Евгения яковлевна чехова

ЕВГЕНИЯ ЯКОВЛЕВНА ЧЕХОВА
В Луке Евгения Яковлевна помолодела. Хорошо, хорошо в Луке и только бы Антоша больше гулял. Проказники! Что они вчера вытворяли! В смокингах и перчатках рыбу ловили. Вот уж потешили себя и мужиков.
В Воскресенске тоже хорошо. У Коленьки просторная квартира, а Новоиерусалимский монастырь и впрямь благое место. Любовалась, молилась, душой воскресла. И сейчас, и тогда, когда Павел Егорович устраивал домашние молебны, никто по её виду сказать бы не смог: набожна она или нет. Не скрывала, но и не открывалась. Вспоминать пережитое не стоит. Евгения Яковлевна радуется наладившейся жизни. Незаметно и тихо делает свою работу. Делает так, чтобы дети чувствовали себя свободно и наполнено. Павел Егорович вынужден согласиться с той жизнью, какая сложилась у детей и славно, что он в Замоскворечье.
 - Мои дети любят меня каждый по- своему. И я стараюсь любить каждого из них так, как это нужно каждому из них.

Вспоминает как было.
Павел Егорович расстроен и озабочен: этакая беда: в баке с деревянным маслом нынче ночью крыса утонула. Евгения Яковлевна тогда не сдержалась, брезгливо сплюнула.
- Тьфу, гадость какая!
Павел Егорович более чем огорчён:
- А в баке масла более двадцати пудов. Забыли на ночь закрыть крышку, - она, подлая, и попала… Пришли сегодня в лавку, а она и плавает сверху…
- Ты уж, пожалуйста, Павел Егорович, не отпускай этого масла нам для стола. Я его и в рот не возьму, и обедать не стану…Ты знаешь, как я брезглива…

Павел Егорович весело потирает руки.
- Вот, слава богу, уже и дети помогают! Если торговля пойдёт хорошо, то я возьму их из гимназии и оставлю в лавке.
- Боже сохрани! – возмутилась Евгения Яковлевна. – Ни за что не позволю детей взять из гимназии! Богу буду на тебя жаловаться…