Помеченные солнцем, глава 12

                12.
Инна Васильевна помнила, как в последующие дни она недолго собиралась на учебу.

Как ни странно ей до сих пор, но родители очень спокойно отнеслись к ее отъезду, а может ей это показалось, но остаться в школе не требовали, наверное, она была очень самостоятельна и убедительна в своем выборе. Ей купили куртку, молодежную яркую сумку, она сама сшила модную пышную юбку, белую блузку, прошла медосмотр и сфотографировалась. Все. Отъезд поездом. И совсем взрослая.

Инна поступила в техникум, несмотря на большой конкурс. Затем пошла учеба и самостоятельная жизнь в мире взрослых соблазнов. Судьба ее хранила, вокруг нее была здоровая студенческая компания, включая и мужской контингент из находящегося рядом автодорожного института. Она уже тогда видела блестящие перспективы своего возможного семейного положения: она была красива и достаточно умна, а это было хорошее приданое. Все, казалось, шло хорошо, она часто ездила домой, к маме, считалась активисткой и отличницей в группе, у нее были друзья. Но некоторые обстоятельства не радовали ее. Все было просто до глупости: ей не нравилась по своей сути работа бухгалтера. Не привлекала ни в каких сферах, будь-то производство или Госбанк, то есть там, где она уже прошла практику и пользовалась приобретенными знаниями. Конечно, это были чувства, но они давали ей полную уверенность, что будущая профессия не для нее. Было грустно оттого, что она теряет время, занимаясь не тем, чем хотелось бы. Ей давно стало понятным, что нельзя посвящать себя работе, которая не удовлетворяет. И, хотя многие обстоятельства задерживали, она решила уйти из техникума до распределения, а оно было «не за горами».

Возвращаться домой было сложно: жить в той обстановке, из которой она ушла почти три года назад, казалось невыносимым. Тем более, что без нее семья пополнилась долгожданным сыном, совсем еще крохой, диктующим свой образ жизни. Но в планах Инны было приобретение другой, более подходящей для нее, как она считала, профессии, для чего нужно окончить среднюю школу, что можно сделать, если очень захотеть, уже в этом году. Без аттестата зрелости невозможно поступить на юридический факультет, куда стремилась Инна.

И она вернулась домой, в школу, и в том же году, как и планировала, сдала вступительные экзамены и поступила в Дальневосточный университет.
 
Закончив его, с дипломом юриста вернулась в свой город, чтобы быть ближе к маме. Мама не могла переехать к ней и жить в морском климате из-за развившейся у нее астмы. Отца уже не было в живых. Брат Юрик ходил во второй класс. Им нужна была помощь Инны, и она помогала. Работала Инна Васильевна на заводе сначала рядовым юристом, затем начальником юридического отдела, самозабвенно отдаваясь выбранному делу.

Сейчас Инна Васильевна считает, что у нее хорошо сложилась жизнь, она имеет самое главное: любимую профессию, работу, хорошую семью, где мирно уживаются четыре поколения дорогих ее сердцу людей.
 
Внезапно ее воспоминания прервал едва уловимый, плещущийся откуда-то издалека, звук нежной и таинственной музыки, известной с детства. «Маленький цветок» – эту мелодию она впитала навсегда с ароматом солнечного лета, того первого «взрослого» лета, при прощании с подругой Галей в ее доме.

Инна Васильевна оглядывается, готовая к самому невероятному. Но нет, время чудес миновало. Волшебная мелодия доносится из очень прозаичных и скромных, рядком расположенных вдоль дороги металлических гаражей. Было приятно, что кто-то еще, совершенно незнакомый, может наслаждаться этими звуками, так кстати возникшими здесь и сейчас. «Для окончательного закрытия темы воспоминаний нужны еще и «Ландыши» – тоже из тех времен модная и любимая песенка Кати», – подумала Инна Васильевна.

«Катя – наша самая взрослая по своим устремлениям подруга… Короткая и грустная твоя история», – Инна Васильевна всегда вспоминала ее с тяжестью на сердце, не желая додумывать всю трагичность ее жизни до конца, и, зная правду только со слов других, никогда не узнавала у родственников подробностей. И так все было достаточно ясно для них с Галей, от которой она получила однажды письмо с леденящим сообщением вскоре после того решающего для них лета.

Это произошло еще на первом курсе учёбы в техникуме. Однажды зимой, когда до весны было уже близко, но рыхлые сугробы снега ещё ярко белели от новых снегопадов, пришло это известие. Из него следовало, что Кати нет в живых, погибла от рук мужа, с которым жила где-то за городом, в леспромхозе. Он ее приревновал и ударил в безумстве, до больницы подругу живой не довезли. Его звали Виктор.
После этого письма они с Галей долго молчали, писать о чем-либо было трудно. Даже при дальнейших встречах девчонки всегда обходили стороной обсуждения Катиной жизни, случай потряс их жестокой правдой.

Зато сама Галя всем своим существованием радовала подругу. Именно её, всегда разумную и спокойную до невозмутимости, невзирая на обстоятельства, Инне очень не хватало в Хабаровске. «Мудрая, как старая слониха – предводительница рода, упрямая в достижении цели и здоровая, как молодая буйволица», – так они шутили в письмах и при встречах по поводу всегда ровной, сдержанной манеры поведения Гали при ее невысокой и основательно скроенной фигуре.

А сколько Гале досталось в жизни! Только такой «железный» характер спас от разрушения все ее планы и мечты, когда уже осенью, после отъезда Инны, она, похоронив маму, осталась в квартире одна. Ей, конечно, очень помогла тетя Валя, единственная родственница. С ней Галя получила среднее образование, а потом тетя оказалась единодушна с племянницей в выборе профессии, и Галя смогла окончить медицинский институт. Сейчас Галина Викторовна – хирург, говорят, первоклассный, с жестковатым волевым характером, что соответствует лидеру, но при этом в руководство никогда не рвалась, хотя и было много заманчивых предложений. Она так и осталась работать в краевой больнице просто известным за пределами края ведущим специалистом.

Инна Васильевна, возвращаясь домой, шла на автобусную остановку, полная воспоминаний и чувств. Медленно двигаясь от «своих» тополей, неузнаваемо высоких и ветвистых, увидела чудом сохранившееся старое разветвление, которое когда-то послужило детской смотровой площадкой для маленького Юрика. Улица была застроена гаражами, ничто не напоминало места старых построек и даже огородов, кроме тополей.

Ей навстречу шли люди, которые поселились и живут в конце «её» улицы в новых пятиэтажных домах. Они были не знакомы ей, так же, как и она им. Не исключено, что она когда-то знала их родителей или родственников. Но какое-то неуловимое чувство братства именно сейчас их всех и Инну Васильевну объединяло. Необъяснимо как, но (и она это чувствовала) нечто обобщающее их витало в воздухе. Возможно, оно  было в виде исходящих от каждого флюидов или сложившейся со временем общей ауры, присущей только живущим здесь. Ведь признает же этот факт современная наука для разных общностей людей: для семьи, коллектива, города, страны, для Земли и для всей Вселенной. «Если это объединяет, что же тогда нас разъединяет? Возможно, существуют и античастицы, как в море добра есть зло?», – Размышляла на эту тему Инна Васильевна, выезжая со Старой площадки. Она была во власти своей встречи с прошлым.

Сидя после ужина за чаем вдвоем с мамой, она заговорила с ней о нетерпимости и зле среди людей, о том чувстве единства, которое испытала, возвращаясь домой от старых тополей, о тех неприятных до боли превращениях, которые претерпели, прожив бок о бок всю жизнь, старики Ермоловы.

Мама – уже старенькая, но бодрая и держащая в памяти, кажется, все события прожитой жизни, оказалось, имела свое мнение о терпимости и зле. Она рассказала дочери, что тоже видела Анну, правда, было это лет пять назад, и они долго разговаривали.

Тот поход за голубикой палящим летом стал последним для семьи Ермоловых. Они уже никогда вместе не ездили на лодке. Иван, правда, бывал на лодочной станции, его видели, как он чинил мотор, готовился к рыбалке, но рыбу и ягоду домой не приносил. Анна же никогда больше не подходила к воде Амура.
Для них роковая поездка стала отправной точкой отсчета другой совместной жизни. Они продолжали жить вместе, но «топор войны» когда-то незримо вонзившийся в их общую «живую плоть» там, в лодке, навсегда оставил незаживающую рану в душе Анны и уже никогда не убирался. Время сгладило остроту её далеких обид и подозрений. Память только четко зафиксировала Амур с удаляющимся от неё на лодке Иваном, что было по её понятиям предательством без права прощения. А ещё иногда у неё ныла правая рука, желающая обнять своего верного друга – наган, с которым давно рассталась… Временами, пробуждая воспоминания, Анна мысленно «прокручивала», как ленту старого, местами засвеченного или снятого в ореоле солнечного света короткометражного фильма о себе, с предполагаемым дурным концом в водах Амура. Этого она себе никогда не желала и до сих пор была благодарна спасителям.
Примерно так она поведала Анастасии Ивановне при встрече свои мысли.
Анастасия Ивановна пожалела ее, но не за то, что Анна сильно изменилась внешне, а за то, что осталась при рядом живущем муже одиноким человеком.

– Понимаешь, Инночка, она навсегда для жизни выбрала Ивана. Не ушла от него к дочерям: одна живёт в Хабаровске, другая – где-то на Сахалине, кажется, в Холмске. Не наездишься, да и не очень зовут к себе. Думала, что Ванька – какой-никакой, а с молодости свой. Конечно, плохо она его знала, ненадежный он по жизни оказался, что уж тут говорить… Когда он чуть не утопил её, и она оставила его в живых и даже в милицию не сдала, осталась с ним. Видно, думала, что все плохое забудется и срастется. Если осталась с ним, должна была простить. А оно так не получилось, не простила и не ушла, вот и нет покоя обоим. Какая трудная судьба досталась им! – Анастасия Ивановна помолчала, а потом задумчиво повторила, – Анна должна была простить Ивана, хотя бы ради своей души.

Мама говорила простые, обыденные слова, но в них было столько житейской мудрости и понятия человеческих отношений, что у Инны Васильевны не нашлось ни одного противоречивого слова.

2005-2010 г.г.