И беды нешкольные

       Жизнь с Васильковым для Тани стала рубежом между одним периодом жизни и началом нового. Она очень любила Сергея, боготворила его. И постоянно  все делала для того, чтобы нравиться ему, и чтобы быть достойной его. Стала переживать, что у нее нет высшего образования. Стала чувствовать свою несостоятельность и невостребованность , что усугублялось  тем, что она не работала, не имела своего дела. Сначала с малого, а потом и всерьез и настойчиво  дочь занялась самообразованием. Именно благодаря Василькову у Тани произошел настоящий рывок в духовном развитии. И потом, и сейчас она уже не останавливается на достигнутом. У нее появились новые разносторонние интересы. А с ними и  знания, и собственные  суждения. Давно уже вынашивает сокровенные планы - начать свое дело. И знает какое. Знает как организовать его.  Да пока  не удается.

                                                                * * *
        Еще когда они только сошлись с Васильковым, в его отсутствие постоянно звонили женские голоса. То предупреждали ее, то угрожали, что жизни у нее с ним не будет. Несколько раз она обнаруживала в дверях натыканные в обшивку иголки, под порогом завернутые в бумагу клубки волос. Кто-то старательно колдовал. Но пока были и любовь, и хорошие отношения, Таня  не придавала этому значения.  Да не раз вспомнила потом.

* * *
        Расстались они неожиданно. Перестал приходить домой - и все. Сначала Таня ничего понять не могла, думала, что в командировке, не смог предупредить. Ждала его, от телефона не отходила. И вдруг однажды все открылось. Он уже живет с  ее  очень хорошей подругой.
        Она  была в отчаянии.  Жизнь для  нее  кончилась. Ничто ее не интересовало. Дети тоже. Вот в таком состоянии я  вывозила  ее из Мурманска теперь уже с двумя детьми. В Калининград. У меня была здесь квартира, хорошая, просторная, в центре города. Все должно было наладиться.  Да не налаживалось. Таня с тупым взглядом  или простаивала  у окна, или  часами сидела на балконе. А чаще уходила из дома и просто бесцельно бродила по городу. Подруг не было, работы тоже, что впрочем,  её  тогда даже очень устраивало.  И все держала в себе. Я очень боялась за нее, опасалась, что не выдержит психика, сломается...
        Затяжным  был этот сложный период. Тяжелый для  меня и девочек. Не буду описывать всех перепитий.  Но в 98--м,  памятном  для всей страны году,  мы сменили обстановку, уехали в Питер.  Уехали без Оли. Она  встретила первую любовь, отдыхая в Ейске, вышла замуж, там и осталась. На наши деньги от продажи квартиры в Кал-де мы  смогли купить лишь  две комнаты под Гатчиной.  Здесь только стояла наша мебель  с вещами.  А мы жили в Колпино, где снимали небольшую комнатку в общежитии.  С Кал-дом не порвали. Там осталась наша дача.
        Таня ездила на работу в Питер. Я  зарабатывала репетиторством. Катя училась на парикмахера. И все бы ничего, да снова беда. Познакомилась Таня с одним  юристом. Умный, зараза, да такой собеседник великолепный - заслушаешься!  Стали они  с Таней жить вместе, квартиру сняли, обставили! Таня моя ожила, похорошела, успокоилась. Я нарадоваться не могла. А в итоге - аферист. Нигде не прописан. Официально нигде не работал. И квартиру оплачивала, и мебель покупала Таня. Да если б  только это!  Купила ему часть  оборудования, якобы  для  выполнения  дорогого заказа. Залезла в кредиты. Он все обещал, мол вот-вот получит деньги. И - сбежал.
       А счетчик не ждал, мотал проценты. Намотал около ста тысяч. Это были большие деньги.  Пришлось продать  одну комнату. Другого выхода не было. Но комната комнатой. А для Тани очередной удар...

* * *
        Потом еще были нескончаемые проблемы.  Были и хорошие времена, счастливые. Но эти удары от самых дорогих людей, от любимых мужчин,  оставили свой  черный след на всю  Танину оставшуюся жизнь. Она совершенно вычеркнула мужчин из своей жизни. Она не встретила  поддержки ни от одной из своих подруг, когда обращалась к ним за помощью. И поэтому прекратила все , кроме деловых, отношения и  с   ними.  Снова моя Таня ушла в себя, в работу, на личной жизни поставила крест. Уже не раз вспомнила про иголки в дверях. ,, Мама, - говорит, - у меня уже ничего хорошего не будет. Кто-то постарался. Ты же сама видишь - на каждом шагу  все рушится...''
         Вижу. Вот и долговая яма, вот и пенсию получить не может, вот и жить негде...
        
         Сейчас  только Я вижу и понимаю, во что превратилась жизнь дочери.  И буду с ней до конца . Но я не вечна.  А  задержаться в этой реальности  надо подольше,  чтобы у Тани была хотя  бы  моя поддержка. Хотя бы на то время, пока не разрядится ситуация. Девочки любят Таню, они никогда не бросят ее в беде, не оставят без крыши над головой, но не  сейчас. Пока ,,не выпустят пары,,  -  мира не будет. Они словно оборзели. Не проходит и дня без их  истеричных упреков в адрес матери.  А Таня не  защищается, еще острее чувствует свою вину, порой плачет. Это может добить Таню. Вот чего я боюсь. Поэтому сейчас все мысли о том, как  предотвратить накал страстей, как смягчить  гнев внучек. Очень важно   вызвать у  девочек  к  маме  сострадание.  Если  они  поймут, как важна для Тани их поддержка, то  найдут  и  возможности  маме  помочь.