Смурь

На меня такая смурь  напала,
хоть веревку мыль.

ЗИМА

Shit happens . Тревожный звоночек в голове зазвенел прежде, чем я очнулся. Такое вот наследие бурной молодости. Вроде давно отвык, и вот опять. Но встряска иногда полезна, раз чуйка не сработала. Когда расслабился и забыл, чем обычно заканчиваются незапланированные авантюры.
Конечно, лучше вообще подольше не выходить из сумеречного состояния. Тем более, когда вчера перебрал и предстоит очнуться в чужой, и, весьма похоже, недружественной обстановке. Дополнительных развлечений явно не предвидится. Теперь только огребать уже заслуженное. Где – неизвестно, за что – всегда найдётся. Аксиомы бытия.
Зато очередное напоминание - надо уважать свой первый и последний организм, а не так бездарно его третировать. Подъём!
Я нервно дёрнулся, словно пинком вышибленный из беспокойного омута. Включился. Задышал часто-часто, успокаивая дрожь и подступающие позывы. Теперь сконцентрироваться и оценить полученный ущерб. Во-первых, зверски трещит голова, а бешено пульсирующая кровь отдаёт по вискам гулкими толчками. Словно напильником по такому родному чугунию. А потом назад. И опять. Терпимо. Во-вторых, рот, как губка, набрался всякой неприличностей. Аж язык клинит. Да и внутренности в нездоровых судорогах. Но это уже, в-третьих.
Да уж, действительно – юношеские ощущения. Давненько не встречались. И не уловить, что и где сейчас не прорвётся. Хотя нет. Лучше спереди, чем сзади. И точно не здесь. Надо искать место...
А что там внизу дёргает, когда башку на мгновение отпускает? Сначала удар сверху, а потом эхом отдаёт в ногу? Маятник возмездия?
Ох, не надо было вчера давать слабину. И шаг назад закончился... а чем кстати? Надеюсь, только незначительными телесными повреждениями и моральным ущербом.
— Мёртвые сраму не имут —попытался выговорить и вдруг отчётливо понял, что ничего про прошедшую ночь не помню. Явные провалы в памяти. Надеюсь, без криминала. И так уже перебор. Даже двойной. Да и в накатившем бодуне нет никакой толерантности. Только трубы горят, и все казни египетские приближаются. Вполне объяснимо, если потреблял невесть что. Тут даже одна нога сдалась.
Ну почему ни одна зараза до сих пор не придумала нормального бухла, которое просто дарит радость? Не оставляет похмелья, а самое главное - этого убийственного перегара? Всем же лучше будет. Притом сразу! Только раскрыл глаза, а уже благоухаешь лавандой или там свежей геранью. Я сейчас даже на запах огуречного рассола согласен. Кстати, заманчивая идея. Вполне реализуемая. Это же Россия-матушка. А она своих блудных сыновей в обиду не даёт.
Господи, да я согласен даже на берёзовый сок, который с детства ненавижу!
Воистину весело веселье, тяжело похмелье! Верю, наступит время, когда я гордо буду произносить «похмелье» с долгим ударением на последнюю букву. Вот тогда непричастные будут люто завидовать интеллигентному человеку. А пока натыкаться на косые взгляды...
Кстати, а где все люди? Сбежали, а меня бросили? Или уже в засаде сидят?
Думаете тут нарушена логика? Отнюдь! У меня в жизни нарушение логики было только раз - когда облачённый в белый костюм пчеловода я, во время посещения пасеки, был атакован племенным быком.
Не хотелось бы повторений. Тем более, что некая аллегория вполне чётко просматривается.
Я со стоном приподнялся, с натугой приоткрыл склеившиеся веки и попытался сфокусировать расползающиеся глаза. Надо сосредоточиться и постараться осмотреться.
Грустно. Как это грустно.
Хмурое марево стоит в совершенно незнакомой квартире. Вокруг раритетная обстановочка времён, расцвета сил Ильича. Нет, другого, который «наш Ильич, наш дорогой. Леонид Ильич». Этакая заполированная стенка под потолок. Из несуществующей ныне ГДР.
И вот в неё почти упирается раздвинутый стол-книжка со скатертью, местами стянутой неровными гармошками. Видно, цеплялись влезая-вылезая, но так за собой и не поправляли.
Стол завален грязными тарелками, хрустальными рюмками, фужерами, стаканами и пустыми бутылками. Обляпанные салатницы. И как апофеоз – на самом краю гордым флагманом возвышается полупустая трёхлитровая банка домашних огурцов с начинающими тонуть разномастными окурками.
Похоже, рассол отменяется. Мой желудок такого кощунства не потерпит. Уже заранее бунтует.
Разочарованно кхекнув, я перевёл взгляд на здоровенный настенный ковёр исключительно ядовитой, прямо-таки химической расцветки. По глазам резануло, а ломанные линии зловеще зашевелились. Сразу стало укачивать и резко плохеть. От греха подальше, прикрыл глаза и опустил голову. Слегка отпустило.
Слишком мало информации и чересчур много неизвестных факторов. Всё более непонятных.
Лучше определиться со своим уровнем деградации, а потом заняться планом действий.
С трудом двигая затёкшей шеей, я изогнулся. Поморгал мутными глазами.
Жуть какая. Моё тело безвольной куклой брошено наискось разложенного, но не застеленного дивана. Солидно продавленного. Но это точно до меня.
Пришлось, непроизвольно охнув, приподнять тело повыше. Там внизу что-то ногу держит.
Ага, к ней, как к подушке, приткнулось калачиком нечто женское, судя по очертаниям весьма солидно выпирающей кормы. Так, девушка с формами. Хорошо, хоть не с веслом. Я повнимательнее присмотрелся, но вроде никаких знакомых или отличительных особенностей не наблюдается. Да и не разобрать из такого положения. Возраст вроде не детский, но позитива это не добавляет. Сейчас такие малолетки пошли – многодетным матронам фору дадут. А их боевая раскраска вообще только в блуд может вводить.
— Да, жизнь всё расставляет по своим местам... а меня туда вечно суёт! — мрачно, но хоть тихо сообщил я в прокуренный сумрак комнаты. Не хватало ещё разбудить это чудо-чудное для выяснений диво-дивных. То, что она сейчас полностью одета вообще никак не гарантирует моего ночного алиби.
Надо делать ноги. И очень даже срочно. Отпраздновали Новый год, пора и честь знать. По личному опыту знаю, что уйти по-английски, если рассусоливать, редко получается. А потому надо собрать все силы в кулак, чтобы потом не было мучительно больно от несвоевременно вернувшихся родственников. Сначала сильно удивлённых, а потом уже быстро задумывающих исключительно неласковое.
Такое вот у нас наследие доисторического материализма и ветхозаветного домостроя. До сих пор порядочным ходокам-одиночкам никаких скидок не делают.
Так, а сам как? Вроде без травм и увечий. Рубашка на месте, джемпер не особо измят, даже джинсы застёгнуты на все пуговицы. Пятен крови вроде нигде нет. Но нет одного носка. Точно. Причём правого. Я очень аккуратно пошевелил оголёнными пальцами ноги. Прислушался к ощущениям. Отлежал, но терпимо – ползти не придётся. Вроде всё на месте и работает. Остальное перебедуем.
Может эта незнакомка – просто добрая самаритянка? Одевать меня начала, да не рассчитала сил, так сильно умаявшись на последнем предмете моего скромного гардероба?
Тогда надо понять, насколько же сильно тут вчера праздновали-отрывались? Надеюсь, я не умудрился заложить предпосылки для сентябрьского сюрприза? А потом сделал дело и заснул смело?
Всё надо проверять.
Сведя руки ковшиком, я аккуратно приподнял женскую головку и, выгнувшись по мере возможности, вгляделся в спящее личико, густо раскрашенное разномастными снежинками. Сейчас сильно смазанными. Чуть вслух не ляпнул про Гюльчатай, но скрючился от накатившей дурноты. Лишь бы не стравить. Иначе эта подруга своим ультразвуком мигом весь дом на уши поставит.
Убей не помню кто такая, как зовут, и не уверен, что вчера я её вообще видел. Такую точно бы запомнил. Надеюсь, не местная и никто не будет её прямо сейчас рьяно искать с такой же, ещё не опохмелившейся полицией. Запаришься потом отпираться от разных гнусных инсинуаций. Здесь слово джентльмена ни в грош не ставят. Только наличным и исключительно вперёд.
С трудом сдвинув в сторону свою порядком задеревеневшую ногу, я медленно опустил упрямо сопящую головку на свободное место. Заодно и свой бежевый носок обнаружил, комом прилипший к её подбородку. Обслюнявленный, но уже подсохший. Зато отмеченный яркими пятнами бордовой помады. В зубах его несла, но не донесла? Как там? А, на последнем издыхании.
Нет! Я культурная плесень! Это же явно художница такая новомодная. По лицу сразу видно.
Я аккуратно отодрал носок, пока он намертво к ней не приклеился и не стал удачной утренней инсталляцией в её очередном нелёгком креативе.
— Не в то творчество силы вложила, инсталяторша-декораторша, — отечески шепнул я ей в затылок, — Так и до извращений докатиться легко. Хотя, с другой стороны, может ты и права. Сразу бери в рот – легче выплюнуть будет. Да и к славе путь сократится.
Я с натугой натянул скукоженный носок и, слегка подволакивая ногу, решил пробираться к самому необходимому сейчас месту. Тут самое важное - чрезвычайно осторожно ступать по скрипучим паркетинам. Не гнать звуковую волну, а то могут тормознуть глупыми расспросами. А организму любые задержки чреваты. Настораживает, что меня начинает нехорошо потряхивать и весьма ощутимо знобить. Но это пока не так страшно. Главное, чтобы никаких неожиданных извержений не последовало. Тут уж без шума не обойтись, щедро делясь с белым другом.
Со второго шага я даже перестал дышать, чтобы своими миазмами лишний раз не провоцировать желудок, а заодно не травить это сонное царство. Только очереди озабоченных советчиков мне у туалета не хватало. 
Но тактический план стать первым не удался. За дверью совмещённой «гаванны» открылась непреодолимая полоса плохо переваренных остатков салатов, мощно сдобренных закисшим алкоголем и вообще чем-то невообразимым. А вид переполненного унитаза выдавил из меня скупой мужской всхлип, неожиданно отогнавший рвотный позыв.
Клин, конечно, клином, но не такой же ценой.
— Мощно отработано, — констатировал я очевидное, плотно прикрывая дверь. И потащился на кухню, придерживаясь за стену. При этом в голове крутилось чьё-то достаточно спорное утверждение: «Сами по себе свиньи - довольно милые и полезные животные».
Там, уже с сильно возросшей обидой, толчком захлопнул дверцу холодильника. Ничего жидкого или полезного. Всё подчистую выгребли, оглоеды. Стараясь не захлебнуться и при этом не особо облиться, жадно осушил две кружки красноватой воды из-под крана. С трудом отдышался и понял, что мутильник слегка загасился, но включился обратный отсчёт до следующей катастрофы. Мочевой пузырь, зараза такая подлая, получив подкрепление, начал активно проверять джинсы на прочность.
Пришлось расстегнуть верхнюю пуговицу, следуя стандартной технике безопасности, и перейти на осторожную кавалерийскую походку матёрого сапёра. 
В прихожей, среди завалов одежды, я еле выгреб свою куртку, а потом и зимнюю кепку. Хоть ботинки яркими жёлтыми пятнами сами сигналили. Медленно, стараясь не особо отклоняться от вертикали, стал кое-как облачаться. Полноценно никак не получалось. Сначала молнию постоянно заедало, а потом пуговицы ни в какую не захотели лезть в петли. Да и плевать. Не декабристы, и мне с ними не на площадь.
Больше всего времени я убил на попадание в ботинки, стараясь не разгонять излишнюю рябь по организму. Весьма удачно. Главное, что шнурки оказались надёжно прижаты к стелькам. Изнутри. Всё одно возни меньше. Да и безопаснее.
Полное впечатление – словно к первой высадке на Марс собирался. Аж запарился с непривычки.
Теперь осталось выскользнуть и напоследок громко хлопнуть дверью. Типа, всех с праздником, а я на волю!
Но тут внезапно проклюнулись жалкие остатки совести. Меня же сюда не просто так занесло, а кто-то ведь затащил? Точно, Моня.  Хоть он и гад распоследний, но надо его поискать и выяснить в каком он состоянии. Это же была его «блестящая» идея объединить празднование Нового года со «знакомством вслепую». Вот уж воистину blind date, раз так наблиндатился.
Я вздохнул, собираясь с силами, и не удержав равновесия, качнулся, привалившись к обшарпанной стене. Но, если подумать, это правильно и предусмотрительно. Третья точка опоры. Основательная. Тело само понимает, как устойчивость надо сохранять.
Теперь есть время сконцентрироваться. Перебрать сохранившиеся жалкие остатки воспоминаний о прошедших сутках. А вот это не так просто. Но надо. Несколько минут точно есть.
А с чего всё началось?
Так, вчера, ближе к вечеру выяснилось, что давным-давно запланированная на загородной даче частная встреча, которая должна была завершиться высококультурным мероприятием «жизнь моржа как воплощённое здоровье», отложена на неопределённый срок. Хозяева дружно загрипповали и перешли на постельный режим. Явно переборщили, к нашей встрече активно готовясь. Видно, их система не всегда даёт ожидаемый лечебный эффект.
А жаль, что так и не приобщился к русскому know how и заодно не выяснил всю правду о чудодейственных свойствах криогенного удара с последующей целебной гипертермией. Действительно обидно – люблю смотреть на неожиданные человеческие закидоны. Тем более, что хозяева клялись и божились, что после такого любые болезни как рукой снимает.  Сейчас бы точно пригодилось.
Так, а потом?
И тут в голове стали всплывать хоть и яркие, но очень обрывочные воспоминания.
Точно, навязываться к кому-то другому в гости было тогда ещё не поздно, но уже откровенно в лом. Да и никаких дополнительных подарков я на такой случай с собой не имел. Мелькнула идея провернуть халявный вариант «и тут нагрянул еврей с тортиком». Вот только мысль о том, что для этого придётся выползать на грязную и промокшую улицу в поисках подходящего реквизита, была сама по себе аморальна. Потому сразу и безжалостно была удавлена в зародыше.
Тогда я смачно плюнул на всё и расслабился. Закинул на антресоли расписной треух, трофейные валенки с дизайнерской телогрейкой и решил отмучить новогоднюю ночь в одиночестве.
Раздражало только одно. За окном плюсовая температура, а в доме топили как будто сейчас самый разгар ледникового периода. В квартире - просто невыносимые тропики, а откроешь окно – ещё и липкие.
Я разделся до трусов и решил праздновать вызывающе цивильно. Впервые за много лет ностальгически потея и изнывая под праздничные потуги всё никак не затухающих, но крепко заматеревших телевизионных звёздунов, звездуниц и даже некоторых чрезмерно перерихтованных звездунищ. Надо же хоть раз попытаться найти хоть какую-то разницу между любодеями и лицедеями .
И дал слабину. Решил лирически настроиться на предпраздничную волну - принять полтинничек-другой. Исключительно, отметить столь неординарное событие. Всё равно подарок девать некуда.
Но не успели ещё первые ознакомительные струйки односолодового вискаря  как следует омочить нёбо, а я оценить качество воды жизни, как взвыл телефон.
И не просто, а с дурным надрывом: «Только рюмка водки на столе…».
У меня под эту кабацкую непотребность собраны исключительно те, кому лучше стараться не отвечать. Не нарушать душевную гармонию.
Но тут вроде как праздник на носу и люди вполне могут сподобиться на доброе слово или пожелать чего хорошего. А комплимент, да при таком-то настроении, если не развеселит, то хоть отвлечёт.
— Слышь, едкий перец, это Моня, — раздался жизнерадостный голос моего очень старого приятеля Вовки Неруса. Он противно похихикал и вдруг забасил как заправский Дед Мороз, — Кто в гостях сейчас у нас? То чухона-контрабас ! Сколько лет, сколько зим был в Россию не ввозим!
— Монь, привет. — рад, что по телефону не видно, как меня всего передёрнуло, — Спасибо за столь персонифицированное поздравление. Оценил повышенную иронию домашней заготовки. Надеюсь, недолго мучился. Да, и тебя туда же – особо празднично. Постой! Так мы же вроде как вчера должны были пересечься? Кто-то мне клятвенно обещал старый должок вернуть взад?
— Правда? Извини. Телефон вчера сдох, а из головы совсем вылетело. Потом праздник на носу, кучу важных звонков надо было сделать, сам понимаешь. — в голосе Мони не было даже лёгкого намёка на раскаяние, — Как сам? Уже гуляешь? Где? С кем?
— В норме. Да. В пустой квартире. Один. — кратко, но ёмко ответил я на все поставленные вопросы. И твёрдо решил не выяснять нестыковку между «сдох телефон» и последующей «кучей важных звонков». Явно в этом временном промежутке я не был запланирован.
Считая, что на этом разговор подходит к закономерному концу, я стал с интересом посматривать на стакан. Вискарь вполне себе приличный и моё дальнейшее знакомство с этим «лекарством от тоски» значительно предпочтительнее пустопорожнего трёпа.
— Молитесь на меня, Киса! Есть предложение, от которого нельзя отказаться! — его взрывной энтузиазм заставил телефон нервно дёрнуться в моей руке. — Собирайся. Срочно. Пулей. Поедем к таким лялям, что ты в слюне своей чухонской захлебнёшься-ёшься-ёшься…
Последнее слово он мог долго смаковать, добавляя разные неправильные буквы.
— Кончай выносить мозг, Магомаев. — прервал я эти истошные вопли, — Лично я никуда не собираюсь. Поваляюсь тут сам-один в трусах до курантов. Приму порцию-другую отличного вискаря. Посмотрю старый силикон и кривые подтяжки на неувядаемых светских, пардон, советских телесах. Послушаю знакомые с колыбели песни. «А жирный лебедь на пруду швырял в меня свою еду». Умру от тоски, но обойдусь без приключений.
— Это ты мне брось! Сам … без ансамбля. Я понимаю, что не ждёшь, что кто-то сделает тебя счастливым - вот и бухаешь с тоски. Но забудь хоть на сегодня свои замшелые турмалайские привычки. Раз припёрся в Питер, будь любезен стать настоящим культурным челом! Как встретишь Новый год, так и лечиться будешь. — радостно тараторил Моня, не давая мне вставить ни слова, — У тебя там, небось, дома искусственная ёлка, скопидом? Вот туда точно припрётся ваш одноглазый Йолопукий с китайскими скороломками! И никакой радости целый год не будет. Тоска. Вискарь свой вонючий добьёшь, а от нашего зомбоящика вконец офинареешь. На всю праздничную неделю. Знаю я таких, насмотрелся. Нам активность нужна! А тут, прикинь, такие звездатые Снегурочки затомились. Нас ждут. Всё по чесноку! И вообще: «В Питере пить»! Правильно Шнур пропагандирует. Но в одиночку - последнее дело. Всё. Я к тебе лечу…
На середине фразы в ухо ударили короткие гудки, а в душу стала закрадываться вполне обоснованная тревога. Много-много лет назад, наш первый и последний совместный новогодний поход закончился рекордно быстро в женской общаге каких-то там хитрых военных телеграфисток или телефонисток. Я так и не успел с их биографиями ознакомиться. Потому, что наше общение началось в половину двенадцатого, а закончилось ровно в полночь. Запомнилось оно исключительно шумным и позорным выдворением с привлечением дежурящего там патруля. И сопровождалось откровенно нехорошими словами и разнообразными красочными эпитетами. Совершенно неуместными в такой добрый праздник. Хорошо, что без особого членовредительства.
Моня тогда реально выступил.
Перед приходом мы прилично приняли. Как, впрочем, уже была «в правильной готовности» и принимающая сторона. Аж в количестве четырёх девиц. Всё бы было здорово и увлекательно, но Моня вдруг возжелал лично запустить через весь праздничный стол притащенную им здоровенную китайскую шутиху. От самых дверей прямо в открытое окно. Это вроде как многовековая китайская традиция – улетай из дома старый год. Все дополнительно «заправились топливом» и стали писать записки, чтобы после этого их сжечь, а пепел с шампанским выпить под бой курантов. Для вящего исполнения самых потаённых желаний, реализовать которые нас пригласили.
Моня долго и буйно ораторствовал, а потом церемонно поджёг фитиль. И как римский император гордо выставил вперёд руку, направляя ракету в последний путь. Держался он за длинную направляющую рейку, что вроде вполне нормально для неадекватных. Но подвели китайские товарищи. Фитиль, догоревший почти до конца, неожиданно издал резкий хлопок и испустил кривую струю жгучих искр. Прямо на Монину руку. Тот рефлекторно дёрнулся, роняя рейку, а ракета, уже начав движение, «клюнула» носом в большую салатницу с ещё даже не тронутым оливье. Дальше последовал десятисекундный «камерный» эффект от взбесившейся огненной твари. За это время она успела полностью испохабить комнату. Причём, значительно превзойдя самые страшные ожидания. Даже последующий фейерверк под потолком ничего особо нового не добавил ни нам, ни расфуфыренным девицам, моментально и дисциплинированно выполнившим команду «Воздух». Всех нас выручила из военная подготовка.
Самое прискорбное началось под громкий бой курантов, когда милые девчушки, выползая из-под стола превратились в чрезвычайно злобных, я бы даже сказал психованных фурий .
Что было потом - лучше вообще не вспоминать. Всех накрыло знатно. А самый большой урон, если брать лично нас, мы понесли от шрапнели из оливье. Он перекрыл все те незначительные ожоги, следы от копоти, и даже в хлам испорченную одежду. Кстати, включая всю верхнюю, опрометчиво брошенную на кровать.
А эти изверги, ошибочно называемые слабым полом, нас, раздетых, буквально на пинках вынесли прочь. Вполне по делу, если подумать. Но тогда мы были искренне оскорблены в лучших чувствах. И совсем не радовала спасённая Монина сумка, набитая разнообразными презервативами и интимными подарками.
Потом мы сполна вкусили ночную питерскую романтику конца девяностых. При минус двадцати. Милиция нас явно и открыто избегала, в метро не пускали, а частники ни за какие разумные деньги не соглашались везти. До сих пор иногда вздрагиваю от воспоминаний.
Господи, пронеси от рецидива!
Моня ввалился меньше, чем через час.
От него несло убойной смесью водки, коньяка и омерзительно резких духов.
— Так вот ты как Год Петуха  решил встретить… — я пощелкал пальцами, подбирая слова, — Во всеоружии? Что надушился, я даже из-за двери уловил. А тады губки пошто не подкрасил? Или хотя бы на глазки стрелки навёл. Типа: «В Новый год, петухи»! А люди в ответ радостно подскажут направление твоего праздничного движения.
— А вот вам родственница - розовая птичка «обломинго», господа чухонцы, а не наш красный пролетарский петух! — он принюхался к своему свитеру, — Действительно, резковато как-то. Конечно, если бы от меня разило деньгами, всем было бы значительно лучше. А духи - это я с нашей новой бухгалтершей плотно потискался. Но там сплошные непонятки. Да и Новый год за другой стол зовёт. Пришлось отступить и благородно ретироваться. Да, а на твой грубый наезд. Ка-а-к говорит один мой знакомый литовец: «В э-этот год «один рас - не петухас»!
— Ja-Ja, nat;rlich! Но лучше уж петух-с, чем петух-ас. Ты бы поправил человека, кабы потом вам обоим за «аса» не пришлось чужое непотребство из порушенных затворок выковыривать. От разьярённых борцов за евроценности.
— Хамим? А вроде трезвый. Короче, давай собирайся. А я пока буду тебе подробно рассказывать -что, где, кому и как. И это, трусы смени. У тебя есть какие-нибудь праздничные? С гномиками там, с ёлочками? Иначе нет форсу.
— Вот так прямо разбежался, любвемобильный ты наш. Может сразу с популярным в этом году сюжетом «В лесу голубые ели, а красные гномики готовили булки»? Не дождёшься, интриган. Нам такие трусы - ни в тренд не сдались.
— Ах, не спеши под-д-друга...  — пропел он насмешливо, но тут же серьёзно уточнил, — Может у тебя хоть командировочные резинки заныканы какие-нибудь особо навороченные? С усиками или там сильно шипастые? Круто, если с огоньками. Это, говорят, невероятно заводит. И цветомузыка, и подсветка. Нет? Ну, на худой конец, хоть с запахом праздничным?
— Да ты на свой худой конец хоть пожарный шланг натяни – сейчас всё одно будет как под ёлкой. Кстати, повторюсь, но поверь на слово, этот твой парфюм – исключительно зверская вещь.
— Лады, уломал языкастый. Буду соблюдать дистанцию, пока душ не приму. Собирайся, а я, тем временем, нашу «дорожную карту» тебе в консенсус введу. Зачатился я с одной клёвой такой милашкой. Да не с одной. Там как у Чернышевского: «Две сестрички и мамаша - выбирай, кто будет ваша».
— Моня, ты патриархального Чернышевского в свой блуд не впихивай. Он туда никак невпихуем. Он вечный подкаблучник. Дядька на «Что делать?» все силы положил.
— Да? А вот скажи мне, такому несчастному одинокому, как разделиться на трио? Они заочно мне уже нравятся. Причём все. Так что нам делать? — последнее он трагически выделил.
— Если это опять из серии про близняшек - одна голубоглазая, а вторая с вот таким мужским достоинством, то будешь сам-один карусель крутить. Пусть побегают лошадками по кругу, раз готовы. У тебя целая ночь впереди - сиди себе и оценивай рабочие органы - авось выберешь самую выносливую, которой алименты платить. Или представь обратную картину: стремительным коршуном кружит некий вожделеющий Моня вокруг трёх замерших (или окончательно замёрзших?) в страхе (или бесплодном ожидании?) Белоснежек. А они будут тебя игриво подбадривать. Или циничные советы давать, что ближе к истине. Проза жизни, чувак.
— Ты давай, одевайся-собирайся, глумитель-истребитель. Ночь-то впереди длинная, а я не железный. Пока водочка-закуски, шампусик под шуры-муры, так до звона кремлёвских колокольчиков никакого баловства не ожидается. — тут Моня встал в позу и жалостливо продекламировал: — А там и сил уж нет и свет зари в сон беспробудный клонит.
— Вкури, Моня, от чухоня. И не напоминай про свет зари - я на пожарище уже однажды с тобой насмотрелся. И нет у тебя весомых аргументов. Я-то зачем там нужен? При любых раскладах всё равно останется одна лишняя женская особь. Не оприходованная лаской и оттого сильно обиженная. Может даже злая. И всё пойдёт насмарку. Без балды для балды. Сечёшь русский?
— Каламбурить изволите? Аппетит приходит во время… или вовремя - ну, ты меня понял. Тут раньше выйдем - там больше вставим. Такова наша жизнь. Всё остальное на месте сообразим. Может у одной герпес будет или ещё какая уважительная причина. У женского пола это часто бывает. В нужный-то момент. Иль гостя аспирин мигрени не преграда? — откинув назад голову, продекламировал он пафосно.
— Типун тебе на страдающее место, который всё это задумал. И герпес этот туда же. Для полноты коллекции. Значит так. Первое - чем ближе ночь, тем меньше нашей дружбы. Второе - лично я сижу дома очень тихо сам-один и не ищу никаких казусов с их «мирными» люлями. Мужик, ты меня понял? Зато утром буду как фреш-огурец без всяких трагических воспоминаний. Я ещё тот наш прошлый праздник не забыл. Усёк? А через три дня отбываю себе спокойно в своё провинциальное захолустье, в маленькую, но очень гордую Еврожопляндию.
Моня не стал настаивать и резко сменил тактику. Мелким бесом быстренько втёрся ко мне в компанию и единолично приступил к ударному уничтожению вискаря. Он преувеличенно громко и смачно дегустировал каждый глоток, морщился, но причмокивал, при этом постоянно выдавая хвалебные речи в адрес непревзойдённых островных мастеров.  И трижды, на разные лады, умудрился произнести тосты о том, что при виде красивых девушек только порядочный человек должен чувствовать себя подлецом.
Не прошло и часа, как я незаметно сломался сначала на вторую порцию, а потом на третью... видно жаба всё же поддушила.
И в какой-то момент мы оба и почти одновременно пришли к выводу, что раз Моня железно обещал, то будет просто самая распоследняя гнусность и совершеннейшее похабство не явиться в гости, раз неизвестные, но очень добрые девушки готовились и с таким нетерпением нас ждут. Гусары мы или твари неблагодарные?
Да потом ещё пожрать захотелось. Но я всё ещё колебался.
Но тут Моня, путаясь в заковыристых словах, углубился в философские дебри о том, что если даже сам процесс совокупления с лицами противоположного пола желудок может и не насытит, но, с другой стороны, и никакие салаты, даже с самым ароматным горячим, нарастающий сексуальный стресс точно не снимут.
И этим занудством окончательно меня сломал.
Дальше небольшой кусок вечера слегка затуманился, и я снова выпал в реальность уже в этой самой мрачноватой трёхкомнатной «хрущёвке». Осознал себя сидящим с низко опущенной головой и тупо ковыряющим вилкой в пустой тарелке. Упрямо стремясь наколоть одинокую, но очень хитрую горошину, стремительно бегающую между размазанными пятнами от непонятно кем съеденных салатов. Видно, эта целеустремлённая настойчивость что-то переключила в голове и на меня одновременно навалился цвет и окружающий нестройный шум.
Моня громко заливал, а хозяйки, преданно смотрели ему в рот и изредка вразнобой прыскали.
— … и тогда Наталья ему этак зло говорит: «Ты опять хочешь перед гостями на своих съёмках вусмерть упиться? Тогда моё встречное условие. Хочу шубу на Новый год»! Тут Гоблин вскакивает с колен и радостно вопит: «Сейчас будет тебе шуба! Дементий, мухой в кладовку за свеклой, картошкой и селёдкой»!
Девицы с некоторой задержкой, но вежливо хихикнули. Я поморщился, однако сдержался, и вместо нездорового критиканства, решил приглядеться к праздничному столу. Целостность многочисленных салатов была уже давно и варварски порушена. Типичная Монина тактика. Разрыть, надкусить и обхаять. Одна пустая бутылка водки стоит в уголке и к ней явно скоро присоединятся бутылки вина и коньяка. Зато рюмка передо мной стоит пустая и явно ни разу не использованная. Как и фужер.
— О, а вот и наш чухонский тормоз очнулся, — бурно отреагировал Моня, — А то мы всё одни, да одни. Совсем заброшены таким задумчивым челом. Правда, мои Снегурочки? Давай свой тост, Склифо-финский. Новогодний и без ваших затягиваний. Ба, да у него рюмка пуста! Штрафную! А потом опять начнём знакомиться на брудершафт. Или снова, но заново. По полной программе!
Вместо рюмки мне подсунули резной хрустальный стаканчик-бочонок, с бережно сохранённой золотистой этикеткой из социалистической Чехословакии. Щедро налили водки.
— Тост. — я лихорадочно попытался вспомнить что-нибудь весёлое, но память никак не реагировала. Пришлось отделаться тягучей канцелярщиной, — Новый год нужно встречать без долгов, без обид и без проблем! Хочу всем пожелать не только встретить, но и провести весь этот наступающий год в таком же духе! Kippis! Ура!
— Ну ты и гад, — внятно пробурчал Моня, — Мог бы хоть сейчас не напоминать. — тут он подхватил вилку и постучал ею по своей рюмке, — Пей до дна, не сачкуй, а не то получишь… ха-ха, новую штрафную!
Пока я давился тёплой водкой и искал чем забить отвратительный сивушный выхлоп, Моня повторно накатил себе, и несколько сбивчиво сообщил:
— А я вот успел в старом году свою последнюю обиду ликви-диро-вать.  — он немного помучался с последним словом, но дальше пошло вполне внятно, — Это им за так гнусно замыленную годовую премию моего передового филиала. У нас главный шеф, кобелина московская, сподобился намедни мелкий сабантуйчик на нашей точке замутить. Немного перебрал и такой спич выдал, что сам слезу пустил. От переполняющих лично его «карпаративнейших чуйств». Жена его, та ещё совладелица подколодная, барственно этак подсела к «народу», да от умиления самое весёлое клювом прощёлкала. Я у неё телефон тихонечко позаимствовал. Всю слюнявую сценку заснял, а фото со стишатами на центральный сайт компании закинул. Потом следы подчистил и телефон назад ей в сумочку всунул. Всё чин-чинарём. Пусть повеселятся после возвращения со своих тропических островов. Да и стишата получились неплохие. Мои. Почти. Главное, что жизненные: «Новогодняя снежинка зацепилась за бокал. Дед Мороз Снегурку лапал, я при жёнушке страдал».
Моня гордо всех оглядел и, не дождавшись аплодисментов, лихо опрокинул рюмку. Подцепил симпатичный маринованный грибочек, обнюхал и торжественно отправил в рот.
— А теперь, красавицы, смена блюд, а потом полный брудершафт и начинаем выбор героев на игрища игривые! Только пусть сначала наш задумчивый философ ещё штрафную оприходует, а то слишком нудный. — Моня злорадно ухмыльнулся и, слегка постукивая горлышком бутылки о край, стал медленно наполнять мой весьма вместительный стаканчик, пока женская тройка, скрипя стульями, засуетилась, перемещаясь на кухню.
— Будешь знать, как портить праздник, — зашипел он мне тихо, — То ломался: «Ах, я не такая, я жду трамвая», а потом начал: «Давай в бар заскочим, боевой градус повысим, веселее будет». И что сейчас, повышатель? Затаился, что твой кукушка-снайпер под ёлкой, вместо того чтобы со мной в первых рядах истекать пламенной страстью. Выбирай цель, а не прикидывайся ветошью. Я уже весь исстрадался один париться. Не железный Феликс. И вообще, нечего рожу кривить, когда я свои байки травлю. Мы тут все в Питере либо самого Путина вблизи видели, либо с Гоблином в одном дворе с детства росли. Про Боярского вообще молчу – сам потом еле курить бросил и в людей разными железками тыкать. Такая вот у нас неразрывная родоплеменная связь народа.
— Племенные, говоришь... вот и продолжай бравое дело. Ты и без гармошки начудишь...
Возразил я вяло, но тут же обречённо вздохнул, частично признавая свою вину, и с натугой одолел стаканчик. Сдержал подозрительные спазмы упорно сопротивляющегося желудка и крепко ухватился за обгрызенный кем-то ломоть чёрного хлеба. Сначала старательно занюхал, а потом стал медленно пережёвывать маленький кусочек, пахнущий отчего-то рыбой. Ни облегчения, ни ожидаемого поднятия настроения никак не наблюдалось. Зато опять стала неотвратимо наползать дремотная хмарь.
Последнее, что я расслышал от Мони, лишь несвязные обрывки из уплывающих в непонятную даль звуков:
—  ... мне неудобно материться... такой жизнью только мух привлекать... вон чухонцы – после первой никогда не женятся... переполнен мечтами и фантазиями... в кровати всё должно быть весело и шумно...
Дальше пошли только смутные вспышки-воспоминания о безуспешных попытках всунуть мне что-то в руку и моё слабое сопротивление, какие-то противные мокрые чмокания и подозрительные тормошения. Затем... может я сам перебрался, а может меня, чтобы не мешал, усадили на этот диван, но зато окончательно отстали. В середине ночи я ненадолго очнулся от шума новых гостей, ввалившихся с шумом и гамом. Благодарно выпил подсунутый стакан, думая, что это вода. На этом празднование окончательно и бесповоротно закончилось. Подвёл трезвый образ жизни.
Надеюсь, это не я бешенным лунатиком уделал туалет. В ответном слове.
Всё. Осталось только определиться, что там с Моней и быстро делать ноги. С ним или без него. По сложившейся оперативной обстановке. А если я его здесь брошу, то он мне ещё долго будет напоминать студенческую латынь: Veni, vidi, vici – пришёл, упился, обломил.
Или плюнуть и убедить совесть старой волшебной мантрой «дахусим» ?
Постояв немного, я махнул на последствия и решительно повернулся спиной к входной двери.
Первым делом осторожно заглянул в ближайшую к кухне комнату. На двуспальной кровати, из-под края одного, зато развёрнутого поперёк одеяла, выглядывали аж четыре, глубоко вдавленных в подушки, непонятных клубка из женских разноцветных волос. В кресле у окна натужно всхрапывал толстый парень.  Из-под его кабаньего загривка выглядывал мятый праздничный колпак, сдерживаемый сильно растянутой на шее резинкой. В соседнем кресле мохнатым шариком под пледом свернулась старшая хозяйка квартиры. Её фиолетовую причёску невозможно забыть.
— Не наши и без происшествий. — шёпотом убедил я себя, мечтая в душе, что Моня уже давно слинял и меня здесь больше ничего не держит. Тогда хоть не придётся заглядывать под стол и инспектировать балкон. Гибкость организма и так сильно ограничена неустойчивыми шлаками.
Осталось проверить дальнюю комнату и быстро рвать когти. На свободу с чистой совестью.
Моё медленное продвижение по квартире сопровождалось противным скрипом паркетин, что вызывало законные опасения за безопасность изыскательских мероприятий. Подозреваю, что они будут без малейшего позитива и одобрения. Да и петли в последнюю комнату надо бы непременно смазать, а то мёртвого разбудить можно.
Однако, вся эта нервотрёпка стоила любых свеч. Взору открылась изумительная до щенячьей трогательности картина. На сдвинутых вместе узких кроватях, тесно прижавшись друг к другу, разлеглась последняя спящая троица. Ближе ко мне - одна из здешних дочерей в весёленькой фланелевой пижамке, щедро расписанной летающими сердечками. Её за талию нежно поджимал к себе Моня, оставшийся в одних шелковых «боксёрах» с мультяшными утятами. А вот уже на Моню по-хозяйски закинул руку незнакомый мужик с голым волосатым торсом, в полуспущенных семейных трусах, и стянутых до колен джинсах. Видно, дальше длины рук ему уже не хватило. Или так и задумал, шалунишка.
Я непроизвольно хихикнул и стал прикидывать, нужен ли мне по жизни такой шикарный компромат? Тут каждый ракурс сам по себе великолепен. Может заказать дюжину кружек с серией обличительных фотографий и послать Моне на день рождения? Или он тогда, алаверды, чем-нибудь гнусным ответит, неблагодарный? С него станет.
Да и вообще стоит ли сейчас будить Моню? Тут мой взгляд упал на полированный трельяж с трёхстворчатым зеркалом. Я таких монстров давненько не встречал. Там, среди разбросанных женских вещичек, лежали чистые листы поздравительной бумаги и золотистый толстенький фломастер. Я крупными буквами написал на верхнем листе: «Как проснешься, проверь целостность канализации. Ищи меня в ближайшей забегаловке. Не найдёшь - звони». Вначале хотел написать «целостность своей канализации», но решил не усугублять горечь его пробуждения. Затем свернул лист в трубочку и аккуратно засунул Моне сзади под резинку в трусы. Оценил проделанную работу. Похвалил себя за тонкую двойственность изложенного.
Запоздало пожалел, что сразу не догадался накрутить бумажную трубочку прямо на фломастер – для воссоздания дополненной реальности. Обидно, но теперь я точно ни за какие коврижки к его исподнему больше не притронусь. Удручённо вздохнул и начал осторожное отступление. При этом бездумно бормотал намертво заученное языческое заклинание, обычно отвлекающее бунтующий организм:
— Пошли мне, хозяин, свободного висельника , и даруй семимильный из семи - бус с курами тур .
Несколько озадаченно я упёрся в закрытую выходную дверь. Непреодолимым препятствием оказался странный замок с непонятным рычагом как у мясорубки, но, к своему вящему удивлению, я вполне легко с ним справился, а дверь потом сама из рук вырвалась, выдавливая меня на площадку, и мягко чмокнула, захлопываясь. Гостеприимство закончилось.
Затем последовал утомительный спуск по подозрительно вихляющимся, да ещё и сколотым ступенькам. Внизу я с трудом протиснулся в полуоткрытую железную дверь и, не удержавшись, боком вывалился под козырёк подъезда. Слегка потанцевал на мокром бетоне, но устоял. Тут же, в отместку за это, тусклый дневной свет подло ударил по воспалённым глазам. Пришлось осторожно подтянуть козырёк своей всепогодной шведской кепки пониже к носу, чтобы хоть как-то уберечь глаза и тем самым сохранить шаткое равновесие в организме. Метафизика в движении.
— Ну и где я? — голос был всё ещё хрипловат, но звучал почти как родной. Только с чужим послевкусием.
Первый же небольшой шажок вперёд показал, что надо срочно гасить (и лучше всего свежим пивом) остатки непонятной праздничной еды, иначе местным таджикам асфальт до лета не отмыть. Если он от такого вообще не расплавится. У меня повыше желудка что-то уж очень подозрительно вскипает. Чрезвычайно ядовитое. И булькает как в ведьмовском котле. Не добрые руки те салаты рубили, ох недобрые. Явно не веганы.
Осторожно вздохнув, я, под мысленные проклятия, двинулся по замусоренному проезду между домами. Споткнувшись, стал более пристально вглядываться в подозрительные разводы грязи под ногами. Мне сейчас для полного счастья не хватает ещё в лужу по колено провалиться. Или вообще асфальт поцеловать. Как завершающий аккорд драмы.
А местные календари это окружающее безобразие обозвали «зима праздничная». Злые они.
Каждые несколько шагов я останавливался и мужественно обозревал неустойчивые пейзажи. Искомая цель совершенно неожиданно обнаружилась под крышей обшарпанной двухэтажки. Вроде как неоновая вывеска со странной надписью ЧП «Пирожковая-Пивная «BEERлога» не очень вдохновляла, но подсознательно вызвала обильный приток кисловатой слюны. Хотя, подозреваю, это обнаглевший мочевой пузырь выдавливает конкурентов.
Заветная, обитая дерматином дверь, была расположена на уровне второго этажа. Явно бывшего советского типового магазина-стекляшки. В торце сначала прорубили незапланированную первоначальным проектом дыру (или неудачно выбили кусок стены при очередной перепланировке), а потом, чтобы скрыть это безобразие, к стене приварили двухпролётную железную лестницу, местами проржавевшую до полного неприличия.
Под этой пародией на декоративный вход, выделялась монументальная, но не менее ржавая дырявая бочка, вокруг которой были разбросаны пустые бутылки и даже не смятые пивные банки. За край бочки зацепился деревянной полукруглой ручкой вполне приличный зонт. Это уже явно кто-то из местного бомонда оставил. С далеко идущими преступными замыслами. Не иначе.
Давненько я в такие места не забирался.
Вот только было совершенно непонятно, функционирует ли этот сомнительный источник жизни, или закрыт бессердечным владельцем на все ненормированные выходные? Я застыл, пребывая в мучительных раздумьях. Стоит ли проверка этой забегаловки трагических последствий от ползания по лестнице? Может двинуть дальше в поисках какой-нибудь однозначно открытой подвальной лавки?
Но тут сзади послышались приближающиеся неуверенные шаги.
— Давай, родной, двигай, милый. Ты же на автопилоте. Не промахнись. Натуру не пропьёшь. — с надеждой зашептал я, боясь повернуться и лишний раз потревожить организм. — У меня мутильник, а ты смотри как целеустремлённо шлёпаешь. Тут совсем ничего осталось - семимильный из семи - и будет мне бус с курами тур.
Видно, опять помогло.
Обогнув по излишне широкой дуге, протащился плотный расхлюстанный мужик, неторопливо, по-хозяйски загребая грязь ногами. Застыл на мгновение, а потом вполне уверенно загрохотал по лестнице, хватко цепляясь за трубу, выполнявшую роль перил. На самом верху громко потопал ногами, имитируя очистку обуви, рывком распахнул дверь и исчез из виду.
— Спаситель ты мой, — вырвалось у меня, — Моисей. Конец моим скитаниям.
Лестница покачивалась, негромко скрипела, но держала. Перед дверью я остановился, напоследок глубоко вдохнул загазованного влажного воздуха и уцепился за ручку. Тугая пружина неохотно поддалась и я, через недлинный тамбур, слегка пошаркав ногами по мокрому половичку, попал в полутёмное помещение со стенами, обклеенными явно югославскими фотообоями с кривыми берёзками. Когда-то я от них был без ума.
Оба имеющихся окна были завешаны линялыми портьерами. Также имелись три деревянных стола с редкими посетителями и вполне современная барная стойка с уже немолодой, но статной и очень даже симпатичной буфетчицей. Хотя тут надо брать круче - Барменшей, с самой большой буквы. Порода всё же даёт себя знать.
— С праздником! А пиво… — тут требование организма напрочь отбило все мыслительные способности, и у меня страдальчески вырвалось наболевшее, — Можно в туалет?
Аккуратно подведённые брови барменши слегка дёрнулись вверх, она непроизвольно втянула воздух (вроде как глубоко вздохнула), слегка поморщила свой весьма аристократический нос, но невозмутимо отреагировала:
— С праздником. И тебе, мил человек, не хворать. Пиво в туалет не отпускаем. Там и без посторонних живописцев полно - уборщица никак не нарадуется. — тут лёгкая морщинка пересекла высокий лоб, — Пока будешь там... э-э-э ихтиандрить, могу бокал пива налить. Но у нас с обязательной выпечкой. — её голос внезапно посуровел, — Так будем набор брать? Или отдельно платим за гостевое посещение приватной комнаты?
— Будем брать. Набор. И самое светлое. —  как можно твёрже подтвердил я, — Сразу по возвращению. Или надо вначале оплатить?
— А куда ты денешься с подводной лодки, касатик? — она усмехнулась краешком губ и вдруг очень весело подшмыгнула, что никак не вязалось с её достаточно неприступным внешним видом, — Насмотрелась я тут на всяких… Беги уж, горемычный. И это, двумя руками покрепче... рули. Там потолок недавно побелили.
Мужики в зале её сдержанно поддержали. Я нетерпеливо кивнул и, стараясь не очень широко расставлять ноги, заковылял к двери с мужским силуэтом.
Вышел я с блуждающей улыбкой и направился к стойке. Пока доставал деньги, взгляд остановился на вполне приличной цветной татуировке на тыльной стороне левой руки. Два кольца, нанизанных на стебель голубой розы с красноватыми шипами. Хороший мастер душу вложил.
— Красиво, — ляпнул я первое, чтобы оправдать свой повышенный интерес, — Ваша?
— Нет, соседке на рынке сторговала, — она насмешливо покачала головой, — Топай, касатик, вон к тому стаду на живительный водопой. Как мозги прояснятся, приходи за второй. И лучше молча. Не люблю глупых разговоров. Только не забывай, что борьба с похмельем завершается запоем.
— Не думаю, и так печень болит.
— Вчера много выпил?
— Думаю много. Но всё равно не помогло.
Оставив её в лёгкой растерянности, я осторожно взял высокий запотевший бокал и тарелочку с аппетитным пирожком. Посмотрел по сторонам и отправился к пустующему столу. Как раз меж двух немногочисленных компаний. Выбрал дальний стул, чтобы не терять из виду вход. Может ещё Моню вносить придётся.
Немного посидел, отдыхая, а потом сделал проверочный глоток. Пиво было в меру холодное и приятно горчило. Пена устойчивая. Пришлось даже дважды слизнуть с губ. Удивительно, но цены здесь чуть ли не дешевле магазинных. Я прикрыл глаза и постарался получить максимальное удовольствие от начавшегося процесса вызволения себя из потустороннего мира.
Пиво закончилось быстро. Я с неожиданным удовольствием умял пирожок с мясом, поставил пустой бокал в тарелку, со скрипом отодвинул стул и направился к стойке. Одновременно с этим стукнула дверь и в зал бодренько просеменил суетливый старикашка. Вылитый дед Щукарь из старого советского фильма. Только фактурнее. Он метнулся, опередил меня у стойки, и с грохотом высыпал кучку мелочи.
— Сто граммчиков «Зелёной», «Девяточку» и твой чудесный пирожок. — на одном дыхании выпалил он и серьёзно добавил нечто загадочное, — Под расчёт.
— Потарахти тут пока с молодёжью. Но не пугай. — барменша аккуратно вытерла руки полотенцем и, не считая, смахнула мелочь, — А я пару-другую банок лично для тебя из кладовки в холодильник заброшу. Пока водочку оприходуешь, остудятся.
Старикашка понятливо закивал и обернулся ко мне:
— Внимай, зашедший чужедом! Есть кто мы? — забормотал он явно привычной скороговоркой, отрабатывая какой-то непонятный мне номер. При этом задумчиво и цепко смотрел куда-то вбок. — Космополитанцы! Вера у нас вся иудейская – хошь христианская, хошь магометанская. А то единственное в зиму зелёное древо губим и подношениями обкладываем словно язычники какие.  Целый год почитаем непонятных зверюг из китайских фантазиев. Всю страну вже захламили. Даже наше пиво и то какие-то датчанцы испортить пытаются.  Только русская водка нас вместе крепко держит! Последние скрепы! И те постоянно разбавляют...
— Аминь, дедуля! — благожелательно прервал я странный монолог, косящего под юродивого, — А то все скрепы в рюмке выдохнутся.
— Подождут. Вот вы все напиваетесь до поросячьего визга, как нехристи, — голос его неожиданно стал повышаться, с прорезанием надрывных ноток, — А потом я, всеми забытый, на балконе просыпаюсь. В домашних тапках. И это в Новый год!
— Лаврентий, угомонись, — равнодушно сказала вышедшая из подсобки барменша, — Будешь брать клиента на понт – с лестницы спущу.
Дедок сразу сгорбился, стал меньше ростом, преувеличенно аккуратно взял рюмку, потом в сердцах цапнул тарелку с нервно качнувшимся пирожком, и бочком-бочком убрался к крайнему столу, моментально растворившись за спинами явных соратников.
— Повторить? — через плечо бросила барменша, расставляя пивные банки в холодильник, — Или что покрепче? Сам себя оценивай. Да, если кипиш как Лаврентий захочешь поднять - не посмотрю, что такой красивый - сразу на ноль поделю. Благо, что залётный.
— Повторить, — уверенно подтвердил я. Мне барменша всё больше нравилась. Что-то в ней было этакое крепкое и устойчивое. Или надёжное, вроде каменного утёса посреди бурной реки. — И два дополнительных пирожка. Я тут товарища жду.
— Ну жди, жди, — она забрала у меня бокал и тарелку, коленом небрежно откинула крышку и сунула их в посудомойку. Оценивающе осмотрела пирожки и выбрала три из разных мест. — Может тогда два пива? Подельничку головняк сходу снять?
— Давайте два. — легко согласился я.
Пиво неплохое, место спокойное. Можно часок-другой приятно провести в полном бездействии. И организм слегка оправить от стресса.
Допив бокал до середины, я разомлел, откинулся на спинку стула и стал осматриваться. Слева, ближе к окну, за чуть выдвинутым к стойке столом, склонив друг к другу головы, ёрзали на своих стульях два паренька-переростка. Они занимались тем, что постоянно перепихивали друг другу между банками «Пепси» свои телефоны и глупо хихикали. Нимало не стесняясь сидящего напротив них угрюмого мужика. А тот, регулярно вздыхая, изредка запускал руку в свою патлатую шевелюру. Но не чесал, а лишь слегка касался черепа и сразу убирал руку назад. Будто рычажки какие переключал. Был так поглощён этим занятием, что даже пиво осилил лишь на треть.
Я, от нечего делать, стал вслушиваться в перешёптывания пареньков, делая вид, что страшно заинтересовался портьерами.
— … сам смотри. Вишь, я своей на замутить тиснул: «Туснём? За вкусняшку под ёлкой, будет тебе иглотерапия? Спецы вангуют - улётно». Няшно? Отпад как завернул. А она мне вот - через пару часов офицалкой такой: «Выбрала под пальмой. Всё включено». И «фак» такой зачётный. Такая пичалька накрыла, пришлось с родами на жухлый пупырь падать...
— ... тут корректор всю малину сбил, — с задержкой стал я разбирать невнятный шёпоток второго, — Лукни. Она мне фотку топлесс заслала с эсэмэской: «Зацень!». Я ей моментом откинул: «Бест лицо»! Ну, типа не фейс в натуре, а то, что самая хот претти. И эпик фейл. Набил «лийцо» - видишь Й и Ц уроды рядом запарили - цепанул обе. Вот корр, отстойник, сам чейнжнул на «яйцо». Ну, а я киксанул, не просёк подставу. Заместо нам оторваться в реале без её шнурков, враз бэком врубила: «Пнх кзл»...
— Да с твоим шнурком и без её шнурков никогда ничего толкового не выйдет. Только горазды своего мелкого куда ни попадя пихать, балаболы. — неожиданно зло прервал его патлатый, — И вздумайте своими шедеврами мне тут трясти. Даже если по своему долбанному Интернету на оглоблю вытянули. Оторву к бебеням. Вместе с ботвой. Из-за таких дочь в прошлом году... без пригляда оставил. Вроде не полная дура и компания большая... приличная. Отпраздновали за городом... зато теперь мы все с крикливым. Только вот того Деда Мороза никак не вычислить. Надеюсь, хоть одного, а не целый зверинец. Моя как партизанка молчит. А ведь ей восемнадцать только весной будет. Курсы танцев пропали... из-за таких...
— Савелий, не срывайся на шкетах, — раздался негромкий голос барменши, — Не они виноваты. Найдём паскудника – не отвертится от счастья. У них беды не от головы - от техники. Постоянно говорю - следите, что ваша шпана сопливая из Сети качает, и что ваши свистульки туда выкладывают без всякой соображаловки.
Савелий махнул рукой, откинулся на стуле, зло поджал губы и прикрыл глаза. Душу отвёл и успокоился.
Пацаны затихли и попрятали телефоны. Чинно схватились за свои «Пепси». Допили и бочком-бочком испарились. Даже дверь придержали, чтобы, не дай бог, не хлопнула.
Я, вроде как бы удобнее устраиваясь, немного сдвинул стул к другому столику. Там, помимо суетливого Лаврентия, расположились два мужика и сильно опухший парень. Одного я уже видел - он мне вроде как путь сюда указал. Другой, степенный такой, что-то рассказывал, медленно цедя слова, и каждую фразу сопровождал небольшим глотком. Заинтересовавшись, я вслушался.   
— ... и вот тут ко мне сосед-козел прям перед гостями прискакал: «Беда! У меня ёлка не стоит. Жена рыдает. Иди, выручай»!
— А ты ему что? — льстиво задал вопрос Лаврентий.
— Высказал, как отрезал. Теперь долго забегать не будет. Потом жена весь праздник пилила. При гостях, представь. Начальник он её. Конченный козёл.
— Точно, но карьер жене может поломать. Раз не стоит - нефиг к вам постоянно шастать. — озабоченно сообщил Лаврентий, но поперхнулся, и бодро подскочил, — Такое безобразие полирнуть надо. — и ходко почесал к стойке.
— Не, ну чё такого? — оторвался от кружки второй - тот самый расхлюстанный «Моисей» - мужик самого простецкого вида, с большими натруженными руками в несмываемых тёмных разводах. — Ты же его, Степаныч, не по матушке послал? А, понял. Может и правильно. Меня вот тут тоже директор крепко приложил. А за что? За дополнительный труд. Бесплатный, прикинь. Наняли нам по осени двух клоунов патлатых – молоко на губах не обсохло. Они, вроде как, всю бумажную волокиту переведут на электронную. Канцелярская, ети его, новизна. Так вот. Директор перед праздниками задумал конкурс для детей провести. Которые у наших сотрудников без дела болтаются. На лучшую игрушку. И отпраздновать вместе. Для улучшения показателей. Так эти щеглы каждому работу расписали. Ко мне пристали с плакатом – я на флоте красный уголок оформлял. Грамоту командования имею. Почти цельный день старался, чтобы, значит солидно было. Да не абы какой плакат, а надёжный и в стихах. Во. Всякие снеговики и снежинки там. Серебряной пыльцы у соседки одолжил. Вот погляди, я даже сфоткал.
Степаныч долго разглядывал, потом молча передал телефон опухшему. Тот присвистнул и сразу вернул владельцу. Мужик повертел телефон в руках, но сочувствия от компании так и не дождался. Тогда он повернулся ко мне:
— Вот свежий человек. Ну, скажи, за что он меня?
Он сунул мне телефон. Я вгляделся в мутный экран, местами заляпанный чем-то подозрительно липким, и вдруг мучительно икнул, не сумев сдержать внезапно накатившего позыва. Запил пивом, чтобы не зациклиться. Слегка переждав, присмотрелся повнимательней.
Действительно неординарная работа. На стене какого-то казённого помещения, явно подвального, висел добротно сбитый раскрашенный прямоугольник, где среди снежинок и звёздочек полукругом располагались достаточно симпатичные строчки, выполненные разноцветной гуашью: «АХ У ЕЛИ, АХ У ЁЛКИ – РАСЦВЕТУТ УМОМ ИГОЛКИ!», а ниже мелким шрифтом «Калидаскоп идей».
— Но я снеговика не вижу. — пришлось сильно постараться овладеть своим голосом и только потом посмотреть на него честными глазами. — А так очень даже неплохо. Там есть ошибка в одном слове.
Мужик повернул к себе телефон, долго шевелил губами, потом неуверенно спросил:
— «Ёлку» надо было без точек написать? Опять новые правила ввели?
Подошедший с пивом Лаврентий выхватил у него телефон, вгляделся, подслеповато щурясь, кхекнул:
— Лёньчик, ты сам такие умные слова навыдумывал, или новая сожительница снабжает?
— Зато красиво и лапидарно. — не удержался я, чтобы не дать угаснуть творческой жилке.
— Лапедарастично, — отрезал Лаврентий, — Это как преступная халатность при обрезании. Только хороший материал зря загубил. Лучше бы мне на дачу отдал. Надеюсь, получил по полной?
— Получил, — не стал отрицать Лёньчик, вставая с пустым бокалом, — Только до сих пор не могу понять за что.
— Вернёмся - расскажу, — подал голос опухший, — У меня проблемы из той же серии. Даже похуже. Сейчас, только пива возьму.
Они вдвоём отправились к стойке, а Лаврентий пересел к Степанычу и проникновенно произнёс:
— Ты это, на жену зла не держи. Она же для тебя старается. Из кожи вон как лезет. У них там увольнения постоянные. Вот ей и приходится... особо стараться. Сам же себе молодую выбрал. Теперь смотри сквозь пальцы. Жаль, выпивать она стала без меры.
— Да ты что, старый, мелешь? Она и в рот-то не берёт.
— Ох, боюсь тебя снова огорчить... в смысле давай замнём. Лучше вот молодёжь послушаем.
Первым вернулся опухший. Сел, немного помассировал лицо. Кстати, достаточно симпатичное, если в нормальном состоянии. Потом горестно вздохнул. Дождался Лёнчика и начал тихим голосом делиться своей проблемой:
— Там у нас в офисе доску такую специальную установили. Металлическую. Вечную. Буковок накупили, стрелочек, кружочков. Все такие - на магнитиках. Для семинара. А теперь на эту доску магнитиками указявки разные пришлёпывают. А буковки наш народ теперь на холодильник лепит. Больше для глупостей разных. Один вообще перед приходом новеньких повадился писать: «КОГДА МИНЕТ БЕДА». На испуг брал. А не придерёшься – он вопросительный знак просто подальше ставил.
— Объясни – не понял, — перебил Лаврентий.
— Ночью засни в метро с открытым ртом. Если повезёт, быстро узнаешь. Мне продолжать? — он мстительно выждал, пока все закончили наседать на Лаврентия, — Ну, так вот, перед праздниками наша Людка-секретутка с холодильника все нужные буквы содрала и выложила на доске «С НОВЫМ ГОДОМ!» и ниже «ДЕД МОРОЗ И СНЕГУРОЧКА». И разные фотографии шефа и его благоверной развесила, подхалимка. Мы с нашим главным программёром вчера подзадержались, да. Тихо так себе с обеда начали отмечать, пока народ незаметно смывался к празднику готовиться. А за эту хрень, как назло, глазом зацепились. Уже уходя последними. Так он моментально завёлся, типа самый умный: «Давай анаграмму! На время. Кто проиграет, тот гонит за добавкой».
— Это ж надо, чем они теперь на работе занимаются, — вновь осуждающе перебил его Лаврентий, — Ты не знал, что от такого волосы на ладонях вырастают? Девок вам мало?
— А? — непонимающе уставился на него опухший, — Слышь, дед, чего завёлся? Ты свой вялый в микроскоп от спирохеты уже не отличишь, а всё туда же. Советчик-антисоветчик. Потом и для тебя будет отдельная тема. Так вот, у меня всё уже двоится, а он упёрся рогом и ни в какую. Пришлось согласиться. Тут он так шустро буковками задвигал, что, пока я «Дед Мороз» менял, он всё остальное уже собрал. Выиграл в общем. Вроде даже любопытно вышло. Пришлось бежать за добавкой. Я вот селфи тогда себе на память сделал.
Телефон пошёл по рукам, сопровождаемый одобрительным мычанием. Лёньчик, явно приняв меня в компанию, протянул телефон.
На фотке, снятой под достаточно острым углом, были видны два очевидно нетрезвых индивидуума. От опухшего только указующий палец, да кусок щеки с носом - видно с вытянутой руки пытался запечатлеть сие выдающееся событие. Оба глупо лыбились и тыкали в большой металлический информационный стенд.
Под мелкими надписями были прикреплены четыре больших фотографии, явно распринтованных в цвете. Все изображали надменного толстячка с мощной лысиной. И на каждой за его плечом маячила вторая половина. Не удержавшись, я увеличил картинку и поближе рассмотрел этот новомодный идеал жены-стервы. Причём показательно конченной. Сиськастое белобрысое создание с брюзгливым ботоксным лицом, скалило керамические зубы, хищно выглядывающие из-под толстых пересиликоненных губ. Просто неотвратимый ужас. Толстячку точно не позавидуешь.
Уменьшил изображение и добрался до предмета обсуждения. Над фотографиями тянулись две вихляющихся строчки: ГОВНО С ДЫМОМ! и МЕРЗОДОД И ОГНЕСРУЧКА. Я не выдержал и одобрительно хрюкнул. Вторая часть полностью соответствовала увиденному на фотографиях. Специально не придумаешь. Ещё немного полюбовавшись общим видом, вернул телефон Лёнчику.
— Секретутка, значит, шефу от души хотела лизнуть, а вы, герои, ей всю малину обхезали. Догадались хоть взад поздраву сложить? — с подвохом ввернул Лаврентий.
— Да какой там. Я бы вообще до следующего понедельника об этом не вспомнил как пришёл, так и вырубился. А ночью шеф позвонил. Мы же в журнале последними отметились. Он там видно нашу секретутку перед боем курантов высвистал, чтобы её это, персонально поздравить, — опухший сделал неприличный жест, — А мы ему такую подлянку. Вот и гадаю теперь - чем закончится?
Все замолчали, отставив пиво, вроде как выражая сочувствие возникшей проблеме. Хотя тишина больше напоминала поминальную.
— Знаешь, вот как вроде чёрная полоса тянется и тянется в жизни, ан нет, потом понимаешь, как сильно ошибался. — вроде как успокаивающе выдал Степаныч. — Переживёшь, какие твои годы.
— А мне что хотел рассказать? — Лаврентий с сожалением посмотрел на свой опустевший бокал, — Заодно можешь «Девяточкой» угостить. По случаю праздника. Да и тебе доброе дело зачтётся. Допивай, угощай и изливай душу. Легче станет. Народная терапия. Она с самого Петра Алексеевича у нас завелась.
Опухший скривился, залпом допил свой бокал, молча собрал со стола всю пустую посуду и ушёл к стойке.
— Жаль парня, — не особо скрывая злорадства, негромко зачастил Лаврентий, — Так с виду вполне справный. Институт закончил, а всё один да один. Не держатся за него девки. Может изъян какой скрытый имеется? Была у него одна, почти месяца три тут прожила. Он даже на вторую работу под прошлый Новый год устроился. Семейный бюджет увеличить задумал. Сидит, значит, он у себя на работе, двойную ставку отрабатывает, а тут ему эсэмэска прилетает от соседа снизу: «Потише там трахайтесь, сволочи, у нас дети собрались - Деда Мороза ждут!»
— Да, времена нынче нервные. — Лёньчик вздохнул, приподнял бокал и стал внимательно рассматривать пиво на свет.
— Люди такие. Наплевали, сволочи, на Сталина. Теперь получите-распишитесь. — тяжело роняя слова, подвёл итоговую черту Степаныч — Сейчас бы местком да профком устроили ей незабываемую жизнь.
Лаврентий открыл рот, порываясь что-то высказать, но не успел. К столу уже шёл опухший. Он за два раза перенёс пиво и обязательные пирожки. Сел, машинально чокнулся со слишком ласково улыбающимся Лаврентием и сделал первый солидный глоток.
— Так вот, шеф меня разбудил. Минут пять обкладывал и всяким разным грозил. Ну, я вроде как протрезвел, а чувствую - настроение пробивает дно и копает дальше. А тут ещё в зеркало посмотрел – морду аж поперёк раздуло. Это у меня аллергия на солёные орешки. Блин. Вообще за грань поплохело. Какой-никакой, но всё же решил позвонить одной безотказной подруге. Тут недалеко. «Ты как там без меня»? Она мне: «Уже в постели». Я ей так шутейно: «Деда Мороза через полчасика не ждёшь»? «А зачем мне второй? Тут этот скоро опять поздравлять из душа выйдет». «А как же я»? «А ты лучше послезавтра, поближе к вечеру». Вот это меня совсем добило. Очнулся только под утро у соседки.
— Сверху или снизу? — деловито уточнил Лаврентий, — У Светки, этой воблы тощей, или у шалой Юльки-трясогузки? Других-то нет. Ой, неужели на верхнюю запал? Ну, дела! Да я сам намедни краем уха слышал, как она подруге рыдала, что осталась в этом доме последней девственницей!
— Ну, с одной стороны – да... тьфу ты, отстань, шантажист. Я, к твоему сведению, вообще её плохо знаю с хорошей стороны. — он вяло отмахнулся, — Или наоборот? А, всё равно. Сейчас и без того тошно. Вообще со всех сторон.
— Так значит Светка праздновала не сложа ноги? 
Коварный вопрос Лаврентия так и повис в воздухе. Громко стукнула входная дверь и влетел Моня. Увидев меня, он махнул рукой, но сначала подскочил к барменше:
— Здрассьте. С наступившими! Лёньчик здесь есть? Срочно нужен!
— Лёньчик, тут тебе заказ принесли. — ровным голосом произнесла барменша, — Очередной залётный или гальюн в гостях молодецки уделал, или смеситель свернул.
— Унитаз, — страдальчески произнёс Моня, — Я пока вашим воспользуюсь?
— Если вон тот кореш молчаливый твой, то пользуйся от всей души. Только аккуратно. А то потом на вас никаких Лёньчиков не напасёшься.  — она отвернулась и стала перебирать бокалы, — Не забудь руки помыть. У нас всё же культурное заведение.
Моня появился через несколько минут, издалека показал влажные руки барменше, и направился к моему столику.
— Ха, с пивом ты удачно подгадал. Глоток оптимизма сейчас точно не помешает.
Он жадно присосался к бокалу, только с явным трудом оторвался, смачно отрыгнул, и только потом повернулся к соседнему столику.
— Лёньчик, давай срочно в первый корпус девятнадцатого дома, квартира 59. Там надо унитаз починить, а то хозяйки с ума сходят.
— Стрекозы, что ли?
— Не, Воробьёвы вроде.
— Это мы их так называем. Три козы – стрекозы. А так точно, Воробьёвы. — Лёньчик подтянулся, стал смотреть оценивающим взором, машинально потирая большим пальцем указательный, — Некоторым, получается, ломать в радость, а мне в праздник опять горбатиться?
— Не я это. Сделай срочно и возвращайся. Здесь и озвучишь полную смету. В пределах разумного.
— А аванс? Хотя бы соточку-другую. Может трубу или прокладки какие надо там поменять?
— Какая труба? Какие прокладки? Да в округе все магазины наглухо закрыты. И вообще, там вроде железная кружка застряла, а сверху навалили. На месте разберёшься.
— А что сам не достал?
— Да не дело старшему мерчандайзеру в чужом неликвиде ковыряться, — высокопарно, но в сердцах высказал Моня, залезая в карман, — На тебе сотку, вымогатель, только сгинь с глаз моих. Дело надо срочно делать, а не пену по кружке часами гонять.
Лёньчик понятливо кивнул, одним глотком допил пиво, подхватил свои вещи и, на ходу одеваясь, заторопился на улицу.
— А ты давно тут расслабляешься? — Моня пощёлкал ногтем по бокалу.
— Да с час уже. Мою записку нашёл?
— Не записку, а целую зажопку. Чуть заикой не стал. Хорошо хоть фломастер туда засунуть не догадался. Я бы не сдержался. Надеюсь, того мужика не ты ко мне перетащил? С тебя станется, затейник инодальный.
— Да я пока вроде не совсем ещё «дуб дерево хвойное». Вы там и без меня сладко расслаблялись. Слушай, тут некоторые неясности по-вчерашнему. Где я так набрался? Вроде выезжали в адеквате.
— Ага, в квадрате. Выезжали-то мы вполне даже нормальные, но потом тебе приспичило добавить. Сначала, правда, это мне до ветру страсть как захотелось. У бара тормознули. Ты сразу внутрь рванул, пока я с водилой договаривался, чтобы дождался... сам знаешь какой у нас народ шустрый в новогоднюю ночь... а потом отлить ходил. И несколько звонков сделал. Ты за это время у стойки уже весь стаканами обставился и с какими-то скандинавами языками сцепился. Что-то там про викингов и берсеркеров. При мне они тебе предложили стаканчик текилы в кружку с пивом опустить и эту конструкцию залпом выдуть. Вроде как круто, у вас-то. Потом ты про крейсер «Аврору» что-то завернул. Как я понял, чтобы варяги не особо выпендривались.
— Какую «Аврору»?
— Знамо какую. Но вам втюхали водку с шампанским.
— Тьфу ты. Aurora Borealis – это северное сияние. Коктейль такой.
— «Новогодний» что ли? А бармен ничего, смышлёный, и глазом не моргнул, а целое представление замутил. Сначала каждому по паре соточек бухла поджёг в хайболах, потом шампанским загасил и всунул по шпажке с оливками. Вы там пыжились, но залпом махнули, оливки сожрали, по плечам друг друга долго хлопали. Потом повторили, что-то долго орали задорное, а потом мы свалили. А вот в тачке ты разомлел. В тепле-то. Молчаливый стал, задумчивый. Короче, никакой.
— А что, водка разве горит? Хотя, проехали. Тот унитаз, надеюсь, не я?
— Было бы прикольно, но нет. Помнишь, к нам гости во втором часу припёрлись? Да куда там. Ты уже тогда в диван корни пустил. Нежданчики такие. Эти заразы из соседнего подъезда, разгорячённые, налегке выскочили на улицу ракеты запускать. А ключи дома захлопнули. Помыкались и решили у нас переждать, когда домой вернутся. Ну, вспомнил? Три девицы и два парня. Один толстый такой. С дурацким чепчиком на башке, типа весь из себя особо культурный и чрезмерно просвещённый. Но жуть какой голодный. Наверное, целый час жрал как не в себя. Все салаты подмёл и закуски. Половину торта и там разных пирожных. Это он банку огурцов открыл, урод. Мы за это время пару графинчиков домашней наливки оприходовали, прикидывая как их спровадить. Но не вышло. А тут ещё толстый потребовал в шарики-давилки играть. Без помощи рук. Задумал, идиот, к девке подкатиться.
— Типа, если не даёшь, то хоть возьми?
— Ха, не знаешь такой игры? Это когда к девушке пристраиваешь сзади воздушный шарик и своими бёдрами активно толкаешь - чтобы лопнул. Когда все поддаты, вполне прикольно. И размяться можно хорошо. А то всё за столом, да за столом. Так этот боров к той, которая к тебе потом сбежала, сзади пристроился, пихал-пихал шарик, всё никак. У него больше брюхом выходило. Хорошо хоть хозяйка у нас догадливая, предложила ей руками в стену упереться. Его подзуживали-подзуживали, так что он весь испыхтелся, а потом вдруг позеленел и рванул в туалет. Вроде вначале стравил немного. Чинно-благородно. А потом на кухню шасть. Говорит, хотел себе чего-нибудь лекарственного найти, да сдуру хватанул яблочного уксусу. Красивая такая бутылка с иностранными буквами. Явно ему приглянулась. И тут его конкретно рвануло. Он, идиот, как в кружку, из которой пил, вцепился, так с ней к унитазу устремился, а там удачно утопил. Результат видел? На том всё веселье и оборвалось. А пока все хозяек утешали, то и заснули, кто где придётся.
— Понял. Вот потому я тебя и не стал дожидаться. Припёрло так, что чуть дно не вышибло. Не чайник же с утра наполнять своим прощальным сюрпризом? Верил, что рядом всегда что-нибудь открыто будет. С удобствами. Так что обделался лёгким испугом.
— Я извиняюсь. Вы с нашими Стрекозками так развлекались? — раздался из-за Мониной спины заинтересованный голосок. 
— Это кто? — уточнил Моня не оборачиваясь.
— Вроде Лаврентий. Местный шантажист. Судя по повадкам, полагаю работал на Моссад и засевших там чекистов-сепаратистов. А здесь он информационный источник. За холодную «Девятку» добудет любой компромат.
— Из органов?
— Не уверен. Понимаешь, один мой знакомый гинеколог, когда знакомился, всегда напускал на себя невесть что и всем таинственно шептал, что работает в органах. Тут такое дело - доверяй, но всегда проверяй, где он руки греет.
Моня медленно повернулся и принялся внимательно разглядывать Лаврентия, пытавшегося гордо расправить плечи. Потом молча встал и ушёл к стойке. Долго что-то шептал барменше, распаляясь под её поощрительным взглядом. Вернулся с подносом, на котором стояли шесть кружек пива и две тарелки с горками пирожков.
— Шикарна и непостижима, — негромко констатировал он, усаживаясь в пол-оборота ко мне, — Теперь точно знаю, что бюст - истинное лицо женщины! А такая мужика на руках носить будет, пока всю кровь не выпьет. Явно богатый опыт имеет. Да и татушечка уж больно информативная для понимающих. — и, повысив голос, — Так, нашему столику три пива и пирожки. А вашему столику тоже три, но за информацию. Давай, одноимёнец легендарного товарища Берии, поведай мне о моих новых знакомых - гражданках Воробьёвых. Без всякой утайки. А повышенная ценность информации будет дополнительно поощряться.
Лаврентий сделал глоток, прочистил горло, гордо приосанился и стал вещать, явно используя издевательские бюрократические наработки:
— А извольте уточнить, таинственный незнакомец, какая из вами выше озвученных персон представляет наибольший или, если образно выразиться, повышенный интерес? Имеются ли явно эксплицированные  требования к описанию деликатных сфер частной жизни, или может быть оное любопытство касается исключительно их общественной активности? Какими целями это продиктовано? Матримониальными или наличествует желание что-то действительно конкретное выявить в некоей юридической плоскости? Всё это, в своей совокупности, позволит определить уровень достоверности адекватного анализа по каждому конкретному рассматриваемому индивидууму.
Моня, начинавший слушать со снисходительной улыбкой, к концу слегка приоткрыл рот и смог ответить не сразу.
— Матри... чего? Лаврентий, ты меня что, вот так сходу под венец загнать хочешь? Эксплицированный ты наш. Второго пива точно не будет.
— Хорошо, тогда дай мне, мил человек, конкретное определение твоего идеала женщины. Это конкретизирует рамки каждого запрашиваемого психологического портрета.
— Он что, точно из вертухаев? — несколько растерянно посмотрел на меня Моня, но быстро опомнился, вновь вернулся к привычной насмешливости, и картинно поклонился. — Идеал моей женщины? Легко! Красивая и молодая. Соблюдает режим. Ложится в восемь, а в десять ей уже надо быть дома. И да, она должна быть умная, чтобы в паузах я мог полезных знаний нахвататься. Что ещё?
— Недостаточно вводных данных, — Лаврентий поджал губы и укоризненно покачал головой. — Таких тут на каждую сотню не один десяток с большим таким хвостиком. И это я ещё про школы не говорю.
— Ах, мало данных? — Моня хищно сощурился и начал медленно загибать пальцы, — Быть внешне привлекательной - раз. Уметь быстро одеваться - два. Сразу после знакомства быстро и вкусно накормить - три. Изобразить неземную страсть - четыре. Нежно чмокнуть перед уходом - пять. Терпеливо ждать моего звонка - шесть. И да, быть круглой сиротой. Желательно обеспеченной. Вот. Всего восемь самых важных критериев. А восьмёрка – вообще моё счастливое число.
— Для рая контрамарки кончились. — ехидно цыкнул зубом Лаврентий, — Но такие туда без мыла пролезают. А я подведу итог. Стрекозам ты подходишь. Там три перемены блюд. Если будешь держать их в ежовых рукавицах, то они с тебя пылинки сдувать будут. Чисто султан и все удовольствия. Они понемногу, но стабильно зарабатывают. И вообще, как три подружки. Дуры и шалопайки, конечно, но без подлостей. Ближе к старой закалке. Характер отходчивый. Друзей много, но все ни то ни сё. Они с детства здешние, а у нас особо не забалуешь. Никого и ничего серьёзного. Ни у одной. Себя блюдут. А если хочешь узнать побольше, то переезжай к ним с вещами! Поверь мне и воспользуйся двумя советами. Долгие поиски невесты будут напрямую связаны с сомнительным прошлым жены. И ещё. Верность надо искать в сердце, а не только между ног. И потом люби себе хоть до гробовой доски. Аминь! Так что дуй за моим дополнительным пивом, кавалер. Смотрины прошёл.
Моня безропотно встал, пробормотал задумчиво: «Султан страдал - в кошмарах видел сны, и утром встал не с той жены». Хмыкнул, как бы прицениваясь к своим словам, а потом оглянулся на Лаврентия, озорно подмигнул, и выразительно продекламировал:
— Любить до гроба? Это я устрою…
И, одарив такой мрачноватой фразой, отправился за пивом. Уже молча. Давно я его таким не видел. Или что-то серьёзное замышляет, или отходняк не ко времени накрыл. Но неравномерно.
Дверь неубедительно скрипнула, приоткрываясь, и только потом осторожно распахнулась. Слегка качнувшись, Лёньчик сделал несколько неуверенных шагов, но сразу остановился, увидев у стойки Моню.
— С вас ещё двести пятьдесят рубликов за ванную и пятьдесят за перчатки. Хозяйки довольны. Гости ещё просыпаются. — при этом Лёньчик опасливо косился на барменшу. — Попрошу без сдачи. Срочные дела.
— Надеюсь, что ты с хозяек денег не брал?
— Да мы чё здесь, без понятий что ли? Кто девушек гуляет, тот им и чинит. В ванной затор пробил. Унитаз вычистил, кружку достал и полотенце ещё, почти новое. Хозяйки попросили - по пути всё выбросил. Отмывался долго. А от них только стакан принял. Что второй попросил - исключительно для профилактики. Запах окончательно отбить.  Да, а если тебе ихние гости мешать будут, то вот мой номер, — он протянул Моне засаленный листочек, — Звони сразу! Моя супружница Стрекозкам ответный звонок организует: «Тут маленький ребёнок в трубку сейча рыдал. Квартиру заливает. Наш сантехник на вызове, а я адрес не разобрала. Теперь обзваниваю - выясняю в каком доме подъезд затапливает». Сразу разбегутся. Тут такое часто случается. Трубы старые, да сами наврезали много чего разного с причудами и выдумкой. А вот с газом лучше не шутить. МЧС вызовут. Или точно на воздух взлетим, коли гости дурные и сами проверять полезут.
Лёнчик принял деньги, засунул глубоко в карман и попятился к двери.
Моня вернулся к столу, отдал бокал Лаврентию, отпил из своего и нахмурился. Долго смотрел на меня, что-то обдумывая.
— А знаешь, мне здесь нравится. И этот гадюшник... он какой-то правильный. Ностальгия патриархальная. Как назад время отмотал. И на Стрекозок вроде запал. Пойдём, продолжим знакомство?
— Нет уж, — решительно прервал его я, — Впечатлениями я выше крыши набрался. Частично мой косяк – не отрицаю. Даже нанесённый лично тебе моральный ущерб готов компенсировать.
— Сам размер определишь или вместе посоветуемся? — моментально заухмылялся Моня.
— В размере долга, — сразу остудил я его пыл, — Чтобы другим не забывал вовремя возвращать. Три года вспоминал. Думаю, тут тебя ожидают большие расходы – вполне можешь банкротом стань. Да, барышням принеси мои извинения. А тебе исполнения всех желаний, которые на твоей физиономии сейчас написаны, и чтобы они соответствовали твоим возможностям. А я поехал отсыпаться и приводить себя в порядок. Надо настраиваться на рабочий лад. У меня послезавтра поезд, а там сразу работа навалится. Так что завидую я тебе, но исключительно в рамках приличий. А эту встречу постараюсь забыть, как кошмарный сон. N;kemiin  .
— Чегось?
— Не куй мин, если вдруг хочешь запомнить. Что-то вроде bye-bye, шалопай!
— А-а, понял! Это такая ваша чухонская «папка для бумаг» ?
— В точку!
— Да, ты действительно в голову ничего такого не бери. После долгого воздержания всегда первый блин комом. И это, лучше принимай хоть раз в неделю. Хоть грамм по пятьдесят. Будет тебе и тренировка, и профилактика. И, гарантирую, никаких мин больше себе не накуешь. До скорого!
— Нет уж, давай прощаться!

ВЕСНА

Я стоял посреди комнаты, ритмично раскачиваясь с пятки на носок, и упорно сверлил взглядом потолок. Отстранённо прикидывал на что лучше убить оставшиеся два дня.
После случившегося утром грандиозного провала на предварительных переговорах, хотелось что-нибудь от души пнуть или с грохотом разбить. Только не очень дорогое и уж совсем ненужное.
Я как раз оценивающе опустил взгляд на телефон, как он, словно защищаясь, придушенно выдал: «Только рюмка водки на столе…». Под эту гадость я собрал с десяток номеров, которые лучше пропускать, чем потом раскаиваться. А в чёрный список чохом занести вроде как неудобно.
Но звёзды сегодня сложились в такой смачный кукиш, что от одного звонка хуже не будет. Я вздохнул и нажал на громкую связь.
— Опять спецом у нас, чухона-контрабас? — раздался бодрый голос Вовки Неруса по кличке Моня, — Слышал-слышал, что ты в Питер опять зарулил. Надолго? Отдых хулиганить или по делам бездельничать?
— Монь, привет. Отвечаю по пунктам. Вчера приехал - в воскресенье возвращаюсь. Думал, что будут реальные переговоры, а оказалась очередная распузыренная блажь. Ни денег, ни иного обеспечения у заказчика нет и не будет. Большинство здешних кабинетных яйцеголовых цепляются за радужные мечты, что вдруг какая-нибудь сделка сама срастётся. Они даже не моральные уроды. Нет, это просто какие-то коллективно-административные грёзы о свихнувшемся инвесторе. Чисто злочинность какая-то повальная пошла - прямо из соседнего заморижопольного гуляйполя. Пандемия жлобства. Аж начинают гэкать. Или мозги выносит в оселедец . А может планида такая. Типа вы все там, за бугром, ну тупые... а мы, видишь ли, вумные, только нам мешают то гибриды, то санкции, то секвестры. В общем то понос, то золотуха.
— Что, урыли гада-капиталиста? И правильно. Тут реально всем бабло зажимают, а вы там без нас с жиру беситесь. Хрен вам, а не нашу пролетарскую кровушку. Короче, поехали праздновать экватор между нами - славными защитниками Отечества, и наступающим днём тотального бабьего беспредела. Будем водку пьянствовать и безобразия хулиганить. Но сегодня в меру, без твоего гусарского фанатизьму.
— Моего? Это у тебя душа романтики требует. Всё надеешься нарваться на этанол красоты. Сам куда намылился?
— К моим Стрекозкам. Помнишь таких? Три славных козочки - стрекозочки. Ты им такие серенады зимой выводил, они до сих пор под впечатлением.
— Сострил? Да я уж лучше рядом в том гадюшнике отсижусь, пока ты будешь занят. Как его? «Лежбище»? «Норка»? «Песец»?
— Такие места запоминать надо. Исключительно точно. — в голосе Мони прорезался намёк на лёгкую обиду, — ЧП «Пирожковая-Пивная «BEERлога». Я несколько раз забегал - чисто конкретно душу отвести. Там как в правильных шахматах - всё закачивается исключительно культурным матом. Лады, сейчас к тебе заскочу - остальное дорасскажу. А ты пока сваргань нам посошок на дорожку.
Моня объявился в рекордно короткие сроки. При этом он был весьма странно задумчив и немного рассеян. Молча ткнул меня кулаком в плечо, вроде как в знак приветствия, и сразу отправился шляться по квартире, что-то тихо бубня себе под нос.
Я вздохнул и начал сервировать «поляну». Вскрыл упаковку нарезки из финского сочного малосолёного лосося и аккуратно разложил на длинную овальную тарелку-селёдочницу. Достал сырное ассорти. Оно и так красиво расфасовано – осталось только снять прозрачную плёнку.
Ещё горше вздохнул, но всё же выставил из заначки односолодовый ирландский виски Connemara Single Cask . Три года в баре стоял, только пылью покрылся. Покрутил и отставил назад «снифтеры»  - тут явно не в коня корыто. Печально покачал головой и достал с нижней полки послевоенные зеленоватые «губастые» гранённые стаканы . Такие и разбить не каждому дано. Придирчиво вымыл. И вдруг понял, что забыл купить хлеб.
— Вискарь и есть жидкий хлеб с разными полезными добавками, — философски выдал я в сторону негромких поскрипываний от Мониных неторопливых шагов, — Приспичит - сам сбегает, старший мерчандайзер, прости господи, туды его в лабаз.
Моня, словно сквозь стенку меня услышал - тут же прискакал на кухню и жадно принюхался. Скривился, увидев вискарь. Зато на стаканы одобрительно поцокал языком:
— Слышал, англичане утверждали, что любой плохой день можно исправить сном, едой или сексом. Если не помогло, то им приходится открывать виски. Вот и проверим. Давай я хоть хлеб разложу.
— В другой раз. Хлеба нет и не будет.
— Слышь, европеец ты наш чухонский, а как без хлеба-то? А если кость какая в этой твоей рыбе? Ты мне её будешь сам из горла вытаскивать или прикажешь сразу в реанимацию ползти?
— Размечтался. В морг, значит в морг, перестраховщик. И никуда не сворачивая. Чёрные сухари будешь? Финские, диетические. Фигуру берегут. Они тут с прошлого года завалялись. Жена заезжала, оставила.  — тут же, не выдержав, откровенно подначил, — Или давай сам дуй в магазин. Заодно минералки мне на утро купишь.
— Оставить тебя одного и дальше тут хозяйничать? Да я лучше вообще без хлеба обойдусь. Тащи свои сухари — Моня схватил бутылку, внимательно осмотрел этикетку, потом демонстративно её погладил, сдвигая пыль, и выдал с хрипотцой, — Двенадцать лет тебя держали в крытке, а я такой - на волю отпущу!
Немного повозился, добираясь до пробки, и сразу набухал себе полстакана. Понюхал и сморщился.
— Ну и как ты можешь культурно описать этот давно забытый деревенский запах?
— Не поверишь. Легко. Это же «Коннемара» ! Она профессионально сводится в сложный букет, где нотки дыма нежно сливаются с цветочными оттенками, а в самом конце проявляются благородные ароматы дуба и мёда.
— Издеваешься, а? Ямбом тебе по хорею. Рекламу японского борделя наизусть вызубрил и тащишься? Да эту твою «коньячную шмару» рыжеголовые так навозом закоптили, что только и осталось, что дуба дать. С последующими проявлениями. А про мёд - это вообще из другой порнухи.
Он сделал большой глоток и медленно выдохнул, сложив губы трубочкой:
— Самогон, он и есть самогон. Как его не обзови. И под какие дифирамбы не пей. Офицерским одеколоном отдаёт. Точно - отмытая казарма с мокрыми вениками. Но хоть этот вискарь не такой кондовый, как в прошлый раз. Совсем вы там забурели в своей загнивающей Чухонии.  Тащи сухари - рыбу дегустировать буду.
— Кому виски, а кому - самогон; кому старший мерчандайзер, а кому просто барыга, — окрысился я.
Потом, в очередной раз вздохнув, и, бормоча под нос: «Даренному рысаку своим жалким не хвастают», обречённо поплёлся искать сухари.
Вернувшись с початой пачкой, я застал Моню, брезгливо ковыряющего вилкой в аккуратных формочках для разных сортов сыра.
— Ну почему у тебя эта гадость вся такая? Либо совсем липкая, либо с плесенью. А с синей - вообще падалью несёт. На свежие денег пожалел?
— Ха-ха, — кисло отреагировал я, — Мог бы их вообще не колупать, раз такой привередливый. Уведомил бы заранее – насладился бы плавленым сырком «Дружба» и водкой за три шестьдесят две с козырьком. Обещаю, лично для тебя такую этикетку распечатаю и приклею. Не отличишь. На, держи сухари и молча трескай рыбу, гурманоид питерский.
— Хоть на рыбке оторвёмся, — Моня вытащил из пачки тонкую пластинку сухаря, схватился за нож и застонал, — Да у тебя и масла нет, интурист. Ты издеваешься, да? Рыбу в сухомятку? И на таком чёрством сухаре? Будешь должен, скобарь офинаревший! Лишаю тебя одной дозы самогона.
Проворно допив свои остатки, Моня демонстративно налил мне на донышко, а себе до трети и «генеральским» голосом произнёс:
  — Ну, за нас!
Я сделал небольшой глоток. Вполне приличный вискарь. Претензий нет.
— Пей до дна, чудь тостуемая! — как всегда Моня, срастаясь со стаканом, становился непререкаемым и настойчивым, — И не своими мелкими глоточками, а залпом. Нам ещё пару тем надо перетереть, а потом валим на оперативный простор. Так что не выпендривайся, а давай по-быстрому «пуканом хряп!» , или как там твои собутыльники в барах подгоняют отстающих?
Я молча влил в себя виски и стал ждать продолжения. У него явно что-то необычно припасено. И вроде я догадываюсь что. Тут трудно ошибиться.
— Начнём с денег. Тебе лишние деньги нужны? — Моня задрал указательный палец, покачал им в воздухе, а потом любовно чмокнул.
— Лишних денег не бывает, а уж особенно от тебя. — с некоторой грустью констатировал я, ещё не отойдя от своих дневных переживаний, — Баловство это. У одного евро штабелями плачут, а у другого и редкие копейки весело пляшут. Это гипербола, но, надеюсь, она кристально прозрачна?
— Вот и я о том же. — Моня пропустил мои слова мимо ушей, — Хочешь, чтобы жизнь стала лучше, а жить значительно веселей? Сдай надёжному челу квартиру и греби монету совковой лопаткой.
— Ещё раз повторяю -  ты не улавливаешь разницу между «греби» и «огребай». Видно, я зазря туману напустил. Нам чужого не надо, но и своё друзьям не отдадим. Тему проехали и закрыли. Там гора минусов перевешивает все редкие потенциальные плюсы. Без обсуждений.
— Гад ты, а я как раз хотел у тебя хату снять. Сделать здесь тайное лежбище, а тебе каждый месяц реальные башли шинковать. По старой дружбе.
— А вот по старой дружбе тем более не надо. В прошлый раз свой «заём на месяц» ты растянул в «обещанные» три года, пока я не лажанулся и весь долг не скостил. А тут, в потенциальной перспективе, меня ждёт уделанная в хлам квартира и гора закаменевших презервативов по углам. Голодные муравьи и истощённые тараканы. Потом разборки с женой, капитальный ремонт и проблемы из-за неоплаченных счетов. Других плюсов не будет. Монь, давай без обид. Замяли тему. Лучше расскажи, как ты тут отпраздновал 23 февраля, а то я вообще забыл что почём.
— «Поцелуй меня в плечо» ! Прям в рифму. Хотя тут тоже издалека получится. Ты помнишь, что было 14 февраля?
— Помню. Я как раз в Польше был. Там рядом с нашей переговорной проходили какие-то мероприятия, посвящённые «Дню больных эпилепсией».
— А жену поздравил?
— Ты совсем сбредил?
— Это вы все сбрендили. «День всех влюблённых», дурень. Валентинов день.
— Опа, совсем из головы вылетело. Приеду – сразу за два праздника проставлюсь. Хотя, если подумать, оптом оно даже практичнее. Давай, дальше тарахти.   
— Ну вот. Ты помнишь я рассказывал про свои шашни с нашей новой бухгалтершей?
— Постой, это когда от тебя... э-э, сразу не подобрать. Во! Как от альтернативного разило зверскими духами?
— За хамство ответишь. Потом. Финансово. Ну вот, как раз тогда, перед Новым годом я с ней так... типа слегка флиртанул. Потом, как сам знаешь, на горизонте мои Стрекозки появились. Ну, бухгалтершу сразу в игнор. Дальше - прямо по Жванецкому: «Чем больше женщину мы меньше, тем меньше больше нас она». И тут в понедельник 13-го (вот ведь какая непруха!) я весь из себя такой деловой, сижу зарывшись в отчётах и постоянно лаюсь с поставщиками, а вокруг со своими дурацкими проблемами масса народу крутится. Тут заявляется она и этак игриво меня спрашивает с придыханием: «У меня кошечка загрустила. Что посоветуете»? Ну я и ляпнул: «Срочно брить киску»! Народ в отпаде, бухгалтерша в полном недоумении – не догнала. К вечеру раскрутился, а её уже и след простыл. Люди у нас простые, моментально разложили ей всю правду-матку по полочкам. И вот на 23 февраля эта красавица со змеиной улыбкой на нашем всеобщем предпраздничном сборище преподносит мне персонально этакую обклеенную сердечками коробку. С ленточками, бантиками и прочими финтифлюшками. И все эти её подлые тётки из бухгалтерии (не иначе как сговорились, змеюки) стали подначивать - открывай да открывай. Ну я и открыл.
Моня сделал глоток, покрутил стакан, отставил и начал медленно готовить себе новый бутерброд.
— Ну и? Ты мне тут Станиславского не строй.
— Вот тут-то всё и началось. Под упаковочной бумагой, прямо сверху, открыточка такая прикольная лежит. С боевой Чебурашкой. Или боевым? Какого он вообще пола? Да ладно, не суть, да хоть гермафродит. Я ту открытку сдуру схватил, перевернул, а там таким аккуратным почерком написано: «Мелочь в руки - Andro в помощь!» И губки с тремя ХХХ. Пока я в текст врубался, выискивая подвох, народ уже коробку открыл. А дальше - картина маслом «Месть киски».
Он затих, явно заново переживая. Но и я промолчал – его словесный фонтан сам надолго заткнуться не может. Проверено. Так и вышло. Вздохнув и не уловив даже намёка на мужскую солидарность, он осуждающе посмотрел на меня и продолжил:
— Представь, тут бухгалтерша этак якобы приватно и таким невинным сволочным шепотком спрашивает у своих подружек – точно змеюк подколодных: «А никто из вас не помнит, как называется та бесполезная кожа вокруг члена у мужика?» И ей одна сразу: «Мужик!»
— И что?
— Сам прикинь. Сначала немая сцена, а потом все бабы начинаю меня разглядывать с повышенной жалостью, а мужики - с сочувствием. И ещё сдерживаются, сволочи, чтобы не разоржаться.
— Ну, не разоржались же. Ты лучше объясни, мне отсталому, что она тебе подарила?
— Andro Penis Gold. Аппарат такой для увеличения члена. И не в лом же ей было семь штук на эту мерзость угрохать? Но опустила она меня капитально. При всех. Не отрицаю.
— Прикольно же. А ты такой, расстегнул бы ширинку и, алаверды, публично, а главное наглядно опроверг подлый навет. Ладно, молчу. Ты им теперь регулярно пользуешься? Она ведь не из пальца высосала эту новость? — тут меня стал душить смех, но Моня был слишком зол (видно до сих пор не отошёл от переживаний за такое унижение), чтобы воспринимать юмор в правильном свете. Пришлось проявить настойчивость, — Результат хоть зачётный? Или она зря бисер метала?
— Да пошёл ты! Это же самая натуральная дыба. В Интернете полюбуйся. Был у тебя нормальный, а станет тонким, но длинным. Или коротким, но распухшим, если переусердствуешь. Вот и весь практический результат. И хрен теперь кому подаришь. Не поверят, что даже из упаковки не вынимал.
— Да ладно! Так какой результат получил? — но посмотрев на Моню, я понял, что дальше углубляться чревато, сейчас надо лицемерно утешить, — Моня, срочно делай ответный ход - подари ей навороченный вибратор. С музыкой и огоньками. Привяжи к воздушному шарику и запусти в бухгалтерию под бурные аплодисменты. Или найди какой-нибудь летающий. С большим таким пропеллером.
— И опять ты издеваешься.
Моня укоризненно покачал головой, а потом в полной задумчивости, набулькал себе полный стакан. Залпом выпил. Хрипло выдохнул в кулак. Громко похрустел бутербродом, роняя крошки. Через некоторое время подвёл итог:
— Боюсь, что только хуже станет. У нас точно начнутся всякие грязные секс-войны и порно-провокации. Показатели упадут. Легче со всеми переспать, только чтобы реабилитироваться. Но там такой паноптикум, что никакой силы воли не хватит. Или цирроз раньше убьёт, если настраиваться.
— Да, а ты вроде намекал, что два вопроса хотел обсудить, — решил я сменить больную для него тему, — Или это как про те две кнопки, которые решили приколоться? Одна прикололась, а у другой облом? С мечтой о халявной аренде мы разобрались. Что там дальше по списку?
— Ты готовить можешь?
— Тебе этой рыбы мало?
— Не, я своим Стрекозам обещал, что своими руками сотворю им праздничный ужин.
— Моня, ты вообще по жизни редкостный нахал. Местами хам. Даже не трамвайный. Более продвинутый - гиперлупный. Боюсь, тут тебя ждёт второй облом. Не думаю, что три десятка яиц, сваренных вкрутую (как я обоснованно подозреваю, лично мной), сойдут за твой праздничный обед. Запор выйдет знатный, если они это осилят. И то, исключительно из любви к тебе. Зато у твоих Стрекоз крайним станет некий Стрекозёл. Да, кстати, а они тебя ещё не стали так называть? Чисто-конкретно, по-семейному?
— Они на меня молятся! Я, после того случая, и унитаз им облагородил и ванну поменял. Ремонт там сделал. Даже особый смеситель практически сам установил. Ну, под моим наблюдением. Как с обычным душем, так и с гигиеническим. Сейчас это не «гаванна», а вылизанный рай. Правда, теперь в очереди можно опозориться. Ожидамши-то. Я без патентованного «Имодиума»  к ним ни ногой.
— Ну, это как обычно. Ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. Итак, как начинающий повар, я могу только, чисто теоретически, заметь, рассчитать сколько минут надо варить яйца, чтобы ты осознал свою неправоту. И всё! Короче так. Раз ты вовсю разухарился, то лучше закажи в ресторане ужин на вынос и сервируй. Будешь двойным героем. Не забудь купить большую упаковку туалетной бумаги. На случай, если что-то пойдёт не так. А у тебя иначе никогда не бывает. А я, лично, в этом балагане участвовать не собираюсь.
— Ты не понимаешь. Они готовят так себе. Стараются, но получается без души.
— Вот и «души прекрасные порывы». На корню. Всё я понимаю. У меня организм неделю насмерть стоял, уничтожая следы тех новогодних салатов. И с большими потерями. Не только для нервов, между прочим.
— Тогда хоть советом помоги. Не сейчас, а там - у них на кухне. Мы рецепт какой-нибудь сейчас качнём, а потом с понтом, типа такие рукастые, выкатим им вкуснятину - пальчики оближешь.
— Ты это серьёзно, мечтун? Сейчас быстро вискарь добивай и давай - беги, пригласи их куда-нибудь. И дешевле, и здоровее всем будет.
— Нет. Ты опять не догоняешь. Ну, это как взять срочный кредит 23 февраля, чтобы вернуть с грабительскими процентами 8 марта. Они мне такие навороченные блюда наготовили! — Моня аж побледнел от воспоминаний, — Я тоже в ответ обещал, а мне своё обещание держать надо.
— Лучше бы себя сдержать и промолчать. Ну, ты меня понял. А за свой гнилой базар в постели ответь. По полной и с выдумкой. Будешь этаким насильно милым. Как андроид , — я запнулся, вспомнив про Andro Penis Gold, и решил перестать оттаптывать ему больную мозоль, — В общем сам объясни им, что даже в самой позитивной перспективе, от плохой кормёжки у мужиков палец худеет и обручальное кольцо начинает сваливаться. Как-то так. Уловят посыл, не маленькие. Допивай и вперёд по магазинам, повар-затейник. А я начну за тобой весь этот срач убирать. И комфортно додегустирую остатки «Коннемару». Один. Ты уже норму за перевыполнил. Да, уходя, оставь мне телефон тамошней реанимации. Так и быть, если не усну, в полночь вызову. Может поспеют.
— Без меня - ни молекулы спиртного. Старший брат теперь следит за тобой! Уговорил - остаюсь. Пусть на твоей совести будет мой несостоявшийся триумф! — скороговоркой протараторил Моня, хватая стакан.
— А может всё же сходишь и какие-нибудь японские кулинарные изыски поищешь? Если не наедятся палочками, то хоть устанут? Или семечками затоваришься? Мусора мало, зато праздничная тишина гарантирована!
— Разливай, пока думать буду! Сам можешь через одну пропускать.  А лучше через две.
Через час размякший Моня по-хозяйски выудил из моего портфеля планшет и жутко командным голосом потребовал его запустить. Углубился в поисковик. Минут пять он напряжённо сопел, а потом стал комментировать найденное:
— Сайт «Лучшие кулинарные рецепты». Зацени - лучшие! Так, что тут у нас? Экзотическими, можно назвать те блюда, о которых мы только слышали, но не видели, и которые являются для нас непривычными. Взгляните на рецепты блюд ниже и, возможно, что-нибудь сами приготовите. Это как раз для меня! Так. «Лапки лягушки в томатном соусе». Что-то не вдохновляет. Как эти лапки вообще выбирают? По длине или по толщине?
— Да ты как Иван-царевич , в натуре. Ещё гузку зацени! Или что там у них сзади отклячивается?
— Сам такой. Не сбивай с рабочего ритма. Что тут дальше? «Страусиная печень со свининой и вином». Не впечатляет. Как не крути, а на выходе точно получатся пережаренные шкварки. Во! «Губы акулы с ростками бамбука». Офигеть. Нет, губы закатываем. Не по Хуану сомбреро.  А тут вообще крутизна - «Крокодилье мясо с яйцами сыром». Стоп. Не понял? Во-первых, если я у любой порядочной продавщицы спрошу: «У вас есть свежее крокодилье мясо с яйцами?», то меня точно загребут за грязные приставания к персоналу. А во-вторых, что это за «яйцами сыром»? Ты не знаешь? Сырые яйца или это яйца, обмазанные сыром? А может вообще приблуда очередная, типа «птичьего молока»? Сейчас вникнем в описание. Ничего себе: мясо крокодила - 3 кг, яйца - 16 штук. Вроде не делится. А сколько у крокодила яиц, не в курсе? Я вот никогда не интересовался. Ага, тут и текст есть. Оказывается, далеко не всегда крокодилы едят людей, скорее, наоборот, у разных народов мира есть свои великолепные рецепты приготовления крокодильего мяса. Интересная мысль. Ты не знаешь где мясо крокодила сейчас можно купить?
— Моня, не нервируй меня! У Раневской есть замечательный перл: «Пионеры, идите в жопу»! Забудь про крокодила с яйцами. Твои дамы не оценят. Им свой такой нужен. Живой и активный.
— Приземлённый ты человек! Совсем стал каким-то зачухонистым. Без огонька. Что тут дальше? «Гриб-зонт жареный с яйцами». «Салат из морского гребешка с яйцами». Дались им эти яйца!  Может «Суп из лягушек с рисовой водкой» замутим? Вместо лягушек подсунем куриные крылышки, а водку простую зальём и сверху риса накидаем? Зря ты так на меня смотришь - я нашу честь спасаю.
— Что ты спасаешь?
— Не придирайся к словам, я просто нужный рецепт пытаюсь найти. Что-то типа: водку, сок, мясо - поджарить на сковородке . Чем нас тут ещё готовы порадовать? «Акула тушёная с картофелем» звучит как-то совсем уж по-плебейски. «Тушёное мясо кенгуру» - защитников природы на них натравить, что ли? «Жареное мясо страуса с чесноком»? Птичку жалко, да и как я потом целоваться полезу? Последнее из приличных - «Салат по-мексикански с соусом из авокадо». Не густо. Поищу лучше, как приготовить быстро и произвести впечатление. Ух ты, нашёл! 100 рецептов. Слушай: что ж, учимся готовить простые вкусные блюда к обеду - такие блюда, для приготовления которых не нужно бесконечно крутиться у плиты, но которые являются полноценным обедом. Это же наш размерчик! И как убедительно излагают, собаки.
Чтобы его немного угомонить, я разлил вискарь и критически осмотрел ополовиненную бутылку. Скоро закончится. Если исходить из Мониных расчётов – всего осталось где-то «три по сто». Интересно, удастся ли мне его после «два по сто» выпроводить к Стрекозам? Или это ему как слону дробина? И надо в баре уже сейчас надо поискать, чем его добить?
— Хо-хо, парниша, тут есть даже «Салат «Обжорка» с курицей». Это вам не какая-нибудь «тошниловка», тут кулинарный талант бриллиантами сверкает. Я бы вот сразу согласился на «Скумбрию в микроволновке», но ведь не оценят? 
— Слушай, ты кончишь дурью заниматься? Поверь, ужин будет значительно вкуснее, если твоих Стрекоз заранее посадить на недельную диету. — не стерпел я, — А уж если так приспичило, то купи полуфабрикаты и не мучай мою технику. Зато у тебя люди живыми останутся. Смотрел «Адскую кухню» с Гордоном Рамзи? Там даже супер-профи умудряются эксклюзивные продукты напрямую в помойку гнать. Зато клиентов они сознательно не травят! А тут ты со своими кривыми клешнями из причинного места. Кстати, о клешнях. Дай-ка мне аппарат, здравая мысля прорезалась.
Моня с готовностью вернул планшет и с любопытством уставился на меня.
— Вот смотри. Надо просто задать правильный вопрос. Как готовить краба в домашних условиях при помощи варки? И сразу получаем конкретный ответ: не рекомендуется использовать много дополнительных ингредиентов, чтобы не испортить вкус деликатного мяса. На два краба необходимо 2 столовых ложки морской соли. Кроме этого, нужно будет 2 литра воды. Чтобы приготовить особь, вес которой больше 1 кг, в среднем тратится 20 минут. После этого членистоногих следует достать и опустить на 20 секунд в воду со льдом - это не даст мясу перевариться и стать резиновым. Понял? Вот тебе и весь фокус. И никаких извращений. А гарнир придумай сам. Или рис, или зелень. Зелень практичнее и без заморочек. Так, а что с членистоногими пьют?
— Пиво! Можно на брудершафт, — Моня покровительственно погладил свой живот, — Лично проверено. Что раки, что крабы - одна грязная семейка.
— Ну-ну, а вот тут совсем другое советуют. Лучше всего подходят вина «Шенен Блан», «Совиньон Блан», «Пино Гриджио». Они сухие, строгие и имеют четко выраженный вкус. Их хорошо подавать к омарам, креветкам и мидиям. Да и Стрекозам пиво в твоих дозах не потянуть.
— Тогда забываем всё и возвращаемся к правильной русской кухне. Её только закусывать надо! — провозгласил Моня и вылил остатки вискаря в свой стакан. И когда только успел?
 — Ладно, уломал зануда. Добивай и несёмся в самый большой здешний маркет. Там затоваримся. Потом за час всё сделаем, я с вами чуток посижу и домой - спать. Подходит?
— Не то слово, благодетель! Слушай, что я сейчас подготовил вместо первого тоста: «Чтобы себя избавить от хандры - принять под вечер белое сухое. Потом немного крабов и икры... десертом - чёрное и кружевное».
Я приоткрыл глаза и глухо застонал. Да что со мной такое творится? День Сурка наступил? Такого быть не может, в окрестных болотах сурки сроду не водились.
Сегодня должно быть 4 марта. Суббота. Надо запомнить. Второй раз в жизни полный провал в памяти. По голове настучали? Или просто дежавю  накрыло? Я осторожно осмотрелся, надеясь, что это только мираж. Сейчас мигнёт и исчезнет. Просто какая-то «нехорошая квартира». Сильно зажмурил глаза, до появления пятен, а потом ущипнул себя за руку. Руке стало больно, но вокруг совершенно не ничего не поменялось.
Опять я безвольно скукожился на продавленном диване в мрачноватой трёхкомнатной «хрущёвке». Хорошо, хоть сейчас ковёр за спиной.
Позитивы – я полностью одет и лежу один. А вот организм снова на грани бунта. Горло будто песком засыпали, в желудке что-то болезненно вспучивается, а потом продвигается по кишкам с противными звуками. Но сегодня вроде голова не так сильно трещит? Или рези в желудке всё перебивают?
Я повернулся и оглядел стол. Интересное кино. По центру стопки чистых разномастных тарелок с кучками вилок и ножей. Тоже чистых. Зато на самом углу пустая бутылка вина соседствует с недопитым коньяком и много пустых банок из-под пива. Что, успели к утру посуду помыть? А почему тогда использованную тару не убрали? И что за копоть в воздухе колышется? Обман зрения? Не похоже. Так, а ведь мы вчера собирались сами тут еду готовить. Праздничный ужин. Но что-то это совершенно не походит на последствия торжественного мероприятия. Здесь фильм про ядерный апокалипсис нужно снимать.
И пахнет очень подозрительно.
Мысленно застонав, я сполз с дивана и, соблюдая повышенную осторожность, медленно двинулся к туалету. Там Моня что-то говорил про рай и дополнительные удобства. Вот сейчас и проверим в тишине и спокойствии.
Первым делом почему-то включился свет на кухне; пришлось срочно перещёлкнуть клавиши выключателя. Явно Моня приложил свои шаловливые ручонки, раз даже здесь сумел провода перепутать.
Я распахнул дверь и остолбенел.
Нет, Моня прав, ремонт действительно сделали неплохой. Только вот сейчас из унитаза, заляпанного какими-то зеленоватым соплями и нитями, угрожающе торчали чёрно-красные щупальца. Здоровенные, а оттого особо страшные. Да и копоти здесь значительно больше, чем в квартире. И она никак не оседает.
Наглядное пособие к президентскому пожеланию «мочить в сортире».
— Остатки конечностей, — объяснил я сам себе, бездумно разглядывая унитаз, — Точнее крабьих лап без клешней. Хитином покрытых. — через мгновение меня озарила странная догадка, — Может это мокрое копчение? Или я чего-то не знаю, а это просто так правильно дозревает праздничный завтрак?
Выдавив себе под нос: «Какая же ты сволочь, Моня-затейник!», я задом вывалился из туалета, с тоской посмотрел на кухню, но решил, что очистку организма и поправку здоровья лучше производить вне этого негостеприимного дома. Тут даже краб мученическую смерть принял.
Надо только посмотреть, что там с остальными человекообразными. Выбор небольшой: вызывать труповозку или имитировать первую помощь выжившим. Да и тревожно как-то от тишины, стоящей вокруг. Как в детской страшилке «Убил и съел».
А время, между прочим, половина двенадцатого дня!
Я подкрался к ближайшей двери и вслушался. Вроде подвывает кто-то. Значит, живой! Осторожно приоткрыл дверь и заглянул. На двуспальной кровати выводил рулады вполне себе здоровый Моня. Больше никого рядом не было. Надо ли идти проверять остальных? А вдруг они визг поднимут? Пойди потом докажи, что не за горло душил, а только пытался пульс нащупать. Да и мало ли какая блажь им спросонья в голову придёт? Их трое, а я один. А потом ещё и очумелый Моня прибежит. Нафиг-нафиг. Никакого больше героизма. Надо срочно отправляться на известную точку сбора.
— Ба, да никак к нам опять Монин интурист пожаловал? — знакомая барменша слегка приподняла свои красивые брови и усмехнулась, — А он тут как раз намедни распинался, что это была осечка, а ты вообще там у себя ничего не потребляешь. Даже по большим праздникам.
— Там почти совсем. Очень редко и то по чуть-чуть. — я поймал себя на том, что начинаю неловко оправдываться, и решил не сдаваться, — А тут бес попутал. Второй раз. Зато я теперь точно установил его имя.
— Мы тоже оценили. Правду о таких говорят - у себя тихие-тихие, а границу пересекут - с цепи срываются. И часто ты кореша своего здесь навещаешь?
— Я? —  мне даже обидно стало от таких подозрений, —Да я его до этого три года вообще не видел, а тут аж дважды за квартал. Он сам меня находит. А потом я здесь оказываюсь. Уже посетителей узнаю.
— Удивил. Да тут у большинства с вечера пятницы праздник начинается. А вот у тебя с чего?
— С благих намерений. Можно мне пива с пирожком, пока я в туалет заскочу?
— Без проблем. Значит опять над унитазом поиздевались? Радуйся, Лёньчик тут с самого утра отмокает. В рабочий ритм входит.
Я кивнул и, не оглядываясь на посетителей, устремился в туалет. Зато вышел из него в приподнятом настроении и решил, что пока расплачиваюсь, могу игриво завершить наш прерванный разговор.   
— Насчёт «с чего» всё началось. Каюсь, поддался рекламе, что приём виски  в малых дозах полезен в любых количествах. — я в повинно склонил голову, — Ещё древние латиняне доказали: «Спиритус вини - классикус медицини»!
— Ты мне тут Лазаря не пой, касатик, — она слегка выпятила нижнюю губу, — Spiritus Vini это «винный спирт» и к медицине не имеет никакого отношения. Только между десятым и сороковым днём , когда проводят экскурсии по памятным местам. Так что охолонь. Жене своей будешь заливать, чтобы сковородкой не огрела. Или чем там у вас порядок в умах наводят?
— Словом ласковым да чаркой доброй, — постарался я оставить за собой последнее слово.
Быстро подхватил свой набор и повернулся к народу.
Сегодня что-то не густо. Опять заняты крайние столы. Традиция, однако. Ближе к окну сидела незнакомая парочка, склонившись головами друг к другу. А из-за другого мне приветливо махнул рукой Лёньчик. Почему-то двумя пальцами, словно солдат Войска Польского, отсалютовал Лаврентий. Степаныч обернулся и слегка наклонил голову. Да я просто знаменитость, если меня со второго раза узнают. Может им пива взять? Хотя я их тоже запомнил. Значит квиты.
— С прошедшими праздниками, господа-товарищи! Всех с приближающимся Днём тотального матриархата, — бодро отрапортовал я, усаживаясь на ранее облюбованное место за средним столом.
— С Международным женским днём!  — веско поправил меня Степаныч, — Совсем молодое поколение память потеряло. Исторических связей не помнят, — он приложился к пиву и наставительно продолжил, — 23 февраля, это по старому стилю, а 8 марта 1917 года, по-новому, началась Февральская революция, которая свергла преступную монархию. В 1921 году по решению 2-й Коммунистической женской конференции было решено праздновать Международный день в память об участии женщин в демонстрации в Петрограде. Вот вам прямое родство праздников!
— А меня учили другому, — Лаврентий решительно рубанул рукой, — «День Советской Армии и Военно-Морского флота» берет начало с 23 февраля 1918 года, когда началась поголовная мобилизация на защиту революции. Вот так!
— А может ещё по кружечке? — примирительно предложил Лёнчик, — Я угощаю! Вчера заказ большой сдал. Надо отметить.
Я отрицательно покачал головой, показывая на полный бокал. Степаныч благосклонно кивнул, а Лаврентий моментально изъявил желания помочь выбрать и донести.
Кивнув берёзкам на обоях, я сделал глоток. И перешёл на внутреннее созерцание того, как пиво медленно спускается и гасит пожар в желудке. Покосился на соседнюю парочку, которые теперь сидели отвернулись друг от друга. Быстро же у них настроения меняются.
Потом стал следить за метаморфозами, происходящими с мужиками. Они, наконец, бодро двинули от стола, но, по мере приближения к стойке, шаги их стали замедляться, а головы повинно склоняться. Свой заказ они вообще делали чуть ли не просительно. Зато, отходя с пивом и пирожками, начинали ступать всё более решительно, словно полковое знамя из-под огня выносили. Mission accomplished .
— А что тебе твоя Ленка-сожительница на праздник подарила? Или забыла? — благодушно осведомился Лаврентий, усаживаясь.
— Мне вот супружница, — Лёньчик сделал особое ударение на новом статусе неизвестной мне Ленки, — Рубилку для фруктов подарила, немецкую...
— Блендер что-ли? Жируете. А где это твоя сожительница столько денег взяла? Она вроде как не работает? — требовательно перебил его Лаврентий, по-прокурорски нахмурив брови. Судьбоносные изменения в статусе Ленки он просто проигнорировал.
— Работает иногда. Сиделкой по вызову.
Лёньчик гордо посмотрел на Лаврентия и весь углубился в оздоровительный процесс, делая большие шумные глотки, невзирая на пену, наползающую на нос. Это явно помешало ему услышать лаврентьевское негромкое, но язвительное: «Ага, лежалкой по звонку. Знамо дело».
Отдышавшись и небрежно сбив пальцем пену с носа, Лёньчик продолжил:
— Вспомнил! «Филипс» называется. Никудышная техника - Ленка принесла нам мангов и этот, как его? А, заморыш-авокадыш. Я как по ним запустил, так все ножи винтом враз скрутило. Еле скорлупу отчистил. А лезвия потом выпрямлю.
— Ты бы вообще с берёзового сока начал. Пару поленьев сперва забросил, — скривился Лаврентий и выразительно постучал себя пальцем по лбу.
— «Royal Philips» - голландская компания, — веско проинформировал их Степаныч, — А производство, в основном, размещено в Азии. Ничего из Германии у них нет. Вот немецкая техника, это да, она всегда надёжная.
— Степаныч, а тебя чем благоверная порадовала?  — вклинился Лаврентий, явно не интересуясь абстрактными рассуждениями о сравнительных характеристиках европейской бытовой техники.
— Набор для настоящего мужчины - носки, трусы, платок и галстук. Всё в одном стиле!
— Кальсоны забыла, — кхекнул Лаврентий, — И портянки. Без них сейчас никуда.
Все выжидательно уставились на него, не в силах определить – попытался сострить или действительно серьёзно.
— Портянкам сносу нет, если с сапогами. — осторожно подтвердил Лёньчик, — И кальсоны зимой то, что надо.
— Отсталые вы оба, а ещё в культурной столице обосновались, — обличительно выдал Степаныч, — Вот тебе, Лаврентий, что родные преподнесли?
— Открытку, — Лаврентий моментально скис, — И стол праздничный накрыли. С холодцом под водочку. Пельмешки домашние и беляши. Да, внучка начала картинку рисовать, пока мы готовились. Мне в подарок. Потом еле отмыли. Внучку-то.
— Вот и вся память о празднике, — Степаныч покачал головой, — Мельчает народ. Сядут за стол, выпьют и сразу в телевизор уставятся. Молодёжь от телефонов не оторвать. Никакого творчества. А раньше готовились, номера художественной самодеятельности друг другу показывали. Эх, времена были!
— Ну, а тебе, интурист, что подарили? Или позабыл Родину? — Лаврентий явно решил отыграться на мне и передразнил, — Ах да, как же я забыл? Над городом третий день висели эстонские парашютисты... Небось, ты тоже праздник себе на весь год растянул?
— Я с другой стороны залива.
— Но я-то вижу! Мне вот свояк как раз о таких же изменениях у наших соседей рассказывал. Он живых поросят на Украину раньше возил. Грязных и вонючих. А тут, говорит, случайно проезжал мимо и решил проверить как там у них дела идут с новыми европейцами: «Смотрю и глазам своим не верю. За загородкой все мои такие вальяжные ходят, откормленные, радостно похрюкивают, а как приметили, что хозяин к коптильне пошёл, так моментально всполошились, начали мышей гонять и на прохожих лаять!»
— Да ну? — восхитился Лёньчик, — Справный хозяин! А причём тут интурист и наш праздник?
Степаныч страдальчески вздохнул, но явно посчитал ниже своего достоинства вступить в обсуждение.
—  Так что подарили-то? — не унялся Лаврентий, — Или только заморскую фигу под оливковым маслом?
— Да нет. Проблемку подкинули. Моя клюнула на красивый дизайн и подарила бошевский перфоратор. Я пару лет назад очень удачно свою дрель сжёг. Да вот недолго радовался. Теперь нужно новые SDS сверла  покупать. Думаю, год-другой потяну, если ей объясню, что надо ответственно к их выбору подойти. Потом ещё что-нибудь обязательно понадобится, если захочет увидеть меня в действии. А сейчас приеду - жене тоже что-нибудь по хозяйству подберу. Красивое и безусловно нужное. Спагетницу, чтобы сама училась правильно домашнее тесто делать или дизайнерскую точилку для её маникюрных наборов.
— Правильно. Нечего их глупостями баловать. — одобрил Степаныч и пальцем указал на парочку у окна, — А эти всё никак не помирятся.
—  А то, — деловито подтвердил Лаврентий, — Сделала заливную рыбу, а парень трупом три дня в реанимации лежал. Это ведь судьба. А сама, небось, сколько на диету не садилась - всегда мимо. Но, вишь, парню еейному - раз и подфартило. С пяток кило сразу потерял.
— А чего там заливное готовить-то, оторвал кусочек воблы да залил пивком... — мечтательно протянул Лёньчик.
— Тебе глупости шутить, а его едва успели с того света вернуть. — Лаврентий трижды постучал по столу и демонстративно сплюнул через левое плечо, — Повезло, что лепилы праздновать не сели. Раньше успел, счастливец. А так бы и предстал перед Всевышним в обгаженных портках. — он приподнялся и громко спросил, — Как здоровье, Виталий? Угостил бы нас пивом по случаю своего чудесного исцеления!
Барышня вполне нормальной упитанности (на мой взгляд) вся пошла красными пятнами, а Виталий хмыкнул, что-то ей негромко бросил, явно не слишком доброе, и пошёл к стойке. Возвращался он замысловато - сначала остановился у своего стола - выложил тарелку со всеми пирожками, а потом выставил мне одно пиво, чем несказанно удивил, и наконец поставил поднос среди мужиков под одобрительный гул. По-хозяйски перенёс свой стул, уселся и приветственно поднял кружку.
— Вот куда ей столько пирожков? — ревниво спросил Лаврентий, — Растолстеет, другую надо будет искать.
— Не растолстеет. Сколько ни съест, вечно голодная ходит – прокормить не могу.
— А пропить не пробовал?  — выдал Лёнчик интересный вариант.
— Неправильно мыслишь, может там глисты какие. — моментально одёрнул его Степаныч, — Тут с дальним прицелом подходить надо. Травить она уже научилась. Теперь, Виталий, научи её так готовить, чтобы у гостей оставался выбор - либо дважды подумали, прежде чем опять к вам зайти, либо чтоб вообще никогда не возвращались. Это очень хорошо для стратегии и тактики семейной жизни. Тут и с подарком тебе повезло. Зайди - купи «Книгу о вкусной и здоровой пище» - и все дела. Ну, там мимозы-подснежники. Но это если желание в кошельке останется.
— Я теперь сам всё готовлю, — буркнул Виталий, — Как бы мне эта книга самому не досталась.
— А ты учись у нашего интуриста, — Лаврентий указал на меня, — У них желудок нежный, только к деликатному обращению привыкший. Давай спросим, вот что он вчера на ужин ел?
Все обернулись и стали разглядывать меня с повышенным любопытством.
— Краба, — как и барышня ранее, я, невольно краснея, с трудом выдавил из себя, — Вроде дальневосточного.
— Вот! — Лаврентий гордо приосанился, — Глаз у меня намётанный! Это тебе не капустными котлетами воздух портить! Вкусно небось? — это уже опять вопрос ко мне.
— Не помню, — честно сознался я, — Сейчас Моня явится - расскажет.
— Вот так всегда. Кому краб лишь место на тарелке занимает, а кому позавчерашнее заливное за основное блюдо.
— Лаврентий, отстань от человека, — пришёл мне на выручку Степаныч, — У Мони спросишь. Вы же теперь с ним не разлей вода.
Как в подтверждение его слов, распахнулась дверь и влетел Моня. Он притормозил, галантно поклонился барменше, а потом снова поспешил к нам. В руке он сжимал две сторублёвые бумажки. Шлёпнув их на стол перед Лёнчиком, зачастил, при этом нехорошо поглядывая на меня:
—  Давай, Леонид-потомок льва, бросай всё и дуй спасать наш унитаз. Это тебе задаток - прикупи ещё освежитель воздуха, а то мне сейчас не добежать. — на этом он развернулся и скрылся в туалете.
— Вот тебе и краб - пища деликатная, — радостно затараторил Лёнчик одеваясь. — А как пронесёт, то и капустные котлеты в радость будут. Ну, всем пока!
Виталий проводил его задумчивым взглядом и не выдержал первым, явно памятуя о своём, о наболевшем:
— Это что такого нужно с крабом сотворить, чтобы вот так мучиться?
— Переели с непривычки, — авторитетно сообщил Лаврентий, — Нет чтобы там пару ломтиков-кусочков, так видно целого зараз слопали. Точно?
— Сейчас Моня выйдет - узнаем детали. Не помню я вчерашнего.
— Силён, интурист. Вот так всегда - в тихом омуте... а Моня говорил...
— Слышал уже, — мрачно перебил я Лаврентия, — И на непьющих бывает проруха. Вон наш Моня-сказочник выползает. Задавай вопросы, а я буду молча обтекать. В иное мало верится.
Моня от дверей осмотрел мой стол на наличие лишнего пива, сделал правильный вывод, и повернул к стойке. Набрал два подноса. Но сначала отдельно барышне отнёс пиво и тарелку с парой пирожков (она вежливо поблагодарила, став совершенно пунцовой и даже вроде бесшумно всхлипнула), а только потом по очереди перенёс подносы на наш стол. Молча разделил пиво на наш и соседний столы, собрал пустую посуду на поднос и ушёл. Мне как-то даже неловко стало. Под ложечкой засосало от нехороших предчувствий. Видно, я вчера мощно выступил (в его понятиях). А тут сам напросился на публичную порку.
— Моня, будь любезен, присядь за наш столик, — елейным голосом позвал Лаврентий, — Тут всё честнОе обчество кое-что прояснить желает.
— Легко, — Моня злорадно ухмыльнулся, подхватил пиво и подсел к Лаврентию, — Степанычу моё почтение. Виталик, привет. Ты чего от жены сбежал? Всё воспитываешь? Так она не со зла и уже вся прониклась. Не фиг было того судака с рук покупать и целый день в тепле держать. Сам виноват со своей экономией. Машина подождёт, а то глядишь и вовсе не нужна станет. Лаврентий, старый гриб, чего разнюхать хотел?
— Да вот насчёт крабов у нас интерес имеется.
Моня оценивающе посмотрел на меня, потом сделал долгий глоток.
— Ну, если наш чухонский друг ничего не имеет против...
Я сразу понял, что сейчас начнутся уговоры и подколки «на слабо». И, заранее сдаваясь, обречённо кивнул головой. Моня растянул губы в зловещей улыбке и продолжил:
—  Тут с самого начала надо. Раскатали, значит мы с ним ноль семь вискаря... классная штука, скажу я вам - не то, что вы тут употреблять изволите. Про аромат вообще молчу – японский дубовый мёд. Так вот захотелось ему (этакий небрежный взмах рукой в мою сторону) перед Стрекозами повиниться за прошлый раз (все дружно закивали, а у меня возникло стойкое убеждение, что в той зимней истории я навсегда останусь самым крайним). Поехали мы деликатес выбирать, чтобы его отмазать (обвиняющее тыканье в меня пальцем и понимающие встречные улыбки). Приехали, а там всё, что душа пожелает. Вот тебе краб камчатский. Целиком и разделанный. Рядом лапы краба «Снежного». Вокруг разложено и мясо краба, чищенное без хитина, и отдельные фаланги. Выбирай не хочу. А с чего начинает наш интурист? Угадайте.
— Нюхать? —  это Виталий.
— Продавщицу глупостями пытать? —  другого я от Лаврентия и не ожидал.
— Цены сравнивать? — уточнил умудрённый опытом Степаныч.
— Никто не угадал, — Моня насмешливо покачал головой, — Нет у вас этой, блин... хреновины... — он пощёлкал пальцами, — Аподиктического  уровня европейской культуры, во! Он первым делом рванул выбирать соус! Полчаса по полкам шарил, всё нос воротил, но отковырял-таки соевый соус из Японии. Ichida называется. Запомните - Ишида. Аж целый литр. Представляете? Думаете он после этого начал выбирать подходящего краба? И опять нет. Пока я в одиночку разбирался в чём разница между коленом, розой, кулаком и мясом салатным, он сбегал на кассу и отложил этот дурацкий соус. А потом выдернул меня и потащил по всяким забегаловкам. Не поверите - пробу снимать. Их турмалайская светлость решила поискать, где тут крабов готовят и с чем подают. Мало ему соуса с пивом - ему обязательно надо знать, как это правильно, по инструкции. Они там без инструкции ничего не могут. Вот что Запад с людьми делает. Совсем запрограммированные - без всякой свободы воли.
— Нашли, что искали? Краба-то правильно приготовленного? — Лаврентий уже чуть слюну не пускал, так проникся рассказом.
— А чёрт его знает. —  Моня растерянно почесал в затылке, — Может ты помнишь? Это он явно мне. Но тут только и остаётся, что молча пожать плечами. — Улитки точно были, роллы какие-то суховатые, потом по куску пиццы перехватили, что-то ещё острое. Крабов не помню. Мы там больше напитки разные пробовали. Это пока спорили как готовить будем. Короче - брюхо доверху набили и вернулись за крабами. Время-то идёт, а процесс стоит. И тут началось. Я ему - давай очищенных кусков наберём и шопинг закроем. А он встал в позу - ах, это не даст того аромата, нужно брать в хитине, и не какой-то там левый «Снежный». Хочу натурального камчатского, и баста! Не, ну я покладистый. Раз такой умный и руки есть - тащи, что душа пожелает. И тут он всё корыто с товаром расковырял, но солидный такой шмат монстра выудил. Здоровенный кусок с панцирем, а щупальца - каждое килограмма на полтора.
— А такие бывают? — с сомнением уточнил Лаврентий, — Или ты как рыбак по свои ощущениям определяешь? Можешь убавишь для реализьму?
— Не вру. Хочешь, проверь - там даже бирка к ноге была привязана «L5 (1300-1500 гр.)». Сам удивился, пока не наткнулся. Она и сейчас где-то на кухне валяется. Надо было Лёнчику сказать, чтобы захватил. Для особо неверующих.
— И сколько такое удовольствие стоит? — вполне заинтересованно уточнил Степаныч. — Считается, что морепродукты увеличивают потенцию и...
— Не стоит оно того, — убеждённо перебил его Лаврентий, — У меня бабка одна на примете есть - в руки возьмёт, пошепчет - и сразу организму хорошо станет. И всего за пятьдесят рублей.
— Интернет себе проведи и мечты станут явью, — отмахнулся Моня, — Так рассказывать дальше?
Все разом накинулись на Лаврентия, исключительно шёпотом, используя вкрапления непарламентских выражений. При этом постоянно косились на барменшу. Лаврентий моментально осознал и укрылся за пивом.
— Так сколько ваш краб стоил?
— Не помню, — Моня несколько сконфуженно посмотрел на меня, — Мы там ещё много разной зелени набрали, морскую соль, что-то по мелочам, а потом разным бухлом реально затоварились. Две тележки набралось. Считай, что дорого.
— А можно я рядом присяду, а то плохо слышно? — я аж вздрогнул от неожиданности. Подруга Виталия стояла за моей спиной с ополовиненной тарелкой и полным бокалом пива. — За их столом мне места нет, но интересно же.
— На новеньком эксперимент собралась проводить? — Лаврентий встрепенулся и решил переключить внимание на новый объект критики. Но не на ту напал.
— Этими пирожками, что ли? — достаточно нервно отреагировала моя новая соседка, — Сама съем! А тебя, дед, если нас с Виталиком до разрыва доведёшь, удавлю без всякой жалости. И сяду, пусть твоя родня баяны в лоскуты неделями рвёт. От великой радости. А пока тебе подарочек.
Она вынула из кармана цветастый носовой платочек и протянула Лаврентию. Тот машинально взял, повертел и осторожно спросил:
— А зачем он мне?
— Учись молчать в тряпочку.
Виталик весело хмыкнул: «А я ей с утра говорил, не бросай курить в критические дни», и приглашающе похлопал по стулу, который, как я подозреваю, был негласно закреплён за Лёнчиком. Его подруга несмело улыбнулась в ответ и быстро переместилась, успев украдкой погладить его по плечу.
— Вот и помирились, — констатировал Моня, — Так, на чём я остановился? А, затоварились мы под завязку. Еле тачку подходящую нашли. Стрекозки нас почётным караулом встретили. Ахи-охи, а мы их с кухни сразу долой. Не женское дело правильно деликатес готовить. Вот, Лаврентий, ты своим интимом меня с мысли сбил и я чуть самое главное не пропустил. Пока я траву выбирал, он (кивок в мою сторону) там шустрого пацанчика погнал за чистым спиртом. Медицинским. Хоть и стал совсем тормозной турмалай, а соображаловку не утратил. Моментально догадался, где можно найти. У них там есть загашник для своих санитарных нужд. После кассы мы бутыль и получили. Теперь возвращаюсь. Мы, значит, на кухне - вокруг пакетами всё завалено. А как готовить, так и не договорились. Пришлось бутылочку коньяка открыть, чтобы лучше думалось. Пока мои солнышки пакеты потрошили и по местам раскладывали. Эти щупальца (Моня широко развёл руки) ни в одну кастрюлю не влезают. Думали-думали и вспомнили о ведре, которое у них с лета на балконе завалялось. Стрекозки его быстро отмыли, а мы их опять отослали - стол накрывать и винца принять для аппетита.
Моня сделал паузу, глотнул пива.
— Тут некий умник (Моня горестно возвёл очи горе) всю траву на две части разделил - одну отдали Стрекозкам - потом помыть и нарезать, а другую - использовать при готовке. Еле ввинтили штопором краба в ведро. А это, я вам скажу, не просто в носу ковырять, тут особая смекалка нужна. Все пальцы исполосовали утрамбовывая. Этот (опять кивок в мою сторону) вбухал кило морской соли - типа краба солью не испортишь. Ну а я, под шумок, пока он в туалете засел, каюсь, но пол-литра соуса в ведро тоже залил. И лаврушкой закидал. Для запаха. Ведь хуже точно не будет? Пару целых луковиц добавил и головку чеснока.
— Ты их хоть почистил? — уточнила осмелевшая барышня.
— Зачем? — искренне удивился Моня, — Танки грязи не боятся! Вода закипит - все микробы сами сдохнут. Да и хитин опять же. Его не пробить. И вообще не лезь ты под руку с глупыми вопросами. Мы и не такие чудеса кулинарии раньше показывали. Это дело исключительно мужское, с детства знакомое.
Виталий согласно кивнул, приобнял свою подругу и ласково прикрыл ей рот рукой.
— Не томи, — Лаврентий покрутил пустой бокал, — Пока ты тут распинаешься, может твой интурист пивом угостит? А то горло у всех пересохло?
Моня барственно кивнул, а я только хмыкнул и отправился к стойке. Даже заказывать не пришлось - барменша уже наливала вторую кружку. Она подняла на меня смеющиеся глаза и негромко поинтересовалась:
— Если в другой раз в Питер приедешь, то не забудь оповестить. С вами общаться - на цирке экономить. Могли бы уже телевидение вызывать. Для передачи «Забубенные забугорные».
Я только вздохнул и стал молча переносить полные бокалы. В конце забрал пирожки, расплатился и пошёл узнавать финал наших похождений.
— ... этим он мне опять плешь стал проедать - достал до самого ливера, — Моня вещал, подняв бокал и игриво оттопырив мизинчик, явно наслаждаясь зрительским вниманием, — Но тут я не выдержал, плюнул, взял командование на себя - все свободные места травой забил, а потом водой под край залил. Поставил на огонь. — он сделал глоток пива, — Сразу повторю, коньяк лучшее средство при ожидании. И от некоторых зануд помогает. Через две рюмки решили, что одного часа вполне хватит. Но тут из ведра такое полезло... 
Моня стал активно изображать что-то похожее на ядерный взрыв.
— То пена цветная, то какие-то ошмётки, то трава вдруг стала выползать, перегоняя лаврушку. Мы сначала ложками пытались убрать, потом половник нашли. Так весь час и бились - кухню до потолка забрызгали. Но запах, я вам скажу, стоял божественный!
Все потрясённо смотрели на Моню, который сделал очередной глоток, кивнул пару раз - вроде как раскланялся, и сел весьма довольный собой.
— И как краб на вкус? — не утерпел Лаврентий.
— Так и не попробовал, — отмахнулся Моня, схватил пирожок и целиком засунул себе в рот. Что-то невнятное промычал, пережёвывая, и указал на меня пальцем.
— Что? — не понял Лаврентий, — Интурист всё слопал?
— Не, — Моня поперхнулся, но быстро восстановился пивом. Основательно прочистил горло, — Тут у нас небольшая накладочка вышла. Мы, значит, большую часть воды аккуратно слили. Только на донышке совсем немного осталось.  А краба вытащить не можем. Он то ли разбух, то ли к стенкам приварился, не знаю. Да ещё и горячий, зараза. Тогда некоторые (Моня картинно закатил глаза) решили прямо в ведре подавать! Но не просто так, а с огоньком, типа праздничный сюрприз (он презрительно хмыкнул, хотя я подозреваю, что такая идея исключительно в его стиле). Вылил в ведро весь спирт, я Стрекозок попросил свет везде выключить - для торжественного выноса. Взял полотенца, чтоб не обжечься. Он, значит, зажигалкой блюмкает, а ничего не загорается. Только спирт изредка голубоватым жидко пыхает. И сразу гаснет. Просто позорище! Купил непонятно что. Явно разбавленный. Но тут я быстро сообразил - на кухне пылилось средство для розжига костров. Красненький такой флакончик. Пробку оттянул и тонкой струйкой сверху полил. Это-то сразу займётся, а там, глядишь, и остатки спирта за собой потянет. Надо всегда быстро выкручиваться, а не останавливаться на достигнутом. И точно - знатно полыхнуло. У меня в руке флакон, боюсь за ведро хвататься. Думаю, пусть пламя спадёт - тогда понесу. Но среди нас нашлись герои, которые ведро схватили и поперёд батьки... — некоторое время он задумчиво меня разглядывал, а потом безнадёжно махнул рукой, — Значит, влетает он в большую комнату... огонь чуть ли не до потолка, рожа зверская - и бухает ведро на стол - прямо им под нос. Что тут началось! Они голосят: «Огонь! Горим!» - а он приплясывает и на ладони дует. Как шаман какой-то. Я-то не успевал добежать и решить проблему - в туалет по важному делу заскочил. Тут этот умник опять схватил ведро и назад. А теперь представьте: я на крик дверь распахиваю, штаны спущены, а тут в коридор этот вылетает, его заносит - он ведром о стену со всего размаху бум – и ведро летит прямо на меня! Огненный такой метеор с щупальцами.  И как в космосе – ведро отделяется и в коридор, а краб – точно в унитаз. Но у меня реакция нормуль – я сразу рухнул и еле увернулся! А наш баскетболист лбом в дверной косяк хрясь - и брык на спину! Лежим мы с ним рядом валетом и молча смотрим как в унитазе догорает наш краб.
Моня залпом допил пиво и рукой устало оттёр несуществующий пот со лба.
— Ничего такого не помню, — твёрдо сообщил я, — Что-то на меня не похоже. Ладони вроде красные, но не обожжённые. Только царапины какие-то.
— У тебя ссадина на лбу, — злорадно сообщил Лаврентий, — К вечеру точно здоровый синяк будет. Моня, так чем праздник закончился?
— А ничем. После того как он удачно крабом прямо в дырку унитаза попал - враз стал ангелочком. Видно, саданулся здорово. Молча на кухню сходил, жахнул коньячку, а потом этак целенаправленно до дивана дошёл и отрубился.
— Сотрясение мозга и амнезия. Бывает. — Степаныч сочувственно вздохнул.
—  Да нечего там трясти... — Моня запнулся, видно просчитывая последствия своего наезда, и решил не перегибать, — Да ладно, все хороши. Теперь только квартиру надо успеть в порядок привести. Хотя бы до начала праздников. Там же натуральный Вьетнам после напалма.
Распахнулась дверь и втиснулся весь из себя гордый Лёнчик с большим бумажным свёртком под мышкой. Он торжественно прошествовал к столу и с понятным интересом уставился на Моню.
— Попрошу добавить триста рубликов-с. Освежитель купил - но вонять лучше не стало. Зверя еле выдрал. Упарился. Даже думал унитаз менять придётся. Но обошлось. Да, все сливы прочистил. Стрекозы вот просили выкинуть, но я в старый кусок обоев завернул и решил тебе принести. Зверюга-то солидная и сразу видно дорогая. Скажи, что делать. Понюхал, вроде вкусно пахнет. Сам съешь, или мне решать?
Моня вздрогнул и замахал руками. Потом очнулся, отсчитал три сотни.
— Да делай что хочешь! Только с глаз моих убери.
— Может под пиво сойдёт? — задумался Лёнчик, неуклюже засовывая в карман деньги, — Мы не баре – сейчас кипяточком обдадим и проскочит за милую душу...
— Исчезни, а то я за себя не ручаюсь, — Моня начал нехорошо зеленеть и недвусмысленно коситься в сторону туалета.
— Хотел же как лучше... эх, — он махнул рукой и, даже не прощаясь, ушёл.
— Мы тоже, пожалуй, пойдём. Дела появились, — Виталик игриво потрепал волосы подруги, и они стали быстро собираться.
— Моня, ты только не обижайся. Вопрос имею, — неожиданно задушевно начал Степаныч, глядя на закрывающуюся за парочкой дверь, — Мы тут одни остались - самые неболтливые (при этом он так пристально посмотрел на Лаврентия, что тот истово перекрестился). Да и Стрекозы нам не чужие. Скажи, ты ходок или как? Этот интурист (неопределённое шевеление пальцами, что выглядело достаточно обидно) - для тебя точно не соперник и, как я понимаю, ни с кем из девушек пока не миловался. Он как та заморская раковина, которой только хвалиться можно. А вот кто ты есть? Стрекозы вроде радостные бегают, а счастья ни в одной не замечаем. Ответить можешь?
— Это моё личное дело... — начал сразу посмурневший Моня, но осёкся под требовательными взглядами мужиков. Отпил пива, пошевелил губами, вздохнул. Подумал и принял решение.
— Там сложно. Мне они все нравятся. Мы же с их матерью ровесники. Там разница не более пары лет. Да и рожала она, когда ещё в школе училась. Я им тоже по душе, а сам выбрать никого не могу. Вижу, что они друг дружку молча ревнуют. Выберу одну - распадётся семья. А мне у них хорошо, особенно когда мы все вместе. Я там вроде, как и отец, и ухажёр в одном лице.
— А ты с ними обсуждал? — Степаныч почесал висок в задумчивости, — Объяснил им своё поведение?
— Как? — Моня начал потихоньку заводиться, — Ах, лапоньки мои, вы такие хорошие - давайте создадим шведскую семейку? И что? Вначале может и будут римские оргии, а потом точно Варфоломеевская ночь  наступит. Нутром чую.
— Так ты значит на голодном пайке сидишь? Ну, дела. — протянул Лаврентий, — Не одобряю. Сорвёшься. Может тебе их всех, для начала, сразу обрюхатить? А потом выбрать, кто быстрее фигуру восстановит?
— Типун тебе на язык. Только мне ещё детского сада на дому не хватало, — Моню аж передёрнуло с досады, — Думал одна голова хорошо, а три с половиной - лучше. Умное решение сами как-нибудь найдём. Да мне проще другом семьи остаться, а в медицинских целях бухгалтершу пользовать... — тут он осёкся и торопливо продолжил, — Накипело что-то. Сорвался. Семейный бюджет, то-сё, у бухгалтеров надо проконсультироваться – как лучше организовать.
— Понимаю, — Степаныч встал, снял с крючка свою куртку, встряхнул. Покрутил и решительно повесил назад, — Но и ты их пойми. Они не мы - сделаны из другого теста. Лично от себя только один совет дам. Очень простой. У нас в среду 8 марта, так? Ты за это время найди хорошего флориста, который знает цветочную азбуку и для каждой закажи отдельный букет со смыслом. Только с умом подойди, хорошенько подумай, что сказать хочешь. Маленькую открыточку к каждому букету пусть привяжут - обязательно именную. У них всегда готовые поздравления есть. Не это главное. Букеты разные - они это точно заметят и начнут сравнивать. Вот тогда и объясни каждой о заложенных в них посланиях. Если что пойдёт не так - обрати в шутку. Может так и сумеешь разрешишь свои проблемы. Иначе тупик.
— Спасибо, — серьёзно сказал Моня, — Попробую. Вы извините, но мне пора. Пойду квартиру восстанавливать.
— Тебе помочь? — против всякого желания предложил я.
— Да нет уж, сами справимся, — он усмехнулся и добавил, — Мы хоть пока и не шведская семья, но на ремонтах сплочённая.
— Удачи, — пожелал я, протягивая руку Моне, — Извини, если что не так, но сам понимаешь - амнезия. Береги Стрекозок, а то я так с ними толком и не познакомился. Даже имён до сих пор не знаю. N;kemiin.

ЛЕТО

В предрассветной тишине придушено захрипел телефон: «Только рюмка водки на столе…».
Я спросонья нервно дёрнулся и машинально хлопнул рукой по несуществующей прикроватной тумбочке. Больно ударился об какой-то угол и злобно чертыхнулся. Зато разом очнулся, осознав, что я не дома, а в давно уже не родном Питере. Телефон продолжал надрываться, раз за разом повторяя мечту какого-то конченного пегуса  об очередном запое под крики «этой молодой луны».
— Убью гада! — простонал я от полного бессилия и стал сползать с кровати. Надо поскорее добраться до другой комнаты. Зря оставил в пиджаке этот фрукт надкусанный.
Вчера, будучи в растрёпанных чувствах, я в него даже зарядку не сунул. Хотя, каюсь, просто забыл. Да за такие деньги ему пора самому о себе заботиться. Не орать всякую гнусную лепсятину, а к хозяину на цырлах бежать! С тапочками.
Вот теперь пришлось, нервно почёсываясь, шлёпать босыми ногами по паркету. Потом судорожно мять пиджак, мелко вибрирующий на вешалке - в поисках неугомонного шумилы. Наконец я выудил подлую айфошку из внутреннего кармана, злобно встряхнул и с наслаждением нажал отбой.
Посмотрел на время. 04:15 утра.
В этом городе мне знаком только один альтернативно одарённый «жаворонок». Этот точно не угомонится. Добром помянув пионерию, я выключил телефон, испытывая давно забытое «чувство глубокого удовлетворения». Зевнул. Дошёл до кухни и стал решать - открыть и испить стаканчик шипящего «Боржоми» или сначала посетить туалет? Туалет выглядел предпочтительнее. На сегодня вполне достаточно одной незапланированной побудки.
И тут за моей спиной громко затрещал древний домашний телефон.
— И тебя помойка ждёт, —пообещал я настенному предателю. Поспешил, как мог, схватил трубку, и рявкнул, — Моня, урою!
— И тебе с добрым утром!
— Охренел? Ты на часы смотришь?
— Под окном стою, я со шмарою. — противным баритоном зафальшивил Моня вместо ответа. Потом подло хихикнул и вполне деловым голосом продолжил, — Уже подъезжаю, ставь кофе. Дело есть! Важное.
— Если ты припёрся с бабой, то пи... — я запнулся, резко прервавшись на описании подходящего маршрута, и осторожно спросил, — Ты там не на громкой связи?
— Да нет, успокойся. Один я, но с водилой.
— А чего не сам?
— Ага, буду я на серьёзное дело свою «ласточку» уродовать. Там броник нужен.
Я ошарашенно посмотрел на трубку и потряс головой. Или я сам до конца не проснулся, или это шутка.
— Это шутка? — решился я озвучить свою мысль. Надежды на продолжение спокойного сна уже не оставалось, — Или у вас тут девяностые возвращаются?
— Уже подъезжаю. Сейчас поднимусь и озвучу.
Моня вторично поразил меня невероятно слащавой улыбкой и полным немецким полевым камуфляжем, включая кепку-бундесверку, лихо сдвинутую на затылок. На ногах у него были «песчаные» американские берцы. Я молча развернул его спиной к себе. Ни автомата, ни рюкзака не видно. На всякий случай я обхлопал его по бокам. Моня даже не сопротивлялся особо, только сардонически лыбился. Вроде чист. Но таких проверять всегда обязательно. 
— И что сие значит? — я с трудом подавил зверское желание стукнуть его по голове, — Своих дожидаешься? Или в Эстонию на прорыв собрался?
— А, это? Так, прикупил по случаю. На память. Не тот мужик, кто девок драл, а тот мужик, кто плац топтал. Понял? Мы сейчас с тобой на рыбалку едем.
— Куда?
— На рыбалку. С солидными людьми. У вас их называют лоббистами.
— Нет, ты точно сбредил. У меня ни снастей, ни подходящей экипировки нет. — от неожиданности вышло неуверенно, но потом разом прорвало с морским уклоном: — Ты, идиот, раз-два-три-пять! Слышь, милитарист-удильщик, червь гальюнный - последние паруса снесло? Я только заснул, а тут ты на мою голову... краб-пиротехник.
— Утих? Такое иногда накатывает, пока глазенапы не продраны. Даже от самой приятной неожиданности — по-отечески пожурил меня Моня, — А тут может, заодно, и твои дела-проблемы разрешим. Пошли, кофе выпьем и начнёшь собираться.
— Лады, пошли потолкуем. Но если не убедишь - моментально валишь отсюда сам-один корюшку пугать. Вояка, наоборот.
— Не ругайся, тебе не идёт. Давай лучше серьёзно, — он быстро похлопал по чайнику, убедился, что горячий и приготовил себе кофе. Сунул нос в холодильник и губами издал неприличный звук, — Даже пожрать ничего не приволок. Ни молока, ни тебе погрызть чего. Только грузинская водичка. Ты бы с ней поаккуратней. Нет у нашего народа доверия такому производителю. Люди помнят как и что там в бутылки заливают.
— Не отвлекайся, — спать хотелось зверски, а вид необмятого камуфляжа всё больше раздражал, вызывая нехорошие воспоминания.
— Так вот, есть у нас агентурные данные, что ты вчера был в ресторане. И не один — он обвиняюще уткнул мне палец в плечо, — С заксотами якшался.
— Ну, встретился с одним-двумя депутатами. По старым делам. Так, перекусили и разбежались, — осторожно ответил я.
Быстро же плохеет Питер. Это уже не солидный провинциальный город с мировыми музеями, а склочная деревня-переросток.
— До ночи?
— Нет, потом я с одним референтом языком зацепился. Только настроение себе испортил. Крысятник в богадельне. Потерянбург, прости Господи!
— А каким боком тебя к собору подводят?
— Не понял? Я хоть и крещёный, но не до такой же степени.
— Так какого рожна ты здесь трёшься и людей смущаешь?
— Я? — желание разобраться с возникшими непонятками натолкнулось на мою же вчерашнюю просьбу о неразглашении, — Да так, просто проветриться решил. Малую родину повидать. Подышать историческим воздухом. Продвинутыми миазмами  напитаться.
— Не свисти, а то сделки не будет. И лучше тебе законтрачить на правильной стороне. Чтобы последствиями не аукнулось. Твои тебя тоже не поймут.
— Как вы достали со своими заморочками, — в сердцах выдал я, понимая, что здесь что-то не так и надо срочно вносить ясность, — Нет у меня никаких дел с церковниками. И не было никогда. Короче, ещё задолго до крымских событий, здесь активно муссировалась тема перевода зоопарка из центра куда-то в Юнтолово. Некая, уже давно почившая в бозе, «Интарсия» разработала приличный проект. Но всё это благополучно похерили. От слова «напрочь». То соседний заказник ваши зелёные активисты вдруг стали отстаивать с неугасимым фанатизмом, то, представь, малая зарыбленность Шуваловских озёр их страшно обеспокоила. В курсах?
— А то. И могу рассказать кто и зачем это финансирует этих любителей зелени.
— Догадываюсь. В городе сейчас почти все крупные объекты сдали, а новой мелочёвкой сыт не будешь. Они же кушать не могут, если кусок государственного пирога только загазованные «футболисты» дербанят. Тут и вспомнили, как года четыре назад мы предлагали свой вариант «интарсийского» проекта. Таких аналогов в мире пока нет. Условно говоря, можно разместить весь зоопарк и все его служебки под семью куполами. Их сейчас можно делать до километра в диаметре, а высотой под двести метров. И это не предел.
— Ну, ты загнул, — Моня хмыкнул, — Да кто ж тут такое разрешит?
—  Да без проблем. Всё можно варьировать. Надо - будут поменьше и пожиже. Так вот - под пять куполов можно вместить все 17 природных зон и запустить 600 видов животных, а в двух сделать подсобные хозяйства. По самым предварительным прикидкам - птицеферму, мясную ферму и форелевое хозяйство. Всё полных циклов. И там же - завод по производству биотоплива из получаемых отходов. И живность от пуза накормлена, а часть - на продажу. Тотальная экологическая утилизация всех видов отходов. Куча новаторских решений. Представь - там только воздух полностью меняется каждые три минуты! В зоопарке не воняет! Задаётся комфортная для живности и растений температура - хоть тропики, хоть арктический холод - и она, сколько надо, столько и держится. Зверюги живут в привычных условиях, как на воле. Народ движется по прозрачным галереям - там свой индивидуальный климат - по сезону, чтобы гардеробы не захламлять. Полностью самоокупаемый комплекс. И можно построить на любой, даже самой отстойной свалке. Только обеспечить транспортную доступность, чтобы зеваки могли легко добраться. Мы планировали годовую посещаемость от пяти миллионов. Финское государственное агентство готово дать льготный кредит, но только не россиянам, а своему генподрядчику и местным производителям. От здешних властей нужны гарантии и инвестор, который заранее купит освобождаемый кусок на Петроградке. Это будет авансом на новое строительство. Ну и государство дополнительно раскошелится, если «кремлепитам» - земелям нашим питерским, что сейчас Кремль взяли - эту идею правильно преподнести. Ты не забыл, где находится зоопарк?
— Спрашиваешь! Историческое место. Я там почти невинности лишился.
— В обезьяннике что-ли? И какая сволочь тебя выпустила?
— Отвянь, циник. У одной моей подруги гормоны взбесились - приспичило ей в «Тарзана и Мэри» поиграть. Поиграли...  — Моня сокрушённо покачал головой, — Потом у нас проблем было выше крыше. Чуть последнего аттестатства не лишили и из школы не выперли - прям перед институтом. Нашим предкам пришлось сильно напрячься.
— Значит представляешь возможную стоимость места.
—Представляю, но у вас ничего не выйдет. Если коротко, то тут без правильной, я в смысле путёвой, подсказки тебе, как тому шведу, Полтаву не взять. И ни один местный «толстый кот»  за просто так на пару лет не заморозит свои кровные. Там сколько надо? Три-пять ярдов?
— Один! Всего один несчастный, маленький такой миллиард. Да и тот кредитный - его городу надо будет выплачивать лет 10 или 15 - как договорятся. Проценты - мизер. Всё быстро окупится. Это меньше, чем на кастрюлю-стадион угрохали. И срок строительства - 18 месяцев. Гарантированно и без всяких дополнительных вливаний. Так что в итоге значительно дешевле выйдет.  Да что там говорить, московский климаксический парк «Зарядье» под открытым небом поболее потянет! Готов зарубиться. Так, что это считай даром.
— Даром - за амбаром! Вот это и показывает, что ты и твои партнёры полностью офинарели, хоть вроде и под боком у матушки-России. Помнишь пророческие слова товарища Ленина: «Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа»? Это про вас. Вместе же зубрили и ржали. Да с твоим проектом приличные люди потом на Западе зверски опущенными считать себя будут. Кровопийцы вы! И жлобы, раз не хотите заранее половиной поделиться. Заказали бы два-три ярда - нам тут не привыкать. А без смазки сплошь отмазки. Врубился?  Лады, посмешил. Не знаете вы, что такое правильный русский бизнес. Но хоть здесь камень с души свалился!
— Не на ту Белку «стрелка»? — только одно уловил я, — Просвети гостя.
— Любишь исторические места? — издалека начал Моня.
— Давай только конкретику, — меня стал раздражать его покровительственный тон, — Мне бы пару-тройку часов надо вздремнуть, а тебе ещё рыбу в инфаркт вгонять. Если не собой - пугалом, то хоть динамитом.
— Тогда вникай в суть. Есть у нас тут небольшой такой собор имени славного наполеоновского героя Огюста, мать его, Монферрана. Мелкий, не мелкий, это как посмотреть, а посещаемость - около трёх миллионов. Билетик стоит 250 кровных рубчиков с каждого носа. В год излишек составляет, чтобы тебе было понятно, около четырёх лямов ваших европейских. Они давно расписаны, а гоноранты, хоть и не бедные, не хотят свою стабильную копеечку вот так запросто похерить. Тут с прошлого года люди в рясах на горизонте замаячили - ах, всё будет бесплатно, ах, это место так свято для верующих... Только вот верующие «на церковь» точно раскошелятся - службы, крестики там, образки, иконки, свечки опять же... а гоноранты получат только большой такой неосвящённый...
— Не богохульствуй, отрок. Всё и так примерно ясно, хоть и туманно обрисованно. Значит, как ты там их назвал? Эти заксоты сачкуют и не отрабатывают благодарности от гонорантов? Так? Ко всему гоноранты посчитали, что те ещё и свою игру затеяли?
— Типа того. Отдельно взятым заксотам реальные дела надо делать, а не только в своей Мариинке «собачий вальс» по кнопкам наяривать. Время бежит быстро, но и избиратель не дремлет. Да и общая кормушка с каждым годом мельчает. Так что нашим гонорантам даже на «спонтанный» протест недовольных горожан пришлось срочно раскошеливаться. Чтобы хоть как-то проблему обозначить и прессу науськать. Да и денюшки не из разных там ваших демократических содействий, а родную кубышку пришлось трясти! Потому и выходило жидко да мелко, а то и вообще не скоординировано. Ясен пень? Ну, вроде всё обсудили. Поехали - я сам на месте расклад растолкую, а ты хоть по-питерски расслабишься - там тебя ждёт полный релакс: хочешь на катере с гарпуном пирата изображай, хочешь выписанных русалок стадом гоняй - заодно и помоешься. В культурной обстановке.
— Последний вопрос. О тех, к кому ты меня отвезти собрался. Эти из каких будут?
— Да нет там масти. Крыша моя бывшая. «Хитрые сапоги». Теперь дюже цивильные. На пенсии по выслуге лет. Они выступают посредниками между деловыми и власть предержащими. Чтобы приличия соблюдались. А у меня с ними просто «вась-вась» - любезность за любезность. Мирное сосуществование.
— Вот так и всплывают тёмные страницы из вашей прежней жизни, господин старший мерчандайзер.
— Да и у вас бывали не светлее, Herra Чухона-контрабас. Давай переодевайся во что-нибудь подходящее. Хоть будет что вспомнить в старости.
Тут в голове что-то противно щёлкнуло и сразу гулко застучала кровь, мучительным эхом отдаваясь в затылке. Всё это вызвало очень нехорошие ассоциации с прорывом плотины. Немного помучавшись, я сумел приоткрыть глаз. Только один. И тот левый. Скосил его как мог, но сфокусировать удалось только на маленьком кусочке носа. Смутно виднеющийся участок явно распух и был в каких-то странных синюшных пятнах. Начиная впадать в панику, я осторожно ощупал правый глаз. Наткнулся на что липкое. Понюхал пальцы и сморщился. Явно отдаёт кровью, причем с рыбным душком. А также присутствуют некие неясные алкогольные тона. А вместе получается просто гадость несусветная.
Я послюнявил палец, и с содроганием стал очищать слипшиеся ресницы. Наконец смог их разодрать, вызвав непрошенную слезу. Проморгался. И взвыл. Да что же в этом мире творится? Этот мерзкий ковёр скоро в ночных кошмарах станет постоянным участником. Я обернулся, чтобы увидеть стол, заваленный бутылками и грязной посудой. Осознать, так сказать, всю степень своего очередного падения и деградации. Но ничего подобного. Собранный стол-книжка аккуратно стоял себе у стены без всяких следов загула. Бедненько, но чистенько. 
Я прислушался - в квартире полная тишина. Неуверенно поднявшись, я осторожно приоткрыл дверь. Это, как я помню, девичья спальня. Две заправленные покрывалами кровати, убогий трельяж и никого.
В голове опять стрельнуло. Я осторожно ощупал большую шишку на затылке. Но вроде без повреждений и крови. Нос значительно сильнее тревожит.
Медленно, иногда вынужденно прислоняясь к стене - что-то меня сильно качает и подташнивает - добрёл до хозяйской комнаты и заглянул. Тоже никого. Одного меня здесь оставили, бессердечные? Бросили умирающего раненого на произвол судьбы. Даже как-то мимолётно взгрустнулось от жалости к себе, что вызвало очередной наплыв тошноты. Надо срочно в туалет. Переждать, чтобы ничего тут не забрызгать. Я сделал шаг от двери, обо что-то зацепился, но не упал, а хорошо приложился плечом об дверь «гаванны». В глазах рвануло праздничным салютом. Аж тошнота отступила. Я машинально потёр ушибленное плечо и повернулся посмотреть, что там такое.
У стенки, по всей длине от «гаванны» до кухни, на газетах был разложен настоящий осётр. Я зажмурил глаза, досчитал по пяти и снова открыл. Действительно настоящий и даже вроде совсем свежий. И в нём не меньше двух метров. Это меня окончательно доконало.
— Даже не буду проверять унитаз. Хватит мне сюрпризов. — твёрдо пообещал я себе, — Тут недалеко «Берлога». Там дождусь Моню и всё узнаю. Надо срочно валить из этой «нехорошей квартиры». Нервы не резиновые, а желудок не железный. Да и вообще я, вроде как, контуженный на всю голову.
При моём появлении в «BEERлоге» воцарилась непривычная тишина. Я, чувствуя себя неловко, кивнул в сторону тройки постоянных посетителей и развернулся к стойке. Открыл рот, но барменша меня опередила.
— Дай угадаю - это тебя так Моня за своих Стрекозок под бифштекс разделал?
— Не помню.
— Просто подрался?
— Не помню.
— А откуда ты сюда заявился?
— От Стрекозок. А до этого вроде с рыбалки. Или нет? — я беспомощно посмотрел на неё, — Слухи никакие не доходили?
— Пока нет. Да и как-то странно с рыбалки в третьем часу дня возвращаться. Если только не благоверную на горячем ловить, — тут она выразительно захлопала ресницами, явно изображая «блондинистую» невинность, но быстро вернулась к деловому тону, — А что это тебя девчонки в порядок не привели? С работы не вернулись?
 — Ага, никого дома не было. Только осётр один.
— Осётр говоришь? Хорошо же тебя отметелили. Мог и слона увидеть. Проверь - вещи-то хоть на месте?
Я «понятливо» шлёпнул себя по лбу, и стал всё вынимать из глубоких накладных карманов своих перепачканных «карго» .
Первым попался телефон, затем - из другого кармана - деньги, крепко сжатые серебряным зажимом, носовой платок и несколько непонятных мятых бумажек. В самом низу звякнули ключи и мелочь.
— Вроде всё на месте. — я облегчённо вздохнул.
— Значит, ничего не получишь за счёт заведения, — хмыкнула барменша, — А что это у тебя там так интригующе оттопыривается? — она глазами игриво показала на накладной боковой карман, — Ух ты, какой стрытный фармазонище !
Я, непроизвольно краснея, суетливо отстегнул клапан и вытащил овальную коробку с блесной в виде разноцветной рыбки с двумя крючками-тройниками.
— Действительно на рыбалке был. — несколько разочарованно протянула барменша, пока я удивлённо таращился на блесну, — А я-то повелась. Нечего глупую цацку разглядывать и меня смущать. Так, интурист, ты бы лучше сходил, да привёл себя в порядок. А пива я тебе сейчас налью.
Понятливо кивнув, я ретировался в туалет. Зеркало доходчиво указало на причину тишины, наступившей при моём появлении. Исцарапанный нос был пятнистым и чудовищно распух, а под глазами наливались синевой весёленькие полукружья. Вся моя пижонистая «ковбойка» была щедро заляпана пятнами крови. Когда-то бежевые «карго» местами потемнели, а на коленях вымазаны чем-то зеленоватым. И как меня только полиция упустила? Достав платок, я стал аккуратно, но старательно приводить себя в порядок.
— Ну вот, совсем другой вид, — удовлетворённо сообщила барменша, подвигая бокал пива и тарелку с пирожком. — Теперь хоть на местных стал похож. Местами даже симпатичнее.
— Вот спасибо на добром слове, — расплатившись, я зашагал к пустующему среднему столу, уселся на «своё» место и отпил пива.
— А чем это ты нашу хозяйку смущал? — вкрадчиво спросил наклонившийся ко мне Лаврентий.
— Вот, — я достал блесну и передал ему, — В кармане случайно завалялась.
— Ничего себе, ты посмотри какая «щучья колебалка» , — он покрутил коробкой перед Степанычем, но в руки не дал. — И даже не китайская. На такую я сам клюну.
— Вот и возьми себе. На долгую память, — благополучно разрешил я проблему с ненужным мне барахлом. Даже порадовался, глядя на восхищённого Лаврентия.
— А что на них ловил? — ревниво спросил счастливый обладатель, ласково поглаживая коробку.
— Вроде осетра. Стыдно сказать, но точно не помню.
— Осетра, говоришь? Ага, слышал я однажды о похожем случае. Тут такие же ловильщики, как некоторые, весь день бухали, ночью сети стали проверять. Приподняли, а она ходуном ходит. Не поверишь, час промаялись, но вытащили... русалку. Красивая - титьки покруче, чем у той Семенович! У них счастья полные штаны. Ну и взыграл молодецкий задор. Поутру светать стало, да и хмель слегка подвыветрился. Они очнулись, глядь, а в палатке с ними сом. Здоровенная такая колода. И вся забрызгана... Вот тут-то им всем по-настоящему поплохело. А уж как стыдно было - не передать.
— Правильно говорят, что не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки, — отстранённо отметил Лёнчик, — Жаль, что это только сон. А какие воспоминания могли бы быть. С самой Семенович-то.
— Для таких как ты повторяю, — Лаврентия даже слегка перекосило от злости, — Не сон, а сом. Рыба такая. А воспоминания, думаю, у тех остались. Очень даже яркие!
— Да понял я. — Лёнчик покивал головой, откусил кусочек пирожка и запил хорошим глотком, — Говорят на жаренную лягушку сом хорошо берёт.
— Вот и расскажи такому, — Лаврентий начал заводиться, — Сам потом озвереешь объяснявши. Не пить на рыбалке, а честно ловить надо!
— Честно ловить надо только на элитного червя! Натурального дикого, свежего и активного! — веско прервал Степаныч так и не разгоревшуюся перепалку, — А не на всяких там разрекламированных проворных мотылей или мощных опарышей из инкубатора. Это всё от лукавого.
— Так точно, — Лаврентий вроде утих, но не на долго. Что-то обдумал и стал сверлить Лёнчика оценивающим взглядом, — А вот ты хоть раз сам на рыбалку ходил?
— А то, — Лёньчик мечтательно закатил глаза, — На варёную кукурузу однажды сазана на семь кило вытащил. С полметра, если не больше.
— А на червя не пробовал? Мог бы и покрупнее взять.
—  Да не берёт наш сазан на червя. — Лёньчик засомневался и покосился на бокал.
— Ещё как берёт! Просто ты червей выбирать не умеешь. Правильно Степаныч говорит, хватаешь без разбору, вот и результат.
— А чё их выбирать? Накопал и вперёд!
— Вот ведь, отсталость деревенская, — Лаврентий злорадно поцокал языком, — Червей, если не знал, лапоть ты наш доморощенный, как накопал - так сразу надо разделять на самок и самцов! На элиту и бесполезные отбросы.
— Да как их различишь? — моментально купился Лёнчик, — Они же черви, а не животины какие. Никаких причиндалов нет.
— Ещё как есть! Только махусенькие – просто глазом не ухватишь, пока он испуган. Берёшь, значит, червя и медленно так протягиваешь между пальцами. Ищешь, где перед, а где зад. У червей морда остренькая – он им землю бурит, а зад толстый – там сам знаешь, что скапливается.  А не знаешь – по выделениям разберёшься. Вот ближе к заду начинаешь нежно так поглаживать. Как червь возбудится, корчиться от удовольствия начнёт, да причиндалами за палец цеплять – то точно самец! Этих в одну сторону. Самок - в другую. Запомни, когда самку на крючок натягиваешь - она сразу ферменты особые выделяет - рыбы просто дуреют. А самец он не такой. Он... — Лаврентий неопределённо покрутил пальцами, но так и не смог внятно сформулировать. Повернулся ко мне, — Может вот интурист тебе красиво разъяснит?
— Это можно. — меня тоже понесло под настроение, — Вам высшую биологию в школе нормальные спецы преподавали?
Лёнчик отрицательно покачал головой.
— Тогда начну с самого простого примера. Бытового. Ты знаешь, что такое «театральная сумочка»? С которыми барышни в театр ходят?
— Это маленькая такая, куда и носовой платок не всунуть? — Лёнчик указательным и большим пальцем показал размер.
— Точно. Так вот, для очень-очень богатых женщин, эти сумочки делают из особой кожи правильно отобранных отборных червей-самцов. Очень кропотливая работа. Специальные нити там шелкопрядные, скорняки элитные с микроскопами. Стоит столько, что тебе и не снилось. — Я сделал передышку, чтобы промочить горло и усилить эффект. — Зато именно такую сумочку можно не только в театр - в дальние поездки брать. Лёгким поглаживанием руки она трансформируется в чемодан!
— Лёньчику такое сокровище нельзя доверить. — вклинился Лаврентий, — Увлечётся - вещь спортит.
— Да ну тебя, — отмахнулся Лёнчик, погружённый в свои мысли, — Так это, если такого самца хорошо помять-погладить, то и на сома идти можно?
— На своём лысом проверь, — отрезал, как сплюнул, Лаврентий, — Весь кайф испортил своей кондовостью. Знавал я такого заядлого рыбака. Ему жена на день рождения спиннинг подарила. Так он целый вечер его с восторгом крутил-вертел, а потом спрашивает: «А для чего это»?
— А как там у Стрекоз с унитазом? — вдруг заинтересованно спросил меня Лёнчик, не обращая внимание на ворчащего Лаврентия, — Может помощь срочная какая нужна? У меня теперь примета - как тебя вижу - точно без стабильного левака не останусь.
— Честно не знаю. Я как там осетра в коридоре увидел, так в туалет решил не заходить. Поберёг здоровье.
— Боялся, что он туда икру уже пустил? — хмыкнул Лаврентий, — Так ёмкость маловата. Тут и ведра может не хватить.
—  Секрет открою. Зато Моня туда может. Хоть по три раза в день. — Степаныч слова ронял медленно, но все стали напряжённо вслушиваться, — Как грустный финал трагедии по фильму «Три тополя, а его плющит». Завидую ему, да жалею от всей души.
— Точно, попал парень, — Лёнчик допил пиво и зачем-то понюхал бокал, — Навроде как я. Намедни в нашем цветнике у дома решил спокойно покемарить - только-только расслабился, а уже в голубином помёте. По самые не балуй.
Лаврентий удручённо вздохнул, печально посмотрел на свой пустой бокал, потом на коробку с блесной. Тут у него в голове явно что-то забрезжило.
— Слышь, интурист, ты подарок сделал? Сделал! Не отрицаю - царский! А вот обмыть, чтоб судак да щука брались, не предложил. Нехорошо это, не по совести.
— Держи, вымогатель, — я достал первую попавшуюся под руку купюру и протянул ему, — Только у меня чердак раскалывается и самого штормит... да и инициатива наказуема. Будь любезен, обслужи общество. Если не хватит - добавлю.
— Это мы мигом, — он любовно подхватил «пятихатку» и споро двинул к прилавку.
Пока Лаврентий крутился у прилавка, что-то постоянно добавляя в первоначальный заказ, Лёньчик мучительно вздыхал, искоса поглядывая на Степаныча, маялся, но потом не выдержал.
— Вот скажи мне, интурист, это правда, что у вас там на западе не только мужики на мужиках женятся, но и гарем можно официально зарегистрировать? Если деньгами не обижен, вестимо.
— За деньги можно всё. А тут даже ничего регистрировать не надо. У нас вообще смешной закон только что приняли. Если люди в одной квартире больше полугода прожили, то они официально признаются семьёй. И не важно какого они пола. Студентов этим особо порадовали. Теперь много казусов разных будет. Хорошо хоть закон обратной силы не имеет. Уже сейчас бы такое началось. Но я его считаю значительно прогрессивнее, чем то многолетнее обсуждение Европарламента об единой толщины презервативов. А тебя с чего это так заинтересовало?
— Да на Моню вот смотрю. Стрекозы за ним гуськом везде бегают - голодными глазами смотрят. Снасильничают же парня, пока он в раздумьях. Нельзя как собака на сене. А он в своём выборе никак определиться не может. Уж как с полгода.
— А чего ты Моню не спросишь? Напрямую, по-мужски. Где, мол, график спецпосещений? Перспективный план развития тройственного союза? И почему в районе до сих пор не установлена наглядная агитация «Моня - наш демографический вызов Китаю»?
— Что-то мудрёно очень. Да за такие слова можно и по морде получить.
— Можно, но чаще впердоливают. — глядя на его вытянувшееся лицо, меня начал душить смех, который тут же захлебнулся в накатившей головной боли, — О, чёрт, ты это, прости, Лёнчик, за грубость, просто анекдот не к месту вспомнил .
— Лучше бы он это делом доказал. А то девки извелись совсем. — буркнул обиженный Лёнчик, но тут же на его лицо наползла улыбка, когда он рассмотрел, что Лаврентий принёс на подносе.
— Интурист, тебе пиво и два пирожка. Холодец под водку будешь? — спросил Лаврентий, выставляя мне озвученное.
— Нет.
— Вот и хорошо. Тогда с тебя ещё две сотни.
Забрав у меня две сотенных, он отправился за вторым подносом.
И тут появился Моня. Первым ему, на пересекающем курсе, попался Лаврентий, старающийся удержать нагруженный тарелками поднос, и при этом не расплескать стоящие с краю лафитнички , наполненные всклень  водкой.
— Ба, ещё не вечер, а Лаврентий уже шикует! Шантаж выгорел или палачом назад берут?
— Интурист гуляет, — огрызнулся Лаврентий, но непроизвольно ускорил шаг.
— Так и знал, что он уже здесь. Не буянил? — преувеличенно вежливо уточнил он у барменши.
— У меня не забалуешь, — улыбнулась она ему в ответ и сразу стала наливать пиво, — И кто же его так разукрасил? Здесь он сразу в глухую несознанку ушёл. Или сам - чисто конкретно зенки залил и в махач полез?
— Да вроде нет. Он, как выпьет, больше в созерцательность впадает, а с несознанкой... — Моня хмыкнул, помахал нам рукой и добавил уже погромче, — Сейчас всё как на духу выложу! А то у некоторых локаторы уже активизировались.
Он долго выбирал себе салат к пирожку, при этом, преувеличенно жалостно, выговаривал барменше:
— У вас, мадам, уже не только самое приличное заведение в нашем районе, а просто какой-то «Кабачок 13 стульев». Тут тебе и Пан Бывший Директор с Паном Золотарём под пивасик любые мировые проблемы варварски рвут не на британский, а уже на наш родимый, Андреевский стяг. Пан Душегуб свои особо коварные планы водочкой любовно полирует. А ещё и пан Нелегал изредка границу нарушает со своими диверсиями. Хорошо, что остальных пока нет, обормотов. И только я один такой, весь в белом. Несчастный-разнесчастный. Прям вот сейчас разрыдаюсь от своих безответных чувств к вам.
— Ты получше унитаз у Стрекоз береги - на слёзы лишнего не останется, — прервала барменша этот монолог, — Иди уж, балабол, самой не терпится узнать, где и как твой интурист опять выступил.
— Не опять, а снова, — голосом замордованного студентками профессора, отпарировал Моня, забрал свои две тарелки и бокал, оценивающе осмотрел столы, но решил сесть со мной. И молча приступил к еде в звенящей тишине.
Сытно отдуваясь, Моня последним кусочком пирожка прошёлся по тарелке, подбирая остатки салата, и закинул его в рот. Промокнул рот салфеткой, а потом протёр замасленные пальцы. Внимательно всех осмотрел.
— И с чего вы меня так нехорошо глазами сверлите? Любопытство не порок... Народ, дайте хоть с мыслями собраться. Здесь не абы как, а с умом рассказывать надо. Тут как с некоторыми – раз раздел, а потом всю жизнь одевать приходится. Это образно. Так вот. Мы, значит, ответственное задание выполняли - не ниже правительственного уровня. Без правильной конспирации здесь никак. А то вас потом по углам отстреливать начнут.
— Тут и так ясно, что интурист свой любопытный нос не туда сунул, — не выдержал Лаврентий и фыркнул, — Тоже мне секрет.
— Тогда нечего и рассказывать, раз такие умные, — Моня приложился к пиву, прямо-таки провоцируя недовольный гул.
— Моня, — начал Степаныч «парткомовким» тоном, но сразу поправился, — Владимир, не знаю, как по батюшке...
— Знамо, Владимирович, — ехидно подсказал Лаврентий, — Сейчас многие отчества меняют. Приспособленцы-иждивенцы. Для них до сих пор кастет и есть кастетуция – основной закон жизни.
— Ильич, — с достоинством отпарировал Моня, — И не надо на меня разные ярлыки навешивать. Что в метрику вписали, тем и мучаюсь.
— Владимир Ильич... — несколько запнувшись, и явно выпав из времени, Степаныч выразительно посмотрел на барменшу, словно недоумевая: «Да что за безобразие такое? А где трибуна с микрофоном?» — От имени и по поручению... — тут его отпустило, — На пиво накажем, если дурака и дальше валять будешь. Только славное имя позоришь. Символ эпохи!
— А может он из этих? Да и Нерус - фамилия какая-то уж больно подозрительная. —Лаврентий уже не сдерживал себя, — Слышь, интурист, а ты с ним в бане давно мылся? Случайно не видел ажурной работы какого-нибудь креативного моэля ?
— Да ты на себя посмотри, евгеник -недоучка! — Моня моментально затаил нешуточную обиду. Но больше за фамилию, которую в институте преподаватели часто путали, не к месту добавляя «мягкий знак», — У меня далёкие предки с реки Нерусса, что в Орловской области.
— Ага, и «Титаник» тоже Айсберги-не-руссы потопили. — тут же отреагировал Лаврентий, глядя в пространство, — У меня глаз намётан. Мышь не проскочит.
Я понял, что сейчас начнётся склока, неизбежно переходящая в свару, а о своих похождениях я так и не узнаю. Пришлось молча достать очередную «пятихатку», протянуть её Лаврентию, а потом многозначительно пощёлкать себя по горлу.  Сработало безотказно.
Лаврентий потерял всякий интерес к обсуждению и моментально рванул к стойке. Моня проводил его тяжёлым взглядом, но вроде тоже успокоился. В общей тишине все дождались возвращения возмутителя спокойствия. Мы с Моней взяли только пиво, отказавшись от водки, чем вызвали молчаливое одобрение Лаврентия и явную радость Лёнчика.
— Ну, за взаимопонимание! — Степаныч отсалютовал нам лафитничком, а потом приподнял повыше, наклонил и тонкой струйкой вылил водку себе в рот. Она прожурчала ручейком прямо в пищевод - ему даже глотать не пришлось.
— Старая школа, — с завистью произнёс Лаврентий, — Ни капли мимо!
— Я и не на такое сегодня насмотрелся, — буркнул Моня, — Так рассказывать или замнём для ясности? — уловив положительное мычание из трёх ртов, занятых пирожками, Моня облизнул губы и приступил, — У нас вчера непонятки с ним (кивок на меня) возникли. По церковным вопросам...
— Да я как в воду... — но договорить Лаврентию не дал Лёнчик, решительно дёрнув его за рукав.
— Так вот, — Моня нехорошо покосился на перебившего, но от пикировки удержался, — Между собой мы быстро разобрались (Лаврентию закатил глаза и усмехнулся), но люди (Моня указал пальцем в потолок) хотели лично услышать. Но чтобы некоторые, не будем их называть (все, кроме меня, согласно закивали), раньше времени в свои красивые импортные портки ничего такого не наложили (понимающие улыбки), в общем, решили обставить как пикник с рыбалкой. Или вначале рыбалка, а потом пикник с баней и прочими непристойностями. По индивидуальным запросам зарубежных трудящихся. Ну и молодых, да ранних пригласили, чтобы скучный ландшафт слегка оживить. Вот, собственно, и всё!
— Как всё? — с детской обидой возмутился Лёнчик, — А табло ему за что разукрасили? Осетра где отловили? Ты не темни, ты нам всё по полочкам разложи. С подробностями.
— Вот так всегда. Клубничку им подавай. Хорошо. Будет, но потом. — приложившись к пиву, он продолжил как подтомившийся комментатор на середине марафонского забега, — Значит так, в шестом часу утра выехали - к началу девятого добрались. Как по расписанию. Там уже все собрались, только нас ждут. В доме стол скромненький такой накрыт. Ну очень. Всего на четыре смены блюд. В уголке чинно стайка сидит - топики и мини-юбки. Выборгские лафли  - все из себя такие отпадные. Но тёртые. Отборный материальчик.
— А вы?
— Сидим, завтракаем. Дела лениво перетираем, — Моня сделал вид, что Лаврентия в упор не замечает, — С интуристом и так всё предельно ясно и понятно. Его завиральными идеями, как сделать город лучше - лишь наших рутинёров пугать. Только мы, от греха подальше, собрались сплавить его лютики-цветочки мять или там в пестики-тычинки культурно отлучиться... типа, чтоб к рыбалке набрал нужную сосредоточенность, как тут у него прямо вожжа под хвостом загорелась. И как завёл он нам свою шарманку про купола - хоть стой, хоть падай.
— А чёй-то? — Лёнчик закончил ковыряться в своей тарелке и решил приобщиться к рассказу.
— Купола... это купола. Здоровенные такие. Воздухонадувные, вроде. Говорит, что километр ими можно накрыть, а внутри любой климат заказать. Точнее, если холод вырабатывать, то тепло прямо внутри контура можно отводить. И наоборот. Целевая конвертация. Вот, блин, какой термин удумал. Короче - под куполом реально с одного угла сделать морской пляж с волнами, вокруг ботанический сад посадить, а по центру горнолыжную трассу или там хоккейную площадку сделать. Все удовольствия в одном флаконе. А с другой стороны домов приличных понаставить. Да хоть маленькую Венецию со стерлядями. Просыпаешься себе в собственном особняке и думаешь - идти в море окунуться или по лесу зарядку побегать. А приспичит - можно и лыжи навострить от уснувшей любовницы. Как-то так. И тебя не волнует, что там за бортом... в смысле - какая погода за куполом.
— Круто, — протянул Лёнчик. — Рай прямо.
— Кому рай, а кому слюни глотать, да губастые мыслишки закатывать. Мы там быстро прикинули - небольшой коттеджик, метров под двести, будет не меньше 10-15 лимонов «зелени» тянуть, да плюс расходы на содержание. Интурист, правда, предлагал туда за деньги публику пускать. Для самоокупаемости. Я в этом не особо шарю, но кому может понравиться, если ты спокойно делаешь себе шашлычок на лужайке, а вокруг непонятный люд шастает и на твоём фоне себе селфи делает? И в «океанской волне» приличному человеку между хамскими сёрферами без охраны никак не протиснуться? А потом томись с лыжами на канатку в часовых очередях. Да и сказочный лес банками и обёртками пугать быстро начнёт. Гламурный экстрим зашквара . Не для нас это. Вот лет через сто посмотрим.
— Так ему за это фотокарточку начистили? — предположил Лаврентий Очень смиренно, видно всерьёз заинтересовался рассказанным, — За несбыточные надежды?
— Да нет, — отмахнулся Моня, — Мы его выслушали, обсудили варианты, и на воздух с девками вежливо направили. Думали, что они его быстро угомонят. Им про это тихонько так в спину намекнули. И поехало! Сначала они перед ним конкурс «мокрые майки» устроили. А он ходит, как отмороженный имбецил, и баллы за лучшую позу выставляет. Просто ботанический сад какой-то. Так они сами завелись и вообще из своих тряпочек стали зайками выпрыгивать! Да только не на того напали. В холле окна большие, от пола до потолка - всё как на ладони. Мы в креслах вискарь гоняем, беседы беседуем, а за окном целое представление разворачивается. Трезво мыслить мешает. А там наш, что твой «Ё-мобиль» в Куршевеле - вокруг него хоровод сиськами и попками крутит, а он никак не заводится. Мы уже еле сдерживаемся, чтобы не присоединиться, а тут он, представляете (!!!) стал им что-то на песке стал прутиком рисовать, сиськи любопытные отталкивая, чтоб, значит, не мешали! Мы даже замазались по мелкому. Не, Лёнчик, не в том смысле. Ставки делали на то, что он там кискам рисует. Если отбросить грубости, то рубились на размер, позу, выбор количества партнёрш и что-то ещё. Я сразу сказал, что это схема купола и описание как там что и как устроено. Гарантированно выиграл!
— Не помню ничего, — отмахнулся я от осуждающих взглядов, — Может не совсем так было?
— Да за такое не только нос свернуть - руки переломать следовало. — неожиданно осипшим голосом высказался Степаныч, — Это каким надо быть...
— Тихо! — Моня требовательно посмотрел на всё более краснеющего Степаныча и строго добавил, — Среди нас дама. А ей может не понравиться. Правильно я говорю? — это уже к барменше с лёгким полупоклоном.
— Кобели, — фыркнула она в ответ, — Самим не досталось, так бедного интуриста искусать готовы. Ты, Моня, лучше продолжай, а то скоро народ повалит, не дадут дослушать.
— А там уже с гулькин хвост осталось. Мы с мужиками посовещались и заслали на пленэр бутылочку вискаря и дюжину стопок. Думали подстегнёт его, ан нет. Он вообще показал себя во всей красе. Для начала стал их учить с локтя пить. Те и рады только так отрабатывать. Хорошо хоть про сабли-шашки не вспомнил, что у хозяина на стене развешаны - изрезались бы девки в хлам от усердия. Или вообще... как меня в детстве пугали: «А улыбка у неё становилась всё шире и шире...». Тьфу ты, даже сейчас эта страшилка про опасную бритву на меня ужас наводит. — Моня потряс головой, словно отгоняя наваждение, — Что-то я совсем впечатлительный стал. Так вот, вискарь они вмиг раскатали, и тут наш интурист стал их боевым искусствам учить.
— Голых? — уточнил Степаныч, нервно промокая салфеткой капельки пота с верхней губы.
— Да нет, все в стрингах , только топлесс. Чего тебе не ясно? Трусы в ниточку, а сиськи наружу. Вполне пристойно. Даже модно. Ограда высокая – со стороны не видно. Да дайте же дорассказать. Осталось всего ничего. Там у сторожки жерди такие ровные лежали. Метра по полтора-два длиной. Ровные и гладкие. Для оранжереи. Так этот затейник, видно для разминки, заставил девок их на плечи положить, руками снаружи обхватить и туда-сюда корпусом вертеть.
— Это он сиськи со всех сторон рассматривал, — тоном знатока убеждённо заявил Лаврентий. — Так некоторые пауки к своим жертвам подбираются. Посочней выбирал.
— Да нет, это вроде растяжка такая в кунг-фу. А сиськи да - рельефно так выпячиваются. Товар лицом. Думаю, тут и «уши спаниеля»  не захотят, а дыбом встанут. Не картинка, а чистый «Плейбой». Даже покруче. Да угомонитесь вы! Совсем с толку сбили со своими сиськами. Так вот, они туда-сюда палки крутят, а он вокруг ходит и подбадривает. Сенсей просто. Мастер-наставник. И тут одна, видно самая старательная, так скрутилась, что не удержалась на месте, да на обратном развороте, со всей дури, как вмажет ему концом шеста по затылку! Даже мы звук удара услышали. Сначала подумали, что это дубина хозяйская сломалась. Но она выдержала. А он метра три по инерции на полусогнутых пробежал, потом слегка на коленях проехал, а уж потом носом точнёхонько в колоду вмазался, на которой мясо для гриля разделывают. Брызги во все стороны! Кровь, то есть. Просто праздничный фейерверк... в смысле - всем очень страшно стало. Как в крутом боевике. Мы и до этого не отрываясь смотрели, а тут вообще улёт. Просто фантастика какая-то!
— А дальше? — не утерпел уже я, — «Скорая помощь» там, томография, анализы?
— Совсем рехнулся? — Моня даже оторопел, — У тебя голова крепкая. Там кость сплошная. Да и откуда там медицина? Глухомань вокруг. Только и есть - этот кардебалет во дворе. Девки то в слёзы, то в крик. Как же - клиенту шкурку попортили - на крупный штраф тянет. Хозяин, как самый расторопный, за льдом сходил, тебя на спину перевернул. И всё! Кровь почти сразу сама остановилась. Одна там, вроде даже из медицинского, тебя, как могла обтёрла. Свои стринги на такое дело не пожалела. Поохали, повздыхали, да и на рыбалку собрались. А мы с водилой тебя еле на заднее сидение запихнули и назад повезли. К Стрекозам оттуда ближе всего. Я в аптеку за лекарствами рванул. Возвращаюсь, а тебя уже и след простыл.
— А чего не домой?
— Ты был весь из себя такой задумчивый. Любые вопросы избегал. А кто мне сигнализацию отключит? Представь, я дверь открываю, тебя затаскиваю, и тут свора борзых летит: «Лежать, бояцца»!  И как потом отмазываться? Ты весь в крови и никакой. А меня сразу спеленают, а пока разберутся, организм наводящими вопросами слегка спортят. В нашей зоологии - у пестиков все тычинки козлы!
— Эй, а как же осётр? — прервал нас любопытный Лаврентий.
— А осётр - это ему. В качестве моральной компенсации. Там хозяину целых пять штук из Астрахани самолётом с ночи забросили. И ведро чёрной икры.
— А чего икру не взял?
— Так я её с детства не переношу. Да и тухнет она быстро на такой жаре. Она же свежая, только что пробитая. Там же только одна соль без консервантов. Но у меня не забалуешь. Нас ещё «отступной» ящик вискаря на кухне дожидается. Вот и все наши приключения. Шесть часов тоски в дороге и всего-ничего на развлечения. Наслушались? А теперь по пиву. Думаю, за своё спасение интурист проставить просто обязан.
Я привстал, но сразу почувствовал подступающее головокружение. Поманил Лаврентия.
— Будь любезен, выручай. Сделай заказ на свой выбор. А мужики помогут. Можно сказать, что моё второе рождение отмечать будем. Всё, что душа пожелает!
Моня явственно хрюкнул: «А честь девичью берегла, но не всегда и не со всеми...», но ничего добавлять не стал, как, впрочем, и помогать остальным. Я с некоторым подозрением повернулся к нему и стал внимательно разглядывать слегка порозовевшего приятеля.
— Колись, — негромко попросил его, — Что-то некоторые места в твоём рассказе меня немного смущают.
— Немного? — он, не выдержал, прыснул, но взял себя в руки и шёпотом зачастил, — Да там всё не так. Приехали, попили чаю, очень быстро обсудили наши дела, а потом собрались на рыбалку. Суета, вещи разные на катер начали переносить, а ты покурить в сторонку отошёл. Сын хозяина, бугай такой здоровый, какую-то хреновину длинную тащил, на мокром камне поскользнулся – там поливалка работала. Его развернуло - и концом тебе по затылку хорошо так прилетело. Ты у сарая стоял, где катер хранится - так в него мордой и въехал. Крови действительно было много. Вот и всё.
— А девки голые?
— Какие, блин, девки в девять утра перед рыбалкой? Там только его жена была. Да, она врач, кстати. Тебя осмотрела, нос вправила, сказала, что остальное - лёгкая форма черепно-мозговой травмы. Кровь остановила, кучу лекарств выписала. А когда сюда вернулись, я сбегал и купил. Они на кухне лежат. И да, чуть не забыл, тебе категорически запрещено пить.
— Но я же, когда очнулся, точно с выхлопом был.
— Это в первичных медицинских целях. Когда мы уже назад ехали, ты был такой дёрганный и бледный, что нам стало тебя жалко. Посовещались с водилой, остановились. В багажнике ящик халявного вискаря. Нашли стакан - всего грамм на двести - тебе дали, а ты как воду выпил и сразу уснул. Даже не проснулся, когда мы тебя в квартиру затащили.
— То есть из правды только осётр и вискарь?
— Ну и купола твои, если я чего не переврал. Да, там народ сначала перепугался сильно. Хотели тебя оставить и лечить по всем правилам. Но я их успокоил. Обещал, что сам о тебе позабочусь. Ты же такой скромный, что даже перед барышнями банан вилкой ешь... чтобы не смущались заранее. Да тихо ты! Даже не верится, что так быстро в норму вошёл. Меня всего-то полчаса не было.
Мы помолчали, наблюдая за активным перемещениями радостно гомонящих мужиков. Моня, искоса поглядев на меня, хмыкнул, встал и направился к стойке. Что-то пообсуждал с барменшей, а затем они торжественно пожали друг другу руки. Моня, загадочно улыбаясь, подсел ко мне.
— А что ты со своим осетром собираешься делать? — в глазах у него прыгали чёртики.
— А на кой ляд он мне сдался? Готовить точно не буду, а холодильник я выключаю, когда уезжаю. Через границу не пустят. Забирай себе. Вискарь тоже. Или со Стрекозами употребишь, или как знаешь.
— Видишь какой я прозорливый? Уже договорился. Себе небольшой кусок оставлю, а остальное здесь в дело пойдёт. Зато некоторое время наше обслуживание будет за счёт местного заведения. Мелочь, а приятная.
— Жук ты, Моня. Тебя только могила исправит. Особенно «за наше обслуживание».
— Это называется взаимная выгода! Ещё с достославных советских времён.
Тут к нам, явно стесняясь, бочком придвинулся Лёнчик. Остановился у стола и стал застенчиво теребить замусоленный край рубашки.
— Тебе чего? — Моня с недоумением смотрел на его странные манипуляции.
— А как там с унитазом? — с трудом, но всё же он выдавил из себя давно мучавший вопрос.
— А с унитазом что? — Моня подозрительно оглядел на меня, поскучнел, и обречённо полез в карман, — Сколько на этот раз?
— Дык, не вызывали пока, — оторопел Лёнчик.
— А чего панику разводишь? Я уж думал не углядел чего, когда пользовался.
Я явственно хихикнул, наблюдая за сменой выражений на его лице. Как мало человеку надо, чтобы подобреть.
— Лёнчик, там у тебя водка выдыхается, а ты мне тут больную мозоль своими наездами всё оттопать норовишь. — Моня встал, поднял бокал, — Так, слушайте все! Предлагаю тост: «Чтобы елось и пилось, чтоб хотелось и моглось, чтоб всегда и чтоб везде было с кем и было где»!
Зазвенело стекло, потом разномастные вдохи-выдохи и скрип вилок по тарелкам. Неожиданно я понял, что начинаю слегка плыть. Покосился на пиво и понял, мне уже достаточно. Надо просто посидеть, а потом собираться и отчаливать домой.  Мужики пошли сначала по второму кругу, а затем по третьему. Я, на все призывы, только вяло улыбался и показывал на свой непочатый бокал. И скоро стал для них невидим, словно привидение какое.
— ... девки эти голые. А если Стрекозки прознают? — вывел меня из сумеречного состояния настойчивый вопрос Лаврентия.
— Деловые переговоры, — моментально отреагировал Моня, — Ничего не знаю. Чист, аки агнец божий. Если что, то интурист подтвердит. Моя репутация безупречна, а слова третьих лиц к делу не пришьёшь.
— А бухгалтерша? — не подумав, ляпнул я.
— О, очнулся. Медитацию закончил? — Моня показал мне из-под стола кулак, — Тебе что, бухгалтерша привиделась?  После молоденьких всегда на зрелых тянет. Постоянный он у нас. Несколько жён сменил, а любовница всё та же. Хоть уже и вся потёртая. Ты это, хочешь свеженького пивка? Снять морок?
— Извини, действительно что-то отвлёкся. Про себя вспомнил. Видно, голова до сих пор не в порядке. А как у тебя со Стрекозками?
— Отлично, — только вот его утверждение что-то не соответствовало выражению лица. — Просто прекрасно. Планируем сделать ремонт, а потом объединить две квартиры в одну большую. Или поменять на дом в пригороде. Для нашей будущей дружной семьи.
— Неужели кого выбрал? — Лаврентий даже ладошки потёр, предвкушая услышать долгожданную новость. — А то прямо не будущий супруг, а какая-то идеальная жена. И убираешь, и готовишь постоянно...
Я открыл рот, чтобы поконкретней уточнить достоверность таких его качеств, но Моня опередил и заговорил напористо и быстро:
— Пока нет, но в процессе. Мы неделю назад все вместе посидели-пообсуждали. Сошлись на том, что вполне можем гармонично жить все вместе. Лаврентий, не ёрзай, сексуальную сторону отношений пока не затрагивали. Я честно сказал, что они мне все нравятся и предложил им месяц-другой подумать, как нам дальше быть. И вообще, замуж выходить - не время коротать!
— Значит у тебя сухостой? И никого на стороне? Только домашнее рукоделие спасает? — он немного подумал и несколько нерешительно стал нашёптывать, — Знаешь, что мне больше всего в таких делах нравится? Я тут у наших ребят разные фильмы иногда беру... ну, только из любопытства... критическим взором посмотреть. И некоторые обожаю обратном порядке. Хоть без звука, но... 
— Небось самые похабные моменты выбираешь?
— Окстись! Наоборот радуюсь, когда эти, с низкой социальной ответственностью, деньги клиенту назад возвращают. И тогда на душе так легко становится. Прямо просветление какое-то. Может и ты попробуешь?
— Лаврентий, а может ты водочкой займёшься и дашь нам спокойно договорить?
Лаврентий обиженно отвернулся и сразу атаковал Лёнчика. У них моментально разгорелся жаркий спор о том, является ли так до сих пор незнакомая мне Ленка приходящей сожительницей или уже можно её считать супружницей. Степаныч иногда вставлял короткие фразы, прерывающие перепалку, а потом всё начиналось заново.
— Эй, очнись, — Моня осторожно потрепал меня за плечо, — Ты что-то совсем отключаешься. Я позвонил водиле. Он ждёт тебя внизу. Лекарства уже забрал, еды тебе на пару дней купил. Сейчас отвезёт домой. Отлежись. Ты когда назад?
— Послезавтра.
— Если что, сразу звони. Я тебе сейчас не нужен? Вот и прекрасно. Тогда тут со всем разберусь, гоп-компанию угомоню и пойду Стрекоз встречать. Когда снова заедешь?
— Только осенью. Не думаю, что раньше. Мне надо проект один завершить, а потом хочу отдохнуть.
— Ну, до встречи, — он потряс мне руку, — С тобой не соскучишься.
— Взаимно. N;kemiin.

ОСЕНЬ

Я сидел чинно выпрямившись и всем своим видом старался выказать повышенное внимание к напористому выступлению молоденького директора достаточно солидного холдинга. Изредка мой блуждающий взор натыкался на его визитку, лежащую передо мной на столе, но, от греха подальше, сразу перескакивал на панорамное окно. Оно было весьма абстрактно обляпано неровными капельками дождя. Это хоть немного, но отвлекало. Особенно когда я представлял их пятнами Роршаха  и пытался угадать истинные значения, заложенные самой природой.  Не удивительно, но эта сентябрьская морось за окном сейчас вызывала только положительные эмоции.
— Рискоообразующие местные факторы воздействуют на конкретные риски как избирательно, так и способны оказывать комплексное влияние на целые группы общих рисков. Наличие рискообразующих факторов интегрального воздействия требует разработки дополнительной методологии комплексного исследования возможных рисков на месте. Большинство наших рискообразующих факторов являются нейтивными, то есть присущими конкретным рискам и не воздействующими на риски других видов... — продолжал увлечённо долбить оратор по давно заплющенным мозгам присутствующих.
Что бы не застонать, пришлось прикрыть глаза, а потом сделать вид, что якобы захотелось записать особо выдающуюся мысль, навеянную услышанным. Заодно не дать воли рвущимся наружу провокационным вопросам: «Будут ли коровы иметь повышенную яйценоскость на сланцевом торфе?» и «Почём нынче вывоз навоза с Рублёвки?»
Но взгляд вильнул и опять упёрся в его расфуфыренную визитку.
Наш пострел везде поспел.
Помимо CEO, там также были указаны CIO и CSO . То есть этот пацанчик двадцати двух - двадцати четырёх лет, был не только насильно впихнут в холдинг исполнительным директором, но ему также предписали порулить информационными потоками, не забыв про корпоративную безопасность.
Потом, этак ненавязчиво, в визитке перечислены представительства холдинга в трёх европейских столицах. Чуть ниже - вообще шедевр - Член Совета Объединённого Дворянства, РДС .
Три зарплаты и доплаты.
Нет, да он просто спринтер по жизни! Ещё самому Брежневу нос утрёт. Тот хоть и отжал за полвека более двухсот разномастных орденов и медалек по всему миру, но даже «наш Ильич»  так и не сумел подтвердить своего законного права на «Мать-героиню». А вот этот сможет, тройную ставку даю. Или идентичной бриллиантовой копией будет небрежно гульфик скреплять.
Очередной царевич Коленька из заповедной страны Земляных яблок. Далеко пойдёт, если конкуренты не завалят. В смысле - аккуратно так скушают с помощью налоговой и адвокатов под внимательными взглядами силовиков. Ибо скромнее надо быть.
Всё бы ничего, да вот только пересекался я с его незабвенным папочкой-папулей, бывшим в своё время пламенным коммунистом и главным борцом за «социализм с человеческим лицом». Преподавал он у нас вначале основы плановой экономики, а потом, знатно перепрофилировавшись, переключился на языки программирования. Не отрицаю, зубастый был дядька. Вроде даже к заумной докторской вплотную подбирался.
Только вот постоянный его конёк - рассказ о себе любимом, с основным упором на то, что только в СССР он, как сын потомственного землепашца из глухой уральской деревеньки, смог достичь реальных успехов в жизни. А это как-то не очень вяжется с нынешним лидерством его сыночка в РДС.
Папуля, но это уже по редким доходящим до меня слухам, достиг своих вершин с перевыполнением, передавив по пути кучу народа, а сейчас, вроде, активно мемуарит на пенсии где-то между Лондоном и Монако. Нутром чую, коварно подгрызает капитализм изнутри. Как тот любознательный червячок . С прежним коммунистическим задором и комсомольской хваткой. Или наоборот.
Да и пацанчик его не так прост.
Видно, сначала, над ним хорошо поиздевались в английском пансионате для приезжих богатеньких мальчиков, а потом в Америке окончательно заплющили . Но папочка остался недоволен - сослал в Москву - «закалить сталь». Заодно учиться настырно доить народное хозяйство, благо, что связи у него на самом верху имеются. Они постоянно окучиваются и обильно удобряются.
Но важно, что мальца кинули прямо на месте сторожить отцовское, нажитое непосильным трудом в лихие годы. Это ему не на частном пляже тёлок валять и отборной травкой расслабляться. Тут охотничьи навыки он, как преемник, должен отточить.
Мысли опять вернулись к текущему безобразию. И какого чёрта я вообще вляпался в этот ГУМОС  - Государственные Уши от Мёртвого ОСла ? Ведь каждому понятно, что гумус - полный перегной - как его не облагораживай и одеколоном на него не брызгай, всё равно грязью останется. Так нет, уломали побыть независимым экспертом, сиречь вариантом инцеста плешь твою мять!
Если коротко, то расклад тут прост и очевиден до безобразия.
Московский холдинг несколько лет назад официально, наконец-то, урвал и оформил под себя большую, если не сказать огромную территорию, примыкающую непосредственно к границам парочки прибалтийский заморышей. Используя мощную государственную поддержку (это только на непричастные хозяйства оттуда изредка выдавят жалкую мелочь под грабительские проценты), москвичи построили выпендрёжный коровник, слегка подлатали дороги и с помпой завезли большую партию племенного скота голштино-фризской породы. Казалось бы - живи и радуйся - поднимай родное народное хозяйство в забитых болотами уголках.
Но нет, пытливая русская душа таких простых путей не приемлет. Пока московские хозяева решали и рядили какой руководяще-обучающий десант заслать в эти антисанитарные условия, местные «кулибины» озадачились заумной столичной претензией: «очень слабый отбор по жирномолочности». Это-то от такой невероятно дорогой импортной скотиняки?
И, не откладывая в долгий ящик, приступили к несанкционированному скрещиванию чужих мясных с местными, хоть и неказистыми, но всё же вроде как молочными породами. И загуляли в ожидании сказочных показателей. То ли планировали невероятные мясные надои, то ли горы молочного мяса. Тут без самогона грань не уловить.
Да и коровник, при всей своей красоте и повышенной инновационной вдруг стал совершенно беззащитен перед регулярными отключениями электричества и элементарной человеческой безалаберностью. А коровы, и бычки стали с большой скоростью заноситься в особый местный Красный помянник  (хотя давно пора туда включать и безвременно ушедших работников, не выдержавших чрезмерной интоксикации от различных извинных  суррогатов и фальсификатов). Мне утром местные ребята украдкой показали фотографию плаката, которую на своём доме вывесил бывший столичный специалист после всего пяти месяцев работы: «Ударим метилкарбинолом  по уровню транспептидазы !»
Оставшиеся и уже слегка одичавшие селяне, вообще не ощущая рачительного хозяйского надзора, совсем распоясались. Это если очень мягко и тактично. Зато со свежим мясом, в отличие от молока, у них никаких проблем до сего времени не было. Дошли до того, что даже иноверцев через границу стали сердобольно подкармливать. За очень смешные деньги, которые потом целенаправленно тратили на то коллективное действо, что исстари называлось «с кругу спиться». Болотный край быстро затягивался в болото. И при этом бесповоротно.
Москвичи очнулись только через пару-тройку лет, когда усилились мировые санкции. Стали засылать грозные комиссии, а на своих закрытых совещаниях всё больше намекать на невосполнимые убытки от непрофильного актива. Хотя уже реально запахло катастрофической «чёрной дырой».
А потом, на одной из заштатных сельскохозяйственных выставок, представители холдинга случайно наткнулись на бездельничающих там финнов из Союза производителей КРС (крупного рогатого скота). Тосты за знакомство неожиданно переросли в суматошный, но достаточно предметный разговор о судьбе бескрайних пастбищ и угасающих, без должной ласки, когда-то благородных голштино-фризских рогоносцев.
В итоге, заинтересовавшиеся финны, которых больше всего страшили подсовываемые невероятные тысячи гектаров в мрачном Мордоре, хоть вроде и на границе со «свободным миром», не придумали ничего лучше, как запросить помощи у адвокатской конторы. А уж адвокатская контора, чьим постоянным клиентом я являлся последнее десятилетие, уломали меня оказать встречную любезность и помочь выявить спорные или «узкие» места в сделке, которая может стать весьма перспективной для обеих сторон.
Начиная с мая, финны совершили несколько исследовательских набегов. Осмотрели все доступные участки, включая «тайное» посещение некоторых приграничных угодий. Набрали полный грузовой контейнер образцов почвы для анализов, сделали массу фотографий всех имеющихся строений и инфраструктуры.
Даже беспилотник над болотами погоняли. Скотину они в голос жалели, но, в итоге, предложили срочно сдать их всех на живодёрню. На этом не угомонились, а цинично затребовали копии всех имеющихся финансовых и правовых документов. На основании этого заказали солидный дью-дилидженс  и дополнительно уломали меня побывать на переговорах в Санкт-Петербурге. Типа третейским наблюдателем.
До этого финны общались с нормальными и вполне вменяемыми людьми из питерского филиала - и ни разу никаких особых проблем не возникало. Но вот именно на эти решающие переговоры с большой помпой прибыл московский скороспелый «бройлер» со сворой охранников и советников - видно папочка до сих пор сомневался в адекватности отпрыска. И понеслась езда по кочкам!
После кратких вступительных речей, финны изложили своё видение сделки. Они хотели медленно, шаг за шагом, создавать образцовое хозяйство с обязательным долевым участием российской стороны. А потом, также постепенно, эту долю уменьшать, постоянно выкупая, пока новые «чухонские» хозяева до конца не освоятся в непривычных для себя условиях.
Они уже продемонстрировали сделанную ими подробную карту нужных, по их мнению, участков и решительно отказались от обширных пространств, расположенных в приграничных зонах и на окружающих болотах. Мотивация проста - в одни места нет официального доступа будущим владельцам, а в других - только скот топить. Платить за такие «серые» зоны им, видите ли, не представляется рентабельным. Дальше пошёл анализ интересующих их строений и ожидаемая стоимость доведения оных до ума. В заключении была указана предлагаемая сумма сделки и планируемые сроки снижения российской доли до полного их погашения.
Фактически, финны сделали свой ход и теперь ожидали достойного встречного предложения, чтобы остановиться где-нибудь посередине.
Но тут, взвизгнув от негодования, завёлся «бройлер». Его понять можно. Он, как носитель самых передовых знаний и продвинутых технологий эффективного давления, явно не удосужился вникнуть в суть обсуждаемого. Просто исходил из мысли, что торговать металлами или там нефтепродуктами, ничуть не сложнее, чем сбагрить занудным чухонцам немного земельки. Слегка палёной, но это так, досадный нюанс.
И вот уже второй час, как его учили самоуверенные американцы, он напористо убеждал непонятно кого и непонятно в чём. Может быть что и вышло из этого, если бы не его вызывающая заумность, на корню губящая блестящее высказывание Чёрного Дэна : «Заберите у меня все, чем я обладаю. Но оставьте мне мою речь. И скоро я обрету всё, что имел».
Питерские ребята сидели чуть не плача, всем своим видом просто умоляя окружающих обойтись без встречных вопросов и уточнений. Вот они-то прекрасно понимали, что тут просто надо быть погуманнее, а потом тихо и спокойно урегулировать две обширные хитрожопости, ах, пардон за мой французский, два ужасно ловких подхода договаривающихся сторон к таким переговорам. Ведь каждая сторона прибыла на встречу со своими вторыми, негласно проработанными конфиденциальными вариантами.
Россиянам ужасно не терпелось побыстрее сбагрить «пропащие» земли и ненужную инфраструктуру со всеми жалкими остатками поголовья, но за достаточно приличные деньги, а заодно весьма удачно увильнуть от замаячивших разборок по достоверности использования ранее взятых кредитов и субсидий. 
А вот инвесторы-скандинавы, представленные тут бесстрашными финнами, не хотели никаких лишних обременений. У них и так от потенциальных рисков все поджилки тряслись. При этом они готовы были понести вполне определённые убытки, но потом, а это возможно только при положительном решении и подписании контракта, сами не прочь активно потрясти кубышку Евросоюза. По самые немецкие помидоры. Даже губищу немалую раскатали.
Секундочку! Я лениво полистал финские «секретные» бумаги. Вот. В одну из северных стран завезут аж до пяти тысяч племенных тёлок и быков, бычков на откорм... А это что за зверь? Первый раз сталкиваюсь. Словечко-то какое выдумали - племенные нетели . Потом уточню, а то звучит как та библейская беременная девственница, а запомнить просто «нетели не дают в постели».
Что-то я уже дурею головой в такой атмосфере.
Да, так вот, всех этих животных, раз за разом, скандинавы будут принимать у себя, вакцинировать, приучать к климату - то есть упорно дрессировать за счёт щедрых европейских субсидий. А потом бац - мгновенная телепортация в неизвестные дали. Это я так предполагаю.
А по бумагам всё будет гладко. То ли мор напал, то ли молью в раз побило. Ядовитые останки «сброшены в пропасть». В самых, что ни на есть санитарных целях. И шито-крыто. А затем аналогичная судьба ждёт скотобойню, мясоперерабатывающий комплекс, консервный заводик и кучу вспомогательной техники. Усушка, утруска и прочие природные аномалии.
Два сапога - пара. «Суоми-руси бхай бхай» .
Через три часа я окончательно понял, что начинаю балансировать на зыбкой грани между безутешным рыданием и гомерическим хохотом. Тут и до «бройлера» дошло, что он не просто какую-то абстрактную земельную собственность впаривает тупым уродам бестолковым, а там ещё и разная живность экзотическая бегает, да и всяких странных приблуд понастроили.
Он даже запнулся на различных вариантах неоклассического подхода к ингибитированию маржинальных издержек и, устало, запросил перерыв.
Питерские быстро засыпали его массой комплиментов, достойно превознося неоценимую руководящую и направляющую роль столицы, но тихо и непреклонно спровадили в аэропорт, клятвенно пообещав, что через пару дней ему пришлют на подписание «Меморандум о взаимопонимании». С полным учётом всех его ранее высказанных мудрых замечаний и абсолютно бесценных советов. Облегчённо вздохнув, они настояли на немедленном перемещении иностранных партнёров в тихий приватный ресторанчик для обсуждения конкретных деталей.
— Без меня, — категорически воспротивился я, прекрасно понимая, что в этой сделке последнюю скрипку всё равно будет играть «монакский отшельник», он же любящий папочка. — Поите их до полного стирания воспоминаний о сегодняшнем. Делайте, что хотите, но я пас. Сделка ваша, а я тут вообще ни пришей, ни пристегни. Только один совет - замените переводчицу. Дайте хорошему человеку отдохнуть от столичного фарисейства, а то вдруг у неё на потомстве отразится. Питер не переживёт. Да, предложите финнам пригласить своих прикормленных. И вам проще будет, и они языком помогут. В хорошем смысле.
Вырвавшись на улицу, под такие освежающие капли питерской климатической обыденности, я достал телефон и набрал номер человека, который даже сейчас спокойно перенесёт любые мои закидоны.
— Моня, привет. Я в городе. Как у тебя со временем? Мне срочно надо водки выкушать и душу матом освежить.
— Да без проблем. — Моня, как обычно, был жизнерадостен и готов к разнообразию, — Ты где? Ага, я тут совсем рядом курсирую. Минут через десять подхвачу. Только на пару минут заскочим к Стрекозкам, я вещи закину и машину оставлю. И рванём безжалостно травмировать наш вялый питерский планктон.
— Нет, ну какого рожна закупать такие катафалки? — мрачно выступил я, с трудом забираясь на высокое переднее сидение, — В Питере улицы и так узкие, а все стремятся поперёк себя шире личный гроб поиметь. Нормальной налоговой на вас нет. Представь, как скоро вам всем сделают. Вот купил тут кто себе новую тачку, а там канцелярские крысы сразу считать начинают. Типа, милый, тебе десять лет работать надо, чтобы с твоей зарплатой ты смог позволить себе сей предмет роскоши. Вот и получи, раз такой несознательный, полный перерасчёт налогов за виртуальные годы. Чтоб не высовывался. Быстренько плати или двигай в суд. У нас, к примеру, за убийство в два раза меньше дают, чем за неполную уплату налогов. Нечего государство обворовывать, если не умеешь. Твоему бегемоту, небось, брюхо литров на пять сделали?
— На шесть, — гордо ответил Моня, роясь в бардачке, — Специальный заказ. Вот, возьми, понизь уровень говнистости, — он выудил вычурную фляжку и протянул мне. — Заодно окружающим доброе дело сделаешь. Твой подарочный ящик вискаря всё никак не кончается. Приходится разливать, чтобы побыстрее в баре место освободить.
— Шесть литров! — я приложился к фляжке, — Город и так на ладан дышит, а вам всё неймётся. У нас уже все приличные люди на электро-велосипедах вовсю катаются, а сигвеи даже инвалиды осваивают. А тут каждая сявка монструозностью вражеские военные спутники пугает.
— Россия - лёгкие планеты! — пафосно выдал Моня, а его «ласточка», хищно задрожав, издала басовитый утробный взрык и, выплюнув голубоватое ядовитое облако, буром ввинтилась в транспортный поток.
Некоторое время мы молчали, пока я методично прикладывался к успокоительному. Минут через десять слегка отпустило. Пора поинтересоваться местными новостями.
— Как у тебя со Стрекозками?
— В полном ажуре. Через месяц официально сочетаюсь с мамой. А потом - под венец. Сначала с ней, а потом - с двойняшками.
— Не понял? Такое разве возможно?
— Легко, если есть правильное масло в голове. В одной с церкви - с одной, в другой - с другой, а в третьей - с третьей. Базовую идею уловил? С попами я условия уже обмусолил и все останутся при своих. Формально никак не придраться. Да и имена легко спутать. Если ты не знал, то в России женщин на 10 миллионов больше мужчин. А Ветхий завет и Коран всегда приветствовали здоровый полигамный брак. Я лично все доступные печатные материалы проверил. В них претензий нет - как раз наоборот. Это сейчас от лицемеров не протолкнуться. Но это от их подкаблучности и однобокой ориентации.
— Принял бы мусульманскую веру - и в Чечню. Там проблем вообще не должно быть.
— А мне и здесь неплохо. Обвенчаемся, поменяем фамилии в паспортах, и махнём в Доминикану. Уже заказал нам в Бока Чике самое большое бунгало для новобрачных. Там ещё раз проведём свадьбы и получим сертификаты. Три свадьбы, если не понял. Обложимся со всех сторон.
— Высокие отношения! Экий насыщенный медовый месяц ты себе запланировал. Налегай на морепродукты и не надорвись в удовольствиях. Да уж это не просто менаж а труа . Тут ты вообще реальный фортель  выкинул. Слушай, если не секрет, а как у вас планируется постельное разделение? Одна кровать на всех или тебя будут вызывать по очереди? Или право султана?
— Фортель - это четыре тела и постель? Надо использовать. Сразу видно семь пятен во лбу, раз такое правильное слово сходу подобрал. Тонко и изящно. Тогда мы с тобой вечером заделаем фортепьяно – я лично обеспечу общий гламур с антуражем. Но это так, лирика. А вот в подобных, как у меня, семейных делах ты лох. Вот смотри, мы скоро в новый дом за городом переезжаем. Там будет отдельная «сакральная комната» - а дальше вообще просто. Вроде того, как было сто лет назад: «Каждая комсомолка обязана отдаться любому комсомольцу по первому требованию, если он регулярно платит членские взносы и занимается общественной работой» . Специально выучил и всем цитирую. Классика! Но ты сам должен понимать – нужно постоянное разнообразие. Иначе, если бы девушки вообще не сопротивлялись, мужики бы знали только одну позу.  А мы все за прогресс. Можно попарно, а можно и стайкой порезвиться. Всякое проверено. Потрясающие комбинации иногда выходят. Не стыдно, раз не обидно.
— Впечатляет.  То есть ты теперь начинающий антисемит?
— Да с чего бы это?
— А кто мне свои студенческие вирши регулярно на годовщину свадьбы присылал: «Когда заходит разговор про быт, хватает полстакана для разгона, чтоб забурлил во мне антисемит и матом крыл иуду Мендельсона»?
— Забудь про глупый юношеский максимализм. Всё в далёком прошлом.
— А скандалов не боишься?
— Ни капли. И тут всё продумано. Кто начинает скандал - сразу становится ответчиком, а истец - главный пострадавший. Адвоката и судью определяет жребий. Наказание виновному выносит судья. У нас эта процедура уже давно работает как часы. И возмездия жесточайшие. Вплоть до самых грязных общественных работ.
— Лихо. Зато к бухгалтерше своей не полезешь.
— Да нет, слазал один раз. Злобная фригидная садистка. Мозги совсем набекрень. Радует, что она уже себе кого-то нового нашла. Под стать своим запросам. Теперь мучает подопытного ботана. Мне проблем меньше.
Мы на некоторое время отвлеклись. Моня, шипя от злости, зорко следил за настырными дорожными конкурентами, а я пытался вспомнить, как зовут его Стрекоз, но так ничего и не вспомнил.
— Монь, а как твоих барышень зовут? Что-то я запамятовал.
— Корнелия и Корина с Королиной. Оттого прозвал их народ «козочками-стрекозочками».
— По мне так ближе «курочки-дурочки». Ко-Ко-Ко. А почему не Карина и не Каролина? Они что, не отечественного разлива?
— Самые натуральные Воробьёвы. Просто у них покойная бабка была учительницей истории. Корнелия - имя первой жены Юлия Цезаря. А моя уже решила и дочерям сделать подарки. Типа в память о бабушке, да и оригинально. Но слабовата в орфографии оказалась. Теперь они и вовсе станут Нерус. Зато пикантно. Корнелия Нерус. А у других – ударения особые. Послушай, как звучит - Корина Нерус, Королина Нерус. Просто мои сплошные «корни»!
— Хорошо, что не «кони». А педофилией тут не пахнет?
— Нет. Все уже совершеннолетние. Смесь юной сочности и женственной фертильности . Так что я выбрал правильный путь. Лет на десять точно. Ну вот, мост проскочили, теперь совсем чуть-чуть осталось. Что за...
Я вздрогнул от накатившей боли и открыл глаза.
— Да твою ж мать! — громко вырвалось у меня. Передо мной, как неотвратимое возмездие за все былые и будущие грехи, воспарял к потолку самый мерзкий ковёр из серии «вырви глаз». Мучительно застонав, я перевернулся на другой бок и натолкнулся на три пары настороженных женских глаз.
— Вам плохо?
Это кажется старшая, Корнелия. Только у неё волосы с этаким вызывающим фиолетово-розоватым отливом. Смотрится немного странно, но ей, как не удивительно, вполне идёт. Даже что-то такое сказочное напрашивается. Ещё бы остренькие ушки - вылитая лесная фея. Две остальные до сих пор естественные, светло-светло-русые. Но вроде не блондинки.
— Голова раскалывается. И вообще всё тело болит. Мы что, дрались?
— Нет, — это одна из мелких, более бойкая, — В вас вчера, прямо на повороте к дому, одна наша местная оторва въехала. Точно в переднюю дверь, где вы сидели. Володя злой был, сильно ругался, что «жучка» рамсы попутала и не ту топалку копытом утрамбовала. Не понятно? Похоже, она перепутала педали со страху. Глаза закрыла и с силой давила на газ вместо тормоза.
Она посмотрела на своих, словно спрашивая разрешения, а потом несколько неуверенно добавила:
— У оторвы очень крутой поклонник. Это он ей джип и права в подарок преподнёс. Два месяца назад. Вместо обручального кольца. Мы волнуемся. Володя уже час как уехал разбираться.
— А можно аспирин попросить? — я провёл рукой по лицу и обнаружил парочку лейкопластырей. — А это что?
— Лицом стекло немного разбили. Порезы мы заклеили. Крови почти не было. А вы вот до сих пор без сознания были. Володя сказал, что отлежитесь и будете как новенький. И вообще, нам совсем не стоит беспокоиться, с вами такое постоянно и у вас там кость сплошная...
Она растерянно замерла, но заметив, что я никак не отреагировал, хихикнула и заспешила из комнаты, протараторив на напоследок:
— Сейчас аспирин принесу.
Буквально через пару секунд раздался пронзительный визг, сопровождаемый диким грохотом. Все замерли, а потом оставшаяся парочка синхронно унеслась к месту происшествия.
— Лёнчик... — раздался оттуда возмущённый разноголосый хор.
— Мерзавец какой! — завершил дрожащий от злости голосок.
Движимый естественным любопытством, я доковылял до «гаванны», аккуратно отодвинул остолбеневшую парочку, создавшую в дверях пробку, и заглянул внутрь. Корина или Королина, поди тут разбери, босиком балансировала на краю ванны, держась за заметно покосившуюся штангу для занавески, и с ужасом смотрела на разбитый унитаз и фаянсовые обломки на полу. Увидев меня, она сбивчиво зачастила:
— Я вхожу, а он с полки как полетел... я подпрыгнула, боялась прибьёт... а как теперь слезать?
— Успокойся, — я протянул ей руки, — Прыгай, я подхвачу, — она неловко соскочила, что еле успел оттянуть её от острых осколков, машинально дёрнув на себя, а потом, крепко прижав, отступил в коридор.
«Свезло Моне». — стрельнула шалая мысль в голове.
Под просторной майкой уж очень волнительно колыхнулись упругие девичьи прелести аж под третий размер. Убийственное сочетание пышности при такой хрупкой фигурке и невинной мордашке. Чистый хентай. Но тут - кто не успел, тот опоздал. Теперь наш девиз: «Непокобелимо мимо». Горько вздохнув, я разжал объятия и опять заглянул на место катастрофы.
— Изабелла ! — правильно «понял» я унитаз, разглядывая его разбитые стенки и устрашающий железный ящик, углом торчащий из середины. Закончились мучения фекального очистителя. Хорошо, что до основания не развалился. Только потопа здесь не хватало.
— Меня Кориной зовут, — несколько обиженно донеслось из-за спины. — И это не я.
Я неопределённо дёрнул плечом и стал прикидывать размер разрушений. Причина очевидна. Этот железный ящик с инструментами заботливый Лёнчик, явно перестраховавшись, убрал повыше, чтобы девичьи ноги об углы не поранили. Но, очевидно, не учёл смещённого центра тяжести. Или спешил куда, не до самой стенки задвинул. Видно, надеялся скоро вернуться и закончить начатое.
Ага, точно со смесителем работал. Вот и последствия. Кафель на полу в одном месте побит - гаечный ключ отметился. Отвёртки всего несколько мелких царапин на ванне оставили. Повезло Корине, что подпрыгнуть успела. Иначе был бы здесь сейчас полный дурдом и лужа юной крови. После такой-то шрапнели. Я поднял её пушистые тапочки, стряхнул мелкие осколки, и выставил в коридор.
— Так, прямо сейчас иду за Лёнчиком, — сообщил я собравшимся.
Твёрдости в моём голосе добавляла срочная необходимость использовать по прямому назначению ближайшего собрата пострадавшего. Только действующего.
— Так, вот и интурист пожаловал. Значит и тебя Зайка-батончик своим «крузаком» зацепила? — барменша с интересом осмотрела моё лицо, — Ты же от Стрекоз топаешь? Моня на тёрках?
— Точно не знаю. Можно мне грамм сто водки и что-нибудь запить и закусить? Я пока в туалет наведаюсь.
— Опять там проблемы с унитазом?
— Кончились проблемы. Вдрызг разнеслись. Добили страдальца. Я сейчас немного отойду и буду Лёнчика травмировать. Нечего ему тут без дела рассиживать.
— А ещё какие новости?
— Новости? Ха. Европа ввела в моду живые фотообои. Ваши давно пора заменить. Представляете, сейчас бы они грустно желтели и опадали. Под слёзы дождя. А ваши летние берёзки сегодня не в тему.
— Что-то жидковато для такого залётного фраера, — она картинно надула губки, — Нехорошо женщине намекать на беспорядок. Тем более, что некоторые, как дозу примут, на них без слёз смотреть не могут. Иди уж, регулируй свой гидробаланс.
— А это что? — подозрительно спросил я по возвращению, вглядываясь в выставленное мне рыбное заливное, — Только не говорите мне, что из осетра с камчатским крабом. Я к такому в перчатках не притронусь! Только пирожок.
— Из стерляди, судака и креветок. Это тебе под водочку. За счёт заведения. А твоего осетра мы ещё летом оприходовали. Злополучного краба Лёнчик с концами в свою норку утащил. Но вроде до сих пор жив. Так что вперёд - поднимай мужскую силу и разгоняй сентябрьскую тоску.
— Зачем мне сила? Сезон охоты завершён. Все приятные места замаскировали косметикой и плащами. А вслепую - только бесцельный перевод патронов при недостатке времени. Больше проблем, чем удовольствий. Только и остаётся дождливой порой - выпить келейно... в одиночестве.
— Да той осени осталось всего ничего. Одиноко же будет, раз зимовать не с кем…
— Да есть с кем, но иногда хочется этакого... курортных безумств вместо будничного супружеского долга. Чтобы воспоминаниями вскипать, — перед глазами предательски замельтешили откровенные сценки из японских мультфильмов, — Или это я так сильно головой вчера саданулся?
— Да нет, хмарь унылая давит. После лета всегда есть привкус несбывшихся мечтаний. Вроде кто-то умный сказал. У нас также. Вы же, мужики, как насекомые какие. Комары-трутни сезонные. Весной и летом от вас проходу нет, а осенью ну хоть бы один нормально дёрнулся. Снулые и скучные. А насчёт осени и плащей. Я тут хохму вспомнила: «Лопушистый  щипач  довёл симпатичную терпилу  до множественного оргазма». Не въехал? Ладно, иди, а то вон Лёнчик в азарт входит - гаси его, или я вмешаюсь.
Расплатившись, я подхватил поднос с тарелками, графинчиком и одинокой стопкой-лафитничком. Отнёс за пустующий средний стол. Соседи, увлечённые своим спором, мне покивали, но не прервались.
— ... а это видел? — я как раз застал момент, когда Лёньчик сунул Лаврентию под нос свою грязную руку с кольцом, отсвечивающим стальным блеском, — Зацени. Побогаче иного золотого будет!
— Ты бы ещё накидную гайку нацепил. Как символ профессии. Это же обычное железо. — фыркнул в ответ Лаврентий, — Валенок валенком, а, гляди-ка, догадался как сожительницу облапошить. Хотя, и не мудрено. Да она бы кольцу от пользованного презерватива визжала и радовалась. Ещё тот образец вселенского разума.
— Ленка мне супружница! Хоть пока официально не расписанная. А кольца эти мне сосед-мастер из циркониевого прутка  выточил и отполировал. А цирконий - это ого-го. Из его отходов алмазы делают и богатым дельцам впаривают .
— Кубический цирконий - красивый камень, — глубокомысленно сообщил Степаныч, отрываясь от своих дум. — Но не бриллиант. Качественная подделка.
— Что кому впаривают - не наша забота. — всё больше заводясь, Лаврентий не стал отвлекаться на Степаныча, сосредоточившись исключительно на раскипятившемся Лёнчике, — Зато среди нас есть один особый на примете. Четвёртый десяток скоро пойдёт, а никакого критического мышления. И субстанция только одна. До сих пор твой блудень за тебя все вопросы решает. Обидно. Руки золотые, а золотарю достались. Ты, кстати, на недостаток кальция не проверялся?
— Да я к врачам сроду не ходил.
— Оно и заметно. То-то, я смотрю, никак рога не заветвятся. Вчера вечером опять твою застукал с каким-то хахалем не из наших. В машину запрыгнула и пламенный привет.
— Так может «левака» брала? Срочное дело какое...
— Тьфу ты, ему про Фому, а он - про Ерёму. Какие у твоей кошки драной могут быть срочные дела? Ударно поднимать хозяйства одиноким фермерам? А ты, тоже мне герой - ах, лучше есть торт в коллективе, чем всякую дрянь в одиночку. Приютил неизвестно кого, а теперь я боюсь после тебя в сортир заходить. Кабы не подцепить чего.
— Слышь, народный соглядатель, охолонись. Нагулял здоровья на даче? Так лето уж кончилось. Начинай отводить душу по поликлиникам. А с Ленкой я сам разберусь. Ей и двадцати нет - пусть поколбасит чутка. От меня никак не убудет. Про таких как ты у нас частушки пели: «Осенью на грядках отцвела капуста, а у мово милёнка - половое чувство». Вот ты от зависти и лопаешься как тот пустоцвет. В конец отцветший.
Я решил, что суть спора мне ясна и пора прекращать. Надо и другие проблемы обсудить.
— Мужики, всем привет. Хозяйка предупредила, что скоро начнёт применять карательные меры, если не угомонитесь. Расклад ясен? Теперь вопрос к тебе, Лёнчик. Ты смеситель у Стрекозок взялся чинить?
— Ну я, — он хмуро посмотрел на меня, ещё явно не отойдя от перепалки, — Сами доделать не дали. Выгнали, когда Моня тебя приволок. Днём зайду, закончу.
— А инструмент? — с некоторым охотничьим азартом, или просто от желания загнать его в угол, я сделал ударение на «у», — С собой унёс или как?
— Убрал, — видно почувствовав в моей интонации что-то неладное, Лёнчик шмыгнул носом, — Чтобы, значит, никому не мешал.
— И куда ты его убрал? — не думал я отставать.
— Там в ванной полка такая крепкая, она и слона выдержит. Наверх, значит, поставил.
— Слона, говоришь? Да ты чуть всех Стрекоз разом не положил... душегуб клозетный!
— Ума нет - считай калека, — мстительно встрял Лаврентий, — Не удивлюсь, если вообще над ихней головой оставил.
— Верняк. Его ящик точно в середину унитаза попал. Чистый снайпер-вредитель.
— Вот ты и влетел на кровные, — Степаныч оторвался от пива, — Моня узнает - не простит. Ты его перед свадьбой чуть сиротой не оставил. Все грандиозные планы мог порушить. А он может быть очень злым, да и память у него хорошая. Месть кровная через года до седьмого колена.
— А чё так сразу я? — Лёнчик затравленно заозирался, — Хотел как лучше... да есть у меня импортный один. Для себя берёг. Сейчас сбегаю и перекину. Моню только не заводите. Мне всего час-другой нужен, — он быстро допил пиво и стал суетливо втискиваться в неподатливые рукава новенькой спецовки. — Уже лечу.
Лаврентий проводил его тяжёлым взглядом и вздохнул.
— Эх, парень-то совсем бесхитростный. У такого в семейном саду единственную корявую яблоньку прохожие по-всякому обдирали, обдирают и дальше будут обдирать, а он потом пелёнки стирать и всем гордо хвастаться потомством. Не вразумить никак.
— Хорошо бы «бабье лето» наступило, — Степаныч причмокнул губами, — Тепло, солнышко.
— Не наступит, — желчно отреагировал Лаврентий, явно не отойдя от запала, — Тут некоторые шалавы себя слишком плохо вели и много грешили. Задержки будут.
— Питерская осень и так самая большая мерзость из всех времён года. Теперь только наводнения не хватало. Скоро все при соплях будем. — вздохнул я.
— Интурист, а ты не мучайся - покажи пример - сиди дома и культурно качай себе брюшной пресс кашлем. Не слышал о таком в своей Чухне? Поверь, всем здоровее будет. Может и ты выкарабкаешься.
— Мечтай лучше, чтобы тебе внуки в кашу не каждый день хулиганили. — я, еще не отошедший от пережитого, не очень вежливо вернул ему сомнительное пожелание, — Так и прёт из некоторых страна советов без труда, но с вредными привычками.
— А ты... да я...
— Лаврентий! — раздался предостерегающий голос барменши, — Не наскакивай. У интуриста травма на душевное расстройство наложилась. А тут ты со своим занудным зубоскальством. Пожалей человека.
— Слушаюсь, Далис Пантелеймоновна! Импортную пыльцу с него сдувать буду. Исключительно ласковым шёпотом. — Лаврентий явно утончённо хамил, судя по потемневшему лицу барменши. Но мне эти местные нюансы совершенно недоступны.
— Заинтересовался? — Степаныч допил пиво, а теперь внимательно следил за разворачивающимся действом — Тогда проставляйся. Просветим.
Я неторопливо налил себе водочки, с удовольствием принял, наблюдая как непроизвольно дёрнулся кадык у Лаврентия. Настроение неожиданно стало улучшаться. Я оценивающе посмотрел на остаток в графинчике и решил, что мне пока хватит.
— Лаврентий, давай мировую? Мне ничего не заказывай. Ты иди выбирай, что вам двоим подходит, а я пока с другом уединюсь. Мы о возвышенном помечтаем и гламурненько пожурчим.
Расплатившись на выходе, я порадовался мирной сосредоточенности, установившейся за соседним столом. Степаныч, красуясь, лихо залил в себя водку, а теперь весь сосредоточился на поглощении мясного салата.
— Готов выслушать о наших проблемах по жизни? — я покивал, опасаясь, что Степаныч, насытившись, сейчас тихо уплывёт в сторону, как у него частенько бывает. — Так вот. Нам троим... — тут от потыкал пальцем в присутствующих, пропустив меня, — Не очень повезло с именами. Хорошо хоть не первой волны коммунизации. Там иногда неплохие попадались, но редко. Велиор, Гертруда, Луиджи - можно только гордиться. А вот от Ледата, Лентроши и Тролены некоторые «счастливцы» избавлялись поперёд собственного визга - сразу, как только началась борьба с Троцким, а потом и прочими правыми уклонистами . Но всё равно им потом поминали долго. А иногда такие загогулины, прости Господи, выдумывали, что хоть стой, хоть падай. Как тебе Даздрасмыгда с Даздрапермой? Тут язык поберечь надо. Но нам повезло – от таких отчеств проскочили.
Он замолчал в ожидании очередной дозы. Посмаковал, выдохнул, и продолжил:
— Потом вторая волна накатила. Вот тут нас конкретно накрыло. Не его, — он махнул в сторону Лаврентия, — У него из-за имени всего два прозвища было - либо «берия недобитый», либо «англуха, слухай». Это от «англичанка опять гадит» . Зато они ему дорогу на всю жизнь определили. Но нам, считаю, — он кивнул в сторону барменши, — Очень повезло. Вот она могла быть какой-нибудь Ватерпежекосмой. Легче обет безбрачия принять, чем с трезвым парнем познакомиться. Ей почти удача выпала - назвали Далис, что означает «Да здравствуют Ленин и Сталин». Это ей покойный отец завещал, когда в Африку отбыл, интернациональный долг отдавать. Так и не вернулся из Анголы или Мозамбика - до сих пор нет никакой ясности.
Тут мы дружно помянули сгинувшего в далёких тропиках простого советского солдата Пантелеймона, а Степаныч даже что-то проникновенное прошептал. Корочкой занюхал и продолжил:
— Даля и Даля. Иногда Галя. Мы же все с одного двора. Ух, боевая была! — он отвлёкся на глоток пива, — А потом прибила хахаля своего непутёвого. По делу, между прочим. И понеслось... Много ей в местах, не столь отдалённый, из-за имени пережить пришлось. Нашлись там особо начитанные. Языки она быстро укоротила, но пришлось лишний срок тянуть и все прочие сопутствующие неприятности испытать. Зато теперь какова, а! Но своё имя до сих пор не любит. Но это её история, а я на себе закончу. Так вот. Семья моя была из самых что ни на есть настоящих коммунистов. Хорошо хоть не Кукуцаплем назвали. Зато дали имя Нисерх  - Никита Сергеевич Хрущев. Нисерх Степанович Бздюлёв. Прошу любить и жаловать. Рассказать, что я за свою жизнь с таким именем вытерпел? Или на слово поверишь? А ведь никуда не денешься. От деда и прадеда - знаменитая фамилия досталась. Они вятские, из деревни Бздюли. Вся родня в крестах и орденах. А отец от «вредителя кукурузного» не отрёкся. Ни в какую. Лично знавал, когда служил тут недалеко главным инженером. Вот и мне пришлось соответствовать. Все зубы стёр, но до директора завода вырос. — он явственно всхлипнул, словно подводя черту минувшим дням, — А никто из нас счастливым так и не стал. Как корабль назовёшь... Даля теперь на раздаче, Лаврентия чуть не убили в 91-м - так он и не оправился до сих пор, а меня бандиты-рейдеры в дальний угол задвинули, как вещь никому не нужную.
— Только мне здесь плесени не хватало. — барменша нехорошо сжала губы, — Степаныч, это не вилы были - нормальный же откат получил, а не маслину. Так что не гони лажу залётному. Лаврентий хоть покоцаный за хипеж, но с тех пор напрочь быковать перестал, рекетир наш, свет государевый. Нечего было ксивой с бодуна семафорить как распоследний бивень...   
Её откровения были прерваны грохотом распахнутой двери. Первым ввалился Моня, за ним хмуро следовал невысокий крепкий черноволосый парень в тонком кашемировом коверкоте. Последней неохотно втянулась дебелая блондинистая девица с невероятным бюстом и мощным задом. Но при тонкой талии. Просто живая «восьмёрка», отсверкивающая стразами на интимных выпуклостях.
— Пошто двери ломать изволим? — как-то сразу подобравшись, тихо спросила Далис Пантелеймоновна. Но в этой её негромкости засквозила ничем не прикрытая угроза.
— Мадам, — Моня резко притормозил, — Мои самые искренние извинения. Нервы шалят. Ваша помощь нужна. Тут меня «серая» масть кинуть решила. — он показал большим пальцем себе за плечо, — Не хочу охрану конторы напрягать. Да и непонятки никому не нужны на чужой территории. А вопрос всего пяти минут. Его жаба душит – объясните, пожалуйста, этому клифту расклад. А мы с вами потом, по-соседски, все свои вопросы отдельно порешаем.
— Моня, здесь тебе не яма - правилово творить... — тут она словно воздух из себя выпустила, стала вдруг какой-то грустной, что-ли? — Вагиз, оставь здесь свою Зойку-копилку, пойдём поговорим по душам. Заодно и о тёте расскажешь. Может там помощь какая нужна. У меня тоже к тебе одно дело - вынесешь у своих на круг.
Барменша неторопливо вышла из-за стойки, кивнула Лаврентию, бросив что-то вроде Джеймс Бондовской  коронки: «На стрёме, не крысятничать», небрежно толкнула обклеенную фотообоями стену, почти сразу за женским туалетом. Там оказалась скрытая дверь, открывающаяся во внутрь.
— Да тут просто тайны мадридского двора, — несколько ошарашенно произнёс я, глядя на закрывающуюся дверь.
— А то, — подтвердил подходящий с пустой стопкой Моня. Он деловито налил себе, опрокинул, а только потом повернулся к так и стоящей у входа Зойке, — Зайка, возьми из холодильника пиво - я угощаю. И сядь где-нибудь, не отсвечивай. Лаврентий, а ты на меня запиши.
Зойка-зайка-батончик-копилка придирчиво осмотрела ассортимент через прозрачные дверцы холодильника, но, поморщившись, выбрала «Коку». Открыла со щелчком и тут же уткнулась в телефон.
— Уважаю. С утра ни капли, — прокомментировал её действия Моня, — Бикса, а с понятиями. Эх, ещё бы хоть каплю интеллекта этой сдобной прокладке между сиденьем и рулём... а то мысли как у моли под нафталином.
— Ты чё гонишь? — голос у Зойки был капризный и при этом раздражающе высокий, с неприятными приблатнёными нотками, — Ща Вагги тебя насадит на бабосы, тогда вкуришь по-полной.  Клёвую герлу всегда пропускать надо, усёк, олень?
— Послал бы я тебя, но ты как раз оттуда. Ну как такие вылупляются? — деланно вздохнул Моня, — Ведь знает, что джентльмен в жизни не ударит женщину, пока не снимет цилиндр. А эта вообще... сопля-соплёй, а гонору по самое не могу. Накосячила, так не кипишуй. И хлеборезку пореже раскрывай. Только по делу. Тогда Вагизу и дешевле обойдётся, и приятней будет. Лаврентий, я бутылку сейчас на два графина раскатаю - запиши или запомни. И салатик какой-нибудь выберу. Проголодался.
Моня встал и ушёл за стойку.
Пока он там звенел стеклом разливая, а потом чертыхался, пытаясь открыть доступ к салатам.
Тут вдруг резко оживился Лаврентий, явно осознав себя за старшего.
— Зоя, — менторским тоном начал он, — Ты же была хорошей и послушной девочкой. Помнишь я тебе в детстве говорил, что курящая девочка никогда не станет настоящим парнем-героем? А ты мне не верила. Теперь вот старшим грубишь и нехорошие слова употребляешь.
— Отвали-усохни. — она даже не удосужила его взглядом, не отрываясь от телефона.
— А я тебе помочь хотел, — притворно вздохнул Лаврентий, — Сейчас осень, а ты в летней курточке тонкой и джины на коленях сильно порваны. Будешь вести себя хорошо, подскажу как твоего... — он замялся с определением, — Ухажёра? Короче, парня этого, Вагги, развести на качественный гардероб по сезону. На одежду красивую.
Зайка явно заинтересовалась. Она с сделала большой глоток, громко рыгнула, и покровительственно хмыкнула:
— Банкуй, ветошь.
— Но договор есть договор. Я тебе рассказываю, а ты перестаёшь нехорошо выражаться.
— Дил . Так в чём прикол?
— Зоя, мы же договорились. Смотри, сейчас осень наступила. Ты к своему парню так нежно прижимаешься и начинаешь издалека: «Ах, Вагги, птички на юг летят, зайчики шубки меняют. А я для тебя птичка или зайчик?» Тут он...
— Твои зайчики в это время линяют. Научный факт. — перебил подошедший с подносом Моня, насмешливо глядя на Лаврентия, — Тут быстрее Вагиз слиняет, чем она такие выверты запомнит. Это же клинический баобаб, а не здравая женская особь.
— За «бабу» ответишь. А Вагги - крутой коммерс. У него реальный «мерин» - не твой азиатский огрызок. Он мне на что хошь бабосов забашляет.
— Видишь, — это уже он мне, — Что современное воспитание с детьми делает? Была, говорят, вполне себе обычная девица. Через пень-колоду училась, а вот ближе к старшим классам у неё началось то, что одна моя знакомая называла гипертрофией молочных желёз. Хотя я считаю, что там последние извилины как в ДОТе  насмерть укрылись. От страха полного вырождения. Тут она взбодрилась и стала из себя лепить Ким Кардашьян в собственном понимании. Корму отъела, а талию... сам смотри как зверски закорсетила. Не удивлюсь, если пары рёбер уже не хватает. И постоянный фитнес для особо свихнувшихся. А Вагиз как увидел такие формы, так сразу повёлся и с глузду  в конец съехал. Встретить его одного - нормальный парень. Престижный вуз закончил. Солидная должность среди своих. А как к этой приближается - сразу вылитый джигит - одни рефлексы включаются - моё, не трожь, пасть порву, моргалы выколю. Она для него реализованная мечта. Такое вот ангелище ненаглядное.
Я посмотрел на безучастно глазевшую в телефон Зою. Такое ощущение, что её мысли витают где-то очень далеко. Вдруг её пухлые губы дрогнули и послышалось негромкое: «Так я тебе курица или правда зайка»?
— Я же тебе говорил, — слегка толкнул меня плечом Моня, — Она даже простейшей фразы запомнить не может. Кукла резиновая. Исключительно для целевого применения.
— Монь, а куда Вагиза увели?
— Мозги вправить. Мадам здесь рулит. Если не знал, то весь этот дом ей принадлежит. Внизу - продуктовый, за стенкой салон и косметика. Между нами и салоном, говорят, есть специальные комнаты для бесед. Даже камера для особо строптивых. Сам не видел, только слышал. И вообще, мадам дела крутит тут не слабо. С десяток точек, плюс несколько некоммерческих фондов и неизвестное количество разной недвижки. Подозреваю, что она долю женского общака по северо-западу держит. Загадочная женщина.
— Её Далис Пантелеймоновной зовут.
— Прикольно. Но сейчас, где надо, её официальное погоняло «Мадам». Да, и на заметку - лучше никогда и нигде не использовать «Даля-живорез». Не любит она вспоминать прошлое. Сам об этом недавно узнал и проникся. А эта забегаловка - одно из её чудачеств. Может она здесь себе подходящих субъектов для тайных развлечений выбирает...
Я не успел уточнить, что он имел под развлечениями, как тут слегка скрипнула «потайная» дверь и вышла барменша, которую галантно пропустил вперёд Вагиз. Она намётанным взглядом моментально уловила некие изменения в оставленном хозяйстве. Приостановилась, посмотрела на Лаврентия, вопросительно приподняв бровь.
— Так это, — засуетился он, вскинув ладони, словно защищаясь, — Моня, значит, просил подтвердить: одна шипучка, один салат и бутылочка беленькой. Вроде всё.
— Ах, Моня, непоседа какой. Пять минут не потерпеть. — в её голосе неожиданно проскользнула материнская забота, но моментально испарилась, при резком переходе на деловой тон, — Так, Владимир, сейчас отдашь Вагизу ключи от своей машины. Он передаст своим - за три-пять дней тебе всё сделают и вернут в наилучшем виде. Через час тебе подгонят замену, чтобы без колёс не оставался. Всё, что тебе удастся получить от страховщиков - твоя компенсация за моральный ущерб. Стороны договорились?
Вагиз почтительно склонил голову, а Моня на секунду замялся, пытаясь скрыть торжествующую улыбку. Удалось - кивнул степенно.
Тут вскочила Зоя, полоснула неприязненным взглядом по Моне, и, капризно растягивая слова, заныла:
— Вагги, это... курицы нестись начали ... осень, — она слегка сморщила свой идеально гладкий лобик, — Ща древник слил, что клёвые шубцы по сейлу. Рвём, пошопиться?
Лаврентий невнятно хрюкнул, а Вагиз вдруг расплылся в улыбке и засюсюкал:
— Зайка хочет новую шубку? Сейчас, зайчонок, и шубку, и сапожки... — он приобнял своё сокровище за тонкую талию и, продолжая ей что-то ворковать на ушко, повлёк к выходу.
— Мерзость какая, — с трудом выдавил из себя Моня, — Чуть не стравил от такой слащавости. И это наше будущее растёт.
— А в стихах моя шутка звучала бы вообще прекрасно, — меланхолично отметил Лаврентий, разливая водку. — Сам не увидел - не поверил бы. Она ещё глупее стала. Хорошо хоть козюльки перестала есть - раньше придушить мог, так воротило.
— Какие времена - такие и мартышки . — меланхолично подтвердил Степаныч, вдумчиво закусывая. — У меня бы, будь я моложе, на такую бы рефлекторно сжался и заполз глубоко-глубоко...
Тут Моня, подзываемый кивком барменши, моментально вскочил и унёсся разбираться. Их шушуканье завершилось его торжественным лобызанием женской руки и её сакраментальным:
— Не забывай, должен будешь!
Вернулся он чрезвычайно довольный, быстро набулькал себе стопку, опрокинул и продекламировал нечто, явно несоответствующее текущему настроению:
 — Осень наступила, высохли цветы, писаю уныло в голые кусты...
— Это ты к чему? — подозрительно уточнил Лаврентий.
— Да так, к слову пришлось, — беспечно отреагировал Моня.
— А, я подумал, что тебе про унитаз уже рассказали, — несколько разочарованно получил он в ответ.
— Что, опять? Как он меня задолбал. Надо заменить, а то с ним одни неприятности.
— Уже меняют. Подарок тебе от Лёньчика, — елейным голосом порадовал Лаврентий, — Обещал какой-то навороченный поставить. Но, боюсь, от своего понимания деревенской практичности и городской красоты.
— Для него и будка с буквами уже городской пейзаж. Надо посмотреть. Не буду я свой девственный зад на что попало унижать. И с чего это вдруг ему именно сегодня приспичило?
— А ты сам у него спроси, — Лаврентий указал на открывающуюся дверь, — Ему виднее и понятнее.
— Сколько? — сразу взял быка за рога Моня, пристально разглядывая неуверенно замявшегося между столами Лёнчика.
— Мне бы водовки! — уклонился Лёнчик от ответа. Видно, сначала хотел подготовиться к непростому разговору. Он нервно цапнул наполненную стопку, стоящую перед Лаврентием, и одним махом осушил.
— Гайки приржавели, не отодрать за раз, зараз. Палец вот расхватил осколком, — он продемонстрировал извозюканный палец, перемотанный окровавленным носовым платком, — Но теперь всё в полном ажуре! Даже битую плитку на полу переложил. Унитазом, значит, можно вовсю пользоваться без проблем.
— А раньше что, нельзя было? — несколько обескураженно уточнил Моня, явно ничего не поняв про «битую плитку», — Я никак не пойму, а с чего ты такой заботливый стал? И денег совсем не просишь. Колись, пока я добрый.
— Дык, это... оно тово... — вдруг его осенило, — Срок годности кончился. Вот и заменил, по гарантии.
— Всё чудесатее и чудесатее, — протянул Моня, никак не улавливая смысла происходящего, — Какая у тебя может быть гарантия на унитаз, купленный с рук в давно забытую перестройку?
— Так дом-то образцовый... стараемся. План перевыполняем. Стрекозки вот... очень даже остались довольны.
— Он издевается? — спросил Моня у меня, но, досадливо поморщившись, переключился на Лаврентия, — Водку халявную трескаем? А где доклад о делах на временно вверенном участке?
— Чего завёлся и такой резкий? Унитаз заменили. Жертв и разрушений нет.
— Обнадёживает. Наш золотарь - златой бунтарь? Из столичной серии «Мир дворцам - Собяниным по хижинам»? Или вы так тонко прикалываетесь? Сегодня не день, а просто праздник какой-то. То машину за три дня отрихтуют, а на страховые не зарятся, то унитаз меняют: «Поздравляю, безвозмездно, то бишь даром...» — Моня очень точно скопировал Сову из мультфильма. — Что случилось?!
— Индикт начался. — очень торжественно выдал Степанович и, неожиданно для всех, мелко перекрестился, — Церковное новолетие. Постные дни скоро пойдут.
— Так это мне такой постный новогодний подарок?
— Вроде того. Ты же венчаться собрался? Так считай, что это тебе особый знак. Одно теряется, другое находится. А главное достоинство женщин - их разнообразие! Замкнутый круг. Уроборос .
Моня некоторое время внимательно смотрел на Степаныча, потом что-то прикинул и задумчиво сообщил:
— Какие продвинутые люди в нашем захолустье. Хотя, может в этом и есть частица истины. Сама природа подсказывает, чтобы получить хорошие новые привычки, надо отбросить плохие старые. — но тут же быстро поправился, — Не все, но некоторые. Особо вредные.
— Правильно, — подхватил приободрившийся Лёнчик, — Что нам осень - пить не бросим.
— Согласен. Теперь явственно чувствуется наступление сентября, — торжественно закончил Лаврентий, —Начались сезонные расстройства психики. Повальная депрессия. Серьёзный повод накатить!
У барменши зазвонил телефон. Все моментально замолчали. Она выслушала, а затем негромко сказала:
— Моня, машину подогнали. Она внизу. Тебя водитель ждёт - ключи передать. Спустись и скажи, где машину запарковать. Сам за руль не садись. Хватит с тебя приключений. Да и остальным сегодня лучше бы делом заняться. Дайте в тишине немного побыть одной. Грустно мне. Что-то подсказывает - долго я вас всех вместе не увижу.
Все засуетились, допили остатки, собрали посуду и отнесли за стойку. А потом, каждый чинно попрощался с барменшей, а только после - с остальными. Мы с Моней вышли последними и остановились на верхней площадке лестницы.
— Ты сейчас куда?
— Домой. Приведу себя в порядок. Завтра встречусь с делегацией - узнаю последствия застольных переговоров. Потом сяду и накидаю для адвокатов своё видение сделки. Рутина.
— Подвезти?
— Не уж, я сам как-нибудь. Свою долю везения я вчера исчерпал. И тебе лучше пешком.
— А ты не задумывался, что мы с тобой как встречаемся - вокруг начинаются разные извращения в стиле доктора Джекила и мистера Хайда?
— Монь, не надо так кудряво. И мистер из тебя никудышный, раз доктором никогда не был. Всё намного проще. Вот лично для меня это простейшая сублимация  риска. Разрядка от монотонной жизни. Иногда получается, иногда не очень. Главное - урвать яркие эмоции без побочных членовредительств. Можно и на спортплощадке, но там не всегда отпускает. А здесь - как в безбашенные студенческие годы окунаешься. Не думая ни о каких последствиях. Да и на этот гадюшник колоритный мы удачно наткнулись. Душу можно отвести. Так что, не грусти.
— Если бы. Мы скоро вообще за город переберёмся. Жаль, но я, как и Мадам, чувствую, что больше сюда не скоро попаду. А это грустно.
— Не дрейфь, держи хвост трубой! Всегда помни, что путь к сердцам девиц лежать не может. Смотри, а то Стрекозки разочаруются. Сие чревато. И вообще. Какие наши годы? Ещё пересечёмся и вместе сюда нагрянем. С умеренным буйством. Ну всё. Я пошел, а то что-то смурь действительно затягивает. N;kemiin.