Фрагмент из романа

     Как только немного рассвело, я не выдержала, тихонечко встала, быстро покидала в сумку свои вещи, благо их было не много, мельком взглянула на Родиона – спит, как ни в чем не бывало.
     Не удержалась, на минутку присела рядом. Грустно, что все так. Неплохой он в общем-то парень, любит меня по-своему, пусть не совсем понятной мне любовью, без «телячьих нежностей», но точно знаю, что любит, а я вот «попользовалась» им сейчас, получается. Но, впрочем, еще и этим мне сейчас грузиться точно ни к чему, так и с ума сойти можно, если обо всех думать.
     Вышла, стараясь не шуметь, аккуратно прикрыв за собой дверь. Прошла мимо Андрея. Надо же, и этот тоже спит, вот же крепкая у мужиков психика, все нипочем, нам бы, женщинам, так. Впрочем, может просто напился, виски у него много было еще…
     Поднялась в детскую, растормошила дочку. Хлопая удивленно глазами, не понимая, зачем и куда в такую рань, она все же довольно бодро и быстро поднялась.
     «Поехали в путешествие, по дороге позавтракаем разными вкусняшками, только тихонечко», – шепнула я ей, стараясь не разбудить Нику.
     Заедем в какой-нибудь Макавто по пути, куплю ей эту фастфудовую гадость, будет ребенку радость как компенсация раннего подъема. И самое главное – делать вид, что это веселое приключение.
     Мы вышли, погрузили вещи в машину. Черт, ворота же закрыты, надо за ключом возвращаться, а еще найти его, не разбудив никого, чтобы избежать лишних расспросов. Хотя нет, вроде только на засов, вот удача… Аккуратно выехали, я наконец выдохнула, выруливая на проселочную дорогу.
     Еще едва рассветало, воздух был прохладным и свежим, я приоткрыла окно. Мне захотелось открыть нараспашку все окна и ехать с ветерком, подальше от всего этого. Только вот еще телефон надо выключить, чтоб, когда хватятся, не дозвонились, и уехать с дочкой куда-нибудь далеко-далеко на пару дней, а может и на подольше, только не домой, отсидеться, отдышаться, отвлечься.
     Автомобиль сзади я увидела в зеркало сразу, просто не сразу поняла, что это Родион.
     Но темная машина набирала скорость и приближалась, стало понятно, что это точно он, и что он догоняет нас. Меньше всего мне хотелось сейчас объяснений и разборок, на это уже точно сил и нервов не хватит.
     «Дочь, пристегнись, пожалуйста», – как можно более спокойно сказала я.
Алинка тут же послушно щелкнула ремнем безопасности, умница моя, всегда все понимает сразу.
     Я придавила педаль газа. Надо уехать, просто очень быстро ехать и оторваться, благо дороги еще пустые. Может быть по пути свернуть куда-то незаметно, если подвернется удобный поворот, и переждать, а потом поехать в объезд. Жаль дороги эти их местные я не очень знаю. Но и он их тоже не знает. Самое главное сейчас – оторваться. А там дальше разберусь.
     Ветер свиристел в ушах, но окно закрывать было уже некогда, это лишние секунды времени, нельзя. На газ, на газ, сильней, и стараться не отвлекаться и не смотреть в зеркала, лучше пристальней на дорогу, на такой-то скорости…
     Но машина Родиона была уже слишком близко и практически прижалась сзади, я поняла, что оторваться нереально. Вот он уже пошел на обгон, поравнялись, «притопил», и вот – впереди. Притормозил, заставляя и меня сбрасывать скорость. Но я не остановлюсь, не хочу, не могу! Вот дурак! Устроил погоню. Опять как в кино. Я решила, что нужно сбавить скорость и отвлечь его внимание, этакий обманный маневр, а потом все же попробовать резко надавить на газ и обогнать, вырваться на свободную дорогу.
     Есть, получилось, вот удача, а теперь – только вперед, разгоняемся, обходим, несемся, летииим!
     С этими хитрыми маневрами я пропустила знак, предупреждающий, что впереди опасный поворот, и то, что увидела, повергло меня в полный шок: скорость 120, впереди поворот под девяносто градусов, нормально затормозить я уже точно не успеваю, пытаюсь тормозить, но похоже мы и правда летим.
     Сколько всего промелькнуло в голове за доли секунд – невозможно представить, что время способно настолько растягиваться. Страшно! Ужасно страшно понимать, что впереди неотвратимое. Машина пошла юзом, я попыталась выровнять ее с помощью руля, успев подумать, что хорошо, что ранним утром нет машин на встречке, но дорога эта узкая двухполосная, и мне не хватает дорожного полотна…
     При этом уже понимаю, что мы вроде как не перевернемся, но я же женщина, и рассчитать траекторию все же не получается, так же как оценить силу будущего удара, а потому все так же страшно.
     Крикнула: «Дочь, держись!», вцепилась что есть мочи в руль, и мы полетели.    Остро резанула мысль: «Нельзя разбиться!»
     Летим метров двадцать в кювет, первый удар – колеса коснулись земли, мягкой земли, о чудо, не настолько сильный, как ожидала. Еще полет, второй удар, третий, и оглушительная тишина вокруг. Такая, что аж в ушах звенит.
     Отстёгиваюсь, оборачиваюсь: дочка в порядке. Огромные, полные ужаса и слез глазищи смотрят на меня, не отрываясь, хватаю ее на руки (как подняла-то – сама не поняла!), отбегаем подальше от машины, плюхаемся прямо на землю, в траву.
     Со всех сторон бегут люди, откуда их столько вдруг взялось, ранним утром! Вижу, что все что-то кричат, но я почему-то не могу разобрать слов. Как-будто вокруг меня гудит рой пчел. Это раздражает.
     Искаженное от ужаса, бледное лицо подбегающего Родиона – я отворачиваюсь от него, я не хочу его видеть. Какие-то женщины спрашивают, все ли с нами в порядке – наконец-то начинаю понимать слова, а я сижу и обнимаю Алину, ощупываю ее, чтобы еще раз убедиться, что с ней все хорошо, укачиваю ее, как маленькую качала в детстве, не могу и не хочу ее отпускать, не хочу ни о чем думать и ничего понимать, не хочу никому отвечать, сделайте что-нибудь сами, не трогайте нас сейчас, отстаньте, уйдите, и мы пойдем… отсюда…
     И мы идем к дороге, уходим, сами не зная куда, идем и молчим, держась за руки, прямо по обочине, и тут я начинаю плакать, громко, навзрыд, а следом за мной и дочка. Пытаюсь взять себя в руки, набираю номер Юли, слышу ее сонное «алё» и начинаю громко всхлипывать в трубку.
     – Где ты, Марин, что случилось?!
     – Забери нас, пожалуйста, мы попали в аварию… тут, недалеко, – и сбрасываю, не в силах сказать что-то еще.
     Телефон надрывается: перезванивает Юля, потом прорывается какой-то незнакомый номер, но я не хочу и не могу отвечать, мы сидим на обочине и плачем. Мне кажется, что долго так сидим. Целую вечность.
     Рядом с нами останавливается какая-то машина, сквозь слезы и мутную пелену я вдруг понимаю, что это Андрей. Он выскакивает из машины, взглядом «ощупывает» нас и несется в сторону Родиона, подлетает к нему, хватает его за грудки, кричит:
     – Придурок, ты что творишь?
     Родион молча отцепляет его уверенным движением руки. Их силы равны. Они стоят и смотрят друг на друга, потом Родион говорит:
     – Отвези их.
     И мы едем домой, едем молча, каждый в своем.
     Побег не удался. Ни единой царапины на таком повороте с такой скоростью – необыкновенная удача, говорят мне все. Даже машина почти не пострадала, это тоже невероятное везение, говорят мне все. В рубашке родилась, говорят мне. Говорят, говорят, говорят! А я не хочу их слышать...