Резервы

Левашёв собирался словно на парад: надел новую гимнастёрку с двумя медалями, достал где-то щётку, стал чистить сапоги. Сапоги уже блестят, как лакированные, а он всё чистит, натирает куском шинельного сукна.

-Запылятся,— замечает Володя.— Всё одно... В бою хуже, если блестят. Демаскируют.

-В бой пойдем, тогда иное дело,— ответил Левашёв,— а сейчас нам поручено привести в полк новичков. Что скажут они, если мы заявимся неряхами?

Володя взял щётку, тоже почистил свои новенькие сапоги. Правда, блеска не получилось, но всё же стали чище.

Шли по лугу, потом свернули в лесок. В кустах стояли танки, новые автомобили, зачехленные пушки. Часовой махнул рукой — обойти стороной. Пришлось свернуть.

На утоптанной полянке маршировали солдаты с автоматами на груди. Красиво ходят. Ряды ровные, удар ногами единый.

-У нас в школе тоже учились маршировать,— вздохнул Володя.— А теперь и школы, небось не стало. Сжигают фашисты все.

-А где твоя школа? — поинтересовался Левашёв.

-В Мелитополе. Я и в Васильевке учился, только на дому. Болел.

-Оля учила? Так ли? То-то я смотрю, парнишка знакомый, хотя и видел тебя только один раз. Вот ведь встреча... А ты не узнал меня?

-Немного узнал, только не хотел говорить,— смутился Володя.— Боялся, что отошлёте домой...

-Ну и ну! Значит, маскировочка? А я-то думаю, почему хлопец глаза свои васильковые прячет. Что же, ты думаешь, только по глазам узнают людей? Был-то совсем малыш. А ты, кажется, сказал командиру, что кончил пять классов и годов тебе «тринадцать с гаком». А если по-честному?

-По-честному, соврал... Хотел...

-Можешь не говорить, что хотел, я знаю. И всё же это плохо. Но испра-вимо,— улыбнулся Левашёв и надвинул на лоб пилотку.— Мы по-военному преодолеем тот «гак», что ты прибавил к тринадцати. Потом доложишь командиру: «Ошибка исправлена». Согласен?

-Факт, согласен. Только чтобы тайно,— попросил Володя.

Володя понимал, что рассказ о событиях в Васильевке, об Оле и Мише, о своих тяжёлых днях расстроит Левашёва, да и самому тяжело вспомнить такое, поэтому он не стал вспоминать прошлое. Левашёв тоже не торопился с расспросами.

Обошли кусты, наткнулись опять же на пушки. Стоят в глубоких окопах под сеткой, опустили стволы, притаились.

-И чего молчат? Лупить фашистов надо. Чапали бы на фронт,— заме-тил Володя.— Танки вон тоже киснут в тылу.

-Резервы. Вот подкопим силёнки, пойдём в наступление.

-Зачем резервы прячутся в кустах, если фашисты лезут?

-Твоя мать варенье варила? — неожиданно спросил Левашёв.

-Факт. Вишнёвое. И мёд покупала,— ответил Володя.— До войны только.

-И всё сразу на стол? Или понемногу давала, по праздникам?

-Конечно понемногу, всё сразу слопаешь, а потом?

-Значит, мать держала вкусное в резерве? — Левашёв уступил дорогу офицеру, отдал честь, потом положил руку на плечо Володи, сказал строго: — Брось это словечко «слопал». Учись говорить красиво, грамотно. Что получилось, если бы ты перед строем солдат сказал: «Чапайте, братцы, лопать»?

Володя засмеялся. Смешно стало, когда услышал свои слова из уст Лева- шёва.

-Когда офицером стану, не буду так говорить. А пока...

-Воздух! — послышалось из кустов.

Дружно застучали зенитки.

-Рама,— сказал Володя.— Ого, куда забралась...

-Боится зенитчиков,— пояснил Левашёв.— Разведчик. Если засечёт вот эти танки в кустах, жди бомбардировщиков. А ты говоришь, танки прячутся. Маскируются, брат.

-Скорей бы двинули эти резервы. В бой охота. Ух, я фашистам задал бы...

-Ты думаешь, резервы в кустах только отдыхают? — спросил Левашёв.— Они обучаются, готовятся, запасаются боеприпасами. Тебе тоже надо подучиться. Автомат надо знать, пулемёт, гранаты... Тактику боя понять необходимо. В бою пригодится.

-Я автомат знаю,— похвастался Володя.— Пробовал стрелять. А вот тактику не знаю. А без неё можно?

-Тактика, брат, наука. Тут и силы противника знать надо, и его воору-жение, и как применять свои автоматы, артиллерию, танки... Как и когда вы-двигать резервы, как блокировать огневые точки. Это очень сложно. Не думай, что с винтовкой и с криком «ура» легко гнать врага. Кто так думает, победу не завоюет.

Не понять пока все это Володе. Он убежден, что побеждает только тот, кто смело бросается на врага.

Наконец пришли на хутор. Нашли штаб дивизии. Снуют легковые машины, возле хат часовые. Солдаты — их было человек сто — уже ждали проводников.

-Узбеки и казахи,— шепнул Левашёв Володе.— Ребята хорошие, только по-русски говорят плохо.

Володю окружили солдаты. Удивляются: такой маленький, а уже на фронте.

Он обстрелянный,— сказал Левашев.— Маловат, но у него большие счёты с врагом.

-В гвардейском полку будете служить,— сказал Володя и выпятил грудь, показывая свой значок.— Проявите себя в бою, получите такой же значок.

-Якши,— ответил усатый солдат, улыбаясь.

-Якши, якши,— заговорили и другие.

Левашёв объявил:

-В полк пойдём, когда стемнеет.

-Якши,— ответил сержант с обвисшими редкими усами.

-А сейчас все в тень под яблони и не расходиться! Быть на месте.

-Под яблони и не расходиться! — повторил усатый сержант.

-А мы,— спросил Володя,— тоже в саду посидим?

Левашев и Володя уединились под густой вишней, подкрепились сухим солдатским пайком, состоящим из куска хлеба и банки тушёнки, и завели неторопливый разговор. Всё, что так накипело в сердце маленького солдата, всё, что пережил и передумал, Володя рассказал Левашёву.

-Теперь я понимаю,— сказал учитель,— ты должен сам отомстить им за всё.

Продолжение http://www.proza.ru/2018/03/25/1138