16. Зима. Надень шапку, простудишься

Тося проснулась ближе к полудню. На улице было серо и пасмурно. Сергея дома не было. «Наверняка развлекается с этой готической особой», – подумала Тося.
Ей на самом деле было совершенно плевать, с кем в эту минуту её муж. Она с радостью сейчас приняла бы его признание. С облегчением отпустила бы его. Но он молчал.

Какое-то время,  после того как Тося стала встречаться с Антоном, Сергей, казалось, старался быть прилежным семьянином. Как будто чувствовал, что что-то произошло. Он чрезмерно опекал Тосю: «Надень шапку, простудишься. Ты не голодна? Давай я помогу тебе…» – и так далее, и так далее. Тося только удивленно смотрела на него, позволяя себя одевать, и думала, что всё это звучит слишком фальшиво и неуместно. Потом и ему надоело. Проблемы на работе заняли всё его свободное время. Он снова стал редко появляться дома. Снова наметились пьянки, любовницы. Тося больше времени стала проводить с Антоном.

Однажды они прогуливались вечером. Это было предновогоднее время. Погода стояла сырая. Снег в декабре в последнее время - большая редкость. Но синоптики обещали к Новому году сугробы и снегопад. Антон и Тося шли под руку, не боясь быть замеченными, потому что Сергей был в очередном отъезде. Было холодно, грязь и редкие лужи покрылись тонкой коркой льда. И вдруг пошел крупный пушистый снег. Всё кругом в одно мгновение преобразилось. Город перестал быть серым и мрачным. Это казалось настоящим волшебством. Тося забыла про все свои переживания. Она смотрела вверх, в черную глубину неба. И она сама себе казалась песчинкой во вселенной. Она была не больше одной из миллиарда этих сыплющихся и кружащихся в дивном танце снежинок. И жизнь её казалась одним мгновением. И не было ни прошлого, ни будущего. Было только одно это мгновение. Сердце её заходилось от восторга.

- Загадай желание, - вдруг сказал Антон, - это наш первый снег.

Тося глянула на него, потом закрыла глаза и произнесла: «Я хочу быть с тобой».

До этой секунды у неё было много желаний. Но всё это было до того, как он заговорил. Отныне ничего этого не было. Отныне только она и он. Две маленькие песчинки вечности. И этот миг. Перетекающий, длящийся, бесконечный миг счастья.
«В чем же всё-таки смысл жизни? В этом самом мгновении? - потом думала она. - Да нет же. Бред это всё. Бред - этот роман, отрывки которого каждый день высылает мне Антон. Бред - все мечты. Бред – эти мысли, которые роем проносятся сейчас в моей голове. В чем смысл жизни? Зачем я сейчас здесь в эту самую секунду думаю о смысле жизни?»

Ей скоро тридцать. Её лицо больше не пышет щекастой молодостью, уголки глаз опускаются, губы больше не выражают наивно блуждающей улыбки, кожа на руках становится тоньше. Что останется в конце жизни от её сегодняшнего убеждения в том, что смысл жизни в любви? Что дальше? Скучная, лишенная смысла старость?
Или жить ради кого-то? Постоянно стараться угодить кому-то? Постоянно стараться соответствовать? Быть умницей? Ничего не делать наперекор?

Тося подошла к окну. Четвертый этаж. Под окнами ряд припаркованных машин. Броситься бы вниз. Но вот только так, чтобы наверняка. Чтобы лишить себя необходимости решать что-то в своей жизни. Чтобы не мучить ни себя, ни других своими решениями. Чтобы не стоять сейчас и не думать о смысле своей жизни.
«Это всё оттого, что ты никогда ни в чём не нуждалась», - говорила ей Лидка. «Это всё от того, что у тебя слишком много свободного времени», - говорил кто-нибудь ещё. «Тебе всегда всё легко дается», «ты с жиру бесишься», «ты всех мучаешь своей депрессией», «да что тебе ещё надо?»…

Но Тося ничего не могла сделать. Тося даже твердо решить ничего не могла. Потому что её сердце разрывалось на части. Она боялась причинить боль. При этом, говоря о своей слабости, давая волю своим чувствам, она раздражала всех, кто только и мечтал о тех минимальных материальных радостях, которые она имела, и, конечно, о семье. Многие хотят быть всего лишь в браке.

Тося смотрела вниз.

«Чего тебе ещё надо?
Уйти? Уйти от Сергея?
Быть с Антоном?
Я действительно этого хочу?
Чего я хочу?»

Когда она была подростком, у неё постоянно были мысли о смерти. Смерть представлялась ей и избавительницей, и способом отомстить обидчикам, она представляла, как кто-то будет стоять над её могилой и плакать.

Однажды она решила выброситься из окна. Её родители жили на пятом этаже в спальном районе. Она встала на подоконник. Долго стояла и смотрела вниз. Причины здесь были не важны. Причины на самом деле никогда не важны. У Тоси всегда была одна-единственная причина - нежелание жить. Она смотрела вниз и размышляла, как ей лучше прыгнуть: просто шагнуть или нырнуть вниз головой, чтобы не оставлять себе шансов выжить? Тося думала: «Будет ли больно? Вряд ли будет больнее, чем удар о стену головой». Однажды подружка раскрутила её, маленькую, держа за руки, и отпустила. Тося расшибла себе голову. Она навсегда запомнила эту боль. Тошнотворную боль. «Вряд ли будет больнее. Да и быстро всё это. Не стоит беспокоиться о боли», - думала Тося.

В этот момент подул сильный ветер. Он с размаху захлопнул дверь в комнату и пнул мощным потоком воздуха большое пластиковое окно, открытое нараспашку. Окно толкнуло Тосю в спину. От неожиданности она ухватилась за откосы оконного проема, чтобы удержаться. Инстинкт самосохранения срабатывает даже в тех случаях, когда ты не хочешь самосохраняться.

Тося была совершенно не готова к тому, что вопрос её смерти может решить случайность. Нелепая случайность.

Она слезла с окна. За секунду в голове её пронеслось столько мыслей! Она вдруг подумала про маму. Как она перенесет её смерть? Вдруг она обвинит себя в её смерти? А ведь она обвинит: недосмотрела, не заметила, недодала.  А папа? Как это она раньше не думала о них?

В этот день у Тоси появилась первая причина жить. Её родители. Ей стало жаль их напрасных слёз. Она почувствовала ответственность за них.

Потом она уже никогда не пыталась себя убить. Потому что это нечестно по отношению к родным. Но само желание умереть её не покинуло. Иногда она пыталась простудиться, иногда она рисковала жизнью, занимаясь экстремальным спортом, она водила машину на огромной скорости, чтобы всегда был шанс разбиться насмерть.
И никогда, с точки зрения большинства, у неё не было достаточной причины, чтобы желать себе смерти. А что такое достаточная причина? Зачем вообще нужны причины?
Нет, Тося не была пессимисткой. Просто она слишком отчетливо видела несовершенство мира, его несправедливость. И она ничего не могла сделать, чтобы это изменить. Да и не хотела она ничего делать. Потому что миру это не нужно. Он таков, каков есть. И в этом мире Тося просто не хотела жить.

Все мы причиняем боль, осознанно или неосознанно. Тося всегда первая рвала отношения. С самого детства ей опять и опять приходилось говорить нет. И каждый раз ей казалось, что это она во всем виновата. Виновата, потому что уходит. Виновата, потому что не хочет смиряться, привыкать, подчиняться. А Лидка смотрела на неё и не могла понять: «Да ты с жиру бесишься!» - снова говорила она.

Тося стояла возле окна и смотрела вниз. Любовь. Достаточный ли это аргумент, чтобы жить? Достаточно ли этого, чтобы умереть? Достаточно ли любви, чтобы причинить боль? Достаточно ли её для романа Антона и для всех романов, которые уже написаны и которые ещё только будут написаны?

Был поздний вечер. Сергей так и не вернулся домой.