Охота за деньгами Гл. 5

Глава 5

В солнечный воскресный день, когда весь христианский мир устремляется в церкви, босс прибыл в офис к одиннадцати и доставил для Боби провизию из "русского" магазина: колбаса, чёрный хлеб, сало, кофе и сахар – всего на пятнадцать долларов. Боби тут же заплатил по чеку и заварил кофе-инстант, без этих раздражающих крошек, постоянно плавающих в молотом.
Оставался ещё час до выезда на маршрут. Хозяин и работник прихлёбывали запашистый напиток, когда босс неожиданно вопросил:
-А как ты относишся к неграм?
-В прямую. По линии эксплуатации меня. Я тоже негр. Только белый. Шестой год я – беглый, старый, больной белый Дядя Том.
-Нет, я серьёзно!
-У братьев-негритян очень милые, забавные негритята, похожие на Пушкина. «Четыре чёрненьких чумазеньких чертёнка чертили чёрными чернилами чертёж», - писал национальный гений…
-Нет, Боби, я не о том. Ты их, как? Любишь или нет?
-Ну, ты даешь! Прямо как в анекдоте… Грузина спрашивают: "Ты яблоки любишь?" Мудрый Гога отвечает: "Не-а… Если только поесть. А так - нет, не лублу!"
Тут оба понятливо рассмеялись.
-Так, вот… Негры, по-моему, - продолжил Боби - как наши бывшие земляки с Кавказа: наивны, простодушны и звероваты в своей детской непосредственности. Сидит, вместе водку пьет, говорит "кацо" или "кунак" и под столом кинжал точит. А что касается меня, то я всех люблю - пока меня не трогают.
-Тут, понимаешь, не я спрашиваю. - Остановил жестом хозяин. - Мы знаем, к примеру, что китаец есть китаец, индус - индус. Ни от кого из окружающих и никто из них не требует особого отношения к себе. А вот негры или "темнокожие" или - что одно и то же - "черные люди" настаивают на обязательной любви к ним от белой части населения земли.
-Это же спекуляция! - Взорвался Боби. - Обыкновенная спекуляция на чувствах. В Штатах они настояли на признании белыми какого-то "исторического греха" и теперь дорожным катоком вновь принятых законов утрамбовывают их в асфальт современной жизни. Но я - человек русский! - Обидчиво выпаливал он. - И, насколько мне известно, никто из людей моей национальности не занимался торговлей "черных невольников". Никакого такого "греха" я не ощущаю. Кроме того, - продолжал вскипать Боби, - мне еще в Союзе обрыдло от вечнозеленых навязчивых вопросов: "Как там негры в Америке? Свободу неграм Америки!" Но сейчас-то мы все находимся в Канаде. Уж в эту страну никто никого насильно не завозил - сами обьявились…
-Но, говорят, ты неплохо торговал в негритянских кварталах? - Впрямую рубанул босс, и Боби понял, что тот располагает достаточно точными сведениями о нем.
-Неплохо. - Подтвердил он. Потому, что торголвя - это деньги. А как отмечали еще "основоположники",
деньги не имеют ни морали, ни национальности. Кроме того, хотя в Биьлии и заказано, что уничижение паче гордости, мне нравится самоуничижение. Ибо, когда я, белый, торгую среди черных, я воочию ощущаю достижения истинной демократии.
-Вот, посмотри, есть тут один район... - Склонился Борис-Борух над картой-схемой родного города. - В прошлом году никто из мороженщиков не хотел торговать там, а кто пробовал - не сумел, и район оказался незаслуженно обойденным. Но спрос там, должно быть, огромный! Ты же сам знаешь: китайцы, индусы и подобные им жители земли индеферентны к айскриму, арабы изредка балуются им, европейцы - положительны в этом смысле, латиносы - прекрасны как потребители снежной неги, а черные люди - главные поглотители нашего сладкого товара.
-Вот что я тебе скажу для общего сведения. - Раздумчиво произнес Боби. - Мое отношение к черным, коричневым и шоколадным людям нейтрально-опасливое. Во-первых, торговля на улице, вообще, дело опасное. Во- вторых, среди темнокожих я отличаю экстремистов от несправедливо обиженных. Но и признаюсь, как на духу, мне нравилось торговать в негритянских кварталах. Эти люди более раскрепощены, более предрасположены к чувственным удовольствиям. Там я - более чем где-либо - ощущал себя нужным как продавец мороженым, и со своими покупателями я был на одном социальном уровне… Но едва смеркалось - как я тут же и со всех ног улепетывал подальше от тех шумных, гомонящих кварталов. В темноте стаями шныряла отоспавшаяся за день уличная шпана. А шпана, хоть какого цвета кожи, все равно - шпана.
-О`кей! - Продолжал гнуть свою линию хозяин. - Это от угла Шефада и Фил-стрит на юг. Сегодня, сам понимаешь, еще холодно и в парках никого пока нет. Так ты и поезжай прямо туда, к … нацменам.
Боби внимательно всмотрелся в цветастую карту-схему хозяина и перед мысленным его взором отдельные, казалось бы, разрозненные точки предполагаемых мест его уличной торговли накрепко схватились между собой, образовав совершенно слитный единый маршрут, пригодный для работы и в будни и на уик-энды.
-Надо, пожалуй, взять двойную загрузку…
-Не надо! - беспричинно запротестовал босс. - Если что - позвонишь. А я пока займусь монтажем остальных байков.
Босс нето заботился о здоровье Боби, чтобы тот не перенапрягся, нето ему хотелось подчеркнуть собственную значимость, а нето он просто соскучился по живому делу как мороженщик с пятилетним стажем и желал, как бывало, выскочить на улицу и окунуться в родную стихию.
Добродушно посмеиваясь надо всем этим, Боби тренированно давил на педали по тротуару, но на перекрестке Коро и Фил-стрит его мажорное настроение было смято настырным белым "Плимутом", перекрывшим дорогу.
Опустилось тонированное стекло… За ним обнаружилось усатое лиуо еще молодого человека кавказской национальности и его рано оплывшее тело, обтянутое серым костюмом-тройкой.
-Шоу ми е лайсенз! - грозно прошевелил усами Кавказец.
-Ху ар ю? - деланно изобразил восторг долгожданной встречи Боби и мгновенно вспомнил, где у него в байке содержалась отвертка на всякий случай. - Вай ар ю аскинг?..
-Послюшай, - исчерпав одной фразой свои познания в английском перешел на русский подержанный молодец. - Я не знаю, как тебя зовут…
-Майк! - резко представился Боби. - Я не говорю по-русски, но понимаю этот язык. Уот ду ю уонт фром ми, се?
-Пусть будет "Майк". - согласились Усы. - Так вот, Майк. Я знаю, что ни у тебя, ни у твоего босса нет разрешения на торговлю мороженным. А ты на велфере и первый сезон торгуешь…
-Донт меншин ыт! - прервал его, улыбнувшись одними губами Боби. - Ай си. Ю ар а биг бизнесмен, бат айм хиа лайк визитор. Бай де уей, май босс хас лайсенз, анд ай хав пемит уорк.
-Так вот, - продолжал, не понимая что к чему, свою песню усатый, - стоит только кому-нибудь сообщить…
-Трай ыт! - подбодрил его Боби. И - по-русски: "Попробуй только!"
Он оставил байк, заглянул на передние номера "Плимута" и записал их.
Ах, ты так! - возмутился непонятливый Кавказец. - Тогда я просто буду высылать машины, и шофера будут вызывать полисменов. А секюрити в парках отнимут у тебя байк!
-Де маунтэйн ло: "блад фо блад". Уил ху уонт ыт? Анд лисын фо ми, райт нау ай мэй кол ту полис. Ин Кэнада ю маст фогет рашен хабитс. Би карефулы!
-Ты пойми! - перешел на доверительность Кавказец. - Нет у твоего босса лайсенза. И за спиной у него никого нет. Он - самозванец, нарушитель закона. А у нас большая компания "Моби Дик". И в муниципалитете у нас все схвачено. Это - русский муниципалитет, понимаешь? Через своих людей мы перекроем ему дыхалку. Я обещаю: через неделю у твоего босса кончится мороженое. Что тогда делать будешь?
-Иф со, айл кам фор ю. Уот из е нэйм анд фон намба?
Кавказец назвал номер, обозначенный на визитной карточке, полученной Боби от Тумбы, о которой совершенно забыл.
-А зовут меня Борис!
-Ай бикам инволвд ин дыс нэймс! - сказал Боби, засовывая авторучку в нагрудный карман, и жизнеутверждающе попрощался: -Ауфидерзейн, миста Борух!
А Кавказец не удержался, отъезжая, и угрожающе выпалил:
-Уатч аут фо дэ кар! Сэйв есэлф!
Сердце у Боби резко ударило в ребра, как после адреалина.
"Угрожает впрямую? Попусту пугает? Или всерьез предупреждает об опасности?" - терялся в догадках айскримен, двигаясь автоматически, потому что двигаться никуда не хотелось. Хотелось послать все подальше, найти какое-либо утешение. Другой человек на месте Боби так бы и поступил. Но у этого и мысли не мелькнуло.
Механически, как робот, продолжал он копытить в намеченный район. Таких в Союзе, особенно накануне развала, иронично называли "работоголиками" и "работоманами". А в победном капитализме они стали первыми, кто в наиболее тяжелый, начальный период эмигранства, в условиях совершенно обесцененного труда, первыми надорвались на каторжных работах, потеряв здоровье. В свое время Боби плохо читал Маркса, а тот учил окружающих: "Надо уметь продавать свой труд! " Но как продавать, если рабсилу на исходе двадцатого века никто, никак и нигде не покупал?
В конце концов, Боби достиг желаемого. Нацмены за Шефадом по Филу не селились монолитными кварталами. Отличительный признак их жилья - многоквартирность. Одноэтажные и двухэтажные бетонные коробки с заселенными байзементами были как бы вкраплены в благополучную котеджность зажиточных граждан.
Нацмены - белые и черные, желтые и цветные - корейцы, китайцы, индусы, арабы, мексиканцы, итальянцы - по-домашнему, живописными группами сидели перед подъездами домов, пили пиво, играли в карты, в бинго, в домино и … жарили мясо. По-местному, барбекю. Смачный запах восточных специй щекотал ноздри, голубоватый дым горелой плоти то слоился то низко над землей, взмывал к небу. А на едва просохших лужайках прошлогодней травы резвились, смеялись, верещали и гукали ватагами разноцветные детишки.
Вздрогнул от неожиданности Боби, резко привстал на педалях и вихрем, со смехом и звонами, полонил группу, уже поевших свои барбекю.
-Хай, ледис ан джентельмен! - по-приятельски приветствовал их Боби. -Для тех, кто любит айскрим - вот он, пожалуйста, специально для вас. Первый в сезоне!
Притихла, шумливая до того, группа национальных меньшинств. Кто нахмурился, кто глядел исподлобья, кто искоса. И понял Боби, что неспроста: что-то происходило тут раньше. Может, их кто оскорбил, а Боби отдуваться прийдется.
-Уотс ар? Аут уиз ыт! - не теряя надежды и по-прежнему бодро, поинтересовался Боби. -Вы что не слышите? Я айскримен. Я здесь в первый раз. Меня зовут Майк. Я из Нидерландов. Я люблю вас и привез вам мороженое.
Поднялся со своего застонавшего стула агромадный белозубый негронище. Высоченный, как каланча, он сверкнул вытаращенным глазом и подошел к байку среди всеобщей тишины.
-Я знаю о чем ты думаешь! - настырно заявил Громада.
-Что я могу думать, по-твоему? - ошарашенно переспросил Боби.
-Ты думаешь, что мы факинг пипл и потому не покупаем твой факинг айскрим!
Боби от души, раскатисто, засмеялся:
-Ты почти угадал! Бат ай минд но факинг пипл - факинг уэзар!
Толпа увеличилась и никак не реагировала на Боби, прислушиваясь больше к словам вожака-громадины.
-Тебя как зовут?
-Ай сэд. Бат рыли айм Боби фром Раша. Айм фоты файв… А ты кто?
-Сэм! - как-то неохотно сообщил свое имя черный канадец.
-Это приятно. Я думал, что ты Голиаф, Геракл или Майкл Джордон! Откуда ты, сэр?
-Чего приятного-то? Я из Нигерии, го разве я выгляжу как нуждающийся в айскриме?
-Ну, я не знаю как насчет тебя лично. Но я предлагаю айскрим для всех. Ю ар ол май чилдрен!
Намек Боби на сереал "Ол май чилдрен", идущий по канадскому телевидению, вызвал у Громады благосклонный смешок.
-В какую церьковь ты ходишь? - вглядываясь в Боби, теперь уже вполне серьезно, поинтересовался он.
-Я христианин! - также серьезно ответил Боби. - Но я никого и ничего не посещаю.
-Почему?
-Потому что боюсь потерять веру… А ты говоришь на суахили?
-Шуэ! - и черный гигант с размаху опустил свою ручищу на плечо напружинившегося Боби. - Ю а гуд ман! - покровительственно добавил он: - Я с удовольствием куплю сегодня "Супернокаут"!
И, как по разрешающему сигналу, зашевелились после этих слов, пересмеиваясь, окружившие байк национальные меньшинства. И не было конца восторгу детишек: всем этим негритянчикам и негритушечкам, китайчатам и корейчоночкам, индусикам и японайнерам.
-Хозяин! - крикнул через час в телефонную трубку Боби. -Лед тронулся! Я нуждаюсь во втором комплекте мороженого.

                *****
(Продолжение сл.)