Пожар

-Сколько протерпишь? — спросил Володя у Миши и приставил стекло линзы к пятке товарища.

-Пока дым не пойдёт,— ответил тот. Володя стал считать:

Раз, два, три...

На пятнадцатой секунде Миша вскрикнул:

-А теперь сам попробуй.

Володя принялся палить свою пятку.

-Зачем так быстро считаешь? Такие секунды не бывают.

Недолго терпел и Володя.

Потом ребята стали выжигать на доске свои имена. Скоро и это надоело.

Отдай мне эти стёкла,— попросил Миша,— буду рисунки на палках выжигать.

-Тоже мне, рисунки выжигать. Да этими штуками немецкую комендатуру спалить можно. Понял? Бросим ночью на камышовую крышу, а днём пожар. Кто поджёг? Пусть найдут попробуют.

-Вот потеха будет,— обрадовался Миша, потом задумался.— Не пойдёт. Кто линзу направит на солнце?

-Да, это верно,— согласился Володя.— Тогда давай насыплем в баки машин песок. Пусть попробуют на грязном бензине разъезжать.

-Боязно,— сказал Миша.

-Ну как хочешь,— произнёс Володя.

Уже давно разместилась в Васильевке автомобильная часть. Машины по всем садам стоят. Вот и здесь они приткнулись к яблоням, глазеют блестящими фарами.

Завтра они повезут снаряды фронту или отобранное у жителей села добро. Если бы вдруг все машины у немцев были испорчены, как тогда они смогли бы возить хлеб, крупу, бомбы, оружие?

Володя присел за куст, притаился.

«Песок сыпал... Герой...» — вспомнил деда. Если бы тот знакомый добрый дяденька, так ловко подделавшийся под старика-калеку, был рядом. Смелый, небось, человек.

До автомашины рукой подать. Подкрался к крайней и убедился, что часовой ничего не заметил, отвинтил крышку бензинового бака и бросил в него горсть песку. Булькнуло, но часовой даже не повернул головы. Подполз к другой машине. Снова булькнуло. Около пятой машины он вдруг вспомнил, что забыл поставить на место крышки от бензобаков, и пополз обратно. Через несколько минут все крышки были на месте, словно их никто не трогал.

Плохо, что в деревне не стало петухов. Некому кричать под утро. Незаметно подкрался рассвет. Уже хорошо виден часовой. Он стоял возле яблоньки и, обняв автомат, дремал.

Переползая от яблони к яблоне, от куста колючего крыжовника к душистой смородине, Володя выбрался из сада и во весь дух пустился к дому. Пробегая мимо того места, где когда-то жила Оля, он остановился. Из-под чёрной печки выглянул пёс, зарычал, но не залаял. «Надо ему ещё еды принести»,— подумал мальчик.

Вернувшись домой, он крепко уснул. Разбудил его звон колокола. На улице шум: «Пожар! Пожар!»

Возле комендатуры взад-вперёд бегали солдаты. Они отстояли дом. Сгорела только крыша.

В это время, откуда ни возьмись, появился Миша.

-Вот здорово,— подмигнул он приятелю,— это я из рогатки! Камень завернул в паклю и подпалил линзой... Здорово.

-Тише ты! Молчи!

Молчу, только почему от тебя бензином пахнет? — многозначительно спросил товарищ.

От Володи действительно пахло бензином на версту. Особенно от ру-башки.

-Надо постирать её,— предложил Миша.

Володе сразу стало страшно. Ему показалось, что сейчас нагрянут немцы и, как того мальчика, сначала изрубцуют нагайкой, а затем отправят в тюрьму. И так же соберётся толпа и будет смотреть, как его поведут на расстрел...

Разговор мальчишек услышала Мария Васильевна. Она позвала Володю в дом и сказала:

-Нынче воскресенье, сынок. Возьми-ка в сундуке чистую рубашку и штаны. А о делах ваших вы должны знать одни,— шепнула на ухо сыну.— Рогатку пусть Миша спрячет.

Переодевшись, Володя пошёл с другом на луг, где росла высокая трава и цвели цветы.

Долго растирал он в ладонях жёлтые цветы донника, чтобы руки пахли цветами, а не бензином. Смущала только чистая рубаха.

А вдруг кто-нибудь спросит, почему Володя в чистой рубахе? Всегда ходил в нестираной. Выход был найден быстро: Володя лёг в траву, а Миша начал волочить его за ноги, переворачивая с боку на бок. После этой процедуры рубашка стала грязно-зелёной.

Ребята от души хохотали. Усевшись в густую высокую траву, они вспоминали, как раздобыли колбасу в немецком складе, потом Володя сдвинул брови, посуровел и рассказал, как вели совсем ещё маленького мальчишку вместе со взрослыми на расстрел. А мальчишка какой... Герой!

-Слышишь, что это? — Миша вскочил, насторожился.— Угоняют.

Из Васильевки доносился плач женщин. По лугу бежали две девушки, за ними гнались немецкие солдаты. Догнали. Повели опять в село, скрутив руки.

-Бежим домой! Ну, если маму угонят, я им! — со злостью произнес Володя.— Бежим скорее!

В селе слышался плач: гитлеровцы угоняли в Германию девушек. Большую толпу женщин, стариков, детей окружили немецкие автоматчики.

Широко расставив ноги, стоит немецкий офицер. В руках здоровый жёлтый портфель. Офицер, заглядывая в список, называет фамилию, и после этого широколицый полицай выкрикивает фамилию несколько раз. Из толпы выводят девушку...

-Ух, гады! — шепчет Володя.— Вот, гады! Звери проклятые! А этот чёрт, морда рыжая, всегда с этим портфелем.

В толпе стоит мать, с нею брат Виктор. Володя только сейчас заметил их. «Когда же Виктор возвратился? — недоумевает Володя.— А может быть, прятался где-нибудь?»

Вдруг офицер повернулся в сторону ребят и что-то сказал солдату.

-Эй! — крикнул тот.— Давай тоже,— солдат указал автоматом, чтобы Володя и Миша стали в толпу.— Быстро!

Словно сговорившись, ребята бросились к изгороди. Раздалась длинная автоматная очередь. Володя упал в грядку и пополз на четвереньках в капусту.

Обернувшись, он увидел Мишу. Друг всё ещё перелезал через изгородь. Потом упал и не поднялся…

Продолжение http://www.proza.ru/2018/03/25/1127