На посошок

Трамвай подпрыгнул от взрыва женского смеха. Народ вытянул шеи в сторону эпицентра веселья. Кучкой в середине салона сидели три молодые пенсионерки. Этак шестьдесят плюс. Прилично одетые, одна даже в шляпке и в кокетливых сапожках на каблучке. Подкрашенные, причепуренные и с такими глазами – бесы в них ну прямо сальто мортале выписывают.
– Ну, Зойка и налила нам водки. Обычно от водки тихими становятся, а мы что-то гогочем, как полоумные, – засмеялась дама в шляпке. – На посошок точно было лишним.
– Хорошо ведь, Клава! Поели-попили, домой полетели, – заметила ее спутница в красном пальто.
– А поехали ко мне! Блины быстро соорудим. В магаз заскочим – на салат что-нибудь купим. Колбасу там еще. У меня борщ есть, если что, Катька, – добавила шляпка.
– Клав, ты что? – возмутилась Катя. – Сколько можно есть?
– А ты где живешь? – спросило красное пальто.
– Ты не знаешь разве, Оленька? В самом центре, в новом доме. Внук про мою квартиру как-то сказал: «Бабушка, это ж дворец!» Маленький, глупенький еще. Обычная квартира. Мне ее сын купил. Он у меня бизнесмен, – горделиво поглядела шляпка на подружек.
– А дочь тоже богатая?
– Ну так себе. Дом строит. Только уже много лет строит – все никак не построит. Неудачно девка замуж вышла, – посмурнела Клава-шляпка.
Остальные пассажиры трамвая притихли и внимательно слушали попутчиц, само собой, старательно делая вид, что заняты своими делами. Впрочем, слушать можно было не напрягаясь. Тетенькам впору было парадом командовать. Без рупора и микрофона.
– Ты что поёшь? – возмущенно прикрикнула Катя на Клаву. – Не сегодня же!
– Так хорошо ведь! Живые мы! – широко улыбнулась шляпка. – Может, споем вместе? По трамваю пройдем, денежку срубим заодно?
– Живые-то живые, только все равно все болит, – вздохнула Катя, как только все втроем отсмеялись.
– И не говори. Я спиной уже бог знает сколько маюсь. В больнице лежала, на иголки ходила, у мануала была. Без толку все! – хмыкнула шляпка.
– А у меня ноги болят. Никак обувь подобрать не могу. В старых только и топаю. Вот эти сапоги были зимние, – ткнула пальцем в сапог Катя. – Так весной я их ободрала изнутри – стали демисезонные. Дочь спрашивает, что зимой делать буду. А что делать буду? Куплю носки из овечки – и снова зимние станут!
– Еще голова так часто болеть стала, что… – начала было Клава.
– А у меня все суставы ноют, – перебила Олька.
– …Иногда думаю: вот сейчас… – продолжала шляпка.
– А еще видеть стала плохо – как курица слепая, – снова перебила шляпку Олька.
– Вот ведь – сказать даже не дает! – возмутилась Клава.
– Так буду молчать – подумаете еще, что у меня ничего не болит, – припечатала Олька.
Осмыслив аргумент, тетеньки опять развеселились.
Между тем трамвай подкатил к очередной остановке.
– Ой, смотрите! Мужик знакомый стоит с женщиной! Как там его? Эй, привет! – застучала по стеклу Катя.
– Который? Этот? Точно! Он на заводе с нами работал! Колька вроде? – тоже забарабанила по стеклу Клава.
Мужчина с женщиной на остановке ошалело переглянулись, но что было дальше, никто не увидел: трамвай поплыл дальше.
– Ну вы дикие! – обалдела Олька.
– А что он мою булочку съел? – возмутилась Катька.
– Вкусную? – хором спросили Клава и Олька.
– Да фиг ее знает! Не успела попробовать. Зашел к нам в цех однажды. А у меня на столе булочка лежит. Так он ее взял и съел. Да, просто так взял и съел! И спасибо не сказал! – добавила Катька.
– Давно?
– Ну… лет двадцать назад. Или нет – двадцать восемь! – посчитала Катя.
– Во ты даешь – что вспомнила, – уже рыдали от смеха подруги.
– Так ведь не попробовала даже, – смутилась Катя.
– Хорошо все-таки Зойка подгадала. Сто лет не виделись ведь. Помню, в последний раз ее встретила случайно в автобусе. Прощаемся, а она как заревет: «Не увидимся ведь больше!» – перепрыгнула на новую тему, как на новый камешек, Клава. – «Сейчас накаркаешь!» – сказала я ей тогда.
– Да… Иногда интуиция ее подводила. Но нечасто, – заметила Олька.
– Смешная она – Зойка наша. Всю жизнь ее… ну, как вас, любила. Никогда не забуду, как она на картошке от коровы бежала. Бежит и орет: «Му-у-у-у!» Вот как сейчас вижу, – сказала Клава.
– Почему «му-у-у-у»?
– Испугалась очень. А ты забыла?
– А я тогда в другую сторону бежала от коровы, – напомнила Олька.
– Точно! – захохотали Клава и Катя.
– Ну все, девки, на выход шагом марш! – скомандовала Клава. – Ой, три часа дня всего! Ну вот, похоронили нашу Зойку – и весь день свободен. Пойдем помянем нашу красавицу! Лет десять – и наша очередь.
–  В лучшем случае. Хотя кто его знает, – резюмировала Олька.
И тетеньки вышли.