Карантин

Дальше у Гуцвы шли самые обычные дни, ничем особо не отличающиеся, кроме названия. Феликс так любил свою работу, что даже сильнейший ливень не мог помешать ему. Но как-то - а это была среда - Гуцва, прибыв на место работы, нашёл его закрытым. "Странно", подумал он, "здание закрыто, все откуда-то знали, а я не знал. Ну это ладно, а вот как мне теперь день провести? И что вообще происходит?"
И вдруг он увидел человека, на вид на несколько лет старше его, не было понятно, как он там оказался.
- Извините, - сказал Гуцва. Человек обернулся.
- Говорите, - ответил он.
- Что происходит? Я здесь работаю, - и указал на дверь. - Вы, случайно, не знаете, почему сегодня это здание закрыто?
- Начальник Ваш заболел, - сказал незнакомец, - а заменить его никто не смог.
- Как никто не смог? - удивился Гуцва, как будто ему сказали, что начальник сам себя уволил.
- Да там практически все заболели, а кто не заболел, у того всё равно какие-нибудь проблемы.
- Боже мой, - простянул руки к небу Феликс, - сделай так, чтобы они все поскорее вылечились. - Потом повернулся к незнакомцу: - А рабочие? Тоже заболели?
- Половина да, а вот другая половина... говорю же, у всех какие-то проблемы. Кстати, будем знакомы. Меня зовут Стефан, - и протянул руку.
- Феликс, - ответил Гуцва и пожал руку. - А чем Вы занимаетесь, если не секрет? И как Ваша фамилия?
- Голец моя фамилия, - сказал новый знакомый Гуцвы, - а работаю я врачом. И вообще, перейдём на "ты", ладно?
- Хорошо, - робко, но всё-таки согласился Гуцва. - Ты будешь их лечить?
- Нет, - подумав, ответил Голец, - лечить их будут мои друзья-коллеги. А я сегодня не работаю.
- Ну, надеюсь, твои друзья их вскоре вылечат. Вот странно, что мне никто ничего не сказал.
- Да уж, странно, - согласился Стефан, - но не переживай. Вылечат.
- Да я не за это переживаю, - сказал Гуцва.
- А за что тогда? - спросил его новый знакомый, а Феликс ответил:
- Ну как за что? Вот как мне теперь этот день провести?
Казалось, Гуцва возмутился. Голец его успокоил:
- Ну за это тоже не переживай, - сказал он, - придумай что-нибудь. Не навсегда же закрыли твою работу. Бывает, ну что поделаешь.
- Ну хорошо, придумаю что-нибудь, так уж и быть, - успокоился Феликс, - а завтра посмотрим.
На этом они попрощались. Но Гуцве было очень трудно вернуться домой. Не потому, что он долго ждал автобуса (а это, впрочем, и на самом деле было так), и даже не потому, что было много машин (их в то время суток практически не было), а просто потому, что если его сознание ещё узнавало Варшаву, то его подсознание всё терялось в мыслях о том, что произошло. Гуцва очень любил работать, и свою работу он тоже любил, поэтому то, что в рабочий день его работа оказалась закрытой, его очень сильно шокировало. Ещё больше его шокировало то, что его коллегам (тем, конечно, которые остались здоровыми), кто-то сказал о карантине, как и Гольцу, который там вообще не работал, а ему, Гуцве, который там работал, никто не сказал, кроме Гольца.
Но Гуцва не был настолько злопамятным, чтобы думать об этом. Он понимал, что никто в этом не виноват, и что это действительно не конец света. Тем не менее, Феликс всё молился, чтобы карантин поскорее закончился и чтобы он больше не повторялся.
Молился, и в то же время боялся, что его молитвы окажутся тщетными. Голец не сказал ему, какой именно болезнью все (или, точнее, многие) заболели. Сначала он предположил, что гриппом, поскольку они заболели одновременно, но потом вспомнил, что тогда он, скорее всего, тоже заболел бы. Всю дорогу он думал об этом, боялся, переживал, волновался. Его воля здесь была бессильна - страх, что завтра будет так же, владел им. Казалось, он сам находился в одном месте, а его мысли - совершенно в другом. И даже после его возвращения домой так было. И так весь день, до позднего вечера.