Хроники одной еврейской семьи продолжение 18

- Здравствуйте, гости дорогие, – как ни в чем не бывало, произнесла Соня, –  как будто недавно и не ездила с Митрофанычем, - проходите, знакомьтесь. Это вот сестра моя, Нина – и крепко незаметно пожала  руку Нихаме. А это - внук ее Матвей.
-  Устинья Владимировна, – тихо произнесла женщина.
- Очень приятно, – протянула руку Нихама.
- Присаживайтесь, соседушки, – Соня, приобняв  смущенную женщину,  усадила ее за стол.
- Митрофаныч, садись, дорогой, не стесняйся. Хорошее дело помог нам сделать.
Все расселись, и Соня опять скомандовала:
- Мулик! Давай налей гостям.
Он послушно встал и принялся открывать бутылки. Соня руководила праздником. Она подкладывала еду, разливала водку,  шутила. После, когда гости ушли,  она устало сказала:
- Вот так с ними и надо разговаривать. Поняла, Нихама?
- Да.
- Вот и хорошо. Тут еще одни люди хорошие живут. Женщина одна. Ее Марина зовут, ну после сама с ними познакомишься.  Ладно, давайте спать укладываться.  Вы в избе себе стелите, а мы с Муликом  на сеновале. Ночи теплые, а запах там какой!
- Я тоже на сеновале хочу, – попросил Матвейка.
- В другой раз. Мы завтра уедем, а ты можешь спать где угодно.
На следующий день Соня с Муликом уехали.  Утром за ними приехал Митрофаныч. Они влезли на телегу и попылили в сторону Семенова. На прощанье Соня пообещала сделать документы поскорей. А Нихаме посоветовала вживаться в новый мир.
- Не бойся никого. Знакомься с людьми, которые здесь  проживают, присматривайся к ним. Если что, к  Устинье обращайся или к Митрофанычу. А по дому тоже посмотри на свежую голову и огород, если не трудно, в порядок приведите. Там и делать то особо нечего. Старые-то хозяева работящие были. Ну, все, – и тихо,  заговорщицки добавила: – Шалом!
И уже напоследок крикнула:
- В следующие выходные  приеду!
Они остались одни  на хозяйстве.  Но ничего нового, здесь, по большому счету, не было.  В Краславе у них хозяйство и побольше было, и скотины много, и огород, все как обычно.  Они посмотрели в доме все углы, нашли много интересных предметов, вещей. Старые хозяева много всего оставили - не смогли забрать все с собой. И на чердак слазили,  Матвейка просто в восторге был. Никакого ремонта дом не требовал. Во всяком случае, на сегодняшний момент. 
 Все построено очень добротно. И в огороде тоже был полный порядок.  Все было посажено. Все, что надо. Картошка, капуста, морковь, свекла - все грядки  ровные, только поливать надо, и все. Видимо, не собирались они уезжать, от того-то все так было ухожено.  Скотина тут, видимо, тоже была. Место для свиней, для куриц насесты, и для двух коров стойла здесь тоже были.  Целый день они с Матвейкой убирались, вычищали все.  Расставляли вещи, как им было удобно.   Продукты им Соня оставила. Так что в этом проблем не было.  После уборки они прошлись по деревне,  в которой была всего одна улица.  Часть домов была заколочена.
- Здравствуйте, – услышала Нихама откуда-то сбоку.
Она повернулась и увидела  Устинью. Та вилами ворошила сено, и сейчас, устало откинув волосы, улыбалась им.
- Здравствуйте, – вежливо поздоровалась с ней Нихама.
- Что, прогуливаетесь?
- Да вот, знакомлюсь с окрестностями.   
- Ну. У нас ту больно-то и глядеть нечего. Вон в ту сторону – она махнула рукой - леса дремучие. Мы туда за грибами и ягодами ходим, а  если прямо – там монастырь женский.
- А что, – спросила Нихама, -  грибы уже есть?
- Пошли уже и белые и подосиновики, скоро и маслята будут.  Если хотите,  я завтра поутру  в лес собираюсь.  Могу и вас с собой взять.
-  Хочу баба! Хочу! – Закричал Матвейка.
- Хорошо! Как солнышко заалеет, будьте готовы, я зайду за вами, – сказала Устинья и принялась ворошить сено.
-  Пойдем, Матвейка! Видишь, у человека много работы.
Это сейчас, глядя на картины великих художников,  можно было увидеть идиллические картины сельского быта, которые показывают нам красивых женщин на фоне русской природы. На самом деле – тяжелейший труд, от зари до зари, несмотря на почти постоянную беременность, и отношение мужа, как к рабочей скотине, жестокость, побои, вплоть до изуверства. Женщина должна была это все терпеть, а возможности получить развод не было.
Церковь  считала, что развод противоречит Евангелию. Никогда женщина в деревне не отдыхала, ни в какое время года. В зиму прядут, кормят скотину по три раза на день. С марта по июнь - ткут холсты, сажают огород, помогают мужчинам в очищении лугов. В июне - возят навоз на посадки, в июле - ходят на сенокос, лен полют, потом выбирают, и рожь жать начинают, в августе - стелют лен, стригут овец. В сентябре дожинают хлеб, убирают огородные овощи, мнут и треплют лен. В октябре и ноябре – молотьба.  А вдовые еще пашут, боронят и сеют. А ведь еще огромная занятость по дому: дети, муж, готовка, стирка, уборка и т.д. Тяжелейший быт и работа усугублялись отношением к женщине, как к рабочей скотине. Много случаев, когда мужик забивал свою жену  до смерти.
А, к примеру, в татарских семьях,  и тоже на Руси, картина была другая. Татарин холит свою жену - в дому у нее лучшее помещение, всегда ей перина. Едут в гости  - женщина сидит на подушке, муж не позволяет ей встать и отворять ворота, везде ей почет и уважение.  Не то у русского -  баба паши, баба коси, баба сгребай сено, жни, убирай все по хозяйству, даже дрова руби и в благодарность - одни побои и унижения. Вот и получается, что хорошее отношение у русского к жене это исключение, (случается иногда) а у иноверца - наоборот. В еврейских семьях к женщине вообще исключительное отношение.  Все это Нихама узнает много позже.
Понравилось Матвейке по лесу ходить. Очень понравилось. У них, в Краславе, и в помине таких лесов не было. Да если бы и были, толку-то. Весь день он учился в хедере и времени свободного – так, чтобы гулять, и вовсе не было. По началу-то страшно было.  Все, казалось, что из-за дерева кто-то прыгнет на него,  а после, осмелел, стал от бабушки немного отходить.
- Ты, Матвейка, не вверх гляди, а под ноги. Грибы-то на земле растут, – сказала бабушка.
Матвейка грибов никогда не видел и сейчас не знал, на что и смотреть.
- Вот смотри, Матвейка, – показала ему рукой куда-то вниз бабушка.
Посмотрел Матвейка, куда бабушка показывала. Под огромной сосновой веткой, в невысокой траве, стоял коренастый, крепенький такой гриб  с бархатной бурой шляпкой.
- Это гриб? – спросил Матвейка, подходя ближе.
- Это лесной царь грибов. Мы называем его боровик, а тут его называют белый гриб. Из него такой вкусный суп получается, просто объеденье. Сейчас мы его сорвем и в корзину положим. Но, только не спеши уходить от этого места. Эти грибы семьями растут.
Стал Матвейка по сторонам смотреть и тут же увидел еще несколько похожих грибов, только размером поменьше.
- Вот бабушка, смотри - это тоже боровики?
- Молодец, Матвейка. Глазастый ты у меня. Правильно все. Ну, теперь сам ищи.
Довольный Матвейка чуть ли не на коленях стал ползать, и  снова нашел небольшую кучку грибов.
Очень скоро они набрали целую корзину грибов, причем исключительно белых, других они не брали. Сели на опушке передохнуть немного. Вдруг какой-то шорох привлек внимания Матвея. Он задрал голову и увидел двух прыгающих зверьков.
- Баба! Баба! – Показал наверх Матвейка.
- Это белки – раздался голос, подошедшей Устиньи, – их много здесь. Супруг мой  в прошлом году мне на целую шубу их набил. Только шить негде, никто не берется, боятся все. Времена сейчас  строгие. Ну, покажите, что набрали.
Матвейка, силясь, подтащил полную корзину.
- Ого, молодцы, одни белые. Да и я тоже немного набрала.
И тут Матвейка увидел две здоровущие корзины, полные грибов.
- Ух, ты! – Только и сказал он.
- Хорошо! Коли так, давай-ка домой собираться.
Они повернули и по едва заметной тропинке пошли к дому. Матвейка бегал взад-вперед. Он уже не боялся, как вдруг окрик Устиньи заставил его вздрогнуть.
- Что? Что такое?
- Смотри.
Чуть сбоку от них бежала небольшая собака, но только какая-то странная. Бурого цвета, с пушистым хвостом.
- Лиса! Лисица это, – объяснила Устинья, перепуганному Матвею. – Сейчас они не опасные, а вот зимой  лучше к ним не подходить,  укусить могут.
Лиса еще какое-то время бежала за ними, а после вдруг мгновенно исчезла. Матвейка все оглядывался, но больше она на глаза не попалась. А уже подходя к околице, он еще одного зверька увидел,  прямо через тропинку бежал, весь колючий.
- А это ежик, – снова пояснила Устинья.  - Полезный зверек. Он мышей ловит.
От прогулки по лесу Матвейка был без ума от счастья.
- Бабушка, – сказал он, когда они уже сидели дома и ели приготовленный Нихамой борщ, – как я рад, что мы сюда приехали. Как здесь хорошо. Давай тут останемся, мне здесь очень нравится.
Нихама улыбнулась,  погладила Матвейку по голове.
- Тебе учиться надо. А здесь негде.
- А ты будешь меня учить, – с надеждой в голосе попросил Матвейка.
- Азохен вей! – Воскликнула Нихама, – чему я могу тебя научить, бедный ты мой ребенок. Но запомни, если ты не будешь учиться, то и навсегда здесь остаться можешь.
- Так и хорошо! Бабушка! – Матвейка умоляюще сложил руки. – Я так хочу здесь остаться.
Ничего Нихама ему не ответила. Слезы только сковали горло.
- Давай спать укладываться. Ты где сегодня спать хочешь?
- Бабушка,  а можно…,  - он не договорил.
- Хорошо.