Смерть. Любовь. Рождение

  Рав Боаз Друкман считал, что готов к смерти: он дружил с осознанностью бытия, а значит, дружил с осознанностью смерти, которую понимал, как ту же жизнь (ее продолжение ), но, только в ее нематериальной ипостаси.
  Он был уверен, что смерть не застигнет его врасплох: если это произойдет внезапно, то тем лучше: он со всеми заранее попрощался и впитал их сущности в память осознанности, а осознанность связал с Торой — мудростью Бож-ей, с Его волей; и со своей волей — радостью исполнения заповедей.
  Если же Б-г решит, что он умрёт в долгих мучениях, так так тому и быть: надо уповать на то, что Б-г не подвергает человека испытаниям большим, чем тот может выдержать. И, вообще, Б-г милостлив и справедлив.
  Вчера, перед ерундовой операцией по удалению простаты рав Друкман давал урок Торы в синагоге, где большинство молящихся были русскоязычными, а сегодня он умирал жалкой, мучительной смертью.
  И к смерти он оказался не готов.
  На физическом уровне его раздуло как жабу, сердце готово было выпрыгнуть из груди; он начал задыхаться.
  На духовном уровне его мучил ни с чем несравненный ужас. Вот именно к этому ужасу он был не готов: он не был готов к тому, что Ангел Смерти окажется просто бесконечным черным провалом, в который падаешь, понимая, что ты — никто, просто — никто.
  Это трудно объяснить, что ты — никто, ведь при жизни тебе кажется, что ты всегда кто-то. Но вот приходит Черный Провал, и с ним ужас понимания, что ты в жизни ничего хорошего не сделал — ты даже не жил: тебе дали душу, тело, возможности, а ты это просто-напросто не взял, не воспользовался. Не просто наплевал на подарок, — нет, ты не плевал, ты говорил, бесконечно говорил красивые слова, но не любил — и значит, не просыпался. Даже головы не повернул, даже пальцем не пошевелил, чтобы посмотреть, чтобы взять подарок.
  Ни сам ничего не взял, ни другому ничего не дал. Смердел. А над головой было небо и солнце.
  Ты думал, что совершаешь богоугодные дела, выполняешь заповеди, но без любви нет заповедей, потому что некому их выполнять.
  Любовь создает индивидуальность, и, значит, возможность, обладая чем-то, кому-то что-то дать.
  « Никто » — не обладает ничем.
  Рав Друкман знал, и это знание — единственное, что у него оставалось: — Б-г — везде, и даже в гееноме, и самое умное, что может сделать человек — это просить и молиться, молиться и просить. Ведь Б - г — это Любовь.
  И Б-г услышал рава Друкмана, услышал и помиловал.
  Вчера рав Друкман давал в синагоге лекцию о законах соблюдения субботы. Он говорил о том, что суббота — это союз между Б-гом и евреями. Он объяснял, что  можно нарушить святость  субботы ради спасения еврейской жизни, но для спасения жизни нееврея ( гоя ) законы субботы нарушать нельзя. « Если рожает нееврейка ( гоя ) в субботу, то роды у нее принимать нельзя. У нее принимают роды, потому что, если потом будет рожать еврейка, гои могут отомстить и оставить ее без помощи»
  Рав Друкман старался объяснить евреям из России, что иудаизм — не область абстрактного гуманизма, что нельзя думать, что ты добрее и милосерднее самого Всев-шнего, что, если по воле Небес гой умирает в субботу, то еврей тут ни при чем — так было суждено.
  И в общем, всем и все он как - будто благополучно объяснил, и все удовлетворенно закивали головами, но Шимон и Аврум — известные балаганисты выскочили как черти из табакерки и давай орать, что в этих законах какого-то винтика не хватает.
  Шимон набрался наглости и спросил: " Уважаемый Рав, если в субботу перед Вами упадет на тротуар гой и начнет в жутких муках отдавать концы, — неужели Вы, вместо того,чтобы помочь, — хладнокровно через него переступите и пойдёте домой на третью трапезу?»
  А Аврум к словам Шимона добавил и свои пять копеек: он сказал: " А, если этот гой мой родной папа? Что, через него я тоже должен переступить? А, если это мой друг, с которым мы против пяти ножей отбивались, — его тоже надо бросить подыхать — полоскать кишки на асфальте?!"
  Вчера рав Друкман говорил и говорил о Провидении, о нивелировании своей воли перед волей Всев-шнего, но все не в коня корм — как об стенку горохом.
  А сегодня Рав Друкман чуть не умер — хорошо, что Милосердный услышал мольбы и спас: пришел врач, сказал, что у него сгустками крови забился катетер — поэтому в него вливают, а через него ничего не выходит  — вот его и раздуло как жабу. Если катетер быстро не поменять, — лопнет и дерьмом зальет всю палату. Система — « нипель ».
  Катетер поменяли, наркотик вкололи и он заснул. А, когда, проснулся, наступила суббота и Рав Друкман от всего сердца возблагодарил Всев-шнего за спасение, радостно спел все субботние молитвы и даже благополучно поел.
  А потом повернул голову направо и увидел, что его сосед по палате — араб, захрипел  и начал мелко подергиваться. Было ясно, что араб отдает концы: не на асфальте, а тут, рядом, на соседней койке.
  Через него не надо было переступать ногами, достаточно было всего-навсего повернуть голову налево и сказать себе: " Я тут ни при чем. Это его Б-г подвел». И, вообще, хороший араб — мертвый араб.
  Но рав Друкман знал, что, несмотря на всю свою осознанность, он сейчас нарушит святую субботу и нажмет на « тревожную кнопку» экстренного вызова медсестер.
  Если бы он это сделал импульсивно, или эмоционально, как Шимон и Аврум, — ему бы простили, но он сделает это совершенно осознанно, и он — Рав, известный в своем городе Рав. За это можно бесповоротно лишиться души и места в будущем мире.
  Мысли в голове у рава Друкмана мелькали со скоростью света, но думать было некогда — рав Друкман нажал кнопку.
  Араба спасли и рав Друкман чуть не лопнул, но не от забитого катетера, а от радости за спасенную человеческую жизнь.
  Но, самое интересное, что он не чувствовал внутри себя никакой потери души, — скорее, наоборот...
  После исхода субботы рав Друкман позвонил домой и попросил принести ему «законы субботы» Рамбама.
  Когда он вчитался в Рамбама, он понял, что Тору хорошо бы периодически учить в больнице, иначе человек рискует умереть живым мертвецом с полностью выхолощенными мозгами.
  Все, что он учил до больницы, было выученно неправильно. И еще надо было исправлять грехи: мало того, что он сам все понимал неправильно, тысячи людей после его лекций выходили с перекрученными мозгами и покалеченным сердцем.
  Надо было исправлять содеянное, а значит, — умереть. В духовном смысле умереть, стать другим человеком.
  Прежний рав Друкман умер, родился новый.
  Там, где Любовь, там и Рождение.
  Смерть. Любовь. Рождение.