Картинки... 2 Всегда готовы!

                Заснеженный март 53-го.

                На смерть вождя...

               Ох, уж эта зима третьего года первого столетия третьего тысячелетия в Америке!
Только что прослушал прогноз на ТV – опять шторм, опять обильный снегопад, опять снежные заносы. А ведь на календаре уже пятое марта, разгар весны по нью-йоркским меркам. Вместо весны же - забитые снегом автостоянки, убеленный снежным покровом Menlo Park. Стоп!  Пятое марта… что-то в этот дате есть. Вспомнил. Боже, как давно это было…

          …Зима 1953 года на Юго-западе Украины поближе к северной границе Молдавии явно затянулась. Всю первую половину марта гуляли ветры, бушевали метели- снежные сугробы в поселке поднялись выше крыш одноэтажных домишек. Необычно яростная пурга разыгралась в ночь с 12 на 13 марта: утром  все  оказалось завалено снегом –дороги, рельсы, заборы, дома; сквозь сугробы торчали печные трубы, из которых в небо поднимались струйки дыма – единственные признаки продолжающейся в белом безмолвии жизни.
            В пустом помещении железнодорожной школы собрались семеро юных особ – ученики девятых классов. Причина, побудившая молодых  людей выбраться из снежного плена  ранним утром  воскресного дня, была довольно веской: шестеро из присутствующих были кандидатами в члены ВЛКСМ (так назывался комсомол- для тех, кто уже забыл) и не далее как сегодня их членство  в союзе должен был утвердить райком.

            Наш прогрессивный, цивилизованный, современный железнодорожный поселок тем не менее административно подчинялся деревенскому, забубенному Томашполю, расположенному в 18 км отсюда. Там и находился райком, пред чьим бдительным оком должна была предстать  “великолепная семерка”. Обычным транспортом, которым люди добирались в райцентр, в то время служили попутные грузовики – ни о каких-либо автобусах да и просто машинах  с тентами не было и речи. Увы, в тот день по занесенной дороге не проехал бы не то что грузовик, но даже трактор. Обстоятельства складывались так, что добраться в райцентр было невозможно и вступление в комсомол откладывалось до следующего заседания .
 Все так бы и произошло, если бы не одно, но серьезное обстоятельство. Здесь к месту будет упомянута пришедшая мне в Нью-Джерси из глубины памяти дата - пятое марта.  В этот день полсотни лет тому умер Великий вождь, Отец народов и уж понятное дело, каждого из нас, юношей пятидесятых годов, Иосиф Виссарионович Сталин  (Джугашвили).

          Смерть Вождя, хоть и по-разному, потрясла весь многонациональный и многоликий, но неизменно сцементированный железной волей и страхом, советский народ. По требованию родной партии и любимого правительства мы должны были еще больше сплотить ряды, сконцентрировать усилия, повысить бдительность в ответ на безвременную кончину Светоча коммунизма. Под влиянием стоящих перед советской молодежью задач и проходило это собрание, где  председательствовал секретарь школьного комитета комсомола Витя Могилевский-седьмой в команде, кроме кандидатов в члены (разумеется, ВЛКСМ).

           Несколько слов о нашем секретаре: Витя -идеальный советский юноша:  кристально честный, искренне и беззаветно преданный коммунистическим идеалам, записной отличник, хороший спортсмен, любящий сын и т.д. Был он ровным, как шпала, и прочным, как гранит, в своих убеждениях. Высокий, худощавый, с большим лбом, с открытым лицом, со смотрящими на собеседника чистыми глазами – Витя походил на всех одновременно плакатных красавцев – комсомольцев. Учился Виктор упорно. Среди одноклассников были ребята, чьи способности в науках выглядели мощнее, но заведомым отличником оставался Могилевский: поставить ему “четверку” считалось дурным тоном среди педагогического коллектива.И это было справедливо.
Тогда же 13-го марта 1953 года Витя открыл необычное комсомольское собрание, в повестке дня которого стояли вопросы, сформулированные задолго до того времени Герценом, Лениным и Шекспиром:- «Что делать? Быть или не быть?»
            Средства передвижения отсутствовали, заседание райкома  назначено на час дня…
            Виктор вопросительно глянул на кандидатов. Надо сказать, что это был набор потенциальных комсомольцев второго призыва. Первый, то есть массовый прием, состоялся в ноябре к знаменательной дате –35-ой годовщине Великой  и так далее революции. Не принятыми остались закоренелые двоечники, отпетые хулиганы и я. Почему же я стою особняком в этом списке? Сейчас объясню.

                Посвящение в подлецы и...

           Если по-справедливости, не так уж я был плох, чтобы меня забаллотировать  в первом эшелоне жаждущих получить значок члена ВЛКСМ: учился хорошо, поведением был больше тихоней, увлеченно занимался спортом. Ничто не предвещало моего фиаско в тот памятный ноябрьский вечер. Однако случилось неожиданное и курьезное происшествие. Здесь же, прямо на собрании. Дело в том, что практически все мои школьные друзья и однокашники в ту пору курили. Кроме меня, который свято веровал, что курение мешает спорту и потому с презреньем относился к этой пагубной привычке. Во время  коротких и больших перемен класс рысью перемещался в сторону школьной общественной уборной, откуда затем клубами поднимался папиросный дым
            « Мы любим “Труд”, но только папиросы, мы любим “Спорт”, но только шоколад.»
              От нечего делать со всем классом в отхожее заведение бегал и я, не подозревая, что личный контакт с курильщиками подсунет мне свинью в самый неподходящий момент.

             …Собрание уже прилично подустало, когда очередь, наконец, дошла до моей персоны. Этот рок – буква “Я”, заглавная в фамилии – на всю жизнь утвердила меня в хвосте событий. Собрание вел почему-то директор школы по кличке Копченый, которая ему удивительно подходила. Назвав мою фамилию, секретарь комитета комсомола скороговоркой прочел характеристику, рекомендации – мой прием в члены с учетом объективных данных казался вопросом решенным. Имя было внесено в список и Копченый также скороговоркой привычно начал напутствие свежеиспеченному члену КСМ.
            Технология этих напутствий была достаточно однообразной: если у тебя есть тройки – стань “хорошистом”, если не спортсмен – стань им, если социально пассивен –активизируйся… Мой перечень уже подходил к концу, когда раздался голос преподавателя физподготовки Евгенчика: “…И бросить систематическое курение!”
              Наступила тишина, заросшие густыми волосами ноздри Копченого хищно раздулись:
             -Как, он к тому же еще и курит? – встрепенулся директор. Тут заголосил весь зал, защищая меня от этой напраслины. Вперед бросился кристально честный Витя Могилевский и под свое “честное  комсомольское” снял обвинение.
            - Хорошо, -сказал искушенный в стукачестве и в нравах сексотской жизни Копченый, -Я верю, что ты не куришь. Но вот тебе первое комсомольское поручение – назови тех ребят из твоего класса, кто курит…
            На этот раз наступила гробовая тишина. На глазах многочисленного собрания должен был сформироваться принципиальный, честный и открытый перед организацией член комсомола, а  вернее говоря, ренегат и законченный с самого начала негодяй.

     Я был в полной растерянности: отрицать факт курения одноклассников было бессмысленно (вспомните клубы дыма над сортиром), комсомольская этика требовала быть открытым и правдивым перед организацией. Это с одной стороны. С другой же мне предлагалось “сдать” товарищей,, что не вязалось с понятиями чести…
             И здесь я совершил поступок, за который мне стыдно и до настоящего времени. Я назвал одно имя, имя Пети Пикули. Петя-- законченный двоечник, нарушитель школьной дисциплины по всем ее параметрам. Был он самым красивым парнем во всей школе – белокурый, голубоглазый, с правильными  тонкими чертами лица, отлично сложенный; к тому же достаточно одарённый – лучше всех в нашем выпуске знал физику, химию, имел тягу к естественным наукам.
 Однако, и  здесь его знания в большей части были направлены на то, чтобы организовать неожиданное замыкание в сети, взрыв пробирки с химикатами, пустить пары дурно пахнущего газа из стоящей перед учителем чернильницы и на другие милые, радующие педагогический коллектив, проделки. При этом (даже, когда его сурово наказывали) Петя светился ясной, вполне идиотской улыбкой законченного балбеса.
 Пикуля поступил в мединститут, закончил его и стал классным хирургом. Но от себя не уйдешь: два десятка лет спустя после окончания школы, будучи респектабельным главврачом областной больницы, Петр разбился насмерть, раскатывая мотоциклом “Ява” на бешеной скорости по отвратительным районным дорогам…

         …Вернемся назад на комсомольское собрание. Названная мною фамилия на Копченого не произвела никакого впечатления:
           - Называй дальше, про Пикулю мы без тебя знаем.
Я молчал, тупо глядя себе под ноги. Директор продолжал что-то говорить, но я его уже не слышал. Только что свершилось что-то такое, что впоследствии заставит взглянуть на себя со стороны и по –новому. Я совершил мерзость, трусливо объясняя себе этот поступок тем, что для Пикули он не имеет значения.
           Стыд, страх, отчаяние и возмущение –все смешалось во мне в эти минуты и решение директора  и, соответственно единогласно,  собрания отказать  в приеме больше обрадовало, чем огорчило. Теперь, когда многое тайное стало явным, понимаю, что тогда ноябрьским вечером, я был поставлен перед нравственным выбором.. Этот малозначительный эпизод из юности или даже детства насторожил меня на всю жизнь…

                ...  приём в комсомол .
   
           …Собрание же в пустом классе школы прошло быстро и организованно: никому из двоечников и хулиганов и в голову не пришло иное решение, кроме как пешим ходом добираться до райцентра. Вся страна скорбит о потере Вождя, вокруг злобствует мир капитализма – наше место в рядах комсомола и мы добьемся этого, несмотря на трудности…
Так или приблизительно так подытожил Витя наше решение.
               Через полчаса, вытянувшись цепочкой, мы начали этот исторический поход. Первые четыре километра дались относительно легко: здесь располагался военный городок и дорога до поселка была пробита бронетранспортером. Идти по колее достаточно удобно. Муки наши начались за воинской частью, где переметы на дороге случались выше человеческого роста.
Первые два часа ходу по колено и по пояс в снегу выжали нас, как лимон. Ребята изнемогали, а пройдено меньше трети пути. На очередном привале хлопцы выжидательно посматривали друг на друга, надеясь, что кто-нибудь предложит развернуться домой. Но никто не решался сделать это первым, мы снова поднимались и шли вперед.

              Апогеем мучений стал переход через село Комаргород, лежавшее во впадине и полностью занесенное снегом. Шли гуськом, по очереди пробивая дорогу в снежной целине. Несмотря на миниатюрное его название, протяженность села была более 2-х километров и на  преодоление этого расстояния ушли остатки сил. Ребята брели, почти бессознательно переставляя ноги, насквозь промокшие от пота. Казалось, еще десяток минут такого движения и все рухнут на снег… Ан, нет! За селом, когда дорога стала ровнее, а снег помельче, открылось второе дыхание: идти стало легче, настроение поднялось. Так я получил еще один жизненный урок – терпение… и все образуется.
троем и с песнями. Заседание райкома комсомола уже закончилось, но на наше  счастье все действующие лица оказались в сборе. В глазах комсомольских вожаков районного масштаба застыло изумление: никто и ожидал такой прыти от этой станционной публики, более известной своей неуправляемостью и свободолюбием.
 Первым секретарем райкома был 22-х летний разбитной и веселый курносый красавец Сергей М. Как нам показалось, наш подвиг не вызвал у него большого энтузиазма. Вообще, перспектива продолжения заседания еще на пару часов в единственный выходной день не обрадовала присутствующих и на нас, изможденных и гордых своим поступком, районная бюрократия взирала с неприязнью.
Тем не менее, столы были вновь накрыты красным кумачом, знамена водружены на свои места, покойные Маркс-Энгельс-Ленин-Сталин с группового портрета строго и оценивающе смотрели на нас… Священнодействие приема кандидатов в члены всесоюзной организации состоялось. Под конец, словно усовестившись прохладному приему, Сергей сказал:
           -Вы вели себя, как настоящие, преданные делу партии, парни и я не сомневаюсь, если когда-нибудь Родине понадобятся ваши жизни, Вы их отдадите не задумываясь.
.              Мы тоже не сомневались, но очень хотелось есть…
              Новоявленных героев «перехода через Альпы» накормили обильным ужином,  посадили в сани, запряженные сытыми лошадьми, и отправили восвояси.
              Я лежал на мягком душистом сене, укрытый теплой попоной, рядом  грело плечо друга. Молодое тело сладко ныло здоровой усталостью, лошади весело бежали по уже накатанной за день колее. Надо мною звездное небо: таких чистых, ясных и приветливых звезд я больше никогда не видел. Это были минуты счастья, ощутить которые нам дозволено столь редко…

                «Со святыми упокой...» 
   
            История же эта имела свое продолжение. Судьба позаботилась и мне не довелось надолго отрываться от родных мест, последние тридцать лет проживая в своем родном областном центре. По роду службы захаживая частенько в горсовет, я неоднократно встречал красивого, курносого с годами растущего по службе, но одновременно стареющего Сергея М. Много лет спустя представился случай познакомиться поближе- с его супругой нас связывало продолжительное сотрудничество.
           Однажды, сидя за дружеским столом, я напомнил ему о нашем давнем знакомстве. Каково же было мое изумление, когда он не только вспомнил тот случай, но и рассказал об обстоятельствах, которые позволили по-иному  взглянуть на происшедшее.

        -   «А як же, я дуже добре пам”ятаю цей день 13-го березня 53 року. Це було дев”ять днів, як вмер Сталін і місцеві партійні діячі  вирішили справити по християнському звичаю поминки за небіжчиком. Звичайно, всі ми були ідейно виховані атеїсти і проведення цього зходу було найсуворішим чином засекречено. Мали зійтися до свекра замголови виконкому, який приготував гарну горілку та заколов кабанця на свіжину.
Я вже збирався намилитися до дядька Опанаса, де мене чекали хлопці, коли до приміщення райкому причимчикували комсомольські кандидати з залізничної школи. Шляхи були заметені снігом, нам і на думку не спадало, що хтось може з”явитися зі станції. Отож, замість того, щоб пити горілку та заїдати свіжиною, я був вимушений вести засідання комітету та приймати  цих дивак!в у комсомол.»


             Вот так: оказывается своим поступлением в ряды Ленинского Союза молодежи мы тогда справили поминки по Отцу Народов и другу всех детей… 
         …А закончить повествование хочу тем, с чего начал – разговором о погоде. С той поры в течение более сорока лет я наблюдал за погодой в наших краях в марте, и каждый раз 13-го числа она преподносила очередной сюрприз: снегопад, штормовой ветер, проливные дожди. В этот день по православному календарю зима встречается с летом, но мне почему-то казалось, что в тот день мятежная душа Иосифа Джугашвили, призрак Великого Вождя и Гениального Злодея, возвращается на землю, чтобы напомнить о себе; о том, что История – это то, что никогда не проходит…
           …Для себя же я твёрдо решил: когда придёт приглашение на интервью по поводу получения гражданства США, из Edison в Newark, в Еmmigration and Naturalization Service Service Cеnter я отправлюсь пешком. Выйду накануне, с двухдневным запасом еды и с набором медицинских таблеток на все случаи жизни.
           Не зря же нам долбили голову в течение пятидесяти лет:
                -« В жизни всегда есть место подвигу!»