВА III
1990 год. Президентство и армия.

Важным для коллектива стройки космодрома был 1990 год, трудный и противоречивый. В этом году впервые за всю историю СССР и многовековую историю России был избран Президент Союза, а за этим последовали избрания президентов не только в союзных, но и в автономных республиках.
В начале года активизировалась работа политорганов Бай-конура по подготовке к XXVIII съезду Компартии СССР, 1-й партийной Конференции строительно-квартирного органа Ми-нистерства обороны СССР.
В политическом отделе Главного специального военно-строительного управления, низовых политорганах и парткомах были разработаны конкретные программы по подготовке к XXVIII съезду партии. Этот период выдался насыщенным еди-ными политднями, беседами, дискуссиями, выступлениями коммунистов-руководителей Главка, членов лекторской группы и агитационно-пропагандистских коллективов, перед военными строителями, прапорщиками и офицерами  по разработанной тематике. Хотя до съезда оставалось более шести месяцев (XXVIII съезд КПСС начал работать 2 июля 1990 года), разъяснительная и подготовительная работа велась усиленно. В этих целях проводились политотделом Главка  сборы пропагандистов политических отделов и военно-строительных отрядов, где были изучены предсъездовские материалы ЦК партии.
Особенность нашей работы в 1990 году заключалась в том, что она продолжалась вестись в еще более, крайне сложной об-становке, создавшейся в стране, развернутой целенаправленной дискредитации и подрыве авторитета КПСС, армии, роста паци-фистских настроений.
Это трудный, драматичный период нашей страны, крайне отрицательно отражался на воинских коллективах. В то время владели политической инициативой те офицеры, политорганы и партийные организации, которые досконально знали обстановку на местах, чутко улавливали тенденцию в общественном мнении, внимательно анализировали ситуацию. Несмотря на то, что руководители партии уже вяло руководили коммунистами, здесь на космодроме было наоборот политорганы и партийные органи-зации самостоятельно решали партийные дела, не ждали готовых указаний сверху.
Там, где политорганы действовали самостоятельно — там они постоянно добивались успеха: не сокращался прием в партию, на вводных объектах создавались временные партийные группы, а в подразделениях воинских частей  парторганизации росли.
Кроме всего этого проводился комплекс мероприятий по подготовке к празднованию 120-летия со дня рождения В. И. Ленина, 45-й годовщины Победы Советского народа над фаши-стской Германией, 35-летия космодрома Байконур. Необходимо признать, что подготовка и празднование этих юбилейных дат способствовали повышению патриотического духа личного состава, а наша работа  по интернациональному воспитанию позволяла оздоровлять моральную обстановку, что в значительной степени предупреждала развитие негативных явлений на межнациональной почве, хотя указы Верховных Советов ряда республик о прохождении службы на их территориях — Азербайджана, Узбекистана, Молдовы и Украины — разобщили военных строителей в наших частях. И в этой непростой обстановке некоторые офицеры просто растерялись. Не все могли осознать происходящее в Союзе и  понять, что вело к его распаду.
Военные строители, словно губка, впитывали всю национа-листическую пропаганду. В части космодрома зачастили эмиссары экстремистски настроенных народных фронтов. Так, в начале года к нам приехали представители гражданского форума Грузии, других неформальных организаций этой республики. Они вели агитацию среди своих земляков. Давали им специальные письма, в которых призывали всех грузин покинуть части и вернуться домой, а в противном случае будут объявлены предателями грузинского народа. Аналогичная работа велась с военными строителями молдавской национальности. Политический отдел Главка обязал командиров и политработников провести индивидуальные беседы с каждым военным строителем, призванным из Грузии и Молдовы, привлечь к данной работе всех офицеров и прапорщиков из представителей этих национальностей.
Несмотря на проводимую нами работу, тем не менее, увели-чилось количество воинов самовольно оставивших части. По-добное было не только в военно-строительных частях Байконура. Эта зараза распространилась в другие части Вооруженных Сил страны. В начале года Бюро Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота на своем заседании рассмотрело вопрос «О неотложных мерах политорганов и партийных организаций по предупреждению уклонений от воинской службы и других преступлений на почве нездоровых межнациональных отношений», где с тревогой отмечалось, что во всех видах Вооруженных Сил и военно-строительных частях допущен рост правонарушений, оказывающих негативное влияние на политико-моральное состояние личного состава, боеспособность частей, авторитет Вооруженных Сил и в целом на общество. Политический характер приобрели нарушения Закона СССР «О всеобщей воинской обязанности». Как мы видим, обстановка была непростой.
В ряде регионов под воздействием националистических, ан-тиармейских акций сепаратистских сил срывался весенний и осенний призывы.
Вдвое возросло число дезертиров, получили распространение прприобретали характер конфликтов на межнациональной почве, а принимаемые меры по их ликвидации  в некоторых частях  не приводили к положительным результатам.
Сложно было сдержать националистический натиск союзного   характера на таком пятачке, каким являлся космодром. Нами делалось. Все возможное для укрепления в воинских коллективах. Но как можно удержать воина, если республика, откуда он призывался, практически порывала связи с Союзом, Байконуром и требовала возвратиться его домой и проходить воинскую службу там.      
В этой связи к нашей работе мы приобщили народных депу-татов из разных регионов. Приглашали делегации из Самарканд-ской, Ферганской и Хорезмской областей. Приезжали к нам ар-тисты Самаркандского театра оперы и балета, коллектив Ташкентского драматического театра имени А. Навои. Пригла-шались творческие коллективы Казахской республики.
Эти посещения очень помогали нам на некоторое время раз-рядить обстановку. Встречи позволяли рассеять у воинов многие сомнения, вызванные слухами и убедиться  в лживости негативной информации со стороны своих земляков из республик.
Учитывая внутреннюю ситуацию в стране, политорганы дальше совершенствовали работу по интернациональному и патриотическому воспитанию  офицеров и прапорщиков, пар-тийного и комсомольского актива. Учили их формам и методам интернационального воспитания, индивидуальной работе с воинами разных национальностей и лидерами микрогрупп по признакам землячества.
Политорганы добросовестно выполняли свои обязанности, несмотря на то, что они подвергались реформированию и на-падкам со стороны некоторых офицеров. Мы с недовольством восприняли новый проект положения о военно-политических органах, который не отвечал требованиям времени. В это же время в первичных организациях обсуждался проект инструкции партийным организациям армии и флота.
Офицеры, коммунисты в основном поддерживали принцип разделения функций партийных и политических органов. Мы понимали, что совместная работа политорганов и парторганиза-ций снижалась, и это отрицательно сказывалось на общем со-стоянии дел в войсках. Влияние парторганизаций на массы в начале 1990 года резко упало, но благодаря политорганам, они еще кое-что из себя представляли. И здесь положение было не такое, как на гражданке, где парторганизации попадали под удары оппозиции.
15 февраля 1990 года Генеральный секретарь КПСС Михаил Горбачев обратился к первым секретарям компартий союзных республик, крайкомов и обкомов партий по вопросам о принятии упреждающих мер, в связи с намеченными на 24 – 25 февраля в ряде крупных промышленных городов, включая Москву и Ленинград, массовых митингов и манифестаций, организуемых оппозиционными силами с целью оказания давления на полити-ческое и государственное руководство страны, местные органы власти. В армии после этого выступили с соответствующими за-явлениями Министр обороны и начальник Главпура армии и флота, где высказывались о нейтрализации акций, направленных против КПСС, государственных органов и Вооруженных Сил СССР. Наша работа в этом направлении активизировалась, хотя того накала, как в прежние годы, не было.
Мы организовали широкое информирование военнослу-жащих всех категорий, а также рабочих и служащих по мате-риалам февральского (1990 года) Пленума ЦК КПСС, Платформы ЦК партии и XXVIII съезду КПСС. Но все это не давало нужного эффекта. На местах большинство коммунистов честно и усердно выполняли свой долг. Но руководство партии окопалось, ничего действенного не предпринимало, кроме декларативных заявлений. В республиках разнузданно вели себя всевозможные политические фронты, движения, вновь испеченные национальные армии, группы правого или крайне левого толка.
Коммунисты уже не были монолитны и не могли противо-стоять оппозиционерам, Партия коммунистов отступала, пятясь все дальше и дальше назад, и это отрицательно сказывалось на стабильности общества. После XXVIII съезда обстановка не улучшилась. Армейские коммунисты особенно внимательно об-суждали резолюцию съезда «Об основных направлениях военной политики партии на современном этапе». Материалы съезда изучались во всех формах политической учебы с  личным со-ставом. Безусловно, вся эта работа дала обратный результат, т. е. не в пользу партии. Тщательное изучение, а затем пропаганда решений съезда, среди  офицеров в конец дескридитировало партию, что     позволила им убедиться, что XXVIII съезд КПСС ничего не принес нового, а наоборот, своей небоевой позицией показал лишь слабость. Этим и воспользовались офицеры — противники партии, которые вносили дезорганизацию в воинские коллективы. Положение в армии и обществе с каждым днем ухудшалось.
В частях космодрома в 1990 году рост преступности уве-личился в 2,5 раза, В результате правонарушений погибли 38 человек.
Каждый случай гибели не мог быть оправдан. Анализ и под-робное изучение условий и причин происшествий и преступлений, особенно  гибель людей на производстве, показали, что все это во многом зависело от степени влияния на события офицеров. Некоторые из них непростительно благодушно относились к выполнению своих обязанностей по обеспечению безопасности условий труда и, пользуясь сложным положением в обществе и бесконтрольностью вышестоящего начальства за состоянием дисциплины,  выполняли свою работу из рук плохо.   
Командование Главка недостаточно жестко спрашивало за профилактику мер безопасности на производстве, при эксплуа-тации автомобилей и строительной техники. Расследование офицерами Главка и прокуратурой каждого случая самоубийства свидетельствовали, что все они произошли в результате пси-хически-болезненного состояния погибших или под воздействием употребления токсических веществ. Разбираясь в каждом конкретном случае, приходили к выводу, что у лиц, покончивших жизнь самоубийством, наблюдались отклонения от норм поведения, высказывались мысли о самоубийстве, но должной настороженности и внимания к этим людям не было уделено со стороны офицеров. Некоторых офицеров беспокоило свое по-ложение, и никакого дела не было до своего подчиненного сол-дата.
И, конечно, все случаи являлись не только следствием пси-хического состояния погибших, но и результатом плохой работы с людьми, черствости и бездушия командиров и политработников к своим подчиненным, а где-то и преступного отношения к ним.
Анали показывает, что первой причиной, в структуре пре-ступлений, и низкой воинской дисциплины в целом  приходился на такие виды правонарушений, как уклонения от воинской службы (56%), что влекло за  с ними  бесчинства по отношению к местному населению (15%), а также неуставные взаимоотношения (8%). Резкий рост преступлений, и особенно уклонений от воинской службы, естественно, являлись следствием меж-национальной напряженности в ряде регионов страны, принятием антиконституционных законодательств, актов, морально-психологического давления на военнослужащих и военных строителей, а так поощрение в ряде республик дезертирства все это расшатывала армию. По этим и другим причинам в 1990 году 98 военных строителей из Грузии, Армении, Азербайджана и Молдовы самовольно оставили место службы. В последующем возросло дезертирство среди  военнослужащих узбекской на-циональности.
Вторая причина роста преступности — это низкие моральные, волевые и физические качества определенной части личного состава. 87% военных строителей до призыва в армию нигде не работали и не учились, 18% — больные или им была про-тивопоказана служба в районе Байконура, 7,5% — склонны к пьянству, токсикомании, наркомании. Росло не по дням, а по ча-сам количество случаев неуставных взаимоотношений. Практи-чески каждый третий самовольно оставлял часть из-за издева-тельства. Анализ показывает, что физические и моральные ос-корбления совершали, в основном, ранее судимые (7,4%) и те, кто предрасположен к насилию, хамству, грубости (67%), либо имевшие ранее приводы в милицию, состоявшие в различных неформальных организациях и т. д.
Грубые правонарушения были чуть ли не дозволены и по-тому, что не в полной мере использовалась сила закона. Ут-верждения о неотвратимости наказания за содеянное преступление были, скорее, сферой безрезультатной агитации, чем опорой на  законодательные принципы.   
Из 769 участников преступлений в 1990 году осудили во-енным трибуналом 239 человек (31%). Тем не менее, подобная практика не приносила никакой пользы. Следующая причина роста преступности заключалась в том, что значительная часть офицеров, прапорщиков слабо владела методами индивидуально-воспитательной работы, основами педагогики и психологии, дифференцированного подхода к ранее судимым, больным, си-ротам и др.
 Политическое разнообразие в стране, плюрализм, а также  сложность призываемого контингента военных строителей вы-зывала у офицеров, прапорщиков, особенно молодых офицеров растерянность, которая порой переходила в апатию к службе. В большинстве своем из-за этого отдельные офицеры халатно от-носились к выполнению обязанностей и многие заявляли о же-лании уволиться из армии. В 1990 году 118 офицера написали рапорты об увольнении, из них 66 офицеров было уволено в запас. Среди офицеров также наблюдались случаи нарушения воинской дисциплины. Некоторые совершали преступления. В 1990 году 19 офицеров совершили преступления.
В течение года часть офицеров, по причине выездов за де-зертирами и проведения всевозможных расследований и дознаний была оторвана от выполнения своих служебных обязанностей.
Из-за этого в ротах на 120 – 160 человек военных строителей, оставалось по одному офицеру. Конечно, это не могло не сказаться на состоянии дисциплины. Всем ясно, что многие причины ухудшения положения дел с воинской дисциплиной связаны с деятельностью командиров и политработников. В ряде военно-строительных отрядов космодрома уставная требова-тельность и забота о личном составе давали предпосылки для сокращения неуставных взаимоотношений, самовольных отлучек и совершенствования других проступков армейской службы. Командование и политические отделы Главка и низовых строительных управлений, исходя из реальной обстановки, внешних и внутренних факторов, влияющих на моральное со-стояние личного состава, намечали меры, обеспечивающие хоть какую-нибудь стабильность обстановки в войсках, уменьшение роста преступности и происшествий.
Положительное влияние на армию, после долгих нападок на нее, произвел, хоть запоздавший, Указ Президента СССР «О неко-торых мерах по усилению социальной справедливости и правовой защите военнослужащих».  Он позволял в какой-то мере взбодрить офицеров. Командиры и политорганы стали более внимательно и справедливо оценивать результаты труда офицеров, поощрять инициативу, исполнительность и творчество в работе. В 1990 году 9 офицерам присвоили досрочно воинское звание, в том числе 3 политработникам, 35 офицеров были награждены орденами СССР, 106 человек — медалями. За высокое качество работ и своевременный ввод объектов в эксплуатацию была выплачена премия личному составу в сумме 628 тысяч рублей, 876 человек были награждены ценными подарками на сумму 10,5 тысяч рублей.
И все же проблем с офицерскими кадрами оставалось немало.
Часть офицеров сталкивалась с трудностями службы и тяжело их переносила. Некоторые из них не дорожили офицерской честью, становились на путь халатного исполнения служебного долга, пьянства, невыхода на службу.
Политические отделы еще стремились осуществить меры по обеспечению организационной, правовой и идейной сплоченности партийных организаций, повышения авторитета, личной пример-ности коммунистов. В каждом политоргане была разработана про-грамма по выполнению решений XXVIII съезда КПСС. В партор-ганизациях проводились диспуты на тему: «Какой я хочу видеть партию», круглые столы «Пути демократизации внутрипартийной жизни». В партийных рядах положение было сложное. Такого по-ложения со времен гражданской войны 1918 года, особенно на-чала ее, не наблюдалось. Партия на глазах сдавала свои позиции. Благодаря только лишь политорганам в армии парторганизации не распадались. Но, тем не менее, с каждым днем, чтобы их удер-жать требовалось неимоверных сил. Коммунисты были недоволь-ны своим руководством.
Изучение общественного мнения коммунистов Байконура по итогам съезда показало, что полностью удовлетворены итогами съезда — 20%, не в полной мере — 27%, не удовлетворены ито-гами съезда — 53%. Более 60% коммунистов одобряли создание других политических партий. В это время готовился новый устав КПСС. По отношению к новому проекту уставу партии при опрос мнение было такое- 17% коммунистов были согласны с ним пол-ностью, 60% — в основном, 17% — не согласны, 6% — не отве-тили на вопросы.
В практике работы партийных организаций, как и прежде, использовались такие формы, как заслушивание отчетов, дача партийных оценок, собеседование. За весь 1990 год в частях и управлениях Байконура в ряды КПСС было принято 60 человек. Это были люди новых взглядов, сторонники обновлений партии. Сложные процессы, происходящие в стране и партии, отразились на настроениях коммунистов, некоторые из них растерялись, дру-гие вступившие в партию ранее из корыстных интересов, выходи-ли из нее. Так, 22 коммуниста выбыли из КПСС по заявлению.
У многих коммунистов работа руководства партии, в том чис-ле и решения XXVIII съезда КПСС, вызывали явный протест. Да-же коммунисты военно-политической академии им. В. И. Ленина при обсуждении на своем партийном собрании итогов XXVIII съезда КПСС редко выступали без резкой критики Горбачева, его перестройки и решения съезда. В одном из решений партсобрания академии 1990 г. было сказано: «...консолидация анти-коммунистических сил в обществе идет быстрее, чем те процессы в партии, чем способствует социально-экономическая обстановка в стране и непоследовательность действий со стороны центрального органа власти. В военной политике значительную часть занимает декларативность, неконкретность, последством него перемены, происходящие в Вооруженных Силах, отстают от перемен в обществе. ...Проблема, недостатки и причины, их порождающие и характерные для армии, как в зеркале отражаются в коллективе академии ... Коммунисты академии выражают недовольство горбачевской перестройкой».
Против политики центра открыто протестовали некоторые коммунисты в стране и в наших частях космодрома. Парторгани-зации расшатывались и настоящей работы они не проводили.
После XXVIII съезда КПСС политическими отделами стройки продолжалась  работа по разделению функций с пар-тийными организациями. В третьем квартале 1990 года партийные комитеты, парторганизации сами определили свою структуру. Самостоятельно решали вопросы привлечения коммунистов к партийной ответственности, и их поддерживали парткомиссии. Партийные комиссии при политических отделах руково-дствовались положением о работе Контрольной Комиссии ЦК КПСС и как бы самоустранялись от воинской служебной дея-тельности. В политическом отделе Главка была разработана организационно-штатная структура будущих, так называемых, военно-политических органов на уровне Главка и управления инженерных работ.
Эти предположения докладывались в политуправление во-енно-строительных частей. Разрабатывались функциональные обязанности должностных лиц военно-политических органов. При изучении общественного мнения 71% офицеров поддержи-вали предполагаемые функции политорганов и разграничение их деятельности с работой парторганизаций, с позицией против  высказались 12%, остальные не ответили на вопросы.
Важным событием для всего Союза было избрание впервые за всю историю его существования президента Советского Союза.
Внеочередной III съезд народных депутатов СССР работал в марте 1990 года, рассмотрел три вопроса: о признании полно-мочий вновь избранных депутатов СССР, о внесении изменений и дополнений в Конституцию (Основной Закон) СССР, учреждение поста Президента СССР и избрание президента СССР.
Последние два вопроса обосновывались, — как сказал в своем выступлении, открывший прения депутат С. С. Алексеев, — обострившейся обстановкой в стране, где наступил паралич власти, политические структуры потеряли былую силу, а го-сударственные органы настоящую государственную силу не приобрели. То положение, в котором мы оказались, С. С. Алек-сеев охарактеризовал как трагическое.
Выступая третьим по второму вопросу, как обычно, с «но-визной» мысли, Нурсултан Абишевич Назарбаев, — он в то время был Председателем Верховного Совета Казахской ССР, первым секретарем ЦК партии Казахстана, — высказал убеждение, что президентская власть может стать своеобразным гарантом (а потом стала могильщиком — примечание автора), ибо содержит в своей основе регулирующие начала, способные придать всем видам государственной власти гармоничную целостность.
В  президентстве Нурсултан Абишевич ошибся, и очень даже. Время показало диаметрально противоположное его мнению реальность, в связи с разыгравшимися событиями в стране в последние полтора года. Этот институт президентства в то время не прижился, неумело им воспользовались, и он не способствовал консолидации народов страны, всех сил, а также укреплению государственной структуры и не о какой гармоничности не могло быть и речи.
Я не отрицаю самого института президентства, столь есте-ственного и эффективного для многих цивилизованных госу-дарств. Нельзя не видеть, что у нас эта форма реализации поли-тической власти ложилась на весьма своеобразную почву и давалась в руки ограниченным людям, как Борису Ельцину, о  чем потом мы станем свидетелями.
Давайте дальше проследим ошибочность работы III съезда по этому вопросу. Депутат Н. Назарбаев в своем выступлении предложил на пост президента Михаила Горбачева, «как авторитетного, политического лидера, который не вызывает со-мнения».
Здесь опять очень большой просчет и обман Нурсултана Абишевича. Горбачев уже не имел к тому времени авторитета ни в партии, ни в государстве, уже тогда он снискал себе славу в народе и партии не очень благовидную.
Н. Назарбаев, кроме этого, предложил внести такую же президентскую власть и в каждой республике, что явилось также очередной его политической ошибкой,  преступным под-стрекательством и шагом преднамеренным по развалу Союза.
Все же на съезде был введен институт президентства, избран президент, что ускорило гибель Великой державы. Кстати, На-зарбаев, в то время выжидая, подстрекал, лукавил и врал. «...Назарбаев — очень интересный политик, — говорил в своем интервью газете «Московский комсомолец» («МК» от 7 июня 1995 года) казахский правозащитник Борис Федорович Супруню-ков, — который врет гораздо больше, чем говорит правды. Например, президентский вестник «Интерфакса» задает ему вопрос: «Существует ли на самом деле проблемы русскоязычных в Казахстане?». Н. Назарбаев отвечает: «Во-первых, такой проблемы в Казахстане нет». И это говорится 24 ноября 1993 года, когда уже по официальным казахстанским данным уехало около 400 тысяч человек».
Назарбаева, этого тонкого и хитрого восточного политика, сразу трудно было раскусить. Дальнейшии  сложившиеся обстоя-тельства снимали лживую маску с него.
«Назарбаев, притворявшийся евразийцем и демократом, се-годня тупо строит в Казахстане клановое феодальное ханство, превращая в прах советскую цивилизацию, возвращая космиче-ский Байконур и атомный Семипалатинск к каменным топорам и бараньим тропам. И при этом угнетает русскую половину насе-ления — тех, кто вспахал целину, построил карагандинскую Маг-нитку, возвел города будущего на Мангышлаке.
Русские по обе стороны казахстанской границы больше не на-деются на Ельцина и Назарбаева и не простят им свои муки и ос-корбления».
Газета «Завтра», ноябрь 1995 г. № 47(10).
Действительно, введение президентства в то время в СССР было не своевременным, и этот институт показал свою  несостоя-тельность.  Прав депутат Ю. Н. Афанасьев, который сказал, что президентство станет опасным неизвестным, усугубляющим наши трудности и тревоги. Он был против кандидатуры М. Горбачева на пост президента, оценив его деятельность ошибочной и опасной политикой, которая осложнила ситуацию в стране «нуждаемся ли мы в этом (т. е. в Горбачеве), перестройка и сам ее инициатор».
М. Горбачев на критику молчал, но был согласен с теми, кто выдвигал его кандидатуру на пост Президента СССР. Время показало, что Горбачев справлялся со своими обязанностями очень худо. В нашей офицерской среде не одобряли его выдвижения на этот пост.
Он не пользовался у нас уважением, так как показал себя в деле неумелым реформатором и плохим руководителем. Мы не могли его воспринимать нашим лидером. Он первым позволил се-бе начать разваливать основные структуры государства, позволил развернуть антиармейскую пропаганду. Мы не ощущали с его стороны поддержки.
III съезд народных депутатов решил проблему 6 и 7 статей Конституции СССР. На съезде в большинстве своем сошлись во мнении, что сохранение этих статей в тех условиях таят постоян-ную угрозу возвращения к авторитарным методам руководства. Говорилось о немедленном устранении 6 и 7 статей Конституции, отстранении КПСС от руководства страной. Постепенно прини-мались меры по окончательному развалу компартии. Но судьба КПСС уже была решена до III-го съезда народных депутатов.


ХРОНИКА

Беседа главного редактора газеты «Завтра» Александра Анд-реевича Проханова с председателем Совета Союза Коммунисти-ческих партий — КПСС Олегом Семеновичем Щениным.
Газета «Завтра», июнь 1995 г, № 26 (82).
Александр Проханов. Олег Семенович, первый мой пассаж связан с поразительной несостоятельностью правящей партии, той КПСС, которая, казалась, безраздельно владела страной до 1991 года и исчезла, как дым.
... Размышляя об этом, я постепенно понял, что партия по-сле упразднения 6-ой статьи Конституции уже была обречена...
Олег Щенин. Да, КПСС проиграла. И проиграла она потому, что потеряла и имя, и суть задолго до аннулирования 6 статьи Конституции. Растворилась ли она в этом государстве? Не знаю. Думаю, что происходило еще немного более запутанным образом. И мы распутываем этот клубок ниток за витком, нить за нитью.


        Решения съезда не повлияли на партийные структуры воо-руженных сил в числе на военной стройке Байконура, так же   по-прежнему велась партийно-политическая работа в войсках, шел прием в партию хотя вступить в нее желающих было меньше, но в некоторых воинских частях прием в компартию увеличился. Вступали, как правило, наивные и не подготовленные, не дисци-плинированные  военнослужащие, с корыстной целью, что бы вы-гадать,  получить от партии. Партия уже ничего в низах не решала  и этого вступающие не понимали.  Коммунисты безразлично приняли решения партии.
 Даже с каким-то согласием восприняли упрощения 6 и 7 статей Конституции. В  этом непонятна была реакция многих коммунистов.
В наших партийных организациях вся работа, как уже мною указывалось,  строилась По-старинке. Были  коммунисты, которые  выходили из партии. Обычно это делали те, которые из корыстных целей  вступили в КПСС, а на сей раз партия никаких материальных льгот не давала, так зачем же нужна была партия конъюнктурщикам.
Выход из партии некоторых коммунистов почти не был за-мечен, редко кто из выходящих из нее шел на партсобрание, где разбиралось его заявление о выходе из КПСС. Из этого не де-лалось сенсации, как  прежде.  Нежелающий быть в партии, по-давал заявление секретарю парторганизации, и на этом все за-канчивалось без какого – либо обсуждения на партсобрании.        Политорганы    это не контролировали  и не спрашивали за утечку коммунистов. Иногда на собрании для формальности рассматривалось заявление коммуниста,  и тут же  просьба удовлетворялась.
Партия заметно сдавала свои позиции. Это очень хорошо видели и чувствовали оппоненты, усиливали бешеную атаку на коммунистов. Политорганы еще по инерции руководили партор-ганизациями, но явное размежевание уже наметилось.
Попробую немного отойти от наболевших политических во-просов, от повседневных наших дел и забот и расскажу о событии, которое запомнилось мне на всю жизнь.
Памятен период, когда космодром готовился к запуску со-ветско-японского экипажа. Необходимо оговориться, что этот полет имел особое значение. К нему готовились не только со-трудники Главкосмоса и инженеры космодрома, но и на долю военных строителей выпало немало забот.
Запуск планировалось осуществить с гагаринского старта, общеизве-стной «двойки» откуда запускали космические корабли с экипажами.
День и ночь на этой площадке работали военные строители, выполняя  специальную задачу. Что-то пристраивали, мон-тировали, убирали, расчищали, бетонировали и т. д. Ведь на со-вместный советско-японский запуск планировалось прибытие много зарубежных гостей. Естественно, необходимо было не только навести надлежащий порядок, но и кое-что смонтировать и провести ряд регламентных работ. Кроме этого предстояло немало работ в самом городе по благоустройству его и ремонту гостиниц.
С этой задачей воины частей Главка хорошо справились.
В марте 1990 года в центре подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина в «Звездном» начали готовиться японские кос-монавты Риоко Кикути и Тойёхиро Акияма к совместному со-ветско-японскому полету.
 Усердно готовилась к космическому полету Риоко Кикути, двадцатишестилетняя, профессиональная журналистка  японской телерадиокорпорации Ти-Би-Эс.
Тут надо сказать, что оба японских кандидата вызывали большую симпатию. Риоко, молодая, спортивная, динамичная сразу прижилась в Звездном городке. Тойёрихо старше, сдер-жанный, меланхоличный, профессиональный  и с огромным опытом журналист, за 24 года работы путешествовал с телека-мерой по всему миру.
После предполетного отбора выбрали японского космонавта Тойёрихо Акияма. Впервые в космос планировал лететь журналист. Но то, как это совершил Главкосмос, вызывало у некоторых советских людей чувство оскорбленности. Событие, в сущности, стало узко японским. Серия репортажей на Японию и на японском языке, реклама нескольких фирм — вот что было куплено японской корпорацией за скудную цену, которая и на зарплату  нашим организаторам и  участникам космической программы не хватило. Об этом в декабре 1990 года о советских организаторов совместного полета писали плохо и порицали наши газеты. Страна вступала в рынок, и Главкосмос шел на все, чтобы себя показать и заработать. Он не мог допустить, чтобы его застали врасплох  конкуренты и правильно это делал.
Тем не менее, Байконур ждал гостей. Прибытие советских и японских космонавтов в первое время омрачилось болезнью Риоко Кикути. В гостинице ее настиг острый аппендицит. Тре-бовалась немедленная операция.
Вспоминаю, что мне рассказывали медики из военного гос-питаля. Узнав, что здесь придется оперировать женщину-космонавта из Японии, они  очень переполошились. В госпитале отсутствовали условия, комфорт и возможности, чтобы провести операцию так, как это делается в Японии и других странах Запада. Считавшийся таким неплохим, госпиталь космодрома в последнее время пришел в запустение. Его стеснялись показывать гостям, а здесь предстояло делать операцию. Естественно, в операционной было все как надо, здесь Риоко Кикути не сможет что-либо заметить, лишь бы операция прошла успешно.  Палату привели в надлежащий цивилизованный вид. Из кабинета начальника госпиталя принесли  холодильник, телевизор и другие бытовые приборы. Операция прошла успешно. Но, несмотря на принятые меры, как признался  один из сотрудников госпиталя, им,  все же, было неудобно за бытовую не устроенность госпиталя.
В космос полетел Тойёрихо Акиямо. Японский космонавт вместе с советскими космонавтами Виктором Афанасьевым и Мусой Манаровым в течение шести дней на борту комплекса «Мир», параллельно с выполнением программы международного полета, японец  передавал в эфир  результаты работы экипажа в Японию.
Когда задумывался проект, компания Ти-Би-Эс предполагала, что он осуществится в 1991 году. В мае должно было отмечаться 40-летие этой крупнейшей в Японии частной телевизионной и радиокорпорации. Капитал ее составлял 424 млрд. иен (2,9 млрд. долларов) и юбилей решили отметить с размахом — послать своего корреспондента на орбиту. И в те дни вся Япония и многие телезрители других стран глазами Тойёхиро Акияма увидели бы нашу планету, жизнь и работу космонавтов на орбите советского орбитального комплекса.
Советско-японский полет сыграл большую роль в изменении психологического настроя среди японцев и чувства симпатии к советским людям.
По случаю полета мы провели с военными строителями бе-седу, где рассказывали о значении полета.
Необходимо признать, что этот полет не походил на другие совместные полеты. Почему-то он более ярко запечатлелся в нашей памяти.
На запуске я не был. На некоторые совместные запуски мы выезжали, чтобы вблизи полюбоваться на это очень красивое зрелище, а на советско-японский выехать не пришлось. Японские космонавты после полета приглашались в гости к жителям Ленинска. Везде они находили доброжелательный и теплый при-ем.
 Важным событием для нас был  IV-й съезд народных депу-татов СССР, который проходил 27 декабря 1990 года. Он был неординарным, в то же время его решения в последующем вызовут немало споров и станут историческими. Одно из важных событий съезда — то, что президент СССР М. С. Горбачев рекомендовал на второй пост в государстве вице-президентом 53-летнего Геннадия Ивановича Янаева, члена Политбюро, секретаря ЦК КПСС. Охарактеризовал его как опытного политика, человека с твердыми принципами, активного сторонника и участника перестройки, способного успешно справляться с большим кругом вопросов, связанных с реализацией внутренней и внешней политики страны. Кандидатура, прямо скажем,  для нас и многим коммуниста  была не  известная,  хотя  сообщений в печати по этому поводу появлялось немало.
В комментарии в газете «Красная Звезда» в декабре говори-лось, что это еще раз характеризует нашего президента как не-ординарного политика, умеющего видеть больше и дальше, чем остальные. Выступая перед народными депутатами Г. И. Янаев, в частности, сказал: «Сегодня мне нет необходимости излагать свою платформу, она известна, поскольку я всегда считал себя рекрутированным на поддержку той политики, которую начала моя партия шесть лет назад. (В августе 1991 года, через восемь месяцев, Геннадий Иванович отойдет от Михаила Горбачева по политических мотивам: по сути дела, отвергнет перестройку. Прозреет, наконец, поймет и Горбачева, и его курс на разрушение Великой державы, и он станет заклятым врагом Михаила Сергеевича навсегда.
Высказав свою точку зрения на положение дел в стране, на пути выхода общества из кризиса, Геннадий Иванович поделился и личными переживаниями.
«После беседы с президентом, — сказал он, — не скрою, му-чительных моих  размышлений над сделанным им предложением, я не могу сказать, что я провел бессонную ночь и в ходе этой ночи мне приснился голубой сон. Раньше сны мне не снились. Но я провел действительно трудную ночь, потому что мне надо было сделать выбор. Политический выбор я сделал шесть лет назад (видно, ошибся тогда Геннадий Иванович), не намерен от него отказывать и поэтому хочу сказать, как говорил Давыдов в "Поднятой целине": изберите, ваше право — ночью при фонаре пахать буду, а вспашу десятину с четвертью. Но мы знаем, что в результате даже и не четверти  десятины, вспаханной Денисом, у него закружилась голова, и он упал навзничь на пашню. Сказанное Янаевым, это кажется  какой-то прелюдией  для него после ГКЧП.  Впоследствии,  да и теперь, к Геннадию Ивановичу мое личное отношение, как и отношение других офицеров, если и не всех, оставалось очень даже позитивным. ГКЧП было бы  спасением многонационального  государства, как Советского Союза, и спасение  десятков миллионов  людей, которые  были измученны, убиты в горбачевскую  перестройку и после нее, а так же при ельцинщине во  всяких  кровопролитных конфликтах на постсо-ветском пространстве.
На съезде кандидатура была вынесена на тайное голосование. При подсчете голосов выяснилось, что голубые сны сбываются не всегда.
Из 1892 выданных бюллетеней при вскрытии обнаружено 1785 бюллетеней. «За» проголосовали 1089 депутатов, «против» — 583. Этого было недостаточно, чтобы пройти на пост вице-президента. Нужно 1120 голосов. Почему-то не проголосовали 107 депутатов, очевидно, они проигнорировали это мероприятие. Из всего количества выданных бюллетеней 113 признаны счетной комиссией недействительными. Для Геннадия Ивановича не хватало 31 голоса. Словно судьба подсказывала ему не становиться вице-президентом Союза.
Пришлось провести повторное голосование, которое оказа-лось в пользу Г. Янаева. За него подали свои голоса 1237 депу-татов. С небольшим перевесом Геннадий Иванович был избран IV-ым съездом народных депутатов вице-президентом Советского Союза, на второй пост в государстве после президента.
В нашей офицерской среде этот акт восприняли равнодушно. Никто почти не знал Янаева и не мог что-либо возразить против этой личности и сказать обидное в его адрес. Мне кажется, большая часть офицеров не понимала предназначенности и з-начение поста вице-президента, а просто отождествляла его с административным первым заместителем президента, но целом, предназначения вице-президента не понимали. Думаю, этого не знал в полной мере и сам Горбачев, а еще больше не осознавал свое место Г. И. Янаев. Но поступили по американской практике. В последующем, естественно, сама жизнь распределяла им некие обязанности, и они вошли в свои роли, и, предполагаю, работали они сами по себе, не мешая друг другу. Янаев многое понял и с патриотической позиции был во многом с Горбачевым не согласен.  Мне трудно судить, какую же судьбу припасали сложившиеся обстоятельства того времени, но необходимо сказать, что своей роли не сыграли ни тот, ни другой. Институт президентства в то время не только не принес  пользы, но выработал тот механизм, который крайне негативно противо-поставился обществу в целом.
Разве можно допускать, чтобы подобная структура власти появилась в других союзных республиках? Конечно, нет. Как можно совместить множество аналогичных постов в одном го-сударстве?
Все же не был прав Назарбаев. Депутаты, которые выска-зывались против института президента и против Горбачева, были исключительно правы, они наперед знали, что эта затея приведет к глобальному краху Союза в целом и республик в частности.
Тут же, чтобы оправдать недальновидную и порочную практику президента М. Горбачева — ведь везде все рушилось, лилась кровь на окраине многонационального государства, а в окружении президента стали искать крайнего, виновного, особенно, в экономической политике. Бешеные нападки совер-шались на правительство и более всего на председателя Совета Министров (в последующем Председателя Комитета Министров СССР) Николая Ивановича Рыжкова. Кстати, в то смутное время он был прозорливее других и высказывал дельные предложения. Во всяком случае, так нам понималось. Но его не слушали и обвиняли во всем, забывая главного виновника трагедии народа и Союза  самого Горбачева.
Николая Ивановича доводили до сильной нервозности и, ко-гда он аргументировано выступал на съездах, никто не отмечал его положительную позицию по ключевым экономическим во-просам. Часто слышалась критика и предложения о смене пра-вительства. Горбачев кинул Рыжкова на растерзание депутатам.  Сердце Николая Ивановича постиг сердечный приступ. В тот день, 27 декабря 1990 года, когда голосовали за Янаева, Горбачев сообщил IV-му съезду, что Николай Иванович Рыжков госпитализирован с диагнозом сердечного приступа — инфаркта. По предложению депутата В. И. Гольданского съезд направил телеграмму Николаю Ивановичу с пожеланием быстрого выздо-ровления.
Офицерский состав частей космодрома постепенно стал по-нимать лживую политику Горбачева и его окружения.
Я подробно остановлюсь на этой проблеме немножко позже, ибо много запутанного и не совсем ясного было в той государ-ственной  системе, которая называлась началом президентства в нашем государстве, которая просуществовала менее двух лет и ничего положительного не принесла народу. Опять же был экс-перимент. Бедный народ и бедная армия, как это они выно-сили и терпели. Но потом наступят наши правители еще по-страшнее прежних. Ельцинщина вконец разобьет все надежды и помыслы.
Это было столь унизительно! Унизительно потому, что от лица народа и армии за всю столь порочную политику голосовали депутаты, избранные народом. Эти избранники дурачили свой люд, обманывали и за его счет сами наживались. В своей политической ориентации многие «народные» депутаты ни черта не соображали, и ничего не представляли в делах государст-венных и являлись послужными, исполнителями злого замысла, могильщиками могущественной цивилизации.
На IV-ом съезде впервые за всю историю СССР учреждается пост премьер-министра.
На этом съезде министр иностранных дел Э. А. Шеварднадзе подает в отставку. Много всевозможных домыслов и шума было по этому поводу. И Горбачеву досталось за это на всевозможных пресс-конференциях, задавали всякие вопросы. Но Михаил Сергеевич толком так и не мог обосновать отставку Шеварднадзе. Своим мастерским, до невозможности философским слово-блудием обводил и обманывал всех, кто дотошно интересовался обстоятельством дела с отставкой Шеварднадзе. Было очень ин-тересно. Одни вопросы, а в ответ жестикуляция  руками, словами и ложь Горбачева.
Горбачев постепенно сдавал позиции, самоустранялся от руководства и партии, разваливал государство и армию. Нападки на армию с каждым разом усиливались, ее подставляли и предавали.
В сентябре 1991 года журнал «Молодая гвардия» опублико-вал статью известного в то время, особенно по событиям в Тбилиси, который участвовал в них генерал-полковника И. Ро-дионова «Когда перестанут глумиться над армией и державой». В ней генерал говорит, что « ... армия — самая социально неза-щищенная структура общества, самая жертвенная часть его, за-крывавшая своим телом смертоносные реакторы Чернобыля, умиравшая за Гиндукушем и в Карабахе — эта армия обвиняется «желтой» прессой в преступлениях, которые она не совершала, а общественность пережевывает эту лживую телегазетную жвачку и молчит. Сегодня начали с армии, завтра примутся за главу государства и все устои державы». Родионов был очень прав. Время показало правдивость и очевидность его слов.
Заканчивался непонятный 1990 год, год — трамплин еще к худшему и трагичному. Только решительные действия против зла могли быть оправданной мерой и простительной.


ГЛАВА IV
Предатели и оборотни. Распад великого государства и могучей армии.

1991 год был на политические события и всякого рода со-циальные, военные, партийные события был урожайным. Мне, начальнику политического отдела, как и другим моим коллегам, не было в этом году скучно. Год начался подготовкой к рефе-рендуму по сохранению СССР.
Столь важная внутриполитическая акция намечалась на 17 марта. В начале этого года разыгралась, правда недолгая, война коалиций государств во главе с США против Ирака, что поста-вило СССР перед большой политической и дипломатической дилеммой, как поступить в этой ситуации. Частые поездки в Ба-гдад, что бы  уговорить президента Ирака Хусейна на уступки, и переговоры со странами коалиции не принесли никакой пользы ни нам, ни Ираку,  Но в итоге своей непродуманной внешней политике и  лицемерной позиции Советский Союз не сыграл ни какой роли в разрешении этой конфронтации.
В этом, в 1991 году, Байконур и вся страна праздновали 30-летие полета Юрия Алексеевича Гагарина в космос, дата круглая и знаменательная.
Но прошла она для нас байкануровцев  незамеченным. 23 июля в Москве были вынесены мощи преподобного Серафима Саровского.
В эти дни образ святого Серафима осенил тысячи храмов у нас в стране и в мире. Место, где  захоронены мощи Серафима Саровского, является святым для каждого православного. Посе-щение его считается важным поступком.
Еще при жизни его незадолго до кончины последние слова, им сказанные одному монаху, как никогда нас успокаивают в столь сложное и противоречивое время и призывают быть не та-кими, как мы сейчас есть, а присушиться и верить его честолю-бивому совету  «Когда меня не станет, ходите ко мне на гробик... Как с живым со мной говорите, и я всегда для вас жив буду». Это в наше время утешительно и актуально.
1991 год был годом продолжения кровопролития в Нагорном Карабахе, между Азербайджаном и Арменией. В девяносто первом разыгралась ужаснейшая трагедия в Южной Осетии.
Для нас, военных, те события, которые происходили в Со-ветском Союзе, не были неожиданностью, ибо весь предшест-вующий период до этого, с 1985г, не отличался особым спо-койствием.
Мы, военные, пульс нашего государства и общества ощущали больше, чем какая-либо другая часть населения. Нам помогало повседневное общение с воинами. Мы всегда находились среди многонационального личного состава, среди воинов, призванных из разных регионов страны, которых многочисленные нити связывали с родственниками, знакомыми, товарищами и друзьями — все это позволяло нам чувствовать положение, которое складывалось в государстве, а при примитивном анализе могли предположить наперед перспективу тех или иных событий.
В армии, ввиду неспокойного положения в обществе, не было благополучно. Армию в это время руководство страны,  как бы,  не замечало. Нам казалось, что проблемами армии никто не занимался. Вроде бы, не до этого было.
Сложилась сложная ситуация с финансированием армии и флота 1991 году.
Государство с каждым годом урезало военный бюджет, что не могло не отразиться на состоянии боеспособности Вооруженных Сил. Волокита с военным бюджетом на 1991 год в конце 1990 года в Верховном Совете СССР (4-й сессии) не позволила вовремя и в необходимом количестве принять бюджет на оборону страны. Комитет по вопросам обороны и государственной безопасности обсуждал военный бюджет несколько раз, работали и в будние дни, и в воскресенье. Заслушивали представителей Министерства обороны, Министерства финансов и Госплана СССР. Министерство обороны предполагало установить военный бюджет в размере 66,5 миллиарда рублей в действующих по тем временам ценах. Необходимо заметить, что это соответствовало решениям I съезда народных депутатов СССР о снижении военных расходов, хотя у армии были неимоверные, огромные проблемы, связанные с обустроенностью офицеров и прапорщиков и членов их семей, а это не в полной мере учитывалось депутатами. Так, это составляло приблизительно треть запрашиваемых средств (для сравнения: в 1990 году это равно 26%). Запрашивалось также один миллиард 650 миллионов рублей на жилищное строительство. Военные не были удовлетворены, так как предстоящее повышение цен на воо-ружение и военную технику требовали увеличение финансиро-вания.  На бронетанковую технику «просили» приблизительно в два раза больше, чем в 1990 году. 
Но прогнозы и расчетные данные по военному бюджету не были  реальными. Сложный год показал, что неимоверный рост цен не позволял на такую сумму, которая запрашивалась Министерством обороны и рассматривалась Комитетом по во-просам обороны и государственной безопасности, содержать армию и военно-морской флот. Когда рассматривался и обсу-ждался военный бюджет, в государстве ничего не было определенного. Прав был Маршал Советского Союза С. Ф. Ахромеев, что необходимо разобраться в первую очередь в ценообразованиях, а затем утверждать бюджет в целом. Но, к сожалению, Министерство финансов не представляло вовремя конкретных материалов по этому поводу. И часто дискуссия шла в Верховном Совете, так сказать, на ощупь.
Более того, в то время в целом не было принято решений по союзному бюджету и Совмином СССР.
В этой неразберихе Комитет по вопросам обороны и госу-дарственной безопасности Верховного Совета предлагал всем заинтересованным ведомствам подготовить единый доклад о проекте военного бюджета. Многие депутаты высказывали мнение о том, чтобы Министр обороны или начальник Генерального штаба Вооруженных Сил выступили бы перед ними с конкретными выкладками по состоянию обороны страны и пер-спективных развитиях армии и флота, что позволило бы детально строить работу по разработке военного бюджета и предостав-лению его в парламент.
Исполняющий тогда обязанности председателя Комитета по вопросам обороны и государственной безопасности Л. В. Шарин, прежде всего, отметил, что Министерство обороны должно было обстоятельно доказывать необходимость принятия каждой статьи военных расходов на 1991 год. Кроме этого камнем преткновения являлось отсутствие концепции военной доктрины, проект которой уже находился в Комитете. Но концепция зависела от предстоящего заключения Союзного договора. Все это, по мнению Л. В. Шарина, позволило бы более детально определить источники финансирования оборонных расходов республиками и те компоненты, которые они полностью берут на себя. Как видим, имелись большие проблемы с военным бюджетом. Вместо того чтобы высшему руководству армии выполнять свои конкретные служебные задачи, они много тратили времени для выбивания военного бюджета  для армии. Вся неопределенность не только с военным бюджетом, но с Вооруженными Силами, результат предательской политики Горбачева и его окружения.
Не было ничего определенного. Наметилась тенденция ра-зобщения общества. Монолитное многонациональное государство трясло и расшатывало. Все это отражали события, которые разыгрались на окраинах страны.
Политический плюрализм мнений во время перестройки, доведенный сепаратистскими, реакционными кругами в СССР до плюрализма действий, решил в свою пользу судьбу демокра-тических преобразований в государстве. «Демократы-популисты», ратуя о расширении и углублении демократических преобразований в республиках и стране, использовали далеко недемократические приемы и методы. Они блокировали решения центральных органов власти, направленных на  выполнения злободневных вопросов жизни людей. Сепаратисты, нагнетая напряженность в том или ином регионе страны, постоянно ввер-гали армию в национальные конфликты с последующим предъ-явлением ей моральных и юридических счетов. Это было не что иное, как один из самых изощренных и безнравственных способов угнетения армии. Получившие ярлыки «палачей», «оккупантов» и «мародеров» войска были парализованы,
Под давлением прогрессивных сил в стране, которые видели предлагаемую общенациональную трагедию государства, 16 января 1991 года Верховный Совет принял постановление «Об организации мер по обеспечению проведения референдума СССР по вопросу о сохранении Союза СССР».
Референдум по этому вопросу намечался на 17 марта 1991 года. Военный Совет Краснознаменного Туркестанского военного округа издал директиву от 2 февраля 1991 года, которой мы должны были руководствоваться в ходе подготовки к референ-думу.
Политорганы развернули организаторскую и политическую работу на местах по подготовке и проведению референдума СССР. В политических делах военно-строительных частей Бай-конура, как и во всех подобных органах Вооруженных Сил, были созданы рабочие группы. В политическом отделе, где я был на-чальником, мы создали рабочую группу в количестве пяти чело-век и сам возглавлял ее. К 10 февраля образовали избирательный участок, сформировали участковую избирательную комиссию.
Задачу и направления организаторской и политической ра-боты в связи с подготовкой к референдуму СССР обсудили с командно-политическим составом батальонов и подразделений, с коммунистами, комсомольцами, рабочими и служащими (членами профсоюза). Подготовил и провел инструктивно-методические занятия с составом рабочей группы, участковой избирательной комиссией. Организовали тесное политическое взаимодействие с местным горисполкомом и общественными организациями г. Ленинска. В целях глубокого разъяснения национальной политики, развернули широкую разъяснительную работу среди всех категорий военнослужащих, рабочих служащих Советской Армии.
Необходимо признать, что байконуровцы, а также жители республик Средней Азии и Казахстана, Верховные Совета этих республик, высказывались в поддержку референдума. Тем не менее, мы понимали, что уже не будет того монолитного госу-дарства Союза ССР.
Ведь на референдуме не ставился вопрос о сохранении Союза ССР с чистой формулировкой. Но на всенародное голосование во всех республиках, кроме Казахстана, был вынесен вопрос: «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических республик как обновленной Федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?» Что за формулировка? Ясно одно — не должно быть СССР, а будет Федерация равноправных суверенных республик. А в Казахстане пошли дальше. Здесь на голосование выдвигался вопрос: «Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза ССР как Союза равноправных суверенных государств?» Несмотря на существенную разницу формулировок, Президиум Верховного Совета Казахской ССР официально просил включить результаты голосования в общие итоги референдума СССР.
Нам была не по душе такая позиция верховной власти Ка-захстана, где мы проходили воинскую службу, но понимали, что это получше, в отличие от Грузии (исключая Абхазию, где ре-ферендум  должен был пройти независимо от мнения руководства Грузии), Литвы, Молдавии, Латвии, Армении и Эстонии, где вообще отказались от участия в союзном референдуме.
В Грузии злобно отозвались об этой акции на своей январской сессии парламента: «О каком референдуме говорить, если страна (Грузия) аннексирована Советами?» Подобная позиция тогда была подтверждена и на очередной сессии Грузии 28 февраля. Кредо грузинского руководства — свободная Грузия.
Руководители Грузии в то время и в последующем, до 1992 года, заняли явно антинародные позиции, пытались изолироваться от других республик и, в частности, от России. Вели свою республику к расколу и разобщению. Не пройдет и полтора года, вновь избранный лидер Грузии Эдуард Шеварднадзе, после президента Гамсахурдия, станет просить президента России Бориса Ельцина о помощи в прекращении братоубийственной  войны в Абхазии и Аджарии.
Позиция некоторых республик способствовала дестабилиза-ции и так не спокойного положения в войсках Вооруженных Сил Союза, в том числе в воинских частях космодрома. Среди воинов грузинской и других кавказских национальностей, которые у нас еще оставались служить усилились брожения.
В нашей части проходили службу 20 воинов грузинской на-циональностей. Особенно они переживали апрельские события 1989 г. в Тбилиси. Офицеры воспринимали события однозначно, зная виновников. Для расследования событий в Тбилиси на I съезде народных депутатов СССР сформировалась парламентская комиссия.
В это время на Байконур еще чаще стали прибывать родители и родственники воинов из грузин, которые интересовались отношениями между солдатами, не обижают ли их детей и зем-ляков, а прибывшие эмиссары приезжали с прямой подстрека-тельской целью
Воины из Грузии требовали от командиров и политработни-ков разрешения съездить домой. Участились среди них случаи самовольных оставлений частей. Ведь кавказские народы очень болезненно переносили горе  происходящие дома. Меры, пред-принимаемые нами, по предотвращению каких-либо нежела-тельных последствий в войсках,  слабо воздействовали солдат.
Офицеры зрело оценивали обстановку, и им приходилось нелегко. Мы  не чувствовали  поддержки со стороны ЦК партии. Нам только слали  пустые указания.
Грузинский сценарий разыгрывался не на шутку. Впослед-ствии наши прогнозы оправдались. Грузинский народ избрал своего первого президента Зиада Гамсахурдия. Недальновидность Гамсахурдия, его амбициозность, необдуманная политика натолкнулась на серьезные препятствия, что привели его к личной трагедии и трагедии Грузии. Бывший диссидент, поборник справедливости, демократии быстро настроил против себя часть народа и даже своих приближенных. Гамсахурдия не отличался последовательностью. О характерных чертах его личности справедливо писал в своих воспоминаниях академик Андрей Сахаров. Он указывал, что в застойные годы, во времена борьбы диссидентства, Гамсахурдия не был последовательным, особенно это наметилось в ходе реализации хельсинских решений. Он шарахался от одной крайности к другой, меняя свои убеждения. Став президентом грузинского народа, Звиад заменил демократию ярым национализмом, даже шовинизмом. Впоследствии его назвали диктатором.
Мне вспоминается, как грузинский философ Мамардашвили, незадолго до смерти, осенью 1990 года, питавший к Гамсахурдия злобную ненависть, не исключил возможности восстать против своего народа, если он изберет Звиада президентом Грузии, так как полагал, что народ республики может быть обманут и временно ослеплен обещаниями  бывшим дисседентом Гамсахурдия, и грузины могут поверить ему на время.  Не боясь накликать на себя гнев, со стороны бешенного Гамсохурдия и его сторонников грузин, смелый Мамардашвили  высказался крайне сильно. В первые недели и месяцы президентства Гамсахурдия, пророческие слова этого мыслителя и философа оправдались. Гамсахурдия вел себя не как избранник народа, а как диктатор. В его поведении замечались странности. В январском интервью 1992 года телевидению бывший премьер-министр Грузии при президенте Гамсахурдия Сигуа, который после бегства Гамсахурдия в Чечню сказал, что он  весной 1991 г. заметил у Гамсахурдия большое расхождение слов и дела, а также психо-логическую не уравновешенность этой личности, которая к добру не приведет Грузию. При таком правлении, словно снежный ком, появлялась разношерстная оппозиция к нему. Вследствие порочной националистической политики Гамсахурдиа рухнул, как рухнула вместе с ним и его власть над народом.
Среди нашего офицерства не было никакого сожаления по поводу этого поводу. Мы видели в Гамсахурдия причины неус-тойчивости и неспокойствия не только в Грузии, но и Закавказье  и Кавказа в целом, при этом, конечно, и издевательства над  русским народом  в Грузии. Он вступил в альянс с самыми реакционными силами этого региона. К России он относился  пренебрежительно и даже враждебно, хотя понимая роль ее в Закавказье.  В своем декабрьском 1991 года интервью видному тележурналисту Ур-масу Отту он говорил, что Грузия сама проживет, без связей с Россией и другими республиками. Однако на вопрос журналиста, почему в Грузии экономически сложно и ее не признают другие страны, кроме Армении, Азербайджана, он ответил, что этого не хочет Россия. Как мы видим, нет здесь никакой политической логики. Во время интервью он с упреком отозвался относительно высказывания Шеварднадзе, своего оппонента, который утверждал, что без сотрудничества с Россией Грузии не выбраться из трудностей, что бы стать  суверенным государством. Это очень не нравилось Гамсахурдии. Кстати, уже будучи Председателем Госсовета Грузии, в марте 1993 года Шеварднадзе высказал мнение о невозможности разрыва связей с Россией, в противном случае, «при таких обстоятельствах мы придем к краху».
Мне не приходилось слышать ни разу, чтобы наши офицеры с сожаление высказывались в связи с провалом политики Гамса-хурдия и его низвержением. Звиад победил на президентских выборах с огромным преимуществом, и феномен его скорого и неожиданного низвержения составляет предмет отдельного по-литологического исследования. Мог ли он удержать власть в своих руках? Конечно, нет. Слишком далеко он, как националист, зашел за короткое время своего, так называемого презиленства. Ушли от него соратники, такие как Тенгиз Сигуа и другие. К январским событиям он остался с поддержкой только со стороны крестьян, которые оказались готовыми отдать Звиаду свои голоса при выборах, но не свои головы во время его свержения. В своем интервью российскому телевидению в ходе своего визита в Российской Федерации исполняющий обязанности премьер-министра временного правительства Грузии Тенгиз Сигуа 11 февраля 1992 года сказал о губительной роли Гамсахурдия: «Он вел Грузию к полной изоляции. Грубые ошибки в кадровой, и идеологической политике привели к расчленению грузинского народа». Кстати, кадровый просчет сам Гамсахурдия признал на пресс-конференции 18 февраля 1992 года, уже находясь в изгнании, в г. Грозном.
Таким образом, националистические элементы вели Грузию к изоляции и расколу. Большая  вина была в этом и бывшего президента Гамсахурдии. Тенденция отречения Грузии от России, наметилась задолго до референдума. Позиция руководства националистов, этой республики нас нисколько не удивляла. Абсурдная позиция, самого Гамсахурдия, явилась, впоследствии, логическим результатом трагического ухода его с политической сцены и гибели в январе 1994 года.
Тем не менее, в других республиках началась большая кам-пания по подготовке референдума.
Президенты, ЦК компартий республик развернули работу среди населения в поддержку идей сохранения обновленного Союза суверенных республик. К нам на космодром приезжали делегации, группы людей, родители воинов со всех республик, и при разговоре мы убеждались в полном единодушии их за проведение референдума и сохранение Союза. Вместе с ними проводили встречи с военными строителями, проводили круглые столы, дискуссии, беседы, что позитивно сказывалось не только на политической и национальной ориентации личного состава, а во многом эти мероприятия способствовали укреплению сплоченности его и поддержания воинской дисциплины среди солдат. В первом квартале 1991 года резко сократились правонарушения в военно-строительных частях Байконура. Вроде бы было не до нарушений. К референдуму готовились ответственно. Вся тяжесть работы выпала на политические от-делы, несмотря на то, что они уже не имели того служебного влияния и той роли, что было прежде. Дело в том, что они уже подвергались в соответствии с Указом президента СССР от 3 сентября 1990 года «О реформировании политических органов Вооруженных сил СССР, войск Комитета государственной безо-пасности СССР, Внутренних войск Министерства внутренних дел СССР и железнодорожных войск», обстоятельному реформирова-нию.
В нем ставилась задача Министерству обороны и Главному политическому управлению Советской Армии и Военно-Морского Флота, а также Комитету государственной безопасности СССР, Министерству внутренних дел СССР в 3-месячный срок разработать проект положения о военно-политических органах  вместо  политических отделов.
После Указа мы пытались выработать свою точку зрения на проблему реформирования политической структуры Вооруженных сил. На совещаниях политорганов Главка вместе с его начальником генерал-майором В. А. Хреновым  тщательно обсуждали этот вопрос, и мы на это имели свои принципиальные взгляды по формированию совершенно новых политических органов, особенно в военно-строительных  частях. Свои предложения докладывали и в политическое управление военно-строительных частей, и Главное политуправление Вооруженных Сил Союза ССР.
Как и для другой категории военнослужащих, для нас, раз-деление функций политорганов и партийных организаций, в время, было однозначным. Ни один начальник политического отдела не поддерживал совмещение этих функций и опору поли-торганов на парторганизации, проведение своей деятельности че-рез организации коммунистов. Мы понимали, что отождествлять нашу работу с партийными задачами в то время было уже невоз-можно. В этот период духовная роль партии заметно упала, она как бы дискредитировала политические органы, как воспитатель-ные структуры, принижала их авторитет. Кроме этого совместная деятельность не позволяла политорганам заниматься своей кон-кретной политико-воспитательной работой.
Наша точка зрения сходилась к тому, чтобы были созданы такие органы, которые утвердили за собой чисто воспитательные, психологопедагогические и социологические задачи. Положи-тельно восприняли Указ Президента СССР от 11 января 1991 года «Об утверждении общего положения о военно-политических органах», где политические органы назывались военно-политическими, а 1 февраля этого года приказом Министра обо-роны СССР № 55 введено в действие положение о военно-политических органах Вооруженных Сил СССР. Тем не менее, с появлением этого документа с некоторыми положениями мы были  не согласны. Приказ утверждал общее для всех войск положение, но не предусматривал специфику военно-строительных частей.
По нашему мнению, он не учитывал сложность призываемого контингента в военно-строительные отряды, следовательно, не предусматривалось более усиленной структуры военно-политических органов в наших частях. Этим документом нам вме-нялось не только проводить военно-политическую работу, но мы несли ответственность за воспитание, состояние воинской дис-циплины, морально-политическое состояние личного состава, а также должны были осуществлять политическое обеспечение бое-вой и мобилизационной готовности войск, выполнения ими бое-вых задач, в том числе отвечали за социальную защиту военно-служащих, рабочих и служащих Советской Армии.
В своей деятельности обязаны были руководствоваться за-конами СССР, решениями съезда народных депутатов  Верховно-го Совета СССР и   указаниями президента Союза ССР, кабинета Министров СССР, общими положениями о военно-политических органах, приказами и директивами Министра обороны СССР, на-чальника Главного военно-политического управления Вооружен-ных Сил СССР.
Как видим, обширный спектр обязанностей возлагался на во-енно-политические органы, при этом никакими правами они не наделялись, не обладали материальной и законодательной воз-можностями.
Несмотря на формальную констатацию о разделении функций между военно-политическими органами и партией, работа по-прежнему продолжалась совместная, также приходилось зани-маться и воспитательной работой формально партийными делами, не влезая в конкретные вопросы.
Иногда наша партийная деятельность в начале года велась активнее, особенно в ходе подготовки к референдуму. Кстати, успешно осуществлялась работа по приму в партию. Как никогда, во втором квартале этого года в партию было принято только в нашей парторганизации 11 человек. Желающих было немало. В своих закрытых планах военно-политического отдела на месяц мне  по-прежнему, хотя формально, за что никто не спрашивал, включал отдельный раздел работы с коммунистами, но другие планируемые мероприятия пытался не увязывать с партийной работой, В планы не включались основные партийные документы и решения съездов, а также Пленумов ЦК КПСС. Надо признать, что партийная работа активизировалась из-за подготовки к референдому. Хотелось сохранить наше общее государство, а референдум  являлся маяком нашей надежды. 1991 год выдался беспокойным в оказании влияния не только на внутренние трагичные события в России, но и в некоторых других странах. Неспокойное положение беспокоило мировую общественность.
Особенно немаловажным событием для нас военных стала оккупация Кувейта Ираком и нападение коалиции государств во главе с США на Ирак.
Я не буду давать характеристику действиям Ирака против небольшого государства. Все могло решиться мирным путем. Но от абсурдной экономической политики Кувейта, связанной с нефтью, что явилось предпосылкой военного конфликта, по-страдали некоторые страны Ближнего Востока, не говоря об Ираке. Кувейт отбился от стандартных норм продажи нефти и стал дойной каровой для США и некоторых стран Запада. Саддам Хусейн, нареченный после нападения на Кувейт «багдадским вором», принял решение относительно Кувейта опрометчиво. Как бы ни складывались взаимоотношения, но подобной оккупации нельзя было допустить, ибо авантюра всегда заканчивается поражением.
Оккупация Кувейта Ираком прошли для нас без опреде-ленного болезненного внимания, а подготовка и нападение коалиции государств во главе США на Ирак, становилось предметом тщательного обсуждения. Многие офицеры стояли на защите Ирака и не хотели его поражения, в то же время мы не оправдывали действия его против Кувейта. Но когда США вместе с другими странами подтягивали военные силы на Ближний Восток, к Ираку, многим офицерам это не нравилось. Мы следили за поездками представителя Президента СССР Евгением Примаковым, который бывал в Багдаде и встречался с Саддамом Хусейном и пытался уговорить его мирно уйти из Кувейта.
На иракской проблеме испытывалось многое и даже более того, и мир затаился в ожидании. Если бы СССР, как утверждал заместитель премьер министра Республики Ирак Тарик Азиз в своем интервью газете «Русские вести» в январе 1992 года, за-щитил интересы иракского народа в Совете Безопасности ООН, то это явилось бы сильной моральной поддержкой.
Ирак не просил экономической помощи, но особенно в это время он нуждался в моральном подспорье. СССР не восполь-зовался в Совете безопасности правом «вето», дав этим самым США зеленый свет. Была развязана короткая, но губительная война против Ирака. Иракская война — это трагедия. Трагедия для иракцев, которых в этой войне погибло столько, как утвер-ждает израильский публицист Робер Давид, что бывшему пре-зиденту США Джоржу Бушу уже забронировало место в аду, рядом с другими видными душегубами.
В позиции СССР по иракской проблеме мы видели слабость. И трагедию самого СССР как великой державы. Это было, как бы одним из многих провозвестников развала Советского Союза, как единого государства.
Война в Ираке, причина которой — нефть и разделение сферы влияния, в нашем государстве была воспринята неоднозначно. Как бы большая часть честного населения Союза, видела здесь умысел США на перспективу превратить в будущем развалившийся Советский Союз в свой сырьевой придаток. Оно так и получилось. Немножко забежим вперед, и уже сейчас с позиций 1998 года можем сказать, что после распада СССР США и страны Запада очень активно принялись за Россию. И сейчас мы этому очевидцы.
Во время приватизации западные инвесторы купили у нас по десятой части многих российских предприятий, потратив 1 миллиард долларов. Все распродавалось в 100 раз дешевле. Россия только одна в 1994 году транспортировала за границу 109 млрд. кубометров природного газа, когда СССР, могучая держава, еще в 1990 году транспортировала тоже такое количество газа за границу. В 1990 году экспортировалось 14,5% добываемого газа из СССР и 17,7% нефти, а в 1994 году Россией экспортировалось 18% газа и 27,4% нефти. Как видим, какое большое расхождение, какое растранжиривание и какой грабеж. Россия, по анализу экспертов, еще тогда должна была стать донором и, по сути дела, им стала.
Так что, события вокруг Ирака о многом говорили. Горбачев не осознал тогда всю опасность, связанную с этой войной, и место СССР в этом военном конфликте. Иракская война в целом — трагедия для мира. Теперь мы знаем, что в последствии Ирак станет очагом вопиющего мирового терроризма, что не знала мировая история. Вина ложится, за все это, на США Представители национально-патриотического движения СССР в трудное время поддержали Ирак и выступили против нападения на него.
В прессе Советского Союза сдержанно относились к над-вигающимся событиям и концентрации войск в антииракской коалиции. Поездки представителя Президента СССР академика Евгения Примакова не давали никаких положительных ре-зультатов. После последней поездки, когда с Примаковым было несколько депутатов Верховного Совета СССР, Саддам Хусейн не изменил своего решения. Один из депутатов Верховного Совета СССР, из военных, выступая перед профессорско-преподавательским составом кафедры истории КПСС Военно-политической академии им. В. И. Ленина, на которой  мне пришлось присутствовать,  депутат подчеркнул, что Саддам Хусейн, несмотря на сложное время для Ирака, был хорошо осведомлен о положении в нашей стране. Он говорил нашей делегации пророческие слова, что поражение Ирака в этой войне приведет к диктату США не только на Ближнем Востоке, но и затем к диктату по отношению к Советскому Союзу, на первом этапе — через призму защиты интересов США в прибалтийских государствах. И он был прав.
В последующем, после победы над Ираком, такой точки зрения придерживался в своем выступлении, а также во время своего визита в Москву в марте 1991 года, государственный секретарь Соединенных Штатов Джеймс Бейкер. Он заявил, что успех в дипломатических отношениях между США и СССР мы будем увязывать с прибалтийскими странами, не касаясь и не проявляя интереса к другим республикам Союза.
Как следует из высказывания Бейкера, позиция Вашингтона в этом вопросе будет варьироваться в зависимости от того, о какой республике идет речь: «Между прибалтийскими республиками есть разница. Мы не позволим, — подчеркнул госсекретарь, — применения силы для подавления мирного инакомыслия, мирного политического самовыражения. Что касается балтийских республик, наша позиция такова: они должны быть свободны в реализации своих надежд и чаяний... Соединенные Штаты признают территориальную целостность Советского Союза — за исключением балтийских государств».
После иракской трагедии президент США Джорж Буш дал знать, что у США нет больше сильных соперников, и американской мощи никто не грозит, поскольку ей нет равных, и даже встречи в верхах уже не есть нечто совершенно необходимое. Подобное высказывание Буша, мне помнится, нашими офицерами воспринималось как оскорбление, беспардонный поступок, что стало предметом обсуждения на одном из совещаний офицеров Главка.
В своем материале «От Сталинграда до Багдада», опубликованном в одном из журналов СССР, израильский публицист, мне кажется, реально оценил результаты войны против Ирака.
«Это трагедия для честных американцев, видящих, как их народ превращается в нацию упырей. Но для Советского Союза — это трагедия втройне: Иракская война положила конец существованию СССР как великой державы, отрезала возможность возврата, привела его в кильватер американской политики, и, как показали события в Литве, сделала его, как никогда, изолированным, одиноким, лишенным друзей и союзников».
Роберт Дэвид прав. Мы проиграли в этом. Глобальную свою победу не скрывали многие американские политики. После, в феврале 1992 года, выступая в сенаторском Комитете по иностранным делам госсекретарь США Д. Бейкер сказал: «Развал Советского Союза дал нам выпадающую раз в столетие возможность продвинуть американские интересы и ценности по всему миру». Как видите, американские, а не другие общечеловеческие интересы и ценности. Через несколько часов после нападения, а нападение было совершено на Ирак ночью 17 января 1991 года, президент СССР М. С. Горбачев, словно пугливый заяц, выступил с заявлением, в котором было в целом сказано, что СССР примет все меры для скорейшего прекращения войны и восстановления мира.
В то время решался вопрос об авторитете нашей страны и ее Вооруженных Сил.
Иракский вопрос до сих пор не решен. США выделяли большие суммы для свержения Саддама Хусейна. После войны «Буря в пустыне», Президент США Буш отдал распоряжение внешней разведке ЦРУ начать широкомасштабную операцию по устранению президента Иракской республики и его команды от власти.
Вроде бы смягчились отношения между Ираком и США по-сле избрания президентом США Клинтона. Но затишья долго не было. 27 июня 1993 года США нанесли ракетный удар по раз-ведцентру Ирака. Англия, Италия, Франция и опять Россия поддержали эту акцию. Три из этих ракет упали в жилые кварталы Багдада. Начальник разведцентра Ирака заверил Президента С. Хусейна, что он отомстил американцам за это вероломное нападение. Акция США была предпринята с целью обезопасить визит бывшего Президента США Буша в Кувейт. Такая же угроза над Ираком возникнет и в начале 1998 года.
В США распад СССР и социалистического содружества, спад национально-освободительной борьбы в странах третьего мира и другие изменения  на планете, после иракского события, непосредственно связывают с успешной внешней политикой США, военной мощью и их перспективой. В действиях США справедливости и совести искать нечего. Для них все «чисто» и «благородно», если любая цель любыми способами достигнута.
Об этом откровенно говорил президент Буш во время фев-ральской встречи 1992 гола с избирателями штата Ныо-Гэмпшир, а также высказывал опасение о резком военном сокращении расходов США на армию — главной машины по достижению имперских целей: «Сокращения не должны быть безрассудными. Идеи урезать бюджет Пентагона еще на 50, на 100 и даже на 150 млрд. долларов являются совершенно бездумными. Вооруженные Силы США должны сохранять способность быстро прибыть в любую точку мира, быть оснащенными самой лучшей военной техникой и добиваться успеха». А разве тогда, в СССР заботились так  об армии?
Обстоятельно и откровенно о роли Америки в мире сказал в своем интервью газете «Комсомольская правда» от 11 апреля 1992 года бывший помощник президента США по национальной безопасности Збигнев Бжезинский: «Мы не желаем, чтобы Россия или кто-то другой нас в чем-то обогнал. Что касается нашего соответствия миссии мирового арбитра, то даже исторически мы заслуживаем ее более чем кто бы то ни был. Американцы — на-ция, у которой в генах заложен иммунитет к диктатуре и тотали-таризму: наше общество состоит из потомков тех, кто бежал от политических, экономических и религиозных преследований. Эти люди заслуживают многого».
В своих устремлениях Соединенные Штаты многого дос-тигли. Наши политики в начале девяностых поспешили при-уменьшить внешнюю опасность со стороны США и объявляли, что у нас нет больше внешних врагов. Выступая в телепрограмме «Утро» в октябре 1992 года представитель внешнераз-ведывательного ведомства России сказал, что спецслужбы Запада удвоили, даже утроили разведывательную деятельность в России и других республиках бывшего Союза. Говоря о тех, кто это отрицает, он сказал: «Это дурак или враг». И он в этом был абсолютно прав. Мы допускали много просчетов. У нас не было  концепции национальных интересов, национальной безопасности, а посему столь нелогичной являлась российская внешняя политика.
В победе США и западных стран над Ираком мы видели, как бы, свою вину и свой моральный проигрыш. Подавляющая часть личного состава внимательно и озабоченно следила за этой войной, т. к. почти большая половина из него являлись мусульманами. Ирак — мусульманское государство.
Все это подталкивало нас к кардинальной перестройке в работе по интернациональному воспитанию личного состава.
Исламский фактор заботил нас. Если в 1988 году воинов мусульман на стройке и в такой же пропорции в военной школе было 43%, младших командиров — 45%, то в 1989 году соответ-ственно — 48% и 49%, в 1990 году — 55% и 60%.
В 1991 году осенний призыв показал, что среди призванной молодежи из Казахстана имелось: казахов — 65%; узбеков - 3%; и только русскоязычной молодежи насчитывалось — -9,5%. Я не беру во внимание воинов азербайджанцев, татар, таджиков, особенно уйгур, которых призывалось немало, особенно из Талды-Курганской и Чимкентской областей. Младший командный состав в большинстве своем состоял из коренных представителей мусульманских республик, особенно Казахстана.
Обоснованное беспокойство вызывала у нас нестабильность в республиках Средней Азии, что отрицательно  отразжалось на значительной части личного состава космодрома. События в Оше, Фергане, Ташкенте болью отозвались в сердцах воинов-мусульман. По нашей просьбе, с целью предотвращения беспо-рядков в войсках, к нам продолжали приезжать представители Верховных Советов республик. Неблагоприятной обстановкой в республиках Средней Азии могли воспользоваться некоторые му-сульманские государства.
Особое беспокойство было вызвано стремлением Ирана, Турции и Пакистана образовать альянс мусульманских государств, с включением в него республик Средней Азии, Казахстана и Азербайджана, которое ярко наметилось в конце 1991 — начале 1992 годов. Стремление исламской цивилизации к возрождению (времен арабского Халифата) и жесткое противостояние этому процессу со стороны Запада приводило и в настоящее время приводит к усилению исламского фундаментализма.
Реакционная часть Исламского духовенства, особенно иран-ские фундаменталисты, не скрывали явных воззрений и превра-щения южных азиатских республик бывшего Союза в фарватер своих религиозных замыслов и создания коалиции в противовес западной цивилизации. Иран упрекал тогда  Турцию в по-собничестве западу, которая в последнее время прекратила офи-циально провозглашать свою приверженность идеям передовых исламских государств и ориентировку на них. Тем не менее, разногласия между Ираком и Турцией не мешали  проводить свою религиозную политику и находить поддержку у  реакционного мусульманского духовенства  бывших союзных республиках СССР. Особенно это проявилось во время межнациональных конфликтов, произошедших в последние годы в республиках Средней Азии. Турция, Иран, Пакистан, Афганистан пред-принимали политические и даже военные решения на расширение нестабильности в Среднеазиатском регионе и Закавказье, затем они не останутся в стороне и во время войны в Чечне.
Газета «Известия» за 19 февраля 1992 года опубликовала информацию, в которой сообщалось о беспрецедентной после Второй мировой войны концентрации турецких войск на границе Армении.
Такое положение вызывало обоснованные опасения у пра-вительств Узбекистана, Таджикистана, Туркменистана, Киргиз-стана и Казахстана.
Турция выдвинула тогда всю 3-ю полевую армию, состоящую из 4 полевых дивизий и 7 отдельных бригад, развернутых до штатов военного времени. Армия была приведена в боевую готовность, чего не наблюдалось со времен Второй мировой войны.
Действия Азербайджана против Карабаха расценивали как совокупность согласованных действий двух государств — Турции и Азербайджана — для запугивания армян. В геополитическом плане — это предостережение не только Закавказскому региону, но и республикам Средней Азии. Как бы там ни было, но, действительно, интересы Турции к Азербайджану теперь, как и в прошлых столетиях, огромны. Важнейшие национальные вопросы двух государств — воссоединение Турции с Азербайджаном и одновременное решение Карабахской проблемы. Несмотря на некоторые разногласия между Турцией и Ираном, их точки зрения, что касается южных республик бывшего Союза, совпа-дают. На февральской 1991 года встрече они нашли общий язык. Турция вела себя сдержанно, не выдвигал каких-либо претензий к Ирану и поддержала идею исламского влияния на южные ази-атские республики бывшего Союза, предложенную Ираном.
Этим альянсом, связанным с мусульманским фактором, также обеспокоены в США. В феврале 1991г  в республиках Средней Азии и Казахстана побывал с рабочим визитом госсекретарь США Д. Бейкер, для того, чтобы не допустить реального союза в лице Ирана, Пакистана и Турции. Эта проблема очень заботила и заботит не только американцев, но и другие страны.
На агрессивный путь Турцию, естественно, толкали и му-сульманский фактор, и внутренние причины,
Турция всегда и сейчас в особой степени усиленно наблюдает за событиями в Закавказье, Средней Азии, Молдове и России. Турция, несмотря на кризис, охвативший с конца 1993 года болезненно отразившись на экономике (инфляция в годовом ис-числении, сообщает газета «Известия» от 7 июля 1994 года, дос-тигла 120% — для развитых стран это непозволительно много, пугающими темпами растет безработица. Внешний долг превысил 60 миллиардов долларов. Турецкая лира резко обесценилась. Турция усиленно наращивала свою военную мощь, которая не только  была для решения внешних проблем, но он была нужна  для решения внутренних этнических проблем с курдами.
Руководство Турции очень беспокоит этот вопрос. В течение многих десятилетий сепаратисты из Курдской рабочей партии ведут борьбу с властями Анкары. В населенных курдами районах идет настоящая война.
Руководство Турции делает ставку на военное решение этой проблемы. Политического решения курдского вопроса по-ка не видно.
Кризис, обрушившийся в 1993г на Турцию, не мог не ска-заться на ее внешней политике.  После распада СССР, когда ка-залось, что Турция легко вытеснит Россию из Закавказья и Средней Азии, станет региональной сверхдержавой. Но не тут-то было. Со страниц газет и с экранов телевидения исчезли призывы создать «объединение тюркских народов» от Адриатического моря до Великой Китайской стены.
Политические руководители Турции стали избегать резких оценок, говоря о российской политике. Военные выступают более решительно. Сильный резонанс вызвал заявление начальника генерального штаба армии Турции генерала Гюреша, что Россия представляет сегодня большую угрозу миру, чем в годы холодной войны. И хотя президент Сулейман Демирель тогда отмежевался от этих слов, тем не менее, у России остался неприятный осадок. В свою очередь, турки выражали озабоченность в тот период по поводу «антитурецких высказываний» руководителей двух силовых ведомств — Павла Грачева и Сергея Степашина.
Но как бы ни складывались обстоятельства в то время в  Турции, она могла бы использовать свои трудности и, исходя из этого, определить свою внутреннюю и внешнюю политику в других направлениях. На основе укрепления армии - «решать» проблему курдов внутри страны, во внешней политике на первых порах однозначно поддерживать Азербайджан, обвиняя Россию в помощи Армении.
Не напрасно в ходе посещения Азербайджана 7 июля 1994 года начальник генерального штаба Турции генерал Доган Гюреш при встрече с президентом Азербайджана Гейдаром Алиевым предложил выделить несколько воинских частей для решения Карабахской проблемы.
Но это потом, а в тот период, о котором я повествую, в Турции тщательно рассматривались невозможные варианты своего влияния в Закавказье и Средней Азии.
Несмотря на сложную и противоречивую обстановку в мире, в СССР продолжалась подготовка к референдуму. В помощь к нам на космодром приезжали делегации с разных концов Союза в целях разъяснения роли и важности референдума по сохранению Союза. Наши совместные действия консолидировали коллективы наших воинских частей, что положительно сказались на общем состоянии дел в январе, феврале и марте 1991г, т.е. во время подготовки к референдуму.
17 марта 1991 года личный состав воинских частей и населе-ние г. Ленинска приняли активное участие в референдуме. После 17 марта мы нетерпеливо ждали результатов референдума.
Наконец, 26 марта центральная комиссия референдума Союза ССР подвела итоги, а 28 марта они были опубликованы в печати, что заставило нам политработникам поспешить с организацией информации для офицеров и всего личного состава о результатах референдума.
В целом по Байконуру 91% избирателей приняли участие в го-лосовании, 96 % из них были за сохранение Союза, как видим не-бывалую активность. Это выше, чем по всему Казахстану, где чис-ло граждан принявших участие в голосовании, составило 88,2%, и 94,1% голосовали «За». (Эти результаты — пример для других республик Союза кроме Узбекистана — 95,4% и 97,9%; Туркме-нии — 97,7% и 93,7%. В Узбекистане в Каракалпакской АССР проголосовали за Союз 98,9% граждан, Таджикистане — 96,2%, Киргизии 94,6%). В целом по Союзу ССР приняли участие в го-лосовании 80%, из них 76,4% ответили «Да» СССР и 21,7% — «Нет», то есть, против Союза.
Я полагаю, если мы не на  очень хорошем уровне проводили в частях работу по подготовке к референдуму, то результат был бы приблизительно таким же замечательным, а может быть и лучше. Ведь в это время партия потеряла авторитет и свое влияние в массах. В нас, политработниках, и  командного состава видели защитников интересов КПСС. Не исключено, что нашлись и такие, которые во вред нашей партийной и политической ориентации могли в душе воспротивиться и не пойти на референдум или пойти, но не проголосовать за Союз. Это мы знали и до референ-дума и вели себя осторожно. Но, как видим, все прошло благопо-лучно. Вышестоящие руководители государства и партии в после-дующем вместо укрепления конституционного строя, обновления Союза, а так же при разработке нового Союзного договора, начали сдавать одну позицию за другой. СССР пытались превратить в Союз суверенных республик по образцу, предложенному Казахским Верховным Советом. Одно ясно,  была не нужна компартия. Народ  проголосовал за  многонациональное государство, понимая, что партия себя дискредитировала и верхушка ее, начиная с правления  Н. С. Хрущева,  вела страну к гибели, они  стали врагом народа.
Позиция Казахстана, особенно его лидера Н. Назарбаева и его окружения, и Верховного Совета была обманчива и скрыто вела к расколу республик Союза. В то же время, если задать кому-то во-прос, кто наиболее зрелый и блистательный политик из бывших республик СССР, ответ, очевидно, будет у большинства — Назар-баев. Но это ошибка. Стоит только подробно проследить деятель-ность Назарбаева и можно сделать для себя иной вывод, вроде бы неоднозначный, или он по неопытности, как нам вроде бы каза-лось, спотыкался в политике, что маловероятно, или преднаме-ренно поступая, чем нанес колоссальный ущерб государству.
Активность Назарбаева в тактических действиях вроде бы привлекала и казалась для неопытного эталоном зрелого политика. Но это не верно, Во всяком случае, до 1991 года. В стратегическом плане Назарбаев показал себя не реформатором, а разрушителем. Только стоит вспомнить, я уже об этом упоминал, выступление и позицию его на III съезде народных депутатов, когда рассматривался вопрос об институте президентства. Нурсултан Абишивич первый высказался за президентство не только в СССР в целом, но и для других республиках тоже. Это разрушительная позиция. Кроме этого он предложил на пост президента СССР М. Горбачева, а так же губительное предложение. А разве можно расценить положительно его позицию позднее, когда в ноябре 1993 года поднимался Россией вопрос о проблеме русскоязычного населения в Казахстане? За 11 месяцев эту республику покинуло 80 тыс. русскоязычного населения.
В это время Назарбаев обвинил руководство Российской Фе-дерации и  сравнял ее действия с Гитлером, переплетал все это с проблемами судетских немцев в сороковых годах. В том же ме-сяце он не захотел встретиться с прибывшим в Алма-Ату мини-стром иностранных дел Российской Федерации Козыревым. Встреча Козырева ограничилась только с премьер-министром Казахстана, а средства массовой информации говорили, что На-зарбаев болен. Но это была дипломатическая болезнь. Кстати, по приезду в Москву Козырев лукавил, говоря, что Назарбаев действительно болел.
Так что Назарбаев еще тот Назарбаев. И перед референдумом он себя повел так, как не надо было для народа. В последующем проигнорировал волеизъявление 88% населения Казахстана, которые пришли на голосование, из которых 94,1% отдали свои голоса за сохранение СССР. Но, надо признать, что Назарбаев умеет иногда признавать и устранять свои ошибки. Так, потом он станет автором евразийского союза. В какой-то степени будет сожалеть, что Союз распался. Так, 15 мая 1996 года в Москве при встрече с тринадцатью предпринимателями и банкирами, сочинителями небезызвестного письма, при оценке политической обстановки, он скажет: «... третьего разрушения мы не выдержим...», но тогда результаты референдума, вместе с Горбачевым, Ельциным и другими единомышленниками, он погубил.
Итоги референдума, как мы уже знаем, скоро были основа-тельно забыты. Стало ясно, что референдум — фикция, и с ним руководители в дальнейшем не будут считаться. Горбачев в своей беседе с советскими и иностранными журналистами, собравшимся 17 марта у избирательного участка, где, кстати, голосовал он сам, на заданный ему вопрос: «Готовы ли Вы предоставить независимость республикам Прибалтики?» он ответил: «У нас есть конституционный механизм выхода республик из состава Союза. Я лично за их самоопределение в составе обновленной Федерации — Союза суверенных государств». То есть, готовилось географическое и политическое пространство аморфного Союза государств, даже не Союза республик, кстати, за что в этот день голосовал президент, а уже Союза государств.
Было сразу многое не ясно  в замыслах Президента СССР и его окружения, а так же других лидеров союзных республик, ко-торые делали все скрытно от народа и армии.
Даже видные политические руководители СССР, которые выступали за сохранение Союза и не гласно состояли, в так на-зываемой оппозиции к Горбачеву, не знали о содержании гото-вящегося документа — Союзного договора.
Распад СССР был уже предрешен до проведения референ-дума, а сам референдум являлся лишь ширмой. До окончания развала государства было еще несколько месяцев.
Через два года, в марте 1993 года, французская газета «Фигаро» напишет: «Мартовский 1991 года референдум стал актом распада СССР». Вполне можно согласиться с оценкой этой крупной газеты.
В нашей военной среде все понимали происходящее, и об-надеживающей перспективы у нас не имелось. Оставалось терпеть и работать.
В 1991г  Байконур готовился к юбилею — 30-летию первого полета человека в космос.
Сложившаяся социальная=политическая напряженность не повлияла на подготовку и празднования юбилея, полета Юрия Алексеевича Гагарина в космос. К юбилею готовились лучше, чем в прежние времена.
Необходимо признать, активней подготовка проходила в г. Ленинске, где должны были пройти основные юбилейные ме-роприятия. Организаторы праздника потрудились, как говорят, на славу. Торжественное открытие праздника состоялось 12 апреля, в пятницу, и началось воздушным парадом. С интересом смотрели высший пилотаж летчиков на самолетах СУ-27. В параде участвовали разнотипные самолеты, в том числе «Мрия» вместе с космическим кораблем многоразового использования «Бураном». 14 апреля, в воскресенье мы с женой вместе с узбекской группой, во главе с председателем Комитета Верховного Совета Узбекской ССР по вопросам обороны, государственной безопасности и социальной защиты военнослужащих Вилором Рахматуллаевичем Ниязматовым, смотрели авиакосмическую технику  на 250 площадке, а также ракету-носитель «Энергия» вместе с «Бураном».
Во время воздушного парада присутствовали иностранные гости, космонавты, астронавты, министр обороны СССР Маршал Союза ССР Д. Т. Язов и президент Казахстана Н. А. Назарбаев.
По телерадиовещанию первого канала во время передачи вечерней информационной программы «Время» была дана вы-сокая оценка воздушному параду на Байконуре в честь 30-летия первого полета человека Ю. Гагарина в космос. Комментатором было сказано так: «Был воздушный парад, поразивший видавших виды специалистов и зрителей».
На гагаринском старте, так называемой в нашем обиходе «двойке», в 23 часа 30 мин.  был дан гала-концерт. В нем прини-мали участие знаменитые артисты. Концерт транслировался по Евроазиатскому телевидению. К сожалению, мне там не пришлось присутствовать. Утром, в четверг, из подразделений сбежали два военных строителя, один пытался покончить жизнь самоубийством. Его во время вынули  из петли. При таком по-ложении не мог отлучиться со службы, тем более, в вечернее время. Приходилось разбираться с этими неприятными случаями и проводить поиски дезертиров.
Для нас было очень радостно, когда в своих интервью видные люди отмечали роль военных строителей в строительстве и реконструкции космодрома.
И во время празднования многие выражали искреннюю при-знательность военным строителям. В своем телевизионном ин-тервью Президент Казахской ССР Н. А. Назарбаев дал высокую оценку строителям в солдатской шинели. В своих высказываниях давали такую оценку Министр обороны СССР Дмитрий Тимофеевич Язов, бывший начальник политического отдела космодрома, генерал-майор, прилетевший в тот юбилейный день на праздник из Вильнюса секретарь коммунистической партии Литвы А. Науджунос.  Присутствовали  космонавты Алексей Ле-онов, Валентина Терешкова, Георгий Гречко, а также зарубежные космонавты и американские астронавты, которые открыто и откровенно говорили о подвиге военных строителей на Байконуре по возведению космодрома и строительстве города Ленинска. Космонавт Георгий Гречко сказал, что «космодром Байконур — сложная инфраструктура. Начавшийся с пятачка легендарной «двойки», он немыслим сегодня без большого отряда военных строителей».
Необходимо откровенно признать, что такой высокой оценки и в такой многоголосовой палитре, мне не приходилось слышать о роли тех воинских частей, в которых  я прослужил много лет.
Праздником остались довольны и организаторы, и гости, а также жители Ленинска.
Американские астронавты приехали почти в полном своем составе. Впоследствии, во время посещения нами музея космо-навтики на гагаринском старте, директор музея показывал бутылку из-под советского шампанского, на этикетке значилось немало автографов американских астронавтов. В большом кругу после концерта шампанское было выпито ими из горлышка по кругу, по очереди, а пустая бутылка с автографами подарена музею.
Праздник удался, он как бы окрылил не только специалистов по космосу, гостей и нас зарядил  своим оптимистическим настроением и вселил  нам уверенность в будущем. К сожалению, после него опять потянулись те же будни и, к нашему несчастью, они продолжали ухудшаться. По телевидению и радио все чаще  слышали об уменьшении космических программ, о том, что космонавтика поглощает колоссальные средства и ничего не дает взамен. Подобную, позицию занимали некоторые депутаты в Верховном Совете СССР. На такой позиции стоял председатель Верховного Совета Российской Федерации Борис Николаевич Ельцин. В последующем, став президентом России, к счастью от этой позиции он отказался. Даже озабоченно подошел к решению проблем космонавтики, когда началось разделение космодрома Байконур, и особое внимание после этого проявил к космодрому в Плисецке.
Затормозить, отложить на два года разработку космических программ, значит иметь катастрофические последствия для науки в целом космонавтики в частности. При таком отношении очень пострадал бы научно-технический прогресс по всем на-правлениям, что явилось бы непоправимой ошибкой для всей страны. Ведь космос требует научных изысканий, самой пере-довой и новейшей технологии, что позволяет подтягивать и дру-гие отрасли экономики народного хозяйства.
Кроме имеющихся, к множеству проблем космодрома в те годы добавилась еще одна, связанная с экологией. По этому по-воду в 1990 и 1991 годах в местных казахских газетах появлялись подстрекательские публикации, указывающие на отрицательное влияние космических запусков на окружающую среду СССР вообще и на экологию Казахстана. В частности особенно подобной пропагандой занималась газета «Казахстанская правда», где далекие от науки публицисты называя себя учеными, помещали свои статьи о космонавтике.
Говорили о том, что запуски космических аппаратов раз-рушают озоновый слой атмосферы, пагубно влияют на изменение погоды и климата. Кроме этого, падающие первые ступени ракеты-носителя загрязняют степь. Авторы утверждали, что «первые ступени» «Протона» падают с некоторыми остатками топлива, которые проникают в землю на глубину 60 – 100 см. Но так не могло быть, ибо тонкостенную конструкцию из алюми-ниевого сплава (топливные баки) загнать на глубину 60 – 100 см в гранитно-сланцевую породу степи невозможно.
Если говорить о токсичности топлива ракеты-носителя на-шего производства в сравнительной характеристике американ-ского «Шатла» и нашей «Энергии», то перевес составляет в 20 тысяч раз в нашу пользу.
Конечно, вредность запусков очевидна, но не в такой мере, как это отмечали в своих публикациях  казахские  авторы. Но они были не случайными в то время, потому что решалась судьба космодрома Байконур и советского государства в целом. Кроме этого, нужно было сгустить краски по экологической проблеме Кызыл-Ординской области, вызванной Аральской трагедией, что не связано вообще с космонавтикой.
Проводимые в последние годы работы по освоению земель в Средней Азии и на юге Казахстана сопровождалась серьезными ухудшениями природных условий Приаралья. Это объяснялось безвозвратным изъятием речного стока Амударьи и Сырдарьи на орошение.
Из-за прекращения паводков на Сырдарье, обильная в не-далеком прошлом в пойме реки Сырдарьи, луговая и тугайная растительность на значительных площадях деградировала.
Гибель тугаев, тростниковых зарослей и водоемов повлекла за собой обеднение и животного мира. А раньше здесь обитало более 70 видов млекопитающих и около 319 видов птиц. Вслед-ствие усыхания  Аральского моря, падения уровня грунтовых вод и повышения их засоленности резко сократились площади сенокосов, и снизилась урожайность. В 1991 году по Кызыл-Ординской области осталось 113 тыс. га сенокосов против 424 тыс. в 1960 году. Одновременно с этим происходил процесс со-кращения площади тугайных лесов и саксаульников, площадь которых за 25 лет уменьшилась более чем на 2 млн.га. На осушенном морском дне площадью 25 тыс. кв. км формировалась неустойчивая, развеваемая ветрами пустошь. По данным снимков из космоса установлено, что солепылевой вынос, возникающий в Приаралье, простирается на сотни километров, по предварительным оценкам ежегодно поднималось в атмосферу 15-75 млн. тонн пыли.
Помимо этого, вода в реках Амударья и Сырдарья была непригодна для употребления. В реке Сырдарье, которая про-текает возле г. Ленинска и откуда непосредственно брал город воду, постоянно ухудшался ее состав, ее минерализация достигла 1,8-2 г/л. Установлено, что многочисленные предприятия, расположенные в верхнем и среднем течении Сырдарьи, сбра-сывают в нее сточные воды. Эта река загрязнена нитратами с превышением предельно допустимых концентраций в 10 раз, сульфатами — в 5,5 раза, фенолом и нефтепродуктами — в 1,5 раза, гексохлораном — в 2,7 раза, пестицидами, инсектицидами. Вот о каких проблемах стоило бы печься тем людям, которые напрасно нападали на космодром, видя в нем все беды Кзыл-Ординской области, да и не только этой области Казахстана.
Целенаправленное и постоянное муссирование вопроса о вреде космических запусков имели определенную и дальновид-ную цель. Кому-то хотелось, чтобы Байконур был только для тех, на чьей земле он находился.
Во всяком случае, первоначально из своих эгоистических устремлений они так планировали и усиленно добивались этого. В последующем мы узнаем, что когда произошел большой отток в 1992-1993 годах военнослужащих и членов их семей, когда была сокращена космическая программа, запустели в г. Ленинске квартиры в современных многоэтажных домах. Город словно вымирал, остановились некоторые ведущие предприятия, и негде стало работать, мало нашлось людей, из местного населения, чтобы поселиться в городе. Националисты просчитались, благородный город им был не нужен, как весь гигантский кос-мический комплекс Байконура. О нем никто не заботился. Только злые собаки и бездомные кошки бегали по опустевшим улицам Ленинска. Город захлестнула преступность. И что с ним будет дальше, представить тогда было сложно.  Одно было ясно, возродить его былую великую славу тем, кто пекся отторгнуть его для своих интересов, отныне не удастся никогда.
Но в то время мы там еще жили, служили и работали. Теп-лилась маленькая надежда, что космодром не запустеет. На во-прос: «Нужен ли Байконур Казахстану?» — Юрий Коптев, ди-ректор Российской космической ассоциации, в марте 1994 года правдиво ответил, что Байконур не был нужен Казахстану, а он нужен России. В противном случае космодром превратится в пирамиду Хеопса с непредсказуемыми последствиями.
Отчасти радостно было когда, после 1994 года была дос-тигнута договоренность между Россией и Казахстаном об аренде Байконура на 20 лет. По договору Россия ежегодно должна выплачивать Казахстану 115 млн. долларов США.
Год 1991-й выдался богатым на юбилеи. Так, после подго-товки и проведения референдума и 30-летия полета Гагарина мы развернули работу по подготовке ко Дню Победы.
В этом году исполнялось 45 лет триумфа Советской Армии и народа в годы Великой Отечественной войны. Несмотря на некоторую общественную пассивность в государстве в преддве-рии праздника, в воинских частях Вооруженных Сил к нему от-неслись с высоким чувством ответственности и небывалым де-ловым подъемом.
Воины готовились с достоинством встретить праздник — День Победы и почтить память тех, кто погиб в той страшной войне, торжественно отметить героизм всего многонационального народа и его победу.
Память и долг — основа неразрывной связи времен. Без зтой связи человек утрачивает чувство кровного родства со своим народом, своей землей, теряет ответственность за судьбу страны, становится слепым и глухим к ее болям, надеждам, печалям и радостям. В тот 1991 год уже многие пытались быть слепыми и глухими, что позволяет делать атаки на историю Ве-ликой Отечественной войны. Эти доморощенные фальсификаторы из шкуры лезут, чтобы переделать историю, исказить истинные ее события.
В этот день в городах страны нарушили традицию, и первый раз со времен войны не проводили парады. Но в Ленинске он состоялся. Одну из парадных коробок вел я. Кстати, это был уже третий парад, на котором мне по своему желанию пришлось идти во главе парадного расчета. У меня сохранились фотографии нашего коллектива, участников всех парадов на Байконуре, в которых я принимал непосредственное участие.
До праздника усиленно готовил личный состав, предназна-ченный для парада. Имея опыт участия в парадах, мне удавалось неплохо сколотить парадную строевую коробку. Всегда удачно и эффективно маршировали по площади г. Ленинска, а после проходили с песней, Вторая часть праздника, песенная, на центральной площади г. Ленинска была конкурсной.
Наши песни и торжественный марш всегда нравились жите-лям, они аплодировали, но первых мест нам не присуждали. Это было явно несправедливо, о чем зрители возмущались и выкри-ками, шумом высказывали недовольство в адрес жюри или ко-миссии, создаваемых по такому случаю. Не хотелось, видите ли, командованию космодрома отдавать предпочтение военным строителям.
Ведь по их понятиям мы должны были быть на порядок ниже, второсортными, чем другие войска. Так что по причине этих дискриминационных условий нам всегда давали вторые места.
На сей раз во время военного парада в честь 45-й годовщины Победы, я проявил себя агрессивно по отношению к ответ-ственному за проведение парада и председателю конкурсного жюри, высказал свое недовольство необъективной оценкой наших результатов на предыдущих парадах.
Очевидно, это возымело свое положительное влияние, и на этот раз за прохождение торжественным маршем и прохождение с песней мы заняли два лидирующих места. Нас щедро наградили. Это принесло большую радость моему парадному расчету. Зрители горячо приветствовали это решение
День Победы мы отметили славно. Были организованы праздничные обеды для солдат. После них показывали концерты и фильмы.
Во всех частях утром было торжественное построение лич-ного состава. Зачитывался праздничный приказ Министра обо-роны Маршала Советского Союза Д. Т. Язова.
После этого в воинских коллективах прошли торжественные собрания. Накануне и в день праздника мы организовали встречи военных строителей с ветеранами войны. Немало к нам приехало ветеранов — родственников солдат, с которыми мы также про-вели встречи. На славу удался праздник, и он повеселил нас не-плохо.
В июне этого же года, двадцать второго числа, исполнилось 50 лет со дня нападения фашистской Германии на Советский Союз.
В этот день вышло обращение президента СССР, в связи с 50-летием начала войны. В нем отмечалось, что 50-летие начала войны — трагическое событие в истории нашей Родины. Это обращение офицеры оперативно довели до личного состава.
Мы никогда не должны забывать страшную и героическую страницу в летописи нашего теперь уже бывшего многонацио-нального государства.
К этой дате у нас был приурочен целый комплекс меро-приятий с офицерами, прапорщиками, военными строителями, рабочими и служащими Советской Армии. Для этого исполь-зовали политические занятия, политинформации, беседы и другие пропагандистские мероприятия, в ходе которых разъясняли интернациональный характер борьбы против фашизма, героизм Советского народа в годы войны.
Немало внимания в этом плане уделяли пропаганде Обра-щения Президента и Верховного Совета СССР, а их было два — «К парламентам и народам мира» и «К народам Советского Союза». В это время я продолжал с большим старанием работать над своей диссертацией, тема которой была связана с Великой Отечественной войной, и этим самым вносил частицу своего труда в изучение периода войны и неизвестных нам до этого событий. В эти дни с усердием занимался разработкой дополнений ряда моментов к готовой диссертации. Кое-что мне не нравилось. Материал усилил фактами из боевых событий и сражений. Хотелось, чтобы больше вошло ранее неизвестных военных архивных сведений ведь в этом ценность научного труда.
Это у меня получалось, чем и был доволен. Часть диссерта-ционного материала я пропагандировал среди воинов, а также публиковал в городах Джезказгане, Актюбинске, Ташкенте, Ле-нинске и Москве.
Кроме того, несколько статей о роли военных строителей были опубликованы в центральных республиканских газетах Ка-захстана, Киргизии, Туркменистана, Таджикистана, а также в га-зете «Байконур» и нашей военной газете «На стройке». Думаю, они принесли пользу и оказали помощь командирам и по-литработникам в воспитательной работе с личным составом.
В конце жаркого июля я вместе с семьей улетел с Байконура в отпуск. У нас была с 11 августа путевка в Алуштинский военный санаторий.
Отдыхать спокойно не пришлось, ибо разыгрались известные августовские события. 16 августа я звонил в Главное военно-политическое управление, чтобы узнать о приказе моего перевода в Хабаровск. В конце июля в наших частях Главка космодрома работала группа генералов и офицеров из Москвы. Обычная проверка нашей деятельности и изучение состояния дел с воинской дисциплиной  проходила десять дней.
Некоторые офицеры-москвичи проверили политический от-дел, руководимый мной. Инспектирующие работой нашей оста-лись довольны и как-то раз, при беседе предложили мне вышестоящую должность в г. Хабаровске. Я не отказался, К этому одобрительно отнеслись кадровики нашего Главка и военно-политического управления военно-строительных частей. Дело, вроде бы, закрутилось. Изредка мне приходилось звонить в Мо-скву и осведомляться о предполагаемом моем переводе на Даль-ний Восток. 16 августа  позвонил из Крыма, мне сказали, что имеется проект приказа, и очевидно он будет подписан в поне-дельник 20 августа. Но в понедельник мы узнали о создании ГКЧП.



ХРОНИКА

УКАЗ ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТА СССР
В связи с невозможностью по состоянию здоровья исполне-ния Горбачевым Михаилом Сергеевичем своих обязанностей Президента СССР на основании статьи 127-7 Конституции СССР вступил в исполнение обязанностей Президента СССР с 19.08.1991 года.
Вице-президент СССР Г. И. ЯНАЕВ
18 августа 1991 года

ПОСТАНОВЛЕНИЕ № 1
ГОСУДАРСТВЕННОГО КОМИТЕТА ПО ЧРЕЗВЫЧАЙНОМУ ПОЛОЖЕНИЮ В СССР
В целях защиты жизненно важных интересов народов и граждан Союза ССР, независимости и территориальной цело-стности страны, восстановления законности и правопорядка, стабилизации обстановки, преодоления тяжелейшего кризиса, недопущения хаоса, анархии и братоубийственной гражданской войны Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР постановляет:
1. Всем органам власти и управления Союза ССР, союзных республик, краев, областей, городов, районов, поселков и сел обеспечить неукоснительное соблюдение режима чрезвычайного положения в соответствии Законом Союза ССР «О правовом режиме чрезвычайного положения» и постановлениями ГКЧП СССР. В случаях неспособности обеспечить выполнение этого режима, полномочия соответствующих органов власти и управления приостанавливаются, а осуществление их функций возлагается на лиц, специально уполномоченных ГКЧП СССР.
2. Незамедлительно расформировать структуры власти и управления военизированные формирования, действующие во-преки Конституции СССР и законам СССР.
3. Считать впредь недействительными законы и решения органов власти и управления, противоречащие Конституции СССР и законам СССР.
4. Приостановить деятельность политических партий, об-щественных организаций и массовых движений, препятствую-щих нормализации обстановки.
5. В связи с тем, что Государственный комитет по чрез-вычайному положению в СССР временно берет на себя функции Совета Безопасности СССР, деятельность последнего приостанавливается.
6. Гражданам, учреждениям и организациям незамедли-тельно сдать незаконно находящиеся у них все виды огне-стрельного оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ, военной техники и снаряжения. МВД, КГБ и Министерству обороны СССР обеспечить строгое выполнение данного требования. В случаях отказа — изымать их в принудительном порядке с при-влечением нарушителей к строгой уголовной и административ-ной ответственности.
7. Прокуратуре, МВД, КГБ и Министерству обороны СССР организовать эффективное взаимодействие правоохранитель-ных органов и Вооруженных Сип по обеспечению охраны обще-ственного порядка и безопасности государства, общества и граждан в соответствии с Законом СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения» и постановлениями ГКЧП СССР.
Проведение митингов, уличных шествий, демонстраций, а также забастовок, не допускается.
В необходимых случаях вводить комендантский час, пат-рулирование территории, осуществлять досмотр, принимать меры по усилению пограничного и таможенного режима.
Взять под контроль, а в необходимых случаях под охрану, важнейшие государственные и хозяйственные объекты, а также системы жизнеобеспечения.
Решительно пресекать распространение подстрекательских слухов, действия, провоцирующие нарушения правопорядка и разжигание межнациональной розни, неповиновение должно-стным лицам, обеспечивающим соблюдение режима чрезвычай-ного положения.
8. Установить контроль над средствами массовой инфор-мации, возложив его осуществление на специально создаваемый орган при ГКЧП СССР.
ЗАЯВЛЕНИЕ СОВЕТСКОГО РУКОВОДСТВА
В связи с невозможностью по состоянию здоровья исполне-ния Горбачевым Михаилом Сергеевичем обязанностей Прези-дента СССР и переходом в соответствии со статьей 127-7 Конституции СССР полномочий Президента Союза ССР к вице-президенту СССР Янаеву Геннадию Ивановичу;
в целях преодоления глубокого и всестороннего кризиса, по-литической, межнациональной и гражданской конфронтации, хаоса, анархии, которые угрожают жизни и безопасности граждан Советского Союза, суверенитету, территориальной целостности, свободе и независимости нашего Отечества;
исходя из результатов всенародного референдума о сохра-нении Союза Советских Социалистических Республик, руково-дствуясь жизненно важными интересами народов нашей Роди-ны, всех советских людей,
ЗАЯВЛЯЕМ:
1. В соответствии со статьей 127-3 Конституции СССР и статьей 2 Закона СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения» и, идя навстречу требованиям широких слоев насе-ления о необходимости принятия самых решительных мер по предотвращению сползания общества к общенациональной ка-тастрофе, обеспечения законности и порядка, ввести чрезвы-чайное положение в отдельных местностях СССР на срок 6 ме-сяцев с 4 часов по московскому времени 19 августа 1991 года.
2. Установить, что на всей территории СССР безусловное верховенство имеют Конституция СССР и законы Союза ССР.
3. Для управления страной и эффективного осуществления режима чрезвычайного положения образовать Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП СССР) в следующем составе: Бакланов О. Д. — первый заместитель председателя Совета Обороны СССР, Крючков В. А. — председатель КГБ СССР, Павлов В. С. — премьер-министр СССР, Пуго Б. К. — министр внутренних дел СССР, Стародубцев З. А. — председатель Крестьянского союза СССР, Тизяков А. И. — президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР, Язов Д. Т. — министр обороны СССР, Янаев Г. И. — и. о. Президента СССР.
4. Установить, что решения ГКЧП СССР обязательны для неукоснительного исполнения всеми органами власти и управ-ления, должностными лицами и гражданами на всей террито-рии Союза ССР.
Г. ЯНАЕВ, В. ПАВЛОВ, О.БАКЛАНОВ. 18 августа 1991 года.

ОБРАЩЕНИЕ К СОВЕТСКОМУ НАРОДУ
Соотечественники! Граждане Советского Союза!
В тяжкий, критический для судеб Отечества и наших наро-дов час обращаемся мы к вам! Над нашей великой Родиной на-висла смертельная опасность! Начатая по инициативе М. С.Горбачева политика реформ, задуманная как средство обес-печения динамичного развития страны и демократизации об-щественной жизни, в силу ряда причин зашла в тупик. На смену первоначальному энтузиазму и надеждам пришли безверие, апатия и отчаяние. Власть на всех уровнях потеряла доверие населения, Политиканство вытеснило из общественной жизни заботу о судьбе Отечества и гражданина. Насаждается злобнее глумление над всеми институтами государства. Страна по существу стала неуправляемой.
...Растоптаны результаты общенационального референдума о единстве Отечества. Циничная спекуляция на национальных чувствах — лишь ширма для удовлетворения амбиций. Ни сего-дняшние беды своих народов, ни их завтрашний день не беспоко-ят политических авантюристов. Создавая обстановку мораль-но-политического террора и пытаясь прикрыться щитом на-родного доверия, они забывают, что осуждаемые и разрываемые ими связи устанавливались на основе куда более широкой народной поддержки, прошедшей к тому же многовековую про-верку историей.
...Каким быть общественному строю, должен решать на-род, а его пытаются лишить этого права.
...Гордость и честь советского человека должны быть вос-становлены в полном объеме.
...Мы обещаем провести широкое всенародное обсуждение проекта нового Союзного договора. Каждый будет иметь право и возможность в спокойной обстановке осмыслить этот важнейший акт и определиться по нему, ибо от того, каким станет Союз, будет зависеть судьба многочисленных народов нашей великой Родины.
...Бездействовать в этот критический для судеб Отечества час — значит взять на себя тяжелую ответственность за тра-гические, поистине непредсказуемые последствия.
...Призываем всех граждан Советского Союза осознать свой долг перед Родиной и оказать всемерную поддержку Государст-венному комитету по чрезвычайному положению...
Государственный Комитет по чрезвычайному положению в СССР.
18 августа 1991 года.

ОБРАЩЕНИЕ К ГЛАВАМ ГОСУДАРСТВ И ПРАВИТЕЛЬСТВ
И ГЕНЕРАЛЬНОМУ СЕКРЕТАРЮ ООН

По поручению советского руководства уведомляю, что с 19 августа 1991 г. в соответствии с Конституцией и законами СССР в отдельных местностях Союза Советских Социалисти-ческих Республик сроком на 6 месяцев вводится чрезвычайное положение. На этот период вся полнота власти в стране пере-дается Государственному комитету по чрезвычайному положе-нию в СССР.
...Важнейшая цель чрезвычайного положения — обеспечить условия, гарантирующие каждому гражданину личную и имуще-ственную безопасность. Предусматривается ликвидация ан-тиконституционных, бесконтрольных, а по существу преступ-ных военных формирований, сеющих моральный и физический террор в ряде регионов СССР и являющихся катализаторами дезинтеграционных процессов.
...Иной путь вел бы к нарастанию конфронтации, насилия, к неисчислимым страданиям наших народов и созданию опасного очага напряженности с точки зрения международной безопасности.
Временные меры чрезвычайного характера ни в коей мере не затрагивают международные обязательства, принятые на себя Советским Союзом в соответствии с действующими договора-ми и соглашениями. СССР готов и впредь развивать свои от-ношения со всеми государствами на общепризнанных принципах добрососедства, равноправия, взаимной выгоды и невмешатель-ства во внутренние дела друг друга.
...Руководство СССР надеется, что временные чрезвычайные меры найдут должное понимание со стороны народов и правительств, Организации Объединенных Наций.

18 августа 1991 года И. о. Президента СССР Г. ЯНАЕВ.

       Я не хотел бы давать конкретной оценки ГКЧП, ибо этому судья — время. Тем не менее, я считаю своей целью показать, как мы, офицеры, воспринимали ГКЧП, и какое положение было в это время в наших войсках.
С определенной верностью необходимо отметать, что то-тальный кризис СССР, экономические, социальные и политиче-ские катаклизмы явились главными предпосылками и условиями возникновения августовских событий.
В стране явно наблюдалось стремление некоторых сил к подрыву экономики, с этой целью предпринимались попытки к ее саботажу. Надежды III-го съезда народных депутатов не оп-равдались. Президентская власть в СССР вконец подорвала страну. Указы Президента Союза ССР не выполнялись, ничего не дал его Указ, опубликованный в газетах 28 января 1991 года «О мерах по обеспечению борьбы с экономическим саботажем и другими преступлениями в сфере экономики».
Сбылись пророческие слова некоторых депутатов СССР, ска-занные на III съезде народных депутатов, когда узаконивался ин-ститут президентства и избирался на этот пост Горбачев, что по-добная форма правления государством, притом во главе с такой личностью, как Горбачев, подтолкнет Союз к развалу, и страну постигнет катастрофа.

ХРОНИКА
ОБСТАНОВКА НА МЕСТАХ

КИЕВ
Комментируя по радио предпринимаемые Госкомитетом по чрезвычайному положению в СССР меры, Председатель Вер-ховного Совета Украинской ССР Л. Кравчук отметил, что ему известно пока далеко не все, официальные документы в Верхов-ный Совет республики еще не поступили. Призвав к спокойствию и выдержке, он сообщил, что в республике чрезвычайное положение не вводится, обстановка стабильная, на всей тер-ритории действуют законно избранные органы власти
Л. Кравчук обратился к руководителям трудовых коллекти-вов и, лидерам общественных движений, политических партий с призывами, проникнуться чувством сложности момента, об-щими усилиями избежать конфронтации. Судьба народа — де-мократия, суверенитет.
Лидеры Руха Украины поэты И. Драч и Д. Павлычко провели пресс-конференцию, на которой заявили: «Мы суверенные, не-зависимые, и нас случившееся не касается».
На предприятиях же день прошел в обычном ритме. Спо-койно в городах и на улицах Киева.

МИНСК
В столице Белоруссии, как и в других городах республики, идет вроде бы обычная жизнь. И все же замечаешь и перемену в настроении у людей.
«Надоели разгул преступности и развал дисциплины, давно пора наводить порядок», — сказала старший кладовщик цеха по подготовке бумаги Минского производственного полиграфиче-ского объединения имени Якуба Коласа Ядвига Ражановская.
Многое можно понять по обычным житейским эпизодам. В начале дня, как всегда, в магазинах собирались покупатели. По-жилой мужчина заметил: «Наконец-то дешевле станут носки...»
Покупать не стал, в надежде, что дождется снижения цен. После 12 часов народу в магазинах, где выложены товары, резко поубавилось. Все живут той же надеждой.

АЛМА-АТА
По республиканскому телевидению выступил Президент Ка-захстана Н. Назарбаев. Он призвал казахстанцев в это сложное для судьбы страны время к выдержке и спокойствию: «Сейчас это особенно необходимо, поскольку любое непродуманное действие со стороны каждого из нас может стать началом тяжелейших социальных потрясений».
Н Назарбаев обратился к трудовым коллективам Казах-стана: «Сейчас очень важно поддерживать высокую созна-тельность и организованность. Нельзя допустить хаоса и в на-родном хозяйстве. Особая ответственность лежит на сельских тружениках, в чьих руках судьба урожая, продовольственных ресурсов».
Президент Казахстана призвал личный состав частей и подразделений Вооруженных Сил, КГБ и МВД СССР, дислоци-руемых на территории Казахстана, к верности конституцион-ным нормам, уважению к правам личности и местным органам власти. «Хочу особо подчеркнуть, — сказал он, — что чрезвы-чайное положение на территории Казахстана не вводится, вся полнота власти в соответствии с принятой Декларацией о го-сударственном суверенитете и Конституцией Казахской ССР принадлежит советским органам».
ТАШКЕНТ
Здесь все спокойно. Будний, рабочий день. Многие, с кем пришлось беседовать, в целом с одобрением относятся к дейст-виям советского руководства по сохранению Союза Советских Социалистических Республик, не допущению дальнейшего спол-зания в пропасть анархии и хаоса, снижения жизненного уровня населения. С пониманием восприняты призывы к дисциплине и порядку. Людей взволновали глубоко патриотические слова, преданные в последнее время чуть ли не анафеме, о великой Ро-дине.
По словам редактора газеты «Совет Каракалпакстаны» Ш.Уснатдинова. в Нукусе тоже все спокойно, люди трудятся. Судя по звонкам в редакцию, подавляющее большинство взрос-лого населения положительно оценило меры руководства стра-ны. О такой же позитивной реакции жителей Бухары и области сообщил А.Канушкин — редактор газеты «Советская Бухара».

ВИЛЬНЮС
В полдень в столице Литвы практически не было признаков тревоги. Ни военных, ни техники на улицах, работает общест-венный транспорт. Однако к зданию парламента постепенно стекается народ. По «независимому» телевидению и радио, отражающему точку зрения руководства республики, разда-ются призывы к гражданскому неповиновению, обращения со-бираться у парламента для его защиты.
Как стало известно, департамент по охране края призвал оказать сопротивление. По некоторым оценкам, «под ружьем» у него около 20 тысяч человек. Срочно отзываются из отпусков все работники полиции.
ТБИЛИСИ
Сегодня по местному радио и телевидению было передано заявление Президента Республики Грузия, Президиума Верхов-ного Совета и правительства республики, в котором, в частно-сти, говориться, что главное в создавшейся обстановке — со-хранять спокойствие, порядок и дисциплину. Он призвали всех находиться на своих рабочих местах, выполнять свои служебные обязанности, не поддаваться на провокации, не допускать самовольных действий, подчиняться распоряжениям органов власти Грузии.
КИШИНЕВ
На состоявшемся экстренном совместном заседании пре-зидиума парламента и правительства Молдовы рассмотрено положение в республике. В общем обстановка характеризуется как спокойная. Хотя уже намечается резкое противостояние оценке событий: одна часть буквально торжествует, другая негодует. К первой можно отнести все Левобережье, коллекти-вы многих крупных предприятий. Ко второй — государственные структуры Кишинева, большую часть национальной интелли-генции.
(По сообщениям корреспондентов «Правды» от 19 августа).

       В Крыму, где мне пришлось, отдыхал, ничего особого не на-блюдалось. Все было, как и везде, за исключением Москвы. Люди отдыхали, купались, загорали на берегу моря. 25 августа  доз-вонился до Москвы.
Понимая сложную ситуацию,  все же задал вопрос по теле-фону: что произошло? Толком мне ничего не сказали. О моем переводе в Хабаровск речь уже не велась. Мне лишь пожелали, чтобы я благополучно удержался на своем служебном месте  на Байконуре.
По приезде в Ленинск сразу зашел в военно-политический отдел Главка, чтобы узнать обстановку.
Беседовал с генерал-майором В. А. Хреновым, который разъяснил мне сложившуюся ситуацию.
У начальников низовых военно-политических отделов были отобраны служебные автомашины. Некоторых переселили в другие кабинеты. Где командир был не сторонником политорга-нов, естественно, он стал притеснять начальника военно-политического отдела. В армии прошла полностью департизация. В соответствии с указами президента Российской Федерации от 23 августа 1991 года «О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР», от 25 августа «Об имуществе КПСС и Коммунистической партии РСФСР» и от 6 ноября 1991 года «О деятельности КПСС и КП РСФСР», деятельность КПСС, а также политорганов в армии и на флоте была прекращена. По прибытии в часть мой заместитель выдал мне учетную партийную карточку. Партийный учет во всех военно-политических отделах, в том числе моем, был ликвидирован.
Большинство офицеров-коммунистов безболезненно вос-приняли департизацию армии. В сущности, к этому мы уже были готовы.
Партийный вопрос особенно остро ставился многими депу-татами Верховного Совета после IV-го съезда народных депутатов в 1990 году, на котором Верховный Совет СССР исключил 6-ю статью из Конституции СССР, где утверждалась монополия партии над государством. Эта статья появилась в 1977 году. После августа 1991 года Указ президента РСФСР о запрещении деятельности КПСС и КП РСФСР на территории России, собст-венно, ни для кого не явился неожиданностью. Весь ход событий после ГКЧП был, в конечном счете, направлен на это. Основывая свое решение лишь на первичных парламентских совещаниях, Б. Ельцин не только попрал закон об общественных организациях, но и создал опасный прецедент для расправы с любым инако-мыслием. Указы его не соответствовали Конституции. Впо-следствии мы узнаем из решений Конституционного суда, который в 1992 году рассматривал правомерность указов президента России в отношении КПСС и пришел к выводу, что относительно партии коммунистов они не конституционные. Можно было ликвидировать КПСС как государственную структуру, руково-дящую силу общества тут вопросов нет. Но запретить партию коммунистов как общественную организацию, президент не имел права. Это мог только суд. Разнузданная деятельность Ельцина не одобрялась коммунистами-офицерами, никто не мог восстать против него в то время. А если бы и случилось, он бы не замедлил подавить это силой, как это случилось осенью 1993 года в отношении всенародно избранного Верховного Совета России.
Кто мог знать, что Ельцин танками станет «укреплять демо-кратию» и их применит в России как элемент общественного согласия? Из танков будут расстреливать народ, из автоматов и снайперских винтовок отстреливать в Москве в кровавый октябрь своих граждан, насиловать дев, пытать юношей, сжигать заживо безоружных. Кто мог это предвидеть? А все началось тогда, с уничтожениея государственности, целостности могучей державы, с уничтожения КГБ и развала сильнейшей в мире армии, запрещения Коммунистической партии, плохой или хорошей, но, тем не менее, она отстаивала честь и авторитет Союза, боролась за него. Я не говорю о продажной верхушке партии. В феврале 2018г руководитель партии коммунистов (КПРФ) Г.А.Зюганов во время предвыборной копании президента России сказал, что развал СССР совершили руководители, предатели, мерзавцы, негодяи КПСС.
Преступная политика режима Ельцина долго будет сказы-ваться на русском народе и России. В Ельцине ошиблись, оши-бались очень здорово, но опять же, Горбачев, который лелеял его, он, словно факир, шельмовал народ, и ему верили. Он еще раз показывал фокусы, даже с кровью, а ему верили, вновь  ошибаясь. К примеру, посвящу читателя в одно высказывание, и кого вы думаете? Александра Руцкого. «Пока Ельцин — президент, а я — вице, государственный переворот невозможен». Это наивная и даже преступная ошибка, но строго спросить с бывшего вице-президента нельзя. Политически не подготовленный в то время военный человек, Руцкой, конечно, не мог распознать замысел хитрого и коварного Ельцина, осознать зрело ход социальных процессов, тем более предвидеть свою опалу и переворот осенью 1993 года.
Несмотря на то, что деятельность партии была приостанов-лена только в России, а в армии и на флоте департизация прошла всюду, независимо от того, где находились войска — в Ка-захстане, Узбекистане или в другой республике. 1 декабря в Мо-скве состоялось очередное заседание Комиссии Министерства обороны СССР по упразднению военно-политических органов в войсках.
На нем был рассмотрен вопрос создания в Вооруженных Силах СССР Комитета по работе с личным составом для обес-печения социально-правовой защиты военнослужащих, распро-странения общественно-политической информации внутри армии и информирования общественности о состоянии и функ-ционировании Вооруженных Сил.
Необходимо отметить, что к августу 1991 года КПСС вос-пряла и предприняла усилия занять прежние позиции. Кроме этого, она пыталась себя усовершенствовать. 10 августа 1991 года в партийной прессе был опубликован проект новой программы КПСС. Но, как мы видим, августовские события положили конец деятельности партии. В трудной ситуации оказались коммунисты других республик (в то время Генеральный Секретарь ЦК КПСС сложил свои полномочия и призвал к самороспуску ЦК, а по сути это было предательством).
Одно за другим стали появляться очернительные сообщения о нарушении гражданских прав и свобод при коммунистах, на-гнеталась антикоммунистическая истерика, разгул и беззакония и вандализм, преследование инакомыслящих, в положении которых оказались миллионы честных патриотов- коммунистов.
Во многих регионах была развернута настоящая охота на ведьм. В Литве производили аресты. Были санкции на арест первого секретаря ЦК М. Бурокявичиса, секретаря А. Науджюнаса и других членов ЦК. А. Науджюнас, бывший начальник по-литического отдела космодрома «Байконур», в 1990 году дал со-гласие на должность секретаря компартии Литвы, и вот теперь его после ГКЧП постигла такая участь. Летом 1992 года я спрашивал об этом генерал-майора В. А. Хренова. Он сказал мне, что беседовал с его дочерью, которая была замужем за офицером и проживала в г. Ленинске. Владимиру Алексеевичу она ничего толком не пояснила о судьбе отца и сказала, что она сама не знает где он. Дочь, возможно, знала, но опасалась из-за каких-либо осложнений.
КПСС после августовских событий раскололась. В сентябре 1991 года в Алма-Ате состоялся внеочередной чрезвычайный съезд компартии Казахстана, решивший судьбу компартии рес-публики, который стал не только внеочередным, но и последним съездом организации коммунистов республики.
Съезд принял постановление: компартия Казахстана чис-ленностью 750 тысяч коммунистов выходит из состава КПСС и становится самостоятельной политической организацией.
На этом съезде компартия была переименована в социали-стическую партию Казахстана. По решению съезда распускались райкомы, горкомы, обкомы республики и создавались временные комитеты по перерегистрации членов компартии. Распадалась партия, и готовился распад СССР. Подготовленный для подписания на 20 августа того года союзный договор был предан забвению. 22 августа президент М. Горбачев сделал заявление для телевидения и радиовещания СССР.
 

ХРОНИКА
ЗАЯВЛЕНИЕ ПРЕЗИДЕНТА СССР
Михаил Сергеевич сделал заявление для телевидения и ра-диовещания страны. Он подчеркнул, что полностью владеет ситуацией, восстановлена связь со страной, прерванная в ре-зультате авантюрных действий группы государственных лиц. В ближайшие сутки Президент приступит к полному исполнению своих обязанностей.
Президент СССР имел телефонную беседу с товарищами Ельциным. Назарбаевым. Кравчуком, Дементьевым, Каримовым. Все они единодушно осудили попытку антигосударственного переворота, сорванную в результате действий демократических сил страны. Руководители республик сообщили, что эти антиконституционные действия не поддержаны ни высшими властями, ни народами республик, авантюристы понесут полную ответственность за свои противозаконные действия. М. С. Горбачев дал указание начальнику Генерального штаба Воору-женных сил СССР Моисееву отвести все войска в места их по-стоянной дислокации. И впредь выполнять только распоряже-ния Президента СССР.
21 августа М. С. Горбачев имел телефонный разговор с пре-зидентом США Бушем. Президент США выразил свое глубокое удовлетворение тем, что сложнейшая ситуация, возникшая в результате неконституционных действий группы лиц, пресечена. Со своей стороны Президент Горбачев подчеркнул, что об-щество, народы страны отвергли эту авантюру. В СССР будут продолжены качественно новые процессы, зародившиеся в ходе демократических преобразований. Президенты договорились поддерживать постоянные контакт и продолжать со-трудничество на всех направлениях в соответствии с достиг-нутыми ранее договоренностями.

РЕШЕНИЕ КОЛЛЕГИИ МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ
21 августа в Министерстве обороны СССР состоялась пресс-конференция. На ней было сообщено, что сегодня утром коллегия Министерства обороны СССР рассмотрела ситуацию, сложившуюся в результате осуществления мер чрезвычайного положения, введенного в отдельных местностях СССР.
Коллегия Министерства обороны СССР приняла решение осуществить вывод воинских подразделений и частей из мест, на которые распространялся режим чрезвычайного положения, в пункты их постоянной дислокации.

БЕСЕДА ПРЕЗИДЕНТОВ СССР И КАЗАХСТАНА
Выступая 21 августа поздно вечером по республиканскому телевидению, Президент Казахстана Н. А. Назарбаев сообщил, что несколько минут назад у него состоялся по телефону раз-говор с М. С. Горбачевым.
Президент СССР сообщил Президенту Казахстана, что все эти дни он находился в полной изоляции на даче в Крыму. Здо-ровье у него в настоящее время в порядке. Характеризуя сло-жившуюся в стране ситуацию, М. С. Горбачев назвал ее «правым военным переворотом». Президент СССР выразил глубокую благодарность всем казахстанцам, лично Н. А. Назарбаеву за их твердую, принципиальную позицию, приверженность законно избранной государственной власти СССР.
М. С. Горбачев также проинформировал, что в данный момент в его приемной находятся члены так называемого Го-сударственного комитета по чрезвычайному положению Бак-ланов, Крючков, Тизяков, Язов и ожидающие отдельной беседы А. И. Лукьянов, В. А. Ивашко. Президент СССР попросил оха-рактеризовать действия каждого из них в минувший период.
В экстренном выступлении по телевидению Президент Ка-захской ССР особо подчеркнул, что тем самым опасный период завершается, Впереди у всех казахстанцев большая и трудная работа по реализации намеченных планов обновления страны и республики.
В. АКИМОЗ
(Корр. КазТАГ-ТАСС).


ТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР
ПРЕЗИДЕНТОВ СССР И США

ВАШИНГТОН, 21 августа (ТАСС). Ситуация в Советском Союзе «находится под контролем». Об этом, по словам прези-дента США Дж. Буша, ему сообщил в телефонном разговоре Президент СССР М. С. Горбачев.
Этой, по словам американского лидера, «хорошей новостью» он поделился с журналистами в Кеннебанкпорте. Буш сказал, что разговор с Горбачевым продолжался около 20 минут. Он отметил, что, по мнению советского Президента, «к руково-дству вернулись конституционные власти и что демократия, свобода и реформы возобладали». «Такова его оценка, — продолжал Буш, — Надеюсь, что это не опережает развитие ситуации в Москве. Они пытались совершить переворот, но потерпели поражение. Однако не нам объявлять о том, что переворот завершился».
«Я очень рад услышать, что Горбачев хорошо себя чувству-ет, — подчеркнул Буш. — Вскоре он возвращается в Москву и будет работать вместе с президентами других республик. Для этого существует хорошая основа».
«Думаю, это хороший день для советско-американских от-ношений, — заявил Буш. — Я ожидаю, что эти отношения ста-нут лучше».
Горбачев, отметил президент США, «выразил искреннюю признательность народам Соединенных Штатов и других стран мира за поддержку демократии и реформ».


ЗАСЕДАНИЕ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР
21 августа в Кремле председатели палат Верховного Совета СССР И. Д. Лаптев и Р. Н. Нишанов провели заседание Прези-диума Верховного Совета СССР.
На заседании, в котором приняли участие также члены Ко-митета конституционного надзора СССР, была рассмотрена ситуация, сложившаяся в стране в связи с созданием, так назы-ваемого, Государственного комитета по чрезвычайному поло-жению (ГКЧП) и объявленными от его имени решениями. Было сообщено, что Председатель Верховного Совета СССР А. И. Лукьянов вылетел в Крым для встречи с Президентом СССР М. С. Горбачевым.
По обсуждаемому вопросу Президиум Верховного Совета СССР принял постановление, в котором, в частности, говорит-ся:
«Считать незаконным фактическое отстранение Прези-дента СССР М. С. Горбачева от исполнения его конституцион-ных обязанностей и передачу их вице-президенту СССР.
Внести на рассмотрение внеочередной сессии Верховного Совета СССР предложение о создании следственной комиссии для решения вопроса о привлечении к ответственности долж-ностных лиц, виновных в нарушении Конституции СССР».

        Горбачев уверен был, что владеет ситуацией. Но в действи-тельности он страной уже не управлял. Все рушилось. За дело взя-лись другие, и Горбачев им был не нужен. Горбачева окружали люди, кстати, и до этого такие были, которые его «околдовали». Как отмечал в одном своем интервью секретарь ЦК КПСС при Горбачеве Валентин Михайлович Фалин,что Горбачев был приве-ден к власти в СССР в результате сделки на самом верху в нашей стране. Горбачев был для нашей Родины жуком-короедом. Глав-ная проблема Горбачева – от отсутствие в человеке человечности. Очень прав Фалин.  Он сам  ничего не мог поделать, они ему нра-вились, когда появились уже при его правлении правые, левые, а также центристы, и это тоже ему подходило. Как гласит китайская пословица: «Не важно, какого цвета кошка, лишь бы ловила мы-шей». Страдали целые народы, рушилась гигантская территория, уничтожалась великая армия и военно-морской флот. Офицеры ненавидели этого неземного вандала. Чувство протеста, обида не-нависть все перемешалось и вылилось в единственное состояние вражды к нему.
Тут же после августовских событий началось расследование по поводу участия Вооруженных Сил в этих событиях. Была соз-дана комиссия Верховного Совета России по расследованию роли руководства Вооруженных Сил в подготовке и проведении госу-дарственного переворота 19-21 августа 1991 года. Комиссия ра-ботала до 18 февраля 1992 года.
18 февраля состоялось заседание комиссии по расследованию причин и обстоятельств государственного переворота по вопросу: «Участие руководящего состава Вооруженных Сил в государст-венном перевороте 19-21 августа 1991 года». Заседание многое расставило по своим местам. На нем выступили Главком Воору-женных Сил СНГ, маршал авиации Е. И. Шапошников и К. И. Ко-бец — государственный советник по обороне и председатель госу-дарственной комиссии по анализу переворота. При Ельцине в 1997 году Кобец будет арестован за воровство. Комиссия по расследованию и заседание не признала Вооруженные Силы активными участникам августовских событий.
В докладе Е. И. Шапошникова членам Комитета отмечалось, что организаторы событий делали ставку не только на недоволь-ство среди населения, но, прежде всего, на военнослужащих, на-деясь, что имеющие место сложности в жизни войск и флота, свя-занные с экономическими трудностями, межнациональная рознь, низкая социальная защищенность личного состава Вооруженных Сил дадут возможность им в своих интересах манипулировать настроениями тысяч вооруженных людей.
Подробно не знаю, как обстояло дело в войсках космодрома в дни ГКЧП, так как я находился в отпуске, но по прибытии туда  узнал, что некоторые командиры и политработники солидаризи-ровались с ГКЧП, активно проводили линию ГКЧП. Один из офи-церов топтал портрет Горбачева.
 Однозначно можно сказать, что большинство офицеров под-держало ГКЧП, видя в этом спасение целостности государства и единых Вооруженных Сил. В очевидности распада Союза уже ни-кто не сомневался, и он нуждался в быстром спасении. Другой во-прос — как, и каким образом это сделать? Офицеры поддержали бы любые положительные меры, которые смогли бы уберечь страну от распада. Никто не желал ее ликвидации.
Можно обвинять членов ГКЧП в антиконституционности, как равно и тех, которые развалили Союз. Но, очевидно, у вторых больше преступного, чем у первых. Искать правду и справедли-вость в этом, а также виновность у тех или других, напрасное за-нятие, или, во всяком случае, сейчас преждевременное. Трудно искать в темной комнате черную кошку, тем более, если ее там нет.
Много было сказано о членах ГКЧП, до их суда и тогда, когда они находились в тюрьме. Публиковались их интервью в прессе. Никто себя открыто не признавая виновным. Ни одного офицера я не встречал, который плохо отозвался о них.
При беседах с офицерами  убеждался, что они придержива-лись совершенно иной точки зрения, чем обвинители членов ГКЧП.
Кроме этого, мне приходилось общаться и с гражданскими лицами с разными взглядами, но ни разу не слышал от них  слов обвинения в адрес организаторов августовских событий 1991г.
Сами же члены ГКЧП до суда в своих интервью напрочь от-вергают предъявляемые им обвинения, как переворотчиков.
В своем интервью в газете «Правда» 26 сентября 1992 года Геннадий Янаев утверждает, что в декабре 1991 года в Беловеж-ской пуще был «претворен в жизнь» разработанный в начале 1991 года план по развалу Союза и превращению его в СНГ. По сути, лидеры трех республик при согласии тогдашнего Министра обо-роны Шапошникова осуществили государственный переворот, приведший к ликвидации СССР.
По словам Геннадия Янаева, все члены ГКЧП по Конституции СССР по должности и по долгу стояли на защите существующего строя, на защите государства и вынуждено пошли в этих условиях, не без внутренних сомнений и драматических колебаний, на то, чтобы максимально мягкими средствами остановить развал государства, уберечь от этого народ некогда великой и гордой державы. Янаев говорит, что все это родилось не на пустом месте. Неоднократно о введении чрезвычайного положения до августа говорил сам президент СССР М. Горбачев.
Геннадий Янаев в своем интервью другой газете («Советская Россия») 26 ноября 1992 года отметил, что перед напором сто-ронников капитализации общества, ростом национализма и сепа-ратизма на местах генсек политпартии проявил чудовищное и ци-ничное предательство.
«Меня всегда поражала способность Горбачева, — говорит экс-вице-президент, — уходить от решений острых вопросов, ко-торые вызывают неоднозначную реакцию в обществе. Развора-чивались события в Сумгаите, Тбилиси, Баку, Фергане, а прези-дент оказывался ни при чем».
Всегда подстраховывался. А во внешнеполитических делах Горбачев нередко предпринимал шаги вопреки здравому смыслу, утверждает Янаев. Горбачев игнорировал мнение экспертов, спе-циалистов, заинтересованных министерств и ведомств.
Главной особенностью Горбачева является гипертрофирован-ный эгоизм и двуличие. Личный интерес всегда преобладал в его политическом поведении. Стремление удержаться «при должно-сти» определило его поведение в те драматические августовские дни. Он понимал, что если «победят» «гэкачеписты», он останется действующим президентом страны. Победят «демократы» — он опять ничем не рискует и явится в Москву как мученик, «герой Фороса» из-за чего повысится его внутренний рейтинг.
Геннадий Янаев утверждает, что меры по введению чрезвы-чайного положения «путчисты» разработали по прямым указаниям Горбачева, и в Форосе он не был в изоляции, а избрал режим самоизоляции.
А как понимать письменные пометки в своем дневнике по-мощника президента Анатолия Черняева, опубликованные в газете «Известия» 1 октября 1991 года, а также записи дневника жены М. Горбачева Раисы, помещенные в газете «Комсомольская правда» 20 декабря 1991 года, и рассказы его самого, где говорится о насильственной изоляции его и его семьи на даче в Форосе?
Неужели лжет Геннадий Янаев? Все ждали и надеялись на суд. В связи с позицией Горбачева в августе у членов ГКЧП на-копилось много вопросов к нему, а следствие тщательно обере-гало Горбачева от очных ставок.
Необходимо отметить одно, что это дело запутанное и во многом не ясное. Но только каждому должно быть понятно — если виноваты члены ГКЧП, то они виноваты в такой мере, в какой виновен Михаил Горбачев, который играл двойную игру. В очевидности такой роли нет сомнения.

На размышление
Из книги бывшего помощника генсека Горбачева, а потом и заведующего одного из отделов ЦК КПСС, а позднее члена ГКЧП Валерия Болдина «Записки из «Матросской тишины», «Обвал».
«М. С. Горбачев не любил, чтобы на пленумах доклад делал кто-то другой, кроме него, хотя в истории партии это было давней традицией. Но однажды он все-таки согласился дать возможность на пленуме выступить Лигачеву Е. К. по вопросам образования; правда, выступил и сам, по существу, с докладом по идеологическим вопросам, В результате, обсуждение доклада Е. К. Лигачева практически было сорвано, и все ораторы, хотя и без подготовки, говорили об идеологических вопросах партии.
Эта ревность, желание все делать самому не улучшала ат-мосферу ни в ЦК, ни в Политбюро. У людей опускались руки и они, увидев свою третьестепенную роль, скоро сникали, теряли интерес к работе. И в этом кроется одна из причин отчуждения его соратников, снижения активности их в политической деятельности...
...После завершения пленумов или в ходе заседаний М. С. Горбачев спрашивал секретарей ЦК, заведующих отдела-ми, своих помощников о том, какое настроение у участников за-седания. Но утешать его было все труднее. Члены ЦК посте-пенно перестали заходить к нему, а он, чувствуя это, сразу после пленума часто уезжал домой. Не заходили секретари обкомов и крайкомов, как бывало, и к работникам аппарата. Складывалась все более тревожная обстановка взаимного непонимания и не-довольства.
Об изменении настроений отношения к М. С. Горбачеву свидетельствовало и то, что в последнее время, когда генсек выходил в зал пленумов, аплодисментов уже не было, никто не вставал, а многие, не обращая внимания, продолжали начатые разговоры, ходили по залу. М С. Горбачеву приходилось призывать к вниманию участников заседания.
... Агония в работе политбюро и членов ЦК, как уже сказано, началась после XXVIII съезда КПСС. Умирал мозг некогда могущественной партии, отравляя весь ее организм» ...

        Среди офицеров на этот счет также не было расхождений во мнениях. Никто его не оправдывал в предательстве своей партии, своих единомышленников. Подобное не сделал ни один из членов ГКЧП.
Дочь бывшего Председателя Верховного Совета СССР Ана-толия Лукьянова, Елена Анатольевна в интервью журналу «Пар-тийная жизнь» в октябре 1991 года об отце сказала, что «партию свою он никогда не продавал и не предавал». Так оно и есть.
Семьи Лукьянова и Горбачева были в очень дружеских от-ношениях. Несмотря на это, после предательства Горбачева жена Лукьянова сказала осенью 1991 года по телевидению так: «Горбачев для меня сейчас не существует».
Давать полную и объективную оценку августовским событиям еще рано. У меня по ним накопилось немало газетных, жур-нальных и других материалов и сделаны кое-какие наброски. Как историк, думаю, вернусь когда-нибудь по-настоящему к авгу-стовским событиям 1991 года. Сейчас моя задача отразить в об-щих чертах наше понимание их в то время.
По приезду из отпуска в сентябре 1991 года в немалой степени меня волновал вопрос защиты кандидатской диссертации. Защита откладывалась, а я торопил председателя ученого Совета. Часто звонил, даже по пути на Байконур я заезжал в академию, где также заботился о назначении даты моей защиты. Опасался того, что после распада Союза Высшая аттестационная комиссия СССР будет ликвидирована, а создание Российской ВАК затянется надолго.
Кроме этого, в Ученом совете военно-политической академии также раздумывали и тянули время. Находили всякие причины — то будет обновляться совет, то нет еще второго, кроме меня, защищающегося. Как правило, на защиту диссертации представляли двоих, а здесь я был один. Из Байконура прихо-дилось часто звонить в академию и настаивать на моей защите. Когда наконец-то мне разрешили приехать, тут же прилетел в Москву и 23 октября 1991 года защитил диссертацию. На второй день лично отвез свое дело в ВАК. Вскоре, 4 декабря 1991 года, коллегия ВАКа решила выдать мне диплом кандидата историче-ских наук.
Признаюсь, радости и восторга у меня не было. После таких долгих и мучительных страданий все прошло, как вполне необхо-димое и обязательное. Полное удовлетворение отсутствовало, все, как говорят, давненько перекипело.
После августовских событий наметилась тенденция разобще-ния республик Союза и Вооруженных Сил. Нападки на коммуни-стов усилились. Кто-то из бывших членов Политбюро партии в ходе бурного расследования по делу ГКЧП пытался отмежеваться от августовских событий. Одним из них был Егор Лигачев. Но после распада Союза при ельцинском режиме стал бороться с ним. Раскол в самой партии окончательно определил участь СССР.


ОТВЕТЫ ЛИГАЧЕВА НА ВОПРОСЫ КОРРЕСПОНДЕНТА ГАЗЕТЫ «ИЗВЕСТИЯ» ОТ 22 ОКТЯБРЯ 1991 ГОДА
— Егор Кузьмич, со слов председателя Комиссии по рас-следованию причин и обстоятельств государственного пере-ворота Алексея Суркова, стало известно: в Томске обнару-жены сведения о вашей причастности к путчу.
— Да, уже успел услышать их выдумки по радио и прочитать в «Известиях». Честно скажу, поражает стереотип мышления новых государственных руководителей. Если обнаруживается какое-то негативное в Ленинграде дело — виноват Романов, В Москве — Гришин, а в Томске, конечно, Лигачев. Я уже не-сколько лет не был в этом городе, и что там могла раскопать ко-миссия Суркова, просто не представляю. Но одно скажу точно: никаких фактов о моей причастности и путчу в природе не су-ществует.
— Вы говорите, путчу?
— А как еще можно назвать действия кучки заговорщиков, которые вывели танки против народа и законно избранного Пре-зидента? Подобную «политику канонерок» я категорически от-вергаю.
— В том же сообщении А. Суркова говорилось, что вас прочили в Генеральные секретари ЦК КПСС. Тоже выдумка?
— Ну, какой я Генеральный секретарь? Мне уже за 70, здо-ровье пошаливает. К тому же я не член ЦК. Партии нужен моло-дой и энергичный лидер.
— В российском парламенте говорили и о том, что КПСС о государственном перевороте знала заранее.
— Любят же у нас говорить за всех. КПСС — это миллионы людей. Разные среди нас есть. Есть и предатели. По крайней мере, знаю точно: два человека из партии не знали о планах будущих членов ГКЧП. Это Горбачев и Лигачев
— Вас приглашали в комиссию?
— Нет.
— А к следователям по делу ГКЧП?
— Тоже нет.
— Не собираетесь ли вы в таком случае, подавать в суд за клевету на КПСС?
— Нет времени. Только что закончил книгу «Загадка Гор-бачева». Много депутатских дел. Через несколько дней улетаю в Америку ло приглашению пяти крупных университетов — Гарвардского, Принстонского... Вернусь, подумаю, и об иске в защиту КПСС. Я не собираюсь хоронить идеи коммунизма, как это делают некоторые. В будущее нашей партии верю.

       С каждым днем становилось явным, что нам вскоре не придет-ся жить в Союзе и быть всем вместе. Это очень заботило нас, офи-церов. Радость «победы» над ГКЧП у многих из их противников вскоре прошла. Первым об этом заявил главный виновник тра-гедии государства.
В декабре 1991 года на заседании Госсовета президент Миха-ил Горбачев с горечью сказал о негативном развитии политиче-ской жизни нашего общества, хотя надеялся на обратное после ГКЧП. Правильно заметил Анатолий Лукьянов, говоря 15 фев-раля 1993 года в телепередаче «Момент истины», что Горбачев после августовских событий был «канатоходцем», не знал, что один конец каната находится в других руках. Победа над ГКЧП погубила Горбачева как президента Союза и погубит тех, кто воспользовался победой над ГКЧП. В свою очередь Михаил Сергеевич до этого сам заготовил братскую могилу для многонационального народа. Этого ожидали некоторые, как в СССР, так и еще больше — в зарубежных странах. Многие политики США после ГКЧП, не без иронии, признают их «вклад» в расчленение Советского Союза и предпринимаемых усилий по разделу России.
В журнале «Форин афферс» (март – апрель 1994 г.) была опубликована статья З. Бжезинского «преждевременное партнер-ство». Текст статьи был полностью перепечатан «Независимой газетой». Содержание статьи интересно само по себе, ибо излагает мировоззренческие взгляды на посткоммунистическую Россию одного из влиятельных общественных и интеллектуальных лидеров американской элиты. Но еще более любопытными рас-суждения автора предстают в сравнении со своеобразным «поли-тическим завещанием» Ричарда Никсона, изложенного в его книге «1999 год. Победа без войны», изданной в США и ряде других стран в 1988 году.
Впрочем, в книге привлекают внимание не данные констата-ции, а следующее за ними понимание России, ее места в «ближ-нем» и «дальнем» зарубежье. И центральное место здесь занимает понятие «империя». Кроме этого определена роль США в мире.
Выступая в декабре 1993 года в Алма-Ате, сам З. Бжезинский признал, что его страна, по сути дела, является империей, но исключительно нового типа и «чертовски удачливой».
Когда Б. Ельцин заявил, что новые независимые государства, образованные на постсоюзном геополитическом пространстве, «зона жизненных интересов России», в западных политических кругах произошел невероятный переполох.
А вот этого З. Бжезинский и стоящие за ним политические круги как раз допустить и не желали. Так 29 марта 1994 года в Сенате США была принята поправка к проекту о бюджете на 1995 год. Ее суть — США должны препятствовать объединению Российской Федерации с бывшими республиками в экономиче-ской, военной и прочих областях.
Этим самым США стремились сделать необратимой дезин-теграцию постсоюзного пространства, изолировать на этом гео-политическом пространстве Россию, всячески препятствовать реализации жизненно важных интересов народов новых незави-симых государств к новому добровольному объединению. При-чем сами США рассматривали эту задачу как отвечающую соб-ственным «жизненно важным интересам». Об этом так же открыто пишет в своей книге «1999 год. Победа без войны» экс – президент США Р. Никсон (книга издана в 1988 году, в разгар горбачевской «перестройки»). В этой книге автор определил жизненно важные ключевые и второстепенные интересы США. «Выживание и независимость Западной Европы, Японии, Канады, Мексики и Персидского залива представляют особую важность для Соединенных Штатов. Потеря одного из этих регионов в пользу Советского Союза поставила бы под угрозу нашу собст-венную безопасность. Если Кремль попытается возобладать в этих регионах, у нас нет другого выбора, как ответить применением военной силы».
Вот так, достаточно широко были определены жизненно важные интересы США, нового типа, «чертовски удачливой» «империи». Отсюда полностью понятной становится и позиция США во время войны в Персидском заливе.
Но Р. Никсон в определении интересов США, в своей книге, идет значительно дальше. «Помимо своих жизненно важных ин-тересов в Персидском заливе, — пишет он, — Соединенные Штаты имеют ключевые интересы в других странах «третьего мира». Мы сделали крупную ставку на экономику и природные ресурсы этих стран. Некоторые из них, кроме того, занимают ключевые стратегические позиции, делающие их лакомым куском в американо-советском соперничестве. Самое важное состоит в том, что именно в «третьем мире» мы сможем ожидать наи-больших приобретений и потерь в американо-советском сопер-ничестве». Но, напоминаю, все это пишется в 1988 году, когда советское государство «на всех парах» входило в «цивилизован-ный» мир и заявляло, что нет у Советского Союза врагов. Но здесь, не тут-то было. Р. Никсон пишет, что у США даже имеются прямые интересы в самом СССР. «Мы должны, — отмечает Р.Никсон. — поставить перед собой цель способствовать децен-трализации власти в Советском Союзе. Это должно быть долго-срочной целью, но она вполне достижима». И, наконец, последний аккорд доктрины Р. Никсона, его политического завещания: «Мы должны изыскать способы соперничества с Советами внутри их собственной орбиты и внутри самого Советского Союза». В опре-деленности экс-президенту США не откажешь.
Так что, книга Никсона и статья З. Бжезинского означают не более, чем преемственность в геополитических установках значи-тельной и влиятельной части американской правящей элиты. Ко-роче, речь идет о перераспределении сфер влияний одной «не-удачливой империи» в пользу другой — «удачливой». О каких-либо более принципиальных соображениях говорить в данном случае не приходится. Кроме этого З. Бжезинский в своей книге «Вне контроля. Глобальный беспорядок накануне XXI века» (Нью-Йорк, 1993 г.) пишет об этом достаточно откровенно: «По-сле поражения Советского Союза в холодной войне и последо-вавшего за этим распада его США впервые имеют возможность распространить свое присутствие на новые постсоветсткие рес-публики Евразии вплоть до границ с Китаем, а также господство-вать в регионе Персидского залива, на южных окраинах Евразии». Итак, «империя» против «империи». США первый раунд выигра-ли и очень удачно. Что дальше? Дальше, Россия станет главным объектом расчленения, что мы наблюдаем о  стремлении амери-канцев в настоящее время
Директор дипломатической академии России, побывавший в 1992 году в США, слышал откровенные высказывания видных американских политиков-конгрессменов, а также военных из Пентагона о том, что случилось в СССР, будет происходить и с Россией, а также с бывшими республиками. И то, что сейчас про-исходит в России, американцев удовлетворяет, и в этом плане уже немало ими сделано. Осталось главное — вытащить у России ядерное жало. В своей книге американский старейший публицист Майкл Дэвидоу, о нем я уже упоминал, в  издательстве «Молодая Гвардия» книге «Камо грядеши Русь? ...» пишет, что США на раз-рушение Советской державы затратили пять триллионов долларов.
Развал Союза — общая беда всех народов бывших республик.
Если бы не внутренний срыв Союза, ничего не смогло бы со-крушить это могучее государство. Говоря откровенно, 12 марта 1993 года по российскому телевидению о возможности страны и ее военного потенциала, один из участников августовских событий генерал армии Варенников сказал, что «СССР был настолько сильным, что даже о какой-либо агрессии извне мы не думали. Подобную возможность мы не допускали. Все это учитывалось другими странами, в том числе США». Кстати, в этой же передаче о могуществе Советского Союза говорил американский генерал Шварцкопф, командующий объединенными вооруженными силами во время Персидского конфликта.
Для народа и армии развал СССР стал настоящей катастро-фой. То, что произошло в Беловежской пуще в декабре 1991 года, был не правовой акт, а самый настоящий наглый переворот. Хищ-ная тройка, засевшая в пуще, словно шакалы, раздирали больную жертву, не полагая, что бактериями этого несчастного существа они сами себя потом погубят. Время показало бессмысленность и преступность той политической акции.
Республики стали отмежевываться от России, полагая, что на Россию они работают, Россия их колонизировала и т. д., но почему-то Россия при Союзе жила хуже, чем другие республики «колонии». Из истории мы знаем, что метрополии в мире жили лучше, чем их колонии. Сейчас некоторые республики прозрели и понимают, как нелегко стало жить без этой метрополии, на своей шкуре испытали все экономические невзгоды.
Николай Рыжков в июле 1994 года в газете «Федерация» в статье: «Дело не в названии. Дело в существе и содержании ин-теграции» писал: «После развала Союза, ситуация, которая сло-жилась в республиках, показывает, что эпидемия политической и экономической обособленности, повсеместного «созидательного разрушения» заканчивается».
Приведу конкретные показатели экономического положения некоторых бывших советских республик, отмеченные одной столичной газетой 23 июня 1995 года.
«Ежегодно за счет неэквивалентного товарообмена Средняя Азия фактически получала от Москвы дотации, исчисляемые десятками миллиардов долларов. Таким образом, провозглашение независимости Среднеазиазиатскими республиками только облегчило существование России, освободив ее от непосильных финансовых обязательств перед колониями. Пожалуй, единст-венная крупная неприятность для нашей экономики заключалась в утрате хлопковой базы, что привело к временному кризису легкой и текстильной промышленности. Впрочем, это никак не отразилось на внутреннем потребительском рынке, который был моментально заполнен дешевыми товарами из Китая, Турции и стран Юго-Восточной Азии.
В свою очередь, расставшись с Россией, государства Средней Азии резко снизили объемы производства не только в про-мышленности, но и в сельском хозяйстве, потеряв за три года ВВП (1991 -1994 годы):

Республика % от валового внутреннего продукта
Узбекистан 15
Туркмения 24
Киргизия 45
Казахстан 51
Таджикистан 66


Экономическая ситуация в Грузии и Армении была настолько ужасная, что описать ее словами довольно трудно. Приведем только несколько цифр.
Инфляция в Грузии: 1993 год — 7500 %, 1994 год — 7300 %.
Инфляция в Армении: 1993 год — 11ООО %, 1994 год — 1100 %».
Многие лидеры в бывших республиках понимали, что дело идет к гибели и без экономических связей с Россией не выбраться из той трясины, в которую они завели свои народы.
«Даже Украина, — пишет Рыжков в газете Федерация в ию-ле1994г, — республика богатая и промышленно развитая, не может выжить, не используя интеграционный механизм. Миф о том, что она кормила Россию, быстро распался, что признали и сами украинские лидеры ...Без России немыслимы новый союз, она должна быть у истоков объединения на разумной основе. Это не имперские замашки «старшего брата», а следствие ее ис-торического и геополитического положения».
После развала Союза Россия оказалась сама в тяжелом по-ложении. Кроме экономических и других проблем у России появилась еще проблема, связанная с целенаправленным унич-тожением славянства, его культуры, языка и мировоззрения. Стоящие у власти люди проводили политику уничтожения рос-сийской государственности, которым были чужды интересы России. Это происходило еще и потому, что сам народ позволил этот произвол. Он перестал уважать себя как народ. Это по-зволило поставить в такое незавидное положение Россию, когда с ней полностью не считаются.
Режим России не отстаивает интересы русского населения в бывших республик Советского Союза. Везде они их унижали и превращали в людей второго сорта. В таком положении они были в Прибалтике, Средней Азии, на Кавказе и Украине.
Нельзя раньше было представить, что в таком же положении  они окажутся в Крыму. Там русских детей в школах заставляли писать сочинения о Степане Бандере и забыть свою истинную истории. Никакой реакции Москвы на эти проявления в девя-ностых годах не было. Побывавший в Киеве с визитом в марте 1995 года первый вице-президент России Олег Сосковец, под-писавший несколько договоров в пользу Украины, заявил: «Я прибыл в Киев не для обсуждения крымских проблем, это явля-ется внутренним делом Украины». Этот бывший гендиректор металлургического завода дальше инженерных знаний не пошел.
Несколько дней спустя после этих слов Сосковца, президент Украины смело скажет председателю Верховного Совета Крыма Сергею Цекову: «Вы остались одни». Президент умело намекнул ему на свое место Крыма и его руководства и помышлять о другом не стоит.
Итак, перейдем к началу, распад Союза все отчетливее про-сматривался в 1991 году. Кроме других разлагающих факторов, этому способствовало подстрекательство некоторых лидеров республик, появившихся на поверхности безумного полити-ческого «варева» и подталкивающие народы на разобщение.


ХРОНИКА
М.ГОРБАЧЕВ НАСТОЙЧИВО ПРИЗЫВАЕТ ВСЕ 12 СУВЕРЕННЫХ ГОСУДАРСТВ К СОЮЗУ
Распад такого многонационального сообщества принесет миллионам наших граждан несчастья, которые перевесят все возможные временные выгоды от отделения. Распад прозвучал бы приговором тем — а их десятки миллионов — кто живет вне пределов своих национальных республик, и у кого в поколениях выработалось чувство привязанности к своей огромной Родине. Распад чреват национальными, межреспубликанскими столкно-вениями, даже войнами, А это была бы катастрофа для всего международного сообщества, гибель всех тех достижений, ко-торые обязаны политике нового мышления.
Размежевание сделает хрупкой перспективу соблюдения прав национальных меньшинств. Это неотвратимо - какие бы не вполне честные обязательства и постановления на этот счет сейчас ни принимались. Нарушение же этих прав вызовет серьезные осложнения республик с внешним миром, ибо это бу-дет и нарушением международных договоров.
Без Союза неизбежна постепенная эрозия нашей общей безопасности и каждой из республик. Неизбежна утрата меж-дународного авторитета, который дорого оплачен всеми наши-ми народами и очень много значит для всех граждан.
Я не раз публично, на государственных совещаниях и фору-мах, излагал свою концепцию нового Союза. И в этом обращении к вам хочу еще раз подчеркнуть: речь не о возрождении в новом обличье старого центра. Старого Союза нет, и возврат к нему невозможен. Это доказал и провал августовского путча. Речь идет о создании совершенно нового государственного и меж-государственного образования, суть которого недвусмысленно изложена в проекте представленного вам Договора.
Этот документ — продукт всестороннего, очень серьезного анализа, длительных переговоров и тщательной проработки с участием представителей суверенных государств, Им не раз за-нимались руководители суверенных государств-республик, вместе и раздельно. Он несколько раз кардинально пересматривался в сторону расширения начал конфедеративности и демократич-ности.
Две основополагающие идеи заложены в конфедеративную концепцию Договора, которая определяет характер новой, не-бывалой государственности.
Это идея самоопределения, национально-государственного суверенитета, независимости,
И это идея союзничества, сотрудничества, взаимодействия и взаимопомощи.
Моя позиция однозначна. Я — за новый Союз, Союз Суве-ренных Государств — конфедеративное, демократическое го-сударство.
ПРЕЗИДЕНТ СССР М.ГОРБАЧЕВ.
3 декабря 1991 год.



СОЮЗНЫЙ ПАРЛАМЕНТ ОБСУЖДАЕТ СОЮЗНЫЙ ДОГОВОР
3 декабря на утреннем заседании Совет Республик
Верховного Совета СССР начал обсуждение проекта
договора о Союзе Суверенных Государств
Выступившие на заседании представители депутаций Ка-захстана, Кыргызстана, России, Туркменистана и Узбекистана высказались в целом за заключение между суверенными го-сударствами политического договора. В тоже время, прозвучали и первые серьезные замечания к проекту. Так, представители Кыргызстана и России подвергли сомнению принцип будущего Союза как «конфедеративного демократического государства». Взамен была предложена известная формулировка А. Сахарова: «добровольное демократическое объединение суверенных государств Европы и Азии».
Депутаты отрицательно отнеслись к идее всенародного из-брания президента будущего Союза поскольку, по их мнению, это дает преимущество большим республикам. Они предложили проводить избрание главы будущего Союза союзным парламен-том или специально созданной для такого случая коллегией вы-борщиков. Представители Кыргызстана и России отвергли также предложение о введении поста вице-президента Союза и высказывались за создание сильного межреспубликанского пра-вительства на основе МЭК.


ПРИСЯГА ПРЕЗИДЕНТА ТАДЖИКИСТАНА
На очередной сессии Верховного Совета приведен к присяге
новый президент Республики Таджикистан
Рахмон Набиев
Шестидесятилетний Р. Набиев видит выход республики из глубокого кризиса в преодолении сырьевой ориентации экономи-ки, включении ее в активный рыночный обмен продукцией с дру-гими регионами страны, установлении строгой дисциплины во всех сферах производства. Успех политики национального согла-сия, которую намерен осуществлять президент Р.Набиев во многом будет зависеть от консолидации всех сил общества.
Вице-президентом республики стал Нэрзулпо Дустов, рабо-тавший ранее директором автотранспортного предприятия в системе Таджикагропромтранса.
В связи с избранием Р. Набиева президентом республики, занимаемая им должность Председателя Верховного Совета оказалась вакантной. Тайным голосованием на альтернативной основе Председателем Верховного Совета Республики Таджики-стан избран Сафарали Кенжаев, работавший до этого предсе-дателем Контрольного комитета при президенте республики.
В Узбекистане 29 декабря состоялись выборы президента республики, хокима (мэра) Ташкента, а также референдум рес-публики.
Началась предвыборная кампания. Кандидатом в президен-ты Узбекистана зарегистрированы И. Каримов (он был избран президентом и возглавлял республику до самой смерти в 2016 го-ду), и председатель демократической партии «Эрк» («Воля») на-родный депутат республики, поэт Мухэммад Солих (С. Мадами-нов).
Было опубликовано обращение И. Каримова ко всем граж-данам Узбекистана, где сказано, что независимая республика осуществляет самостоятельную внутреннюю и внешнюю по-литику, защищающую интересы всех своих граждан, гаранти-рующую их права и свободы При этом она не самоизолируется, а будет поддерживать тесные и добрые отношения с другими су-веренными государствами.

        После августовских событий 1991 года в печать просочились высказывания Председателя Верховного Совета РСФСР Бориса Ельцина о том, что Россия в случае распада СССР предъявит Украине территориальные претензии. Подобное мнение было вы-сказано, по утверждению некоторых российских газет, пресс-секретарем Б. Ельцина Войдановым. Хотя так до сих пор и не яс-но, кто же высказал такое — сам Ельцин или это без его ведома выдумал и сказал кто-то из его окружения, опасаясь практи-ческих мер со стороны Украины, которая 24 августа объявляет о своей независимости и суверенитете, этим самым узакониваются свои границы. Кто-то обратился к Ельцину с разъяснением его по-зиции и высказывания относительно границ. Борис Николаевич эти инсинуации резко отверг и наотрез отказался от подобных вы-сказываний.
Так откуда появились мнение и слова, которые позволили подтолкнуть, кстати, ждавшую малейшего повода, Украину пойти на такой трагический шаг для Союза?
По моему мнению, это было сделано специально в окружении Ельцина, чтобы спровоцировать Украину на разрушение СССР. Трудно не соглашаться с высказыванием М. С. Горбачева, как-то сказавшим, что Б. Ельцин «разыграл «украинскую карту», чтобы разрушить Советский Союз».
Украина после этого наметила провести 1 декабря 1991 года свой референдум, так как националистов не удовлетворял мартовский общесоюзный референдум, где подавляющее большинство населения этой республики высказалось за Союз. В последующем один представитель украинского национального фронта скажет о причинах положительных результатов мартовского референдума. Вот, на его взгляд, лживое мнение: «Народ боялся коммунистов, т. к. еще в марте 1991 года управ-ляла КПСС».
На предстоящий украинский референдум быстро откликнулся из штата Вермонт США писатель Александр Исаевич Солженицын. Он выступил в некоторых центральных российских газетах до референдума в октябре и не скрывал восхищения но поводу этой политической акции на Украине. Он писал в своем «Обращении к референдуму 1 декабря 1991 года», следующее: «Вот, после баррикад в Москве, после московского августовского сокрушения коммунизма — для республик впервые открылась реальная возможность становиться отдельными государствами. Я приветствовал это еще год назад (имеются в виду его «соображения», также опубликованные в нашей печати). Дай Бог каждому новому государству стать на ноги благополучно».
Вот так, Александр Исаевич, приветствовал распад Союза, а потом стал недоволен ельцинским режимом. А где его тонкое толкование о великой России, когда нет в ее составе Украины, Белоруссии и т. д.? В свое время немало Александр Исаевич вместе и диссидентами, Александром Сахаровым, Сергеем Ковалевым, Гамсахурдиа и другими, способствовали развалу великой державы. Нельзя понять этих людей, много непонятного простому русскому в их поступках и суждениях. Страшным кажется, что диссидент Ковалев раньше воспевал приход Ельцина, а после явно занял против него враждебную позицию и станет защитником чеченских боевиков. Этот мерзавец много напакостил для России, немало неблаговидных дел натворил. Для него бандит Басаев был — герой, радетель за народное благополучие.
«Сергей Ковалев, — как пишет патриот Александр Андреевич Проханов, — молчал, как рыба, во время страшных избиений в Москве, в октябре 1993 года, когда тысячами убивали. Сей старшина вдруг в одночасье, по нажатию кнопки, заговорил своим шелестящим голосом в защиту чеченцев. А почему не в защиту тех русских, которых чеченские боевики держат заложниками, простреливают им икры и щиколотки, чтобы не ушли? Почему не встает на защиту русского воинства, в которое стреляют профессионалы из Панджшера, обученные на благо Америки? Он залепетал, заговорил синхронно с немцем Колем, французом Жюппе, американцем Кристофером, которым наплевать на убитых чеченцев, а важно одно — заклеймить в очередной раз обманутую, обессиленную Россию, парализовать ее волю, воткнуть кинжал навсегда в кровавый православно-мусульманский конфликт». Совершенно верно дана оценка этому оборотню и предателю. Так называемые, диссиденты ни при каком политическом строе не могут ужиться, их больше всего заботит личная персона и они являются потенциальными разрушителями.




 
ХРОНИКА
УКРАИНА ВЫСЛУШАЛА ПРИСЯГУ ПРЕЗИДЕНТА И РАЗВЕЛАСЬ С СОЮЗОМ

Отсутствие на сегодня у республики новой конституции, флага и герба хотя и создает определенные трудности приведе-ния к присяге президента Украины, но не подводит трудности в ранг непреодолимых. На верность народу Кравчук присягнул под национальным желто-блакитным флагом, держа одну руку на сердце, а вторую — на Акте провозглашения независимости Ук-раины. Рядом находилось Евангелие 1555 года — шедевр украин-ской культуры (стоимость этой книги составляет шесть с по-ловиной миллионов долларов).
В своей программной речи Кравчук остановился на принци-пах внутренней и внешней политики, которыми он собирается руководствоваться.
«... Особенно мы заинтересованы в добрых отношениях со всеми республиками бывшего Союза, и, прежде всего, с Россией. Я не предприму никаких шагов, — сказал Л. Кравчук, — которые бы позволили воспользоваться ими и разыграть «российскую карту». Но слова Леонида Кравчука о России затем будут за-быты им самим и украинскими политиками. Крымская проблема и Черноморского Флота так и не разрешилась тогда.


 
ЗАЯВЛЕНИЕ БОРИСА ЕЛЬЦИНА
О ПРИЗНАНИИ РОССИЕЙ НЕЗАВИСИМОСТИ УКРАИНЫ
1 декабря 1991 года состоялся всенародный референдум о будущем Украины, Российское руководство заявляет о признании независимости Украины, в соответствии с демократическим волеизъявлением ее народа.
Мы убеждены в возможности и необходимости скорейшего становления новых межгосударственных отношений между Россией и Украиной при уверенности в сохранении сложившихся традиций дружбы, добрососедства, взаимного уважения между обоими народами, строгом соблюдении обязательств, в том числе по нераспространению ядерного оружия и его ограничению, правам человека и другим общепризнанным нормам между-народного права.
Основы всеобъемлющего взаимовыгодного партнерства ме-жду Россией и Украиной заложены договором от 19 ноября 1990 года, другими последовавшими за ним документами, коммюнике от 6 ноября 1991 года. Мы будем и впредь привержены этому стратегическому для нас курсу. Готовы приступить к работе над проектом полномасштабного межгосударственного двусто-роннего договора, который отвечал бы всем требованиям нового этапа взаимоотношений между Россией и Украиной.
Всестороннее сотрудничество наших государств, их взаимо-зависимость положительный опыт наших взаимоотношений в прошлом требуют особо бережного к себе отношения. Взаимо-выгодное и сбалансированное сотрудничество между Россией и Украиной может и должно стать примером двусторонних от-ношений между республиками старого Союза. Открываются новые возможности для тесного взаимодействия с другими республиками, формирования подлинно равноправного содруже-ства суверенных государств
Новое партнерство между Россией и Украиной и другими су-веренными государствами Европы станет весомым вкладом в безопасность и стабильность на континенте в соответствии с принципами Совещания по безопасности и сотрудничеству в Ев-ропе, позитивные процессы в мире.
Приверженность российского и украинского государств со-блюдению обязательств в области разоружения, прав человека и национальных меньшинств, включая предотвращение дискрими-нации по языковому признаку, открытости границ; свободе вы-бора гражданства; взаимодействие в формировании общего экономического пространства и развитии сопредельных регио-нов, создаст хорошую основу для скорейшего установления ди-пломатических отношений между Россией и Украиной».
 
В 1991 году почти во всех республиках сильно раскрутился маховик национализма, который невозможно было остановить. Стали вспоминать «национальных» героев, сокрушать памятники выдающихся русских гениев, я уже не говорю о памятниках лиде-рам коммунистов. Безумная слепая кампания национализма со-крушала, в угоду себе, все. Братоубийственные стычки в то время в особенности захлестнули республики средней Азии и Закавказья.
Некоторые лидеры республик быстро забывали горькие уроки недавних событий, в то же время не забывают делать их участни-ков национальными героями.
Так, президент Республики Казахстан Н. Назарбаев в своем Указе от 12 декабря 1991 года «О реабилитации граждан, привле-ченных к ответственности за участие в событиях 17-18 декабря 1986 года в Казахстане», по-иному, чем прежде, дал оценку этим событиям. В частности, отмечалось: «17-18 декабря 1986 года в г. Алма-Ате и отдельных областных центрах демократически на-строенная часть рабочей, учащейся и студенческой молодежи вы-шла на демонстрацию в знак протеста диктату центра, навязавшего своего представителя руководителем республики (имеется в виду назначение Первым секретарем компартии Казахстана Колбина), и тем самым спровоцировавшего противодействие и отрицательную реакцию граждан. Многие участники этих событий были необос-нованно привлечены к уголовной, административной и дисцип-линарной ответственности». Указом реабилитированы лица, привлеченные к уголовной, административной и дисциплинарной ответственности за участие в событиях декабря 1986 года.
До Указа Верховный Совет республики образовал комиссию по оценке декабрьских событий. По результатам ее работы Пре-зидиум Верховного Совета 24 сентября 1990 года принял поста-новление, в котором, в частности, отмечалось, что массовые беспорядки произошли в результате реакции рабочей и учащейся молодежи на незаконное применение силы в отношении мирной демонстрации,
Правда, действие Указа президента Казахстана не распро-странялось на лиц, осужденных за совершение умышленных убийств и посягательство на работников милиции и дружинников.
Указом 17 декабря 1991 объявлено Днем демократического обновления республики Казахстан, а впоследствии, начиная с 1992 года, этот день перенесен на 16 декабря и будет отмечаться казахстанцами как День независимости. Первый праздник широко отмечался в Алма-Ате и других городах республики. Телевидение России в своих программах «Новости» и «Вести» неплохо осветило празднование этого дня в Казахстане.
Указ Назарбаева отчасти стимулировал действия реакци-онных сил, они почувствовали официальную поддержку. Отток русскоязычного населения из промышленных районов Казахстана усилился. Очень неспокойно было в северных и вос-точных районах Казахстана. Поводом для всевозможных трак-товок и оценок тех событий со стороны казахского руководства являлись неправильные решения ЦК КПСС по событиям декабря 1986 года. В то время руководство партии просто путалось в той непростой внутриполитической жизни, и было не до тщательного разбора событий.
Порой безответственно принимались решения по важным проблемам отдельными высокопоставленными руководителями партии и государства. Как будто это делалось специально, чтобы создать обстановку неясности. Впрочем, сама перестройка и предназначалась для этого. Волюнтаристские действия наносили немалый моральный и экономический ущерб партии, народу и стране, в целом создавался хаос в стране. Важные государственные вопросы нередко, как сейчас мы знаем, решал сам генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев, не советуясь со своими соратниками по Политбюро и ЦК партии. По существу, оценка декабрьских событий 1986 года в Казахстане была дана Михаилом Сергеевичем без тщательного изучения.

 
Из книги бывшего помощника генсека Горбачева, а потом и заведующего одного из отделов ЦК КПСС, а позднее члена ГКЧП Валерия Болдина «Записки из Матросской тишины». «Обвал».

«Никто графика работы не знал, графика работы генсека, за исключением времени приема иностранных визитеров, которым всегда отдавалось предпочтение. Что касается желающих встретиться и доложить Горбачеву внутренние вопросы, то это во многом зависело от упорства и натиска посетителей. С утра начинались звонки в приемную с просьбой проинформировать, ко-гда появится свободное "окошечко". Члены политбюро ЦК, сек-ретари ЦК ждали сигнала, либо приглашения на встречу с генсе-ком. Одних он принимал быстрее, других «мариновал» подчас не-делями. Чаще всего это относилось к помощнику по организа-ционно-партийной работе, который приходил согласовывать вопросы о новых кадровых назначениях.
Эмоциональный по характеру и не способный к длительной беседе, генсек не мог долго заниматься каким-то одним делом, быстро «перегорал», часто отвлекался. Во время приема посе-тителя мог звонить по вопросам, не имеющим никакого отно-шения к обсуждаемой проблеме, вынуждал других слушать его телефонные переговоры. Иногда впадал в воспоминания, расска-зывал о своей работе на Ставрополье. Зашедший на несколько минут посетитель мог проводить у Михаила Сергеевича по пять-шесть часов подряд, являясь невольным свидетелем его многочис-ленных переговоров. Обычно при их появлении я поднимался, что-бы продолжить беседу в приемной и передохнуть или заняться вопросами, которые мне нужно было решить, чаще всего Горба-чев останавливал меня: «Поприсутствуй».
Не знаю, что думали посетители, но я чувствовал себя не-уютно. Однако Горбачев успокаивал меня, когда дверь за визите-ром закрывалась: «Видишь, как мы быстро его выпроводили. А то придут и стараются на меня перевалить груз своих проблем».
 

Нельзя не согласиться с точкой зрения бывшего члена Полит-бюро Гейдара Алирзаевича Алиева в своем интервью газете «Ком-сомольская правда» за 17.04.1992 г., о том, что М. С. Горбачев по-сле избрания его Генеральным секретарем ЦК стал самоуверенным и самонадеянным. Он явно нарушал принципы, которыми мы должны были руководствоваться, то есть начал ущемлять права и интересы республик и областей. Также он поступил после декабря 1986 года в Алма-Ате, в связи со сменой партийного руководства ЦК Компартии Казахстана. Он, по существу, сам решил этот вопрос. Вместо того, чтобы объективно оценить произошедшее, Горбачев неосторожно сформулировал вопрос о казахском национализме. Для разбирательства в Алма-Ату был послан Соломенцев, некогда работавший Вторым секретарем ЦК КП Казахстана, который не имел высокой репутации в Казахстане, утверждает Гейдар Алиев.
Просчет М. Горбачева не случаен, он являлся следствием его недальновидности, узкого мышления, что привело не к улучшению обстановки, разрядке ситуации, а к усугублению проблемы. Постановление ЦК КПСС не раскрывало объективные и истинные мотивы выступления молодежи Казахстана, что вызвало не только непонимание у казахов, но и явное недовольство. Пользуясь этим в корыстных целях, Н. Назарбаев неоднократно поднимал вопрос о том, чтобы отменить это постановление ЦК партии.
Мне хотелось бы не анализировать подробно причины и ход тех событий, но одно ясно, что нельзя отрицать националистиче-ский характер их, ведь в событиях было несколько национально-политических групп. Кстати говоря, националистическая направ-ленность особенно выражалась среди некоторой части молодежи, именно казахской национальности. Здесь нет никакого секрета. На-ходясь потом в Казахстане, мне часто приходилось с этим встре-чаться в городах Караганде, Джезказгане, Чимкенте и из бесед с русскоязычным населением многое узнавать. Люди с тревогой го-ворили о попрании их прав и о своем будущем, хотя многие там родились и жили в Казахстане многие годы. Несмотря на это, само правительство Казахстана должного отпора подобным проявлениям не давало. Но, несмотря на пеструю и противоречивую обстановку в Казахстане, положение сохранялось здесь более благоприятное, чем в республиках Прибалтики, Средней Азии, Азербайджане, Грузии и Молдавии.
Это мы связывали с умелой и хитрой деятельностью президента республики Казахстан Нурсултана Абишевича Назарбаева.
Натура, психология и феномен Назарбаева являлись тогда загадкой для нас, офицеров, которая не разгадана и по сей день. Хотя эту загадку пытались разгадать многие.
3 декабря 1991 года в газете «Известия» была опубликована на первой странице статья Н. Андреева. «Феномен Назарбаева не раз-гадан», где автор прозорливо пытается разгадать политическое кредо Нурсултана Назарбаева — одного из главных инициаторов установления президентства в СССР и активного толкача Горбачева на этот пост. Андреев пытался влезть во внутреннюю натуру Нурсултана Абишевича, познать его неразгаданный феномен.
Автор книги указал, что в 1992 году, даже если бы не на-чались преобразования советского общества, все равно мы бы узнали о Нурсултане Назарбаеве — он и при коммунистическом режиме не затерялся бы. Но только перестройка позволила рас-крыть истинные черты его натуры: независимость суждений и пове-дения, практический подход к решению политических проблем, умение поставить себя на место других. Назарбаев выделялся среди государственных руководителей республики, которые раньше составляли СССР. Феномен Назарбаева еще во многом не разгадан. Иногда кажется, что в Казахстане ничего не происходит... Судя по всему, Назарбаев избрал эволюционный путь реформ. Можно дол-го обсуждать готов или нет Казахстан к демократии, к рынку, и, наконец — к отказу от социалистического выбора, но несомненно, что более или менее спокойное развитие событий в республике позволит Назарбаеву провести эти реформы всерьез и надолго. А намерения у него серьезны, о чем говорит такой факт: для вы-работки стратегического курса в экономике он пригласил западных экономистов и Г. Явлинского.
Нурсултан Назарбаев не использует модного в нашей стране приема для поднятия значимости своей фигуры — амбициозные, будоражащие заявления на политические и экономические темы. Его выступления рассудительны и спокойны, он избегает позиции конфронтации. Однако если кто-то позволяет себе задеть интересы Казахстана, Назарбаев дает резкий и не двухсмысленный ответ. Так было после известного заявления пресс-секретаря Президента Б. Ельцина о том, что Россия оставляет за собой право пересматривать границы с другими республиками. На одном из съездов народных депутатов СССР Н. Назарбаев заявил одно-значно: Казахстан никогда не будет чьим-то младшим братом или подбрюшьем.
На президентских выборах в Казахстане подавляющее боль-шинство избирателей отдали свои голоса Нурсултану Назар-баеву. Его поддержала почти полностью русскоязычная часть населения. Этим самым они поддержали его политику. Ему верили, а в последующем очень даже обманулись, но жители города Ленинска плохо отнеслись к выборам в  президента Назарбаева из-за недоверия к нему.
Сама подготовка к выборам президента Казахстана в городе шла вяло. Даже за два дня до выборов два крупных избирательных участка города были не готовы. Председатель окружной комиссии с трудом нашел председателей этих избирательных участков, а их членов собирали очень долго. Пассивность жителей Ленинска во время предвыборной кампании объяснима. Город по существу являлся ничейным. Накануне выборов руководству города позвонил Назарбаев и тоже аморфно высказался о статусе Ленинска. Как будто люди жили в каком-то другом пространстве, а не в Казахстане. Выделяемые средства на развитие города с каждым годом становились все меньше, и это очень волновало и беспокоило людей. Тем не менее, в воинских частях офицеры и весь личный состав приняли самое активное участие в выборах.
В нашей среде в то время Назарбаев пользовался относи-тельным авторитетом. Офицеры видели в нем вполне зрелого, компетентного политика и связывали с ним большие надежды. В Казахстане в то время меньше наблюдалось политической трес-котни, чем в других республиках бывшего Союза. Огромная, малонаселенная территория, за исключением городов, где имелось относительное политическое затишье, позволяла Назарбаеву легче определиться и найти поддержку в народе. И, не обещая, что сделает очень много, а если нет, то положит себя на рельсы, как обещал Ельцин своему народу, он методично проводил свой социально-экономический курс. Несмотря на это, не так уж было безоблачно в обществе казахстанском. В городах Казахстана — Алма-Ате, Караганде, Кустанае, Чемкенте, Джесказгане и других городах, все чаше проходили митинги, где высказывались мысли о не способности Казахстана прожить без сотрудничества с другими республиками и без русскоязычного населения и особенно без России. С каждым годом русские все больше притеснялись в Казахстане. Часто приходилось об этом слышать от русских во время командировок.


ОЧЕВИДЕЦ СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ
Атаман Казахстанского и Семиреченского Казачьего Войска:
«Для нас Назарбаев — враг. Он фактически объявил нам войну. Нам, казакам, и всем русским, живущим в Казахстане. Разве это не война, когда миллионы русских вынуждены становиться беженцами, бросая свое имущество, оставляя дома и престарелых родителей? На фоне всего этого Назарбаев желает выглядеть ин-тернационалистом и евразийцем. Определение «казахский шови-нист» — ему больше подходит.
А то: «Как у тебя печень увеличена, — говорит тюремный врач заключенному. — Да ты хронический наркоман, дорогой!», после чего ясно дают понять, что нужно дать взятку. Если денег нет, даже если ты наркотик никогда и не видел, место в тюрьме обеспечено. По моим наблюдениям пятьдесят процентов заключенных — абсолютно невиновные люди, еще процентов сорок — можно было бы отпустить, дав пару раз дубиной по спине или от силы пятнадцать суток. Согласитесь, кража курицы, чашки шашлыка или трех пачек стирального порошка наказываться тремя-пятью годами лишения свободы не должны. А именно, за такого рода преступления отбывают срок до сорока процентов заключенных.
Цель всего этого — не в борьбе с преступностью, а в том, что-бы запугать общество и тем самым предотвратить любые проявле-ния социального недовольства,
...Феодальная олигархия не может справиться с задачами го-сударственного строительства, не может наладить социальную и производственную сферы. С одной стороны, памятуя о толпах го-лодных казахских крестьян, которые в последние годы хлынули в города, дело идет к вооруженному гражданскому конфликту внут-ри Казахстана с последующим отделением от республики русского Севера. Это самый нежелательный для нас, семиреченцев, исход. С другой стороны, возможен естественный дрейф Казахстана в сторону России с последующим вхождением в состав последней. Если этого не получится, рано или поздно первобытно-феодальный Казахстан окажется в составе Великого Китая».
18 января 1991 года правительство республики Казахстан вы-ступило с обращением к воинам-казахстанцам. С аналогичным обращением выступило в газете «Туркестанские новости» прави-тельство республики Узбекистан к воинам-узбекистанцам. В них проявлялась озабоченность положением в Вооруженных Силах и с обострившимися межнациональными отношениями в стране, воины призывались общаться на языке дружбы с сослуживцами, ибо, как указывалось в обращении, в дружбе большая сила созидания, говорилось о необходимости укрепить воинскую дисциплину, братство и интернациональное товарищество. В декабре 1991 года муфтий духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана обратился к воинам мусульманам. Руководство духовного управления настоятельно высказалось за дружбу между воинами различных национальностей. Прогрессивная часть духовенства также была озабочена чрезмерным исламским фактором, его фундаментализмом в этом регионе. И эта озабо-ченность являлась не наигранной, а естественной. Потом с большой тревогой за судьбу Союза говорилось на съезде мусульман бывшего СССР, который проходил 26 февраля 1992 года в г. Ташкенте, более часа продолжался доклад муфтия Средней Азии и Казахстана, который призвал жить дружно и благородно служить народу. В нем говорилось о добросовестном отношении к службе в армии. Мы в своей работе об этом съезде неоднократно говорили военным строителям, большая часть которых уже в то время была казахской национальности.
Прогрессивные лидеры мусульманского духовенства были гораздо мудрее, прозорливее некоторых политиков, прогнозы которых оправдывались, о чем свидетельствовали потом разви-вающиеся события в Средней Азии. Пока в парламентах шла борьба за кресла и портфели, что не в последней степени являлось причиной межнациональных розней в этих южных республиках, духовенство, озабоченно следя за своими событиями, пыталось предпринять эффективные меры по обузданию негативных процессов в республиках Средней Азии и Казахстана.
К концу 1991 года четко наметилась необратимая тенденция раскола Советского Союза. Целостность могучей державы сберечь было невозможно. Появление независимых государств, вконец, определила их гибель. Разброд и шатание, махровая анархия и небывалая преступность захлестнули бывшие республики расколотого Союза. Президент М. Горбачев являлся президентом при себе. Видя свою ненужность, он отрекся от президентства, как бездарный царь России Николай II в 1917 году, ввергнув страну в ужас, пучину необузданного хаоса, на погибель и радость ее врагам.
К тому же, по  мнению Горбачева, переменам сопротивлялись партийно-государственные структуры, и мешали наши привычки, идеологические предрассудки, уравнительная и иждивенческая психология, нетерпимость.
«Я покидаю свой пост с тревогой. Но и с надеждой, с верой в вас, в вашу мудрость и силу духа», — сказал М. Горбачев в конце своего выступления.
Мировая закулиса ликовала. Президент США масон Джордж Буш объявил вечером 25 декабря об официальном отделении Бе-лоруссии, Армении, Казахстана и Кыргызстана. Джордж Буш прекратил свой отдых в загородной резиденции в Кемп-Дэвиде и возвратился в Вашингтон для того, что бы выступить с обращением к стране из Овального кабинета Белого дома. Президент одновременно заявил, что США признают независимость Молдовы, Туркменистана, Азербайджана, Таджикистана, Грузии и Узбекистана, и установят с ними полные дипломатические от-ношения только после того, как будут уверены в их привержен-ности ответственной политике в области безопасности и демокра-тическим принципам.




ОБРАЩЕНИЕ И ЗАЯВЛЕНИЕ ПРЕЗИДЕНТА США

Добрый вечер и счастливого Рождества всем американцам во всей нашей великой стране!
В эти последние несколько месяцев мы с вами являлись свиде-телями одной из величайших драм XX века — исторической и ре-волюционной трансформации тоталитарной диктатуры Совет-ского Союза, и освобождения его народов. Когда мы празднуем Рождество, отмечая этот день мира и надежды, думаю, нам следует уделить хотя бы несколько минут размышлениям о том, что эти события означают для нас — американцев.
На протяжении более 40 лет Соединенные Штаты шли во главе Запада в борьбе против коммунизма и той угрозы, которую он представлял нашим глубоко чтимым ценностям. Эта борьба предопределяла жизни всех американцев. Она вынуждала все го-сударства жить в условиях призрака ядерного уничтожения. Те-перь с этой конфронтацией покончено. Ядерная угроза, хотя она еще отнюдь не исчезла, идет на убыль. Восточная Европа сво-бодна. Самого Советского Союза больше нет.
Это — победа демократии и свободы. Это — победа нрав-ственной силы наших ценностей. Каждый американец может гордиться этой победой — от миллионов мужчин и женщин, ко-торые служили нашей стране в вооруженных силах, до миллионов американцев, которые поддерживали свою страну и крепкую обо-рону в период правления девяти президентов.
Новые независимые государства возникли на обломках совет-ской империи. В конце прошлой недели эти бывшие республики сформировали Содружество Независимых Государств. Этот шаг знаменует конец старого Советского Союза, сегодняшним свидетельством которого стало решение Михаила Горбачева уй-ти в отставку с поста Президента. От имени американского на-рода я хотел бы выразить свою благодарность Михаилу Горбачеву за годы неизменной приверженности миру во всем мире и за его интеллект, дальновидность и мужество.
Сегодня утром я разговаривал с Михаилом Горбачевым. Мы обсудили многочисленные достижения нескольких последних лет и, конечно, говорили о надежде на будущее. Революционная поли-тика Михаила Горбачева трансформировала Советский Союз. Его политика позволила народам России и других республик изба-виться от десятилетий гнета и заложить фундамент свободы. Его наследие гарантирует ему почетное место в истории и обеспечивает для Соединенных Штатов солидную основу, для того, чтобы в равной степени конструктивно работать с его преемниками.
Соединенные Штаты приветствуют и поддерживают ис-торический выбор в пользу свободы, сделанный новыми государ-ствами Содружества. Мы поздравляем их с избранным ими мир-ным и демократическим путем и высоко ценим их заботливое внимание к ядерному контролю и безопасности на этом переход-ном этапе.
Несмотря на потенциальную возможность для нестабильно-сти и хаоса, эти события явно отвечают нашим национальным интересам.
Сегодня мы стоим на пороге нового мира надежды и возмож-ностей для наших детей — мира, о котором несколько лет назад мы не могли думать. Теперь перед нами стоит задача вовлечения этих новых государств в  процесс упрочения мира и строительст-ва более процветающего будущего».



«Итак, облекитесь, как избранные Божии,
святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренно-мудрие, кротость, долготерпение».
(Из послания к Колоссянам Святого Апостола Павла, III, 12.)

ГЛАВА V
Анафема. Кровь была и всюду будет еще.

В 1992 году тенденция гибели Великой державы приняла не-обратимый характер. Развал Союза стимулировал националисти-ческие элементы в республиках. Созданное содружество незави-симых государств не могло что-либо предпринять по ликвидации межнациональных конфликтов. Состоявшееся 16 января 1992 года в Москве совещание глав государств в этом плане также ничего положительного не дало.
В Нагорном Карабахе продолжали убивать. В эти январские дни 1992 года по поводу «годовщины» бакинских событий, кото-рые произошли в ночь с 19 на 20 января 1990 года, в газетах мало писалось. Главной причиной того драматического события в Баку явилось ожесточившееся противостояние в Нагорном Карабахе. В те дни, с целью зашиты армян, русскоязычного населения и семей военнослужащих, а также предотвращения захвата власти в Баку националистами-экстремистами в столицу Азербайджана вводились войска.
Но в 1992 году уже по иному и лживо трактовались события в Баку. В это время опять винили армию, точно так же, как после тбилисских событий. Газета «Известия» на первой странице 13 февраля 1992 года писала: «Армия в Баку спасала тоталитарный режим, власть КПСС и советскую империю». Достаточно было и двух лет, чтобы забыть о роли армии по спасению тысячи армян от погромов и убийств. Такие несправедливые высказывания пагубно влияли на авторитет армии. Армейская карта продолжала разыгрываться в спекулятивных целях.
Слава Богу, что армию так сильно не обвинили в участии в августовских событиях 1991 года. Вроде бы и прав поэт: «Большое видится на расстоянии». Но чем дальше в прошлое уходят драматические дни августовских событий, тем больше появляется различных инсинуаций по поводу роли армии в тех событиях. Здесь многие пытались навешать собак на армию. После августа 1991 года создается комиссия Верховного Совета России по рас-следованию причин и обстоятельств государственного переворота, которой ставилась задача изучить вопрос участия руководящего состава Вооруженных Сил в государственном перевороте 19-21 августа 1991 года.
По результатам работы ее 18 февраля 1992 года состоялось заседание комиссии, на котором были заслушаны Главком Воо-руженных Сил СНГ Маршал авиации Евгений Иванович Ша-пошников и государственный советник по обороне, председатель государственной комиссии по анализу переворота Константин Иванович Кобец. Е. Шапошников доложил о результатах про-веденной работы в Вооруженных Силах по анализу деятельности руководящего состава войск и сил в период августовских событий.
Главком подробно, в хронологическом порядке, начиная с 6 часов утра 19 августа и включительно по 21 августа 1991 года, рассказал о действиях Министра обороны СССР Маршала Совет-ского Союза Язова, а также руководящего военного состава армии и флота. В своем выступлении он особо подчеркнул тот факт, что ни на утреннем совещании 19 августа в коллегии Министерства обороны, которое проводил маршал Язов, ни в последующие дни не было отдано ни одного приказа о применении оружия против людей.
Касаясь причин, побудивших ГКЧП прибегнуть к помощи армии, маршал Шапошников отметил, что в этом и заключается их основной просчет. Он сказал: «Они не поняли, что с 1985 года демократические преобразования в обществе не обошли ар-мию стороной». В этом Евгений Иванович совершенно прав. Везде бы обошли бы они армию, куда там... Какое-то глупое утверждение Шапошникова. Это у Грачева всегда армия была вне политики.
Маршал авиации подчеркнул о материальных расходах, ко-торые понесла страна в августовские события. Они составили 15 миллионов рублей. Только для ввода в Москву было задействовано 5 тысяч человек личного состава, 350 танков, 270 БМП, силы воздушно-десантных войск насчитывала 380 боевых машин десанта 700 единиц автотехннки. Лишь чудом, судя по словам маршала, не случилось той трагедии, которая могла бы произойти, — ведь все подразделения поднялись ночью по тревоге с боекомплектом, практически готовыми к боевым действиям. Отвечая на вопросы депутатов о роли армии а национальных конфликтах, маршал подчеркнул — за то время, что он находится во главе Вооруженных Сил СНГ, ни одно подразделение, ни один офицер не получит приказа об участии в каких-либо национальных конфликтах. Шапошников просил парламент посодействовать ему о выводе войск из Закавказья и других горячих точек страны, что способствовало дальнейшей обусловленности республик к разжиганию там национальной розни.
Выступивший с содокладом госсоветник России по вопросам обороны генерал армии К. Кобец, этот ворюга, за что в 1997 году будет арестован, заявил, что в результате расследования действий армии в дни августа 1991 года обнаружилось наличие некоторых обстоятельств, заставляющие заново пересмотреть всю систему организации вооруженных сил на всех уровнях. Эта точка зрения Кобеца по нашему, офицерскому, пониманию являлась преднамеренным уничтожением самой сильной армии мира. В заключение своей работы заседание пришло к выводу, что армия в августовском путче была, состояла, но не участвовала. Непонятное, но интересное для изучения, философское заключение.
Вот, оказывается, как бывает. Настолько завуалировано и аб-страктно придумано. Под этой трактовкой публиковались статьи в некоторых центральных газетах. А военный журнал «Армия» № 7 за 1992 год поместил в сокращенном виде материалы заседания комиссии под названием: «ГКЧП: Армия привлекалась, но не участвовала». Как понять — привлекалась, но не участвовала? Тоже не ясно, как не ясны причины и обстоятельства тех событий. И немало времени пройдет, чтобы людям стало понятно.
Пролить свет на истинную картину августовских событий мог бы сам Михаил Горбачев. Будем ждать его откровения. Но дождемся ли?
Не очень хорошие отношения складывались с начала 1992 года между Россией и Украиной, особенно из-за Краснознаменного Черноморского флота и в целом Крыма. 23 января 1992 года Верховный Совет Российской Федерации принимает постановление «О решениях Президиума Верховного Совета СССР от 19 февраля 1954 года и Верховного Совета СССР от 26 апреля 1954 года о выведении Крымской области из состава РСФСР», в котором предлагалось рассмотреть вопрос о конституционности решений о передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР, принятых в 1954 году. Естественно передача Крыма во времена хрущевщины и его волюнтаризма породила еще одну проблему и разногласия между россиянами и украинцами. Особенно всех нас беспокоит статус Севастополя, и в нашей офицерской среде часто шли обсуждения данной проблемы, мы не одобряли подчинения такой крупной морской базы Украине. Зачем Украине Черноморский военный флот, с возмущением сетовали мы. В военных целях он не нужен, ибо морские границы этой республики не столь велики. Ведь сам флот предназначен не только для действия в бассейне Черного моря, он имеет более обширное геополитическое предназначение.
У украинской стороны скорее преобладали амбиции, чем ре-альный подход к этому вопросу. Получалось, по принципу — не вам, не нам. Большим бременем военно-морской флот лег на скудный бюджет Украины. С отсутствием у Украины горючего и других необходимых материальных возможностей он очень дорого обходился для нее.
Даже долю содержания этого флота республика не могла оп-латить. На судоверфи в г. Николаеве стоял мощный, в то время, но еще не достроенный крейсер «Варяг». Он был на 70% готов, потом его почти разворовали, 30% от сделанного, демонтировали и растащили. Он требовал больших затрат на  содержания, не говоря о завершении его строительства и эксплуатации. Не под силу было Киеву не только содержать весь флот, но и этот крейсер, из-за чего велись переговоры с иностранцами о продаже его.
Правы были англичане в то время, когда, проанализировав состояние Черноморского военного флота, пришли к выводу о невозможности Украины содержать его. Англия, морская держава, знает цену флота и его неимоверную дороговизну. Но  некоторые  политики и военные на Украине не понимали этого до 2014 г.
Волна тревожных событий и слухов о Черноморском флоте накрыла Украину. В те февральские дни газеты, радио и теле-станции республики сообщали то о тайной распродаже боевых кораблей, то об угоне военных самолетов.
Мы, на Байконуре, с вниманием следили за происходящим по телевидению, хотя газеты получали с опозданием на день-два. Не прошло мимо нас событие, которое почти все офицеры расценили, как вполне правильный шаг.
14 февраля 1992 года, когда началось совещание Глав госу-дарств СНГ в Минске, 6 фронтовых бомбардировщиков, бази-рующихся в западноукраинском городе Староконстантинове, совершили перелет на подмосковный военный аэродром в Чка-ловск. 13 офицеров во главе с заместителем командира части Черным, прихватив с собой полковое знамя, покинули родную часть. Этот поступок был крайней мерой офицеров на беспар-донность, которую допускала украинская сторона, и на неумение ладить, обходить острые углы, явную грубость, нетактичность и не вполне человеческие отношения к военным. И по этой же причине тугой узел затянулся по проблеме Черноморского флота.
Для ее разрешения в феврале того года Верховный Совет Рос-сийской Федерации выступил с обращением к Верховному Совету Украины, в котором выражалась обеспокоенность ситуацией, сложившейся вокруг Черноморского флота и говорилось, что он является неотъемлемой частью стратегических вооруженных Сил СНГ. В обращении высказывались предложения о признании Краснознаменного Черноморского флота как единого целого для обеспечения баланса военно-стратегических сил в Средиземно-морском бассейне, защищающего интересы всех государств — участников СНГ в этом регионе. Российская сторона просила украинское руководство, чтобы личный состав, призываемый для прохождения службы на Черноморском флоте, принимал присягу, определенную соглашением государств — участников СНГ для стратегических сил. Ни одну из просьб Верховного Совета России Украина не выполнила.
Принимаемые меры руководством и военным командованием Украины по вопросу форсирования принятия своей национальной  военной присяги не находили поддержки у некоторых военно-служащих украинской армии. Часть из них с явным недовольством отнеслась к этому. Так, личный состав тяжелого бомбардиро-вочного полка дальней авиации в г. Узине выступил с обращением к Главнокомандующему ОВС СНГ маршалу авиации Шапошникову Е. И., где с возмущением отмечали, что подобные действия по принятию украинской присяги, позволяют разыграть армейскую карту в политической игре. Они выражали категорический протест против действий командира дивизии и других начальников, которые, где агитацией, а где и силовым нажимом либо дезинформацией пытались привести личный состав полка к присяге на верность Украине, а в противном случае не принявшие присягу офицеры отстранялись от исполнения служебных обязанностей и увольнялись из армии Украины.
В связи с этим среди личного состава возникали конфликтные ситуации, доходящие до применения физической силы.
Личный состав авиаполка обращался с просьбой к Е. Шапошникову помочь им, чтобы дивизия не попала под юрис-дикцию Украины. Подобные недовольства проходили и в других частях, в том числе относящиеся к подчинению Черноморского флота, где ярко проявлялось недовольство военными актами, предпринимаемыми украинской стороной.
Так, 6 апреля этого года, мы стали очевидцами, когда прези-дент Украины Леонид Кравчук своим указом подчинил Черно-морский флот Украине, а 7 апреля Президент России Борис Ельцин своим указом взял Черноморский флот под юрисдикцию России, а через несколько дней оба президента договорились об отмене своих указов. Смешно и, в то же время, трагично, Вот так обстояло дело с флотом. Население Севастополя категорически выступало против подобных манипуляций.
4 апреля вице-президент России Руцкой как бывший военный, посетил Севастополь, где заявил, что Черноморский флот был, есть и будет российским. Повторил слова, сказанные до этого Ельциным в одном приволжском городе.
Спорный вопрос не решили и на совещании Глав государств СНГ. 16 января в Москве, и 14 февраля в Минске, где обсуждались в основном вопросы создания единых вооруженных сил, из 13 документов, вынесенные на обсуждение было принято 9 и только 8 из 11 членов СНГ высказались за единые вооруженные силы. На этом совещании впервые Главнокомандующим Объединенными Вооруженными Силами Содружества назначили Маршала авиации Шапошникова Евгения Ивановича, а также был образован на совещании Совет Министров обороны — участников содружества. Но проблема Черноморского флота повисла в воздухе, затем она обсуждалась 20 марта на совещании в Киеве, затем в Ташкенте, где также вопрос флота не был решен. В Севастополе ходили полуоборванные матросы, не понимая, кому они служат. Город шумел от демонстраций, митингов, пикетов и от всякого рода собраний.
Сложная обстановка в стране начала 1992 года не могла не сказаться на личном составе космодрома. Здесь также не знали, кому служить, и это вызывало брожение. Непонятное имелось во всем, даже, готовясь к нашему традиционному празднику Дню Советской Армии и Военно-Морского Флота, мы в Казахстане праздновали его как день Вооруженных Сил, а в Москве он отме-чался под названием День защитника Отечества.
К этому празднику готовились по-разному. Не так, как в прежние времена. Разобщенность в обществе не позволила со-вместно провести торжественные мероприятия. Кто-то планировал провести торжественные собрания, митинги т. д. В частности, в Москве, в распоряжении, подписанном вице-мэром столицы Ю. Лужковым, был определен круг мероприятий в преддверии и в ходе праздника. Это тематические вечера, выставки, народные гуляния. 21 февраля в Кремлевском Дворце съездов состоялся праздничный вечер. Его организовывали мэрия Москвы, комитет по работе с личным составом ОВС СНГ и Московский военный округ.
22 февраля состоялся Учредительный съезд Всероссийского общественного движения «Отчизна». Председательствовал на-родный депутат России Б.Тарасов. На нем выступили военные В. Алкснис, А. Макашов, а также священник Катакомбной церкви владыка Лазарь. Он предложил сформировать кабинет Министров во главе с «теневым президентом» А. Макашовым. Накануне праздника съезд принял заявление по военному вопросу. День 23 февраля ни в Москве, ни в других городах не прошел спокойно. Стычками с московской милицией отметили праздник Воору-женных Сил представители патриотических движений. Праздно-вавших не пустили с плакатами к могиле Неизвестного солдата.
На космодроме Байконур подготовительные мероприятия ничем не отличались от предыдущих лет. Все проводилось по прежнему сценарию. К празднику привели в порядок памятные места в Ленинске, готовили концертную программу, накануне поздравили ветеранов войны  космодрома. 21 февраля в Доме культуры строителей состоялось торжественное собрание Главка по случаю праздника, где выслушали традиционный доклад, был зачитан поощрительный приказ, а затем посмотрели неплохой концерт художественной самодеятельности.
23 февраля подобное было проведено  в частях Главка. Не-смотря на наше стремление приподнять дух офицерам, военным строителям, получилось как-то тускло, ибо все делалось вяло и нехотя.
Безобразным казалось, что за такое короткое время расшатали армию, раскололи ее единство.
Армия уже не служила ни государству и ни государствам. Она оставалась верна только народу. Офицеры воспринимали действительность с явным озлобленным негодованием.
В февральские дни 1992 года поползли слухи о намечаемом военном перевороте. Повод к этому размышлению дал бывший министр иностранных дел, член масонского клуба «Магистериум» Эдуард Шеварднадзе, который перед началом ГКЧП тоже высказывал такую мысль. После его заявления появились все-возможные толкования о сговоре военного руководства.
Особенно чувство опасения появилось после Всеармейского офицерского собрания, состоявшегося 17 января 1992 года, где некоторые офицеры правомерно высказались за защиту армии, а некоторые политики это восприняли как угрозу государству. Чтобы как-то разрядить обстановку вокруг армии, ее стали замечать,
Президент России Борис Ельцин издал 19 февраля 1992 года Указ «О мерах по усиления социальной защиты военнослужащих и лиц, уволенных с военной службы».
В нем намечались существенные меры по социальной защите военных. Это слегка смягчило обстановку в армии. Тем не менее, Указ не придавал авторитета Ельцину, так как офицеры знали, что это просто временное заигрывание и попытка «разложение» армии. Офицеры хорошо знали позицию, никогда не служившего в армии президента, о чем смело говорилось на  Всеармейском совещании. Армия обнищала духовно и материально. Она нуждалась в коренном материальном улучшении, жить ей на подачки не хотелось. На Всеармейском офицерском собрании конста-тировалось, что армия в этих условиях хаоса и разрухи должна сама себя защитить. Это правомерно, т. к. ее сделали заложницей, виновницей в политических, нечистоплотных и преступных играх.
Это целенаправленная деятельность тех, которым был неуго-ден Союз и армия — гарант единства. Армия готова была к непо-виновению и бунту.
Внутренне неблагополучие отрицательно влияло на состояние дел в войсках, и подготовка к праздникам омрачалась всем укладом несуразиц, тяжелым положением в стране. В этот день 23 февраля на Байконуре в некоторых частях среди военных строителей произошли массовые беспорядки, которые продолжались несколько дней. Они коснулись и личного состава частей за-казчиков. Причины их в бытовой неустроенности солдат, плохом питании, грубом отношении офицеров к подчиненным, которые не находят в обращении с солдатами других слов, кроме как «бабай», «обезьяна», «чурка» и т. п. В отпуск и увольнение в город солдату разрешали через «аккорд» на работу. Без выполнения определенной задачи солдата не отпускали в увольнения, тем более в отпуск, а «аккорд» на работу назначался рабский.
Одной немаловажной причиной беспорядков являлась неко-торая армейская «дискриминация», в основном, воинов казахской национальности.
С 1991 года основной призыв был из Казахстана, и воинов-казахов имелось больше, чем солдат других национальностей, а доля их занятости на «престижных» работах и должностях оказа-лась низкой.
Со стороны солдат-казахов, имелось по этому поводу, немало претензий. Кладовщиками, поварами, хлеборезчиками и на другие относительно привилегированные должности преимущественно командиры назначали военных строителей узбекской национальности. Хотя их в военно-строительных частях имелось немного. С 1991 года они не призывались из Узбекистана, а при-зывались из Талды-Курганской и Чимкентской областей Казах-стана, что составляло очень малую часть призыва.
Видя подобную несправедливость, воины других нацио-нальностей не разбирались в действительных причинах, а обвиняли в этом самих воинов-узбеков. Тем более, что казахи небла-госклонно относились к этой национальности, считая их сопер-никами на лидерство в мусульманском вероисповедании. Узбеки считали казахов пророссийскими, видя в них неполных едино-мышленников в исламе. А казахи придерживаются обратной точки зрения, обвиняя их в непоследовательном служении исламу. Хотя необходимо сказать, что узбеки усерднее и добросовестнее относились к воинской службе, были опрятны, трудолюбивы, чис-топлотны и вежливее в отношении к старшим. Воины казахской национальности — просты в общении, прямолинейны, не уклон-чивы, больше общительны с воинами других национальностей, но отношения воинов этих двух национальностей оставляли желать лучшего.
Вспоминается одна наша поездка 23 февраля 1992 года в г. Джусалы, что в восьмидесяти километрах от Ленинска, по пути мы подвезли одного казаха.
В дороге разговорились. Я поинтересовался, какой нацио-нальный состав Джусалы. Он сказал, что когда-то в Джусалах проживали несколько десятков узбекских семей. С последующими годами количество их уменьшилось, а после в 1988 году все переселились в Узбекистан. Я спросил причину выезда их. Казах сказал, что с ними трудно ужиться, и они им просто не нужны. Последних узбеков просто выжили из Джусалов. Не буду давать характеристику подобным проблемам, в которых не просто разо-браться, но скажу: отношение между узбеками и казахами в то время в Казахстане были непростые, эти два народа нелегко ужи-вались, несмотря на единство вероисповедания и географическую близость друг к другу.
То, о чем я упомянул, не являлось основной причиной бес-порядков, начавшихся в ночь с 23 на 24 февраля и продолжав-шихся до 26 февраля. Одна из причин — в командирах-офицерах, их бездушном отношении к подчиненным.
Бытовая неустроенность, плохое питание, работа без выход-ных, породили у солдат озлобленность. Все это в неустойчивых воинских коллективах повлекло за собой нежелательные отноше-ния между военными строителями.
Естественно, что в подобной ситуации лидирующее положение заняли воины ранее судимые и недисциплинированные. Беспорядки начались с избиения военных строителей узбекской на-циональности, а затем стихийно перешли в другое русло.
23 февраля 1992г 48 узбеков были вынуждены оставить часть одной из площадок и скрыться в степи, а некоторые ушли в город. В час ночи нескольких солдат задержали и привезли к нам в военную школу, а остальных доставили в обед 24 февраля.
Мне пришлось беседовать с ними. Они говорили, что не-сколько сот воинов казахской национальности прошлись по частям 110-й и 118-й площадок, учинили избиение и разбой, сожгли казарму и помещение штаба. Пытались преследовать в степи уз-беков, но не настигли их, так как были остановлены и разделены на группы усиленным нарядом комендатуры и милиции, после чего многие разбрелись по частям, призывая своих земляков принять участие в беспорядках.
На другой площадке за одну ночь сожгли санчасть и казарму вместе с тремя военными строителями. Долгое время не могли опознать трупы. Когда установили личности, оказалось, что двое из них охраняли казарму части, так как личный состав этого отряда из-за отсутствия теплоснабжения жилых помещений накануне был расселен в другой воинской части. Третий труп не опознали, так как он сильно обгорел, а из-за плохого списочного контроля не могли определить из какой части этот солдат. Разнузданная толпа пыталась поджечь штаб другой части, но этому, помешал наряд комендатуры, кроме этого были разграблены несколько складов с военным обмундированием и другим имуществом, освобождены из-под стражи арестованные на гауптвахтах площадок 110 и 118. На 254 площадке начальник караула принял правильное решение и действовал решительно. Когда толпа угрожала ринуться на территорию военной комендатуры, с целью освобождения арестованных, один из них находился под следствием за изнасилование; начальник караула вместе с нарядом сделали пре-дупредительные выстрелы в воздух, а когда бунтующие восполь-зовались автомашиной «КАМАЗ» для тарана ворот комендатуры, начальник караула произвел выстрелы по колесам и кабине авто-машины; один из нападающих сидевший в автомобиле был ранен; благодаря разумным действиям и выстрелу начальник умерил «аппетит» затеянного мероприятия, нападавшие оставили комендатуру.
Целую ночь продолжались поджоги и погромы. К месту про-исшествия беспорядков перебросили усиленные наряды военных комендатур, милиции, но они не могли утихомирить бунтующих. 24 февраля, в понедельник, в 7 часов утра на совещании в Главке специально обсуждали происходящие события на площадках. Генерал — майор Чухров С. Л. кратко проинформировал офицеров о беспорядках среди военных строителей, поставил задачу и, отчитав некоторых начальников управлений за происходящее в воинских частях происшествие, быстро отпустил нас, а сам выехал на митинг солдат. Этим утром, 24 февраля, военные строители казахской национальности, которые участвовали в беспорядках но-чью, и те, которые поутру примкнули к ним, пришли  к стан-ции Тюро-Тама, и на привокзальной площади организовали  свой митинг.
На двухтысячное сборище утром прибыло не только руково-дство Главка во главе с генерал-майором Чухровым С. Л., но приняли участие в митинге поселковые власти, а также пришли жители местной округи. Вся солдатская масса, состоявшая из вои-нов казахской национальности, предъявляла требования, чтобы командирами у них были только офицеры казахской националь-ности, а также, чтобы на Байконуре служили только казахи, тре-бовалось объявить всем воинам казахской национальности отпуска и не возбуждать уголовные дела по фактам их преступных действий.
Выступая перед разбушевавшейся и распоясавшейся толпой из-за словесного недостатка и неумения выступать перед публикой, генерал-майор Чухров С. Л. ничего толком не мог сказать и тут же объявил всем отпуска, а по другим требованиям солдат пытался неумело объясниться, но его не слушали, кричали, выражались в его адрес нецензурной бранью. По рядам, со слов очевидца, бегали мальчики и раздавали митингующим спиртное и травку для курения, отчего митингующие становились распоясавшимися и разъяренными. Когда в своей речи генерал-майор произносил слово «солдаты», на это были грубые выкрики: «Мы тебе не солдаты!» и т. д., просили его обращаться к ним на казахском языке. «Нам не нужны здесь русские», — кричали солдаты, поддерживаемые допризывной казахской молодежью. Военные строители не хотели слушать директора местной казахской школы, который призывал их к благоразумию и порядку, чести и совести. Митингующие нарекли директора казаха «продавшимся» русским и потребовали, чтобы он замолчал. Не возымело положительного воздействия и выступление почтенных аксакалов, они также окрещены были «продавшимися русским».
Ультиматум митингующих был следующим: в течение 24 часов удовлетворить все их требования. Естественно, скоропалительных обещаний, тем более, практических мер по выполнению их требований командованием Главка не было сделано, за исклю-чением объявления отпусков каждому казаху. Кое-как удалось митингующих уговорить и сопроводить их в военно-строительный отряд майора Чумаченко, где продолжали детально рассматривать их требования.
Главным образом не последним виновником этих событий явился генерал Чухров, который после ухода генерала Макарычева в столь сложное время организовал гонение за офицерами. Видя бесправие, многие офицеры уходили со службы или переводились в другие места. Вместо них Чухров назначал себе приближенных, которые не справлялись с обязанностью. Стройку лихорадили авралы, которые стали правилом, солдат изнуряли непосильные нечеловеческие тяжелые работы. Укреплением дисциплины не кому было заниматься, офицеры постоянно находились на производстве. Не хватало рабочей силы на стройке.
Грубиян и неуч, человек замкнутый и необщительный, Чухров не смог сплотить наш воинский коллектив. Подавляющая часть офицерства его просто презирала. Все это крайне обострило обстановку среди офицерского состава.
Беспорядки охватили строительные отряды 9, 10, 20-й пло-щадок, которые находились возле Ленинска. С отдаленных  45, 110, 95-й площадок  прибывали военные строители казахской национальности и агитировали своих земляков в участии, в этом преступном беспределе,  в своих военно-строительных отрядах. Конечно, все это происходило не без  подстрекательско- пропа-гандистской работы агресивно-националистической части руководства Кзыл-Ординской области и Казахстана в целом. Кстати, в этом участвовали  и некоторые офицеры казахской национальности, служившие на Байконуре. Конечно, их было единицы. 24 февраля на повышенной готовности находились офицеры всех служб, милиция и особый отдел. В ночь с 24 на 25 февраля солдаты продолжали бродить по городу и воинским час-тям, словно шакалы, и привлекали на свою сторону земляков и сочувствующих. Продолжали бесчинствовать, крушили все на пути, если кто попадался из офицеров, оскорбляли, снимали с них часы, забирали деньги.
Пытались просочиться в нашу военную школу и спровоциро-вать беспорядки. Но вызванные вечером на ночь офицеры и пра-порщики с нарядом солдат не допустили их в часть. Попытки не-однократно повторялись в течение ночи. Все офицеры Главка не спали, находились в частях, пытаясь смягчить положение. Этими волнениями были обеспокоены многие. По мере развития событий, националистические страхи накалялись. Все чаще имелись высказывания, что «Байконур для казахов, и никто здесь не должен служить, кроме казахов». Противостояние воинов казахской нацио-нальности и узбекской во время событий приняло острый характер. Офицеры долгое время не могли утихомирить многосотенную мас-су взбунтовавшихся военных строителей. Я на утреннем совещании 25 февраля просил офицеров и прапорщиков умело разъяснить личному составу причины происшедшего, не давать повода для паники и неправильного толкования факта событий. После этого на совещании с офицерами-помощниками командиров батальонов и рот по работе с личным составом заострял их внимание на эффективности воспитательной работы с подчиненными, правильном разъяснении причин событий.
В целях выяснения мнения солдат рекомендовал провести ис-следования методом анкетирования, а также вечера вопросов и от-ветов для выявления запросов воинов и их недовольства некоторы-ми бытовыми условиями. Кроме этого, составил строевой расчет взводов, рот и батальонов с целью рациональной расстановки личного состава по национальному признаку. У нас с этим не все обстояло нормально. В большей степени это было связано с рас-формированием 2-го батальона и солдаты предавались в другие ба-тальоны, что существенно нарушало расстановку воинского состава других батальонов по национальному признаку. Сержантский со-став этого батальона планировался передаваться в военно-строительные отряды, которые находились по соседству в г. Ленин-ске. Их беспокоило то, что в частях проходили службу ранее пере-данные туда солдаты, которыми они командовали и которых обуча-ли. Они опасались, особенно те младшие командиры, которые были к своим бывшим подчиненным строги,  а  иногда  превышали свои командирские полномочия. Были и такие, которые издевались над своими подчиненными, такое явление часто наблюдалось   в  наших  военно-строительных частях.
Мы понимали, что при такой напряженности, их перевод в те части, где служили их бывшие подчиненные, явление не жела-тельное. Могли бы быть допущены, по отношению к сержантам, некие меры расправы, издевательства, а может быть и убийства некоторых из них. Такое мы не могли допустить. При беседе с сержантами я почувствовал их сильное опасение, и сам за них бес-покоился. С моими уговорами и доводами они не соглашались, все же требовали оставить их служить здесь. Конечно, мы такую просьбу всех выполнить не могли. Некоторые открыто заявляли, что в противном случае покинут часть, и приказ о переводе в отря-ды выполнять не будут.
Мне пришлось долго с ними беседовать, но я ушел, не угово-рив их.
То время глубоко обнажались противоречия, которые  обост-рялись, что вело к не предсказуемым последствиям.  Недовольство солдатской массы связано было целым конгломератом проблем. Несмотря на бесспорные доводы, о которых уже отмечал побудившие воинов казахов на беспорядки, здесь просматривается еще умелое влияние представителей казахских националистических организаций, без которых, конечно, не обошлись февральские события на космодроме. Здесь приложили руку члены движения «Азат», «Алаш» и «Желтокстан», которые в это время целенаправленно муссировали армейский вопрос и не скрывали своего недовольства нахождением уже чужих для них воинских частей в Казахстане. По их мнению, в Казахстане должна быть собственная армия, сформированная только из представителей коренной на-циональности. В их суждениях полностью игнорировались права и достоинство других народов, проживающих в Казахстане.
После драматических событий 29 февраля в газете «Байко-нур» координационный совет Казахстана «Азат» опубликовал официальное заявление, которым открыто признавалось, что представители «Азата» во время событий были рядом с солдата-ми, организовывали для них пункты питания. Именно «азатовцы» призывали солдат не отправляться домой, а оставаться на Байко-нуре и настаивать на выполнении всех требований. В то же время, в этом заявлении высказано сожаление, что им не удалось органи-зовать военных строителей для выполнения всех требований сол-дат, в частности самого главного — смещения с должности ко-мандиров строительных частей гарнизона  не казахов.
Далее в заявлении указывалось, что выступление военнослу-жащих являлось не стихийным, а связано в первую очередь с воз-росшим политическим сознанием молодых казахских ребят, кото-рые не захотели оставаться и дальше «рабами» системы.
«Азат» немало сделал, чтобы «воодушевить» военных строителей на беспорядки, и тому до этого предшествовала его тщательная работа.
Необходимо сделать упрек работе особого отдела КГБ поли-гона и стройки, большой   штат которого не смог раскрыть под-готовку событий. Хотя некоторая информация и предупреди-тельные сигналы поступали из воинских частей.
К утру 25 февраля в нашей части, когда начала работать смешанная оперативная группа во главе с генералом Чухровым, общая численность прибывших воинов-строителей к нам, из других частей, увеличилась почти до двух тысяч человек. Их привозили с мест событий или сами они приходили к нам. Весь день в ротах работали депутаты городского совета, представители общественности, проводившие беседы с солдатами и при-нимавшие их письменные жалобы. Были привезены и розданы каждому курящему воину-строителю сигареты. Столовая работала круглосуточно, т. к. накормить столько  солдат совсем являлось не простым дело.
На 9-ой площадке солдаты ждали прилета правительственной комиссии и выдачи командованием обещанных отпускных  билетов. К середине дня, 25 февраля, самые нетерпеливые воен-ные строители не дождавшихся отпускных  документов решили отправиться по домам без всяких документов. С большим трудом представителям общественности и гражданского движения «Азат» удалось убедить некоторых не уезжать самовольно.
В нашем клубе перед обедом прошло собрание, на котором, помимо руководства космодрома, главы администрации Ленинска, представителей городского совета и общественного комитета принимали участие, прибывшие из Алма-Аты, Москвы и Кзыл-Орды начальник мобилизационного управления, зам. начальника штаба госкомитета по обороне Казахстана полковник А. Бокаев, начальник отдела социально-правовой защиты военнослужащих ГКО Казахстана полковник М. Шампиев, военный прокурор республики подполковник М. Мукашев, первый зам. председателя КГБ республики полковник Е. Грищенко, представители аппарата заместителя командующего Вооруженных Сил СНГ по строительству и расквартированию войск генерал-лейтенант А. Макарычев, генерал-майор А. 3авьялов, полковник В. Макаров, начальник УВД Кзыл - Ординской области генерал-майор Е. Демесииов, областной прокурор, государственный советник юстиции С. Умбеталиев и зам. начальника КГБ области полковник К. Бекжанов.
Как видим, на разговор с воинами-строителями прибыли ав-торитетные люди.
Генерал Чухров зачитал солдатам свой приказ, который со-держал в себе выполнение почти всех требований строителей, а также отстранение от должности семерых офицеров, непосредст-венно виновных в неуставных отношениях с подчиненными. В приказе говорилось о возбуждении уголовных дел в отношении тех офицеров, которые допустили уголовно наказуемые деяния. Приказывалось принять меры по улучшению бытовых и матери-альных (зарплата, обмундирование, питание и т. д.) условий для воинов строителей, созданию нормального медицинского обслу-живания.
В целях выполнения всех пунктов приказа с солдатами согла-сованы были сроки их выполнения — 15 дней для упорядочения условий быта и 30 дней для проведения расследования по мно-гочисленным жалобам.
Был составлен график контроля общественностью условий проживания военных строителей.
Выступивший от имени военных строителей, сержант А. Тулещенов говорил своим сослуживцам о том, что все они — казахстанцы и служат в Казахстане, на своей Родине, и что они должны честно выполнят свой долг перед ней, вместо того, чтобы ехать в отпуск и не лучше ли всем солдатам принять участие в обустройстве ими же разгромленного своего быта - казарм и других помещений. «Почему кто-то должен стараться за нас? Кому, как не нам заботиться о своем благе?». Но, к сожалению, очень правильные слова сержанта не были услышаны солдатами.
Еще в ходе собрания,  офицеры штабов воинских  частей,  начали выписывать отпускные билеты, а по его окончании, первые отпускники отбыли на вокзал. Но с отправкой возникли трудности, так как не имелось на станции билетов на такое количество пассажиров. Кстати, на вокзале всю ночь находились представители общественности, горсовета и командования космодрома. Благодаря им несколько сот воинов все же удалось отправить.
Узнав о возникших трудностях с отправкой, начальник космодрома генерал-лейтенант А. Крыжко принял решение — отправить большую часть солдат самолетом. 25 февраля в 12 часов дня с аэродрома вылетели первые воины-строители: 80 человек на «Ту-143» — в Гурьев, и более ста солдат на «Ту-154» — в Алма-Ату. Всего задействовали 6 самолетов гражданской и военной авиации.
Железная дорога тоже помогла — были специально прицеп-лены дополнительные вагоны к поездам для солдат.
О волнении военных строителей космодрома Байконур было объявлено утром 26 февраля по радиостанции «Маяк», но без всяких комментарий.
27 февраля газета «Известия» публикует статейку Владимира Ардаева «На Байконуре бунтует стройбат». В этот же день газета «Казахстанская правда» также поместила материал под общим названием «Что же произошло в Ленинске?», куда вошли две ста-тьи; а до этого 26 февраля в независимой газете молодежи Казах-стана «Экспресс» первая страница была посвящена событиям под рубрикой, как раз отвечающей не только предмету событий, но увязанной с космической тематикой, — «ЧП на Байконуре: с ор-биты сошел стройбат». 29 февраля «Комсомольская правда» рас-сказала кратко о событиях на космодроме. В дни беспорядков ме-стная газета «Байконур» ежедневно помещала материал о событиях.
После событий положение в городе сложилось непростое. Оно негативно отразилось на жителях г. Ленинска. Националистическая подоплека событий обостряла ситуацию. Бунтующих поддерживали организованные, националистические толка группы, о которых я уже упоминал. Но беспорядки могли бы стать детонатором массового выступления казахов соседних районов, которые упомянули бы и проблему закрытости города, куда доступ не был  для местного населения. По поводу этого и раньше, в спокойное время, в казахских средствах массовой информации неоднократно появлялись претензии местного населения к командованию и администрации закрытого города.
Подобная дискриминация вызывала обоснованные требования: предоставить право жителям железнодорожной станции Тюро-Тама свободно посещать город. Население было недовольно и тем, что в течение нескольких десятилетий не только созидался город и космодром, но и засорялась степь вокруг них. Все это делалось без жалости со стороны командования полигона и местной власти г. Ленинска. Глыбы железобетона валялись возле города. Казахи по праву возмущались, что их землей распоряжались, как хотели те, которые к ней никакого отношения не имеют. Так что, все эти недовольства могли выплеснуться во время бурных солдатских брожений. В 1988г, когда я служил в Главке по приказу  начальника политотдела полковника А. Хренова был отправлен  к начальнику Главка генералу А.Макарычеву, который оправлялся  к  местам свалок железобетона в пригороде Ленинска, когда туда мы приехали, я убедился в страшном состоянии и загрязнении пригорода. Такое же состояние, если не хуже, было и на площад-ках.
Видя обострившуюся ситуацию, только что назначенный пре-зидентом республики Казахстан Назарбаев, глава администрации города Леннинск В. Брынкин и начальник космодрома генерал-лейтенант А. Крыжко 4 марта выступили через средства массовой информации с обращением к военнослужащим, рабочим и служащим космодрома, всем жителям г. Ленинска, в которых констатировалось, что 24-26 февраля произошли волнения среди военнослужащих строительных частей, дислоцирующихся вблизи г. Ленинска, где не обошлось без человеческих жертв. Погибли четверо военных строителей.
В обращении открыто подчеркивалось, что в этой острой си-туации появились экстремистические элементы, сеющие панику среди жителей космодрома. Говорилось о недопущении раз-рушения дружбы и братства между национальностями, уважения и почитания культурных традиций народов. В этом обращении  предлагалось прислушиваться к призывам аксакалов и ветеранов космической гавани, прийти к благоразумию. Действительно, аксакалы пос. Тюро-Там и ближайших населенных пунктов помогали командованию космодрома и Главка, а так же работавшей, впоследствии, правительственной комиссии, которые 24 февраля  выступили на митинге на привокзальной площади ст. Тюро-Там, призывали недовольных успокоиться. Ветераны войны, интеллигенция также осудили действия бунтующих и призвали к соблюдению порядка и спокойствия.
В обращении была высказана уверенность, что после этих событий военные строители приступят к выполнению своих задач и с честью справятся с ними. Несмотря на предпринятые меры и обращение, прошедшие события оставили неприятный осадок в душе жителей Ленинска, вконец убило у людей оптимизм, веру и всякую надежду на лучшее. Каждый в городе жил только с одной мыслью, как бы побыстрее уехать в Россию. В войсках осталось очень мало личного состава, из-за чего основные задачи в области строительства не выполнялись. Военные городки, разграбленные и разрушенные, напоминали о драматических днях февраля и недвусмысленный намек русскоязычному населению города, который без комментария был понятен всем. По расследованию происшествия работала правительственная комиссия, возглавлял ее представитель Президента Назарбаева государственный советник Ю. А. Хитрин.
В комиссию вошли первый заместитель генерального прокурора республики А. Константинов, который возглавил группу следователей из 20 человек, министр МВД Казахстана генерал-лейтенант А. Берсенев, старший референт государственного правового отдела аппарата Президента К. Абилыазин и народный депутат Республики Казахстан Н. Задорожный.
В ходе проводимой комиссией проверки и расследования многие факты, изложенные в устных требованиях и заявлениях, а также жалобах военных строителей, подтвердились. Как конста-тировала комиссия, в военно-строительных отрядах, по вине командования военно-строительного Главка создалась обстановка грубости, произвола, жестокости и бесправия. В запущенном состоянии находились социально-бытовые вопросы, банно-прачечное и лечебное обслуживания.
Подобная обстановка способствовала нагнетанию нездоровых настроений среди военнослужащих срочной службы, вызывала чувство недовольства, которое впоследствии вылилось в прямое неповиновение командирам, а затем — насильственные действия. В оценке комиссии указывалось, что требования солдат-строителей — справедливы, но формы их предъявления — преступные. Подобная оценка соответствовала действительности. Беспорядки продолжались бы дольше, если бы не сильные морозы и шквальный ветер. Все это ускорило усмирение бунтующих. При такой погоде много не пошатаешься. Республиканская следственная группа работала на местах, а если подозрение падало на того, кто находился в отпуске, по месту проведения отпуска местной прокуратурой возбуждалось уголовное дело, и проводились следственные мероприятия.
Видя массовый отъезд своих земляков в отпуск, другие во-енные строители самовольно покидали часть. Вместе с бегунами и отпускниками в последующем в части Байконура не вернулось 5 тысяч 443 военных строителя, которые разнесли по всему Ка-захстану нелепые слухи о космодроме.
После беспорядков чаще стали наведываться к нам родители солдат и, без ведома командования, увозить своих сыновей. Такого паломничества и беспредела родителей и родственников Байконур до этого не знал.
Но не пройдет и пятнадцати месяцев,  когда меня уже не было на Байконуре, как в первых числах июня 1993 года на космодроме такие же беспорядки среди солдат снова повторятся. О них оперативно сообщали центральные газеты и телевидение России.
Нас обрадовало, что 16 марта 1992 года, наконец, Президент России Борис Ельцин подписал Указ о создании Министерства обороны России и взял под юрисдикцию все войска, находя-щиеся за пределами России.
4 марта 1992г правительством России было принято Поста-новление «О денежном довольствии военнослужащих Воору-женных сил». Оно распространялось и на нас, военных, находя-щихся в Казахстане.
Распад Союза сильно ослабил бывшие республики. На Россию большим бременем легли военные расходы. У страны не имелись военная доктрина и концепция.
Немало пройдет времени, когда появятся они. Только в начале ноября 1993 года военная доктрина будет одобрена президентом России. Это станет относительным гарантом стабильности и кое-какого упорядочения российской внешней, внутренней и военной политики. Вместе с утвержденной в апреле девяносто третьего года внешнеполитической концепцией она вошла составной частью в формирующуюся концепцию безопасности страны. Тем не менее, космическая программа по существу президентом была заброшена, и не хватало сил у него и правительства, чтобы бороться за сохранность космодрома Байконур. Крикливые демократы настолько распоясались, в время, что даже авторитетные ученые с большим трудом спасали разбитый космический потенциал, который отстал после горбачевской разрушительной перестройки.
1992 год — время вандализма не только над космодромом, но и над всей Россией. На март того года выпали всякие большие события. Исполнился год референдуму Советского Союза. 17 марта, в годовщину референдума в крупных городах прошли ми-тинги. В Подмосковье в совхозе «Воронов» состоялся 6-й съезд бывших народных депутатов Верховного Совета СССР. В нем приняли участие несколько сот депутатов. На съезде был образован постоянно действующий президиум, который возглавила Сажи Умалатова. В него вошли небезызвестные бывшие депутаты Рой Медведев, Виктор Алкснис, Альберт Макашов, Леонид Сухов и другие. Съезд не остался незамеченным и нашел понимание у нас, офицеров, которые были обеспокоены распадом Союза.
9 марта на Новодевичьем кладбище хоронили многими лю-бимого, в том числе и мною, Евгения Евстигнеева. Он умер в Лондоне, во время операции не сердце.
16 марта 1992 в Большом театре прошел торжественный вечер певицы Галины Павловны Вишневской. 14 марта она прибыла из Франции, а 15 марта ее муж Ростропович на своем личном самолете прилетел в Москву. В честь 40-летия творчества Галины Павловны давался прекрасный концерт. Творчество Галины Вишневской, ее жизненный задор, смелость никогда не оставляло меня равнодушным. Во время советской власти многого она натерпелась от ее руководителей. О России она всегда говорила  с гордостью и в тоже время и  болью. Помнится, в одном из интервью во Франции для российского телевидения она о своей Родине говорила возвышенно, и с чувством стыда и презрения говорила о поступках некоторых людей России, которые обращаются к иноземцам с протянутой рукой о помощи, что унижает Россию. А во время мартовского пребывания в Москве в своем интервью радио она говорила следующее: «Наш народ не работает, он не хочет работать из-за того, что болен, а из-за того, что не может и не хочет. Когда болен, он разбит, у него нет сил, нет желания, он в депрессии, его надо лечить, надо поднимать духовно».
17 марта она улетела во Францию, а Ростропович в Амстердам, где работал вместе с Покровским над оперой.
В те мартовские дни намечался раскол России. В Татарстане прошел референдум, об отсоединении этой республики от России. Некоторые расценили эту политическую акцию, как сведение счетов с Россией. Некоторые вспомнили покорение Казани царем Иваном Грозным.
31 марта в Кремле состоялось подписание федеративного до-говора, который не подписали Татарстан и Чечня. Все это аукнется потом, через год и девять месяцев, когда начнется война в Чечне, так называемая, первая компания. Тенденция разобщенности и раскола в то время в России началась.
После отделения в Татарстане решили создавать военную на-циональную гвардию Татарии. Занимался этим делом Всетатарский общественный центр. Во главе ВОЦа стал полковник запаса З. Зайнуллин, бывший преподаватель кафедры общественных наук Рижского высшего военного училища. Началась запись добровольцев в национальную гвардию Татарстана, численность которой уже тогда составляла более 600 человек.
В состав национальной гвардии самозванные учредители соб-ственного войска стремились привлечь прибывших в республику военнослужащих татарской национальности, оставивших свои части, дислоцировавшиеся в разных регионах России. Число де-зертиров составляло на апрель 1992 года более 150 человек. Кроме этого, в республике насчитывалось около 800 призывников, которые заявили о своем нежелании служить в Вооруженных Си-лах России. В некоторые воинские части Приволжско-Уральского военного округа нациналистами направлялись «Листовки – при-зывы», в которых говорилось о положении в Татарстане и своей на-циональной армии и  просьбе к командирам воинских частей о досрочном отпуске солдат и офицеров всех рангов, которые были призваны из республики, и передачу их Татарстану. Всем военнослужащим, которые добровольно покинут воинские части, гарантировалось дальнейшее прохождение ими службы в рядах вновь создаваемой национальной гвардии и МВД Татарстана.
Не менее обильным на события, был апрель того года.
6 апреля открылся 6-й съезд народных депутатов Российской Федерации. Он совпал с Указом Президента России об увольнении из Вооруженных Сил, отслуживших свой срок солдат и матросов и призыве молодежи в армию. Многие ждали от съезда конкретных решений по важным вопросам внутренней и внешней политики России, преодолению того трудного положения, которое отрицательно сказывалось на состоянии дел государства. Съезд не решил вопрос о Крыме и Черноморском флоте. Расплывчатыми были попытки определиться и по Приднестровью, где сложная обстановка превратилась в вооруженное противоборство.
На съезде рассматривался вопрос названия Российского госу-дарства. Съезд вначале допустил ошибку, на первом этапе неко-торые депутаты настаивали, назвать многонациональную страну просто Россия и это было некстати в то трудное время, когда воз-растали национальные брожения меньшинств субъектов все субъ-екты единого государства. Российской Федерации, когда обост-рились этнические проблемы, но, тем не менее, за это название подано 703 депутатских голоса. С болью выступил один из депу-татов, который сказал, что красивое слово Россия, но не менее красивые слова Татарстан, Башкорстан и другие названия, но по-чему мы именно выделяем одно название? Неужели депутаты на-столько оторвались от народа, от его проблем, что допустили та-кую политическую ошибку? Подобная постановка вопроса многих депутатов, могла поставить Россию перед расколом. В таком многонациональном государстве была бы необходима консоли-дированная трактовка, объединяющая людей.
На второй день, после вмешательства самого Президента Б. Н. Ельцина и его предложение назвать государство Российская Федерация, Россия, депутатами было поддержано.
Могли бы это сделать депутаты и без президента. Конечно, большинство депутатов не являлись профессиональными полити-ками, которые без всякого подозрения пошли за теми, кто целе-направленно и политически сознательно, с раскольнических по-зиций, навязывали всему неподготовленному  депутататскому корпусу свое мнение. Некоторым так и хотелось толкнуть народы на конфронтацию.
Сенсационным на съезде показалось, когда председатель Верховного Совета Российской федерации Р. Хасбулатов оскор-бительно высказался о членах правительства. Сравнил их с чер-вяками. Мне кажется, это сравнение не сразу пришло на ум Хас-булатову, а долго вынашивалось. Какое-то странное сравнение, и отчасти справедливое по отношению к некоторым. Но еще удиви-тельно странным являлось, когда он в своем интервью итальянской газете «Республика», которая раз уже имела возможность в не лучшем виде представить своим читателям не в меру выпившего Бориса Николаевича Ельцина во время его первой поездки в Соединенные Штаты, отрицал это и утверждал, что подобного не говорил.
Но потом Хасбулатов извинился по российскому телевидению за этот оскорбительный выпад и за другой, когда позднее назвал членов правительства Российской Федерации «ребятами», вроде бы по своей, как он сказал, профессорско-преподавательской простоте.
Б. Н. Ельцин на съезде не сумел поднять деловую атмосферу депутатов, а третье его выступление, заключительное, было пустым и от части несерьезно смешным.
Здесь Борис Ельцин оправдывается, когда некоторые депутаты обвиняли в создании многочисленных комитетов. Так, в частности, он сказал: «Приходят депутаты и просят создать комитет ветеранов, а также всевозможные другие, и говорят, что такой-то комитет имеется в США у президента Дж. Буша, а почему мы не можем иметь?» Этим высказыванием Ельцин рассмешил зал съезда.
Потом некоторые злые языки скажут, что президент России и некоторые депутаты копируют все у Соединенных Штатов.
В целом съезд формально выполнил свои функции, защитил, так называемые, начинающиеся экономические реформы прези-дента и правительства. Правильные они были эти реформы или нет, тогда мы не знали. Знаем о них сейчас. Закончил работу съезд 21 апреля. В будущем материалы съезда будут нами изучаться, под-вергаться анализу и обобщениям. Конечно, удовлетворения съезд не принес. На работу съезда истратили 15 миллионов народных рублей. Пользы для людей он никакой не дал. Ученый, депутат Верховного Совета Российской Федерации Дмитрий Волкогонов сказал, что съезд ничего общего с цивилизованным парламента-ризмом не имеет.
Несмотря на большие трудности, Россия пыталась выстоять си-лами патриотов интелигинции и военных и простых людей. Она приобретала другой лик. У нее появились первые герои. Так, пер-вым Героем Российской Федерации, как ни странно, стал космонавт Сергей Крикалев. 11 апреля, перед Днем космонавтики, своим Указом Президент присвоил ему высокое звание.
Празднование Дня космонавтики прошло не так весело, как это было раньше.
13 апреля 1992 года стало для нас, офицеров космодрома, днем, когда мы услышали сообщение, которого много месяцев ждали. В 19 часов состоялось совещание в Главке.
До назначения начальником Главка полковника В. В. Дробышевского совещание проводилось по понедельникам в 7 часов утра, что являлось неудобным временем для командиров. Командиры прибывали на совещание после выходных, не заезжая в свои подчиненные подразделения, и не зная  положение в своих подчиненных частях, из-за чего получали нагоняй от командования Главка, которое уже знало, что произошло за сутки и за-за докладов дежурных по воинским частям.
Не владея обстановкой, они, как правило, отмалчивались, опустив голову, выслушивали упреки и т.п. При новом начальнике, а прежний генерал С. Л. Чухров после февральских событий на космодроме был отстранен от этой должности, совещание прово-дилось в 19 часов.
Так, 13 апреля совещание прошло не по обычному сценарию. Я удивился, что первым выступил сам начальник Главка полковник В. В. Дробышевский, так как на подобном совещании первым вы-ступал с анализом состояния воинской дисциплины за неделю офи-цер службы войск, затем начальник политического отдела (это бы-ло, когда существовали политорганы), после заместитель команди-ра по стройчасти, за ним главный инженер. Иногда по необходимо-сти выступал заместитель по материально-техническому снабже-нию или заместитель по тылу. В конце выступал сам начальник Главка и подводил итог совещания.
Полковник В. В. Дробышевский объявил, что директивой Глав-кома Вооруженных Сил Содружества независимых государств Маршала авиации Е. И. Шапошникова, требовалась передача всего личного состава Главка в распоряжение командующих военных ок-ругов, то есть в ведение Казахстана, а нас, офицеров и прапорщи-ков, Шапошников перевел в свое распоряжение. Так с этого перио-да, по существу, Главк прекратил свое существование. После этого прекратилось всякое финансирование стройки космодрома, за ис-ключением денежного довольствия офицеров и прапорщиков. Ми-нистерство обороны России для Главка денег не выделяло, а своих материальных средств для продолжения строительства не было.
После февральских событий строительные части Главка обез-людели, часть военных строителей находилась в отпуске, а некото-рые солдаты разбежались. В общей сложности, после беспорядков, действовали неполных 10 военно-строительных отрядов из 46.
Работавшая комиссия по расследованию февральских событий совместно с заместителем Главкома Вооруженных Сил СНГ по строительству и расквартированию войск генерал-полковником В. В. Чековым, приняли решение упразднить Главк.
Кстати, для генерал-полковника В. В. Чекова стройка Байкону-ра была, словно бельмо на глазу из-за высокой преступности, за что он имел большие неприятности от Министра обороны, а в 1992 году от Главкома СНГ. За февральские беспорядки В. В. Чеков снял начальника Главка генерал-майора С. Л. Чухрова, к которому он давно питал неприязнь за его  черствость, грубость и бездушие к своим подчиненным, что в немалой степени сказались на  предшест-вующих февральским новым событиям. Кроме криминогенной обстановки, неблагополучно было и с выполнением производст-венного плана, который ценой больших моральных и физических усилий военных строителей, офицеров и прапорщиков еле-еле вы-полнялся. Задумка о сокращении Главка вынашивалась давно, со времен горбачевской перестройки, т. е. почти сразу после его фор-мирования, из-за чего постепенно его воинские части сокращались, уменьшался объем строительных работ. С каждым годом все мень-ше и меньше для Главка выделялись деньги. То есть, судьба Глав-ного специального военно-строительного управления космодрома была предрешена уже давно, но нужен был толчок, чтобы свалить его. Он назревал и грянул в феврале 1992 года. Кроме этого и поли-тическая обстановка  этому способствовали.
На совещании 13 апреля указывалось,  что 1,5 тысячи офицеров за штатом и те, кто имеют пенсионную выслугу лет, обязаны подать рапорт на увольнение. На обдумывание отводилось всего два месяца. Если офицер не желал увольняться, то он должен был найти сам себе место службы в России.
Во время беспорядков кадровиками из Москвы и самим гене-рал-полковником И. О. Чековым были приняты меры о безгранич-ном увольнении в запас тех офицеров, которые не хотели служить. Вскоре около 60 офицеров, особенно молодые, одаренные, подали рапорты об увольнении.
Без всякого «пардонства», в спешке, чтобы угодить слащавому Е. И. Шапошникову, генерал И. О. Чеков подписывал разочаровав-шимся в службе молодым офицерам рапорты об увольнения, чем наносил колоссальный ущерб российской армии. С легкостью пера решались судьбы профессиональных офицеров, преданных делу военных, уходили из вооруженных сил честные и порядочные офицеры. Не жалко было за тех, которые плохо относились к вы-полнению своих обязанностям.
Никто даже не удосужился побеседовать с офицерами, а так же спросить совета у их прямых и непосредственных начальников.
Многие офицеры из кадровых органов, возглавляемые генерал-майором И. Ф. Урецким, к решению кадровых вопросов подошли очень поверхностно. В результате ломались судьбы молодых офицеров и членов их семей. Никому не было дела до них. Ушли в большинстве своем достойные офицеры, которые по своей сути и совести не могли созерцать эту несправедливость. После этого ка-чественный состав офицерского корпуса военно-строительных час-тей космодрома заметно снизилось. Не подали рапорта об уволь-нении, как правило, те офицеры, которым было все безразлично, лишь бы платили, которые не переживали за армию и за судьбу России. Я в те дни просил некоторых офицеров Главка, непосредст-венно принимающих участие в этом неблаговидном мероприятии, не допускать поспешности и опрометчивости в увольнении офи-церов, но не находил поддержки. Каждый руководствовался сле-дующим: чтобы самому выжить - не высовываться, быть тихим.
Офицерский состав раскололся, все офицеры обособились, а служебные обязанности были дня них второстепенным делом. Ни-кто в частях не проявлял усердия в службе, дисциплина вконец расшаталась, а точнее сказать, она вообще отсутствовала. Остав-шиеся военные строители, как правило, сознательная молодежь, не требовала особых строгих дисплинарных мер к ним со стороны офицеров, словом, начальников. Обстановка сама по себе способст-вовала самодисциплине. Личный состав в полной мере осознавал сложившее положение, что  не способствовало возникновению какого-либо противоречия. Это позволило найти взаимопонимание и единодушие между подчиненными и начальниками. В нашей воинской части, которая еще существовала, наблюдалась аналогичная картина.
В преддверии расформирования нашей части и образования на ее базе военно-строительного отряда,  дисциплина вообще упала. Не было той слаженности и сплоченности в подразделениях, что имелась до этого. Всем была безразлична судьба части. В дни беспорядков у нас сбежали 17 солдат, 12 из них были пойманы, а после событий сбежали 78 человек, как видим большую разницу в цифрах. Поиски мы не организовывали, за исключением телеграмм, отосланных в военкоматы по месту призыва и родителям с сообщением о самовольном оставлении части их сыном.
Проблемой для офицеров был их личный выезд из г. Ле-нинска в Россию. На контейнерной ст. Тюра-Там появилась большая очередь. Для того, чтобы заказать контейнер для отправки домашних вещей даже по очереди, нужно было дать большую денежную взятку. Офицеры проявляли недовольство и просили командование предпринять меры. В пути контейнеры разворовы-вались. Полковник В. В. Дробышевский, начальник нашего Главка, издал приказ о разрешении вывоза домашних вещей автомашинами воинских частей, хотя это стоило дорого.
Очень беспокоила офицеров неопределенность, как будут они командовать солдатами, после передачи личного состава в распо-ряжение  командующему военного округа Казахстана, а перевода офицеров  под покровительство маршала Е. И. Шапошникова т.е. России.. Получалось, что офицеры должны были подчиняться другому командованию российскому, а  командовать чужими солдатами, казахской армии.
Остро ставился вопрос теперь, куда офицерам ехать, как уст-раиваться, когда 90% офицеров и прапорщиков не имели квартиры. Денежное содержание офицерам не представлялось возможным выплатить вышестоящим командованием России. В банке не было денег. Хотя 16 марта 1992 года президент России Б. Ельцин подписал Указ о создании Министерства обороны, и войска космодрома переходили под юрисдикцию Российской Федерации, но денег нам не давали.
Неуверенность в завтрашнем дне и обездоленность рождали злость. Большинство офицеров часто высказывали мысль, высту-пить с оружием в руках, чтобы добиться своих прав и выехать благополучно и спокойно с Байконура. Подобное в офицерской среде высказывалось все чаще. Большая озабоченность офицеров была за свои семьи, жен и детей. Я не сомневался в том, что только стоило бы кому-нибудь спровоцировать офицеров на силовое решение проблем, то никто бы ни поколебался взяться за оружие. Такова была реальность в апреле 1992 года. Хочу возвратиться еще к совещанию 13 апреля, на котором четко определились сроки проведения инвентаризации всего имущества, оставшегося Главка, с последующей безвозмездной передачей его, вместе с личным составом, введение Казахстана.
Полковник Дробышевский довел до нас, что такие структуры, как управления инженерных работ(УИРы), и им равные во-енно-строительные организации Байконура ликвидированы, и остаются несколько управлений начальника работ, куда подчинены по одному, максимум по два, военно-строительного отряда.
В оставшихся, передаваемых, отрядах изменился их номер, и заказывались новые печати.  Определилось конец существования мощной военно-строительной инфраструктуры, не имевшей аналогов в мире, космодрома и самого города Ленинска. Этот космический, гигантский научно-технический комплекс, созда-ваемый по крупицам многие десятилетия, разрушился за короткие сроки. Его разворовали. Тринадцатое число, как бы верилось или не верилось в его дьявольское предназначение, опять выпало на плохой, драматический случай. Это совещание, мы военные строители, окрестили историческим. После него появился вакуум, внутри которого имелся отрицательный заряд. Хорошо, что им никто не воспользовался. Тогда до беды, и очень страшной беды, был один шаг. Подобное положение наблюдалось не только у нас, оно имелось оно и в других местах Вооруженных Сил. Только на Байконуре оно проявлялось более обостренно и болезненно чем, где-либо.
Полковник В. В. Дробышевский, очень хорошо понимал си-туацию, которая не сулила нам ничего хорошего, приказал всем командирам не позволять местным казахским государственным и общественным организациям вмешиваться в дела воинских частей и проведя приватизацию недвижимости не продавать ее казахам. За волюнтаристскую деятельность одного ответственного офицера, за продажу только одной кухонной электроплиты, а другого за пособничество этому, устранил с должности и дисциплинарно наказал.
Не чистые на руки люди из местного населения, видя нашу неразбериху, пытались сговориться с командирами воинских час-тей, чтобы те продали им по низкой цене имущество, инвентарь, автомашины или строительную технику. Имелось множество случаев, когда они просто разворовывались. Так, за одну неделю, предшествующую совещанию, было похищено и угнано 6 авто-мобилей. Некоторые из них угонялись не без помощи самих во-дителей и пособничества офицеров и прапорщиков. Один «Ка-МАЗ» стоил не черном рынке 200 тыс. рублей. В последующем было похищено автотранспорта несколько десятков единиц. На-стоящего розыска, даже расследования, не проводилось. Дело за-канчивалось фиксацией случая в  милиции и прокуратуре. Недос-таток автотранспорта отрицательно сказывался на выполнении производственного плана.
После совещания мы, бывшие начальники политорганов, а теперь по должности мы назывались, начальники органов-помощники командиров по работе с личным составом, собрались в кабинете подполковника Савкина В. И., занимавшего должность такую же, только уже, как бы, при не существующем Главке. Обсуждали, как нам быть дальше. Настроение у нас было скверное. Большинство, бывшие начальники политорганов, остались без должности, и им предлагалось, даже не имея двадцатилетней военной служебной выслуги, увольняться, а это значило уволь-няться без пенсионного обеспечения.
Подполковник В. И. Савкин, наш прямой начальник, ничего не мог сказать нам утешительного. На совещании у него долго спорили, вынашивали разные предположения и планы,  но все это не могло изменить наше положение к лучшему, и поздно вечером, уставшие и расстроенные, ушли из Главка.
В следующий понедельник, 20 апреля, на состоявшемся со-вещании мы провожали генерала В. А. Хренова на пенсию, он увольнялся. Полковник В. В. Дробышевский сказал теплые слова по поводу увольнения генерала в запас и вручил ему медаль Глушко и значок «Почетный строитель Байконура». После сер-дечных слов Владимира Алексеевича, полковник Дробышевский довел до всех присутствующих офицеров сложную обстановку в воинских частях Главка и результаты встречи с начальником управления космических средств России, генерал-полковником И. О. Ивановым, который сообщил ему, что статус Байконура, строительная программа космодрома сокращается, и военным строителям, из-за отсутствия денежных средств, необходимо свернуть производственные работы на космодроме. Нам, офицерам, было очень обидно  ведь, космическая программа того времени, предполагала расширение исследований и усовершенствовании работы  космических стартов, запуски международных экипажей, а сейчас положением сводилось почти  к нулю. Но кое, что делалось.
Кстати, в ночь с 19 на 20 апреля был запущен космический аппарат «Прогресс», до этого, 25 марта, вернулся из космической, десятой экспедиции на орбитальном комплексе «Мир» интерна-циональный экипаж в составе космонавта Александра Волкова, представителя Германии, космонавта-исследователя Клауса Дитриха и космонавта, борт-инженера Сергея Крикалева, который стал первым среди летчиков-космонавтов Героем Российской Фе-дерации, так же планировались другие запуски.
Оптимистические прогнозы по продолжению выполнения космической программы и возможном сотрудничестве с другими странами, в частности, с США, опубликовала газета «Известия» за 17 апреля 1992 года. В статье Бориса Коновалова «Мы проиграли космическую гонку. Пора начинать сотрудничество». Он высказывала предположения о совместной работе станции «Мир» с американскими кораблями серии «Спейс-Шаттл» что в перспективе предусматривала возможность стыковки наших станций с «Бураном» и с космическими кораблями Соединенных Штатов (Шаттл). Американцев привлекала  дешевизна совместного  вы-полнения космических программ.
Так, семи-восьмидневный полет «Шаттла» в то время обхо-дился в среднем 400 млн. долларов, а сам космический корабль стоил около 2-х миллиардов долларов. «Союз» вместе с ракетой в ценах 1991 года — стоил около 20 миллионов рублей. Если даже принять во внимание многократное повышение цен в 1992 году, не говоря о других годах наперед, очевидно, что это относительно дешевая система. Станция «Фридом», которые американцы планировали иметь у себя, не имела больших технических преимуществ. Сама станция «Фридом» была задумана довольно расточительно. Только для ее полной сборки требовалось около 5 лет и 17 запусков кораблей «Шаттл» с секциями станции. Как ут-верждает автор статьи, Борис Коновалов, общая стоимость проекта составляла примерно 70 миллиардов долларов. Чтобы как-то снизить ее для американского налогоплательщика, станция была задумана как международная, где должны принять участие Ев-ропейское космическое агентство, Япония и Канада. Вынашивались в то время планы совместной, с американцами, разработки космической программы и полета на Марс, так как одной стране это не под силу.
Но при таки перспективных наметках не ясна была позиция России, Казахстана, Украины и других республик по космодромам, как Байконура, так и Плесецка. Деньги не выделялись, шла беспредметная полемика о нужности или ненужности космических полетов. Из-за этого и замораживались инженерно-строительные работы. Денег у заказчика не было, задолженность возросла до 800 миллионов рублей. Из-за чего не выплачивалось денежное содержание офицерам, прапорщикам, рабочим и служащим, а также военным строителям. На стройку космодрома на эти цели, т. е. только на зарплаты в то время необходимо было 23 – 24 млн. руб.
На третий 1922 квартал на космические программы и на кос-модром Байконур  Россия выделила всего 300 млн. рублей. Это являлось крайне недостаточной суммой, а другие республики во-обще ничего не давали.
Россия свои космические надежды начала возлагать на кос-модром Плесецк. 29 апреля 1992 года президент Ельцин впервые посетил его, где при  нем запустили космический аппарат. Борис Николаевич в своем интервью после запуска, выразил надежду не только использовать Плесецк, но и использовать мощь Байконура. «Россия пойдет на все условия (т.е Казахстана), чтобы сохранить космодром Байконур», — сказал он.
Равных космодрому Байконур в мире не имелось. На следую-щий день после посещения Б. Ельциным Плесецка, президент Ка-захстана Нурсултан Назарбаев побывал на Байконуре. Для нас это прошло без особого внимания. Как тихо он прилетел, так и отбытие его было незамеченным. Ничего по этому поводу не писалось и  не говорилось. Какую цель Н. Назарбаев ставил, и за чем он прилетал, мы не знали.
Под давлением прогрессивно-патриотических ученых, да и не только российских, руководству России все же пришлось изменить вскоре свое отношение к космическим исследованиям. Как мы уже знаем теперь, в начале января 1994 года премьер-министры России и Казахстана подписали меморандум о взаимопонимании по вопросам обеспечения функционирования космодрома Байконур, предусматривающий возможность аренды Россией этого объекта. 20 февраля 1994 года с этого космодрома был запущен первый российский спутник непосредственного телевизионного вещания «Галс». Этот космический аппарат нового поколения позволил принимать телевизионные программы на приемные антенны небольшого диаметра индивидуального и коллективного пользования. Но это свершилось потом, а тогда почти все находилось в застое.
Конечно, в то время вызывало у многих наших ученых обос-нованную обеспокоенность  и плачевным состоянием космодрома, Казахстан не смог, да и теперь не может его содержать в над-лежащем виде. И это, впрочем, ему и не нужно. Байконуровская карта, так называемая, ему, скорее всего, больше необходима для политической игры, чем для серьезных научных и космических  целей. Все равно Россия поможет. Вот, например: до февраля 1994 года отношения Украины и Казахстана были весьма прохладными — в том числе, из-за разного понимания ими роли интеграции в рамках СНГ. Однако визит на Украину в феврале того года президента Казахстана в Киев показал, что у него и у Киева есть общие интересы. И в какой сфере? В промышленности и другом сотрудничестве, завуалировано сказано, правда, в том числе, а это самое главное, и в космосе. Если бы этого не было, т.е. космос, Байконур, в то время, во время принципиальных разногласий между Казахстаном и Украиной, то о каких-либо переговорах и речь не могла быть. Надо понимать, что в советское время, да и в последующем, в Украине имелись предприятия, которые также работали на космос советский, а потом и российский, как Днепропетровский, Запорожский, Харьковский и другие предприятия. Байконур, это голова всему, что положило основу для первой встречи между двумя президентами и подписания, хотя формальных, десяти договоренностей, между Казахстаном и Ук-раиной, которые были брошены, потом, в урну. Вот что значил, на ладан дышащий Байконур, который, по существу, не нужен был Казахстану, но он сближал, не знаю, как народы, но глав го-сударств, разваливших Союз, это точно.
Побывавшие в конце 1993 года на Байконуре американские эксперты констатировали, что состояние космодрома плохое. Но из-за энтузиазма, трудолюбия российских офицеров работоспо-собны обе пусковые установки РН «Союз», и одна из двух пуско-вых установок «Зенит». На пусковых установках законсервиро-ванной системы «Энергия — Буран», на которой регулярно про-водится русскими техническое обслуживание, на случай возоб-новления этой программы. Так, констатировали американцы, И, слава Богу, что так было.
В то время Ленинск опустел и обнищал, а дальше становилось еще хуже. Когда я проезжал в декабре 1993 года мимо него на станции Тюро-Там, из окна вагона еле-еле были видны редкие огни, ранее сияющего в свете, города. Он как будто вымер. На станции в наш вагон подсели офицеры. Я с ними разговорился. Они поведали мне о том, что многие дома в Ленинске пустуют, в них нет жильцов, даже казахов, которые когда-то хотели в нем жить, особенно в домах старой постройки. В других домах на первых этажах никто не живет. В магазинах: продуктов нет, у жителей низкая заплата. Город от случая к случаю отапливался, часто отключалась электроэнергия. Никто из военных на космодроме не желает служить. Офицеры выполняли функцию солдат, которых катастрофически не хватает. Русскоязычная молодежь не желала служить в казахской армии. Впрочем, такое положение было и в Узбекистане, да в прочем, в других республиках постсоветского пространства. Ехавшие со мной два парня в одном купе, живущие в Узбекистане (один армянской, другой русской национальности), откровенно признались, что они за большие деньги откупились в военкоматах, и их не призвали в узбекскую армию.
«Пусть служат узбеки, мы хотя и родились в Ташкенте, но хо-тим уехать оттуда. Чем быстрее, тем лучше, и скорее вернулись бы прежние времена», — сказал один из них. Я немножко отвлекся, а теперь о начале 1992 года. Наше денежное довольствие было нищенское, которое  получали с большими задержками. Не хватало средств на питание солдат.
Как-то полковник В. В. Дробышевский полушутя подсказал один примитивный выход из тяжелой положения — надо выйти на демонстрацию или митинг, перед штабом заказчика и зданием городского банка, и потребовать свои законные деньги, а это станет достоянием Москвы,  которая выделит деньги для офицеров и  прапорщиков и содержания наших воинских частей.
Главк осаждали жены офицеров и прапорщиков и просили, что бы выдали  денежное содержания их мужьям. Из-за неуплаты его некоторые офицеры, уволенные в запас, не могли выехать с Байконура, они не имели денег, чтобы заплатить за контейнер и свой проезд. Назревала острая ситуация.
Случаи злоупотребления служебным положением офицерами- командирами участились, пользуясь неразберихой, не чистые на руку офицеры допускали противозаконные финансовые сделки с местными коррумпированными личностями, меньше заботились о бытовом положении своих подчиненных.
Но и этих офицеров можно было понять, они также оказались никому не нужны.
Состояние воинской дисциплины среди военных строителей ухудшалось, хотя количество личного состава уменьшалось. С каждой неделей рост правонарушений возрастал на 50%. Так, за неделю с 13 по 19 апреля было совершено 15 случаев самоволь-ного оставления части, а в течение предыдущей недели подобных нарушений было 10. В целом по военно-строительным отрядам Байконура, на то время, не было разыскано и находилось в бегах 5 тысяч 443 военных строителя.
Царила ужасная обстановка. Не с кем было служить и работать.
В то время, дороговизна продуктов питания и другого товара, и отсутствие денег отрицательно сказывалось на вещевом обеспе-чении войск не только в Казахстане, но и в России. В связи с этим был издан приказ Главнокомандующего от 4 февраля 1992 года «О временных изменениях в вещевом довольствии с 1992 года по 1995 год», но мы приказ получили гораздо позднее, в начале апреля, и он был доведен офицерам и прапорщикам на совещании только 10 апреля 1992 года.
В приказе говорилось об изменения военной формы одежды, что у офицеров вызвало  иронию, хотя мы понимали, что тяжелое положение в экономике страны, сложившееся в результате распада Союза, нарушения  экономических связей и непрекращающегося роста цен, привели к значительным недопоставкам вещевого имущества для нужд Вооруженных Сип России.
Главному Маршалу авиации Е. И. Шапошникову ничего не оставалось делать, как принимать меры, чтобы не раздеть до конца армию. Исключалось из норм снабжения парадная форма из материала цвета морской волны и сапоги из хромовой кожи, потому что, вследствие повышения цен на кожу, стоимость та-ких сапог возросла неимоверно.
Оставались только яловые сапоги. 11 апреля 1992 года на ут-реннем разводе армейские офицеры и прапорщики встали в строй в шинелях без плечевого ремня и в ботинках с брюками навыпуск, словно морские офицеры.
Подобная непривычная форма одежды вызвала у нас не только смешное чувство, а, прежде всего, грустное.
Один офицер высказался так: «Нас превратили в огородные пугала». Форма наша и до этого была бедна, а после этих измене-ний оскудела еще больше, и не придавала армейскому офицеру той молодцеватой, военной выправки. Такая форма одежды рас-слабляла и расхолаживала строевых офицеров, и это, конечно, не шло на пользу воинской дисциплине.
Со временем мы привыкли к этой форме, как, впрочем, и к неблаговидным нашим порядкам, которые засасывали нас посте-пенно.
Негативный процесс разлагал общественную и армейскую среду, с каждым разом все сильнее и весомее. Все рушилось, а некоторые политики успокаивали массы и пытались вдолбить людям, что все обстоит не так-то плохо.
Предатели и предательство четко обозначились. Их знали, о них говорили, но ничего люди сделать с ними не могли. Великое государство и армия растаскивались. 7 мая 1992 года воинские части, дислоцировавшиеся в Казахстане, официально перешли под юрисдикцию Казахстана. Возникал вопрос — кому служить и какому отечеству? В печати пытались как-то унизить наше про-шлое, намекали на какие-то негативные факты. Говорилось, что вот, смотрите, как было тогда, а сейчас совсем неплохо. В газетах 28 мая раструбили о пятилетии полета западногерманского гражданина М. Руста в СССР. Напоминание об этом перелете после пятилетнего периода легло неприятным осадком на наши души. Недаром вопросы обороны и безопасности обсуждались на каждом совещании глав государств и правительств СНГ. К этому времени прошло шесть совместных совещаний. Состоявшаяся 15 мая 1992 года в Ташкенте шестая встреча позволила в основном подтвердить приверженность к неослаблению обороны, хотя единой концепции не имелось, и пользы особой от этих совещаний и решений не было.
Каждая республика искала свой выход из сложившейся си-туации. В Казахстане 16 мая, сразу после ташкентской встречи, в печати была опубликована статья по стратегии становления и развития Казахстана как суверенного государства. С предисловием к ней выступил президент Н. Назарбаев, который сказал о не-обходимости этой стратегии: «Мы должны стать на этот путь, если всерьез хотим подняться с колен и жить нормально». Путь выхода на новые мнимые общественные измерения, на осознанные идеалы, высокие мечты охватил не только Казахстан, но и все бывшие республики СССР.
Тем не менее, конкретная стратегия не была определена ни в одной из бывших республик Союза. Политическая хитрость и прагматичность позволили Н. Назарбаеву вовремя определиться в своей позиции развития Казахстана. Не могу отрицать, что Н. Назарбаев не смог бы возвратиться к бывшим временам, думаю, ему хотелось бы это сделать, но колесо разрушения, не без его участия, работало и перемалывало уже на всю мощь. Остановить его являлось опасным делом для самого Н. Назарбаева. Некуда было деваться. Надо сказать, что Н. Назарбаев, создавая в перспективе СНГ, полагал, что это искусственное объединение принесет свободу народам, и Назарбаев потом снова становится «правофланговым» в новаторстве среди руководителей республик.

ХРОНИКА
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК (февраль 1996 года)
ВЫСТУПЛЕНИЕ ПРЕЗИДЕНТА КАЗАХСТАНА НУРСУЛТАНА НАЗАРБАЕВА

«Неумолимо текущее время имеет свои особенности, оно создает новые политические и экономические реалии. К их числу относится снижающая структурная связанность национальных экономик стран СНГ, нарастание автономных, часто диамет-рально противоположных экономических интересов, разный тип экономических реформации, значительно различающийся полити-ческий ландшафт, нарастающий раскол культурных ценностей. Не видеть эти процессы — значит снова занимать страусиную позицию, еще большим безумием была бы попытка волевым ре-шением преодолеть эти объективные тенденции. Неожиданно проснувшиеся некоторые деятели, мгновенно ставшие сторонни-ками интеграции, к сожалению, снова отстали от поезда. Не учитывают фундаментальных изменений, которые произошли в каждой из стран содружества в целом за последние годы. Тем не менее, и в этой постсоветской реальности необходимо найти оптимальный вариант развития интеграции.
Вспомним события двух-трехлетней давности. Республики СНГ до последнего надеялись на сохранение рублевой зоны. Мы тогда попали в очень сложную экономическую ситуацию: стре-мительная инфляция молодых национальных валют, слабое впаде-ние методами макроэкономической стабилизации, лежащая на боку промышленность, неясность приватизационных программ, небывалое социальное напряжение, обвал связи, эта картина была характерна для всех государств. Но тогда мы предпочли идти порознь, с огромными дополнительными сложностями, во многом, путем ошибок и проб, часто изолированно.
Но большинство стран СНГ, все же, прошли нижнюю точку экономического спада, овладели рычагами финансовой стабилиза-ции. Оживилась промышленная политика, товарное обеспечение рынка качественно улучшилось. В этом сложном процессе не могли не появиться новые партнеры, новые экономические интересы. Целостность экономической структуры постсоветского пространства сегодня на порядок ниже. Специфика реформации в разных странах во многом далеко развела законодательство, особенно в хозяйственной сфере. Правовая интеграция сущест-венно усложнилась, политическая динамика в странах СНГ также носит разнонаправленный характер.
Не исключает ли это актуальность и возможность нового импульса в интеграции? Уверен, что нет. Но прежде, чем гово-рить о новой стратегии интернационизма, хочу поделиться с ва-ми некоторыми наблюдениями об интеграционных мифологемах последнего времени. Несмотря на некоторые драматические, часто объективно заданные изменения в общественном сознании, интеграционные стереотипы политических элит по-прежнему остаются все в том же узком спектре. Условно их можно выде-лить в национально-традиционалистические, реставрационные и либеральные. Что касается романтически-либеральной, благост-ной картины ускоренного вхождения в большую Европу или боль-шую Азию, то ответ ясен в лапидарной формуле: нас там никто не ждал. Процесс длительный, не лишенный перспективы, но форсаж, идеализация партнеров в развитом мире не уместны. К сожалению, эти наивные подходы свою отрицательную роль сыграли, задав часто неадекватные приоритеты».

        Мы теперь знаем о разработанном Назарбаевым плане Евра-зийского союза. Здесь он также обогнал, т. е опередил многих по-литиков бывшего Союза. Этот новатор, выступая трижды в Москве в Академии наук, в октябре 1994 года, а перед этим в Московском Государственном университете, потом в феврале 1995 года, также в Академии наук России, он чутко реагируя на ход социально-политических процессов на территории бывшего Союза, с геополитических позиций выступал за объединение некоторых бывших республик, а в Казахстане, где больше проживает русских, чем казахов, проводит политику разделения и явного геноцида по отношению к русскоязычному населению. Идея, Евразийского союза, была тогда Назарбаеву, да и сейчас, в противовес миллиардному населению Китая, который в перспективе ставит задачу овладения казахстанскими землями. Назарбаеву промедление в этом вопросе смерти подобно. Опять Россия, для него, как бальзам на душу
Методами проб и ошибок среди всех республиканских руко-водителей СССР, им была разработана стратегия, одна из первых в СНГ, хорошая она или плохая, хотя и не полностью отвечала конкретной обстановке и перспективе Казахстану; но все же в политическом плане она была необходима для спасения общества, развенчания инокомыслия и национальных распрей в республике. И - как реальная, какая ни какая, но программа, которая  сближала Казахстан с Россией и вела к решению обоюдовыгодных национальных проблем.  Назарбаев, еще тот аксакал, который знает, что делать, не смотря на выступления оппозиции, русских казаков поступал мудро по принципу, шакал воет, а караван  идет.
Подобного изыскания, стремления или какой-либо программы  развития Россия в то время  не имела, что негативно сказывалось на российском обществе. Народ не знал, как, впрочем, и его ру-ководители, как обустроить Россию. Были антинародные про-граммы, путались, спотыкались, падали и вставали. Точно также путались в своем устройстве и другие республики бывшего Союза. Некоторые оказались на грани территориального и этнического расчленения. Для республик Средней Азии не исключалась угроза, и сейчас она имеется, со стороны Ирана, Турции, Афганистана, Пакистана и Ирака. В том числе, опасность эта существовала и сейчас существует  для России,  со стороны Турции и Ирана. Особенно в то время Тегеран и Анкара соперничали за преобладающее влияние в южных регионах СНГ и мусульманских автономиях России. В западных странах и в самой России, некоторыми, восхвалялась «турецкая модель», которая, дескать, менее опасная, чем иранская.
Конечно, Турция — более современное государство, она член НАТО, важнейший союзник США в регионе. В Вашингтоне понимают, что активность Турции в бывшем СССР будет сдержи-вать панисламскую, проиранскую ориентацию обширных районов СНГ, ибо политический прагматизм, а также известные социально-экономические успехи Турции, и ее связи с Западом делали «турецкую модель» более привлекательной. Поэтому США и не-которые российские политики предпочитали содействовать влиянию Турции и, следовательно, противостоять непредсказуе-мым экспромтам Тегерана.
Тем не менее, Турция и Иран тогда имели совместную страте-гию в отношении республик и автономий бывшего Союза. Турецко-иранское сотрудничество распространялась также на политику Афганистана, Палестины и Курдистана. Ряд турецких политологов считали, что идеология и пропаганда тогдашнего и нынешнего Ирана дополняются экономическим потенциалом и прагматичной политикой современной Турции. Поэтому сегодня следует говорить о, своего рода, «разделении труда» между Анкарой и Тегераном, которые действуют параллельно, как видим, и не только в СНГ.
По мнению экспертов Ирана и Турции, социально-экономическая политика  тогдашнего российского правительства, помимо ее губительных последствий для русской нации, спо-собствовала усилению сепаратизма в российских автономиях и все большему отдалению от России республик Закавказья и Средней Азии. А отсутствие  стратегии в отношении исламского мира лишь усугубляла противоречия России с автономиями Поволжья, Урала, Сибири, Северного Кавказа, а также со Средней Азией, Азербайджаном и Казахстаном. Поэтому Тегеран и Анкара заинтересованы были во взаимном альянсе на обширных тер-риториях бывшего СССР. В их освоении Турция и Иран помогали друг другу.
В Турции, в то время, была опубликована карта Черного моря. На ней все берега окрашены одним, «турецким», так сказать, цветом, включая Крым. В Иране также опубликовали карту Каспийского моря и прилегающих территорий, где «иранским» цветом окрашивалось, почти все опубликованное, кроме Астра-хани. Но что примечательно: Турция и Иран этими публикациями четко определяли сферу своих интересом на территории СНГ. Иран официально выступал за экономическую конфедерацию Каспийского региона, не упоминая Россию.
В 1994 году Джохар Дудаев предложил создать Союз кав-казских государств с участием, пока еще, автономий Северного Кавказа и без участия России и в противовес ей. Эту идею под-держали Турция и Иран. К ней со вниманием отнеслись в Тбилиси и Ереване. Отметим, что Турция и Иран участвовали в Организации экономического сотрудничества, наряду с Пакистаном, Узбекистаном, Таджикистаном и Азербайджаном. В иранской прессе появились сообщения о возможном политико-экономическом союзе мусульманских автономий Поволжья и Урала.
Тегеран  усиливал свое экономическое и политическое при-сутствие в мусульманских республиках СНГ, в том числе, в России. Идея панисламской экономико-политической конфедерации могло бы стать реальностью в то время, если бы социально-экономическая ситуация в России и, в частности, в Поволжье и на Северном Кавказе не улучшилось, то это грозило России новыми бедами. Татарстан и Башкорстан восприняли войну в Чечне с бо-лью. Немало добровольцев уехало к Дудаеву. Если бы правящая команда в Москве не изменила  свое отношение к своим автоно-миям и с арабско-исламским миром в целом, то положение страны очень ухудшилось бы.
В Турции и Иране обоснованно считают: Россию ждет участь СССР и Югославии, если политическая и экономическая некомпетентность Москвы станет перманентной. Во всяком случае, распад России не будет неожиданным для Анкары и Тегерана.
Исламский мир, несмотря на свою разношерстность в прин-ципиальных направлениях своей внешней политики, особенно в противоборстве со странами христианства, всегда солидировался, даже некоторые не замечали ярый фундаментализм своих соседей, забывали многолетние распри и войны между собой. Словно кость в горле, религиозные мотивы напоминали о непоколебимой борьбе с неверными.
 Скажу, что мне как офицеру страшным делом показалась война в Чечне, даже более того. Разве можно было допустить, чтобы положение в Чечне перешло в открытое противостояние? Около трех лет Чечней пользовались в целях грабежа России, наживы, позволили режиму Дудаева колоссально нажиться, отдавая на переработку сибирскую нефть, хотя Чечня добывает нефти 1% от всей добычи нефти России. В это дало возможность Дудаеву обнаглеть и развязать исламский  трагедию на Кавказе. Дудаев спровоцировал войну, которую он очень хотел, чтобы как бы «официально» разграничиться. Опасная и преступная затея с треском провалилась. С бандитами пришлось сеть за стол пере-говоров профессиональным политикам, так же президенту России.
Исламский мир внимательно наблюдал за всем процессом и войной в Чечне. Из Татарстана,  Башкорстана и других регионов России,  приехали молодые мусульмане к Дудаеву, а так же из Украины, и не только мусульмане, а те, кто люто ненавидел нас,  чтобы воевать с российским правительством, президентом и на-родом. Поводом для оживления враждебной политики исламских государств, особенно непосредственно граничащих с СССР, яви-лась горбачевская перестройка, а затем развал Союза. Подстре-каемые Турцией и Ираном, бывшие республики Средней Азии, Казахстана, Закавказья и Кавказа оказались на распутье. Иранский фундаментализм фанатично призвал к разрыву связей с Россией, обещая моральную, финансовую и религиозную помощь. Не имея этой помощи, Чечня не повела бы себя так, и Дудаев не осмелился бы объявить «священную» войну России, той России, где он сам живет. Но это произошло позже, а в 1992 году, по моему мнению, время было не менее тревожное. В Казахстане наметился большой отъезд русскоязычного населения в Россию, Украину и Белоруссию. Исламский фактор давал о себе знать, что не оставляло равнодушным к этому НАТО.
В 1992 году на Кавказе назревал грузино-абхазский конфликт, который потом перерос в войну между Грузией и Абхазией. Не очень благополучно складывались отношения между Россией и Украиной, шла война в Молдове. Положительно на это реагировали западноевропейские страны. Раскол Советского Союза приветствовался ими, в то же время он у них вызывал опасение. Слишком неуравновешенным образом повели себя бывшие республики, что могло негативно повлиять и на НАТО. В НАТО не успевали тщательно анализировать динамичные процессы, которые проходили в республиках бывшего Союза. Исходя из об-стоятельств, в мае 1992 года стала достоянием гласности новая стратегия НАТО, позволяющая использовать ядерное оружие первыми. Речь шла об использовании ядерных авиационных бомб или ракет морского базирования, так как возможности обычных вооруженных сил могло бы оказаться недостаточно для отражения нападения агрессора. Тогда США и НАТО, объявленные друзьями России, некоторыми нашими политиками, открыто готовилась к применению военной силы в случае провала в России политики, которая поддерживалась США. Об этом писалось открыто в США.
В том же году в России разваливали армию, открывали границы и секреты, обездоленные офицеры покидали вооруженные силы. Офицеры  очень переживали за происходящее в стране.
В это время я продолжал усиленно добиваться перевода в Россию. Мои повторные мытарства в Москве в мае, сопровожда-лись нервными и моральными издержками. Пережить эти полторы недели, которые я провел в Москве в ожидании приказа о переводе, было нелегко. На ежедневные звонки кадровикам я получал в лучшем случае заверения и обещания. Дни шли, я чувствовал, что начинаю некоторым надоедать своими звонками и  раздражать их но, не хотелось уезжать на Байконур без положительного ответа.

                О Большом театре и Вишневской.
       Мне кажется, что это присуще всем подобным творческим коллективам и это больше связано с моральным и духовным фактором человека искусства с его талантом, непостижимым соперничеством, на первый раз не видной состязательностью и вечной неудовлетворенностью достигнутым, а также некоторым эгоистичным самосохранением. «Я и только я должен быть луч-ше», — вот принципиальный постулат многих людей идеи и творчества.
Хорошо, если завидуют для пользы себе, изыскания сил, со-вершенства. Плохо, когда зависть эгоистично затуманивает по-тенциал человека и, вместо того, чтобы трудиться, он в чаяниях своих убивает себя черной мыслью, и ему не дает покоя успех его коллеги. В результате он упускает, растрачивает время понапрасну, не концентрирует свои возможности, и много безвозвратно теряет. При этом желает «удачнику», кроме зла — ничего, не зная о том, что все его помыслы потом обернутся во вред ему самому, и здесь не далеко до разногласий, интриг, сплетен и скандалов. Естественно, это вызывает неприятные ассоциации, недовольство других и расшатывает творческий коллектив.
Конечно, это моя сугубо личная точка зрения. Возможно, я далек от справедливой оценки. Но что думал, тем и поделился. Впрочем, до сегодняшнего часа никогда не пытался думать об этом, оценивать и судить.
Но каждый раз посещение Большого театра для меня — не-обычное время и ухожу оттуда всегда глубоко удовлетворенным.
1 июня 1992г. был издан приказ о моем переводе в Нижего-родское высшее военное училище. Незамедлительно выехал в г. Ленинск для расчета. На Байконуре уже подпекало солнце. В войсках космодрома, после указа президента Назарбаева о принятии воинских частей, находящихся в республике, под юрисдикцию Казахстана, дисциплина и порядок вконец расшатались. Солдаты бродили по городу мародерствовали, вели себя разнузданно, словно напоминая времена  махновщины, были случаи издева-тельства над офицерами и прапорщиками, особенно над послед-ними. Город погрузился в полумрак, электричество не хватало из-за не финансировании. В вечернее время выходить на улицу было опасно
Явное недовольство, передачей Казахстану, высказывались не только офицерский состав, но чаще всего это исходило от солдат заказчика, которые вышли из повиновения, и в последующем это привело к открытым протестам. 3 июня они организовали митинг, на котором выдвинули в ультимативной форме свои требования, которые сводились к уменьшению срока службы до 1,5 года, так как такой срок был определен военным строителям Байконура, после февральских событий. Кроме этого солдаты строевых частей требовали перевести их служить в Россию.
На выполнение своих требований воины отводили командо-ванию полигона двое суток. В противном случае они обязались отказаться от выполнения служебного долга. Особенно настойчиво и дерзко себя вели солдаты обслуживающих частей и подраз-делений, задействованные на работах городского хлебозавода, ТЭЦ, канализационной и насосной станции, связи и других жиз-необеспечивающих объектах Ленинска, а также в жилых зонах стартовых площадок. Естественно, без такой рабочей силы город оказался бы парализован. Не дай Бог этому случиться, и без того жители страдали от перебоев с поставкой хлеба, а если он имелся, то за ним в магазинах и лавках выстраивались большие очереди. Можно себе представить, если бы была отключена вода в городе в сорокаградусную жару. Город не пережил бы этого.
После митинга командование космодрома для офицеров и прапорщиков объявило казарменное положение и начало обучать некоторых офицеров и прапорщиков тем специальностям и рабо-там, которые выполняли солдаты. В частях офицерами активно  велась разъяснительная и воспитательная работа. Было принято вышестоящим руководством решение, но не министерством обо-роны, что являлось интересным и беззаконным фактом в истории мирового военного строительства, кроме времен гражданских войн или разнузданной анархии, о сокращении службы для рядового и сержантского состава на шесть месяцев. Некоторых солдат, которым после сокращения службы подошел срок увольняться, быстро увольняли в запас. Принятые меры разрядили остроту положения в частях космодрома. Но, тем не менее, общая проблема Байконура оставалась. Мне понадобилось два дня, чтобы рассчитаться в части, отправить домашние вещи и уехать в учи-лище, к новому место службы. Тот период моей службы на Бай-конуре мне многое дал. Вся динамичная служебная обстановка, неимоверные трудности позволили мне немало узнать, пережить и прочувствовать и об этом  не сожалею.
Жалость пронизывала всю душу из-за понимания той трагиче-ской участи, которая постигла космодром и  в целом нашу армию, ее офицерский корпус. Очень горько было, что мне больше на Байконуре не придется служить.  Честно признаться, служил бы там и служил, если бы не те обстоятельства, сложившиеся после разрушения Союза. А каково другим, которые с лейтенанта начи-нали там армейскую службу, где родились дети их, похоронены родители. Как тем, которые там появились на свет и считали Ка-захстан, и, в частности Байконур своей родиной..  И все надо бро-сить, уехать и не приезжать туда никогда. Это  невыносимое стра-дание. В настоящее время, мы байконуровцы, часто встречаемся здесь в Москве, вспоминаем былое, нашу воинскую службу на космодроме, говорим о разном, но первый тост всегда за Байконур.


* * *
В заключение хочу сказать: возможно, в книге я не смог найти убедительных слов, чтобы воспроизвести на бумаге свои мысли, которые позволили бы тщательно читателю понять меня. Мой солдатский язык груб и не лаконичен. Во всяком случае, так мне кажется. В книге я не ставил цель, чтобы высказать только свою точку зрения. Оценки, данные тому периоду, который я затронул, скорее всего, являются оценками большинства офицеров Байко-нура, с которыми проходил службу, и которых я знал. Прошу из-винения перед читателями за некоторое повторение, что одна из главных моих целей — воспроизвести правдиво, в узком контексте события, объективно, с научной точки зрения, обстоятельства периода с 1988 по 1992 годы, во взаимосвязи с настоящим време-нем, т. е. со сравнительно-историческим подходом. И показать, каким образом они повлияли на нас, теперешних созерцателей по-следствий крутых перемен в нашей Отчизне. Многие теперь себе не прощают, - и я отношусь к их числу, - что в свое время заняли пассивную позицию. А, может еще и худшую. В силу своего не-допонимания происходящего. Невольно способствуя тем, кто во вред всему совершал над всеми нами, над нашим народом, пре-ступления.
Все пережитое нами явилось не из легких периодов нашей Ро-дины. Но одно необходимо заключить и сказать точно — про-изошла страшная волюнтаристская трансформация Великой дер-жавы, какой она ни была - советской или иной. Одно ясно: цело-стная территория пестрого народонаселения, веками по крупицам создаваемая, - разрушена. Людям насильно навязывали рознь и войны, нечеловеческие страдания, которые ничем нельзя оправдать. Свершилось в эти годы подлое предательство в угоду нашим врагам. Новые попытки подобного сейчас предпринимаются ми-ровой закулисой в отношении уже новой России и ее исторических окраин.
Но этого допустить в дальнейшем нельзя. Честные патриоты разных вероисповеданий обязаны встать монолитной стеной против творимого дьяволом зла и сделать все, чтобы поднять с колен униженные и оскорбленные народы Российской Федерации.
И очень верю я словам преподобного старца Серафима Саров-ского: «Господь помилует Россию и приведет ее путем страданий к великой славе».
Да, это уже свершается. Пророческие слова старца становятся явью. И в настоящее время мы являемся очевидцами великих свершений, под руководством нашего президента В. В. Путина, позволяющих укрепить позиции России и ее армии и флота в со-временной исторической парадигме противостояния злу.

Байконур – Крым – Нижний Новгород – Москва

Анатолий Клоков

Москва, 2018 год.


ОГЛАВЛЕНИЕ
 
Пролог……………………………………………………………2
Глава 1. 1988 год. Космодром Байконур………………6
Глава 2. 1989 год – год надежд и разочарований…….98
Глава 3. 1990 год. Президентство и армия…………..144
Глава 4. Предатели и оборотни. Распад великого
               Государства и могучей армии……………….166
Глава 5. Анафема. Кровь была и всюду будет еще…..249