Дорожные очерки

    Я уезжаю с Южного вокзала. Помню, когда мы были маленькими, мы не особо часто ездили на поездах, всё больше на машине. Но когда мы уезжали с вокзала на поезде, нас провожала и встречала музыка. Помню, как высовывалась из окна, глядя на вечно родную вокзальную надпись: «Добро пожаловать. Калининград». Тогда я ещё не могла понять, насколько сильно я люблю родной дом, но всё равно помню те слёзы счастья. Не так хорошо отложились в моей памяти моменты, когда я уезжала, но всегда была эта музыка. Она давно перестала играть. Но, когда несколько лет назад, мы провожали мою младшую сестру на учёбу в столицу, музыка вдруг заиграла, неожиданно, и радостно, и печально, словно в детстве…
    Еду к сестре в Москву, в Долгопрудный. Не знаю, получится ли погулять везде, где запланировали. За окном проплывают родные пейзажи. Леса и поля… поля и леса. Вся природа в ожидании возрождения. Весна! Она начала уверенно прогонять зиму уже с середины января: сошёл снег, набухли почки… в этом весь Янтарный край… Черепичные крыши немецких домиков; дымка, туман, где потерялись леса, пасмурное, тяжёлое, но всё же весеннее небо, выжженная сухая трава… Я еду из Восточной Пруссии в Россию – моя Родина необъятна – еду из весны в зиму. Там ещё морозы, там лежат глубокие сугробы, почки на деревьях ещё и не думают о том, чтобы захотеть распуститься.
     Как же очаровательны эти простые, но, в то же время, прекрасные пейзажи! Сколько в них красок даже сейчас! Они, словно янтарь, усыпанный инклюзами.
Я еду и вспоминаю…
      А на днях мне захотелось на море. Я хотела с ним пообщаться. Его невозможно обнять, как я обнимаю сосны на берегу, к нему не притулиться, как я могу притулиться к песку, к земле... Им можно жить, им можно дышать, но им невозможно насытиться! И дело не в том, что я обожаю море, я обожаю именно мою ледяную, опасную, серую Балтику, именно этот берег, именно этот край!
Я выросла в Колосовке, небольшом посёлке, расположенном немного западнее областного центра, города, в котором я родилась, города Калининграда. А в Колосовке у нас растёт дуб. Он прекрасен, он раскинул свои ветви, распуская крону, устремился верхушкой вверх, в надежде когда-нибудь дотронуться до неба! Он раскинулся и распустился на наших глазах с самим пониманием того, что он прекрасен. Когда-то в детстве мы с сестрой закопали крошечный жёлудь (по крайней мере, так сказали родители). Он взошёл. Это было робкое, неуверенное дерево, мы всё боялись, как бы папа его не скосил, а теперь я могу забраться на этот дуб, разглядывая сквозь ветки окружающие просторы. Всякий раз, когда я прихожу туда, я бегу обнять его уже могучий ствол. Мне кажется, что этот дуб ждёт меня. Он сам всегда обнимает меня в ответ своими мощными ветвями. Я не могу уехать из Колосовки не обняв его на прощание… Этот дуб ещё совсем молод… он вырастет больше. Когда-нибудь его крона окажется так высоко, что я уже не смогу прикоснуться к ней, стоя на земле, а ствол будет настолько толст, что я уже не смогу сцепить руки, обнимая его…
Я уезжаю совсем ненадолго, на душе и радость, и тоска. Как же далеки друг от друга мои Малая и Большая Родина…

                *     *     *

     А как всё-таки крошечна наша область. Мы её уже проехали, не успела я глазом моргнуть, уже Нестеров. Он всегда, словно последний рубеж, черта, дальше чужая страна… Мой родной край, каждый раз это маленький разрыв, маленькая грусть… Маленькая область, самая крошечная в России, но сама так самостоятельна, так далека от неё, словно птенчик, что потерял гнездо. Видно, судьба у тебя такая, Малая родина. Душа моя, моя душа! Зачем порою гадать, люблю ли я тебя или нет, хочу уехать или нет – ты просто моя душа: твоя земля, твоё небо, твоё море и твой песок, твои леса – всё это я. Я вся, целиком и полностью, состою из тебя, моя родина… Ты – моя свобода и моя клетка, моё проклятие и счастье, как, впрочем, вся страна… и этот мир. Я боготворю этот мир, где есть ты, моя родина.
Калининград уже далеко от меня. Словами не передать, как сильно я люблю город, в котором родилась. Как порою сильно хочется стать его ветром или землёй, на которой он стоит. Я прижималась к его стенам, к тем, что остались от утраченного прошлого с непреодолимым желанием стать и их частью; увидеть то, что видели они, почувствовать то же, понять… Я вроде бы и часть его самого, но всё равно невольно противопоставляю себя этому городу. Моя боль, моя любовь, мой родной, самый красивый, самый светлый. Ничто на свете я не люблю так сильно, как люблю его. Звучание его имени для меня прекрасней звучания любой музыки, любого другого, даже самого восхитительного звука… Калининград… Что Кёнигсберг, что Калининград, эти имена одного и того же города священны для меня, как и сам город, которому они принадлежат. Мои чувства были и остаются противоречивыми. Не будет мне покоя с мыслями о его гибели и его жизни, о его настоящем и будущем. Не будет мне покоя, огонь души горит, как и прежде, я не могу к нему привыкнуть, он обжигает. До боли, до крика, до слёз я люблю Калининград. Я умру за него, я живу для него, я дышу ради него, каждое моё действие во имя него. Его стены, его дома, даже те, что и были налеплены абы как, восхитительней любого пейзажа. Я налюбоваться на него могу! Моя родина, моя жизнь, моя душа…
     И всё же я опять уезжаю, ненадолго, но уезжаю… Я задыхаюсь без этих дорог. Я убегаю от себя, лишь в дороге я чувствую себя такой, какая я есть. Вот она моя истинная родина – дорога… Всё, выезжаем из области…

                *     *     *

     Мы с сестрой не видели друг друга всего несколько месяцев. Здесь она, словно кусочек моего детства, кусочек родного города, милого посёлка, что затерялся на просторах огромной страны. Она тяжело отрывается от родного края. Я знаю, что она скучает по морскому ветру, по дюнам Куршской косы. Скучает по прогулкам в колосовском лесу, по озёрам, по черепичным крышам, скучает… Но ей захотелось идти дальше, постигать науку аэрофизики и космоса. Ей было бы слишком тесно в своём крошечном уголке страны. Возможно, и я для неё тот же кусочек детства, а, может, просто дорогой человек. Объятья сестры в такие минуты теплее родительских.
     Еще дома мы запланировали множество прогулок, ведь есть масса мест в Москве и Подмосковье, которые мы можем посетить вместе за эти несколько дней. Мы всегда умели находить приключения. Морской волной, что лизнув песок, забрала с собой все пляжные принадлежности, вряд ли кого-то можно удивить. Такие волны всегда опасны, они способны сбить с ног и унести с собой в опасной просторы холодной Балтики. Здесь же нет моря. Здесь есть берёзовые рощи, древние русские города и реки. И надо же было так подготовиться к одному из таких маленьких путешествий, чтобы не узнать ни достопримечательностей города, в который мы направлялись, ни того, что этот подмосковный городок находится в нескольких километрах от станции, что носит его имя. Мы шли наугад по просёлочной дороге, а когда вдали показался город, возникло невольное желание, когда мы дойдём, спросить у первого встречной: «Скажите, пожалуйста, как называется город, в котором мы находимся?». Но проиграв в головах аналогичную ситуацию в Калининграде, мы со смехом отказались от этой затеи. В этот раз надо будет подойти серьёзней к путешествиям в другие места.
     Москва не город, но мегаполис. Это некий следующий уровень урбанизации. Отсюда Калининград кажется просто очень большим посёлком, слишком далёким, слишком маленьким. Я знаю, что он – стихия, но отсюда он сердитая и упрямая стихия. Это необычное ощущение, находиться в городе, который «над ним», который главнее, которому вольно или невольно надо подчиниться. Но это сейчас только сейчас… Когда я вернусь и увижу его взгляд, устремлённый в море, в вечное море, в безумное море, я не стану упрекать его в его упрямстве. Он какой-то странный… безумный, с безумной, дикой судьбой! Но это потом… А сейчас он кажется горделивым и упрямым, впрочем, он уже давно и сам часть этой страны. Он – неисчерпаемый источник, он бесконечен, он повсюду! Этот мир и родную страну я вижу сквозь призму собственного мировоззрения, оно неразрывно связано с Калининградом. В любом конце страны я улавливаю его образы, то в горах Кавказа, то бесчисленных скалах и озёрах Карелии – повсюду за мной тянется ниточка, состоящая из его бесконечных дождей, густых туманов, янтаря и серых волн Балтики.
     Но время бежит слишком быстро. Я так скучаю по родному краю, что не успеваю насладиться теми короткими мгновениями, что связывают меня с младшей сестрой. Мне их не вернуть. Мы уже съездили туда, куда запланировали, нагулялись по Москве и Долгопрудному. Сейчас просто хочется остановить время, ведь совсем скоро мне возвращаться домой. В прошлом году, сидя в поезде, я махала ей, пока не заболела рука, но я всё равно продолжала махать. А, когда поезд тронулся, я побежала по вагону навстречу ей, мчащейся по перрону за поездом. В этот раз она не сможет меня проводить до Белорусского вокзала, мне надо успеть насладиться этими часами и минутами, пока мы сидим с ней за столом и пьём чай, делясь впечатлениями и строя новые планы на те месяцы, когда она то ли вернётся домой, то ли приедет в гости. Что, впрочем, уже стало одним и тем же…

                *     *     *

     Странное чувство – уезжать от кого-то, провожаемым равнодушным взглядом чужого города. Тяжело улыбаться, когда слёзы выливаются из глаз, тяжело видеть точно такую же улыбку на лице провожающего тебя человека. Слёзы скатывались жемчужинами по её лицу – мне так больно! Не знаю, ненавидеть или любить мне Долгопрудный, который забрал мою сестру под своё крыло, отобрав у семьи, Малой родины… Она уехала туда учиться, постигать аэрофизику и строительство космических кораблей. Я не знаю, вернётся ли она назад…
      Дорога… поезд уже в пути… я ненавижу эту дорогу, она так холодно и равнодушно разделила нас! Неужели сестре для того, чтобы понять, как она любит свой Янтарный край, надо было от него уехать; понять, как мы любим друг друга – расстаться…
      А на том конце дороги меня ожидает измучившее меня создание. Его я люблю тяжело, безумно… безнадёжно… Оно настолько отравило мне душу за эти годы, что сейчас я уже не уверена – любовь ли это… до сих пор… мой город…
Порой, мне кажется, что я готова оставить всё на свете и бежать в Москву, Долгопрудный, лишь бы быть с сестрой. С каждой секундой поезд увозит меня дальше и дальше от неё.
      Всё – обман в этом мире! Придуманные догматы, абсурдные религии, пустые слова… и души – всё обман. Лишь одна Истина – Любовь, лишь Она довлеет над всем: над людьми, городами и странами, эпохами… Наше расставание одно из необыкновенно огромного количества расставаний, такое простое и такое тяжёлое, оно исчезнет из памяти Эпохи без следа, но навечно останется любовь, которая сейчас не даёт моим слезам остановиться, люди исчезают и уезжают – любовь остаётся.
      В этом мире никто не вечен, но я хочу верить, что когда (через очень-очень много лет) не станет родителей, мы с сестрой останемся друг у друга, неважно, через какие расстояния… обе – безумно любящие свою родину, такие независимые, одинокие или неодинокие, но… нам друг друга никто не заменит…
      Кажется, от того, что выражу свои слова на бумаге, легче станет, а становится ещё тяжелее…
      Боже! Как же неразрывны семья и родина…

               
                2016 год