Рецидивист. 7 глава

     Любовь... что это такое? Мне это чувство было незнакомо, пока я не встретил Ольгу. Как определить, что ты любишь человека? Наверное, если не хочешь с ним расставаться, хочешь заботиться о нём, видеть его глаза, чувствовать свою нужность. Что ж, значит это любовь и я полюбил эту хрупкую, такую беззащитную женщину.
     Да, с Клавдией я жил больше двух лет и у нас родился ребёнок, но она была другая, совсем другая и чувства мои к ней были другие. Объяснить не могу, она была пышная, может и страстная, но настоящая деревенская баба. Ольга, она была совсем не похожа на Клавдию, городская, да, стройная, нежная, с бездонными голубыми глазами, такими искренними. Я таких женщин не встречал.
     Из продуктов, что я принёс, Ольга приготовила обед, мы целый день никуда не выходили, пообедав, долго говорили, но о себе я пока рассказывать не хотел. Должен был, но не мог. Субботний день, пообедав, мы включили радио и танцевали под мелодичную музыку. Я прижимал её к себе и вдыхал аромат её кудряшек, которые щекотали мне лицо. Потом мы занимались любовью, это было чудесно. Целуя её пухлые губы, я ласкал ей плечи, упругий животик, а она дрожала и стонала, закрыв свои глазки. Потом, тяжело дыша, мы долго лежали, откинувшись на подушки. Ночь прошла так же, будто мы заново открывали друг друга, стеснение в ней прошло и я любовался её красивым, обнажённым телом.   
     Утром, быстро позавтракав, Ольга сказала, что хочет познакомить меня с матерью и сыном Андрюшей. В магазине мы купили продукты, я сказал, что хочу сделать подарок её сыну и спросил, что можно купить.
     - Ой, он очень любит лошадок и машинки, - улыбаясь своей очаровательной улыбкой, сказала Ольга.
     В отделе игрушек, я купил лошадку, на которой ребёнок мог раскачиваться, пару машинок, одну грузовую и одну легковую. Ольга просила не покупать так дорого, а я лишь посматривал на неё и улыбался в ответ.
     - Давай твоей маме платок купим, что ли. Или что обычно покупают женщинам? - предложил я.
     - Да, платок хороший подарок. Задобрить моих хочешь? - засмеявшись, спросила Ольга.
     - Аха, хочу задобрить будущую тёщу, - совершенно серьёзно ответил я.
     Ольга, перестав смеяться, побледнела.
     - Ты чего? Чего ты так испугалась? Может не хочешь за меня замуж идти? - спросил я.
     - Не шути такими вещами, Васенька. Это очень серьёзно, - ответила Ольга.
     - А я и не шучу. Вот завтра пойдём в ЗАГС и подадим заявление. Правда... сначала мне надо тебе многое о себе рассказать. Если и тогда не передумаешь, мы поженимся, - обнимая её за плечи, сказал я.
     Мама Ольги жила на окраине города, почти за городом. Как оказалось, Ольга каждый день приезжала в город на работу, где и познакомилась со своим мужем, потом переехала к нему. Но муж Ольги погиб, когда она была беременной, на седьмом месяце. Может из-за стресса и родился мальчик с больным сердцем, кто знает. Отец Ольги погиб на войне, когда ей было двенадцать лет.
     Небольшой домик, каких здесь было множество, состоял из трёх комнат и небольшой террасы. Уютно и просто. Мама Ольги, женщина лет шестидесяти, светловолосая, но почти седая, с годами пополневшая, с добрым и приветливым лицом, с приятными чертами лица, встретила нас во дворе, где гуляла со своим внуком. Оказывается, каждое воскресенье Ольга приезжала их навестить и они с нетерпением её ждали. Малыш, худенький, с бледным личиком, с порога бежал к матери, раскрыв ручонки.
     - Андрюшенька! Сыночек мой ненаглядный! - крикнула у калитки Ольга и положив на землю лошадку, подняв ребёнка, прижала к себе и стала целовать. Мама Ольги с любопытством смотрела то на дочь, то на меня. А я, впервые смущался, переминаясь с ноги на ногу, стоял с авоськами продуктов и свёртков.
     - Что же вы встали? В дом проходите, - приветливо сказала женщина и
Ольга опустила сына на землю и обняла мать.
     - Мамочка, познакомся. Это Василий, - смущаясь матери, сказала Ольга.
     - Любовь Матвеевна. Ну здравствуйте, Василий, - сказала женщина.
     - Здравствуйте. Очень приятно, Любовь Матвеевна. Как поживаете? - для приличия спросил я, не зная, что ещё говорить.
     - Что же Вы встали с тяжёлыми сумками, проходите в дом, - опять предложила Любовь Матвеевна.
     А Андрюша, уже обняв лошадку, с усилием тащил её к дому. Увидев его старания, мы рассмеялись. И так в этом доме было по-доброму уютно и хорошо! Ольга попросила меня самому отдать платок её матери, что мне и пришлось сделать.
     - Ой, спасибо! До чего красивый. Столько всего навезли! Что же Вы зря деньги-то тратите, - примеряя на голову платок и смотрясь в небольшое  зеркало на террасе, говорила Любовь Матвеевна.
     К приезду дочери, женщина с вечера поставила тесто на пироги и они с Ольгой принялись стряпать, а я вытащил лошадку во двор и стал катать ребёнка, тихо раскачивая, от чего тот заливался смехом. Женщины выглядывали в окно, наверное, радуясь за малыша.
     День прошёл быстро, а перед уходом, мы пообещали приехать в следующее воскресение. В этот вечер, я решил рассказать Ольге о себе, не зная, как она воспримет моё признание. Мы лежали на широкой кровати, я обнимал её за плечи, а она, положив головку мне на грудь, молча слушала меня. Я рассказал ей всё без утайки, не знаю почему, но рассказал, что воровал и даже убивал. Рассказал, что воевал и даже награду имею и то, что чуть не погиб, чудом оставшись в живых. Поменял фамилию, чтобы скрыться и даже то, что у Клавдии, что спасла меня, есть ребёнок, которому уже больше пяти лет.
     Выслушав меня, Ольга долго молчала, но голову с моего плеча убрала и легла на подушку.
     - Что же ты молчишь? Скажешь уйди - уйду. Но я так жил и ничего уже не изменить. Примешь таким, какой есть, наверное изменюсь, - сев на кровати в одних трусах, сказал я.
     Ольга тоже поднялась и села рядом, потом посмотрела на меня долгим взглядом.
     - Значит мы тратим чужие деньги и я тоже некоторым образом причастна к этому, - задумчиво сказала Ольга.
     - Думаю, еврей много не потерял и эти драгоценности, уж точно нажиты не честным трудом, - ответил я.
     - Ты не можешь этого знать. Если бы ты всё это рассказал мне в первый день нашего знакомства, скорее всего, я бы тебя прогнала. А теперь... я даже не знаю, что мне делать. Ведь люблю я тебя, Васенька. Впервые за последние годы полюбила. Что мне делать? Может ты знаешь? Верни эти драгоценности тому еврею, дорогой. Прошу тебя, верни! - взволнованно говорила Ольга.
     - И как ты себе это представляешь Оленька? Здрасте! Я вот украл Ваши цацки, меня совесть замучила, вот решил вернуть. Уж извините меня, Иосиф Моисеевич. Да? - возмущаясь, спросил я.
     - Да. Почему нет? Да! Так и скажешь. Но это будет честнее, чем мы будем жить за чужой счёт. Я так не могу, Васенька, - ответила Ольга.
     Я задумался.
     - Ведь Ольга не отстанет, пока я не сделаю, как она просит. Иначе, я её потеряю. И мне нужно сделать выбор... или золото, или Ольга, - думал я.
     - Хорошо. Я поеду в Одессу и верну эти злосчастные безделушки, - решительно сказал я.
     Ольга нежно меня обняла и поцеловала в щёку.
     - Спасибо. Я знала, что ты согласишься. Жизнь надо начинать искренне и правдиво, - сказала Ольга.
     - Получается... я всю жизнь воровал, на мне жизни людей, а эта хрупкая женщина, всё меняет в моей жизни? Но я и сам этого хочу, - думал я, целуя Ольгу в губы и положив её на кровать.
     И на душе, вроде как легче стало. Утром Ольга ушла на работу, я сказал ей, что в Одессу поеду завтра.
     - Сегодня надо из гостиницы вещи и золото забрать. Вот завтра с утра и поеду, - сказал я ей.
     Переодевшись, я поехал в гостиницу, где заплатил за неделю вперёд.
     - Что же это Вы, гражданин Мельников, заплатили за проживания, а сами так и не пришли? - спросила меня женщина, которая сидела за стойкой.
     - Срочно пришлось уехать. Я выезжаю, за вещами пришёл, - ответил я ей и взяв ключи от номера, поднялся на третий этаж.
     Моя брезентовая сумка с вещами, неприметно стояла в шкафу. Я открыл её и сунул руку внутрь, нащупал среди вещей драгоценности и успокоившись, вышел из номера. Но подумал, что на первое время нам с Ольгой понадобятся деньги и решил зайти к часовых дел мастеру, которому в день приезда я продал несколько вещей. От еврея не убудет, если не будет хватать немного из того, что я у него забрал. Да он умрёт от счастья, когда получит оставшиеся драгоценности. С такими мыслями, я и вышел из гостиницы. Но не успел пройти до остановки, как сзади ко мне подошли двое и схватили за руки, приставив нож к шее. Хотел отбиться, подумав, что меня хотят ограбить, но услышал голос.
     - Не рыпайся, Соболь. Тише, не привлекай внимание прохожих. Иначе, твоей крале будет очень плохо, - сказал один из парней.
     - Зря ты влез не в своё дело, Соболь, зря. Ох и доставил ты нам хлопот. Но Гриня мужик умный, сразу понял, когда прижал еврея, что действовал залётный. А залётные у нас кто? Ясное дело, моряки или отдыхающие. Отдыхающих мы прочесали, а вот капитан, по нашим расчётам прибывший в тот день в Одессу, как раз нам о тебе и рассказал. Ну Гриня и понял, что ты за зверь такой, Соболь. Что же ты своих грабишь?  - хриплым голосом сказал второй.
     - Кто вы, чего хотите? - спросил я, не совсем понимая, о чём они говорят.
     - Хотим, чтобы ты вернул нам наши цацки. И шо тебе не неймётся, Соболь? Думал, не найдём тебя? Гриня таких обид не прощает, - сказал первый.
     И тут меня осенило.
     - Что с Ольгой? Где она? - зло спросил я, пытаясь вырваться из цепких рук бандитов.
     Я узнал тех двоих, что видел в Одессе, на рынке и услышал их разговор про драгоценности и про Иосифа Моисеевича.
     - Где твоя краля, мы сказать не можем. А вот Гриня, хочет с тобой побеседовать. Пошли, - сказал второй.
     За углом стояла машина, куда меня и втолкнули. Ехали долго, вокруг сопки, ели росли. Выехали на просёлочную дорогу и подъехали к неприметному дому. Туда меня и  завели. Если бы не Ольга, я смог бы отбиться, но я прежде всего думал о ней. Представить себе боялся, что они могли с ней сделать. Сжимая кулаки, я еле сдерживал себя.
     В чуть освещённой комнате, за столом сидел, как я понял, сам Гриня. Мужик, лет пятидесяти, упитанный с круглым лицом и крупными чертами лица. Его суровый взгляд и недовольное лицо, не испугали меня. О себе я в данный момент не думал, мысли были только об Ольге.
     - Только бы она была жива, только бы была жива... - думал я.
     - Ну что, Соболь, надеюсь, мои цацки при тебе? Иначе сам знаешь, шо мы сделаем сначала с твоей кралей, потом и с тобой. Ты на чужое пасть свою разинул. Я такое простить не могу. Кумекаешь, о чём я? - громким басом спросил Гриня.
     Может думал меня напугать, но ни один мускул не дрогнул на моём лице.
     - Если ты, падла, мою жену хоть пальцем тронул, я тебя и с того света достану. Думаю, ты обо мне слышал, Гриня. Я слов на ветер не бросаю. А то, что я взял цацки у еврея, так они и не твои, наводку узнал и забрал вперёд тебя. Всё справедливо, воровских законов не нарушал и тебе не в чем меня обвинить, - твёрдым голосом сказал я.
     - А ты смелый, хвалю. Слышал о тебе от братков, только ведь сказали, что ты сгинул, а ты живучий оказался. Ладно, шо базарить, языки зря чесать. Отдай мои цацки и разойдёмся полюбовно. А хош, со мной в Одессу поедем, вместе работать будем, - снижая тон, сказал Гриня.
     - Ты сначала жену мне верни, а цацки в надёжном месте спрятаны, - ответил я, в упор глядя на Гриню.
     Им было невдомёк обыскать меня и вывернуть старую брезентовую сумку, висящую за моей спиной. Скорее всего они подумали, что с собой столько золота я таскать наврят ли буду. Наступило молчание, потом Гриня кивнул одному из своих ребят, тот тут же вышел из комнаты.
     Ольгу держали в погребе, связав ей руки и ноги и в рот заткнув кляп. Но когда её привели, в рванном платье, с окровавленным лицом и с синяками на руках и ногах, я выдержать не смог. Я просто понял, что над ней измывались, даже может быть и изнасиловали. Меня уже никто не держал, видимо думали, что без Ольги я всё равно никуда не денусь. Ударив одного из ребят кулаком в челюсть, другого ногой в пах, я быстро подскочил к Грине и приставил нож к его горлу, взяв его со стола. Видимо, нагло надеясь на свои силы, они прибыли во Владивосток втроём. Двое, которых я ударил, быстро поднялись, я пододвинулся к Ольге, чтобы защитить её.
     - Ещё шаг и я перережу глотку Вашему атаману. Вы меня знаете и не таких валил, - процеделил я сквозь зубы.
     У Грини округлились глаза, но страха не было.
     - Зря ты это сделал... Слушай, Соболь, вам отсюда просто так не уйти. Отдай моё и мы уйдём, - проговорил Гриня.
     Двое стояли в ожидании.
     - Да разве вы мужики? С бабой тягаться. Ты что, не мог сразу меня найти? Кто же так поступает, Гриня? Тем более знаешь, что это моя женщина. И за неё я любого порву, - грозно сказал я.
     Напряжение нарастало...