Клаус Кински, любимец богов

Сын польского аптекаря и дочери немецкого пастора Николаус Накшиньский, более известный по псевдониму Клаус Кински, является редким примером чистой, можно сказать, прикладной гениальности. Как Генрих фон Клейст, как де Сад, как Рембо, как Ницше, чьи стихи Кински столь выразительно декларировал, Кински был именно чистым гением, с некоей искрою, с неким воодушевлением, кое либо есть, либо нет. Всё вокруг таких людей электризуется и обретает смысл и интерес, даже самые тривиальные вещи. Что бы ни изрекал Ницше, даже крайнюю банальность, это звучало откровением. Шуточный стишок 14-летнего Рембо выглядит эпичней и грандиозней, чем 40 томов престарелого Бальзака (и шведскому дураку Стриндбергу ещё хватило ума весь этот гумус прожевать, подумать только...). И даже секундное появление на экране Кински мгновенно - и в этом волшебство - превращало фильм в шедевр...

Клаус Кински (1926-1991) прожил сумбурную, полную скандалов и грязных историй жизнь, умерев, как полагается настоящему артисту, на сцене от разрыва сердца. Дочери его не пришли на похороны, отзываясь о своём прародителе как о "чудовище" и "маньяке". Позже одна из дочерей, - актриса первого звена Настасья Кински, - издаст откровенную, вполне порнографичную книжицу о том, как её домогался отец. Другая дочь, Пола, тоже подтвердит... Сам Кински не брезговал подобными откровениями, подробно и красочно, в духе де Сада, рассказывая о своей яркой и увлекательной жизни, роскошь которой могут позволить себе лишь единицы, на самом деле. И не в разврате вовсе дело, - развратным может быть любой, - а в благословении Диониса и Афродиты, ибо один день, прожитый божественно (в прямом смысле этого слова) столь неописуемо упоителен, что представить сие невозможно. Лишь единицам дано сие...

При том, что Кински трудно назвать красавчиком. Он органично вписывался в такие классически антипатичные роли, как Джек Потрошитель и граф Дракула, - при всём воображении трудно представить его в роли "чего-нибудь поприличней". Сам он, кажется, был в полном восторге от своей репутации, хотя до Алистера Кроули, конечно, не дотягивал, да и вряд ли сие возможно после сексуальной революции 60-х. Как бы то ни было, своё сумасшествие, свою одержимость амплуа скандалиста и смутьяна Кински всячески пестовал. Это был не просто актёр, - актёром называется и какой-нибудь Бред Питт, с которым Кински побрезговал бы и сесть за один стол, - это был именно Артист, любимец богов, причём в самом прямом смысле. Ничем иным невозможно объяснить ни его экстраординарность, ни благоволение всех без исключения женщин, которые встречались в его жизни (считая дочерей), - такое даруется только тем, кому благоволят добрые боги юности человечества - триада Диониса, Гермеса и Афродиты. Первый даёт экстаз бытия, второй - удачу в любом начинании, а Афродита наделяет любовью противоположного пола, а также и артистизмом. Воистину, благословен тот, кому снисходительны боги, столь малодушно оклеветанные презренной чандалой...

Поразительно, но именно через этот - сугубо и уникально для ХХ-го века - ракурс был пережит Кински и образ Христа. Его скандальное и полностью провальное (как миссия Христа, апропос) турне "Jesus Christus Erloser" 1971-го года (в виде фильма этот спектакль был представлен для просмотра только в 2008 году благодаря стараниям преданных адептов) иначе, как Дионисийскими мистериями, действительно уж не назовёшь... С пеной на губах - в буквальном смысле - Кински, не особенно подбирая слова (выступления были в чистом виде перформансами, прямым общением с публикой), обличал политиков, церковников и простых обывателей в лицемерии и фарисействе. Христос был революционером духа, проповедовавшим вечные ценности, ради которых стоит жить и умереть. Вы же, мол, свиньи, хрюкаете в своём хлеву и дальше носа своего не видите. Убийцы вы, мерзавцы, и всё в таком духе...

Что тут скажешь? Всё это говорили сотни и тысячи раз, начиная ещё с Порфирия ("Против христиан") и до Ницше ("Антихристианин"), чрез тёмные века, через кровавые столетья, дух святой проходил через всех этих богумилов, катаров, церковь Сергия Радонежского, чешских адамитов, польских социниан, босоногих кармелитов, всякого рода "одержимых святым духом" и просто политеистов, верящих в одушевлённость и одухотворённость всего сущего. Все эти наивные, абсолютно чистые и совершенно искренние, в хорошем смысле блаженные люди неизменно нарекались "еретиками" и безжалостно уничтожались по велению официальной тиранической догмы, согласно которой "всякая власть от бога", что втюхивалось и впаривалось в головы задавленных несчастных простаков. видящих лишь оскаленные рожи свирепых тиранов и кровопийц ("это Бронштейн-то у вас от бога?", - с изумлением спрашивали русские крестьяне церковников (имея в виду чисто сатанинскую внешность Троцкого и прочих большевиков), пришедших уже в 1918-м году на поклон большевикам, о чём с таким отвращением писал в своих дневниках Иван Бунин). Догма эта - и Кински понимал это как дано немногим - не имела ничего общего ни с проповедью Христа, ни с его заповедями. Никакой "любови к ближним" в действиях карательной официальной религии не было и близко. Причём православие вовсе не было исключением - богумилы в Болгарии и община Радонежского на Руси были истреблены под корень, столь же безжалостно, как в те же годы истреблялись катары в католической Франции (целые карательные рейды устраивались из Испании) или социаниане в Польше, а адамитов в Чехии истребляли примерно так же, как в Новом Свете истребляли индейцев... И православная инквизиция тоже была, и были пыточные казематы с дыбами и калёным железом, а Влад Цепеш, тысячами сажавший людей на кол, почитался на Руси как "властитель святой и благонравный"... Это сажатель-то на кол.

Именно эти перформансы сделали Кински, по-первых, по-настоящему знаменитым, а во-вторых, по-настоящему скандальным. Злопамятные немцы уже никогда не простят ему этих хлёстких и смачных, как пощёчины наотмашь, реплик, которые он бросал им, бюргерам, в лицо. Все последующие двадцать лет, до самого конца жизни в 1991-м году, за Кински закрепится журналистская кличка "бесноватого Гитлера". Так с тех пор и повелось сравнивать Кински с сомнительным художником-лузером, который служил в действительности каким-то тёмным силам, но точно не триаде добрых богов Античности...

Конец Кински был мрачен. Именно любовь к людям погубила его, - то же погубило и Рембо, и Клейста, и Ницше, и последнего героя Кински - Паганини. Все они, эти по-настоящему божественные люди, пришли с огромной доброй волей в этот мир, с истинной благой вестью, с каковою некогда явился и Христос, и нет секрета в этой вести - она изложена в заповедях: все мы равны пред богом, нет чинов, нет начальников, никто никому не указ, каждый волен жить по-совести и не грешить пред богом (что бы там ни казалось малодушным). Нестор Иванович Махно рассказал бы о воле как мало кто, и это тоже был человек духа святого, явившийся в мир с огромной доброй волей... чтобы оказаться на каторге за проповеди свободы и погибнуть на грязных улицах Парижа, кашляя кровью от туберкулёза, но всё ж с украинским упрямством продолжая свою проповедь, во что бы то ни стало, ибо нет ни чинов, ни господ, каждый свободен и волен...

Скандалезность и неуправляемость Кински в последние годы дошли до такой степени, что с ним невозможно было работать. Режиссёром последнего фильма, в котором он снялся, был он сам. Это был биографический фильм о Паганини (1989), настолько психологически тяжёлый, что его физически трудно смотреть. На грани полного нервного истощения Кински представляет крайне тяжёлое зрелище, однако это самая удачная роль маэстро Паганини, какую только возможно предположить... В роли сына маэстро играет сын самого Кински Николай (вьетнамец по-матери, откуда необычная внешность), который с неподдельным отчаяньем взывает к своему окончательно помешавшемуся отцу, чей разум смятенный уже не выдерживал бури и затмился вечным мраком, в надежде на покой и забвенье, если такое возможно...

Мы оставим за кадром вяканья малодушных о том, был ли Кински "бесноватым как Гитлер", или был ли он развратен, или почему каждое мгновенье его на экране считается бесценным у целого полчища адептов, как будто Бред Питт или какой-нибудь Аль-Пачино не может "так же или ещё и получше". Мы бы хотели завершить нашу историю совсем другим и невероятно трогательным пассажем. Это кадры из документального фильма Вернера Херцога с очень хорошим названием "Мой лучший враг" ("Mein liebster Feind", 1999), - фильма, отразившего отношения, сложившиеся у режиссёра с его лучшим, - о каком не может и мечтать какой-нибудь Коппола, - но, мягко говоря, не адекватным актёром.

Поразительно, но в какой-то миг, прямо во время съёмки к Кински прилетела огромная бабочка, - это вовсе не было запланировано, - и буквально прилипла к его лицу. Что это значит? Ну как же, бабочка это же символ Афродиты, одно из её живых существ, проявленных в мире. И Кински, судя по его лицу, прекрасно знал это, ведь знал же...

И такие люди будут рождаться, к счастью для узников этого дьявольского мира. И трагически погибать, сгорая в тёмном мраке, подобно болиду в ночи, оставляя одни лишь вопросы, будучи абсолютной загадкой, давая, однако ж, надежду, смутное понимание чего-то настоящего, великого и вечного, о чём все давно забыли...