Похитители водопадов. Общежитие. Книга 2

Александр Эйпур
ПОХИТИТЕЛИ ВОДОПАДОВ. ОБЩЕЖИТИЕ
КНИГА ВТОРАЯ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА 1

Реакцию няни на гостей я предвидел, с точностью до пятого знака после запятой. Но не такую:

– Вот скажи мне, Шурик, знаменатель от слова «знамя», почему же он оказался под чертой дроби?

Я слишком увлёкся догадками, чего ждать, она же выдала не по теме.

– Мадам негритянка, и что?

Она бегло сочла ночных бродяг, словно высчитала, сколько борща придётся варганить на всех, если надумают остановиться на неделю. Вид их ей подсказал, что никак не меньше трёх дней. Более вместительная кастрюля пока на скидке, в ближайшем магазине.

– Представь вариант. Ты родился, и тебе показывают снег, говорят – это чёрный цвет. Всё окружение твердит – чёрный. Ты подрос, приходишь в школу, тебе говорят обратное. Так и со знаменателем: он обязан находиться над чертой. Отсюда следует, что математику покорёжили так, чтобы запутать людей окончательно. Нас опускают до уровня животных, кому пожрать и поспать предел желаний. 

Что-то пошло не так. Мои руки двигались по горизонту, между няней и гоблинами, они делали представление их хозяйке, хотя язык в церемонии не принимал участия.

Баз пощёлкал пальцами у меня за ухом, что-то где-то включилось: я вновь обрёл себя, вполне стал осознавать, что требуется в данную минуту.

– Знакомься, это Баз-Васун, с двумя… есть ещё две подруги, они поживут не у нас, так что мы имеем не пять ртов…

Баз снова пощёлкал пальцами.

– Няня, – я, наконец, опомнился, просветление случилось ко времени, и задумался: как сама она перенесла последствия незримого удара. Не может быть, чтобы горожане ничего не почувствовали. – Ты сама в порядке? Ничего не произошло в моё отсутствие?

– Произошло. Отныне я себя смело могу назвать писателем, никаких литнегров! Это официальное заявление, поэтому прошу отнестись к нему с полным пониманием.

– Иными словами, я на клавиши сажусь, ты бродишь по городу, в поисках вдохновения?

Няня задумалась.

– Отличная идея, Шурик! Сама не додумалась бы.

– Врёшь.

– Они к нам надолго?

Двухметровые дамы мялись у порога, втягивали головы в плечи. Им не привычна близость потолка, непонятно назначение светильника и шкафов. В более чем скромной одежонке, собранной по гаражам и чердакам, они вполне могли украсить профсоюз бомжей, любой партии из нижнего сословия, где внешнему виду не придают значения – от слова «вообще».

Базу потолки не показались диковиной, бывал не однажды, но его слова озадачили не только меня:

– Собачья будка в чём-то превосходит сей сарайчик. Там ничего лишнего, не считая блох. Но после случившегося, я согласен и на свалку.

Я не удержался:

– Забываешься, Баз, ты в гостях. Кроме того, здесь нет ничего лишнего. Вот когда обучишься управлению унитазом, научишь гарем… 

– Шурик, ты меня с кем-то путаешь. На гарем пахать нужно, я не обучен. Если земледельцы – самые богатые люди, то я к богатству не стремлюсь.

Переглянулись с няней, развели руками. Ничего, дай время, сам всё узнаешь.

– Нам куда?

Как кстати прозвучал вопрос. Комната пустует, пусть же там устраиваются, мы платим за площадь целиком.

Проводил гостей в апартаменты, на ходу сообщил правила совместного проживания, затем показал ванну и туалет:

– Вот кнопка сверху, как сделаешь дела, используй её.

– Так это… оно соседям на голову? 

– Нет, дружище, ты не попадёшь.

– И это говоришь мне ты? За много лет я бью прицельно на сто шагов. Моих шагов.

Я не имел должного образования и полномочий, чтобы обрисовать положение дел в коммунальном устройстве жилья.

– Чтобы понятней стало, помни: соседи имеют постоянный зонтик над головой. Считай, из рук не выпускают. 

– Даже когда спят?

– Именно так.

– Да-с, не позавидуешь. Как же вы опустились.

Я не нашёлся, что ответить, да и не было, когда. Он мягко отстранил меня, прошёл в мой кабинет.

– Кабинет, говоришь? Так вот, мой кабинет будет там. – Баз вернулся в ванную, заткнул пробку и открыл воду. – А это мой. Прошу стучаться, когда войдёшь.

– У нас принято стучаться перед тем, как войти. 

– Мне без разницы. Можешь войти, потом стучать, это ничего не меняет.

– Баз, стучат для того, чтобы предупредить: я вхожу – одень штаны.

– Вот ещё! Я еле влез в них. Я должен над собой издеваться? Ну, вы и устроились, доложу. Теперь понимаю, откуда все войны.

Няня присматривала за трудоустройством постояльцев, тут не выдержала:

– Откуда, интересно?

– Когда всё жмёт, против воли пойдёшь на просторы, косточки размять. И там повстречаешь такого же: слово за слово, и драка неизбежна.

Мы с няней наскоро выбрали стиль поведения, без слов договорились, что будем принимать данность и не реагировать на вбросы и вызовы гостей.

– Так говоришь, все получили предупреждение минут за десять до нападения. Все, значит, имели время спастись. Ну, и слава богам! Жаль Ивана Ивановича.

– Почему? С ним всё в порядке. Я закрыл его в Голубой пещере, успел за час до нападения.         

– Ты говорил про десять минут.

– Людям боги подали знак за десять. Я почуял неладное гораздо раньше.


Пока вода набиралась, няня организовала чай. Баз кивнул мне, как официанту: «Тащи запасы, будем к-копировать».

Мы с хозяйкой переглянулись. Она отправилась на балкон, но мы оба знали – всё съедено, кроме батыра. Пехотный рацион уцелел по провидению судьбы, не иначе.

– Видишь ли, дружище, у нас неприятности с продуктами. Случились гости, они всё и уложили. Один батыр…

Баз передразнил меня: открывал рот и не произносил слов. На автомате, я знал, как пояснить ситуацию, рот отрабатывал программу, но разум отключил звук. Няня появилась с полной корзиной.

– Пожадничал? Я же предупредил: умею к-копировать, раз в сутки могу проводить ритуал Магощи. Что вы за люди? Ничему не верите! А ведь этим знаниям и ритуалам десятки тысяч лет, это мне ещё мой прадед рассказывал, не веришь – свожу к нему. Он вашу историю знает – во, как свои пальцы.

Баз берёт корзину и укрывается в комнате квартирантов, со словами: «Ну-с, беженцы, как устроились? Понимаю, тесновато...» – Дверь затворилась за ним со щелчком. Прежде я этого не замечал. Няня, прилипнув к локтю, отвела меня на кухню.

– Сядь и выслушай внимательно. Поскольку я узнала себя, как готового питателя, ты не имеешь права мне ни в чём отказывать. Прогулка – значит, прогулка, без возражений. Но планы меняются на ходу, сам всё слышал. К деду База пойду, сбор материала, возможно, займёт неделю-другую, так что я присмотрела замену. Соседка будет варить борщи. Купишь кастрюлю литров на двенадцать, пусть гости вместе с ней осваивают плиту. Научатся варить – соседка вернётся к своим делам.

Я взял нянины руки в свои, стал рассматривать линии на ладонях. Руки как руки, ничем не отличаются от человечьих.

– Ну, и как ты объяснишь опережение событий? Соседка будет приходить, будто ты только что сходила и договорилась. План-то поменялся минуту назад.

– Послушал бы кто со стороны, подумал: оба тронулись умом! Разве не так? Давай прямо! И среди людей встречаются экземпляры, у кого интуиция на должном уровне. Жёны лучше предугадывают неприятности, мужья же таращат глаза в потолок, стоит явиться на работу и получить в зубы приказ об увольнении. «Вы нам не подходите, мы слишком долго терпели, искали подходящую кандидатуру. Вещи свои заберите, и скатертью дорога. На вашем месте уже работает специалист, каких поискать. Прощайте».

– Это эпизод из твоего романа?

– Не о том речь. Баз подбросит забот, будь готов. Но и пользы принесёт немало, так что придётся потерпеть выходки дикаря.

– Ещё неизвестно, кто из нас более одичал. Бетонные джунгли с прямыми углами высосут остатки разума.

– У тех, кто не сопротивляется системе. Рабом быть проще, под аплодисменты врага.– Няня прислушалась к звукам, я навострил уши. Баз внушал дамам дополнительные ограничения, до слуха понёсся последний указ о посещении кабинетов: «Без стука не соваться. Сначала стучим, спрашиваем дозволения. Нарушители понесут наказание в виде лишения…(слово из словаря гоблинов показалось диковатым, но смысл до меня, кажется, открылся: речь шла о сексе, если не ошибаюсь). И не надейтесь, что кто-то из местных способен заменить меня. Нет – отвезу обратно! Я всё сказал!»

Мы со старухой медленно приходили в восторг. Маленькие неприятности начинаются с крупного разговора, и огнетушитель не всегда под рукой. Баз выстрелил на кухню с полными корзинами, почти швырнул на стол.

– Надо было других брать… возомнили из себя невесть что! Первые красавицы, драная кора… Шурик, тебе из них которая приглянулась?

Няня опередила мои нелепые размышления:

– Да как у тебя язык повернулся, гостёк? Тут средь своих обожжёшься – сорок лет помнить будешь, в трезвом уме на твоих красавиц никто и не посмотрит.

– Это хорошо. Это правильно. – Он плюхнулся на табурет, постарался успокоиться. Затем подскочил и стал изучать то, на чём сидел. – Вопрос не по теме, если можно. Я сидел на табурете или на табуретке?

– Что это меняет?

– Не скажи. Мужчины пользуются мужскими предметами, дамы дамскими. А то придумали: яблоко и мужское, и женское. Пища должна разделяться, иначе это труха, коей можно с дуру набить желудок и уподобиться зверю. – Он запустил руку в ближайшую корзину, цапнул ванней: – Будешь?

Я отказался, хотя желудочный сок давно дал согласие на любое предложение. Он откусил фрукт, подхватил языком струю сока, приложился губами и высосал, чтобы не капал. Мощными зубами цапнул кусок, пошёл жевать, роняя фразы:

– Вот дуры набитые! Все ба… Мадам, извиняюсь, к вам сии слова не относятся. Порядку нет нигде… Вижу, у вас вопрос имеется особый?

Няня обрадовалась:

– Ещё какой! Сведи со своим дедом.

Баз перестал жевать, с хитрецой поглядывал в наши лица, шарил быстро и не скромно, ища подвоха. Потом переменился в лице, дотумкал:

– Неужто собрались историю переписывать? Давно пора. А то противно: вам в уши льют бред чистой воды, а вы, как малые дети! Даже стыдно наблюдать, как глотаете всё, без разбора... К деду, говоришь… Сам давненько не наведывался, пора бы навестить. Да! Пора! Один вопрос – к ним не наведался ли враг? Может, тоже вниманьицем не обошёл.

Няня не привыкла откладывать решение:

– Так я пошла собираться в дорогу.

Мы остались с глазу на глаз, гость двумя руками влез в корзину, явно проголодался. Я протянул руку к другой.

– Эту не трожь. Это наш банк. С чего я буду к-копировать? Неприкосновенный запас, понятно?

Я кивнул.

Подкрепившись, он отнёс своим дамам порции, вернулся скоро.

– Теперь ты давай свои вопросы. Я нынче всем доволен, так что пользуйся моментом.

Подробности можно опустить, меня интересовало многое, чего не удосужился узнать прежде. Во-первых, у нас к гоблинам другое отношение. Когда знаем, что большинство сотрудничает с врагом, чего хотеть? И Баз, ничуть не стесняясь, признал: да, сотрудничают. Издревле повелось, что от человека всегда исходила угроза, роды считали, что человек размножается и однажды изгонит гоблинов с суши – посадит последних на плоты и отправит в океан, – именно так выглядит отношение между видами. Как только появлялся лидер и начинал ратовать за союз с людьми, тотчас возникала группа противников. Будешь настаивать на своём – могут и прикончить. Но вот и сотрудничество с врагом многим открыло глаза: мы нужны лишь для того, чтобы разделаться с потомками русичей, а потом и за нас возьмутся.

– Сказать по правде, наши и в КГБ, и в разных структурах трудятся не за деньги. Бумага никогда не будет достойным эквивалентом службы. Ради идеи – да, но время идёт, наши стали понимать истинные цели союзников. Готы, драконы, хазары одним миром мазаны. Сволочи, одним словом. Казнят за малейшее неповиновение, будто мы тоже рабы. А эти планируют уничтожить человечество, чтобы самим остаться здесь навсегда. Со стороны лучше всего видно, как они дерутся за Ковчег, на какие ухищрения идут. Если не в курсе, ради Ковчега и затеваются войны: вы гибнете, а они на шажок приблизились к своей цели. Когда вас не будет, они же друг другу глотки перегрызут, и всё закончится гибелью планеты. Мудрейшие просчитали этот вариант и нашли, что он наиболее вероятен. Поэтому – уж лучше с вами союз заключить, чем… Словом, по всей планете орудуют роторные экскаваторы, миллионы тонн породы перелопачивают в поисках редкоземельных сокровищ. Металлы, минералы, всё то, что накапливалось миллионы лет. И всё это добро уходит на ближайший рынок, двое суток полёта, и ты там, раскладывай товар, карауль купцов. Разорение по полной программе, человечеству ни гроша, только ухудшение климата и падение давления. Ты вообще в курсе? Кислород тоже увозят в сжиженном состоянии. И леса горят не просто так. Одним словом, вы обречены.

– Если?..

– Если по-прежнему будете закрывать на их деятельность глаза. Вы живёте в концлагере, с условиями минимального комфорта. Телевизор твердит – всё прекрасно, не переключайтесь.

– Но у нас есть армия жрецов, она противостоит… 

– Этого мало. Людям пора сплотиться, оставить обиды и объединиться. Древняя вера даст силу, вы сумеете разбудить своих богов, призвать на помощь. Они откликнутся, для того и были созданы предками. И мы неплохо жили рядом с вами. Мы не могли мешать друг другу, поскольку жрецы создавали миры, тесно – переходим в соседний. И прекрасно уживались. Теперь-то понимаем, нас подучили, и не нашлось на тот момент лидера, который отсёк бы происки союзников. Обещанные выгоды и договоры никогда исполнены не будут, это стало ясно.

– Как давно?

– Да уж давненько. Почему я ушёл от своих? Те, кто понял, тоже оставляют службу, всеми правдами и неправдами исчезают при первой возможности. Я так думаю, поэтому сожгли мой лес. Надеюсь, беглецы тоже уцелели.

– Как много вас? 

– Примерно, половина. 

– И такой вопрос. Откуда катер? То есть, лодка, на которой сбежал.

Гоблин развернулся к корзине, щедрою рукой набрал гостинцев, вновь отправился в гарем. Вернулся с довольным видом, знать, слух его порадовали признанием в покорности, хвалой за щедрость и заботу.

– Дело простое. Готы изучают древнюю технологию славян по строительству кораблей. Нефть выросла в цене… Ты же в курсе, нефть – это сохранённая планетой кровь русичей, павших за свободу. Как же вы можете ею заправлять авто? Я бы не посмел. Но к делу. Присматривал за группой, они всё делали верно: и чёрную берёзу вырастили на экспериментальных участках. За двести лет вымахали деревья, стали сами взмывать вверх, вместе с корнями, только сверху их ловит решётка. Вот из этих крылатых берёз намерились готы строить быстроходы, любопытства ради. Архивы-то у них, все чудеса русские, все хитрости и образцы.

– Угнал катер!

– Чего это мне стоило. Пришлось своими руками строить предварительную копию. Сначала думал, сам поднимусь в небо, зачем мне их к-катер. Потом смотрю, у меня не вышло, а их отрывается от площадки и парит. Они не умеют управлять, учатся методом проб и ошибок. Однажды рухнули – двое насмерть, костей не собрали, но другие продолжили изучение техники. Текст, который лишает судно цепей притяжения, у меня здесь, – Баз коснулся ладонью лба, отдёрнул руку.

– Давай, смажем маслицем ожоги. 

– Заживёт. Считай, получил посвящение огнём. Крепче буду. Теперь моя очередь задавать вопросы. Хочешь, я отомщу твоим врагам? Выгоню из града навсегда!

– Других пришлют. 

– Встретим. Сам подумай: соседние миры почему злятся на вас? Сколько можно терпеть? Над вами откровенно измываются, старую веру подменили католическим христианством, а вы и в ус не дуете, как так и должно быть. Собрались раз – и выставили за дверь… с планеты, то есть.

– Разум убаюкан. Кофе, табак и алкоголь исправно усыпляют. Никто не может вспомнить прежних воплощений, тех радостей, какими жизнь наполнена была.

– Соседи смотрят на вас и поражаются: гнуть спину ходят за гроши, считай – за миску похлёбки, когда могли иметь личные миры.


Часы пробили… на часах пошёл четвёртый. Няня в походном облачении… с боевым мечом, коня седлает…

– Я готова в путь!

Баз привлёк меня к себе, похлопал по спине:

– Оставляю на хозяйстве. Присматривай за… в общем, знаешь. Постараюсь не задерживаться, с дедом повидаюсь, и назад.



ГЛАВА 2

1

Предложение База понравилось; изгнать из города вражеских жрецов, там понаблюдать за людьми: это пойдёт им на пользу? Безусловно, орудия зомбирования продолжат работу, иной человек не может дня прожить без ящика. Вот почему так популярна тема пост-апокалипсиса, когда уцелевшие выброшены из привычной сытости, вынуждены добывать пищу. Выживут приспособленные, в ком-то откроются таланты к выживанию, но большинство… от балласта планета избавлялась и прежде, иначе новому обществу не бывать.

Клавиши вспомнили мои пальцы, работа закипела. Между трудами, ухо жадно ловило звуки из соседнего помещения. Баз приучил их стучать по двери перед выходом. Кажется, им понравился унитаз, особенно кнопка. Я догадывался, с каким восхищением обе пялятся на ревущую струю воды, как подолгу ждут, пока наполнится бачок, и вновь тревожат кнопку… Расход холодной воды в этом месяце будет превышен, если не предпринять шагов. Но я не собирался ни входить, ни общаться с сотрудницами гарема, раз Баз ревнив до изнеможения.

Чтобы не торчать на виду у выходящих дам, передвинул стол ближе к балкону, по-прежнему, монитор глядел на юг… Я давно заметил, что лучше пишется, если сидишь лицом на север. В чём заключена хитрость, не знаю; разве, магнитные линии каким-то образом облагораживают мозг, помогают настроиться на позитивное мышление. Во всяком случае, раскручивался сюжет более чем удачно, эпизод к эпизоду прирастал плавными переходами, фразы выходили из-под пера заправского редактора с хорошим вкусом, не громыхалы и графомана. Любители дешевых трюков отдыхают, – по крайней мере, мне так казалось. Когда же, после гарантированного стука, из-за угла выглянула одна из дам, сама атмосфера сменила окрас. Соблазнять пришла или проголодалась. Баз вроде накормил. Ох, уж эти жен… извиняюсь, но ведь они сделают всё ради того, чтобы внимание привлечь… в глаголе этом последние четыре буквы красноречивы.

– Проголодались?

Она кивает, умышленно потрясает головой, демонстрируя, какие послушные у неё кудряшки. Огненно-рыжая шевелюра причёсана на пробор, расчёску в ванной легко найти. Видимо, они сидят тихонько взаперти и мастерят причёски; они ещё не знают, что за работу с волосом платят деньги.

Клавиши подмигнули – сходи уж, сделай передышку.

Проходя мимо двери в их комнату, я слышал щебетание, если не смешки. Как же подать фрукты? Оставить на пороге, постучаться?

Корзина могла принять полдюжины гостей, но и моя щедрость не должна превосходить щедрость База. Сливы, по одной груше и виноград, хотя это с виду похоже на виноград, одним словом, нёс тарелку с горкой, приговаривая: скромность украшает.

Тихонько поставил на пол и юркнул в кабинет.

Дверь подсказала щелчком, товар принят. Скорей бы Баз вернулся, мне как-то неловко оставаться в обществе двух незнакомок. Они же умеют думать, какие фантазии бродят в женских головках? Появись Евгения, они бы у неё мигом переселились на крышу.

Вот, опять… Другая ресницами играет, упругое бедро демонстрирует, на фоне вертикальной линии, её линии выигрывают однозначно.

– Пить?

Кивок, как проверенный способ. В ванной беру ведро, споласкиваю и полное наливаю. Чтоб до утра. Они же придумают ещё… Так и есть, обе захватили помещения, в которых обычный человек бывает по нескольку раз за сутки. Приспичит – хоть к соседям беги, нет, не годится. Надуть в стаканчик, плеснуть с балкона, землица принимает и не такое.

Мысленно составляю телеграмму: «Баз, с дедом повидался, пора назад. Срочно, зпт, умоляю, тчк». Но в текст не вставил выводы свои: «Ты бы прав, дружище, надо было спасать других».

Решил прибегнуть к последнему прибежищу – к написанному ранее. Раз работа не идёт, почему не пройтись по прошлым эпизодам? Беру с полки последний том, история Петра Первого, в исполнении литнегритянки.


2

«Сколько фальшивых сведений о царе Петре, сколько поколений изучало удобную властям историю, и всё ради покорности – мол, другой не ждите.

Жрецы упрашивают царя – не бросай столицу, зачем тебе их машины? Тебя обманывают: не может машина работать сама, Семля не посвятила чужеземца в свои тайны, они задумали некую подлость.

Царь стоит на своём. Двенадцать жрецов покинули палаты, понимая, что их старания напрасны. Один остался, Ярогор, у него был аргумент, которым намеревался согласить вольнодумца.

Государь:

– Со мной пойдут сорок жрецов, хочешь – и ты собирайся.

– Негоже всем покидать отчизну, кто станет блюсти границы? Никто из царей не пересекал их, у себя принимал послов.

– Значит, я стану первым.

– И как надолго собрался?

– Погляжу на машину их, вообще ознакомиться нелишне, какие у себя порядки завели драконы.

– Ладно бы, с людьми. Пошто сдались они тебе? Столько территорий отвоевали, сколько народу согнали с родовых земель, я уж не говорю, сколько извели.

Царь начинал сердиться.

– Раз не можем изгнать, надо искать подходы. Мы же с тобой не хотим войны, вот я и прощупаю, чем можно задобрить.

– Задобрить? Простишь драконам убийства?

– Ты имеешь оружие такое, чтобы диктовать им волю?

– Ищем, государь, да и население ещё не народилось в прежнем числе. Старики не хотят никого допускать к секретам, у них есть кое-что, только Семля опять погрузится в зимы, люди не смогут жить в Рощах, придётся снова в пещеры уходить.

– Сведи со стариками.

– Ты до сего дня не жаловал, ни разу не выказал уважения, теперь и подавно. Не пойдут, ибо знают, что станешь просить.

– Значит, я сделал правильный выбор. Глядишь, что у них подсмотрю, да и жрецы сумеют разузнать, что у них за оружие.

– Твоя воля, государь, только предчувствие имею: не вернёшься назад.

– Как это не вернусь? Я нисколько не сомневаюсь. Кто посмеет встать у меня на дороге?



Через неделю обоз с провиантом тронулся в путь, спустя две недели царь взошёл на жреческий корабль. На всём пути до границы царя сопровождали вестовые сигнальщики, они-то и сообщали, что чужих войск поблизости нет, можно идти дальше. На самой границе царя приветствовал преображенский полк, да и пеших хватало, кто хотел на драконов воочию поглазеть.

Полковой предупредил Петра, что сосед прощупывает границу постоянно, норовит лазутчиков переправить, поэтому не может дать людей, все на счету.

– Мне почему не докладывают?

– Так обычное дело, сами справляемся, отваживаем, как умеем.

Царю показали каменных истуканов. Их установили повыше, на кургане древнем, как предупреждение другим.

– И всё равно лезут!

– Каждый праздник попадается то одинокий, то целая группа. Кто не хочет проведать оборону?

Как царь переночевал, поутру показались послы с охраной. Пётр впервые видел эти удлинённые черепа и нечеловеческие зубы. Такими мясо рвать.

С послами прибыл и толмач, по-русски говорил сносно. Сразу утрясли вопрос с пропуском личной охраны. Старший обошёл отряд жреческий, пробурчал что-то на своём. Толмач тотчас перевёл:

– Вы бы сюда армию притащили. Раз был уговор, что никто не пострадает, надо верить слову.

– Взял бы армию, я не воевать еду, – ответил Пётр.

– Корабль мы не хотим видеть у себя, поэтому дальнейшее передвижение, как принято у нас: пешком или на лошадях.

Царь переговорил с Навомагом, правой рукой своей, тот держал совет с полковым. 

– Даст лошадей, но просит с возвратом. – Навомаг не довёл до сведения государя, что и лошади в полку есть не у всех. Корма пошли нездоровые, видимо, ветром принесло какую дрянь. Полковой признался ему, что теперь траву косят подальше от границы, и падёж прекратился.

Договорились с драконами – с утра и выходите, никто препятствий чинить не будет, войска на этом участке отведены на тридцать вёрст, до ближайшего города дорога будет свободной.

Навомаг отпросился у царя, сошёлся с полковым – показывай, что за травы, от которых лошади болеют. Хоть и смеркалось, но нашли они, что искали. Росток с колючками при обламывании дал липкий сок. Жрец отнёс стебель к муравейнику, положил с краю. Дюжина муравьёв погибла сразу, остальные бросились врассыпную.

– Теперь ты понял?

Полковой осерчал:

– Лазутчики занесли! Что ж мне теперь, косцов нанимать, чтобы выкосили, чтобы семян зараза не оставила. Этак расплодится, ветром разнесёт…

– Тебе решать. Как видишь, у врага имеются хитрости, о которых мы слыхом не слыхивали. А я государю доложу. – Навомаг обернул в тряпицу растение, забрал с собой.

Пётр выслушал, подивился на гостинец.

– Говоришь, дорогу нам обеспечили? Через час выступаем, глядишь – ещё чем порадуют драконы.

– Тогда уж, пусть стемнеет. Мои обеспечат полную невидимость, надо только обувь обмотать, для тишины.

Посольство всполошилось – как выступать? Они уж спать полегли, вечно чем-то недовольны, особенно неожиданными приказами.

– Будете спорить? Отправлю назад! – Навомаг взял со стола бутыль с пробкой, покинул шатёр. Воины сворачивали палатки, седлали лошадей. Отряд выступил по сигналу. Возы страшно скрипели, но это даже не плохо: ужасу нагонят на соглядатаев, если пойдут на звук.

Жрецы обеспечили туман – он так и потянулся по дороге, поскрипывая и храпя. Лошадей взяли под уздцы, возничие для смелости прикладывались к бутылям, старались не шуметь. Кроме личной охраны из недоученных жрецов, кто бросил учение ради должности при царе, в колонне имелись писари, свой толмач да жёны возниц, с дюжиной детишек. Охота поглядеть на живущих там, это понятно, но более всего одолевала тревога. Земли врага, где едят, живут иначе, другие законы… как земля их носит?


Уж если Пётр стал нервничать, охрана выглядела не лучше. Да, они тоже кое-что умели, так что в обиду не дадут, многие участвовали в отражении набегов. Бывало, прорвутся драконы на каком участке, окружат поселение и грозят сжечь, если не выдадут двадцать девиц. Жизнь у границы диктует свои условия: кто соглашается, лишь бы сберечь урожай и жильё, кто принимает бой. Посёлки стали укрепляться, вооружаться, и набеги всё чаще не приносили врагу пользы. Как погонят до границы, а то в плен возьмут и ждут жреца. Стоит опознать которого, тут не до церемоний: тебя предупреждали, ещё раз сунешься – в камень обратим. И стоят вокруг сёл истуканы, как напоминание врагу: нос покажешь – здесь и окаменеешь; года на три – это уже как жрец решит. Однако, все понимали: слишком близко от границы, кто ж хочет рисковать? И засылает Род гонцов, нет ли где подальше клочка свободного, и принимали другие Роды, уступали часть собственности своей, шли навстречу. А то, что войны не избежать, тоже понимали, думали, как оттянуть тот день, как готовиться. Жреца своего иметь, чтобы сумел предупредить, а то и защитить… Земля-то приграничная полнится слухами: с востока прибыл молодой жрец, дождался набега и покрыл посёлок лесом, окружил рекой, враг мимо и проскочил. Именно на такой способ положились соседи, стали приглашать защитников из сословия. Но вот уж несколько случаев стало известно: не каждому жрецу удаётся отвести беду, с кем расстались сразу, зовут другого, кому дают срок на исправление. Понятное дело, пока нет войны, молодёжь увлекается изготовлением амулетов, превращаются в животных, а кто путешествует по Солнечной системе, контактирует с тамошними жрецами. Только после царя Ивана к нашим отношения изменились. Инородцы нагло захватывают земли Родов, строят крепости и аппетиты свои нисколько не прячут. Того и гляди, доберутся и до нас, – гуляет такая шутка среди тех, кто может шутить, проживая вдали от границ.


Свою лошадь Навомаг пометил амулетом, вплёл в гриву чёрную и зелёную ленты: ходи уж и ты под моими богами. Жрец – он и за границей жрец. Бывшие земли русичей помалу приходили в упадок. Не ведают драконы обряда, свои растения садят.
Тончайшим слухом уловил впереди опасность.
Имеешь под боком грозного соседа – хочешь ни хочешь, а сведения доходят. Драконы по ночам стараются решать вопросы первой необходимости, при свете звёзд они наиболее активны, зато днём отсыпаются за двоих. Это некая особенность организма: вот бы употребить эту особенность да изгнать пришлых! Но, как говорит Ярогор, нет единства средь жрецов. Прошлые обиды и недосказанности вылезли именно теперь, когда обидчик оказался в затруднительном положении и о помощи не попросит, – это равносильно признать свою несостоятельность. А враг тем временем матереет, помалу делает набеги да радуется, если удалось вернуться под защиту стен.

Рядом с дорогой показался дом, к спящим хозяевам кто-то ломился. Самоходная тележка стояла у крыльца. Непрошенные гости не стеснялись, молотили в дверь и орали: «Аткры! Аткры!»

Навомаг оглянулся. Пётр спешился с коня, подошёл.

– Принесло не ко времени.

– Чего они хотят?

– Право первой ночи. У хозяина есть взрослые дочери.

– А, это Римское право. И чужая территория, что мы можем сделать?

– Я бы шарахнул, в мел обратил. Потом дети отбивали бы куски и рисовали на камнях рожицы. – Навомаг перехватил руками уздечку, стал всматриваться назад. – Я вот думаю, почему верховный не просил богов обеспечить нам дорогу.

– Напускное. Он постоял на прощание, опираясь на посох, будто нездоровится. Мог хоть посохом благословить. И богов не посмел просить по одной причине. Заносчивость Петра после поездки может вымахать до небес, и ещё не известно, что лучше, так у вас говорят? Я знаю.

Навомаг промолчал. Именно так и считают некоторые учителя. Я царь, а вы никто. Хоть бы раз пригласил, поговорил с народом. Зато планов – на триста лет вперёд, так учителя издеваются: «Доживи до пятидесяти прежде, пятьдесят и четыре года, тогда поговорим».

Ночь выдалась тёплой, только озноб бьёт, а причина не понятна. От беспомощной злости, что ничего нельзя поправить, вмешаться.

– Чудовища! – прошептал царь.

– А ты собрался с ними договоры писать.

– Разворачивать коней? Чтобы потом был повод всяким насмехаться – мальчишка! Сопляк!

Навомаг отвернулся. В доме всё ходило ходуном. Пётр еле сдерживался.

– Хорошо, хозяин знал, что такое случится, почему не ушёл? Тайком собрал пожитки – и к нам.

– В такую ночь могли бы проскочить, да кто об этом знает? Границу стерегут пуще собственных глаз, им ведь размножаться. – Навомаг невольно сжимал кулаки, слыша девичий визг. В эту самую минуту хозяин с женой были вытолкнуты на крыльцо. Царь разглядел в руке отца верёвку.

– Пойдёт и повесится. А что остаётся делать?

– Жить дальше и ненавидеть врага. Собрал таких же, кого не обошли вниманием, и подался в лес, оттуда выскочил и расплескал дракона по камням!

– Тише. Тише. Может, пока они заняты, проскочим?

– Никак нельзя. Следы копыт, повозок…

– Не подумал. Дай команду, пусть сдадут назад. Не хватало обнаружить себя.


До первых петухов отряд проторчал в тени леска, под шелест водопада. Красивые места, создатели этой красотищи намеревались жить долго и счастливо. Римская империя не учитывала их пожеланий.

Разведчики донесли – можно трогать. По идее, царь мало что выиграл. Свита и посольство чуть не переругались за места в повозках, бессонная ночь дала о себе знать.

Навомаг ехал по правую руку от Петра, надолго погрузился в свои переживания.

– Ты слишком близко к сердцу не бери. Они поплатились за то, что решили выжить любой ценой. 

– Именно этого я не понимаю. Ладно бы, не знали! Тут ещё один момент не даёт покоя. Вот они, эти звери, вломились. Девочки поднялись из постелей, видят рожи драконов. Они сами как представляли первую ночь с нелюдью? Пошла и утопла! Это же на всю жизнь воспоминаний! А понесёт? Их же возьмут под контроль, попробуй не родить: на твоих глазах родителей убьют. А беременным обещают десять золотых монет. И армия пополнится воинами, которые придут на наши земли.

Царь скрипнул зубами.

– Одно слово ещё, и я разверну коня. Думаешь, мне не противно? Римская империя в расцвете сил, приходится считаться. Что-то наши бабы слабо рожают.               

– Куда рожать? Для войны?

– Жить-то надо. Придётся – возьмёмся за оружие.


И потом, сколько ехали, ни одной рожи не встретили. Пленных – целые города и сёла, и внешне не видно, чтобы сильно огорчались. Отдай дочерей, и живи – молись, чтобы сыновья рождались. Другое дело, если бесплодная семья, власти их разводят, дают возможность забеременеть от других мужчин. Если и тут не беременеет, то уничтожают: на это место привезут другую пленницу, готовым домом одарят, только рожай. То, что дети рождаются с хвостами, уже никого не удивляет: крохотный, но есть, особенно в раннем возрасте заметно. Лекари драконовские детям дают особые снадобья, и развитие хвоста прекращается.


До города доехали без приключений, слово держала принимающая сторона, но в головах бродило: «Ещё не вечер».

Гранитные столбы при въезде. На грубой табличке название начертано, да такими корявыми знаками, что не прочесть. Навомаг ухмыльнулся. Пётр заметил:

– Что скажешь, правая рука моя?

– Тебе придётся изучить их язык и письменность прежде, чем оценивать достижения.

– Выучим! Главное – побольше секретов вызнать.

– Так тебе и показали! А вот за нос поводить…

– Шутишь брат! А то я куплюсь на дуру.

– Поживём – увидим.



Эх, сколько показухи! Город впервые встречает царя русского, сам приехал на поклоны. Толпы сбежались поглазеть – вот кто живёт по Кону и чхать хотел на римлян. Простые граждане не таят зависти, вот бы к царю в услужение попасть, а там, глядишь, словечко замолвит, с собой в Руссию заберёт. Навомаг вполголоса сообщает царю настроения.

– А что? Дать свободу рабам – это ли не дело?

– Напрасные мечты. Их римляне не отпустят. Европа большей частью под пятой, сколько там их осталось, земель русских? Драконы покорили северные народы, со временем атакуют Роды южные. Сразу же насильно вводят свой язык, за родную речь бьют прилюдно. Не хочешь позора – будет учить чужую речь.


Посольству выделили длинную казарму, впору лошадей содержать. Царь приказал не подавать виду. От бедности своей, что ещё могут предложить? Власть-то позанимала лучшие здания, возведённые согнанными с родных окоёмов и Рощ. Петру предстояло пройти немало испытаний, пока не поймёт, как были правы жрецы, особенно Ярогор. Когда его разлучили с сопровождением, когда заковали в цепи, Пётр проклял тот день, затемнение разума: посмели, а ещё насмехаются. И этого индюка приставили, чтобы обучался русской речи. Петру готовили двойника, посадить на русский престол того, под чьим началом будет проще диктовать волю. Враги уже не скрывали намерений: «Устроим так, что твоё имя проклянут, назовут последними словами. Наш человек обеспечит тебе место в истории, будь уверен. И снова потечёт русская кровь, твоим именем детей будут стращать».

Пётр молчал. Поняв промах, он не собирался учить произношению того, что займёт трон. Шиш вы угадали! А там разберутся, быть не может! И сразу на расправу, сам огласит планы драконов. И будет стоять Русь, как прежде, теснимая со всех сторон, и не опозорят имя Петра, как праздновали свободу, так и продолжат впредь…»




Кто знает, как кончил дни свои Пётр? Есть версия, что человек в железной маске, он и есть. Зато есть, чем похвалиться его двойнику.

Армию жреческую распустил (по разрешенной версии – истребил стрельцов).

Табак в Россию завёз.

Флот построил? Весьма спорный момент. По его приказу сожгли летающий флот, он не нуждался в бензине; тогда получается, двойник пересадил (грубо) с вертолётов на подводы.

В «Истории Петра», будто от руки А. С. Пушкина, масса ужесточений,  засилие иностранцев, кому Пётр вручает основные посты. А как иначе? Бояре (а по правде – мудрецы и жрецы) требуют жить по древнему Кону, царь гнёт свою линию – жить по-европейски. Читать можно с умом с 7-й страницы по по 463-ю: сколько несуразностей и лжи! Имена, фамилии – даже их не было в русском языке, зато сколько немецких чиновников пошли наводить свой порядок на Руси. Фамилии стал вводить Николай I, большевики продолжили линию.

И Петербург не при Петре строили, сколько уже откопали свидетельств, но официальная наука стоит на своём. Пока под первыми этажами откапывают нижние этажи, под ними подвалы, и тоннели, забитые качественным бетоном. Какие бетоны в то время? Оказывается, знали не только это, но и сотовую связь, и полёты на Марс и Луну (в архивах случайно завалялась справка об обеспечении двух экспедиций; не чудо ли? Нам говорят о первом космонавте Гагарине, в 1961-м году). ДЕРЖАТ ЗА ДУРАКОВ. Для нас придумана другая история, иной не ждите.
 

3

Няня остановилась на тех днях, когда настоящий Пётр ещё мог прорваться на родину, имея отряд жрецов. Любопытство взяло верх: ему показывали технические чудеса, обещали показать куда больше, надо только в Англию переплыть. Охрану отравили, а вот в посольстве нашлись предатели, кто согласился вернуться с подменным: что уж там можно было сказать жрецам на обвинение – не тот Пётр лицом! Болезнь, говорите, а речь? Этот двух слов связать не может, акцент чужой. Ах, горлом болеет, что придумаете ещё?

И отказавшихся признать царя истребили, прочие испугались, покорились. За деньги многие согласны поступиться совестью. Так на Руси пришли к власти готы. Драконы занялись британскими островами, чёрная раса в очередной раз отправилась штурмовать американский континент, и война Севера и Юга завершилась разгромом русичей. Уцелевших, кто не принимал участия в сражениях, вынудили учить новый язык, его сегодня называют английским. Где не выходило взять силой, применяли химическое оружие. Тут жрецы оказались бессильны.

Я полистал предыдущий том. Название не понравилось: «Я – захватчик». Оно-то так: прежде, чем одолеть народ, следует изучить законы и обычаи, помалу вводить своих союзников на посты, потом эти правила отменять, по одному. Мне, например, понятно: чтобы записать на видео ритуалы богам, нано-робот в виде мухи, садится на аркотан и пишет каждое движение, интонацию голоса. Вот вам и вся премудрость: русичи не читают слав богам, пришельцы читают и, худо-бедно, управляют частью процессов на планете. Пока большинство населения проживает в городах, союзникам никто не мешает роторными машинами выгрызать самое ценное… Нам платят бумажками, а настоящие ценности утекают в космос, может, с каждой ракетой.

Я вот тут подумал: двойник Петра отменил летоисчисление, сам родился в 7180-м, это отсчёт от подписания с Синой (сегодня - Китаем) мирного договора в Звёздном Храме. Почему при нём, себе в убыток, купцы везли товары в Пекин? Союзники. Потому и отменил, по просьбе синайцев: эти 5508 лет напоминают о далёкой битве, когда русичи принудили их к миру. Знали б, во что выльется поблажка, следовало тогда ещё обратить в глиняных истуканов. Который раз сожалеем, что могли разделаться с врагом, одно останавливало: не хотели осквернять Семли родной кровью поганой. И еще одна подсказка из читанного родилась: лже-Пётр уплатил Швеции 2000000 рублей, золото Колчака и золото третьего рейха перекочевали в Америку, чиновники нынешние выводят за границу, а Русь не гибнет…

4

Баз вернулся под утро, бодрый и злой, прижал к груди, обнюхал волосы.

– Не приставали? Вижу, глаз не сомкнул. – Но в ответе не нуждался, бросился к своим, со словами: – Быстренько отвечаем: никто не обижал? – Он устроил сцену для профилактики, хотя старался говорить потише. Как только гарем спел ему славу, покинул их и занял кресло напротив стола.

– Что читаем?

– Историю. Как там дед… сколько ему?

– Восемьсот отмечали два года назад. Но есть новости поважнее.

– Все целы?

– Не переживай, всё под контролем. Просто союзнички развязали руки всем нам. Жрецы скоро дадут знать, я с полным правом выхожу на охоту. Сегодня же займусь местной шпаной, если уже не дали дёру.

– С какого перепугу?

– Не скажи. Как только пошёл приказ, все службы оповещаются. Они готовы к нашим ответным действиям. Ещё просили передать: увидишь Евгению – не подай виду, что знакомы. У неё наметилось мероприятие неподалёку, может, и заскочит повидаться. И ещё. Старуха просила передать: она не вернётся.

– Не завидую твоему деду.

– Почему? Мне кажется, они поладят. Он у меня молодец, крепкий старик, да и рассказчик первосортный. Приврать, конечно, мастак, я предупредил её. Так что, на следующий день она вынудит или подтвердить сказанное, или отказаться. – Баз-Васун кивнул в сторону кухни. – Пойду, подкреплюсь. Дай мне час потом, и буди, пойдём громить мировое правительство, младших членов. У меня уже чешутся руки.

Проходя мимо своей комнаты, он для порядка постучал, умышленно прошёл мимо. Я шёл следом, он выкрутил шею и подмигнул. У меня тоже прорезался аппетит, поэтому особо не рассматривал, что под руку попало. Баз отнял у меня продукт, отложил в сторонку.

– Батыр с собой возьмём, мало ли, задержимся. После купишь мне гитару. Надо же когда-то начинать.

Я сам задремал на диване, прилёг поверх одеяла. Сон сморил – протягивает руки Женька: «Просыпайся, соня!» Я был счастлив её видеть, руку протянул – не подчиняется рука! Глаза открываю – чужие люди, я связан. С усилием приподнял голову, глянул на дверь второй комнаты.

Старший дёрнул подбородком, подчинённый бросился туда, прислушался. У них, видимо, тактика такая: открыть рывком и тут же закрыть. Если ничего не случилось, можно войти. Они-то не знали! Подчинённый угодил в кабинет жреца, обошёл там всё и вышел: «Никого». Когда все шестеро столпились у дивана, щёлкнула дверная собачка. Двумя ударами Баз уложил четверых. Капли крови появились на обоях, даже мне одна попала на лицо. Двое уцелевших срослись плечами. Вместе с движениями рук, полились звуки.

Баз выкрикнул «ура!», и смял две головы в одну. Его молитва перед битвой была гораздо короче, преимущество очевидно. Следом высыпали барышни, давай вязать непрошеных гостей, развязывать меня. Больно много ласки в их движениях прозвучало, я выругался, и всё сразу стало на свои места.

– Ишь, опередить решили! Будете знать, с кем связываться. Давай, Шурик, отлупи одного. Другие сами всё расскажут…

Пришлось импровизировать на ходу. Если это психологический приём, то и предмет надо взять подходящий. Винтовой стул, есть такой в кабинете. Я вышел с ним, прямо к старшему. На глазах у шестёрок получить плюху – это не бумажные деньги считать.

Я размахнулся. Секунда!

– Не надо!

Баз героически бросается под удар, красиво охает: «Так и убить недолго!» – но спасённый уже питает чувства, каких доселе не испытывал. Ему и обидно за секундную слабость, да слово вырвалось. И винтовой стул ещё находится в воздухе, его на место могут вернуть и позже.

– Позвони Сергею, пусть срочно выкопают шесть могил. Будет спрашивать – скажи, живьём. Так дешевле. Пусть твари вернут земле всё, что получили незаконно. Завтра поедем брать других, тут сорок километров. Всё ребятки, ваше время кончилось.  – Баз склонился над спасённым. – Другое дело, если кто располагает полезной информацией и готов поделиться, в обмен на целую голову, то варианты имеются. Поприсутствуешь на похоронах коллег, а там будет видно – в штаб или на перевоспитание сразу.

Я диву давался! Так мастерски разыграть поведение бандита с большой буквы… Ну, не может че… гоблин так шутить. Хотя – что о гоблинах мы знаем? В фильмах – это фантазии авторов. Одна из дам вернулась в комнату, принесла симпатичную вещицу из бронзы: рукоять для удерживания, по концам спирали. Раз жрецы переглянулись, назначение вещицы им знакомо.

– Я покараулю.

Сдавшийся кивнул. Баз приподнял его одной рукой, тот крепко встал на ноги. Они отлучились на кухню.
 
Вторая дама, обладательница пышных форм, демонстративно прогуливалась по кабинету, знакомилась с содержанием книжной полки. 

– Можно взять, почитать?

Я голову ломаю: «Возьми или возьмите?»

– Конечно!

Поражаюсь: сколько же им лет, раз они включаются сразу, входят в роль?

А если не роль… значит, они имеют опыт расправы с врагом.

Холодок пробежал по спине.


ГЛАВА 3

1

Осадочек внедрился, даже страшно подумать, чего не знаю я. Жили они себе на этажах своих, жили, наводили трепет на конкуренток, к главному самцу чистили пути, слонялись неподалёку… какой красотке ломали руку, чтобы не допустить в союз избранных. На вскидку, собрался видных дамочек десяток, оценили достоинства друг друга и заключили перемирие, это значит, прочим к исполину, на котором проживает Баз, уже не будет. Помню, как он ронял гитару, похаживал меж кандидаток. И это лишь часть жизни гоблинов, которая была доступной.

Баз переправил гостей в кабинет жреца, учинил допрос. Дамы оставались у себя в комнате… скорей всего, присутствовали да приглядывали из своего пространства, на всякий случай. Единственное, что я понял, это действенность методов. Жрецы были сломлены основательно, говорили наперебой. Когда Баз вышел, я бросился на кухню и принёс продукты.

– Вижу, тебе досталось.

Он будто был ещё там.

– Что? Не поверишь, сколько грязи вошло в эти уши. – Он подтвердил слова жестом.
– Я приму ванну, потом кое-что покажу.


Мы отправились в город. Вроде всё по-прежнему, удивили прохожие. Доброжелательность на лицах, участие и готовность поделиться радостью. Когда такое было? Получается, атмосферу ненависти продуцировали эти шестеро отщепенцев, держали город под колпаком внушения. Люди не понимали причин свалившейся на головы радости, Нет, наушники в ушах ещё торчали, но их доставали помалу, сначала по одному. Молодёжь кожей угадала: что-то случилось, вертели головами и пока не улавливали изменений явных.

В магазине частника, среди кастрюль росла гитара. Баз указал на неё продавцу. Я опомнился:

– Разве он тебя не видит, каков ты из себя?

– Я внушил ему другой образ. Два обычных парня заглянули прицениться к товару. Нам же кастрюля нужна?

– И гитара.

– Надеюсь, в средствах ты не стеснён.

Реакция прохожих показалась нездоровой, будто так должно быть. Один с гитарой, другой с кастрюлей. Улыбки согревали: вот, идут музыканты, а это, видимо, часть ударной установки; может, новое направление в музыке. Звук можно издать кастрюлей? Маленьких размеров – свой, а здесь двенадцать литров, не меньше. Звук можно издать и напильником по лопате, гвоздём по стеклу. Просто у каждого есть звуки любимые и нелюбимые.

Квартира пустовала. Я попутчику попенял: «Предупреждать надо».

– Ты хотел посмотреть, как команда будет упаковывать врага? Зрелище не из приятных.

– А дамы?

– Про помаду что-то говорили. Пусть прошвырнутся по магазинам. 

– Без наличных?

– Они много не возьмут. Обещали. Я, кажется, разобрался с ценообразованием: в каждую заложен процент риска на воровство. С дня нынешнего воровства не будет, мы просто возьмём часть товара, как оплату за свои услуги городу. – Баз отнёс на кухню мешок с овощами. Сегодня сварим борщ, сметаны хватит на двенадцать моих порций… производим в уме вычисление… или на шесть гоблинских. Придётся ли по вкусу, узнаем чуть погодя.

В четыре руки разделись с картошкой и бурачками, томатная паста и щепоть соли. Баз предварительно понюхал соль.

– Её нельзя употреблять. Кто вас научил… ах, да. «Всё для процветания рабов». И это, ты говорил, соседка будет борщи варить. Почему мои глаза её не наблюдают? Спишь с ней?

– Баз!

– Я же для порядку. «Будет приходить, будет приходить», – няня обещала.

– И мне. 

– Евгения не твоя жена. Там, где царят предки, есть у Евгении друг сердечный. К нему возвращается всякий раз, завершив здесь дела.

Я выронил нож.

– А как же я?

Он швырнул бурачок на пол с такой силой, что осколки вцепились в каждую подходящую поверхность кухни. Башкой приложился к табурету, трижды огрел себя, приговаривая:

– Какой же я болван! Я не должен говорить того, чего не знаешь ты. Что на меня нашло?

Я испугался не на шутку, да и как, что, куда деваться? На голову сразу обрушилось столько всего. Няня, потом эти дамы, теперь Евгения… Так хочется взвыть, ругаться, не сдерживая себя в словах! За что мне такое?

Я отстранённо наблюдал, как он отскрёбывал со стен останки бурачка, в мыслях полный беспредел. Точку опоры нащупать и зацепиться, иначе можно съехать не только с квартиры.

– Баз, как по-твоему устроен мир?

Он ухватился за возможность исправить ошибку. Прежде, чем устроить зад, пальцем пригрозил табуретке: «Ты – табурет!»

Устроившись на оном, собрался с мыслями.

– Легенда наша говорит, одна очень развитая цивилизация обнаружила эту планету, осеменила… заселила жизнью и дала возможность самим определять свою судьбу. А чтобы не заскучали, подослала врагов – покоримся или же созреем для борьбы? И наблюдали за нами миллионы лет. Те цивилизации, что здесь народились и пошли осваивать вселенные, благополучно процветают, а мы, пятый или шестой поток, вновь перед выбором стоим – бороться за свободу или сложить полномочия, стать видом полуразумных обезьян. Нас выгонят в леса и позволят из зарослей наблюдать за следующим потоком. Он непременно будет. Те, кто положили начало жизни, вновь заселят экспериментальную планету. Возможно, рискнут иную форму жизни запустить, раз человечество... Продолжать?

– Достаточно. Дай теперь обдумать.

– Вода закипела, вбросить бурачки? Или подождём соседку?

– Пойду, подумаю в кабинете.

– В кабинете жреца?

 А ведь это мысль. Пока дамы шляются по магазинам, могу провести ритуал. Взялся за дверную ручку, дважды распахнул…

А если трижды?

Следующий кабинет порадовал взгляд. Свечи столбом, на аркотане тот же гном, со щёткой. Генеральная уборка перед прибытием начальства. Я осмотрелся. Полная копия того кабинета, отличия найдутся позже, уверен. Тайну придётся сохранить от всех. Только я и гном.

Вернулся назад, пока не хватились. Баз уже искал меня на балконе.

– Ты куда запропастился? Знаешь все ходы и выходы, нехорошо ставить меня в неловкое положение, мы же друзья. Или что-то изменилось?

– Друзья, какие могут быть сомнения? Пути разные, но это дружбе не помеха.

Он потоптался у окна, стекла коснулся лбом, воскликнул: «Я догадывался!»

Пришлось и мне полюбопытствовать, что у нас изменилось. На балконе оказалась полнёшенькая корзина с провизией.

– Если я верно мыслю, Евгения запустила материализацию посылок. Так что мои упражнения в к-копировании могут не понадобится. Живём – не бедствуем, Шура! Теперь можно не отказывать себе ни в чём.

– А подняться на вершину родового древа?

Он вздохнул, радости поубавилось.

– Да я и прежде редко бывал на вершине, и зря. Раньше бы угрозу заметил, сумел бы организовать запасной участок, как второй кабинет. Могут же люди, а чем мы хуже?


В дверь позвонили. Баз пошёл встречать подруг с приобретениями. Оттуда послышалось приглашение: «Шурик, это к тебе».

Пусть бы предупредил, что соседка. Симпатичная, пухленькая блондинка. Серо-голубые глаза, воркующий голосок:

– Замечаю, мужчины остались без женской опеки. Помощь нужна? Могу наварить борща, только сходите за бураками.

Я испуганно глянул на дружка. Надеюсь, он не забыл внушить иной портрет. Может, в её глазах выглядит обворожительным блондином, с манерами, излучающими нежность. На слух, обнаруживаю: он издаёт священные звуки, вытягивает в мелодию. Она прямо тает, ещё миг – и согласится перейти жить к нам. Навсегда.

– Баз!

Он прекратил очаровывать… но я опоздал. Соседка плавала в дыму от костра, в окружении бородатых бардов, всем хорошо от тепла, бегущего по венам, пустые бутылки аккуратно составлены под берёзой… И слова песен продолжают начатую гоблином программу.

– Вам не хорошо? Присядьте!

Баз из кухни притаранил табурет, установил со словами: «Теперь ты табуретка».

Она снизошла… опустилась на прочную поверхность, расплылась в бёдрах.  Когда женщины хотят, они выглядят слишком привлекательными. На моих глазах началось сражение двух школ, кто кого; ещё б минута, и я не знаю, чем бы закончилось оно. Сквозь неприкрытую до конца дверь донеслись перезвоны каблучков, две пары ног застрочили, подгоняемые предчувствием беды. Уйти мне, оставив наедине двоих, при нападении союзников, я уверен, было бы не по-товарищески.

Они ворвались… Соседка вскрикнула, ладонью рот прикрыла.

Девочки забыли изменить внешность, предстали во всей красе зубов и мышц.

– Мамочки мои! Ой, я лучше пойду. Хотя баскетбол уважаю.

Они её, не сговариваясь, пропустили. Она уже не нужна, раз на руках появился козырь. Обе обступили избранника с двух сторон, руки в бёдра, и выражение на лицах ничего хорошего не обещают.

Вот теперь пора. Присутствовать при семейных размолвках меня не обучали, да, поди, и курсов нет таких.

Баз спиной плавно отступал в комнату, где ему обеспечат уют и покой, воздадут почести и славы. Что говорят мужи в оправдание своё, будучи застуканными на месте флирта, – методы различаются не сильно, тридцать шесть вариантов у опытных ловеласов, двенадцать – у начинающих.

В руки книгу – первую, что попалась. Название заинтересовало: «Динозавры откуда?» Хреновым историкам некуда деваться; скажи, что их не было, осмеют: каждый год где-нибудь откапывают археологи, так что себе дешевле примкнуть к основной группе. Основная вооружилась таким зубастым аргументом славы для. Так приятно, когда величают науки светилом, орденами не обходят, приглашают за торжественные столы. Быть на виду, читать про себя в журналах (газета – это для толпы, в них совестно светиться).

Няня черпала из неизвестных источников, кто-то же подсказал…

Дамский визг был слышан в первом моём кабинете. Где же мужская солидарность? Дамам можно иметь. С книгой подмышкой, стучусь. Они не смогут отказать тому, кто предоставил кров. Рыжая мордашка не собиралась помнить:

– Ась? Мы слишком заняты, зайдите завтра.

– Не принимаю таких ответов. База ко мне в кабинет, срочно!

Не посмели ослушаться, отпустили. Кормилец вырвался из застенков гестапо, никак не меньше. Спрятал руку от дамских глаз, сжал в кулак (но пасаран, или «они не пройдут»). Для любопытных ушей, он заявил тему собрания: «Чем ближе к церкви – тем дальше от бога».

Я качаю головой, не согласен.

– Предлагай, – он сделал жест снисхождения.

Я протянул книгу. Он внимательно изучил обложку, понюхал.

– Тоже мне новость. Хочешь, с подробностями, или как?

2

Союзники изрядно подустали. Земля уходила из-под ног. Только что возведённые стены рушились под ударами хищников и травоядных. Что-то нездоровое в поведении тварей, кого натаскали на пожирание человеческого мяса. Пленников сожрали, эксперты подтвердили. Командование ожидает результатов, и тут два варианта. Первый – русичи примчат сами, спасаясь от челюстей. Второй – некому будет двигать ногами. Во всяком случае, нападение на человека отработано на десятке экспериментов: хватай за ноги, и жертва не спасётся. Всё шло по плану, пока не стали доходить сигналы о неразумности зоопарка.

Готы и хазары возмутились: мы предупреждали! Русичи могут повернуть оружие наше против нас. А так-то, да: по идее, лет за тридцать население сократилось бы до одного-двух процентов. Те, кто укроется под землёй, продержатся какое-то время, но питаться надо, а это растёт на поверхности. Так что, пусть пятьдесят лет, накинем сотню, но последние сдадутся сами, и их мы скормим динозаврам, после чего призовём наблюдателей – смотрите, хищники истребили население, мы не при чём.

Что произошло на самом деле? Жрецы подошли к вопросу очень серьёзно. Сначала вырастили из яиц домашние виды, оседлали. Стоило появиться первым мобильным отрядам, окрестные города испытали на себе весь ужас голода. Гарнизоны доведены до крайней степени истощения, были отмечены случаи каннибализма. А отряды переключились на бродячих тварей. Скажем, дюжина ручных берёт в кольцо семью, короткий бой, яйца пожираются «конницей». Конные русичи – ещё та угроза. Перевес сил оказался на противоположной стороне. Связь между крепостями прекратилась полностью, поэтому, нарушая технологические запреты, на планету доставили средства связи. Союзники пользовались и обычной, радиотелефонной, позже – сотовой. Так что «изобретения» века двадцатого далеко не изобретения, они передаются аборигенам по согласованию мирового правительства, в свои сроки.

Может возникнуть вопрос: как союзники собирались оправдываться? Откуда динозавры на планете, никогда не имевшей хищников? Тема щекотливая. Раз вы собираетесь на чужую планету – посмотреть, отдохнуть, почему не прихватить любимое животное (кошку, собачку)? Вот и мы привезли, а климат повлиял на крокодилов и зубастых цыпочек, они вымахали в размерах, однажды сломали ограждение и вырвались на свободу. (Сценарий «Парк Юрского периода» взят не из воздуха, если что).

Какие места истории пришлось союзникам подчищать с особой тщательностью? Именно дино-войну. Признать правду – значит, выставить себя на посмешище. Дескать, аборигены оказались ловчее. Кто ж допустит утечку? Пусть уж достанется работа археологии, место для орденов светилам. Правильным «светилам». А которые неправильные, тех лишать званий, наград и работы. В этом весь смысл сговорчивости тех, кто возглавит будущие институты.

Есть желание пофантазировать, имея такой расклад?

Мобильные отряды прочёсывают территории свои, нюх динозавра не обманешь. Он отыщет и свежую кладку, и раненого собрата, избежавшего смерти на днях. Зализать раны ему уже не дадут, добьют на месте. Самые вкусные места вырежут седоки сами, после накормят «коней». Почему находят много нетронутых скелетов? Вырезали то, что любят подопечные.

Союзники всполошились, воззвали к далекому руководству о помощи. И вот корабли космические ведут всякую заразу, имя которой нынче химия.

Стоит упомянуть и такой момент. Население тоже понимало опасность для жизни, когда вокруг снуют отряды, добивают раненых, после берутся за крепости и тех, кто прячется за стенами. Скажем, звук «ци» отвечал команде «вперёд». Цитадель – слово, возможно, дошло из тех времён. Почему срочно строились замки повышенной этажности, с узкими проходами. Русичам приходилось спешиваться и браться за сабли. Дамасская сталь не легенда, раз вооружаться – так самым лучшим. Что из себя представляет та самая сабля? Отверстие на конце лезвия, на рукояти выступ крючком; стоит обогнуть саблей талию и защёлкнуть на крючок – руки свободны.

Тактика захвата городов много упростилась. Одного бронтозавра хватало, чтобы развалить любые ворота. Пока продолжается штурм, при бронтозавре пастушок, следит, чтобы хорошо подкрепился: через два дневных перехода брать следующую крепость предстоит. Пала очередная – жрецы тут как тут: в пыль разносят стены, чтобы не было соблазна отбить и закрепиться вновь.

Союзники в шоке, закипают страсти, звучат взаимные обвинения. И как радуются русичи! Победа близка, если чего не случится.

Этим «чего» и стала химия. Боевые отравляющие вещества были щедро распылены с воздуха. Где дозировка нарушалась, там имели место и результаты. То вместе с динозаврами погибают люди (что приветствовалось всегда), то выживают те и другие, отлёживаются где-нибудь в пещерах, у ручьёв. Вода имела уникальные свойства, исцеляла всех подряд.

Совет жрецов снова стоит перед выбором: пока не поздно, может, отдать врагу его тварей, пусть сам думает, что с ними делать? Наивные – не хотели даже предположить, что химию начнут использовать против населения.

В тех местах, куда попала химия, грибы стали ядовитыми. Обычный с виду гриб, употреблён в сыром виде, как обычно – и нате! Сколько гонцов было разослано по землям Родов, чтобы запретить сбор грибов в местах травли хищников. Тогда-то русичи задумались о составлении карт, чтобы себя обезопасить, и всех, кто родится позже.

Это теперь мы в курсе: есть яды стойкие, способные накапливаться в грибнице. Короткого срока службы захватчик употреблял по конкретным целям, иначе от них мало проку.

В последний раз жреческая армия испытала на себе химию в войне 1812 года. С тех самых дней, официально, она прекратила существование. Русские не сдаются, поэтому незримое русское воинство проводит тщательную подготовку, просчитывает шаги, вооружённая приёмами современного боя. И каждый вправе решить для себя, на чьей он стороне.

ГЛАВА 4

1

Только тут до меня дошло: Баз пасует перед совместной атакой дам, так что не слишком далеко от меня ушёл. Я тоже не боюсь, вроде, могу ответить, пока не произойдёт совмещение обстоятельств. Именно в такие моменты дамский пол угадывает нашу покладистость… начинают с разбитого корыта, заканчивают царским дворцом. 

Стал замечать за ним: если покидает комнату на цыпочках, то сердцеедки в ударе. И всё же, чаще бывало наоборот, они распахивали перед ним двери, он выходил эдаким купцом, в атласном халате… Тем днём, когда ходили за помадой, присмотрели и халат; тапочки шли в комплекте, по словам продавца. Наш рынок ещё научит их уму-разуму, откроет очи на гениальные схемы, как покупателя понуждают раскошеливаться, против необходимости.

– А халат к лицу, – начал я, вместо «доброго утреца».

– Льстить научился? Тебе не подходит. – Сам гордо подтянул пояс, победно оглянулся на свои двери. Наводил полночи порядок, к утру одолел яростное сопротивление. Возможно, одна из подруг-союзниц понесла. Но проку строить догадки? Увидим, если потребует замену. Я пока не представляю, как тёзка выживает в новых условиях, имея под крышей двух баскетболисток. И не крикнешь – вдруг, да по зубам сразу. А ведь их кормить… Стоп!

– Баз, чем подруги запасные питаются, в курсе?

– Тем же, чем и мы.

– С одного балкона?

– Экий ты любопытный. С моей щедрой руки. К-копию с оригинала. Каждый день навещаю, за порядком слежу. Сам видишь, дай поблажку – и понеслась! Укрощать – это на большого любителя. Но к делу. Чем намерен заниматься?

– Что знаешь про войну двенадцатого?

– То, что и все. Римская армия разделилась надвое, одна часть как бы на стороне Московии. Форма-то одинаковая, ваши идиоты мал-мал вносят изменения, когда снимают фильму.

– В чём секрет раздвоения?

– Разве не понятно? Дурили русских. Мол, мы ж заодно: и солдат, и генерал. Гонцы снуют, туда-сюда, с важным видом. А всё ради чего? Встречаются на перекрёстке гонцы, обменялись пакетами, и назад. «Французы» получают координаты, куда картечью бить, шрапнелью. Как правило, свежие полки русичей выставляется на флангах, вся линия будто держит оборону, но раненые и убитые только на флангах. И русские «французы» молотят по «врагу» с недолётом и перелётом, на той стороне тоже свои счёты: если командующий гот, то под обстрел подставляет хазарские полки, песиглавов. Драконы не участвовали ни разу, они всё с инспекциями наезжали, под вечер, чтобы свой учёт исправить. Союзники союзниками, пока не одолели русичей, а там всё равно придётся схватиться за обладание Ковчегом. У всякого генерала свои летописцы, вот уже кто над историей насмехался; по количеству потерь, противник уже давно исчерпал резервы. Чем больше павших, тем выше награды.

– А вы, значит, присутствуете незримо, диву даётесь.

– Мы же не могли остановить кровопролитие.

– Ты обмолвился про Ковчег. Его история тебе известна?

Баз понял, что долгой беседы не избежать.

– Неси корзину, рассказ будет не скорый.

Доставка сработала безотказно. Он выбрал по груше, занял делом руки – мял до появления сока. Надкусывая от той и другой, начал свою длинную повесть.


2

– В суровости испытаний дух закаляется серьёзней, о лени ходят шутки, ибо не было ей места. Прослыть лодырем никто не собирался, труды, учёба, воинские искусства, последним, правда, времени уделялось меньше, никто не думал, что найдутся завистники, кто ополчится и пойдёт войной. Имеешь знания, расширяешь их, так и армия не нужна. Возникнет надобность – и камнеправ отложит инструменты. Конфликты между Родами утрясал совет старейшин, а сам раскол спровоцировали жрецы, это надо безоговорочно признать. Школ развелось видимо-невидимо, они помалу расшатывали древние устои, ибо практика показывала: кому-то удавалось дальше продвинуться с Семарглом, богу строили отдельные храмы. Другим богам отдавали предпочтение целые Роды. Разночтения пошли в трактовке Кона, совет стал бить по рукам, но что значат устные запреты, когда у тебя получается лучше, чем у других? Ты начнёшь развивать тему тайком, вопреки запрету. И появилась группа жрецов, которая призвала вложить все достижения в один сакральный предмет, чтобы не приглашать мастеров своего дела, а попросту сделать заказ. Сторонники древних обычаев воспротивились – не нужно ничего создавать, если что надо, обращайся к богам напрямую, и всё получишь. Группа отступилась на какое-то время, стала сторонников копить, даже в совете нашла поддержку. В итоге, совет рискнул – давайте попробуем, не понравится, уничтожить один предмет можно всегда.

Раз в совете нашлись голоса, возражения поутихли: ладно, давайте посмотрим, чем это обернётся. Вот собираются жрецы, сначала из Родов близких, явились поделиться умениями, секретами своими. Основоположники движения демонстрируют корпус из жира (так золото называют до сих пор в иных краях). Описание Ковчега можно в Библии найти, оно почти соответствует, кроме технических характеристик, которые известны лишь посвящённым. Группа к ним причислила себя сразу, что породило недовольство: мы все вложили частицу себя, а вы нам в доступе отказываете? На что посвящённые возразили: «Мы первыми додумались объединить весь имеющийся опыт мастеров, поэтому имеем право интересоваться, чего хочешь именно ты». Стали чинить препятствия к посещениям, менять место хранения. А ведь только теперь возник вопрос надёжной охраны, раньше как-то не задумывались. К слову, это же не ткацкий станок или другая какая машина. Концентрация всех тайных наработок в одном предмете – слишком соблазнительный кусок, мало того, среди посвящённых взошли всходы подозрений: вдруг кто из равных захочет владеть Ковчегом в одиночку? И подозрения возникли не на пустом месте. Имя одного из них история умалчивает, но этот человек и бессмертный по сути, решил прихвастнуть, отправил гонца к одной системе, которая прославилась высочайшим техническим уровнем. Можно сказать, процесс соперничества возник сам собой, слово за слово – а мы и не такое можем, и понеслась без тормозов. Случай, описанный у хранителей, не вызывает сомнений. Представитель системы привозит сложнейшее устройство, полностью скрытая начинка, обтекаемый корпус. Она изготавливает предметы самых немыслимых форм – на, мол, сделай!

Поскольку посланник уверен, что техники на Семле нет такой, чтобы скопировать и воспроизвести, но даже и форма полдела.

– И пусть твой Ковчег повторит моё устройство, со всеми его возможностями, какие я тебе не покажу. Могу показать на втором экземпляре, если тебе удастся повторить в точности оригинал. Вскрывать не дам свой, даже поставлю защиту, чтобы ты близко не подошёл.

Жрец испросил три дня. Тут уж он напрямую обратился к родным богам, ибо им под силу проникнуть в суть сего технического чуда. Аккурат, как передавать под догляд следующего по очереди посвящённого. Условно говоря, дежурный по Ковчегу покинул храм, как того требовали правила, и к концу третьего дня вернулся. Два одинаковых изделия находились рядом, под одной защитой.

Гонец был тотчас послан за иноземцем, тот прибыл сразу. Под его защитой появился второй, сам факт проникновения уже выглядел насмешкой над последним словом техники. До сего момента защита считалась непревзойдённой. На родине у посланника даже устроили соревнование: кто подучит доступ внутрь, получит огромные деньги. Никто не смог пройти защиту. А здесь, нагловатый старик и вечный оппонент, возьми и проникни. Мало – свой аппарат установил рядом.

Гость понимал, что без посторонней помощи не обошлось, кто и что – можно выведать позже, но результат лишил покоя. Во вселенной появился особый конкурент, который, не владея тонкостями технологий, убил наповал, сразил и утёр нос всей цивилизации, в его лице. Слабая надежда на то, что двойник не сумеет воссоздать мыслеформы экзаменатора, еле теплилась, но попробовать надо, таков уговор. Гость нацепил наушники в виде шлема, подключил другой конец провода к гнезду. Первая же попытка перечеркнула ту маленькую искру, с какой включался прибор. Гость просидел долго, пока пришёл в себя, затем задал целую серию деталей… Они были материализованы в мгновение ока, в тысячу раз быстрее, чем изготавливает оригинал.

Жрец победно ликовал, старался не обнаружить превосходства, – мало ли, в другой раз не захочет похвастать, вообще забудет дорогу. «А нам можно не отставать от первых, пусть же знают, что и мы не лыком шиты».

Иноземец три дня не покидал монастыря, от пищи отказывался, потом надумал: 

– Буду просить тебя, дорогой друг, об одной услуге.

Неискушённый русич угодил в ловушку:

– Любое твоё слово для меня закон. 

– Подари мне свой экземпляр. Раз победил, тебе моя забава ни к чему.

Победитель очень рассчитывал разместить трофей у себя в покоях и наслаждаться его преимуществами: ты умеешь отливать изумруды? Сколько дней потратил?.. А теперь принеси ко мне лучшие образцы, порадую, чем могу.

Слово не воробей.

– Подарю, с условием. Будешь в наших краях, захвати какой из них, дай мне позаниматься. У меня полно идей, а твоя машина может ускорить дело.

– О чём речь? Конечно, как только выпадет побывать в вашей системе, обязательно. А теперь пора, меня ждут в других местах, много желающих на чудо посмотреть. Так и летают, с выставки на выставку…

3

Если этой истории почти конец, то другая набирает обороты. Не секрет, жрец попытался самостоятельно повторить опыт. Образец получился нерабочий. Сколько ни вставлял провод, шевелил контакты, шлем испытывал – ничего. И только один из рода гоблинов знал причину… Его имя тоже утрачено, если не засекречено старцами. Но нам известно, этот пращур проник в монастырь, в жильё иноземца, и поменял детали местами. Можно сказать, платы, чем оба образца вывел из строя. Владелец-то сам потом поймёт, а вот жрецу насолить – это хлебом не корми. А когда тот взялся повторить неисправный станок, то и результат известен. Роды русичей и гоблинов крепко враждовали, там были свои причины. Но возвращаемся к Ковчегу. Надо ли говорить, что гость поделился опасениями по возвращению на родину. Бизнес не рухнет, не за то переживали. Просто он поставил перед фактом, что во вселенной встречаются народы, которые походя заткнул за пояс любого, это ли не сигнал тем, кто заправляет на основных рынках? Пусть пройдёт сотня. Тысяча лет, но однажды русичи доберутся до основных узлов и своим Ковчегом сделают бесполезными все достижения технического гения.

Кстати, сам изобретатель чуда, лишь узнал и пощупал копию, покончил с собой. Такие уж они щепетильные и обидчивые, технари. А наш Ковчег стал на Семле собирать свою жатву. Вокруг него закипели страсти. Число посвящённых постепенно стало убывать, невнятные смерти, без видимых причин, а то и рядовой удар молнии, то захлебнулся в бассейне. Такое ощущение, что на планете создали монстра, который убивает своих охранников. И вот уже остатки посвящённых принимают решение: из диких племён набирают многочисленную охрану, допуск к Ковчегу сократить до крайней необходимости. Чтобы остановить смерти, оставшиеся обязаны жить в необозначенных местах, общение и согласование действий – через десятые руки и уши. Кроме того, Ковчег обязан постоянно быть в пути, маршрут избирает начальник охраны. И больше чтобы никто не ведал, в какой части Семли сегодня будет ночевать святыня.

Что было далее, люди сведущие знают. Захватчики прибыли именно за Ковчегом. Грубо говоря, узнай соседи про существование Золотой Рыбки, они бы море Синее перепустили бы сквозь ладони, а старика со старухой прикончили и памятник дорогущий установили.

Дошли сведения и до гоблинов: раз в сто лет собираются жрецы и решают вопросы сохранности, всякий раз придумывают новые уровни обороны. Хоть раз пришли к единому мнению, что концентрацию силы следует располовинить, и оду часть им удалось каким-то образом поместить в магмы, – в те области никто из живущих не доберётся точно. Взаимосвязь между частями позаимствовали у технарей: электромагнитные излучения с поверхности включают вторую часть, и только при опознании прав и личностей, Ковчег мог исполнить очередную задачу. Компьютер, проще говоря. Новая череда смертей в высшем эшелоне вынудила призвать жрецов средней руки, их наскоро стали посвящать в тонкости управления, но не успели. Новая каста жрецов взялась за самостоятельное изучение, имея доступ, пока не нашёлся самый мудрый. Его речь примерно была такой:

«Если кто-то ещё не понимает опасности от известного агрегата, то я скажу. Овладеть инструментом – величайший из соблазнов не только для бессмертного. Поэтому, если не хотите повторить опыт посвящённых, буду настаивать на проверках допущенных лиц. Малейшее подозрение на изменение сознания, каста избавляется от него, с полным оглашением. Пусть его Род принимает решение о судьбе отступника, мы же обязаны следить за чистотой рядов. Для бессмертных, считаю, очень серьёзное испытание. Либо погубим жизнь на планете, либо служим братьям, не помня себя».

С этой стороны как будто устранили угрозу, так она пришла из космоса. Ещё не определённая до сих пор сила подвигла крупный бизнес для захвата Семли. Там прозвучало несколько версий – и отмена рабства, за которую ратовали русичи, и убийство послов, и даже нашёлся владелец сети водопадов, красоты невиданной. Ему вложили в уши, будто русичи выкрали все его проекты и построили у себя. Что бы ни послужило причиной, а для желающих поживиться за чужой счёт они особо не важны, в нашу сторону, волна за волной, идут объединённые экспедиции. Драконы, хобры, хазары, готы, печенеги, половцы, кумане, берберы,, кумане, кипчаки, аввы, викинги, ассы, песиглавы, косоги, черти, люди-птицы (иначе – курвы) и морские твари. Они, кстати, первыми и прибыли на планету, прямо с марша атаковали города русалов. Подводные кочевники были истреблены почти полностью, может, около тысячи ушли под защиту русалов. Что творилось на всех уровнях океана, русичи могли лишь догадываться. Давний спор с русалами не способствовал контактам. Когда же грянула беда, возопили обитатели океана к русичам – давайте, заключим мир, помогите отбиться.

Вот сегодня к вам обратились бы, и нет вопросов. Подводные лодки пошли чесать и выгребать из подводных пещер уродов зубастых. Пришельцы брали размерами и количеством зубов. Не было на планете хищников, в траве не ползали змеи, зверушек ядовитых, насекомых не знали… Это надо помнить! Всё с собой везли экспедиции, для нас с вами. У гоблинов с веками выработался иммунитет к змеиным ядам, но тоже много наших полегло, пока приспособились. Детей своих приучали, по мизеру, на конце иглы. Однако, вернёмся к захватчикам. Драконы самые хитрые, союзников переправляют на твердь, сами обратно: то у них ремонт кораблей (без нас-то не вернётесь), то эпидемия – зачем же рисковать союзниками. Вот когда в разных концах планеты появились надёжные плацдармы, драконы пустили первые малочисленные группы, но и там исхитрились – понос и рвота, к нам не подходите, мол, ещё заразитесь. То есть, за счёт союзников, они получили территории в самом благоприятном климате, подальше от мест, где случаются холода. Основной же состав экспериментировал. С планеты привозили пленных и там, в условиях невесомости для красавиц, пытались наладить конвейер воспроизводства воинов, которым условия планеты будут по плечу. Опыты провалились, по всему выходило, их надо продолжить в привычных аборигенам условиях. Первые города-крепости разведением жизнеспособного потомства только и занимались. Вообще-то, это свинство, и очень смахивает на поведение американцев с англо-саксами. Союзники долбят Роды, несут потери, а эти наедают брюхо. В конечном итоге, драконы заявили права на множество отбитых другими земель. Первая римская империя почему победоносно прокатилась по Европе? Числом брали, хотя с потомством тоже не сразу получалось. Тут уже жрецы, где успели, приложили руку: девочек стали обучать, на случай пленения, как не понести. И план на будущее, если будут удерживать насильно: всячески вредить. Трудно сказать, откуда пошли венерические заболевания, может, чужеземцы одарили, может, сами себе устроили, чтобы вывести из строя драконов. Доходили слухи, будто римляне научились осеменять искусственно, не рискуя личным составом. Во всяком случае, римская армия по тем временам считалась самой сильной. И аппетиты такие же. Тут уже союзники ополчились, стали объединяться. Готам, по уговору, должна достаться Западная Европа, а Рим только северные Роды не потеснил. Чинайцы не вмешивались в спор, им достался восток, судя по успехам, Рим не скоро туда простерёт взоры. Чина бушевала с русичами, теснила Роды на север, но на Сибири подавилась. Очень сильные жрецы сотворили великанов, те выстроили ту самую «китайскую стену», с бойницами на юг. Бои приняли затяжной характер, пока чинайцы не поняли, что сильно рискуют: жрецы однажды целую армию обратили в глину. Заключили вечный мир в Звёздном Храме около 7500 лет тому, с тех пор размножаются со страшной силой, чтобы однажды заявить права на Сибирь и Крайний Восток, нас-то не проведёшь, мы ведаем, кто чем дышит.

Да, и ещё. Вопрос как бы на поверхности. Почему одни Роды давали по носу и вынуждали неприятеля отступать, другие почти добровольно уступали земли, а то и бежали, сломя голову? Всё дело в жире. Праздность, удовольствия превращают воина в бабу. Не скажу за всех, но мои любому из ваших портки спустят и надают.

– Не сомневаюсь.

– Не перебивай, слушай, коль напросился. А то мои дамы обделены вниманием, будут рады видеть. На чём остановился я? Да, бежали жалкие людишки, кто погряз в торговле. Заработать лишку – чтоб послаще поспать, лишний раз пальцем не пошевелить. Таких голыми руками бери… Да, и главное-то, главное! Встретив серьёзное сопротивление, союзники меняют тактику. Глубокая разведка жреческого искусства. Пишущие устройства засылаются в центральные селения, поближе к главам Родов. На жёсткий носитель фиксируют весь ритуал, пытаются освоить. Хуже-лучше – что-то стало получаться. Когда в одно и тоже время русским богам возносят славы вражеские глотки, боги вынуждены отказать в молитвах, тем и другим. Намечается дисбаланс в службе, снова перевес оказывается на стороне союзников. Жрецы срочно держат совет, выход один – сотворить нового Спаса. Рождается дитя в безопасном месте, его ведут жрецы, пичкают, как тот Ковчег, всем, что нужно для победы.

Вот как ты думаешь: сколько полководцев внесли лепту во славу русского Духа и оружия? Даже мы не знаем всех, это же десять тысяч лет постоянных сражений! Пал один богатырь – его место займёт другой, а люди будут помнить имя первого. В чём была ошибка союзников? Каждый чистил свою территорию, какая досталась при делёжке задолго до нападения. И русичи приловчились – готов разобьют наголову, половцев или бычеглавов. Как ни ловчили драконы, но и им досталось на орехи четырежды, вплоть до выселения на орбиты околоземные. Мой отец как-то подсчитал десантные корабли, подбиравшие бегущих. Восемьдесят штук часа за два. Он и про Наполеона рассказывал: проезжал бонапарт с небольшим отрядом, его казаки, из народного ополчения взяли в полон, так примчал Кутузов, велел отпустить. Что это, как не «рука руку моет»? А после войны за прозвище «француз», данное чиновнику с акцентом, сразу в тюрьму, на хлеб и воду, во, как было на самом деле! А те цари, что прежде успешно воевали с римлянами, тут слов никаких не хватит. Василий I всыпал хорошенечко, его жрецы набили руку и встречали неприятеля за десяток вёрст от стен родного города. Представь себе, наслали вьюгу, твари обращались в куски льда: дубиной махнул – на осколки. Ужас навели такой, что основная часть упаковалась в тесные каюты, пленных, как консервы, сколько успели, взяли с собой. Сожрали, конечно. Кто-то придумал, что иммунитет повысится, если сожрать сердце и печень русича. Ни хрена не помогло. Позже, чуть успокоились жрецы, тайком, небольшими группа снова совершили высадку, закрепились и давай утепляться. В ход пошла солома, одежда пленных… французов и немцев не напоминает? И я о том же. Словом, пришла очередь Василию Второму, потом Василию Третьему принудить к бегству на орбиты. Последний раз драконов полностью выкурил Александр Навский, богиня Навь его опекала до полной победы. Ну, если ты в курсе, по Беренгову проливу вышли на Аляску и там дали последний бой. Кто уцелел – зарёкся и помышлять, кабы ни объединённое командование. Пробил час перейти к крайним мерам. Это уже второй Рим, Суворов бился с Пугачёвым… или нет? Вот память! Эти бабы… По-новому, 1773-1775, за два года одолели Емельяна, и тут отличился Суворов, австрийский, кажется, маршал. Ох, и попил русской кровушки, карлик недоношенный. Буквально через тридцать лет Андрей Первозванный поднял массы, всех жрецов в седло посадил, и поначалу вроде стал брать верх… Дайте боги памяти! Это ж уже начало войны двенадцатого. Точно! Десятью годами ранее римляне наладили выпуск дирижаблей, химию уже завезли в войска, осталось научиться распылять заразу. Обученные одевались в резину, маски на голову и рукавицы. Те же, кто оказывался под дирижаблем, не ведали опасности, старались попасть из пушек и ружей. Всё дело в расчётах: не долетали ядра. Потому преимущество вновь переходит на сторону римлян. Чума начала косить жреческую, пусть и не очень многочисленную армию. Кому повезло, едва унесли ноги, но уже уразумели опасность заражения, сами ушли в леса, разбившись на группы. Выживем – значит, пронесло, не вдохнул заразы. Так что врут ваши историки, в 1914-м химию применили не впервые, а уже имели опыт. Ну, про Наполеона ты знаешь, могу ещё про декабристов.

Тут получилась интересная ситуация. С иммунитетом вроде наладилось, так нет – косить стала смертушка высшее и среднее командование, армия могла остаться без офицеров. И римляне идут на отчаянный шаг: из среды вроде благонадёжных русичей, кто не замечен в непокорности, назначают на низшие должности, потом и в высшие стали допускать. Одного не учли: у русичей есть заразная привычка объединяться. Вот высшее командование, состоявшее из потомков древних Родов, решило дать бой римлянам на площади в Петербурге. Наивные, они полагали, народ поддержит. А доведённый до отчаяния люд не то, что восстать, рад был лишней корке хлеба, лишь бы не били. Человечество уже утратило чувство достоинства, рабство достигло наивысшего расцвета. Цари менялись, потом большевики – это черти взяли власть. Не помню, у хазар, что ли, отбили.

– А Ковчег у кого?

Баз задумчиво смотрел на меня, мыслями плавал там, куда нет доступа мне.

– Скажу так. Между союзниками кипит нескончаемая война за обладание им. Допустим, хазары вычислили, что Ковчег доставили в Ирак. Чёрная раса, под американскими флагами выступает всей мощью против безъядерного государства. Попутно решает ещё массу политических вопросов. Глава с дуру объявил о готовности напечатать золотой динар или как он у вас называется. Золотая монета, войди в обращение, доллар уронила бы до уровня мусора. Да, в Каире есть музей, в нём хранилась статуя римского легионера. Ограбили специальные отряды. Морда-то рептилоида, а подпись: «Римский легионер». Туристы снуют, фотографируют, – к чему ненужные вопросы? И последний пункт программы – хранилище семян растений, которых нет на планете. Его сожгли дотла. – Баз прихлопну по коленям, поднялся на ноги. Неожиданно коснулся моей шевелюры. Чуть толкнул, будто проталкивал идею. – Я поведал, твоя задача – вместить. Готовься, приму ванну, и пойдём город латать. Вопросы на месте.


 ГЛАВА 5


Что из себя представляет современный город – вроде все знают, да не ВСЁ. Попробуем взглянуть на него глазами захватчика. Миллионник вполне управляем десятком жрецов, не самой высокой квалификации и рвения. Задача проста: сталкивай, стравливай – и будет тебе подпитка, эмоции – самая легко усваиваемая пища. Аккумуляторы этой энергии повсеместно, покрывают городские кварталы и качают в общий коллектор. Энергия русичей востребована где-то на рынках, особенно разные переживания. Жрецам остаётся совершенствовать подходы к населению, изыскивать методы сбора и подачу их с контролируемой территории. Храмы тоже занимаются сбором энергий, коллективное пение несуществующему Спасу позволяет без забот черпать и продавать, черпать и продавать. Эх, нет на вас доброго кнута, поучить бы уму-разуму!

Баз заострил внимание моё на простой арке. Между магазином и банком сквозной проход. Множество граждан срезает угол, чтобы попасть домой. 

– И вот как работают меры. Жрецы дали архитектору установку – высота и ширина должны быть такими-то. Конечно же, не сами, через ведомого чиновника. Арка стоит на месте, но раз в тридцать дней здесь пропадает от одного до десяти человек. Сегодня как раз такой день, через несколько минут сам увидишь. У кого сажень совпадёт с резонансом арки…

– А ты можешь выбрать в веренице прохожих человека с подходящими размерами?

Баз вышел из-под дерева, стал параллельно потоку, глянул поверх голов.

– Видишь красную шапку с козырьком?

– Наблюдаю. – Мельком глянул на часы. Полдень вот-вот, час богини Купалы, но не она участвует в похищении, а арматура арки. Здесь возникают поля резонанса, человек должен совпасть, и тогда его забросит в соседний мир, живущий в этих частотах.

Красная шапочка под аркой. Прошёл, как ни в чём… Следующий за ним не прошёл! Просто исчез. А идущий следом будто споткнулся, застыл на месте, как вкопанный, ищет глазами по сторонам.

Кабы видеокамера, можно на флешку заснять и потом показывать людям.

– И что? Обратной дороги нет?

– Почему же? Схожу за ним, сможешь с ним пообщаться. 

– Давай!

Примерно так на показательном уроке ведёт себя первый ученик. Чуть вразвалочку, гоблин вклинился в ручеёк людской, идущий за ним притормозил (мысль озвучил: надо же, совсем стал невнимательным). Под аркой Баз исчез, на одно мгновение, но теперь держал за плечо гражданина, с лицом побелевшим, с трясущимися губами.

Я двинулся навстречу.

– Вас никто другой не поймёт, только мы. Вы только что побывали неизвестно где.

Он соглашается, кивает; надо дать ему время.

– Вы уже подумали, что с родными не увидитесь никогда?

– Мелькнула мысль. Спасибо этому человеку. – Он положил ладонь поверх пальцев спасителя.

– Хорошо, что мы оказались рядом. Минутку у вас украдём, в качестве награды. Что видели ТАМ?

– Наш город. Этот проход. И люди, как мы, но не так много. – Гражданин окончательно пришёл в себя, вцепился в мою руку. – Но если вы в курсе, этот проход нужно заделать! Надо в милицию…

– Не надо, – голосом хирурга, знающего своё дело, возразил компаньон. – Вы ступайте домой, а мы уж тут наведём порядок.

Гражданин раз восемь оглядывался, пока не исчез из виду. Между тем, Баз вскарабкался на арку, стал прыгать на ней. Кажется, он причитал, ронял звуки, известные ему. И бетонная конструкция сместилась, ушла одним краем вниз.

Спустился мастер, отряхивая руки, будто кирпичи таскал.

– И так – по всему городу.

– Заклинание действует.

– Это наше, гоблинское. Не уверен, что у тебя получится.

– Тогда продолжаем, сегодня наш район обойдём.

– Мне какая польза? Горсовет заплатит, или кто?

– Ты в чём-то нуждаешься?

– А то! Хочу второй халат, на смену. Чтоб бархатный, с золотыми кистями, и чтоб ни одной вашей буквы, а то знаю случаи. На майке написано по-аглицки – я тупею с каждым шагом, или ещё какой девиз.

– Я куплю! Закажу, и пошьют.

– Э, нет, сперва халат. – Выдержав паузу, он захохотал. Прохожие услышали в этом звуке, каждый – своё, кто оглянулся по сторонам, кто ускорил шаг. – О, кое-кто помнит прежние встречи с гоблинами. И ты прост, как стеклышко. Поверил!

– Процентов на двадцать.

– Сколько? Не смеши. Уж я-то тебя изучил. Из тебя верёвки вить – только захотеть.

– Кто бы говорил! Ты сам не лучше.

– Давай померяемся. У меня четыре жены.


Я промолчал. Мы приближались к перекрёстку. Пешеходы ждали «зелёного». Баз крякнул: «И тут». 

Я ничего не обнаружил.   

– Куда тебе? Зрение должно настроиться на другую частоту. Надо раскачать организм до более высоких, тогда будет толк.

– А что здесь?

– «Слепянка». Виртуальные ворота, без арки. В нужный час ты оказываешься рядом и слепнешь секунд на двадцать, а вообще и меньше. Ты не видишь машин. Делаешь шаг – и бац! Готовенький. И ладно, если только кости.

Баз не ждал приглашения, отодвинул гражданина, вцепился в невидимый окружающим столб, упёрся ногами… Гражданка обронила: «Сумасшедший», пустилась по тротуару, вдоль дороги. Я её прекрасно понимал. У неё не та частота. Сахар, соль, кетчуп, кофе… И за всем этим вражеским набором самая микрофонная забота о человеке. И тайная статистика, не доступная обывателю: «На этом перекрёстке за год погибло двадцать, восемьдесят стали инвалидами». Эксперимент над потомками русичей продолжается.

Потом ноги привели нас к стеклянным дверям маркета. Теперь я попытался определить: «Тоже двери?»

– Первые слева.

Рабочие ремонтировали тротуар, укладывали тротуар. Материал на поддонах, рядом бензиновый виброагрегат. Мы попали к перекуру.

– Знаешь, как исправить?

– Здесь заворот попроще. – Баз поднял один брусок и метнул в стекло. Охрана прибыла спустя две минуты, им указали на нас. Пока я мог задавать вопросы, спросил:

– Зачем ты так?

Охранники подумали, я на их стороне, но рослый блондин одарил их лучезарной улыбкой:

– Скажите «спасибо».

– С-спасибо. 

– Вот и ладушки. Шурик, нам в этом магазине ничего не нужно?

– Да, кстати! – Я шагнул к охранникам, уточнил, есть ли здесь магазин тканей и, собственно, портной.

Нас проводили, как желанных гостей, всё показали. С База сняли мерку, отрез фиолетового бархата и материалы для пояса портной принял по описи. Я всё ждал подвоха со стороны охраны, но нет, нас отпустили с почётом: «Заходите ещё».

Позже, на соседней улице, я пристал к нему.

– Будто первый раз слышишь о внушении.

– Что же ты внушил?

– Уже не помню. А, отнял у грабителя сумочку, вернул старушке.

Наши тени двигались чуть впереди, солнышко радовало и будто призывало к новым приключениям.

– Они же очнутся.

– Через час. Десять минут долой.

– Нам же забирать халат через неделю.

Баз приставил ногу (вот чем ни дурацкое выражение? А в армии прижилось на «ура»).

– А ты где был? Разве один портной в городе? Думать надо было прежде.

– Ну, не знаю, я обещание исполнил. Сам и забирай.

– Заберём. Нет, я кому-то оставлю свою мечту.


Примерно так, с небольшими нарушениями правопорядка, мы прочесали наш район, попутно освободили его от ловушек, «слепянок», арок и прочих ухищрений. К дежурному по городу стекутся сведения за сутки, и наш район в происшествиях не будет отмечен.

Подходя к подъезду, я понял, как устал. Баз только глянул на скамейку – бабки разбежались по этажам.

– Прошу.

– Как это у тебя всё просто.

– У лучших жрецов служил, подавал чай, условно говоря. За верную службу не пожадничали, поделились знаниями.

– Мне с частотой пособишь?

– Давай не сегодня. Могу теоретически подковать. Пищу следует чередовать так, чтобы четырежды за сутки менялась среда в желудке.

– Прям, как поэт.

– Я и есть. Хочешь, как-нибудь почитаю свои на досуге. И по теме. Среда кислотная, то щелочная, и организм вспоминает свой давно забытый ритм. Кровь, сердце, пульс – всё перестраивается на новый лад.

– Как у бессмертных?

Он кивнул. Видимо, за день выдал весь запас слов, либо бережёт силы для встречи с милашками. Так и есть: стоило подняться на этаж, он меня впустил в квартиру первым.


Доставшийся по плану город мы освобождали помаленьку, без единого выстрела и почти без жертв. Единственное, чего не могли, это по окончании водрузить над градом флаги наших богов. У масонов такой же триколор, если что; подадут знак – сошьём на заказ правильные знамёна, но впереди работа с населением: к славянской свастике люди придут через правду, а пока в умах сидит устоявшееся мнение, что это символы фашизма. Контрпропаганда вражеская сыграла свою роль, да всему своё время. Самое важное теперь – достучаться до родителей, кто мысленно готовит своих мальчиков к расставанию. Не на двадцать пять лет, как бывало при царях, но и год для молодого человека бывает крайним пределом. Кого лечит армия, кого калечит, верно подметил народ. Иного обучат средствам и приёмам поражения, он с ними возвращается на «гражданку» и сносит головы таким же потомкам русичей, как сам. И даже среди американцев полно потомков, это всё правительства грызутся, чья очередь сторожить Ковчег.

– Баз, я всё думаю…

– Про Ковчег? Да выбрось из головы. Евгения твоя просит, чтобы отваживал от рисковых затей, ты лезешь на мины. Мне только и остаётся – свести обоих, сами разбирайтесь.

– Ладно, давай просто помечтаем. Правительства стерегут как зеницу ока.

– Они стерегут, чтобы люди не вернулись к прежней вере. В этом случае, никто не помешает создать Ковчег номер два, а жрецы сумеют обесточить первый. Вместе с тем, возникает риск мировой войны. На того, что охранял, обрушатся союзники. В ответ полетят ракеты, а пострадает, как обычно, мирное население. Так что, и с мечтами надо поаккуратней.

– Т-твою мать!

– Как ты сказал?

– Извини, сорвалось. Я вот который раз задаю себе вопрос: почему среди нас столько сомневающихся, всё отрицающих?

– Так таким и не даётся. Ты-то как сам пришёл?

– Видимо, шли подсказки, знаки.

– Значит, миссию имеешь. А таких берегут… то-то я к тебе проникся.

– Знаешь механизм?

– Это же просто. В прошлом ты побывал в теле чьей-то жены. Нынче этот человек питает к тебе чувства, угадывает отголоски. И тут же, на другом этаже, за соседним столом или станком бурлят твои бывшие враги. У вас нет явных причин для вражды. Всё отголоски прошлого. Поэтому кто-то должен сделать первый шаг. Вы русские, одно это должно победить разногласия, выбросить из головы подозрения. Нет никаких национальностей, это изобретение захватчиков. Нет других языков, кроме растерзанного русского. Спасом был бог Рус, от него досталась речь. Но молодое поколение из кожи лезет, изучает новоделы. Тому же английскому чуть больше двухсот лет, да вам не скажут правды.

– Как вернуться к настоящему языку?

– Есть исследователи, плотно занимаются.

– Как жрецы?

– Самое главное, что все дружно идём в нужную сторону. Ну, и они наконец поняли, что пора объединяться, иначе не выжить. Тотальная слежка набирает обороты. Что касается исследований, то это кропотливые будни. Вот пример: на тонкий лист металла насыпаешь опилки стальные, снизу, через раструб подаёшь звук. Вибрации сотрясают опилки, и возникает рисунок. Опытные записывают изображение. Примерно так и возникает письменность, после потопа или утраты связи между поколениями. Вышли из пещер подземных спасшиеся…
– Как же вода к ним не попала? 
– Всё в наборе звуков. Запечатываешь одним, распечатываешь другим. Как правило, это первое сочетание, прочитанное наоборот. Само собой, когда жрецы знали, что неприятель попробует пробиться под землю, пустить газ, то сотворяли десятки дополнительных перегородок. Планета вся в подземных переходах, иные скоростные, короткие. За несколько часов ты можешь обойти наш шарик по тоннелям. Тебя, скорей всего, не допустят, там постоянная охрана. 

– Я читал…

– Захватчики под землёй побывали? Их быстро выкуривают оттуда. Мировые правительства настроили для себя подземных городов, на случай войны… Смешно! Их сметут в первую очередь. Никаких войн! Пусть недалёкие разумом потомки фантазируют про апокалипсис, на модной волне. Чем бы дитя ни тешилось… Но есть среди художников и писателей личности, кто строит своё будущее – чем больше подробностей, тем оно к ним ближе. Какой дом построишь, в том тебе и жить. Массовый психоз о неизбежности гибели порождает эту пену. Она схлынет, лишь ваша вера наберёт силу.

Врать не стану, мысль о Ковчеге стала одолевать и преследовать, как пьяная дама. Половина романа на эту тему, как мы с Базом (и группа тёзки) вплотную подобрались к святыне… Пока метались по лабиринту, запутывая охрану, жрецы сошлись и создали второй.  Союзники будто с цепи сорвались, пробные запуски ракет не состоялись. Электроника вышла из подчинения, военные обрывают провода… пока газеты расписывают, как мы дружно и сыто…


ГЛАВА 6

Громочих появился на пороге одним ненастным утром. Баз приветил по обычаю:

– Предупреждал, что ещё раз увижу, пеняй на себя?

– Не кипятись, Баз! – Непрошенный гость отступил в сторонку, за ним скрывалась вся группа, с тёзкой во главе. Тут уже некуда деваться.

– Милости прошу. – Баз отступил к своим дверям, подумал чуть и скрылся. Секунды не прошло, рыжая выглянула, скрипнула зубами: «Точно он! Вот есть, скажите, совесть? Где мир наступил, он обязательно…» – Дверь хлопнула с оглушительным треском, на потолке возникла трещина. Громочих последним вошёл в дом, задрал голову.

– Ремонт за мой счёт.

Рыжая далеко не ушла, приоткрыла на палец: «Твоими руками только ремонт и делать, нахал!»

Я приложил палец к губам, махнул – за мной, пригласил в кабинет. Пока ребята располагались, смотался на кухню, половину продуктов выложил на тарелку, воротился. Они сгрудились над столом. На столе карта города, с севера на юг железная дорога. Из карманов стали появляться предметы и занимать свои места, карта постепенно превращалась в макет…

Необычное волнение, сравнимое с приподнятым настроением, помалу овладевало не только мною. Очередной звонок в дверь никого не удивил, сюда могут явиться только свои.

Я направился к дверям. Вот если бы Женька, и пусть даже не одна. Капитан не оставит быстроход, а вот Командиру ничто не…

– Шурка!

На сей раз я оказался быстрее, схватил жену любимую в охапку, покрыл всю поцелуями, до самых слёз. «Истосковался, знаю! Если всё получится, останусь ночевать». И милее этих слов я не знаю…

Командир прицельно дал щелбана, я помассировал отметину на лбу.

– Потом намилуетесь, дело вперёд.

Слегка потряхивало, команда в сборе, неужто Командир… Не он, Женя руками обозначила круг. За линией расположились все, кроме гоблинов, они присутствовали, как приглашённые. Дошло: все крупные мероприятия команда проводит из кабинета жреца. Сами жрецы разве не с нами? Или они здесь, но присутствуют незримо.

На аркотане пылали свечи. Воск на глазах превратился в вещество, подобное белому мрамору, с подсветкой изнутри. Пустующие места в круге зияли предупреждением, мы чего-то ждали. Неожиданно кабинет стал наполняться нашими: Пётр, Мишка, другие… Угроба занял место рядом со мной, милая моя бабуля тоже заняла сектор богини Костромы, держала за руку белобрысого мальчишку, лет семи. Я стряхнул видение. Мне показалось… да нет, не может быть! 

Круг заполнился, кроме четырёх позиций, где могут присутствовать кумиры, если тому, кто руководит ритуалом, удастся вызвать.

Дюжина, нет, две дюжины гномов устроились на лесенках, приставленных к шкафам, слева и справа, как бы между ними готовилась сцена. Они все смотрели в северную стену, хотя там ничего… Она пропала в тот самый момент, когда я заметил движение. Бабуля подтолкнула мальчика, и он пошёл против часовой стрелки, сзади взрослых, пока не замер рядом со мной. Мне показалось, мальчику будет интересней спереди, я уступил место, и он в два шага занял лучшее место.

На месте бывшей стены образовалась равнина. Ракита по берегам ручьёв, тишина исключительная. По краям сцены образовались шары – клубящиеся субстанции, которыми кто-то руководил. Я не успел моргнуть, как видение утряслось само собой: эти шары исходили из движений старцев. Пунктиры линий от горизонта помчали в нашу сторону, следом за линиями увязались рельсы – настоящие, над шпалами. Десяток точек появился на горизонте, они стали приближаться… Я насчитал одиннадцать.

Краем глаза заметил движение рук Командира, подтекст понятен: «Ну, что получилось, не бросать же». То ли запахи и звуки, то ли интуиция – словом, что-то надоумило: в нашу сторону мчали поезда, не простые, с изюминкой. Как ни вспомнить про недописанный роман?

Жрецы подали знак, Женя повторила его для присутствующих. Круг разорвался и вытек на сцену. Мальчишка взял меня за руку. Чтобы ступить на волнистую траву, усилий не понадобилось никаких. Перемещение из кабинета на природу чем-то напоминало хождение по ступеням: вижу глубину следующей ступеньки, посылаю стопу, но препятствие встретило раньше.

Порыв ветра дал понять, что это не кинозал. Тугой, тягучий воздух наполнил лёгкие, все члены отяжелели, как после тяжёлого труда. Весёлая кровь мигом разогнала ощущение, руки сами потянулись к небу. Все, кто вышел сюда, сделали то же самое. Глаз уже не отрывали от приближающихся поездов.

По мере приближения, паровозы порадовали разнообразием, все разных моделей, будто сбежали из музея. Когда-то на всех этих моделях увозили золото русское, власть расплачивалась с союзниками только золотом.


Я ловил взгляды – кто с кем общается в мыслях; чаще – Командир с Женей. Она не забывала и меня с мальчуганом. Угроба решил выбрать другую позицию, Женя тотчас одним движением пальца вернула на место.

В каком-нибудь полукилометре, машинисты устроили перекличку гудками; сами, небось, сообразили, что маршруты сбегаются в одну точку. Скорости пошли падать, машинисты постоянно торчат снаружи, сильно поражаясь, какой дурак проложил рельсы эдак, а ведь путь знаком, не один десяток лет наездил каждый, но, чтобы увидеть такое…

Я и не заметил, как из-под земли выпростались здания вокзала. Двенадцать путей, подземные переходы, разношерстная публика – как заводные игрушки. Кажется, на создание правдоподобной картины у жрецов либо не хватает времени, либо опыта.

Поезда послушно останавливаются у перронов, они-то как раз оцеплены людьми с оружием. Пустячок, а машинистам такой приём ближе. Всё под контролем.

На мне появляется серо-зелёная форма, без знаков отличия. Угроба тоже охлопывает себя, как и остальные. Конечно же, кроме Жени. Группа выстраивается, жрецы возглавляют отряд, движемся к первому перрону…


Я так думаю, обыск всех составов занял не меньше часа; меня сильно удивили возможности наши: запахи, какое-то внутреннее настроение отвечало тем ожиданиям, какие не вызвали подозрений у команд сопровождения. Они тоже наблюдали, что столько поездов и в одном месте, это неспроста, планы меняются постоянно, к этому давно привыкли; что-то новенькое задумало руководство.

Наш отряд спустился в подземный переход, на четвёртом, по-моему, выходе к поездам мы вернулись на сцену. Последнее, что я рассмотрел там, на вокзале, осталось непонятым до конца. Плотный туман обволакивал составы и само здание вокзала, вместе с публикой и готовых к отправке паровозов.

Кабинет встретил каменным постукиванием. Гномы веселились. Женя проходила рядом, у неё уточнили: «Всё получилось?»

Она напустили довольный вид: «Всё». Но мне-то не надо говорить, Ковчега мы не обнаружили! Одиннадцать копий Ковчега, это всё, что попало в руки жрецов. Я уставился на карту. Два поезда могли встретиться на вокзале, откуда взялись другие девять? Наверное, раз планета круглая, нарезали, как торт, куски повернули так, чтобы рельсы… У меня просто не хватает фантазии придумать что-то более правдоподобное.

Женька рядом с мальчишкой, медленно пробиваются через толпу участников операции. Мерный говор неким образом повлиял на высоту потолка: около пяти метров, если мы разом не уменьшились в размерах.

Мы не могли оторваться друг от друга, слегка пританцовывали, сопели и волновались, как в первый раз. И нас никто не трогал, хотя желающих обсудить итоги было не мало. Командир не ответил на моё подмигивание… Я муж, имею право! Но нет, так нет, работа завершена, и не беда, что результат не тот. Есть положительные моменты. Построить двенадцать или сотню двойников получится не сразу, значит, у разведчиков возможность взять под контроль оставшиеся в пути. Сколько удалось, столько обезвредили.

До слуха донесся голос Командира:

– И на сей раз удачно потревожили врага. На мой взгляд, мы подтолкнули его к панике, нам бы не зевать. Изготовление новых проще отследить, так что это лишено смысла. Противник оправится не скоро, если найдёт выход, пока же вынужден обходиться уцелевшим парком. В его спешке могут открыться нужные моменты, так что будьте готовы к очередному сбору. Пока же, побратимы, поблагодарим хозяев за гостеприимство, все свободны.

Команда таяла на глазах, из прихожей выглянула бабуля. 

– Жень, мне уходить одной?

Мальчишка бросился к ней обниматься.

– Ступай со всеми, он остаётся.

Баскетболисты больно зачастили, без видимых причин сновали мимо нас, то с мокрыми носами, то просто постоять в туалете и на показ спустить воду… а нас не разлепить. Клей «Момент» сейчас бы пригодился, чтобы никогда, никогда не разлучаться.

Мальчишка нарезает круги. Гоблины пытались его отвлечь, Баз фокусы может показать, но парень быстро охладевает и возвращается к нам.

Наконец, терпение лопнуло у него. Он подошёл к Жене, потянул за платье:

– Мамка!

Вот и я умею считать, тут оказался бессилен перед фактом. Разве мало случаев? Берут бездетные семьи чужих детей…

Чужих не бывает, это всё наши, русские дети! Агенты засланные есть и среди них, да проще простого их опознать по манерам. Холодные, расчётливые – это они. Над слабым потешаются, бьют – без всякой реакции внутри. Их потом пригреют в специальных командах, каким без разницы, в кого стрелять, лишь бы прозвучал приказ. 

– Может, объяснишь?

– Тебя подводит математика. – Женька мягко отстранилась, мальчишка того и ждал, вклинился между нами. – Она не учитывает растяжек и сжатия времени.

– Ты хочешь сказать…

– Признайся, эта мысль мелькнула первой у тебя. И тут завопила математика.

Посевы недоверия, сделанные врагом, дают дружные всходы. Сколько примеров, когда отцы не знали до последнего, что воспитывали чужих… Как это мерзко!  Жена знает, ты нет. И как после вскрытия карт делить одну постель? Кто вообще придумал, чтобы подобных случаев становилось больше и больше, пока не станет нормой?

Союзники. Самка крокодила свободна в выборе, не отсюда ли поползновения морали? Это животные, кто-то скажет. Среди людей будто не встречаются.

Я присел на краешек кресла, стал присматриваться к… сыну. Вырос без отца, пока я писал романы. Казалось бы, должно быть наоборот: вырастил, потом написал. Или заложена в романах некая цель, чтобы она развивалась, по мере взросления читателя, чтобы он рос вместе с автором.

Сын. Я не имею права даже озвучить имя. Он насторожен, теоретически подготовлен, но сделать первый шаг не спешит, мешает внутренний такт, сдержанность в проявлениях… Однако, с матерью не так. Что тогда? Опасается, как бы не разочароваться в ожиданиях своих.

Ладно, его переправили в соседний мир, где провёл несколько лет, затем вернули готовым. К чему-то он готов, чего я не дал бы сам, ибо не имею. С ним поделились другие. А теперь его вытолкнули на середину комнаты и сказали – вот тебе отец. Не выбирай, так не принято: он уже есть.               

Видя мои затруднения, Баз окликнул:

– Зови мальца на кухню, пойдём, чего пожуём.

Я предложил руку:

– Пора перекусить. Пойдёшь со мной?

Он оглянулся на мать. Её умилённый взгляд всё решил. Не отваживаясь говорить, просто тряхнул головой.

За столом Баз развлекал историями из личных боёв, умело описывал приключения и промахи свои, как партизанил, сколько ущерба причинил врагам, в пределах возрастного ограничения. Дай волю, он охотней расписал бы свой гарем, что для юнца было бы интересно, но полезно вряд ли.

А с Базом ему проще, они и общались часто, пока я настраивался, на писателя учился. Я таким же был, наверное: избыточная скромность, ещё никем не описанный набор качеств у тех, кто внешне не бросается в глаза, кто в исключительных случаях может проявить неординарные качества и повести за собой. Нет, я не водил. Ни разу. Блистал изредка, но никогда не претендовал на лидерство. Не моё.

Впору за голову хвататься! Сколько упущенных моментов, мог первую красавицу увести с собой, стоило сказать одно важное слово. Не хватало смелости. Казалось бы, время упущенных возможностей кричит в лицо – ты простофиля! Но, отказавшись от лёгких побед, я заполучил Женечку, а она одна стоила всех нетронутых мишеней. Мы будто созданы друг для… Жене верен какой-то Игорь, но это там, в другой жизни, пока же она принадлежит нам, мне и… нашему сыну.

Баз как раз закончил историю про уничтожение части дирижаблей:
– А нечего шляться без спросу! Четырнадцать штук порезали в первую ночь, на следующую остальные. Потом гляжу – пришли гады, надувать собрались. Дудки! Это теперь клея всякого, на любой случай. И впредь мы вниманием не оставляли производство. В газетах просто писали – разбился очередной пилот, причины устанавливаются. Причины! Они знали причины, просто не считали нужным порадовать наш лагерь. Старые счёты подразумевают молчание, когда чья-то сторона терпит неудачи. Они и рады бы добраться до гоблинов, кишка тонка.


Сын хохотал там, где и я не мог удержаться, надувал щёки, когда удача отворачивалась от гоблинов… Я всё понимаю, нужно время, и Баз удивил предложением: – А давай, ты поспишь у нас. Я тут вспомнил ещё поучительную историю, придержу до ночи. Скажу сразу, будет страшно. Это о том, как мы взяли в плен одного жреца. Что скажешь?

Гарем моментально подключился к уговорам: «Соглашайся! Так хочется молоденького мальчика приголубить!»

Баз сверкнул очами, но промолчал. В итоге, пожелав друг другу сладких слов, мы расстались. Страстное желание выделило мне считанные секунды на раздевание, и поэтическая ночь вошла в покои наши. Всё заслужило отдых: клавиши, принтер… Светоч теплился едва, затем и он затаился. Впервые подушкам места не нашлось на обделённом вниманием диване. Его попросту не замечали и не берегли, как бывало прежде.



ГЛАВА 7


Как приятно расслабиться после срочных дел, прикинуть планы на завтра. Неудачи вынуждают собраться, сделать выводы. Попадётся похожий случай – опытом мы вооружены. Женечка в объятиях, сын у База, рукой подать.

– Баз говорит, всё сгорело.

– Ты только ему не скажи. Не всё. Мы ожидали нападения, подготовились. Как загорелось, мы свои зажгли огни. Пилоты увидели, что добавлять не нужно, и вернулись с докладом. Свои огни укротили, бросились спасать, что можно. Так прямо не скажу, но процентов сорок-пятьдесят отстояли.

– Тогда смысл в чём?

– База отправить тебе в помощь. Опять же, городу огромное облегчение. Люди начинают видеть то, чего прежде не замечали.

– Это правда, стали дружелюбнее.

Она прижалась к груди.

– На каком этапе роман про Ковчег?

Тронуло внимание, очень.

– Это важно?

– Ты не знаешь, как. Если напишешь, как жрецы лишили силы его…

– Ты же не читала. В принципе, жрецы должны создать второй, есть такой план.

– Чем скорее напишешь, тем скорее приступят.

– Что мешает приступить сейчас же?

– Ты создаёшь благоприятные условия для готовых к воплощению событий. Разные школы не могут найти точки соприкосновения, нужен толчок.

Я приподнял голову, прицелился в сторону ноутбука:

– Запоминай, дружок, о чём придётся написать, у тебя же памяти – как воды в океане.

– У человека не меньше. Пока не очнулось сознание.

– Вы побудете ещё?

– У нас с тобой впереди целая неделя.

Вот это радость! Бог Радегаст спонсировал ситуацию, внёс коррективы.



С утра Женечка сразила желанием посмотреть на городских, с сыном прогуляться по магазинам. У меня появился случай накупить подарков. Чем заинтересовать мальца? Город полон соблазнов, глазами сын так и зыркает по сторонам.

– Только не электронику. – Женька подтолкнула к избирательности. – В его руках перегорит сразу.

Красиво живёте, хотелось заметить.

– А что с хозяином квартиры?

– Испытание идёт. Видишь ли, каждому человеку назначены свои. Когда-то он позволил себе лишку, теперь приходится платить.

– Побывать в руках врага врагу не пожелаешь.

– Порогом боли мы отличаемся. Я не должна, наверное, про жреца… ладно, помолчу о нём. Что же касается предмета рукоприкладства, то в прежние времена это зазорным не считалось. Одних детей нельзя и пальцем тронуть, другим только польза. Дурь выскакивает одним махом, и впредь родители проблем не знают. Древняя душа выходит в мир человеческий, имея огромные претензии к живущим, хороший шлепок, под правильным углом и в положенный час, всё расставляет по местам.      

Соседа с машиной я припомнил:

– Получается, у кого-то так и с автомобилем: пока не ударишь, не заводится. 

В магазине украшений Женя осмотрела прилавки, ей приглянулись камни. Подлинных в продаже почти нет, для избранных имеется ассортимент. Нам сегодня просто повезло.

– Повезло? Ну, если подарки богов опошлить ссылкой на везение, то они могут впредь не баловать.

Снова опростоволосился, хоть отрежь язык.

– Беру слова обратно. Что купим сыну?

– Пойдём в отдел игрушек, сам решишь.

На нас пялились любопытные. Красивая пара? А то! Учитесь любить, и боги красотой наградят. Богиня Леля заведует красотою, так что на ус мотайте.

Наш мальчик остановился у железной дороги. Потешные паровозики исчезали в туннелях, появлялись с другой стороны. Светофоры и домики, машины на переездах…

– Нет. Пойдём, ещё что посмотрим.

Вот те раз! Технические чудеса его не интересовали, я уже вспотел от мыслей, тут задержались в канцтоварах. Женя подтолкнула в бок. Краски, кисти и бумага! Бабуля заразила, не иначе. Половину отдела мы, конечно, не скупили, но часть дневной выручки пополнили основательно. Пришлось выпустить руку жены, пакетам без разницы, что меня наслаждения лишили, им бы только руки отрывать. Для сына же, придётся потерпеть.

На обратном пути почти нагнали представительниц гарема (они нас не заметили, меряют шажищами свежий тротуар).

– Давай, угадаю, что они несут в пакете?

– Сумеешь? – Евгения драгоценная моя чуть прищурила глаз. – Я определила, теперь ты.

– Мужской халат, цвет фиолетовый, пояс расшит под золото.

Она изобразила удивление:

– Делаешь определённые успехи… У тебя же не работает третий глаз! Ах, ты, ловкач! Знал, что они пойдут за покупкой.

– По случаю, сделали заказ. Мечта База.

– Короче! У тебя есть неделя, чтобы закончить роман.

– Я протестую! В кои веки вернулась в мои объятия жена…

– Речь о других. Множество людей смирились со смертью, а ей когда-то не было места на Семле. Ты читателям должен сообщить, что знаешь.

Я промолчал. Я не хотел дарить себя роману, пока Женечка рядом.

– Это моё самое главное желание на сегодня, – молвила она.

– Тогда бы уж приказала.

– И с Базом – не очень-то…

– Не понимаю. Мы же заодно. 

– Тут за себя не всегда можешь поручиться. Одним словом, за ним идёт охота. Его же род получил задание – убрать. Смотри, чтобы заодно и тебе не досталось. Держитесь друг от друга подальше.

Иногда так хочется выругаться, просто нет сил. Не хотелось бы потерять друга, пусть и со своими фокусами. Снова голова полна вопросов, как та бочка сельди.

– А ты?

– Буду с командованием встречаться. Сын с тобой. Два моих дорогих творца, о чём ещё мечтать?

– А наша дочь?

– С ней всё в порядке. Растёт. Можешь отрастить усы, она тебе их повыдёргивает. Необъяснимая страсть к волосам, и мне не дают картины. Никто не может сказать, чья душа вышла в жизнь.

– Может…

– Давай не будем о плохом.


Неделя, всего одна неделя, и надо уложиться, успеть всё сразу. К началу седьмого дня, принтер превзошёл паспортные данные, вкалывал как раб, и последнюю станицу выдал с бледной полосой. Женя глянула на брак.

– Попробуй повторить страницу…

Принтер сдох.

– Теперь ты понимаешь, как и кто помогает, пока занят срочным делом. Теперь скопируй на две флэшки, обе серии, на днях к тебе заглянут два незнакомца, скажут от меня. Вручай и возвращайся к ритуалам. Буду посвободнее, буду почаще навещать.



И вот я вновь один. Совсем не высыпаюсь. Перевозбуждение от встречи, от завершённого труда. В лес поехать, помолчать с тишиной, с мыслями собраться. В теме Ковчега что-то не сложилось, чего-то я не нащупал. Оно вроде вертится в голове, да в руки не даётся. Можно тешиться итогом: жрецы должны сойтись по всем пунктам, надеюсь, эта часть вышла удачно.

И с сыном сблизился чуть-чуть. Пока я набирал текст, он разбирался в сочетаниях цветов, какие кисти в каких случаях годятся. Тут уже бабуля постаралась, явно. Тайком наблюдал, как он задумчив перед следующим мазком. С карандашами у него получалось проще, – я слышал тщательные жалобы грифелей: мы же не краски, мы только линию даём! Первые два дня он захаживал к соседям. Баз затачивал карандаши. Потом я точил, с огромным удовольствием от клавиш отходил, только раз уточнил: «У тебя же есть точилка»

– Она пригодится потом, когда тебя не будет рядом.

Сердце мёдом обливалось. Хотелось жить и творить, творить ради всего живого на Семле, ради семьи.

Что же с дочерью не так? Женя сама не ожидала. Кажется, я её понял. Если растёт вредина… ладно, не будем о плохом. Переключиться на Ковчег или дать передышку. Пожалуй, да, вернуться к ритуалам. Боги надоумят, им мои проблемы хорошо известны.


С утреца Баз выстрелил на кухню, по пути захватил и меня.

– Слушай, я же думал, дикарки приспособятся к общежитию.

– О, ты и слово такое знаешь!

– Не выпендривайся…

– И это запомнил, надо же.

Он полез в холодильник, приговаривая: «Водка есть? Сейчас напьюсь!»

– Давай померяемся жёнами.

– А ну тебя! – Он сразу выбрал батыр, не нашёл чего-нибудь полегче. – Вот уйду из дома, пусть попляшут.

– Нельзя рубить с плеча, Баз. Одна понесла.

– Да обе готовы!

– Тем более. На крайний случай, есть ещё две. 

– Что ты понимаешь в жизни? Там наших, может, последних добивают, в итоге останется пятеро. На сезон двух мало. У меня самый расцвет сил, могу стать родоначальником города, и пусть назовут моим именем.

Я молча поедал ванней, один за другим, думал, как отделаться от квартиранта. Мне на службу пора, живу ожиданием – вдруг сегодня подскажут выход? С Ковчегом пора разобраться: достанут его жрецы или союзники уволокут на орбиты. 

– Слушай, Баз, идея! Попрошу Угробу – он же шастает во многих краях, заметит даму из твоего сословия, вручит записку. 

– Какую записку?.. Это розыгрыш? Взять за писку…

– Ты напишешь: так и так, продолжатель рода ищет подруг, для совместного проживания…

– … жилплощадью обеспечен. Сейчас пойду и нацарапаю!

Думал – надолго освободился, нет – приносит. Я уткнулся в письмена.

– Твой почерк?

– Зачем мне почерк, когда есть две секретарши. Да, и это… – Баз-Васун вздохнул тяжко, – должен признаться, как на духу. Запасные тоже понесли. Нечаянно раз задержался. Ты должен понять: от ласковых женщин трудно уйти. 

Что я могу сказать? Времени в обрез: или послать дружка, или пропустить службу. Кажется, просто озвучил мысли вслух:

– Иная дама, знаю некоторых, носила бы на руках.

– Одной мне мало. А что, разве ваши согласятся?

– Некоторые – да. Стоят вдоль трасс, соглашаются за деньги. 

– За деньги? – Он скривился. – Поубивал бы. Свой род ославить. Они, что же, на память предков плюют?

– Их от всего родного отучили. Будто это самая древняя профессия.

– Враньё! Французы принесли свободу нравов, всячески насаждали… Это, выходит, вы только теперь пожинаете плоды. За двести лет так низко пасть… Знаешь, готов прямо сейчас пойти и громить кулаками каждого, кого встречу.

– И поймаешь пулю не одну.

– А я лягу на живот и прочту заговор. Пули сами и выйдут. У вас же тоже есть такой текст, только надо обратиться к богам-покровителям. Сами выходят, не раз наблюдал.

– Никуда я тебя не отпущу, Баз. Лучше потерпи от беременных дам, чем я навсегда потеряю друга.

Он отложил батыр. Значит, мои слова подействовали.

– А тебе точно будет жалко, если я голову сложу?

– Поверь, очень и очень. Мы же братья – все, кто имеет древнейшие корни, пусть в чём-то разные, но планета выкормила нас, привыкла.

Гоблин смял грушу в кулаке, запихал её в рот, проглотил. Поднялся на ноги, от сглаза постучал по табурету.

– Ладно, пошёл терпеть дамские капризы. А ты молодец.



Встал я на молитву, едва он исчез. Стал поминать богов, от Прави до Купалы, потом сделал перерыв и провёл отдельный обряд. Должен же кто-нибудь откликнуться и подать мыслеобраз. В творчестве большинство зависит от подсказок; не стоит настаивать, что это ты сам придумал. Сам – это когда решаешь: пустить пулю в лоб или спустить патроны в унитаз.




Сюжет торчал строящейся баржой. Я никуда не мог отчалить. Весёлые скандалы за дверями порождали неудобства, хоть снимай квартиру. Потом всё утихло. Баз вышел красный, как рак.

– Задушил?

– Отправил.

– Куда?

– На просторы. В прошлое. Там они родят, воспитают. Потомство вернётся сюда, когда лет по семь-восемь исполнится. Но ванну я не уступлю.

Я засомневался, единожды открыл дверь.

– Говоришь, вернутся с маленькими гоблинами.

– С тебя ростом. Но с чего ты взял, что я могу задушить? У нас не принято. Погоди, это у вас душат младенцев?

– Всяко бывает.

– У-у, куда мы угодили! Тогда слушай внимательно. Сейчас двинем на кладбище, я кое-что покажу. И расскажу, если не знаешь.



Вокруг города их семь. Похоронный бизнес крепко развернулся, и сидят бойцы, головы ломают, чего б ещё заломить, какую услугу придумать. О, сколько артистизма на лицах проводящих дохлую церемонию! Голос поставленный, умеет выжать слезу из собравшихся. Дело обставлено по прейскуранту – с музыкой, то есть, с торжеством, и скромно…

В родном моём городе открывали крематорий, знакомый рассказывал: пришли за урной с прахом, видим – стоит наша. Он, не долго думая, урну в сумку, лицо каменное. Вручает квитанцию. Персонал глазами по прилавку – они же подготовились к выдаче, время подошло, а товара нет. Что-то приключилось, надо из положения выходить. И дамочка бодро: «Одну минуту!» И приносит другую урну, со свежей надписью. Тогда мой знакомый достаёт из сумки, предъявляет. Она не знает, куда глаза девать, он: «Теперь понятно. В этот бизнес только ушлые идут».


– Теперь прогуляемся на кладбище.

Такая красота, какие деньги! По высшему разряду, хоть на главной аллее сыщут тайное местечко, надо – беседку снесут или мусорные баки. Знакомый рассказывал, отца хоронил, на главном кладбище. Пришли – вода в могиле вырытой, в низине выпало место. Он бригадиру: «А как бы найти местечко посуше? Там вроде есть места». – Бригадир прям: «Один шаг – рубль». И прыгал мой знакомый, рисовал черту, разгонялся и снова прыгал. На пятнадцать рублей, сколько было в кармане.


– Вот. – Баз повертел головой по сторонам. Я присмотрелся к датам смерти. Три месяца, как лежат тела. – Для чего нужен системе учёт по всем позициям? Кроме налогов, перемещение товара, что понятно, для чего учёт умерших? Казалось бы, помер человек, и забыли, его нет. Как бы не так! Труп обязан пройти через морг. Там специалисты подрежут сухожилия, удалят органы – якобы для студентов, наглядные пособия… для ста миллионов институтов, наверное. А в деревнях хоронят, как прежде: никаких подрезок и удалений. НО! Каждое кладбище на учёте, существуют негосударственные организации, которые отслеживают возвращение к жизни некоторых покойников. Примерно через девяносто суток, покойник может очнуться, если следовал условиям подготовки к смерти. Максимально очищен желудок и кишечник, ни никотина, ни алкоголя, и главное – оставался порядочным, скромным человеком до последнего дня. Всё отдал. Древнерусский обряд пастос. У казаков на юге и сегодня не предают земле, а хранят в семейных склепах. Дольмены распространены повсеместно, тоже служили для той же цели: очнулся – и вышел сам.

– Я в курсе.

– Что говорят предки? Боги космические, положившие начало жизни на планете, никогда бы не связывались с одноразовым материалом. Тело человека бессмертно изначально, кабы ни условия для скоротечной жизни. За двести лет союзники приговорили потомков русичей к медленному угасанию органов: пожил 60-80, и довольно, освободи место другим. Я тебе сейчас вызволю любого, кого не порезали. – Баз отправился вдоль ряда, к каждой могилке прикасался. – Есть один!

Мы договорились: я постою на часах, покараулю, чтобы случайный свидетель не застукал наше злодейство. Минут десять ушло, до слуха донесся треск дерева, и вижу издали: человек высунулся из-за бугра, оголодал – да, но радости не скрывает, думает: сейчас домой как добегу, холодильник вытряхну… Баз ловко заровнял следы изъятия, покойничка не отпускает, инструкцию дальнейших действий разъясняет. Я подошёл совсем близко, сам всё услышал. 

– Благодарить не надо, просто следуй советам, иначе снова закопают. Понятное дело, к родным не вздумай даже, соседи донесут – вот воскрес человек. Власти это надо? Это ж хоронить перестанут, будут ждать три месяца, никаким врачам не отдадут… Вся система рухнет, понимаешь? Может и война начаться. Так что без паники, я провожу тебя в местечко к таким же как ты бессмертным. Обучением твоим займутся, приоденут, и до времени забудь о своих. Оно может так повернуться, что свидитесь лет через десять-двадцать. Всё зависит от того, когда мы вывесим свои флаги.

Баз мне подал знак – жди, увёл человека в заросли сирени, где старые деревья создавали много тени. Отсутствовал минут пятнадцать, двигался вдоль второго ряда, тыкал пальцем в некоторые могилы.

– Примерно четверть можно разбудить. Это те, кто скончался дома, не угодил в лапы медиков. Только кто будет ими заниматься? Я слишком занят. Может, сам?

Я вытаращил глаза, наверно.

– Понимаю. А можно контр-бизнес развернуть. Приходим в дом – так и так, можем вернуть отца или мамашу.

– Могут дать по голове.

– Видишь, как глубоко система пустила корни. Каждому же не вложишь в мозги, когда их приучили к другому. Или так: считайте, что я сумасшедший, но мамашу приведу на перекрёсток, а вы увозите в деревню, где её никто не знает. Будет трудно поначалу. Свидетельство о смерти закрывает пенсионный ручеёк, самая бедная прослойка и так не жирует. Но самое главное – никому, ни слова. Участковый может поинтересоваться, – тут уж я не знаю, как выкручиваться. – Баз приложил ладонь к уху, рупор направил вдоль следующего ряда могил. – Тоже дышат, не все. Первая, восьмая и десятая. Дальше тоже есть. Ладно, закругляемся.

Я мысленно представил себе состояние проснувшегося: «Я живой, вот же, руками шевелю. Откройте!»  И, поняв безвыходное положение, теперь умирает во второй раз, уже окончательно.

– Получается, кто проснулся, автоматически переходит во второй Кон. Кон бессмертных. 

По пути назад попалась на глаза старушка с цветами, шла кого-то навестить, поздравить; скоро и сама может оказаться здесь же, небось, и местечко купила…

Возвращались – Баз рассказывал о кликушах:

– Имелась такая каста русичей, у каждого свой погост. Если только узнает кликуша, который готов выйти, срочно вызывал команду с лопатами. Новая власть их всех расстреляла, да и с повитухами так же обошлась. Молодёжь, поди, и слов таких не знает. Теперь ответь: какие ещё нужны доказательства, что пришельцы у власти, а вы – расходный материал. Чем больше, тем спокойней. Кстати, а нет ли сговора у медицины с властью? Скажем, государство даёт им гарантии, льготы и бесплатные лекарства, вы только режьте побольше.

– Не слышал о таком.

– Тогда… Предлагаю взять пива и отметить освобождение одного русича.

– Я не советую, в пиве чего только нет.

– Мой желудок гвозди переварит. Возьмём!


Ночью Базу стало плохо. Его носило и терзало, как шлюпку в шторм. С каждым часом положение становилось угрожающим, и скорую не вызовешь. Он обливался потом, я сидел рядом с тазиком и полотенцами. В какой-то миг почудилось – нет, будто её голос: «Иду». Домчали переживания мои, звонок в двери, я бросился открывать, не заглянул в глазок.

Меня грубо оттолкнули. Четверо, в зелёно-серой форме, без знаков отличия.

– Гэром!

Сзади выскочил переводчик, из наших. Идут добровольно на службу к врагу, им не важно, кто и что, лишь бы хорошо платили. И лицо почти родное.

– Доигрались! Где остальные? – Он остался при командире, двое пошли по комнатам.

– Гэром!

– Сейчас закрою… – Закрыть дверь не удалось, в щель угодила нога в дамской обуви.

– Гэ… – это были последние два звука, какие вырвались из глотки чужака. Он мигом покрылся кристаллами, похожими на соль; в последней попытке поднять руку и развернуться, командир застрял. Переводчик изготовился к обороне, икнул. На его голос рванули те двое.

Женька ахнула, «и краткое» завершило фразу. Оба остолбенели, и она пошла на уцелевшего: дёрнула в воздухе кистью, виртуально вцепилась во что-то и потащила… Я глянул в зеркало и обмер: рожа вытягивалась в ослиную, не хватало ушей. Кулаки стали покрываться шерстью, обращаться в копыта. Через миг он упал на четвереньки, будто прирос к полу. Женечка моя обошла и ногой врезала под зад.

Меня так давненько не баловали. Она мотнула головой, собралась идти к Базу и задержалась.

– Кабы не дописал роман, не пришла бы. – Вот теперь посчитала нужным уделить время приятелю моему. У меня уточнила: – Пиво?

– Д-да! Я предупреждал…

– Разит – я за порогом унюхала. Сюда не заходи.


Чем она его пользовала, как приводила в чувства, мне не ведомо. Просто услышал родное: «Шурик!»

Баз сидел на краю кровати и мурлыкал мелодию. Видимо, очистительные звуки, сочетание гласных. Лечению поддавался, дико вращал глазами, пока не издал булькающее «буль-буль». 

Она приподняло его лицо за подбородок, уставилась в глаза.

– Надеюсь, охоту поэкспериментировать отбили.

– Ты одна… как ты… – До меня только теперь дошло.

– А вы хотели, чтобы кто-то ещё стал свидетелем позора?

– Почему, позора. Зато впредь наука.

– Когда каждый штык на счету?

Я размечтался, следя за её движениями. Она почувствовала, оглянулась.

– Останусь. В этой комнате, надо за ним проследить.

– Как скажешь.

– Осла выведи на улицу и дай под зад, иначе до утра нагадит.

– Он не донесёт?

– Его интересует только ослица. В зоопарке есть две или три.

– Стало быть, не опасен. Что со столбами?

– Вам с Базом привалило работы. Молоток, зубило – и частями в унитаз.

Я мысленно потёр руки. Баз у меня отработает за двоих!


ГЛАВА 8


Распространяться не буду, какую чудную ночь мы прожили. Всей радостью, наполнившей до края, буду жить до осени, тратя по капельке, переживая каждый миг по чудному мгновенью.

– Получше? – Заглядываю в комнату, База нет. Дважды работаю дверьми на открывание
– он в кабинете, изучает книги. Замечаю некоторую перестановку.

– Порядок. Представляешь, твоя жена… волшебница! Золотые руки. Береги её.

– Когда не рядом, что я могу?

– Посылай эфиры любви, она будет в них купаться. Будут удаваться дела, появится больше времени, и она чаще будет появляться здесь, с ночёвкой.

Во мне зашевелилось нечто, на вскидку – внутри материализовался каркас… по признакам – как куб. Где-то на заднем плане мелькнула ассоциация с сейфом. Если суждено его наполнить, то мне подсказали, чем.

– Ты выпроваживал осла, совсем стал невнимательным. Он выронил документ, я поднял. Держи. – Простенькая корочка, серенькая, но запаяно внутри нечто твёрдое.

– Полагаю, следует избавиться, и чем скорее.  – Машинально заглянул на данные владельца: «Подразделение ОСИОЛ. УЗЛОБ. Скумбриев Лал, 7 апреля д.р.». – Представь, внутри чип, выследят по координатам.

– Тогда бегом.

На газоне детишки имитировали войну, подъезд на подъезд. Баз придержал за руку – глянь-ка.

Между мусорными баками и вереницей авто торчал безобразный куб.

– Ночные гости ведь не пешком явились. Жена твоя сперва лишила их возможности удрать… Внутри, видимо, водитель застрял. Тоже из этих, из уз.

– Что за слово? У нас принято выражение: «Узы любви».

– Это люди, которые добровольно перешли на сторону врага. Так раньше говорили. – Баз отважился подойти к кубу, постучал кулаком. Поблизости нет никого, поэтому он лицом приник к бетону, сказал невидимому уху: – Сидишь? Смерть твоя пришла, уз несчастный. Думал, до старости доживёшь. Готовься, приедут с отбойными молотками. Может, кран просто погрузит и окажешься в реке, на свалке. Ты другого не достоин. Но тебе повезло, проживёшь на несколько часов дольше. Твоим, что явились ночью, повезло меньше. К нам есть претензии?.. Молчишь. То-то! Всех узов ждёт расплата, уже не долго вам сидеть на зарплате.


Автобус довёз до кладбища, Баз выбрал могилу с трупом, который никогда не проснётся… Как это получается у него? Собрал пальцы в пучок, десяток движений, сверху вниз, и образовалась ямка. В неё сбросил документ.

– Теперь пусть приезжают со своим радаром, почешут языки.

– Мы им не поможем?

– А что? Свободны от семейных… это неправильно, узы говорить. Смысл-то совершенно другой. – Баз приложил к уху ладонь рупором, покрутился на одном месте. – Ты знаешь, приехали! Они совсем рядом. Давай-ка засаду устроим, вон к тем деревьям.

Мы затаились там, где вчера «пропал» воскресший русич.

Оборудованный микроавтобус показался на дорожке, медленно полз, распознавая сектор сигнала. А прикати часом раньше?

Группа высадилась на обочину, двое разошлись в обе стороны для наблюдения, ещё двое взялись за лопаты.

– Как глубоко запустил штуку?

– Могу прибавить. – Баз снова собрал пальцы в пучок, из нашей точки стал отправлять в сторону интересной могилы свои намерения.

– Вспотеют. Водички бы им поднести.

– На борту есть всё, даже для вскрытия трупов. Зубы, там, кольца.

– Метра три?

– Тридцать три, не хотел? За день не управятся, точно. Придётся вызывать спецмашину. Одни непредвиденные расходы.

– Говорил, мы в засаде. Значит, при оружии некоем. Которое при обыске не находят.

– Имеется такое. Дай сосредоточиться, выберу похлеще чего.

– Я со связью сделал бы чего.

Баз хрюкнул, как бы согласился.

– Спецчастоты, это не сотовая… Сейчас, отойди-ка подальше. – Он развёл руки в стороны, в каждой по стальной пластине. Вращение начал против часовой стрелки, и обороты набирал – лучше не смотреть. Я отвернулся, но голос База возник внутри: «А знаешь, из нас с тобой может получиться боевая группа. Для врага наша пара пусть в сводках будет обозначена «группой». Обычная практика, на случай крупных поражений. Численность противника по сводкам вырастает многократно, раз потерпели поражение на каком-то фланге. Я уже сталкивался с подобным». 

Раз прекрасная слышимость, и сам процесс не мешает, делаю предложение:

– Баз, они оборудованием проникнут на глубину и могут достать. Нельзя ли сам предмет сдвинуть по горизонту?

– Шурик, твои шутки меня иногда утешают получше гарема. Сейчас сдвинем…

Недаром говорят: когда трудяги вкалывают, наблюдатели получают удовольствие. Теперь, правда, мы поменялись ролями. Ровно через два часа прибыл бур, специалисты задались целью поднять источник сигнала.

Казалось бы, массовое производство, но с личным номером и кодом. В умелых руках, сей документ откроет двери противнику, коль попадёт в его руки.

– Баз, а если мы подразним, а потом заберём с собой.

– Не сегодня, точно. Пусть убедятся, что объект не извлекаем. Бросят – тогда можно попробовать. Сразу нужен специалист, кто сумеет отключить питание. Внутри есть элемент.

– Тёзка сумеет. Есть у него спец.

Одним словом, перед нами открывалось широкое поле деятельности. Враг уверен, что всё под контролем, мелкие промахи не в счёт. Но иногда одна важная победа и состоит из множества крох, из личных подвигов над собой. Не иди на поводу у захватчика, не делай того, что он от тебя ждёт.

Невольно приходят на ум сюжеты сказок. Емеля катит к царю на печи, которая не имеет госномера, габаритов, нарушает все правила движения, что совсем не нравится царю, но тот вынужден проглотить обиды. В массовых случаях неповиновения заметны явления, которые власти опасаются именовать саботажем населения.

Баз откликнулся:

– Представляешь, Шура? Если археологи когда откопают этого узколобого?

– У него фамилия Скумбриев.

– Это не важно. Главное – чтобы правильно расшифровали событие: был такой предатель, среди подобных себе, готов за миску щей служить врагу. Всё огульно отрицать, ссылаться на данные купленных учёных. А русичи всё равно отличают правду от лжи, помалу придут и к вере родной, и к былым своим талантам. Многие очнутся, реальность разглядят. И телевизоры полетят на свалку, и газеты разорятся. Когда на Семле наступит абсолютная тишина. Я представил на миг тот день: люди очнулись ото сна, и никто не помчал на работу. У каждого свой дом, мастерская. Художники за кисти, музыканты за инструменты… Это же враг вручил вам в руки лопаты. Нет иных инструментов, кроме музыкальных!

– Ты хорошо сказал, я словно сам увидел.

– Так это… ой, снова нельзя говорить. Пока не случилось или пока не написал в романе.

– Я обязательно напишу! Теперь хоть знаю, в какую сторону идти.


Примерно час спустя, Баз сказал, что можем уходить, с чистой совестью. 

– Они же сутками будут рыть, пока не обнаружат.

– Я двойника оставил. Пойдём. Аппетит нагуляли, друзьям задали работы. Сделали, что могли.

Мы с ним встретились у ворот кладбища, дождались автобуса. Меня слегка распирало: день прожит недаром.


Вот бы Женечка оказалась дома, услышать похвалу из её уст… Вдруг у Главнокомандующего на приёме, а я со своим... желаниями. Они там не промышляют мелочёвкой, даже страшно подумать, какие операции прорабатывают, в оборот берут языка и принуждают давать показания. Мне кто-то рассказывал, как поступали в старину: молчит пленник. Упёртый, считает – пусть лучше голову отрубят, не скажу. Русичи не прибегали к крайним мерам, без нужды, а пролить чужую кровь, так и вообще, только с согласия жрецов. Так вот, помещали узника в место, окружённое камнями. Некоторые из них считывают информацию, о чём ты сам давно забыл, а они выуживают, не напрягаясь. Стоит поутру сообщить молчуну всё, что вытащили камни, он в шоке: «Вы, что, научились по глазам читать? Или в голову входите со свечкой? »

Кто ж тебе правду скажет… И партизаны в Отечественную брали пленных, не хочет говорить – в яму с пауками, без портов. Обычно, нескольких минут довольно, чтобы решение изменил.

Баз распахнул входные двери, меня пропустил вперёд. Принюхался – не пахнет женой, придётся смириться. Скромный ужин стал заслуженной наградой: ухлопали столько, что сами диву дались. Потом дружок взялся за меня.

– Есть разговор, даже две темы. Ваши боги смирились с принятием христианства, частично. Богиня Лада объединилась с образом Казанской божьей матери, многим помогает. И Спас Крестос работает под именем Христа, это надо знать. Другие боги тоже разобрали святых, объединили усилия, в намоленных объектах проводят очищение прихожан. Как иначе поможешь предкам, если приучены ходить в храмы с прямыми углами? В древних Кудах не было прямых углов, раздели 360 градусов на «24» или «12», вот тебе и план возведения стен, количество окон тоже известно, сам купол прозрачный. Сегодня у мусульман почти правильные храмы. У буддистов много правильных текстов, – вам бы объединиться и вместе дать отпор. Много жрецов, давших клятву не помогать принявшим христианство, сегодня отказываются от клятвы.

Я задумался. Тогда получается, главы церквей – засланные казачки, мутят воду, а люди сами давно поняли, нужно объединяться. Только мировые правительства на том ничего не выиграют, им это не надо.

– И второй момент?

– Моча. Как бы человек ни питался, эту технологию никто не отменял. Не нужна посуда, пробки – всегда с тобой. Вас отучили от настоящего снадобья, выработали устойчивое отвращение. Ты давно не ешь мяса, организм постепенно переходит на здоровые частоты. И моча в желудке, потом в кишечнике просто творит чудеса. Кроме того, что яснеют мысли, печень вырабатывает желчь должного качества, зрение меняется и слух, – ты можешь услышать даже подсказки предков, тех, из чьего Рода. Конечно, ты никого не знаешь, вернее – не помнишь. Но и это поправимо. Вчерась я отведал пива, ты сколько не пользуешь алкоголь? Не важно, мы наблюдаем неплохие результаты. Вспомни себя, каким был лет пять-десять тому.

– Совестно вспоминать.

– Стоит! Это твой личный опыт, никто другой его не имеет, поэтому нет ничего ценнее личного опыта. Знаю людей, на душе камень таскают – смерть подчинённого, друга, любовника, вариантов масса. Смерть не запланированная, по неосторожности или стечению обстоятельств. Теперь представь, как люди живут с этим, никому не говоря. Одного не ведают: почти всякая кончина рассчитана до секунды. Либо человек не приступил к исполнению задач, либо успешно завершил. Какой смысл в дальнейшем пребывании среди себе подобных? Пора двигаться дальше, но уже не в человеческом теле.

Я поднялся с табурета.

– Пойду к себе, Баз. Надо обдумать твои слова. Новый роман начинать пора. И ты подумай, чем займёмся завтра, я на тебя полностью полагаюсь.



ГЛАВА 9

1

Летающие острова – не сказка, их действительно было без счёта; и кораблям разной вместимости мешали не особо. Численность русичей граничила рядом с пределами, жрецы и создали дерева, в корнях которых накапливалось особое, полусекретное вещество, позже его называли антигравом, ещё как-то, но суть от того не сильно менялась. Плавают себе, и плавают, нашлись смельчаки, заняли новые территории для своего рода, и обживаются помалу. Само собой, возникали новые отношения: те, кто на тверди, не слишком рады лепёшкам над головой, стали жаловаться жрецам – застят свет. Задумались умы, применили навыки, и солнечный свет стал огибать острова. Чудеса! Небеса кишат от новосёлов, да тени не бросают. Именно так начиналась славная глава в русской истории, были написаны тысячи тысяч книг о чудесах Семли, но среди прочих, наиболее известны восемь, память о них настолько была крепка, что захватчикам пришлось изобретать подмену им.

Вообще-то, смотря что понимать под чудом. Настоящее чудо – это когда его сложно повторить. Многие вещи настолько обыденные что язык не поворачивался назвать чудом. Это из наших серых будней взгляд в прошлое – впору рты открыть, тереть глаза. Русичи спокойно относились к многоярусным лесам, они кишели поющим птахом, гроздьями бабочек, жуков… детям раздолье: наберут разных и выстраивают армии на полянке: идут полки, и какая сторона возьмёт сегодня верх, никто не знает.
Многоярусные исполины давали столько кислорода, что давление воздуха превосходило разумные пределы. Парить над домом, проплыть на реку или устроить свидание где-нибудь подальше от любопытных глаз – только захотеть. Всяк хозяин норовил удивить соседей и гостей украшениями, резьбой искусной – не дом, а зрелище. Хозяйки одевали семьи, из-под их рук выходили штучные одежды, с орнаментом-оберегами, расписанные птицами, у рыбаков – любимыми видами рыб. Охотой никто не занимался. «Палкой-копалкой ковыряли землю, брали в кольцо мамонта и убивали, чтоб бифштекс, бефстроганов приготовить», – глупее не придумать! У тебя сады ломятся от урожая, согнись и сорви любой овощ под ногами; какое мясо? От него же пучит, кто попытался угоститься, приезжие чужеземцы говорят –пальчики оближешь… Нет, не наше. А гости снуют по Родам, на фотокамеры записывают и только завидки копят: живут как боги, сами создают чудеса, но чудесами не считают, они не ценят того, что имеют… Вот как не позавидовать, почему нам так не дано? Их боги всемогущие балуют – возятся, как с малыми детьми! И отбывают гости в разном настроении: кто радуется за русичей, кто наоборот… У завистников сложилось твёрдое убеждение: нам такое не по зубам, не создадим ничего подобного, поэтому… лучше уничтожить, чтобы не тревожить старые раны у порабощённых народов. Поработители никогда не откажутся от халявы, пока не получат по зубам, факт известный. Жили бы себе, не трогали нас: мы так привыкли, но это же повелители вселенных, особенно жрецы. Значит, надо кое-что придумать, русичи могли жить по другим законам, которые нам ближе.

Они и в ус не дуют: ухали одни гости, другие на очереди. Жрецы решили взять дело на контроль: иной день, на Семле больше гостей, чем коренных, и готовы принять беженцев, сколько угодно, лишь бы наши соблюдал законы. Так прописались и варяги. Ошибочно их тоже записали в банду захватчиков, они не поднимали оружия против постояльцев. И хобры переметнулись на сторону русичей, пошла открытая война. Люди-слоны, неожиданно для драконов расторгли союзное соглашение, и выступили против оккупантов.

Главные цели первой атаки союзников – уничтожение восьми чудес света, о них стоит вспомнить отдельно. Что же это за объекты, почему о них полна слухов Вселенная и ближайшие подступы к ней?

Чудо света – это когда сам разок увидел и до самой смерти будешь рассказывать внукам. Безусловно, в первую очередь, это Ковчег, вершина мысли, совместное изделие тысяч жрецов. Не каждый день и не каждому позволено загадать желание и получить мечту в подарок. Жрецы тщательны в подходе, иным сразу дают понять: «Ваше желание исполнить невозможно, оно противоречит естеству». Или: «Вы хотите завоевать соседнюю планету и жить за счёт рабов. А вы спросили у тех, кого собираетесь поработить, они об этом мечтают? Пока не получите согласия, к нам не являйтесь». – «Почему?» – «Потому что вы никогда такого согласия не получите».

К Ковчегу чаще подпускают деток. Они чисты, и мечты у них о самом волшебном: один хочет маленькую лошадку, ездить на ней, пока не дорастёт до взрослой; другой накормит гостей батыром – им жарко, скоро в обратный путь… Отрок или малец прежде озвучит мечту, чтобы не возникли сомнения у гостей. Пока идёт праздник материализации мечты, приезжих угощают невиданными плодами, ешь, сколько влезет (у самого слюнки текут, как вспоминаю подробности). Жрецы снова ужесточили порядок: «Семян не дадим, а с собой берите, сколько пожелаете». Видимо, и установку дали: если кто похитить семена рискнёт, то не взойдут они. Пусть же Семля остаётся драгоценным камушком средь миллионов похожих планет.


Вторым чудом называлась Халдея (Галдея – от «галдёж»). Люди вместе с богами создавали дополнительные, зримые миры. Это подлинное искусство работы со звуками: миры создавались не на час, а закреплялись во времени и пространстве. Они соединялись с одной линией, как страницы с корешком книги, и никаких сложностей для перехода со страницы на страницу. Прежнее название Семли – Галлия, солнечная система называлась Галасией, а заселённая галлами звёздная система называлась Галактикой. С учётом, что на каждой планете жрецы добавляли миры, по мере роста населения, то проблем «окна в окна» переселенцы не испытывали. На аппетиты русичей многие системы поглядывали с опаской: эдак и нас подомнут, свои законы установят – и прости-прощай былая праздность. Самим придётся зарабатывать на хлеб, на удовольствия… этому не бывать! И отправились гонцы прощупать себе подобных, не получится ли заключить союз военный. Пока там копились тучи, русичи делились Радостью со всеми, кто перенимает опыт жизни мудрой. Таких становилось всё больше, век от века; экспансия всеобщей Любви и терпимости между различными формами жизни для кого-то стала костью в глотке, что ускорило развязку.

Пока же ничего не подозревающие люди совершенствуются в мастерстве, устраивают благоденствия в честь богов, рожают и растят детишек, одна радость приходит на смену прежней. Есть всё, что нужно, совершенствуйся сам. Конечно, до жрецов уже доходили вести, что кто-то армии собирает, но о плохом думать не хотелось. На всякий случай, неспешно готовились к отражению, оно, нападение, не казалось неизбежным: разумные люди и существа обязаны находить общий язык, военные действия – это в первую очередь, жертвы и разруха. Никто себе не пожелает. А случится такое, вы не боитесь, что мы в ответ придём в ваши дома?

Глазу легче радоваться, чем видеть то, что может произойти. Удивительным образом прижилась мысль: нападут – тогда будем думать. Как оказалось, очень опасная мысль, способная поставить на грань выживания величайший народ. И снова надо повторять и повторять: нет ничего ценнее личного опыта. Не случись тогда, напали бы сегодня. Зато сегодня мы понимаем цену иным словам и уверениям, познали, что есть зависть и коварство, и, пока существуют они, порох следует держать сухим. А тогда руководство Родов пребыло в некой прострации благополучия, замылен глаз. Жить и радоваться вместе, ликуя богам и единоверцам…и мысленно отдалять неизбежный день и час.

Одним из архитектурных достижений считались Сады. Названия им дают разные, только одно не отнять у сего чуда: вода сама мчит ввысь, без всякого участия со стороны. Огромные чаши из неизвестного на Семле камня, одна в другой, сплошь в вечно цветущих лианах, а цветение могло продолжаться бесконечно, ради одной только красоты, ради ароматов. Даже краткий отдых вблизи с Садами заряжает организм надолго, дыхание становится как у дитяти – жадным и быстрым, словно вновь торопишься жить, видеть, хотеть, и столько впереди неожиданных открытий, ликований и света…

Следующее чудо – Чаша Мира. В главном Храме, на постаменте, известная больше как Грааль, но это подделка оккупантов. Чаша Мира служит для смешения Кровей готового к сотрудничеству с русичами народа. Прибыли послы, после церемонии «сдали анализ», жрец смешивает обе крови… так-так, что дальше-то с кровью? Не вижу. Каким-то образом послы получают знания русичей, русичи обогащаются их знаниями. Оба народа стали более могущественными, чем прежде. Враги же воспользовались слиянием двух кровей по-своему: это жертвоприношение, сказали они, и историки срочно записали. Извратить смыслы – другой цели не преследовали.

Я вот задумался про остальные чудеса… Надо порыться в прошлом, восстановить картину.

2

– Ты знаешь про чудеса света, не эти, какие нам выдают.

– Если ты о Ковчеге, то огорчу. Ковчег – это как пульт от телевизора. Сам телевизор куда сложнее, верно?

– Что знаешь о Логосе, или, как его называют пришельцы, о Компьютере.

– Только в общих чертах… Давай борща сварганим, там расскажу, что знаю.

Пока я сбегал за сметаной, шеф-повар упаковал продукт в кастрюлю, теперь колдовал над приданием вкусов. Надо отдать должное, у него получалась ворожба с запахами, умел подмешивать ароматы известных ему плодов. Что говорить, если и Женька отведала разок, сказала – выше всяких похвал.

Свою порцию Баз проглотил за полтора моих вдоха, секунд за двенадцать, прислушался к себе. Прочь отогнал желание откликнуться на вопли дивана, веселей глянул на мои усилия с ложкой.

– Угадаешь?

– По-моему, батыр добавил.

– И не только. Теперь о деле. Чтобы управлять, даже запустить Логос, надо иметь на теле две тысячи активных точек. Их у вас называют акупунктурными. Это уже частоты богоподобного, вот почему союзники всеми способами пытаются получить потомство от белого потомка, на день сегодняшний лишь у гуннов зафиксирована удачная попытка, чтобы имелись все две тысячи, с этим мутантом они связывают большие надежды. Одного не хотят понимать: Логос Семли всё равно распознает подкидыша, не отзовётся на все его правильно исполненные ритуалы. Защита от проникновения чужака прекрасно чувствует себя и после стольких веков бездействия. Союзники не оставляют попыток ни на минуту. Этого я тебе не скажу точно, но миллион глоток проводит все ритуалы, получает, правда, крохи, но и тому рады. Человечество-то вообще не работает, жрецов настоящих маловато, кто вмешивается в их старания, А что такое миллион глоток? Тоже сила, с нею приходится считаться. Чернобыль, Фукусима, расползание химического оружия, всё они, стремятся расшатать экосистему, наши – латают, восстанавливают. А люди удалены из самого процесса управлением родной планеты. Вот и думай: до каких пор можно опускаться и далее? Ничего не предпринимать, и жрецам может надоесть: а-а, никому не нужно! И я самоустранюсь… Нет, конечно, мои фантазии. Ни один не снимет ответственности, коль однажды взвалил на себя. Можно работу жрецов сравнить с соревнованием между школами и учителями.

Поднялся я из-за стола, тарелку взялся мыть.

– У меня на теле есть две тысячи?

– Ты же чистый потомок. Почему ни быть?

– Работают все, как надо?

Баз юркнул очами в пол.

– С этим вопросом не ко мне. Придёт жена – хоть до утра уточняй. Я лучше поведаю о принципе работы Логоса. Через теодиции, обряды и ритуалы, задаётся программа. Если соблюдены правила, Логос требует подтвердить установку, затем ввести код «применить». Скажем, ты хочешь, чтобы после дождя не было туманов, – это самый простой пример. Хотя туманы нужны. С дуру можно запретить цветам источать ароматы. Но если это задумали и воплотили предки, то есть ли смысл вмешиваться в мудрость тысячелетий. Однако, безбожнички ваши принимают данность, считая, что твердь и воздух, и пища возникли сами по себе. Дышат воздухом, но это им не мешает изрекать чушь, иногда с пеной у рта. Невежи, что с них взять? Но опекаемы жрецами, несмотря ни на что. Иные купаются в роскоши, ниспосланной свыше, за прежние заслуги, Прочие купаются только потому, что принадлежат к клану союзников. Так вот, за двести тысяч лет Логос создал идеальные условия, Рай, пока не пришли чужаки. На древнем глобусе нет морей и океанов, они возникли после нападения на тартар и Аид, обрушение всех этажей выдавило на поверхность массы вод. Как в борще: из бурачков и картошки можно устроить острова, при желании, их легко опустить на дно, и тогда «океан» покроет всю тарелку.

– И сметана в этом случае?

– Парадоксы на поверхности, о каких не любят вспоминать капитаны. Идёшь своим курсом, никого не задеваешь, тут с небес на твой сухогруз глядит отверстый рот.

– Твой или мой?

– Мои капитаны были проглочены прежде, чем успели разглядеть.

– То-то ты всё растёшь и растёшь… Мозоли скоро натрёшь на макушке.

– Так борщи на пользу идут.

– Может, организм требует прогулок по ярусам.

– Не исключено. А вот с потолками надо что-то делать. Поселятся сыновья, дочери – конец авторитету; будут думать про себя: не многого же ты добился в жизни, раз доволен наличием потолка. Придётся пояснять, что неудобства временные, пока зараза, которой щедро одарили лес, не вычхнется, не нарастёт новый подлесок. Вот тогда поведу по ярусам, мигом проглотят языки. Молодёжь, молодёжь – ума на грош. Смириться надо да внимать, потом ума не занимать. И мы любили, мы могли, а вам достались корабли.

Руки невольно сорвались в аплодисменты:

– Поэт – и кухне поэт. Не пора ли прогуляться, за порядком присмотреть?

Баз поднял глаза, отвёл, снова поднял.

– Что у тебя в ушах?

– Серьга пиратская, что ещё? – Машинально прошёлся пальцами по одному и другому. – Что ты нашёл?

– Пошли к гному.

В покой жреческий вошли, кругом порядок, томятся свечи. Работник начищает подсвечник новый. Баз шепнул: «Я такой видел на барахолке, дорого просили». Вслух, но так, чтобы не испугать, возговорил:

– Юглазали, как настроеньице? – Тот протянул руку с большим пальцем на «ять». Баз не привык ходить вокруг: – Не в службу, а в дружбу: глянь, что у Шурика нашего в непорядках.

– Что глядеть? Снайперский магнит. Кто-то бил прицельно, знаток своего дела.

– Помощь окажешь? Нарушения заметны: не может вспомнить все чудеса света. Путается в версиях – дозволенных и настоящих.

– Пусть Евгения попросит. Без согласия её, не посмею.

Я снова стал ощупывать ушные раковины. Всё по-прежнему, никаких посторонних… и тут кончиками пальцев ощутил излучение. Цвет серенький, пугливый, с железным упрямством пробивает путь в святая святых, и внутренняя суть сопротивляется вяло, не наблюдая во вторжении опасности большой. Картинка прояснилась. Точно сидит штука чуждая, одним идеям поддакивает, в доверие втирается, другие отрицает напрочь. Я будто зритель в зале, пока на ринге бьются двое.

Я застал База врасплох: он рассматривал диковину, застрявшую во мне, будто экспонат в музее.

– Я таких не видел, честно.

– Техника не стоит на месте, – попробовал оправдать действие врага.

– Стоит. Ничего нового союзники не изобрели, пользуются тем, что привезли с собой. Просто действуют по плану – когда телевидение «подарить» рабам, когда интернет. И выглядеть при этом благодетелями человечества. До очередной резни, но сами снова останутся в стороне. Опять будут евреи виноваты, кто-нибудь ещё.

Я робко позвал Женечку. Мысленно, чтобы не нарушать ритм нового дня.

– Раз есть снайпер, он же не с неба упал.

Баз пропустил вроде мимо ушей, гному сказал:

– Да хватить тереть, и так уже глазам больно.

Маленький хозяин кабинета счёл слова гоблина за похвалу, занятие оставил. Пусть место подсвечнику не на аркотане, на плоскости рабочего стола, зато какой почти законченный вид придаёт обстановке.

– Я поищу ему в пару, раз есть в городе один, где-то тоскует по дружку второй. Симметрия предполагает наличие пары, иначе пойдут разрушительные перекосы… Ответь ему, он же ждёт. 

– А, по-моему, всё и без слов понятно. Купола церквей стали выдавать энергии иного порядка, сам город незаметно преображается, и уже нет былых страданий – в том количестве, как прежде. Сигнал властям: если это результат тех шестерых (или сколько их там в группе) начинающих жрецов, то снайперу пора демонстрировать таланты. Но группа ожидала гостя, временно ушла под защиту.

– Нельзя было и меня предупредить?

– Видно, посчитали, что о таких вещах не принято напоминать. Не водить же за руку всю жизнь.

– Где же он мог выследить?

– Хоть где. На кладбище, к примеру. Мы замерли, наблюдали пока, случая лучше не придумать.

– Женя! – Я уже не прятался, воззвал в полный голос. Ощущения серой энергии качественно изменились, этот магнит осмелел и пробивался нахрапом, ничуть не таясь. Юглазали замер на середине пути, пока спускался по ножке стула. Прислушиваться стал, вертя головой, потом проехал животом по ножке донизу, там оправил костюм, ремешок с большой пряжкой. Задрал голову, обращаясь ко мне: «Она уже в пути, скоро будет. Я схожу пока, поищу пару».

Вторжение снаряда нарастало упорством. Я уже не мог не обращать внимание, словно добровольно явился к зубному и знал заранее, к чему готовиться. Только мой нынешний случай грозил неизвестностью. Зачем гном пошёл за подсвечником именно теперь, мог бы и подождать.

Пульсирующая боль иногда появлялась в голове и как бы давала подсказку: настоящую, продолжительную боль выдержит не каждый. Лишь она отступала, я обнаруживал свои руки возле ушей, на уровне рефлекса, они порывались укрыть храм от ливня, который пошёл неожиданно и всё успел вымочить.

«Ай!»

Баз хмурил брови, мял кулаки и напрягал лоб поиском выхода: пока явится спасительница, что-то нужно предпринять… надо вспомнить, где-то похожий случай встречался.

«Уй! Ю-ю!!!» – дыхание в отдельные моменты перехватывало так, что глаза вылазили наружу. Ждать и догонять всегда утомительно, без подготовки. Вот и мне выпало отведать технологии для непокорных. По толпе поработает группа снайперов, – люди от боли обезумят! СМИ распишут бесчинства, как неуправляемый процесс: «Органам правопорядка пришлось применить спецсредства, чтобы успокоить зачинщиков. Сорок лидеров подверглись аресту, остатки протестующих были рассеяны с помощью водомётов».

«Ё-ёй, этому будет конец?»

Баз кое-что вспомнил, пошёл перебирать содержимое корзины. В его руке оказалась крохотная вишенка, со смородину.

– Ну-ка, проглоти, будь умницей!

Я был согласен на любое предложение, хоть гвоздь.

Сон ударил под колени, я рухнул… кажется, в объятия дружка. Потолок пляшет, светильник расползся по обоям. Трупный запах ударил в ноздри, похоронный марш прозвучал до двенадцатого такта – и тишина. В гулкой бочке находясь, я вздрагиваю от всякого удара, что за гад такой нашёлся? Увидел, что я полез внутрь, так он меня захлопнул и теперь молотит железякой, получает наслаждение от власти надо мной.

Провал. Женькины глаза выплыли из небытия. Губы двигаются беззвучно. Пробую читать по губам. Опасность позади, ему нужно время. Баз, пойдём – поищем снайпера, он ещё в городе, ищет группу.

Весь напряжён, испуган настолько возможным возвращением боли, что ничему не рад, даже любимой. Всё теряет смысл, отходит на второй план, пока ты согласен разрыдаться от нового удара. Не хочешь его, но ждёшь. В черепе, кажется, уже есть трещины, мозг скукожился в точку, чтобы его не нашли. Как малое дитя, он готов вытерпеть ещё один-два удара, но с условием, что они будут последними. Внезапно внутри выстрелил росток радости, зелёным побегом растёкся по членам, заполняя изнутри свободные пространства. На каждом ответвлении, на веточке набряк бутон и почти сразу спасительный побег выстрелил махровыми бутонами и случайными лепестками, не успевшими создать личный бутон. Чудеса исцеления шли фазами, которые сравнимы с фазами луны: вот нарастает до полной и плавно сходит на нет, – почему я не поэт? Это достойно описания стихами.

– Я с вами! – В голове настолько прояснилось, что я сам готов найти мерзавца и набить морду. Убивать – нет, оружие отнять. Или самого наградить такой же болью. В ухо! Даже с двух сторон! Месть моя будет страшной. – Б-баз! Женя!

Они ушли. Они опасаются, что его убью. И убил бы! Память на боль одна из самых крепких. Убил бы – говорю сейчас, но попробовал представить… Слуга системы, он – такой же раб, безвольный и свято считающий награды. Ещё не сделал выстрел, а уже наметил, как потратит гонорар. У него есть семья. Наверно. Нескончаемые расходы, может даже, ипотека. Свою профессию считает самой тяжёлой. Нет у него друзей, есть только патроны. Они не подведут, не обманут, дадут заработать…

Мысли становятся ясней. Вернуться пора к чудесам света. Я же их знал. Как таблицу умножения. Но что-то же написал, уже находясь под воздействием серой пули. Она частично не мешала: ты трудись, я пригляжу, я и не заметил, что искажённой информация проскочила.

Надо вернуться и исправить!


ГЛАВА 10

1

Потолки задрать повыше. Надо же, фантазии так и прут. Папаша озаботился, что подумают сыновья. Детишки максималисты, они не терпят откладывания на завтра. Ща! Энергии и желания распирают, попробуй только возразить, и будешь проклят, как тот гвоздь, который так удачно вонзился в лапу. Именно в лапу, гоблины всё-таки во многом далеки от человека, хотя имеют много сходств. Физиология кое чем отличается, может, это мутации после апокалипсиса, они выживали по-своему, уходили на верхние ярусы, когда потоп вынудил приспосабливаться.

Сколько иных форм жизни уничтожили союзника в борьбе за жизненные просветы. Инквизиция приложила руку, потом НКВД и КГБ, – вот уж у кого руки в крови по локти. Всё разнообразие форм и видов, какими когда-то славилась Семля, сведено до минимализма, так им спокойней. Человека удалось усыпить, все прочие не поддались, поэтому от них исходит яростное сопротивление.

Что за день такой выдался непонятный? Никого в доме, хотя я всё прекрасно помню… Прежде Баз не оставлял меня одного. Они с Женей вычислили смельчака, кто в одиночку сунулся в наш город и начал наводить… в свободном поиске напоролся на меня и сделал всё, как учили. Потом выхаживали… Четыре дня прошло по календарю, и вот тут я бессилен. Картинки яркие перед глазами – это есть: жираф переходит по дну с острова на остров; он видел своими глазами, как тонули другие соседи, у кого нет длинной шеи и таких ног; те, кто сумел зацепиться за ветви самых высоких деревьев, тем помогли… странные взаимоотношения между животными, угодившими в беду. Слоны, львы и тигры, парнокопытные и куча мелких лис и кошек – все те, кто испытал на себе мощь жреческого оружия – палицы. Эта волшебная трубка, с двумя кристаллами на концах, обращала хорошо организованный отряд в стаю пугливых лисиц, они почти сразу разбегались по сухим местам, рыли норы. Псы дольше продержались в стаях, разброд не миновал вид, надо только видеть и понимать, откуда сыр-бор. Лишённые речи, поставленные на четвереньки, они ещё прекрасно соображали и различали командиров. Те очень стараются привыкнуть к неудобным сознанию четверенькам, и речь не та, как отдавать команды? Отличный повод для неповиновения: я тебя не понимаю, поэтому лучше покину отряд… нынешнюю стаю, под твоим командованием. Ты не сумел защитить от палицы жреческой, куда ещё отправишь, головы подставишь наши? Это просто счастье, что тебя превратили в животное, как нас; значит, ты ничем не лучше, раз и себя не сумел уберечь. Так что, имеем полное право не подчиняться: равные среди равных. Прощай!

Чудесное устройство Семли подвигло население других планет предпринять попытку создание чего-то подобного. Попытки не увенчались успехом. По мелочам – кое-что удалось, но в таких количествах, при безумном разнообразии… Одних подземных миров семь полноценных уровней, с постоянным освещением, обилием озёр и рек, со своим небом. И семь небес над основной Твердью, уже без рек и озёр, но они там не были предусмотрены изначально. Верхние миры для иных целей создавались, для контактов с внешними мирами. Тебе не нравятся рожи пришельцев, их манеры – милости просим, перебирайся вниз. Там гостей почти не бывает, по взаимной договорённости со школами. Жрецы тоже люди, пусть и бессмертные, почему не уважить просьбы граждан? Экскурсии Вниз устраиваются для самых настойчивых послов, кто хочет увидеть собственными глазами беспредельные возможности повелителей вселенных, как сами обустроили свой дом. Сколько тонкости и такта приходилось употребить, чтобы не оскорбить послов встречами с теми, кто не горит желанием встречаться. После нескольких нелицеприятных бесед, жрецам долго приходилось сглаживать углы, идти на нежелательные уступки.  Да и как не поступиться? Посол услышал в свой адрес обвинения в шпионаже: «Что, вынюхивать явился, как разгромить Рай?» Люди-то разные, кому будущее открыто, как день вчерашний, они-то имеют право бросить в лицо: «Твоя внутренняя суть открыта мне, и что бы ты ни говорил, тебе не будет веры! Убирайся прочь, занюханный шпион!»

Совет Родов отказался даже рассматривать предложения Нижних миров, Навомир высказал точку зрения своей школы:

– И что из того, что они против? Важнее привлечь на нашу сторону возможных друзей. Никто не отрицает, велика вероятность того, что среди гостей будут разведчики, кто явился с дурными намерениями, но, если мы начнём их выдёргивать из общего потока, то тем самым отпугнём нормальных гостей. Придётся потерпеть неудобства ради возможных сторонников в будущем. Мы открыты для всех, готовы к сотрудничеству со всеми формами разума, лишь бы не держали камень за пазухой. Но и в таких случаях наша задача показать соседям, что мирное сосуществование достойно самых немыслимых расходов, чем прямые конфликты. Наша политика не меняется тысячелетиями, в её основе – взаимодоверие. Дал слово русича – не отступись, даже ценою жизни. Конечно, завистливые очи воспользуются этим посылом; многие сочтут его признаком слабости. Только время и события лишний раз убеждают в правильности выбора. Те, кто сто и двести лет тому строил планы о войне с нами, стали союзниками. Пусть иные и не очень надёжны, но подписаны договоры обеими сторонами. Поглядим, чья сторона осмелится нарушить договор первой. 

И вот картина той самой первой атаки на Семлю, сведения о ней уцелели лишь в домашних архивах непрописных, кто порвал с миром человеческим, испытав на себе, не считая гонений, прямую угрозу жизням.

Разрушительная мощь оказалась такой, что сложились все семь Нижних миров, как карточный домик. Озёра и реки были выдавлены на Твердь, первый всемирный потоп Роды пережили с минимальными, почти случайными жертвами. Воздушный флот Верхних миров пустился спасать братьев, тоже был атакован штурмовиками врага. Послы Семли созвали экстренное заседание, были включены действенные рычаги, и армии драконов были вынуждены прекратить военное вмешательство. Пока шли разбирательства, выяснилось, что их послы, вышедшие в отставку, были убиты потомками русичей. Расследование установило: действительно, событие имело место, но участники того конфликта отказались от родства с Семлёй, жили по другим законам, а что не поделили с драконами, эти детали широкой огласке не предали, – возможно, пикантные подробности могли только усугубить отношения, подлить масла в огонь. Ряд экспертов сошлись во мнении, что драконы сами спровоцировали конфликт в одном месте, чтобы получить право ответа в другом, где меньше всего ждут. Послы Семли отправились на переговоры с бывшими соотечественниками, попытались установить истинную картину, но там не нашли понимания. Единственное, что привезли с собой, уверения, что впредь они будут осторожней, но и вы будьте начеку: слава Семли многим застит свет разума; просто тихонько вооружайтесь, драконы не считают жертв, если наметили где-нибудь поживиться.

На совете Родов объявили предупреждение, жрецы стали думать. Разведку к драконам заслать – сочтут за подготовку к противостоянию. А если всё же найдут повод для второго нападения… Как-то уж больно уверенно прозвучал тезис: «Пусть попробуют! Встретим, как полагается».

Положились на тезис. Бесспорно, каждая школа имеет в своём арсенале методы, к каким можно прибегнуть в самом крайнем случае, но так просто и разумней склоняться к прошлому опыту: «Авось пронесёт». Вместе с тем, было отдано распоряжение: не привлекая особого внимания, пройтись по арсеналам, обновить навыки.

Восстановить разрушенные Нижние миры удалось сразу, без особых затруднений, за несколько дней, и воды океанов вернулись на прежние уровни. Снова Семля выжила, Твердь стали приводить в порядок. Само собой, разведка драконов доложила – последствия акции устранены за тридцать дней. Настолько мощные знания у жрецов в руках, что стереть в пыль могут при необходимости, но даже в мыслях не имеют вариантов, что кто-то вынудит их прибегнуть к последнему средству. Русичи готовы прощать, имеют иную цель: может, сами одумаетесь? Посмотрите, что натворили! Впредь раньше подумайте, против кого применяете силу... Правящая верхушка уразумела предупреждение, поумерила аппетиты, только на смену ей приходит грозное поколение из молодых, стариков задвинули подальше от руководства, решили перекраивать мир по своему усмотрению. Армия стажировалась на захвате самостоятельных планет, кто не удосужился стать членом вселенского объединения. Совет делал выговоры драконам, те срочно сворачивали экспедиции и уходили с огромной добычей. Сколько ни говори – результат один: напали, взяли, что приглянулось, и убрались. Поэтому к очередной выходке драконов относились с формально: «Вы там что, опять вмешиваетесь в чужую жизнь?» – Ответы приходили разнообразные: то у них есть руды, а нам нужен металл для армии, так они не хотели продавать по нашей цене. Совет пишет: «Это их право, назначать свою цену». – «В казне на тот момент не было денег, чтобы купить, мы просили дать в долг – отказываются. Разве мы не вернули бы? Пришлось поучить скупердяев: и сам ни ам, и другим не дам».

Технология поведения стала приносить результаты; стоит зарекомендовать себя хулиганом, на очередные выходки всё меньше будут обращать внимание. Отписками заниматься, предупреждать и настаивать – оставьте обитателей такой-то планеты в покое. И драконы уходили, по первому требованию. Порядок восстановлен, пусть и с задержкой, но хулиган под контролем, с большего придерживается рамок, уже хорошо. В особо кровавых случаях Совет передавал послам ноты протеста, с угрозой организовать армию и разоружить драконов, конфисковать флот.

Предупреждения хватало на какое-то время, потом всё начиналось по тому же сценарию. Случаи, когда местное население даже не составляло жалобы, участились. Попеняют в Совете, а разведка-то успела доложить, и посол находит смелость заявить: «Жалоба есть? Нет, тогда и разговора нет».

Попустительство и растущие аппетиты однажды докатятся до момента, когда на очередную выходку станет жаль бумаги, личного времени, иных причин, и то, что Семля какой-то непонятной мягкой силой превращает врагов в союзники, драконов
настораживало больше всего.  Их дипломаты добивались выгодных для себя условий, не применяя силу, только умение располагать к себе, доверительностью и взаимными уступками. Что удивляться тому, что их встречали, как Повелителей Вселенных: не послушается кто совета мудрецов русских – проиграет, последует – и ничуть не пожалеет. Назревает какой конфликт – зови русичей, они рассудят. И вот уже отпраздновали первую тысячу лет без войн, русичей готовы на руках носить, ставить у себя на царство, на первые должности. Миролюбивая политика, умение настоять на верном решении создало такую славу Семле и её населению, что всегда найдутся те, кого лишили славы первых. А ещё отмена рабства. Хочешь, не хочешь, наживёшь врагов…

Я пытался перечитать книги, написанные няней. Что-то отложилось в голове. Повод для нападения найден, осталось реализовать. Но даже не вдаваясь в подробности, а наблюдая результат вторжения, остаётся развести руками. Потомки мудрецов вкалывают на захватчиков, считай – добровольно, за красивые бумажки. И готовы горло перегрызть друг другу, пока настоящие ценности легко вывозятся с планеты. Одни псевдо-египетские пирамиды чего стоят. Твердь прежде была покрыта сетью пирамид, они были смонтированы под поверхностью и создавали сеть для телепортации в любую точку Семли, а при допуске и достаточных навыках, путешествия на другие планеты не считались чем-то престижным. Равноценный обмен между разными существами только благоприятствовал расширению контактов, узнаванию, перениманию опыта. Так вот, уровень плодородных почв был выше пирамид. Одной глины было свыше двенадцати разновидностей, а в умелых руках, да с помощью родных богов, изделия из глины не уступали по прочности стали. Из прозрачной глины возводили купола Кудов, крыши домов. Вечное кресло-качалка, станки, масса изделий, назначение которых утрачено нами, пока в плену, под «мягким игом».

Я снова таращусь на календарь. Гном тихонько вносит поправки, что ли, четыре было. Цифирь сейчас опаздывает уже на двое суток от календаря на ноутбуке. Двое суток не подходил, ладно. Интересно, чем это я таким был занят, что не нашёл секунды перелистнуть? Где Женя, Баз?

Две полных корзины дожидались на балконе, и початая на кухне... Ничего не испортилось в тепле.

Стал перекусывать, не имея особого желания.

Стоп! Тут же торчали соляные столбы… зубило и молоток, говорила Женька. Их я не увидел следующим утром. И стука молотка не слышал… Наверное, гоблин их спустил с балкона.

Вышел на балкон, оглядел местность. Ни малейшего признака.  Триста килограммов соли поместить в реку, и она, возможно, включит механизм самоочищения. Океаны солёные, бродить уже должны от мусора, который мы сбрасываем «под чутким руководством», пока выдерживают натиск. Нижний мир пока некому восстанавливать, да и не дадут черти, гунны, хазары, готы и синайцы. Сина всеми правдами и неправдами устраивает парники и хозяйства в России, через несколько лет бросает, и там уже ничего не растёт, лунная поверхность.

Среди деревьев завертелась драка, из-за веток почти ничего не видно.

А вот и Баз! Кто-то хорошенько вмазал так, что он отлетел шагов на пять. Под такой удар попасть – костей не соберёшь.

Он вскочил и бросился в атаку… Голос Жени?.. Они там с кем-то хорошо схлестнулись, я бросился искать ключи. Нашёл, открывать замок – не поддаётся. Закрыли меня, чтобы сидел тихо.

Назад, на балкон. Там всё стихло, вот показались ноги База, рядом её. Что они там топчутся?

Гоблин вышел с перевязанной рукой. Они оба подняли лица, Баз машет здоровой рукой. Женька что-то говорит ему и исчезает.

Его я дождался в прихожей.

– Кто додумался меня закрыть?

Он прошёл в ванную, стал мыть руки, затем утроился на табурете.

– Приказ командования. Или ты сам себе генерал?

Звонку я обрадовался, полетел на крыльях. Снова Светлана, с предложением сварить борщ. 

– Я надеялся, жена.

– Так я не вовремя?

С кухни донеслось: «Заходи, Света, прямо на кухню».

Она проскользнула мимо, говоря: «Один женат. А второй?»

Говорить при ней не будешь. Уж Баз от меня не отделался бы «сходи за сметаной». Раз и навсегда мы отрясли этот вопрос: ему лишний раз внушать иной образ всем подряд не с руки, хотя тренировка не во вред всегда.

– Это просто напасть: я обязательно вызову подозрения. Возьму два килограмма сметаны или ещё чего сделаю не так.

Сегодня слышу – «что у вас с рукой?», ответ: «бурачки строгал, промахнулся». А бурачков нет, закончились. Одним глазком заглянул на кухню. Бурачков гора, когда это он успел. И как на него смотрели в овощном?

Я тихонько отступил, пусть помурлыкает котяра, в удовольствие своё. Я к клавишам, запускаю «Ворд», а там кто-то продолжил изыскания мои.


2.

«Этот, в свободном поиске который, наведался без спросу, нас с Шуриком долго водил, пока не вернулись на кладбище. Всадил Шурику магнитный сюрприз, метил в меня тоже, но я же не торчу на одном месте. В чужом мире хоть какой способ сгодится, лишь бы не дать прицелиться.

Жена спасала его, потом наш домашний хозяин подчистил остатки. С Шуриком порядок, отправились мы с Ней в гостиницу, решили на опережение взять. Он почуял угрозу, ушёл через балкон, мы следом. Как она его чует, за версту, не меньше. Солью по ногам – он вернул им плоть, словом, неплохая подготовка. Пять дней водили, пока Она не сказала «довольно». Но чего мы не смогли предвидеть, так похищения Ш. Я заскочил домой на минутку, гляжу – укатили! Ей ору – нет Ш, она несётся впереди, по свежему следу. Выходим на бункер, в запретной зоне. Опустел в тот день, когда пожаловали к нам. Три соляных столба я ночью переплавил в воду, слил в унитаз, а от ослика избавились ночью. Теперь в бункере поселилась новая группа, со стеклянными кинжалами. Тоже ответвление школы, больше по магии. Они себя считают непревзойдёнными мастерами, кинжалы получили не за сдачу тары, конечно.

Пока один отвлекал нас, эти четверо кинжалами проникли в общежитие, наводку дал тот, за кем мы охоту объявили. Кажись, их предупредили о шести учениках, поэтому действовали прямолинейно. Как только вошли, кинжалами пошли щупать пространство, и тут замечают хрустальный шар, в нём Ш. наш, сил набирается. Попробовали создать кинжалами уклон, шар и покатил. Они бегут по сторонам, создают уклон, шар покорно катит. До самого бункера, здесь их подкараулил инспектор… Есть такая должность у их жрецов, любой назначенный может проконтролировать, как работают подчинённые.

Этот оказался не промах, остался за порогом, руки на груди сложил и поглядывает на добытчиков. Шар замер на месте, эти, с кинжалами, обступили вокруг и давай сечь воздух. Когда наблюдатель подал голос, они опешили. 

– Какого хрена вы связались с Шаром?

– Так он… поддался.

– Пора бы уже знать, чей это почерк.

– Жрица?

– Она самая. То она приготовила для вас, пока не знаю, но остаётся вас поздравить. Дурачьё! – Наблюдающий закрыл за собой железные двери.

Кинжальщики задом стали пятиться к стенам. И шар рос, с каждым их шагом, поглощая попадающиеся на пути предметы: стул, огнетушитель, журнал учёта, чей-то кошелёк и один кинжал. Охотник уронил его, оказавшись между Шаром и стеной. Кинжалы падали, по одному, этот звон сравним с ударом языка по колоколу, нота Ля.

Внешняя оболочка Шара брызнула, под ней оказалась следующая. А охотники стали картонными портретами, достоверности высочайшей.

Шар на месте крутанулся, и вышел наружу через северную стену. Наш Ш. продолжал лечиться, даже не ведая о прогулке. Нам теперь никто не ударит в тыл, снайпера возьмём, не сегодня-завтра». 


ГЛАВА 11

Очередная квартира провалена, впору ноги уносить. Баз слушает наставления Женьки, тема не простая: как переадресовать посылки на новый адрес.

– Мы оставляем этот город?

Жена качает головой.

– Я согласен! Отдать на поругание миллионник, едва вкусивший свободы.

– Дело даже не в этом. Эта земля вызвалась сама на помощь. Она же живая. Ей стало совестно за то, что участвовала в чужих ритуалах, её обязали исполнять волю тех, кто правильно проводит обряды и ритуалы. Отныне она на нашей стороне.

– Тогда не понимаю. Они могут придти ещё не один раз.

– Пусть приходят. Собственно… – Женя уставилась куда-то поверх моей головы. – Ума достанет – не рискнут, но могут прислать того, кого хотят убрать нашими руками.

– Так если мы исчезли…

– Вот и убедятся. 

– Не понимаю! Что делаем?

Они с Базом переглянулись. В их глазах я выглядел полным идиотом, никак не меньше. А с другой стороны, я даже в выигрыше: отличная охрана, теперь на шаг не отойдут.

– Ты у нас главная приманка. Надо вытащить одного гада. На других не клюнет. Ему, поди, уже доложили, чем закончили кинжальщики. Он тоже будет думать, как обставить дело.

– Что это ему даёт?

– Не одному ему. У него свой интерес, но у союзников аппетиты шире. Ты им нужен, чтобы они могли поторговаться.

– Тогда в лес, в пещеры. Двойника оставить.

– Они его раскусят сразу. Не стоит недооценивать тех, кто объявил охоту.

– В газете я ничего подобного не читал.

– Ты не те газеты читаешь, – откликнулся Баз. – Я вот сижу и думаю: сколько можно взять добра, если тебя сдам? Хватило бы на целый подъезд. А что? На каждом этаже жена и дети, пока с утра обход затеешь, к вечеру будешь сам не свой. Я серьёзно! Гоблинам нужно восстанавливать популяцию, и тут такой блестящий случай подвернулся… Сдам тебя. В четверг, если сами не заявятся раньше.

Жена с каменным лицом в прострации, разве уголки рта чуть изменили угол.

– А что? Отличный вариант. И я подзаработаю, найду себе другого. Ты меня всё меньше ценишь, вспоминаешь…

– Я?!

– Другой, на твоём месте…

– Я сейчас выброшу База с балкона!

Гоблин расхохотался.

– Я не шучу!

– Не надорвись, пожиратель борщей. Луше принеси корзину, будем вместе думать.
 

Мы удумали почти всё, что нашли в корзине, кроме батыра и сонных вишенок. Поели – идеи тут как тут. Баз ушёл к себе в комнату, корзину прихватил с собой. Женька пожирала меня глазами. Как в последнюю ночь, когда сексом не занимались, а событие врезалось в память так, что будто только что произошло, и я снова готов пройти этими шагами. Танец двух душ, мы породнились окончательно, точно до сих пор были шапочно знакомы.

– Ты что-то задумала?

Баз вернулся с полной корзиной, поставил на стол и сел напротив. Он тоже рассматривает меня, как учебное пособие. Мне стало не по себе: они заготовили некое испытание, просто не знают, как подступиться. Наконец, Женька говорит:

– Баз, может, сами его отходим? Когда колотят чужие, мне кажется, они могут перестараться. Шурик не выносит продолжительную боль, а от краткой толку мало. Ему ещё три романа писать, и третий может не закончить.

– Разве он сошёл с Пути?

– Пока нет. К тому есть все предпосылки.

– Чтоб неповадно было, понимаю… – Гоблин машинально почесал грудь. – Боюсь, у меня не поднимется… словом, я не готов.

– Как и я. – Женька беседовала с ним, как меня нет рядом. Обговаривают тонкости очередного посвящения, почти на ходу. Женька прихлопнула по колену. – Ступай в кабинет, найди веник.

Баз даже не шелохнулся.

– Триста раз искал – есть почти всё. Кроме железных прутьев.

– Плохо смотрел, значит. Пусть и не моя школа, но должен быть.

Я сидел китайским болванчиком на лекции по совершенствованию мастерства. Они обсуждали порядок проведения обряда, собирали атрибуты… как иначе расценить появление из ниоткуда старинной лежанки? Бедная моя задница!

Баз отправился в экспедицию за веником. Я стал думать, как долог и труден его путь обратно: цепучие лианы, бездонные пропасти и разрушенные мосты, но он упорно преодолевал, как зеницу ока оберегал предмет, награждающий искромётной болью. Я видел раз, как Поэта на путь наставляли, и мне хватило визуального контакта. И самое обидное, что меня никто не спрашивает: я – как тот кирпич, среди тысяч подобных, но меня окунули в раствор и собираются уложить в основание стены; очередь других не скоро, кому-то повезёт – его утащат со стройки… Да, но он никому не принесёт пользы, проваляется на заднем дворе, под шифером, пока не разрушат сырость и холода с жарой. Лучше уж в Стену, вместе со всеми… Тоже не совсем: они навалятся сверху, а я обязан удержать их вес на своих плечах. И прекрасно понимаю, что стены строят не в длину, в длину – это асфальт.

Я с надеждой поглядывал на ручку дверную, в какой-то момент она вроде тронулась вниз… цельная композиция возникла перед глазами: Баз повстречал стаю диких самок, они настолько свободны и смелы, что сама свобода стала тяготить. А мимо проходит богатырь, известный укротитель… Твою дивизию! Ручка пошла вниз.

Баз положил железный веник рядом с корзиной, хитро прищурился, глядя мне в глаза.

– Говоришь, укротитель? Давно не упражнялся, было бы недурно в другой раз… Ты запомни это своё состояние. Клянусь, не обижу. Золотом буду платить!

Веник и состоял из прутьев, в основном – из драгоценных металлов. Никель, медь и железо особой ковки разбавляли пьедестал почёта. Твёрдость мягкая, по мягкому месту, по ногам и по рукам. Лежанка подмигнула. Я только отметил про себя, кто управляет днём и часом. Бог Велес призван образумить, а уж что он подарит взамен, я принять готов, только особо не стремился.

Головой на сектор Велеса, зажмурил очи. Под углом в 16, 36 градусов веник пошёл обхаживать. Я гадал, который из них взял в руки. И ведь не признаются: скажут – Светлана зашла, помогла нарезать бурачки и морковь. Свежего борща сядем отведать вместе.

Искры из глаз, пронзительные удары; не думал, что шестнадцать градусов с лишком бьют сильнее хорошего коньяка. До самых сокровенных мест, до притихших желаний… курил когда-то, почему ни закурить?

Потолок поменялся местами с полом раз двенадцать… не считал, но как сводобу получил, как оказался за столом кухонным – просто загадка. Светлана разливает борщ, мы будто её дети:

– Всех накормлю, оголодали мои мальчики и девочки! Сметанки свежей побольше, потом спатеньки, под вечер пойдём гулять. – Её речи словно поцелуи, так обволакивают, в объятия берут. Задним умом уже понимаю: она испекла хлеб, зашла поделиться. Вернуться бы в беззаботное детство, в деревянные заборы и занозы, в те преувеличенные обиды, в просторы жизни без конца. Согласен даже на детский сад, на круглосуточную группу: среди таких, как сам, к злой нянечке и любимой воспитательнице. И чтоб по вечерам смотреть диафильмы, с голосом за кадром…

Сесть на табурет попа согласилась с условием, что не буду ёрзать. Их попы сочувствовали молча, кому-то предстоит ещё не раз, кто-то припоминает пройденные этапы. Драть как сидорову козу – это напоминание: ты с миссией пришёл на Семлю, давай-ка, соберись.

Они о чём-то говорили, я отсутствовал, хотя доедал борщ. Слова не складывались в ряд, смысл ускользал. Пришлось ориентироваться на поступки. «Сходи, Баз», – Женя положила руку поверх его кулака. Кулак обмяк. Светлана вспомнила: «Ой, у меня дома есть! Сама не курю, гости оставили как-то».

Она вернулась мигом. Женька прикурила от огня… откуда он взялся, не понимаю, но сигарету взял, затянулся. Стены раздвинулись. У входа в подъезд знакомое лицо. Сосед тестером измеряет всех проходящих дам, замужних и свободных: – Это хитрая, и эта, а вот наша Светлана… ты смотри, прибор не солжёт. Хорошая она. Преданная мать. Шурик, ты не гляди, что старше на год. Самое то, поверь прибору, если мне не веришь.

Дым разбушевался, заполнил половину кухни. Они терпели, Светлана сияла: хоть чем-то угодила.

Баз раза три провёл рукой перед моим лицом:

– Даю настройку. Один. Два. Три! Ты в себе? Проверка. Государство само не прекратит выпуск алкоголя и табака, тут неподалёку имеется завод. Попробуй остановить конвейер.

– Баз! – Женя хотела что-то дополнить.

– Пожары на складах я сам устрою. Курильщикам придётся туго, пока подвезут. А мы позволим разве? Это наш город, не отдадим.

Женя смотрит на соседку. Та сделала страшные глаза:

– Ой, я же на минутку! У меня там сейчас всё сгорит!


Моя Жрица! Я ликовал. Мы рядом, рядом Баз. Всё просто отлично!

– Функции бития основаны на продуманности эволюции. Бить – значит, выбить тонких двойников. Ты избрал чей путь?

– Семаргла.

Женя продолжила:

– Стегать – значит, выбить имена первых четырёх тел: настоящего, отчества, обережества и сакрального. Колотить – выбить имена высших тел: родового, вечного, духовного. Коло – круг, откуда и кличка «коло», имя тела, участвующего в перевоплощении (прим. В. Шемшук, «Обереги» стр. 239). Теперь сам вспоминай, что дают «порка», «сечь», «лупить» и что такое Мантика. И к слову. «Создание своих тонких тел наделяет человека волшебными возможностями, и самое первое, что появляется у него – это способность приобрести яснослышание и ясновидение. В следующих конах у каждого двойника формируется ещё по семь собственных двойников, их эволюцией займутся следующие коны». (прим. Там же).


Про гада – наверное, личного врага не только Женьки, я слышал не раз. Спроси – где обосновался, знают не многие. Под Лондоном, в подземных дворцах, откуда повелевает ястребами, операциями НАТО. Одиозная личность, безсмертный, тот, кто вытряхнул на Семлю содержимое «ящика Пандоры». Тот, кто устроил резню жрецов чужими руками, и отслеживает, как бы не народился Новый Спас. Тот, кто имеет неизвестное число двойников, вот почему к себе не подпустит, отслеживает каждую попытку покушения и предупреждает их за час, – на большее нет сил и помощников знающих. Но и этого довольно, чтобы причинять боль другим, самому при этом пожинать жатву. Он избрал такой путь – собирать дань чужими страданиями, как самый короткий путь к воцарению. Когда-то он тоже учился создавать и строить, да прискучило: когда все созидают, это показалось вызовом. От обратного. Чтобы о нём заговорили, чтобы имя было на слуху. Когда же собрались силы и выступили вместе, он спрятался. Он стал менять историю, подчищать факты, чтобы через поколения его имя стало мифом, страшной сказкой. Убедить всех, что его не существует – ход гениальный, но далеко не первый. Система же, отлаженная его многочисленными слугами, даёт сбои, но появляются кураторы ситуаций и быстро наводят порядок.
Правая рука Сатаны, он может предстать в образе хозяина, может прикинуться нищим. Денежные потоки – все, без исключения, идут через него. Полиция, милиция – нижний уровень, где действительно сражаются с уличной преступностью, и размытый – средний и высший уровень, где кучкуются и воюют меж конкурентами скрытыми методами. Один генерал у другого никогда не появится на дне рождения, они враги. Так задумано, чтобы нигде не было согласия. Оказаться в морге – все возможности у того и другого. Разделяй и властвуй. Но, пока живы, охотно принимают премии и подарки, не лезут туда, куда не просят, или попросят развалить дело, – тут и думать не надо: держи карман шире. А деньги идут потоком, откуда – не суть, просто будь в курсе: состоялись выборы, разбился поезд и самолёт, органы отправлены заказчику вовремя. Денежки капают, пока работает Система, она тоже берёт на испуг: однажды никаких премий не случилось, и дома был скандал, чуть до развода не… Самим надо шевелиться, чтобы не зависеть уж совсем. Поборы на дорогах – разбойники и прежде были, только форму им не выдавали. Интеллект русичей оказалось так просто угробить регулярными войнами, подчистками и подсказками. Образование дало результаты, на какие рассчитывали мало. Уже не удивляют ответы. Вопрос: «Назовите мировые океаны». Ответ: «М-м-м, Каспийский».
Понятно, с правой рукой потягаться – задача не из простых. Получится взять под уздцы, и хозяин задумается: не пора ли подыскать более благоприятную вселенную?

День заканчивался, Женька никуда не торопилась. Баз пробежался по границам града, посты расставил, засады взял на испуг. Гражданские вливались в народную дружину: кто-то разницу уловил сразу и предложил себя в качестве ратника, кто-то дул пиво и обсуждал слухи: «В магазинах всё на прилавке, поставки прекратились. Склады пищеторга горят, пожарные разводят руками – никогда такого прежде не видели: из мокрого пола вырывается огонь; ни газовой трубы, ни доски – откуда?»

НЛО зачастили, странные инопланетяне: меж собой воюют.

– Нас никак не поделят.

– А если кто-то из них на нашей стороне?

– Будущее покажет. Пока же пусть получше охраняют свои аэродромы. Детей научили сражаться виртуально? Теперь пусть думают…


Этот диалог долетел издалека, где-то за городом говорили двое, пока один заглядывал под капот капризной подруги, второму больше нравятся облака.

– Вы только посмотрите на неё! Я сказал, не получишь мороженого, и что? Сидит под столом и наяривает. Кто тебе разрешил?..

Чужие разговоры настраивали на сладостное ожидание.

– Ты тоже их слышишь?

Она моргнула.

– По-моему, горожане не знают, чем себя занять. А я хочу снова танцевать.

– Понравилось?

– И не спрашивай.

Баз шнырял из комнаты на кухню и обратно, многозначительно хмыкал. Лишь задержался, уточнил: «Что вы находите в танцах? Постеснялись бы! Двое детей, а будто из загса.

Я бросил через плечо:

– «Ты помолилась на ночь, Дездемона?»

– После твоей дикой стаи, мне недосуг. Пойду, поем борща. Кто со мной? 

Женя взглядом закрыла дверь в наш кабинет. Сквозняк тоже умеет, но у неё получается убедительней.

– Что же ты ещё забыл сказать мне, такой прекрасной и желанной?

– Как там наши детки?

– Я ревную. Вырастут – сойдут с глаз, а мы останемся. Так построй замок, в котором мы подождём старость и её обманем.

Десяток проектов тут же завертелся в голове:

– Это будет…

– Нет, не вслух. Представь просто. Анфилады, арки – их должно быть много. Ускользающие вдаль. Розовый туман цветов на повороте каждом, лёгкие скамейки. Можно без спинок. Фонтаны…

– С четырёх сторон! И скульптуры…

– Гоблин пасёт лебедей. А на концах струй зиждется наш маленький быстроход.

– Тогда и лестниц не надо. Прямо с борта, в крохотную спаленку.

– Именно крохотную. Чтобы ты не отлучался… Твою дивизию! На границе завязался бой! – Евгения моя подскочила на кухню: – Потом доешь! Пограничники ведут бой.

– Ещё одну ложку… Иду!

Я не удивился, обнаружив подле подъезда такси. Меня брали с собой, не заметив, просто они привыкли беседовать на ходу. Думал, сядут в авто, там и потребуют, чтобы вернулся домой.

Ничего подобного! Я могу пригодиться. Когда-то грузчиком поработал.


ГЛАВА 12

Снова те же морды: крытые грузовики вальяжно рассекают трассу… Погоди, у нас дороги были – из рук вон… Пограничники в курсе: неделю работали дорожные службы, организация с расходами не считается.

Идут. Броневики тоже не русские, как и опознавательные знаки: их нет. Командиры докладывают в общий котёл, Женечка на каждое сообщение делает жест, кому исполнять. Я рядом, получил приказ ни на шаг от неё. Баз обвешался гранатами – я таких не видел никогда.

Теперь слово берёт она, рассматривает в бинокль и диктует номера:

– С первой по восьмую не трогать, остальные в ваших прицелах. Баз, ты постарайся отсечь, чтобы для отступления не нашли дороги. Не жалей, гранат подбросим. – Повернулась к командирам: – Левым флангом отступаем, даём увязнуть. В воздухе их машины, так что по своим не будут. Кто отвечает за вывод населения? Вы передайте, у него около двадцати минут. Пусть люди не боятся, под землёй их встретят.

Ещё бы два слова, и у меня задрожали бы коленки.

– По местам!

Я пристроился ей в тыл, вместе наблюдаем за группой гоблинов. Громочих, кажется, заработал прощение, Баз дружески потрепал его по плечу. Оглянуться не успел – группа исчезла. В воздухе появился разведчик. Выигрышная роль: тебя могут и не тронуть, отпустить с миром; ты же явился позиции прощупать, сообщить в эфир. Нет, мы тебя не видим, пали свой керосин и не забывай, сколько надо до аэродрома.
Грузовики застопорились, или это время тянется безмерно. Слева поезд показался, то нырнёт в лесок, то выпрыгнет на секунду. Трасса заметно опустела. С той стороны патруль не пропускает, с нашей – некому мчать навстречу смерти. Продавайте билеты, купленные раньше. Концерт отменяется. Лечение хронической усталости-лени будет производиться бесплатно, в два приёма. Вы ещё не записались в группу «Молодые жрецы»? Захватчики поймали интерес к знаниям, секции открывают под разными флагами. Так вычисляют готовых к борьбе, отличают от пивных бочек и покладистых ребят, кому до лампочки, кто мэр, кто не мэр или умэр… Парни, имейте головы на плечах, не поддавайтесь! Интуицию тренировать, начать на простейшем, а уж записываться в кружок «Кройки и шитья», решать самим.

Первые восемь замерли на перекрёстке, из грузовиков посыпалась пехота. То самое мясо, с которым работают интендантские трупорезы особенно охотно. Русские органы всегда в цене, Европа платит даже чуть больше, чем за океаном.

– Этих пропускаем.

Русских пустили против русских. А те, сзади, только и ждут сигнала к атаке. Раз первые без выстрелов прошли, можно и самим подгребать – ну, так обычно и делается.

Вот она, та самая форма. Я уже за одно ношение её расстреливал бы… Узы презренные!

Женечка воткнула локоть под рёбра, одними губами продиктовала волю: «Не сори!» Мы с ней похожи на сросшиеся две ёлочки. Командир, который ближе, напоминает куст шиповника. Двое парней из шеренги держат друг друга в пределах видимости, вторая пара прошла в двух шагах от второго командира. Совпадение чисел редко обращает на себя внимание, однако, не заметить именно теперь сложно.

«Эти не ударят в тыл?» – я учусь говорить губами.

Шеренга ушла без потерь, вторая накатывает. Им проще по дороге, чем по кустам, так и шлёпают почти строем. Техника подтягивается, рычат моторы. Вертолёты показались, на обе стороны торчат стволы пулемётов. Так вот кто обучал американцев! По вьетнамским джунглям, против винтовок и стрел.

Но именно сейчас какой обзор! Этот отряд, весь – как на ладони.

Взмахом руки, Евгения Васильевна моя зафиксировала толпу, многие не успели встать на вторую ногу, так и зависли. Феноменально! Она мечет в их сторону куски глины… и лица изменили цвет, стали красноватыми, неживыми. И только у командира лицо приняло восковой оттенок.

Я до сего дня не видел, как справляется жреческая армия, других жрецов не вижу, но то, то в её действия они вкладывают самих себя, сомнениям не подлежит. Кто работает по врагу из Рощи, из Крады или Куда, но кто-то прибыл лично, присутствует незримо. Шутка ли – целый город вышел из подчинения союзников, крах нескольким бизнесам сразу; медики, поди, уже заказали самолёт, для опыления недовольных.

Двадцать минут на исходе, каждая лишняя – кто-то успеет добежать до входа в подземелье. А что потом? Неужели осмелятся на крайние меры?

Рядом появился незнакомец. Посох старинный, изумруд в митре. Голос глубокий, с едва заметной хрипотцой:

– Лови ракету!

Не знаю точно, я ли заметил первым, после него. Скоростная точка, делая реверансы по сторонам, просвистела над головой.

Они опустили руки, повернулись ей вослед.

– Не получилось, жаль.

Евгения Васильевна утешила:

– Неизвестная модель, на неё нет сведений. Секреты хранят на орбитах, у нас нет доступа.

– Надо постараться. – Его колючий взгляд окатил меня с ног до головы, точно можжевельником отхлестал. – Это и есть Шурик?

Я должен был свариться, как рак в кастрюле.

– Почему он здесь?

– Не в пещеры же его. Я не отпущу теперь.

Старец поднял палец к уху, прислушался. Если именно в этот миг ракета взяла то, за чем летела, то мой слух ничего не поймал. Мне осталось наблюдать за деревьями: если что, они подскажут надёжнее, что тысяча газет.

Отряды высыпали из укрытий, пошли осматривать музей «застывших на одной ноге». «Глина, она и есть глина. Прям не верится, что пять минут был целый отряд». – «А можно расквасить одну? Посмотрим, хоть из чего состоят. Может, одни шестерёнки да схемы».

Женя крикнула – нет! Жрец пошёл наперекор:

– Пусть одного разобьют. Надолго запомнят.

Звук вышел смачный, ополченцы столпились вокруг – не подступиться. Собственно, за собой не замечал никогда желания поглазеть, поторговаться: почём кишки? Я уж лучше за командиром, который иногда машинально протягивает руку назад и, если рука не находит, объявляет розыск.

– Здесь я, здесь! – Так сладостно ощутить на себе заботу командира, с которым можно разделить не только фронтовые сто грамм… Кстати, наши, из жреческого сословия, никогда не пили, особенно перед атакой. Это ж сразу появляется соблазн голыми руками душить гадов, после письма из тыла. Куда ж она денется, ярость та: сына приставили к станку, ему б учиться.

– Же… товарищ командир, а как же первая цепь?

– С ними ведут переговоры, склоняют перейти на нашу сторону.

– А город?

Хлопок над головой. Показалось, что рядом. В двигатель вертолёта угодило то, что не является его деталью. Огненные брызги, кивок на борт, второй – и пошёл юлить, родимый, к родной или не очень земле. Евгения не отвлекалась, не распылялась по мелочам, ей удавалось держать руку на пульсе. Вот и теперь:

– С Базом что-то… машина крытая, он постучал в двери, крикнул: «Я свой». Изнутри пальнули чем-то крепким… Держись, я иду!

С отрядом из двадцати воинов, мы бросились напролом, через кусты и подлесок. Где-то впереди рыкнули двигатели, с трусливым надрывом. Следом послышались хлопки, знать, в ход пошли гранаты.

За перекрёстком, оказывается, было третье кольцо, на случай, если кому из городских удастся просочиться через первые два.

Баз лежал пластом, брюхом к траве, бубнил незнакомые слова. Прислушался. Он обращался к гоблинским богам, имена диковатые, но это на мой вкус. Женя склонилась, коснулась головы.

– Получается?

Он скрипнул зубами, изогнулся, на спине лопнула рубаха, руками ловко вытащил ремень из брюк… Наверное, потребуется перевязка.

Баз сделал неприличный жест… ну, как бы помягче? Словно под ним оказалась дама сердца. Покряхтывая, он развернулся и сел, руку прижимая к животу. Отвёл руку и разжал пальцы.

Я таких пуль не знаю. Примерно дюйм в диаметре, с оранжевым пояском на корме. Женя протянула руку: «Отдай мне». Пока он думал, она сорвала лист мать-и-мачехи, завернула орудие убийства. 

– Внутри может быть колба с ядом. Ты как? Голова чиста?

– На сей раз пронесло. Сама не раздави, если что.

Подошли специалисты, выслушали, глянули. Один из них сказал: «Пора вернуться, увидеть своими глазами, что они сделали с городом».

Баз бодренько подхватился, придерживая живот, отправился на исходную, вместе с нами. Уже на позиции, Женя крикнула: «Всем на пол!»

Дюжина выстрелов рассекла листву, две пули вошли в берёзу, у которой задержался Баз.

– Мы их не догоним, – сознался один из командиров.

– Да, силы пока не равны. Мне гораздо интересней, что сообщат по телевидению. – Она подала пример, все поднялись на ноги. Я улучил момент, шепнул ей: «Команда «ложись» исполняется мгновенно, а «на пол» – начнут искать, где дощатый пол».

– Если операция согласована со всеми этажами, сведения не просочатся. В крайнем случае, объявят эпидемию. – Баз окончательно оправился, отпустил брюхо. – Или же, как водится, построят километрах в ста похожий город, назовут так же. Томск, Барнаул не на том месте, где были изначально, восстали местные – тоже бомбами угомонили. На строительство новых средств не пожалели. Ещё знаю случай. Корреспондент снял материал о деревеньке: какие наряды, песни и обряды! Через две недели сгорела деревня, вместе с жителями и скотом.

Окраины показались нетронутыми, но есть опасность похлеще. Все смотрят на неё, полное доверие.

– По части вирусов – вроде чисто. Кабы кто с приборами сходил в разведку.

– Откуда? Мы же не военные.

– Хорошо, сама пойду, вы ждите. Шура, Баз – со мной.


Дома на месте, транспорт только в непривычном порядке: двери нараспашку, всюду следы бегства. Магазины – как при коммунизме: я бы съел чего-нибудь дефицитно-недоступного.

Баз крадётся чуть впереди, частенько прикладывает горстью ладонь к уху, нюхает с усилием воздух, где-то присядет, рассмотрит что-то под ногами. Дождался, пока мы поравнялись.

– Как будто чисто.

– Это и настораживает. Ракета денег стоит. Её же не пленные в Германии собирали. – Женька косит по сторонам, я не отстаю, она продолжает: – Рассказывали комичный случай на той войне. Наш боец врывается в блиндаж, хватает подвернувшуюся гранату, дёргает кольцо или что там надо, вместо взрыва, разлетелись листовки, надпись от руки, карандашом: «Смерть фашистским захватчикам!»

Улицы неумолимо прямы, стёкла целы, и безобразно много брошенных игрушек. Рекламные щиты, дорожная разметка, светофоры…

– Светофоры не работают.

– Тогда есть версия. Холодильники потекут, продукты портятся, искусственный голод. Людям выходить, а за кольцевой их встретят оружием.

Баз согнулся пополам.

– Баз!

Он выдохнул, напустил улыбку:

– Отпустило.

– А рана? – уточнил я.

– Затянется дня через три. – Он снова присел, стал рассматривать мелочь на асфальте. Достало ума не брать в руки, подобрал обрывок бумаги, в два движения сгрёб то, что вызвало подозрение. Приносит со словами: – Они слипаются. По-моему.

Она мысленно связалась с кем-то, передала картинку. Ответ пришёл тотчас.

– Мне говорят, похоже на кремниевую структуру. Подобное находили и раньше, но эти во много раз мельче.

– Это похоже на очередную попытку захвата Семли. Читал я у няни… свой роман перечитывал. Существует легенда о Шахматисте. Кремневики захватили Венеру с помощью аввов, наездниками прибыли, потом аввов науськали против наших предков. Аввов после захвата стали истреблять союзники, остатки их ушли в джунгли, где постепенно деградировали до известного вида обезьян.

– Тогда ракета может принадлежать кремневикам.

– Почему? Ракета союзников, а вот начинкой стали кремневики. Отдать команду на пульт, стартануть в тихий район – они большие мастера по электронике. Думаю, так и случилось.

– Чем они опасны? – Баз снова щурит глаза, стараясь запомнить образцы.

Обрадовался, что оба со вниманием слушают мои речи.

– Теоретически – если попадут внутрь, могут путешествовать с током крови, пока не найдут тихий угол.

– То есть, могут и в мозг.

– Теоретически. Пока никем не доказано, что такое возможно. У них ни рук, ни ног, и перемещаются на мизерные расстояния.

– Но в ракету набились и полетели. – Баз повернулся к Жене. Она вспомнила:

– В Долине Смерти, в Калифорнии, кажется, ползают камни. То – старые образцы, можно сказать, разведчики. А это – последняя модель. Допустим, вдохнул, как пыль.

Баз сердито притопнул: «Не нравятся мне фантазии ваши! Пойдём дальше», – и пустился по тротуару, топча всё тёмно-серые пятна, что попадались под ноги.  Я отпросился домой – на минутку загляну, что и как, корзину прихвачу.

– Поторопись!

Странная, торжественная тишина настаивала на нереальности происходящего. Подумалось: чтобы казаться человеком, достаточно просто создавать шумы.

С пятого этажа капала водичка. Заглянул туда. Из трёх дверей не заперта одна, откуда и бежит струйка. Вошёл, зажал кран горячей воды, носик смесителя перенаправил в умывальник. Теперь можно и к себе.

Ноутбука не месте не оказалось, как и следов взлома. О, горе мне! Хорошо, хоть часть романов забрали, но последние куда важнее… Схватив обе корзины, покинул жильё, дверь всё же запер...

Они с Базом записывали сведения в блокнот, по очереди: он – на своём языке, каракулями.

– Насекомых тоже нет. Давай, копню почву: есть черви или ушли? – Без малейшего усилия Баз извлёк образец, как керн, с несколькими слоями грунтов и глины. Ни жучка, ни червячка. Он поднял лицо. – Давай рассуждать здраво. Напала Германия, беженцы уносили ноги в сторону Москвы. Если теперь нападение со стороны Москвы, то бежать надо в обратную сторону. Верно?

– Не буду спорить.

Женя подала голосом знак. Полкилометра вперёд по курсу показались люди. В той самой ненавистной форме. Она добавила: «Жрецы».


ГЛАВА 13


Противостояние школ известно не только на территории России. Япония, Израиль, Англия, после 1945 и в США (эти переманивают всегда светлые и не очень головы). И, если русские всеми силами сдерживают буйство вулкана в самой Америке, свои плотины и чужие, то прочие школы ловят удобный случай и гадят России совместно. Так на слона тявкают шавки, ограничиваясь имитацией нападения.

История начал тех школ пошла от эмиграции белой гвардии, о чём не имел сведений и понятия Булгаков (разве ему запретили написать об этом большевики). Там действительно уходили мастера, кто уносил частицу древних знаний. До сего дня эти зарубежные школы в чём-то преуспели, в чём-то отстали. Устраивая меж собой состязания, выявляют чемпионов или мастеров, но с русскими ни разу не мерялись силами, ибо это безнадёжно. Откуда и страх перед всем русским.

Но однажды встреча должна была состояться, сколько ни откладывай.


Евгения знает, что я могу, чего нет, поэтому моя роль свелась к пропеванию священных слогов, при крепко-накрепко сведённых ладонях. Тут и за двадцать минут рук не почувствуешь, а предки держались сутками… о, пришла мысль: они работали по часу, на пересменку. Для меня и полчаса – почти безнадёжное дело, но взялся.

Противостояние началось с ритуального молчания. Они прощупывают нас, мы их, и уже на этом этапе Жрица находит уязвимые места. Её «телефон» дал знать: «Готовились тщательно, забывая про сон. Один козырь в рукав. И вот эта форма, в ней есть слабое место… Если синтетика, то сейчас…»

Она качнулась вправо под почти прямым углом, руками ухватила… я затрудняюсь передать словами, кто поверит? Но некуда деваться: она вернула светило наше в зенит, хотя закат так и остался алым. И вот, под жарким солнцем, форма на жрецах плавиться пошла. Возможно, Она применила ещё какой-то навык, но часть войска отступила. Они срывали с себя форму и укрывались в тени. Не поворачивая головы, мне сказала: «Спой им баю-бай».

Я постарался. Непривычно, конечно, да ей видней. Моё пение она сопровождала поглаживанием ладонями, у меня самого разрывался от зевоты рот. Баз пробурчал: «А я выспался, как знал».

Несмотря на потери, основная группа сплотилась теснее, и кто-то ею руководит. Как правило, командир рядится под воина, чтобы не получить основной удар. Женя не долго вычисляла:

– Четвёртый справа. Ну-ка, ребятки, наградим его бивнями. Бьём в одну точку…

Не прошло и пяти минут, от четвёртого отхлынули бойцы. Он удерживал руки у рта, сопротивлялся нашему посылу. Женя отправила соляной заговор, у командира побелели локти. Он стал распыляться, пытался вернуть плоть рукам. В этот самый момент у него и выскочили бивни. Из-за дальности, я не могу указать размеры точно, но не меньше полуметра. С такими точно не поговоришь, нужно время приспособиться, чтобы твои звуки понимали. Это как говорить без согласных: «А-о-у» можно понять, как «я хочу», однако, в такой последовательности море вариантов. И желание отойти подальше от поражённого вполне понятно: как бы самим не досталось, не перекинулось.

– Роговеют губы, у всей первой шеренги. По моей команде… Они помалу осознают, с кем связались. Один. Два. Три!

Когда воины хватаются за губы одновременно, это уже не воины. Кто испугался за собственную жизнь или хотя бы за внешность, тот многого не стоит.

– Теперь поищем того, кто их выставил. Стены не бетонные. Ищите.

Пока первая шеренга рассыпалась – разбежалась на поиски воды, вторая прикрыла лица тканью. Одни глаза и яростные мысли, какими надо управлять, да кто возьмёт на себя смелость? С бивнями не очень-то встречают, какую одёжку ни напяль.

Четвёртый слева рискнул, задал ритм атаке. О стеклянную стену расшибались сдвоенные и строенные удары. Они включили «волейбол», и стена подросла. Они занимались больше собственной обороной и проморгали клей, – заговор-звук пригвоздил к месту тех, кто двумя ногами стоял на асфальте. Дёргай коленками, не дёргай, – раз попался, имей смелость признать поражение.

– Третья шеренга… и четвёртая разбегаются, – сказал Баз. Он повыше, ему видней. Только бегство с поля брани не означает прямой уход. Эти просто монтируют коконы, укрываются в них. Уклонились от участия, видимо, решили так: «Он сидит в крепости, а мы головы должны сложить. Так каждый может. А выйди-ка сам да покажи себя!»

Почему командир и окружает себя проверенными, держит подле, слабаков отправляет с мелкими поручениями, пропадёт – не жалко. Правая рука командира долго не решался возглавить, желание не осрамиться вяло верх, хотя желания поубыло. Наградят бивнями, вдвоём будет веселее.

Противник прибег в проверенному методу. В нашу сторону полетели поющие стрелы. Понятно, что целятся в головы, поэтому приказ нашего командира будет исполнен, каким бы странным ни показался.

– Шурик, танцуем! А ты зайди в тыл и бери за глотку в клещи.

– Где я их…

– У тебя руки ничем не хуже! Твоё дело пропеть каждому: «Пул-Сол», остальное не твоя забота.

И мы пустились в кружение. На первых порах я ещё побаивался получить стрелу в спину, но её слова про смелость отмели сомнения. Мы кружили против часовой стрелки, вокруг собиралась листва и мусор, не пересекая закруженное пространство. Гора стрел тоже была увлечена течением танца, они шли – остриё в оперенье идущей впереди.

А я наслаждался открытием. Мы отъезжали в прошлое, совсем чуть-чуть, когда стрел не коснулись руки противника. И звук у вражеских стрел какой-то верезжащий, и сделаны по одному образцу. Их не научили, что противник может изменять меры, считается, эта способность утрачена. Мы то пребываем в росте, то убываем, и стрелы, сделанные по первому шаблону, вреда не причинят. 

Меня учили мысленно представлять, что все предметы, летящие в твою сторону, обращаются в солнечные зайчики. Пусть сверкают, и не более того. Когда запас средств исчерпан, кто-то должен отступиться, в противном случае, как побеждённый, будет превращён в животное, которое по набору ДНК ближе всего. Обычно пескуди или люди-собаки, курвы или люди-птицы умеют создавать особые звуки, от каких жрецы научились защищаться, превращая губы в неподвижные пластины. Всё! Губы не слушаются, ты побеждён. И превратят тебя в ворону, в галку или ещё какой вид, гораздый жить кучей. Нынешние орлы, ястребы, коршуны – это бывшие жрецы-одиночки, кто не рассчитал свои силы и напоролся на превращение без возврата. Иным упёртым жрецы выращивают рога, это уже вмешательство в раздел мозга, отвечающего за речь. Так на Семле появились тавры (бычеглавы), полуовцы (половцы), азавелы (люди-черти). Караимы, варяги и разновидность кикимор заполучили пятачки вместо носа: а нечего совать нос на поле брани, попали под раздачу, некогда разбираться, на чьей ты стороне. Ах, из любопытства, так и получи. Вернуть прежний облик? Что ж, желание понятно, осталось доказать, что к нам не имеешь претензий, научишься содержать тело в чистоте… Ах, и это сложно? Ну, так и носи пятачок, ваша неряшливость и обжорство будут узнаваемы издалека.

Я распеваю набор священных слогов, Женька кружит вокруг, одновременно, вместе со мной, на небе двойник Солнца, Баз в тылу, и день не убывает: уж многие запросили бы передышки, да боятся спины показать. Коль набрался смелости выйти, у кого собрался силы черпать? Своих-то ненадолго хватит, да?

Мы останавливаем кружение, четыре оборота в обратную сторону, и Жрица возвращает стрелы, остриём в обратную сторону. Следом увеличивает резонанс: «Пул-Сол!». Верхняя часть воинов обратилась в соляные копии, рукой, губами не пошевелить. Между ними появляется Баз и раздаёт подзатыльники. Один бедняга треснул, Баз отскочил, опасаясь осколков. И надумал своё нечто, стал расталкивать бедолаг. Они старались устоять на ногах, потому что падение грозит кончиной. Он специально начал сталкивать друг с другом, забавляясь, а они уже страшились резких движений, будто с полными бокалами вина в руках.

Жрица покидает позицию, я рядом, обходим горемык. Она указывает на одного: «Стукни хорошенько. Он мне с прошлого раза сильно задолжал».

Баз, не раздумывая, приложился. Так разлетается дорогая ваза, оказавшись в семейной драме крайней. Бывшие жрецы рассыпались вокруг, и убежать не могут. В кристаллах соли изображение обманет.

Жрица развернулась на каблуках, обратилась к незримому: «Выходи».

Трубный звук возник будто из глубин Семли. Солнышко прыгнуло в закат, и церемония дня завершилось расползанием тьмы. Ночь сетовала, что у неё прихватили лишек: пусть это и не каждый день, но я против.

Жрица терпеливо ждала. Мы с Базом поглядывали в оба. Город как будто устоял, никто не применил жизненную силу для показухи. Дешёвые фокусы для новичков, как показатель, чего стоит сам устроитель. Иной выходит с зубодробильным треском, навязывая мнение, что это гром небесный; у него что-то со слухом: если хочет, пусть потешит самолюбие.

– Слева или справа? – Баз задал вопрос всем.

– Справа. – И я угадал. Шесть гоблинов с факелами окружали посланника. Человек, с виду – забитый, лишённый своего мнения секретарь, мелкими шажками семенил по асфальту, глядя только под ноги, не смея показать лица. Он и заговорил вкрадчиво, как запомнил поручение:

– Мастер предлагает перенести встречу на завтра. Сегодня все немного подустали.

Минутная тишина. Женя протянула ко мне руки.

– Потанцуем! – Я уступил желанию её, приобнял. Она пошла кружить по часовой стрелке, в какой-то миг бросила через плечо: – Ступай. Жду через час.

Охрана развернулась на месте, теперь гоблины построились в затылок, по три. Они знают, русские не бьют в спину.

Баз устроил задницу на бордюре, с ухмылкой поглядывал в нашу сторону. Не забывал запускать руку в одну из корзин. Война войной, а кушать хочется порядком.

– Держи!

Я поймал батыр, чуть отстранился, разломил надвое. Теперь мы кружили, жуя на ходу. Женька съела свою долю быстрее, чем я ожидал.

– Баз, ещё!

И этот плод мы разделили поровну, только у меня были заняты обе руки. Потом присели на траву, она выдохнула: «Последи». Сама перевернулась и легла на грудь, раскинув руки. (Бог Троян, 120 градусов). Сколько она пролежала неподвижно, не скажу, но приподняла головку чудную свою, высказала догадку: «Он не выйдет».

– Денег предложи, – с набитым ртом хихикнул Баз. – Я заодно пробую зашить рубаху. Глянь, ровный шов? – Он чуть повернулся спиной. Я вынужден отвечать: «Не очень».

– Что ж, первый блин комом. А так хочется борща. – И тут же, без подготовки: – Он идёт. Ну-с, ребятушки, ещё разок, ухнем!


Уличные фонари вытянулись, встали по стойке смирно. Прежний хозяин нанёс визит в дыру, и это в кои веки! Лампы образовали бусы, для такой персоны не пожадничали двести шестьдесят вольт.

Женька умышленно оперлась на меня, приподняла ножку, будто с каблуком уточняла отношения, мне сказала: «Подослал другого. А то я дура».

Жрец в окружении сорока гоблинов неторопливо выплыл справа. Охрана развернулась в полукруг, он вышел в центр.

Любовь моя продолжала выговаривать каблуку, не замечая поединщика в упор. Тот прокашлялся.

– Мы что-нибудь начнём?

Она отпустила ногу, прошлась шагов десяток.

– Никогда прежде не подводили. Как же без каблуков? – резко повернулась к ожидающему. – Ты чего пришёл? Я звала не тебя.

– Тот, кого ты звала, слишком занят.

– Есть неразменный рубль.

– Интересно. И цена – поединок?

– До смерти одного из двоих.

У меня переняло дух. Я с её решением не согласен. Так ведь пока и слова не давали. Неужели она готова идти до конца?

Баз спокоен, будто речь шла о том, кому чистить бурачки.

– Ты потратилась на шестёрок, Жрица.

– Не волнуйся, хватит на два поединка. Тебя нет в этом списке. – Взяла меня под руку, свистнула Базу. – На сегодня достаточно.

– С кем прикажешь сойтись мне?

– Пусть подрастёт. Ты у него в списке.

Мы уверенно повернулись спинами. Сзади случился шумок.

– Не оборачивайся. Я вижу.

Вскрик гоблина трудно спутать с другими звуками. Получается, дурачок пустился следом, дошёл до черты, намеченной Жрицей. Её не видно той стороне, лишь то, как смельчака и простака охватило пламя.

Мы прямиком к нашему дому, вот и подъезд. Женя взяла за руку гоблина.
– Понял. Остаюсь снаружи. Сладких снов.


ГЛАВА 14

Она уснула почти на моих руках, лишь прикоснулся к чёрным волосам и провёл разок, мысленно целуя каждую чёрточку, бровинку и ресничку. Наградой мне стала улыбка. Проваливаться в сон с чувством, что я рядом, никем не опробованный богатырь… да-с, улыбкой можно побеждать, но не всех. На захватчиков она не влияет.

Устроив любимую на любимой подушке, я выглянул в окно. Прежний город умер, хотя сохранял внешнюю похожесть. А вот и горожане… сотни три гоблинов, с волшебными дубинами, кто с секирами, кто с метальными камнями, – не все знают, что для этой цели годится не всякий. У гоблинов своя методика для регистрации прав на владение «метким» камнем.

Баз вышел из засады, переговорил с предводителем. Раз вернулся на пост, то всё идёт по плану. Стало быть, гоблины взялись за охрану внутреннего порядка, не имея единой формы. Порядок-то не зависит от её наличия, тут уже внутренний зов и чистота помыслов. Не ради красного словца, а верой и правдой, призвав родных богов.

Пристроив под ноги табурет, седалище на кресло, задремал, и снилось мне, мы с Евгенией отправляемся на прощупывание порядков в соседнем городке. Новая империя расширяет границы с настойчивостью пылкого юноши; овладевать пространствами законное право несущих свободу потомкам русичей. Пока мы чистим следующий объект, в тылу трудятся садоводы. Придорожные каштаны и липы с тополями превращаются в плодоносящие дерева; во дворах, вместо выстриженных наголо газонов, курчавятся посевы невиданных овощей. К гоблинам несмело приближаются люди.

– Вы кто будете? – Гоблины не прячут обликов и вида, люди пусть привыкают, что на планете не одни.

– Нас отстранили, не пустили в подземелье. Говорят, мы нужны городу.

– А, так вот кого оставили в ученики садоводам. Что ж, будем знакомы…

Город преображается недели за две. Кто знавал его прежде, не узнает.  Этажностью просел, поуже улицами стал, покороче. Жилые массивы рукой умелой были смяты в ком из глины, тщательнейшим образом перемешаны материалы. Рука отрывала по кусочку и отправляла к месту застройки, в полном соответствии с гениальным планом. Ни одного похожего здания, где мансарды излучают солнечные блики, где колонны украсили фасады. Волшебные картинки. Пропорции – глаз не оторвать, но куда интереснее вглядываться в лица новых горожан. Прозрачные купола светлых храмов по кругу, каждый возведён одному из русских богов. Особый храм, в честь павших героев за освобождение Семли, и на окраине, в тени садов, посольский городок: послы с дружественных планет поспешили выбрать домики по собственному вкусу.

Редкие горожане знакомятся с новым городом, их пока не много, но дайте время. Исключительная свобода на лицах оставила печать безграничного счастья, для переживаний места не нашлось, как все причины упразднены Одной Рукой. Свалилось на голову счастье, и прошлое забыто, как страшный сон. За такую Родину не жаль и жизнь отдать, коль посягнёт который, не приведите боги.

Женя уже гремела на кухне, что-то уронила. Сладко потянулся, поспешил туда, поймал за талию, в волосы нырнул. Моя ты золотая!

Особый чай, слоёные бутерброды из батыра, цилиры и и прочих объедений, посмотришь сбоку – будто сын разрисовал, создавая фокусы в переходах красок. Про вкус разговор отдельный, но не к месту.

– Планы?

– Компьютер забираем и меняем место жительства.

– Куда?

– Туда, где главенствуют законы о прописке, повинность трудовая, где пенсионный возраст будут пересматривать не раз.

– Уразумел.

Уходили не как обычно, через кабинет жреца. Та самая равнина, куда не так давно прикатили поезда. Сегодня рельсов не видать, а вот пролётка мягкая, без верха, заждалась. Возница с лицом бывшего таксиста осведомлён настолько, что не поинтересовался, куда надо. Он знает дело, так что лучше свои планировать задачи. Империя счастливых потомков дышит интенсивно, ей нужны просторы. И чтобы трубы не коптили горизонт, и чтобы небо высокое опустилось ниже.

Женечка моя сидит царицей, погружена в думы.

– Что-то странное, – говорит, – не сыплются из тебя вопросы. Про борщи, так полюбившиеся Базу, например.

– Давно хотел спросить. Стареют от варёной пищи. Думаю: зачем оно тебе? Всё недосуг спросить у него.

– Будешь смеяться. Он прошёл черту возврата, стал молодеть, без остановки. Её и нашёл в борщах. Решил искусственно постареть, чтобы выглядеть солидней.

– Ради дам своих?

– А ради кого? Молодые только присматривают территории, где бросить якорь. У него есть всё, солидности недоставало только.

Белая лошадка миновала развилку, повернула направо. Впереди маячил серый исполин, из стекла и бетона. Небоскрёбы имеют свойство внушать человеку, как он мал во всём. Всю жизнь карабкаться из лужи вязкой, крохам радости посвящая минуты, и не догадываясь, что не одна вселенная к его услугам, стоит требование изложить в правильной форме, знать, кому адресовать. «Почему я не сделал этого раньше?» – счастливчики этим вопросом задаются сразу, едва вкусив масштабы неисчерпаемых ресурсов. К тому, что не надо спешить на работу, привыкают мгновенно. И до чего грустно им наблюдать за спешащими на работу: эти ещё в плену иллюзий, полагают, что надо ещё больше стараться, чтобы дома было что-то ещё, кроме хлеба.

Из них, освободившихся от оков, сладится руководство города. Именно такие повернутся к соплеменникам лицом, войдут в положение всякого и потратят способности, чтобы одной проблемой сегодня стало меньше. Никаких очередей! Это унижение для бывших Повелителей Вселенных. К ним очереди на приём – это норма, в порядке вещей. Всё, что не укладывается в нормы Кона, это к жрецам. Ступайте в ближайший храм, изложите суть, и вам не откажут, верное направление мыслям зададут.

Оказывается, как просто вернуть былую славу предков, самим сегодня наслаждаться ею! Достаточно разуть глаза.


Как и следовало ожидать, военный патруль перекрыл дорогу. Наш, русский, с полувиноватым видом, стал почти оправдываться: «Въезд без специального разрешения временно приостановлен. Причин назвать не могу, не уполномочен».

– Вот как? Интересна ваша реакция: за вашей спиной будут убивать, а вы не имеете права оглядываться?

– Я не имею права обсуждать… кто вы такие?

Женя офицера видела насквозь.

– Ты готов развалиться на две части. Одна требует пропустить, и это будет правильным, другая настаивает на исполнении приказа.

Помавая головой, он смело приблизился к пролётке, смело заговорил, не думая о том, что есть другие уши:

– Я ничуть не удивлён словам, хотя, казалось бы, должен. Что происходит?

– Мир меняется на глазах. Большинство живущих видят только то, что им внушили.

Он замялся.

– Ну, не настолько, чтобы не заметить… Думаю, местная власть видеть в городе именно вас, как бы сказать помягче? Не желает.

– Мы прибыли для того, чтобы поставить эту власть на своё место.

Военный сообразил:

– Тогда внушите мне, что вас я не видел.

– Сам дал согласие. Тогда можешь оглянуться, досчитав до пяти. Нашу коляску обнаружишь за вторым перекрёстком, как местную достопримечательность. По рукам? 

– У вас десять секунд.

Я-то во все глаза глядел, уж меня они не подведут… И второй перекрёсток уже позади, оглянулся на патруль. Командир поднял руку, его открытая ладонь послала сигнал – всё в порядке. Жене говорю: «Наш транспорт не привлекает внимания»?
 
– Прохожие видят проезжающую машину.

– А запах конский?

Она приложила руку под козырёк:

– Работа над ошибками проведена. Ещё будут указания?


«Зилы», «Уралы» и «Камазы», будучи проездом, как бы случайно оцепили центр. Группа людей в гражданском, со свечами и иконами, проводят обряд крестного хода.   Солдаты с оглядкой выскакивают из крытых грузовиков, оправляются на придорожные деревья. Нашествие мочи ничто, по сравнению с тем, чего опасаются власти. Во дворах пожарные и «скорая помощь», весь резерв поднят на ноги. А простым гражданам, у кого в паспорте лишь подпись выдавшего документ лица, ход заказан, их заворачивают за три квартала от центра. Оппозиционную прессу тоже не пускают, и толпы скапливаются в дозволенных местах, где орудуют участковые: «Расходитесь, граждане, обычная тренировка по эвакуации населения».

– Так мы и есть население! Что-то вы воду мутите, служивый!

Запах дымка изредка обнаруживает нюх. Жгут архивы – под стоглазой охраной. Что-то больно много документов: выходит, в один день закончился срок хранения.

– Следы заметают. – Женя окинула взглядом группу в гражданском: что-то пошло не так, узы собрались, переуточняют действия на тот или иной случай. Будто ожидается нашествие монголо-татарского войска, вот и решают, как быть с пропиской, с предоставлением жилья.

– Жаль, что мы не можем помешать. Иной чиновник не отвертелся бы. За один из списков многие отдали бы жизнь.

Таксист оказался в теме, поддержал беседу:

– Расстрелял бы на месте сук! У них всё под строгим учётом: сколько человеческого, нерождённого материала отправил город на нужды науки. Или, сколько парней не вернулось из армии, хотя сроки все вышли. – Водитель мельком повернулся к нам, и я охнул. Сестрилец, как ни в чём ни бывало, встрял в разговор, как и не расставались. 

– Ё-моё! Ты!

– Он самый. Надо будет вечерок уделить, порассказать, где бывал, в чём отличился. Я своему создателю каждый день славы пою, а он не слышит. Крепко занят вроде, не продыхнуть. Как роман?

– Порядок.

– Старуху хоть укротил? А то мне борщи уже снились.

– Ушла на вольные хлеба.

– Как сам втянулся, получил толчок. Угробу давно видел? – Авто притормозило у гостиницы. Люди в форме стали наблюдать за нами. Сестрилец ободрил: – Вы пока расплатитесь, вечерком верну.

Женя подсказала, что в сумке с ноутбуком есть кошелёк. Я хотел сказать «откуда», вовремя передумал. Вдвоём, налегке, прямиком к администратору, за нами увязался наблюдатель.

– Слушаю вас.

– Мы хотим провести семинар на тему «Бизнес в условиях санкций», приедут гости из тридцати шести городов.

Администратор спокойно отреагировала:

– Вы не в курсе, что город закрыт для гостей?

Женя состроила лицо – я бы ей поверил, не моргнув глазом.

– Слышать слышала, почему-то сочла за дурные слухи. Выходит, не слухи.

Наблюдатель узнал всё, что хотел, отправился на выход. Администратор перешла на шёпот: «А вы сами не видите, что на улицах?» – Она многозначительно поджала губу, дёрнула головой с неподвижной шеи.

– А я раскатала губу. Думала – сведу знакомство, мало ли.

– Зоя. – Дама протянула первой руку, по-деловому. – Всё однажды кончается, кончится и это.

Я любовался женой. Хватка, импровизация, достоверность – выше всяких похвал. Но у Женьки свой план.

– Дома ремонт грандиозный, от пыли не продохнуть. Думала, поживём с мужем в гостинице. Они обещают уложиться в неделю. Но боюсь, желание пропало. Охрана… когда меня охраняют, я боюсь куда больше, чем обычно. Да, может, по телевизору что говорят? Как дела с США – есть ли улучшения? А то смотришь на детвору и думаешь: придётся вам одевать военную форму и браться за оружие или пронесёт?

Зоя прошлась к выходу, оценила обстановку. Подойдя вплотную, выдохнула: «Второй этаж устроит? Четырнадцатый номер, окна во двор. Только сделайте вид, что недовольны положением, уйдите, а ближе к вечеру можете заселяться».

Они обменялись рукопожатиями, я едва не пустил слезу. Гостиница потеряла доход, и это в мирное время, пока карта разделённой на куски России издана, но не подтверждена в реальности. У наших западных партнёров память коротка: не раз делили шкуру неубитого медведя. 

День выдался знойным, тень манила. Она предложила зайти куда-нибудь, перекусить.

– Меня не очень интересует ресторанное меню.

– Понимаю, но есть один чудесный ресторан. Идём!


Сестрилец уже подвизался официантом, посадил отдельно от общего зала и, в нарушение правил, принёс знакомую корзину. Орудуя ножиком, наскоро приготовил подобие салата, заметил на ходу:

– Я уже готов был на борщ. Ты не в курсе, для чего меня испытывали борщом?

– Наши посчитали, тебе не повредит. Это как-то связано с привязкой к местности. Чтобы земля, по которой ходишь, тебя не отвергла.

– Выбросит под облака?

– Всё может быть. Потом вызывай пожарных, стаскивай оттуда.

Шутит она, говорит серьёзно – одно выражение на лице.

– Жаль, никого не знаю. Так бы завалился на диван, часика на два.

– Могу устроить. Баз должен снять квартиру, здесь не далеко. 

– Снова общежитие.

– Приходится на чём-то экономить, пока не стали полными хозяевами. Планета отблагодарит потом, чуть позже.

Я взвесил все «за» и «против»: получается, теперь я побуду квартирантом у База. Моя очередь ванну объявить личным кабинетом.



ГЛАВА 15

Железные прутья встретили на этаже, не позволяя выйти. Интересное решение для непрошенных гостей. Мощные двери, камеры наблюдения, а дальше… Такую роскошь я видел лишь в кино: не квартира, музей.

– Ты нечаянно пришиб миллионера?

– Будет тебе придираться! Проходите. – Баз-Васун повёл по хоромам; девять комнат, четыре туалета, ванных не меньше, балконов. То-то лестничную площадку огородил сверху и снизу, личный ключ к двери у лифта. Больше всего поразила библиотека и мощная берёза у одного из окон.

– Это второй лифт?

– Форму поддерживать надо.

– Борщом будешь угощать?

– С борщами завязал… правильно глагол употребил? Слышал не раз, долго размышлял, раскладывал на смыслы. Евгения, проходите, присаживайтесь. Чем вас угостить?   

– Что у тебя есть?

– Ничего. Сейчас сыновей отправлю за продуктами. Гырго!

Пять юных гоблинов выглянули из разных комнат.

– Трое отвлекают внимание, трое грузятся товаром. Где это ещё один лодырь?

Гарем не сильно изменился, раза в два или в три. Жёны мелькали то тут, то там, иметь четыре кухни – это ж почти ресторан. Заказы исполняют молниеносно, аж обои на углах стёрлись, с блюдами, на поворотах…

– Ты хоть денег дал сыновьям, отправил в магазин?

– Забыл. Нечего к деньгам приучать, потом обвинят отца в обманах.

– Но квартирка не бедная.

– Совет выделил. Я и не знал, что в каждом городе есть служебные площади. Как профсоюз ваш: всё для народа, только плодитесь. Отцу-герою ещё большие выделяют.

– А-а, ты не дотянул?

– Ещё успеется. А вы с ночёвкой или как? Свою постель уступлю. Идём, покажу.

Комнату можно было принять за склад магазина. Матрасы в сорок слоёв, от стены до стены. Правда, под верхним слоем лежали ветки и сучья. Баз понял меня: «Это – чтобы не уходить от природы. Я и сыновей в строгости держу. Никаких подушек, только за достойное поведение, как премия, на одну ночь».

– Ты ж, вроде, ещё не ночевал.

Он пригладил шерсть на голове:

– Фантазии в жизнь!

Женя сначала задержалась у книжных шкафов, потом долго стояла у окна с видом на город. Почти чистый небосвод, с редкими облаками я тоже люблю; может, знака ждёт. Может, наши корабли на подходе, я один не вижу. Они заявлены под иным кодом, наш глаз не различает. А повелительница моя, похоже, переговаривается с капитанами.

То, что добыли детки, должно разорить рыбный и фруктовый отделы магазина. Обоняние подсказало им, где свежий товар, поэтому запахом свежей рыбы наполнилось общежитие. Как и в обычном: один хозяин готовит, нюхают все остальные.

Мы не наедались, Женя предупредила: ужин ещё впереди. Пора в гостиницу, там нас ждёт сюрприз.

Так оно и вышло. Администратор вручает ключи: поживите у меня, муж уехал, дети на отдыхе, и у самой скопилось неотложных дел вне дома.

– Это называется, полное доверие?

– Если я в вас ошиблась, так мне и надо. Хочется верить, что порядочные люди не перевелись.

Прибыли по адресу, соседи косятся – незнакомые, а идут, как к себе. А ведь у предков был такой обычай: прискучило жить на одном месте, связались на расстоянии с теми, кто готов поменяться на время. И пожили на новом месте, потом вернулись к себе. В этом была некая прелесть: живёшь в чужом доме, но прекрасно понимаешь, как мы близки во многом с хозяевами. Они вернутся и к нам обид не возникнет: мы не нарушили привычный порядок, они у нас не похозяйничали. Такой своеобразный туризм возник не на пустом месте. И кабы только это! Мы что-то увидели у них, они у нас, их опыт переняли, они наш. Почему ни быть красоте повсеместно, если мы делимся с радостью великой? Семля и была сосредоточием Радости, Господь Ра внимал потокам оной, её приумножали боги, и этому, казалось, конца не будет.

На балконе ждал обычный ужин. Ели молча. Она чему-то улыбалась. 

– Много гоблинов в городе?

Она кивнула.

– Или мне кажется… в тех краях столько не наблюдал. Они, что же, на нашу сторону перешли?

– Не только гоблины. Те миры пришли на помощь. Раз люди стали возвращаться к древней вере, к родным богам, миры отправили отряды воинов. Все прекрасно понимают: если здесь пойдут дела, они выиграют не меньше. – Она насторожилась, поднялась и пошла к дверям, я следом. Чуть наклонив чудную свою головку, она прислушивалась к тишине. Едва уловимыми кивками отсчитывала чьи-то шаги, которых я не слышал. 

– Снова Баз, понятно. Возвращайся к столу.

Сижу за столом, высматриваю, чем гостя угощать буду, краем уха слышу разговор: «Так не зайдёшь?» – «Я на минуту. Шурику забыл передать гостинец… Ой, где же… Ужели потерял? Ах, вот! И привет от няни. Всё, бегу назад, а то у меня там революцию затеют, стоит отлучиться».

– Иди, перекуси, – кричу из кухни.

– Шура, нет лишней секунды! – донеслось оттуда. – Ещё увидимся! Привет!

Я поражался тому, как Баз ловко перенял современную манеру выражаться. Что делает с гоблином живое общение с нами.

– Это от няни. – Женечка протянула флэшку. – Видимо, вся история, которую знает дед База, что и как было на самом деле. Боюсь, тебе работы привалило, на продолжение серии.

Компьютер едва слышно охнул, только заглянув в начало рукописи. Нянюшка, зная меня, уж постаралась. Заодно и сама получила свободу: отдала долг, теперь вольна в поступках, как никогда прежде.

Я двигал мышкой, выхватывал абзацы, вчитывался, пробегал дальше.


2

«Шурику, привет от няни, если не забыл такую. Теперь о деле.

Наивность русичей, почти детская непосредственность едва не сгубила их. Нельзя же быть доверчивыми настолько, чтобы запустить в свой дом, кого ни попадя! За то и поплатились. Вам и сегодня навязывают правила, которых та сторона не соблюдает: правила они придумали для вас.

Не здесь ли подсказка? Делились Радостью со всеми, а эти засланные искали слабые места, как подступиться, куда ударить. И выработали будущие союзники совместный план. Главными организаторами до сих пор считаются драконы, из системы Дракона, но всё больше фактов говорит о том, что они ведомы иной формой жизни. Драконы стали марионетками в «руках» безруких кремневиков. Они приспособились к режиму наездников, внедряются в разумные виды, добираются до центра управления любого члена общества и осваиваются там надолго, до кончины организма. Цель очевидна: поддерживая организм в рабочем состоянии, каждый кремневик обеспечивает себя и от хлопот – поисков очередной жертвы, в случае гибели первого организма. Есть точное сравнение: «менять, как перчатки». Конечная цель – рассорить разумные формы жизни вплоть до взаимного уничтожения, и тогда эта Вселенная будет заселена углеродной формой, как наиболее приспособленной к экстремальным условиям.

Что же заслуживало их внимания в первую очередь? Неисчерпаемые источники Семли, они множились и дублировались параллельными мирами, до бесконечности, именно здесь следовало нащупать основные точки. При глубоком изучении образа жизни семлян, был обнаружен основной источник могущества – созданный многими поколениями планетарный Разум-компьютер, Логос. На поверхности планеты и семлянина имеются две тысячи акупунктурные точки, только человек может вести диалог с планетой, запускать и останавливать процессы. Значит, надо вывести породу с нужным количеством точек, союзники очень надеялись, что у них получится, и тогда человека можно вырезать под чистую. Но мы знаем, у союзников ничего не получается: их уродов планета распознаёт на раз. Между тем, древние навыки планеты не меняются, если нет вмешательства со стороны. Задан ключ, насекомые возвращаются к активной жизни, те же цветы распускаются в одно и тоже время, за тысячи лет привычке не изменили. Они исполняют правило Кона, а человек… ну, да, его отодвинули от управления те, кто едва освоил азы управления Ковчегом. За два с небольшим века они научились влиять на вулканы, погоду, наводнения и температуру воздуха. Всё остальное – только за счёт своей техники. Да, есть одно достижение у них: когда освоили ритуал, то запросили создания кровососущей твари, как встречали где-то, на других планетах. Они провели обряд теодиции и получили, что просили. Кожа человеческая тонка против покровов пришлых, насекомые размножились со страшной силой, ибо новые жрецы требовали больше и больше гнуса, вредителей садов и Рощ. Семля пошла навстречу, создала такие условия, что от крылатой дряни не стало спасения. Союзникам показалось, дело сделано, они уже не стеснялись в средствах борьбы с населением. Эти крестовые походы, семь основных, однако не принесли успеха. Русичи сообразили, что, если не придумают ничего, это будет конец. И жрецы оградили свою территорию валами, где нет гор, устроили настоящий потоп. Много врага утонуло, но не драконы: эти двуногие полулюди, полурептилии прекрасно перенесли испытание, умея надолго задерживать дыхание или вообще уходить в спячку.

Вот какую картинку нарисовал дед База: крылатые бросились к горам, а там их ждут стрелы меткие; союзники понесли огромные потери, готов утонуло больше всех (кошки и сегодня не любят воду). Мало того, в воде обитали морские хищники, вот уж кто попировал. Те, кто научился плавать тогда, плавают до дня сего, прочие сгинули в пучине, на Семле редко находят скелеты неизвестных тварей, кому тот потоп установил предел. Таким образом, потоп дал русичам передышку, и жрецы стали подумывать, как сохранить управление Логосом, потеряв столько территорий. Более двух тысяч Родов имели своего представителя в Совете, даже они погибали. Где-то военные действия вспыхивали и затихали, очаги сопротивления таяли, ибо не имели убедительного оружия, чтобы говорить на равных. Иногда низкочастотными генераторами пришельцы выселяли целые города, располагались в них и готовились к атаке на соседний.

Получается, чей-то голос не доходит до Совета, почему и был изготовлен Ковчег. Концентрация управления в одних руках группы жрецов, создала прецедент. Появился фундамент для подозрительности, чего не ведали до создания Ковчега.

Но важнее обрисовать правила Кона, по каким жили предки десятки и сотни тысяч лет до нападения. И начать можно с тех самых Восьми чудес, слава о которых разносилась быстрее, чем купцы и первооткрыватели продвигались всё дальше и дальше от родной планеты. Вот они, все восемь. 

До создания Ковчега, жрецы проводили работы, поясняя, что нужно пожелать в совместном ритуале. Волны коллективной эмоции несколько раз прокатывались над твердью, и пожелание становилось явью. Все боги прикладывали руку к исполнению. А теперь вот одолела мошкара. К жрецам своим русичи обратились – сделайте что-нибудь! Но разве до того, когда враг создаёт крепости и пускает корни? Им хватало других забот: то нового Спаса призвать, то нового саря на власть уставить. Так от шпиков тоже нет спасения: только создали нового Спаса, врагу уже известен ритуал и тонкости. Эта гонка казалась бесконечной и видимыми результатами особо не баловала: боги не могли угодить той и другой стороне, поэтому умолкали.

Про главную ошибку русичей говорилось не раз: они в боях не убивали, а лишали противника сил. Представим: огромный участок, вытоптанный тысячами ног, русичи сделали дело, обездвижили и ушли восвояси. Они полагали, враг не осмелится выступить, получив хороший урок. Тогда ещё не знали про алкоголь и вещества, какие взбадривают и будто наполняют силой. Накачали повара и лекари подопечных – снова в атаку. Иной из союзников поступал хитрее: засылали послов, так и так, жить нам негде, ноги унесли, сами потерпели от нашествия. И что? Сжалились над беженцами, выделили землю; пришлые обосновались, роды разрослись – опять подавай кусок земли, не прокормимся с этой. Когда ж царю подсунули красавицу-готку, а та обучена искусству соблазнять, царь ратует за союз с готами – мол, можно мириться с готами, это не драконы.

Возвращаясь к Разуму планеты, вспоминаем случай с заказом станка – без знаний, без прикосновения даже, жрецы создали, один в один. Это описано в шестидесяти уцелевших источниках, сама держала часть их в руках. И вот ещё что набежало попутно: по общей сумме информации, вывод один. Историю русичей захватчики преподносят, как истории малых народов, с Руссией не имеющих ничего общего. Зато походы своих полчищ, разнесенных во времени, употребили для увеличения сроков существования Римской империи. Семь крупных крестовых походов закончились для врага плачевно, откуда на планете появился обширный список хищников и тайных кладбищ. Но есть одна самая горестная история, о которой союзники позаботились особо, чтобы она не дошла до нас.

После СвятоСлава, изгнавшего драконов с тверди, союзники стали совершать налёты с воздуха и выбивать мужской род. С орбиты всё, как на ладони: оптика позволяет сосчитать муравьёв в муравейнике. Я допускаю, камеры с обратной связью доставили и охотились по сигналу. Уходит муж из дому утром и не знает, увидит ли семью ещё раз. Понятное дело, пока с орибиты наблюдали перемещение групп и отрядов, о высаживании на планету не было разговора. Без мужей жёны не рожают, население резко пошло на убыль, что очень хорошо укладывается в первоначальный план. Жрецы находят единственный выход – посвящать в воины детей. Ускоренная эволюция через систему виртуальных храмов, правда, не все циклы могли провести, но хотя бы основные: владеть оружием, руководить сражением. Вот кажется: такого бы ни за то не придумал, чтобы дети от трёх лет уже выстраивались в отряды и шли на врага, нисколько не заботясь, что это взрослые звери о двух ногах, они пришли за вашими жизнями, а вы, вместо того, чтобы прятаться, выходите на поле брани…

Дед рассказывал, а у меня только слёзы не текли: мальчишек, кого брали в плен, определяли в рабы, в живую забаву. Могли на глазах у сверстников откусить голову и швырнуть под ноги – вот вам мяч, играйте. То есть, у фашизма были предшественники похлеще. А тут вышел указ – не есть их, а взять на воспитание, из них решили создать послушных управленцев, кого однажды придётся ставить на посты. Сколько поколений выводили группу послушных, сегодня сказать сложно, просто следует действовать, исходя из этого факта. Союзникам удалось вывести это племя, оно же в основном и стоит у власти, работает по звонку: этому отказать, этому обещать, а остальных, кто с жалобами на местную власть, отправляй в центр, мы их здесь встретим, как полагается…

3

Утро разразилось бешенным темпом, Женька не дала поваляться: сейчас, мол, явится двойник, и бегом к храму. Я пошевелил мощами, мозгами, вовремя сообразил: если успеем к восьми, то это будет служба богине Ладе, по-новому – Казанской иконе.

Сестрилец поторапливал, только не подталкивал в спину. И что же? У иконы застали купеческого вида мужичка и двух дам. Они приносили свои требы, произносили в свободной форме.

Сестрилец показал, где нам встать, приказал не вмешиваться. И как он подошёл к купцу, как подобрал ключик… Тот поначалу опешил, затем прислушиваться стал.

– Мёртвые ритуалы, русские не ведают простейших вещей: как держать руки, в какую сторону, сколько поклонов, что при этом надо говорить. Ибо власть ревнует, боится: как бы новый Ковчег не создали. Потому и подсунули мёртвое стояние, без покона. После правильного ритуала, верующий отходит к мирским делам в совершенно ином настроении, откуда и удача, и силы берутся. Вот ты удивишься, а предки знали и были готовы к подаркам богов.

Купец затаил улыбку:

– Научи, коль владеешь, а мы проверим.

– Начинать надо с определения сторон света. Север там… а икона смещена на десять градусов. Ты доверни левое плечо вперёд, ещё чуть. Теперь ты лицо к лицу с богиней Ладой. Сводим ладони, их продолжение, руки до локтя, создают угол в восемнадцать градусов, это угол Лады. Теперь задаём восемнадцать градусов относительно позвоночника: перпендикуляр, и выше на восемнадцать. Чуть ниже, ещё. Оп! Замер! Напрягаешь руки, сжимаешь ладонями тяжёлую вещь. Её нужно удержать, усилие максимальное. Ты родился в год покровительства Лады, пятого декабря по григорианскому, в день особого ритуала в честь Лады, посему и имя настоящее тебе ЛадоЛад. – Сестрилец встал рядом, сделал всё то же самое и стал делать представление богине: – Теперь повторяй за мной текст. «Богиня наша Лада! Безсмертная, вездесущая, всемогущая! Я, ЛадоЛад, в час восемнадцатый, приведствую тебя. Согласие и мир пусть пребывает вечно в людском миру, которым управляешь Ты. И лада и согласия ты людям подари. Слава богине Ладе, Слава богине Ладе, Слава богине Ладе! Ура богине Ладе!»

Наверное, у меня на лице всё написано: сейчас они пропоют священные слоги «КА-ОМ-ОБ-ОД-ОР-МА-ПА-БА-ДА», по двенадцать раз, с поклонами под восемнадцать градусов. После чего прочтут старый текст славы богине. Что будет дальше – мне просто любопытно: купец готов к возвращению прежних правил, отринет мёртвый ритуал?

Свидетелей сему оказалось больше, чем мы ожидали. Служка церковный подскочил, и откуда взялся! Из молодых, кто постигает церковный бизнес, называемый службой, больно лёгкий на ногу, чтобы донести, выслужиться. И вот такая манера: лезет прямо в лицо; что ты там надеешься обнаружить, выскочка?

– Что тут у вас случилось?

Купец наш оказался молодцом, не дурак, вовремя смекнул, чего от него ждут:

– Шарлатан!

– Я так и знал! – Доносчик развернулся к заезжему гостю, персоне нежелательной: – Извольте покинуть храм. Таким у нас не место, – и бодренько так стал напирать на Сестрильца. Тот не затевал скандала, хотя я его понимал до ужаса: едва сдерживался, чтобы не надавать сопляку.

Мы же отошли подальше, рассматриваем другие иконы да приглядываем за купцом. Обе дамы, которые с ним, точно запомнили ритуал со слов двойника, при случае, смогут самостоятельно воспроизвести.

Дождались, как наш объект собираться начал, на выход со своими женщинами, а мы их опередили.  Шагов тридцать дали запасу, Женя затылком ко входу, а видит всё (как это получается у жрецов? Наука!)

– Ищет Сестрильца, значит, почувствовал Ладу. Добрый знак.

Глаз у купца, надо сказать, намётанный, прямиком к нам:

– Вы, что ли, наблюдаете, с тем парнем в контакте? Сведите, должен ему поведать, что испытал на самом деле. 

– Как звать?

– Для властей – Иван, а так-то – другое имя ношу, не афиширую.

– Вот и я гляжу, наш человек. Чем же Лада наградила? 

– Советом. Велено к вам примкнуть, не сомневаться в выборе.

– Скажи, Ладолад, как ты относишься к единобожию? И к тому, что единый имени не имеет.

– Это насмешка, конечно. У бога нет, у человека есть. Знаю, по старой вере, так имён много, и богов много. Даром что ли греческих подложили: в те времена нельзя было просто сказать, что бог один: не приняло бы население, в штыки бы взяли. Это уже потом, с годами, как-то удалось убрать всех. Видно, как-то связано с революцией, с войной.

Женя взяла его руки в свои, что-то читала у него в глазах. 

– Тактика врага. Чтобы провести реформы, изменить правила, надо развязать войну с населением. Одно поколение сложит головы, другому преподают то, что намечено к изменению. Вспомни лучше, как метко из трубки стрелял.

– Ну, это ещё в школе когда. И стрелял метко, надо сказать.

– А ещё раньше?

Он заволновался, точно его уличили в позорном поступке.

– Разве в снах. Раз пять видел один и тот же сон: нас сорок душ, все вооружены этими трубками. Отцов вроде не стало, так мы взялись охранять селище родное. Командовал нами хлопчик, ему что-то под десять лет, он учил попадать в цель. У кого уже получалось, брал с собой. Не скажу, что часто, но двух гонцов мы с ним прикончили. Будто на конях ехали, теперь вот думаю – нет: самоходные тележки были, шестиколёсные, руль и две штуки для управления.

– А яд?

– С этим надо было осторожно. Стоп! – Он вспомнил! Вспомнил-таки! – Ягода была, крупная, как слива, чёрная снаружи, оранжевый сок. Помакнёшь стрелку… Их брали в Куде, крохотные такие, и медные, и стальные, это точно знаю, наберём мешочек, и за околицу. Перед каждым выстрелом надо обмакнуть кончик, вставить в трубку и набрать побольше воздуху в грудь. Попадёшь в лицо куда, враг будет долго мучиться, а в глаз – сразу наповал. – Иван примолк, припоминая подробности. – Когда вижу сон такой, просыпаюсь в слезах.   

– Я поясню. – Женя взяла его под руку и повела к скамейке. – Там получилось вот что. Взрослых воинов истребили с помощью летающих штук; кто-то сидел перед экраном и гонялся за отцами и теми, кто мог держать оружие. Детей не трогали, они стали заложниками: если русичи где-то преуспели, то эти гады прибегали к проверенному способу укрощения. Казнят десяток детей, головы нанижут на пики и выставят на обозрение. Приходилось русичам отступать и отступать, и враг помалу вытеснял Роды с исконных земель, наращивал группировку. Вот откуда героизм у маленьких мальчиков сегодня: они готовы защищать матерей ночью и днём, достаточно хоть раз увидеть слёзы на родном лице. И вот откуда необъяснимое желание играть в войну, на уроках поплевать из трубок.  Они родились вновь, чтобы врагу напомнить о себе.

 
ГЛАВА 16

1

Правду о Семле русской прятали изверги, вместе с летописцами продажными, а то, что Правда сама дорогу найдёт однажды, знали, потому и устроили слежку за потомками, кабы чего опасного не вспомнили, не сделали чего, чтоб самим не пришлось спасаться, снова седлать корабли свои космические и не рыскать нового пристанища.

Как на самом деле было, мало кто из смертных знает. Бессмертные особо не хотят общаться с ними, ибо затемнение в умах и в очах, уши тоже не слышат правды, ибо решётки для правды установлены, не протиснуться в разум убаюканный. Но своим детям рассказывают, пусть и горькую, но правду.


Подрастают детки и у Русского воинства, им преподают правду, тайком водят в музеи, где подлинные экспонаты хранятся, и охрана музеев не знает о посещении группой экспозиции; работала бы касса, могли бы заплатить, так по ночам не работает. Поэтому у деток куда крепче остаются впечатления. А вот не знала Семля морей и океанов, озёра и реки только, не было и болот. Есть ещё в музеях глобусы правдивые, в том же Лос-Анжелесе: как ни крути, всюду твердь. Это же сколько Родов занимало сушу, не говоря о семиэтажных подземных Тартаре и Аиде. Не говоря и о семи Небесах, о летучих городах и вездесущем флоте. Разные мы, потому одним подавай соревнование с облаками, другим довольно иметь под ногами твердь да управляться с Домом… Брешут летописцы, говоря, будто «землю пахали, скот содержали, мечами рубили, отстаивая свои пределы». Одних лопат и экскаваторов вручили столь, чтобы без конца рыли окопы, траншеи, огороды, издевались над Семлёю. Кто из новых придерживается известной истории – подлецы, и это мягко сказано, ибо идут дозволенной дорожкой, получив деньги от власти, либо вещают от невежества своего, по наущению со стороны.

«Три четверти планеты – моря и океаны», – даже слова у песни вражеские, вот куда подевалось столько тверди, про то помалкивают: принимай, что есть. Ежели по правде, то вода прибывала с каждым потопом. Представь себе подземный мир, с озёрами и реками, семь этажей в каждом – это ж сколько там своей воды-то имелось? Апокалипсис вызван искусственно: как террористы, агенты спускались в Нижний мир и подрывали опоры, этажи складывались, один за другим. Верхний обрушили – пошли на тверди озёра сливаться в первые моря, Азовское, Каспийское, Чёрное, но ещё малых размеров, как огромные озёра. После обрушения второго этажа, эти озёра пошли сливаться. Людям куда деваться? Пошли искать свободные земли, а где они есть, если все поделены между Родами. Беженцев принимать – вошло в привычку, не откажешь по доброте душевной, свои же.

Между тем, средь жрецов разлад пошёл. Это позже разобрались, кто внёс смуту. Некий Сатана, это его последнее имя, прибыл с Марса, здесь постигал науки, большие надежды подавал, только никто не сумел разглядеть в этом марсианине затаившуюся личность. Ему позволяли проходить, Кон за Коном, пока он не стал бессмертным. Вот тут он себя и показал. Прямых доказательств не нашлось тому, что он причастен к разрушению Нижних миров, мало того – научился отводить глаза так, что не разглядишь суть. Много раз ему пеняли – что прячешься? У нас не принято таиться, что же вынашиваешь такого, чего нам не следует знать? Тут проездом оказался посол с Марса, поделился опасениями со жрецами: «Зря вы его приняли в ученики. Это просто наваждение какое-то: три восстания усмирить удалось, так он четвёртое поднял и взял верх. Обе стороны плюнули на запрет, самое разрушительное оружие применили. Марс догорает, а зачинщик сбежал к вам. Его ищут межпланетные службы, его следует казнить, немедля ни минуты…» Жрецы развели руками: «Ты опоздал. Он достиг уровня бессмертных. Самое большое, что мы можем сделать, упаковать и обездвижить, заключить в камень-темницу, но и камень не даст гарантий полных. Кабы узник сидел молча, не сопротивлялся.  Этот не смирится, будет точить изнутри. Будем держать совет, пусть бессмертные порешают, каким способом можно укротить безумца. Одно известно заранее: всякая цепь однажды лопнет. Стеречь преступника, достигшего бессмертия, дорогое удовольствие: это же каждый миг оставаться на карауле, да ещё и не забывать о наваждениях, в каких он преуспел. У него талант феноменальный образы метать в глаза. Такие могут прислать образ: вот я, лежу связанный, а на деле его уже в темнице и нет».

Много позже следствие установило: пребывая в камне-темнице, узнику удалось много чёрных дел провернуть. Точно не доказано, он ли призвал специалистов по тектоническим плитам, но то, что способствовал к проникновению их в Нижние миры, факт установленный. И специалисты эти где-то там укрылись; стали их искать – не подают признаков жизни. Ну, этот фокус жрецам известен: принял яд, толику не опасную, и залёг. Сколько ни сканируй пространство – работа чуждого мозга не фиксируется.

Действующий Повелитель вселенной созвал лучшие головы, держал совет, как быть с преступником, обманом получившим бессмертие. Лучшего способа, как поместить в магмы планеты, не придумали. Не опасно ли его присутствие рядом с Логосом?

Повелителя успокоили: Учитель школьника не осилит?

На том и порешили: вечный узник остался под присмотром, единственный минус – экранировать его мысли никто не посмеет. Это было бы попранием устоев, на чём стоит величайшая цивилизация. Много позже признали, что допустили ошибку: такую личность следовало отравить до полного отсутствия умственной деятельности, раз в тысячу лет вводить
 новую дозу. И вот вопрос: даже если бы предусмотрели вариант, у кого поднялась бы рука?

Марсианские послы зачастили, с основным прибыл и помоложе, кому прочили большое будущее. Этот довёл до сведения семлян, что узник имеет внутри себя наездника, кто диктует ему свою волю, если извлечь, то мы вернём гражданина вселенной полноценным и равноправным членом.

– Как извлечь?

– Через выплавку. Узника следует отправить к Солнцу.

– Что останется от самого?

– Просто нет такого опыта. Вот и узнаем на будущее, как поступать с носителями чуждого разума.

– Чем этот способ отличается от уничтожения личности?

– А других способов предложить не могу.

Вот и такой опыт врезался в память русичей, врезался навсегда: пощади врага – хлебнёшь полной мерой. Этические соображение в подобных случаях следует отключать, на время исполнения приговора, ибо малейшая поблажка обернётся неисчислимыми бедами, о масштабах которых нельзя и помыслить. Кабы суммировать всё зло, посеянное одной личностью, да в тот день предъявить Совету Родов, вряд ли бы кто сомневался, как поступить с преступником такого класса.

Решительный момент сыграло обстоятельство, как неоспоримое преимущество: нас же больше, неужто одного не укротим? Пусть, и наездника. Никто не знал, что углеродная жизнь живёт по своим законам, в иных частотах, и достучаться до чужака даже теоретически невозможно. Задним умом русич всегда крепок, ныне все признают, в один голос: обоих в горнило солнечное, как-нибудь пережили бы угрызения совести за две погубленные жизни. Сколько жизней они погубили на день нынешний?

И такой ведомый урод, пусть и в мыслях, претендовал на пост повелителя вселенной.

2

Сказывают православные, непрописные русичи своим детям, как развивались события дальше. О том, как были разрушены Тартар и Аид, вода затопила твердь, многие спаслись, благодаря летающим городам и флоту. Когда же враждебная группировка оседлала орбиты, от греха подальше, города и часть флота ушли в параллельные миры, а для проверки намерений гостей кое-что оставили. Долгие годы экспедиция разведывала обстановку, разведка фиксировала волшебные обряды, всё записывалось на твердые носители, и попытки переподчинить русских богов начались ещё на орбитах. Имея над головой угрозу, жрецы приняли решение о создании Ковчега, положение вынуждало не собираться Совету Родов в одном месте, дабы не обезглавили население одним точным ударом. Создание Ковчега было признано неизбежным в созревших условиях, хотя версий породило множество. Как бы там ни было, ответы знают те, кому знать положено по званию: пробьёт час, все получат ответы на вопросы, от каких томятся.

Начало военных действий было приурочено к максимальному затоплению тверди. На уцелевших территориях плотность населения оказалась столь высока, что один снаряд мог лишить жизни десяток русичей. Расстрелы с орбиты прекрасно характеризуют агрессора (американцы действуют именно так и сегодня, с безопасного расстояния; как только убеждаются, что нет ответного огня, спокойно пускают пехоту).

Во что превратилась твердь, можно представить: реки крови, тысячи тел видят глаза одного уцелевшего. «Земля почернела от крови», – верно говорят поэты. А куда она девалась после? Обратилась в нефть. На крови потомков сегодня едут дорогие, красивые машины, разменивая славу предков на преодоление километров. Нынешнее общество устроено так, чтобы только брать, рассчитываясь с родной планетой свалками отходов.

Видя такое дело, жрецы запускают Ковчег, изготавливают лазеры для подземных работ. Тысячи тоннелей были изготовлены в первые дни, ещё тысячи прорезались, исходя из обстановки. Со дня нападения, Совет Родов больше не собирался в полном составе. Пусть Нижние миры и восстановили, и времени ушло не много, но часть вод задержалось на тверди, и русалы потребовали ничего не менять, – последствия потопа кому беда, кому повод для заселения. Вот вам и конфликт на почве, кому принадлежат территории. Попользовались вы, теперь наша очередь. Спорные территории, между соседями пошли разногласия: жрецы тверди настаивают – мы хотим получить обратно, но кто согласится расстаться с неожиданным приобретением?

Выяснение отношений сторонам пришлось отложить по веской причине; русалы наблюдали угрозу с орбит, но втайне радовались: нас-то не коснётся, если что. И сильно ошиблись: первыми на планету пустились аоны – морские и речные твари, хищники в основном. О том, что они были первыми, сообщает нам количество хромосом: от 16 до 240 у высших хищников. То есть, вся история завоевания Семли отражена в количестве хромосом, знающие могут восстановить события в той последовательности, как была, и не оглядываться на ту историю, которую нацарапали победители.

Теперь возьмём список всех, кто оставил потомство на планете, количество хромосом. Коровы – 60-120 (бычеглавы). Птицы – 60-90 (корсуни). Собака – 78 (печенеги). Верблюд (кумане), лама, медведь (берберы) – по 74. Олень – 70 (кипчаки). Лось – 68-70. Лань и мартышка (авары или аввы) – 68. Лемур большой – 66 (викинги). Лошадь – 64 (хазары). Осёл – 62 (ассы). Коза – 60 (косоги). Мамонт – 58. Слон – 56 (хобры). Овца – 54 (половцы). Капуцины – 52 (анты, превращены в антилоп). Лемур карликовый – 52 (асты). Горилла, орангутанг, шимпанзе – по 48. Заяц – 48 (торки). Человек – 46. Кролик – 44 (атис, грызуны). Дельфин – 44. Крыса – 42 (атис, грызуны). Бобр, гиена и мышь – 40. Енот, соболь – 38. Свинья – 38-40 (варяги). Кошка – 38 (готы). Лисица – 34 (песиглавцы, печенеги). Драконы – 30 (гунны).
(из книги В. Шемшука «Запрещённая история, стр. 203-204).

А вот здесь стоит обратить внимание на драконов: эти трусливо прибыли последними, руками союзников подгребли территории, на готовеньком плацдарме поднимали три Римских империи. Крестовые походы, инквизиция, пытки, концлагеря и людоедство - малый список того,что вышло из-под их рук; даже союзники с отвращением наблюдали, но не вмешивались. Вот такая она, Правда, пусть кто-то с такой и не согласен.

3

Захватчики прекрасно понимали, на что шли. Воплощаются древние души, им дано будить и открывать глаза русичей. Это не беда, что в каждом намешано кровей от пришлых, им-то нужно было выживать – грабить и удержаться любой ценой, взять максимум. Потому что однажды Семля примет прежний вид, семляне вернутся к прежнему укладу, к своим богам. Будут с ужасом вспоминать чиновничий произвол, войны и разрухи, позором заклеймят узов – всех, кто служил врагам за деньги. Вернётся девственность – будто отлучилась ненадолго, будут рождаться боги по рождению. Ибо только у двух чистых душ может родиться бог. В каждой семье свой, они тоже дадут потомство, и вздрогнет вселенная, когда они заявят права на вынужденную утрату…

Пока же население внимает вражеской пропаганде с экранов, ищет удовольствий, вторя: «Живём лишь раз». Это дело личное: тебя устраивает такая жизнь – доживи эту и не надейся на другое продолжение.


 ГЛАВА 17


1

Всякий поступок трактуется двумя лагерями по-разному. Вот и воровство предками было определено, как преступление, какому нет места на планете. Чтобы закрепить отношение у русичей навсегда, провели соответствующий ритуал – теодицию: воровство почти сразу наказывалось отсыханием руки берущей. Под эту раздачу однажды попал Иосиф Сталин; по данным царской охранки, по молодости он промышлял разбоем, не стеснялся в выборе способов добычи и взлома. Однажды с группой взял банк. А поскольку проклятие на воровство ещё было в силе, то у него стала сохнуть рука – правая или левая, не столь важно, потом срослись на ноге пальцы, но он прекрасно понял, за что. Не знал, не слышал разве? Знал, слышал, однако, на себя не примерял, до ограбления банка. Получив такую отметину, вместо того, чтобы вернуть деньги, помочь обездоленным, просто затаил обиду на всё православие, которому свыше семи тысяч лет.

Теперь понятно, почему Сталин в 1943-м подписывает указ о создании РПЦ: новая церковь по задумке должна вытеснить старый уклад, все её ограничения упразднить, – мол, пусть желающие попробуют пожить без дурацких ограничений. Если человеку, пока молод и горяч, хочется потешить самолюбие (грабануть банк, провернуть аферу), пусть возьмёт… Иосиф Сталин снова встал на сторону преступника: хочет – пусть действует. (Тут можно углядеть момент злорадства: я вляпался, пусть и другие попытают счастьица). Между тем, до самой смерти запомнил урок и никогда не прикасался к деньгам, как главной причине недуга. Не в себе искал, снаружи, именно поэтому оставил после себя полдюжины курительных трубок, несколько пар сапог, кителей и брюк «галифе». Чем ни пример неверующим? Пока на себе не проверишь, так что ли?

Теперь понятна разница между современным воспитанием и воспитанием у предков: если сказано родителями – не воруй, ступай и посмотри на пастуха: он думал, никто не увидит, стащил. Теперь обивает пороги – лечите меня, впредь не повторится.

Решение принимают жрецы: им лучше видно, раскаялся ли искренне, не совершит ли в будущем того же. Но скорей всего, менять ничего не меняли: пусть один воришка напоминает тысячам, что ничто не останется безнаказанным.

Как после или при жизни Сталина удалось внести поправки в древний покон, пока остаётся тайной. Отменить правило – нужно провести известный ритуал, собрать подходящих девственников и девственниц, да жреца, владеющего Словом. Судя по тому, что чиновники крадут без оглядки, обряд совершили, руки не отсыхают сразу. Возмездие переходит в следующее воплощение; рождается дитя, и врачи предупреждают родителей: «Похоже, у него будут проблемы с руками». Родители в ужасе: чем мы бога прогневили, за что нам наказание такое?

Семья подобрана не случайно: водится за отцом семейства грешок (мимо не пройдёт, как говорят). И ему наука – думай! Как теперь принято говорить – вот, бог и наказал.

Следом набегает и этический вопрос: бедненький ребёнок, нужны деньги на операцию, за границей помогут… А кабы люди знали, что он не так давно, будучи чиновником, вывозил миллионы за границу. Пожалеем вора, который миллионы собратьев ограбил? Тот же случай с Березовским: если это правда, что через Чечню из Афганистана наркотики везли, молодёжь хотели посадить на иглу. Можем лишь догадываться, какие деньги там крутились, но важнее – сколько горя пришло в русские дома: сыновья продавали имущество, чтобы купить дозу… И чем закончил Березовский? Погиб, не своей смертью помер, и с каким грузом будет выдан к рождению, если ещё заслужит выйти в воплощение, можно только гадать. Здорового тела не получит, как минимум.

Всё воздастся по делам. Вот и другой пример. Дитя готовится увидеть свет, в утробе материнской пребывает, он ликует – очень долго ждал в очереди, пробил его час. И вдруг мать решается на аборт. Дитя вытаскивают клещами, оно не хочет покидать родное гнёздышко, а его силой. Дайте время, мамаше этой предстоит пройти через ужас аборта, испытать самой всю процедуру.  Ещё один бич – клептомания. Люди у нас наблюдательные, сами делают вывод: «А что ж приворовывала, пока носила дитя? Теперь расплачивайся». Мать приговорила сынка к скитаниям по тюрьмам. И не было бы трагедии, если бы с детства научили: чужого не бери, и особенно на сносях. Старшее поколение ещё хранит остатки знаний, да кто их слушает? Есть Википедия, старики не нужны.

2

Дети богов купались в Радости, не ведали горя, день расписан по минутам, за каждым ребёнком в семье закреплён круг обязанностей, помимо основных, есть и любимые занятия. Девочка ткала одежду своему будущему суженому, вкладывала в изделия любовь и магию узоров, чтобы ни на кого другого не посмотрел. Это моя судьба! И статный красавец с синими очами глаз не отводит от неё, у него внутри крепнет огонь всепожирающей любви, и уже никто не мил, ничто не мило, кроме этого лица. Наша красавица с особой заботой следит за первым нарядом, который очаровал избранника; надо – такой же изготовит, чтобы будить первые вспыхнувшие чувства. Все условия гарантировали однобрачие, никаких помыслов о походе на сторону. Эти мысли считались крамолой, наущением завистников и врагов. Пока явных не наблюдалось, но предчувствия обманывают редко. Слишком всё складывается удачно, живи и радуйся… пока настоящий не пришёл захватчик.

Среди жрецов раскол; одни поднимают голоса: мы предупреждали, не следовало нам вмешиваться в чужие дела; воюют, торгуют рабами, и пусть: это урок народам покорённым! Отведаете рабства – и с оружием в руках вернёте свободу, иного нет пути.

Противники по-своему тоже правы: а совесть мучать не будет, когда знаете, что братья по разуму терпят издевательства? Грош цена понятию «совесть», если она позволяет закрывать глаза на рабство. Половинчатость не приемлема в разделении на «наше-не наше». Не бывает половины Солнца, оно целое, и для всех. А рабы, может, и Солнца не видят: их загоняют в шахты, как муравьёв, и на поверхность не выпускают, пока не умрут.

Жрецы исподволь готовились к возможному вторжению, стимула конкретного не наблюдая. Были опробованы новые образцы, до времени их следовало хранить в секрете. У одного мастера получился меч – устройство верное, рассчитанное на поражение звуком. Пустотелый предмет с рукоятью, сделанный по мерам человеческим: длинною в сажень, толщиной в палец, шириной в кисть. Особый набор звуков, поступающих в меч через съёмную рукоять, выдавал на конце лезвия частоту. Впервые мечи опробовали на бычеглавах. С орбиты драконы наблюдали, как пошла по суше армия рогатых, что твоя тяжёлая кавалерия, всё сметала на пути.

Группы жреческие и тут разделились, как разные школы. Каждая испытывала на противнике свои способы защиты. Рвы и непроходимые леса, жидкие луга, в которых выматывалась вражеская пехота. Другая школа использовала навыки выкачивания жизненных сил, и тоже опираясь на основное оружие – умение задействовать меры агрессора. Вычислить на расстоянии сажень, аршин, локоть – весь ряд мер, и полдела сделано. Через посылаемые звукосочетания, противник получал изменение размеров. То вытягивался позвоночник, заполучал лишние позвонки и непомерное увеличение головы, к весу которой мышцы шеи не готовы.

Бычеглавы падали на колени, рогами в почву. Тут их добивали другие школы. Кто продолжал наращивать позвоночник, и у человекоподобного появлялся хвост.С аршином работала третья школа: плечи пехота стала утрачивать, кости стали уходить вниз, и руки оказывались неуправляемыми. Для полноты картины, жрецы другой школы поработали с ладонями: сначала срастили пальцы, затем завернули по дуге; так на Семле появились первые парнокопытные. В копытах можно разглядеть крайние пальцы рук, они читаются по следам чуть позади центральных пальцев, составивших основу копыта.

Драконы выяснили, что таким способом они лишатся главной ударной силы. На планету спустились слегка обученные жрецы, предприняли попытки вернуть армии атакующую мощь. Тут же опробовали способ русичей – купание в проточной воде. Вода уносит то, что пришло извне, часть бычеглавов вернули себе прежний облик. Тут же пришёл приказ о максимальной защите тел: даже простая ткань, скрывающая размеры тела, не позволит русичам вычислить величины и применить звуковое оружие.

Бычеглавы отступили, подождали, пока драконы доставят подходящую ткань. Доставили, прямо на орбите построили завод, нашили из оной накидок, чехлов, обуви и армию одели с ног до головы. И как ни злиться драконам? Если русичи опять каверзу какую сочинят, расходы могут превзойти выделенные кредиты, и тогда хоть сворачивай экспедицию. И странный вопрос возник сам собой: почему русичи не пустились добивать поставленную на колени армию? Эдак ни одного сражения не выиграешь, если придерживаться своих принципов. Прослушка разговоров, просмотр видео лишь подтвердили первое мнение: русичи не хотят крови, тем более чужой, чтобы не оскорбить родную Семлю. На этом правиле можно сыграть, употребить себе на пользу: ах, наивные! Ну, ничего, мы скоро вас всему научим.

Снова бычеглавы выступили из первой крепости на планете, снова это стена непробиваемая, точно ковш бульдозера, сметает передовые порядки армии, сбитой из ополчения местных Родов. Они умело отступают, уводят неприятеля подальше от реки, заманивают на возвышенность, где нет воды. Мелкие отряды русичей сразу отрезали обоз с водой, бочки и другую посуду опустошили, и снова началась потеха. Семь школ жреческих пошли мастерством блистать. Тогда же испытали первый лазер – устройство простое: та же труба, с кристаллами по обоим концам. Солнечные лучи, сфокусированные одним, усиливались и передавались второму кристаллу, на выходе получался тонкий луч, которым ткань резалась в лохмотья. И армия вновь оказалась «голой», читай меры, экспериментируй с углами. Боги русские, намоленные веками, энергиями делились, усиливали всякое орудие и призыв многократно. Жрецы изобретали: «А ведь противник не железный, ему без отдыха никак. Что, если насылать сон?» – опробовали на ближайшем отряде, воины снопами валились, рук не успев воздеть. Сильное средство, признали жрецы: это же против естества идёт, всякому человекоподобному свойственно защитить голову при падении руками, упасть на руки, а здесь мы наблюдаем полное отсутствие рефлекса.

И завязалась потеха – летописцам противника потом приказали все записи предать огню: не хватало потом, после победы, неудачами терзаться.

И вот воины снова утрачивают плечи, пальцы с ладонями обращаются в копыта, позвоночники трещат, хруст над полем стоит – этот звук запомнится надолго. А ещё хвосты вылазят изнутри, в минуты затишья воины таскают друг друга за хвост: «С подарочком тебя, дружок!»

Командиры в панике – у самих вымахали рога, голову от тяжести не поднять, поле битвы не обозреть, но у рогов подаренных обнаружилось новое свойство: обычные команды язык отказывается подавать, одно невнятное мычание. Сами прекрасно понимают, что ни одного маневра сделать не получится уже, а надо бы к реке прорваться да вымокнуть хорошенько.

Драконы всё прекрасно видят, оптика содержится в должном состоянии, идёт запись видео, но пока ничем помочь не могут. Негласное правило – пока есть угроза жизни хоть одному воину, на планету не спускаться, – работает постоянно, поэтому дежурному персоналу, наблюдающему за битвой, остаётся только пересказывать пришедшим на смену коллегам: «Ой, чувствую, ещё с русичами хлебнём горя». Сменщик, ещё не сталкивавшийся с русичами, с пафосом отвечает: «Отыграемся после победы. Они у меня дерьмом будут питаться, работать за миску похлёбки!»

Средь наших жрецов снова разлад. Одни говорят – да выкурить огнём всех, чтоб другим соваться было неповадно. Другие мыслят иначе: надо получше изучить врага; мы ознакомились с первыми приёмами боевых действий, а ведь в запасе у них тоже имеется что-то; поспешим сейчас – после можем пожалеть… Про то, что тайный враг посиживает высоко над головой и всё слышит, ещё не знали, поэтому в речах не стеснялись, планы выдавали вслух. Поэтому первые крупные поражения научили: «И стены имеют уши». Вполне логично первое подозрение: враг лазутчиков подсылает, других объяснений не могло быть. Один случай помог определиться: беседовали два представителя разных школ, с глазу на глаз, а сведения всё равно ушли к врагу, как же так? Пытались беседовать под землёй, в пещере – подслушали снова, а кто – не ясно. Потом кто-то обнаружил десяток одинаковых камней, по одному образцу сделаны. Когда разрезали один, нашли начинку из деталей рукотворного гения. Гений гением, а вот ума недостало придать разные формы, так бы ещё век искали. Детей призвали на помощь: как обнаружите похожий камень, при нём сочиняйте – мол, завтра с отрядом выйдем к реке, перейдём на другой берег и ударим по крепости…

Разведчики утром наблюдают приготовления к отражению атаки, вывод – этот экземпляр пора предать огню, выплавить медные мозги.

Раз пошла такая война, жрецы сохранили несколько «шпионов». Иногда не помешает дать знать врагу о мероприятии, которого не будет. Пусть думает, что не всех шпионов обнаружили, пользуется случаем. По некоторым данным, врага интересует золото и серебро, отлично! При «шпионе» заводят разговор:

– Золото надо спрятать в старой пещере, если придётся уходить из этих мест, с собой много не унесёшь.

– Так до неё идти три дня, да и от крепости рукой подать…

Для внимательных ушей насочиняют ориентиров, считай, точный адрес почти выложат – идите за золотом. И разведчики сообщают: утром вышел большой отряд, окружил подсказанную точку. Рядовой состав с инструментами спустился в пещеру. Неделю ищут, вторую – тут командование прибыло, проконтролировать объём выполненных работ. Купол пещеры возьми и рухни – надо же, несчастный случай на производстве!

Та школа, что поучаствовала в похоронах команды, много нелицеприятных слов услышала в свой адрес, да это и понятно: насилие чуждо русичам в любой форме.

– Если быки догадаются, что это дело ваших рук, нам всем несдобровать. Пока эти забавы не перешли в сражение с жертвами, уходите. Мы продолжим контакты по своим правилам.

– А тех, кого затоптали насмерть, вы умеете возвращать к жизни?

– Есть мнение, что противник сам в шоке, обозрев побоище. Командование просто обязано провести работу, чтобы в будущем избежать жертв.

– А мы продолжим сомневаться в том, что командиры хотят и могут что-то изменить. Они пришли не в гости, право общения предполагает отправку послов.

– Всяко может случиться. Послы сбились с пути, пропали без вести. В конце концов, может, у быков нет такого института вовсе. Пролетали мимо, сказал один другому – давай, заглянем: вдруг хозяева хлебосолы, усадят за столы и накормят…

– Конечно! Шесть крепких родов согнали со своих земель.

– Дай срок – отобьём. Прежде осмотреться надо: не стоит ли кто за этим полчищем. Для того, чтобы одолеть, не обязательно лезть на стену. Полезно обойти сзади и выбить подпоры. Стена сама рухнет.

На то они и жрецы, чтобы мудростью состязаться да заглядывать в будущее, чья возьмёт. Ты оказался прав – в следующий раз к твоим словам больше доверия. Пока же исходим из того, что имеем: напористый противник повытоптал нетронутой землицы, память по себе корявую оставил. Вот прогоним – русичей соберём, всех позовём, чтобы помнили: нет чужой земли, поэтому надо подниматься всем разом…

Почему-то прижилась уверенность, что войны не будет, выкурим быков и заживём, как прежде.

Школы вновь делят право решения. Одни торопят – довольно, натерпелись! Этих, что есть, обратить в стадо четвероногих… поставить на четыре точки, и пусть бодаются меж собой. Другие школы чувствуют, что всё только начинается, и быки – не последнее испытание.

Однажды противник просто обезумел. Весь состав покинул крепость и выжег окрестные селения, вместе с Рощами. Если это тактика, то кто её развивает?

Роды отступились. Нечего делать здесь, пока Семля сама не залечит раны. И разведка донесла: быки строят ещё три крепости, стало быть, в одной тесно.

Совет Родов снова не пришёл к одному мнению: изучать противника проще в мирных условиях, чем рисковать в нежеланных. И даже слова, проведшие параллель с предательством, общего мнения не изменили. На ровном месте родилось непонимание целей: чего ради мы должны терпеть чужаков, не получивших разрешение погостить? Они пришли с оружием, хорошо ещё, что нашли на него управу, но что преподнесёт завтра?

Палка о двух концах нарисовалась: повелители вселенной не могут справиться с разбойной группировкой. Если уничтожат её, то грош цена всем словам о мирных намерениях, которыми бравируют послы, всегда предлагают искать компромиссы, а как самих коснулось – убивают без оглядки. О да, перед лицом огромного сообщества, жрецам следует постараться не ударить в грязь лицом.


Пассивные системы, способные защитить себя, не вмешивались, но в сторону русичей поглядывают искоса: мол, не успели основательно закрепиться, а уже от жаждущих войти в союз с Семлёй слышен лепет: Повелители Вселенной несут мир и свободу, присоединяйтесь, вместе установим справедливость, чтобы даже самый малый народ не знал притеснений со стороны воинственных наглецов (из-за трусости, выдаваемой за скромность, голоса не рисковали упомянуть расу драконов и прочих любителей поживиться лёгкой добычей). Послы русские отмечают мышиную возню с привлечением не участвующих хоть в каком союзе – хоть в торговом, хоть союзе за мир, за рабство или против рабства. И на Семлю зачастили послы нейтральных систем, кто слишком долго думает прежде, чем застегнуть пуговицу.

Откуда столько прыти? Что вы у себя никак не решите простейшие вопросы? – резонные уточнения ответов не получают.

– Ломать не строить, тут надо бы с умом…

– Пока вы ума наживёте, население страдает.

– Потерпят, не столько терпели.

Резвость ума русичей многих ставит в тупик: ишь, сыскались синеглазые мудрецы, когда никто не просил и не ждал. Завидки налицо, да не скажут в оное; пусть лучше нерешительность поставит на грань выживания целый народ, чем исправлять ошибки.

– Ну, и майтесь дурью.

Русичей берутся учить охотно: так не принято, дипломатическая работа не позволяет высказываться столь прямолинейно, а вы умеете уколоть словом, не ведаете мягкого обхождения, чтобы намёками подвигнуть к нужному вам решению стороны. Но «дикари», как по сговору стали меж собой звать завистники, всякий раз поражают меткостью речей:

– Ошибки? Коль осознал, так не тяни. Упал – вставай, или будешь думать год, стоит ли усилий, ведь однажды снова можно упасть.

– Мы так не приучены, чтоб рубить с плеча. Множество вариантов рассмотреть, вынести на обсуждение, и тогда уж, в случае, если устроит большинство… а пока подсчитают голоса, вот и время промчало.

Русские послы помалу раскусили, с кем надо иметь дела, а с кем не стоит и начинать. И тут же услышали обвинения: «Так не делаются дела. Мы тоже собираемся войти в союз с вами, но пока аналитики подсчитают выгоды от этого союза, пройдёт время. Дайте же нам его». – Русский посол по-прежнему прямолинеен: «Можете не утомляться ускорением, можете аналитиков отправить в отпуска, пусть развеются. Как будете готовы к подписанию документов, дайте знать. Через сутки будем, надо – так и раньше».

Классический институт послов шёл трещинами. Выскочки не навязывали правила, а создавали предпосылки к изменению устаревших: «Тонет любимая собака, вы прежде совет соберёте для разрешения спасти её или же броситесь в бассейн?» И вот уже созрели условия для недовольства, собираются тайно титаны института, втайне обсуждение ведут. «Что они себе позволяют? Не пора ли поставить их на место?»

Русские послы начинают разведку, вызывают на разговор союзников, кого тоже пригласили на сборище: «Вы ничего не хотите сообщить познавательного? А до нас доходят разговоры, что ваша сторона участие принимала. Тогда ничего не понятно: вы с нами или против нас?»

Это надо было слышать, каких вариантов наплодил институт, чтобы уходить от прямых ответов. И послы русские, не таясь, отправляют нарочного с сообщением: «Союзника такого-сякого крайне небезопасно оставлять в списке союзников». Тотчас обиженная сторона бросается в русское консульство: да как вы посмели отправить непроверенные выводы? Мы всегда на вашей стороне.

Вы знаете русских? Ответ – как молотом по башке:

– На приёмах – да, держитесь рядом, но лучше говорят дела. Посмотрим, как голосовать станете, когда Совет приступит к рассмотрению жалобы на вторжение бычеглавцев… Что обмякли, вам дурно стало? Воды!


Между тем, на родной планете вторжение плавно перетекло во вторую фазу. Бычеглавы первыми подняли вопрос о необходимости смешения с местным населением: свои ресурсы дают отрицательные результаты. Выкрасть женщин, зарядить своей спермой и запастись терпением. Восемнадцать месяцев женщина вынашивает плод, рожает вполне самостоятельного мальца или девочку, с зубами, с волосами, самостоятельно стоит. Главное – чтобы забеременела, может, своя планета сжалится и не даст погибнуть её плоду.

Примерно так начинали все искатели удачи на чужой планете. Что ж удивляться, если один человек похож на лошадь или быка, другой – на кошку либо собаку. Кровей понамешано, чужая кровь взяла верх – это кандидат на власть, почти свой. А кровь русичей не поддалась – быть тебе рабочим классом, гнать план и спины не разгибать, чтобы приобрести обновку. Правда, глазами синими похвалиться давно не могут: карие, зелёные, серые – вон какое разнообразие дали кровосмешения с чужаками. Теперь это стало нормой, но в разных краях планеты кочуют племена с пронзительно синими. В Испании, например, цыгане.


ГЛАВА 18


У нашего купца, оказывается, есть брат – скромный малый, трудится в архиве, и что-то подсказывало мне, мы пришли именно к нему. Чем ни шутит случай, но я рассчитывал хоть на малейшую зацепку, как сражались предки. Хоть какого летописца, пусть и купленного: тут не баловаться, историю от шлака вычистить да вручить школе.

Мы дули чай, Женечка распробовала, взяла чайную коробку:

– «Нури», пробую первый раз. А что? Богатый букет.

Архивист заметно нервничал, ловил момент, чтобы высказаться.

– Эх, ребятушки! Неделей бы раньше. Из Москвы приехала группа, я отложил в секрет очень интересные материалы. И маршрут сына Петра Первого, как он собрал отряд и пошёл на Бастилию отца вынимать. Одного не понимаю, как документы осели у нас. Кстати, я от руки переписал номерную справку, тоже чудом уцелела. В 1928-м, составлена неким Кулаком о провизии, выделяемой восемнадцатой экспедиции на Марс, с посадкой на Луне, попутный груз там оставить. Я её вам завтра передам, если надо, но по битвам русичей ничего не оставили. Я же говорю, неделей бы раньше! Один ХорНав чего стоит…

Женя кивнула. Опоздали, да, но есть ещё тайные книги у непрописных, только не покажут лишь бы кому. Вот где непаханая целина, куда не добралась победителей длинные руки.  Архивист переживает так, будто утечка по его вине случилась. Брат его долго вынашивал идею, не выдержал:

– Есть знакомый на Урале. Одноклассник, так он на старых книгах помешан. Может, написать письмо или позвонить.

– Ни в коем случае! Ехать надо. – Женя допила чай, налила ещё полкружки. – Ехать завтра же, пока не опередили.

– Он не продаст, точно. Помню его слова: «Книгам этим цены нет, я дождусь, когда придут настоящие русичи и скажут: мы пришли за ними». Но я точно знаю, не кириллица. Жреческий язык.

– То, что надо! Я оплачу дорогу. – Красавица моя положила трубочку из купюр, перехваченную резинкой. – И садиться будем не на вокзале, на первой остановке, как догоняющие поезд.  Не хотелось бы на вокзале подцепить хвоста, потом думай, как избавиться.

Что-то на меня нашло:

– Я его грохну. И сброшу с поезда.

– Герой ты мой! – Чмокнула в лоб, подхватила под руку. – До завтра. Отдыхаем. Может, в поезде поспать не придётся.


Лихач высадил на станции «Кружки», за четверть часа до прибытия состава. Меня распирало от уверенности: в последнюю минуту к нам присоединился Баз. Другими людьми мы не имели права рисковать, пусть зреют в родных стенах, у нас и без того крупноватая команда. Сестрилец с Базом отошли для беседы, ЛадоЛад рылся в сумке – то ли забыл что, то ли делал вид. Женя водила носом в ту и в другую сторону, вдоль пути.

– Обнаружила что?

– Выследить пока не удалось, так они оседлали направление. Будут методом тыка проверять вагоны, останавливать авто. Нас не испугаешь. Им-то и надо всего – просто вынудить к спешке, чтобы сами внимание привлекли.

Кроме нашей группы, в вагон поднялись ещё трое. Больно разговорчивая бабуля успела пообщаться с каждым из нас, заодно обеспечила оправданность присутствия «здесь и сейчас». Это вполне объяснимо: одна живёт, недостаёт общения, потому и пользуется первой возможностью поговорить, пока совсем не разучилась.

С попутчиками тоже повезло. Видавшая виды гитара в хозяйских руках творила чудеса. Под стать ей, оказался и голос певца – с лёгкой хрипотцой; они давно спелись, поэтому чувствуют и понимают друг друга по вздоху. Обе песни ласкали имя Байкала, трагизм беглецов и смирение люда перед всяким решением власти: ты нас хоть в Сибирь сошли, а мы все одно не покоримся, сбегали и будем сбегать, надо – и Байкал переплывём.

Женя вздохнула:

– Новоделы. Песни – и те исподволь призывают к покорности, внедряют в сознание чужие правила.

«...Хлебом кормили крестьянки меня,
Парни снабжали махоркой».

Крестьянки откуда-то взялись, и махорка – подарочек от ложного Петра, значит, этот отрезок истории напоминает о беспредельном самодурстве. В те годы люди сами знали, что под врагом оказались, – акцент чиновника выдавал с головой; это сегодня мы говорим на одном с ними языке-новоделе. Случаи известны, когда корреспонденты находили семью, оторванную от «цивилизации», так языковой барьер долго приходилось штурмовать: «дикари» готовы общаться, но на древнем языке, а современный дик для них. Представляешь, какую работу должны были проделать победители, чтобы переучить население? И ведь слово сдержали, пообещав после победы устроить русичам весёлую жизнь.

Победа досталась врагу огромными жертвами и с их стороны. Захватчики теперь потешались над потомками русичей, кто предпочёл рабство смерти. Поэты и композиторы придворные тотчас поучаствовали в создании нового материала, взамен старых песен: их следовало искоренять, на ту же музыку дать другие тексты. Вот и «Ермак» сделан по тому же сценарию, но подтекст – разделение русичей на русских и татар: будто разбойники ходили под Ермаком:

«…Кто жизни не щадил своей,
В разбоях злато добывая,
Тот думать будет ли о ней,
За Русь родную погибая?

Страшась вступить с героем в бой,
Кучум к шатрам, как тать презренный,
Прокрался тайною тропой,
Татар толпами окруженный…»

И всё, дело сделано: русские и татары – враги, победитель внедряет и продолжает настаивать именно на таком прочтении истории. Фильм «Чапаев» многократно ударил по сознанию, рекламируя нужную точку зрения власти песней. И мелодия взяла за сердце, народ пошёл петь про врагов из числа татар. Но в песне есть подсказка на конкретные события. Снимать часовых ни у кого лучше не получается, чем у русских, это обстоятельство драконы проверили на себе не раз; поначалу, укрывшись за каменными стенами, они полагали, что противник не осмелится потревожить. Ещё как, это же такой азарт – проникнуть в самое сердце и навести шороху. Сколько своих положили драконы в темноте и панике, про то предпочитают помалкивать, фиксировали всякий момент. Зато имели под рукой эпизоды, какие могут пригодиться при написании новой истории: мол, это не нас застали врасплох, а какие-то татары войско Ермака, дурачьё, даже часовых не выставили. Не глупо ли: идёт война, про часовых забыли.

«Хас-Булат удалой» – снова о притеснителе-татарине. Татары послужили ложным, отвлекающим щитом для большинства операций драконов. Лишь где-то пролилась кровь, победитель подкидывает имя виновника, сам же приглядывает, пролезет версия или придумать другую. Есть версия, что с армией Ермака драконы смогли справиться лишь одним способом, обоз с хлебом проезжал мимо армии, и сделан хлеб на сонном зелье. Могли применить и газ, кто ж мешал, потому часовые не подняли тревогу. Сонных и порубили:

«Мечи сверкнули в их руках,
И окровавилась долина,
И пала, грозная в боях,
Не обнажив мечей, дружина…»

Ещё раз напоминаю, жрецы имели мечи иного назначения, чем выдал поэт. А Кучум был побратимом Ермака, в одной армии сражались с драконами, и сценаристы не нашли другого способа, как представить их врагами.

Похожий случай был в Афганистане, в первые дни, когда СССР ввёл войска; нам же правду не скажут, но, когда утром начальство всполошилось, прибыло на место дислокации роты, нашли роту погибшей, горло перерезано у каждого, и у часовых. Наркотик подкинули, кто-то из местных втёрся в доверие, научил, как получить кайф. Что сказали матерям, отцам? Деньгами расплатились, похороны за счёт государства, но не в братской могиле, это было бы ошибкой, а раскидали по городкам и весям, откуда призывались. Массовые скопления «черни» у власти всегда вызывают беспокойство, другого объяснения нет и не будет.


Никогда прежде она не говорила с таким вдохновением и так долго. Я не выдержал:

– Получается, как ни крути, купили у родителей жизни за деньги и железки.

– Так и есть.

По проходу, приноровившись к толчкам, подрулил Баз, кивнул, приглашая меня в тамбур. 

– Евгения контролирует движение?

– Да этих рассыпано повсюду. Говорит, встреча неизбежна, главное – не терять голову.

– Двойник твой предлагает перебраться на крышу.

– Это не реально.

– Как же тогда следовать установке?

– Когда будут исчерпаны все другие возможности. Я и сам не большой любитель потасовок, но, если нам не оставят других возможностей...

Баз откашлялся. Он вообще не переносит запаха табака, а здесь окурки под ногами.

– Сестрилец не нравится мне, больно паникует. Говорит – чую, смерть рядом, подобралась слишком близко.

К нам выглянул ЛадоЛад, руку удерживает у солнечного сплетения, тревога на лице, улетучивается помалу.

– Что за женщина!

– Знаем! – Баз напялил на себя тогу председателя собрания. – Какие трудности?

– Уже всё позади, порядок. – Купец наш веселел на глазах, а то уж платок носовой вымок насквозь. Баз шагнул, приобнял.

– Хочешь, угадаю? Ты сердечком ощутил тревогу брата. Я думаю! Подходит к зданию архива, его приглашают пройти люди в форме. Он не так потеет, как ты, но первые минуты пережил с трудом. Услышал разговор по рации, слегка успокоился. «Сейф» у нас. Фамилия Сейфуллин, а в операции прикрытия каждому объекту охраны присваивается имя.

– Слово в слово! Это не женщина, это богиня.

– Раз мы приближённые, то надо соответствовать. – Баз напустил вид, будто сдувает пылинки с купеческого пиджака, вспомнил о полномочиях: – Прошу пройти в салон, тут нечем дышать.

Под мерный перестук колёс, так славно думается, пока не снижается скорость. На всякой станции косишь глазом, прислушиваешься к звукам в тамбуре, присматриваешься к вошедшим.

Где же ваши орлы, кому поручено обеспечить непроницаемость района? Пусть бы уже вошли… знал бы, куда и что… Жена забрала мои ладони в свои. Глаза в глаза. Как же глубоко она видит, и что там?

– Обменяйся рукопожатием со Сестрильцом. Ему нужно, и тебе не помешает.

Часы бегут, за окнами всё та же картина, волнение нарастает. Казалось бы, в городке покрупнее, им ничто не мешает: не все увидят. В городке помельче знать будут все. А глаза жадно впитывают видения – будто перед смертью, последние.

Мелькнули крыши, огороды, дальше пошёл нетронутый лес. Поезд как сам решил передохнуть, присесть на обочину… Женя показывает глазами на окно. Второго пути нет, значит, съехали с основного направления. Да, но другие пассажиры не при чём. Они едут к родне, в командировку.

Стоим. Слышно, как в соседнем вагоне хлопнули двери. Два офицера вошли в наш, идут, не останавливаясь. Психологический приём. У кого не сдюжат нервы, бросится бежать.

Сестрильца мотает из стороны в сторону, очи в потолок. Он что-то надумал, смотрит в упор.

– Давай, я вызову удар на себя. Побегу, и пусть будет, что будет, а вас могут отпустить.

– Только в крайнем случае. – Женя передала свою кофточку. – Прислони голову к стеклу, подремли. Уверенные в себе засыпают при первой возможности. Думаешь, исполнителям не хочется поскорей закончить и отпустить состав? Конечно, если эти двое не сфотографировали… но я вроде постаралась.

Баз прислонился к стеклу лбом, бубнит что-то про себя. Я прислушался.

«Охрана в лесу, вдоль всего поезда. Приказа нет – не покажутся. А ещё я слышу эмоции. Спорят двое: один требует отправки, второй возражает. Что ж, не горит. Да, и лес этот выглядит искусственным. Высажен на месте бывшего города, чтоб следы расправы скрыть… Не понимаю, тогда и рельсы нужно было снять». Дикая тишина воцарилась в вагоне.

Снова сзади лязгнули двери. По составу, и, видимо, с дух сторон, пустились особенные люди, с особенным нюхом. Женя опустила голову мне на плечо.
Баз механически чесал бок, если не поймал блоху; в общежитии случаются набеги всякой твари.

Их шестеро, молодые жрецы, подающие надежды. Они себя считают достаточно опытными, не раз были отмечены начальством.


Краем глаза слежу за движениями супруги. Заканчивает мелодию требы, воззвала к покровителям своим, рукой воздвигла стену между сторонами. Средь своих, Женя прямолинейна, как линкор:

– Со мной идут Баз, Сестрилец, остальным оставаться на местах и изображать из себя кладь ручную: рюкзак, пакет или сумки, на что фантазии хватит. Не шевелиться, мы начинаем!

Стена пропала, глаза недоверчивые сверлят содержимое полок.

– Сколько ещё стоим? – Женя вышла на проход, помощники прикрывают фланги. Я себе придумал рюкзак на раме – под него проще уложить свои размеры. Мельком оглядываюсь на купца. Сумка огромная, в клетку, китайский ширпотреб. Упаковались.

Баз пробует на себя внимание отвлечь:

– Жена рожает, мчусь к ней, а здесь непредвиденные задержки! Я буду жаловаться в министерство!

Жрецы проглотили молча, принюхиваются к Сестрильцу.

– Ты что скажешь?

– Поубивал бы ваши службы. Сами, небось, концы с концами сводите еле, а как власть свою показать – так хоть плачь!

Пока ей передышка, Женя вновь читает славу, пальцами выводит знаки… Не иначе, наводит тень на плетень: головы шестёрки заволакивает туманом, мысли запутаются вот-вот. Старший группы произносит фразу, пробившую его броню: «И здесь ничего, идём дальше».

Женя подтолкнула База – проводи их до третьего вагона. Сестрильца ущипнула за мягкое место: «Очнись!»

Я наблюдал, как Баз выметает врага взмахами ладоней, цыплят похоже выгоняют из кустов.

Гоблин пропал из виду, Женя не покидает пост… Увидеть бы разок, что происходит в этой чудесной головке. Красавица! Любовь моя последняя… в этой жизни.

Нас продержали ещё минут сорок, мимо окон сновали люди, раз жрецы мелькнули. Наконец, кто-то дал отмашку. Состав ожил, стал сдавать назад. Ух, сколько страху привалило, только подумай: последний вагон вылезет на основной путь, а там…

– Прекрати!

– Понял.

ЛадоЛад уставился на клетчатую сумку. Она вроде не нужна, а вот гляди, материализовалась. Он прекрасно понимает, что увиденное – это за гранью понимания, но глупых вопросов не задаёт. Мне бы эдак. И мой рюкзак живёт самостоятельной жизнью. Основное правило обретения предметов – максимальная уверенность, что получится, плюс – умение представить воображаемый предмет пред очами и пропеть набор волшебных звуков. Одного я пока не понимаю: как сам оказался внутри, сложил и удерживал локти и колени, чтобы не перейти габариты.

Местность возвращалась в наши окна, как пустили фильм задом наперёд. С той лишь разницей, что замеченные прежде птицы не попали на экран.

Женя слушает воздух, чуть водит носом по сторонам, принюхивается. Ты золото моё! Первой величины жемчужина, а если её рука голову мою топит, укладывает себе на колени… фраза не верна по сути: колени – на них не спят, возможно, следует сказать «средняя или передняя часть бёдер».

СПИ!

Я же не против, надо бы дежурство назна…

СПИ!

Сквозь сон, я почувствовал момент, когда состав вернулся на брошенный путь и потянул песнь извозчика: «Люди дрыхнут, мне доверив жизни, слабые тела свои. На Урал-то я доставлю, если прежде не сойдёте. Спите, я покараулю, всё-таки, я на работе».

Кто-то толкнул изнутри, такие подсказки всё чаще случаются в моей жизни. Удивительное дело: если всё в порядке – сон тут как тут. И пробуждение – с точностью до секунды. Величественные горы двигались навстречу не спеша, скоро затеем разговор с глазу на глаз. Никогда прежде не бывал у подножия, в этой жизни. Те, кто живут постоянно, давно не обращают внимание на величавую красоту. Не все.

Мои попутчики начали шутить, с плеч будто груз свалился. Казалось, испытание позади, но поезд на очередной остановке сдал назад и резко вывернул вправо. Одноколейка не обещала ничего хорошего.

– Вот теперь уходим.

Я взял Женьку за руки.

– Ты готова выпрыгнуть на ходу?

– Лучше неудачно приземлиться здесь, чем пройти через то, что ждёт после полной остановки. Там нас поджидают такие волки… Кабы была одна, но вами рисковать не хочу. Прыгаем вместе.

В тамбуре столпились, Баз колдует с замком.

– Пусти! – Женька просто развела руками, двумя пальцами секанула воздух. Дверь подалась.

– Прыгать по моей команде. – Ветер вздыбил волосы её, слепил ей очи. – Пошёл!.. Теперь ты… Теперь Ладолад. – Она меня взяла за руку, мы стоим рядом, столбы мелькают, откос резко убегает вниз. – На счёт «три». Один. Два. Три!

Кувырок, удар ветра, навстречу летит копна сена… Дух, заняло; в ожидании удара, дыхание укротил. Есть! Сено набилось в рот, рукой тянусь за ней… В последний миг она отпустила руку. Освобождаю голову от травы, её чудесный смех уверенности придаёт. Как два огородных пугала, смотрим друг на друга.

– Мне понравилось.

Я закашлялся, стал приводить её платье в порядок.

– С тобой – хоть в пропасть.

Подошли наши, примерно с такой же маскировкой. Баз выглядел забавнее всех, ибо утратил напускной образ, вернулся к своему. ЛадоЛад шёпотом просто уточнил у Женьки: «Кто это?»

И Баз с вопросом: «Откуда столько сена?»

– Урожай сего года, чуть-чуть из будущего. Но нам важнее придумать, как вернуться в свой вагон. – Она носом втягивает воздух с того направления, куда ушёл поезд. – До ночи, видимо, проторчим. Баз организуй воду, остальные разбивают лагерь. Вон к тем берёзкам.

Примерно через сорок минут Баз вернулся с пустым, новеньким ведром. Я на него хотел наехать, мягкая рука супруги усмирила все вопросы. А Баз отошёл чуть дальше, установил ведро в траве и над ним склонился… Сестрилец крикнул: «Воздух!»
Сквозь ветви мы рассмотрели легкокрылый дрон. Над лесом задержался чуть, нырнул на ту сторону насыпи и больше не появился. Зато гоблин притащил полное ведро воды. 

– Не знал, что и ты владеешь.

– Шурик, зачем тащить на себе, если вода всюду? Ведро – ну, виноват, обыщется хозяйка. Пусть же это будет главной из её потерь.

Моя ненаглядная подарила ему воздушный поцелуй, пока я ситуацию рассматривал, напялив виртуальную форму генерала.

– Хоть поясни, что к чему. Они вошли в вагон. Замок сломан… 

– Не имеет повреждений, – говорит Она.

– Отлично! Сумка и рюкзак…

– Они исчезли, как и не было никогда.

ЛадоЛад прислушиваться стал, он надеялся, я заодно затрону и его интерес. 

– Станут опрашивать соседей…

– Они пьяны до беспамятства, спят.

– Тогда это уже сказка.

– От сказки до реальности – полшага.

– Тогда у тебя есть и способ… не один, как в вагон вернуться.

– Как ни быть?

– Ну, и последний. Проводник.

– Сказочным спит сном. Хоть выспится на работе.

ЛадоЛад подсел ближе.

– Я хотел бы уточнить несколько моментов. Можно? Как они узнали, что мы едем именно на Урал? Второе. Те шестеро, видимо, очнулись, и подняли тревогу, – чем объяснить вторую проверку?

– В городе сотовая связь. Представь, нахлебнички сидят, прослушивают все разговоры. Есть и программа, настроенная на список слов. Скажем, «Урал», «книги», «архивы»… Как только поймали сочетание двух из, допустим, сорока слов, абонента ведут, стараются сделать фото через камеры, засекают координаты и фотографируют. А потом – обычный поиск на вокзалах, в аэропортах, на дорогах. В магазин заскочил прикупить того-сего, и тебя засекли, знают, в каком направлении искать. Вот почему я попросила телефоны оставить дома. – Она снова нюхает воздух, точно лиса у курятника. – А жрецов я удерживала в полудрёме, пока расстояние не оборвало связь. Моя недоработка, мне бы года три-четыре подучиться.

Купец протянул руку и пожал моё запястье:

– Поздравляю.

– Не понял.

– Вы знаете места, где обитают такие жёны. Мне вот повезло не очень. Взяли бы меня на охоту, когда в следующий раз туда пойдёте. Не в этом воплощении, конечно.

Двойник досматривал окрест, обходил дозором лагерь. Возвращения дрона можно ожидать, разве его не посадят где-нибудь там, где свернул поезд.

«Травка зеленеет, солнышко блестит…» Мелкий птах рассекает просторы, как паук сочиняет паутину. Бездонная синева ещё родней и ближе. Всё получится, надо просто верить. Наши великие матери и жёны сумеют вернуть этот мир к прежнему порядку, да и нам самим не поддаваться. Баз кое-что рассказывал, как издеваются над нашим братом. Сначала пиво, потом водка, деградация, муж и отец лишается дома, где терпеть устали. И вот он под забором, специальная команда подбирает и увозит. Никто не ищет, пусть и поступит одно заявление о пропаже. Органы охотно рапортуют: «Ищем». Задницы не подняв. А наш герой трудится на очистных сооружениях, за миску щей и сон в казарме. На очистных свой процветает бизнес. Канализация проходит через вереницу сеток, от крупной ячеи до самой мелкой. И полдня или сутки сети улавливают всё, что упало в унитазы, раковины, ванны. Серёжки, цепочки, кольца, монеты, – этот товар пользуется особым спросом. Трудоустроенные проверяют сети, иногда лезут под струю, чтобы выхватить блеснувшую вещицу. Но сзади надзирают люди в форме, стараются не упустить случай: «Подойди-ка ты, грязь! Я к кому обращаюсь? Выворачивай карманы!»

Вот так потомков русичей сравнивают с грязью. А теперь возрази мне: государство умышленно спаивает население. Согласен?

В сумерках почудился свисток знакомый. Скоро и свет прожектора пальнул по кронам. Женька благодарила рощицу за гостеприимство. Мы тронулись к насыпи, слух напрягая. Сейчас она поделится своим планом.


– В чём трудность для машиниста? Он не видит дороги. Контакт по внутренней связи с помощником, кто перебрался в последний вагон. Значит, нам нужны глаза и реакция помощника. Мать его держит коз, можем установить на полотне до десяти рогатых ангорок, их шерсть в цене. Помощник точно потребует остановки. Между тем, поставить жирафа, льва, оленей – он поймёт, что со зрением проблемы. Крокодилы вызовут интерес, но желание передавить их окажется сильнее. Дети в тёмное время на полотне – крайняя мера, седины в голову добавит, картинки будут преследовать во снах.

– Ангорка, значит? – ЛадоЛад развил фантазию дальше: – У него возникнет желание поживиться, матери привезти одну. В свете переносного фонаря, животные останутся на освещённом участке, бери за рога и тащи в вагон (потом как-нибудь утрясётся вопрос с доставкой, и порадовать мамашу – первый посыл). Как же мы решим свою задачу, пока заминка?

– Баз поможет подняться на ступеньки, потом и сам. Замок обучен, с ним проблем не будет. Итак, начинаем. Одна козочка мелькнёт перед глазами помощника… Вон, она уже на пути.

Действительно, белое пятно приближается к нам, перебирает ножками.

И последний вагон выплыл из мглы, мощный фонарь нащупал козу.

Группа отступила от полотна, уступая место новым хозяевам положения. Три, вот и четвёртая скачет в нашу сторону. Их трудно не заметить, и поезд сбрасывает скорость, ползёт потихоньку. Козы ушли вперёд, мимо нас прокатил девятый вагон.

– Надо думать, что враг не занял наши места, – помыслил вслух ЛадоЛад.

– У них обсуждалась версия. На ночь глядя, желающих не нашлось. Кроватка с подушкой, уверенность в безопасном сне котируется выше, чем дословное следование приказу.

Наш седьмой. Баз вскочил на ходу, тронул ручку. С третьей попытки подалась. Женя поднялась первой, отправилась в разведку. По её сигналу, поднялись остальные. Баз задержался, уговаривая замок закрыться. Наши полки свободны.

– Это и вопрос, почему никто не занял. – ЛадоЛад помассировал лоб.

– А никто и не видел, что здесь свободно.

Он кивнул и устроился поспать:

– Мне нужен часик, потом подменю кого на дежурстве.

Ближе к полуночи состав остановился. Узловая станция, некоторая проволочка с диспетчером, получено разрешение. Нас втиснули в график, чей-то состав задержали, и это крохи по сравнению с нашим опаздыванием. ЛадоЛад торчал у окна, высматривал подробности, мне сообщил: «Военные. У, насколько всё секретно! Оцепили по всей длине».

Я поёрзал, меняя положение, на моих руках дремала Она. Прикоснулся губами, сообщил через волосы: «Может, Ковчег рядом».

Встрепенулась, прошла к окну.

Они с ЛадоЛадом неплохо смотрелись рядом, но я лучше.

Сестрилец уютно дрых на боку гоблина, тот упирался в стенку, улыбчиво посапывал, чмокал губами.

– Если это он… и ветка под охраной. Но мелькать на Урале, где Русское воинство может перехватить… Это противоречит логике.

– А если таков расчёт? На дурницу! – Я вклинился между женой и купцом.

– На них не похоже. Ладно, схожу, гляну. – Она вынудила меня вернуться на место, как мог, я создал условия для возлежания. Настроится и покинет нас в тонком теле, проскользнёт мимо охраны, пройдётся по вагонам.  Вернётся – расскажет. Единственное условие для похода из такого положения – не смотреть в лицо ей. Как уже было однажды, пояснила: «Я теряюсь».


Возвращение сопровождается вздрагиванием. Плавно поднялась, остановилась напротив гоблина.

– Баз! Это он.

Размежив очи, Баз перехватил Сестрильца за плечи, уложил на полку. Молча отодвинул дежурного, подошёл к окну, цыкнул языком: «А охраны-то! Рискнуть хочешь?»

– Что делаем?

– Считаю, надо опустить. Поймали раз – и второй не за горами. Я представляю, сколько жрецов внутри.

– Именно они и стали подсказкой.

– А если ловушка?

– Слишком дорогое удовольствие – декорации. Золото настоящее, атрибуты подлинные…

– Давай отпустим. В другой раз я сам предложу.


Что удивительно, составы тронулись одновременно, в противоположные стороны: мы ехали на север.

Вновь на моих руках Она, уснула мигом. Я сберегу твой сон… Подорвалась, лицом на север встала, руки в гору.

– Всем! Всем! Всем, кто слышит! Объект «КА» из места моего присутствия отправился на юг. Всем! Всем! Всем!..

Простояла долго, я уже начал волноваться. В момент самый неожиданный, Она опустила руки, села рядом. Мы с ЛадоЛадом ловили слово.

– Взяли под контроль. Теперь никуда не спрячется. Ну, и… маловато нас, чтобы связываться с охраной. – Она глянула на купца, на меня. – Отдали бы приказ штурмовать, вы готовы?

– Я давно ничего не боюсь.

– Я тоже. А пока приляг, солнце моё. – Я предложил ей лучшие номера, какие возможны в этих условиях. Вагон пришёл на помощь: баю-бай, баю-бай. Спиной я ощущал приближенье гор, сама обстановка, царящая в этих краях, угнетала. Людей здесь не любили вовсе, создали невыносимую атмосферу для дыхания. Платят чуть больше, но лёгкие… население… дети.

Не заметил, как сам уснул. Привиделось – нас встречали пирогами и квасом нарядные русичи, в народных одеяниях, у всех головные уборы.

– Подъём! – У ЛадоЛада вид не выспавшегося, глаза почти на затылке. – Есть десять минут на всё-про-всё.

– Никогда так не высыпалась! – Женька чмокнула в щёку и помчала в туалет.

– Где Сестрилец? – спросил я у База.

– Очередь держит.

– Ну, ребята, с вами горы свернём! – С утра отличное настроение, оно дорогого стоит. И вот они, горы…

– Может, эти пусть денёк ещё постоят, – подал голос купец.

– Договорились, неделю. – И задал вопрос Женечке, она только вернулась с двойником. – Разве ты не могла сбить дрон?

– И выдать себя?

Что ж, моя тупость в комментариях не нуждается. Зато настроение – что надо, нашлось и оправдание: «Женя права, маловато нас». ЛадоЛад усмехнулся.

– Что не так?

– Нами можно только щели в сарае заделывать, от сквозняка.

– Согласен. Мы много ещё чего не умеем.

Он молча хохотал, придерживая руки у живота.

ГЛАВА 19

1

Вокзал оцеплен. Пассажиры продираются сквозь сито. Мимо нас загремел носильщик с тачкой, мы ему не интересны.

– Милейший! – Женя окликнула его.  Я прикинул про себя: сейчас усядемся, обратимся в чемоданы, и «милейший» пристроится к кому из пассажиров, уточнив: «Это ваша кладь или я запамятовал?» Хитрый жук стрельнёт по сторонам, кивнёт. И мы преспокойно выкатим за спины военных.

– За мной.

Мы дружно развернулись и топаем за красивыми ногами. Может, кто видел и краше, я – нет. ЛадоЛад взял меня под локоть, шепнул: «Всё на месте: и ум, и таланты, и фигура. Счастливец!»

Она подняла руки, тряханула ими, пошёл ливень. Да такой – в двух шагах ничего не видно. Рядом с ней кто-то появился, роста выше среднего, с бородой.  У них обмен рукопожатиями состоялся, вот сделали по шагу назад, Женя указывает – пройти между нами.

– Я был уверен, – проходя между ними, заметил купец. Следом остальные, за нашими командирами сгрудились: что дальше?

Женя указала на человека, который двигался в нашу сторону.Двухметровую трубу держал, вроде прицеливался, но уж больно медленно.

– Ещё разок повторите маневр.

Как малые дети, обежали радетелей и вновь, по одному, прошли через их портал.

Местность как бы потускнела, солнце голубоватого цвета. Здание вокзала одноэтажное, деревянное, и сам перрон из досок.

– Вы стали невидимыми, теперь спокойно выходим в город, и соблюдаем полную тишину. – Она впереди, группа гуськом, через деревянные двери вокзала. На другой стороне пассажиров караулили извозчики. Вместились в одну пролётку, запах навоза и лошадиного пота не оставлял сомнений, куда попали. Я склонился к уху купеческому: «По-моему, он счётчик не включил». – Он мне, тем же манером: «Наши деньги здесь не в почёте».

Двухэтажные дома вдоль главной улицы, люди одеты… это понятно. Асфальта ещё не знают, но дорога выложена камнем идеально, с уклонами по сторонам. Отсутствие знаков, ограничивающих скорость, тоже заметно.

Я механически ощупал одежду, признаков дождя не обнаружил. Значит, ливень был не настоящим, для чужих глаз. Старые деревья сплошь усеяны плодами. Баз на ходу привстал и сорвал каждому по груше.

– Это не груша. Пробуйте.

Получается, в царские времена население питалось иначе: сладости в лавке, остальное в твоём дворе, на деревьях… Быстро же нас отучили от здоровой пищи, подсунули столовые.

Возница остановил лошадку, перешёл на встречную полосу. Там с ним побратался другой извозчик, поглядывая в нашу сторону, они повели беседу.

Я склонился к известному уху:

– Встретились два водителя троллейбусов, у нашего скоро свадьба, знакомого приглашает.

– У нашего просто закончились талоны, решил у коллеги перехватить. – Мы обменялись жестами: большой палец вверх. Баз нашего юмора не понимал, сердито наблюдал. Чтобы не болтали лишнего, нарвал плодов, насовал в руки, со словами: «Ешьте и помалкивайте».

Вокруг горы. Синяя дымка ползёт по неровностям, исчезает за крышами домов. По деревянному тротуару катит коляску няня, при ней ещё две девочки постарше. Чепчики украшают головы, платья почти до тротуара. Воздух особенный, изобилие цветов, скамейки между клумбами. Навстречу проносятся экипажи. Одежда наша должна бы внимание привлечь, то ли дела нет, то ли нас плохо видно. Но плоды едим, воздухом дышим.

Наконец, водитель занял своё место. Ни ручника, ни поворот включить… Баз меня будто гвоздями прибивает к спинке. Молчу, молчу.

Отъехав, может, полторы версты, возницу поменял другой, потянул вожжи, завернул направо. Промчали ещё немного, высадились у кованых ворот. В доме встречали гостей пирогами и квасом… Командир, Угроба, ещё трое из той команды. На столе две карты, при беглом осмотре, становится понятным: современная для меня, и современная для владельца дома. Нам готовят выход в город 21-го века. 

Женьку норовят обнять все, она пользуется бешеным успехом. Командир гладит её по спине, нахваливает… ах, Ковчег? Лучше бы меня погладил. ЛадоЛад пошёл знакомиться, хозяйка к столу зазывает… Как во сне, только куда сытнее. После обеда всем велено отдыхать, а жену мою увёл Командир.

В комнате, что выделили нам, электричество есть, ток постоянный, но включать ноутбук нельзя… В царской России было электричество! А нам про лампочку Ильича с детских лет долбили.  «Революция дала народам России свободу и равенство!»

ЛадоЛад заглянул, спросил разрешения войти. Устроился на стуле с витой спинкой. Очень интересное решение, вместо того, чтобы отдыхать. Локтем подпёрся, смотрит в глаза. 

– Говоришь, сон видел.

– Я не говорил никому.

– И я видел, квас и пироги, только в этом доме, не на привокзальной площади.

– И что?

– Разные смотрим телевизоры, разные сны.

– Но пирогами и квасом похожи.

– Я думаю, это разница прочтений одной книги. Ты усвоил нечто своё…

– Однако, тем ли мы занялись сейчас? Сказано – отдыхать!

Кажется, обидел его. Кивнул и вышел. Не умею ладить с людьми, но оправдание имею. Вы все, женатые и неженатые, только и видите мою жену, глаз не сводите. А мне не нравится такое равноправие. Заведите своих и пяльтесь… Всё! Отдыхать!   

Под утро я понял, что спал не один. Обворожительнейшая из женщин, нежнейшая из жён… раздетая донага, сладко посапывала и улыбалась. Я не осмелился поцеловать, прикоснуться пальцем. Почему-то одежд её не вижу. Отдала постирать, прачка забирает по четвергам. Возможно.

На столе свежая газета, есть фото… подношу к ночнику – фото трамвая! Да, неказистый, маломестный, но по рельсам. И без проводов!

Глаза в потолок, спрашиваю тихонько: «Какие же технологии отняли у нас? Из лампочки Ильича сотворили чудо века, а трамвай спрятали, чтобы выдать через пятьдесят или сто лет. И на Марс ходили, с посадкой на Луне… Недавняя история изнывает под тяжестью заплат, сделанных наспех, что уж говорить о веке восемнадцатом?» Вычистить память можно единственным способом – ввергнуть народы в горнило войны. Для каждого поколения – одна война: старшее поколение складывает головы на фронте, а молодому уже другую версию прошлого приготовили. Истребив носителей прежней памяти, подросшим мальчикам и девочкам преподали другую только затем, чтобы этих убить, а их детям новую. Метод безотказный, проверен многократно. «За царя!» «За Сталина!» – и прочих; чужих царей одних сколько вынес народ русский!

Понятное дело, с ноутбуком получилась история. Перед отправкой сюда, Женя забрала его, только здесь, в этой комнате, настояла, чтобы достал бумажник. В нём, на протяжении всего пути, хранилась прочная пластина, из которой получился мой инструмент. Руками развела от центра пластины – она и раздалась до знакомых размеров. Не помня, я же мог и потерять.
– Уж о том я позаботилась. Прыгали когда, я ещё крепче упаковала его в солому, раз взялась доставить невредимым.

Я присел на краешек кровати, отзевался, затем, крадущимся котом, возлёг рядом. Только теперь отметил, до чего хорошо пахнет в доме. Умели предки создавать уют по всем показателям, даже мебель – стол и стулья располагают к работе. Казалось бы, переставь стол ближе к окну, и комната тотчас утратит некий баланс, гармонию и настроение. Умели. Это в доме-пятистеннике, с углом в семьдесят два градуса.
 
Утро началось с благоуханного чая, – я и очнулся от запаха. Подле кровати, с её стороны, комплект одежды на детском стульчике. Невидимки стирают, гладят, доставляют.

– Солнце моё, сейчас пригласят к чаю. У меня такое ощущение, что ночью ты встречалась с врагом. Эту улыбку я запомнил. 

– Наблюдательный. Давай обнимемся, освежим впечатления.

– Бизнес разрушает семьи.

– Это не бизнес. Противостояние. Было время, противник зажал по всем этажам, и у нас не осталось иного выбора, как принять вызов. Ещё немного, и на бой вышел бы самый юный жрец. Трухнули. Позволили народу выкарабкаться из вопиющей нищеты, тем самым как бы обеспечив себе лишних лет пребывания на планете. Грабят ресурсы – сколько успеют, ибо угадывают: скоро попросят.

За столом чаёвничает Сестрилец – больше нюхает, чем ест.

– А где?..

– Это у вас медовый век, прочие бьют тоннель в известный мир. Там оказались препятствия, каких не предвидели. Раз не сумели обезвредить на вокзале, перешли к запасному варианту.

– Цена каждой операции против нашего выхода превышает разумные пределы. – Женя села рядом с ним.

– Кто сказал? То, что они вывозят за сутки, много дороже. Там тоже умеют считать.

Хозяйка подливала чай да присматривалась к Сестрильцу. 

– Что смотришь, хозяйка?

– Диву даюсь. Ты какой-то ненастоящий. Будто копия.

– Я и есть двойник его. – Сестилец кивнул в мою сторону.

– Мало сходства, – засомневалась она.

– Он же не дал мне жены. Сам цветёт и пахнет. Буржуй!

Хозяйка решила не продолжать. Слишком много незнакомых слов, будто гости с самого Марса пожаловали.

Меня осенило:

– Мать, а на Марсе есть жизнь?

Она строго глянула на меня – не издеваюсь ли.

– А где её нету? Жизнь всюду, даже на Луне.

Женька подчеркнула её слова выпячиванием подбородка. Школьные программы здешних отличаются от известных нам более глубокими познаниями космоса. Нам же подкинули вопрос: «Есть ли жизнь на Марсе?» – убрав прежние представления. Мы как бы начали с Нуля. Вот бы побывать в здешней школе, поприсутствовать на уроках. Понимаю, не реально, да и чревато осложнениями. У них речь льётся, слова меняют привычный мне порядок, складываются в узоры… которые можно наблюдать, как пропорциональные облачка, окружающие собеседника. Это в общении с нами хозяйка тщательно подбирает слова, укорачивает предложения. Но с дочерьми – журчит ручьём, хоть записывай следом.

Как же много потеряла наша речь!

– Благодарим за угощение. Поделитесь секретом пирогов? – Женька взяла хозяйку в оборот, прошла с ней в святая святых, куда чужих не принято пускать. Уж там, за дверьми, наверное, отвели душу, пожурчали.

– Из дому, видимо, выходить не стоит. – Я забросил удочку, двойник заглотил наживку.

– Это сколько энергии потребуется, чтобы создать полноценное прикрытие, облик, внешний вид. Неужели ты не понял? Как негры, мы бросаемся в глаза. Её дети пялятся на меня, стоит высунуть нос.

– Расскажи про тоннель.

– А что рассказывать? Они задействовали магнитные поля, настроенные приблизительно на наши энергии. Нас отталкивает, как от магнита шарик стальной, подобрать нужный полюс.

– Как же тогда?..

– Местные пришли на помощь. Из глубин таскают магниты, чтобы уравновесить отторжение.

– Если я верно понимаю, с нашей стороны сидят операторы и контролируют генераторами поля?

– Уже до чепе дошло: выбросило оттуда одного, вместе с генератором. Наши допрашивают пленника, а он в полном шоке. – Сестрилец бросил глаз на ходики. – Может, уже пришёл в себя.

Я представил эту картину. Сидел дракон – пусть дальний потомок тех, кто пришёл с огнём и мечом, мутант, одним словом, жизнеспособная версия. Сидел, следил за шкалами, и тут его приложили – с той стороны вагон магнитов свалили. Он и улетел. Набежало начальства: «Когда это случилось? Кто видел? Какие подробности заметили?»

Никто не мог заметить, все операторы, не отрываясь, почитали показания, а после этого случая, втройне стали осторожничать. Будь начальником я, выдал бы ремни страховочные, цепями приковал бы кресла, между собой и к полу. Но количество охраны, готовой придти на выручку, небось, увеличили сразу. Репку таскать – кто кого перетащит.

Ходики непривычно отсчитывают секунды. Гиря в виде медведя приводит механизм в движение, который скрыт в «бочке» с надписью «мёд». Охочий до мёду, раз в сутки зверь подкрадывается к лакомству при помощи детской руки: она с удовольствием перемещает «мишку» к бочке, улыбаясь: всё равно не доберёшься!

Мне разрешили заглянуть в кабинет хозяина. Аркотан нарисован на полу. По стенам полочки – точно через каждые пятнадцать градусов. Складень и триптих успел рассмотреть, дальше задерживаться не следовало. Музыкальные инструменты, балатон, щипковые, духовые… Рамки с углами – это точно для обучения детей. Всей семьёй собираются и поют славы покровителям семейным.

А какой сад! Под линеечку, с соблюдением углов; всё, что к столу, оттуда. Из окна глянешь – сердце радуется. А ведь там, в этих аллеях, могут быть и Куд, и Мольбище, Святилище, Кумирище и Капище. За какие-то двести лет нам изменили понятия и образ жизни. Уж если Ватикан спешно возводили в 1920-м… Самопальные новоделы тоже сослужили службу: возмущаешься? На фронт!

Женя вернулась к нам, говорит – разрешили пройтись по саду, единственное условие – не справлять нужду. Для гостей есть специальная комната.

– Я вчера уже пользовался. Пойдём в сад!

Не до вечера, но погуляли на славу. Женя называла плоды, что в диковину – то записывал. Сестрилец больше валялся на траве, говоря, что чувствует, как прибывают силы. Женя заинтересовалась:

– Неужто, и вправду?

– Твой муж не бог. Не сумел сделать всё, как надо, по комплекту.

Я возмутился:

– Пора бы затвердить: что богам сотворить за час, смертному одной жизни не хватит.


Командир разыскал нас, доставил приглашение на ужин. Женя уточнила: «Есть результаты?»

– Просверлим! Быть не может!


До сих пор перед глазами лицо, этот непонимающий взгляд хозяйки. Она немного в курсе, откуда мы взялись, знает, что хотим вернуться туда, где много хуже:

– Если правильно понимаю, создано общество, в котором личная свобода подменена изобилием предметов. Желание обладать большим количеством поставлено во главу угла… А про божественные углы уже никто не знает? – ЛадоНава теребит край скатерти, мы в библиотеке её супруга, где мне позволено читать, не покидая комнаты. Прекрасно её понимаю: предсказания ясновидцев подтвердились нашим прибытием оттуда. Поэтому череда вопросов, поэтому переживание за поколения, кто угодил в плен, но о том не догадывается. Мои ответы для неё – шок. Стоило описать, как рождается дитя, какое получает воспитание и образование после чего сам нанимается на работу к местной власти… Рукой она прикрывает рот, чтобы не выскочило лишнее слово. Верить не хочет услышанному. Вопросы выстреливают всё реже, наконец, она соглашается, что я не придумываю, что люди будут жить именно так.

Изредка на лице мелькала слеза, но она тотчас брала себя в руки, промакивала глаза концом плата. И вот я почти слышу её мысли. «Им некогда остановиться, оглянуться по сторонам. Постоянная смена картинок, напоминание об угрозе миру, примеры тому, что где-то живут куда горше – и они проглотили, смирились; они уже не готовы что-то менять: не было б хуже… Их укротили, как укрощают хищников – куском мяса, кнутом и показательной расправой над непокорными… И это – наследники наши!»

Что на меня нашло, не знаю, то ли разжалобить хотел, то ли другие скрытые причины.

– Вот представь, едут рабочие после смены. В трамвае стоит запах их рабочих одежд. Кто работает в других конторах, тот выходит из себя, слыша этот запах. И отношение к провонявшимся – как к опустившимся до крайней черты.

– Я понимаю. Запахи управляют. Хуже не было бы – мотив поведения. Как предупреждение «чистеньким»: смотрите, помните, это ждёт и вас, если проявите недовольство.

– Мало – их спаивает государство. Ненавязчиво эдак: для всякой профессии придуман праздник – выпей в честь праздника!

– Чем же поят население?

Я порылся в памяти.

– Где-то в районе 1938-го года учёные изобрели напиток «водка», сорок процентов содержания спирта. В 1939-м немцы изобрели дрожжевую бактерию, на ней до сих пор выпекают хлеб для масс; ослаблен организм, предрасположен для появления раковых опухолей, и готов.

ЛадоНава думала о своём, иногда переспрашивала.

– Кин-но, ты говорил. Это то, что глазам подготовили?

– Вот такой пример. Жили в одном высоком доме с соседями, ни мы о них, ни они о нас не могли сказать ничего дурного. Когда унесли ноги, то кино это сообщило в новостях на всю Россию, что здесь жили бандиты.

– Россия – это что?

– Руссия, – опомнился я.

– Значит, ворог и имя державе подменил.


Хозяйка не выдержала и покинула библиотеку. Тут дошло до меня: нельзя людям рассказывать будущее. Их разум не подготовлен… Теперь бойся, чтобы с ней чего не приключилось. Про нашествие Наполеона здесь не слыхали, значит, реформы Петра Первого-двойника помалу простираются, приучают русичей к мелким уступкам.

Она в обед мне показывала шествующего за окном чиновника, при оружии. Прототип будущей полиции. Я поведал о нравах современной милиции и полиции, о судебной системе и системе наказаний.

– Нет, у нас до такого не дошло. Наш интересуется, если соседи не поделили что-то, выслушает, даст совет и уходит. Он не имеет больше прав, чем дать совет и воззвать к совести… Мужья быстро поставили на место блюстителей порядка, их раз понаехало – так сожгли участок. Сами блюдём порядок, так что надзиратель нам ни к чему… Говоришь, подбрасывают «улики»… слово-то откуда взялось? У-лика. Подумать надо. Да, а как же заповеди Кона?

– ЗА-КОН. Власть вывела старые нормы за черту, назначает виновных сама, наказывает и милует. 

– Но такое накличет болезни на чиновника.

– Прежде, чем новые правила навязать, эти провели ритуалы и отменили заповеди, одну за другой. Воровство наказывается в следующей жизни.

– Одежды какие носят?

Рукой я показал длину юбок.

– О, боги! – ЛадоНава скрылась с глаз, будто я застал её обнажённой. Ей стыдно за тех, кто будет жить через двести с лишним лет!

Но для себя я много чего почерпнул из наших очень кратких бесед. Православная Москва выторговала себе неприкосновенность границ у драконов: они уже обосновались в будущем Питере, с местным населением расправились тремя потопами. В тех краях глиной замыло следы всех прежних достижений, новый град поднимали на руинах старого. Православные рассчитывались за признание границ малахитом, изделиями жрецов и мастеров ювелирного дела, серебром и златом, самоцветами. До наших дней уцелела едва ли сотая часть: всё вывезли на продажу.  Поинтересовался и о герое народной песни:

– Что можете поведать о Кучуме? Он у нас числится врагом Ермака.

– Как врагом! Да как у тебя язык повернулся?

А мне того и надо, мысленно заточил карандаш… Способ сообщения, который она избрала, мне не в новость, но на себе его испытал впервые. Её волшебные ладони коснулись макушки и аджны. События помчали вереницей, и в этой последовательности не чувствовалась рука Голливуда.


2.

Главный вход в Тартар последние две тысячи лет бессменно стерегут великаны Заран и Посвист, чужак не проскочит. То, что ростом чуть не дотянули до тех, кого сменили, особо никого не страшит. Тысячу двести саженей у Зарана, Посвист на два своих аршина ниже, и состязаются меж собой: кто докажет, что рост не преимущество и не помеха. Это с виду они неподвижные, а сколько художников, музыкантов, сказочников вдохновили – точных цифр никто не даст. Старые люди сказывают, Посвист камень на Луну закинул, спор вышел, так Заран даже пробовать не стал: «К чему мальчишество это, когда от нас иного ждут?» И забросил на Марс глыбу.

Про стражей написано сотни преданий, легенд; одна из последних повествует, как им удалось освободить миры от избытка вод, как запечатали все щели, чтобы с Тверди не вернулись воды. Жрецы всякий раз обоих поминают на службах, славят и многих прочат лет. После потопа в Тартаре и Аиде продолжаются восстановительные работы, следуя картам, уцелевшим на Тверди; свои-то вымокли, что подтолкнуло к созданию защищённого архива.  В стеклянных кубах хранится вся информация, частично продублирована на Тверди, но люди всегда важнее. Кто не успел выбраться на Твердь, те стали нефтью.(Пластмасса и асфальт – изделия, созданные из крови предков, это к слову).

Кучум с воинами возвращался из похода в Аид, где с местными мастерами должен был заключить сделку – товар на знания: тамошние умельцы строили города из прочного и легчайшего стекла, приловчились из мелких деталей возводить неповторимые дворцы, глаз не оторвать. Стекло это позже назовут горным хрусталём особой прочности и чистоты, а то, что находят осколки дворцов, про то мало кому известно.

Не дошёл Кучум, повернул обратно. Насторожили знаки на небесах. В родной Тартар отряд вернулся с мокрыми ногами, вода мчала по следам. В потоках вод они ещё успели выловить несколько сотен спасшихся, стали выведывать, что приключилось. Обрывочные сведения свидетелей ясности не принесли: получается, воды хлынули отовсюду, сначала реки вышли из берегов, озёра переполняться стали. Чуть больше сотни человек из Аида прибыли на плотах, на больших ладьях ещё около трёх сотен, и больше никого. Небо обрушилось, вот что говорили в одно слово. Судя по тому, что с нижних ярусов мало кто не спасся, стихия взяла самую крупную жертву. По мнению нескольких жрецов, боги наказали народ за деление на школы. Как можно делить Веды на части?

Кучум даже доложить толком не успел, и в Тартаре пошли складываться ярусы. Тысячи лет опоры казались прочными, а тут обратились не то в мокрую глину, не то в грязный воск. И поплыло всё, что столько веков служило верой и правдой.

Единственный выход, кто успел проскочить, и охраняли Заран с Посвистом, вроде и неповоротливые с виду, да многим помогли спастись, перегородили реку Яслицу булыжниками. Пока воды накопились и не пошли раздвигать плотину, несколько тысяч успело выбраться на Твердь. Казалось, спасены: сейчас, как беженцев, их примут, обогреют… Едва не угодили в самое пекло: армия драконов ведёт беспорядочный разбой, легко расправляется с малыми отрядами русичей, кто поднялся в защиту Родовых земель.

Выслав разведчиков своих вперёд, Кучум опрашивает уцелевших на предмет, что могут предложить их школы в этом случае. Хотя ответ предугадывал, он очевиден: к войнам никто не готовился, поэтому обученных, считай, нет. 

– Будем учиться на ходу. Коль мы оказались в тылу у врага, он не знает о нас, даёт ли обстоятельство нам какое преимущество?

Жрецы посовещались, РадоСлав взял слово:

– Главный принцип сражения, если я не путаю, не иметь противника за спиной. Честный поединок… это бросить вызов или дождаться оного. А напасть, когда не ждут… не принято, если по совести.

– Нас слишком мало, а их, даже по приблизительным оценкам, больше ста тысяч. Выйти и сложить головы после чудесного спасения? Видимо, потому боги и выручили нас, чтобы оказались в тылу. По-моему, самым лучшим решением будет не обнаружить себя, готовиться к сражению.

Разведка принесла дурные вести: это только поблизости три армии, кроме драконов, люди-псы и люди-кошки. Что им нужно понадобилось на Семле, пока не ясно, но то, что задумали вырезать русичей подчистую, доказательств довольно.

Жрецы взялись за руки, в круг разведчики запустили образы – всё, что видели сами: выжженные селения, тысячи убитых, даже детей не пощадили.

И исполнились сердца покинувших Тартар гневом, и сомнения отступили прочь: враг развязал нам руки, так не будет пощады ни одному.

Само собой, школы могут поделиться своими способами, как стать невидимым, как обратиться в камень, чтобы всякий снаряд отскакивал, не причинял ранений. И на будущее подумать: однажды сойтись придётся, лицом к лицу, и на сей случай у школ есть приёмы.  Прежде, чем вступить в открытое сражение, полагается снять меры – полную характеристику: сажень, касую сажень, аршин, локоть, пядь и палец с вершком. Размеры позвоночника – более лёгкая задача, тут всё просто: убрать несколько позвоночников или добавить, тело сразу откликнется на изменения, надо лишь установить, что принесёт ощутимые результаты. План окрестностей пришлось изучать с воздуха; разведчики отличились – пошли записывать на кристаллы картинки: где есть реки, где горы, есть ли возможности подойти скрытно. Но первым делом надо дать знать своим, что в тылу у драконов есть отряд жрецов, который вступит в сражение, не задумываясь.

Снова разведка поднимается в воздух, под вечер пошли рыскать у лагерей, искать одиночек, кого можно утащить незаметно. Доставить и провести эксперименты, чтобы уж наверняка, не ломать голову при встрече… 


Когда пропадают союзники, это полбеды, но пропали как-то двое посыльных: техника исправна, двигатели на холостом ходу барабанят, но ни единого следа. Тотчас по войскам прошёл приказ: передвигаться группами, не менее десяти воинов, сократить поездки в вечернее время до минимума.

Командующий второй армией генерал Грхадд получил выговор. Исчезновение десятка посыльных легко списать на военные столкновения с партизанами. До сих пор сходило с рук, пока не пропал родственник одной штабной крысы, вот уж подняли шум. Полковник прибыл лично и осмотрел тела погибших.

– Здесь его нет. Вы, генерал, занимаетесь отписками, вот ещё один яркий пример. Даю вам сутки на поиски, нет – я сообщу, куда следует, как вы распоряжаетесь личным составом.

Командующий проводил штабного, поднял по тревоге армию: «Найти, хоть из-под земли. Чтобы избежать неприятностей в будущем, я запрещаю покидать укрепрайон после семнадцати часов. Приказ довести до последнего воина, и пусть не обижаются командиры, в случае новых пропаж, шкуру спущу с каждого, невзирая на боевые заслуги».

Словно в насмешку, случаи участились, и помощниками был составлен список всех воинов, у кого в штабах имеется родство. Таких набралось около тысячи, и, от греха подальше, эту тысячу наглухо заперли в казармах, под неусыпной охраной… А куда деваться? Чем в очередной раз получить по морде, лучше оторвать от операций три сотни охранников. Не может быть, чтобы драконы испарялись, как вода, должны найтись причины.

Противник? Да не похоже. Аналитики недоумевают: о русичах известно почти всё, кроме боевых искусств. Их попросту нет. Те сотни попыток отбить свои земли выглядели не убедительно. На следующий день прибывала усиленная группировка, и от вчерашней победы духу не оставалось. Но горше всего было то, что отношения с союзниками ухудшались день ото дня. Поймают кого из песиглавов или готов где на фланге, даже офицеров, и приготовят на огне. Война, жрать хочется всегда, почему бы ни разнообразить рацион? Мясо аборигенов почти не отличается от консервов, запасы которых не ограничены, только свежестью, не прошедшее заморозки. Мясо песиглавов даже на порядок сочнее, особенно задняя часть, если верить слухам, сам Грхадд не посмел даже прикоснуться, подчинённые раз предложили отведать деликатес. Поскольку на совещаниях союзников приходилось пропускать мимо ушей намёки: «А вы сами ещё не пробовали нашего солдата?» – он не знал, что ответить.  Из уст союзников такие слова можно счесть за оскорбление, кабы не было фактов. Покидая совещание, Грхадд устраивал разносы командирам, уговаривал: «Вы обязаны донести до личного состава, что пожирать союзников в условиях совместной операции – преступление. Вот когда одержим полную победу – что хотите, пока же надо прекратить это… Я готов понять, но поймите и меня: как я должен реагировать на прямые обвинения, дело уже не ограничивается осторожными намёками».

Наконец, случилась ответная реакция. Песиглавы и готы атаковали отряд из трёхсот драконов, сожгли живьём и поужинали, а информацию распространили так, чтобы дошло до высшего руководства. Разразилось непродолжительное кровопролитие, стороны понесли тяжёлые потери; союз песиглавов и готов готовился объявить войну не русичам, а драконам. Здесь уже потребовалось вмешательство высших эшелонов, в части поехали агенты-инструкторы, провели работу. Однако, механизм вражды запущен, кроме основного врага, в сознании воинов нашлось место и для других. При встречах в полевых условиях, стороны ничуть не стеснялись высказываться, случались и перестрелки, но взаимная вражда отошла на второй план, когда русичи воспользовались конфликтом, собрали силы и перешли в наступление по всей линии фронта. У них на вооружении появились летучие ладьи, груженные под завязку камнем, они наносили серьёзный урон живой силе; поражала меткость метателей, что говорило о серьёзной практике. И заходили на крепость кучей, отстрелялись и благополучно убирались с глаз.

На очередном совете Грхадд потребовал доставить на планету огнестрельное оружие, чтобы можно было сбивать летающие корыта. Куратор от Совета напомнил командующему параграф, запрещающий использование скорострельного и высокоточного оружия. Случись прибытие наблюдателей, они поднимут скандал, и тогда всей экспедиции придётся покинуть планету. Кроме того, существует риск потерять хотя бы один образец, и тогда русичи изготовят автоматы в таком количестве, что шансы уравняются; и в таком случае с планеты придётся отступить. 

Грхадд в заключительном слове ответил следующее: «Тогда позаботьтесь о тысяче раненых и убитых сами. Мне негде их хоронить, скоро и некому будет охранять крепости, если так пойдёт и дальше. Мне бы для личного спокойствия хотя бы десяток огнемётов. Спалим десяток – другие не сунутся. Опять же, и настроение поднимется у личного состава. А за этот десяток я лично отвечу головой».

Только на таких условиях в одну крепость доставили огнемёты. Русский воздушный флот понёс первые потери и уже не грузился тяжело, выиграл в скорости.

– Быстро учатся, – заключил командующий, выслушав сводку о последнем нападении. – Но более дальнобойные образцы мы не получим, даже заикаться не стоит. Пора бы самим что-нибудь изобретать, у своих не допросишься.

Фронт уже пылал и не радовал цифрами потерь. Русичи тоже несли их, но как-то быстро научились минимизировать, стали всё чаще употреблять свои волшебные способности. В небе появлялись корабли-призраки, Грхадд дважды наблюдал их, пока охрана не увела его в укрытие. Прилетит такая махина, внимание отвлекает; бьют по ней огнемётчики, а тем временем малые ладьи заходят с тыла и бомбят валунами, пока не опустошат запасы на борту. В одном из боёв, снайперскими попаданиями выведены из строя шесть огнемётов, один пропал... Опросы свидетелей ничего не дали: боевая единица, скорей всего, попала в руки противника. Доложить о потере – подписать себе приговор; командующий, через знакомых, добыл с орбиты ещё один, просто для отчёта, только подлог не прибавил спокойствия. Если только русичи освоят управление да размножат, как умеют, то ладьи будут выжигать крепость за крепостью… Всё-таки, кто-то из высшего руководства сумел заглянуть вперёд, почему и увидел свет тот самый параграф о запрете современного оружия на суше, прежде окончательной победы.

Дело принимало серьёзный оборот, русичи воспряли духом, обогащались опытом и били мелкими, точными ударами, пока без применения огнемётов. Грхадд терялся в догадках – почему?

Советники предложили одну версию: «Похоже, мировоззрение не позволяет применить жидкий огонь по живым существам».
– Хорошо, если так. В любом случае, пора засылать агентов – пусть найдут огнемёт и вернут любой ценой, пока враг не переступил свой запрет.

Плохие новости от союзников, с соседних фронтов, с других континентов – были встречены с облегчением: Грхадд радовался тому, что его имя уже не трепали в основных сводках, ибо русичи одерживали крупные победы, теснили к морю и принуждали задействовать десантные корабли для эвакуации армий. Под угрозой сворачивания операции оказалась вся группировка, и только на его фронте наблюдалось примерное равновесие. Ставить обстоятельство себе в заслугу командующий не торопился, пусть на верху думают, что хотят, сам он ничего не собирается доказывать. Допустим, пока везёт, противник не добрался до него, собирает силы для полного освобождения, поэтому нужно удерживать позиции, до последнего броска. Пусть удача отвернётся от экспедиции, но покинуть планету в числе последних – тоже что-то да значит. Можно будет хотя бы огрызнуться: «Я удерживал свои территории, когда вы отлёживали бока в безопасности».

Пробил и ему час сворачивать порядки. Крепости пали, одна за другой, потери уже никого не пугали: враг научился давать отпор, это нужно признать, тем более, как доносит разведка, отряды Тартара объединились и ударили в тыл. Тут уже и не стыдно отступить, вызвать десантные корабли. Он мечтал уходить последним, так оно и случилось.


3

После уничтожения Тартара, Кучум взалкал мести, поклялся отыскать зачинщиков и наказать, вплоть до лишения жизни, и плевать он хотел на правило предков: пролить чужую кровь готов был каждый миг. Советники предложили не занимать голову поисками исполнителей: тебе мало того, что враг самовольно вторгся на планету и не считаясь с жертвами, наводит свои порядки? Бей его – не промахнёшься, однажды под твоей рукой падут и те, за кем охотиться собрался. Держи лишь голову холодной.

С чего начинать, за что хвататься? Изучить – это понятно, да сидеть на крышах, деревьях – слишком накладно. И Кучум решил набрать гадов пленом, посадить в клети. Сказано – сделано: около сотни надёргали, всяких-разных, но попались три основных вида: псы, коты и драконы. Последних вообще легче отличить от прочих по вытянутой челюсти. Наблюдавшие за тремя группами доложили: они и есть главная сила, свои действия не позволяют оспаривать союзникам, по всему, они руководящее звено.

– С них и начнём, – решил Кучум. Призвал старых жрецов, стал требовать секретные орудия, которых разработано не мало, в ходе исследований мирных, как побочные продукты. Лазеры для проходки тоннелей были испробованы, обучен персонал – разведчики, в основном. Штурмовать каменные стены можно тоже, но чуть погодя, когда охрана перебита. Пока же мы возьмёмся за наведение паники, опробуем разные меры воздействия.

Тоннели чем хороши? Вошёл в крепость без единого конфликта. На входе тебя не обыскала стража, это нам ни к чему. Днём слушают разведчики голоса, изучают язык, затем перепроверяют навыки на пленных (учили же на фронте отцов наших нескольким командам: «хенде хох», «шнель» и так далее). Как только ситуация позволила, натаскали мхов сухих, дождались, пока уснут воины в казармах. Поднялись на поверхность, заперли двери изнутри, вернулись в тоннели и запалили мох. За счёт приличной тяги, дым сделал своё дело: живыми из казарм ни один не вышел. Как там перед командованием оправдывался начальник крепости, мы не узнаем, эту информацию не хранят на территориях, которые могут отбить. Но десять тысяч боеспособных воинов пали не на поле битвы, а во сне. Хочешь, не хочешь, а окна прорубать пришлось: случись такое повторно, спастись можно через них. Противники этой идеи, кто ратовал за каменные мешки, на сей раз не возразили. У русичей нет такого оружия, чтобы метать в окна предметы разрывного характера и наносить урон живой силе.

До того, как возглавить армию, Грхадд побывал в начальниках крепости, одной из первых тридцати в данном районе операции. Его спасло одно обстоятельство – то, что крепость была поставлена много южнее прочих. Вылазки отрядов Кучума были продиктованы соображениями пехоты: чего ради бить ноги, шлёпать в дальний лес, если и в этом столько же грибов?

Грхадд помалкивал на совещаниях, слушая, как прочие начальники крепостей отчитываются за потери не на поле брани, а на стрельбище, в столовой, а то и в обычном бассейне. Именно тогда и родилась поговорка: «Рыбу можно утопить, если поручить русичам». Что значат для драконов бассейны, говорить не стоит; после даже небольшого похода на соседнюю деревеньку, потери влаги организмом принимают угрожающие размеры, и спасение, естественно, в отмокании, приведении себя в норму. Подразделение, вернувшись с задания, привычно выкурило отдыхающих, кто перебрал норму, и с шумом погрузилось в «райское наслаждение» водоёма; неуставные отношения принимали самые разнообразные формы, процветал и карманный бизнес, например, за одну медаль можно выменять лишний час купания. И никого особо не напрягает, что в воду справляют естественные потребности, – до этого не скоро додумаются драконы, ибо это всё родные запахи и какашки, неженкам здесь не место.
Полёживая на горячем песочке, воины хвастаются фотографиями с последней операции, кто скольких подстрелил, голов сколько оторвал «вот этими руками».

В предвкушении затяжного отдыха, с обслуживанием по высшему разряду, кто из воинов задремал… солдатские шуточки уже имели хождение: кому пристроят линзу, становится так тепло, что задымится шкура… Никто не обратил внимания на странное поведение проводов. Триста-четыреста вольт выдают генераторы для внутренней сети, ибо крепость без электричества по ночам – это не крепость. Тут недавно целое представление случилось: дикарь этот, один из русичей, схватился за провода, прям за медные наконечники. Глаза выстрелили, всем на потеху, танец выдал – ноги выше головы забрасывал, но надолго его не хватило, почернел прямо на глазах.

А вот сегодня провода отсоединились от столбов и помалу ползли к бассейну сами. Разумеется, тот, кто их тащил, оставался невидимкой для сотен глаз, хотя, если быть внимательнее, можно различить на песке следы босых ног, явно не драконьих...
На очередном совещании Грхадд услышал в свой адрес много нового, от «твоя крепость до сего дня считалась образцовой» до «халатное отношение и ненадлежащий контроль», с предупреждением и занесением в послужной список (О, современные методы воздействия, откуда растут ноги ваши! Если кто-то считает, что формулировки рождены русскими устами, он ошибается).

Отравление пищей личного состава – это уже диверсия! Вывести на две недели кухней. «Да что же у вас творится на хозяйстве, Грхадд? Или вы разберётесь и наведёте порядок, или отряды оперативного влияния пополнятся одним специалистом».
К слову, совещания не принято пропускать по уставу, так и столько боевых сюжетов будут озвучены, что быть в курсе событий стало очень полезным новшеством. Пока долбили местных, и результат всегда один и тот же, отчёты будто писались под копирку.  Грхадд тоже собирал данные, выводы свои делал, считая, что противник выдохнется однажды и начнёт повторяться. Где вы видели! В редких случаях одна операция русичей напоминала одну из прошлых. Начальник крепости самостоятельно сделал и такое открытие: русичи экспериментируют! Они хотят набрать букет самых действенных приёмов, когда сочтут, что пришла пора, станут применять массово, и, как бы ни хотелось, снова придётся отступить в невесомость, где тело дряхлеет невероятно быстро. Медики тоже заметили эту особенность, доложили наверх. Вот откуда приказы – удержаться любой ценой.

Кабы в те времена имелась возможность выписывать или покупать газеты, на первой полосе мы бы читали сводки с фронтов.

«На главном направлении наши доблестные войска встретили ожесточённое сопротивление повстанцев, у них скоро годовые праздники, поэтому столицу Рода собираются отстоять. Ладно, мы можем устроить передышку. Гуляйте!»

«В центре Сибири фронт стоит на месте уж который год; то ли командование пора менять, то ли провести ротацию войск: со свежими силами нам всегда удавалось основательно углубиться на вражеские территории и закрепиться. И не стоит забывать, что взрослое население предпочитает атаковать по ночам, поэтому пора пересмотреть союзнические отношения. Пусть в каждой крепости будут постоянно находиться готы и песиглавы, – их зрение и нюх могут пригодиться, ибо обнаружить угрозу на несколько секунд раньше – значит, спасти десятки и сотни жизней воинов…»

«Как мы уже сообщали, крепость Ваххем пала из-за жесточайшей засухи. Местная река, делившая город надвое, вдруг иссякла. Понадобилась срочная переброска личного состава в соседние крепости».

«И о погоде. При нахождении поблизости вражеской армии и даже малого отряда, ни один прогноз не сбывается. Готов могут топить ливнями, и тогда приходится снимать с фронта части, идти спасать союзников».
 
 
Глава 20

1

Чего больше всего опасалось руководство экспедиции, так объединения сил – спасшихся из Тартара и набирающих мощь и опыт отрядов Ермака. Собственно, сам Ермак вроде и не одарен свыше, полководческих данных не особо, но несколько удачных операций провёл, население воспряло духом, потянулись ополченцы, оставляя родителей на самых меньших братьев.

В отрядах Ермака появились жрецы, способные наводить слепоту. По рассказам очевидцев, испытавших новое оружие на себе, новый приём просто лишает всех преимуществ, с какими союзные войска выходят на битву. В глазах два ярких солнца, закрывай веки или не закрывай. Будь у ослеплённых настоящее оружие, русичи разжились бы им легко. Как тут не вспомнить о мудрости начальства и предписании – никакого оружия на суше, которое могут повернуть против нас. Даже в тех случаях, когда воздушный флот применяется для зачистки разбитых отрядов, кто даст гарантию, что один из жрецов не подчинит себе истребитель, вынудит совершить посадку… Кто-то просчитал и такой вариант: с помощью Ковчега, никто не запретит создать свой флот и выступить на равных. Именно поэтому дежурные следят с орбит за каждым аппаратом, контролируют их маршруты и настаивают на немедленном возвращении, не позволяя пилотам охотиться за одиночками, что вообще лишено всякого смысла.

Грхадд принимал командование армией без малейшего желания. Всех, кто командовал до него, настигла смерть. Стоило выжечь очередной город – погибал и командующий. Механизм возмездия выяснить так и не удалось: трое задохнулись на глазах у подчинённых, эти случаи описаны во всех подробностях. При вскрытии, в дыхательных путях и в лёгких нашли водяные шарики, они-то и препятствовали поступлению кислорода. У двоих разорвались сердца, один сгорел в пламени, имеющем синий цвет. Что уж говорить о личном составе, принимавшем участие в операциях? Если прежде русичи отвечали тысячей на тысячу, теперь они отказались от соблюдения самими же установленного правила. Только казнили женщину, руководившую тремя сотнями воинов, за неё русичи взяли пять тысяч драконов. Хоть уточняй сначала – сколько наших возьмёте в каждом случае.

И вот случилось то, чего опасались. Уж как ни стерегли пути, чтобы не дать разведчикам Кучума сойтись с разведчиками Ермака, когда ещё можно было перебросить силы и остановить наступление той или другой армии. Пока сходило с рук: загоним под землю, устроим посты и ждём, пока найдут другой выход на поверхность.  А совместный план действий двух армий ничего хорошего не сулил, следовало готовиться к самому худшему.

Первые же боестолкновения стали тому доказательством. Каким-то образом жрецы вмешались в органы зрения, и подразделения пошли бить своих. Фиксировать на плёнку – мало удовольствия, уцелевшие примерно так описывали своё состояние: «Только что наблюдал соседнюю роту, в полном составе, и вдруг, вместо наших, вижу русичей. Тут поневоле отдашь приказ, сам направляешь оружие в сторону врага. Лишь закончился бой, видишь сотни убитых драконов, ни одного русича. Как такое могло произойти?»

Примерно теми же словами оправдывают штурм своей крепости: «Возвращаемся назад, а крепость занята врагом. Вы поймите правильно: шли в надежде отдохнуть, а тут засада. Прицельно бьют сверху, охрана ворот тревогу подняла! А мы, голодные и злые… Это когда стало понятно, что они отступают, что-то невероятное случилось. Я только что пронзил копьём врага, он перед смертью успел крикнуть – с ума сошёл? Где твои глаза?.. И вижу: дракон повержен, в его шее моё копьё! И рота оцепенела вся, стоит над трупами охраны».

Грхадд учинил расследование случаев массового помешательства. Тут и у союзников беда случилась: вышли к реке, а там жрецы подкараулили. Весь отряд поставили на четвереньки, хвостами наградили. И разбежались бывшие воины по берегу, как обезумевшие, часть подалась в леса, если не одумаются – одичают, как минимум.
После связи с командованием, Грхадд издал указ: за ворота никому не выходить, все, кто окажется снаружи, могут угодить под удар своей авиации. Сотни аппаратов бомбили всё, что напоминало фигуру русича. В одном из налётов был обезврежен Ермак. Кучуму удалось избежать такой участи, снова ушёл в пещеры. Его спасло то, что лагеря не разбивает, умеет маскироваться на местности и всегда имеет под рукой ходы под землю.

Грхадд пошёл на повышение, его перевели в Западную Европу, где дожил до глубокой старости, оставил многочисленное потомство. Римская империя уже крепко встала на ноги, драконы помалу захватывали острова, на материках теснили союзников, пока не напоролись на инспекцию. Военный флот Совета Галактики совершал маневры неподалёку, на Семлю заглянули наблюдатели – принесла их нелёгкая, и сразу с вопросами: где местное население?

С силой не поспоришь, союзники организовали видимость государств, обозначили границы. Пришлось срочно подчищать хвосты, и специальные группы отправились по суше, уничтожая древние книги. Греческими богами попытались подменить пантеон русских богов, население отвергло подделку, и тогда союзники выработали план стравливания. Единый народ пошли делить на национальности, со скрипом, но номер прошёл. А когда в сознании закрепились установки, то посеять вражду оказалось делом простым, и вот уже русичи воюют с русичами, не помня родства. Планета содрогнулась: началась кровавая эпопея, вдохновляемая незримым закулисьем. Ни дня без войны – такое решение оказалось самым удобным: они воюют между собой, мы не вмешиваемся.

Флот отозвал наблюдателей, отбыл в другие края, и на Семле воцарилась власть захватчиков. В первую очередь были выжжены леса, где партизаны могли жить круглый год, не зная голода. С Луны завезли семена ели и сосны, они и заменили плодовые сады и рощи, какими всегда славилась планета. Утратив продовольственную базу, мало кто из русичей соглашался продолжить борьбу; голод отрезвил горячие головы.

На смену древней вере власти приготовили подмену – христианство, во главе угла которого поставили святого Христофера (ещё встречается в Европе икона с ликом нечеловеческого существа; на русичей свалилась новая напасть – их против воли крестили какому-то еврею, - вот уже где тоже кровушки пролилось и прольётся ещё, пока потомки будут возвращаться к древним богам). Введение крепостного права было призвано выбить дух непокорности, сломить несговорчивых и находить среди местных тех, кто согласится проводить законы новой власти. Таких назвали узами, они стали первыми продажными деятелями, которым дозволили зарабатывать казнями и притеснениями. Они же стали и провокаторами: это сословие резко выделилось достатком, Идите и вы служить, вам тоже заплатят…

В 1920-м году спешно достраивали Ватикан. В его архивах упрятаны древние источники, особо опасные для власти периодически уничтожаются. Пленным не нужно знать больше, чем преподают в школе. Всё пока под контролем.


2

Идите и вы служить, вам тоже заплатят… Руками потомков русичей убивать таких же потомков русичей, какой изверг смог додуматься до такого?

Если случаи обратные, когда офицер, спасая жизнь курсанта, гранату собою накрывает. Живы! Живы ещё русский дух, честь и слава. Бог Перун именно таких воинов берёт на учёт и ведёт по ступеням духа, правда, уже после смерти тела физического. Сама же существующая система выстроена настолько ловко, что не нуждается в реформах, ибо сделана под захватчиков.   

Верность присяге – это безоговорочное исполнение приказов. Верней всего, когда командир прикажет расстрелять твою родню, у солдата возникнет желание не подчиниться, самый отчаянный направит автомат на командира. И лишь в тех случаях, когда сын служит вдали от дома, приказ, скорей всего, будет исполнен: чужих не жалко. Тем более, после вводной: там засели террористы. Штурм! Трещат двери, специальная группа входит, кладёт всех на пол. Другие специалисты раскладывают улики, после этого приглашается «пресса», снимает уже постановочные кадры, и в вечерних новостях идёт сюжет с ожидаемой реакцией зрителя: «Вот гады! Наркотой торгуют!»

Наркотой торгует теневой бизнес, где простому смертному делать нечего. В нём, как рыба в воде, прекрасно уживаются последние негодяи и местная власть – не вся, а которая заинтересована в сверхприбылях. Большие деньги превращают людей в животных, это единственное изобретение захватчиков, которое работает с лучшими результатами. Деньги превращают в рабов чужих идей.
Идите и вы служить, вам тоже заплатят.

Все институты существующей власти живут на взятках, честных людей там нет по определению, раз с детства обучили: деньги – это всё. В один прекрасный день падёт система, и куда помчите со своими миллионами? Совесть не купишь, как и человеческий облик, а уродов, попирающих правила предков, всегда хватало. Нынче слышим порой: хороших людей больше… Что-то не особо видно, давайте признаем честно.

От рождения до похорон – деньги, деньги, коньяк и конфеты. Только возможность родиться на Семле ничего не стоит. Власть сразу берёт молодое поколение под тщательный контроль: историю прошлого преподнести так, чтобы не возникло позже сомнений, и тогда есть вероятность, что будущему гражданину будет довольно дискотеки, пива и податливых девочек; все мыслимые горизонты достигнуты, можно и на кладбище. Ах, да, мы упустили карьерный рост, машину, дачу и семью. Михаил Задорнов чётко подметил момент жизни: старушка проходит мимо покойника, успевает отметить, сколько цепей золотых и колец у бывшего бандита, и проговаривает: «Живут же люди!»

Так вот, всё то, что могут отнять – НЕ ТВОЁ! Даже дети не совсем твои, ибо их прислали в науку тебе: вырастишь достойных продолжателей Рода – честь тебе и слава.

Как по правилам Первого Кона, дети не отлучаются из дому, свои образования получают по родовым книгам. Родители и старшие братья-сёстры не на заводах, мать при хозяйстве, отец трудится в Куде. Семья в постоянном контакте с богами – русскими богами. И воспитание устроено таким образом, что понятие взять чужое, а тем более лишить кого-то жизни – это смертные грехи. Наказание молниеносно, и тогда родня собирается и решает: вытаскивать преступника с того света или забудем о нём навсегда?

Если же выпадет молодым взяться за оружие, то родительский наказ остаётся с воином до последнего вздоха: прежде, чем применить силу, обратись к совести. Она не обманет. Если оклевещут, подстроят ловушку, предложат пойти на сделку с совестью – мол, один разок, никто не узнает, стой на своём. Богиня Правь за правду отстоит тебя перед любым судом, кто бы в нём ни заправлял. Если народ бунтует, а ты не знаешь причин, задумайся: правду ли тебе говорят командиры?

Вот как выглядит цепь условий, созданных для коренного населения. Спаивание по ступеням: пиво, вино, водка. В неблагополучных уже семьях растут дети, органы опеки решают отправить их в детдом. Условия там – как в тюрьме, по рассказам – ещё хуже. Потом вот подросток вступает в самостоятельную жизнь: ни любви, ни ласки не видел, жалость проявить тоже вряд ли способен. Чем ни кандидат для ОМОНА и прочих структур, кто не задумается даже о том, что перед ним безоружные люди, протестуют против произвола чиновника. Открыть огонь на поражение, команда. И, как в тире, по мишеням. Бывший детдомовец ненавидит всех и каждого. Так пополняются ряды послушных исполнителей, и против таких выступить – себе дороже. Цепочка замкнулась: от алкоголя до стрельбы по протестующим одна тропинка. Правда, новым головорезам не говорят, что за каждую человеческую жизнь будут наказаны многими воплощениями, где уже их будут лишать жизни. Это правило придумано задолго до нас. Пока же их руками власть удерживается на плаву и купается в благополучии, пока миллионы вкалывают за гроши. 

Древнее православие отличается от нынешнего, католического по сути, итогами: нынешние ждут от тебя лишь денег, твоей жизненной энергией торгуют. А если праздничное настроение у тебя, так в этом лишь твоя заслуга. Ты сам себе его поднял. Церковь древними секретами не владеет. Но стоит побывать на ритуале у непрописных, кого власть отслеживает и лишает жизни, то разницу ты сам почувствуешь и увидишь. Для сравнения, можно привести примеры. На ритуале русском ты можешь получить благодать, не передаваемую словами. Это лично твоё богатство, им можешь поделиться с себе подобными. Современная церковь проводит спектакли, в которых актёры создают видимость того, что они получили подарок с небес. Через минуту служка будет курить на заднем крыльце и принимать заказ на халтурку: отпеть покойника, отслужить свадебный ритуал… Почему кричат «горько» в привычном обряде, хотя подразумевается счастье? Коллектив дружно гаркнет «горько», – это ли не наивно ожидать сладкой жизни? Кто подменил русские ритуалы на глупые и даже опасные для жизни? Такие случаи тщательно прячут, но сами думайте, потомки русичей!
Свеча символизирует жизненный поток. Скажем, человек родился в восемнадцать часов (по древнему календарю – в час бога Радегаста, в пятый). Собрались гости, на пироге зажгли свечи – дуй! Совпадение двух точек – рождения и смерти могут отличаться в две-три секунды. Именинник своим дыханием остановил собственную линию жизни. Или пускают по реке огни, на судьбу гадают… не глупо ли случайному порыву ветра вверять свой жизнепоток?

Каждый день УХОДЯТ люди, уходят надолго, если не навсегда. Детям оставил целое состояние, надеешься, что будут помнить, свечи в церкви жечь в твоё имя? На поверку же, сам ничего путного не узнал и детям не передал главное, что проскользнуло мимо твоего сознания. О да, сект развелось – страшно подумать; есть правда один, общий показатель – деньги. Пожертвуй им квартиру, откажись от благ земных во имя их бога, который может стать и твоим... не жмись, на небесах зачтётся!

О главной задаче древней веры власть умалчивает с умыслом. Древняя вера позволяла обрести беЗсмертие, что позволяло сохранить жизненный опыт и продолжать накопления оного, не ведая болезней и прочих земных хлопот. Человек поднимался на первую ступень Вечности, уже подчиняясь правилам Второго Кона. Его взгляд и отношения к братьям, не достигшим беЗсмертия, - как отношение студента к первоклашке.: «Сколько же тебе предстоит узнать, бедная твоя головушка!» Между тем, наш «студент» сам на уровне первоклашки, по сравнению с прошедшими в следующие коны. Точно такое же отношение подозревает у старших братьев, кто самостоятельно создаёт собственные миры, присматриваются к новичку и решают для себя: мне взять его в ученики или пусть кто другой подберёт?

Именно разрушением древней веры, подменой на мёртвые ритуалы, русских приговорили к однократности жизни. С детства нам показывают кладбища – вот он, венец жизни, куда мы торим путь после рождения. В сознании накрепко засела вражеская установка – иного не бывает! Кащей БеЗсмертный – это же сказки! А то, что даже Сатана достиг Пятого Кона, вам не скажут. Дожил – средь беЗсмертных есть один изгой, кому нет уважения, ни помощи; вот почему он взялся за человечество, через людей хочет на себя обратить внимание богов: дескать, у меня слуг больше, на алкоголе и табаке – как на удочке все сидят, алчут лишь своих утех, пока отмирают высшие мозговоые центры.

Отдельно надо сказать о лесах. Общее слово, осевшее в нашем сознании не без помощи со стороны, создано для замалчивания истинной картины мира, который не знал захватчиков. В фильме «Аватар» показана, может, тысячная часть того, что было на самом деле. Это и ночная подсветка от растений и насекомых, если возникла нужда в подсветке. Русичи владели таким же зрением, как у кошек. Владели слухом – позавидовать только. Язык, как речь, использовался в ритуалах, он и создавался для общения с богами. Это историки обозвали предков язычниками, слово-то крепко засело в языке, потому летописцы молчунам присвоили прозвище. На деле, язычниками предки называли захватчиков и узов, кто пошёл на службу к врагу и выдавал тайны языка жреческого, одну за другой.

Так вот, о лесах. Они появились после доставки на планету семян елей, сосен. Чтобы заполнить пространства, освобождённые от Родовых Рощ. Не пахали предки землю, считая процесс земледелия кощунством. За многие и многие лета Семля прославилась небывалыми урожаями фруктов, овощей, орехов – каждый вид пищи был под покровительством одного из богов. Одно это обстоятельство сообщает о беспомощной попытке захватчиков преподнести свою историю, какая никогда не откроет глаза населению на то, в каком положении оно оказалось. Пленным, как рабам, довольно хлеба и зрелищ. И негласный контроль за инакомыслием; как поступать с вольнодумцами рецепт известен.

В завершение хочу обратить внимание читателей на такой момент.
Необузданность желаний (иметь всё, выглядеть не хуже) толкает население на разврат. Юные и многоопытные женщины стоят у дорог, воркуют по телефону и отдаются за деньги.  У кого деньги? У захватчиков. Ими созданы условия, чтобы таким способом получать своё потомство, – это не так важно, в каких условиях будет расти дитя, в нужный день его отыщут и привлекут для продолжения оккупации. Эти уступчивые девочки не знают, кому служат. Их предки, взятые силой, иногда губили вражеский плод, ценою собственных жизней. Плодить врагов, за деньги… И бедность не оправдание, она искусственна, чтобы вы шли и торговали телом.

Прежде между Родами курсировали жрецы, присматривали за собратьями – туда ли повернули? Что я сделал бы на месте захватчиков? Ввёл бы уголовную ответственность за бродяжничество. Ввёл бы закон о недопустимости физических наказаний детей.  Вроде бы логично: нельзя. Эх, кабы не знал, что битьё специальными вениками способствует пробуждению талантов. Из тела выбивается двойник, который обладает опытом прошлых воплощений. Породниться, сойтись с двойником – это один из древних ритуалов, который позволяет пройти ускоренное обучение и скорую эволюцию личности. В юные лета уподобиться богам, о чём ещё мечтать? Ввёл бы и запрет на необычные имена, - это чтобы не вернули себе настоящие имена, по году и месяцу рождения, как принято у предков.

Первое кладбище на Семле было устроено в Египте. Захватчики внедряли обряд похорон через упразднение древних понятий. Русичи не умирали, не принято было; только ленивый не стремился к беЗсмертию.

Сегодня дети подготовлены к принятию смерти: доживёшь до 60-80-и и ступай на кладбище. А какой это бизнес – не мне рассказывать. Просто доношу правду: нас приговорили к смерти тел, и сознание настолько свыклось с неизбежностью, что о других вариантах речь не заходит. Это тоже удачное изобретение врага.

Перед тем, как вернуться к героям романа, предлагаю подумать вот над чем. Древняя вера, с какими-то поправками и уточнениями, однажды возвратится к людям. Придут – родятся лидеры, кто сделает этот очень важный поворот в массовом сознании. Вот что беспокоит.  РПЦ легко не отдаст кормушки свои, будет отстаивать позиции обирания. В прошлом много восстаний возникало из-за жадности и поборов монастырей (даром что ли стенами обрастали? От вил и топоров охраной огораживали свои раскормленные животы).

Всё к тому идёт, что воцерковлённые охотно пойдут проливать кровь неверных, сектантов и староверов. Как примирить и найти общий язык между старой и новодельной церковью? Неужто захватчики и здесь рассчитывают получить кровавую жатву?


ГЛАВА 21

Командир влетел в комнату, обшарил очами углы.

– Собирайся! Комп не забудь.

– Пробились?

– Это показуха, для отвлечения внимания. Пусть думают, им удалось избавиться от группы.

– Согласен, пусть не сомневаются.

Собраны вещи, комп под мышку. Хозяюшку благодарю за стол и кров, она мне на дорожку корзинку снеди собрала. Голос её дрогнул.

– Шурик, ты там своего мамонта найди. Иван Иваныч из старинного рода, у меня в детстве тоже был такой красавец.

К чему ЛадоНава припомнила мамонта?

В голове завертелся сюжет: в романе можно приврать маленько. Иван Иваныч вломился в центр с операторами, пошёл крушить оборудование. Охрана лепит в него из автоматов, а ему хоть бы что. Свежие пули отскакивают и рикошетят, вояки включают заднюю; разозлить животное – это для больших любителей… Жаль, нельзя развить тему.

Тот самый извозчик высадил у подстанции. Наши в сборе, Командир с Женей заканчивают экскурсию по зданию. Рубильники, мощные предохранители, да и сами трансформаторы что динозавры. Самое важное – постоянный ток; это большевики переделали на переменный, план ГОЭЛРО.

Женя просто цветёт и пахнет, сопровождающее лицо так и сыплет комплиментами, так и сыплет! Скорей бы уж завалиться в какое общежитие и не слышать сладких речей.

Улучив момент, я отвёл сокровище моё в сторонку.

– Можешь пояснить, чего ждём?

– Наняли ребят, они подменят. Что-то долго собираются, не пойму.

– Путь открыт?

– С самого начала.

– Чего ради затеяли этот спектакль?

– Шурик, на плечах носишь сковородку? Противник уверовал в то, что нас удалось выселить. Мы создали картинку – не можем пройти их поле. И там обрадовались.

– Вон оно что? Теперь, значит, рабочий класс продолжит видимость борьбы с полем, а мы улизнём… Кто придумал? Не ты ли?

Меня Женька не слушала уже, обратилась к группе:

– Русское воинство сегодня смотрит на своё небольшое подразделение. И союзники воинства обратили взоры. Подземный народец готов предоставить проход в родной мир с условием: мы должны насытить его эмоциями радости.

Баз кашлянул, вырвал из рук моих корзину.

– Так это, ритуал радости провести, другого способа нет. Кто будет ведущим?

– Шурик. А мы оценим, как он понимает службу русским богам и кумирам.

– Я? Я не…

Женька перебила:

– Ещё один звук, и ты навсегда останешься в этом веке!

Стал собираться с мыслями. Дело к часу дня, аккурат служба богине Прави, до бога Радости, Радегаста, целых четыре часа.

– К Прави службу? Понимаю! – Под их вдохновляющими взглядами, крутанулся по кругу, обнаружил Север. Руки воздел вгору, ликом туда же обратился. – Богиня наша Правь! Ты наш кумир! БеЗсмертная, вездесущая, всемогущая! Я…


Надеюсь, всё делал по правилу древней веры, с поклонами на все четыре стороны, после каждого священного слога, пропетого по двенадцать раз, не забывал воскликнуть «ГОЙ!» и руками описывал круг салютом. К последнему слогу «ДА» всей кожей ощущал сгущение энергий, и мне достало бы мельком обозреть База: как правило, он начинал хохотать и радоваться первым, я был тому свидетелем не раз. Ритуал не позволял подобные вольности, следовало ещё пропеть славу Прави, а уж затем поинтересоваться результатом.

– Слава Прави правьдомудрои,
Коя свершения праведныи творит
И веригой ведёт по стезе.
Людского живота веньчага
И разумения божия
Дарует по воле своея.
Она указует путь истиныи
Тако благотворяща и божесьтвенна
И совершенныа есмь.
Праве! Вми призывающим Тя!
Славна и триславна буде!
Вероумудрия, праведности и благость дажди,
Путь укажи.
Прави над всеми тще и зародно,
Тако бытьм,
Тако есмь,
Тако буди!

«Гой!» – в один голос выдохнула группа. Тотчас скрипнули двери, но не петли, а засов. В стене образовался желанный проход, и дюжина гномов расступилась, прижалась к стенам тоннеля. Баз шагнул первым, булькая и едва сдерживая хохот.

Женя мне кивнула – теперь ты.

Маломощные светочи порадовали глаз, помогли и с направлением. Боковые ответвления грозили непроглядной тьмой, так что вопросы не возникали. Разве что – кто из наших замыкает колонну. Вероятней всего, Угроба. Ему бы жену толковую – и цены парню не будет.   

Южной стеной, изредка её касаясь, мы огибали некий объект. Сохраняя полную тишину, сами услышали редкие голоса. Я оглянулся. Женька подтолкнула – мол, не зевай.

Впереди и слева возник источник яркого света. До окна оказалось двенадцать шагов, странная конструкция, доложу: вроде камень, а видно, как сквозь стекло. Вытянул шею – так и есть: целый дворец съездов! Куча операторов за пультами. Старайтесь, ребятишки, вам тут ещё не одни сутки глаз не смыкать. А мы устроимся на новом месте, вещи разложим по шкафам да постараемся слишком не шуметь, чтобы вас не отрывать от дел.

Меня, затем и База обогнали хозяева, с крохотными светочами. Я успел рассмотреть их: орнаменты выполнены витыми лозами из меди, если это не золото. Вроде и мал, а свету от него довольно. Забавно наблюдать за крохами, смотришь под ноги, и скорость у них должна быть соответственной, – как бы не так. При желании, они пролетают стрелой.

Но я вновь заглянул во дворец съездов. Колонна застопорилась, кто хотел – тот тоже заглянул. Я размахнулся и хотел отправить виртуальный булыжник.

Женя перехватила руку:

– Не вздумай! Хочешь операцию поставить под удар?

– Я же не из хулиганских побуждений!

– У тебя ещё будет возможность показать, чего стоишь. Вперёд!

С красивыми женщинами не спорю…  Тут я запнулся, уставился на жену. Юная дева подняла на меня очи, удивилась.

– Что случилось?

– Ты выглядишь ещё моложе!

– Воздух чудеса творит. Я перед собой такой не ставила задачи. Однажды сказав Смерти «нет», ты задействуешь древние наработки; омоложение идёт само собой, пока не скажешь «довольно».

Командир развернул её за плечи, пристально уставился в лицо.       

– Шурик прав, пора остановиться. Иначе весь гардероб обновлять! Ты же не хочешь выглядеть белой вороной средь любительниц коротких юбок. И Шурику будут пенять: на десять лет моложе отхватил. Тебе это надо?

– Я не против.

– Не у тебя спрашивают, юный жрец. Давай уже, веди!

Стройный шум бегущих вод коснулся слуха. Впереди шаткий мост, под каждый шаг прочная доска, и то, как переправляются через конструкцию такую, легче по телевизору наблюдать. Актёрам платят за демонстрацию страха над потоком, помощники умышленно раскачивают мост… нежный зритель замирает, иной ладонями лицо закроет.

Зубы выбили знакомую чечётку, но страхи остались позади. Теперь Женя.

Она прошла, как по асфальту! Мне кажется – завяжи глаза ей, пройдёт с таким же успехом.

Что ещё успел заметить, так это множество гномов. Подземный народец рассредоточился под мостом, с верёвками наготове. К счастью, не понадобилась страховка, в группе все отличные спортсмены… Ну, я один показатели стаскиваю вниз, но мне простительно. Имей вы таких жён, хотел бы я посмотреть, сколько времени у вас останется на пробежки. Могу сбегать за чаем, за полотенцем… тоже своего рода движение.

Мы упёрлись в каменные глыбы, высота каждой тридцать… нет, куда там! За сорок метров не ручаюсь, но около того. Кроме современного человека, все остальные соблюдают древние меры, считают в саженях, аршинах.

Старший к Командиру с жалобой, он рассказывал потом: мало радости оставили в тоннеле, надо было позволить камушек запустить, – это точно придало бы атмосферы.

– Я возражаю: мы же намеревались проскользнуть тихо.

Гном вроде согласился – ладно, мол, будем пользоваться тем, что есть. Разумный подход: если кто-то свыше заметит нужду, так и жди подарка. Хотя и подарки не всякие хороши. Скажем, отрава в быту: оно как бы на пользу – моль потравить, муравьёв. Но сами этим дышим. Мышей ультразвуком гоним, и сами незаметно страдаем. Фтор в зубной пасте, хлор – боевое отравляющее вещество, им, для нашей будто пользы, хлорируют воду. Ну, всё для человека, куда ни кинь глаз!

Каменные блоки подались после верного слова, старший гном оказался на уровне лица моего, глядя прямо в глаза заявил: «Тебя я запомнил. Отныне при тебе постоянно будут двое наших, Тикли и Пикли – лучшие из лучших. Если чего надо – только шепни». – Взмахнул рукой – и был таков.

Думаю про себя: имей такие размеры и вес, я бы тоже побыл начальником: летаешь над нерадивыми да покрикиваешь: кончай перекур, лопаты уже замёрзли!

Но выход в наш очередной город оказался не обычным. Прямо из тоннеля – в салон троллейбуса, через заднюю… не боковую, а именно заднюю дверь! Всем лечь… Начинается: Русскому воинству ещё надо прятаться на родной планете!

Военные остановили водителя, мы слышим каждое слово:

– Откройте двери.

– Да нет никого! Я с обеда, выезжаю на линию!

Паузы тянутся необычно долго.

– Ладно, езжай!

Город встречал кронами каштанов, верхними этажами. И ведь подозрительно пассажирам: идёт троллейбус, а остановок не делает.

Наши люди ко многому привыкли, считай, никто внимания не обращает. Ну, разве НЛО сядет на памятник Ленину. Новости хватит на два-три дня.

Я машинально лезу в карманы. Проездной пока не выдали, значит, поездка в один конец. И кто бы видел, как троллейбус остановился между остановок, выпустил пассажиров… Что это, первый раз? Я специально изучил заднюю часть машины: видимых отклонений от нормы не заметно.

Группа обменялась кивками и разбрелась… мальчики налево, девочки… нет, показалось. Мы с женой прямиком к подъезду, старуха на ла… мать моя! Няня! Женька шепчет: «Не вздумай обниматься, иначе это будет выглядеть, как приехал внучок, и тогда мнение о тебе зрячие соседи поменяют. Мы живём в сорок восьмой, она в сорок седьмой».

– Есть, товарищ командир! Вопрос можно?

Женька улыбнулась:

– Сегодня ночуем вместе.

– Ур-ра!

Мимо няни мышь не проскользнёт. Слишком демонстративно она суёт таблетку в рот, запивает из бутылочки. Для хохмы, я задаю вопрос: «Скажите, это шестьдесят третий дом?»

Она подняла озорные глаза, но тут же вернулась в роль:

– Таблетки принимаю, вспомню если.


Первым делом, едва вошли в квартиру, метнулся на балкон. Порядок! Две полнёхонькие корзины жаловались друг дружке, что их никто не любит, никто не ценит – все забыли.

Ноутбуку определил место, прошёлся по удобствам. Женька торчала у кухонного окна, опершись на подоконник. Вот подняла руку и махнула кому-то… Вмиг я оказался рядом. Из дома напротив сигналила рука Командира. Не нашёл другой квартиры, с окнами во двор.

Я обнял её податливый животик, зарылся носом в волосы на затылке.

– Какие планы?

– У тебя ничего не меняется. Прогулял две недели – навёрстывать пора. В случае, выйдешь из дому, будут опекать, не удивляйся, если не знаешь этих людей. Со знакомыми тоже не спеши заводить разговоры. Веди себя, как горожанин: людей много, и здороваться со всеми совсем не обязательно.

О да, мы целовались до утра, врать не пристало. Юная дева в руках моих являла чудеса фантазий крайних! Парили мы, дышать едва не забывали. Мир притих, заплутав в величии гардин и штор, поглядывал со стороны, вздыхал тайком… все обзавидовались, прямо наказанье! Жену себе найдите, и нечего в нашу сторону пялить очи! Всеобщее внимание мне начинало докучать. Уже бы объявил войну, кабы ни упругость тела, угодившего в мои объятья. Я не узнавал себя: так крепко разве держатся за жизнь, как я томил и лобызал пленницу моих желаний. Ещё немного, и Пушкина затмить – одним движением пера!..

О, снова разошёлся. Устоишь тут, когда мастерица выпивает каждый вдох, и жаркий пот стекает в ванну, под струями тугими, и ты не соображаешь, что горячую отключили воду. И будто сон, и будто явь, слова слетают с губ печалью лепестков; лишь сердце отсчитывает удары… Что молодость подарит, будет помнить старость.


Люблю я утреннюю перестрелку. Глаз не сводя с неё, я тлею фитилём в деснице канонира, готового по команде залп произвести. Чай в меру крепок, да крепче прошлой ночи нет ничего, всё блекнет. Стоит ей незримую пересечь границу, как вновь в моих объятьях, в ложбину сладостную меж двух холмов я зарываюсь носом и прячу слёзы. Ещё немного – они проступят на коленках. Каким ковшом судьба мне отгрузила счастья, я не знаю, но экскаваторщик, знать, добрый малый, не пожалел.

– Откроешь двери?

– Я звонка не слышал.

– Там Няня в нерешительности, с гостинцем. Третий раз к дверям подходит. Покой наш стерегла полночи, выпивоху с пятого этажа отваживала всякий раз.

– Разве мы шумели?

– Сосед – пропащая душа, не в те попала руки. Интуитивно понимает, кому в этом доме привалило счастья. Его так и тянет…

– Мы же не знакомы.

– Он знает, нутром чует, сколько здесь душевной теплоты.

– Зачем тогда женился?

– Этот вопрос задают себе достойные мужи и спиваются, уразумев, что обманулись. Стремятся пробудить высокое, а там сплошной расчёт.


Няня лихо подмигнула, протопала на кухню, устроилась подле розетки. Уверенным движением воткнула вилку, к столу подсела.

– Не возражаете? У меня искрит розетка, пусть бы Шурик поглядел.

– Посмотрим. – Я сел напротив, присматриваться стал. – Ещё роман написала?

– Два. Они на флэшке. Ты мне распечатай, правки я сделаю на досуге.

Взял флэшку, принтер запустил. Пока машина выдавала первую тетрадку, наши дамы посекретничали о том, чего мне знать не надо. После шести брошюр, отключил «издательство» – маленько пусть остынет.

Няня с вопросом сразу:

– Загадку отгадай. «Чтобы стало меньше, надо дать больше».

– У меня красивая супруга. – отрезал я. – Стать ещё моложе врачи не рекомендуют.

– Никто не спорит, хороша. Представь, сколько всего умеет жрица, чтобы приумножить чувства, не растерять ни капли. – Няня нагло стала оценивать меня, как арбуз на рынке. – После того, что я узнала, хочу стать жрицей тоже! А подайте-ка мне отпрыска из потомков Рюриковичей, буду ему женою верной, подручницей в сраженьи… как в моём романе. То-то принтер греется, первым хочет прочитать. Скажу, как женщина: мужское сословие совсем не ценит наше.

– Кабы ваше владело древними знаниями, вы увидели бы иное отношение.

Няня задумалась.

– Выходит, я в тебе ошибалась. В точку, в самую что ни на есть. И выход? 

– Петь славы нашим богам. Пока не наладится постоянный контакт.

– То есть, пребывать в состоянии блажа. Только за тобой я что-то не замечала.

– Поют не напоказ. Нет никого рядом, так и пой.

Она о стол облокотилась.

– Но ты же не в постоянном.

– Это верно, однако, стоит провести подряд два-три ритуала, и на тебя нисходит нечто, что готов мир перекраивать.

– С органами готов сразиться?

– С хапунами. С теми, кто высасывает наших на дорогах. Следом – кто зарабатывает на подбрасывании «улик». С конвейером произвола. Пора настоящим русичам за дело браться, руководящие должности занимать по праву. 

– Ужель идти на автоматы?

– Кто тебе сказал? Достаточно обезвредить монстров в человечьем теле.

– Командиров.

– Именно так. Всех тех, кто готов отдать приказ открыть огонь по безоружным.

Женя вмешалась в разговор:

– Вчера в городе зарегистрировано объединение «Баз и сыновья». «Сделаем город чистым» – девиз конторы. С утра уже набежало полторы дюжины органов контрольных, и все довольными остались.

Няня сделала умное лицо:

– Загар шахтёрский, въевшаяся пыль…

– Не только. На деньги мероприятие было проведено. Взяточники потеют, задыхаются как те трудяги, что рискуют жизнями в шахтах. С этого дня все до единого, кто даёт и кто берёт взятки, обеспечены потеющим загаром.

– Первая волна взяточников попалась. Ждём вторую. – Няня вспомнила, ключи от квартиры протянула: – Включите новости, вчера обещали экстренный выпуск. Если не путаю, на главную площадь сел НЛО. Думаю, это тот знак, которого так ждали.


К началу чуть опоздали. Юная дива с микрофоном торжественно цокала каблуками на фоне площади, камера её не отпускала.

«Вчера, на этом самом месте, село НЛО. Многие в их существование не верили до вчерашнего. Около двух тысяч горожан снимали на камеры и телефоны необъявленный визит. Наши специалисты смонтировали короткий сюжет, именно его мы предлагаем вашему вниманию».

Мы с Женькой переглянулись. Обычная тарелка села в метрах ста от горсовета. Органы организованно оцепили все входы и выходы, пропуская лишь избранных. Военные и медики обследовали территорию и сам предмет паники, отклонений от нормы не нашли. Тотчас к аппарату устремились высшие должностные лица, однако, вперёд помощников пустили. Складывалось впечатление, контакту возможному обрадовались не все. Настоятель храма демонстративно перекрестился и отбыл по делам первейшей важности. Военные уже доложили в штаб округа, мэр искал в толпе подчинённых умное лицо, кто сумел бы представить его пришельцам. Раз прибыли, значит, и покажутся. Только бы не щупальца, не челюсти и не голливудщина… Нет, в подлинности происходящего сомневаться не приходилось, но уж слишком неожиданно, могли б лет через сто, дали бы подготовиться, выпечь свежий каравай, насыпать соль в солонку…

Шесть метров в диаметре, – примерно в такой круг сбились чиновники, ёжиком ополчились, прилипли спина к спине, когда виновники торжества лифтом спустились из аппарата, диаметром метров под двенадцать. Он и Она, держась за руки, оглядели площадь, свободными руками поприветствовали тех, кого не пустили. Люди, будто сговорились, крикнули: «ДА!» То ли наряды русские, то ли синие, пронзительные глаза, то ли уверенная поступь, – молодая пара шла, как хозяин не каждый ходит. Если сознание подбрасывало подсказки об умелой режиссуре и талантливых актёрах, то тарелка, исписанная именами «Ра» и «Мары», не пришла бы в реальность с такой достоверностью.

Минуя «ёжик» чинуш, молодая пара задержалась на пороге площади, перед выходом на главную улицу, с привычным названием. Русоволосая богиня мило улыбнулась, и посыпались со стен жестянки; «улица Ленина» переживала очередную смену власти.

Чиновниками не понравилось, что те и эти нашли общий язык, никто не давал такого разрешения. Но слова «свобода» и «равенство» уста привычно повторяли за гостями.

– Свобода вернулась в ваши дома, отныне вы назначаете старшин и старост, кому доверяете. А эти… – гостья обернулась к бывшей верхушке, – уходят добровольно. Два дня на сборы, и свободны! Как в прежние времена. Прежние правила обновлены, перезагрузка прошла успешно. Мы – братья и сестры, кто отступит от правила – поплатится тотчас. Живите сами и не мешайте жить соседям… С дня сего алкоголь и табак не продаётся. Сами скоро увидите результаты. Спасти большинство из вас – так положил Совет Русского воинства.

«Свобода и равенство! Свобода и равенство!» – эхом вторила площадь, слова, выплеснутые очевидцами, примерились к ширине улиц и растеклись во все стороны. Город загудел ульем, смысл дошёл до последнего паука и мухи.

В такой день даже паук отпустил жертву из тенет.

И только одному оператору удалось заснять выход из НЛО мальчика. Люди кричали – смотрите!

Как странно устроено зрение у человека: около трёх тысяч пар глаз, но мальчика заметили лишь десятки. По-видимому, кто более подготовлен.

Мальчишка растворился в толпе, как и не было, даже обидно стало.

– Запомнила?

– Куда он денется? Найдём.


День отметился гулом. Власть выгребла пожитки, на грузовиках переезжала в места с более благоприятным климатом. Эти люди рассчитывали, что их примут другие города, куда не достала рука «База и сыновей». К слову, потомкам расскажут беглецы, как в родном городе им создали невыносимые условия: «Мы же верой и правдой служили народу, и вот такая благодарность! Нас выставили, как нашкодивших школьников. Ну ничего, мы издали понаблюдаем, как сами вы научитесь управлять. Как рухнет коммуналка, куда сбежите? В деревню, где нужно топить дровами, где удобства во дворе. Каменный век они зовут, а при нас – могли в будущее попасть. Глупцы!»

Что есть город – без чиновника, алкоголя и табака? Земля заходила под ногами, и вроде не землетрясение, а вот поди ж ты, улицы углами сместились, точно лепестки гигантского цветка, легли по сторонам света. Трубы вылезли на поверхность, команды неизвестные набросились, порезали на куски. Другие команды меняли лампы, автомобилистам выдавали электротранспорт, в обмен на сданные авто. С куполов церквей свалились кресты, сами здания на глазах стали изменять углы; около десятка храмов рухнули без посторонней помощи, не выдержав норм равенства. Тут и там забили родники – горожане уверяют, с живой водой. Подводы с домашним хлебом и прочим продуктом занимали улицы, – кто же эдак позаботился о людях?

Мальчик эНЛэО – его видели всюду, только поймать никому не удавалось. Маленький бог? Как это – в одиночку, но успевает, будто сто лет строил планы и улучил момент, приступил к воплощению их.

Мы обучались езде на новеньких велосипедах, Сестрилец попался навстречу:

– Мальчик НЛО не попадался?

Командир, потом Угроба задавали тот же вопрос. Мальчик НЛО, имя нового героя. Кажется, другая история пишется здесь и сейчас. Потомки русичей к свободе привыкают, пробуют на вкус.


ГЛАВА 22

1

Понятно нетерпение одних, потерянность других: не надо торопиться на работу, не считать дни до выходных. А ведь чем ни доказательство тому, что рабство приняло самые изощрённые формы: жаждать выходных – значит, труд не в радость, разве кто-то лелеет надежды на головокружительные рост и перспективы, посему летит на труд. Но вспомним и сравним настроение в пятницу (ух! Впереди два дня радости!) и настроение в воскресенье (эх, снова на работу! Какое-то наказание!) А если ты специалист, то прекрасно понимаешь, что за твой счёт выживают десятки бездельников и получают ничуть не меньше. Сколько раз порывался уволиться, и начальство шло навстречу – добавили деньжат. Однако, и лодырям добавили чуть погодя. Тебе прямо намекают: система, её не обойдёшь, погибнешь, пойдёшь против. Смирился? То-то же! Мудрее надо быть, приноравливаться к суровым будням, к героическим обстоятельствам.

То есть, стать покорным и безгласым. Что и требовалось доказать. 

Но теперь русичам предложили иной вариант применения талантов. На центральной площади за ночь поднялся Куд – двенадцатигранное строение с прозрачным куполом, точно праздничный, колоннообразный торт на мощном основании шестиступенчатой паперти. По периметру площади рабочие возводили стену, как в Москве: отличить от кремлёвского проекта может разве специалист. Белый камень, не красный кирпич, вот и вся разница. Две дюжины башен, а это признак столбового града: стало быть, скоро поднимутся и столбы – в честь каждого бога Первого пантеона. Ступай в ученики, путь к беЗсмертию открыт. Русское жречество вышло из подполья: смотрите и учитесь, а ещё лучше – вспоминайте, вы это умели в совершенстве; вас выдали к рождению не случайно в эти годы, ради главной цели.

Сладостное волнение оккупировало город. Как малые дети, в центр прибывали ходячие и неходячие. Подле старушки суетились медики и родня, донесся разговор: «Перед смертью она так и сказала: всё, можно уходить».

Секундочку! Уже все поставлены в известность: беЗсмертие даровано всем жителям! Или надо пройти некий ритуал?

Жрецы тотчас окружили усопшую. На площадь допущена специальная подвода, белые лошади, возница в белом. И столько же участников ритуала в чёрных мантиях – без застёжек и пуговиц; это служители богини Нави. Названо настоящее имя усопшей, её сопровождают в Зал Ожидания. Ровно через девяносто дней, если ничто не помешает, мы сможем переговорить с помолодевшей. При условии, если сама пожелает.

Женя обхватила за шею, шепнула на ухо: «А ты когда соберёшься в обратную сторону? Я тоже не против молодого мужа».

– Сейчас сделаем, только оборону города организуем. Ведь примчат укротители, быть не может, чтобы не заметили. 

– Так они уже в пути.

– Вот и встретим. По всем правилам!


Пока суть да дело, про «База с сыновьями» дошли разговоры. По очереди, они у всех чиновников побывали, незримо прошмыгнули мимо охраны и секретарш. Эффект неожиданности срабатывал куда лучше предварительных согласований. Отец разрешил сыновьям не стесняться в выражениях, а людям никто не запрещает приукрасить слухи.

– Эй ты! Заглянули предупредить тебя: на сборы двое суток.  Пришёл конец сладкой жизни за чужой счёт. Те, кто стоял с взятками на коридоре, отправились по домам.

Чиновник не привычен к подобному обращению.

– Сейчас я вызову охрану, и посмотрим, как запоёте. Вы кто такие?

– Боевая группа последнего предупреждения, «Ю-Ю». 

– Ну, и рожи!

– Зато чужого не берём!

– Вот поэтому я и занимаю этот кабинет!

– Занимал! – Младший сын База выволок за шиворот (здесь – не полный список: мэра, главврача, начальника милиции, судью, специалиста по банковским услугам, налоговым и пожарным, теневому бизнесу и так далее). – Это место завтра займёт человек с чистой совестью, кого изберёт население города.

– Не будьте жестокими! Переведите в замы, накажите меня! В конце концов, дайте месяц на исправление!

– У тебя были годы. Ты их потратил не по назначению. Вон отсюда!

У секретарш случилась перезвонка, содержание бесед мало чем отличалось, менялись только имена.
– Машенька? На шефа что-то нашло. Вышел с криком – дожили! Я здесь больше не появлюсь.
– Ой, и с моим Николай Ивановичем та же история. Лиза, я тебе точно говорю: в городе революция. Быдло… народ поднялся в одночасье, скоро и нас сметут. А я планировала в Лондон… Всё накрылось! Куда же нам теперь, Машенька?
– В уборщицы для начала. Хоть тряпку научишься отжимать.
– Я не смогу. У меня маникюр… Погоди, кто-то звонит… Светлана Петровна? Рада вас слы… шать. И Сергея Фёдоровича… Я в курсе. Вас с собой зовёт? А жена? Ой, что делается, что делается! Апокалипсис полный! Ой, смотрите! За окном НЛО… раз, два… семь и ещё дальше. У вас четырнадцать? Неужели война? А мне завтра двадцать восемь. Я же ничего не успела!

У частника сегодня бум: грузовики нарасхват, водители смекнули – сами подняли расценки. Переговорщики согласны на любые, но среди шоферни нашлись патриоты: «Награбленное у нас помочь увезти? Не бывать тому!»
Коллектив раскололся надвое: такую деньги можно заработать, грех упустить случай!.. Пока судили да рядили, шесть грузовиков перегородили выезды. Это народное добро, присвоенное, принятое взятками. Пусть всё останется в городе!
Противники находят довод: «Мы не схватим – другие вывезут, и заработают, как никогда!»
– Совести нет – можете ехать! – И совестливые освободили путь. Восемь водителей ринулись за удачей.
На погрузочных работах в тот день заработали все, кому ни лень. Даже редкие ванны, вплоть до смесителей и унитазов, грузилось в фуры и кузова, плотно и на максимальную высоту, – переглядываются грузчики: таких отродясь не видывали, чай, не золотые?
Вереница гружёной техники вывалила за кольцевую, колонна растянулась на четыре километра, её возглавили грузовики полегче, из секретарского корпуса. С друзьями и знакомыми приятно отправляться в путешествие, да хоть на северный полюс, лишь бы подальше отсюда. И, когда казалось, самое ужасное позади, колонну задерживает патруль. Скоростные броневички неустановленного образца выстроились поперёк трассы. Командиры в масках приказывают прижаться к обочине жестами. На хорошем русском, с едва заметным акцентом, один офицер говорит прямо:
– Ваше бегство суд оценит и приговорит к расстрелу, если не найдёт смягчающих обстоятельств. Но у вас есть выход. Я думаю, его озвучивать не стоит. На размышления у вас ровно час, а нам некогда возиться.
Броневики ушли по трассе, совет колонны пошёл взвешивать все предложения, и весы отказали сразу. Самые крайние варианты (от «бросить всё и уходить налегке» до «придётся возвращаться и установить жёсткую власть, зачинщиков к стенке») пришлось отбросить. Нельзя идти колонной, надо рассредоточиться на местности… В воздухе появилась авиация, со второго захода, «двойка» подожгла первый грузовик. Следующий запылал через три минуты.
– Нас поторапливают с решением, – бывший мэр отдал приказ своему водителю, тот стал разворачивать фуру.
– Кажется, не всё потеряно. – Бывший начальник милиции вдруг осознал, что поддался минутной слабости, не сумел организовать структуры… но очень хорошенько запомнил слова, какими выпроводили из кабинета громилы. Это точно не люди, иначе разговор был бы другим.
А вдруг всё ещё можно вернуть? Нет, то, что подчинённые зарвались, никто не отрицает. Чистку рядов провести, самых наглых уволить… и снова заживём, как прежде, но с оглядкой: хороший урок толпа преподала. Больше чуткости к сигналам снизу, и тогда всё наладится. Они тоже имеют право на своё маленькое счастье, так и пойдём навстречу, сами станем скромнее…
Вовремя повернули, не то зацепили бы танки. С удивлением хозяева грузов взирали на современную технику, какой не увидишь на парадах. На лёгких гусеницах мчали самоходки и ракетные «катера» – такое сравнение напрашивалось невольно. Армия – наше всё! Никуда не сбежите. От ракетонесущих вертолётов никто не уйдёт. И гордость, попранная самоуправством, возликовала. Теперь вы будете работать по двенадцать часов, раз восемь показалось много.
Колонна, плавно пыля по обочине, подходила к кольцевой. С другого направления к городу шли военные, шли восстановить справедливость. И так не ко времени секретарша пересела на подножку к шефу: «Вы же видели, моё имущество сгорело. Всё, что на мне осталось, я очень надеюсь…»
Он сверкнул очами. Она надеется… надейся! Вот сяду за свой стол, тогда и порешаем мелкие твои вопросы. Обе пострадавшие выиграете в лотерею по квартире, в ближайшем тираже, и кто-то ещё из народа.
Окна пришлось закрыть наглухо, из-за дизелей не продохнуть. Да ладно, это мелкие неудобства, можно и потерпеть разок.
За последней машиной, колонна вышла на трассу целиком, всеми колёсами. Пыль отстала, снова, как в былые времена, будто возвращаемся с дач, под проблесковые маячки ГАИ, – от простых смертных хоть какое отличие. Но имейте ввиду, вы нам заплатите! Сразу и за всё!
Что ж, приятно наблюдать: город взят в кольцо. Колонну снова пригласили на обочину, пока не до вас. Войдёте с триумфом, цветы и оркестр организуем. Лица? Мы их заставим ликовать! На коленях будут приветствовать возвращение ваше, попомните моё слово… Умеет офицер подобрать правильные, обнадёживающие слова. Осталось немного потерпеть. Принять с дороги ванну, а потом неделю город будет пить! Водка будет бесплатной, уж потратимся для такого дела…
Но в небе появляются боевые вертолёты, они несутся к кольцевой… у военных свои хитрости: они сейчас зайдут с другой стороны. Что-то заставило их поменять первый план?
Блюдца возникли из ниоткуда. Яркая вспышка – вертолёт теряет лопасти, заваливается на бок, со всей дури врубается в откос. Дружно брызнули осколки, – они достали и вторую машину. Оба вертолёта горят, выжил один пилот, по-шустрому выбрасывается наружу и отползает. Взрываются бензобаки, горит земля… Это уже не кино: танки, отчаянно огрызаясь, пятятся задом, траками сбивают краску с застрявших и не успевших отступить. Груды непарадного железа, сминая случайные легковушки, отползают, чтобы перегруппироваться, но по порывистым и неоправданным маневрам видно: связь не работает. Командиры танков принимают решения самостоятельно, самые ловкие уходят за кольцевую, пока есть топливо в баках.
Шесть истребителей уходят от блюдец, ловко виляют хвостами. Уже пятеро, одному не повезло. Вот это скорости – глаз не успевает… Четвёрка решила не испытывать судьбу, взяла курс на родной аэрод… может, трое дотянут. Меткие блюдца, надо должное отдать.
Мэр наблюдает делегацию. Сколько же было выпито и съедено, сколько сломано столов под красивыми ногами! Лучшие танцовщицы в секретарши попадали. Фигура тоже пропуском служила.
– Я вижу, вы уже что-то решили.
– Пора поворачивать отсюда. Не любят нас тут, напрашиваться не стоит.
– Согласен. По машинам!
Пользуясь паузой в боевых падениях, колонна вновь выворачивает рули. Это уже смахивало на потеху для толпы. Им лишь поржать, а нам надо выжить. Не на съёмочной площадке, в действительности. Вместе с семьями, с детьми. Неужели откроют огонь по безоружным?
Более всего его страшило воспоминание, как в кабинет вошли громилы. Не дурак, с первых слов всё понял, ни единого слова поперёк. Собрал личные вещи в сумку… надо же, пригодилась. Как чувствовал, держал в шкафу. Машенька хлопала глазами, подскочила, не поверив своим ушам:
– Как «не вернётесь»? – У неё на лбу написано: сбрендил от старости, ну-ну, сам сообразил, что пора место молодым освободить. Импотент занюханный.
Солнце клонилось к горизонту. Поредевшая колонна свернула с трассы, вслед за солнцем. Оно стало единственной надеждой уцелеть, за ним, в погоню!

2.
Горожане охотно приступили к выборам, полдня потратили, пока не договорились. Недовольные предупредили довольных: «Если не справится, через неделю нашего поставим». Как просто, без траты средств из городского бюджета. Мало того, люди избавились от денег, снесли банкноты пачками, у кого хранились в таком виде.
– Позвольте поинтересоваться: откуда?
– Дачу продал. Не вытянуть при таких ценах.
– Так теперь всё иначе. Я вон пошёл в сберкассу, за квартиру хотел… там мне сказали, что она оплачена на девяносто девять лет вперёд.
– Может, у вас какие льготы?
– Свободный человек, других льгот не надо. Вот только не нравится мне эта свистопляска НЛО. Как осы возбудились.
– Видно, что-то происходит неподалёку. Им сверху видней.
Куча мусора, или денежная масса выросла – в грузовик разве поместится.
– От них одно зло. Сколько судеб сломано, сколько преступлений.
– Но поняли и освободились. Только не нашёлся бы очередной «мавроди»… Так красиво можно облапошить целый город.
– Наша власть. Никто не посмеет… будь моя воля, сжёг бы на глазах у всех, чтобы подозрений не возникало.
Люди разные, научены горьким опытом не по разу, как ни стать подозрительным?
Старушки не сходили с места, всё ждали, что будет дальше. А пришли дети, купюры стали собирать в мешки обычные, в каких картошку такают с дач. Следом подошли жрецы – этих люди научились распознавать. Один побеседовал с новым главой, тот сообразил и вышел к людям.
– Эту бумагу наши друзья употребят для борьбы с желающими восстановить прежний режим. Так что, без паники: пусть красивые бумажки сослужат нам последнюю службу. Поедут они в разных направлениях, будут рассыпаны вдоль дорог. Те, кто едет к нам с миром, их не заметит. Вот что я пока могу сообщить.
Шесть «Газелей» разобрали хлам, разбежались, кто куда, только выхлоп напоминал: здесь только что стояли мешки, полные денег. Городской голова вновь был призван, получил сообщение.
– Только что была перехвачена группа лиц, готовивших подрыв электроподстанций. С воздуха мы защищены надёжно. Кажется, пора организовать дружины – охранять водозаборы, сети. И вообще выставить посты на подъездах к городу. На всякий случай, напоминаю: впредь – никаких поборов на дорогах. Кажется, к нам направляются люди из окрестных деревень: их предупредили, что там повышена опасность для жизни. Встретим же братьев, поможем разместиться. Желающие... так, командиров я выберу сам.
Знал бы, что его ждёт, может, и не согласился; когда ж взялся за гуж…
Дружины множились на глазах, отряды поделили город на сектора, благо – улицы теперь сами обозначили границы. Так, по лепесткам, и маршировали, осознав всю значимость личного поступка. Отцы с сыновьями, женщины тоже не хотели отсиживаться. Защитим родной город, обойдёмся без подачек из центра, сами будем хозяйствовать. Отныне никому не платим дани.
Тут стоит добавить, дружины разделились на смены, по двенадцать часов на нос. Пусть на первых порах, там, может, перейдём по суткам: палатки от дождя, уже в каждом отряде разберутся, когда кому дежурить.
И, конечно, многие задавались вопросом: каким образом наши денежки принесут пользу? Ведь поднимет солдат бумажки эти, запихнёт в карман. Он бы и рад вернуться в часть да потратить в магазине, так командиры не для того подняли по тревоге.


3
Километрах в шести от кольцевой, пассажир напросился в кузов «Газели», стал помалу вытряхивать мешок, второй. Ветер подхватывал разноцветные купюры и гладко стелил по обочинам. Так и докатили до десятого, пока не кончились «патроны». Условный стук по крыше – поворачивай. Жрец снова перебрался в кабину, на немой вопрос водителя сказал: «Не завидую тем, кто прикарманит чужое».
– Вам виднее.
– Пора переходить на «ты». Мы же не воевать собираемся: «иду на вы». Предки вроде так говорили, вызывали недруга на бой.
– Что-то тарелок не видно.
– Они работают в другом часовом диапазоне. Мы опережаем местное время на шесть часов. Что будет здесь через шесть часов – лучше не видеть. Шальная пуля, мало ли…

В гараж вернулись все, но тревога нависала незримым облаком. Как там дружины наши, добрались ли без приключений? Воду и продукты взялись доставить добровольцы, приборы ночного видения вручил в руки главы местный бизнесмен. Мастера из ближайшего ателье сшили по эскизу стяги – после привычного трёхколора, по всем признакам – масонской символики, наши стяги бросались в глаза необычным сочетанием цветов. Жёлтый крест по диагоналям, в золотом круге синий круг Господа Ра. Верхний сектор – чёрный, богини Нави, нижний – белый, богини Явь. Левый – богини Славь, фиолетовый, справа – богини Правь, алый. Именно этот стяг тут же взвился на мачте у горсовета, шесть других образцов, воздетые на пару шестов, были отправлены дружинам. Пусть же прибывающие гости запоминают, как выглядит флаг города.
Жрец снова зовёт главу, что-то уточняет. При большом скоплении народа, глава вносит поправку:
– Это есть стяг Русского воинства. Для города мы подберём что-то подходящее. Не всё сразу.

Стены кремля почти закончены. Если с утра они выглядели фрагментами, возведёнными на некотором расстоянии друг от друга, то сейчас фрагменты сошлись в сплошную линию, с шестью обычными воротами и одним центральным. Двадцать четыре башни, изящные зубцы по верхотуре. До чего выигрышен белый камень, и где такой нашли? В окрестностях точно нет такого. Смеркается – а стены излучают свет, что в дневное время накопили.

Улицы привычно обнаружили фонари. Казалось бы, пора уж по домам, так нет: люд не собирается уходить на покой. Возбуждение будто лишило сна, вот уже и затянули песню.

Женя, наконец, добралась до главы.

– Слушаю вас.

– Есть отряд специального назначения. О существовании его будем знать только мы. Выглядят воины его необычно, я сейчас покажу. Баз! – Она меня подхватила другой рукой, махнула группе наших. Угроба, Сестрилец, ЛадоЛад и Командир тронулись в нашу сторону, держа борта. Внутри шествовали «Баз и сыновья», декоративная часть, если очень присмотреться.

– Открой лицо.

Глава от неожиданности отступил на шаг, потом взял себя в руки.

– Мне неудобно…

– Всё удобно. Это настоящие гоблины. Наши союзники с некоторых пор. – Женя подвела База поближе. – Надо людям потихоньку объяснять, что мы на планете не одни, параллельно с нами живут сотни разумных видов, и те, кто пошёл на союз с нами, самые разумные.

– О, да, дураков не держим, – воскликнул Баз-Васун. – Отряд «Ю-Ю» отныне в вашем полном распоряжении. Ночное дежурство на любом объекте можете смело доверить. Но, как я понимаю, кроме подстанций и водозаборов пока нечего охранять.

– Найдём. И надо наших подготовить к… Надеюсь, отряд имеет многие преимущества перед человечьими органами зрения и слуха.

– Безусловно. Я слышу полёт майского жука за девяносто шагов. Ваших – сто пятьдесят. И в первое дежурство я отправляю сыновей, пусть на месте разберутся, как и что.

Голова осмелел.

– «Ю-Ю», значит. Со связью пока не обещаю. 

– Мне ваша связь ни к чему. Сыновей я слышу каждую секунду.

– Меня научите?

– Дорого не спрошу.

– По рукам!


4

Римская армия пошла учиться у противника, исходя из новой доктрины. Старая себя не оправдывала по многим параметрам. Возможно, кому-то из высшего командования понравилась задача с массой сложностей, но это не шахматы: здесь гибнет личный состав, причин для удовольствия вроде быть не должно. Огромными потерями досталась большая часть планеты. Имея перед собой двух грозных соперников – Московию и Тартарию, торопиться не следовало. Вбить клин на почве раскола, выяснить, что они меж собой не поделили, углубить пропасть между ними – над этим работал генералитет, ибо, напади на Московию, Тартария придёт на помощь.

Почти ежедневные облёты территорий не приносили утешения: армий нет, русичи занимаются хозяйством, но стоит потревожить границу – откуда что берётся? Они будто из-под земли вырастают и бьют так, что желающих сделать вылазку повторно нет. Подразделения, испытавшие на себе ужасы контакта с жрецами, готовы разорвать контракты и убраться с планеты навсегда. Этого допускать нельзя. Живые – разнесут молву о том, что ждёт новобранцев, и тогда не жди притока свежих сил. И вот он, секретный указ, на опережение слухов: командирам приказано вести строгий учёт подчинённых, кто побывал в переделках, из них позже составлять ударные группы смертников. Не оказывать помощь, если угодят в окружение, подвергнутся изменениям, – это уже бракованный материал, с таким лучше расстаться сразу.

Специальный отдел при штабе дотошно учитывает все приёмы противника, отчёты носят главные характеристики столкновения. Особое внимание времени: во сколько покинули крепость, через сколько времени встретили врага, в каком составе, какие средства задействовал недруг...

Специалисты стали подмечать: новые способы испытывают на римлянах малые отряды, крупные соединения чаще применяют уже проверенные в боях навыки. Именно поэтому было принято решение уничтожать малые, при первом обнаружении. Только их ещё надо найти, как и крупные.

Уполномоченные из штаба специально выезжали на линию фронта, устанавливали приборы наблюдения – бесполезно: за линией никого и ничего как будто. Звенят насекомые, шумят рощи, травы в половину роста… А ведь они тут, рядом, молча наблюдают за каждым твоим шагом.



Герхудта перевели на фронт с крайнего запада, из самой Франции, кто рекомендовал его командованию – неизвестно, возможно, этот кто-то ознакомился с отчётами, его рукой написанными, сделал выводы. Ровно через двое суток Герхудт знакомился с донесениями за последний год, по месяцам попытался выявить активность врага, и тут же отбросил одну из своих версий. Русичи, получается, вообще не спят, когда ни потревожь. Но так не бывает! Даже самый выносливый воин должен отоспаться после двух суток бодрствования. Возможно, возбуждающие средства имеются в продуктах, в напитках.

Герхудт сделал запрос о питании русичей. Когда перед ним легли тома, собранные агентами и приборами, он задумался. По всей видимости, они черпают силы именно в разнообразии продуктов.

«Пеший воин запасается орехами и фруктами, если отправляется в разведку, в окрестности ближайшей крепости, где нами успешно выжжены леса. Воин способен обходиться без воды около пяти дней, имея при себе запас фруктов. Приборами отмечены случаи, когда небольшому отряду доставлялось продовольствие по воздуху: самодельные летающие лодки способны вывозить раненых, заменить первый состав вторым и вернуться без потерь. Наш отдел уже не раз настаивал о разрешении на применение огнемётов, все наши просьбы остаются без ответа».

Герхудт вчитывался в документы, делал выписки, к вечеру уставал так, что однажды понял: самого надолго не хватит, а инвалидов здесь не жалуют. Он нашёл выход, прибег к маленькой хитрости. Помощниками с отличным зрением его обеспечили тут же, уединяясь с каждым из них, внимал чтецу до первой усталости. Пошли жалобы, что замучил нескольких, стал меньше нагружать, пытался договориться с каждым: «Это же не на фронте, во всяком случае, жизнь точно сохранишь. Или рвёшься в бой?»

В итоге, под его началом, образовалась группа с хорошими голосовыми данными, свою команду Герхудт оградил от участия в операциях, за особо одарённых не стеснялся тревожить высшее командование: вам нужен результат? Так создайте условия, и он будет.

Его отдел частенько тревожили комиссии: как продвигаются дела? Он только выпрашивал увеличения сроков.

– Ты нам жрецов найди способ обезвредить, потом будешь про подвиги их читать.

– Как я обезврежу, если приёмов их не знаю?

Комиссия уходила, выводы свои храня, он же налегал на очередного чтеца, выжимал соки и брался за следующего. Один из командиров проговорился вскользь: «Наверху отмечают твоё трудолюбие, делают ставки на то, что с твоей помощью одолеем Московию. Дерзай, награда не заставит ждать. Эх, кабы ты знал, какие страсти в штабах кипят! Сунулись врага потревожить, и получили под хвост горяченьких. Есть у нас дюжина генералов, кто считает, что мы напрасно теряем время, возясь с твоим отделом. Потому и комиссии зачастили, чтобы не расслаблялся. Но немало и тех, кто в тебя верит. Чаще это те, кто побывал в одной-двух операциях. Испытав на себе могущество жрецов, они готовы подождать результатов, а не рисковать головой, пока за их счёт кто-то выслужиться наметил».

Покровительство части генералов – уже не мало, можно изредка выдвигать условия; пусть хоть одно из двух примут, всё какая-то польза.

Пробил час, в голове вызрел план действий, да и поторапливали из штаба, Герхудт явился с докладом, в сжатой форме изложил соображения. В первую очередь, он коснулся рощ.

– Пока не выжжем рощи, они нас будут бить. Отчёты ясно дают понять: пока лес их кормит, у них свободный график ведения войны. Поел – пошёл тревожить наши порядки. А вот если пищу воин потащит на спине, да на огромные расстояния, тут мы с ними чуть сравняемся. Нашим воинам в походе нужна крыша и тепло, они же спят под открытым небом.

Разговор вышел не простой. Выжечь можно, да наблюдателей не обманешь. Чем-то подменить нужно. И кто-то из генералов подал идею:

– Говоришь, подменить. Блестящая идея! На спутнике, как сорняк, размножились хвойные породы. Плоды несъедобны, пользы никакой от них, кроме того, что поглощают углекислый газ. Но организовать доставку семян, дать время для всходов. Да и проверить прежде: приживутся на Семле? Меня только что вызвали в часть, снова митингуют, моё место там. Но если дойдёт до голосования, я за этот вариант.

В штабах тоже не дураки сидят, имеют некоторый опыт.  Герхудт даже проникся уважением к непосредственному командиру, который обычно охотно делился новостями:

– Выжечь рощи можно, да хлопотно. Надо караулить случай, когда наблюдатели отчалят на учёбу или ещё по каким делам. У них случаются неудобства – аттестация, обязанность уточнений, проверки и комиссии. Времени вырастить хвойные породы у нас нет, можно начать частями. На отбитых территориях уже ведутся посадки: ели и сосны неплохо приживаются, на первых порах нужен особый уход. Пленные работают от восхода до заката. А теперь взгляни на карту. Московия и Тартария занимают такие площади, что понадобится не меньше ста лет, чтобы хоть видимость создать. Наблюдатель не рискует садить аппарат на сушу, посмотрит сверху – есть растительность, и ладно. Вот с родовыми деревами будет сложнее. Их придётся огнём умертвить, химией. Они продержатся какое-то время, потом сами упадут. Где-то и с нашей помощью, но группы постараются не оставлять следов. Пусть на операцию уйдёт масса времени, зато мы получим выигрыш позже, имея подстриженный лес. И вот такая новость. На днях, с родового древа был подбит аппарат связного. Ничего секретного не вёз, обычный отчёт за месяц. На орбите не дождались. Служба безопасности поднята по тревоге, подняли драконов на поиски. Русичи утащили трофей в свои тайные подземелья. Если разберутся в технологии и сделают похожие, снова нам сидеть на орбите, пока наша авиация не разделается с их новым флотом.

Герхудт, из благодарности, поделился своими размышлениями:

– Но раз известно, что они могут изготовить аппараты для своей армии с помощью Ковчега, надо выкрасть его, в крайнем – уничтожить.

Командир, ни слова не говоря, покинул помещение.

Герхудт обнаружил группу подопечных в комнате отдыха, у вентиляционной трубы, смекнул: они подслушивали.

– Я не скажу никому, но и вы не оставьте заботой, если со мной что-нибудь случится. Сегодня я нужен, как пойдёт завтра – никто не знает. А раз в курсе последних событий, может, свои соображения есть, выслушаю охотно.

Чтецы открыто посовещались, самый старший сказал:

– Твой командир помчался в штаб. Твою идею преподнесёт, как свою. Ему слава и почёт, тебе же устная похвала, без свидетелей. Всегда за счёт низов выкручиваются командиры. А после победы о тебе никто не вспомнит. Хорошо – если выделят десяток рабов и дом. Сами возглавят столицы и города, рабов у них будет без счёту.

– До полной победы ещё далеко. Надо запастись огромным терпением, опытом разжиться. Я готов признать, противник нам попался не из простых, тем более будет памятной победа. Пока же – обходимся сбором информации, анализируем, выстраиваем планы. Хотя с русичами любой план разрушается на глазах, к этому пора привыкнуть. – Герхудт оглядел подчинённых. – С завтрашнего дня приступаем к детальному изучению боевых приёмов. Мне кажется, эта часть знаний может оказаться решающей в предстоящих битвах. Запомнился один эпизод: союзники сбросили данные, во что вляпались года два назад. Стояли обе армии по берегам реки, русичи применили звуковое оружие, и первые ряды псов пали на колени, потом на четвереньки. С крутого берега упали в реку десятка два воинов, и вода сотворила чудо – к ним вернулся прежний облик. С того самого дня и вышел приказ – не затевать сражений вдали от рек. Когда мы столкнёмся с таким же оружием, никто не знает, но этот способ я прошу запомнить. Мало ли…

Будни отдела потекли веселей. Узнавать из сводок о потерпевших, уцелеть самим при этом, пощекотать нервишки – это было сродни удовольствию. А ведь это правда, кому-то довелось испытать на собственных шкурах. Редко, но, благодаря талантам чтеца, Герхудт примерялся к обстоятельствам и почти на себе испытывал отдельные эпизоды.

– «В десять утра отряд Бурга из трёхсот воинов покинул крепость Брда, направился тревожить земли рода ЛадоЛада. По данным разведки, воинов у них не густо, но в случае нужды, за оружие берутся дети. Самое главное – застать врасплох, и чтобы хватило своих запасов воды. Селение пользуется колодцами, родниками, однако, на их воду можно не рассчитывать. Уже зафиксированы два случая похожих: отведали местной водицы, и заснули вповалку, на двое суток. За это время прибыли жрецы и преобразили пленных в четвероногих лис. Курьеры частенько встречают на опушках леса ещё не диких, не разучившихся говорить бывших союзников, только финал известен. Лет через пять, обращённые перестанут надеяться на изменения, подадутся в леса, где займутся размножением.

Отряд выгрузился в трёх километрах от селения, в пластиковых мешках за плечами вода; грузовики отправились в крепость, чтобы по сигналу выйти навстречу. Командир отряда вывел бойцов к озеру; отсюда оставался километр до жилья. Разведчики ушли, воины решили искупаться. Бург заметил не сразу, что подчинённые исчезают под водой, отдал приказ выйти на берег. Недосчитался сорока двух, и главное – никто ничего не заметил.

В какой-то момент, и сам командир ощутил чужое воздействие на себе: в ногах появилась усталость, сон морил – что-то невероятное стало твориться! Он стал орать – чтобы не вздумали садиться, всем стоять, иначе пропали. Но откуда, кто? Хоть бы показался противник, всё было бы проще. Никого, а сонная атака лишь набирала силу. Воины цеплялись друг за друга, Бург разрешил снять воду, мешки в кучу, и так, чтобы оставались на виду.

Из последних сил держась на ногах, с полузакрытыми глазами, Бург наблюдал сон: из воды вышли русичи, их ладони были направлены на отряд. Драконы падали, один за другим, слышались звуки: «Ю-Ю», посвист дудок, довольно громкое мычание под нос. В сумме – невероятное сочетание звуков лишило воли и самого Бурга, тут его и подхватил крюк. Страхователи вовремя подоспели, не то б разделил участь своего отряда. А что стало с ними, он узнал на следующий день. Получив подмогу с воздуха, батальон прибыл на место происшествия. Двести шестьдесят каменных воинов так и остались на том же месте. Экспедиция подобрала воду и отступила».

Чтец прочистил горло, промочил раствором, приступил к следующему документу:

– «Лейтенант Сцопий возглавлял группу зачистки, они прибыли в селение рода ЖеляВея. Накануне здесь потрудились каратели, вырезали всех мужчин. Больше ста пленниц подключены к конвейеру, в крепости Мрхаб, где созданы идеальные условия для женщин. Сцопий просто должен был убедиться, что в селение никто не вернулся, поэтому грузовик следовал по пятам, в ста метрах позади. У первого дома их встретил старик. На записи, позже разобрались, в руках он удерживал столб насекомых, жонглировал им, как хотел. Первый же выстрел достиг цели, опасность устранена, но тут напали насекомые. Они кучами полезли в глаза, в рот и уши, несли на себе липкую массу с песком. Дышать воинам становилось всё трудней, но если отхаркивание слегка помогало, то проникновение жучков в органы слуха доставляло огромное неудобство. Команда вышла из подчинения, в ход пошли сучки и веточки. Воины готовы были разорвать головы на себе, извлечь вгрызающихся в плоть жучков; отчаявшись, кто стремился нырнуть в воду, спрятать голову, кто раздирал себя в клочья. Каким образом противник научил эту мелочь нападать на живую силу, ещё предстоит выяснить. Итог – группа погибла целиком, лейтенанта страховщики подцепили, однако живым до крепости не довезли. Грузовик исчез. Эксперты подтвердили днём позже: следы от колёс остались на дороге, и больше ничего. Старика тоже не нашли, страховщики указали место, где его подстрелили. Там обнаружили пулю, и только; теперь гадаем: выплюнул он её, что ли? Следы после себя оставил – сам ушёл, ну, как такое может быть? Многого мы не знаем о противнике, эту тему следует рассмотреть отдельно».

Чтец поднял глаза на своего единственного слушателя, с немым вопросом – дальше?

Герхудт махнул рукой – отдохни.  Тот вышел, оставив командира наедине с загадками. По идее, командование просто обязано снять запрет на использование других калибров, к мелким противник приспособился быстро.

 
ГЛАВА 23

1

Мальчика НЛО нашли на третий день, разговор получился не сразу. Как сам рассказал позже, его подготовили на непонятном современнику уровне контакта. В первую очередь, ему надлежало восстановить связь между планетой и живущими на ней, начало положено именно отсюда, из этих мест. Он видел, условно говоря, кусочки мозаики: их он расположил в правильном порядке, вот почему улицы сместились и выпрямились под естественными углами относительно центра. Сам поступок можно сравнить с введением инъекции в организм: от места впрыска, лекарство помчалось по каналам, внося поправки в органы и члены. В соседних городах пошли похожие подвижки, к радости журналистов, вот уж кому привалило работы. На восточной окраине красовался вокзал, за ночь переместился на север – будто блюдце повернули. Мало – вдруг поехали делегации: давайте породнимся городами.
Женя слегка волновалась, изучая довольно взрослое лицо отрока.
– И родители так просто отпустили?
– Я давно готовил их, что однажды приступлю к исполнению задачи.
– Они тебя заберут после завершения трудов?
– Остаюсь здесь. Она родилась в этом городе, прежняя моя лада, мы должны встретиться и продолжить начатое.
– Тебе придётся коснуться руки каждой девочки, чтобы найти.
– Их много здесь?
– Очень.
– Тогда у меня в запасе есть другой метод. Благодарю за подсказку. – Сказочный красавец – украшение любого города, ТВ-канала, сдерживал себя, куда-то торопился, и только караулил случай, чтобы удалиться. – Задавайте уж свои вопросы, и я исчезну.
– Освобождённые города отстоим?
– Иначе бы я не приступал к оживлению корней.
Командир тайком повёл пальцем – больше не мучаем мага, отпускаем.
Женя согласилась, хотя против воли.
– Ступай. Нам и этого довольно.
Няня принесла борщ для Женьки.
– Как заказывала. Но я бы на твоём месте дотянула бы до яркого детства, где куклы и подарки.
Командир оттеснил няню в прихожую, при мне просветил: «Не было у Евгении такого детства. Жирная, чёрная полоса, со всеми вытекающими. Побои, скандалы, пьянство родителей. Так что…»
Няня неумело закрылась руками от такой действительности. Потом до неё дошло, сказала мне на ушко: «Испытания выпадают таким людям не просто так. За дар приходится платить».
При первой возможности, я стал добиваться признания: почему ты мне не рассказала? Раз мы вместе, я должен знать…
– Не хотела причинять боль. Твоё детство не было радужным тоже. И без воспоминаний хватает негатива. Не плодить же его.
– О чём ещё ты хотела спросить «НЛО»?
– Его так теперь зовут? Не знала. Под таким именем войти в историю – нет, не хотела бы. Скорей всего, потом всплывёт настоящее… Спросить хотела, да. О древних захоронениях. Великаны и богатыри. Или ещё кто-то придёт и разбудит всех.
– Так жрецы тем, видно, и занялись. Их видят в окрестностях, может, проводят подготовительные работы… – Перед глазами возникла картинка. – Представляешь? Шесть великанов входят в город, с шести направлений. 
– Главу надо поставить в известность. Людей пусть подготовит. И детям урок: про великанов читали, теперь сами видите – это не сказки.

Жрецов с каждым днём пребывало, повстречаться лицом к лицу на улице стало обычным делом. Кремль менялся на глазах, неужто я один это замечаю? Няню специально привёл на бывшую площадь.
– Ты видишь разницу?
– А кто не видит?
Стены толстели, росли, как обычные грибы: основание крепчало будто живое. Как же в старину не додумались возводить нечто подобное?
Няня и тут нашлась:
– Технологии накапливаются в веках. Мы с тобой ещё не то увидим. Я вот надеюсь побывать на возведении столпов. Это же прямая связь с богами. А этот ваш НЛО сюрприз может подбросить. 
– Какой?
– Кончай притворяться школьником. От твоих вопросов голова лопнет скоро.
– Она предложила к главе городскому сходить. – Зачем? У него на стене новая карта города. Секретная пока, но мы воспользуемся твоим авторитетом, пройдём и глянем на неё.
– Тебе для чего?
– Летопись буду писать, надо же опираться на конкретику. Пойдём плясать от крамоли, вот только с названием не определилась: будет имя или, как в былые времена, просто номер. Удобно для составления донесений и связи: свои знают, а противнику ещё надо голову поломать. Русичи хитрее стали, никаких сведений для разведки противника не оставляют. Выставим нынешних с позором – думаешь, обид не затаят? Будут рыскать кругами да гадить при первом случае.
– Разве нет на них управы?
– Умело прячутся под закон о праве выбора. Я не хочу жить так, как вы. Никто не запретит находиться в сотне километров от Семли. Враг может легко устроиться наблюдателем, с правом посещения планеты.
– А если мы предоставим доказательства, что он преступник?
– Наблюдателем ему не стать.
– Утешила. Они же заметают следы преступлений.
– Наша задача – не дать замести, каждому воздать по делам.
– Они же избегают наказания разными способами. Попёр на толпу, напоролся на нож. Умер – ищи его, где и кем родится.
– Вот для чего и нужны столпы. Власть вернётся к нашим богам, тогда уж точно враги наши лишатся права доступа к воплощению. Все, кто не уберётся сам, угодят в ловушку. Ад устроили для русичей, сами в нём окажутся, вместе с организатором. Так, в одной авоське, и вылетят за пределы планеты. А родной Аид помалу будет восстановлен. И Тартар следом, по семь небес в каждом, как десять тысяч лет назад. Если ты не в курсе, захватчики вручили Эйзенхауэру документальный фильм о Семле, какой она была перед вторжением. Именно по нему был снят «Аватар». Но на то и враг: в своём фильме союзники умолчали о способностях русичей, о восьми чудесах света.

Охрана признала меня – проходи. Уже приятно, раз узнают. Няня раскритиковала яркого стража, кто напялил на себя псевдорусские платья:
– Ты спектакль играешь, рядишься, во что попало. Слышал про новоделы? Вот они на тебе и есть. Чтобы соответствовать, замеряй свои сажень, аршин, локоть; только по ним шили жены, никто другой. В орнаменты жена вкладывала обереги, чтобы домой вернулся, целым и невредимым. Никаких поясов, это для военного похода разве. Ничто не мешает дышать, вскинуть члены. Задери-ка ногу… никак! А стоишь тут на показ, изображаешь кого-то!
Я прикусил губу, уладил дело; поднялись к главе, а он собирается на выход.
– Шурик, наши собираются в кремле, жрецы обряд обещают провести.
– Правильно – в крамоли. Запоминай, голова, от тебя учатся помощники.
Пришлось няню взять под руку и урезонить; с её наскоками мы живыми домой не вернёмся.
Под сводами Куда человек шестьсот собралось, жрецы приступили к службе. Не удушающий запах ладана, какой-то незнакомый, бодрил и прочищал лёгкие, точно озон после грозы.
Жрецы замерли, старший прочистил горло.
– Прежде, чем обучать обряду, хочу поздравить. Большинство из вас возглавят свои Роды. От вас теперь зависит, как скоро семьи включатся в режим. Разбудим родных богов, сами на себе испытаете всю мощь их, которая дремала и ждала дня сего. И совсем не важно, двадцать четыре года тебе, сорок восемь или старше, вы зададите тон, а уж потомки будут почитать и вспоминать имена ваши в первую очередь, как родоначальников. Вы запускаете агрегат, они продолжат, а вместе – просто вспомним, что умели прежде. Сомневающимся предлагаю не спешить: вы всё увидите собственными очами, своими руками пощупаете, отведаете настоящих благ, не земных, и тогда уже решите: стоит примкнуть к старой вере или искать свою дорогу… Сколько власти ни обещали, ни разу не сдержали слова.  Мы же ответим за каждое, и бежать нам некуда. Когда же спрашивать будут внуки, откуда возрождалась Русь, смело можете указать на место сие, на сей день и час. А теперь начинаем ритуал богу Радегасту. Угол поклона и привеДствия – семьдесят два градуса. Вдоль стен есть трафареты, можете потренироваться. Знаю, многим правило покажется неудобным: при посторонних совершать поклоны, вроде как стесняемся. Но это правило, которое не отменить: отдай Радегасту поклон, как знак признания. При таком стечении русичей, боги уже рядом. К слову, многие почувствуют при поклонах натягивание мышц бёдер, – набрал нужный градус, они вспомнят ограничение. А то, что после ритуала многие заметят изменения в себе, ручаюсь. Всё зависит от решимости и личной искренности. Итак, начинаем…

 Нам не суждено было отстоять свои полчаса, Угроба позвал на выход. Вся группа разместилась в двух «Газелях», сразу за стенами крамоли; няню пришлось высадить у дома. Женька с командиром подозрительно помалкивали, сидя рядом, руки сложены в мудры. Возможно, медитировали, в таких случаях лучше не тревожить. А вот и первый спуск: карта города, как запомнил, теперь как бы открылась в трёхмерном варианте. Москва тоже не семи холмах, поэты в песнях передали нам подсказку. Стало быть, и наш град возрождается на древнем месте; хочется думать, предки настояли.
Южный ветер хлестал по щекам, трепал шевелюру. Угроба всматривался в набегающие отметины, головой работал.
– А здесь надо аэродром организовать. Старые деревья укроют виманы от спутников.
– Виманы? – Я оценил предложение. Идеальная площадка для посадки тарелок, самодельного флота. – Построишь корабль, и…
– Буду осваивать виману.
– Мысленно управлять такой техникой – сколько надо учиться?
– Пойду к жрецам. Мою просьбу признали закономерной.
Машина с разгона взяла подъём, дальше снова пошёл уклон, более пологий. Если не путаю, центральный холм с крамолей, вокруг восемь, когда не больше, холмов. Цветок. Одноэтажная окраина приветствовала танцем садов. Ветви задавали ритм, казалось, ветер не при чём. Симпатичные домики, один другого краше, просто радовали глаз. Ладный мостик через ручей, перед ним обязательный знак ограничения скорости. Мальчишка с удочкой, прямо с моста… Угроба воскликнул: «Это же НЛО!»
Пассажиры мгновенно развернулись посмотреть. Женя прокомментировала:
– Это не удочка. Река здесь помчит, берега себе новые выкроит.
– Новый мост строить? – подумал я вслух.
– Может, и обойдётся. За дело взялся не просто ученик, мастер, каких поискать. – Ко мне обратилась: – Карту видел? Вот теперь я спокойна.
Она спокойна, но куда едем? Мало того, представители двух школ сидят рядом, затаились. Что-то не очень верится в перемирие… На ум пришли слова жреца: «Вы станете родоначальниками своих Родов». Ответственность перед будущим. Любой родоначальник однажды перейдёт в следующий кон, но его имя будут называть первым в списке, вознесут славы предку.

Дружина почти вся на дороге. Стражи задержали трактор, у которого на прицепе «Газель» с будкой. Тысячи подобных встретишь на дорогах, а вот эта особенная. Припомнить наши скитания, можно сделать предположение.
Я оглянулся назад. Женя тотчас приложила палец к губам.
Мы прижались к обочине, высыпали под небо. Облака – как нарисованные, с лёгкими подпалинами подозрительных оттенков – зеленоватого и фиолетового. Если это не усталость глаз.
– И что у нас тут, показывайте! – Командир тревожно потирал руки, постреливал глазами на Евгению. Замки освобождены, дверь распахнулась. Между запасными колёсами притих обычный ящик из дерева. То, как плотно подогнаны доски, как обработаны, наводило на размышления.
– Он? – почти в один голос спросили Командир и Угроба.
Женя кивнула. Тревога на лице понятна: нам досталось сокровище веков, теперь будет трещать голова – как сберечь?
Разумеется, тут же атаковали тракториста – где взял?
– Не поверите. Стоит «Газель» под знаком, бородатый старик сигналит – остановись. Возьми на буксир, тебя встретят.
– А сам?
– Остался. Знак непонятный сделал рукой. – Парнишка заглянул в кузов. – Дорогой ящик, сразу видно.
Чтобы избежать ненужных разговоров, Командир нашёлся:
– Заждались посылку. Мы уж думали, затерялась.
– Да уж, много жалоб на почту. – Он окинул нас глазом, кашлянул. – Ладно, мне пора назад.
Женя проводила его до трактора, пожала руку. Могла бы и поцеловать, коль такой груз доставил. Хотя… с другой стороны, задумается человек: что ж я такого привёз, что поцелуями рассчитываются?

Угроба с Командиром сели в ту «Газель», завелась без проблем. Так и покатили назад, следом за Ковчегом. Я высунул голову, повертел по сторонам. Высоко в небе поймал серебристую точку. Глаза чуть приноровились – и вторую разглядел. Надёжное сопровождение. Операция завершается самым обыкновенным способом. Как говорят титры в конце киноленты: «При съёмках фильма никто не пострадал».

 
2
Желать счастья – естественно, только понятия и подходы к мечте разные. Ушлые людишки, кто посчитал себя умнее других, ловчат, придумывают схемы, как загнать в рабство себе подобных. Скажем, Ваня сговорился с Рустамом: я даю деньги в долг, ты приходишь бедолаге на помощь, и он по гроб жизни тебе обязан. Схема проста до банальности: нуждается человечишка, Ваня ссудил его суммой, потом, вместе с Рустамом, выкрали деньги, и жертва является к Ивану: у меня украли всё.
– Это твои проблемы. Месяц даю на возврат всей суммы.
Рустам тут как тут, «случайно» оказался свидетелем разговора:
– И много должен?
– Двадцать тысяч.
Достаёт Рустам всю сумму, наезжает на Ивана:
– Что ж вы за люди такие? Русский русского не понимает! Держи! Здесь всё.
Бедолага не знает, как благодарить, готов упасть в ноги.
– Не стоит. Есть у меня ферма, потихоньку отработаешь.
Отрабатывал восемь лет – и не видно конца отработке, стал соображать: что-то здесь не чисто. Однажды увидел Рустама в обнимку с Ваней, до него дошло. Так разводят нашего брата. Мораль сего не редкого случая очевидна: хитрость правит бал. И снова деньги стали мерилом конкретных особей, готовых воспользоваться бедственным положением любого. Честно заработать власти не дадут, а прибавить ненасытность – пропала личность, это уже раб денег. Сгорит ли имущество, украдут или здоровья лишится – всякому поступку своя цена. Или другой случай.
Женщина торгует мёдом, вместе с мужем держат двести ульев. При разговоре с ней, призналась, что ей всё надоело – хоть сегодня взяла бы и бросила. Что мешает? Снова деньги. Спрашиваю: сколько ульев нужно иметь семье? – Хотя бы десять. – А сколько мёда с одного? – Литров 50-60 в сезон.
Нехитрый подсчёт покажет зависимость этой семьи от денежной массы. Кроме того, семья постоянно терпит непредвиденные расходы – надо, надо, надо, и конца-краю не будет «чёрным дырам», высасывающим наличку. В сознании укореняется страх остаться без средств, и этот страх становится хозяином придуманной жизни, навязанной условиями… Они видят других людей, которые покупают мёд. Вопрос – как же они живут без пасеки? Ответ тоже заготовлен случаем: нищенствуют, пусть внешне этого не заметно!
Система самоанализа дала сбой, человеку кажется, что живёт правильно, и на разговоры за спиной наплевать: завидуют. Но ведь человек погибает, как наш брат или сестра, становится механизмом по добыче бумажного состояния. Ещё случай. У воротилы 28 миллионов, кризис – обеднел на шесть, свёл счёты с жизнью (так преподнесли СМИ). Уверен, кожей слышу: кто-то из читателей подумал: мне бы такие деньги, показал бы класс. В том и дело, что у вас никогда таких не будет, ибо из низшего сословия. А вот зависть пустит корни и будет точить всю оставшуюся жизнь: при первой возможности мы пойдём грабить банк, готовы отнять кошелёк… стоит убедить себя, что возможность избежать наказания стопроцентная. Нас подталкивают к тому? И да, и нет. Если хотим иметь всё, то подталкивают. Только развращённым умом легко управлять. Те же, в ком живы моральные ограничения, находят утешение в них: не твоё – не трожь.   
3
Город наводнялся жрецами. Южные, загорелые лица, бледные – точно выбрались из подземелий, обычные... никогда не причислишь с виду обычного гражданина к жреческой касте. Долго же вы маялись, терпели лишения, чтобы сегодня маршировать по незнакомому городу, где всё знакомо или почти всё. Десятки школ, о некоторых хранились только воспоминания: да, были и такие. Сегодня оказалось – не были, а есть, живы. Юные лица у большинства – не прихоть, признак пройденного пути в беЗсмертие. Они не ввяжутся с вами в спор, если не верите в такую возможность, взгляд в вашу сторону – как вздох: сколько же тебе ещё умирать и воплощаться, пока не надоест! И букварей на вашу долю издадут, сколько надо, –учите то, что знали прежде.
При огромном стечении гостей, кому-то следует отстраниться от нарастающего ликования, не терять голову при виде шествующих великанов… Смельчаки отважились измерить лазерной рулеткой: шесть, двенадцать, восемнадцать метров, и ждём ещё троих. Главу града интересуют другие данные, менее значимые на посторонний взгляд. Где-то находят выброшенную и сгоревшую милицейскую форму. Предотвратили попытку уничтожить архив МВД. Оно и понятно, люд решил порвать с прошлым, боится гонений за службу врагу; кто оказался настоящим врагом русичей, уже ни у кого сомнений не вызывает. Сколько от чиновника терпели сами, никому не рассказать.
– Что делать с бывшими? – Глава не горит желанием брать решение на себя. Его помощник, из жреческого сословия, прям:
– Ничего не делать. Сами обживутся, присмотрятся и, быть может, поймут, как долго заблуждались. Никто тебе не указ, только совесть, и пойдут все дела твои, как по маслу. Конечно, с их стороны было бы честнее явиться с повинной головой. Не всякий готов на поступок. Пусть же тайком питают благодарность за то, что не тронули, дали осознать. Осмелеют – пойдут искупать вину за прошлое.
– Лучше бы пришли сегодня. Некому возглавить хотя бы наблюдение за порядком. 
– Разве на первых порах. Когда уверен, что могут отвернуться боги, станешь ли рисковать? Тогда и необходимость в наблюдателях отпадёт сама собой. – И помощник предлагает голове эскиз герба города: жреческие атрибуты, на фоне то ли щита, то ли НЛО. – С названием я бы не торопился. Надо погодить чуток, выяснить общий крен, куда потянет население.  Как в былые времена: какие специальности будут основными.
– А если уживутся десятки, главенствующую трудно определить? Тогда это будет настоящее общежитие.
– Чем ни название?
Голова аж поперхнулся:
– Серьёзно? Это же на века, так что подумать придётся не нам одним.
– Как назовёшь корабль, так и поплывёт. А городское управление следует переименовать в Раду.
– Пример украинский ещё на слуху.
– Так и Гитлер употребил символику русичей, помогала ему некоторое время. Господь Ра, бог Радегаст – чем ни порука? Уходящие правители умением обещать прославились, заботой микрофонной о благополучии населения – слушайте, мы и не такого наговорим. У нас такой оратор скончается на месте. А вот тебе вопрос. – Помощник остановился у окна, выходящего на крамолю. – Сядут ли рядом разные поколения, когда учиться начнут?.. Старшим неловко поди, с мелюзгой соревноваться.
– Привыкнут! У совместного обучения плюсов больше.

На улицах всё чаще происходят удивительные диалоги. Жрец останавливает человека одним-единственным вопросом: «Перекраситься решил?»
Зевак не много, но и тех довольно, чтобы намотать на ус.
– А в чём дело?
– Видишь ли, у людей торжество по случаю освобождения, и ты со своими мыслями – «толпа, чернь». Всему виной собственная лень, гвоздя в стену не забил, руководить приловчился. Кончилась сметана. Пора убираться прочь.
– Уеду в другой город, так вы и туда придёте.
– Придём. Через десять лет, позже, но придём.
– Что ж мне, в петлю лезть?
– Нигде не будет тебе покоя, пока сам не решишь: брать в руки молоток или же зарядить петлю.

А строители не унимаются, будто второе дыхание открылось. Часовни богам – как цифры на циферблате часов, растут в округе, службы вот-вот начнутся. Жрецы набирают в школы, выбирай, какая по сердцу. Когда ж с призванием ошибся, тоже бывает, учителя направят. Коль слуха не имеешь, но в прошлом был заметный музыкант, вернут способности былые, и снова слух порадуешь исполнением русских песен и былин…
Горожане разобрались быстро, чем отличается православный обряд от христианского; кресты на куполах не позволяли русским богам слать подарки потомкам. Зато коллективную энергию служб купола переправляли в общий коллектор, накопленная перепродавалась дальше – перекупщики не понимают шуток, бьются на смерть, если доходит; нефтяные битвы – это детская забава на фоне энергообмена. Семлян доят, как скотину, прикованную к стойлам. Через нательные кресты приговаривают к смирению при жизни и к кладбищенскому покою: иного нет, всё остальное лютая ересь. 

Жрецов всё больше. Ковчег, не иначе, привлекает в защитников ряды разные школы. Вопросы, по каким расходились прежде, решаются легко, имея опыт тысячелетий. Военные школы настаивают на запуске Ковчега – нужно увеличить парк виман, они уже набрали учеников, и полно таких, кто вспомнил навык. Снова циркулирует идея – вернуться в прошлое и там не допустить поражения. А как же опыт? – оппонируют вдохновителям идеи школы иного настроения. Почувствовать на себе все прелести оккупации, передать потомкам, и так, чтобы не забывали, – пожалуй, главный урок прошлого.
Мы с няней снова на прогулке. Она настояла, чтобы я увидел собственными глазами чудеса и обычные явления.
– Вот она, искоренённая система звуков…
В окружении жрецов, детвора экспериментирует со звуком. Лист тонкого железа, на нём песок, снизу труба для подачи сигнала. В рупор послан звук «О» – песчинки сместились, на железе наблюдаем букву «О». Именно так у русичей появилась письменность, все сто пятьдесят два варианта звучания, какие способен выдать речевой аппарат человека в Первом коне. Не тридцать три известных до дня сего.
Няня не преминула подметить:
– Весела Евгения твоя, как никогда прежде.
– Радегаст порадовал нас всех накануне, так порадовал.
– Дочкой или сыном?
– Няня, то, что произошло, не касается супружеских отношений.
– Она всё молодеет.
– Стало быть, не помогают ей твои борщи.
– Есть радикальный способ. Алкоголь.
В ответ, я лишь покачал головой. О чём она думает? Как язык повернулся?
– Куда дальше?
– К Базу в гости. Ему в последнее время что-то везёт на женщин. Одна выбросилась из окна – поймал, вчера вторую. Эта ваша любовь имеет и негативную сторону. Забеременела от любовника, он, как узнал, и порвал отношения. В окно сразу. Почему в окно?
– Баз? Вот это да. Теперь у него точно общежитие.

Гостям студентки обычно не рады, нас же встретили с удивлением, незаметно перекованным в гостеприимство. Гобленихи, их рослые детки стали накрывать на стол.
– Где спасённые?
Баз огорчился:
– Ничего от вас не укроется. По городу вести расползлись?
– В газете прочёл.
Он привёл в отдельную клетушку, в которой только чемоданы хранить. Обе дамочки уже сдружились, положение обязывало. Няня начала со сбора тем для следующего романа:
– Расскажите мне про любовь. Ты первая, – она кивнула блондинке.
– Кажется, мне пора домой. Ты оставайся. – Я собрался на выход. Баз вызвался проводить.
 

ГЛАВА 24

1
Едва вышли из подъезда, наткнулись на препятствие. Сильный запах ореха у База не вызвал недоумения: «Наелся перед походом».
Гуськом, осторожно обогнули великана; глаза мои норовили сойтись на затылке: разум не хотел мириться с тем, что они наблюдали. Не хотелось потревожить и задремавшего дядю. Ему до шестого этажа достать носом, устроить сквозняк могучим дыханием – только захотеть. Рядом с домом База, и со вторым, где разместилась наша группа, чем ни охрана? Только бы не храпел, и это меньшее из зол; а ведь где-то живут существа, кому приходится терпеть неудобства от громоздкого, неповоротливого соседа. Так и слышу от мелких граждан: «Ты каблуком дверь в мой домик подпёр, пришлось ночевать под чужой крышей».
Баз сопел, скрывая гнев, наконец, улучив минуту, пожаловался на своих красоток:
– Я чего боюсь, Шура? Чтоб жаркое из спасённых не приготовили. Ревнивые попались – просто спасу нет.
– Ты же достиг той внешности, о которой мечтал.
– А их к молодым тянет, попробуй угодить.
– Баз, давай о серьёзном. Город трещит от жрецов, и меня одолевают тревоги.
– Пусть погуляют. Опять же, бывших узов вычисляют, кого власть оставила для провокаций, подрывных работ. Один на днях целую группу накрыл, так сумел объяснить положение, что почти вся перешла на нашу сторону. Открыть глаза заблудившимся – это дар богов.
– Баз, дело гораздо серьёзней. Жрецов много, а найдутся средь них такие, кто знает работу с Ковчегом? Салюты и я могу пустить, а вот подойти к агрегату не рискну. Думаю, из нашей группы тоже никто не рискнёт.

Муравейник этот даже ночью кипел, иногда у сооружений появлялся великан, укладывал балку и исчезал. Глаза закрыты, но оказывает помощь, не прерывая сна.  Так и мы, видимо, утром не узнаём картин привычных. За одну ночь дворец построить или до дворца на печи прикатить, – дорога-то не близкая, царь нам не сосед. Проснулся – уже на месте.
Между дел, стал присматриваться к соседу. Разумеется, это вам не муравьёв изучать: пинцетом подхватил особь, выслушал угрозы и проклятия в свой адрес, после отпустил. Прежде всего, смущали размеры одежды и башмаков. Нет, правда: поставить на площадь башмаки, отдельно от владельца, и горожане не удивятся: творческие люди давно приучили к неожиданным решениям из городского бюджета. То стальная лошадь пасётся на клумбе у горсовета, то клоун рассядется на половину скамейки, – фотографируйся, выкладывай в сети… и службы внесут лицо твоё в реестр наблюдений. 
Небосвод смотрел зонтиком – выпуклый, с гвоздиками звёзд. Яркое облако подкрадывалось к ночному светилу. Луна мигнула и погасла. Видно, электрик пришёл лампочки менять. Баз выдохнул: «Наконец! Столько лет собак дразнили». Я решил не затевать околонаучного спора, благо, наши подошли. Угроба приложился к фляжке, мне предложил. Меня окружали люди в чёрном. Командиру к лицу чёрный плащ, ночью стать невидимым куда легче.
– Теперь понимаю, кто распорядился Луной. – Я обменялся рукопожатиями, занял место в круге, рядом с Угробой. – Что слышно? Какие школы уже допущены к… объекту?
Командир отвёл меня в сторону, это насторожило.
 – Тебе имя «Герхудт» о чём-то говорит? 
– Есть такой герой у меня. Маловато информации, чтобы о нём продолжить.
– Живём в интересное время. Знаешь, как бывает? Даже у Гитлера в войсках хватало здравомыслящих, они понимали, что ввязались в авантюру, но должны идти, иначе пристрелят. Теперь представь, на одного из наших вышел «враг». Телепатически, он долго искал подходы и подходящий слуховой аппарат, с каким ему проще устанавливать контакт. Отношения в паре наладились, где-то шестого числа наш выдал в эфир часть сообщения, и кто оказался к её приёму готовым? Именно ты. Ты ищешь то, чем с тобой уже готовы поделиться. Возвращайся домой, он готов продолжить тему о способах противостояния двух армий. – Командир не шутил, в голосе присутствовали те самые нотки, слыша которые, сомнения уходят проч. – Евгения ночует у нас, тебе предоставили полную свободу. Что касается «объекта», то ищем подходы. Ты прав, никто не ведает ритуала, разрозненные части уцелели в каждой школе, помалу сводим в единое целое.
– Тогда дополнительный вопрос. Первые службы коснутся… или я забегаю вперёд? Мне кажется, богиню Мару надо потревожить в первую очередь.
– Примерно так и рассуждают представители школ. Оборона постепенно будет перестраиваться с предупредительных мер к наступательным. 
– А люд готов принять данность?
– По-моему, мы давно готовы. Раз есть удачные примеры, первые победы, к нам присоединятся с ходу, без размышлений. Запущен первый ТВ-канал, он начал освещать правила Первого кона: принимаешь – ступай под наши стяги.
Баз проводил меня до двери квартиры, переступил через порог, осмотрелся. Помощники незримые мои всё подготовили к работе: ноутбук включен, чай с печеньем на блюдце. Лёгкое недоумение не покидало: как я буду общаться с незнакомцем? Придёт в тонком теле, ограничится слуховым контактом…
Тронул мышь, и в правом углу экрана появилось лицо. Это не скайп, некая разновидность связи, будет стыдно, если оплошаю.
Странное лицо. Не красавец, как принято говорить, да и что хотеть? За сотни поколений облик врага менялся, генные инженеры кое-чему научились. Есть лица не красивые, «создавая сей образ, боги отдыхали».
Он показал указательными пальцами в свои уши. Я подключил наушники. Звук и изображение расходились… так работает переводчик, кто-то из наших. Они между собой договариваются образами, наш выдаёт текст.
Меня осенило: «враг» выходит на связь с противником. Для этого предпринял меры личной безопасности. Закодированный канал, отслеживающие системы; стоит кому-то из своих подслушать – связь обрывается. Одному труднее – значит, группа: переходя на нашу сторону, они хотят заручиться гарантиями…
Пришлось уделить внимание переводчику.
«Вот какое дело. Герхудт решил продолжить рассказ. Его личные усилия особого успеха не имели, наша первая посылка не лишена недостатков тоже, однако, лучший способ будет изобретен не скоро, поэтому остановимся на этом. В части отмывания истории офицер сам вызвался помочь, поэтому к его рассказу следует отнестись без предубеждения, просто записывай, там будет видно. А ещё он просит разрешить доступ к центрам твоего мозга, чтобы разговаривать без посредника. Как думаешь?»
– Не имея активной защиты, да и разрешения от учителя, я против.
«Твоя супруга дала «добро».
– Пусть сообщит мне о том лично.
«Договорились, завтра же увижусь с ней. А пока принимай первую посылку. От себя хочу добавить, на моей памяти, это первый случай, когда ты придумываешь имя героя, а такой существует на самом деле. Я сразу отметаю случайность, ибо порядок вещей, не выходящих за рамки Кона, подразумевает заключение одних связей и разрыв других. Как в случае, когда собеседники уже ничем не могут порадовать друг друга».
– Хорошо. Я готов. Получается, наш офицер читал, что мною написано?
«Говорит – смысл донёс точно».

2

Приходилось ли кому наблюдать, как высаживаются в чужих землях непобедимые, элитные спецназы? Те же морпехи и им подобные. Сколько развязности, улыбок на камеру, снисходительных похлопываний с подтекстом: ну что, союзничек, обделался? Доставай кошелёк, сейчас всё сделаем, в лучшем виде.
Всякий договор с новым членом союза предусматривал начальное ознакомление с местными условиями выживания. Лекции читали спецы, побывавшие на передовой не проездом, а познавшие ночные вылазки врага, который и днём умудряется потревожить, нанести хоть малый урон.
– Личный состав на лекцию, через час, не позднее. – Дежурный офицер в меру краток, в меру учтив. В его обязанности входит и отправка челнока на орбиту, любая задержка чревата осложнениями. Шлюз закрывается при первой возможности, чтобы не повторилась одна история. С неё-то обычно и начинается лекция.
– Шесть лет тому, на борт челнока пробрались аборигены. Они становятся невидимыми, пройдут рядом, а вы и знать не знаете. Челнок вывели из строя, решением командования он был уничтожен, чтобы не достался противнику. Я никого не собираюсь пугать, просто делаю всё возможное для того, чтобы кто-то из вас уцелел. Уцелеет половина из вас – я не против, но это станет огромной удачей. А чтобы смыть с ваших лиц улыбки, после лекции посмотрите десятиминутный ролик, во что превращают русичи наших союзников при первой возможности. Итак, правило первое. Без приказа, а тем более в одиночку, крепость не покидать.

Если в первые годы русичи долго собирались, спорили меж собой, как быть, теперь не чикаются: все наработки партизанской войны к вашим услугам. Сейчас сами всё увидите. Оператор, давай!
Дежурный привычно отмечал, как меняется выражение морд – будь то косоги, хазары или прочий сброд, подавшийся за лёгкими деньгами. Спонсор прекрасно осведомлён, кому и в какой валюте нужны наличные. По сути, бандитам с большой дороги нет разницы, кого выпало грабить; однако, здесь условия отличались от прежних. Спонсор назначил сумму за каждого убитого аборигена, что некоторых командиров вынуждало задуматься.
Цветной фильм, в отличном качестве, давал лишь примерное представление о планете и её обитателях. Большинство сцен снято с беспилотников. Почему – становится понятным во второй части: чужака они угадывают по запаху, если нет иных особых качеств. Камера чётко показала: вот эти жалкие людишки спокойно занимаются хозяйством, но старик – будто кто в спину толкнул, – озирается, отдаёт мысленные приказы. И селение вымирает к пятой минуте. Отряд бычеглавов врывается в посёлок с четырёх сторон, обыскивает жильё, поджигает всё, что горит. Уносят с собой предметы быта, – это делается по поручению офицера из тайного отдела.
В объектив попала сцена пленения самки, плохо спряталась, и её волокут с гоготом: сегодня повеселимся! По виду трудно сказать, сколько лет ей, уже известны факты о том, что внешность не имеет никакого значения; в классах для обучения личного состава часто показывают фотографии: две бабы – как сёстры-близнецы, только одной под тысячу лет, второй исполнилось сорок девять. Анализ крови тоже ничего не дал; по остаточным признакам удалось выяснить, что у старшей кровь меняется каждые полгода, потому не стареет. Если же взять такую подробность как вынашивание плода, то полтора года вполне хватает, чтобы на свет появился младенец, твёрдо стоящий на ногах. 
В третьей части пошли натуральные съёмки боёв. В основном – только фиксация двух фактов: что из себя представляло войско до столкновения и что получилось в финале. Камера давала крупным планом лица – как остановленный кадр: кто орал – так и застыл с открытым ртом, куда набивались насекомые и начинали пировать.
Самое сильное впечатление оставались после эпизода с чинайцами. Около трёх столетий жёлтая раса упорно размножалась на отвоёванных землях, не упуская возможности выведать о русичах, как можно больше; разведчики сменяли друг друга, доносы суммировались. Как только командование пришло к мнению, что сил достаточно, чтобы расчистить для себя новые земли, миллионная армия нарушила границу с Русью. Пока армии шли степями, враг не обнаруживал себя, мало того, не было следов поселений. Получается, русичи готовы были к вторжению, предприняли меры.
Рядом с командующим оказался тот самый Юа, который привёл на Семлю жёлтую расу; многочисленные операции по омоложению от прежнего облика не оставили ничего, но почему он решил участвовать в этом походе, так и осталось тайной.
На пути армии встали горы с узкими проходами. Идти через один или разбиться на десяток потоков? Вроде ничто не должно помешать слиться на другой стороне. Прошла армия через гребешок, на той стороне потоки стали сражаться меж собой; как позже выяснилось, произошла подмена зрения: я слышу вражескую речь, вижу чужие лица и оружие чужое, какие могут быть сомнения? И миллионная армия пожрала сама себя, даром что ли позже возник символ змеи, кусающей свой хвост… И только одному потоку, где ехал командующий с Юа, досталась иная участь. Сместились горы, создав колодец с гладкими стенами, хлынул ливень. Из окрестной смыло почвы и глины, стотысячная армия согласна была умереть, спасая командующего, стелилась пластами, чтобы он взошёл повыше. Последний ряд сохранил вертикальное положение, на плечах воины удерживали лестницы, командиры взошли по ним, а на их плечах стояли главные лица. Глина забила лёгкие у всех, кто был ниже, поэтому они уцелели, в прежнем виде сохранились под слоем почв.
Дежурному офицеру не составляло большого труда сделать верный вывод о том, что из себя представляет очередная команда. И реакция на каждый эпизод фильма встречалась разной. Для одних оказывался решающим случай с деревьями: отряд проходит под ними, ветви обвивают всякого и подвешивают вниз головой, пока не придут аборигены и не превратят в лазающих по деревьям животных. Или другой случай. Подходит армия к реке, располагается на отдых. Ночью воды выходят на берег и затапливают лагерь. На кадрах отчётливо видны задыхающиеся фигуры воинов: каждый барахтается в конусе из воды, не может воздуха глотнуть. Но продолжение – саму развязку приезжим не показывают. Все, кто угодил в эту переделку, уже никогда не выйдут на сушу, становятся обитателя рек и озёр, переходят на водоросли, рыбу. 
Лекция приносила разные результаты, бывало, на следующее утро к командованию являлся представитель банды и настаивал на разрыве контракта, на возвращении на родину. Командование иногда удовлетворяло просьбы, принимая во внимание мнение экспертов: скажут, что это не надёжные партнёры, какой смысл считать союзниками? Хобры вот так же прибыли подзаработать, и вроде успешно начали, только потом, в один день считай, перешли на сторону русичей. Чинайцы тоже ушли под защиту мирного договора с русичами – 7500 лет назад, узрев, что умеют аборигены, особенно жрецы. На мирных переговорах с чинайцами, верховный жрец предупредил: «Ещё раз поверим вам, но берегитесь нарушить договор. Не мы – так потомки, кто-то сметёт с планеты навсегда, и никакие оправдания не будут приняты к сведению».

В правление Ярослава Мудрого, переиначенного в Геракла, потом в Ивана Первого, Калиту борзописцем Карамзиным, был ещё один способ вытеснения войск с планеты. Почему о нём не дошли до вас сведения, сейчас поймёте. Роды Магомага и Купаяра провели совместный ритуал и выпросили у богов выпустить в воплощение знаменитого кудесника Касигая из Эрифии, летающего града. Кудесник сделал всё, что мог, укрепил города по своему разумению, в том, что оружие захватчиков превосходило по всем параметрам военные навыки русичей, его вины нет. Ценой собственных жизней, Русь обогащалась военным опытом. Само собой, экспедиционному корпусу пришлось начинать с летающих городов, курвы или человекоподобные птицы приняли самое непосредственное участие. Касигая приловчился обращать крылатых воинов в ворон, галок и прочие виды. Как будто заглянул вперёд на века, посеял рознь между видами – они по сей день нападают и защищаются стаями, как бывшие однополчане, держатся вместе, стоит разбойникам другого полка зайти на их территорию – собирается вся стая.
Последние летающие города рухнули после применения орудий с крейсеров, прямо с орбиты. Это случилось в районе 1171 года, откуда и появились на суше магнитные зоны – Курская аномалия, Урал. Затем команды сапёров высаживались на летающие острова и проводили подрывы, таким образом, теперь вся суша оказалась как на ладони, что облегчило поддержку с воздуха каждому отряду. Попытки высадки десанта проходили по единому сценарию: плацдарм, расширение, строительство крепостей и планомерное вытеснение русичей с Родовых земель. Как под копирку: успех развивается во всех направлениях, пока дорогу не перегородит очередной полководец и не начнёт теснить в обратную сторону, до первого плацдарма.
Сын Касигая, Урона, применил новую тактику. В архивах есть подлинные записи, как она выглядела со стороны. Представьте себе селение, окружённое пирамидами, сложенными из булыжников. На боевом дежурстве волхвы, маги и жрецы, при них обучаются группы подростков. Каждый час проводится ритуал, который заканчивается многократным повторением «Ю-Ю», а сам ритуал выведать никому не удалось. Ни один разведчик не сумел подойти близко. Над самой поверхностью почвы кружат сотни булыжников, они срываются с одной пирамиды и, набирая скорость, несутся к соседней. Камни совершают полный круг где-то за девять минут, заходят на следующий. Вот и подумайте: забросить десант не трудно, но как и куда отступать, если придётся?
Одним словом, обошли земли Рода, командование ищет решение, пока регулярные войска внедряются всё глубже, уже форсируют главные реки, и ни у кого не возникает сомнений, что на этот раз с противником точно покончим, потом разберёмся с этими, что остались в тылу. Однако, как грибы, впереди всё чаще стали попадаться Роды с такой же защитой. Тут уже приходилось полагаться на воздушную разведку, ибо угодить в котёл и быть разбитым не живой силой, а грудой камней, никому не хотелось. А с воздуха заметили, что каменные вихри помалу сращиваются и образуют сплошную линию, которая набирает скорость, смещается на юг. «Ю-Ю», только и слышно; дети гурьбой шныряют между пирамидами, скорость увеличивается, и радиус растёт. Наши специалисты ждали, что при наползании этих «мельниц» друг на друга, булыжники разобьются, – ничего подобного! Умелая рука направляла потоки, войскам ничего не оставалось, как отступать, хорошенько усвоив сигнал. Услышал «Ю-Ю» – бери ноги в руки, и чем подальше уноси. Противник использовал и другое преимущество. На тот момент поблизости крутились наблюдатели, нельзя было применить что-либо из разряда запрещённых к применению средств. Опечатаны арсеналы, в любой из дней мог прибыть инспектор с проверкой. И самое главное, контролёры доканывали ухмылками, с эдакой издёвкой который заглянет к командующему и уточнит: «Не спится? Совсем замучили аборигены? Сочувствую». Они сами прекрасно видели, что вопрос о переправке на орбиты возникнет со дня на день, поэтому не спускали глаз, пока десантные корабли не приступили к эвакуации личного состава.

Потешались драконы над союзниками, чьи тела покрыты перьями или шерстью. В самый ответственный момент на армию нападала блоха – в таком количестве, что речь могла идти только об отступлении. Шкуру дракона блоха не возьмёт, первое подразделение их ступило на сушу позже других сил, первая римская империя тогда же и появилась. Для эксперимента группа сунулась на фронт, предложила жрецам испытать их шкуру. Русичи отступили, думать стали; к рептилиям нужен иной подход. Пока искали – уже армии высадились на планету, стали обживать Рим и запад будущей Европы. Архитектура русичей солдатам показалась слишком красивой, как и полагается варварам, стали разрушать, как обычная шпана, оставшаяся без присмотра. Из пушек били по театрам, сносили купола и крыши городских кварталов. Потом особый отдел усмотрел прекрасную возможность присвоить Новому Риму мастерство русичей. Если будем следовать Плану захвата, то их культуру и достижения низведём до строительства изб, а дворцы и акведуки пусть станут доказательством высочайшей культуры Рима. Наблюдая, во что жрецы обращают союзников, римляне усмотрели подсказку: «Жили русичи на деревьях, питались корнями и плодами, а впервые применили соху, когда в римской империи творили художники и архитекторы, которые строили на века».
Рим победно шёл по будущей Европе, штурмом брали очередной град, и воины получали столько женщин, сколько хотели. Пленниц удерживали до первых признаков беременности: если понесла, то переводили в лагерь с хорошим питаем, нет – могли и сожрать живьём. В первое время считалось, что выпитая кровь, съеденные органы серьёзно помогают организму адаптироваться к местным условиям. Многочисленные эксперименты и личный опыт подтвердили ошибочность идеи; единственный выход, как считали неуслышанные прежде специалисты – только половым путём, и никак иначе.
 С пленницами тоже наблюдались изменения. То не беременели, а тут пошли, одна за другой, и рожали уродцев: головы рептилии, тело человека; иногда новорожденный имел десять пальцев, иногда – те же отцовские когти. Тут уже наука занялась отбором: производители с удачными показателями освобождались от участия в военных операциях. Ваша задача – осеменять и осеменять, а воевать найдётся кому.
Русичи не были бы русичами, если бы не нашли управы на драконов. Сначала в ход пошла вьюн-трава. В походных условиях, когда не до строительства укреплений, войска располагались под открытым небом. Десятки случаев описаны хронистами римлян: «К утру отряд был закован многочисленными побегами так, что пошевелиться не мог ни один. Тут же появлялись жрецы и проводили эксперименты над лежачими. Спустя какое-то время вывели боевую осу; ей удавалось пронзить жалом рептилию и внедрить яйца личинок; они размножались и пожирали тело изнутри. Инкубационный период личинок жрецы подкорректировали, в крепостях и в крупных гарнизонах появились страдальцы, один вид которых вызвал тревогу. В срочном порядке сделаны вскрытия, анализ, после доклада наверх, прибыли специалисты-химики: всю местность, где поселилась оса, щедро слили с воздуха, чтобы уничтожить тварь наверняка. То, что погибло население, тоже взяли на заметку. В боях, где не удаётся сломить грозную армию, было решено применять состав по первому требованию командиров. Римская империя, какую ни возьми – первая, вторая или третья, всегда отличалась особой жестокостью, пёрла напролом и размножалась, не забывая теснить и стравливать союзников меж собой. При делёжке планеты все методы хороши.


ГЛАВА 25

1

Контакт и Герхудтом плавно перешёл в подсказки:
– Я поражаюсь упёртости академической науки. Ваш Шемшук в книге «Запрещённая история» выдал ту историю, которую наша сторона прятала любыми способами. Можешь смело вставить в свой роман целые главы, ибо точнее его никто не сказал.

Что мне оставалось делать? Связался с издателем получил согласие с условием что буду приводить тексты без изменений. Читателю лень рыскать, работать с архивами, а на фоне липовых трактовок проплаченных заказов, какую личность ни возьми, правды не узнаешь.
Вернулся я к трудам Шемшука, по-новому стал разбирать их. И будто шоры пали с глаз, увидел то, чего с первого подхода не далось. К самому тексту есть претензии, здесь можно сослаться на типографских «следящих», кто сознательно вносит искажения, чтобы отвернуть читателей. Этот момент следует учитывать, ибо не многие согласны следовать тексту, изобилующему повторами и однообразием в подаче.

«Параграф 10. Александр Невский. Конец Римской империи.
Александр Невский появляется в период Семибоярщины. Он не был царских кровей, но стал русским полководцем и после женитьбы на Элизавет стал русским царём.
Александр Невский был крещён по Владимирскому (Весантийско-православному) обряду. На это указывает его весантийское (неправославное) имя – Александр и второе православное имя Навский (Невский). В это время процветала Синайская империя, которая сегодня названа третьей Римской империей. Она планомерно добивала остатки Весантийской империи (названной второй римской империей) и всех своих бывших союзников: кипчаков, готов, хазаров, косогов, куманов, ясов (эстов), ассов – никого не пощадила. И делала это не столько своими руками, сколько стравливала их между собой и с Руссией. И поэтому весантийцы, до потопа активно притеснявшие русских людей, теперь уже после потопа совместно с русскими, бок о бок, сражались против синайцев. Совместное противостояние синайцам привело к смешению культур: антовской, или как любят сейчас говорить современные историки, «античной» и русской православной культуры. Поэтому появлялись весантийские имена типа: Александр, Андрей, Павел и т.д. И поэтому русские с лёгкостью смешались с антами и испортили себе кровь (появился положительный резус фактор) и морфологию (появились волосы на теле).  Кто-то вспомнит, что и у Македонского, который жил задолго до Александра Невского, было тоже имя Александр, на что мы возразим, что у него было имя МагоМаг, двойная богиня Магощ (и ВелиМаг родовое имя) и поэтому он получил имя Магодан. В честь его дня рождения у магометан (крещённых Македонскому) был учреждён праздник Рамодан (старинное название Рамагадан). А имя Александр для Македонского придумано уже римскими историками где-то в ХIХ веке. У него не могло быть весантийского имени, поскольку сближение с Весантией произошло только лишь после Владимира, т.е. после потопа, а Македонский жил до потопа, и носил имя МагоМаг…
У синайских (римских) историков есть неприятная черта: обгадить всё, о чём они пишут, особенно если это касается русских героев и русской истории. Мы переписали текст об Александре Невском, используя события и даты, приводимые Карамзиным и учитывая 532летний сдвиг (Период в 532 года составляет Великий индиктион, через которые солнечные и лунные затмения, фазы Луны, дни – все возвращаются к тем же числам), который открыли новохронологи, задвинувший Александра Невского далеко от нашего времени.
Александр Невский родился у Ярослава Всеволодовича, объединивших к тому времени Новгородскую и Киевскую Руссии, и Ростиславы Мстиславовны, дочери выдающегося русского героя Мстислава Удалого, в городе Переславле-Залесском, в мае 1221 (1721) года.
В это время Южная Руссия (Киевская) вела тяжёлые бои с хазарами, кипчаками, готами, синайцами… Ярослав Всеволодович (отец Александра) дал указание святителю Суздальскому в 1225 (1725) году, когда его сыну Александру было всего 4 года, пройти обряд посвящения в воины в Спасо-Преображенском соборе Переславля-Залесского. Так что Александр Невский уже в четыре года стал воином, как и все русские дети того времени. И уже через три года, в 1728 году, в семилетнем возрасте вместе со своим двадцатипятилетним братом Теодаром (Фёдором по Карамзину), становится командующим русским войском Переславля. Вместе с Теодаром они освобождают Новгород от кипчаков. После чего отец их Ярослав призывает обоих в своё войско командовать подразделениями, сражающимися с песиглавами (синайцами). Однако через два года постоянных боёв, когда Новгороду опять стали досаждать кипчаки, он вынужден был посадить на царствование Александра и Теодара в Новгородскую Руссию, чтобы они защищали её от захвата. Во время очередной осады Новгорода кипчаками старший брат Александра Теодар был убит в бою. Это случилось в 1731 году, и Александр  в возрасте 11 лет остался один на командование и защиту города, с чем успешно справился.
В возрасте 13 лет Александр переходит от обороны Новгородской Руси к нападению. Его первый самостоятельный поход под отцовским стягом состоялся в 1734 году на Дрепт, захваченный ливонцами (кипчаками). Битва с кипчаками состоялась на реке Омовже, победа осталась за Александром.
В 1236 (1736) году отец Александра уехал из Переславля в Киев командовать защитниками Киевской Руссии, а через два года (1738) он приехал на помощь восставшей против римлян Владимирской Руссии. На царствие в Новгородской Руссии он оставляет Александра. Именно в это время (1737-1738), в пятнадцатилетнем возрасте Александр становится замечательным руководителем, непобедимым воином и выдающимся полководцем. Он освобождает Литовскую Руссию от ордена меченосцев (тавров 1) и разбивает Тевтонский Орден (атисов) в Европе, насаждавший в Руссии католичество, базировавшийся в Швеции, откуда правительство бежит в Английские земли – оплот песинагов.
Сноска 1: Орден меченосцев могли создать только тавры (люди-коровы), поскольку в таблице 12 всем разумным видам, нападавшим на Руссию, соответствуют русские названия захватчиков, кроме тавров, а с таврами воевали греки, поэтому нельзя было Карамзину признаться, что мы воевали с таврами, тогда получится, что греки и русские один и тот же народ. Поэтому тавры были замаскированы Карамзиным под орден меченосцев (стр. 376)
Зимой 1237-1238 годов происходит нападение готов на Северо-Восточную Руссию. они осадили Торжок, но не смогли его взять и после двухнедельной осады пошли на Новгород. Войска Александра Невского встретили их на подступах к Новгороду и сразу развернули наступательные действия. Готов разбили под чистую, они бежали с поля боя.
В 1239 (1739) году Ярослав, по окончании войны с синайцами, в результате которой был освобождён Смоленск, женил Александра на дочери Степана Разина, Элизавет. По Карамзину – на дочери Брячислава Полоцкого, из рода Рюриковичей. Но Рюриковичи никогда не были представителями русской династии царей, так как Рюрики были из варягов, которые не были землянами. Русские цари – это ВелиМаги или, как говорят сейчас, Великие Моголы. А невесту Александра звали Элизавет, и она была из царского рода Разиных. Впоследствии нам её представят как княжну Тараканову, которую, как и Марину Мнишек, заманят и похитят агенты графа Орлова – любовника Екатерины II.
Свадьба прошла в Торопце, в храме св. Георгия. Уже в 1240 (1740) году в Новгороде родился первенец княжича, названный Василием (это тоже карамзинский обман, потому что у него было имя Андрей).
В 1240 (1740) году объединённые синайские войска, куда входили аввы (одна из рас, входившая в Весантию), береберы и синайские вассалы (войска вассальной Руссии, организованной синайцами), под предводительством Ульф Фаси совместно с берберами, под предводительством короля ярла Биргера подступили к Пскову. Биргер прислал Александру объявление войны, гордое и надменное: «Если можешь, сопротивляйся, знай, что я уже здесь и пленю землю твою». С небольшой дружиной новгородцев и ладожан Александр ночью 15 июля 1740 года врасплох напал на Биргера, когда его войско остановилось лагерем для отдыха в устье Ижоры, и нанёс им полное поражение. После чего, преследуя убегающие войска, практически вместе с ними вошли в С-Петербург, взяв оплот синайских вассалов. За это сражение в честь Александра Невского была названа река – Нева. Сражаясь в первых рядах, Александр «неверному кралю их (Биргеру) возложил остриём копия печать на челе». Победа в этой битве продемонстрировали талант и силу Александра. Европа была очищена от синайцев (песиглавцев).
Началось победное шествие по Сибири, Азии, Индостану, Китаю и Дальнему Востоку. Русские люди сами освобождались от рабства… Войска Александра Невского подошли к Гудзонскому проливу, за которым была вторая голова дракона, известная как Золотая Орда. Русские жрецы-воины заморозили воды пролива и двинулись по льду на Америку. И когда они почти подходили к берегу, а это было 5 апреля 1742 года (1242 по Карамзину), драконы выставили своё войско, преградив дорогу русским войскам. Русские… вдруг беспорядочно побежали обратно, ободрённые бегством противника, римские войска пустились за убегающими. Но тут лёд стал трескаться под их ногами, и драконы в своих тяжёлых доспехах стали проваливаться под лёд. Они тогда повернули назад, но тут обнаружили, что… окружены русским войском.
Кто-то называет столкновения римлян и русских на поверхности Гудзонского залива битвой, но в действительности это было побоище римских войск русским войском. Русские просто дали им возможность утонуть. Поэтому событие это известно как Ледовое побоище.
Три года шло очищение Америки от синайского (римского) ига, и в 1245 (1745) году синайская армия под командованием князя Миндовга, окончательно была разбита. По сказанию летописца, синайцы впали в такой страх, что стали «блюстися имени его».
Трёхлетнее победоносное шествие войска Александра Невского, освободивших полностью Северную и Южную Америку, привела к тому, что синайцы (римляне), по мирному договору, отказались от всех недавних завоеваний и уступили Руссии не только Северную Америку, но и Латгалию (Южную, Латинскую Америку, хотя сейчас под Латгалией понимают восточную одну четвёртую часть Латвии).
Окрепшие русские войска позволили русским князьям: Ярославу, Михаилу Черниговскому, Святославу Всеволодовичу, Александру и Андрею Ярославичам двинуть свои войска на третью – главную голову Драконовской империи – стан Сатаны. В то время он находился на одной из высочайших вершин хребта Каракорума. По подземным переходам подошли русские войска к стану Сатаны и окружили его. Не ожидал Сатана такой наглости от Александра Невского, все пути к отходу ему были отрезаны. И если раньше Сатана ускользал от столкновения, теперь пришлось ему принять бой. Это была грандиозная битва магов. Никто не мог знать, чем она закончится. Шли тяжёлые непрерывные бои без сна и отдыха. 20 сентября 1746 года погиб князь Михаил Черниговский. Через десять дней изнурительных боёв 30 сентября погиб отец Александра Невского – князь Ярослав. Однако русские войска всё-таки разбили войско Сатаны и полонили его самого, заковав его в цепи и поместив в глубокую подземную пещеру. Многие люди спрашивают, почему его не убили? Даже волхва, чтобы убить, прибегали ко многим ухищрениям, поскольку он всё время восстанавливался. Ну, а человека, достигшего пятого кона, убить становится невозможным.
Победа русских войск позволила освободиться из драконьего рабства многим русским людям, попавшим в лапы к драконам (песинагам). Везде восставшие русские люди сбрасывали ненавистное драконье иго и сами громили храмы, где шло почитание и поклонение драконам. Среди освобождённых… был и рязанский князь Олег Ингваревич Красный.
Отрубив три головы дракона, Александр Невский решил идти на последний оплот Золотой Орды – четвёртую голову Драконовской империи, находящейся в Юго-Восточной Азии. Ему на помощь спешат все его братья и сыновья, в том числе совсем молодой Михаил Хоробрит Московский (четвёртый сын великого князя Ярослава), его дядя Святослав Всеволодович и Ярослав Тверской  (стр. 379). На царствование в Европейской части Руссии остаётся сын Александра невского семилетний цесаревич Дмитрий Александрович. Победа над Нюргаем – главой синайцев (песиглавов), была скорой и с малыми потерями. В этой битве отличился Александра невского Святослав Всеволодович. Он заманил войско неприятеля в узкую долину, где принял бой и сражаясь в первых рядах – погиб. Но армия Нюргая была окружена… и полностью разбита.
В 1770-1775 годах в русских войсках разразилась чума, которая унесла 90 % русской армии и столько же мирного населения. Во время чумы погиб и сам царь Александр Невский, его оба сына и брат.
В это же самое время Сатана бежит из плена. Согласно русским сказкам, это произошло из-за ошибки охранника, он открыл дверь к Сатане, которую нельзя было открывать… зло было выпущено на свободу. Сатана легко может перековать друзей во врагов, вселяясь в душу своих жертв. А где не удаётся подселиться, подменяет человека его двойником, иногда сам преобразуется в этого двойника. А если не может подменить, то просто убивает. Такова суть методов воздействия и манипуляции человеческим обществом и отдельными людьми у главного нашего противника – Сатаны.
Из цесаревичей уцелели Фёдор (Василий) и младший Андрей… римские историки постарались хорошо вычистить все документы о них. Но постараемся ответить на вопрос: «Кто же они?» Фёдор совместно с Емельяном Пугачёвым поднял восстание, а Андрей был последним защитником Русской державы.»


Отсюда следуют параграфы 11 и 12, приведу лишь названия.
«11. Джордж Вашингтон. Возрождение Римской империи». Фрагмент из неё:

"Английский язык появился в XIX веке и был навязан как Англии, так и Америке... когда уже Америка получила "независимость" от Руссии, а правильней сказать, когда и там установили римское иго... Тем не менее,коренное население, которое помнит, всё как было, сохранило свой родной язык, и этот язык русский, причём не такой БЕЗОБРАЗНЫЙ, на котором говорим мы, а настоящий русский язык. И это люди совсем не краснокожие, про которых нам рассказывают, что это коренное население Америки. Это белое, голубоглазое американское население..."

«12. Кто такой Андрей Первозванный. Конец повстанческого периода. Начало рабства».
Эти главы приоткрывают завесу над положением, в которое угодили мы все. Сознательно выходить в воплощение и знать, что придётся испытать на себе унижения Системой, это тоже своего рода подвиг. Семля должна слышать потомком, ощущать босые ноги их, угадывать готовность к действию. Незримое Русское воинство по мере сил вмешивается в нашу действительность, но особых надежд не питает: табакокурение, повальное пьянство и наркотики, зависимость от благ и удовольствий уравнивает пленных с животными. Доживи до пенсии, потом на кладбище. Теперь и сроки пенсионные пересмотрели – ах, как пекутся о населении! После первого клича «размножайтесь», скачок в увеличении сроков выхода на пенсию. Имеющий трезвую голову да вникнет в суть своего рабского положения, сделает верный вывод.

2

Ах, Александр, ах, удалец! Земля русская будет помнить, как по порядкам вражьим ты гулял! Недаром засланный дядя, пока снимал на плёнку из засады, сам от ужаса дрожал, потом обливался. Как нож по ткани, Навский рассекал и втаптывал отборные войска, удачливых командиров в травы, ни один не поднялся! По правую руку его и по левую, мчали востроглазые жрецы, вместо оружия, в руках несли дудки с кристаллами… «Ю-Ю», – звенит воздух, под такую музыку лучше не попадать. Но во всяком сражении наступает момент ража, этого ратники боятся более всего. Пока Александр разминается, подогревает себя славами, гости незваные отмечают: вроде как в размерах увеличивается Александр, да и лошадь под ним уже травы не касается, ветром оба празднуют просторы. Жрецы следом, караулят миг, когда войдёт в раж, тогда уже можно ни о чём не беспокоиться; и вот он, пробил миг! Александр уподобился искусному ткачу, кто ряд за рядом укладывает нити, только на поле бранном материал укладывается иной. И бежать бесполезно, зловещие крылья Смерти увязались следом за всадником, их перед последним вдохом видит всякий. Неотвратимость конца и неподдельный ужас гнал шеренги, ставшие свидетелями, чем закончила впереди стоящая. В ушах стоит дикий вой, в котором сливаются жреческие удары дудок, проклятия павших. Алые травы будто тянутся к уцелевшим – пить! Они хотят нашей крови! И бег суетливый, по головам своих, уже не остановить! Пусть Смерть, пусть, но где-то подальше отсюда, может, ещё повезёт… С оружием никто не убежит, поэтому нечего церемониться: жить захочешь, хоть на десять вдохов дольше и дальше. Бегут без оглядки, ибо страшно увидеть рассеченных не сталью, звуком, тайным словом! Молись своим богам, авось услышат… и поклянись, что впредь не отправишься искать богатства в чуждых краях.

Закат кровавый слепит очи, как предупреждение. Выхода нет, пора свернуть в лес, – таких же отчаянных бегунов спаслось под три дюжины, все рухнули в траву, на крохотной поляне. Обилие ягод дало временное утешение, надо искать воду. В воздухе отчётливо слышен перестук копыт лошади Александра; хотя бы мысленно поблагодари тех, кто дал тебе уйти, принял удар на себя.

Долгими ночами, короткими переходами, остатки возвратились в крепость. Ворот нет, охрана перебита, горят казармы. Что будем делать, куда теперь?
Шесть стрел, пущенных умелыми руками, нашли свои цели. Один вроде жив, но на себе не потащишь. Бросаем! Снова привычный бег, кроме леса, негде укрыться. А ведь сколько мы сожгли! Теперь под его защиту. А сидел бы дома… ну да, не пожируешь, зато всё понятно, ничто не угрожает.

Командиров нет, равны все. Посёлок, что ли, свой организовать? Если что – мы спаслись из крепости… вряд ли кто-то спасся. Тогда – ходили за дровами. Они скажут: вот кто губит наши рощи?! Вышел спор: русичи не пощадят, надо к своим пробираться – и на обратный рейс, навоевались. Другие возражают: дня не проживёшь в пути. Всюду рыщут дети, обращённые в птиц. Подумать не успеешь, как башка долой.

И сказал вдруг один из наёмников:

– Есть другая идея. Нам нужно выждать. Кто бы ни победил, а мы являемся к царю либо к одному из союзников и предлагаем услуги по поддержанию порядка. Элитное подразделение неприкасаемых. Из местных наберём мальчиков для битья, а главные роли разделим меж своих. Можно сделать ещё хитрее: делимся на две группы. Вторая – преступники. Они творят чудеса, дают нам подсказки, и мы, через созданную судебную систему, караем потомков. Подбрасываем улики и сажаем за решётку. Насилуем сами, а виновного подберём. И снова поддерживаем связи, совместно решаем, кого убрать, кого поставить на место погибшего. Таким образом можно обеспечить себе безбедное будущее. Население держать в постоянном страхе, и право ношения оружия оставить за собой.

– Надо же и название придумать сразу. Чтобы запомнилось: милые друзья!

– Милые лица. Милиция!

– А ещё можно «полиция». По лицам будем распознавать своих и чужих.

– Это дело. Как только над организацией сгустились тучи – тут же милиция становится полицией. Расстрелы, казни – это я и сам готов исполнять каждый день.

Воин, молчавший всё это время, плюнул под ноги.

– Кабы ваши фантазии сбывались. Это ж как нужно постараться, чтобы нас приняли за своих, доверили создать орган. С нашими-то рожами!

Вот это удар под дых. Но нашёлся умник:

– Значит, содержим в плену баб и трахаем, пока не родят. Быть не может, чтобы новые поколения не изменились внешне. Женская энергетика творит чудеса, однажды примут на службу и таких уродцев. Грязь разгребать, порядок навести? Позвольте, это сделаем мы. И лозунги покруче: «Мы стоим на страже безопасности граждан. Моя милиция меня бережёт. Милиция и народ едины». И будем по праву брать мзду на дорогах, придумывать штрафы, – они взвоют от нашей изобретательности!

Самый опытный из них заметил:

– Что ж, план не лишён смысла, стоит проработать до мелочей. Неужели наши дети не доживут до того дня, когда плюнут в лицо русичу, и тот утрётся, говоря: ничего не попишешь, власть. Раз они живут по Кону, мы должны организовать свою жизнь за Коном. И слово введём: ЗАКОН. Они по совести, а мы вне… … Надо создать такие условия, чтобы всякая власть полагалась исключительно на наши силы. Рабы работают, мы тренируемся на мишенях и куклах, рабы бастуют, мы тренируемся на них. Думайте, думайте хорошенько иначе нам не выжить.

Умник вновь нашёлся: 

– Чего проще? В каждом городе создаём дружины для отпора любому соседу. Допустим, города воюют между собой, причину лишь бы подыскать. И вот мы сбились в дружину города «Х», договорились о нападении с дружиной города «У». Если учесть, что генералы в атаку не ходят, то жизнями рискуют новобранцы. Одного-двух из их дружины мы прикончим, а через месяц наша очередь штурмовать «У». С нашей стороны тоже будут потери. К слову, тут можно и историю придумать: мэр города радуется успехам своей дружины, оклады повысил, выделил добротные дома (надо же удержать боеспособную единицу, пока соседи не перекупили). Таким образом создадим условия для содержания армии.
Опытный возразил:
– С «мэром» ты поспешил, пусть для начала главы будут названы… князьями, точно! Князья ведут междоусобицу, поэтому реки крови и нескончаемые войны. А наша задача – создавать многочисленные подразделения, которые и будут выполнять всю грязную работу. Тогда да, вполне годится план. Раз генералы в атаку не ходят… какое мудрое уточнение, браво. У тебя есть задатки идеолога.
Собеседник обрадовался:
 – А ещё мы сделаем кучу фильмов о доблестных победах милиции. Желательно, сериалы: в этом случае население прилипнет к экранам, уровень уличной преступности должен снизиться. О, какое прекрасное будущее для всех нас я наблюдаю!
В воздухе так и повисли слова:"Думайте, думайте хорошенько иначе нам не выжить".

Но все разговоры, честно говоря, так фантастичны. Куда уж лучше о том, что известно наверняка. Как ни крути, пора подводить итоги. Каждый может рассказать о себе историю, и они будут почти одинаковы. Знакомый уговорил в наёмники пойти вместе: «Аванс такой, что не прогуляешь за три года». – «Что за планета?» – «Семля. Оружия нет вообще, по слухам – хоть прогуляемся, кости разомнём». – «А гарантии возврата?» – «Платят такие деньги – можешь заказать такси. Будет дежурить на орбите, ждать весточки от тебя». – «Нет, слишком дорогое удовольствие. И деньги… как ловушка: сидя дома, не заработаешь, а чьи-то интересы отстоять… Давай себя поставим на место тамошних: живём помалу, никого не трогаем, тут на голову сваливается вооружённая до зубов банда». – «Как себе хочешь, пойду – поищу напарника себе другого, но я рассчитывал на тебя».
 

3
 
Ковчег под пристальной охраной, в одном из двенадцати храмов обязан находиться; в целях безопасности, место нахождения знают доверенные лица. Сеть тоннелей, боевое дежурство по всем этажам и участие всех школ – обязательное условие. Судя по отсутствию новостей, школы собираются запустить в работу. Интересно, какие изменения решили опробовать?
Город менялся на глазах; ещё живы свидетели, как в войну с фашизмом Москва преобразилась: в декорации упрятали мавзолей, кремль – на случай прорыва вражеской авиации. И наш город можно считать прифронтовым; эти, которые у власти, никогда не смирятся, что партизанская война вступила в очередную фазу, по новым правилам. Двести с лишним лет стратеги вынашивали план, так что сбоев быть не должно. Командование отслеживает всякое поползновение со стороны противника. Чтобы со спутников не могли видеть, команда «Туча» создавала подходящие условия. Без солнышка тоже нельзя, и великаны пособили художникам; съёмки с виманы подсказывали мастерам, где подкрасить, а где натянуть цветную сетку. Недели за две уложились, и теперь город можно показывать любому спутнику. Сверху должны наблюдать десяток мелких лесных озёр; постоянные туманы не дают точной картинки.
Голова вдруг объявил о приёмке мёда – у кого сколько есть. Делегация от школ решила уточнить, для каких целей.
– У НЛО спросите, он сделал заказ.
– Где его найти?
– Сам появится, к вызревшему сроку.
– Что слышно у других?
Голова полистал сводки.
– Сообщают, в книжных магазинах случилась диверсия. В одну ночь произошло невероятное. Во всех текстах, где было написано «русский язык», появилось дополнение из двух букв «не». Даже на ценники распространилось правило. Задорнов не дожил до дня сего, порадовался бы с нами.

В книжных, которые оказались внутри границ России, действительно подняли тревогу. Казалось бы, две буквы, стоит ли поднимать шум? Сами продавцы не разглядели, покупатели подсказали. Есть специальные люди – им платят за то, чтобы незаметно следили за порядком. Входит такой неприметный гражданин, привычно рыскает по полкам, и на тебе! «Учебник нерусского языка, пятый класс». Дальше – больше. Звонок в министерство, в торг, по инстанциям покатила волна. Чиновники в панике: убрать с прилавков или замазать первые буквы?
Созвонка между знакомыми:
– Светка, все словари стали нерусскими!
– И у нас. Директора вызвали на совещание.
– Нашего тоже. Грядут какие-то изменения. Видели НЛО вчера. Может, пришельцы затеяли пакость, теперь надрывают животы, глядя, как мы маемся с их шуткой.
– По-моему, это не шутка. На государственном уровне, в таких масштабах –это уже диверсия. Я бы даже сравнила с мировым заговором. Просто представь: ты хозяйка всему, решаешь, какие книги выпускать, и тебе устроили козью морду – показали, что ты не хозяин. Теперь я понимаю Задорнова, как он по полочкам раскладывает слова. Как у многих, поначалу у меня возникла реакция: что за чушь он несёт? Но расшифровка слова «потенция» добила.
– А что там?
– Напиши слово и прочти его, задом наперёд.
– Сейчас…  Ой, что делается! Это ж сколько слов заканчивается на «ция». Та же «нация» – ан, это одно?
– Я предлагаю расшифровать слово «родина».
– В нём нет «ция».
– Зато есть прямая отправка. Тебе скажут – иди на! Смысл понятен. Главное – первые три буквы: Род!
– Как же тогда относиться к тезису «Русский язык – язык Пушкина»?
– Есть такое понятие – новодел. Годами готовится акция. В словаре Даля, изданном в 1903 году, титульная страница сообщает: «Словарь великага рускага языка».
– Ой, подруга! Придётся полистать словари. Мы же ничего не… даже не вникаем, какие смыслы заложены в речь!


4
 
Ырл среди фронтовых операторов стал известен не сразу, пока в штабах не стали интересоваться, кто снимал материал. Оказаться в нужном месте и времени – дар, именно это обстоятельство и принесло ему славу. На первых порах операторам едва ли полагается охрана, они действуют на свой страх и риск, но всё изменилось в один день. Командующий союзными войсками потребовал к просмотру другие работы оператора и в целом остался доволен. Адъютанту только кивнул, тот уже знал, какой приказ писать:
– Вездеход, группу сопровождения… сколько? – Надо так уметь: считывать числа по движениям пальцев. – Двадцать мотоциклистов, самоходное орудие и…
– Пулемётную машину добавь. Такому мастеру надо бы маршруты вычертить, рисковать – нет, но на передовую, где жрецы послабее, можно запускать. По крайней мере, пока второй такой не объявится.

И пошло-поехало! Слава мчала впереди Ырла, почти сразу обзавёлся завистниками. Придворные операторы, как принято называть таких, стали присматриваться к звезде, выжидали случай подставить ножку. Пока же Ырл раскатывал на вездеходе высшей комплектации, мелькал на фронтах, не в самых горячих точках. А некоторым приходилось после съёмок отлёживаться в госпиталях, проклиная всё на свете.

Герхудт уже был наслышан об операторе номер один, только ждал дня, когда тот заявится в его крепость, окажет честь. Слухи слухами, да лучше увидеть живьём, тогда уж складывать мнение.
Кавалькада охраны ворвалась на главную улицу, служба перекрыла входы и выходы. Кто распустил слух, будто жрецы объявили на него охоту, установить не удалось, а кому сослужили службу– и так понятно.
Стук в дверь. Герхудт в уме вычеркнул позицию про заносчивость величины.
– Войдите.
– Можно присесть? Поймите, эта тряска.
– Конечно! И сразу к делу. Какие условия хотите получить сверх того, что получают командированные?
– Больше воды, и чтобы часов семь никто не тревожил.
– Организуем. Ещё?
– Этого будет достаточно. – Ырл отличался на порядок от рядового состава – чистых драконов. Какие-то мутации претерпел, в нём от человека было чуть побольше. Не в этом ли кроется успех деятельности? – Теперь моя очередь. Активных жрецов много на вашем участке?
– Когда как. Позиционные бои – их не увидишь. Только в том случае, когда подбросят свежие войска, и мы переходим в наступление. От силы – через день появится который, реже пара. Вернут нас на прежние позиции и исчезают.
– Я в курсе, что сразу начинать наступление нельзя, нужна разведка. Они ведь множество хитростей оставляют, того и гляди… Меня интересуют они сами. Можно сказать, коллекцию собираю. 
– Меня тоже. Я покажу альбом, но у вас видимо, коллекция куда вместительнее.
– Могу поделиться, если что. Если у вас найдётся то, чего я не знаю, обещаю: скопировать дам всё, на что укажет палец.

Они расстались в чудесном расположении духа, Герхудт сделал для себя помету: «Ещё не испорчен, но будут баловать – такую грымзу получим, что спасением станет отправка на настоящий фронт, в самое пекло».

Следующим утром Герхудт вызвал Кзотиню – командира отряда зачистки. По графику, ему выпало пройтись по своим тылам, где возможно появление диверсантов, групп и одиночек. Ты уверен в себе, сзади ничто не грозит, а утром случаются неприятности, как с крепостью Мрфчи. За ночь по соседству образовались горы, непонятный гул отмечала охрана. И щедрый камнепад погрёб под собой крепость, вместе с гарнизоном. Единственная попытка откопать хоть одного свидетеля живым успехом не увенчалась. Трупы забиты глиной по самое не хочу.
Кзотиня выслушал наставление, ещё раз полюбовался на эскорт оператора. Проспав трое суток, нашёл для глаз отраду. В кои веки знаменитость такая осчастливит прибытием. Сволочь та ещё, как говорят. Ну, ничего, прокатим по бездорожью, поглотаешь пыли.

Колонна оставила крепость Нзвилл, шишка в середине. Мотоциклы держат строй, затем двое вырвались вперёд, ушли в разведку.
Кзотиня торчал по пояс из пулемётной машины, сосал пилюлю; врач прописал некое средство для иммунитета, поясняя, что однажды лаборатории найдут препарат, все будут счастливы. «А пока я побуду лабораторной крысой», – съязвил дракон. Он имел право, поскольку врач глотал другие пилюли и выглядел куда хуже… то есть, человеческие признаки прослеживались даже в движениях. Им срочнее надо, видимо. В больницах и госпиталях персонал подбирается по этим параметрам, только не понятно, для какой цели.
Машина плавно катилась под уклон, к мосту через ручей. Приборы уловили движение, стволы разразились короткой очередью. В голове мелькнуло: мотоциклистов пропустили; да кого там дёрнуло?
Гоблин ещё дышал, в руках сжимал бревно – таким по башке, и оформляй потери. Пока охрана не прочесала участок, Кзотиня не давал разрешения на съёмку: ещё успеешь. Здоровый самец, небось, лет под восемьсот.
– Рулетку!
Водитель нарыл в бардачке меритель, вылез через свой люк, готовый сделать замеры.
– Куда?! Твоё место за рычагами, скотина! – Выхватил рулетку, выкрутил столбик с делениями. – На глаз – около четырёх метров. Теперь прибором… – Кзотиня согнулся пополам, шея оголилась. В этот самый миг с дерева рухнул детёныш. В руках имел бревно полегче, но и того хватило, чтобы оглушить дракона. Охрана управилась со смельчаком, четырьмя петлями укротила члены. И висел шкет над дорогой, в полуметре от булыжника, который выступал над почвой на десять сантиметров. Первое упражнение – головой о камешек, потом задницей. Головой – задницей, головой…
– Подождите! Возьму камеру!
– Сиди на месте. – Заместитель с довольным лицом промышлял приказами, давненько не приходилось; этот шкет так удачно пособил, что впору наградить и взять в свой зверинец.
Гоблин затих, его хорошенько спеленали и забросили в кузов.
– И этого рядом!
Драконы подхватили тело командира, определили. Кто-то заметил: «Он жив!» Новый командир уже не выходил из роли:
– По машинам! – Сам он поехал в кузове, как бы присматривать за грузом. Подчинённые прятали глаза, они прекрасно понимали, что на следующей остановке услышат диагноз: «Сердце остановилось». Тяжёлые запчасти могут пригодиться, если задумал дурное. А до исполнения мечты рукой подать. Просто подкараулить, когда пыль ухудшит видимость.
– Гони! Я приказываю! – Новый прихлопнул по крыше кабины. Он и не думал прятаться, они в его подчинении окажутся. Так что пусть подумают, есть ли резоны открывать пасти.
Дело пошло веселее, ухабы не давали жизни. «Гони!» – подгонял водителя, успевая следить за обстановкой. Не то, что впереди, а сзади: этот член, эта звезда съёмки распорядился по-своему, его охрана оттеснила регулярное подразделение, вклинилось между его грузовиком и машиной сопровождения. За его действиями камера следила точно.
А мне плевать! – Заместитель уже знал, чем добьёт Кзотиню, ящик с мелочью имел две ручки. Согнуться, довершить дело и отпустить. Кабы ещё внимание отвлечь… камера-то на автоматическом штативе, который реагирует на неожиданности сам.
Граната полетела с таким расчётом, чтобы никто не обвинил в покушении. Ух! – объектив блеснул стеклянным глазом. Хрясь! – всё рассчитано до доли секунды. Но то, что звезда пойдёт на риск, заместитель не ожидал. Его орлы взяли грузовик в кольцо и принудили к торможению. Оператор с лёгкостью запрыгнул в кузов, снял всё, до мельчайших подробностей.
– И что?
– Не мне решать, – уклончиво ответила звезда, зачехляя аппаратуру.
– А своё мнение?
– Могу поделиться. Если на просмотре окажется один генерал, – не буду пока называть имени, – то вполне можно ожидать приказа о вашем переводе под его знамёна. Я слышал не раз от него такое: «Если однажды будем праздновать окончательную победу, пусть даже временную, я соберу подходящих драконов и создам полицию, как на Воргле-95. Размазня не нужен в полиции, кто не согласен – ему не место в её рядах. Прозвучал приказ открыть огонь – это как пропуск в рай: у тебя будет всё, что пожелаешь, просто исполняй приказ, не раздумывая». – Ырл спрыгнул на дорогу, оглянулся на обычного дракона. – Теперь займёмся делом. Герхудт пообещал мне приключения в тылу.
– Приключения? – Заместитель вернулся к кабине, переговорил с водителем и вернулся. – Будут тебе приключения, обещаю.
Колонна вывернула на едва приметную тропу. Техника по ней не ходила ни разу. И там, где ни бывала, возможны не только приключения.


* * *
Ырл привык к пустой болтовне в тыловых частях. Мы и то, мы и это, – аборигены едва унесли ноги, а кого догнали, уж потоптались на славу.
Сегодня ему пообещали тоже, потом оправдываться станут – предупредил кто-то, сбежали; ну, поймаем в другой раз.
Охрана его держалась рядом, к тыловикам особое отношение, это не фронтовики. Сочинять небылицы их удел, потому и снисходительность к болтунам. Но технику всё же подготовил: мало ли, кого ещё принесёт.
Оператор улучил момент, перекинулся несколькими фразами с воинами, кого выделил Герхудт. Заодно поинтересовался, как зовут заместителя.
– Имя? А отныне не будет иного имени. Убийца. У него в роду все такие.
– Хорошо, какое имя носил до этого случая?
– Ащща. Тупой ублюдок.
– И на том спасибо.
Крупное стадо мамонтов преградило путь. Рослые самцы уверенно вышли на позицию для нападения.
– Отходим! – Ащща взял командование на себя; с мамонтами шутки плохи, он сам не раз спасался бегством от разъярённых монстров. Взрослые особи невероятным чутьём определяют, когда малышам угрожает гибель. Поохотиться на гигантов – это офицерская забава; отличившихся на фронте могут премировать выходом на зверя, но бить надо детёнышей: их мясо признано деликатесом, у главнокомандующего оно не выводится, по слухам.
Техника пятилась до тех пор, пока самцы не вернулись к стаду. Ырл даже не коснулся камеры, в его коллекции полно эпизодов, как мамонты опрокидывают машины, стоит зазеваться. Если рядом река, могут и утопить. Недавно был случай, разведчики добились разрешения на отстрел крупного самца, майор выстрелил в вожака, наверное. И стадо, задрав бивни, потопталось по технике. Колёса оторвали, а корпус волоком тащили больше километра и пустили с обрыва. Никто не выжил, и подобных случаев десятки. Инструкции пишутся для рядового состава, возможно, скоро грянут изменения и для офицеров.
Командир личной охраны поглядывает искоса. Конечно, он предпочёл бы окунуться в бассейн и подремать, а не торчать посреди леса. Километровые исполины корнями так забивают проходы, что только пешком можно преодолеть участки из бурелома, ямы и глухие базальтовые стены. Как кто умышленно понавозводил препятствий, для удобства пришлых. Тоже знак.
Ащща сверзился на грунт, обошёл порядки. У него давно чесались когти навести дисциплину: понабирали добровольцев из гражданских, кто оружие увидел здесь впервые, взял в руки. Денег подзаработать решили, так я могу устроить весёлую жизнь.
Он прикинул, солдатский телефон уже сработал, все знают о случившемся. Поэтому надо брать дело под жёсткий контроль. Малейшее неповиновение будет караться по всем статьям военного времени. А проверка на лояльность просто необходима.
– Час тому, мы потеряли Кзотиню. Что ж, смерть может подкараулить каждого. Поэтому я ввожу свои правила. Слово поперек – труп. И по-другому уже не будет, запомните.
В тишине послышалось: «Убийца!»
– И что с того? Я помог товарищу, чтобы не мучился. На фронте каждый день убивают, и никто не орёт – вы убийцы. Они сражаются храбро, этого не отнять. Нам куда сложнее: играем на чужом поле…
Снова тот же голос из толпы:
– Кзотиню можно было спасти, доставить в госпиталь!
Командир медленно двинулся на голос.
– Там таких – как собак нерезаных. Какой хирург откажется от предложения, если я сообщу, что раненых нет? Убитые его не интересуют. А ты, говорун, выйди из массы, я хочу тебя видеть. Мне плевать, что рядом звезда кинодокументалистики. Плевать! Не нравится – разжалуйте в рядовые. Но пока я замещаю убитого, вы все в моей власти! Может, говорун рискнёт поменять статус болтуна на статус трупа?   
Оператор Ырл всё слышал, проявил недюжинную выдержку. Скрипнул зубами, собрался с духом и сделал шаг в верном направлении. Личная охрана удержала: «Не стоит. Пусть выскажется до конца». Но Ырл завёлся, помалу подогревал себя мысленно, заодно прикидывал: если выйдет один на один, сможет ли одержать верх? Ащща с виду не слабак. Из ответа на запрос, который отправил в крепость часом ранее, следовало, что в драке Ащща использует самый злодейский приём: при первой возможности перекусывает сухожилия и добивает противника ударом хвоста в сердце. Пусть хвост и не велик, но твёрд, как камень; мутации ударили именно в эту часть, а к чему приведёт… Скорей всего, находится под наблюдением специалистов, как редкий случай.
– По машинам! Я поеду впереди, поищем дорогу. – Ащща с ненавистью глянул поверх голов, в три прыжка оказался на подножке грузовика и плюхнулся на сиденье, рядом с водителем. Поднатужился горлом, завершил угрозой: – Всякое отставание, задержку буду расценивать как дезертирство, со всеми вытекающими.

И вновь техника вытянулась в рычащего червя, в голове пошёл тягач с ковшом; для устранения препятствий нет надёжней единицы. Обычно они тянутся в хвосте, пока о них не вспомнят.
В искусственных завалах железное чудовище проделало проход. На той стороне колонну не ждали, поэтому дальше двинулись без задержек. До ближайшего селения полчаса езды, а там поднялся переполох. Местная охрана успела взять в кольцо гражданских, охрана оператора присоединилась к наведению порядка. Население построили на главной улице – женщины и дети. И первая зуботычина самой видной бабе:
– Где муж? Я бы такую не оставил одну. Значит, подался на фронт. Значит, и ты мой главный враг, вместе с детьми. А нарожала – футбольную команду. Ах, ты же не знаешь, что такое футбол. Научим. – Ащща пошёл вдоль строя, высматривал баб с животами. На какую указывал, охрана тотчас вырывала из строя и связывала за спиной руки, отводила в сторону.
Один грузовик взревел, сорвался с места и стал уходить в обратный путь. Ащща прицелился из табельного ствола, но тут же и раздумал. Вторую смерть могут не простить. Не в один день.
– Получается, кто-то хочет выглядеть добрее меня? Тело Кзотини, кажется, решили переправить в госпиталь. И у меня не спрашивали. Отлично. Зачинщиков вычислить просто, но такие вас в бой не поведут, если придётся. Или у отряда есть коллективное мнение, меня решили сделать козлом отпущения? Что ж, посмотрим, кто кого. – Ащща подал знак сержанту – увести. Дети тотчас бросились к матерям, но ни слёз, ни криков. Такие проявления на руку врагу, эти дети воспитаны войной, поэтому и поведение иное.
Ырл записывал всё, менял позицию, учитывал освещённость объектов. Лица русские фиксировал с особым тщанием, исполнял просьбу знакомого хирурга. И бабы даже не догадываются, для каких целей. Суперагентам нужна убедительная внешность: примут за свою – половина дела сделана.
Помощник оператора тоже не стоял на месте, более примитивным аппаратом запечатлевал детские рожи; как знать, который может стать лет через пять-десять новым полководцем. Специальная программа учтёт возрастные изменения, и приблизительный портрет у нас в руках. Эх, кабы татуировки в детстве набивать – вообще снялись бы розыска проблемы. 
Основная камера продолжала поиски. На лицах нет и тени страха. Они не боятся смерти. Родные боги вселяют героизм. Мужья, братья и старшие сыновья отомстят – уверены безгранично, поэтому презрение в глазах, нежелание отвечать на вопросы.
Ырл знал о русичах гораздо больше, чем выскочка Ащща, но вручать козыри раздумал. Посмотрим, как ты распорядишься человеческим материалом. Они умеют оживлять своих – повешенных, утопленных, расстрелянных. А если в селении преподавал науки жрец постарше, эти безобидные с виду мальчики напоследок могут подбросить сюрприз. Ырл охотится за ними, хобби себе такое подобрал. Он уже фиксировал случаи, когда разрубленный на части жрец срастался через три часа, ещё через два мог встать на ноги и исчезнуть. За такими нужен глаз и глаз: не простит охрана – рассекут топорами вторично… Главнокомандующий издал особый указ, как только просмотрел материалы на эту тему. Рассекли – и куски разбросать подальше, да хоть на другой континент.
Ащща на камеру работает, чересчур активен. Связался с крепостью, просит прислать грузовики: «Нашёл я гнёздышко, баб одних около двухсот. Что прикажете с детьми сделать?.. Будет сделано!»
Ырл скрипнул зубами. Выскочка претендует на защищённый кабинет с прислугой; всеми силами будет добиваться расположения и покровительства, а это – через реки крови. Интересно, что сказали делать с детьми? Неужто в расход? Медики иногда виснут на шее: привези им молодого мяса, для опытов.

Транспорт прибыл к пяти вечера, как и рассчитали. Ценный груз отправлен сразу, с детьми пришлось повозиться. Это было ошибкой. Нельзя грузить матерей в грузовики на глазах детишек. Им развязали руки. Они уплыли на деревья, потом рассыпались по лесу, мелькая между ветвей. Подстрелить удалось двоих; Ащща отчитал своих снайперов, хотя и сам ни разу не попал. У группировки оставалось в запасе полчаса, к сумеркам могли появиться взрослые. Они как-то по очереди навещают своих, передают приветы, иногда остаются ночевать. Повстречаться с участником боёв тыловым подразделениям не рекомендуется. Они беззащитны перед тем, кто совершенствует навыки каждый день, способен в одиночку выйти против нескольких тысяч, а то и десятков тысяч. Ырла не подпускали к фронту бличе чем сорок километров, но знакомые охотно делились свежими эпизодами, снятыми на днях. Тут и про великанов полно «небылиц»: два жреца отвлекают внимание, раскалывают полк на две части, и в тылу появляется детина – и тридцати метров, и повыше. Как горстями загребёт, как сдвинет ладони, полные личного состава… Ужас! Их и отстреливают всякий раз, да появляются вновь и вновь, точно их рожает ночь. (В. Шемшук говорит, во времена СССР, ещё в 1945-м, по окончании войны с Германией, в Сибири и на Дальнем Востоке великанов расстреливали из орудий, на них велась целенаправленная охота, и уцелели единицы или десятки, у кого рост гораздо меньше).
Колонна вышла чуть раньше крайнего срока, теперь пулемётная машина шла сзади, прикрывая основную группу. Проход остался нетронутым, – некому заделать, да и не обнаружили пока. Однако, в эту местность в ближайший месяц лучше не соваться. Разве подослать суперагента с человеческим лицом, правда, заполучить такого можно лишь с одобрения командующего.

В километре примерно от ворот крепости группа разделилась. Ащща бросился догонять звезду съемки. Вездеход остановился, раз по связи подсказали. Ырл вышел из машины. Высокая влажность делала форму тяжёлой и неудобной.
– Вы разве не останетесь ночевать? Завтра утром и… Заодно пожаловались бы Герхудту на меня.
– Ваша судьба меня не интересует. Сочтёт Герхудт нужным избавиться от такого командира – его решение, я влиять не буду. Я получил приказ выехать на другой объект, приказы не обсуждаются.
Ащща оскалился:
– Я думаю, причина иная.
– Мне всё равно, что думаете вы. Не задерживайте, нам ещё пилить и пилить.
– Воля ваша. Мне сказали, там ждёт бассейн со всеми удовольствиями.
– Разве на планете это единственный?
Так они и расстались – звезда и Убийца. Судьба уберегла обоих от новой встречи.   






 ГЛАВА 26


Иногда по утрам я замечал седлающих велосипеды Угробу и База. Будущий пилот виманы прекрасно сдал первый экзамен: уверенно держится в седле. Он не заходит ко мне, слишком занят. Я понимаю, до таких технологий человечество никогда бы не поднялось. То ли дело Русское воинство: проверили в деле – получи допуск; парк виман приглашает для обучения добровольцев; по мере зачисления, личный состав зачисляется в номерные эскадрильи. Богиня Мара вновь в почёте, она покровительствует всем летунам. Пока пилот честен с самим собой, никакие сюрпризы ему не страшны.
Почему-то нас обходят быстроходы, а я уже стал подзабывать, как они выглядят, уточнять не стоит. Каждое появление корабля демаскирует наши границы и объекты. Пусть барражируют подальше да присматривают за скоплениями техники. Воинские части не вполне себе представляют, против кого их пригласили выступить, с чем вообще они могут столкнуться. Население города знает о том, да пока не знает решения: свои же ребята, просто исполняют приказы. Речь не идёт о головорезах – специально выпестованных, элитных командах: отдай приказ – не задумываясь, выпустят у старухи кишки. Редкие, но ещё встречаются примеры, когда честь офицера выше старшего по должности. Президент Белоруссии, Лукашенко прощупывал почву, уточнил у министра МВД, Захаренко: «Отдам приказ стрелять по толпе. Твои действия?» – «Я не отдам такого приказа подчинённым!». И пропал без вести министр, на его место поспешили другие, кто готов на всё.

Пролёты виман над кварталами стали обычным делом: учатся парни, осваивают технику. СУ и МИГам с ними не тягаться. Горожане полны уверенности: мы под феноменальной защитой. В часовне Мары проходят службы, в пять утра по местному времени; на женской половине служат жёны и матери, там всегда полно народа. Баз говорит, и на аэродроме храм Мары действует, перед полётами орлы тоже читают славы. Потому на небесах всё чаще встречаются добрые знаки; те, кто умеет их читать, льют елей в свободные уши: «Всё под контролем, занимайтесь трудами, какие наметили на сегодня».
По примеру пилотов, и горожане опробовали тонкости сна «валетом», попа к попе. В кои веки, ведь приучили спать в одну сторону головой. Смешение двух полярных энергий ни к чему путному не приводит.
В один из дней меня прокатили по окрестностям. Что ж, школы не даром обшарили округу: теперь, на астрономически выверенных расстояниях друг от друга, красовались четырёхгранные пирамиды. Уже известное мне «Ю-Ю» звучало из уст юных жрецов. Руна богини Мары, ещё особые тонкости соблюдены, и они витают в пяти метрах над твердью… и двадцать не предел, и виманы не нужны для уверенного свободного полёта. Виманы несут оружие, а полетать в своё удовольствие может всякий, кто сердцем принял веру и покон предков, дал клятву не применять умения против «спящих». Убаюканных пока в России девять из десяти, но пропорции имеют склонность изменяться; чем больше лгут власти, тем больше просыпающихся. Правило не распространяется на чёрную и жёлтую расы, у белой – свой порядок: один очнётся сегодня, другой через год или два: сроки уплотнились.
В перводницу (по-старому – в понедельник) няня вытащила на прогулку. Я не планировал, у меня как раз пошла работа.
– Наши запустили Ковчег. Мы станем свидетелями чуда, если окажемся вовремя на ступеньках дворца градоначальника. Так что возражения не принимаются.
Свидетелями многих чудес стали горожане за последние полгода. Сам наблюдал: стоит выйти под сплошные облака, как в них возникает личное отверстие; через оное солнышко порадует твою буйную голову, вольёт ликования, которому вроде нет причин. Просто ликую, и всё тут! Но могу честно сказать, с богами помалу налаживается контакт, буквально всеми органами чувствую, как идёт обновление. Уж и не скажу: клетки или кровь, но наливаюсь молодостью, как иной "насос" пивом. Ощущения конечно же, очень личные, вряд ли этим можно хвалиться, поделиться со всеми. С Женькой – обязательно. Выслушает, изредка кивает. Она что-то такое обо мне знает, о чём я боюсь услышать. Такая она у меня, вся загадочная до умопомрачения. Больше всего волнуется за роман: много ли написал? Про сына иногда напомнит: «Подружился с НЛО. Большей частью, скитаются в округе по воинским частям. Постоянно подключаются к связи, поэтому в курсе последний распоряжений. Приказы из штаба округа, шифрованные сводки – всё интересует».
Её из объятий не выпускаю, пробую угадать: растёт животик или это обман зрения?
– Сама-то как?
– О дне мечтаю, когда вся семья соберётся за одним столом, будем чары наполнять в честь освобождения Семли.
– А дочь наша?
– На перевоспитании. С бабулей нашей пропалывает грядки.
– Как Лена?
– Выглядит на сорок пять, с кистью не расстаётся.
Я вспомнил о мамонте…
– Иван Иваныч скучает. Постоит на том месте, где видел тебя в последний день, поорёт в пустоту и уходит восвояси.
– Мне бы на денёк…
– Денька будет мало. Творческий застой случится – переправлю.

О, как у нас! Захочешь на Луну – не вопрос.
А пока мы с няней ищем свободный пятачок, откуда будет видно. Горожане собрались, кажется, дома опустели напрочь. Из храма всех богов жрецы выходят, стяги выносят, прочие атрибуты. Песнь Господу Ра широко растеклась над площадью, кто знает слова – подхватил. Краткая служба подошла к концу, в воздухе почудился незнакомый звук… Я попытался увязать его с установленными банками. Мёд понадобился для протокола.
Золотисто-полосатые ручьи хлынули с шести сторон. При ближайшем рассмотрении я понял: это не пчёлы!
– Жужи! Столько слышала о них, теперь воочию наблюдаю. Дожила. – Няня стала протирать платком глаза. – Они привычны к многообразию, которым мы похвастать не можем. Чем питаться будут – вопрос.
Естественная реакция в рядах: люди шарахнулись, кто куда. Глава объявил в микрофон: «Жужи не кусаются! Отведают нашего мёда и пропишутся на днях. Только сахару не давайте, не испортите хорошее начало».
На лицах жрецов читаются следующие задачи. Удержать жуж любой ценой, пока не умчали на поиски разнотравья. И, уже не таясь, прямо на площади они стали размножать баночный ассортимент. Голова инструктировал попутно: «Каждый может взять по десятку банок мёда. Во дворах мастерите ящики, защищённые от света и дождя. Они попривыкнут, мы потом что-то придумаем».
Само собой, людей надо обучать новой профессии; стать владельцем личной пасеки – чем ни перспектива? Хуже-лучше, но освоимся, хитрости разведения изучим… Только мне показалось странным такое решение: сначала следовало создать кормовую базу.
– Ты как считаешь?
Няня успокоила:
– Они всё продумали, не печалься.
Стоило разойтись по домам, граждане впервые увидели у себя во дворах воздушный флот. Малые и средние быстроходы привезли саженцы, семена и цветущие кустики неизвестных видов. В воздухе появились ни с чем не сравнимые запахи. Хозяйки закатали рукава; привычные к дачным работам, эти руки превращали однообразный газон в ботанические сады. Из лишней мебели вырастали горки: тумбочки, ящики и шкатулки – всё пошло в дело, под руководством команд, дворы преображались в территории совместной заботы. Вестью о напитке бессмертия наполнились речи, кто ж не мечтает вернуть молодость? Таблетки в таком случае не годятся.
А у меня всё не выходила из головы прошлая поездка за город, с демонстрацией полётов. Между пирамидами налажена транспортная система местного значения. Для чего они нужны были предкам, теперь дошло. Деревья-то имели высоту сотни метров и выше! Никакая лестница не выдержит; так что необходимость диктовала развитие навыков левитации. Отправишь детей, чтобы собрали к ужину, и не думаешь о том, что кто-то покалечится. И дети неспроста любят лазить по деревьям.


Няня подняла с самого утра: «Собирайся!»
«Газель» высадила нас километрах в десяти за кольцевой. Дальше пешком, как я понял. Редкий лесок, многочисленные овраги, сплошь заросшие малиной. Сверзиться вниз кубарем – можно и не стараться, да няня предупредить успела, сама оказалась на дне: «Эй, поосторожней там!»
Направление, откуда исходил звук, меня не привлекало.
– Глубоко?
– Метров шесть. Будь прокляты все эти власти, кто развязывает войны. Сколько уж лет, шрамы всё не затянутся никак.
Пришлось мне возглавить шествие, нарезал круги, искал обходы. Собственно, идти легче по краю леса, там не так нарыто.
– Исключено. Заметят.
– Войска здесь? – Лёгкий холодок скользнул по позвоночнику: надо же, куда занесло! Ладно, я – к ней обратился с вопросом: – Ножки не устали?
– И тебе фору дам. Вчера прошла полное техническое обслуживание.
Шли, пока не напоролись на разведчиков. Среди них и младший сын База, имя не запомнил. Он няне, по полной форме, доложил обстановку:
– Восемь с половиной часов ходят.
Вручили бинокль. Поле кишит солдатами. Командиры впереди подразделений, квадратами идут – на юг две тысячи шагов, потом обратно. А понаехало начальства – больно глазам: звёзды и лампасы, размахивают руками – чего не поделили? Отборные войска из подчинения вышли... или это срочники? Что ж, бывает. За забором просидеть срок – вот радости-то, здесь хоть какое разнообразие, особенно цветы. Много цветов, и каждый излучает запах, может померещиться что угодно. Мне вот тоже досталось: я таких цветов прежде не видел.
Парад прекратился в один миг: остановились, как вкопанные командиры, солдаты рухнули в траву. Начальство всполошилось, двоих, званием пониже, в разведку отправляют. Те идут с опаской, подходят ближе, и тут случилось то же самое: напустили бодрый вид, один другому козырнул, построились в затылок, и пошли писать казённой подошвой строевую, как на смотре… Чуть биноклем в сторону повёл. Сидят два мальчика, наигрывают… глаза не обманывают: одинаковые игрушечные барабаны, с картинками медведей, да на удивление звонкие, только сейчас докатил звук.
Подкрутил резкость – это же НЛО! Тогда рядом с ним и… – Я затаил дыхание, пока любовался русой головой. Няня заворочалась по правую руку, локтем сигналит – дай посмотреть.
– Большой радости не вижу здесь торчать, – говорю (наверное, себе).
– Ты погоди, они ж что-то должны придумать. Столько генералов. Давай ближе подкрадёмся.
Она всё меньше и меньше нравилась мне сегодня. 
– Бинокль для чего?
– Умных людей послушать. Бинокль не поможет.
– Какое нынче число… что на тебя нашло? Вот, прямо так и поползёшь? 
Няня вызверилась на меня:
– Я же вчера прошла… Действительно, что-то не так. Это я собралась брюхом по полю? Н-да, что-то перегрелось. Но и тебя одного не отпущу.
– Я и не собирался, с чего ты взяла?
– Стало быть, показалось. Не твой ли сын там? – Биноклем покачнула в сторону двух барабанщиков.
– Похоже, так.
Разведчики засуетились. На связь вышел тот, кто держит под наблюдением дороги. Сын База поднялся во весь рост, подхватил трубу… Вся орнаментами покрыта, это уже не просто труба, а с характером. Будет лучше для всех, если её способности сегодня не потревожат.
Отпрыск уверенно зашагал на передовую, прямо по полю. Барабанщики заметили его, на два-три вдоха замолчали, потом ударили с прежней силой, выдерживая тот самый ритм.
И вот показалась колонна крытых грузовиков, и снова марку установить невозможно. Ну, не с Марса же прямиком, в конце-то концов!
Привстав на колено, няня попыталась определить, кто прикатил. Бинокль отняли, разведчик пояснил: «Хочешь на снайпера нарваться?»
Она чуть подумала, согласилась. Мы с ней читали где-то: «Самый трусливый президент закупил чудо-технику. Едет себе такой грязно-зелёный броневичок, оптика отслеживает, не мелькнёт ли где стеклянный глаз прицела; электроника тут же отдаёт приказ «уничтожить цель». Узнали граждане – стали подвешивать стеклянные бутылки; качнёт ветер ветви, бутылка выдаст блик, и автоматика на высоте. Милиция перед выездом первого лица прочешет местность, очкарикам предложат снять очки, и тогда рабочий день президента без выстрелов начнётся».
– Успела разглядеть. Форма без знаков отличия, тот же цвет, оружие автоматическое, – стало быть не рискуют секретным, держат на крайний случай. Боевой дух высок. Перед отправкой или уже по пути, получили свои триста граммов, если не таблетку под язык: глаза мутные, нужна пауза для концентрации. Но настроены решительно.
Разведчики притихли, вслушиваясь в каждое слово. Я не удержался:
– В скором будущем армию сотрясёт очередная реформа. Одна бабушка с биноклем заменит целую роту разведки.
Няня шутку не приняла:
– А что ты думаешь? Так и будет. Внук целится по мишени, разве не помогу? Он промажет если, так я не сумею.
Южный ветер вновь донёс новый рисунок треска барабанов. Другая рука слышна сразу. И здесь представители разных школ! Юные барабанщики отрабатывают древний устав – повелевают пехотой. Срочников утомили так, чтобы голов не подняли: отдохните, ребята пока не до вас. Вот поговорим с головорезами, мы за ними пришли.
Представитель кампании «Баз и сыновья» посиживал невозмутимо и тогда, когда первый отряд собрался взять его в кольцо. В нужный миг он воткнул трубу в почву, поднялся на ноги. Придав орудию своему угол в сто двадцать градусов, он повёл верхним концом по часовой стрелке, будто очерчивал воронку. Чуть погодя, рядом с ним поднялась почва, точно крышка люка, ни секунды не раздумывая, гоблин ушёл вглубь, увлекая за собой желающих.
Барабанщики снялись с места и помалу приблизились с двух сторон к «люку», словно загоняли цыплят. Следующий отряд, за ним ещё два, они уже поймали ритм, шли в ногу, пока из прибывающих грузовиков выбирались свежие роты. Генералы попытались остановить последний отряд, задержать любым способом, но первые шеренги уже услышали зов барабанов, они были бессильны ослушаться внутреннего приказа. Только последние два-три ряда удалось привести в чувства пинками, в противном случае на поле могли остаться одни генералы.
Я почти уверен: военные слышали треск барабанов, но не могли определить, в какой стороне искать; то-то водили руками вокруг, будто незрячие.
Лёгкая дрожь прошлась под ногами, а нужно было глянуть вверх, как няня. Над лесом, почти цепляясь за верхушки сосен, ползло нечто громоздкое, как танкер, и лёгкое, как облако. По мере удаления конструкции, я разглядел пародию на город. С края – точно пятиэтажки: мне бы и в голову не пришло, что кто-то умеет создавать двойников городам. Погоди-ка… если этот идёт в сторону города, то послужит щитом. Может, мишенью для удара.
Няня вздохнула:
– Так вот кто примет удар на себя, если что. Слышала краем уха, голова уверял: «Всё под контролем, не волнуйтесь».
– Зонтик?
– Точная копия для спутников глазастых. Настоящий уйдёт, если уже не ушёл на глубину. Задача – чтобы противник зафиксировал: город стёрт с лица Земли.
– Знаю, картинку потом можно сделать постоянной. 
– Не всё сразу. Пусть сначала убедятся, запустят машины с четырёх сторон. Спутники запечатлеют и сам момент удара, вспышку, потом группы, и, наконец, оставят город в покое.
– А письма, газеты?
– Они будут приходить в другой город, с таким же названием. Его построят очень быстро, буквально через месяц, в ста километрах отсюда, не меньше. Так что ночуем под открытым небом. Палатки обещали подвезти, вот не знаю, успеют ли до темна.



ГЛАВА 27

Жениться надумал Сестрилец, посчитал, что готов взвалить на себя груз ответственности и пронести хотя бы до первого перекрёстка. Ребята подсказали, через какие преграды проходил он в поисках избранницы. Шляясь по парикмахерским, магазинам, вокруг тронов и вдали от них, высматривал товар, сравнивал с фотографией, с которой не расставался. Из тридцати претенденток на его руку и сердце, он начал отбирать тщательнее, затащить в ресторан, потом в постель… прикинул свои финансовые припасы, и отказался от варианта, никого не обидев. Они-то ничего не ведали, что угодили в его персональный список, как и то, на что они претендуют. Одну дамочку всё же проверил на реакцию по нестандартной ситуации – упал к её ногам однажды, кубарем вкатился в офис и замер меж двух высоких каблуков. Дорогие чулки, цепочка на щиколотке, симпатичные коленки, – она или промахнулся? Вскочил на ноги, оценил и одобрил свой выбор.
– Извините, меня уронили на пол, видимо, спутали с кем-то. Я отойду на время, постараюсь объясним парням, как они не правы. Если же не вернусь живым, бокал вина будете поднимать – вспомните моё имя. Или фамилиё: Сестрилец… Ой, пора, ведь ждут! 
По статистике, две красавицы из трёх не шелохнутся, останутся на рабочем месте. И только остальные бросятся за двери
а: заснять на телефон часть эпизода;
б: запомнить ребят, какие нападают на одного скопом;
в: постараться отбить милого наглеца, если позволит случай.

Каблуки, конечно, не помощники в таких делах: можно и самой свернуть шею, но каким-то чудом выпорхнула за двери. Лежат четверо, признаков жизни не подают. А этот… как его? Сестрилец кулак потирает. Пуговицы – все до единой, смотрят в пол, держатся на честном слове.   
Она подняла шёлковые глаза:
– Вечер у меня свободен.
– Отлично. Я вас приглашаю…
Ресницы вымахали до ушей. Какой же он домашний, стеснительный до колик в животе. Пуговицы-то я пришью, придётся срезать маникюр, иголку иначе не удержишь. А так-то… – Ещё раз присмотрелась к незнакомцу Сестрильцу, – так-то видный малый. Не грубиян, по крайней мере. Лицо это где-то в памяти мелькает… О, да! Встречала пару как-то, да и не я одна, прохожие оборачивались и замирали взглядом. Наверное, одна и та же мысль посещала всех: вот же, кому-то повезло! Идеальная пара, любую выставку украсит.
– Так это… я вечером сюда зайду?
Она густо покраснела. Так ярко – впервые за свои двадцать четыре, самый сок. Родные боги положили глаз, ситуацию взяли под контроль на весь остаток дня. Цеплялась за минутою минута, в часы сливались получасья, и капля маленького счастья способна остановить коня.
Но тучей грозной налетает шеф – гроза планктона, бич лентяев. Нахмурить брови не успел, из уст посыпались слова… На ту беду незримая возникла словорубка, повисла в воздухе, приняла неудобные для слушателя словеса, крутанулась ручка, и на выходе случилось:
– Зачем откладывать на вечер? Я же вижу, понимаю всё! Отпускаю с лёгким сердцем, ступайте, милое дитя. Когда ещё заглянет принц залётный? В удачный час, в удачный, вот честное слово.
Сотрудники толпою мчат навстречу:
– Иди, мы тут приберём, закончим…
Как чуден этот мир, когда со всех сторон спешат на помощь! О чём ещё мечтать, о, боги?

И что есть день? Частица малая. Единственная шпала на всём пути из Владивостока в Петербург. Но день единственный иногда осветит новую страницу, за которой вспыхивает совсем иная жизнь. Готовы ль мы её перевернуть – вопрос.
Сестрилец был давно готов. Прямо скажем, завидовал разным «шурикам», жене завидовал его и секретарше; ладно, ушла на хлеба свои, но поселилась рядом. Ещё бы! Подзарядиться можно там, розетки не искрят. Взяла шефство, выводит на прогулки, как в зверинец, вывезла недавно за кольцевую: смотри! Живут почти такие же люди, только про родных богов не знают. Савва Морозов чем знаменит? Казну русскую держал. Куда положит деньги – банк и расцвёл. Грабители обходили их, ибо знали: с Саввой лучше не пересекаться. Ограбишь, на проституток спустишь – а рука отсохнет. То, что большевикам на революцию дал денег, вопрос спорный. Если с ножом к горлу, что-то можно и отдать. Но говорить, что добровольно или по зову сердца – чистый бред. А то не знал, кто к власти рвётся, рогов под шапками не видел.

Девицу новую привёл в свой дом. Соседки у подъезда пока не созрели до решительного протеста: «Бабник!», сезон только открывался.
Голые стены, одноместная кровать, два стула и странная штуковина о трёх ногах. Каблуки промерили метраж, отметили наличие балкона. Шаром на кухне покати.
– Негусто, – говорит она.
– Зачем переделывать дважды? Как скажет жена, так и устроим.
– Мудро.
– А сколько сэкономим!
Она решительно изучает аркотан. Ни пылинки.
– И это твой гарант материальных благ?
– Желание – любое.
– Ты не похож на Золотую Рыбку, но давай проверим. Шампанского хочу. С шоколадом.
Звонок в дверь. Женщина-соседка, неделю назад одалживала бутылку.  Сестрилец прошептал ей на ухо: «А в долг шоколада не дадите?».
На какие жертвы женщины способны! Особенно соседки: сама хотела слопать, под нежное воркование сериала. Как ко времени ко времени мужские просьбы. Особенно соседа.
Хрустя «Алёнкой», оба задумывались одновременно: зачем шоколадкам дают такие имена? Будто потребитель – чистый людоед. Минская «Коммунарка» поставляет славный шоколад, бесспорно, кабы не знать гнилую подоплёку. Развал Союза, хитрец скупал за бутылку долю предприятия у рабочих. Многие клюнули: лучше бутылка в руках, чем журавль в неизвестном небе. Хозяин нанимает работниц к Новому году, чтобы и на Восьмое Марта сделали запас, а там – гуляй, крутись, жди приглашения занять своё место на конвейере к концу года.
После чаепития, гостья рассматривает фотографии. Одну. Евгения Васильевна, или проще – Женя, во всей красе.
– Индианка? Недостаёт лишь смуглой кожи. А-а, она здешняя! Я видела её. И с мужем повезло: пара – так пара, всем на зависть.
– Это мой родственник. Дальний.
– Точно, сходство есть.
– Одна разница: я холост. Никак выбрать спутницу не выходит.
Чтобы сохранять уверенность и верную оценку, гостья вновь оценила обстановку. Ценностная шкала у женщин – от миллиона до рубля, и жизнь прожить ради Любви готовы единицы.
– Я понимаю, демонстрируемая бедность ни что иное, как проверка.
– Реакцией интересуюсь очень.
– Подумать надо. Начинать с нуля… пока машину…
– Я вызову такси.

У подъезда на скамейке группа заинтересованных лиц. Больно скоро отпустил, видно, каблуки не подошли. Соседки проводили пару, вернулись к обсуждению политических аспектов:
– Бедность не порок.
– А ты была у него в квартире? Полная чаша. Вот чего девкам не хватает?
– А я слышала, наоборот – голые стены.
– Я видела своими глазами, клянусь! Мебель – как в Кремле, как у президента. Рояль, малахит и слоновая кость, монетке некуда упасть.
– Да? Но квартира-то не под охраной. Ловкий парень, не светится лишний раз. А то менты эти снимут сигнализацию и выгребут под чистую, потом двенадцать зим следствие идёт.
– На то и власть, нам только терпеть.

Даму Сестрилец усаживает в машину, советует побыстрее думать:
– Время летит, оглянуться не успеешь.
– Я понимаю!
Изящно взвизгнув шинами, авто умчалось. Сестрилец задрал голову, нашёл свои окна. Дорогие шторы. Слишком дорогие. Вот этого не надо. – Правою рукой повёл, снимая наваждение. Оп! Теперь вполне достойный вид, внимания излишнего не привлечёт.
– Ну-с, что нового, соседи?
– Бесстыжие глаза!
– Зачем же так? Неволить – чуждый мне конёк.
– Пора тебе жениться, барин!
У него не нашлось, чем ответить. Да нет, скорее, думы об ином. Как город отстоять. Уже шестнадцать городов под русским воинством стоят, чужая власть позиции сдаёт и отползает, как амёба. И доживают старики, не помышляя о беЗсмертии, как о доступном варианте. Иному христианство не позволит принять на веру, испытать. Как молодые – кто на себе отведал дары родных богов. Сердце в подобном деле советник лучший: через сердце проявляются дары. Оно клокочет птицей, пойманной в ладони, ликует и поёт неведомыми трелями-голосами, точно лучшие певцы вселились там, куда писатели вампиров поселяют.
У столика с лотерейными билетами Сестрилец задерживался не раз, подсказки слушал. Собственно, их всегда в достатке, знать бы, чей лагерь подаёт. У Шемшука даже по времени ориентиры: в 17.25 хватай за хвост Удачу. Это из расчёта, что полдень в 13.17. Единственное исключение – если тебя не знают боги. Как же им отблагодарить тебя за службу? Ну да, поклоны бить, углы выдерживать и славы возносить.
Кто-то считает, легче на товар поднять процент. 
Сестрилец отхватил квартиру. Даже зная, что во вражеских руках весь игровой ассортимент, ничто не мешает к кумирам и богам воззвать. Барабан выбрасывает числа. Числами управляют боги. И враг бессилен что-то изменить, если печать свою наложили их персты.
В новой квартире пока ремонт, Сестрилец не торопит с окончаньем. Правда, от воинства заходил один… скажем, просто жрец: ты, говорит, не пользуйся до срока, нам понадобится площадь, людей хороших разместить.
Он возразить мог: я выиграл в… Не посмел. Пусть боги разместят, кого сочтут полезным. Общее дело, всё на алтарь победы! Мы выиграем ещё не раз, урон противнику нанесём материальный. Машину не хочу – хлопот с ней много. Надо же водить, найти стоянку, подвозить красавиц до подъездов. Подъездов тоже слишком много.
Лучше выйти на балкон и помечтать, рассматривая фото. Евгения теперь куда моложе. БеЗсмертную свою стезю она разматывает ловко, успевает всюду. Не очень-то ей Шурик и подходит. Кажется, не осознаёт величины момента, когда такая женщина делит общую постель. Дети? Я могу усыновить, и даже не заикнусь про алименты. Выиграем! Вот сколько скажет, столько и возьмём.
Не скажет. Никогда не скажет, ибо моей не станет никогда. Кто я? Созданный творцом, рукой художника, из волшебных красок. Отковырнулся от стены, и вся моя заслуга. Что ж он других не создаёт? Роман ему написать важнее… Такая женщина, а он – роман. Ой, сколько глупости в голове у человека, а сколько новых впустит… Надрать бы задницу – не поднимется рука. Творец, создатель мой. В другие школы подался, по технологиям иным создаёт двойников, возможно. Мы не общаемся, как-то не выходит: у него своя жизнь, у меня своя. Ему для поддержания штанов нужны продукты, мне довольно Солнца. Ну, и его посылов: от них подпитываюсь щедро и существую. Ура! Боги тоже присматривают за мной – всё-таки, эксперимент удался. Да хоть в костёр – скажите только! Бог Перун всех воинов держит на примете. Коль праведен, коль за «своя други» жизнь готов отдать – уже не пропадёшь. Все прошлые грехи одним подвигом, как росчерком пера, сотрёшь, и не вспомнишь даже. Тот офицер, что срочника собою защитил от уроненной гранаты, прямиком переправлен в мир героев. Пусть спас одну жизнь, но это ещё ни чём не говорит. Новобранец этот не прост, пришёл в воплощение для конкретной задачи.

Подходил день розыгрыша, на кону четыре «Фольксвагена», Сестрилец занервничал: куда мне столько? Хорошо, согласен на половину. Разместил объявление: «Фольксвагены» на продажу, предложение ограничено». Во время трансляции розыгрыша наведался к соседке – даме средних лет, незамужней.
– Переключите на «первый», очень прошу.
Удивительное дело, почти все женщины без размышлений бросаются исполнять его просьбы. Наверное, что-то подмешано в краски было, – чем иным объяснить? Разве боги предусмотрели какой финт.
Шары помчали, началась битва интересов. Соседка любовалась гостем, за результатами не следила. Когда объявили номера победившие, Сестрилец аж прихлопнул по коленям: «Я так и знал!»
Она испугалась:
– Снова пусто?
– Обижаешь, не для того я покупаю билеты.    
Хозяйка не уловила смысл сказанного, интересовалась чем-то иным:
– Приходи ещё, вместе попереживаем.
– Через неделю.
А на лестничной площадке его караулила Евгения. Женечка! Одна и без охраны. Платьице цвета малахита, под глазом синяк, косметика помогала мало... Ай, да Шурик!
– Билеты. – Она протянула руку. Ни слово не говоря, протянул.
И вдруг прорвало:
– Мерзавец!
– Это не тот, о ком ты подумал. Один знакомый давно напрашивался на поединок.
– Меня почему не пригласила?
– Как видишь, справилась одна.
– Зайдёшь на чай? – Сестрилец распахнул дверь в свои хоромы.
– Вообще-то, тороплюсь. Ладно, у тебя «Нури»?
– Найдём. Проходи, располагайся. Я ведь не тупой… ладно, оставим. Тебе с сахаром? – Замки хлопнули сами, уже привыкли. Хозяин вернул обстановку движением руки против часовой стрелки.
Она вошла. Ахнула.
– Не по средствам живёшь, должна сказать.
– Всё заработано потом и кровью. Шемшуку благодарность.
– Читала. Тогда вот какое к тебе дело. Воинство нуждается в финансах. Нужно срочно помочь.
– Сделаем. В день выдачи выигрышей, приходи.
Выпили чаю, помолчали. Женечка налила вторую чашку и пошла с осмотром всей экспозиции. Не постеснялась откинуть балдахины и полюбоваться шёлковыми подушками.
– Знаешь, чем твоя берлога похожа на миллионы других?
– Чем?
– Наличием воды и электричества. – Подняла глаза на настенные часы с сюжетом про Рыбака и Золотую Рыбку. – У-у, мне пора!
Со слезами на глазах, Сестрилец запер дверь за нею, ткнулся лбом в броню, – взломщик, если осмелится который, бросит вскрытие на первой минуте. По договору, один из гномов Шурика заступил на службу сюда: вдвоём чего толкаться в одной квартире? А так – поправит финансовое положение, в кассу своего народа внесёт взносы.

Утром город накрыло колпаком. Горожане видели над собой 3-D карту кварталов, как оттиск с оригинала. Чистого света стало меньше на порядок, но никто не высказался – типа: «Свет померк, живём как в сметане».
Сведущие переговаривались: командование выжидает. Осмелится противник применить обычные приёмы или что-то держит в запасе?






ЧАСТЬ ВТОРАЯ. РАСХОДНЫЙ МАТЕРИАЛ
 или КТО-ТО ЕЩЁ СОМНЕВАЕТСЯ?

ГЛАВА 1

Даже современную историю редактируют в пользу власть предержащих. Основная часть населения планеты – это расходный материал. Простые люди всегда против войн, повышения пенсионного возраста, размещение американских баз на своей территории, но кто их спрашивает? Ступай вон за той толпой: их всё устраивает.
Благо, в Ютьюбе полно материалов для желающих разобраться, почему одним позволено всё, другим разрешают собрать крохи после пира.
Войны нужны тем, у кого есть доступ к военным бюджетам. Если кто не в курсе, бюджет создаётся за счёт «налогоплательщика» – вот как именуемся у столоначальников. Если не доить труженика, он же окажется в равных условиях с элитой, а такое допускать нельзя: принадлежность к ней лишается смысла. Цифры иногда говорят больше слов.
Вьетнам. Французов «ушли» из колонии. Президент Де-Голь вернул золотой запас из американских банков, – загрузил несколько барж долларами и потребовал обеспечить наличку золотом. Штаты едва не сошли с ума: если так поступят другие союзники, доллар обратится в бумагу. Не вдаваясь в подробности, коснёмся факта вывода французских войск из Вьетнама, подтекст напрашивается сам: вы не смогли выдрессировать узкоглазых, мы вам покажем, как умеем. Итог – 55 тысяч убитыми, свыше 2000 самолётов потеряно. СССР тоже разорился: с 1965 по 1972 поставил во Вьетнам 7658 ракет С-75, стоимость каждой 22 тысячи рублей, плюс – жертвы среди военных советников и специалистов.
1979 г, ввод советских войск в Афганистан. Местное население ведёт войну с захватчиком – наши батальоны… «Афганистан. Пандшер. 30.04.1984 г. Тайна гибели королевского батальона» – красочный пример. Местный царёк Ахмад-Шах-Масуд любым способом пытается удержаться у власти, в горах его рабы добывали изумруд, алмазы, поэтому готов сотрудничать с захватчиком на выгодных условиях. «Зелёнка» дважды переходит в руки русских, затем поступают приказы оставить ущелье. Чтобы в третий раз пойти штурмом. Царёк играет в опасную игру: племенам мало слов, им нужны доказательства понадёжней, с жертвами, какие можно сфотографировать. Этот Ахмат-шах Массуд вновь назначает встречу с тем же генерал-лейтенантом (автор материала называет его «В. Д,», в комментариях кто-то пишет генерал-майор Логвинов: небось в думе теперь заседает). На пятой минуте фильма Константина Ковригина и Алексея Лябаха командир полка Пётр Суман приводит свою версию происходящего: «Будешь откупаться: мало мне дал – я тебя бью, жменю алмазов отсыпал – я ушёл». В третий раз заходят в Пандшер необстрелянные войска, прикрытие снимают почему-то, и в самом узком месте ущелья погибают 98 воинов, вместе с комбатом Королёвым. И похожие истории не единичны. Сюда же вписывается Чечня, Украина. Сюда же и Чернобыль, но с уточнением: Родина снова явилась за твоей жизнью в лице военкомата. И там своя система: в первую очередь повестки вручали таксистам, расчёт таков: эти откупятся без слов, потом подходит очередь трудяг – у них нет денег откупиться.
На примере Афганистана, следует привести пример положительных последствий для народов, куда входили русские или советские войска: там создавались школы, больницы, инфраструктуры, даже промышленность. Чего не скажешь об американцах: после их операций – выжженная земля, разруха, среди населения рождаются уроды (Япония после ядерных ударов, Вьетнам – после применения «оранж»).
Народы против войн, но войны вспыхивают всякий раз. Вывод – народы ни на что не влияют. Как заключённые в тюрьме и концлагере. Всё больше логических подтверждений тому, что мы пленники. Пока каждый не осознал факт, изменений ситуации не будет. И Русское воинство не предпримет никаких шагов, пока население земного шара разрознено и отвлекается на ловушки захватчиков. Вот они: нас разорвали на национальности, разделили границами и языками-новоделами, культурами, вероисповеданиями. Кроме основных, ещё масса способов «разделять и властвовать», это предпочтения и род занятий, должности и социальный статус, даже половой признак. Только вдумчивый анализ условий, в каких выживаем, позволит сделать вывод, вынесенный в название: «Расходный материал». Безусловно, есть прослойка, кого всё устраивает: пиво-телевизор, секс и сладкий сон. Не будем уподобляться безответственному элементу, у таких нет будущего. Но для чего-то они перемешаны с населением? Неуверенные, уставшие бороться с чиновничьим произволом однажды опустят руки и скажут «довольно»: вот, живут же люди, в ус не дуют? надо и мне так, плевать на всё!
Именно на такое поведение рассчитана прослойка: берегите нервы.
Только потомки нам не простят подобный выбор. И выход есть: объединяться, не смотря на уровень образования, статус, профессию и вероисповедание; уподобиться Общежитию, в котором правит голос большинства. И особо постараться, чтобы движение не возглавили элиты, через засланных казачков. Разве не под силу сплочённой команде выдвинуть ультиматум главе города, начальнику милиции, предъявить свидетельства превышения полномочий? В случае, если начальники стараются защитить подчинённых, то следующий шаг – заняться первыми лицами. Раз с их ведома бандиты в форме хозяйничают на дорогах, врываются в квартиры, чувствуя полную безнаказанность, то никто не придёт на помощь, как Общежитие: за первым предупреждением, чиновника обязан арестовать народ. Один-два случая, и прочие будут сговорчивее, будут принимать решения, снимать с должностей в присутствии делегатов Общежития. Один за всех, и все за одного, по-другому ничего не поменять. И это я называю самым приемлемым способом, никакого оружия. Но как только против безоружных граждан властью будет применено оружие, Общежитие вправе огласить решение – к оружию! Русский народ умеет вооружаться, и тогда власть сама себе подпишет приговор. Общежитие выберет настоящих руководителей, бюджет городской пойдёт на конкретные цели – помощь малоимущим, не на строительство вилл и дворцов. И народные дружины наведут порядок в своей местности. Что-то не будет получаться на первых порах – Русское воинство оценит усилия и придёт на помощь. Шаг за шагом, город за городом, планету придётся отвоёвывать.
А что такое свободная планета и свободный народ? Вот всё, что можно представить лучшего, это ТАМ. Здесь же от нас требуется выбор: терпеть этот беспредел дальше либо взять управление своей жизнью в свои руки. В руки обитателей Общежития.
Прежде, чем сделать шаг к личному освобождению, я предлагаю хотя бы прикинуть возможности свои, что даст каждому возвращение к правилам Первого Кона, покону предков. Работать придётся не только руками, но прибыль не уйдёт на военные нужды и содержание чиновника, врачей, учителей: как лечат и чему учат, не мне говорить. Всего достигаем сами, совершенствуемся ежедневно. Возраст не помеха, ибо новые поколения спокойно примут правила и передадут дальше.
Долой все праздники-новоделы, есть основные 24 благоденствия, когда славим русских богов и богинь. Массовые гуляния в эти дни, без алкоголя и табака. Общежитие приносит ощутимые плоды, раздоры пресекаются на корню. Единая семья – иначе не выжить.
Судя по всему, и начинать следует с единого календаря. Лето (против года) начинается 21 июня, в полдень. В каждой местности своё начало (кто не в курсе, надо определить самую короткую тень, отсчёт нового дня и лета начинается с этого момента). Захватчикам не удалось искоренить слово «лето», так и оставили оба варианта: пошёл десятый год/ уж сотня лет ему…
У предков 1-е червича – наши 21 июня. В это день благоденствие богини Прави. Огромное торжество. Если псевдоправославие учит: «не сотвори себе кумира», то у предков сразу четыре кумира: богини Правь, Явь, Славь и Навь. Причём, само православие происходит от двух кумиров: Прави и Слави= ПравоСлави.
Задачей Первого Кона есть достижение беЗсмертия. Кто настроится на эту цель, пусть помнит о б этом постоянно. Теперь несколько слов о календаре, изданном в государственной типографии, по файлу автора Владимира Шемшука: ни одно число и дата не указаны верно, приходится самому брать карандаш, чертить и создавать личный экземпляр (ещё свидетельство, в чьих руках типографии). Достоинства личного расчёта в том, что этот календарь годится на многие сотни лет вперёд, с малым уточнением в годы високосные; с 29-го февраля дни смещаются на один день вперёд. Для примера: в обычный год 28 февраля = 13 березича, перводница (сейчас – понедельник). 1 марта=14 березича, втордник (сейчас – вторник), но в високосный год это 29 февраля=14 березича, втордник.  Сложно? Мне тоже так показалось поначалу.
Действительно, как много зависит от постоянства Календаря. Никаких переходов на зимнее и летнее время: воткнул в снег или в почву карандаш – точка отсчёта, полдень, самая короткая тень.
Честно признаюсь, самому пришлось ошибаться не раз, пока не получил результат. Знаю по себе: сложно перенимать сторону предков, имея перед глазами григорианский календарь: о нём и газеты напоминают, и ТВ. Жить на два календаря – то ещё удовольствие, но полгода прошло, и сознание приняло данность. Я по-прежнему читаю официальный календарь и сразу делаю поправку на древний. К слову, с 21 июня/1 червича 2018-го пошло 7522-е лето от подписания мира в Звёздном Храме, покровительствует лету богиня Берегиня.  С китайцами предки подписали, ради мирного сосуществования двух рас. Поверили тогда синайцам (чинайцам или китайцам), только напрасно: их аппетиты сориентированы на Север: от них добра не жди (остров Даманский – не последнее доказательство).

Для тех, кто попробует настроить свою жизнь на календарь предков, даю подсказку, для сверки личных вычислений. Они нужны для определения НАСТОЯЩЕГО ИМЕНИ. По правилам Первого Кона, в какой день родился, кто покровитель дня сего, такова первая часть твоего Настоящего имени. Вторая часть имени – имя бога или богини, кто покровительствует лету (году) рождения. Аркотан: его нулевой градус обращён точно на Север, с Нуля и начинается отсчёт градусов, против часовой стрелки. Итак, порядок следования, градусы и числа русских богов, даты покровительства дней и лет, цвета митр (это повязка на лбу), дни и лета покровительства, форма привеДствия в дни покровительства, минерал, орех, овощ, злак, ягода и пряность, какие употреблять полагается в дни покровительства богом или богиней.
Вся информация из книги В. Шемшука "Атрибуты русских богов".

Господь Первого Кона, Ра. ПРАздники только в Его честь, 25-го числа каждого месяца, 12 раз в лете(году). 25 свечей на аркотане/ристалище. Час ритуала – 24.00. угол поклона 14,4 градуса.

Богиня Правь. Число 1. 1 свеча на аркотане, в самом центре/ 1 костёр на ристалище. Покровительствует с 1-го по 12 червича (с 21 июня по 02 июля включительно, и Благоденствие 1 червича/21 июня); рождённые в эти дни берут «Право», как первую часть имени Настоящего, а рождённые в 2018-м, лето/год Берегини, мужчины добавляют «Бер», женщины – «Бера» = ПравоБер и ПравоБера.  К полудню (начинаем отсчёт времени по русскому: 00 часов 00 мин) прибавляем 1 час = первый час дня, (по-современному, в 13.00). Это время для проведения ритуалов и служб (чтение слав) богине и кумиру Прави. Возглавляет богиня мир путей эволюции. Место служб и ритуалов – Святилище и Кумирище. Цвет митры АЛЫЙ. Поклоны на все четыре стороны, на 360 градусов, первый – лицом на Север. Раз вращение, то каждый пробует на себе – по часовой стрелке идти с поклонами либо против часовой стрелки. По календарю предков, 1 червича это перводница, женская ипостась: надо бы против стрелки, но всё на личном опыте. Вставать с левой ноги завтра утром, ибо день только начался, и спать ляжем вечером, головой на Север. Годы покровительства: 1962, 1986, 2010, 2034…(помним, с 21 июня новолетие/год). ПривеДствие в дни покровительства Прави – СВЕРШЕНИЙ! Кристалл: карнеол. Музыкальные инструменты – все. Орех земляной. Гриб – сыроежка красная. Овощ помидор. Злак пшеница. Ягода клубника. Пряность петрушка.

Богиня Леля. Число 2 (360:2=180) – поклоны в направлении 30 и 210 градусов, С 1 по 12 плодича (21июля по 01 августа), и первая часть настоящего имени Лело. Благоденствие 2 плодича/22.07. Главная свеча/костёр на отметке 30 градусов. Службы в 2 часа от начала дня (14.00 по-совр.) цвет КРАСНЫЙ. 2 свечи на аркотане/2 костра на ристалище (опять 30 и 210 градусов). Функция: возглавляет мир путей эволюции (как Правь?= уточнить). Место служб – Святилище. Цвет КРАСНЫЙ. Лета/годы покровительства: 1963, 1987, 2011, 2035… ПривеДствие: БЛАЖА ЖЕЛАЮ! Музыкальный инструмент – гитара, фисгармония. Кристалл – сердолик. Орех – земляной. Гриб – белый. Овощ – горох. Злак – пшеница. Ягода – земляника. Пряность – мелисса. Спать – головой на 30 градусов от Нулевой отметки.

Бог Троян. Число 3 (360:3=) 120 градусов поклоны, первый – 45 градусов от Нуля, затем 165 и 285 градусов. На первой отметке главная свеча, на личном аркотане, и костёр на ристалище. С 1 по 12 листича (совр: 20.08 по 31.08.) и первая часть имени Троно. Благоденствие 3 листича/22.08. Службы в 3 часа от полудня, или в 15.00 часов, место проведения Святилище. Функция: отвечает за тонкое (причинное, пятое) тело. Цвет – чёрно-белые полосы на митре, под углом 120 градусов. Лета/годы покровительства: 1940, 1964, 1988, 2012, 2036… ПривеДствие: ГОБИНЫ! Кристалл: оникс. Музыкальный инструмент – гитара, шеститоника, лира – девятитоника. Орех – земляной. Гриб – моховик. Овощ – соя. Злак – рожь. Ягода – голубика. Пряность – гвоздика.

Богиня Явь. Число 4 (360:4=) 90 градусов, 4 свечи (1-я на отметке в 60 градусов, там же и главная свеча/костёр на ристалище; остальные три через каждые 90 градусов. Покровительствует с 1 по 12 венича (совр: 19.09 по 30.09), и первая часть имени Яво. Благоденствие 4 венича/22.09. Службы в 4 часа или в 16.00 часов по совр, проводятся в Кумирище и Требище. Функция: возглавляет мир Явьих богов. Лета/годы покровительства: 1941, 1965, 1989, 2013, 2037… Поклон в 90 градусов, на отметку в 60 градусов. ПривеДствие: УДАЧИ! Цвет – белый. Кристалл – аквамарин. Орех – фундук. Фрукт – айва. Злак – гречка. Овощ – топинамбур. Гриб – груздь белый. Ягода – брусника. Пряность – анис.

Бог Радегаст. Число 5 (360:5 =) 72 градуса, 5 свечей на аркотане/костров на ристалище; главная свеча на 75 градусов, остальные через каждые 72 градуса. Покровительствует с 1 по 12 братича (совр: с 19 по 30.10), и первая часть имени Радо. Благоденствие 5 братича/23.10. Службы проводим в Святилище, в 5 часов (по совр. – в 17.00 часов). Функция: отвечает за 4-е тонкое (ментальное) тело.  Цвет Зелёный. Лета/годы покровительства: 1942, 1966, 1990, 2014, 2038… Поклоны в градусах: 72, главная свеча на 75 градусов. ПривеДствие: Радости! Кристалл – бирюза. Музыкальный инструмент – жалейка, пятитоника. Орех – земляной. Гриб – польский. Овощ – редька. Злак – рожь. Ягода – крыжовник. Пряность – тмин.

Богиня Славь. Число 6 (360:6 =) 60 градусов, 6 свечей на аркотане/костров на ристалище; главная свеча на 90 градусов, остальные через каждые 60 градусов. Покровительствует с 1 по 12 бубенича (совр: с 18 по 29.11.), и первая часть имени Славо. Благоденствие 6 бубенича/23.11. Службы проводим в Кумирище, в 6 часов (совр. - 18.00). Функция: возглавляет мир царств. Цвет фиолетовый. Лета/годы покровительства: 1943, 1967, 1991, 2015, 2039… Поклоны в градусах: 60. ПривеДствие: СЛАВЫ И ПОЧЁТА! Кристалл – хрусталь. Музыкальный инструмент – гитара, шеститоника. Орех – миндаль. Гриб – синяя сыроежка. Овощ – баклажан. Злак – рис. Ягода – … Пряность – ... Фруктовое древо – слива.

Бог Жель. Число 7 (360:7 =) 51,42 градуса, 7 свечей на аркотане/костров на ристалище; главная свеча на 105 градусов, остальные через каждые 51,42 градуса. Покровительствует с 1 по 12 студича (совр: с 18 по 29. 12), и первая часть имени Жело. Благоденствие 7 студича/24.12. Службы проводим в Святилище, в 7 часов (совр: 19.00 часов). Функция: отвечает за второе тонкое тело (чувств).  Цвет оранжевый.  Лета/годы покровительства: 1944, 1968, 1992, 2016, 2040… Поклоны в градусах: 51,42.  ПривеДствие: ТЕРПЕНИЯ! Кристалл – гранат. Музыкальный инструмент – виола, семитоника. Орех – земляной. Гриб – поддубовик. Овощ – фасоль. Злак – пшеница. Ягода – малина. Пряность – можжевельник.

Богиня Кострома. Число 8 (360:8 =) 45 градусов, 8 свечей на аркотане /костров на ристалище; главная свеча на 120 градусов, остальные через каждые 45 градусов. Покровительствует с 1 по 12 снежича (совр: с 17 по 28.01), и первая часть имени Костро. Благоденствие 8 снежича/24.01. Службы проводим в Святилище, в 8 часов (по совр. – 20.00). Функция: отвечает за шестое тело, тело души. Цвет синий. Лета/годы покровительства: 1945, 1969, 1993, 2017, 2041… Поклоны в градусах: 45.  ПривеДствие: ВЕЧНОСТИ! Кристалл – Лазурит. Музыкальный инструмент – фисгармония, восьмитоника. Орех – ??? земляной???= а дерево: грецкий орех. Гриб – козляк. Овощ – огурец. Злак – рожь. Ягода – ежевика. Пряность – душица.

Бог Семаргл. Число 9 (360:9 =) 40 градусов, 9 свечей на аркотане/костров на ристалище; главная свеча на 135, остальные через каждые 40 градусов. Покровительствует с 1 по 12 березича (совр: с 16 по 27.02) и первая часть имени Сема. Благоденствие 9 березича/24.02. Службы проводим в Святилище, в 9 часов (по совр. – 21.00). Функция: отвечает за седьмое тело, Дух. Цвет фиолетовый. Лета/годы покровительства: 1946, 1970, 1994, 2018, 2042… Поклоны в градусах: 40. ПривеДствие: ТВЁРДОСТИ! Кристалл – чароит. Музыкальный инструмент – лира, девятитоника. Орех – земляной. Гриб – подосиновик. Овощ – чеснок. Злак – пшеница. Ягода – чёрная смородина. Пряность – лаванда.

Богиня Берегиня. Число 10 (360:10 =) 36 градусов, 10 свечей на аркотане/костров на ристалище; главная свеча на отметке 150 градусов, остальные через каждые 36 градусов. Покровительствует с 1 по 12 цветича  (совр: с18 по 29.03/ високосный год: с17 по 28.03), и первая часть имени Беро. Благоденствие 10 цветича/27.03. и в високосный 26.03. Службы проводим в Святилище, в 10 часов (по совр. – 22.00). Функция: обережение.  Цвет голубой. Лета/годы покровительства: 1947, 1971, 1995, 2019, 2043. Поклоны в градусах: 36.  ПривеДствие: БЕРЕЖЕНИЯ! Кристалл – халцедон. Музыкальный инструмент – жалейка, пятитоника. Орех – земляной. Гриб – подберёзовик. Овощ – кабачок. Злак – рожь. Ягода – смородина белая. Пряность – имбирь. Дерево – берёза.

Богиня Навь. Число 11 (360:11 =) 32,72 градуса, 11 свечей на аркотане/ костров на ристалище; главная свеча на отметке 165 градусов, остальные через каждые 32,72 градуса. Покровительствует с 1 по 12 цветича (совр: с 17 по 28.04/ високосный год: с16 по 27.04), и первая часть имени Наво. Благоденствие 11 красеня/27.04 и в високосный год – 26.04. Службы проводим в Кумирище и Мольбище, в 11 часов (по совр. – 23.00). Функция: ответственна за мир четырёх стихий. Цвет чёрный. Лета/годы покровительства: 1948, 1972, 1996, 2020.., Поклоны в градусах: 32,72.  ПривеДствие: МИРА! Кристалл – кровавик. Музыкальный инструмент – пианино, одинадцатитоника. Орех – фисташки. Гриб – чернушка. Овощ – патиссон. Злак – овёс. Ягода и дерево – черешня. Пряность – корица.

Богиня Таня. Число 12 (360:12 =) 30 градусов, 12 свечей на аркотане/костров на ристалище; главная свеча на отметке 180 градусов, остальные через каждые 30 градусов. Покровительствует с 1 по 12 травича (совр: с17 по 28.05/ високосный год: с16 по 27.05), и первая часть имени Тано. Благоденствие 12 травича/28.05. Службы проводим в Святилище, в 12 часов (по совр. – 24.00). Функция: ответственна за третье тонкое тело (эмоций).  Цвет жёлтый. Лета/годы покровительства: 1949, 1973, 1997, 2021… Поклоны в градусах: 30.  ПривеДствие: БЛАГОСТИ! Кристалл – янтарь. Музыкальный инструмент – гитара, шеститоника. Орех – земляной. Гриб – маслёнок. Овощ – чечевица. Злак – пшеница. Ягода – морошка. Пряность – фимиам. Дерево – каштан???.

Бог Перун. Число 13 (360:13 =) 27,69 градусов, 13 свечей на аркотане/ костров на ристалище; главная свеча на отметке 195 градусов, остальные через каждые 36 градусов. Покровительствует с 13 по 24 червича  (совр: с 3 по 14.07), и первая часть имени Перо. Службы проводим в Капище, в 13 часов (по совр. – 01.00). Функция: возглавляет царство богов. Цвет пурпурный. Лета/годы покровительства: 1950, 1974, 1998, 2022… Благоденствие 13 червича/03.07. Поклоны в градусах: 27,69.  ПривеДствие: ПРАВЕДНОСТИ! Кристалл – рубин. Музыкальный инструмент – челеста, тринадцатитоника. Орех – миндаль. Гриб – груздь мокрый. Овощ – перец. Злак – рис. Фрукт – персик. Пряность – перец красный. Дерево – персик.

Богиня Магощь. Число 14 (360:14 =) 25,71 градусов, 14 свечей на аркотане/ костров на ристалище; главная свеча на отметке 210 градусов, остальные через каждые 25,71 градуса. Покровительствует с 13 по 24 плодича (совр: с 2 по 13.08), и первая часть имени Маго. Благоденствие 14 плодича/03.08. Службы проводим в Мольбище, в 14 часов (по совр. – 02.00). Функция: ответственна за стихию Земли.  Цвет зелёный. Лета/годы покровительства: 1951, 1975, 1999, 2023... Благоденствие 14 плодича/03.08. Поклоны в градусах: 25,71.  ПривеДствие: МОГУЩЕСТВА! Кристалл – нефрит. Музыкальный инструмент – виола, семитоника. Орех – мак. Гриб – шампинь-он. Овощ – картофель. Злак – овёс. Ягода – черёмуха. Пряность – тархун.

Бог Свентовит. Число 15 (360:15 =) 24 градуса, 15 свечей на аркотане /костров на ристалище; главная свеча на отметке 225 градусов, остальные через каждые 24 градуса. Покровительствует с 13 по 24 листича (совр: с 1 по 12.09), и первая часть имени Свенто. Благоденствие 15 листича/3.09. Службы проводим в Требище, в 15 часов (по совр. – 03.00). Функция: отвечает за период с 48 до 72 лет и мастерство.  Цвет синий. Лета/годы покровительства: 1952, 1976, 2000, 2024… Поклоны в градусах: 24.  ПривеДствие: ПРОЦВЕТАНИЯ И МАСТЕРСТВА! Кристалл – хризолит. Музыкальный инструмент – жалейка, пятитоника. Орех – фундук. Гриб – свинушка. Овощ – свекла. Злак – сорго. Ягода – виноград. Пряность – ваниль.

Богиня Мара. Число 16 (360:16 =) 22,5 градуса, 16 свечей на аркотане/ костров на ристалище; главная свеча на отметке 240 градусов, остальные через каждые 22,5 градусов. Покровительствует с 13 по 24 венича (совр: с 01 по 12.10), и первая часть имени Маро. Благоденствие 16 венича/04.10. Службы проводим в Капище, в 16 часов (по совр. – 04.00). Функция: ответственна за царство духов.  Цвет жёлтый. Лета/годы покровительства: 1953, 1977, 2001, 2025… Поклоны в градусах: 22,5.  ПривеДствие: СВЯТОСТИ! Кристалл – опал. Музыкальный инструмент – фисгармония, восьмитоника. Орех – миндаль. Гриб – опята. Овощ – морковь. Злак – рис. Ягода – смородина белая. Пряность – мята. Дерево и фрукт– хурма.

Бог Хорс. Число 17 (360:17 =) 21,2 градусов, 17 свечей на аркотане/костров на ристалище; главная свеча на отметке 255 градусов, остальные через каждые 21,2 градуса. Покровительствует с 13 по 24 братича (совр: с31.10 по 11.11), и первая часть имени Горо. Службы проводим в Требище, в 17 часов (по совр. – 05.00). Функция: ответственен на период до 24 лет.  Цвет голубой. Лета/годы покровительства: 1954, 1978, 2002, 2026… Благоденствие 17 братича /04.11. Поклоны в градусах: 21,2.  ПривеДствие: ВСЕГО ХОРОШЕГО! Кристалл – алмаз. Музыкальный инструмент – ситара, семнадцатитоника. Орех – фундук. Гриб – чёрный груздь. Овощ – хрен. Злак – гречка. Фрукт – груша. Пряность – горчица.

Богиня Лада. Число 18 (360:18 =) 20 градусов, 18 свечей на аркотане /костров на ристалище; главная свеча на отметке 270 градусов, остальные через каждые 20 градусов. Покровительствует с 13 по 24 бубенича (совр: с 30.11 по 11.12.), и первая часть имени Ладо. Службы проводим в Капище, в 18 часов (по совр. – 06.00). Функция: ответственна за царство людей.  Цвет фиолетовый. Лета/годы покровительства: 1955, 1979, 2003, 2027… Благоденствие 18 бубенича/05.12. Поклоны в градусах: 20.  ПривеДствие: ЛАДА И СОГЛАСИЯ! Кристалл – халцедон. Музыкальный инструмент – гитара и лира, шести- и девятитоника. Орех – миндаль. Гриб – коровяк. Овощ – калега. Злак – рис. Ягода – алыча. Пряность – зверобой.

Бог Стрибог. Число 19 (360:19 =) 18,94 градусов, 19 свечей на аркотане/ костров на ристалище; главная свеча на отметке 285 градусов, остальные через каждые 18,94 градуса. Покровительствует с 13 по 24 студича (совр: с 30.12 по 10.01), и первая часть имени Стрибо. Службы проводим в Мольбище, в 19 часов (по совр. – 07.00). Функция: ответственен за воздушную стихию.  Цвет фиолетовый. Лета/годы покровительства: 1956, 1980, 2004, 2028… Благоденствие 19 студича/05.01. Поклоны в градусах: 18,94.  ПривеДствие: ЗДРАВИЯ! Кристалл – аметист. Музыкальный инструмент – цимбалы, девятнадцатитоника. Орех – кешью. Гриб – кульпики. Овощ – репа. Злак – овёс. Фрукт – мандарин. Пряность – укроп.

Бог Вей. Число 20 (360:20 =) 18 градусов, 20 свечей на аркотане/костров на ристалище; первая отметка, главная свеча на отметке 300 градусов, остальные через каждые 18 градусов. Покровительствует с 13 по 24 снежича (совр: с 29.01. по.09.02), и первая часть имени Вео. Службы проводим в Требище, в 20 часов (по совр. – 08.00). Функция: отвечает за период 72-96 лет.  Цвет голубой. Лета/годы покровительства: 1957, 1981, 2005, 2029. Благоденствие 20 снежича/05.02. Поклоны в градусах: 18.  ПривеДствие: МУДРОСТИ! Кристалл – александрит. Музыкальный инструмент – жалейка, пятитоника. Орех – фундук. Гриб – вешенка. Овощ – брюква. Злак – ячмень. Ягода – фейхоа. Пряность – шалфей.

Бог Ярило. Число 21 (360:21 =) 17,14 градусов, 21 свеча на аркотане/костёр на ристалище; главная свеча на отметке 315 градусов, остальные через каждые 17,14 градусов. Покровительствует с 13 по 24 березича (совр: с 28.02 по 11.03/ високосный год: с 28.02 по 10.03), и первая часть имени Яро. Службы проводим в Мольбище, в 21 часов (по совр. – 09.00). Функция: ответственен за стихию огня.  Цвет жёлтый. Лета/годы покровительства: 1958, 1982, 2006, 2030… Благоденствие 21 березича/ 08.03, в високосный 07.03. Поклоны в градусах: 17,14.  ПривеДствие: СЧАСТЬЯ! Кристалл – яшма. Музыкальный инструмент – виола, семитоника. Орех – бразильский. Гриб – лисичка. Овощ – лук. Злак – овёс. Ягода – рябина. Пряность – аир.

Бог Велес. Число 22 (360:22 =) 16,36 градусов, 22 свечи на аркотане/костра на ристалище; главная свеча на отметке 330 градусов, остальные через каждые 16,36 градусов. Покровительствует с 13 по 24 цветича (совр: с 30.03 по 10.04/ високосный год: с 29.03 по 09.04), и первая часть имени Веле или Вело. Службы проводим в Требище, в 22 часа (по совр. – 10.00). Функция: отвечает за период 24-48 лет.  Цвет синий. Лета/годы покровительства: 1959, 1983, 2007, 2031… Благоденствие 22 цветича/08.04, а в високосный 07. 04. Поклоны в градусах: 16,36.  ПривеДствие: ВЕЛИЧИЯ! Кристалл – сапфир. Муз-ный инструмент – пианино, одиннадцатитоника. Орех – фундук. Гриб – волнушка. Овощ –турнепс. Злак – просо. Фрукт – яблоко. Пряность –базилик.

Бог Род. Число 23 (360:23 =) 15,65 градусов, 23 свечи на аркотане/костра на ристалище; главная свеча на отметке 345 градусов, остальные через каждые 15,65 градусов. Покровительствует с 13 по 24 красеня (совр: с 29.04 по10.05 / високосный год: с 28.04 по 09.05), и первая часть имени Родо. Службы проводим в Капище, в 23 часа (по совр. – 11.00). Функция: ответственен за царство жизни.  Цвет зелёный. Лета/годы покровительства: 1960, 1984, 2008, 20032… Благоденствие 23 красеня/ 09.05, в високосный 08.05. Поклоны в градусах: 15,65.  ПривеДствие: УСПЕХОВ! Кристалл – изумруд. Музыкаль-ный инструмент – ксилофон, двадцатитрёхтоника. Орех – миндаль. Гриб – рыжик. Овощ – редис. Злак – рис. Ягода – вишня. Пряность – майоран.

Богиня Купала. Число 24 (360:24 =) 15 градусов, 24 свечи на аркотане/ костра на ристалище; главная свеча на отметке 360 градусов, остальные через каждые 15 градусов. Покровительствует с 13 по 24 травича (совр: с 29.05 по 09.06/ високосный год: с 28.05 по 08.06), и первая часть имени Капо. Службы проводим в Мольбище, в 24 часа (по совр. – 12.00). Функция: ответственна за водную стихию.  Цвет оранжевый. Лета/годы покровительства: 1961, 1985, 2009, 2033… Благоденствие 24 травича/09.06, а в високосный год 08.06. Поклоны в градусах: 15.  ПривеДствие: ПРОЩЕВАЙ! Кристалл – агат. Муз-ный инструмент – гитара, фисгармония шести- и восьмитоника. Орех – абри-кос. Гриб – сморчки. Овощ – капуста. Злак – овёс. Пряность – полынь. Ягода– ...
(это редакция текста В. Шемшука из кн. "Атрибуты Русских богов".

Если кто-то думает, что на этом информация исчерпывается, – не надо. Как-то, от большого усердия (между нами, по глупости), стал читать славы – по четыре, по шесть подряд, и свалилось на меня нечто невероятное. В руках стали ломаться прочные до сего вещи, я исходил потом, словно внутри разбушевался отопления котёл. Меня разрывало на куски: хотел успеть перелицевать этот мир, и он окрысился, периодически щёлкал по носу и вообще затевал разные пакости. То раньше выходил на остановку, и троллейбус тут как тут… Они разлюбили меня: и сорок седьмой, и шестьдесят четвёртый. Другие граждане не жалуются: «Да что вы говорите? Транспорт слава богу, работает исключительно!» Мне ничего не оставалось, как позавидовать счастливцу.  А ещё носки стали изнашиваться на правой пятке. Шесть пар за полторы недели убил! И что делать с уцелевшими шестью? В магазин отнести – чек не сохранился.
Года не прошло – поумнел. Надеюсь. Славы подряд читать опасно, лучше через два-три часа; по крайней мере, дружба возобновилась с окружающими предметами и маршрутами троллейбусов. Всё хорошо в меру, сколько раз слышал от старших, сам твердил…
2
Было время, с дикостью взирал на молящихся. Что они там находят, какому богу несут свои молитвы? Почему я никого не вижу? И есть ли он, если столько несправедливости вокруг? И что он нам приготовил, кроме очевидных моментов? Родился новый человек и сделал свой первый шаг к смерти.
Наверное, как большинство, с раннего детства испытывал ужас перед многочисленными смертями. Помню, учился в третьем классе, вернулся домой, а там суматоха: дедушка Иван умер! Пусть и не часто виделись, только когда с матерью и братом выезжали в деревню. Именно тогда и появилось понятие неправильного устройства жизни: мы рождаемся, чтобы умереть? Тогда в чём смысл рождений?
С нескрываемым ужасом я взирал на лежащего в гробу, слышал разговоры и плач, и снова жаждал ответов – почему? Объяснения взрослых не помогали, я кожей ощущал: то, что они говорят – неправда, единственное объяснение – сами толком ничего не знают. И глаз мой рыскал в поисках того, кто знает. Разговоры и страшилки про кладбище и мертвецов – самая популярная тема среди сверстников; сколько ужасных историй Серёга Фоменко выдал – сочинял на ходу. В интернатской спальне, при свете луны, короткие повести принимали уж совсем зловещие оттенки, – впечатлений хватало и на следующий день, но к вечеру наш класс был готов услышать очередную захватывающую фантазию. Сегодня думаю, этот пласт фольклора вообще не изучен. Теперь даже готов признать, что в тех фантазиях Серёги было больше правды, чем в учебниках.
Отец из тюрьмы не вылазил, родители развелись, и я завидовал Иосифу – соседу, мы с ним одногодки, учились только в разных школах. Он каждый день ночует дома, я с братом меньшим только по выходным. У него папа, мама, бабушка и сестра Марина, просто красавица. Потом в нашей семье появился отчим – Алексей Андреевич… Любитель выпить, да подкаблучник тот ещё: придёт с работы выпивший – скандал.
Нет, если описывать детство, это будет не интересно. Оно у каждого своё, неповторимое, со своими маленькими тайнами. Улица преподала свои уроки, даже в милицию попадал. Но девочки интересовали больше всего: у меня в каждом классе, а интернатов за восемь лет сменил аж четыре штуки, была желанная, о ком воздыхал и ловил взгляды.  Я не был донжуаном, слыл тихоней скромным, это верней. Но глаз если положил, то не отступал. Дружба без поцелуев, лёгкий флирт. Боже мой, какие сладкие воспоминанья! И с учителями крупно повезло: кого ни возьми – столпы! Уровень культуры – таких сегодня днём с огнём.
Как же крепко засели в мозгу фантазии про смерть. Потому-то и эзотерика призвала в ученики: труды некоторых авторов читал запоем. А что там, за гранью? Личный сундучок знаний помалу наполнялся, но всё было мало: ненасытность – вот что вело и вдохновляло. Вспышки радости от узнавания очередных истин, много переводной литературы; вот индусы шли не очень, но различного толка литературу покупал, не считаясь с затратами.
Мать ударилась в католичество, меня отвернуло так, что и слышать не хотел. Где же твой бог, если мы копейки считаем? Столько богатых вокруг, а мы носит интернатскую форму, в будни и в праздники.
Иногда страшно хотелось плакать. И плакал, чтоб никто не видел.
Кое-что изменилось в один день. Ехал на велосипеде, обогнал троллейбус… Ситуация не для слабаков: звук при обгоне был другим, точно в тоннеле. И вдруг ясно прозвучал Голос: «Притормози». Ударил по тормозам – башмак с токоприёмника грохнулся в центр руля. Водитель выскочил бледный, ко мне: всё в порядке? Двое прохожих подошли, они тоже видели всё. Один говорит: «Ну, ты, парень, в рубашке родился!»

Может, и не с того дня, чуть позже, пошёл в церковь. Там искал долго, не нашёл того, на что надеялся. Книги Шемшука, сродни тому Голосу, перевернули во мне что-то, и то, что прежде считал важным, само собой отошло на второй план. Каждое утверждение автора находило отклик, я ликовал узнаванием и погружался в содержание без оглядки. ОНО! Вот к чему я шёл все эти годы, я получал ответы на вопросы, беспокоившие с детства. Открытие следовало за открытием, я не жил – парил! Готов делиться радостью со всеми, а они… их ничто не интересует! Как же так? Вы согласны умереть, пробьёт час? «Все там будем». – «Нет! Не все! Учитель говорит…» – «Шагай отсюда, я уже наелся учителей».
Как же так? Я был готов взять под конвой и усадить за парту этого невежду, и этих двух, и тех… Непробиваемые. Алкоголь, футбол, вместительный холодильник. Твою мать!
Уже слышал не раз: «Спасать никого не надо. Сам спасайся». Но я же хочу, как лучше. Я искренен в своих желаниях помочь, не за деньги! Неужели их впереди караулит такой же башмак с токоприёмника, бешеный троллейбус?

3
Город погрузился в отходы хлопка. Звуки неестественные, воздух тягуч, движения даются с трудом. Время обходит стороной, нас не замечает. Далёкая вспышка – высоко-высоко, никто испугаться не успел, как всё кончилось. Остались при своих, а тот, кто принял решение, вряд ли доволен результатом. Или счёл дело завершённым.
Соседи так и не шелохнулись, словно приросли к скамейке. Сестрилец молча проследовал мимо, задрав голову.
– Посмели? – спросил кого-то наверху, направился к горсовету. Там разыскал команду, никто радости не скрывает: «Выдержала!»
Это означало одно: нам развязали руки. Теперь и мы имеем право не считаться с их интересами; паритет отступил в прошлое. Держитесь!
НЛО на личной вимане приземлился над главной клумбой. Он только что осмотрел повреждения купола. Повреждений нет. Шестьдесят великанов разносят в пух и прах технику, которой нагнали генералы. Кто-то уже даёт признательные показания, кто-то обездвижен. Человек, отдавший приказ, доставлен к месту взрыва. Он недоволен: – Вы с ума сошли! Я протестую!
Ровно через час его вывезли – дали передышку.
– Я понял, вы хотите, чтобы хватанул смертельную дозу. Глупцы! Пусть не я, кто-то другой забьёт кол в ваши могилы. Приговор подписан, надо – и планету развалим, как старую печь. Порвём на куски, как газету. – Его уже корёжит от внутренних процессов. Кожа отваливается слоями, но держится геройски. Он ждёт хоть одно слово в ответ. Не удостоили ни единым.
Ближе к вечеру к офицеру прибыли представители Русского воинства, зачитали приговор:
– «Вы лишены права присутствия на планете Семля». Отрок, иди сюда. Умеешь выпроваживать?
НЛО, с будничным выражением на лице, направил ладони в ноги преступнику. Миг – они оторвались от поверхности, и тело, набирая скорость, устремилось под облака.
Тем же вечером вознесение по приговору совершили ещё несколько сотен военных, это кого сумели посчитать семляне. Скольких не учли – боги знают. Остались узы – те, кто служил врагам. Раскаяние по финалу – кто поверит? Они готовы вывалить всю правду, обеляя себя, просят пощады.
Плюнуть хочется в рожу каждому, да велено держать себя в руках. Жрецы рассмотрят кандидатуры на исправление, ох, и занятие выпало на долю их.
– Тебя не раз предупреждали.
– Так это не сны? Но я не думал, что всё настолько серьёзно.
– Прикидываешься? Ладно, пока оставим тему. Сейчас вашей банде мы готовы показать, как должны жить потомки русичей. Ступай в автобус.
Следующий обрадовался: вдруг, и меня в автобус?
– Тебе на площадку. Да-да, где виманы. Доставят на орбиту. Трибунал Галактики прислал сопровождающих. Будет многое зависеть от того, какие дашь показания. Вашего брата по всем планетам берут в наручники, песенка спета. Кто-то пониже рангом, может, и отделается рудниками, что ждёт тебя – я постараюсь узнать. Если будет недоставать одного голоса для развоплощения, я его предоставлю.
– Где ваша человечность?
– Прочь с глаз! Иначе за себя не ручаюсь.

Люди так-то добрые у нас, разве иногда находит… Иной станет над душой и отрывается:
– А говорили, в милиции лодыри одни! Полкилометра шоссе за сутки разобрали. Умеют же. Мозоли заживут, внимания не обращай. Мой дед на вас гнул спину, мать и отец. Да и я прихватил полжизни. Всё отдадите, сполна! Дали б волю…
Недалеко пролетал НЛО, так сверху и огорошил:
– Дядько, забыл совесть под подушкой? Лучше ступай домой, от тебя пользы, как от окурка.
Про НЛО знают, спорить нет желания. Но и завтра придут, понаслаждаться загруженностью бывших надзирателей. Разве это наслаждение? Кажется, пора отваживать: дурные эмоции не пойдут на пользу.


ГЛАВА 2

Наблюдателей понаехало в стольный град видимо-невидимо; у меня сложилось впечатление, друг перед другом оправдывались: дескать. Слышал о безобразиях на этой планете, да всё недосуг было, дел по горло; но вот выбрался в кои веки, сейчас разберёмся со всеми.
Горожан просили не путаться под ногами, пока Русское воинство гостей разместит. Хлопоты у принимающей стороны понятны – убедить, что планета не населена полуразумными животными, то потомки русичей имеют гораздо больше прав против того, что им выделили союзные войска. Главное – что и причины для ввода войск оказались сфальсифицированными. Этому вопросу ведомства уделили три полноценных заседания.
На четвёртое пригласили нас. Как пригласили, – няня выбила разрешение, мы где-то числились корреспондентами. «Баз и сыновья» выкупили десяток газет, шесть журналов, я числился главным редактором «Двести лет рабства», няня сотрудничала с газетами «Расследование преступлений союзников» и «Последний звонок». Сестрилец вообще подмял под себя три журнала и шесть газет, у воеводы потребовал выделения личного водителя: иначе мол, не справлюсь с объёмами. Командир пошёл навстречу – вручил запасной комплект педалей к велосипеду:
– Пока голова думает ноги привезут. И вообще: пресса нужна для гостей. Как только отбудут, газеты прекратят существование.
– Пыль в глаза пустить – не лучший вариант. Я считаю.
– Видишь ли, дружок, примерно треть гостей считает, что наличие СМИ положительно характеризует цивилизацию.
– Небось, эта треть и контролирует этот рынок.
Семояр подозвал волонтёра, купил журнал.
– Это издание распространяется по всей Галактике, называется «Наблюдатель». Очень надеюсь, появится у нас, на русском языке. Ознакомься, чем грузят мозги.
Глянул Сестрилец на воеводу, нахмурился: решил избавиться от меня? Он присел в сторонке, пошёл листать страницы. Тут подоспела Женька, пухлую папку с её докладом сопровождали охранники, тыл прикрывал Баз. По мне скользнула взглядом, дежурно чмокнула в щёку и собралась идти.
– Женечка! – вырвалось невольно.
Она передумала, вернулась.
– Действительно, ты большего достоин. – И на глазах у публики приклеилась всем телом, сорвав при том овации и аплодисменты. От сердца отлегло: ну, хоть так. Краем глаза замечаю внимание к происходящему у двойника.
– Эй! Моя жена – не журнал.
На челе его возникла задумчивая мысль. Я не утерпел: «Чего ещё?»
– Тебя раскулачивать пора.
– Жена не считается предметом роскоши!
– Не скажи. На твоём месте…
– И это счастье, что ты не на моём!
Баз издали наблюдал за сценой, резво снялся с места и встал между нами.
– Чего собачитесь? Подумайте о гостях. Или вы преследуете цель украсить тумаками форум?
Сестрилец проглотил заготовленную фразу, выдал экспромт:
– К разговору мы ещё вернёмся. Надеюсь.
Наша группа проводила главреда непонимающими взглядами. Баз вздохнул:
– Вот что на него нашло?
– Помешался на лотерее. Возможно, чип проглотил.
– Думаешь? Попрошу спеца одного, пусть прикинет варианты. На твоём месте, я создал бы другого.
– А с этим что?
– Приклей к стене и разбери на краски.
– Шутишь! Обратного хода нет.
– Можно к жрецам обратиться. Но давай сначала поищем чип.

Зал гудел, пока наполнялся. Стоило двенадцати жрецам занять в президиуме места, воцарилась полная тишина.
– Возникли трудности с переводом, но нам известно, среди гостей полно тех, кто мыслеобразы докладчика сумеет перевести на понятный для себя язык. У нас небольшие изменения в повестке. Есть человек, который три жизни, свыше двухсот лет готовил доклад о порабощении населения Семли. Поэтому предлагаем выслушать её, а набежавшие вопросы рассмотрим в процессе.
– Та-ак, – сказал я вслух. Десяток гостей повернули лица в мою сторону.
Няня ущипнула за мягкое место: «Не расползайся, иначе выведу из зала».
Я поплыл. Примерно наполовину доклад состоял из событий, описанных нами с няней в романе. Где Женя наковыряла остальное – умом не постигаю. Почему же требовала от нас изложения того, о чём осведомлена прекрасно?
– Дай угадаю? – Няня набросала текст в блокноте, повернула к моим глазам.   «Ломаешь голову, почему тебе не рассказывала? А чтоб сам вспоминал свои прошлые жизни. Биороботы на такое не способны. Она хочет вернуть тебя в состояние человека или бого-человека».
– Я не человек? Вот это новость… больно же!
Второго щипка оказалось достаточно, мы перешли на переписку, чтобы гости не утруждали шеи. Потом пожалуются – никогда досель не испытывали таких нагрузок. Неподвижность членов, разрушенный наушниками слух, прямосмотрение в экраны – ходячие инвалиды. Очень удобная публика для тех, кто вынашивает собственные планы. Недослышат, недосмотрят, но за нужное решение проголосуют. Сколько сложностей даже на первых порах! Какие огромные задачи стоят перед жрецами, чтобы ввести в курс дела, а сколько усилий придётся приложить, чтобы направить в нужное русло… Вот и повоюй с теми, кто имеет право голоса.
Доклад растянулся и на следующий день, я потерял всякий интерес, пока докладчица… мой свет, не стала отвечать на вопросы.
– Вы хотите сказать, что под прикрытием вторжения, на планете был создан инфернальный мир… десятки миров?
– Всё верно.
– Так вот для чего нас здесь собрали! Наконец-то до меня дошло. Вы хотите получить наше согласие на объявление войны этим мирам и их создателям?
– Именно так.
– А если некоторые из наблюдателей возразят? Иная форма жизни, пусть и с нарушениями, но утвердилась на планете, нашла свою нишу. В этом случае, мы вправе вступиться за эту самую жизнь, как велит параграф устава.
Евгения ещё раз присмотрелась к наблюдателю. Он принадлежал к высшему сословию, его мнение много значило. Решающий голос – один из многих.
– Хочу подойти к вам поближе, позволите? – Она спустилась с кафедры и плавно вклинилась в первые ряды. Он не возразил, она действовала по своему усмотрению. Когда докладчице оставалось каких-нибудь двадцать шагов, он подал голос: «Не приближайтесь, достаточно!»
Она словно не слышала, остановилась там, где сочла возможным.
– Меня интересует одно: вы сейчас озвучили личное мнение или чужое?
Наблюдатель занервничал:
– А как вы собираетесь это уточнить?
– Я наблюдаю в вашей голове инородный предмет.
– Ошибаетесь, уважаемая. Бог миловал, я не перенёс ни единой операции.
– Чтобы внедрить чип, операции не нужны.
– Вы пытаетесь меня оскорбить. Позор на мою голову… неужели вам заплатили конкуренты?
Женя воздела руку, повела в направлении оппонента.
– Марку точно не назову, текст мелковат. Возьму увеличение… Итак, рядом с левым ухом у вас пустил корни чип «Эль-Икс-КМПСТР-0006». Производитель неизвестен, дата изготовления тоже.
Наблюдатель вскочил на ноги, побледнел.
– Я не позволю даже приблизиться! Не нарывайтесь на международный скандал! – Чиновник осёкся, по его телу промчала судорога. Их стало двое. В привычном одеянии жреца сзади оказался человек, о котором слышали многие, но вживую видели впервые. Каждое публичное выступление он начинал со слов: «Кто к нам с мечом придёт, пусть запомнит: ещё вчера мы были готовы к встрече. Опаздываете». В определённых кругах этого человека называли главным лицом у Русского воинства; так ли это, трудно сказать. И разубеждать не стоит: слишком много явных и тайных врагов у Семли, чтобы делиться сокровенным.

Группа наблюдателей тотчас обратилась к докладчице за помощью: вы смогли бы обозреть присутствующих, на предмет…
– В этом зале есть чипированные. Наша сторона предвидела такой вариант, поэтому, для добровольной сдачи, мы предоставим условия. Нет – не взыщите, вскроем как консервы, на глазах у всех. Сохранить репутацию, не поставить под сомнение принятые решения и прежние голосования – вот во что упирается вопрос.

Наблюдатели в шоке, было отчего. Персонал помог раздвинуть ряды. Располовиненный член совета выглядел странно: ни малейшей потери жидкости, ни того, что заменяет кровь человеку.
В зал вошёл мальчик, кого наши знают под именем НЛО, в окружении глиняных роботов. Руки-клещи, ноги на войлочных подошвах, а так – глиняные поделки, очень грубые, будто слепленные наспех. Они, эти краснокожие ребята и извлекли чип. Эксперты тотчас подтвердили классификацию, – в лабораториях накоплены данные по продукции известных производителей и редких, происхождение которых не установлено до сего дня.
– Раз такое дело, объявляю перерыв. Желающие могут пройти осмотр; в фойе подготовлены кабинки. Анонимность гарантируется, так что – милости просим.– Председательствующий повёл взглядом поверх светочей, как бы отделявших президиум от гостей. Свет притих, умиляя покорностью. Стихии подчиняются ведающим, – чем ни сигнал тайным соглядатаям? Вы думали, с русичами покончили?  Мы постарались, чтобы у вас сложилось именно такое мнение, тем временем силёнок подкопили. О да, вам удалось заманить в свои сети многих, они стали рабами благополучия, но всех вам не отдадим, ещё поборемся за каждого, а чья возьмёт – увидим.    

На крыльце дворца мы с няней задержались, пока обсуждали планы.
– Это я придумала про разделку посла у Иоанна Грозного или ты? 
– Спроси, чего полегче. Я же не могу помнить то, что ушло в подвалы памяти. Пока идёт новая книга, не хочу возвращаться. Повторяться – не мой конёк.
– Не вижу повода. По-моему, атаковать АД – главная цель.
– Официально объявим войну?
– Шурик, это же не детский сад. Будь серьёзней.

 Позже выяснилось: шестнадцать чипов сдали добровольно, двоих принудили к сдаче. Но на крылечке этом меня тогда озарило:
– Почему ты считаешь, мы придумали про посла? Мы ничего не придумали, так оно и было. 
Няня взбодрилась:
– Тогда это написала не я. Тебе дали доступ. Но Евгения… это что-то! Не замечала за ней склонности к перу. Ты заметил, какие сравнения употребила? Нам с тобой до неё – пахать и пахать!
Вот! Вот, что меня обескуражило! Ей романы шлёпать, как блины.
Няня подхватила:
– Как я её понимаю! Она охотней седа бы рядом и била по клавишам. Но тогда основной фронт лишится ударной группы.
Улицы заполнялись горожанами, закат подкрасил небесную копию града. Гости тоже вышли подышать воздухом. Наших научили раскланиваться, проявлять доброжелательность. Ну что поделать, иные формы и лица, – надо привыкать: очень может быть, придётся встретиться не раз. От новой власти помчат послы во все пределы, и будут готовы увидеть не такое.
– Может, выходной устроим? Завтра наверстаем.            
Предложение няни понравилось. Чуть что… нас трудно заподозрить в тунеядстве, они… они ещё не знают, как мы умеем. То, что занимает месяцы и годы, справляемся выдать в последний день.
– Гуляем! Женьке на глаза только бы не попасть.
– А ничего, что она сама предложила?
– Тогда это меняет дело в корне!
Что такое гулять по-русски, мы испытали на себе. Откуда ни возьмись, по Нави сани помчали. Улицу назвали именем богини. Снегу в самый раз, да вместо коней шальных характерное устройство с лопатками. Установлен механизм вместо возницы, лопатками загребает, и дорога под уклон. Ветр в ушах мелодию знакомую напевает, няня вне себя от восторга. За нами вереница саней, и так недостаёт гаишника, который за превышение скорости пряниками угощает.  Молодёжь норовит на обгон, наши сани не уступают – пошла настоящая гонка. Промчали мимо аварии – парочка застряла в сугробе, и хохочут до изнеможения. Глаз намётан, люди одеваться стали по-нашему, нет латинских надписей и картинок на рубахах. На финише купцы прилавки выставили, чудовищных размеров самовары пыхтят, запах корицы с орехами, булки румяные, горячий квас и холодный, кисели – только ложкой и возьмёшь. Жужи гудят вокруг, стесняются снега, но цветы придорожные не оставляют без внимания.  Чуть дальше гуляют свадьбу. Няня быстрее разобралась:
– Я насчитала шесть невест. Ну, это до утра.
Я глянул искоса.
– А как же первая ночь?
– Это тебе не римское право. Они своё наверстают.
Хороводы, озорные частушки. Бубны выводят из стеснения, ноги рвутся в пляс. Няня как ушла в народ, так я её и потерял из виду. Ну, если какой редактор забрёл на гуляние, то пиши пропал. Себя ловлю на подёргивании, приказываю ногам стоять – не слушаются. Эх, пошли учиться пляске! Когда ещё выпадет выходной?
Никогда не думал, что в русских одеждах наши женщины преображаются настолько: на какую ни глянь – просто наказание, глаз не отвести. И ручеёк, и снова в хоровод, и каблуком пристукни, и жреческим шагом пройдись. Кто-то же всем этим заправляет. Немного грустно от мысли, что это ради гостей, показательные выступления. Отбудут – снова тишь да гладь… Да быть того не может! С чего бы? Показуха – это рабское, признак присвоенного позора. Даже не знаю, как оформить…
Визг дев прекрасных слышится за прилавками, там торчат столбы с кольцами наверху, прочные верёвки удерживают наседок, парни разгоняют кольцо из имеющихся сил. Дальше – больше, инженерные сооружения изо льда: шесть мостов, шесть дворцов. Вижу НЛО, это он пригнал сюда ручей и поставил на дыбы. Как раковина морская, вход, пол гладкий, одевай коньки и катись без остановки. Мимо поляны с подснежниками, мимо рощи берёзовой с цветами-бабочками. Я бы и дальше проехал, да на развилке караулит Женька, руку навстречу протянула: «Всё, довольно на сегодня. Завтра трудный день».
Глиняное чудо приняло коньки, лёгкие саночки понесли обратно.
Я вспомнил о няне.
– Она уже дома, тебя бросилась искать – не нашла. – Жена ущипнула, как привыкла. 
– Бедная задница! Уж ей-то сегодня досталось.