Сказ о хозяине

Рассказ

     Условное приграничье Оренбуржья и Башкирии встретило сочной зеленью леса и прохладой. Кто бы мог подумать, что всего в стопятидесяти километрах бескрайняя степь, уже выгоревшая на солнце и белёсая от зноя. От башкирского Шихана до Соль-Илецка чуть более двухсот километров. И четыре природные зоны. Леса сменяют приграничные лесостепи, переходящие в степную зону Оренбуржья, далее плавно меняющиеся, ближе к Казахстану, на почти полупустыню, с солончаками и скудной полынной растительностью.
     - Анатольевич, хватит млеть в тенёчке, пошли на сидку, глянешь на кабаний хоровод, - окликнул Алексея приятель, с которым он сопровождал зерно, привезённое в охотничье хозяйство, в порядке шефской помощи, для зимней подкормки зверья. – Володя, охотовед, сказал, что должны прийти в обед, по привычке, на поляну, где кормушки стоят.
     - А что нам мешает посмотреть. И на камеру поснимать, - согласился Алексей.
     От пасеки, где они расположились, до места назначения не более пяти километров. В полдень они уже взбирались на сидки, расположенные на деревьях по краю поляны, на высоте около четырёх метров.
     - Устраивайся поудобнее, меньше шевелись и не шуми, - скомандовал Васильевич.
     - Саш, не впервой, - откликнулся Алексей, имеющий опыт зимних охотничьих наездов.
     Фанатиком сих мероприятий он не был, но выезжать на природу, за компанию с друзьями, любил.
     Не пошло и часа, как послышался треск веток. На поляну вышли звери. Только не стадо кабанов, а большая медведица со своим выводком: крупным прошлогодним медвежонком и двумя маленькими сеголетками.
     Стараясь не шуметь, Алексей включил видеокамеру и стал снимать зверей, рассыпавшихся по обрамляющим поляну зарослям дикорастущей малины. Лакомились долго. Потом один из медвежат, которому, видимо, наскучило, начал задирать брата. Подбежит, стукнет лапой, и в кусты. Так до тех пор, пока медведица на него строго не рыкнула. Малого это не вразумило и он, в конце концов, заработал от матери не жёсткого, но увесистого шлепка лапой, от которого, завизжав, больше от обиды, чем от боли, кубарем покатился по траве. Ещё раз рявкнув для порядка, медведица направилась восвояси. Полуторагодовалый медведь, пестун, следом, а за ним послушный лончак-сеголеток. Последовавший сторонкой за степенно удаляющейся процессией неслух возмущённо, как кутёнок, тявкал на них из кустов. Всё, как у людей.
     Вернувшись в лагерь, Алексей начал показывать отснятое товарищам. Подошёл Николай Михайлович Скороходов, местный председатель хозяйства и знатный медвежатник.
     - Ты что, Сань, очумел? – посмотрев кадры, повернулся к Александру Васильевичу. – Ладно, Анатольевич степняк. Но ты-то что, совсем страх потерял? Должен ведь соображать, что творишь
     - Михайлович, не виноватый я. Кто знал, что они припрутся, мы ведь кабанов ждали. Ничего, сейчас зверь сытый, не злой, - засмеялся друг.
     - Она мать. Почуяла бы угрозу, вам мало бы не показалось. Знаю я эти сидки. Для неё одним ударом перешибить те берёзки - нет ништо. Полетели бы оттуда вверх тормашками. Прямо в когти.
     - Анатольевича я на крепкую сосну посадил, он бы спасся, заодно сняв эксклюзивные кадры, - хохотал Васильевич.
     - Поработаем, весельчаки, чтоб традиция не забывалась. Потрясли, каждому по полминуты, - прекратил перепалку подошедший охотовед, протягивая большую чашку, накрытую другой.
     - Давай, браконьер, поработаем, - выпалил Александр, принимая посудину с нарезанными кусочками форели и хариуса, заправленными луком, томатами и специями.
     - Рыбы много развелось, речка не обеднеет. Старший разрешил, в знак благодарности за помощь, отловить трохи на малосол, - улыбнулся Владимир.
     Вскоре все сидели за столом, под навесом, и вели разговоры, под стопочку и мировецкий закусон. Полились охотничьи и рыболовные байки.
     - Михайлович, расскажу про твоего, двадцать седьмого, медведя? - обратился к шефу водитель.
     - Это когда мы, со страху, чуть не обделались? - хохотнул Николай. – Валяй.
     - Зимой дело было. Подняли медведя, приличного, – с серьёзным лицом начал излагать Серёга. - Михалыч его, без особых хлопот, завалил. В буреломе. Специалист. Нет, что бы, как в анекдоте, дождаться, пока он погонится и сам выберется на поляну, к машине, уложил в самой чащобе. Снег по пояс. Привязали налыгычи к задним лапам, впряглись и волоком, по снегу спиной, потянули втроём. Ничего так получается. В одном месте поваленное дерево путь перегородило. Упираемся, втащили на ствол, зад перевалил и медведь начал вставать, а нас угораздило в это время обернуться и увидеть поднимающегося зверя. Дальше бег с препятствиями олимпийцам на зависть. Так рванули, что коленки за уши цеплялись! Я нож потерял и фляжку родненькую – с тёщиным перваком.
     - Кое-как отдышались, потом, поняв, в чём суть, продолжили героический процесс, - под общий смех закончил байку охотник. – Фляжку-то я потом в буреломе подобрал, было чем страх отлить. А нож доселе найти не могу.
     До полуночи, пока Михайлович не разогнал всех по опочивальням,  пасеку сотрясал хохот. На сон грядущий хозяин предупредил, чтобы далеко не отходили. Надысь видел медвежьи следы рядом с хозяйством. Чётко, на мочежине у ручья, отпечатались. Лапищи огромные.

     Алексей проснулся рано. Вышел из палатки, глотнул прохладного, насыщенного влагой, воздуха. Хоть пей. С палаток роса стекает. Прошёл к ручью, попутно срывая крупные, как виноград, гроздья чёрной, с синевой, черёмухи. Почерпнул в ладони ледяную воду, плеснул в лицо. В прозрачности горной речки помахивали хвостами почти невидимые хариусы, проглядывали камни. Улыбнулся, вспомнив, как вывезенный на природу знакомый ему по производству немец поутру, после знатной гульбы, обманутый иллюзией глубины, бухнулся плашмя, во весь рост, в воду и расшиб о камни физию. Долго потом оправдывались перед начальством, что не уберегли важного визитёра. Вернувшись, взял из палатки морской бинокль и начал осматриваться окрест. Красота первозданная. Отроги гор, разделяющих континент на Европу и Азию. С западных склонов зачинаются притоки Урала, с восточных склонов истоки горных рек, несущих чистые воды к реке Белой, а дальше в Волгу. Ведя осмотр близлежащего холма, поймал в объективы бегущего по склону медведя. Приближённый окулярами, он был рядом всей своей огромностью, и Алексей, от неожиданности, чуть не выронил бинокль. Зверь, переливаясь на восходящем солнце густой шерстью, так легко  и грациозно нёс, перекатывая мускулами, своё тело, что создавалось впечатление его невесомости. Стремительно, в несколько прыжков, преодолев поляну, скрылся в чащобе. Хозяин леса, символ России. Это был невообразимый подарок, несравнимый ни с чем венец впечатлений от путешествия.