Коучинговый человек. Книга вторая. Глава 8

     После возвращения Виктора и Авроры в Москву, им позвонил Николай Ефимович и сообщил, что звонил Самгин с предложением срочно начать оформление сделки по купле-продаже завода. Кроме того, Самгин просил ускорить дело, так как его должны положить в больницу.
     — А что с ним случилось, — поинтересовался Виктор.
     — Да говорит, что давно чувствовал себя неважно и даже не знал почему. А сегодня ему сообщили о не очень хорошем результате диагностического исследования по поводу онкологического заболевания. Поэтому, — не срывая радости в голосе, продолжил Николай Ефимович, — он очень просит не затягивать покупку завода.  Я сразу позвонил Сержу.
     Оказывается, он уже обнюхал Самгина через министерство и МВД. У того всё «чисто». И мы с Сержем решили (извини, что не посоветовались с тобой) сегодня же собраться у меня, чтобы ещё раз обсудить наиболее важные моменты, ну и, наконец, решить окончательно, каких специалистов будем брать с собой. Ждём тебя в шестнадцать ноль-ноль. Кстати, не забудь привезти жену. Думаю, что ей, как дольщице, захочется тоже поучаствовать в нашем разговоре. Да и Вероника рада будет её видеть. Ну, давай! До встречи.
     На совещании у Николая Ефимовича было решено взять с собой юристов, аудиторов, инженеров-нефтяников, мастеров-наладчиков нефтеперерабатывающего оборудования и одного инженера-геодезиста. После этого каждый предприниматель провёл телефонные переговоры с подчинёнными, с которыми им предстояло вылететь вместе с хозяевами в Тюмень для оформления сделки.
     Когда все дела по подготовке к предстоящей покупке завода были утрясены, довольный хозяин дома приподнялся с кресла:
     — А теперь, господа, прошу всех пройти в гостиную, чтобы подкрепиться после столь тяжких трудов.               
   
     * * *

     После отъезда Виктора в Тюмень Аврора занялась производственными делами и, в первую очередь, посетила мясокомбинат. Директор предприятия поводила её по цеху, объясняя и рассказывая, как идёт работа и какие имеются проблемы с оборудованием.
     Потом они прошли в кабинет, где хозяйка уселась за директорский стол и указала Галине Васильевне на стул возле стены.
     Не глядя, Аврора начала:
     — Галина Васильевна! Мы знаем вас как опытного работника, с которым и начинали свою деятельность на этом комбинате. Особых нареканий раньше к вам не было. Однако нерасторопность с заменой трансформатора, которая произошла во время нашего отсутствия и обошлась потерей немалых денежных средств, вынуждает подумать о смещения вас с должности директора мясокомбината.
     У женщины побледнело лицо: известие об увольнении прозвучало как гром среди ясного неба. О замене трансформатора говорилось уже давно, но Генеральный, пообещав разобраться, уехал на Сейшелы. И вот тебе на: во всём оказался виноват директор мясокомбината!
     — Виктор Николаевич… 
     Но хозяйка оборвала:
     — За всё произошедшее юридически отвечаете только вы, а не Виктор Николаевич. Вам это известно?
     — Да-да… Но не за свои же деньги я должна была заменять старый трансформатор?! Я обращалась к главбуху, но тот сказал, что надо подождать. Потом Виктор Николаевич пообещал сам всё уладить, но уехал вместе с вами.
     — И вы сразу успокоились и понадеялись, что трансформатор не посмеет сломаться до нашего приезда.
     — Ну, зачем  так! Я ночами не спала: боялась, что авария может произойти...
     — Хорошо! Заявление на имя Виктора Николаевича, или на имя главного бухгалтера, наконец --- на моё, писали?
     — Но вы же обо всём знали!
     — Значит, не писали?
     — Нет, конечно…
     — Выходит, за нанесение убытка хозяевам предприятия юридически, кто теперь  отвечать должен?
     Галина Васильевна ничего не ответила и заплакала.
     Аврора встала, прошлась по кабинету. Она была удовлетворена запоздалым признанием вины и слезами уже немолодой женщины.
     — Однако взыскивать с вас растраты мы не станем, --- Галина Васильевна оторвала ладони от мокрых глаз, шмыгнула носом, достала из сумочки платочек, вздохнула и вытерла слёзы. — Но… предлагаем освободить занимаемую должность. По-моему, вы уже на пенсии?
     — Да, — хрипло ответила немного успокоившаяся Галина Васильевна.
     — Ну, вот и хорошо! Пока работайте, а мы будем искать замену.
     Аврора подошла к зеркалу, стала поправлять причёску.
     — Может вас покормить, Аврора Дмитриевна? Пельмешки хорошие наготовили, бифстроганы... и выпить есть. Не откажите.
     ---  Нет, нет, — посмотрела на часы Аврора. — Поеду домой.
    
* * *

     Вечером она не стала просматривать деловые бумаги, которые накопились и лежали уже приличной стопкой. Аврора прилегла на диван, взяла в руки глянцевый журнал. Полистав красочные страницы и не обнаружив ничего интересного, бросила его на журнальный столик. Ей вспомнился разговор с женой Ефимыча. Вчера, когда Аврора сидела у неё, та поделилась «секретом». Оказывается, вот уже больше недели, у Вероники задерживаются месячные, и она надеется, что это признак наступившей беременности. «Ещё немного подожду и сдам анализы», — с улыбкой на тонких и бледных губах поделилась она. Аврора представила, как хромающая Вероника будет выглядеть с большим животом. Такая живописная картина вызвала у неё невольную улыбку, которую счастливая хозяйка приняла за одобрение и ещё больше прониклась доверием к гостье.
     — Между прочим, роды, говорят врачи, придётся делать с помощью кесарева сечения. Я этого так боюсь! — почти прошептала Вероника.
     — А почему кесарево?
     — Ты разве не заметила, что я хромаю? Это — после аварии. Мы с Коленькой поехали на машине в Подмосковье и столкнулись с грузовиком. У меня случился перелом тазовых костей, а ему - ничего! Сотрясением мозга отделался. Зато мне досталось. Пришлось потом полгода в больнице проваляться.
     Продолжая лежать на диване, Аврора сразу вспомнила больничную палату, в которую попала перед абортом, и бледное, растерянное лицо Виктора. Она вновь осознала, что у неё никогда не будет детей, и невольно позавидовала Веронике, мечтающей, несмотря на случившееся несчастье, о рождении второго ребёнка. «Да, конечно, я сама была виновата, —  стала размышлять Аврора, — но и Виктор должен был понимать, что в моём положении вообще нельзя было садиться на велосипед! А он ещё и гнался за мной…»
     Досадуя на себя и обижаясь на мужа, Аврора пришла к мысли, что её отношение к нему после аборта изменилось. Иначе говоря, муж перестал интересовать её в качестве супруга, с которым ей уж никогда не суждено приобрести полного семейного счастья. И теперь только бизнес и жажда наживы продолжали соединять их, как партнёров и как «братьев по крови».               

     * * *

     На другой день Аврора поехала на своей машине к матери. По дороге купила цветы, которые Елена Григорьевна очень любила. Цветы, говорила она, всегда напоминают ей молодость и любимого мужа Дмитрия, поскольку он часто приносил их, возвращаясь с работы. Будучи маленькой, Аврора видела цветы почти во всех комнатах. Она любила менять воду в вазах, но всегда расстраивалась, когда какой-нибудь из букетов начинал незаметно вянуть, и с него, так же незаметно, падали на стол или на пол уже увядшие и потемневшие лепестки. Но вскоре отец приносил новый букет, и вся квартира снова наполнялась ароматом этих удивительно красивых созданий.
     Но вот и двор, в котором она жила с матерью до замужества. Несмотря на уговоры, Елена Григорьевна не согласилась переселиться в Барвиху. На старом месте у неё были давно знакомые соседи, подруги, наконец, сам двор, куда она ещё могла выбираться на лифте в сопровождении приставленной к ней медсестры. Помимо сестры за ней присматривали и две горничные, которые постоянно, по очереди, обслуживали её. В случае недомогания вызывался личный врач, а в случае болезни Елену Григорьевну помещали в платную клинику.
     Соседки, понявшие, что она под старость лет стала жить припеваючи под опекой богатой красавицы-дочери и солидного зятя, старались всячески оказывать ей внимание, чтобы иметь возможность обратиться за помощью. И Елена Григорьевна обычно не отказывала. Правда, не потому, что была очень доброй, а потому, что ей доставляло удовольствие видеть и чувствовать своё превосходство над ними. А в преклонном возрасте так не хватает уважения и внимания! В Барвихе же, знала она, богатеньких — пруд пруди! И кто там будет с ней так считаться и так унизительно-преданно заглядывать в глаза, в надежде получить хоть какую-то помощь. «Уж лучше быть первым на селе, чем последним в городе», — любила повторять про себя Елена Григорьевна.
     Въехавший во двор внедорожник Авроры сразу привлёк внимание сидящих на скамеечках возле подъезда соседок. Они дружно ответили на приветствие, а одна мамаша приказала своему подростку, взять у «тёти» сумку и помочь ей подняться на лифте.
     — Навестить мамочку приехали?! — расплылась в любезной улыбке молодая женщина с детской коляской.
     — Да вот решила заскочить ненадолго… Проведать, — доброжелательно ответила Аврора и, легко ступая по ступенькам, зашла в подъезд.
     — А к своей дочке Ленка переезжать не хочет! — негромко сообщила «новость» сидящая со всеми старушка, когда дверь автоматически захлопнулась. — Мне, говорит, и здесь хорошо! Так и сказала.
     — Ну, а чем ей здесь плохо? Живёт как у Христа за пазухой! — уже громче ответила женщина на краю лавки.
     — Да меня хоть золотом обсыпь, но, когда моей дочки долго нет, — переживаю! — чуть не выкрикнула ей в ответ полная женщина лет под сорок. А эта --- мать только по праздникам навещает да по за границам отдыхает.
     — Да ты, Клавка, лучше бы за своей дочкой смотрела.
     — А ты бы — за своим мужиком: второй день не просыхает, пьяная рожа.
     Дальше между соседками разгорелся скандал, проснулся ребёнок, и его рассерженная мамаша, обложив кричащих друг на друга женщин нехорошими словами, тряся коляску, удалилась от них.
     У матери Аврора пробыла недолго. Вначале она выслушала её жалобы на то, что редко приезжает в гости и даже не желает звонить чаще, чтобы поинтересоваться хотя бы здоровьем «родной матери». Кода же дочь попыталась оправдаться тем, что очень занята, но всё же находит время для звонков и что звонила даже тогда, когда находилась на отдыхе, Елена Григорьевна тяжело вздохнула:
     — Э-эх, Аврора! Тебе этого не понять. Вот когда у тебя свои дети будут, тогда и поймёшь, что важно для родной матери. А для меня, — заплакала Елена Григорьевна, — важно, как можно чаще видеть и слышать своё дитя. Вот! — замолкла она и стала вытирать слёзы носовым платком, поданным медсестрой.
     — Хорошо, — снова заговорила дочь, которой эти упрёки порядком надоели, начиная с того дня, когда Елена Григорьевна сама отказалась перебираться в Барвиху. — Часто приезжать, мама, у меня всё равно не получится: нет времени, да и звонить каждый день я не могу. Так что давай-ка лучше перебирайся к нам. Скажи только, когда прислать машину для переезда.
     После таких резонных слов Елена Григорьевна присмирела. Она, как бы забыв о своих упрёках, подошла к столу, над которым возвышался букет цветов.
     — А какие цветы ты мне сегодня принесла, дочка! Вот спасибо, милая. Ах, как они пахнут! Ты помнишь, у нас всегда стояли дома цветы, пока Дима не умер. Ты помнишь?
     — Конечно, помню, мама, — поддержала Аврора и облегчённо вздохнула после  тяжёлого разговора.
     — А мы такой торт купили! Сейчас будем чай пить. Нюрка! --- крикнула она горничной. --- Накрывай на стол.
     — Тебе же, мама, сладкое нельзя.
     — Сегодня можно, дочка.   
     За столом Елена Григорьевна стала рассказывать, какие у неё хорошие соседи, как уважают её, и что неплохо было бы позвать подругу, чтобы та посмотрела на Аврору.
     Но дочь, доедая кусочек торта, ответила:
     — Мама, да они внизу все меня видели.
     — Серьёзно?! Это кто же там был?
     — Ну, а я их всех знаю? Одна  ---  с ребёнком в коляске…
     — Это Верка! Уважительная женщина.
     — Другая была, видимо, с сыном. Так та попросила его помочь мне донести сумку до дверей.
     — Это Надя! Очень скромная женщина. Живёт без мужа, одна растит сыночка. Бе-ед-на-я! Поэтому я иногда занимаю ей до получки. Что поделаешь? Приходиться помогать хорошим людям.
     — Ну, спасибо, мама! Я, наверно, пойду, — привстала Аврора. — Дела…
     — Может ещё по одной чашечке?
     — Нет, нет. Отдыхай. Я вижу, у тебя всё в порядке, и что хорошие соседи. Но, если надумаешь переезжать, мы с Витей будем только рады.
     После ухода дочери Елена Григорьевна кинулась к кухонному окну, из которого были видны ступеньки подъезда.
     — Девчонки! Идите сюда, — позвала она женщин. — Я плохо вижу. Кто там сидит?
     Те стали по очереди перечислять соседок, сидевших на лавочках.
     — Так… Так… — одобрительно  отмечала она называемые имена. — А Андреевна есть?
     — Есть! — ответила Нюра.
     — Да нет её. Это с другого подъезда женщина, — поправила более глазастая молодая медсестра.
     Но вот дверь подъезда открылась, и появилась Аврора. Все соседи повернули головы. Она же, видимо, прощаясь, улыбнулась им, и стройной походкой пошла к стоянкам автомашин.


http://proza.ru/2021/10/29/1016