Омут памяти 9

Утром в дом возвратилась бабушка, она  вошла, стараясь не шуметь. Она заглянула в комнатку на веранде, увидела, спящих вместе, Лину и Алёшку, сказала про себя: "Ну и, слава богу, наконец-то", прикрыла дверь и ушла восвояси.
Алёшка проснулся ровно в семь часов, сработал внутренний будильник. Он потихоньку встал, чтобы не разбудить Лину и вышел на кухню. Тут уже вовсю хозяйничала бабушка. Алёшка скорчил удивлённую гримасу и спросил:
-Здрасте, а вы когда явились?
-Здрасте, - передразнила его бабушка. - Недавно.
Алёшка присел на табуретку, почесал затылок и снова спросил:
-Вы всё видели?
-Что всё? То, что вы спите вместе. Так я анахронизмами не страдаю. Люди вы взрослые. Любите друг друга, счастья вам. Рано или поздно это должно было случиться. Только вот что я тебе скажу, Алексей. Если ты её не любишь, то лучше уезжай сразу. Она и так в жизни натерпелась. А только тебя всю жизнь и ждала. А ну-ка, пойдём-ка.
Старушка энергично вытерла руки о кухонное полотенце, бросила его на стол и зашагала из  кухни в комнату Лины. Подойдя к стене с фотографиями, она открепила одну из них, перевернула её показала Алёшке. С  тыльной  стороны смотрел на него он сам, Алешка Корнилов. Потом она так же перевернула ещё три фотографии. Везде был Алёшка, разного возраста, в разных позах, в разное время года. Алёшка не мог охарактеризовать те чувства, которые его охватили.
Мария Дмитриевна прикрепила все фотографии на старое место, кивнула Алёшке, вместе они покинули комнату Лины. В кухне, куда они вернулись, бабушка сказала:
-Мотай на ус, касатик, - потом вздохнула и уже совсем другим тоном добавила, буди её, пора. Завтрак готов.
За завтраком Мария Дмитриевна. Без умолку рассказывала, что у её подруги Надежды Павловны очень высокое давление, а в её возрасте это крайне опасно, и что сейчас у неё их другая подруга, а на ночь Мария Дмитриевна снова пойдёт к ней на дежурство. Короче, ей некогда, к неё ещё куча дел, и что они на неё сегодня, да и в ближайшее время могут не рассчитывать и должны справляться со всем сами.


После завтрака их ждал ещё один сюрприз. Они вышли из дома и лицом к лицу встретились с Андреем Какошиным.
-Не понял, - удивился он вместо приветствия, - а как же соглашение?
-Ты его нарушил первый, - ответил Алёшка, - кто ей предложение сделал? Кто предлагал ей руку и сердце?
Я только предложил, а ты уже женился. Так что ли, а? Лина Витальевна, - спросил он, целуя ей руку.
-Так, так, - подтвердил Алешка, отнимая у Андрея руку Лины, которую тот всё ещё продолжал держать.
-Ну вот, а я значит "останемся друзьями"? - картинно горестно проговорил Андрей, опуская руки и голову.
-И то при одном условии, что не будешь ухлёстывать за моей будущей  женой, - сказал Алёшка, протягивая ему руку.
Лина всё это время стояла рядом с Алёшкой, прижимаясь к нему, и улыбалась обоим мужчинам, снисходительно - кокетливо.
Андрей пожал, протянутую ему Алёшкой руку и проговорил:
-Согласен, разрешите вас, хотя бы, подвезти, я на машине.
-Спасибо, Андрюша, - Лина протянула к нему руки, слегка обняла его и чмокнула в щеку.
-Слушай, парень, что ты сделал с ней? Я за ней год ухаживал, она не позволяла мне даже руку поцеловать, а тут... - проговорил Андрей, пожимая плечами и разводя руки.
-Я просто люблю её, - сказал Алёшка, целуя Лину в темечко, потому что оно было ближе всего, а то пришлось бы наклоняться.


Через полчаса они расстались. Лина ушла на службу, Андрей уехал по своим делам. Алёшка пошёл на пригородный автобус, который должен был довезти его до посёлка Дальняя дача.
Утром автобус шёл из города полупустой.  Но когда он будет в город возвращаться, он будет полон пассажирами. Поедут грибники с корзинками, из ближних деревень потянутся бабки с первыми огурцами ягодами и другой огородной снедью. На остановке возле городского рынка, автобус опустеет. А вечером произойдёт обратный процесс. Полный автобус пойдёт уже из города. Но и в город он пустым не вернётся. В нем поедут домой, к городской суете, многочисленные отдыхающие или дачники, которым наскучили зелёные просторы.
Алешка сидел у окна, теплое ласковое солнышко пригревало и расслабляло. Автобус медленно катился по загородному шоссе, тормозя у каждого населенного пункта, а иногда и прямо на дороге, подсаживая и ссаживая пассажиров. Люди входили и выходили, садились на свободные места, некоторые молчали, некоторые оживлённо общались друг с другом. Автобус остановился, открылась дверь, по ступенькам поднялась и пошла к свободному месту Ксения Татурина, она была в одной босоножке, поэтому не шла по проходу автобуса, а смешно прискакивала на одной ножке. На ней было белое подвенечное платье, только очень коротенькое. Она очаровательно улыбалась всем присутствующим, здоровалась со всеми. Она шла,  а вернее скакала, к Алёшкиному месту. Села на свободное место лицом к Алёшке, продолжая улыбаться. Следом за неё в автобусном проходе появился Илья Сергеевич. Он шел, тяжело ступая, в расстёгнутом пиджаке, руки спрятаны в карманы брюк и жмурясь, как будто у него болит голова с похмелья. Он тоже, ничего не говоря, прошел и сел на свободное сидение. Он наклонил голову, опершись обеими руками на колени. Ещё остановка. В автобус вошла Ольга Степановна, она подошла к Илье и села рядом с ним. Ухватилась за его руку, прижалась к ней всем телом и улыбалась, как Ксения. Алёшка отметил, про себя, что никогда раньше не видел, как она улыбается. Она всегда была строга и даже сурова. Ещё остановка. По проходу между сиденьями, прихрамывая,  идёт Павел Николаевич. Он подошёл к жене и остановился, положив руку ей на плечо. Он ласково смотрел на жену, потом повернулся к Алёшке и сказал:
-Выходи.
Это было так неожиданно, что Алёшка встрепенулся и вскочил с места. Автобус стоял на его остановке, видения исчезли. Алёшка усмехнулся, задремал, надо же, разморило. Он протёр глаза, потянулся и вышел из автобуса.
Милое, ласковое солнышко, синее небо, белые безмятежные облака - все это подействовало на него успокаивающе. Однако, ему всё ещё было не по себе. Приснится же такое.
Знакомая асфальтированная дорожка в лесу. Знакомые сосны, заслонившие своими ветками солнце и пропускавшие его лучи, как сквозь мелкое сито. Вдали показалась знакомая сторожка Михалыча. Шлагбаум отодвинут в сторону, значит Михалыч не спит. Или его нет на месте. Боже, как всё-таки прекрасно это место. Как чудесно здесь жить, жить на земле, вообще жить.
Алёшка дошёл до сторожки и хотел пройти мимо, но увидавший его Михалыч вышел ему на встречу.
-Ой, Алёха, куда это вы запропастились?
-Здравствуйте, Иван Михайлович, - поздоровался Алёшка, протягивая охраннику руку.
-Привет, привет, - торопливо проговорил Михалыч, шлепнув Алёшку по раскрытой ладони.
Алёшка заметил, что страж, не по обыкновению, сегодня трезв или почти трезв.
-Я уж думал, что вы всем семейством в Москву слиняли, обидеться хотел, "на посошок" не поднесли, - продолжал бормотать Михалыч.
-Мать в Москве, а я у друзей в городе ночевал, - ответил Алёшка, пытаясь заглянуть в бегающие глазки Михалыча.
-Лёха, я это... нет у тебя?  Похмелиться бы мне.
Наконец до Алёшки дошло, чего жаждет "душа окаянная".
-Пошли, - сказал он, налью. С собой не ношу, но дома есть.
-Спаситель, бога за тебя молить буду, - проговорил Михалыч и кинулся запирать свои апартаменты.
До дачи Корниловых они дошли очень быстро, почти не разговаривая. Войдя во двор, Алёшка обратил внимание, на то, что здесь необычайно тихо. Нет обычного шевеления. Нет звуков, всё замерло, даже обычные вороны каркали где-то далеко.
-А стариков-то тоже, что ль в столицу свезли? - нарушил тишину  Михалыч.
-Нет, они здесь оставались, - недоумевая, сказал Алёшка.
Они ещё постояли по середине двора, прислушиваясь к тишине. Потом Алёшка сказал:
-Михалыч, пойдём к ним сходим.
-Не-а, Леха. Душа горит, похмелья просит. Давай сначала вмажем, а потом куда угодно.
-Сейчас, Михалыч, хоть одним глазком глянем, да и ключей у меня от дома нет, все равно надо к Ольге идти.
-Ох, елки, грехи наша тяжкия. Пошли, коли так, - вздохнул Михалыч.
Вход в квартиру Орловых был со стороны хозяйственного двора. Сама квартира располагалась на цокольном этаже здания. Из прихожей стариков в покои хозяев вела внутренняя лестница. Она закрывалась с обеих сторон, но у Ольги Степановны всегда были ключи от всех дверей.
Алёшка не любил ключи, старался их никогда не брать с собой. Ему было приятней вернуться домой, и позвонить в двери, дома ему открывала домработница, здесь Ольга Степановна. Сейчас у него тоже не было ключей. Мама забрала с собой ключи и от входных дверей дома и от ворот. Странно, почему Павел Николаевич не запер ворота. Тревога всё больше и больше охватывала Алёшку.
Они подошли к дверям Орловых. Тишина. Алёшка постучал, позвал. Никто не отозвался. Он толкнул дверь. Она тихо, без шума и скрипа, отворилась.
-Алёшка, ну тя, леший. С тобой, точно, страхов натерпишься. Не ходи.
-Михалыч, миленький, родненький, - немного дурашливо стал упрашивать Алёшка, - пойдём вместе.
-Ну, уж, "зяблики", не пойду, - он отошёл от дверей, присел на скамейку, у крыльца, и закурил.
Алешка постоял в нерешительности и, перекрестившись, вошёл вовнутрь.
 Он нашёл их в спальне. Ольга Степановна лежала на кровати, руки её были сложены на груди. Она была одета как обычно, и даже волосы у неё были уложены, волосок к волоску. Как бывший студент - медик, Алёшка понял, что умерла она не сейчас. Алёшка присмотрелся к её лицу, при первом мимолётном осмотре, его что-то там насторожило. Что- то было не так, присмотрелся, понял. Она улыбается. Улыбается так же как в его сне в автобусе. Павел Николаевич сидел на полу, рядом с кроватью. К кровати был привязан его поясной ремень, шею опоясывала петля, образованная из ремня. Он тоже умер не сейчас. Алёшка дотронулся до него, он был холодный.
Алёшка вышел из квартиры Орловых и спокойно закрыл за собой дверь. Присел рядом с Михалычем, взял у него недокуренную папиросу, оторвал мокрую часть фильтра и затянулся.
-Ну? - спросил его Михалыч.
-Оба. Иди, вызывай милицию.
-Ну, ты брат даёшь, с тобой опасно дело иметь. Ты покойников находишь, как грибы в лесу собираешь, все парами, да кучками. Их то кто ж?
      -Да, похоже, сами. Она на  кровати лежит, он в петле рядом сидит.
-Господи помилуй, - перекрестился Михалыч и ушёл со двора. Алёшка не мог больше сидеть здесь, он поднялся и вышел за ворота дачи. А куда идти? Некуда. Он опустился на корточки, прямо у ворот своей дачи. Сложил руки на костлявых коленях и уткнул в них лицо. Ему стал понятен смысл сновидения, виденного им в автобусе. Он понял, почему улыбалась Ольга Степановна. Она теперь навсегда рядом с ним, со своим Илюшенькой. Она осталась верна ему, а Павел Николаевич остался верен ей.
Алёшкины мысли переключились, как телевизионный канал. Надо сообщить родителям. Он никак не мог вспомнить, когда  мама собиралась обратно. Она поехала хлопотать о месте для Ольги Степановны, только ей теперь не надо. У неё уже есть место, в самой лучшей больнице. Кто их будет хоронить? Наверное, всё придётся делать его родителям. Вряд ли Татурин - старший захочет вспомнить о них теперь, тем более после того, что перенёс сам, совсем недавно.
Алёшка поднял глаза к небу, всё так же плывут по небу облака, всё так же солнце продирается сквозь сосновые лапы. Всё так же как было пол часа назад, но тогда он гнал от себя страшные предчувствия, а теперь они оправдались.
Алёшка увидел едущий к нему со стороны КПП милицейский УАЗик. Он остановился у ворот, открылась передняя дверца, из нее на землю выпрыгнула Лина. Из задней дверцы вышел тот самый майор, имя которого Алёшка так и не узнал.
-Слушай, Корнилов, ты, когда нам перестанешь, трупы поставлять? - сказал майор, с ироничной интонацией.
Лина стояла молча, прижимая к груди туже дерматиновую папку, что и в прошлый раз. Алёшка продолжал сидеть. Он поднял голову и молча посмотрел на Лину, с которой расстался всего час назад.  Они обменялись взглядами и поняли друг друга. Он перевел взгляд на майора и спросил:
-Извините, как вас зовут?
-О, ты какой, - продолжал ухмыляться майор, - а то ты не знаешь?
-Извините, - сказал Алёшка, глядя снизу вверх, и, щурясь от солнца, - но мы так и не были представлены друг другу в прошлый раз. Получается неравноправие, вы меня знаете, а я вас нет.
-Ну ладно, - произнес майор, оглядываясь по сторонам, - Гребешков Николай Борисович.
Алёшка поднялся и протянул руку майору Гребешков:
-Очень приятно, Корнилов Алексей Леонидович, - он говорил серьезно, без тени иронии или сарказма. Гребешков готовый к чему угодно со стороны Алешки, кроме вежливости, был сбит с толку и ошарашен. И, тем самым, обезоружен.
-Ну ладно, показывай, что тут у тебя.

Длительная и очень неприятная процедура осмотра места преступления вызывала у Алёшки желание поскорее уйти и забыть об этом. Он сидел в комнате Орловых, отрешённо глядя в окно. К нему подошла Лина и спросила:
-Ты родителям звонил?
-Нет ещё, у меня нет ключей от входной двери, а через эту я не пошёл. Может отпечатки пальцев... и телефон трогать не стал. Вообще ничего не хочу здесь трогать. Долго ещё всё это? Я уеду в город. Здесь опечатают?
-Да. Поезжай ко мне, бабушка тебя приютит. А мне ещё поработать надо.
-Спасибо, но надо кое-что взять из вещей, - он повернулся к майору и уже обращаясь к нему, спросил, - Николай Борисович, вы  мне позволите пройти в мой дом?
-Подожди немного, сейчас закончим, и иди на все четыре стороны.
За время осмотра в комнату, где сидел Алешка, входили  разные люди и выходили из нее.  Примерно час назад, к майору присоединился человек в штатском, они изредка еле слышно переговаривались. Ответив Алёшке, майор снова подошёл к человеку в штатском, они снова коротко обменялись мнениями. Человек в штатском подошел к Алёшке и спросил:
-Скажите Корнилов, где вы были вчера вечером и сегодня ночью?
-Здесь меня не было. А простите, с кем имею честь?
"Человек" вытащил удостоверение и протянул его Алёшке. Алёшка прочитал вслух:
-Прокуратура... области, следователь... Кунгурцев. Круто. Меня арестуют? - Попытался пошутить Алёшка.
-Возможно, если не ответите, где провели эти сутки.
-Хорошо, записывайте и можете проверять.
Алёшка подробно, по минутам расписал день, где и с кем встречался, до той минуты как он встретил Лину. Он развел руками и сказал:
-А дальше, извините, замешана дама.
-Не валяйте дурака, Корнилов. - Строго сказал Кунгурцев. - Мы вынуждены проверять вас на причастность к убийству.
-Почему убийству? - встревожено  спросил Алёшка, - не суицид?
-Нет, - ответил Кунгурцев, - У Орловой сломана шея, Орлов повешен. По данным первичного осмотра экспертов - криминалистов.
-Нет, - Алёшка не мог поверить, он мотал головой, раскачиваясь из стороны в сторону, и твердил, - Нет, нет, не может быть. За что?
-Судя по всему это, случилось, как раз в то время, на которое у вас нет алиби.
Алешка молчал. Он сидел, кивая головой, он вспоминал, что в то время, когда они с Линой были счастливы, кто - то здесь убивал стариков Орловых. У него в голове разворачивались две параллельные картинки. На одной из них он и Лина в постели. На другой умирающие старики.
-Мне нужно позвонить, -  ответил Алёшка, - позвольте мне пройти в мой дом.
-Телефон не работает. И вы, вероятно, это знаете, - сказал Кунгурцев, наклоняясь над Алёшкой и заглядывая ему в лицо.
Алешка почувствовал, как пахнет у того изо рта. Услышал, как он прошмыгивает носом. "Хронический танзелит", - машинально отметил про себя Алёшка, потом вслух добавил:
-Вам надо полоскать горло шалфеем. И запаха не будет, и дышать станет легче.
Кунгурцев резко отпрянул от него, легонько кашлянул и сказал:
-Спасибо за совет, однако, я вынужден вас арестовать.
Алёшка ещё раз посмотрел на него. Это был человек средних лет, средней внешности и явно средних способностей. Алёшке хотелось посмотреть на Лину, но он боялся выдать себя и подвести её. Он спросил:
-На каком основании?
-По подозрению в убийстве.
-А презумпция невиновности? - не унимался Алёшка.
-А это пускай суд разбирается, а у меня оснований больше чем достаточно. И пальчики твои здесь, и алиби у тебя нет.
-А мотив? - не унимался Алёшка.
-Покопаемся, найдём. Лично я склонен считать, что вы Корнилов маньяк. Или  если угодно серийный убийца. Взбесившийся барчук, которому не хватает в провинции острых ощущений. Я слышал, что в столице вы вели далеко не примерный образ жизни.
Алешка смотрел с удивлением на этого серого человека. Чего - чего, а такого многословия он от него не ожидал. Но уже в следующий момент его удивил другой человек.
-У него есть алиби, - сказала Лина, не привлекавшая к себе внимания до этого.
Все повернулись в её сторону. Она подошла к Алёшке, положила руку ему на плечо.
-Он был со мной. Это могут подтвердить и моя бабушка, и Андрей Какошин, корреспондент из "Время  местного".
-Проверим, а пока мы его задержим. Сержант уведите задержанного. А вас лейтенант Шевченко, я отстраняю от ведения дела, - отрезал Кунгурцев.


***
Алёшке и раньше случалось носить на запястьях наручники, сидеть в камере и даже попробовать баланду. Но всё это было не так, как сейчас. Там  в Москве, в окружении своей банды, уверенный в своей безнаказанности, он чувствовал себя почти героем. Иногда даже бравировал приобретенным опытом.
Сейчас у него было чувство, что всё это мираж, сон, кошмарный сон. Он выключился из действительности. Ему было всё равно, что происходит с ним. Он силился понять, разобраться в том, что произошло с Орловыми? Кому могли помешать старики? Если их смерть связана с гибелью Татуриных, то надо понять: каким боком? Надо докопаться до истины. До самых корней, нужно отправиться в прошлое. Ах, как жаль, что до сих пор не изобрели машину времени. Сел бы в неё, нажал пару кнопок и раз! На месте. И разбирайся там. Знакомься с героями, выясняй их отношения. Но в какой год лететь? В 58-й, когда познакомились Орловы и Татурины? В 90-е, когда Татурин начал активно заниматься бизнесом? А  может и раньше. Хорошо бы пробежаться по всему жизненному пути Ильи Татурина. А может быть дело вовсе и не в нём, может охота шла именно на Орловых?  Они всегда были при каких-то секретах. Может, кто-то боялся разоблачения, какого?
Алёшка ругал себя последними словами, за то, что не успел поговорить с ними  обо всём. Теперь поздно. Теперь ему уже никто не может рассказать о том, что же за тайна была у Орловых. Стоп. Почему никто? По крайней мере, есть ещё два свидетеля тех давних событий, а может и  участника.  С ними надо непременно встретиться. Доктор Крестовский  и Сергей Ильич Татурин.
Голос милиционера вырвал Алёшку из забытья:
-Корнилов на выход.
Алёшка оторвался от стены, к которой он буквально прирос, за то время, пока был в камере, и пошел в коридор. Освободили его так же без объяснений, как и арестовывали.
На крыльце его  встречали Лина и Андрей Какошин.
-Ты у нас становишься героем авантюрного романа, - приветствовал его Андрей.
Лина молча обняла его, он поцеловал её и сказал:
-Спасибо.
-Не мне, - ответила Лина, - это заслуга Андрея. Он у нас скандальный репортёр, его побаиваются. Поэтому, как только он появился в кабинете облпрокурора, тот сразу дал команду - освободить тебя.
-Спасибо, - ответил ещё раз Алёшка и протянул репортёру руку.
-Да, пожалуйста, хоть сто порций, - ответил Андрей, пожимая плечами, разводя руками, - попадёте ещё, поставьте в известность.  Будем выручать.
-Не язви, с каждым может случиться, -  вступилась за Алёшку Лина.
Алёшка, всё ещё погружённый в свои мысли, не обращал внимания на шутливую перебранку своих спутников.
-Алёша, с тобой всё в порядке? - попыталась разбудить его Лина.
-Пойдёмте, я вас отвезу, - проговорил Андрей, с недоумением поглядывая то на Алёшку, то на Лину, - раз уж я у вас за опекуна, буду опекать и дальше.
Алёшка стряхнул с себя паутину мыслей и твердым голосом, более чем серьёзно сказал:
-Всё в порядке. Поедем к доктору. Я должен знать то, что знает он. Для начала.
-К какому доктору? - спросила Лина.
-К Крестовскому.
-Может быть не сегодня, тебе надо отдохнуть, - продолжала беспокоиться Лина.
-Нет, немедленно, - продолжал настаивать Алёшка.
Они загрузились в "Москвич" Андрея, он не без проблем завел мотор, и машина тронулась, кряхтя и икая.
-Я позвонила твоим родителям, они уже выехали. К вечеру будут здесь. - Сказала Лина, пытаясь помешать Алёшке снова нырнуть в омут задумчивости, - они сказали, что приедут на дачу, просили и тебя быть там.
-Хорошо, - ответил Алёшка, без малейших эмоций.
-Старик, может тебе чего-нибудь выпить? - предложил Андрей.
-Нет, спасибо. Я действительно в порядке, - потом обернулся к Лине, вздохнул, улыбнулся в ответ на её встревоженный взгляд, поцеловал её и добавил, - не беспокойся. Я справлюсь. Я сильный.
Они подъехали к дому доктора. Андрей припарковал машину, заглушил мотор и собрался выходить из машины. Алёшка  понял его намерения и поспешил пресечь их:
-Извини, Андрей. Мне нужно одному.
-Но Матвей Игнатьевич и мой хороший знакомый, - возразил репортёр.
-Сходишь к нему после, - отрезал Алёшка и вышел из машины.
-Алёша, ты уверен, что сам справишься? - спросила Лина, выглядывая из машины, на стоящего рядом Алёшку.
-Без сомнения, - потом обратился к Андрею, наклонившись к нему, - надеюсь, сэр вы не злоупотребите моим отсутствием.
-Слово джентльмена, - ответил Андрей, подняв вверх  указательный палец.
-Я вам верю, - ответил Алёшка с интонацией назидания, и тем самым, поставив точку в разговоре.


Алёшка прошёл по знакомой дорожке, позвонил в дверь. Ответа не последовало. Он постоял еще несколько минут, позвонил в дверь еще раз. И опять результат не порадовал. Он развернулся и пошел к выходу, потом вспомнил о беседке за домом и пошел туда.
Заросшая травой, дорожка делала его шаги абсолютно неслышными. Ещё из далека он заметил, сидящего в кресле, доктора. Глаза его были закрыты.  На полу валялась трубка, вероятно выпавшая из рук, ноги его безвольно вытянулись по полу, с одной свалился домашний туфель. Голова его склонилась на бок.
Алёшка невольно замедлил шаг. Каждое неподвижное человеческое существо вызвало у Алёшки, с недавних пор, суеверный страх. В голове эхом раздавались слова Михалыча: "Ты покойников находишь, как грибы в лесу собираешь. Всё парами, да кучками". Его сменял майор Гребешков: "Ты когда перестанешь нам трупы поставлять?" Не доходя несколько шагов до беседки, Алёшка остановился, слегка кашлянул и позвал:
-Матвей Игнатьевич...
Доктор вздрогнул и открыл глаза. Он сразу узнал Алешку, смущенно засмеялся и сказал:
-Здравствуйте, мой друг.
Он сел поудобней. Поднял, упавшую, трубку. Надел туфель и, продолжая подсмеиваться над собой, проговорил:
-Задремал... старик, ничего не попишешь. Задремал. Задумался и не заметил, как хр-р-р... Садитесь, что вы стоите. Напугал я вас?
Алешка облегченно вздохнул, прошел в беседку и, садясь, сказал:
-Да, признаться, напугали. Вы знаете, что произошло сегодня ночью?
-А что произошло сегодня ночью? - встревожился доктор Крестовский.
Алёшка сел напротив Матвея Игнатьевича, с тем расчетом, чтобы видеть его глаза. В них, сейчас, читался неподдельный страх.
-Убиты Орловы, оба.
Доктор сморщился, как сильной боли, прикрыл лицо рукой и, немного помолчав, спросил:
-Как?
-Ей сломали шею, он повешен. У нас на даче. Меня дома не было, родители в Москве. Матвей Игнатьевич, мне кажется, что все эти смерти связаны, что они имеют общие корни. И вы знаете об этом, расскажите мне. Вы же знаете? Не молчите вы, ради бога, я уверен, что этот убийца из прошлого. Раскройте мне эту тайну, пока не случилось ещё чего-нибудь страшного.
Матвей Игнатьевич, молча, раскурил трубку, пристально посмотрел Алешке в глаза, понял, что этот молодой человек не уйдет без ответа. Наконец он решился:
-Я не думаю, что то о чем я знаю, поможет вам разгадать тайну смерти Татуриных и Орловых. Но теперь, когда все участники тех событий покинули этот лучший из миров, вероятно... - он поднялся с кресла, оправил спортивную куртку, сбившуюся во время сна, - вероятно, я должен рассказать вам всё. Но не вам, вернее, но я думаю, что могу это сделать при вас.
Он достал телефонную трубку, набрал номер и проговорил:
-Сергей, здравствуй, это я Матвей. Не время сейчас. Мне необходимо поговорить с тобой. Нет. Я прошу тебя придти ко  мне. Да сейчас. Да немедленно.
Он положил трубку и, повернувшись к Алёшке, сказал:
-Подождите минутку, я сейчас вернусь.
Доктор ушел. Алёшку разбирало нетерпение. Наконец он узнает все и, похоже, что сейчас он познакомится с Сергеем Ильичем Татуриным.
  На дорожке, ведущей к беседке, послышался разговор, и показались два старика, которых Алёшка назначил свидетелями старых тайн. Лица их были напряжены, видимо, эта встреча не приносит удовольствия ни одному из них. Они вошли в беседку, доктор держал в руках, свернутый вчетверо,  тетрадный листок, пожелтевший и слегка потрепанный.
-Познакомьтесь, Сергей Ильич, Алексей Корнилов. - Проговорил, ни на кого не глядя, доктор Крестовский.
Татурин слегка кивнул в сторону Алёшки и мрачно проговорил:
-Я жду.
-Присядь, Сергей, - мягко проговорил Матвей Игнатьевич.
-Некогда мне рассиживаться.
Татурин был невысок ростом, коренаст. Лицо его было словно вырублено из дерева или, скорее, льда. Крупные, грубые черты лица, дополняли неприятное восприятие его личности, которое сложилось у Алёшки.
-Хорошо, - примирительно сказал доктор, только сначала, я бы хотел...
-Ближе к делу, - настаивал Татурин.
-Хорошо, - окончательно сдался доктор. Он развернул старый листок бумаги, который принёс с собой и надел очки. Посмотрел ещё раз на Татурина и начал читать. - "Находясь в здравом уме и твердой памяти, я Олова Ольга Степановна ... года рождения,... проживающая... сегодня 22 июня 1958 года, находясь в больнице поселка "Химстроя", города Дальнославска, отказываюсь от своего сына, рожденного мною сегодня и передаю его на воспитание Татуриной Татьяне Никитичне, претензий иметь не буду". Число и подпись.
Доктор закончил читать письмо и протянул его Татурину. Лицо Татурина помрачнело ещё больше. Он не взял письмо, отвернулся и проговорил:
-Это всё? Я могу идти?
-Что значит, "это всё"? - взорвался доктор, - глыба ты, неужели тебе всё равно, что твой сын был тебе не сын?
-Дурак ты доктор, - почти шёпотом проговорил Татурин. Он собрался выйти из беседки, но задержался  и, обернувшись, сказал, - почему ты молчал столько лет?
-Это была не моя тайна, я её лишь хранил, - проговорил доктор, у него вырвался вздох облегчения, он сел в своё кресло и продолжил, - Они лежали вместе в палате, родили одновременно, разница в час. Твоя дочка родилась мертвой. Татьяна металась от горя. Она не столько тосковала по потерянному ребёнку, сколько боялась огорчить тебя. Ольга, наверное, пожалела её, да и, наверное, посчитала, что малышу в обеспеченном доме начальника стройки будет лучше. Она сама предложила, чтобы Татьяна взяла мальчика. Попросила только, чтобы её взяли к нему кормилицей. Татьяна обрадовалась такому предложению. Они пришли ко мне, и я пошел на служебное преступление. А остальное ты знаешь.
-Почему ты рассказал мне это сейчас? - спросил Татурин более мягко, но оставаясь на том же  месте.
-Потому что сегодня Ольга умерла и Павел тоже. Теперь ты ничего им не сможешь сделать.
-Дурак ты доктор, я бы и так им ничего не сделал. Илья был моим сыном.
-Да, ты воспитал его по образу своему и подобию, - согласился доктор с интонацией недовольства.
Татурин развернулся, смеясь,  он подошёл вплотную к доктору и проговорил:
-Нет, доктор, ты всё-таки дурак. Неужели ты за сорок с лишним лет, ты так и не заметил, что Илья был похож на меня, как две капли воды. Он был моим сыном. Ольга была моей любовницей. Я не знал, что она родила сына, это вы удачно скрыли,  я думал, что мы с ней потеряли дочь. Пожалел её, взял в дом. Но, надо отдать ей должное, она оказалась умнее, чем я думал. - Татурин сел на кресло, усмехнулся и продолжил, - вот, как значит, она решила  эту проблему. Мы с ней встречались, когда они не были ещё женаты. Татьяна всё время болела, ну я и ... короче она мне очень нравилась. Оля. Молоденькая, хорошенькая, дерзкая, языкастая. Она приехала на строительство, за ней приехал и Павел. Они по-детдомовски были брат и сестра. Когда она забеременела, стала настаивать, чтобы я развелся с Татьяной и женился на ней. Но я не мог этого сделать. Сам знаешь, что вся моя жизнь зависела от моего тестя. А я не хотел ничего терять. Да и Татьяна тоже ждала ребёнка, вот такая гримаса судьбы. Я сказал ей, чтобы она сделала аборт. Денег дал. Она швырнула их мне в лицо и ушла. Потом я узнал, что они с Павлом поженились, - он помолчал, вздохнул и снова продолжил, - потом я разговаривал с ней, жалел, а она со всем соглашалась и ничего мне не сказала, - он хмыкнул, - молодец баба. И Павел. Я потом пытался с ней... продолжить, но она кремень. Я, говорит, больше не люблю тебя, у меня Павел есть. Как в романе, "А я другому отдана, и буду век ему верна". Вот он и закончился - век.
Последние слова Татурин проговорил с обидой в голосе, как будто до сих пор не мог простить Ольге отказ. Он встал и, не прощаясь, вышел из беседки.
-Вот в этом он весь, - глядя вслед Татурину, сказал доктор. - Ну что, молодой человек, вам стало легче оттого, что вы узнали?
-Пожалуй, нет, - сказал Алешка, отметив про себя, что всё запуталось ещё больше, а в слух добавил, - Вы знали, что Илья сын Татурина, а не Орлова?
-Я догадывался, я в своё время обследовал Павла. Он был бесплоден. Он пацаном попал под бомбёжку, был ранен, родители его тогда погибли. А у него на всю жизнь стойкое травматическое бесплодие.
Алёшка поднялся, протянул руку доктору и сказал:
-Спасибо Вам, и простите меня за беспокойство.
-Нет, молодой человек. Это вам спасибо, - ответил доктор, пожимая протянутую Алёшкину руку и, видя его удивление, добавил, - Да-да, не удивляйтесь. Я просто устал хранить этот секрет столько лет. А теперь я освободился от него. Мне легко. Так, что спасибо вам.
Они распрощались, Алешка вернулся к машине, Лина и Андрей скучали рядом. Увидев Алёшку, они оба кинулись к нему:
-Ты чего так долго?
-Что узнал?
-Всё потом, ребята, если не накормите, умру с голоду. Прямо сейчас и прямо здесь.
Молодость и здоровая физиология брали своё. Убитый и раздавленный ещё несколько часов назад, сейчас Алёшка просто хотел есть. И его больше не трогали чужие проблемы, по крайней мере, так сильно, как раньше.


Потом был чудесный обед, приготовленный бабушкой Лины, были шутки и поддёвки,  были и туманные предположения. Лина и Андрей пытались выведать у Алёшки всё, что он услышал в доме у доктора. Но Алёшка молчал, он не посмел рассказать репортёру о давней истории любви, к которой никто из присутствующих не имел никакого отношения. Но когда  Андрей ушел, Алешка не выдержал и поделился новостями с Линой.
-Уму не постижимо, - проговорила Лина, какие высокие отношения. Ты знаешь, я его уважаю, Сергея Ильича, он и жену больную не бросил, и Ольгу не оставил.
-Да, а я бы хотел побывать там, в 58-м, хотел бы посмотреть на неё, на Ольгу. Какой же она, должно быть, была красавицей, что Сергей её до сих пор любит, любил... А Павел? Зная о ней всё, всю жизнь с ней прожил. До конца с ней остался.
-Я думаю, что красота здесь играла не самую главную роль. Подожди, - Лина вскочила с  места и выбежала из своей комнаты, в которой они сидели. Через несколько минут она вернулась в сопровождении бабушки и неся в руках огромный  фотоальбом с бархатными обложками, - Бабушка работала в школе рабочей молодёжи  на "Химстрое".
-Да, Оля училась у меня. Она приехала к нам с семилеткой, закончила неполную среднюю, - говорила Мария Ивановна, внимательно просматривая фотографии, - нет, Алёна, смотри пятидесятые, конец 57-й, наверное. Да вот этот класс. Вот она.
Алёшка посмотрел на портрет в овальной рамке, под которым была подпись - Ольга Третьякова. На него смотрела очень юная, светлая девушка с правильными чертами лица и очаровательной улыбкой. У неё были очень светлые волосы, заплетённые в косу, перекинутую через плечо. Алёшка решил, что она действительно красивая, но вероятно Лина права, красота здесь не самое главное. В её облике чувствовалась сила характера и бездна обаяния.
Бабушка забрала альбом и удалилась из комнаты. Когда Лина и Алёшка остались одни, Алёшка сказал:
-Мне кажется, что наши с тобой предчувствия в отношении Ольги, на этот раз, совпадают.
-Прекрасно, значит теперь, и я могу раскрывать преступления на предчувствиях. Жаль, что меня отстранили от работы. А, знаешь, Корнилов, уйду я, к черту, из милиции. Давай откроем детективное агентство и назовем его "Предчувствие".
-Согласен, при одном условии, - ответил Алёшка, пересаживая Лину со стула к себе на колени.
-Условии? Каком? - искренне удивилась Лина.
Алёшка поцеловал Лину в щеку, потом в шею, он прижимал её к себе всё крепче. Лина стала высвобождаться из его объятий, но не слишком настойчиво и  это возбуждало Алёшку, его руки становились все смелее, ласки всё настойчивей.
-Ну, при каком же условии? - не уступала Лина, продолжая имитировать сопротивление.
-При условии, что ты сменишь фамилию, - прошептал Алёшка, горячо дыша ей в ухо.
Лина вырвалась и пересела на прежнее место, вздохнула, поправила растрёпанную одежду, обеими руками пригладила "ежик" на голове и ответила, заметно волнуясь:
-Мне нравится моя фамилия.
Алешка вскочил с дивана, на котором сидел, как ошпаренный. Быстро переместился к Лине, встал на одно колено, взял её руку и спросил, заглядывая в глаза:
-Я тебя снова обидел? Прости меня.
Он стал снова целовать её,  руки, лежащие на коленях,  колени, поднимаясь всё выше и выше. Лина не противилась. Она скованно пока, но уже более охотно, чем в первый раз отвечала на ласки. Они уже оба были готовы полностью отдаться во власть страсти, но... зазвонил телефон. Лина оттолкнула Алёшку и цепляясь за телефон, как за спасательный круг, сбежала от него.
-Да, Шевченко у телефона, - услышал Алёшка из другой комнаты, он так и остался стоять на коленях перед пустым стулом Лины. Он не торопясь поднялся и пошел за Линой. Она стоя у телефона, прижимая трубку к уху плечом, пыталась застегнуть рубашку.
Алёшка встал рядом и начал  помогать ей, застегивать пуговицы на её рубашке. Лина взяла трубку в руку нормально, и Алёшка услышал в трубке мамин голос:
-Линочка, извини, что беспокою тебя. Ты случайно не знаешь, где Алексей? В милиции нам сказали, что он уехал с тобой.
-Он  у  меня, -  ответила Лина и протянула трубку Алёшке, - твоя  мама.
-Мама, вы уже здесь? - удивился Алёшка, - сейчас я еду.
Он  уже собрался положить трубку, услышал голос отца:
-Алексей, оставайся на месте, сейчас мы за тобой заедем. Мы здесь в городе.