Немного о Достоевском

Сегодня у нас зашел разговор о Достоевском.

О том, как он эволюционировал от писателя-сентименталиста, романтика и последователя Гоголя в нечто необыкновенное, вырос, так сказать, до исполинских размеров. Ведь и поныне во всей мировой литературе нет фигуры, которая бы по своим масштабам могла бы сравниться с ним.

Достоевский в своей речи о Пушкине заметил, что главным свойством великого поэта была его всемирная отзывчивость, способность понимать и принимать не отдельных людей, но целые нации и народности. Это же свойство было присуще и самому Достоевскому; он мог писать о русских крестьянах, рассуждать о проблемах сербов и турок, предполагать, чем закончатся интриги американцев…

Думаю, принадлежность к той или иной нации не слишком-то беспокоила Федора Михайловича, потому что в любом жителе Земли он видел, прежде всего, его общечеловеческую сущность. И сущность эта, по Достоевскому, представляет собой неразрывно спаянный идеал Мадонны и разврат Содомский, два края одной бездны, между которыми мечется плененный дух. Эта идея красной нитью проходит через все его творчество, дойдя до крайней степени выразительности в последнем романе Достоевского «Братья Карамазовы».

Видеть человека не только в лучах земной славы, но и на последнем пределе его отчаяния, унижения и презрения… видеть и не отворачиваться при этом – в этом состоит высочайший, на мой взгляд, гуманизм Достоевского, и в этом же одна из причин того, что его творчество либо вызывает однозначное отторжение или же пленяет раз и на всю жизнь. Потому что вот оно – настоящее, не приукрашенное, подлинное слово о человеке. Какой он есть – и каким он может стать.

Если захочет.