Лобзание

— Лэна, проститэ, я нэ пониал.
Билл сделал паузу. Он хорошо говорил по-русски, но делал это всегда медленно, потому что не любил ошибаться.
— Я нэ пониял, в чем разница между этими двумя русскими словами: «лобзание» и «лобызание»? Вот тут у Николая Гоголя, посмотрите, я нашел, — Билл открыл заложенную страницу в «Тарасе Бульбе», где Лена прочла:
«Он почувствовал, как электрически-пламенная щека ее коснулась его щеки, и лобзание — у, какое лобзание! — свило уста их, прикипевшие друг к другу».
— А вот посмотрите, Лена, «Вечера на хуторе близ Диканьки». Написано «лобызание»:
«Ивану Федоровичу очень понравилось это лобызание, потому что губы его приняли большие щеки незнакомца за мягкие подушки».
— Как это понимать? Это просто разное написание, правда?
Билл переводит русскую классику на шведский язык. Пока что, он хочет переводить только Гоголя. Переводы на шведский уже есть. Но Билл мечтает сделать такой перевод, чтобы у шведов, по его выражению, «захватило дыхание», когда они станут читать. Билл очень любит фразеологические обороты.
— Нет, Билл, — говорит Лена. Это два разных слова.
— Лобзание, — Билл произносит «лобзаниэ», — и лобызание — это два разных слова?
— Однокоренные слова. Но разные.
— Я понял. Одинаковый корень. Смысл разный.
После этого Билл надолго замолчал и принялся рыться в своем двухтомном русско-шведском словаре.
Лена тут же забыла его вопрос и продолжила работать над стихотворением. Сегодня у нее было вдохновение. И еще какое! Она всегда входила в библиотеку не с главного входа, а со стороны сада — у нее был ключ от задней двери. В саду сегодня зацвели вишни.
Пройдя через сад, поднявшись на второй этаж по наружной железной лестнице, она отперла замок, вошла и затворила за собой стеклянную дверь. Она оказалась в тихом, пахнущем пылью библиотечном зале. Мимоходом Лена глянула в зеркало. Если бы ее отражение видел сейчас Билл...
Билл был тайно влюблен в Лену. Билл романтик, а Лена красива такой романтической красотой! Стройная и легкая. Билл вставал очень рано, и в час, когда Лена обычно приходила в библиотеку, его работа бывала в самом разгаре. Лена здоровалась и — такая уж у нее была привычка — заглядывала в его рукопись, стараясь на лету схватить последнюю написанную Биллом фразу. Частенько, выхватив фразу из контекста, Лена принималась ее высмеивать. Лена хорошо знала шведский, и ее попросили курировать Билла во время его двухмесячного пребывания в Петербурге.
Билл был крайне чувствителен к критике своего творчества. И будь на ее месте любой другой человек, Билл бы показал ему «где раки зимуют» — он был хорошо знаком с русской фразеологией.
Но когда Лена — на одно только мгновение — склонялась над его рукописью, и он чувствовал совсем близко возле себя ее лицо, а ее длинные, пахнущие цветами волосы касались исписанных им листов, Билл терялся и ничем не мог ответить на ее насмешки. Впрочем, Лена шутила. Билл действительно был талантливым переводчиком. Просто она не могла себе представить, что Гоголя можно читать по-шведски.
Покопавшись в словаре, Билл раскрыл свой ноутбук и стал что-то выискивать в Интернете.
— Все-таки я не понимаю. Лена, здесь написано, что «лобзание» и «лобызание» — это одно и то же.
Лена едва слышала его голос. Она была так вдохновлена, что ничего не вокруг замечала. В голове крутилось новое стихотворение. Оно ей казалось цветущим вишневым деревом. Оно поворачивалось: то одним боком, то другим, цветы были окончаниями слов, ветки — рифмами. Билл шевелил губами, но она не слышала его голоса.
— Что вы говорите, Билл? — переспросила Лена, вставая. — В ней накопилось столько энергии, что сидеть на месте уже не было никакой возможности. Ей нужно было лететь. Ну, уж если не лететь, то по-крайней мере, стоять на цыпочках, словно она балерина.
— «Лобзание» и «лобызание» — это одно и то же. Вот, посмотритэ…
Билл тоже встал и показал ей в словаре.
— Да нет же, Билл. Лобызание — это просто чувственный поцелуй. Понимаете?
Билл выпрямился и заставил себя посмотреть Лене в глаза. Это всегда ему было тяжело, из-за того, что она такая красавица. Боже, как она сегодня прекрасна! «Так совершенно выглядеть женщина просто не может», — подумал Билл по-шведски.
Лена говорила громко, и единственный, кроме них, посетитель библиотеки, сердито собрав свои книги, покинул зал.
— Лобызание — это вот что, Билл, — сказала, смеясь, Лена.
Она легонько чмокнула его в щеку.
— Поняли? — смешливо спросила она.
Биллу показалась, что вся комната с книжными стеллажами сдвинулась с места и поворачивается вокруг них, а сами они стоят в как центре карусели.
— Лобызание, — бессмысленно бормотал Билл. — Лобзание.
— Какое еще лобзание? — спросила Лена.
— Лена… это лобызание или лобзание?
Билл беспомощно взглянул на нее своими серыми шведскими глазами. И вдруг ей неудержимо захотелось показать Биллу, что такое лобзание. Она серьезно посмотрела на него.
— Вот лобзание, Билл, — сказала она.
Билл окончательно запутался в русском языке.