По словам и делам

Мария давно уже привыкла не спрашивать ни о чем. И когда Степан, еще затемно, растолкал ее и велел одеваться, сделала все молча.

- Поторопись! - уже из прихожей прикрикнул Степан.

Жена Степана, Тоня, и оба его сына спали – или делали вид, что спят. Двери обеих комнат были закрыты плотно, из-за них не проникало ни света, ни шума.

Одевшись, Мария принялась было прибирать свой диванчик, но Степан опять поторопил ее:

- Давай, давай, некогда! Тонька встанет и сама все уберет!

Улица встретила их темнотой и пустотой. Дома зияли черными громадами, в проулках и дворах фонари едва горели. Пока Степан заводил машину, Мария осматривалась. Полгода здесь прошли, словно половина жизни. Чаморошный садик, убогие клумбы, потрескавшийся асфальт. Если свернуть из двора направо, там будет большой супермаркет. Дорога направо вела к рыночку. Его Мария любила. Среди продавщиц часто попадались говорливые местные старушки, всегда готовые перекинуться словом-другим.

- Поехали уже! – прикрикнул Степан, и Мария суетливо полезла в ледяной салон.

Она надеялась, что Степан расскажет ей все хотя бы в машине – но тот упорно молчал. Только время от  времени смотрел в зеркало заднего вида – но когда Мария пыталась поймать его взгляд, сразу отводил глаза.

Утренний город был тих и темен. Машина почти не ехала прямо – петляла, сворачивала, словно то ли пыталась уйти от погони, то ли потеряться. Мария уже потеряла счет времени, когда  они вдруг остановились.

- Вылезай, - сказал Степан.

В светлых, рваных сумерках можно было разглядеть начало лесопосадки, поле и остановку. Где-то там, за спиной, оставался частный сектор. Мария не видела домов – но заметила тонкие струйки дыма. Уже встали, печь растапливают…

- Вылезай, - настойчиво и немного истерично повторил Степан.

Мария посмотрела на него, но ничего не сказала. И не двинулась.

- Вы-ле-зай, - почти прорычал Степан. – Старая, глухая, маразматичка…

Мария послушно вылезла и стала возле машины. Степан так и остался сидеть внутри.

- Скоро автобус будет на Озерное, - из окна машины сказал Степан. – Сядешь в него, поедешь в деревню, сама ведь просилась.

- В доме-то чужие люди хозяйничают, - жалобно сказала Мария,- я ведь тебя просила, сынок, не продавай, оставь…

- «Не продавай, оставь», - тонко пропищал, передразнивая ее, Степан, - мне председатель всю плешь проел – мол, когда мать заберешь, пропадет она тут. На работу грозился приехать, скандал закатить. Думаешь, мне это все надо было?

- Что ж мне теперь там делать, сынок? К кому проситься? – тихо спросила Мария.

- К подружкам своим, дурам старым. И им веселее будет. И тебе.

- Так их, наверное, дети в город на зиму позабирали, - тихо сказала Мария.

- Знаешь, - зло сказал Степан. – Бог свидетель, я хотел тебе добра. Мне дом тот деревенский был не нужен – хоть там и была моя половина, которая от отца осталась. Но у нас в квартире места лишнего нет. Ты постоянно тупишь, забываешь, мусор после тебя остается! Людка психует, мальчишки бесятся. Гостей пригласить нельзя, ходишь за тобой только, чтобы ты никуда не влезла.   

Повисла пауза.

- В общем, жди, первый автобус скоро будет. Я постараюсь через неделю выбраться, проверить, как ты там устроилась.

Машина взвизгнула – и сорвалась с места. Мария по привычке перекрестила удаляющийся автомобиль. А потом села на скамейку. Случившееся немного выбило ее из колеи.

- Я жду автобус. На Озерное, - тихо повторила она. – На Озерное. Автобус.

- Не нужен тебе этот автобус! – услышала вдруг Мария за спиной и обернулась на голос. Но там никого не было.

- Я здесь!

Мария глянула под скамейку и увидела огромного черно-белого кота.

- Привет! – кот помахал хвостом.

- Привет, - сказала Мария растерянно.

Это было странно, но кот выглядел знакомо. У самой Марии животных не было уже давно: после того, как три года назад умер от старости Тузик, она побоялась заводить кого-то еще. Все-таки не девочка, мало ли что, кто тогда с ними возиться  будет? Подружки? Так они сами такие же, одной ногой в родном доме, другой – в лучшем случае в городе у кого-то детей или внуков.

- Мы… встречались уже? – спросила Мария у кота.

Кот отрицательно покачал головой и отвел глаза:

- Вряд ли. Я бы запомнил. А так – не помню.

Мария кивнула, соглашаясь. 

-Пойдем? – спросил кот. – Меня, кстати, Еся зовут.

- Куда? – спросила Мария. Мысли о доме, автобусе, необходимости куда-то идти вызвали в ней странное волнение, почти тоску. Почему это происходило, Мария не знала.

- Как – куда? Домой, - удивился Еся.

- Я не помню, куда идти, - тихо сказа Мария.

- Я помню, - хмыкнул Еся. – Иди за мной!

Мария с трудом поднялась со скамейки. Первые шаги дались ей удивительно тяжело – словно во сне, когда настигает страшное, а ты не можешь сдвинуться с места. Потом идти стало легче.

Еся ловко бежал впереди, даже не оглядываясь на Марию, твердо уверенный в том, что она не отстанет. И Мария старалась.

Сначала они шли по полю, потом началась посадка, которая очень быстро перешла в настоящий лес.

- Далеко еще? – спросила Мария.

- Устала? – насмешливо поинтересовался Еся.

Мария отрицательно покачала головой, удивляясь тому, что от накатившей на остановке усталости не осталось и следа.

- Не бойся, почти пришли, - сказал кот.

И правда, уже через несколько минут они вынырнули на огромную поляну. Посреди поляны стоял заброшенный старый дом.

- Нравится? – спросил Еся.

- Не особо, - честно сказала Мария. – Но если подкрасить, двери подправить…

- Главное, хозяйке этого не брякни, - рассмеялся Еся. – А то обидется, не пустит.

- Я буду молчать, - испуганно сказала Мария.

Тем временем они подошли к покосившейся черной двери. Кот осторожно поскребся лапкой – ии дверь отворилась.

-   Заходи, - предложил кот.

Мария воспользовалась приглашением.

В первый момент тьма внутри показалась Марии непроглядной. Но уже через несколько секунд глаза привыкли и стали различать контуры предметов. Огромный стол, лавки у стен, печь.

- И кого ты ко мне привел? – спросил скрипучий голос от печи.

- Это Мария, - ответил Еся. – Я хочу воспользоваться своим правом и забрать ее!

  - Долго же ты думал! – в скрипучем голосе прозвучала насмешка.

- Надумал – это главное, - сказал Еся. – У тебя нет причин мне отказывать! Правило есть правило,

- А она согласна?

- Она сказала мне «да», - не очень уверенно сказал Еся.

- Главное, чтобы она это да сказала мне! – завил голос.

И прямо из тьмы к Марии шагнула старуха – маленькая, скрюченная, одетая в лохмотья, вся черная-пречерная. И приказала:

- Говори!

- Что именно? – растерялась Мария.

- Знаешь ли ты этого кота и готова ли идти с ним?

- Кажется,  знаю,  - тихо сказала Мария, - но откуда – не помню.

Старуха посмотрела на Марию как-то странно и приказала:

- Вспоминай!

И Мария вспомнила. Еся жил у них в доме, когда она была маленькой. Она любила его, таскала ему куски со стола, отливала молока, брала в постель, когда не видела мама. Потом кот куда-то пропал, Мария долго по нему скучала, даже плакала.

- Пойдешь с ним? – повторила вопрос старуха.

Мария обернулась на Есю, и тот сказал:

- Каждый из нас имеет право забрать их мира себе одного человека, когда человеку приходит срок там, на земле. Мои девять жизней закончились, мне некуда отлучаться, - он замолчал на секунду и продолжил, - и я хочу, чтобы все было как надо: дом, печка, молоко, теплый человек рядом.

- Там еще есть люди, -  поспешно добавил кот, - и будут новые.  Почти все животные забирают себе человека.  Почти у каждого есть кого забрать. За девять жизней обязательно кто-то приглянется.

- Идешь? – спросила Марию старуха.

- Иду, - согласилась Мария.

С противоположной стороны открылась дверь. Там было лето, солнце, дорога, новенькие дома. Мария взяла Есю на руки и шагнула за порог.
 
***

В то холодное утро на Озерное не пошел ни первый, ни второй, ни третий рейс. Первый автобус на полузаброшенное село отправился только в обед – рынок уже начинал разбредаться, и самые удачливые продавцы разъезжались по своим окраинам.

На выезде из города на остановке, прислонившись к спинке скамейки, сидела припорошенная снегом женщина. Вышедший вызвать скорую помощь водитель поразился тому, насколько счастливым и спокойным было ее лицо.