Звонок из прошлого

 

 Андрей Краевский вошел в прихожую, закрыл за собой дверь и подошел к телефонному столику. Автоответчик показывал  несколько записей.  Прослушал. Одну из них повторил.   «Андрюша, перезвони мне, пожалуйста. Нужно переговорить. Мой номер... Впрочем, он остался на твоем определителе. Надеюсь, ты меня еще помнишь. Лида»
     Снял куртку, повесил ее на вешалку, зашел в ванную, помыл руки, прошел на кухню, сварил  кофе. Все делал нарочито медленно, борясь с желанием немедленно набрать номер, который он помнил и без всякого определителя.  Налил кофе в чашку, вышел на террасу, уселся в кресло, достал из кармана телефон, положил его на стол, набил трубку любимым «Кэптен блэк»,  раскурил ее, потянулся к телефону, но отдернул руку...

      К вечеру день успокоился и затих. Он любил это  время суток, когда вот-вот должна загореться вечерняя заря.  Стояли теплые осенние дни,  до листопада было еще далеко, только самые нетерпеливые листки срывались с деревьев и  планировали к земле, оставляя на еще  зеленой траве цветные пятна.  Он подумал, что вот так и дети покидают семью,  стремясь уйти в самостоятельное плавание. Так  было и с ребятами из их класса, когда они после школы разлетелись по разным городам, штурмуя  различные вузы. Они с Лидой оказались в столице. Только в разных институтах. Несмотря на занятость в первом семестре, находили время для частых встреч и строили радужные планы дальнейшей жизни.
     Сговорились о досрочной сдаче зимней сессии, чтобы выкроить больше времени на каникулы, которые проведут вместе. Только для начала навестят родителей.  Заказали билеты на самолет, чтобы ускорить встречу. Последний экзамен, и вот они уже устроились в неудобных креслах авиалайнера.
     Бессонная ночь накануне экзамена измотала Лиду, и она заснула сразу после взлета. Ее голова покоилась на плече Андрея. Он старался не шевелиться, чтобы не нарушить ее сон. Запах ее волос он помнит еще сейчас, хотя с тех пор прошла вечность.
    Он был благодарен Петру Городецкому, руководителю драмкружка, когда тот, заболев, поручил провести последние репетиции перед премьерой. Тогда он впервые разглядел Лиду. Если раньше почти не замечал эту симпатичную девчонку из класса «А», то теперь она вытеснила  всех, кто когда-нибудь занимал его внимание.

     Тряска от встречи шасси с покрытием посадочной полосы   разбудила Лиду. Она  взглянула на него с милой, смущенной улыбкой и извинилась, что заснула.  Потом добавила, что забыла сказать — отец пришлет за ними  машину.
      Конечно, это хорошо, когда отец командир дивизии. В этом есть дополнительные преимущества. В зале ожидания их встретил старшина.  Едва сели в машину, последовала команда  «Трогай!» и солдат за рулем дал газ. По дороге старшина постоянно давал указания водителю. Ехали на большой скорости. Когда на дороге оказывался милиционер из дорожной службы, водитель получал команду не останавливаться, а прибавить скорость.
     Подъехали к дому комдива.  Старшина пошел докладывать о прибытии. Встречать гостью выбежали мать и младший братишка.  Вскоре подъехал и комдив. Поздоровался с Андреем за руку, поблагодарил за заботу о дочери. Пригласил всех к столу. Еще до конца обеда старшина  попросил разрешения откланяться. Жена комдива завернула пару бутербродов для водителя.
     После обеда вышли в сад. Лида осталась помочь матери убрать со стола. Мужчины уселись на скамью под кустом сирени. Закурили. Комдив стал расспрашивать об успехах. Стал задавать наводящие вопросы об их отношениях. Когда услышал из окна кухни повышенные тона жены, вернулся в дом.  К женским голосам присоединился и бас комдива.  Послышался стук закрывающейся двери. Словно все это произошло вчера, так ясно всплывала кухонная перебранка.
     —Вот! Хлопнула дверью и убежала! Даже не стала слушать! Зачем привезла этого голодранца? Сколько раз говорить ей, что эта безотцовщина ей не пара!
     —А ты, когда выходила за меня, не думала, что и я голодранец?
     —Ты — это совсем другое. Мы вместе таскались по гарнизонам. Я не для того растила дочь,..
     Как разгорались эмоции в дальнейшем, Андрей уже не слышал. Он прихватил свой рюкзачок, который  стоял прислоненный к балясинам перил крыльца, и пошел к автобусной остановке.
     Через полчаса  уже шел по аллее кладбища, где была похоронена бабушка, последний близкий ему человек в этом мире. Посидел у могилы. Попрощался. Вернулся к автобусной остановке и поехал на междугородний вокзал. А еще через два часа глядел на убегающий пейзаж за окном автобуса, везущего его в аэропорт.

      Сколько времени прошло с тех пор, а рана все еще ноет.  До него доходили слухи, что Лида была потом замужем за какой-то «шишкой». Но когда ее отец ушел в отставку, а потом вскоре умер, «шишка» сбежала. Кажется, у Лиды родилась дочь. Наверное красавица, в мать.
       Услышал ее голос в автоответчике, и снова защемило сердце. Позвонить или не стоит бередить старые раны? Пусть уж все останется, как есть.   Он боялся ответить на звонок. Опасался, что может поддаться прежним чувствам и мало верил, что, наигравшись, Лида  снова не исчезнет из его жизни, как когда-то.

       Вспыхнувшие верхушки тополей просигналили, что солнце нырнуло за горизонт. Розовым зефиром плывут на восток редкие облака.  Они тянут за собой алый шифон неба, который постепенно переходит в  сероватую синеву, а потом в насыщенное индиго далеко на востоке.
     День догорал.

    Он снова раскурил успевшую погаснуть трубку.
    Она звала его «Незабудкой». Не из за цвета глаз. Ее удивляла его способность все помнить. До мелочей. А он воспринимал это как наказание.

     На его робкое предложение прогуляться после уроков, к его удивлению, Лида охотно  согласилась. Они доехали на трамвае до конечной остановки,  за которой начинался пригород. Это была бывшая деревня, еще не поглощенная расширяющимся городом. Тут утопали в садах частные домики с приусадебными участками.   За одним из заборов к высокой перекладине по проволочной направляющей взбирались лианы. Лида обратила внимание на «бубенчики, которые не звенят, а тихонько шелестят, издавая умопомрачительный запах». Она впервые видела эти «бубенчики» — шишечки хмеля. Хмель  нужен для варки пива. Нет. Рецепта он не знает, но если ей это уж  так важно, можно постучаться и спросить у хозяев. Но лучше ей обратить внимание на это пугало  на соседнем участке. Вот уж действительно чучело отчебучило. Вместо того, чтобы отгонять ворон, оно подставило свое плечо в качестве насеста.
      Вскоре они вошли в полу лес - полу парк, начинающийся сразу за околицей.  Частенько он ходил сюда за  грибами.  Как Лида обрадовалась улитке, примостившейся на сыроежке! А уж от сотканной пауком сетки, растянутой между ветками дерева, отходить не хотела. Не могла налюбоваться искусной работой. Вдруг она увидела ежа, что протопал через тропу и укрылся под ближайшим кустом. Она предложила поймать его и побежала вдогонку, приглашая следовать за собой. Все вокруг вызывало в ней неподдельный восторг.  Они оказались у куста орешника, куда заманил их исчезнувший ежик,  лицом друг к другу почти вплотную. Лида потянулась к нему. Он обнял ее и, когда губы девушки оказались совсем близко, попробовал ее поцеловать.  Они столкнулись носами и рассмеялись. Как люди ухитряются целоваться. Ведь так мешают носы. Но следующая попытка принесла успех. Пусть это были неуклюжие, неумелые поцелуи, но они сразу сняли взаимное напряжение.  На обратном пути их связывала тайна, которую они должны были бережно хранить от окружающих
    
     Краевский заснул поздно. Ему снилась Лида, их страстные поцелуи, объятия.
Как наяву картинки их близости. Проснулся он разбитым, не выспавшимся. Чтобы  избавиться от ночного наваждения, принял контрастный душ. Оставалось полчаса до приезда машины, которая должна была отвезти его на дачу. Времени вполне достаточно, чтобы позавтракать, но не хотелось, и он заменил завтрак сигаретой, которая всегда выручала его, когда нужно было покурить на скорую руку.  Трубку  и пакет с табаком уложил в саквояж.  С улицы раздался сигнал прибывшей машины.

      Водитель растолкал его у дачи.
      —Андрей Сергеевич, вы  задремали  сразу же, как выехали на трассу.  Не стал вас тревожить. Наверное, всю ночь работали? Если я больше не нужен, я поеду?
     Краевский отпустил водителя, нашарил в условленном месте ключ, занес в дом саквояж и решил погулять у реки, чтобы развеять остатки сна. 
        Тянуло свежестью. Над рекой стелилось белое молоко тумана. Иногда раздавался всплеск. Это крупная рыба шлепала хвостом по воде и ныряла в глубину.  На мостке, уходящем в реку, где были привязаны  лодки, с парой удочек примостился  рыбак. Возле него стояла баночка с червями, маленькое ведерко с водой и сидел котище, не спускающий взгляда с поплавка. Стоило поплавку поднырнуть, как кот привстал и напрягся. Рыбак подсек, вытащил пескаря, снял его с крючка и положил перед котом. Тот сразу же принялся за еду.
      —Доброе утро, Пал Палыч! Котофеич завтракает?
      —Сергеич! Подходи! Да вот нужно покормить нахлебника.  Закурить не найдется?  Этот изверг  извел своим стоном. Видишь ли, с  утра пораньше есть захотел. Заторопился да и забыл сигареты на столе.
     Закурили. Помолчали. Пал Палыч подсек еще пару рыбешек и отдал коту. Пока кот ел,  бросал улов в ведерко.
     —Сергеич, ты не торопишься? Если нет, посиди со мной. Давай еще по одной закурим. Я бы сказал, что потом верну тебе, но ты же все равно не возьмешь:  мои сигареты не  чета твоим.
     Краевский сел рядом на мосток, поставив ноги на борт лодки, качающейся на привязи. Над рекой прогулялся  ветерок. Не так чтобы сильный, но принялся сгонять туман.
     —Вот ты, Сергеич, мужик умный. Рассуди меня - старика. Захворала моя бабка. Мы с ней прожили столько лет вместе, что другие столько вообще не живут.  Вижу, что мается она сильно. Гонит меня от себя и из дому, чтобы я не видел этого. Она у меня всегда гордая была. Не хотела, чтобы кто видел, как она страдает, если что. А вот радостью всегда со всеми делилась. Я ей  говорил, что хочу помереть раньше ее, потому как без нее нет мне жизни. А сейчас молю бога, чтобы она раньше преставилась, а  мне удалось ее хорошо похоронить. Вот как на исповеди тебе говорю. Умри я раньше, кто ее похоронит по-людски.  Нет у нас никого.  Я-то что?  Закопают где-нибудь, да и ладно. А ее хочу похоронить как следует. Может я грех на душу беру за  такие мысли?
      —Пал Палыч, по-человечески, понимаю, но выбросьте эти мысли из головы. Поправится жена ваша, вы еще поживете.
      —Эх, Сергеич! Не снял ты камня с души моей. Думал, ты меня успокоишь. Да ладно, моя это печаль, с ней мне и жить.
     Он подхватил удочки, ведерко и направился к дому. За ним вальяжно пошел и кот.

      Что можно было сказать старику? То, что он его понимает и поддерживает? Что когда-то его самого будут посещать такие мысли?  Да нет. Не такие. После смерти Танечки, так и живет бобылем. Вот Лида вдруг объявилась. Но тут, даже ради того, чтобы было кому похоронить, продолжения  отношений быть не может.
      И он покинул мосток следом за Пал Палычем.