Сестрички

  Ярким апрельским утром мы с Артуриком похмелялись напротив нашей любимой пивной. Внутри сидеть в такой денек не хотелось, поэтому мы с бутылками и вышли на улицу. Около входа в пивбар копошились двое рабочих, собирая новую вывеску. На улице было солнечно и тепло, события вчерашнего мальчишника теперь казались смешными и несущественными, а его последствия исчезали с каждым глотком божественной влаги.
   - Сегодня будет ещё веселее, - многозначительно заметил Артурик.
Куда уж веселее. Если вчерашняя пьянка была репетицией сегодняшней свадьбы,то что же будет на свадьбе? Мальчишник я помнил смутно. Яркая комната, гремит музон, пьяные лица, потом полумрак, жму её (кого?), в подъезде... Снова мрак... еду в машине на заднем сиденье, звучит "Street spirit" Radiohead (кто его включил?), за окнами ночная темь... просёлочная дорога, глубокая лужа, чья-то дача, трехлитровая банка на столе... Дальше мрак. Полный мрак.
Я достал пачку "Marlboro".
При моих обычных финансах это прямо - таки вызывающая роскошь.
Артурик улыбнулся одной из своих фирменных улыбок - на этот раз это была дружеско-снисходительная. В его арсенале имеются и другие, и самая действенная охотничья - так я её называю. Охотничья действует наповал. На девчонок, естественно.
Он кивнул на пачку:
   - Так это про тебя в новостях говорили сегодня? Инкассаторов грабанул какой-то мужик.
   - Ага, - весело подтвердил я, вытаскивая зажигалку. - У Санчеса вчера выпросил. На днях верну.
   - А где он сейчас?
   - В областном центре. К ним в колледж англичанин приехал из Лондона, прикинь? Делиться опытом, б*я... Вот Санчеса к нему прикрепили, типа Санчес по-английски лучше всех шпрехает. Ну и показать иностранцу наши места, областной центр.
Артурик как-то неопределённо мотает головой, то ли удивляясь, то ли радуясь тому, что в наши соловьиные края занесло  англичанина.
  В голове и во всем теле стало легко и радостно. Жизнь снова обещала. Что именно, было пока неизвестно, но обещание нового чувствовалось конкретно.
   - А веселее будет, когда мы там, после свадьбы, в деревне ночевать останемся. - продолжил Артурик, закуривая. Лицо его, чем-то похожее на внешность актёра Ван Дамма, неизменно спокойно и как бы задумчиво. Мой друг худощав, невысокого роста, но с атлетически широкими плечами и грудью. При этом у него поразительно длинные,тонкие кисти рук и пальцы. Выглядит как кинозвезда, в общем.
Я убрал длинную прядь с глаз:
   - А на фига нам там ночевать?
Артурик даже поморщился от моей тупости.
   - Там же будут Таня с Катей.
   - Ну.
   - И тоже останутся ночевать. Свой дом,в нем полно комнат, - терпеливо втолковывал он мне.
До меня наконец допёрло.
   - А.. ну... ты уверен, что они останутся там ночевать?
Лицо Артурика озарила охотничья улыбка.
 Тут к пивной подкатил видавший виды тёмно-зелёный Паджеро. Из машины не спеша вылез хозяин заведения, коренастый Боря Мосолов, или попросту Масол. Он подошёл к рабочим, слегка кивнул им и принялся молча рассматривать свою новую вывеску. Один из работяг, жилистый чернявый мужик с усами, как у философа Ницше, подскочил к Боре и захрипел сорванным голосом:
  - Нельзя подвесы на саморезы ставить, Боря! Боря, тут нужны анкеры, б***ь! Ставь анкера,Боря, и весь х*й на копейку, б***ь! - тут его страстную речь прервал сиплый кашель.
Мы с Артуриком затряслись от беззвучного смеха. Выражение "весь х*й на копейку" - это что-то новенькое.
Масол не обратил на слова рабочего  ни малейшего внимания. Сунув ручищи в карманы своей вытертой кожанки, он безо всякого выражения смотрел на вывеску.
Я забросил пустую бутылку в кусты и спросил у Артурика:
   - Не знаешь, что это за анкеры такие?
Артурик плавно, как в замедленной съёмке,поднял,опустил плечи и сказал:
   - Пошли по домам, переодеваться. Через час автобус в Дядькино отправится.
 

   ...Тамарпална, зрелая, фигуристая мать молодой жены и хозяйка дома, величественно обозревает шумных гостей и обильный стол. Взгляд у неё вроде бы отсутствующий, но в то же время внимательный. Сияя рыжими кудрями, во главе стола восседает жених, он же Коля Шериф,наш старый приятель. Рядом с ним красуется Людок, невеста (то есть уже жена).
Свадьба в разгаре. Водку уже выпили, и её успешно заменил самогон, а взамен съеденных закусок и салатов появились вторые блюда. Внесли гигантскую тарелку, наполненную картофелем пюре. Гора картошки, обложенная котлетами, словно купол высилась в центре пиршества. Я бросил взгляд на Катю, сидевшую напротив. Она что-то говорила Тане, а та с улыбкой смотрела в мою сторону. Я слегка кивнул. Смотрелся я круто. Свои кобейновские космы собрал в хвост, вырядился в кожаный пиджак, а по случаю свадьбы мы с Артуриком даже нацепили галстуки. Я все глядел на Катю.. Какой-то мужик настойчиво пытался положить ей на тарелку пару котлет, а она робко отнекивалась... Артурик пихнул меня в плечо. Он что-то говорил мне.
   - Чего? - отвечаю. - не слышу!
Артурик наклоняется ко мне и громко повторяет в ухо:
    - А я тебе вот что скажу: ставь анкеры, б***ь! и весь...
Я затрясся от смеха, но он не договорил, потому что увидел, что все за столом вдруг замолчали. Часть гостей безмолвно смотрела на нас, остальные в сторону жениха и невесты. Мы перевели взгляд туда. Там стоял высокий и тощий дядя молодой жены, уважаемый в семье и на деревне Виктор Степаныч.
Он сурово прокашлялся, а Тамарпална пристально изучила нас отсутствующим взглядом.
Виктор Степаныч приподнял рюмку, свободной рукой зачем-то пригладил волосы на висках.
Меня душил неудержимый смех.
   - Ты, Николай,это самое... Людмилу Сергевну ты мне не обижай, да. А в остальном совет, как говорится. Да любовь. - дядя опрокинул рюмку в рот.
   - Горько! - завопил я, вскакивая с места.
   - Горь-ка, горь-ка, горь-ка!- радостно подхватили гости и стали чокаться. Самогон весёлым смерчем расходился по телу. Жених потянулся к невесте, а во дворе громко грянула музыка:
   - Хуто-хуто ряяанкааа... Девчоночка смугляаанкаа...
Подошло время танцев.

   ...В доме Тамарпалны не было унитаза. Его заменял дощатый сортир в глубине двора, возле запущенного огорода. Тут же напротив друг друга имелись вкопанные в землю лавки. Мы сидели на них и курили с девчонками. Таня сразу как-то по-хозяйски уселась ко мне на колени и обняла за шею. Я не возражал.
   - Мне кажется,что я иногда вижу будущее, - говорил я ей. - В виде фигур каких нибудь или объектов. Видения, вроде как.
Таня посмотрела на меня странным взглядом.
   - Во время запоя, что ли? У моего отца так было.
   - Ну почему запой, - обиделся я. - Нет у меня никаких запоев... Это воплощённый в реальности образ, созданный усилием мысли поэта.
   - Ты пишешь стихи? Как интересно! Почитай!
   - Обязательно, Таня, - зашептал я ей в ухо, - ночью почитаю обязательно...
На соседней лавке Артурик что-то негромко рассказывал Кате, улыбаясь своей охотничьей улыбкой. Рука его гладила катину  коленку неторопливыми круговыми движениями. Катя, склонив голову набок, задумчиво и неотрывно смотрела Артурику куда то в область подбородка.
  Любят же его такие бабы, как Катя, подумал я. Катя напоминала мне молодую, хрупкую учительницу из старого советского фильма.
Глазки карие и умные. Личико нежное, тонкое. Короткая стрижка, и юбочка короткая, в обтяжку... Не, Таня тоже ничего. Высокая, ну в общем, стройная. Только Катя скорее, была из героинь Боттичелли, а Таня походила на строительницу БАМа, или там молодую жену тракториста из советской живописи... Опять советской. Попсы мы нашей наслушались что ли...
   - О чем думаешь? - жарко спросила Таня.
   - Да так. Об искусстве.
   - Каак интересно! Ты такой интересный...
На тропинке, идущей от дома, появился Коля Шериф. Его довольная физиономия источала умиротворение и желание одарить всех всеми доступными ему средствами. Он подошёл к нам.
   - Благодетель ты наш! - крикнул я ему. - Кормилец!
Благодетель широко улыбнулся и сделал театральный жест рукой.
   - Пррошу к столу, господа!
   

  После шумного застолья снова пошли во двор танцевать. Артурик дернул меня за рукав. Я пошатнулся.
    - Всё на мази! Бабы остаются, им постелят прямо возле нашей комнаты!
    - Ну?!
    - Людку уболтал, чтоб их ближе к нам спать положили! - тут глаза его сверкнули, он быстро отодвинулся от меня и ловко подхватил под руку идущую Катю. Та охотно поддалась ему.
   - Чужие губы тебя ласкают, чужие губы шепчут тебе! - убивался исполнитель нового хита модной группы. Девчонки и тётки самозабвенно извивались в танце, громко подпевая песне. Таня плясала тоже, я подмигнул ей, а она картинно протянула мне руки. Самогон и ночные перспективы так кружили голову, что я решил проветриться и вышел со двора на улицу. На лавочке возле дома куковали две бабки, а на дорожке одиноко курил дядя невесты.
   - Сигаретой не угостите?
Он молча протянул мне пачку Беломора.
   - Виктор Степаныч, - неожиданно спросил я его, - а что такое анкеры?
Дядя невесты  пожевал губами, глядя в сторону уходящего солнца, прищурился. Казалось, что он не услышал моего вопроса, но вдруг в  лице его проступила гримаса отвращения.
   - Вас бы это самое, на хлебозавод, балаболов! - сдавленно  процедил он. - На Сельхозтехнику, к посевной машины готовить! А он патлы себе отрастил, шутки шутит, а! Союз развалили, а страна куда катится? куда катится,а?
Не глядя на меня, Виктор Степанович резко повернулся, яростно отбросил окурок и двинулся в дом.
  Я обалдело затянулся крепким беломором. Дались мне эти анкеры... Подуло свежим ветерком. Небо окрасилось багровым золотом вечерних облаков. Густые и неимоверно тяжёлые на вид, они каким-то непостижимым образом удерживались на темнеющем бархате небес. Оплавленный краешек Солнца тонул на горизонте событий облачного царства.
Через исконные ароматы сена и навоза настойчиво распространялся запах весны. И какой-то приближающийся звук.
   - Не там ты, Максимка, ищешь!
Я быстро обернулся на голос и увидел рядом с собой  проходящую корову. Рядом с ней шёл маленький дедок. Его тертый ватник, бурые валенки и даже облезлая ушанка были обильно покрыты репьями и засохшей грязью. Обычный такой деревенский дедок... Я собрался сказать ему,что я вовсе не Максимка, но он опередил меня:
   - Ты б вместо того, чтоб Степаныча доводить, осознал бы, что всякая мысль материальна, а любой искренний запрос, отправленный во Вселенную, не останется без внимания.
Беломорина вывалилась из моих пальцев.
   - Чего? - ошарашенно пролепетал я.
   - У ей ховорю, поспрошай, внутре!
   - У... у кого?!
Дедок развел руками, показывая не то на корову, не то на деревню.
Я очумело тряхнул головой. Что за бред?! Надо было срочно выпить. А ещё  лучше проблеваться.
 

  ...В комнате, куда нас вселили на ночевку по окончанию празднества, было тесно и душно. Старинный шкаф занимал всю стену. Возле железных кроватей, на которых маялись мы с Артуриком, стояли какие-то узлы с тряпьем, стулья, заваленные старым хламом. Двери в комнате не было, проём выходил в темный коридор, по которому ходила Тамарпална. Да когда же она уляжется?!
   - Спите чтоль? - вдруг возникла её кряжистая фигура в дверном проеме. Мы что-то невнятно промычали.
   - Вот вам. А то на двор далеко ходить.
Она поставила где-то у двери звякнувшее ведро и направилась в свои покои неподалёку. Закрыла дверь,укладывается.
Прямо напротив нашей двери вход в рай. И нас там ждут.
Невыносимо медленно проползли ещё минут десять.
Я прикрыл глаза, и голову понесло в знакомой хмельной карусели. Артурик, Катя и Таня кружились друг за другом. А мой товарищ что-то мне пытался сказать..
Я вздрогнул. Артурик стоял надо мной и отрывисто шептал:
   - Я пошёл... Выжди минут пять... и двигай!... Танина кровать справа, запомнил?.. Справа!.
  Он исчез во мраке. Я уставился в потолок. Далеко на улице лает собака. В доме тикают часы, скрипит кровать, утробно вдыхает Тамарпална. Время, двадцать лет мчащее меня по жизни, вдруг загустевает и замедляется. Тянется, спотыкается, замирает...
Да какая разница, пять минут или три! Если в двух шагах Катя в одной маечке... то есть Таня. Сладко ёкнуло внутри.
  Я порывисто вскочил. Сделал шаг к двери, но нога угодила в узел с тряпьем, тело повело в сторону.  Уцепился за дверной косяк, выровнялся, быстро шагнул в коридор и босой ногой с размаха угодил во что-то твёрдое. И железное.
Пустое, ещё не осквернённое ведро с грохотом покатилось по полу. Вот уж не думал, что от этой железки столько шума... Тяжко скрипнули пружины кровати в спальне Тамарпалны, раздался её голос:
   - Так и знала, к девкам лезут!
Как она догадалась?! Всё пропало.
Мимо меня молнией мелькнул Артурик. Пора было покидать место преступления. Мы опрометью нырнули под одеяла, и почти тут же в проёме двери возникла Тамарпална, потрясая ведром:
   - Спят они,как же!
Она поставила ведро и что-то бормоча, направилась прямиком в ту комнату, куда мы так хотели попасть. Там кажется, была третья кровать... Так и есть. Заскрипела раскладушка. Тамарпална заступила на вахту, охраняя честь молодых красавиц. Врагам не пройти. Теперь точно конец мечтам. Какой же я кретин, кретин...
   - Артурик! - позвал я шёпотом. - Слышь чего?
Ответом мне было яростное сопение.
Ну и сопи там, вдруг подумал я. В этой темноте сам чёрт ногу сломит, я думаешь, помнил, где там ведро стоит?.. Всякий мог споткнуться! Но Артурик-то не задел его... Он же проскочил! Я, я один испортил всё... Теперь всё потеряно... Стоп. Но мы же можем встретиться в городе, так? Посложнее будет с хатой, это да. Но встретиться мы сможем точно, девчонки ведь не против. Наверное. Да они рады будут! Мне представилась Таня в белом купальнике. Грациозно огибая рюмки и тарелки, она шла по свадебному столу, словно модель по подиуму. На голове Тани возвышалась облезлая ушанка. Подойдя ко мне, наклонилась и я увидел, что это Катя. Без одежды. Катя нежно улыбнулась мне и сказала хриплым басом:
   - Покажи-ка мне свой анкер, Максимка.
   

   ...Я открыл глаза, увидел низкий, неровный потолок и не сразу понял, где нахожусь. В углу какой-то древний шкаф, куча тряпья...
На соседней кровати лицом в подушку спит Артурик, почему-то прикрывая затылок руками. Может, ему снится, что он на войне и начался авианалёт?
Артурик... я тут же всё вспомнил. Ярко встал в памяти мой недавний позор. Во рту сухо и гадко, внизу живота вторым сердцем бьется налитой мочевой пузырь. Я встал, натянул штаны и набросил на голое тело пиджак.
  Пойду-ка я на улицу.
Во мраке коридора белело проклятое ведро. Из рая, путь в который нам был теперь навеки закрыт, доносился могучий храп Тамарпалны.
Я выбрался в прихожую, достал из кармана часы - 2:20. Не найдя своих туфлей, влез в чьи-то гигантские галоши. Дверь была закрыта на простой крючок, минута - и вот я на крыльце.
  Ночь обступила меня, бездонное небо ошеломило роскошью звёзд, блистающих вселенским светильником. Сияние миллионов бесконечно далёких лампочек, перегоревших миллиарды лет назад, добралось до нашего спящего мира, которому не было до этого света никакого дела. В спящем мире тянуло дымком, молодой листвой, свежей землёй, тёмной рекой...
Спящий мир продолжал жить, и его существование наполнял запах весны. Я пошёл в сторону дощатого туалета, но вместо него вышел в запущенный огород. Под звёздами все изменилось, и безмолвие царило вокруг.
От свежести ночи голова моя совсем прояснилась, и я вдруг понял, кто я - одинокий астронавт, тысячи лет спустя вернувшийся на опустевшую Землю. Снова была весенняя ночь, туманные луга и река неподалёку, только деревня и люди давно исчезли, и я шёл по молодой траве, смутно вспоминая, что когда-то невообразимо давно уже был здесь, и кто-то был со мной, и мне очень сильно чего-то хотелось... Отлить, да. Дорогу преградила ветхая, сколоченная из кривых палок изгородь. Вот тут и облегчусь. Я сунул руку в штаны и обмер.
  За оградой, посреди сухих кустов, неподвижно стояли две девочки. Прямо передо мной. Одна была повыше и вроде как постарше, лет восьми - девяти. Ветерок шевелил светлую длинную прядь на её лбу. Вторая, с такими же длинными белыми волосами, прильнула к старшей и что-то держала в кулачке. Я окаменел.
" Как будто сёстры...” -  крутилась в голове дурацкая мысль.
От ног и ко всему телу стало разливаться странное тепло...
Вдруг младшая протянула руку и разжала кулак.
Я уже знал, что там увижу.
На раскрытой детской ладошке светились анкеры.