Чёрный всадник. Глава - 2

Глава 2

              Более ста лет тому назад в Чёртовом лесу, который местные жители прозвали так из-за его загадочных свойств, произошло странное происшествие.
              Однажды, когда один старик решил сократить путь и проехать напрямик через лес, он бесследно исчез. Жители окрестных деревень и охотники более года искали его, но не смогли найти ни его, ни его коня, ни даже телеги. Казалось, будто они провалились сквозь землю или были унесены чёртом. Недаром этот лес и получил своё прозвище.
              Местные жители, отправляясь в лес за ягодами, грибами или заготавливая дрова на зиму, часто терялись в нём и не могли найти дорогу домой. Некоторые возвращались из леса в состоянии безумия, ничего не помня и не в силах дать вразумительные объяснения. Их память словно отшибало. Они помнили, как входили в лес, но потом наступал провал, и они не могли вспомнить ничего. Сколько ни пытались их разговорить, это не помогало — их мозг словно отключался, и они впадали в беспамятство. Люди стали бояться заходить в этот лес и старались обходить его стороной.
«Лучше сделать крюк в три раза длиннее, чем идти напрямую и сгинуть в этом проклятом лесу, — говорили те, кто побывал в нём и вышел невредимым. — В нём даже деревья не похожи сами на себя», — добавляли они».
              Однако с течением времени жизнь претерпевала изменения, сменялись поколения, и люди постепенно утрачивали воспоминания о загадочных событиях, происходивших в Чёртовом лесу.
              Уже никто не помнил, почему это место получило такое название, и какие обстоятельства этому предшествовали. Старики, которые могли что-то знать об этом или слышать от своих предков, ушли из жизни, а молодёжь не верила в старые легенды и слухи. Да и не было необходимости посещать лес, ведь всё можно было приобрести на рынках и в магазинах.

***

              Возвращаясь из города в родное село, кузнец решил сократить свой путь и проехать через Чёртов лес. Ведь окольный путь был в три раза длиннее, чем прямая дорога. Чего ему было бояться? Он был крепким и здоровым мужиком сорока лет, способным кулаком убить годовалого бычка. В лесу ему бояться было некого, медведей здесь никогда не водилось, а мелкое зверьё не представляло угрозы. Неужели он испугался бы зайца или белку, а уж тем более медведя? Кузнец был уверен в себе.
              Дорога через лес была заросшей травой. Сколько он себя помнил, эта дорога никогда не зарастала молодыми побегами, словно была заколдована. Трава росла на ней невысокая, по колено, не выше, а вот деревья не росли. Никто из местных не знал, почему так происходило. А кто и знал этот секрет, давно уже умер.
«Не растут на ней деревья, — говорили мужики из окрестных деревень, — значит, так надо. А почему — неизвестно, видно, сам чёрт так повелел. Недаром этот лес называют Чёртовым. А кто его так прозвал и почему, никто не помнит. Да и какая разница, лес и есть лес, как его ни назови. А что в нём люди пропадают, так это и в другом лесу можно заблудиться, не только в нашем. Вот и гадай, что лучше: напрямик ехать или круг в несколько вёрст давать?»

              Наш кузнец, по имени Микола, не стал долго раздумывать и решил отправиться в путь. Он взял с собой бутыль самогона, немного еды и отправился через лес. Запряг свою лошадь в телегу и ранним утром выехал из деревни. Дорога предстояла долгая, и нужно было успеть миновать лес до наступления ночи. Если ехать в объезд, то дорога заняла бы два дня, а так, к утру, он уже был бы на другой стороне. А если повезёт, то и ближе к ночи можно было бы успеть.
              Микола выпил стакан самогона, закусил куском ржаного хлеба и, перекрестившись, отправился в путь, напевая весёлую песенку. Он не унывал, жизнь продолжалась, хоть и была не сахарная.
«Но мы привычные, — говорил кузнец. — На молоке с хлебом проживём, и ноги не протянем. А богатство — плюнь и разотри! Вот и весь мой сказ».
               Мужики сначала отговаривали его, но потом махнули рукой. «Твоя жизнь, что хочешь, то и делай», — говорили они. Кузнец только посмеивался над ними и называл их трусами.
«Сидите здесь, как в норе, боитесь носа высунуть, а в лесу полно грибов и ягод. Да и зверьё есть, не грех и поохотиться, мясцом запастись на зиму. Трясётесь, как кролики, держа баб за юбки, да рассказываете сказки, как страшен лес. А я вот поеду через лес, — говорил он им, — и не побоюсь белок и бурундуков. А встречу медведя, угощу самогонкой и расскажу ему какую-нибудь байку из своей жизни. А как вы знаете, я многое на своём веку повидал. Пускай косолапый посмеётся, а то одному в лесу скучно, поди».

              Ближе к обеду Микола свернул с дороги на небольшую полянку и остановился, дабы подкрепиться и справить малую нужду. Да и лошадям не помешает отдохнуть, пощипать свежей травки.
              Кузнец отошёл за дерево (не на дороге же портки снимать), расстелил тряпицу на землю и присел, чтобы перекусить. Не на голой же земле трапезничать, хоть и трава кругом. Только он расположился, как небо затянуло тучами, и начал моросить мелкий противный дождик.
— Что за напасть? — выругался Микола и начал торопливо собирать продукты обратно в мешок. — Утром, когда выезжал, было тепло, и светило яркое солнце, а сейчас, гляди, что творится. Как будто кто-то назло потешается. Ну да ладно, не помру с голоду, поеду дальше.
              Кузнец опрокинул стакан самогона, чтобы согреться, и уселся на телегу.
— Но, милая, — прикрикнул он на лошадь, — трогай, да пошевеливайся!
              Накинув плащ, чтобы не промокнуть, он тронулся в путь. Ведь не за горами и ночь подоспеет, а в лесу ночью может всякое приключиться. Хоть и не робкого десятка был кузнец, но бережёного бог бережёт, а небережёного чёрт стережёт. Вот и подгонял Микола лошадь, чтобы та поторопилась.
«Отдохнём, милая, когда доедим», — утешал он её, да и сам себя.

              Кузнец Микола, преодолев три версты, а может, и более, не в силах был определить пройденное расстояние, продолжал свой путь. Дождь то усиливался, то ослабевал, но не прекращался ни на минуту.
              Внезапно из глубины леса раздался вой, похожий на вой собаки или волка. Лошадь, испугавшись, рванула с места вскачь. Как ни старался кузнец её успокоить, ничего не помогало. Лошадь неслась, не разбирая дороги, задрав хвост.
              Через некоторое время вой повторился. Лошадь, прижав уши, понеслась ещё быстрее. Телега подскакивала на ухабах, и казалось, что она вот-вот перевернётся или потеряет колёса.
              В третий раз раздался страшный вой позади кузнеца. Он обернулся, чтобы посмотреть, и выпустил из рук телегу, за которую держался, чтобы не упасть. Но там никого не было. В этот момент лошадь сильно дёрнулась, словно её кто-то укусил за ногу. На очередной кочке телегу подбросило, и Микола вылетел из неё.
              Упав на дорогу, он на несколько секунд потерял сознание. Когда он пришёл в себя и поднялся на ноги, лошадь уже убегала, задрав хвост. Кузнец бросился за ней, но куда там — разве можно было её догнать? Через несколько мгновений она скрылась за деревьями, а кузнец остановился, тяжело дыша.
— Ну и что теперь делать? — произнёс он, немного отдышавшись и крутя головой по сторонам.
— А ничего тут не поделаешь, придётся идти дальше. Лошадь где-нибудь остановится, и я её догоню. А теперь, не теряя времени на пустые разговоры, нужно двигаться вперёд, а то скоро стемнеет. Уже и так пасмурно из-за туч, а ночью вообще ничего не будет видно. Ночью можно с дороги сбиться, и тогда всё, пропал. Кто тебя искать будет, кому ты нужен?
              Спички, как назло, остались в мешке, а телега с ним здесь. Так что ни костра не разжечь, ни обогреться. Значит, нужно идти вперёд и побыстрее. А там, может, и лошадку найдём. Не могла же она далеко убежать.

             Пройдя пару вёрст, Микола так и не обнаружил убежавшую лошадь.
«То ли свернула с дороги в лес, то ли убежала дальше?» — размышлял кузнец, топая по дороге.
              Дождь прекратился, но кругом было сыро, и в ямах скопилась вода. Пару раз он поскользнулся на мокрой траве и упал прямо в лужу. Выругавшись, он поднялся и, уже осторожнее, поплёлся дальше. Промокнув насквозь, его начало трясти от холода, даже крепкое здоровье и стакан самогона не помогали.
«Да какой, к чёрту, привал? Ни перекусить, ни отдохнуть не успел. Хорошо хоть стакан самогонки выпил, и на том спасибо. А так бы уже давно околел и свалился где-нибудь под кустом. Да куда же она делась?» — крутил кузнец головой по сторонам.

              Сумерки сгущались, и день подходил к своему завершению. Микола, выбившись из сил, ощущал нарастающую усталость с каждым шагом. Он с трудом передвигал ноги, проваливаясь по колено в холодную воду.

              Пройдя ещё полверсты, он заметил впереди тусклый отблеск света. Подойдя ближе, кузнец увидел небольшой покосившийся домик у края дороги. В окошке мерцал тусклый свет. Пройдя через калитку, висевшую на одной петле, Микола подошёл к двери и постучал, чтобы не напугать хозяев.
— Есть кто дома? — крикнул он. — Хозяева, отзовитесь!
              Кузнец хотел было постучать ещё раз, но дверь открылась. На пороге стояла сгорбленная старуха с длинными седыми волосами. Прищурив глаза, она прошамкала:
— Кто тут шатается по ночам, не даёт старым людям покоя?
— Бабушка, это я, кузнец Микола из Покровского, — заговорил он. — Пусти обогреться и малость отдохнуть, заплутал я, однако. Да и лошадь моя сбежала. А в телеге и продукты, и спички остались. Да, как назло, ещё и дождь прихватил, промок насквозь.
— Заходи, коль так. Не оставлять же тебя на ночь во дворе, — старуха отодвинулась и пропустила кузнеца в дом. — Проходи, проходи, чаем напою и у печки пущу погреться. Но на ужин не рассчитывай, ничего нет, да и никого я не ждала.
Микола, входя в дом, так сильно ударился головой о низкий дверной косяк, что искры посыпались из глаз.
— Дверь не сломай, окаянный! — прикрикнула на него старуха. — Делать-то некому, одна живу.
— Извини, бабушка, — только и смог пролепетать кузнец, как тут же споткнулся о порог и растянулся во весь свой рост на полу. Да так сильно грохнулся, что половые доски чуть не сломались, и он чуть не угодил в подпол. Тараканы, что ползали под ногами, кинулись врассыпную и попрятались по щелям.
— Ну, кривоногий, — заворчала бабка, — в избу войти спокойно не можешь. То дверь чуть не снёс, то пол проломить стараешься, чего дальше от тебя ждать?
              Микола тихонько поднялся, про себя ругая всех чертей, но ничего бабке вслух не ответил. Озираясь по сторонам, чтобы ещё чего не свернуть, поплёлся к столу.
— Да, не хоромы, — произнёс он через минуту.
— Не нравится, ступай на улицу, — заворчала из-за его спины старуха, — не обижусь.
— Нет, нет, всё нормально.
— Тогда садись к столу, будем чаёвничать.
              Кузнец, тихонько ступая, подошёл к столу и уселся на лавку. Старуха уже копошилась у печи, доставая из неё чугунок.
— Сейчас каши наложу и хлеба дам, — прошамкала старуха. — Мяса нет, да и не по зубам оно мне.
«А говорила, ничего нет», — подумал кузнец, но промолчал, а вслух добавил: «Ничего, бабушка, и каша пойдёт».
— Пойдёт, пойдёт, ещё как пойдёт, — накладывая каши в тарелку, ворчала она себе под свой крючковатый нос.
«Словно к Бабе-Яге попал», — поглядывая в спину старухи, подумал кузнец. А та, развернувшись, глянула на него, то ли прочитав его мысли, то ли догадавшись по взгляду, но промолчала.
              Каша была горячей, но пресной, видно, туго было у бабки с продуктами.
«Сюда бы сало или кусок мяса, — глотая горячую пищу, думал Микола. — Да стакан самогонки. Но на нет и суда нет».

              После скромной трапезы, состоявшей из нехитрого ужина, бабка не стала есть, а присела у печи, наблюдая за гостем. Кузнец поднялся, вытирая рот рукавом, и поблагодарил хозяйку:
— Спасибо за ужин, бабушка.
— Не за что, сынок, — ответила она, вставая. — Иди, отдыхай на топчане, а утром я тебя провожу и покажу дорогу. Жаль, что лошадь твоя сбежала, так бы ты быстрее добрался. Ну ничего, ты крепкий, дойдёшь, тут уже недалеко до твоего села.
              Кузнец, разморенный теплом дома и горячей кашей, почувствовал, как усталость берёт своё. Он широко зевнул и поплёлся в указанном старухой направлении. В углу дома стоял топчан, на который он и улёгся, не раздеваясь. Только плащ снял, когда садился за стол, да сапоги у порога, чтобы не наследить, — на улице после дождя была грязь.
              Как только Микола коснулся головой подушки, он сразу же провалился в глубокий и крепкий сон. Тело расслабилось, а руки и ноги налились тяжестью, как будто к ним привязали пудовые гири. Безжизненной сломанной куклой лежал он на спине, руки, как плети, вытянулись вдоль туловища, не поднять, не пошевелить. Ног он тоже не чувствовал, словно те и вовсе отсутствовали у него. А на дворе, рядом с домом, завыл оборотень. Но кузнец этого воя уже не слышал, он крепко спал. Ведьма добавила ему в кашу сонного снадобья.