Уличный кодекс

Дружили они крепко!

До того крепко, что утро воскресенья начинали вместе: играли вместе, лазили по всевозможным ямам и катакомбам вместе, обедали вместе, мылись после похождений в одной ванне вместе, переодевали матери их в одну и ту же одежду. И обычно день заканчивался в одной из квартир ужином и прощались они с сожалением, что ночью нужно спать.

Один был высоким и худым, как велосипед, а другой покряжестей, поменьше и коренастее.
Они прибегали к двери какой-нибудь из квартир, и, позвонив, оборачивались спинами, чтобы матери угадывали, кто есть кто. Естественно, матери всегда «ошибались», что несказанно их радовало!

Валерка учился хорошо и с интересом, а Жорка – чуть похуже, из-за неусидчивости и постоянного переключения с одной темы на другую. Да и музыкальная школа отнимала много времени, озадачивая то одними предметами, то другими. Ну, а если прибочинить ещё  постоянные болезни, то картина получалась довольно таки живописной…

А свобода была рядом и манила его своей возможностью не заботиться о времени…
В школу они ходили всегда вместе – и туда, и обратно. Пешком, через Коттеджи, хотя эта земля была не их вотчиной, и там можно было запросто нарваться на неприятности.

Сидели, как водится, за одной партой, на последней, камчадаловской.
Жили они на окраине Тбилиси, возле мебельной фабрики, в самом конце Московского проспекта, куда подходил только трамвай №8, зелёный, с вечно болтающимися открытыми дверями, что позволяло запрыгивать в трамвай на ходу,  и спрыгивать с него в любой точке маршрута.

К этому даже кондукторы относились, как к ритуалу – и пацаны, и взрослые парни (и даже мужчины!) пользовались этим всегда и везде. Исправлять кого-то было невозможно и даже бесполезно.

Пацаны, одно слово!

А Жора с Валерой бегали эти три остановки до школы быстро, не замечая потраченного времени.

Школа  их,  №83,  была, наверное, тоже последней в городе, так как в неё ходили все дети из их «концевого» райончика.

В школе оба сидели за одной партой, так что всё, что знал один, то же знал и другой. Тайн у них друг от друга не было!

… Как-то раз их классная дама, Варвара Гурьевна, попыталась вызвать Жору на откровенность. Мол, ты вроде бы заводила в классе, можешь на ребят подействовать, они прислушиваются к тебе, так что если кто-то задумает нечто такое, от чего всем будет плохо, то он, Георгий,  должен был бы сообщить ей об этом, чтобы она сумела вовремя повлиять на учеников.

Жорка спросил: «Это что же такое плохое можно задумать, от чего всем может стать плохо?»

Варвара Гурьевна ответила, что, может, кто нибудь задумает сорвать уроки, учителя какого-нибудь начать тиранить или, не дай Бог, школу подожжёт! Вот, мол, кто-то недавно сорвал контрольную работу по математике!
И она, видимо, не могла представить, что сам Жора вместе с одноклассником Вадимом Дорожковым, как решили сорвать контрольную по математике, так это и сделали.

А Вадик был самым маленьким ростом мальчишкой в классе. Да и Жора был не высоким, но они изловчились развернуть классную вешалку для верхней одежды, залезть на неё и оттуда мокрую промокашку налепить на лампочку. А потом вставить в патрон школьного плафона. А когда свет включили, то, естественно, мокрая промокашка нагрелась, высохла и свет выключился. Утро было тёмным и контрольная работа накрылась медным тазом.

С учётом того, что злоумышленники действовали втайне от других, всё это сошло им с рук. Пыталась классная руководительница выяснить злоумышленников, но куда ей? Кто подумает на самых маленьких? Так и заглохло это дело тёмное прямо на корню… 

И что, ему надо было должить ей, что это он с Вадиком это сотворили?
Жорка пообещал такому человеку самому дать в ухо, но бегать и «стучать» он не будет, это, вообще-то, подло и плохо по отношению к друзьям, с коими он учился…

Да и класс у них был дружный и крепкий. Если сбегали с урока – то все. И девчонки, и мальчишки. Чтобы потом отвечать всем за всё!

А в классе у них пацаны были разные. Были второгодники, были такие, что будущее их просматривалось достаточно прозрачно -  они уже подворовывали, учились никак, в плане дисциплины вопрос вообще не рассматривался – их хотели довести до окончания 8-летки и «пиши-прощай, Чарли»!

Уже у «этих» в ходу были анаша, папиросы, мастырки, «пристенок» и «расшибок», карты на деньги – это была улица со всеми своими парадоксами и выкрутасами. И общеизвестная кривая вела всех мальчишек с одинаковым безразличием по подворотням и дворам, не разбирая,  плохие они  или хорошие! Тут уж всё зависело во многом от семей – сумеет ли семья справиться с влиянием или нет!
Классная попыталась достучаться до совести Жоры, ссылаясь на многочисленные примеры из истории, начиная от Мальчиша-Кибальчиша и Павлика Морозова, но Жорка стоял на своём – нет, никаким таким наушником и стукачом он быть не хочет! И точка!

Короче, вербовка «агента влияния» у Варвары Гурьевны не удалась! Жорка оказался весьма стойким в вопросах возможности получения выгод от отступления от общепризнанных пацанских ценностей – верности друзьям, свободе выбора действия, независимости от лжи.

Но, как говорится, другие «общепризнанные» в обществе ценности вполне  прививались другим, менее стойким в таких вопросах мальчишкам…
В школе, где учились друзья, велись две тетради по тем или иным предметам. Это касалось предметов, где были письменные задания – математика, русский, грузинский, иностранный.

Одна тетрадь сдавалась учителю на проверку, а вторая продолжала фиксировать чьё-то прилежание или чью-то лень. И так за месяц набиралось солидное количество побед-грехов, через  которые родители имели честь ознакомиться с успеваемостью своих отпрысков. Ну, и соответствующим образом «оценить» по достоинству их старания…

Так вот. Как то раз учительница математики раздала тетради после проверки, ознакомившись с которой Жорка даже присвистнул – ну, никак он не ожидал получить такую плюху – четыре двойки, кол, и завершающим секстетом высвечивалась тройка! 

- Да-а-а-а! С такой тетрадкой мне домой топать – смерти подобно! грустно подытожил виновник провала.
Валерка заглянул в тетрадь и понял, что друг был абсолютно прав.
- Да, друг, хана называется, это точно! Тётя Фаля тебя на месяц под пресс поставит – никуда, ни за что, ни к кому и никого к тебе! Это верняк!
- Ага! Как пить дать!
- И что теперь?

Жорка пожал плечами, так как решения на тот момент он ещё не принял…
Дело в том, что у Жорки с учительницей математики не сложились отношения. Он по натуре был балагуром и хохмачом. А учительница математики, приехавшая откуда-то, постоянно была не только красивой и стройной, но и постоянно хмурой, молчаливой,  насупленной и грустной.
Ну, и нарекли её с легкого языка Жоры Несмеяной – как в сказке.
Ну, откуда было знать 11-12 летнему мальчишке, что у неё, такой молодой и красивой, недавно погиб муж-лётчик, и что она жила она с маленькой годовалой дочуркой, разрываясь между школой и домом ?
А этот хохотун! Да ещё и зубоскал, весельчак - а тут и горе давит, и жизнь елозит наждаком по душе и сердцу!

И нашла коса на камень – что учит Жорка математику, что не учит – один финал – двойки! Да ещё пропуски уроков из-за болезни и лёжек в больницах – это тоже знаний не прибавляет. Так и пошло-поехало – математика стала жить как-то без Жорки, а он – без неё. Но действительность временами стучала неумолимо, то в двери, то в окно, а то и по голове…

Но Жорик уже всё придумал! Он решил переписать кое-что, а тетрадь попросту выкинуть. Завести новую тетрадь,  и оставить всё, как есть!
Время выправит все дефекты!

Когда они с Валеркой шли домой через Коттеджи, Жорка сказал, что тетрадку он решил выбросить, чтобы не будить лихо. А то он точно загремит под санкции за такие оценки в тетради.

- А ты мне отдай тетрадку, - внезапно попросил Валерка. Я буду самолётики с балкона запускать, у нас пятый этаж, а у тебя – первый! – резюмировал он в конце.
- Да забери! Всё равно выброшу, вон, ящик стоит мусорный, - указал Жорка на ящик впереди.

Валерка сунул тетрадку в свой портфель, и друзья пошли дальше…

На следующий день Жорка в школу не попал. Его ночью забрала скорая,  и он на две недели загремел опять в детскую больницу, где за ним уже было закреплено место в палате для лежачих больных.
Отлежав положенное, он вышел «на волю» и пошёл в школу.
Пару дней всё было хорошо. Но на третий…

Варвара Гурьевна оставила класс после уроков на какое - то собрание, повестку дня которого никто не знал.

Начала она издалека.

- Вы знаете дети, у нас в классе есть мальчик, который хотел совершить довольно нехороший поступок. Дело в том, что он получил тетрадку с оценками, которые выставила учительница математики, и захотел избавиться от этой тетрадки. В ней было много двоек, единица, тройка. И он решил выкинуть эту тетрадку, таким образом обмануть своих родителей.

Жорка сидел, ни жив, ни мёртв! Он уже и думать забыл об этой злосчастной тетрадке, а вот надо же, выплыла история!

Варвара Гурьевна из своей бездонной сумки вытащила живёхонькую тетрадку, знакомую со всех сторон.

«Как, откуда, это какой–то кошмар» - метались мысли в голове Жорки. Он мысли не допускал, что всё было совсем просто.

Он взглянул на друга…

Валерка сидел красный, как рак, напряжённый, скованный, вспотевший. Жорка замер, опешив от своей догадки…

- Но у этого мальчика есть очень надёжный друг. Он не позволил оступиться этому мальчику! Он решил вернуть ему эту тетрадь через меня!
Весь класс был наэлектризован и напряжён до предела. Такая интрига просто сковала всех своей загадочностью.
Мальчишки, те жаждали узнать, кто совершил такой акт подлости по отношению к своему товарищу. Девчонки, по складу характера, хотели понять суть происходящего, чтобы потом обсудить событие во всех красках между собой…
А Жорка всё понял! И когда Варвара повернулась к ним спиной, он резко развернулся  и врезал Валерке куда-то между ухом и челюстью.
Валерка слетел с парты, но очень быстро сел обратно. Всё это произошло так неожиданно, что, практически, никто ничего не заметил. Ну, толкаются мальчишки, что с того? Тем более, такая напряженность в классе!?

А класс гудел, как растревоженный улей, все говорили друг м другом и ни с кем конкретно, обсуждаю то, что им было преподнесено!

Варвара Гурьевна ничего не поняла, она просто призвала класс к порядку.

- Ну, и кто же этот мальчик, который хотел таким образом обмануть своих родителей? – спросила аудиторию классный руководитель.

Класс в полном составе вертел головами, пытаясь постичь сию тайну немедленно, до конца!

С учётом того, что Валера и Георгий сидели на Камчатке, они сидели и смотрели каждый перед собой.

Жора молча встал. Говорить было нечего. Он понимал, что фокус с тетрадкой у него не получился и ему придётся отвечать за  всё сразу.

Но обиднее всего было то, что его предал друг, которого он не мог даже в страшном сне представить в этой роли!

Тот, с кем он пил и ел вместе не один год, которому он верил и доверял больше, чем своим старшим братьям!

- Молодец, что признаёшь ошибки! - похвалила классная Жору. У тебя действительно очень хороший друг! - заключила она.

Варвара Гурьевна, будучи абсолютно уверенной в успехе своего педагогического действа, подошла к их парте и умиротворенно сказала: «Вам ещё долго жить и дружить, и тебе, Жора, очень повезло с другом. Пожмите друг другу руки!»

Она совершенно не понимала, что официально раскрыв, таким образом, суть интриги, они подставляла обоих друзей под жесточайшую действительность уличного кодекса, в котором места для педагогических экзерсисов никогда не было! Там не было полутонов. Там было или белое, или черное.

И каждая сторона теперь должна была, нет, обязана,  войти в конфликт – в обязательном порядке! Для оценки действий участников события. Иначе в конфликт с этим уличным кодексом вступили бы оба участника – один за измену, другой – за трусость.

Жорка руки не подал, так как делать этого ему не хотелось абсолютно. Валерка глупо улыбался и протягивал Жорке руку, всё же надеясь, что друг оценит его порыв…

Варвара Гурьевна смотрела на мальчишек и ждала, что конфликт разрешится сей же час, и всё пойдёт, как раньше. Она никак не ожидала упрямства от вроде бы покладистого и  доброго Жорки, к которому она испытывала какое-то особое чувству, нежели к другим ученикам…

Её сын, Евгений, погиб на одной из подводных лодок при испытаниях, а так как возраст не давал возможности завести других детей, она как-то в разговоре с матерью Жоры осторожно так, вроде как в шутку, сказала, что она с удовольствие взяла бы себе её сына. Ведь у них их целых шестеро и семье тяжело тянуть такую ораву. Мама Жоры свела это всё к некоей неудавшейся шутке, однако сказала мужу, что Варвара Гурьевна высказала такое предложение. Муж пожал плечами, хмыкнул себе под нос, покачал головой и резюмировал «Совсем она, что ли?…»

Ожидания не оправдались. Жорка ни в какую не протягивал руку, насуплено смотрел в пол и молчал. Единственное, что он выдавил из себя, обращаясь к Валерке, это были слова «За школу…»

А за школой всегда шли бои за правду. Там решались все возникающие споры, быстро и грубо – или ты, или тебя. Только там можно было отстоять своё право быть признанным улицей – и уже никто не посмеет сказать что-либо тому, кто в драке сумел отстоять  свою правду.  И там могли оценить и характер, и умение стоять на своём, и умение отстаивать кулаками, а не болтовнёй, эту самую правду!..

А Жорка принёс тетрадь со злополучными двойками, колом и тройкой и всё честно рассказал матери. Как хотел выкинуть тетрадь, как Валерка забрал её на самолётики, как потом отдал Варваре и что из этого получилось.

В их доме всегда понимали того, кто не врал и не юлил. Мама всегда говорила, что честность - признак силы. А в случае, если выяснялась ложь, любому из сыновей она говорила, что он гадливый, как кошка, но трусливый, как заяц!

Мать уже вырастила четверых сыновей до взрослого состояния, так что привыкла к таким катаклизмам в мальчишечьей среде. Она спросила младшего, что он думает дальше делать с этим всем.

- Буду исправлять двойки, стараться не получать новые,  что ещё? Не люблю я математику и всё! Мне она не даётся.
- А с Валерой как? Вы же друзья с ним уже сколько лет. С этим как?
- Уже никак! Я с ним уже разобрался. Теперь его в друзьях нет. Я сам по себе, он сам по себе.
- Так это ты его так, что тётя Валя приходила?
- Ну, да.
- А по-другому было никак?
- Никак. Там пацаны были. По-другому никак нельзя было.
- Нашёл судей – пацаны?
- У нас по-другому нельзя.
- И ничего не изменит твоего решения?
- Нет. Он сам вряд ли захочет что-то изменять. Я ему всё сказал, что хотел. Друзья так не поступают.
- Но это же мелочи, сынок. Дружбу терять из-за какой-то тетрадки – негоже. Тем более, он хотел, как лучше.
- А я не хочу, чтобы за меня решали, как лучше. Лучше сейчас из-за тетрадки, чем потом ещё из-за чего-то другого…

Вечером мама Валерки ещё раз пришла к маме Жорки,  вся в слезах. Валерка пришёл побитый, лег и не хотел вставать. На вопрос, что случилось, не отвечал, говорить ни с отцом, ни со старшим братом не захотел.

Тёте Вале Жорка ничего не сказал. Молчал и смотрел в пол. Она так и ушла, ничего не поняв.

Потом опять была классная руководительница с попытками помирить мальчишек, но ничего не получилось.

Отец Валерки, разобравшись в ситуации, перевёл сына в другую школу, куда нужно было ездить на трамвае. Минут сорок. Он понял, что уличный кодекс не оставит Валерку в покое. Его бы стали третировать по поводу и без него. Что бы уберечь его от свойственной мальчишкам грубости и преследований.

А через год их семья переехала в другой, более престижный район…