В городе тихих улочек

…И возвращается ветер на круги своя
(Кн. Екклесиаста или проповедника. Гл.1:6)

Замыкается круг… Отзывается эхо на Слово.
Тихий всплеск половиц отмечает прорехи пути.
Мир, качнувшийся вспять, обращается к истине снова.
Значит, нужно искать. Значит стоило дальше идти.
Екатерина Кудрявцева
Из цикла "Путями францисканцев."


Возвращение в город детства, в котором она не собиралась задерживаться долго, преподнесло ей множество сюрпризов. Пока вышедшая из отпуска по уходу за ребенком  преподаватель русского языка как иностранного летела рейсом Хабаровск - Ростов-на-Дону, в летное училище, которое перед войной в конце тридцатых окончил ее дед, пришла телеграмма о его сокращении. Так по приезду она осталась без любимой работы, но, как оказалось, совсем ненадолго. Однажды выйдя из галантерейного магазинчика, приобретя себе новые зонт и перчатки, задержавшись при выходе под крышей гостиного дворика, продолжая все еще раздумывать о собственных дальнейших планах, она услышала голубиное воркование: "Вули, вули..." Осеннее хмурое  небо с темно-серыми тучами тяжелым грузом лежали на душе, на поля польской фетровой шляпы  что-то  капнуло, сначала подумалось, что это срывающиеся капли начавшегося дождя.  Позже мама скажет:
- Пока ты решалась, тебе свыше  подали знак, значит, судьба тебе остаться здесь и жить спокойно   в этом городе. Голубь не просто так именно тебя  пометил.
Ее ученики не заставили долго себя  ждать. Разрываясь между собственным расписанием и занятиями дочери, она заново открывала этот город для себя. Ежедневные маршруты по тихим и уютным городским улочкам пробуждали каждый раз детские воспоминания, когда в редкие приезды старики водили ее в гости к родственникам и знакомым "на показ":
- Посмотрите, как подросла наша девочка, как похожа она  на отца!
 Бабушка запомнилась своими сказками-притчами, до боли напоминавшими ей то гоголевские истории, то "Сказание о Вещем Олеге", своим  подарком в День крещения - довоенной репродукцией Девы Марии с младенцем, кормящих голубей, с напутственными словами на обороте: " Олечке, внучечке, нашей Дюймовочке от бабушки на память, 1979 год." Сестра, не многим ее старше, крещенная ранее в Украине в один день с их отцом, тоже получила своих трех ангелочков, отметив семейное торжество по случаю крещения еще одного члена семьи.  Привычно с детства она, общаясь в основном в русскоязычной среде, всегда задавала себе вопрос, сама же на него в процессе жизни отвечая: "Вот мы какие-то не такие русские?!" Все в доме родных бабули и дедули указывало на присутствие чего-то не русского, другого: и кухня,  и услышанные вскользь выражения стариков, манеры в одежде… В послевоенные годы не все могли себе позволить изобилие на праздничных столах, как и далеко не все вспоминали ушедшее: кто они и откуда родом.   Картофельные блюда были коронными в повседневном и торжественном меню – die Reibekuchen,  der Kartoffelpuffer, der Kartoffelsalat, der Kartoffelbrei,  die Pommes, die Pellkartoffeln, der Kloss, die Bratkartoffeln der Kartoffelbrei, каждое утро бабушка заходила в комнату и уточняла у  внучек, приехавших на каникулы:
- Картошку варим или жарим?!
И только уже позже поняли эту кулинарную особенность, сообразив: «А мы-то из немцев, швабы!» С бабушкой можно было обсуждать любые темы:
- Почему меня назвали Олей, а Таню - Таней?!
Не найдя ответов у нее, сестры бежали к маме:
- Сначала хотели назвать вас Сабина и Регина, распространенными у немцев женскими именами. Но возвращаясь из Магдебурга в один из отпусков, в купе соседями оказалась молодая офицерская  пара, молодожены, так понравилось ласковое обращение супруга к жене, что спустя год, когда у нас самих появилась на свет девочка, бабушки  и прабабушка умилялись одна за другой, сравнивая ее с другими наследницами:
- Танюша, Танечка!
- Що це за Рита, Элла?! А це у мене Танечка!
Родив наследника в первые годы после войны  и назвав сына русским именем, бабушка, сама носившая имя российской императрицы Екатерины, пригласившей предков ее мужа в Россию,  объясняла: «Была великая победа! Люди плакали  и  кричали от счастья: «Слава! Слава! Слава!»:
- Вот мы  и назвали его Славой!
Бабушка играла не последнюю роль в воспитании своих внуков, учила от малого до великого:
- Танечка, разве так можно говорить о даме, она может на тебя обидеться?!
Трехлетняя Танюша сделала для себя вывод сразу: будешь обзываться – обидят тебя саму. В бабушкином палисаднике всегда росло много цветов, за букетами из которых захаживали курсанты летного военного училища. Цветов было так много, что «благоухающее поле» едва  помещалось на придомовом участке во дворе. Срезая цветы каждое утро, владелица относила их на местный базар, где их быстро раскупали местные жители и гости курортного городка. Покупатели несли радость близким, а хозяйка - гостинцы внукам.  Бабушка была не только хозяйственной, но и  большой модницей. Ее всегда аккуратно прибранные смоляные полудлинные волосы под прозрачной, цветной яркой косынкой или шляпкой, подобраны были под платье, плащ или пальто, которые она шила себе сама, поскольку была хорошей портнихой и вышивальщицей. Дама, Dame … сохранила даже манеру завязывания платка. Он повязывался не так, как внучки привыкли видеть  в  книжных иллюстрациях и экранизациях русских сказок, не у шеи, а под подбородком. Позже одна из  наследниц  в своем первом изданном произведении вспомнит «…обожаемый вкус малиновых  шариков мороженого и  вишневого бисквита…», ассоциирующиеся у нее с теми самыми яркими помпонами-Bollenhut  тех самых соломенных шляпок, о носительницах которых пел известный актер в экранизированном французском водевиле.
        Покрытые лесом горы, курорты минеральных вод, вишневый торт со сливками,  ветчина и «болленхут», сказка «Госпожа Метелица»,конфирмация  как отголоски прародины. Однажды  за  семейным застольем дедушка обмолвился, отвечая на привычные комплименты и тосты за хозяйку дома:
- Моя жена - гречанка.
Тонкий  с горбинкой бабушкин  нос, маленькие руки и стопы, кудрявые темные волосы и изумрудного цвета глаза выдавали в ней «породу», а подружки вспоминали:
- Катечка была такая красавица!
Бабушкин род прославил себя трудолюбием и известностью в городе, поскольку буквально был у истоков создания города, строителем зданий  в причудливом архитектурном стиле, в котором угадывались масонские, каббалистические, кельтские и византийские мотивы и элементы декора, одним словом,-  псевдорусском. Эти греческие поселенцы давно прижились в Приазовье. Переселившись когда-то из крымских земель по приказу Суворова, за  веру  их прозвали  френккардаши, крымские греки-католики. Обрусевшие, принявшие со временем православие, но то и дело выдававшие секреты другой культуры: прекрасные знатоки и ценители хороших вин, вкуснейшей выпечки, принятые в здешних краях и в то же время непонятые, загадочные и иные.