Антисоветчик

Когда меня начальник переводил на один из отдалённых цеховых участков он сказал странную фразу,-" Ты поосторожнее будь. Там работает дядя Коля, его иногда так понесёт..."
Я поначалу не вник в сказанное. Куда могло понести этого Таленко, дядю Колю? Всё было просто, дядя Коля был антисоветчиком. Он ругал коммунистов плюясь на пол и шлёпая туда же фуражку. " Придут оккупанты пойду в концлагерь, полицаем. Вешать буду, пытать. Довели страну! У меня мама умерла в 38 лет. Считай девкой. От надсадной работы. Меня цепью приковали к токарному станку, снаряды точил для фронта. Это в четырнадцать-то лет!? Патоку воровали чтоб пожрать. За взрослыми тарелки облизывали в столовой, за это нас называли шлифовщиками. Ночевать было негде, ходили на Ж.Д.вокзал. А там придёт охранник с лошадиной мордой, как даст по заднице кованым сапогом,-"Пшёл вон, шантрапа!" Нам с утра на работу, а нас на мороз.
Дед говорил эмоционально, где-то преувеличивал.
"У нас в Дубовке очень много народу проживало. Соседи были. Сенчуковы. 12 детей! Парни-кряжи! Приехали ГПУшники с револьверами, погрузили всех на машину и больше их никто не видел. Так потихоньку и прикончили Дубовку. Сейчас её даже на карте нет".
Таленко был невысокого роста, плотный, седой, и любил дискутировать, поучая нас, молодых.
"Если бы Ленин жил сейчас, он был бы по должности не выше парторга в завалящем цеху. Пил бы водку втихаря , в своём кабинете, через проходную таскал бы ворованное. При выходе на пенсию ему всучили бы радиоприёмник "Альпинист". И пожали бы руку. И всё! Потом он ездил бы в сад лелеять грядки и хулить власть. Больше он ни на что не годен. Ты понимаешь?"
Это были времена Ю.В. Андропова. Вскоре генсек умер и я сказал дяде Коле,- Через пять лет жизнь в СССР резко изменится.
Таленко чуть не подпрыгнул от возмущения,- Кто тебе сказал?!
Он плюнул на пол, шлёпнул фуражкой туда же. -Ненавижу! Ненавижу когда говорят всякую ахинею, Дарданеллы мать! Ты сначала подумай, потом скажи.
Он люто ненавидел КПСС, но не верил в падение советской власти. Своими нападками на меня он хотел выпытать, где я взял эту новость, перепроверить и ждать краха, потирая руки. Я-то сказал это наугад. Лёгкий ветер перемен уже прошёл по умам, люди задумались. Студентам запретили цитировать Брежнева, и казалось страна замерла в ожидании бури. ТВ показало как на выборах, К.У.Черненко под руки подвели к урне. Он был очень плох.
Как заря, рассвет, восшествие М.Горбачёва. Радость, разговоры, сенсации! Думали заживём... как сырки глазированные в шоколадном масле! А тут!? Угоны самолётов, пробная резня на окраинах, робкий нацизм.
Я ушёл с завода и Таленко больше не видел.

Прошло двадцать лет.
Раз в год я ездил в полузаброшенный тёщин сад, зараставший бурьяном за рекой, за полем, лесом. Бросать сады пенсионеры начали после того как одного из них убили, а убийца изредка появлялся и кричал из-за забора,-"На меня покажете, я и вас грохну, а курятники ваши спалю!"
Деревня Ягодное примыкала к коллективным садам и погибать не хотела. А чего бы им не жить? За огородами остановка электропоездов и до города всего 15 минут хода. Как-то летом, возвращаясь из сада я решил пройти по деревенской улице. Возле берега речушки стоял дед, в белой кепке, в белой рубашке, и серых брюках. Силуэт показался знакомым. "Неужели он, дядя Коля,- думал я,-ведь ему уже, наверно, за восемьдесят?"
Он меня не узнал. Я назвал себя, сказал что вместе работали. Он помолчал, сделал вид что узнал и спросил,- Ты где теперь? Работаешь?
Старик изменился. Сильно. Стал медленным, совершенно седым, и казался безразличным. А может летний зной так повлиял на него?
"Я дом здесь... купил. Давно уже. С сыном живу. Зайдёшь?
Пока шли к его дому, проскользнула электричка за лесопосадкой и появилось немного времени до следующего поезда. Я думал что хозяин будет жаловаться на болезни и ужасное лето. Вместо этого он начал говорить о проблемах России. Рассеянно слушая я осматривался в доме. Стол у окна, на подоконнике корвалол и другие пилюли, в углу японский телевизор и видик. Старинная узорчатая кровать с огромными подушками, ковры, шкаф с посудой.
Дед говорил о теневой экономике, откатах.
-Дядя Коля! А чего это ты начал считать в золоте?
-Про золотой... поезд Колчака...часто говорят. Ищут, не могут... найти.
Ему тяжело было говорить. Паузы между словами, вздохи, выдохи. От былой горячности не было и следа.
Я решил ему ответить,- Если разрешить нашедшему колчаковское золото, забрать его себе, без выплат процентов, тогда найдут. Года не пройдёт.
-Не в этом... дело. Российская...недвижимость... зарубежная... это четыре...поезда с золотом. Пятьдесят вагонов... с золотом. Пятьдесят тонн... в вагоне. В Америку...отправили... два поезда... с золотом...тушить рецессию. Теневой оборот...четыре поезда... с золотом, ежегодно. Что они пишут...про Колчака? Здесь каждый год...золотые эшелоны... исчезают. У каждого...олигарха...по десять...вагонов с золотом. Испанцы золотую добычу... везли домой...из Америки...а эти из... родной страны. Теперь олимпиаду...зазвали в Сочи...чтоб народ облапошить. Хотят ещё...футбольный чемпионат зазвать.
-Дядя Коля, ты нарисовал очень яркую картину. Так и вижу госграницу и стоящие там в очереди жёлтые поезда, и улыбки принимающей стороны.
-Чего бы им...не радоваться? За десять лет...сорок или...пятьдесят поездов...утекло. Я всю жизнь... поносил большевиков... Зря! Горбачёв какой... хороший человек. Дал волю... людям, богатейте! Заместо работы... начали грабить. Сталин нужен. Дикарь. Головорез. По-хорошему... никто на понимает.
Он смотрел на меня ожидая ответа. Белые ресницы, брови, редкие седые волосы. Почти потухший, безжизненный взгляд. Этот гаснущий интеллект, потухший вулкан, беспокоился о Родине. Я вспомнил как он стремительно передвигался по заводу, быстро выполнял поручения, возвращался на участок и сразу принимался за другие дела. Его веки тяжелели, было видно что он не прочь поспать. Я начал прощаться.
-А как... твоя фамилия?- спросил Таленко.
Я сказал, и подумал что он даже имя моё не помнит.
-Ты ведь тоже... не молодой,- говорил дядя Коля,-я помню как... вы штангу...тягали на втором...этаже. Мешок били...ногами.
Он проводил меня до калитки,-приедешь в сад...заходи ко мне.

Поезд зашумел пневмосиреной, негостеприимно,как тёща, с шипением открыл двери, с нижней ступенькой на уровне пупка. Попробуй, залезь! В многолюдном вагоне люди дышали тем что выдохнули другие пассажиры. Запахи потных тел, собак, ягод, перегара, кружили голову. Отвернуться было некуда. Плакали задыхающиеся дети, хохотали фанаты "подкидного дурака", держаться было не за что, и толпа шаталась напрягая ноги и бормоча проклятья. Вспомнил о золотых поездах и представил Европу, где ж.д.экспрессы носятся как самолёты на взлёте, пассажиры в удобных креслах, кондишн, ТИ-ВИ...и увесистая российская лепта в озолочении Запада. Как "Отче наш" выплыли из туманного подсознания вечные вопросы бытия, "Что делать?" и "Кто виноват?".
Взгрустнулось...