Женщина-птица

               


                Серая мышь.

 1
      Жизнь интересная штука, - которая даётся тебе, хочешь ты этого или не хочешь. С огромным набором проблем, от которых при пристальном рассмотрении просто в дрожь бросает; и туда, - куда бог пошлёт.  И ты получаешь всё это, и от  души радуешься: сквозь боль, слёзы и разочарование. Учишься ценить, что имеешь, и пытаешься быть счастливым, не смотря ни на что. 
   Моя начиналась вполне прозаично: зачали, родили, крестили.   В понимание моих родителей входило:  «Счастливый ребёнок, - сытый ребёнок». И они даже не стали зацикливаться, на моём не вполне ординарном восприятии окружающего мира. Не считая того, что каждую неделю водили к бабке лечить от испуга.
      Писать я начала внезапно, - в пятом классе. Учительница русского языка задала сочинить стих о весне. С тех пор  это невозможно было остановить. Внимание со стороны окружающих  пугало. Так что о моём увлечении знали единицы. В старших классах болезнь прогрессировала, я даже разговаривала стихами. Проза стала  невыполнимой задачей.  Писала, писала и писала.
     Затем замуж, дети.  Писание тайком, чтоб никто не знал. Муж гонял и в хвост, и в гриву. Лихие девяностые. После тридцати лет брака, - развод. Тяжелые переживания и боль. Теперь писание спасало, как палочка выручалочка. И я опять писала, писала и писала, - отгоняя от себя неадекватную реальность.
          Писала обо всём.  Со временем слово стало неотъемлемой частью меня. Постепенно боль отступила. Стихи шлифовались и шли на страницы в инет.  Собирались в сборники и издавались в электронном варианте. Это вполне устраивало. Вроде бы издаёшься, и сильно внимание не привлекаешь.  Да  и деньги экономишь. Доходы  мизерные, а потребности большие, - младший ещё учился, когда в нашей семье свершился бунт и переворот. Школа, колледж. Вот только в этом году дошла очередь до реальной книги. Договор,- по инету в Интернациональном союзе писателей России, и ожидание, что будет дальше.
       А дальше пошло, как и ожидалось, с небольшими поправками на везение. Все что-то издавшие, автоматом включались в какую-то там номинацию, но мне было не важно. Главное, первое издание реальной книги.  Сборник стихов: «Это любовь», и небольшой роман - «Александра».  С момента выхода книг, торговля в интернет магазинах резко оживилась. И  сердце догнало мою душу в пятках.  Я  почувствовала как стена, за которую пряталась, вдруг поплыла, - грозя прихлопнуть. Но  умение контролировать равновесие, изящно варьировала между напряженностью. Неожиданно мне было вполне комфортно.
   Стало известно, что заключительной частью, участия в номинации, - это посещение Москвы и  форума. Хотя слегка напрягало, но не нарушало планов. Я давно не покидала родных мест.  Жаждала увидеть столицу России, а также обещала сыну посещение Петербурга. Только одно «но» пульсировало в висках.  Да, верно, - форум.
     Я понимала, что нельзя накрыть на стол, позвать гостей, а самой не явиться, – это верх неприличия, но ехать не хотелось. Как будто, что-то глубоко в душе, чувствовало грядущие перемены и противилось, или просто предостерегало.
       В конце мая пришло письмо с датой сборов. Мы засобирались.  Путеводителем в мир непознанного, стал некий Никита Александрович Оверин. Он терпеливо выслушивал, и рекомендовал последовательность действий, описал примерный регламент форума. И я думаю,  почувствовал мой страх и нерешительность, потому что был весьма сдержанным и внимательным.   Когда я немного за истерила насчёт билетов на самолёт, он притормозил и закончил фразой: «Не стоит. Всё вполне решаемо. Я сам закажу вам билеты, а вы перед полётом их получите. А сейчас приготовьте ваш багаж. Помните,- два дня торжественное вручение номинаций, третий, - бал. Вам как участнице соответствующий вид. И главное наберитесь смелости. Я буду встречать. До свидания…». Вот так просто и без права напопятные. Глубоко вздохнув, приняла вызов.
       Павел был в восторге.  …Но что ему? Всё его шмотьё умещалось в небольшую дорожную сумку. А вот мои бальные наряды заняли чемодан; косметика  - сумку, а личные вещи немного выторговали в этой сумке,- неблаговидное пространство. А ещё была, небольшая сумочка, в которой хранились документы и наличность на текущие расходы. В салон самолёта взяла только сумочку. Время полёта провела в тяжёлых раздумьях.  Фобии выползли из щелей и устроили шумную пляску под гул моторов. После приземления, вышли последними. Я тормознула и тихонечко размяла онемевшее тело.
 – «Пашка»: окликнула было рванувшего следом за удалявшимися пассажирами сына:  «А вы не соизволите сударь, подать руку помощи вашей даме?»
- «Мам, ты же сама ещё огого.  Да и как-то неловко»: отнекивался он.
- «Сударь я вас вызываю на дуэль.  … За неуважительное отношение к женщине»: зашипела я, кидая ему воображаемую перчатку. И беря поводья коня, собираясь поскакать в одиночку.
    Он рассмеялся и подал руку.
- «А сударь, вы ещё и трус.  …  Но руку вашу я приму»: с готовностью вцепившись в него, легонько повисла, элегантно поспешая к терминалу. На ходу объясняя, насколько он невнимателен, и недальновиден.
- «Сэр, вы представляете в каком я сейчас состоянии?  В любой момент могу сорваться и повернуть коней вспять. Так что соизвольте держать меня крепче».
- «Мам, всё хорошо. Ничего страшного не происходит. Поучаствуем, получим авторские экземпляры. А потом, всё время наше. Москва… Питер. Нафоткаемся, получим массу впечатлений. Вдохни и расслабься».
- «Я понимаю, но что-то сидит внутри и давит на горло. Понимаешь, вот так ты немного расслабишься, а жизнь взбрыкнёт, - и опаньки»: заканчивая фразу,  получив  багаж, я уже поворачивалась, когда столкнулась нос к носу с  Овериным: - «Опаньки…».
- «Дежавю?»: заключил он.
При встрече с его взглядом по телу пробежала легкая дрожь. Было ясно, что он видел гораздо больше, чем  полагалось, и я смущенно протянула руку: « Мила Третьяк. Это мой сын Павел». Указывая на застывшего рядом сына.
Пашка протянул руку: «Павел».
Немного, - молча разбирались кому, что нести.  И лишь затем последовали за Никитой. На стоянке загрузившись в его Хонду, я покорно  приземлилась на заднее сидение. Павел сел впереди. И мы плавно покатили навстречу приключениям.
       …Гостиница находилась рядом, - напротив дома писателей, где намечалось предстоящее мероприятие. Наш немногословный путеводитель, доставил нас к парадному подъезду. Припарковавшись, выгрузил багаж и сопроводил в холл.  У стойки бодрствовал администратор, ожидая посетителей.  Вписав и вверив ключи, он окликнул молодого парнишку, лениво сидевшего рядом на стуле. Тыча пальчиком в ай-фон, не глядя в нашу сторону, тот молча сопроводил до номера.
    День только начинался. Самолёт прибыл в Москву в пять тридцать утра.  Никита предложил позавтракать, а затем прогуляться по столице. Всё остальное начиналось на следующий день. Не раздумывая, согласились. Прихватив с собой каждый свою видеокамеру, отправились набираться впечатлений.
   Оверин знал Москву вдоль, и поперёк. Что было как нельзя кстати.  Мы болтались за ним целый день, делая передышки лишь на перекусы. Слушая занимательные, многочисленные истории, коими был полон его ум. Напряжение в отношениях постепенно таяло. Он оказался добрейшим и интереснейшим человечищем. С любопытством разглядывала его исподтишка. Никита явно моложе меня лет на пять, об этом говорило отсутствие лицевых морщин и блеск глаз, который ещё не успел угаснуть под тяжестью лет. Только цвет волос смущал и накидывал  возраст, он был белоснежным.
         К концу дня, вымотались.  Пашка, запросился домой. Перед расставанием  заглянули в небольшой, уютненький ресторанчик, - поесть и дать отдохнуть ногам. Мой позвоночник кричал, что есть мочи.  Давалось больших усилий не показывать это моим спутникам. Незаметно расплываясь по стулу, старалась уменьшить нагрузку на злополучные хрящики…   В этот момент, случайно, - взгляд скользнул в сторону Никиты. Он вроде бы разглядывал меню. Хотя сомневаюсь, что оно  было ему незнакомо. И ожидал официанта. Павел уже выбрал, а я облизав текст почувствовала себя первоклассницей - названий много, но все незнакомые. Оверин придвинулся и тихонько предложил, указывая пальцем: «Это просто заливная рыба, на гарнир картофельное пюре; это салат из свежих овощей; мороженное, и кофе. Может что-нибудь выпить»: но встретив моё непонимание, улыбнулся заключая: «Кофе».
       Поужинав и отдохнув. Удовлетворённо возвращались в гостиницу. Пашка подпрыгивал от удовольствия. И теперь мы с Никитой болтались у него в хвосте. Не отказавшись от предложенной руки, незаметно опиралась на неё, разгружая уставшую поясницу. Вот тебе и путешествие. Всё замечательно, если не считать некоторое затруднение в передвижении.    
      Многодетность и бурные годы оставили занимательные метки, дававшие о себе знать при нагрузках. Но надо сказать, что я готовилась и потому только к концу дня почувствовала протест позвоночника. Но теперь он уже скандировал.
  Неторопливо доползая к двери гостиницы, уже была готова произнести слова прощания нашему прекрасному сопроводителю. Но он опередил: «Может, ещё прогуляемся. Покажу  зал, где будет проходить торжество. Ваши места».  Павел запротестовал: «Нет, я пас». А я застыла, разбираясь в разноголосье своих мыслей. Мгновенно уловив  нерешительность, Никита продолжил: «Никаких длительных переходов. …Да и, время детское».
- «Хорошо»: сдалась я: - «Пойдёмте». Мы разошлись. Пашка поднялся в номер. А Никита повёл меня осматривать зал. Сумерки уже ползли по площади, когда подходили к залитому светом зданию. Мраморные ступеньки мерцали, отражая обилие света, и выглядели сказочно. 
    Консьержка узнала Оверина и пропустила без лишних вопросов. Не смотря на уже позднее время там было многолюдно. Как всегда, всё самое важное оставалось на последний момент.  Наше появление было замечено. Тут же со сцены, сорвавшись с места в галоп, подбежал молодой мужчина, возившийся с освещением: «Никита Александрович, проверите сами или?»
Никита улыбнулся: «Ты опять в себе сомневаешься?»
- «Да нет, но.  … Одна голова хорошо, а две лучше»: смутился тот.
- «Хорошо Антон, пойдём, я посмотрю». Оставив меня на моих местах. Они направились вглубь сцены. Антон активно жестикулировал и заразительно смеялся, рассказывая, что-то увлекательное.
      Я была не против задавшейся заминки, позволившей растечься по креслу и расслабиться. Можно сказать, кресло было удобным, и рассчитанным на большие объёмы. …Так что я могла в нём вытянуться и почувствовать себя, как  дома у телевизора. Улыбнулась, вспоминая день, и мои тараканы в голове зашевелились,  шушукаясь  и создавая новые образы. Вытащила из сумочки блокнот и ручку: « Ага…».
    Вот так и живём. Одиночество, это не повод для скулежа и причитаний, это время тараканов. Первые строки уже не раз возникали в процессе прогулки по городу. Так что к моменту написания они уже оформились, и остальная часть стиха, полилась как по маслу, вычерпывая густящееся во мне настроение. Где одно там и второе, третье. …Заканчивая четвертое, я отвлеклась и обнаружила рядом притихшего Оверина. 
– «Прости. Я не заметила. И давно ты так сидишь?»
Он восторженно выдохнул: «И это всегда так?»
 - «Что так?»: не понимая, о чём идёт речь, вопросила я.
– «Села и написала? И не одно, а несколько?»: закончил он.
- «Ну что ты, всё зависит от вдохновения, настроения и насколько разогреты тараканы»: я рассмеялась:  «Прошу тебя, давай не будем делать из меня акулу пера. Я просто пишу. Понимаешь, - тихо, скромно, не привлекая к себе особого внимания. Бросить это не могу, а славы не желаю. Вот так и живём».
   - «Хочешь, пройдем за кулисы? Пройдёмся по сцене? Тебе завтра придётся это сделать»: предложил он.
Я затравленно взглянула ему в лицо, переводя взгляд от сумочки, в которую, только что убрала блокнот: «Не напоминай. Давай не будем форсировать события. Завтра будет завтра, а сегодня…».
    Он улыбнулся, узнав знакомую строчку из песни примадонны. – «Хочешь, я тебе сыграю на рояле?»: продолжил уже примирительно, отвлекая  от дурных мыслей. Не дожидаясь согласия, взял руку и потянул за собой. Я повиновалась.
   Сидя рядом и смотря, как бегают по клавишам его длинные, тонкие пальцы, извлекая волшебные звуки. Замерла. Музыка всегда имела на меня гипнотическое воздействие.  Когда он закончил, вздохнула: «Ты гениально играешь, а вот мои пальцы и моя память для этого уже не пригодны. Хотя  очень хотелось научиться. Но кроме начальных «Дин дон», «И как шла лиса по травке», ничего в голове не задержалось. Наше фоно изумительно звучало. И азы разучивала с детьми. А вот не срослось». Он рассмеялся: «Кукуха хвалит петуха за то, что хвалит он  кукуху».
- «Мне правда очень нравится твоя игра. И хотя я сама не играю, никто не может сказать, что не разбираюсь в  музыке».
- «Я не сомневаюсь. И мне льстит твоя похвала»: не давая продолжить, перебил маэстро.
- «А теперь посидишь, подождёшь, я уточню кое-что, и пойдём ещё погуляем по площади. Хорошо?»
     Я мотнула головой, в знак согласия.  И осталась в относительном одиночестве, так как вокруг копошился народ, заканчивая приготовления.  Неожиданно появился Антон, завидев меня подбежал и выпалил: «А где Борода?»  Борода откликнулся:  «Антон, всё решено и согласованно, я только что созвонился. Не кипешуй. Можете заканчивать и по домам».
 Никита опять взял меня за руку и потянул за собой. Смотря внимательно под ноги, старалась поспевать. Вот таким образом завершался мой первый поход в зал торжеств  Союза писателей России.
    Уже на улице, укоризненно выговаривала: «Солнышко, это не очень выглядело прилично. Ты со мной знаком едва-едва, а позволяешь вольности. У всех на глазах. Кто может сказать, какие мысли у них сейчас поскакали в головах. А мне извините неловко. И если тебе, наплевать на твой имидж.  То моя скромная персона, нуждается в более тщательном внимание к нему. Мы пообщаемся и расстанемся, и давай не давать повода для слухов. У меня семья и обязанности. И Павел уж точно не поймёт этого».
     Молча выслушав, Никита упрямо парировал: «Ну, если честно, я не собираюсь тебя отпускать. А это громкое заявление всем, - «она моя». Можешь соглашаться, не соглашаться, принимать, не принимать, но я думаю, что стоит задуматься. … Я не отпущу тебя. Это не возможно. Я не разбрасываюсь чувствами. А ты уже расположилась в моём сердце, - основательно».
     - «Так, во-первых, - ты мне не угрожай, во-вторых,- я старше тебя лет на пять. И в свои пятьдесят шесть  имея за плечами весьма неблагопристойный опыт, я не собираюсь вновь испытывать судьбу. Ты не входишь в мои планы. В третьих, - у меня дети, внуки, и перед ними долг и обязанности»: но вдруг почувствовав неладное, осеклась. Его взгляд излучал такую боль, что я поперхнулась на последнем слове. Горячность пропала и уже угасшим голосом попросила:  «Прости»: и отвернулась.
Осипшим голосом он повторился: «Я не отпущу тебя, и это не обсуждается».
Настроение было испорченно, спорить не хотелось, и я засобиралась в гостиницу.
Он глухо засмеялся: «Что струсила, и бежишь? Я ведь знаю, что и у тебя сердечко  ёкнуло. Но только я имею смелость говорить открыто, а ты струсила и бежишь».
Я взорвалась:  «Никто не имеет права, мне говорить о трусости. Ты не имеешь представления через что я прошла, и какой груз несу. И если я говорю об обязанности и долге, это не отговорка. Это обет.  … Я мать. И у нас уговор с «Ним»»: я демонстративно ткнула пальцем в небо: «А мои дети, это кислород, без которого я задохнусь. Так что лучше не продолжай». Я повернулась, собираясь стремительно уйти. Но опять зацепилась о его сильную руку: «Ну вот, весьма откровенно и познавательно»: смеялся он.
- «Не смешно»: зашипела я, - остывая.
- «А я думаю, мы ещё посидим вон в той кофешке, время позволяет и тем для разговора хватает»: и он опять потащил меня, не спрашивая на то разрешения. Уже сидя в кресле разглядывая интерьер, и ощущая надёжную руку на своём запястье, я улыбнулась занятности ситуации: «Почему-то дежавю в моей жизни постоянный гость. Может со мной, что-то не так?»
     Он заказал мороженное, и я не стала упрашивать себя, освободив руку, зачерпнула и попробовала белую сахаристую массу. Вкусно. Вкус детства: сливочный пломбир с повидлом и кусочками вафель.
Расслабилась и молча, наслаждалась ощущениями. Он тоже заговорил не сразу: «Ты не кипятись. Прости, что пошёл «во банк». Сразу раскрыл все карты. Но я хотел, чтобы ты задумалась, очнулась. А то поставила на себе крест. А ведь есть ещё люди кому ты дорога и нужна. И не обязательно отказываться от всего, приобретая иное, вполне возможен симбиоз. И все будут счастливы»: он сделал перерыв, поглощая свою порцию мороженного. Я остыла, и желание спорить пропало, и потому сидела, отправляя ложечку за ложечкой в рот, - растворяя и прислушиваясь к послевкусию.
- «Понимаешь, я не тороплю, но ставлю перед фактом. А за то, что так себя повёл, быть может, ещё отблагодаришь. Спрячешься за меня, и только будешь удивляться, как же всё вовремя»: он покосился, в мою сторону, - многозначительно улыбаясь.
     И я поняла, что он чего-то не договаривает, что щадит меня. Что всё сказанное и сделанное, завтра станет мелочью. По сравнению со спешащим на всех парах ко мне, - завтра. Примирительно вздохнула: «Спасибо!»  И теперь уже опять, рядом со мной сидел, - огромный, замечательный человечище, который вызывал восторг и умиление весь текущий день.
   Прощаясь, он спросил: «За вами зайти?» Я замахала руками: «Не-е…  Давай сегодняшних выступлений достаточно». Он поцеловал мою руку, - паясничая раскланялся. На том и расстались. Это  было ближе к одиннадцати. Ночь уже во всю, играла свои гаммы. 
      Добравшись до номера. Закончив приготовления, - легла. И погрузилась в сон.

2

        Утро наступило, как то разом. Зазвонил будильник на телефоне, через пару минут раздался звонок от Никиты. Пашка подскочил: «У нас что, пожар?»
- «Нет солнце, это начался долгожданный день. Пора подниматься. Нам ещё следует плотно позавтракать, а то кто знает, придётся ли отобедать». Он нехотя поднялся, и отправился в ванную комнату. Я уже оделась и укладывала волосы, когда он появился вновь. Но ему быстрей собираться, чем мне. И по факту мы были на выходе вовремя. Сегодня он красовался в сером костюме и белоснежной рубашке. Галстук, это  для него невыносимое испытание, так что галстука не было. Мы вышли и закрыли дверь.
     У меня из аксессуаров была только вездесущая сумочка, не съёмный  серебренный перстень (подарок дочери) и в тему серебряные серьги купленные некогда по великому случаю. Но я и не стремилась выглядеть на все сто. Позавтракав в местном кофе, - выползли на улицу.  С опаской взглянула в сторону заданного направления и шумно выдохнула: «Вот блин. Там ещё и красная дорожка, и фанаты. Может, не пойдём?»: в надежде на поддержку, бросила взгляд на сына.
Он улыбнулся и выдал: «…Но мы не привыкли отступать. …Надо Федя, надо». И подхватив под руку, потащил к столпотворению. Я даже и не ожидала такого ажиотажа вокруг данного мероприятия. Уже подходя к дорожке, - собралась, выпрямилась, и мило улыбаясь, медленно поднялась по ступенькам. Пашка, довольно поглядывал по сторонам. – «Слушай, а это приятно быть в центре внимания. Пожалуй, я отложу на время захват мира»: это он входил в образ белой умной мыши, из-за океанского мульта.   И мы на этой фразе проскользнули в открытую дверь, где  уже поджидал Оверин. 
     Позолоченные карточки, -  служившие проходными билетами сверкнули на миг и погрузились обратно. Он проводил  до мест, и удовлетворённый растворился среди разноцветной толпившейся массы. Я села и притихла. Хотелось сделать, как в детстве, - прикрыть глаза и стать незаметной для окружающих. Но достала блокнот и погрузилась в раздумья. Через минут пять церемония началась.
    Зал притих. Председательствующих было слышно хорошо. И  время от времени бросая взгляд на сцену, я старалась уловить мысль говорящих. Наконец завершив приветствие, началось чествования номинантов. Тут с ужасом обнаружилось, что те говорили ответную речь и читали свои стихи. Холод проник в меня, и сковал пошатнувшийся дух: «И что мне ещё забыли сказать?»
   Но в этот момент  услышала свою фамилию, неспешно поднялась и направилась к сцене. Пытаясь представить, что же буду говорить? Поднимаясь по ступенькам, внимательно смотрела под ноги.  И казалось, что сделав пару шагов, вдруг обнаружила чью-то протянутую на встречу руку. Уже осознавая обращённые ко мне слова, поняла что, - награждена какой-то премией, какими-то грантом, и что мои авторские экземпляры сборника, это не последнее что предстоит сегодня увидеть и держать в руках.
    Обменявшись рукопожатиями,  расстались. Медленно повернулась к залу, подошла к микрофону: «Добрый день, дорогие братья и сёстры, дамы и господа»: улыбнулась  прозвучавшему голосу: «Сегодня все мы оказались свидетелями продолжения прекрасных традиций поддержки пишущих гениев. Нет, я не оговорилась, я действительно считаю, что многие посетившие эту сцену достойны этого звания. И  предлагаю поддержать их бурными аплодисментами. Ну а, продолжая почин предыдущих, с удовольствием прочту пару своих несложных произведений»: начала с «Солнечный лучик», продолжила «Кто подскажет, как сердце находит любовь», и закончив «Ночь темна и прекрасна», - глубокомысленно раскланялась, и покинула арену.
     Я уходила, - чувствуя, как силы покидают, боясь соскользнуть на крутых ступеньках, уже ступив на верхнюю, заметила его руку. «Нет, - в этот момент, я от неё ни за что не откажусь»: подумала,  цепляясь за него, как утопающий за соломинку. Неспеша, спустилась, не забыв по привычке пересчитать. Всё... Как оказалась на своём месте, рядом с Павлом - вспоминалось с трудом. Мероприятие закончилось. Народ направился на выход.
     В холле были расставлены столы для призёров, где они ставили автографы, на тут же купленные экземпляры книг. Один светил мне. Я вышла почти последней, и не трудно было догадаться, который из них. Очередь уже начинала нервничать, когда умостившись, я взяла ручку. Моя первая встреча с  читателями. Экземпляров должно было быть не много, несколько коробок, это примерно двести. С энтузиазмом принялась выводить экспромты на подаваемые сборники.
    Сын не стал дожидаться окончания процедуры. Прихватив коробку и наградную мишуру, отправился в номер. Так как я имела привычку считать, то на цифре двести  оторвалась от книги и посмотрела перед собой. Что-то опять пошло не так. Очередь не уменьшилась, а как будто даже прибавилась. Оказалось, что на улице так же идёт бойкая торговля книгами. И там экземпляры шли без счёта. А премированным авторам, сообщество дополнительно издало на грантовой основе ещё пару тысяч экземпляров, что и толпилась около стола нескончаемой очередью. Я втянула в себя воздух:  «Ух, ты!!!» И завистливо покосилась на скучающих соплеменников. Очередь была только здесь. Страхи начинали сбываться. Примерно через час, я улыбалась последнему очереднику.
     Оглянулась по сторонам. Авторы были на местах. Немного размявшись, медленно поплыла от столика к столику, приобретая именные экземпляры. Подписывая им в ответ свои (интересно, когда они успели их купить?).
   Никита выскочил из раскрытой аудитории, как ошпаренный: «Солнышко, там дурдом, бежим»: выпалили он, переводя с трудом дыхание. Я не понимая замерла, а затем направилась туда откуда он  только что появился. Там шумели меценаты, т. е. господа.  Оказалось, они остались не довольными количеством книг, полученных сегодня. И требовали дополнительного издания. А именно моих книг.
- «Господа, господа, вы что это устроили истерию. Это мои первые книги, не последние, до конца года поступят в печать ещё пара сборников стихов, и роман «Лабиринт». А там постепенно и всё остальное. У меня на полке пылится не одна рукопись. Это просто руки, наконец, дошли до издательства. Успокойтесь, я вам гарантирую. Ещё будете умолять не писать. Но, увы, - не могу. А гонорар за эти книги пойдёт на следующие издания»: я замолчала, в зале воцарилась полнейшая тишина.
- «Вот именно этого я и боялась, чувствовала, что что-то не так»: ворчала я себе под нос, направляясь вон. Никита молча, шёл рядом. Резко притормозив,  обратилась: «Что ещё ты мне забыл рассказать?»
Он смущённо улыбнулся. Подумал, и многозначительно выдал: «Завтра после номинации прозы, будет авторский концерт. … Выступают поэты песенники. Ты тоже»
- «И когда ты намеревался об этом сообщить, опять перед выходом на сцену?»: шипела я от спазма, перехватившего горло: «Никита, у меня в готовом виде только одна песня, у остальных только мелодия. У меня не было возможности довести их до ума. Я поэт, - не музыкант».
Он выслушал моё возмущение и спокойно ответил: «Я музыкант. Мы сегодня подготовимся, а завтра выступим. Я буду аккомпанировать, ок? А сейчас забираем вас из гостиницы и едим ко мне на хату. Я думаю, тебе уже всё равно на мнение окружающих».
     Квартирка была как в кино, двух ярусная и двухсот квадратов. Студия звукозаписи, столовая хоть пляши. Я опять почувствовала на мгновение себя неловко, но расположившись и переодевшись.  …Работая бок обок, с этим милым, талантливым музыкантом, забыла о нашем социальном неравенстве. Оказалось он играет не только на фортепьяно и синтезаторе, но и на гитаре, и некоторых духовых. Он был не талантом, - талантищем, от которого у меня, дух захватывало, - как от быстрой езды.
      Я напевала песни, он записывал их в нотах, делал аранжировку и загонял меня в коморку звукозаписи, где я исполняла песню на чистовую. От сердца отлегло. С ним, эта задача вполне выполнима. И даже стала подумывать о сценическом образе. Костюм вроде бы есть: черные трикотажные шаровары, и черная футболка с серебристым портретом красавца в солнечных очках,- во всю грудь. Но нужны кожаные перчатки, без пальцев, оригинальные полусапожки, магическая печатка и амулет на шею, рисунок розы на всю правую морду-лица. И розовая разовая краска для волос, то есть лак.
   Четыре песни были готовы на одном дыхание, пятую он попросил исполнить на всякий случай. Это песня называлась - «Ты мой». И фактически звучала как соло, с некоторым вкраплением музыки. Затем выслушав заморочки с костюмом, взял телефон и кому-то позвонил. Долго рассматривал присланные фотографии, и найдя что-то подходящее просветлел: «Как тебе?» поднёс экран, - на оценку.
– «Радость моя, я плохо вижу. Мне нужны очки»:  я поспешно удалилась за очками. Вернулась и некоторое время внимательно разглядывала предложенное. И перстень, и амулет были выполнены в одном стиле,  они нравились, но я боялась, что такие вещи мне не по карману. Поэтому мялась с решением. Он понял и решил за меня. Серьги нашли у того же дизайнера, они были легкими и ниспадали, как каскад брызг. Теперь дело оставалось за перчатками и полусапожками.         
      Выскользнули на улицу, направились в бутик. Он находился поблизости и явно отвечал моим запросам. Прогулявшись по рядам, обнаружила требуемое, - пылившееся в углу. Это были сапожки -босоножки, на удобной не высокой платформе. Усыпанные стразами. Там же нашлись нужные перчатки.
     Уже возвращаясь, Никита спросил: «Почему именно так?» Я засмеялась: «Солнце, мне пятьдесят шесть. Песни не по возрасту. Под этим образом легче всего скрыться».
  Вернувшись, примерила костюм и повертелась около зеркала: «Да, пойдёт». Никита не дал времени на переодевание, загнал в звукозапись: «Повторим и закрепим. Приготовилась? Первая пошла…». Это была легкая джазовая, - «Ты не поверил мне», затем - «Ты все слова забыл», эстрадная попса - «Мой нежный ангел», песня под гитару - «Нас развела печально ночь», «Вуаль дождя» и завершала всё это - «Ты мой».  Нервы дали о себе знать, усталость догнала и я взмолилась: «Всё! Будь что будет. Спасибо, ты мой ангел. Но я валюсь с ног». И я действительно отключилась тут же на кожаном белом диванчике. Он тоже не ушёл далеко,- рухнул рядом.
  Утром промурлыкал над ухом вместо будильника: «Вставай кулёмка, пора!»
Я простонала: « А можно пора, перенести на пару часов?»
   - «Вставай, вставай»: потянул он меня за руку: « Мы и так растянули подъём донельзя. Пашка уже на ногах, и при параде».
 - «Ладно, ладно»: согласилась я и встала на диване во весь рост, демонстративно направляясь к краю, собираясь спрыгнуть на пол. Он подал руку, и подхватил перед самым приземлением.  Но не отпустил, я подняла лицо, чтобы заглянуть ему в глаза, и в этот момент его губы обожгли мой рот. Это был долгий спонтанный поцелуй. От неожиданности  обмякла, и повисла на его руках. Но сознание быстро вернулось, и буря протеста выплеснулась,  как набежавшая волна на берег: «Не делай так больше никогда! Слышишь? Не надо». Боль захлестнула  сердце, и я высвободившись рванула в свою комнату. Закрылась, скинув концертный костюм, отправилась в душ.  Контрастное обливание, быстро сняло напряжение в теле. Семь лет воздержания, это вам не тяп ляп, чем-то жертвуешь, а что-то постоянно контролируешь. Но я вполне счастлива. Если не считать вот таких нежданчиков.
       Во-первых, - Оверин вызывал во мне восхищение, во-вторых, - что-то действительно ёкнуло ещё при первом дежавю в аэропорту, в-третьих, - я чувствовала, как неумолимо увязала в нём, как пчела в мёде. И поэтому надо научиться держать дистанцию, хотя с ним  вряд ли получится. Он этого не желал. Упрямо напоминая о себе, и заставляя думать. Вот и теперь рассматривая себя в торжественном платье, я не смогла отмахнуться от ощущения поцелуя на губах, огонь полыхнул и вырвался из груди, как из пасти дракона. Тяжело дыша, присела на кровать: «И что мне с ним делать?»
     Легкий неуверенный стук оторвал  от размышлений: «О, да…  Мы спешим».
- «Да, я выхожу»: отозвалась я, подхватив сумочку и пакеты с тряпками. Направилась к двери, но прежде чем  открыть, немного постояла - прислушиваясь, а затем лишь открыла. Он ждал.
– «Прости, больше не буду»: шепнул, вглядываясь в лицо.
- «Всё, проехали. Буду весьма благодарна, если не будешь напоминать»: отводя взгляд, сухо ответила  на извинения.
- «Что, так плохо целуюсь?»: нервно хохотнул он.
- «Ты неисправим»: не удержавшись, шлепнула его по плечу: «Ну, сколько можно?»
- «Я честный. Сказал, - не отпущу. Значит, - не отпущу. Дело времени. …А теперь вперёд и с песнями»: и он демонстративно шлёпнул меня по попе.
Обменялись, называется. Уступать никто не собирался. И я чувствовала, что напряжение только растёт. Но сейчас Никита был единственной родной душой в этом странном и неизвестном мне мире. И я проглотила.
    Подкатили вовремя, как не странно, но меня уже не интересовало мнение других, относительно моих знакомств. Зацепившись за нёсшего пакеты Никиту, я  гордо прошагала по красной дорожке. Располагаясь в кресле,- поблагодарила, и приготовилась к очередным неожиданностям. И они наступили тут же. К нам подошёл и раскланялся, весьма привлекательный мужчина. Я его уже видела в первый день среди шумных господ. Он и тогда произвёл  неизгладимое впечатление. Высокий, статный в дорогущем костюме, и  с пронзительным взглядом, пробирающем на сквозь.
 – «Никита, а ты не соизволишь всё-таки представить меня своей даме?»: Обратился он, как то уж очень по панибратски, к Оверину.
 Я уловила нотки протеста в голосе Никиты, но он повернулся и представил: «Михаил Александрович Оверин, мой старший брат. Прошу любить и жаловать».
    Михаил протянул руку на встречу моей, подхватил и наклонившись поцеловал:  «Он меня не хотел знакомить»: широко и по-доброму улыбнувшись, пожаловался: «Запретил приближаться. Категорично заявив, - «не отдам, моя». Правда, это как-то по-хамски? Но я вот приблизился, хотя и воздержавшись.  … Милочка, мне очень приятно было познакомиться с вами, и я думаю, что вы оцените меня, немного лучше узнав. Ну а, теперь приятного время провождения». И он удалился, осторожно продвигаясь на своё место. Никита не ушёл сел рядом  и тихонько шепнул на ухо:  «Не отдам».
     Торжественная часть продолжалась почти столько же, как и в первый день, номинанты то и дело поднимались на сцену, рассыпались в благодарственных речах, и удалялись. Я вновь представила себя на подиуме и нервно заёрзала в кресле.  Боязнь сцены у меня появилась со временем, вначале чувство страха как-то патологически  отсутствовало. Но в течении жизни появилась, и уродливо расползлась по всем сферам социума. Привычка преодолевать трудности выручала,  но догоняли последствия. Дети называли это, - отходняками. В этот момент размышлений назвали мою фамилию, и я покорно поплыла, создавая великодушный и доступный образ леди-романтик.
   Неожиданность застала врасплох. Я заметила, как бы ни старался, подготовиться к этому, обязательно хочется вскрикнуть: «Опаньки…».
Вот и теперь вручая мне мои авторские экземпляры, грамоты, какие-то статуэтки, председательствующий в заключении объявил: « И наконец, это именно тот автор, который получил первую премию, единогласным решением комиссии». Мне показалось, что по моему лицу расползлась идиотская гримаса. Зал рукоплескал, а у меня перехватило дыхание. Быстро справившись с волнением,  выступила с ответной речью и раскланялась. Господи, теперь только концерт. Никита,  встречал у ступенек.  Кажется, я к этому привыкаю.
   После торжественной части перерыв, и лишь затем  концерт. Сидя в гримёрке, дожидалась своей очереди. Мы выступали последними. Никита заглянул и рассмеялся: «Совсем расклеилась?»
- «А что так заметно?»: сценично хлюпая носом,  ответила я.
- «Да уж, как то бросается в глаза, еле увернулся. Но  думаю, ты справишься. Я в тебя верю»: и он так же неожиданно ускользнул.
      Вейзажист, наконец, обратил на меня внимание: «Что будем делать?» Внимательно выслушала и заключила:  «Легко … А почему так?»
- «Ну, как бы образ такой»: промычала я в ответ.
Рисунок выбрали с наклейки, - вполне подходящая веточка розы во всю длину лица, - серебристого цвета. Волосы всклокотали и частично выкрасили в розовый цвет. Яркий, агрессивный макияж, и аксессуары. Когда я  взглянула в зеркало, то осталась довольна: « Не узнать. Можно идти шутить».
     Никита появился, как раз на последних словах: «Что ж идём шутить».
Взявшись за руки, направились к выходу на сцену. Я сожалела, что не смогла поприсутствовать на концерте, это же так интересно, новые авторы, новые исполнители, новые  не затертые песни. Вот даже взять  последнюю, звучащую теперь. Интересная композиция.   
    Объявили нас. Я вздохнула, и покорно шагнула за Овериным. Микрофон вяло болтался в моих руках. Зал замер. Было заметно, что некоторый шок прокатился по рядам присутствующих.  Я улыбнулась и включила микрофон. – «Добрый вечер дамы и господа»: голос звучал вполне уверенно, уже почувствовала, как вхожу в раж: «Мы своим номером завершаем концерт, и думаю вы не пожалеете, что остались с нами до конца. …И опаньки!!! …Первая песня, - это моя первая песня, эстрадная, танцевальная попса. Называется, - «Нежный ангел», встречайте и наслаждайтесь».   
     Раздались нерешительные аплодисменты, и я включилась. Свет приглушили,  на экране появились танцующие фонтаны и брызги света.  Я запела. Никита вступил, как бы подхватывая эстафету,  мы на одном дыхании исполнили первую композицию. Незаметно вошла в образ. Уже никто не мог с уверенностью утверждать, что по сцене скачет милая грациозная дама, рассыпающаяся утром в любезностях.
        Следующая, как и задумывалось, пошла - «Ты не поверил мне». И зал уже с интересом наблюдал за происходящим. Я приплясывала и выразительно жестикулировала, подчёркивая смысл песни. Объявляя следующую,  - посмеялась: - «Не расслабляйтесь, я не работаю в одном жанре, встречайте, - «Ты все слова забыл». И…» Никита зашёл с большого заразительного проигрыша. Я вступила. После третей песни зрители загорелись, и попали в настроение.  Долгие, дружные аплодисменты не давали закончить концерт. Конферансье вышла и успокоила: «Мы решили, что Третьяк исполнит дополнительные песни. Так что можете наслаждаться».
        Она отплыла, а я немного растерялась, но спохватившись, - продолжила: «А теперь парочка песен под гитару и дуэтом. Встречайте, -  талантливый музыкант и просто большой души человечище, Никита Оверин».  «Нас развела печально ночь», и следующая за ней - «Вуаль дождя». Произвели на присутствующих впечатление. Зал скандировал и не хотел отпускать. Было приятно. Наконец Никита обратился ко мне в микрофон:  «Исполни - «Ты мой». В горле першило и я заглянув за кулисы попросила воды. Прополоскала горло и под овации появилась вновь на сцене.
      – «Хорошо. И хотя мы все устали, я думаю эта песня, найдёт уголок в вашем сердце». Запела. Никита тихо музицировал, обыгрывая слова. Когда закончила, зал стоя выразил восторг.
 – «Спасибо! Спасибо!»: старалась я откланяться.
      Ведущая вызвала на сцену всех принимавших участие, и тут уже все дружно раскланялись, принимая одобрение.  Готовясь последовать за остальными,  увидела у сцены зрителей с цветами. Первые поклонники. Вернулась и приняла букеты. Оказалось, что требовали ещё и автограф на книгу.  Подложив газетку, приземлилась на край сцены, свесив ножки. Фанаты не заканчивались. Цветы и игрушки принимал Никита, я старалась расписаться в книжках. Но толпа не уменьшалась. Где-то рядом  заметила камеру и диктора, ведущего репортаж. Энергичная девушка пробилась ко мне сквозь толпу, и глядя в камеру задала вопрос: «И как вам пожинать лавры успеха?»
Я засмеялась: «Ещё не поняла, но то, что за два дня раздавая автографы, наверно уже написала роман, это точно».
- «А вы в курсе, что концерт транслировался по первому, в прямом эфире, на всю страну? И зрители голосовали за лучшую песню, и лучшего исполнителя? И сейчас завершились подсчёты голосов. Поздравляем! Вы первая в обоих случаях. Ваша песня, - «Ты мой», и вы, заняли первые места. Что бы вы хотели сказать телезрителям». Я прослезилась: «Милые мои граждане, дамы и господа. Я от всего сердца благодарю вас за поддержку и ваш выбор. И постараюсь оправдать  надежды. Будьте счастливы, и пусть удача улыбается вам  чаще».
      Ей по-видимому хватило, и они откатили, снимая оканцовку  репортажа. Я наконец завершила тоже. И немного огляделась. Рядом разговаривали братья Оверины и какой-то незнакомый, но очень важный мужчина. До меня донеслись обрывки разговора: «…Её юного тела, пол зала захотело. … Бери больше… Трансляция шла на всю страну». Ничего не разобрав, я спрыгнула и подошла. – «Мальчики, вы поможете мне разобраться с букетами? Миша обернулся: «Солнышко, конечно же, поможем»: и немного замявшись, представил третьего участника разговора: «Семён Бенедиктович Свиридов, хозяин первого канала ТВ. Свиридов расплылся в сдержанной улыбке и преподнёс букет: «Восхищён, и удивлён вашей энергии и энергетике. Думаю, мы ещё не раз встретимся»: он откланялся и удалился.
– «Что это было?»: заметив раздражение на лицах Овериных, вопросила я.
 – «Я думаю, что не стоит портить праздник мелочами, но продолжение ещё будет»: буркнул Мишаня.


3

     Спалось сладко. Следующий выход только в 19.00. И потому довольно потягиваясь в приятной мягкой постели, я думала только о хорошем. Ещё немного и мы, завершая осмотр достопримечательностей Москвы, отправимся в Питер. Ну, может еще круиз по Волге. А там домой, до следующей встряски. … Работать, работать и работать.  Дети уже наверно места себе не находят, внуки забыли, цветы засохли. В дверь постучали. 
 – «Кто там?»: отозвалась я, накидывая халатик.
- «Это ты там, а я тут»: съязвил Мишка заваливаясь  в комнату. Рост этих мужчин  явно выше среднего, и телосложение выдавало  пристрастие к спорту. Не спрашивала, чем они занимались, но смотрелись прекрасно. Наверно отбоя от женщин нет. По крайней мере, у меня восторг из ушей фонтанировал. Это ж где, такие водятся? …Умные, сильные, целеустремлённые, ещё и не растерявшие доброты и уважения.  Благодарила судьбу, что она улыбнулась. И пусть, всё не так как бы хотелось, но они рядом и моё сердце плавится от одного  их присутствия.
   - «Ты чего уже здесь?»: смущённо огорошила я его.
- «А ты не рада? …Так мне уйти?».
- «Мишка, не паясничай. Ты же знаешь, что это не так».
- «Так мне остаться?».
- «Я в тебя запущу подушкой. Если ты не прекратишь».
- «Дуэль? Нет, с дамами не спарингую».
- «Так что вас привело в столь ранний, час в мои покои, сэр?»
- «Ну, если честно. Боюсь, что уведут из-под самого носа, а я даже не успел, как следует погреться»: и тут он осекся: «Правда, боюсь. И не хочу, чтоб уезжала. Пусть не моя, но рядом. Вставай, завтрак подан. Все у стола ждут. А я вот рискнул прервать твоё одиночество».
- «Хорошо. Умоюсь и приду. Это не долго»: смутилась я. Заправила постель, и отправилась в ванную комнату. Умылась. Причесалась, нарисовала брови: «Говорят, к старости они становятся гуще. Мои остались, - три волосины, еще и выцвели. Не нарисуешь, - и нет их. И это весь макияж. Иногда кажется, я какая-то странная женщина, - меня не волнуют тряпки, косметика, поклонники. Важно лишь одно, присутствие близких мне людей. А это не так уж и мало. Сердце было открыто для многих. Так друзья моих детей, были и моими друзьями. И это выглядело очень занятно. Может от того, я и не торопилась стареть. Всё ещё хотелось покататься на водных лыжах, прыгнуть с парашютом, полетать на дельтаплане. Если бы не позвоночник…  Вобщем, может оттого братья Оверины так легко вписались в мой круг близких. Гарантирую, скучать буду, и переживать тоже».
     Я появилась у стола к самому разгару трапезы. Мальчишки о чём-то оживлённо беседовали, но заметив моё явление, оборвали разговор, и засуетились. Никита отодвинул стул, для удобства моего размещения. Мишаня налил бокал растворимого кофе со сливками и пододвинул бутерброд.
- «Спасибо мальчики, это так приятно»: я приступила к поеданию бутерброда и краем уха прислушалась к продолжению разговора. Как ни странно, но Пашка в нём тоже участвовал, это что-то было насчёт качания пресса, бицепсов и трицепсов. Ну вот, что я говорила. Главное, что я не одна такая. Мальчишки.
 Сегодня куда-либо выходить не хотелось. После завтрака  все расположились в зале на диванчике и болтали о разной чепухе. Потом Пашка ушёл к себе полазить в инете. Никита уступил ему один из своих ноутов, а Мишка ещё и подогнал игровую приставку. Я ещё удивляюсь, как это сын уделил нам своё внимание. И лишь теперь сбежал к себе.  Когда он ушёл, разговор вдруг изменил направление.
– «Солнышко, ты не сильно расстроишься, если мы  сообщим, что после бала тебе предстоит с Никитой выступить на вечеринке у Свиридова?»: подбирая слова, нехотя выдавал информацию старший Оверин. Я заметила, - ощутила, как ему этого не хотелось, но он был по какой-то причине вынужден это сделать. И закончив, тяжело вздохнул.
- «Ну, я думаю если вы со мной рядом, то это вполне возможно. Но почему я?»
- «Во-первых, - ты номинант, призёр, и выигравший исполнитель прямого эфира. Во-вторых, -  его личное волеизъявления. И это, как раз нас напрягает. Помнишь вчера, мы с ним спорили,  когда ты подошла, и мы его представили? Вот тогда он прямым текстом выразил свои намерения. Не смотря на наши возражения. Он так, - мужик неплохой, немного алегархнутый, но мы давно знакомы и дружим. Но вчера, с ним потерпели фиаско. Тебе придётся самой отшивать его, но мы будем рядом, и  на твоей стороне».
- «Да мальчики. Голодные игры. Вам что моделей не хватает? Любая красотка, будет в вашей постели, только пожелай. А вы делите  престарелую поэтессу»: я задумалась.
Никита отозвался: «Нам не нужна любая. Такие, как ты, - одна на миллион. Красота тела, - дело проходящее, хотя ты и теперь любой фору дашь. А вот душа, ум, талант, это редкость, и всё в одной».
- «Ну да, талантище. Вы видели, - сколько молодых, симпатишных номинанток по сцене дефилировали? И они ещё себя покажут. А вы всё обо мне, да обо мне. Хотя я вами горжусь, и привязана крепко накрепко, но мальчики, - может, не будем больше мусолить эту тему? Это как-то тянет душком».
- «Это как?»: хохотнул Мишаня.
- «Тухлым мясом»: буркнула я.
- «Ты как знаешь. А я тебя никому не уступлю, и даже тебе, хоть дерись»: съязвил Никита.
 - «Всё. Я не собираюсь на вас давить. Вы мальчики большие, мозговитые. Но предупреждаю, у нас у каждого своя жизнь. Это как вы представляете ассимиляцию наших миров? Эдакая глобализация в микро социуме? Подумайте хорошенько…».
  Тема была замята. Каждый остался при своём. Но было приятно, что на отношениях не отразилось. И мы сидели в обнимку, обсуждая нейтрал, огибая острые углы.
- «Мальчики, а как мне достать запись мероприятия?»: спохватилась я: «Мне  бы показать своим.  И книги всех участников с автографами. Это так приятно, быть причастной к чему-то такому возвышенному».
- «Сегодня подсуетимся. Я бы и сам не прочь. … Мероприятие удачное, участники как на подбор,
- интересные, прям один звездей другого»: аукнулся Миша.
Никита хихикнул:  «Главное я свою поймал».
- «Ты опять?»: возмутилась я: «Ещё не надоело?»
- «Никогда!»
- «Мишаня, ты бы хоть повлиял на братца. Это же, уже ни в какие ворота»: и мы дружно расхохотались.
    Поднялась и отправилась на кухню готовить обед. Картофельное пюре с котлетками, салат из свежих овощей, и оладушки из кабачков. Всё это готовится быстро, так что через полчаса мы уже снова сидели у стола, пожиная плоды моей фантазии.
- «Слушайте очень бесхитростно, но вкусно»: смаковал старший Оверин.
- «А ты попробуй сказать, что-нибудь другое?»: отшутилась я:
- «Главное положить всё что требуется. …Анекдот слышали? … «Абрам умирает, а Мойша сидит у постели, и спрашивает: «Абрам, вот у тебя всегда был вкусный чай. Уходя - открой мне свой секрет». На что, тот отвечает: «А вы не пробовали в него заварку ложить?»
- «Если честно ребятки, я уже устала ото всех мероприятий. Нет, не так от мероприятий, как от нежданчиков. Вы же со мной до талого? А то сорвусь и сбегу».
- «Не боись. Не обсуждается. Будешь гнать, не получится»: отшутился Михаил.
       Тема разговора плавно перешла в другое русло. Котлеты и оладьи исчезли со стола в считанный момент и догоняясь бутербродом Пашка посмеялся: «Немного не рассчитала. Они же больше я, чем ты».
Мишка парировал: «Мы сыты, а у тебя растущий организм. Потому ты и вечно голодный».
Сын соглашаясь, мотнул головой: «Согласен. И мне, пожалуйста, бутерброд повторить».
Быстро проглотил, запивая бокалом чая. И отплыл в океан инета.
- «Вы это видели? Как на свидание к девушке»: ворчала я.
- «Вполне, - какие его годы!!! А правда какие?»: подтрунивал Никита.
- « Девятнадцать. Ну да. Я как-то упустила».
- «Они не плохие, просто у них реальность немного деформированная. Но они вполне совмещают виртуальность с жизнью»: продолжил мысль Миша.
И мы умолкли, наслаждаясь ароматным напитком, и размышляя каждый о своём.
  Убрав со стола, я удалилась в свою комнату, чтоб дать им время, побыть наедине. Повалялась на постели, растягивая позвоночник специальными упражнениями.  Контрастный душ. Сегодня день покажется длинным. … Танцы. Выступление на Свиридовской вечеринке. И чем это ещё аукнется, но с моим везением, на нежданчики можно было надеется. Вернее я была в этом убеждена.
   Часа за два, села у зеркала. Надо было повозиться с причёской. Немного начесала, поставила чёлку, закрепила лаком. Остальное собрала, - закрепила заколкой на затылке.  А струящиеся, - рассыпающиеся по плечам, - плойкой собрала в локоны, и тоже закрепила лаком. Ну, что-то вроде бы так. Макияж немного сложней повседневного: тональная основа, подводка, тушь для ресниц, немного тени для век, губная помада и контурный карандаш для губ. Ну и, конечно же,- лак для ногтей. Так же не броский и несложный. Повертелась. Оценила. Вполне. Теперь только влезть в платье и туфли. Но это перед самым выходом. А пока я опять растянулась на постели, и задумалась: «Каких-то, три дня, а жизнь изменилась до неузнаваемости. Кто бы сказал, не поверила. Но вот вижу сама, а всё равно как во сне. И боюсь, что при пробуждении без боли не обойдётся. Уж как-то странным образам я прикипела к этим Овериным. И что-то подсказывало, что они во мне не меньше нуждались, чем я в них».
Ближе к шести влезла в платье. Шифоновое, - розовое, в крупный белый цветочек.
    В дверь неуверенно постучали. Никита заглянул: «Пора!»
- «Да, солнышко! Я уже»: поднялась и пошла на встречу. Он не ушёл, а дождался, и когда я приблизилась, как-то странно улыбнувшись,  продемонстрировал  на ладони внушительный футляр обшитый красным бархатом.
- «И???»: упёрлась я в него взглядом.
- «Это же бал. К платью положены драгоценности».
- «Кому положены, а кому не обязательно»: фыркнула, пытаясь протиснуться.
- «Не удастся. Во-первых, - на тебя будут смотреть. А во-вторых, - ты моя. И драгоценности обязательны».
Спорить не хотелось, и я согласилась: «Ладно, но только на бал».
- «Фу!»: вздохнул он облегчённо: «Ты иногда меня балуешь».
Миша тоже не ударил в грязь лицом. У подъезда красовался чёрный лимузин.
- «Мальчики вы что сговорились? Я же не переношу помпезности. Вы меня убиваете»: ворчала я, усаживаясь в машину: «Можно было сразу катафалк».
В окружении мужчин  смотрелась, как роза в букете, и хотя это напрягало, но было и приятно.
     Музыка уже звучала, когда наша компания высадилась у красной дорожки. Никита вышел первым, подал мне руку помогая выбраться. И окружённая красавцами, я прошлась под взглядами оживлённых зевак.  Банкетный зал видела впервые. Впечатляюще! …Кружили пары, легко скользя по мраморному полу. В малом зале стоял стол с закусками и напитками. Места для посиделок были обозначены богатыми резными стульями. Куда я и устремилась, приглядев пустующие.
- «Мальчики веселитесь, а я посижу здесь»: решительно заявила я на их протест.
Никита фыркнул:  «Не удастся! Или ты танцуешь с нами, или тебе придётся выбирать из них».
И я краем глаза заметила движущихся претендентов в мою сторону.
- «О!!! Я передумала. Никита, может ты, меня пригласишь?»
Он довольно расплылся в улыбке, и демонстративно пригласил  на танец.
Двигался легко. Мы заскользили, пристраиваясь следом за пролетающими парами. Музыка была живая, играл известный столичный оркестр. И это было прекрасно.  Это был мой первый бал. И начинался он просто эффектно. Со мной рядом был мужчина моей мечты. Принц на белом коне. И даже если у нас нет будущего, но в эту минуту он со мной, рядом, и это приятно. Я взглянула ему в лицо, и покраснела, встретившись взглядом: «Ох, и не нравится мне эта киска. Кажется, он читает меня, как раскрытую книгу».
   Танец, за танцем, он умело уводил меня от желающих. И увлечённо беседуя, мы веселились среди разгоряченных танцоров. Казалось, мы знали друг друга целую вечность. Танец иногда говорит гораздо больше чем слова. Особенно если это самбо, танго или буги-вуги. … Но однажды он всё же не успел,  когда мы стояли, общаясь с Павлом и Михаилом, к нам в сопровождении своей дочери присоединился Свиридов. И следующий танец категорично остался за ним.
    Танцевал он уверенно, с толикой самолюбования. Я едва поспевала, а особенно за ходом его мыслей. Он разговаривал так, будто бы я обязана знать и предугадывать: «Ты понимаешь, что я важная персона, и могу купить всё, что пожелаю?»
Я молчала, ожидая продолжения. Во-первых, - мне не понравился его переход на «ты», а во-вторых, - я не понимала к чему это он. И даже если и догадывалась, то сама мысль, была очень отвратной. Потому, дала ему время на разъяснения.
      И как бы спохватившись, он выровнял: «Я вдовец. Мне нужна пара. И ты мне нравишься».
Я не стала дожидаться окончания музыки. Извинилась, и спешно стала удалятся прочь, ища моих мужчин. Он шёл следом. Не знаю, осознал ли, что сейчас произошло. Но мне уже был знаком тип такого неандертальца. И мне было страшно, и противно. А ведь ещё предстояло побывать на его вечеринке.
       Никита заметил меня, и встречал. Не спросил, но видно догадался. Моё лицо было бесчувственным. Меня  мутило.  … У меня был особый вид аллергии: аллергия на чушь, на мерзость, подлость, ложь, грязь». И я тяжело дыша, сглатывала слюну. Он подхватил  под руку, и мы пошли к столу. Минералку я не пила, он с трудом нашёл берёзовый сок, налил бокальчик, мы отошли, и присели в неприметном уголочке. Оверин молчал, ожидая, когда я успокоюсь.
 Наконец я перевела дыхание, и уткнулась в его плечо: «Пожалуйста, не отдавай меня никому. Я не хочу общаться с кем-то ещё. И хотя я выгляжу сильной, я беззащитна перед хамством, меня убивает напыщенность, и неравноправие. Помоги мне продержаться должное время. А потом я уеду. И постараюсь больше не напоминать о себе».
     Он выдержал паузу. И лишь за тем наклонившись над самым ухом, произнёс: «Всё в порядке, он свой шанс упустил. А я тебя никому не отдам».
Я не стала смотреть ему в лицо, перед глазами в мыслях расплывалась его довольная улыбка. И на этот раз мне от неё было спокойно.
        Остальная часть вечера прошла без происшествий. Мы танцевали, общались с присутствующими творцами. Оставляли друг другу контакты.  В основном это были прекрасные, воспитанные люди. И осадок от разговора с олигархом, постепенно таял. Около Павла крутилась дочь Свиридова. И судя по оживлённому разговору, они ладили. Танцевали. Проводили плодотворно своё время.
    У меня не было привычки обижаться или осуждать людей. Ведь не всегда известны все причины поступка. Но глядя на Павла, в моём сердце что-то шевельнулось. И судя по времени, мне ещё предстоит испить чашу до дна. Михаил появился неожиданно и прервал мысли: «Всё, пора! Идём на выход. Машина ждёт». Павел не поехал. Остался в обществе Виктории. Я не настаивала. Он уже большой мальчик. Но немного волновалась. В окружении Овериных вышла, и сосредоточилась на предстоящем выступлении.
    Вечеринка была в Останкино. Когда-то будоражившее воображение башня, теперь выглядела вполне обычно. Ресторан «Седьмое небо» полностью был предоставлен виновнику торжества.
Веселье шло полным ходом. Мы были не единственными шутами. Именитые гости, из которых я и половины не узнавала, бродили по залу, общаясь между собой.  С младшим Овериным прошли за кулисы. На сцене отыгрывала гонорар Нюша. Мне нравится её творчество, - неординарно, эмоционально и столько энергии. Пробежали мимо Тимоти. Никита, обменявшись с ним приветствиями, остановился около нашей гримёрной. Открыл дверь и пропустил  вперёд.
     Этому вейзажисту ничего объяснять было не надо. Он всё уже знал. Я просто сидела в костюме и наблюдала за творческим процессом. Вместо переводки на лице появился весьма симпатичный рисунок. Работал мастер. Выступление обязывало. И я оценила. Это не то, что моё, - здесь вспушить, здесь подкрасить. Идею обыграли, и это уже было произведение искусства. Никита восхищённо выдохнул: «Класс!»  Я обернулась поблагодарить кудесника:  «Спасибо! Восхищена! Рада знакомству!»
    Максим удовлетворённо хмыкнул: «Буду рад сотрудничеству. Зовите». Нас позвали. И мы поспешили на выход. Ведущий объявил песню. Порядок был изменён. И я заволновалась о количестве. Но со мной был Никита. И страха уже не было. С трудом  угадывалось, нравится или не нравится выступление. Господа были заняты своими делами. Пропели пять основных, и уже были готовы покинуть сцену. Но ведущий объявил моё соло, - «Ты мой». И стало ясно, что этого ждали. Зрители собрались, ещё что-то обсуждая между собой. Я запела. И они умолкли. На какой-то момент, потеряла контакт с залом. И закончив, взглянула перед собой. Они аплодировали. Стараясь до конца оставаться звездой, кланялась медленно и глубокомысленно.
      Оверин старший, был среди приглашенных. Появился откуда-то из аудитории, помог мне спуститься, и мы проплыли мимо узумлённых лиц.  Подсели к свободному столику,  он заказал  бутылочку Ессентуки и мороженное «Крем брыле». Никита остался собирать  инструмент. А я не стала путаться у него под ногами. Если честно, очень хотелось покинуть это престижное место. Не замедлил появиться, Семён Бенедиктович. Подсел  по-свойски. И не смущаясь присутствия Оверина, вцепился в меня давним разговором: «Так ты подумала над моим предложением? Я гораздо богаче, их вместе взятых. Весь мир будет у твоих ног. Одно слово…»: и он на минуту замер в ожидании.
    - «Простите, но нет. Думаю, вы можете купить кого угодно. Я, навряд ли подхожу. И хвост большой. Не обижайтесь, у меня нет планов на создание новой семьи».
Он загорелся: «А они?»
- «Они друзья. Самые близкие и лучшие. Я их обожаю»: улыбнулась я, глядя в сторону Мишки:  «Да, искрит немного, но у них мозги на месте».
- «Ты не понимаешь, я ведь могу зарубить твою карьеру на корню»: закипел Свиридов.
- «Я не боюсь. Это им надо»: я бросила взгляд на толпившихся в углу участников шоу:  «Это их можно купить, продать, запугать. А меня, - не было и не надо. Всё написанное, - издам малыми тиражами, и оставлю в наследство детям. Песни запишу у себя в Алматы. Слава богу, там студии тоже есть. И не смейте мне угрожать. Это подло и низко».
Он вдруг сразу остыл, и поймав мою руку шепнул: «Ты навсегда останешься в моём сердце. И поверь, я никогда не причиню тебе боль». Неспеша, поднялся и удалился к гостям.
У меня начиналась истерика. Хотя я держала себя в руках.  Всё же дыхание сбилось, и из груди стало вырываться сдавленное всхлипывание. К этому моменту подошёл Никита.
- «Что это было?»: спросил он глядя на моё бледное лицо. – «Мишка, ты что остановить его не мог? Ей же плохо, не видишь? Ослеп?»: вспылил он. Помог мне подняться, и мы вышли в коридор. Угловое окно было приоткрыто, я глубоко дышала, стараясь сбить всхлипы. Он прислушивался и удивлённо разглядывал моё лицо: «Как это?»
- «Это не я, это душа. Она гораздо ранимей. Вот и случаются разногласия»: я улыбнулась в темноту. Да, это бывало уже ни раз, и сейчас не так сложно было с ней справляться.
Он прижал меня к себе, тихонько поглаживая ладонью по голове, как маленькую: «Что, домой?»
- «Увези меня поскорей. А то я задыхаюсь»: шепнула я.
     Мы подошли к дверям лифта. Он нажал на кнопочку, и двери открылись. Вошли. И медленно спустились на первый. Лимузин подогнали, мы сели рядом. Он прижимал меня к себе, и поглаживал по спине, - слегка покачивая. Вечер был испорчен. Но прижимаясь к его груди, я чувствовала себя вполне сносно.
      Иногда приходится пересматривать свои взгляды прямо по ходу пьесы. Да, я выбрала одиночество. Но всегда  выбираешь из чего-то, так чтобы было комфортней, и не мешало дальнейшим действиям. И никто не говорил, что я не нуждалась в ласке и тепле. Но если так сложились обстоятельства, то лучше уж одиночество. Но вблизи Никиты, трудно придерживаться своего решения. Сила, нежность, сострадание, - это же такая редкость. А мне сейчас было просто тошнотворно.  Я прижималась, и мне становилось легче.
    Дома, после душа, мы посидели на кухне, наслаждаясь травным чаем. Он старался отвлечь меня своими многочисленными байками. И немного отойдя от своих переживаний, я наконец отправилась спать. Как же не хотелось уходить, кто бы только знал. Но лучше для него, - пусть это будет тайной.
      
4

  Утро затягивалось. Вставать не хотелось. И я валялась в постели, делая вид, - что сплю.  Никита не раз, тихонько приоткрывая дверь, заглядывал в комнату. Но я не велась. Снова и снова проигрывая вчерашний день, лежала  в размышлениях, раскладывая всё по полочкам.  Наконец поднялась и отправилась в душ. Сегодня у нас намечалось несколько мероприятий, и это были весьма приятные мероприятия: поход в Третьяковку, и большой  Драматический: на  пьесу - «Цыганский барон». Поэтому затягивая подъём, я обделяла нас во времени. Но Никита не торопил, - жалел.
 Приведя себя в порядок, выползла, - стараясь проскользнуть на кухню незаметно. Но он ждал, и этого не удалось. Усадив  за стол,  принялся выставлять,  ожидавшие своей миссии, - тарелочки с едой.  Налил бокал кофе, и немного подумав, налил себе тоже.  Присел напротив.
    Говорить не хотелось. Я упорно молчала, старательно пережёвывая пищу. Уткнувшись в тарелку носом. Он тоже не вторгался в моё напряжённое смущение.   Дожевав бутерброд, я вдруг вспомнила о Павле, и оторвала взгляд от еды. Никита, предупреждая вопрос, ответил: «Мы уже позавтракали. Ждём тебя. Пашка в комнате. Уже собран».
- «Прости»: выдавила я, и снова погрузилась в молчание. Допила кофе. Встала, рассеянно пытаясь убрать после себя. Но он опередил: «Я думаю, нам пора выходить. Одевайся, я позову Павла».  Послушно отправилась одеваться. На выходе глянула в зеркало, и не найдя чего-нибудь неординарного, вышла. Они уже ждали у двери. И при моём появлении она распахнулась.
        В Третьяковку минуя нескончаемую очередь, попали с служебного входа. Это был интригующий опыт. Но у Никиты здесь были связи.  Мы проскользнули в зал и остановились у картины Тициана, – «Даная». Пока рассматривали шедевр, Оверин отлучился переговорить с нашим гарантом. И в какой-то момент я уловила смысл их разговора. Акустика была идеальной.
- «И почему она? Ведь  я моложе и гораздо эффектней выгляжу. У нас столько общего. А ты выбрал её. А я могла бы ещё родить для тебя, только бы пожелал. И даже бороду сбрил»: не стараясь скрывать своего раздражения, выговаривала моложавая особа.
- «Не кипятись, я никогда не давал тебе повода надеяться. Мы были только партнерами. А в её сторону ты даже смотреть не смеешь, не то, что резко высказываться. Это моя удача. И я её не упущу. Хоть бы порадовалась…»:  съезвил он.
- «Радуюсь. Но зависть подъедает. … Ладно, - счастья тебе Никита. Приятного просмотра. Вы собираетесь по всем залам, или выборочно?»: уже успокоившись, продолжила она.
- «По всем. … Я пошёл. Меня заждались. Картину до дыр засмотрят»: и он резко повернувшись, стал приближаться к нам. Мы продолжили движение, плавно переходя от картины к картине.
 Многие произведения я уже видела, не в оригинале конечно, - в репродукциях. Оригиналы не шли в сравнения, это так волнующе, будто  чувствуешь присутствие автора. Видны шероховатости полотен, и ощущается сладковатый запах красок. Более  шести десяти тысяч картин.  Русские авторы передвижники.  … Шишкин, Репин, Левитан, Васнецов, Верещагин: работы этих художников восхищали меня всегда, - своей индивидуальностью и мастерством. Большая экспозиция зарубежных полотен. И я почти сразу потеряла интерес к услышанному…  Очень нравилось видеть интерес Павла. Он впервые созерцал такие грандиозные шедевры. С интересом разглядывал, вплоть до надписей, и рамок. К шести часам вечера  доползли до выхода. И я ощутила нахлынувшую усталость. Вот тут вспомнила услышанный разговор, и поравнявшись с Овериным равнодушно бросила: «А ведь она права!» И не желая продолжать, - вышла.
Было видно, что опять сделала ему больно. Нет, я этого не желала, но иногда правда как хина. Он сделал вид, что пропустил мимо ушей. И отдохнув в ближайшем ресторанчике, отправились в Большой.
      Постановка была классической, чему я радовалась как дитя. Состав был обновлённый, и пьеса прозвучала как бальзам на сердце.  Захватила и не отпускала до последней минуты. Я уже видела эту пьесу, тогда выездная труппа Большого, гастролировала  по Азии, и мне повезло попасть на эту постановку. Мне было девятнадцать, и моя восторженная душа запомнила всё до мельчайших подробностей.
       Ночь уже спустилась на улицы города, когда мы вышли в потоке шумной толпы. Теплый ветерок гулял, обдавая многообразием ароматов. …Теперь Питер, и домой. Никита остановился и оборвал мои размышления: «Сегодня мы ещё к Мишке на вечеринку приглашены, и это обязательно. Так что берём багаж и к нему. А уже оттуда в Питер».
- «Я же говорила, что не нравится мне эта киска. Роется в моих мыслях, как у себя дома»: ворчала я, молча выслушивая его монолог. Уже часов в одиннадцать были у старшего Оверина. Его вилла находилась где-то далеко за городом. Светилась как елочка на Новый год. Слышалась музыка и смех гостей. Некоторые уже разъезжались.
- «Вовремя!»: хмыкнула улыбнувшись.
- «На то и рассчитано!»: поддакнул  Никита, пропуская меня вперёд. Пашку выловила Вика. И они сбежали куда-то в гущу событий. Не стремясь,- светится, тихонько пристроились среди танцующих пар. И я расслабилась, прислонившись к плечу партнёра. Это был самый лучший день в нашем завершающемся турне по Москве.
     Постепенно гости рассеялись. Музыка затихла. Но мы ещё до того проскользнули в дом.  Никита провёл экскурсию, и показал наши комнаты. Затем сбегал за багажом, я была готова сразу же завалиться спать. Но не тут-то было. Братья были в хорошем настроении  и требовали продолжения.  Немного для приличия посопротивлявшись, сдалась. Пашка сбежал, предоставив нам свободу. И теперь мы дурачились как дети, ползая на полу перед диваном, на пушистом и мягком ковре.  Вспоминали старые песни,  и напевая - тут же их изображали как могли. Было весело. Мы вошли в раж. И в какой-то момент перешагнули границу.
      Я вспомнила песню, когда-то исполняемую М. Боярским: «Ап, - и тигры у ног моих сели, ап, - и с лестниц в глаза мне глядят, ап, - и кружатся на карусели, ап,- и  в обруч горящий летят». В этот момент я улеглась  на их широкие спины, и они как послушные тигры, - по кругу, - типа как по арене цирка, медленно покачиваясь,  поплыли по комнате. Разгоряченные тела фанили.  На повороте чуть не соскользнув на пол, подтянулась и зацепилась за плечи  Никиты. Между нами заискрило. Я тут же соскочила и чтобы скрыть происходящее выбежала на балкон. Тело бил озноб, и тянули судороги. Такого ещё никогда не было. Огонь разгорался. Во мне полыхал ад. Мозги поплыли.  Окна и балкон моей комнаты были совсем рядом. Перемахнув через перила, поползла вдоль стены.  Дотянувшись до открытого окна, подтянулась, и перевалилась вовнутрь. Силы оставляли. На четвереньках доползла до ванной комнаты, разделась, заползла в ванную.  Горячая вода не ощущалась. Лишь только пар выдавал  температуру.  – «Горячая, холодная. Горячая, холодная»: напоминала  себе шепотом. Минут через десять  поднялась, укуталась в банный халат, и едва держась на полусогнутых, потащилась к кровати.  Рухнула. Плотно укуталась в одеяло. Озноб не проходил. Тело тянуло. Сердце заходилось от боли. Никита что-то кричал за дверью, но мне уже было всё равно. Примерно так сейчас выглядел для меня полный пипец.
      Шум утих. Через минут пять он забравшись через балкон, тихо стонал надо мной: «Прости! Прости! Мы полные идиоты. Я идиот. Знал же, что у тебя воздержание. Господи, у тебя может сердце не выдержать». При этих словах он стянул с меня одеяло. Затем халат. И самоотверженно и целеустремлённо принялся растирать мышцы. Затем сбросил с себя одежды, подполз ко мне и обхватив прижал.  Натянул одеяло, укутался как в кокон и затих.  Потом вдруг очнувшись, зашептал: «Прости, но это придётся совершить, в виде исключения».   Я захрипела протестуя, но силы оставляли.  Он продолжил: «Я думаю в медицинских целях, ты сможешь это проглотить. Просто лежи и ничего не делай. Расслабляйся».
               Представляю, что творилось  в его голове. Стояк был полный. И его сердце готово было выпрыгнуть мне навстречу. Постепенно судороги утихли. И мне стало жарко. Я обвилась руками вокруг его торса и впилась пальцами в спину. В голове звенело, как после жестокого похмелья.  Стыдно будет потом, раскаянье, самобичевание. Но сейчас это было блаженство, это было спасение. Это было то, чего я очень хотела.
     Ночь пролетела незаметно. Я лежала в его объятиях, и мне было очень приятно. И даже было жалко, что с восходом солнца всё это останется в прошлом. Я попалась как глупенькая девочка. Эта была точка не возврата, для нас обоих. Слёзы тихо поползли по щекам. Он почувствовал. Отпустил. Высвободился из под одеяла. И уже одеваясь, осипшим голосом выдавил: «Прости! Я всё понимаю! Впредь буду осторожным. Но если будет желание, - зови»: он попытался изобразить смех. Но получилось сухо, и постно. Не оглядываясь вышел. Прикрыв за собой дверь. Я вздохнула и уткнувшись в подушку отключилась, проваливаясь в глубокий сон. Даже не подозревая, что у Никиты в данный момент случился нервный срыв.
       Мишаня сидел, около кровати брата молча, потупив взгляд, выслушивая тяжело выкрикиваемые слова. И это всё, что он мог сделать для него полезного.  Ситуация выходила из-под контроля. В любовных делах он был не силён. Как-то не срослось. А тут явно бушевали вселенские страсти. И от того он молчал, боясь даже бросить тень.
      - «Мишка, я не хотел. Но так получилось. У меня тоже крышу снесло. Я её люблю. И эта постельная сцена должна была быть не сегодня, и не здесь. А теперь, я как будто выпел  зелья. Я схожу с ума. Во мне проснулся зверь. Я не могу гарантировать неприкосновенности. И это так низко». Он уткнулся в подушку будто пытаясь скрыть за ней свою досаду.
     Наконец-то решившись, Мишаня отозвался: «Ну, я думаю, ничего страшного не произошло. И ты сможешь оставаться тем же Никитой, что  и был. Я буду рядом с тобой, до конца. И я думаю, мы её никуда не отпустим. Это просто невозможно. А пока предложи ей круиз по Волге на нашем теплоходе. И вот увидишь, за эти две недели, всё разрешится, наилучшим образом».
Никита оторвался от подушки:  «Ты прав! - Мудрый лис. Я так и сделаю. Надо просто потянуть время. Она должна понять, что я ей необходим так же как она мне. И что вся эта ситуация вполне разрешима, без вреда для задействованных сторон. А мы ведь всё устроим наилучшим образом. Правда, - братишка?»: И он просветлённо взглянул на Мишку: «Ты самый лучший брат на свете». Он хлопнул по протянутой навстречу ладони. И откинувшись на спину прикрыл глаза.
 Старший Оверин ещё посидел минут пять в кресле. Затем стараясь не шуметь, поднялся. И покинул комнату.
    Жизнь стремительно менялась. И не сказать, чтобы  это разочаровывало. Нет. Скорее наоборот. На их не обитаемом острове вновь появились люди.  Слышится смех. Плещутся эмоции. Блеснул свет надежды. И хотя он  и сам был не прочь быть главным действующим лицом. Но так уж случилось. И он с готовностью уступает пальму первенства  младшенькому.  Главное что результат его устраивал.
     … Я задерживалась. День уже вовсю качал свои права. Но мне не хотелось покидать постели. И я укутавшись в одеяло терзала подушку. Мальчишки не решились нарушить моё одиночество, и я была им благодарна. Тело вновь и вновь вспоминала ощущения ночи. Мне безумно хотелось продолжения. Не представляю, как это семь лет ни разу не было подобных эксцессов. Но теперь будто сорвали печать. И у меня поплыли мозги. Я застонала и вцепилась в подушку зубами: «Боже, за что?»  Никита заполнил собой все моё сознание.
   Я боялась себя. И теперь выползая после душа, прислушивалась к ощущениям, как водила к звукам мотора. Вполне. Просто чуть больше усилий, чем обычно. И подальше от солнца.   … Думаю, что они тоже пойдут на встречу. Хотя, - тестостерон Никиты может подпортить все усилия.
     Под моими окнами послышались шаги и приглушенный разговор: «Я не понял, почему она полезла в окно? Через балкон было легче перемахнуть… И я был не в курсах, что ваш брат занимался паркуром». Я осторожно выглянула через шторку, стараясь не привлекать внимание. Мишаня стоял с охранником, именно он выдавал сейчас свои наблюдения о вчерашнем приключении. Они склонились над разбитым цветочным горшком, рухнувшим от неосторожного взбирания Никиты. – «Ну, вот вам Ватсон и объяснения»: глубокомысленно хмыкнул Михаил:  «Она пожалела цветы. А мужики в цветах не видят прока.  А о талантах братца можно писать книги». И они, ещё немного потоптавшись, собрали мятые цветы и удалились прочь. Блин. Это так неудобно. Вся история стала достояниям присутствующих. Лишь бы Пашка не был в курсе: «Господи, как же стыдно».
      Наконец пересилив смущение, я выползла из комнаты. Мишаня выглянул из кухни на звуки  шагов. - «Я думал, ты  забаррикадировалась, и теперь только перед отъездом покажешь свой нос?»: басил он.
- «Не напоминай. Жутко стыдно. Прости!»: буркнула я, густо покраснев.
- «А ты ещё и не разучилась краснеть! Совсем, как девчонка»: он беспардонно принялся меня вертеть своими щупальцами.
- «Мишка, прекрати. Мне и так не по себе»: пищала я отбиваясь.
- «В курсе. Но меня не интересует это. Главное ты всё же выползла. И я рад. Идём обедать»: и он втащил меня в столовую. Там никого не было. День был солнечный.  Никита с Павлом резвились на берегу сверкающего водоёма. Гоняли на водных лыжах.
     Я присела около стола, и притихла. Наблюдая, как суетится хозяин, накрывая на стол.  Он накрыл и присел рядом: «Ты должна понять всё случившиеся, рано или поздно должно было произойти. Ну, так уж получилось, что спонтанно. Но вы два взрослых человека. И между вами искрит. Я даже чуть завидую младшенькому. Но не против. И уж тем более, кто я такой чтобы осуждать? Но всё вчерашнее смотрелось, как в закрученном блокбасторе. … Тебя подкинуло, как вампиршу от чеснока. А братец под стать, - влез по ровной стене на балкон. Что говорит, что вселенная отдыхает от бушующей в вас энергетики. Прими и смирись! Нет, я не говорю, что ты должна бросить всю свою систему приличий под ноги страсти. Но считаю, что устоять уже не удастся. Хотя, кто знает». И он смолк, хлебнув из бокала кофе.
     Все точки над i были расставлены. Я улыбнулась. Аппетит как не странно не пропал. И приговорив поданое, перейдя к напитку, я наконец взглянула на притихшего Оверина. – «Ты мудр, и прав. Но мне всё равно не по себе от случившегося. Я хотела не осквернять наши отношения. Вы мне стали как родные. Было очень приятно быть частичкой вас. А теперь, это».
  Он аукнулся: «Что изменилось? Ты ещё стала ближе. Павла никто не собирается посвящать во все подробности.  А Никита открытым текстом тебе говорил о своих чувствах. Постепенно всё устаканется. А это станет занимательной историей. И уж ни в коем случае, оно не отразится на наших отношениях. Я тебя люблю. И восхищен, каждым мигом нашего знакомства».
      Разговор затих. Мы молча сидели  глядя в раскрытую дверь. Наблюдая за происходящим по ту сторону от нас. Мальчишки плескались у берега.  Моторка притихла у пирса.  День плавно перекатил за полдень.  Мишаня допив своё кофе задорно посмотрел на меня: «Что, идём готовить шашлычок? А то маленькие небось проголодались? И вскоре придётся от них отбиваться, как от прожорливых птенчиков. Так что пошли наполнять шампура. А мангал уже готов».
Мы поднялись. Сунув посуду в посудомойку, - Оверин прихватил большущую чашку с маринованным мясом, и мы двинулись навстречу солнцу.
      Дымок от жаренного мяса, разнесло налетевшим ветерком. Пашка появился неожиданно, жадно вдыхая аромат. Он был хищником от рождения, помню ещё в года три, он ходил за гуляющим по двору кабанчиком канюча: «Шашлыка хочу!»  Никиту я заметила не сразу. Скорей ощутила его приближение. И сердце сжалось от нахлынувших ощущений. Шаг за шагом я увязала в непроходимом болоте чувств, умом понимая не обратимость процесса, но уже несло по наклонной, и пахло жаренным, и я лишь молила бога, чтобы всё обошлось малой кровью.
     Он остановился за моей спиной, и я почувствовала на себе его прожигающий взгляд. Неужели это всё? Неужели наши тёплые дружеские посиделки навсегда останутся в прошлом? Что-то екнуло в сердце и оно заныло от нахлынувшей тоски.  Я не знаю, как ему это удалось, но он просто присоединился к нашему действу, и в совершенном спокойствии выплеснул свой восторг от водного ралли. Тоска схлынула. И я невольно с облегчением вздохнула.
   Первая партия шашлыка уже была готова. Пашка подсел к столу, выбрал наиболее приглянувшуюся палочку,  и приложился к подрумяненным кусочкам, заедая маринованным луком. Терпением он не отличался, особенно насчёт еды. Никита расставил новую порцию. И убрал со стола чашку с маринадом. Я пошла на кухню, ополоснуть руки. Оверины появились следом, когда я вешала полотенце на место. И тут я всё же пересеклась взглядом с младшеньким. Он был спокоен. Но что-то новое появилось в его выражении лица, оно смущало и пугало одновременно. Я не задержалась, проскользнула мимо и подсела к терзающему шашлык Павлу. Мысли прыгали как кузнечики по травке. Вроде бы всё спокойно, но на душе рвущий нервы шторм, волны то и дело набегали и с шумом разбивались о промокший темнеющий берег. Мне предстояло длительное самобичевание; бесконечные монологи;  и тяжкое сожаление о случившемся.  И всё это надо было свершить так, чтобы не испортить приятного время провождения.
      Никита присел рядом. Он не собирался делить со мной моё смущение. Он уже что-то решил. И теперь просто резвился как маленький. Я незаметно поддалась его обаянию, и расслабилась: «Какой же он замечательный».
     Разговор заметно оживился. Всё-таки мужчинам главное, чтобы желудок что-либо переваривал. Пашка заморив червячка, с удовольствием рассказывал о своём первом становление на водные лыжи. Было видно как он заметно обвыкся  с присутствием Овериных. Он им доверял. И я задыхалась от надвигающейся разлуки. Я всегда желала своим детям полной семьи, потому так долго держалась за разбитое семейное судёнышко. Пытаясь оставаться на плаву, и вдобавок ещё и рулить в правильном направлении. И теперь, когда у Павла стали складываться настоящие мужские отношения, мне было тяжело рубить концы. Но возвращаться было необходимо.
        Трапеза затянулась. Расходится, не хотелось. Мы сидели под навесом и болтали о всяком, разном.  Ночью предстояла дорога в Питер.  Но неожиданно Никита предложил круиз по Волге, а затем поездку в северную столицу. И сын попался, благоволя своим желаниям. Мне оставалось только согласиться.
     Уже перед сном всё же случился разговор…  Никита поймал меня у самой двери за руку: «Ты не переживай, я не стану торопить события. Хотя это не совсем легко. И круиз будет совместным. Мишка и Свиридов с Викулей тоже едут. Глаз много. Так что бояться нечего».
- «Успокоил. Свиридов то, чего с нами увязался?»
- «Ну, во-первых: - он наш друг; а во-вторых: -  Вика своё слово сказала. Как-то так».
- «Никита, Только никаких разговоров о чувствах. Я всё знаю. Чувствую. Но реальность пишет свою повесть».
- «Я буду стараться. Расслабься»: на последних словах он притянул меня к себе и обнял:  «Я тебя очень люблю!!! Моё сердце прыгает от счастья, когда ты рядом. И я хочу, чтобы ты была счастлива».
Я обмякла.  Запах и тёпло его тела проникли в меня и расползлись. С большим трудом высвободилась, и просипела:  «Я не тебя боюсь. Я себя боюсь». И быстро спряталась за дверью.


5
           Лайнер отходил ближе к полудню.  Позавтракали неспеша. Погрузились. Расселись и  не торопясь двинулись на пристань.  Сегодня это был минивэн  Hyundai H-1. Хотя я не очень разбираюсь в марках машин, это наверно было опять что-то престижное. Мальчишкам важно иметь классную тачку, супер жену и дом, который хотя бы отдалённо напоминает дворец. Тогда они считают себя состоявшимися мужиками, которые что-то да стоят в этой жизни.
    Круиз для меня стал сюрпризом, и котом в мешке. Но я доверяла Овериным, и потому просто выполняла указания. Кроме нас на пристань прибыл Свиридов с дочкой, и оператор с камерой. Наверно у них это было принято так, снимать свои путешествия на камеру. Наши мини игрушки с профессиональной не шли в сравнение. Зато это наши, - и снимай что понравилось.
       Лайнер назывался Александр Оверин, что интриговало с первого взгляда. Мысли поползли и заквакали наплывающими вопросами. И я напряженно поджала нижнюю губу.  Вопросы  не любила задавать, если захотят сами расскажут. Но любопытство раздувалось как пламя на ветру, и я притихла.         
     Разместившись по каютам, на время разбрелись, - ожидая отплытия. Я приложилась к иллюминатору, разглядывая прилегающий пейзаж. Павел, развалился на кровати, - довольно потягиваясь. Гудок, ещё гудок, и наконец, судно бесшумно отчалило.  В дверь постучали. Я отозвалась: «Входите».
       Никита не заставил себя ждать, - в валился в каюту: шумно и бесцеремонно.
 – «Что приуныли? Путешествие будет впечатляющим и запоминающимся. Погоду обещали тёплую, команда ассы. На всех стоянках экскурсии по знаменательным местам. Шопинг тоже обеспечу. Ну?!»
- «У нас всё ок! Просто немного страшно»: шепнула я.
Не взирая на Павла он сграбастал меня в охапку и чмокнув в макушку заключил: «Я буду всегда рядом. А это значит не стоит бояться». Трепыхаться было бесполезно. И я неловко косилась на сына, стараясь разглядеть его реакцию. …Спокойно. Лишь где-то в глубине глаз прыгали смешинки. Ох уж эта мужская солидарность. А как же Шейх, и неприкосновенность?
     Никита продолжал освещать путешествие не торопясь высвобождать меня. И его слова уже были направлены скорей  Павлу. Пашка задавал по ходу наводящие вопросы. И я оказалась как бы сторонним наблюдателем. Наконец обо мне вспомнили. 
 - «Пойдём осматривать  лайнер? Проведу экскурс. Историй как всегда будет много, гарантирую»: уверенно завершил он.  Пашка потеряв интерес уткнулся в ноут. Уже в дверях Никита кинул ему через плечо: «Не спать. Скоро обед».
   Лайнер выглядел добротным и ухоженным, за весь экскурс - взгляд ни разу не зацепился за недочёт.  Чувствовалась хозяйская, любящая рука. Пассажиры высыпали из кают, исследуя транспорт, сновали взад и вперёд, весело и шумно обсуждая.  И мы слились  с общей массой, не привлекая к себе особого внимания, делая тоже самое. Только немного более доступно. Мы прошли с низу до верху. Когда вернулись, обед уже наступил. И я чувствовала, как мой желудок начинал поглощать самого себя. Заглянув в каюту, Павла не обнаружила. Никита первым проскользнул в ванную комнату и оттуда уже доносился шум воды. Я немного комплексовала, от  его  раскрепощенности. И мысли уже шушукались промеж собой: «Что могут подумать другие?» Но ему видно было абсолютно всё равно. Пока я мыла руки и приводила себя в должный вид, он терпеливо дожидался не проявляя никакого интереса. Только  при моём появлении оживился и восторженно польстил. Затем беспардонно зацепил руку и увлёк за собой. Я стала понимать, что круиз подразумевал именно это: постоянное присутствие Оверина младшего. И на душе заскребли кошки.
    Наши компаньоны уже разместились у стола. Появление нас внесло некоторое оживление в их общении. И я заметила, как неоднозначно смотрели они на происходящее. Никита отставил стул и поправил его при моём размещении. Сам присел рядом. Михаил не выдержал: «И теперь ты будешь её изводить - заполняя собой весь досуг?»
- «А ты рассчитывал, что я буду соизволить делится? Нет и ещё раз нет. Мне самому мало»: он широко улыбнулся, даже не камуфлируя своего злорадства.  Дух собственничества уже расползся по его душе, утверждаясь и пьяня. Мишаня хихикнул, и перевёл разговор. Пашка даже не отвлёкся от еды. Я густо покраснела, но сделала вид, что не обратила внимания на словесную баталию. Свиридов, бросив косой взгляд в мою сторону, отреагировал так же нейтрально. Вика, была занята Павлом.
      Меню было общим и потому мне не пришлось выбирать, передо мной поставили щи с грибами густо приправленные сметанной, и на второе картофельное пюре с котлетой и подливом. Заключал всё, бокал компота и тарелочка с пироженным. Я прикинула, - за неделю можно прибавить килограмм пять с подобным кормлением. Но от смущения уткнулась в тарелку, создавая вид увлечённости.
Мишаня не добившись результата от Никиты, неожиданно перешёл ко мне: «Ты разделяешь его рассуждения?»
      От чего я чуть не подавилась. Но выдержав паузу, стараясь улыбаться, ответила: «Я думаю, ты уже знаешь ответ. Моё желание здесь не учитывается. И влияния не имеет». И снова уткнулась в тарелку. Трапеза расползлась во времени. Немного утолив голод, мужчины завязали беседу на незнакомую мне тему. И я была благодарна за спад внимания  к своей персоне. Это будет ещё тот вояж. И почему я поддалась на уговоры? Но интересность маршрута и обещанный наплыв впечатлений, всё же стоил даже таких издержек. И я опять уговорила себя смириться.
   Никита, дав некоторое личное пространство, вдруг опять завладел моим вниманием: «А теперь ты переоденешься, и мы пойдём в бассейн. Позагораем». Вика отреагировала: «Я с вами». Эхом отозвались остальные. Мишаня не замечая протеста братца, продолжил: «День тёплый. Вода как парное молоко. Так что мы идём».
    Переодевшись и накинув яркий ситцевый халатик, я некоторое время ещё стояла в полной нерешительности посреди каюты. Пашка не дожидаясь,  умчался получать обещанное удовольствие. А мне не хватало решимости сделать шаг навстречу действительности, что начинала напирать танком на мои устоявшиеся привычки. И кто знает, что бы возобладало, но Оверин младший не стал играть в рулетку. Меня привёл в себя стук в дверь.
- «Ты уже готова?»: выпалил он, лишь только я открыла.
- «Никита, ты это специально или нарочно?»
Делая вид, что ничего не понимает, он обезоруживающе улыбнулся: «Мы идём?»
Вода была действительно, как парное молоко. На небе ни тучки, солнце уже перевалило за полдень. И у бассейна собралось немало желающих. Но мы поднялись на верхнюю палубу, и там от общих глаз скрывался бассейн для ограниченного пользования.  И наши уже утопили в нём свои разгорячённые тела. Я присела в кресло.  Обнажаться не хотелось.  Пряча голову под зонт, вытянула ноги подставляя их солнцу, слегка приподняв халат. Никита не унимался: «И не думай. Снимай халат и вводу». Я смущённо перевела взгляд на него. Он уже красовался передо мной в одних плавках.  И теперь просто требовал от меня того же. – «Солнце, будь ко мне снисходительным. Мне неловко раздеваться. Я посижу здесь»: буркнула я стараясь остудить его пыл.
- «Чего они не видели на своём веку?»: было ляпнул он, отстаивая свою позицию. Но спохватился, и бесовские искорки запрыгали в его глазах.
       Он помог мне раздеться. Стараясь не смотреть по сторонам, и не привлекать внимание, я соскользнула вводу. И погрузилась полностью. Маяча головой как поплавком. Мишаня оказался рядом: «Правда, потрясающие ощущения? Тёплая, мягкая, освежающая вода. Солнышко. Вот так бы и бултыхался ни о чём не думая, и ничего не замечая. Идиллия полная».
Отвлекаясь от своих страхов, я перевела мысли на его слова: «Да солнышко. Вода прекрасная». Я открывала свой купальный сезон. И думаю, в реку бы точно не полезла. Моё тело всегда имело чуть повышенную температуру. Сквозняки, степень охлаждённости воздуха, воды, чувствовалось остро и не всегда приятно. А вода в бассейне была приятной. Никита вынырнул прям передо мной. И встал, играя мышцами. Капельки воды искрились на солнце, как хрусталики алмазов. Я задохнулась от горячей волны набежавшей и захлестнувшей моё тело. С трудом отрывая взгляд, закусила губу. Это полный пипец.  Меня влекло к нему, как наркомана к героину. И я интуитивно рванула к краю бассейна. Не знаю, заметил ли кто эту заминку, но мне бы не хотелось. И я уже было собралась выбраться, но его рука обвила и легла на мою талию: «Не… Не отпущу. Иди ко мне». И он прижал меня к своему мокрому телу. Я попыталась протестовать, но безрезультатно. И потому обмякла повиснув на его руках. Боже, как же это приятно. Румянец вновь предательски ударил в лицо. А говорят это с возрастом проходит.   
    Мишаня подплыл намереваясь разрядить обстановку: «Никита, отпусти.  Идём поиграем в салочки. Вон даже Семёныч завёлся. Отпусти»: уговаривал он его, как капризного ребёнка. В какой-то момент объятья дрогнули, и я выскользнула и выползла вон. Обтерев тело полотенцем, легла на лежак и прикрыла глаза. Дыхание ещё долго срывалось, от одного воспоминания о его близости, а тело  надрывно стонало. Надо быть осторожней. Это уже не игрушки. Последний шаг сделан. Теперь надо больше усилий чтобы мозги не поплыли основательно. Но я уже понимала, что это за гранью фантастики.
     Он тоже это понял. Появился громко фыркая, и отряхивая волосы от влаги. Капли посыпались на меня и я подскочила прикрываясь халатом. – «Прости! Я нечаянно. Нет, не так… Мне очень трудно сдерживаться. Я люблю тебя. И мне хочется всегда быть рядом. А ещё я всё помню до мельчайшей подробности. И мне хочется повторить».
Я не обижалась, не злилась, я его понимала. Но  глядя в глаза, стараясь держать себя в руках, выдавила: «Постарайся держать слово. Нам ещё две недели быть вместе. И мне бы не хотелось портить впечатление от круиза, безумными страстями».  Он хмыкнул, и упрямо сломил:  «Буду стараться. Но ничего не обещаю. Поздно». Мы встретились взглядом. И я утонула в его синих бездонных глазах. Да. Поздно.
     После  ленивого лежанья на солнце тело подрумянилось. И я почувствовав пощипывание, накинула халат и отправилась в каюту. Приняла душ. И растянулась на постели. Ммм…приятно. Закрыла глаза и задремала.
   Сон был сладким и ярким. Наверно я перегрелась.  Солнце, вода, искорки брызг разлетающиеся от шумно плескающейся детворы. Мимо проплывающие берега, поросшие ивняком. И яркая зелень леса. Берёзки будто девицы высыпали на редкие поляны, и в груди щемило от приятного созерцания этой красоты. Она манила к себе, очень хотелось поучаствовать в этой композиции. Но лайнер плыл дальше, не торопливо меняя декорации. До слуха донёсся тихий шаркающий звук. Кто-то уже разделил моё одиночество, и я не открывая глаз стала поправлять плед. У меня была привычка во время сна раскрывать ноги. И теперь лёгкое волнение  ударило в лицо.
Он выдохнул от восхищения: «И опять стесняешься. Ты же уже видавшая виды женщина».
- «Никита, моя совесть не тряпка чтоб состариться или растрепаться»: я приоткрыла глаза и сладко зевнула, прикрывая рот ладонью: «Опять не мог сдержать своего любопытства? Хотя бы побеспокоился о моей репутации».
Он хохотнул: «Ни кому не надо ничего объяснять, нас окружают люди далеко не глупые. И мои намерения давно были высказаны открытым текстом. Так что дело за малым. Одно твоё слово».
- «Оверин ты не выносим».
- «Отнюдь. Я постоянен. И если я сказал «да», то это «да»».
- «А ты подумал обо мне?»
- « Все мысли только о тебе».
Я вспыхнула и взглянула ему в лицо. Он не смеялся.
- «И?! Что от меня требуется?»
- «Мила я тот же что и был. Не бойся меня».
- «Никита я не боюсь тебя. Я боюсь себя. Мне и так уже будет невозможно всё забыть. И моё сердце ещё долго будет скулить от тоски. Но мы не дети и наша жизнь уже почти дописанная повесть. И будь так любезен, не усложняй».
- « И не рассчитывай. Я тебя не уступлю, даже тебе. Ты моя. И прекрати сопротивляться. Смирись».
Он подошёл и присел рядом.
 Сопротивляться не было сил. Я влюбилась как юная пылкая гимназистка. И меня штормило от одного его присутствия. А запах тела пьянил как сладкое вино.  Я и теперь глубоко вдохнула, и  желание спорить потеряло смысл. Я опять взглянула на него и растерянно отвела взгляд.
Никита обнял, и прижал к себе.  – «Ничего не бойся. Просто наслаждайся. Всё для тебя. И не гони меня. Обещаю ничего не предпринимать, пока сама не попросишь. Я весь твой. Я готов целовать каждый сантиметр твоего тела. Это окончательно и бесповоротно. И давай плодотворно проведём отпущенное нам время»: он взглянул на меня и простонал: «Его так мало».
    Я вдруг ощутила скорость времени и высвободив руки обвилась ими вокруг Оверина. Боже как же я  могла жить без него. Мы сидели вот так прижавшись друг к другу, и молчали. И боялись ослабить объятия будто нас вдруг может раскидать в пространстве, - а дыхание одно на двоих. Он наконец наклонился и коснулся губами моих губ. Я прикрыла глаза. И приоткрыла рот, впуская его тёплый и мягкий язычок. И ощутила, как сладкая истома поползла по всему телу. Это был долгий и сладкий поцелуй. Напряжение росло. Он всё же остановился. И улыбнувшись, отстранился: « Никакого секса до свадьбы».
- «Прекрати».
- «Ты уже просишь?»
- «Никита, расслабься. Это только поцелуй».
- «Нет, это ключ зажигания. И я боюсь не успеть нажать на педаль тормоза, а я обещал. Но мы ещё продолжим, не расстраивайся».
Он поднялся и нерешительно пошёл к двери. Остановился и расплывшись в нелепой улыбке шепнул: «Всё забываю при виде тебя, зачем пришёл, чего хотел. Мы сегодня вечером даём концерт в ресторане. Так что не расслабляйся. А ещё Семёныч планирует концерты в местах остановок. Вобщем загрузил по полной. Ты немного остынь. А я потом зайду, и мы набросаем план выступлений.
   Он выскользнул, я откинулась на подушку, и глухо надрывисто застонала. Тело ныло и требовало продолжения. Я не знала, но в это время Никита, сидел прижавшись к стене, обхватив голову руками, возле моей двери, с другой стороны…  Для удобства обслуживания весь лайнер был нашпигован видео камерами. И старший Оверин стал свидетелем переживаний  и прикладываемых усилий своего младшего.
       После душа стало легче, но ненадолго. Я не знала что делать, я просто тонула в нахлынувших чувствах. Один запах тела Оверина мог выбить меня из колеи, от прикосновений  ступорило.  О каких концертах могла идти речь?  Но если Свиридов решил, то отвертеться не удастся. Хорошо, -  в местном ресторанчике это легко, то же что на сцене в Союзе писателей. Но концерты вне, - это полтора, два часа. У меня нет готового материала, опять форсировать? Я же не давала никаких обещаний. Пусть сам выступает.
       Пашка заглянул и сияя как солнышко промурлыкал: «Тебя Мишка завёт». Я последовала за ним. Михаил был в своей каюте  сидел в широком кожаном кресле, - сцепив руки в замок, в глубоком раздумье. Завидев меня, просветлел: «Слышала, что хозяин выдумал? Ты сильно не волнуйся, всё продумаем. Отвертеться не удастся, это по договору прописано. Призёр обязан дать концерты. Как всегда тебя не уведомили. Но это традиция».
   - «Это точно, - традиция, меня ставить перед фактом. Ладно, что предлагаешь? Ну, на подпевки наш ресторанный ВИА, гримёр тоже наш, костюм есть, платье приобретём, а песни с Никитой нарабатывай.  Не меньше двадцати нужно, а можно стихами догнать. Так что всё намази. Не бойся, я буду всегда рядом». Он умолк и пристально посмотрел на меня. И я поняла, что он всё понимает, что творится в моей душе.
- «Мишка, ты просто не представляешь, как я тебе благодарна!!!»: я подошла и обняла его за плечи: «Ты мой ангел хранитель». Прижавшись к нему я вдруг опять всхлипнула над самым его ухом. Он повернулся: «Ну что ты, что ты. Совсем тебя загнали. Никому нет дела до твоей нежной и хрупкой души. Я понимаю, но не забывай мы рядом. А Никита так это и вовсе весь твой. И с ним всё разъяснится.  А теперь, чувства на задний план и вперёд за песнями. И будь с ним помягче, он тебя любит». На последних словах он тяжело вздохнул, и продолжил: «Помни, я рядом».
 Я вышла, и отправилась к себе. Достала концертный костюм. Прошлась по нему утюжком, и расправила на плечиках. Шкатулку с украшениями оставила на столе. Присела на кровать и погрузилась в себя. Каждая минута пребывания  в этом не ведомом мне мире была связана с Никитой. Он как палочка выручалочка решал все возникающие проблемы, Согревал, когда было холодно. А ещё я понимала, что уже приросла к нему, и отрывать придётся  с кожей. И это было не выносимо. Я плюхнулась в подушку и молча разрыдалась.
     Он сидел рядом, и не знал, что делать. Хотелось обнять, прижать, целовать от избытка чувств, но он дал слово, и потому просто сидел и слушал это горькое откровение.
    Я почувствовала его присутствие, смущённо подскочила, пряча глаза.  «Ты давно здесь? …Прости!!! Я не заметила. Это я так, наверно устала». Он обнял и прижал: «Понимаю. А тут ещё и я». 
- «Что ты, ты это дар богов. Просто наши дороги только пересекаются. И это больно».
- «А ты не торопись с выводами. И не изводи ни себя, ни меня. Просто откройся мне, и наслаждайся. И вот увидишь не пожалеешь».
      Я опять прижалась к нему и притихла. Его тепло проникало в меня и разливалось по всему телу, заполняя каждую клеточку. Голова кружилась, а душа горела как адское пламя. Он оторвал меня и осторожно повалил на спину. Навалился и придавил,  осыпая поцелуями. Я прикрыла глаза, и скользнула руками под его футболку. Сердце замирало от каждого его прикосновения. И это было прекрасно. Но он неожиданно остановился.  Поднялся и пересел к столу. Поднимайся сластёна, будем работать.
   - «Издеваешься, простонала я?»: но выравнивая дыхание, приподнялась: «Что предлагаешь ты?»
- «Я исполнитель, ты творец, так что выкладывай свои творения, будем их отглаживать».
- «Неси свой ноут, зайдём в стихи.ру .  Там почти всё что надо». Он ушёл, но тут же вернулся. Открыв свою страницу, я быстро находила и скидывала на флешку нужные тексты. Набрала восемьдесят. И только тогда притормозила. Он взял флешку и отправился к Мишке. У него был сканер. Вернулся со стопкой бумаг.
- «И у тебя на все есть мелодии?»
- «Некоторые стихи я пишу на слух, сразу с мелодией. Это не объяснимо. Иногда, даже ночью слышу песни и просыпаясь записываю и напеваю на диктофон. А потом шлифую, довожу до нужного восприятия. Я же говорила, я только записываю, и привожу к надлежащему виду. Мне чужды долгие поиски темы  и  рифм, я просто слушаю. А теперь ты слушай и предлагай аранжировку. Выберем подходящие, а остальные в стол».
Он откинулся на спинку и приготовился. Я выбирала, читала текст немного припоминая, а затем напевала. Он тут же на обратной стороне текста писал ноты. Штук десять сделали… затем пошли к нему, оказывается синтезатор у него всегда имеется про запас, как у гитариста гитара. В его каюте я была впервые, и это уже меня не смущало. Мы работали. Слушать его одно большое удовольствие. Он озвучивал, я тихонько напевала. Получалось неплохо. И я опять пришла к своему обычному состоянию, -к равновесию.
    Вечернее выступление прошло спокойно, по-семейному. Я пела и декламировала стихи. Никита аккомпанировал и подпевал. Все участвующие стороны остались удовлетворенными. Теперь только турне: Рязань, Нижний Новгород, Чебоксары,  Казань, Набережные челны, Пермь. Каких-то шестнадцать дней и домой. Нет ещё Питер. И домой.
    Ночь была звёздной и лунной. Проплывающие мимо пейзажи поражали воображение. Свежий прохладный воздух гулял по палубе, пробирая насквозь. Я куталась в кофту и смотрела на всю эту феерию сказок. Уходить не хотелось. Но сон уже начинал напоминать о себе, сладко зевнув, повернула к каюте. И тут столкнулась нос к носу с Овериными.
- «Ты куда сбежала? Мы всех на уши поставили. Не пугай  так больше»: но заметив мой недоумённый, сонный взгляд стихли: «Устала. Красивая ночь?»  Я кивнула.
- «Спать?»
- «Да, мальчики. Я спать. Засыпаю на ходу». И прошлёпав мимо, скрылась за дверью». Уснула тут же, как только голова коснулась подушки.
    Утром проснулась рано, едва светало.  После моциона опять поднялась на верхнюю палубу.  И замерла наблюдая как сквозь предрассветную серость на горизонте разливалась заря, а затем первый луч озарил небо и всё ожило и зашевелилось.  Никита обнял меня и от неожиданности я присела: «Ты что пугаешь?»
- «А ты меня избегаешь».
- «Солнышко я занимаю всё твоё время, ты ещё не устал?»
- «Я хочу засыпать, и просыпаться с тобой. Чтобы ночью во сне обнимать тебя и чувствовать твоё тихое дыхание, ощущать запах твоих волос. Мне тебя не хватает».
- «Прости, а я привыкла к одиночеству, и ещё не перестроилась. Правда, я просто вышла полюбоваться восходом. Но нисколько не против твоего присутствия».
Он коснулся моих волос губами и укутал в свою толстовку.  Мы ещё полюбовались некоторое время проплывающими красотами. Но когда  ожила палуба, спустились к себе. Он не отпустил меня и мы паровозиком  ввалились в его номер. Замок щёлкнул. И он подхватив меня на руки перенёс на кровать. Тихо уложил в подушки и прилёг рядышком.  – «Будем разговаривать. Весь день тебя от меня уводят. И мне тебя не хватает. Вот скажи, как ты можешь привыкнуть к одиночеству,  когда вокруг тебя всегда много людей. Ты общительная, - я не понимаю».
- «Не верю. Но для особо одарённых объясняю. Меня всё устраивает. Я люблю вокруг себя людей, это жизнь. Но моя душа одинока, потому что меня понимают не многие. А может и вовсе никто не понимает, но я не обижаюсь. Я странная, необычная, но так уж случилось и мне нравится. И мне не бывает скучно, потому что в силу моих способностей, сразу думаю несколько мыслей, и это создаёт эффект толпы.  Ещё в детстве моя кузина заметила, что я живу в каком-то своём мире.  Но она даже не понимала как она права. Я живу ощущениями, потому что чувствую других как саму себя, даже растения. Мне всех жалко, и я ко всем отношусь как к детям. Мне хочется раскинуть свои крылья и укрыть весь мир от зла. И иногда бывают ощущения, как эти крылья трепещут у меня за спиной. Но я привыкла и мне нравится. От того в стихах часто звучат строки о крыльях, о полёте, о небе. Я ещё в юности решила, что не выйду замуж. Кому нужна женщина-птица? Но вот вышла и прожила тридцать лет, пытаясь согреть всех своим теплом. И не бросила, если бы не почувствовала  что пора. Наш брак стал обузой для всех заинтересованных лиц. И хотя муж был против. Я ушла. Последний удар мог оказаться для меня последним, а я не хотела видеть его преступником. Вот такие дела солнышко. Теперь всё ясно?».
- Он обнял и прижал к себе: « Боже, какая же ты у меня непростая. И я вдыхаю тебя как аромат вина и пьянею. Если бы ты только знала, как мне тяжело сдерживать себя в своих желаниях. Но чтобы не спугнуть тебя я это делаю, и не нарушу обещания. Верь мне». Он заглянул в глаза, и его дыхание обожгло лицо. Я невольно закусила нижнюю губу и прикрыла глаза. Сердце замерло от расползающегося по телу жара. Он убрал выбившиеся пряди волос и коснулся губами век, кончика носа, губ, - голова закружилась. Я схватилась за него обеими руками, и стала проваливаться в пустоту. А он продолжал тихо и нежно осыпать поцелуями, понимая что без воды, плавать не научишься.

6
        Первый город, который нам предстояла освятить своим присутствием, была Рязань. Как и все города России она сохранила в себе самобытность провинциального города:  Монастыри,  старинные церквушки, Кремль, боярские усадьбы, множество музеев.
      Выступление запланировали на стадионе. И натопавшись за день с экскурсиями, к вечеру поползли на представление. Стадион был переполнен, мы успели как раз к последнему звонку. И пока нас гримировали, - корабельные затейники развлекали публику. Я расслабилась и предоставила свободу действию персоналу. Усталость схлынула. И в памяти всплыли первые выступления  с фабричным ансамблем в мои восемнадцать. Лишь стоило заиграть музыке, и я растворялась в звуках. Кому-то это нравилось, кому-то нет, кто-то безбожно завидовал, но равнодушных - не было, всё это шло от сердца. Так что сейчас, нужно только успокоится,  и заглянуть в себя.
   Свиридов появился неожиданно: «Как ты? Устала? Сможешь зажечь публику?»
- «Семён Бенедиктович, поздно волноваться».
- «Ты не думай, что это я по умыслу злому. Правда, правда, - это только контракт. А я чтобы тебя не задерживать решил всё совместить. И отдых, и с пользой для дела. Понимаю, что большая нагрузка, но ведь и результат какой,  - Стахановский».
- «Вы ещё, что-то помните. А я думала вы уже прожженный капиталист».
- «Поделом. Знаю поделом. Но с волками жить, по-волчьи выть. А я личность творческая, и мне важен результат. А время ограниченное. Главное не руби с плеча, человек раскрывается не сразу».
- «Да что вы завелись? Какая разница, что я думаю. Вы же жили без моего мнения и не парились. Какая муха вас укусила».
- «Собственная. Гляжу как вы с Никитой рядом, и места не нахожу. Зависть гложет, гложет. Почему он, а не я?»
- «Ну, вы даёте»: меня аж подкинуло. Я села и округлила на него глаза: «Вы не заболели? Может перегрелись?  Температура поднялась?»
- «Смейся, смейся. Я готов сам с тобой посмеяться. Ан нет, не до смеха. Всё горит в душе. Ревность кипит. Мысли глупые путаются в голове. Любовь, это тебе не шутка. Дурак, всё испортил своей напыщенностью. А ведь могло всё быть иначе».
- «Успокойтесь. Нет в том вашей вины. Просто мы с Никитой два звена одной цепи. А на вас я не держу обиды. Не имею привычки.  …Жизнь так мала и быстротечна, что я думаю, не стоит тратить свои силы по мелочам. Свет, это всё что я вижу. И даже серый, - имеет множество оттенков. Живите и не парьтесь. Я не одна во вселенной».
Всё это время, от волнения он мельтешил перед глазами, мечась из стороны в сторону. Но от моих слов его взяла оторопь, и он замер передо мной с открытым ртом.
 – «Так просто? Взять и изменить? Опять смеёшься?»
- «Нисколько. Семёныч, расслабьтесь. У вас такой выбор. Любая красавица пойдёт за вами в огонь и вводу. Оставьте вы это ваше самоедство. Просто я вам не по зубам конфета. Вам нужен комфорт, а я не удобная мебель».
Он хохотнул и рассмеялся до коликов в животе.  Присел в кресло и вытирая слёзы простонал: «Спасибо. Уважила. А теперь пора на сцену. Удачи!!!»
Никита стоял у двери и подозреваю, что весь разговор слышал. Я улыбнулась и коснулась пальцами его щеки: «Борода». Он ничего не понял, но улыбнулся мне в ответ: тепло, открыто, нежно.
- «Пора. Ваш выход!»: донеслось откуда-то эхом. И мы взявшись за руки пошли на свет.
Наше появление встретили овациями. Публика была в восторге. Никита подсел к синтезатору. Корабельные музыканты не ушли,  а растеклись за нами. Что для меня стало сюрпризом. И мы начали песни уже в привычном порядке, перемежая их с новыми.  В завершение я прочла несколько стихов: «Солнечный лучик» «Кто подскажет, как сердце находит любовь», «Я часть этой бескрайней вселенной», и «Ведунья».  На десерт исполнили: «Ты мой».  На этом первый концерт  завершился.  Мы раскланялись, попрощались и под шквал аплодисментов поползли к краю поля.
- «Что кулёмка, с боевым крещением?»: шепнул Никита в самое ухо. Вышагивая рядом.
- «Спасибо солнышко!!! Чтобы я без тебя делала?»
У гримерки толпились новоиспеченные фанаты, - с букетами, подарками, с фотографиями, с книгами, ручками. И я не смогла отмахнуться, присела на первый попавшийся стул, и стала раздавать автографы. Если это кому-то надо, то не стоит городить свой огород.  Исполни требуемое, и будь свободен от угрызения совести.  Хорошо, что я не раскрученная звёздочка. От усталости всё тело ныло, и меня клонило в сон. Подписав последнюю фотографию, я удивлённо спросила: «Где они их взяли?» Семёныч заюлил: « Книги и фото перед концертом продавали на площади.  Выручка потрясная. Так всегда делается».
- «Нет. Откуда эти фото? Я их не видела до этого дня. Могли бы хотя бы поделиться»
- «Ни нервничай. Будут и у тебя полным объёмом, отдельной книгой. А пока вот таким образом знакомься».
- «Хозяин, ты меня обесправил полностью. Но я спокойна». Я поднялась и не переодеваясь потащилась к машине. Сил не осталось никаких. Никита сам сложил мои шмотки в сумку и  уложил в багажник. И мы как весёлая ярмарка, натромбовавшись в микроавтобусы, отправились к пристани.  Прислонившись к Оверину, я начала дремать уже в пути. Воздуха не хватала, шум стоял неимоверный, и меня укачало.
Он не стал меня будить, отнёс в каюту и уложил спать. Я всё чувствовала, но просыпаться не хотелось. Лишь буркнула спасибо на прощание и отключилась.
Утро застало меня в пути. Тихий плеск волн, мерное гудение машин. Весёлая болтовня  отдыхающих. Я потянулась и сладко зевнула. Никита сидел рядом на стуле  и при первых признаках моего пробуждения с облегчением выдохнул: «Ты нас напугала». Оказалось это не утро, а вечер. Я проспала ночь и день, мертвецким сном. Чем вызвала у них жуткое беспокойство.
- «Солнце мне не восемнадцать. Силы уже не те. Хотя дух ещё тот»: я виновато улыбнулась закончив монолог, и приподнялась.   
- «А можно мне кофе в постель?»: простонала, чуть понизив голос.
Он подсел,  прижал  к себе и дрогнувшим голосом ответил: «Всё что угодно».
- «Ты чего? Даже и не думай! Не дождётесь!!!»: догадавшись зашипела я.
- «У меня ещё столько дел, а пока не переделаю, она ко мне и не сунется. Фу, ты совсем расклеился. А говорят это у баб, от любви размягчение мозгов». Но спохватившись, обвилась вокруг него руками, шепнула: «Прости!!!»
Он приподнял моё лицо своими длинными пальцами, и чмокнул в губы: «Я просто рад, что всё хорошо».
Я покраснела, и обмякнув - завалилась на подушки: «Может мне ещё поспать?»
Он прощупал мой пульс, посчитал, и немного подумав, констатировал: «Может быть. Но если только я рядом. У тебя давление упало. Будем поднимать».
- «Ты о чём это?»: переспросила я.
- «У тебя в моём присутствии давление зашкаливает»: хихикнул он. И заканчивая фразу скрылся за дверью.
Спать уже не хотелось, но вставать тоже. И я нежилась под одеялом, разминая ноющее тело. Вот так всегда срывается на самом интересном месте. А ведь ещё две недели круиза. Скулящие мысли прервало появление Оверина. И я действительно почувствовала прилив сил.  И осеклась. Румянец опять густо растёкся по лицу.
- «О чём это ты?»:  широко улыбнулся он: «Не говори, дай угадаю… Ты думала обо мне!!!» И заметив моё смущение, шепнул: «Мне приятно».
Завтрак был совмещён с обедом и ужином, так что разнос был полным. И он приподняв меня усадил за стол. Я кутаясь в банный тёплый халат немного комплексовала, но голод не тётка. И поборов смущение приступила к поглощению трапезы. Всё было очень вкусным, и калорийным: борщ со свининкой и сметанкой, печёная фаршированная форель, горячий шоколад, кусочек бисквита. Я съела всё.  Посмотрела на него и рассмеялась: «Вот это аппетит!!!»
- «Может сбегать за добавкой?»
- «Если только крепкого сладкого черного чая, можно ложечку мёда».
Он унёс разнос, и вернулся с двумя бокалами чая.
- «Я столько не выпью»: смутилась, бросив на него растерянный взгляд.
- «Второй мой. Буду составлять тебе компанию»
Мне становилось легче. Выпив чай я вновь залезла под одеяло. Но Никита стащил с меня его и убрав подушки выровнял: «Лежи тихо. Массаж лёгкий. По окончанию будешь бегать».
- «От кого?»: съязвила я.
- «Ну уж от меня ты точно не побежишь».
Я густо покраснела, и промолчала. Массаж действительно был расслабляющим. Тело млело от каждого его прикосновения. Я представила себе тайский массаж и улыбнулась. Закончив на спине он перевернул меня и тут только я поняла как попала. Но на протест уже не было сил. И я повиновавшись замерла. Ожидая последствий. Он спокойно закончил процедуру и накрыв меня прилёг рядом.
- «Как ты?»
- «Слов нет!!!»
- «Теперь можешь немного вздремнуть. Я просто буду рядом. Ну или не просто, я ещё не решил, Но ты спи».
     Я улыбнулась, но ничего не ответила, тело тихо млело от удовольствия и послевкусия.
Он подвинулся и поцеловал меня,  и разгоревшись ещё долго и приятно осыпал всё тело сладкими прикосновениями. Я застонала и напряглась как струна. А он прижался и замер. Вот на такой ноте мы и отключились.
       Я не знаю когда, но Пашка переехал в каюту Мишки. Вся моя, была заставлена цветами и подарками. Проснувшись, где-то через час, я обнаружила около обнаженной себя, Оверина. И немного напряглась припоминая случившееся. Но всё было предельно приятно. И я прижалась к нему в порыве благодарности. И обмякла. Тело поймало искру и заполыхало разгораясь с каждой минутой. Он понял, прикрыл поцелуем мой рот, скользнул рукой по телу. Оно отозвалось как струны на смычок. Я тихонько застонала и прижалась к его груди. – «Нет. Нет»: шептала я уговаривая себя. Он улыбнулся: «Спокойно, ничего страшного. Эротический массаж». Но я почувствовала, как напряглось его тело, и сколько усилий понадобилось ему для этого спокойствия. И затихла в его объятьях. Немного успокоившись  поднялась и отправилась в душ.  – «Горячая, холодная, горячая, холодная»: еле шевеля губами напоминала себе, но это уже не работало. Выползая из ванны обнаружила его рядом.  – «Никита, сил уже нет. Будь благоразумней меня»
Он выжал улыбку: «У меня тоже нет. Но всё в порядке. Я спокоен».
Уже глубокой ночью вышли на палубу. В ресторане играла музыка, шумели люди. По палубе гуляли парочки. Небо было звёздным и бескрайним. Сверкнула и упала комета.
- «Ты загадала желание?»: шепнул он.
- «Да».
- «Поделишься?»
- «Нет. А то не сбудется. А ты, загадал?»
- «Да. И тоже не скажу. Хочу, чтоб непременно сбылось».
- «Как маленькие».
     Он обнял меня и укутал в джемпер. Наступило глубокое молчание. Но нам это не мешало. Главное что  вместе, и всё прекрасно.  Вот так стояли и созерцали на небо, на проплывающий ночной пейзаж. Наконец я зевнула и нарушила молчание: «Всё, - спать. Завтра насыщенный день.  Твой массаж волшебный, если бы ни некоторые нюансы я бы просто умоляла тебя  продолжить. А  сейчас колебание в душе. Но придётся смириться и умолять. А то миссия будет невыполнима. Надо будет ещё мазь в аптеке прикупить. И думаю выстою». Он молчал. Но я понимала, что в это время в его душе кипят страсти.
   Он проводил до двери и мы расстались. Сон пришёл сразу.  Я провалилась в приятную дрёму и отключилась. Утром соскочила чуть свет. Привела в порядок концертный костюм, заменила воду цветам. Наконец разглядела подарки. В некоторых из них были записки. Они были однотонные: «Ты мне нравишься. Я тебя хочу. Нам было бы вместе не скучно». Лишь одна привлекла  внимание и при прикосновение вызывала видения. Это было от  молодой женщины. Она не жаловалась, не просила о помощи, просто написала: «Спасибо!!! Отдохнула душой». А я  задохнулась от нахлынувшей боли.  Припомнила её среди толпы и мысленно протянула руку.  – «Ничего не бойся. Я рядом. Дай мне свою руку, и мы решим твою проблему вместе». И она откликнулась. Её рука была тёплой и мягкой. Я постаралась сконцентрироваться и отдать ей как можно больше своей энергии, повторяя скороговоркой: «Мои силы пусть в тебе, разрастаются вдвойне. Пусть все страхи, и невзгоды обойдут тебя дорогой. Свет души пусть полыхает, всё что надо тебе знаешь, знаешь как что применить. Боль уйдёт, - мы будем жить».  Она взглянула мне в глаза и растворилась в свете. Лёгкое головокружение и поташнивания нахлынули, и я повалилась без сил на подушку. Круто. Это реальность. Как она там? Интересно видио отчёт придёт!? Через минут пять я уже смогла подняться. Силы возвращались. В дверь постучали. Я не стала спрашивать подошла и открыла. Потому что уже знала, что это Никита.
- «Что, массаж требуется?»
Я заглянула в себя, и улыбнулась: «Спасибо солнышко, но по-моему, я обойдусь своими силами».
- «Тогда идём завтракать и на экскурсии. Новгород уже за бортом»
- «Новгород это интересно».
Я коснулась его плеча ладонью и поняла, что стала гораздо спокойней реагировать на его присутствие. Нет,  чувства остались теми же, изменилась моя реакция. И мне стало комфортней. Я подтянулась и коснулась губами его губ: « Это неповторимо!!!»
- «Идём солнышко!!!»
Мы вышли и поднялись в ресторан. Наши, уже разместились у стола, и приготовились к принятию пищи. Завидев нас, оживились. Мишка соскочил с места и быстро подошёл ко мне: «Как ты? Мы так переживали. А я ещё и скучал. Выглядишь прекрасно, посвежела, помолодела лет на десять»
- «Ох, и подлиза. Я всего сутки отсутствовала. Ребята, я тоже скучала»: шепнула, выглядывая через его плечо, - собравшимся: «Мне вас не хватало. Вы у меня самые лучшие. Больше не буду вас волновать, у меня всё хорошо, просто немного было переутомление».
Уже усаживаясь между Овериными, повернулась к Мишке и чмокнула в щёчку: «Прости. Я тебя люблю. Ты мой ангел».
Он смутился. Взял мою ладонь и поцеловал.  «Весь мир у твоих ног»: шепнул, отпуская её.
Никита хмыкнул, но ничего не сказал. После завтрака  собрались у автобуса. Костюмы инструменты погрузили в бусик заранее, корабельные затейники  отправились на центральный стадион, готовится к вечернему выступлению: освещение, установка аппаратуры.
    Новгород встретил нас тепло и радушно. Посетили несколько музеев, прошлись по площади, осмотрели памятники зодчества. Город зелёный, множество клумб, многолюдные парки. Радовали глаз берёзовые рощи. Напоследок забрели на ярмарку и  там потратили последнее время. Звонок Свиридова привёл в чувства: «Вы где? Опять к последнему звонку? Закругляйтесь, и айда»: последние слова он произносил взвизгивая от волнения. Никита рассмеялся: «Волнуется».
     Мы прибыли, как и в первый  раз, к последнему звонку. Проскользнули незаметно в гримёрную, и притихли. Голос Семёныча эхом разносило по зданию. Я уже была готова, когда он заглянул на огонёк.
- «Вы меня до инфаркта доведёте».
- «Семён Бенедиктович, расслабься. Мы люди взрослые и ответственные. Своё дело знаем, обязанности тоже.  Сам себя изводишь и всех в напряжении держишь».
- «Да и то верно. Привычка. Вам на сцену минут через пятнадцать. Ты как?»
- «Не поверишь, но прекрасно, как будто заново родилась».
- «И слава богу». Он вышел, тихонько прикрыв за собой дверь.
Появился Никита, присел в кресло, - пока я разглядывала, и поправляла макияж. Взглянул на часы и констатировал: «Время!!!»
Музыка ещё играла когда мы по красной дорожке пробирались к сцене. Смолкли последние басы, и вместе с фонтанами света появились перед оживившимися зрителями. Конферансье представил нас и скрылся за экраном. Пока музыканты настраивались, я продекламировала пару стихов. А затем всё пошло по накатанной.  Как только отзвучала последняя песня, фанаты ринулись к сцене. Я испугалась, и тут произошёл выброс энергии. Все замерли, а потом степенно и без лишних эмоций стали подходить вручать цветы, и плюшевые игрушки. А я принимала, сидя на краю сцены, и раздавала автографы.
 – «Обошлось»: мелькало в голове. Никто ничего не понял, и не заметил. Уже сидя в машине около Никиты, вдруг осознала, что со мной что-то не так, но быстро  успокоилась, со мной всегда, что-то не так.
Комната походила на цветник. Игрушки заняли Пашкину кровать. После ужина и душа, сидя на своём ложе, читала полученные послания.  При прикосновении приходилось не только читать, но и смотреть, Целая жизнь проходила перед моими глазами. И я молча без эмоций разглядывала, и удивлялась, - сколько людей, столько и реальностей. Каждый человек – это вселенная, со своими законами,  со своими планетами и звёздами. Мне показалось, что часа два я на это потратила, но взглянув на часы, обнаружила, что не прошло и часа.
Не стала зацикливаться, и капаться в себе. Расправила постель, легла, и тут же уснула.


7

    Слова Мишки не шли из головы: посвежела, помолодела лет на десять. Вглядываясь в зеркало, я пристально разглядывала себя: «А ведь он прав. Меня даже позвоночник эти дни не беспокоил, но это же хорошо. И слава богу. Но это же ненормально.  Но я не была нормальной. Просто ещё добавилось, чуть-чуть новой ненормальности.  Поживём, увидим к чему это? Всё в жизни случается не просто так. Для того чтобы понять к чему, надо немного подождать, и всё встанет на свои места».
  Послышались шаги. Я открыла дверь.
- «Ты кого-то ждала?»: смутился Никита.
- «Нет. Я просто услышала приближение твоих шагов».
- «У тебя идеальный слух».
- «Спасибо!!!».
- «Ты чем-то встревожена. Я же чувствую, ты вся напряглась. Собралась, как кошка, загнанная в угол».
- «Солнышко не торопи события, я ещё ни в чём не уверена. Обещаю, что тебе непременно всё расскажу, а пока пусть остаётся, как оно есть».
     Время было послеобеденное, лайнер  в пути уже почти сутки. И мы никуда не торопились. Сидя на кровати болтали, как  бывало и прежде, шутили, смеялись, - вспоминая накопившиеся впечатления. Как хорошо и спокойно находиться рядом с таким человеком, как Никита. И хотя я ничего не знаю о его прошлом, кто он, чем занимался эти полвека. Но вот он рядом и больше ничего не надо. Его улыбка, его блеск глаз. Я обвилась вокруг него руками и прижалась. Он обнял, и осёкся на полу слове. Немного помолчал и спросил: «Ты уже что-то решила?»
 Я мотнула головой, - отрицая: «Нет, солнышко. Я просто наслаждаюсь. Я хочу, чтобы даже твой запах впитался  в меня и оставался до конца моих дней».
Он чмокнул меня в макушку и рассмеялся: «Зачем запах, я же предлагаю себя».
- «Поверь, я не против. Я уже смерилась. Я тебя люблю. Но пока я ещё не знаю, каким боком всё это мне выйдет. А сейчас мне хорошо, и больше ничего не надо».
Он погладил меня по спине и прижал ещё крепче.
Пашка влетел без стука. Вы чего тут притихли. Идём наверх, день прекрасный, вода в бассейне изумительная. Все уже там. Никита отозвался: «Мы сейчас. Просто болтали о всяком разном. Мамка вот купальник оденет и придём». Я сползла с кровати и направилась в ванную комнату. Пашка ещё о чём-то басил с Овериным некоторое время, но я не вслушивалась. Было приятно заглянув в себя вновь ощутить спокойствие и счастье.
Оказавшись в воде, присела, и прислушалась к плеску волн, к смеху, к незатейливой беззаботной болтовне.  Мокрый Никита появился  и присел рядом: «Слушаешь?»
- «Угу»: тихо ухнула я в ответ по совиному.
- «Можно рядышком?».
- «Не вопрос».
- «И???»
- «Слушай».
Он умолк и замер. Затем подплыл ближе и обнял: «Ты права. Прекрасно!!!»
Мишка подплыл неожиданно: «Вы чего это слушаете?»
Я улыбнулась: «Счастье!!!»
- «Правильно. Я солнце, счастье, ангел, а можно то и другое даже без хлеба».
- «Не передёргивай, просто слушай»
Он прислушался, и умолк. Когда повернулся,  на лице застыло изумление: «Это прекрасно!!!»
День хлюпался о бортики бассейна. Солнце неспеша плыло по небу. Люди, как птицы, -  пели на разные голоса, во славу небу. Растворяясь в порхавшем и струящемся, вкруг них счастье.
Пашка хлюпнулся с трамплина, и миллиард брызг,  разлетелись по сторонам, как россыпь алмазов. Вика верещала от восторга, не обращая на нас никакого внимания. Любовь. Мы переглянулись и рассмеялись. Никита подхватил меня и  закружил по волнам продолжая смеяться. Мишка присел поглядывая  удивлённо по сторонам. К нему подплыл Свиридов. И они как два кукушонка притихли  смотря на всё вокруг и ничего не понимая.
     Сидя на лежаке я тихонько шепнула лежащему рядом Никите: «Спасибо за эту поездку. Я словно проснулась. Вылезла из кокона и вспорхнула. И мне неповторимо хорошо. Так уже давно небывало».
Он, выдержав паузу, улыбнулся: «И не ты одна; и не тебе одной».
Мы рассмеялись: «Ох ты и жук, солнце моё. Всё кругами, да обмолвками».
- «Не правда. Относительно чувств, прямо и напропалую»
   Вечером собрались у Мишки: болтали, слушали музыку, кое-кто играл в карты. Павел с Викторией играли в города, стоя у большой настенной карты мира. Было уютно и спокойно. Как-то по-домашнему.
Я свернулась калачиком в большом кресле прилегла на подушку и с удовольствием наблюдала за происходящим. Как же это восхитительно видеть такое единодушие.
    Концерты отыграны. Экскурсии отбегали. Мы возвращались. Ещё пару дней пути и Москва. А там разбежимся по своим делам, и может уже никогда не свидимся. Но сегодня это было подарком судьбы. И я млела от удовольствия. За окном опять светила огромная луна, сияли многочисленные звёзды. Расходится, не хотело всем. И мы тянули время.
        Утром как всегда поднялась с первыми лучами. Выпорхнула на палубу и затихла, наблюдая за проплывающими пейзажами. Господи спасибо за ещё дарованный день!!! Жизнь, это так приятно. Со всеми её невзгодами и радостями, она как кружева плетётся, переплетается, а в результате это шедевр, от которого захватывает дух.
 - Никита появился, когда я уже спускалась к себе.
- «Опять без меня?»
- «Не обижайся. Я не хотела тебя будить. Ты и так ради меня, две недели пахал как раб. Я просто тебя пожалела».
Он улыбнулся: «Знаю. Я просто решил поворчать для приличия».
День начинался, и некоторая досада от того что он завершающий, скреблась в душе. Я коснулась его щеки и ощутив прилив нежности, шепнула: «Борода».
- «Ты ещё не забыла».
- «Это уже навсегда. У меня память отменная.
- «А как же я?»
- «Ты тоже навсегда».
Он подхватил меня и прижал: «Солнышко, пожалуйста, реши в нашу пользу. Мне без тебя жить будет тошно».
Я обняла его за плечи и прижалась: «Знаю. Мне тоже. Но пока всё ещё в процессе. Но я знаю, скоро всё разрешится наилучшими образом, а пока давай наслаждаться моментом».
 Народ просыпался, приближалось время завтрака. Мы спустились ко мне, и  расположились на кровати, ожидая когда соберутся остальные. Просто обнялись, и сидели ожидая.
Пашка зашёл и удивлённо поднял брови: «Вы чего? Что-то случилось?»
Оверин хмыкнул: «Да нет. Всё вроде слава богу».
- «А что молчите?»
- «Без слов понимаем друг друга. Вот и молчим».
- «А ты завтракать?»
- «Да, наши уже пошли. Идёте?»
Никита поднялся и подал мне руку. Я соскользнула, и уже было направилась за ними, но тут сквозняком от открытой двери принесло запах пищи. И я зажав рот рванула к унитазу. Меня выворачивало на изнанку. Из глаз брызнули и потекли слёзы.  Смыв.  И прополоскав рот. Я наконец выползла. Никита всё ещё стоял у двери. Пашка уже сбежал.
- «Я не пойду. У меня кажется начинается морская болезнь»: простонала я. Направляясь к постели. От напряжения и слабости тело потряхивало. Он помог улечься и удалился.
    Присаживаясь к столу огорошил всех известием. И уже приготовился употребить еду. Когда Пашка проживав, удивлённо выпалил: «Странно. Она с бабушкой всё лето плавала по Каспию, и ни какой болезни не случилось. Кроме как в девяти бальный шторм. Но там вся команда болела». И не придав этому особого значения, продолжил трапезу. Мишка с Никитой переглянулись. Никита проглотив на скорую руку завтрак, сбежал из-за стола.
Мишаня неспеша закончил вместе со всеми, но сославшись на дела скрылся на камбузе. Свиридов с Викой и Павлом выползли на смотровую площадку и наслаждаясь видом присели на лавочку. После еды их переполняло чувство благолепия. И они тихо вели завязавшийся разговор.
     Я уже поняла причину случившейся дурноты. И теперь немного шокированная лежала с закрытыми глазами, делая вид, что сплю. Оверин ворвался и упал около кровати на колени.  - «Не надо. Я знаю всё!!!»
Я открыла глаза, и изобразила удивление: «Всё, это что?»
- « Что ты беременная».
- «Солнце мне пятьдесят шесть. Обычное женское уже в далеком прошлом. О чём ты?»
- «Тебе не отвертеться, я видел содержимое твоей сумочки. И в курсе, что ты не совсем обычная».
- «Солнышко давай оставим разговор на лучшие времена. Мне сейчас не до споров. Мне бы чего-нибудь вроде ессентуки».
В это время ввалился старший Оверин с разносом. Я сорвалась и вновь скрылась за дверью туалета. И уже от туда простонала: «Унесите разнос, я не выдержу этого долго». Мишка оставил ессентуки, и ушёл.
Никита доставал меня из-за двери: «Это всегда так? На раннем сроке? И сколько продолжается?»
Я прополоскала рот и выползла. Вид у меня уже был ещё тот. Он простонал: «Что-нибудь помогает?»
- «Ничего. Все три месяца до шевеления. Из еды, только ессентуки. Очень строгая диета. Девочки характер показывают сразу, с двух недель».
Он улыбнулся: «Ну вот, и с полом определились».
- «Никита прекрати. Мне плохо, мне ужасно плохо. И мне не восемнадцать, не двадцать пять, и даже не сорок. Никита это невесело».
Он насторожился: «Ты же ничего не станешь предпринимать?»
- «Я не убийца»: выдохнула я и утихла.
Он присел рядышком, потом прилёг и тоже затих. Потом спохватился, соскочил  и налил бокал воды: «Ессентуки».
 Я с трудом приподнялась. Пригубила, и отстранилась.
- «Не нравится?»
- «Ты что думал, я буду её бокалами хлестать? Нет солнышко, глоток в час. И дай то бог мне это всё вновь выдержать».
Мишка вернулся: «Я созвонился со знакомым профессором. Он нас ждёт. По прибытию. Ты как, дотянешь?»
Я  еле слышно отозвалась: «Постараюсь».
      Всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Но я даже не представляла, что так скоро и таким зловещим образом. И теперь я лежала, раздавленная, выпотрошенная, выжатая как лимон, и даже не представляла, последовательность своих дальнейших действий. Мне просто было смертельно плохо.
     Пашка появился неожиданно, и растерянно присел рядом: «Мам, что с тобой? Я не хочу тебя терять». Его голос дрогнул, и он по-детски хлюпнул носом.
- «Солнце не надо. Это не смертельно. Наверно черепное. Мишаня с профессором договорился, вот собьём, и всё как всегда. А сейчас я просто посплю». Он обнял и прижался: «Это правда?»
- «Я тебе когда-нибудь врала?»
Он хмыкнул и успокоился: « Намочить полотенце? Попарить ноги?»
Я покраснела: «Я уже выпила таблетку. Теперь посплю, и всё пройдёт».
Никита молча сидел у стола, не вмешиваясь в наш диалог. Лишь когда тот скрылся за дверью, хмыкнул: «Никогда».
Но я не повелась, меня от слабости клонило в сон. И мне было не до того. А он не продолжил. Очнулась уже ближе к вечеру. Все люки были плотно задраены, так что обед для меня прошёл незаметно. Но есть хотелось неимоверно. Я чувствовала, как желудок начинал поедать сам себя.  Никита заметил моё пробуждение и подсел: «Может, корочку погрызёшь?»
- «Можно водички?»
Сделав глоток, опять повалилась в подушки.
- «Прости меня. Я разрываюсь. Мне тебя жалко. Но я беспредельно счастлив. Ты сделала меня самым счастливым человеком на свете. И ничего не бойся, сейчас обследование пройдём, и я  обещаю, тебе будет легче. Медицина на месте не стоит».
Я застонала: «Боюсь что я медицине не по зубам. Мой опыт подсказывает, что чашу пить придётся до дна. Прошлые попытки, вмешательства, чуть не закончились трагедией».
Он подвинулся и заглянул в лицо: «Это ты о чём?»
- « Уже к концу токсикоза меня положили в больницу. Давление 50/80, еле передвигаюсь, полная дистрофия. Есть хочется, муж зимой с базара виноград, гранаты, яблоки. А я сразу, глав.врачу это относила. Они решили поставить капельницу для поддержания, - просто глюкозу с физ.раствором. Реакция последовала незамедлительная, меня часа два трясло в лихорадке. С того времени, просто лежала. И питалась воздухом. Пока не зашевелилась».
- «И это со всеми тремя?»
- «Нет. С первой чуть легче».
- «Вот видишь, может и сейчас будет чуть легче».
- «Всё, успокоил. Мне уже легче»: хмыкнула я. Но задумалась. И то верно, может не всё так плохо? А главное что со мной происходит, и почему, - стало ясно вырисовываться. Помолодела, силы появились,  бодрости хватило на весь круиз. Ну что ж, - поживём увидим.
Ночь наступила незаметно. Никита отлучался только на ужин. Гнать его было бесполезно. Моё право голоса, как-то резко упало. Он подсаживался, брал руку, нащупывал пульс. Вздыхал и уходил к столу.
Молча, подавал мне воду. И возвращал бокал на место. Я растворяла глоток по пищеводу и затихала. Ночью проснулась и глубоко вздохнув, поняла, что он был прав. Никита пристроившись с краю , тихо спал. Я поднялась и подползла к столу.  Ломтик серого хлеба с солью лежал на блюдечке, как бисквитное прожженное. Есть хотелось, и я вдохнула в себя, чтобы понять реакцию организма. Вроде спокойно. Откусила, и пожевала, не решаясь глотать, немного задержала во рту, и всё-таки проглотила. Последовал спазм. Но тут же отпустил. И я присела, растянулась, чтобы случайно не надавить на желудок. Налила воды и сделала глоток. Ну вот, и поужинала. А я всё боялась набрать лишние килограммы.
Никита проснулся и рассматривал меня с полулёжа. Я посидела, сделала ещё глоток, и поползла к постели. Тихонько присела и завалилась, стараясь не взболтнуть. Обошлось. Какое счастье.
Он подполз, тщательно укрыл меня и обнял. Проснулась перед рассветом. Никита спал. Его рука продолжала лежать сверху, Я выползла  тихонько, стараясь не разбудить, и присела к столу. Снова пожевала хлеб, хлебнула воды.
    Силы начинали возвращаться. Вот так корочку в карман, глядишь и обойдётся. Никита проснулся и отозвался: «Я же говорил».  Ничего не скроешь. Вода в решете.
- «Солнце не торопись с выводами. Постучи по дереву, чтобы не сглазить. В моём случае всегда лучше промолчать».
И он не стал спорить. Поднялся и пересел к столу: «К полудню будем на месте. Профессор ждёт. А потом уже решим что делать. Главное, что тебе лучше. А ещё я в полном восторге!!!»
Я тоже не стала вступать в словесные баталии, в конце концов это его право. И  хотя всё это неожиданно и скоропалительно, радоваться никто не запрещал. Даже мне, если смести все навалившиеся неприятности, очень приятно. Наверно начинали играть гормоны. Я невольно улыбнулась.
        Профессор действительно ждал. По прибытию  братишки  немедленно отвезли меня на обследование. После многочисленных узи и  МРП.  Они собрали консилиум в аппаратной. Разглядывая показания и снимки, профессор Кривонос Р.Ф., заключил: «Показаний к госпитализации и к панике не вижу. А вот насчёт этого и он ткнул пальцем на снимок нижней полости живота. Я не знаю. Она в курсе?»
 Мишаня откашлялся: «В полном. Даже пол известен. Девочка».
- «А второй?»
- «Какой второй?»: отозвался младший.
- «Никита ты куда смотришь? Как хирург ты должен был заметить, что это однояйцовые близнецы. Как не странно срок ранний, но картина чёткая».
Мишка выдохнул: «Теперь я вдвойне счастливей».
- «Ей говорить будем?»: подытожил  Кривонос.
Оверины испуганно замычали в один голос: «Нет!!!»
 - «Пусть пока находится в сладком неведение. Придёт время сама узнает. А пока – девочка»: закончил речь  Никита.
- «Для неё это и так шок»: отозвался Михаил.
- «Оверины, ох вы и авантюристы»: хмыкнул Роман Фёдорович: «Вам и карты в руки».
Я ожидала в приёмной. Пашку на фазенду к Мишке отвезли Свиридовы. Так что я прохлаждалась в гордом одиночестве, ожидая вердикта. Мальчишки появились в приподнятом настроении, и я отписала это к тому, что ничего страшного, только то, что знаем. И они подтвердили. Кривонос только как-то смущаясь, спросил: «А вам точно пятьдесят шесть?»
Не понимая к чему,  я  всё же подтвердила: «Да. Могу паспорт показать». Он, ещё больше смутившись, открестился: «Что вы, не стоит. Просто прекрасно выглядите».
Уже  сидя в машине, я всё же ковырнула Овериных: «А чего у вас, такие рожи довольные были?»
Мишаня сделал вид, что не услышал. А Никита спрятался у меня за спиной, и спокойно ответил: Радовались за тебя. Что всё только то, что мы и ожидали». Я почувствовала, что это не всё, но не стала дадавливать. Я устала. Мне нужен был свежий воздух. Гарь города першила в горле. И я уткнувшись в его грудь притихла. Загородный воздух освежил и оживил меня. Но возвращаться к разговору не хотелось.  И я поднявшись в свою комнату, растянулась на постели.   Как же буду скучать по этим дням. Рядом с этими мужичками, я расслабилась и почувствовала себя женщиной. Они стали мне семьёй. Но время неумолимо заканчивалось. Что-то надо решать, а я ещё не придумала что, и как.
   Они не решались меня беспокоить. И в полной тишине я уснула.  Толи случившееся здесь в первую ночь навевало воспоминания, толи мои переживания по поводу расставания. Но сон был пикантный.  Никита разбудил, тревожно заглядывая в лицо: «Тебе плохо?»
Я густо покраснела, и ничего не ответила.

8

         Питер встретил холодным дождём. Северная столица на то и северная. Здесь даже летом может налететь ветер и вместо дождя принести колючий снег. Но сейчас это был дождь.  Мы по прибытию осели в квартире Оверина, дожидаясь просветления. Меня опять ожидал нежданчик. По плану на нас повесили пять клипов. Я уже не удивилась, но присела у окна и задумалась. Дождь не раздражал. Капли бились об стекло и плавно стекали. Сквозь набрызги мутно проглядывало небо в клубящихся грозовых тучах; дома расплывались и текли, мигая горящими окнами. Где-то недалеко звенели и гремели трамваи, но в квартире их едва было слышно. Пластиковые окна, и современная звукоизоляция поглощала звук почти полностью. Никита ушел решать кое-какие проблемы. Павел поднялся к себе и завалился спать. Насыщенность дней в круизе, заметно его потрепала. И теперь он был даже рад неожиданной заминке. Лёг и тут же заснул богатырским сном. И я сидела в полном одиночестве, наслаждаясь видом.
 Через пару часов квартира ожила. Оверин привёл с собой своего давнего друга Олега. Одного из лучших местных операторов. Он был младше нас, но вёл себя вполне уверенно.  И дальнейшее время мы провели в набросках эскизов сцен. Если подумать, то клипы у меня уже были. Ведь я пишу образами. И теперь, просто делала набросок и рассказывала, что и как.  Олег понимал с полуслова. И уже представлял, где можно снимать, и как это обыграть для большего эффекта. Настроение заметно стабилизировалось. Мне уже не было тоскливо, а даже  захватило, подцепив моё любопытство.  Никита  временами убегал, и я слышала, как откуда-то доносился его голос, мягкий, но решительный и категоричный. Но не отвлекалась и ближе к вечеру стопка рисунков расползлась по папкам.  Олег удивлённо выдохнул: «А вы ещё и рисуете!!! И довольно не плохо».
- «Спасибо солнышко, как могу. И не скрою, я люблю иногда посидеть у мольберта».
Никита появился из кухни: «Как ты? Может, всё-таки поешь?»: обратился он ко мне. Я задумалась и отозвалась: «Если честно очень хочется, но… А что у тебя там?»
- « Рулька запеченная в духовке, дранники, рассольник, и чебуреки. Если хочешь, я принесу сюда на пробу. Кухню проветрил. И побрызгал запаха поглотителем».
- «Вы идите. Я ещё подумаю».
Павел проголодавшись проснулся и спустился как раз к столу. И они, живо жестикулируя,  скрылись за дверью.
Я поднялась и подошла к заметно потемневшему окну. Дождь затих. Вечерний город, сверкал в свете вспыхнувших фонарей и разноцветных, разномастных реклам. Народ высыпал и наполнил улицы. Я бы  тоже не прочь влиться сейчас в этот  поток, и подышать свежим воздухом. Можно будет, напросится на вечерний променад. Я думаю, они не откажут.
Никита появился с разносом накрытым металлическим колпаком.
- «Присядь. И вдохни».
Я послушно повиновалась. Запах не был противным. Но желудок скрутило от нахлынувшего ощущения голода. И я застонала. Он испугался и прикрыл.
- «Напрасно старался?»
- «Что ты. Я просто очень хочу кушать».
- «Пойдёшь к нам? Или оставить разнос здесь. Может, что пожуёшь? Хочешь, я посижу с тобой? Я не буду мешать. Схожу за бокалами, и мы вместе  откупорим бутылочку ессентуки».
- «Я не против».
Он пристроил разнос на журнальном столике.  И удалился. Появился с бокалами и стеклянной фирменной бутылкой ессентуки.
- «Присаживайся, будем пробовать. Ты главное не спеши. Ведь за тобой никто не гонится».
Я присела с ним рядом и приготовилась. Он вновь приоткрыл колпак, и осторожно, - стараясь не делать лишних движений, опустил  на пол.
Я попробовала кусочек мяса.  Долго пережевывала и прислушивалась к реакции. Вроде бы тихо. Осторожно проглотила и прикрыла глаза. Всё это время Никита сидел рядом не проронив ни звука.  Я наконец открыла глаза и потянулась за дранником. Он улыбнулся: «Водички?»
- «Возможно»: согласилась.
    Мальчишки появились в дверях. И теперь, молча, наблюдали странную картину моей трапезы. Пашка жестом пригласил Олега к себе, и не привлекая внимание они скорехонько скрылись.          
   Осторожно попробовав всё, что было подано. Я запила глотком минералки, и побледнев, осторожно завалилась на подушку. Прикрыла глаза и замерла.
    Меня мучили смутные подозрения. Всё вроде бы и то: тошнит, запахи, строгая диета. Но голод изводил не меньше. Какое-то странное совмещение противоречий. И вдруг на меня снизошло озарение, - двойня. Вот почему сияли рожи братцев в клинике. Но они не знали того, что сейчас мне открылось, -они разнополые. Потому-то такие противоречия, - кто в лес, а кто по дрова.
   Никита пристально разглядывал моё бледное лицо, пытаясь предугадать последующие действия. Но убедившись, что я замерла надолго, осторожно поправил тело, накрыл и унёс еду на кухню.
    Променад отменялся. Лёжа в своей непредвиденной реальности. Капалась в нахлынувших размышлениях. Новая информация просто потрясла. Неужели они испугались моей истерики, и не решились открыть этот факт? Но тогда они просто совсем не знают меня. Моё отношение к детям, к новой жизни, всегда стабильно. Потому у меня пять детей. Даже в самые тяжёлые годы развала, я говорила, где двое там и третий не помешает.  А возраст  не критерий к изменению моих принципов. Я уже любила этих малышей, потому что они мои. И они не могут быть злом, ведь у них просто потрясная генетика. И мой опыт говорил, что отношение к жизни, к людям, передаётся с молоком матери.
   Следующий день грозил быть загруженным под завязку.  Немного отойдя от переваривания пищи, я потянулась. И тут поняла, что моя грудь не вмещается в домики. Бретельки врезались в тело, и грудная клетка задыхалась от тесных оков.  Это раздражало. Дотянулась до застёжки и  освободилась, она выскользнула и заколыхалась в свободном падении. Что делать? Завтра начинались съёмки, а важная часть гардероба отсутствовала.
     Никита наблюдал со стороны. Он заметил как за эти пару недель, налилась моя грудь. Хотя она не была маленькой до того, но теперь, когда тело худело на глазах, Я выглядела Памелой Андерсон. Он подсел и достал планшет: «Заглянем в интернет, сделаем заказ, а утром проблема решится сама собой».
И он раскрыл сайт. Я немного смущаясь, всё-таки присоединилась.
- «У тебя какой размер?»
- «Был второй. А теперь скорее, уже третий».
- «Он нашёл нужную страницу и отсел,  поглядывая на меня время от времени. Выбор немалый, и я с удовольствием разглядывала нижнее бельё, это было моей слабостью. Кружавчики, оригинальность имели вес, но ткань должна была быть натуральной. Я не переносила синтетики. Поэтому сидела долго, листая страницу за страницей, сайт за сайтом. И наконец, найдя нужное, сделала заказ. Никита вбил адрес.
- «Вот и всё. А теперь поделишься ощущениями? Как ты?»: подал он голос.
- «Как не странно вполне… Только есть хочется постоянно».
- «Ну это же замечательно».
- «Да. Если бы не запахи и тошнота. Солнце, мне неловко разговаривать на эти темы. Может прекратим  обращать внимание?»
- «Тебе пора привыкнуть к моему присутствию. Ты же понимаешь, что моё «не отпущу» выросло в размерах, вместе с твоей грудью».
Я покраснела от возмущения, но рта не раскрыла. Он имел право. И к чему разводить демагогию. Но смирится с фактом, было сложно, но и приятно. Это зря сейчас рекламируют кричалки, вроде: женщины стали умней, сильней и раскрепощённей. Если мужчина достойный, она с удовольствием уступит место у руля. И мне было приятно, что со мной рядом лучший из мужчин. Он улыбнулся, как будто подслушал мысли. Я же говорила что, - «не нравится мне эта киска. Она читает мои мысли»…
Но подсела и облокотилась об его плечо: «Солнышко, не торопи, я должна взвесить все за и против. Это должно быть подкреплено неопровержимыми аргументами. У меня психологическая травма, которая до сих пор кровоточит. Мне приходится перешагивать через свои страхи. Дело не в тебе. Дело во мне».
Он понимающе махнул головой.
- «Вот и ладненько. Может сходим, прогуляемся перед сном? Немного».
Он поднялся и подал руку: «Чего мы ждём». Я достала из-под подушки часть припрятанной одежды. И направилась в свою комнату. Накинув пиджак, тут же вышла.  Он уже стоял у входной двери.
   На улице было свежо. Прохладный балтийский ветер  носился по городу, будто сорвался с цепи. Мы прошлись до Исаакиевского собора.  Обогнули его и вернулись с другой стороны. Немного постояли у подъезда, и поднялись к себе.
    Я уже бывала в Питере, тогда он ещё назывался Ленинградом. У моей старшей, - ей тогда было около года, признали врождённый порок сердца, ДМЖП. Муж служил в этих местах в Кузьмолово, и командование  части договорилось о нашей консультации в военной медицинской академии. Вот мы и приезжали. Это как раз было на ноябрьские праздники. Но обещанного салюта мы так и не дождались. Туман. …Только слышался гул канонады, и небо прорезала едва различимая зарница. Сегодня тумана не было, и было гораздо теплей. Деревья шелестели листвой, а клумбы благоухали цветами.

9
      Проснулась от жуткова голода. Поднялась и стараясь не шуметь отправилась на кухню. Разнос обнаружила в холодильнике. Достала, и не разогревая напала на еду. Было вкусно, так будто никогда, ничего лучше этого я не ела.  Запила мин.водой. И опять замерла на некоторое время. После лёгкой отрыжки поднялась, помыла руки. И отправилась к себе. Никита спал в зале на диванчике. Одеяло соскользнуло, и я машинально направилась к нему чтобы поправить. Он проснулся и перехватил мою руку. Я от неожиданности дёрнулась.
- «Спасибо милая»: разрядил он возникшую заминку.
-  «Иди ко мне»: легонько потянул к себе. И я поддалась. Присела рядышком. Его запах тела опять вскружил мне голову. И я обмякла от полного безволия.
Он почувствовал и приподнявшись обнял и повалил меня рядышком на подушку: «Не могу без тебя спать. Сон не идёт. А уже скоро вставать». Накрыл и прижал к себе.
И опять предательски заныло тело, наполняясь лёгкой истомой. Я ни дернулась, ни соскочила и убежала, просто затихла и задремала. Через пару часов проснулась, но не ушла. Лежала тихо, ожидая его пробуждения.
    Он отозвался как эхо, коснувшись губами шеи: «С добрым утром Мила».
Я вылезла из под одеяла: «С добрым! Мне пора, не дай бог нас увидят вместе».
- «Невидаль то какая. Павел не маленький уже давно всё понял. И главное, он не против. Это только ты чего-то боишься. А все уже в курсе наших отношений».
- «Ну вот, обломал интригу»: фыркнула я, и поднявшись ушла к себе. Но выходя из душа обнаружила его в своей постели.
- «Ты чего здесь делаешь? Тебе пора…».
Он засмеялся: «Я тебе подарок принёс. Вот уже доставили». И он указал на коробку.
- «Прости! Паранойя разыгралась»: шепнула,  присаживаясь, и распаковывая.
 – «Мне бы примерить. Может, ты выйдешь?»
- «Мне тоже интересно»: запротестовал он.
- «Солнце ты совсем нюх потерял.»
- «Зато твой в полном порядке».
- «Ну и смотри. Только потом не жалуйся». Я скинула халатик,  и специально долго возилась с застёжкой, демонстрируя своё роскошество.
Он спохватился, но поздно. Выскочил из комнаты и удалился. …Как маленький. Надо же понимать, что любая сила воли даёт сбой.
    Бельё шикарное. Главное телу приятно, и как раз мой размерчик. Повертевшись возле зеркала, оделась. Он постучался, и вошёл.
- «Прости!!! Всё понял. Впредь не повториться. Ну что пора завтракать».
Я оживилась: «Да. Есть хочется».
- «Какая странная девочка, она больше я, чем ты?»
- «А кто сказал, что это девочка?»
- «Не понял»: осёкся он.
- «Там же двоя».
- «Кто тебе сказал?»
- «Не маленькая, сама поняла».
- «И!?»
- «И всё».
Он растерянно завис в дверях.
- «Разнополые близнецы?!»: выдохнул, задохнувшись от восторга.
Я протиснулась. И прошествовала на кухню. Олег с Павлом уже завтракали, и были удивлены моему появлению.
- «Мам, тебе уже лучше?»: разрядил обстановку Пашка.
- «Я думаю, да. Потому что я голодна, как мамонт».
- «Почему мамонт?»: хохотнул Оверин, появившийся следом.
- «Потому что созвучно, и потому что смету всех кто стоит на пути».
Мальчишки покатились сосмеху.  Олег поперхнувшись выскочил из-за стола откашливаясь.
- «Смешно»: заключил Никита: «А теперь присаживайся».
     Я втянула в себя аромат, идущий от еды, и приступила.
- «Мам, ты прям как хищник обнюхиваешь свою жертву»: удивился сын.
- «И не говори. Сама в шоке. А теперь не мешай». Продолжила  завтракать, обнюхивая и тщательно пережёвывая. Подтверждая пословицу, когда я ем, я глух и нем.
  Мальчишки окончили и удалились, не мешая и не дожидаясь. Только Никита остался и терпеливо переживал мои странности. Я наелась и откинулась на спинку стула, прикрыв глаза.
Он не проронил ни слова. Молча убрал со стола, и наклонившись обнял.
Я открыла глаза: «Вот представь, и это будет на протяжении девяти месяцев. И тебе это надо?»
- «Прекрати. Когда любишь, то всё воспринимаешь на ура. И ты ничего отвратительного не делаешь. Это забавно».
- «А в этом возрасте заводить детей, это тоже забавно?»
- «Главное не количество лет, а то на сколько ты себя чувствуешь. А мне лет сорок, не больше»,
- «А мне?».
- «Ты точно младше меня»: улыбнулся он.
Я повернулась и пристально посмотрела на него. Он был прав. За это время у него даже пигментация волос восстановилась. И я выяснила , что он блондин. Да и моя не подвела, отросшие корни уже не были так единомышленны как прежде. И я не применила к ним окрашивание. Всё выглядело как милирование, и предавало шарм к моей внешности. Да и мышцы лица заметно ожили.
- «Ладно. Замяли»: остыла я. И не делая лишних движений поднялась. Он поймал меня м прижал.
- «Ты должна понять. Это очень серьёзно и навсегда. Я тебя люблю. Слышишь?»: шептал осыпая моё лицо поцелуями.
Я затихла. Меня, проняло. Как будто я только что проснулась. Я обняла его и затихла.
- «Ну вот. Наконец-то дошло»: улыбнулся он.
- «Угу»: хмыкнула я и спряталась на его груди.
    Раздался звонок и он пошёл открывать. Я спряталась в своёй комнате, растянувшись на кровати. В голове приятно прыгали солнечные зайчики. Зал наполнился голосами.  Я тянула время, давая им наговориться. И наслаждаясь ощущением счастья. Меня любят. Я нужна. В это трудно поверить, но это так необходимо, и когда чудо случается, это и есть счастье.
 Никита заглянул: «Ну что кулёмка, идём знакомиться».
Я поднялась и направилась к нему: «Идём».
Опять начинались трудовые будни, которые придётся совмещать с экскурсиями по городу. И придётся уложить это в недельный срок. Не то нас бросятся разыскивать по всей России с охотничьими собаками. Дети уже  волновались. Хорошо они не знали всего. И Павел благоразумно умолчал, предоставив мне самой посветить их в мои любовные дела.
     В комнате находилась целая команда: вейзажисты, костюмеры, постановщик. Я вышла и поприветствовала. Просто и коротко: «Привет».
Они повернулись на голос и затихли. Лёгкое удивление прокатилась волной по лицам.
Я это почувствовала и заволновалась: «Что-то не так?»   Но вопрос повис в воздухе. Мы быстро собрались и выехали на первое место съёмок.  Это было занятно. Мы катались с Овериным на красном кабриолете по старинным улицам города, выражая восторг, и всем видом показывая, как мы влюблены. Оператор следовал следом на своём пикапе и снимал это с разных ракурсов. Пашка поехал тоже. Ему было очень интересно, окунутся в процесс. И теперь всей командой они на Делике ползли в хвосте.
Иногда мы останавливались. Меня переодевали, меняли причёску, макияж. И мы снова катались. Это был материал к клипу на песню «Мой нежный Ангел». После обеда подкатили к  зданию театрального училища. Там планировалось снять самые крупномасштабные моменты.  Это с чего начиналась вся это интрижка. И я оценила вкус Олега. Он всё понял, и нашёл именно то, что я имела в виду. Всё уже было готово к съёмке, правда вместо муляжей на форшетном столе находилась настоящая еда, это чтоб побаловать студентов задействованных в постановке. Настроение у всех было приподнятое. И когда всё закрутилось то на всех снизошло озарение. Переснимать не пришлось. Затем наш побег с вечеринки и эффектный спуск по мраморной лестнице.  Кабриолет подогнанный пажом, как принято в высших домах Лондона. И эффектная любовная сцена на припев. Уже вечером в квартире Оверина доснимали оканцовку. Где я, как самая страстная домохозяйка распускала закрученные в дульку волосы стреляла горящими глазками, и летела на встречу  протянутым рукам Никиты, как сексуальная маньячка.
Смеха хватила. Дублей было несколько. И присутствующие просто животы надорвали. Затем был общий стол, и уже утреннее непонимание осталось в прошлом. Постановщик Мартын Захарович смеясь рассказал в чём было дело. О чём клип все были уже в курсе. И когда я предстала перед их глазами. Они просто не могли на меня примерить этот образ. Но на съёмках всё встало на свои места.
- «Вы прекрасно раскрылись»: этой фразой закончил он свой рассказ.
- «Ох ребята, не всё то золото, что блестит»: вздохнула я в ответ: «Я думаю, с остальными сценами вы уже тоже ознакомились. Так что будем знакомы».
Настроение было хорошим, поужинав и эмоционально разгрузившись, стали расходится. Олег остался. По-видимому, это входило в планы. Они проводили остальных, и закрылись в студии. Я переоделась и направилась в душ.  День был прожит не зря. Эмоций хватило через край. И я прогнала свои сожаления об испорченном отдыхе. Что ж у меня вся жизнь такая заполошная. Порой человеку одного случая хватает на все дни. А моей жизни хватит на несколько и то будет перенасыщение. Так что всё как всегда.
    Уже лёжа в постели вспоминала нас  в любовных сценах и приятно млела. Никита волшебно справился с ролью прекрасного принца. Я думаю, есть на что посмотреть. Клип длится три минуты, надо сказать, чтобы остальной материал собрали в одну ленту. Будет интересно,  на досуге насладится видами города.
   Уже далеко за полночь. Мой нежный ангел, стараясь меня не разбудить, нырнул под одеяло, и затих.  Устал.
День начался рано. Мы позавтракали на скорую руку и помчались на выход. Сегодня съёмки на платном пляже балтийского моря. И пока стоит солнечная погода надо отснять весь материал. Все были в сборе. Пока добрались, массовка уже загорала. Нам везло, море было спокойным, солнца много. Оставалось придать мне должный вид и айда.
Когда работа закончилась, некоторые даже решили окунуться. Никита и Пашка были среди них. А я сняв босоножки  бродила вдоль берега играя с набегающими волнами.
   Меня догнал постановщик: «Мила, неудобно просить, но я обещал своим домашним ваш автограф. Не обижайтесь, но не откажите». И он протянул сразу несколько фотографий и книг.
- «Да не вопрос. Только вот удобно приземлимся и ручку найдём»: рассмеялась я.
Мы присели на лежак, ручка тоже нашлась. Автограф был с поимённым посланием.  Так что я была некоторое время, вовлечена в творческий процесс, подыскивая подходящие слова. И не заметила как мои вернулись. Кутаясь в плед, Пашка постукивал зубами.
Я подняла голову и рассмеялась: «Ну что, как водичка? Это тебе не бассейн, это Балтика». 
Никита  перевёл разговор: «Вода как парное молоко. Немного перекупались».
- «Понимаю, и сочувствую. Это вас, конёк горбунок охладил? Значить будьте здравы и молоды».
Они хихикнули. Никита еле сдерживаясь, обратился к Пашке: « Она всегда такая или у неё обострение?».
- «По настроению».
- «Как считаешь, стоит смирится и принять. Или ещё попробуем, отстоять своё право выбора?»
- «Думаю, главное не заболеть»: подытожила я и умолкла.
Поднялась и пошла к машинам. Я устала и хотела есть. Мартын Захарович предложил бутерброд с ветчиной. И мы пристроившись на ступеньках буса,  наслаждались чревоугодием. Оверин догнал.
- «Солнышко, я идиот. Прости!? Я упустил из вида. Мила у меня всё с собой»: он забегал около машины, доставая корзины с едой.
Постановщик некоторое время с изумлением смотрел на поведение Никиты. А потом обернулся ко мне и спросил:  «Вы беременна?» Я отшутилась: «Что вы  в мои-то годы!!!» Он улыбнулся: «И то верно. Тогда это любовь».
Оверин накрыл стол и помог мне усесться. Я буркнула: «Солнце, голодный мужчина просто невыносим. Прошу прощения». Пашка ничего не понял, но накинув одежду, примостился рядом.
- «Это ты о чём, мам?»
- «Просто к слову пришлось. Поесть вам надо после купания»: улыбнулась я, кусая куриную ножку.
Мясо, меня спасало от голода. А мальчонка, просто проглот, судя по частоте этого состояния. И тут я осеклась. Если только их там не несколько. Кровь отхлынула от лица. Я побледнела и чуть не лишилась чувств. Этого не может быть. И тут же опровергла сама себя, у меня всё может. Это полный пипец.
 Оверин молча наблюдал за мной. Подкладывая, и доливая. Он всё понял без слов.  И с того времени просто не отходил от меня. Улавливая мои желания. Я никогда не была избалованной. Просто в этом положении все женщины нуждаются в поддержке своих мужчин. А в моём положении я немного растерялась. Расспросов не последовало, а я умолчала, сюрприз будет. Ещё каким, и для всех.
Вечером состоялся  телефонный разговор с родными. Потом созвонились по скайпу и проболтали почти час.  Я успокаивала, как могла. Оправдывая задержку с возвращением неожиданными обязательствами. Это не было обманом, это было полу правдой. Но когда-то придётся поговорить начистоту. Но пока я к этому не готова. И Оверин это понимал.
 Время летело быстро. Завершающие сцены последнего клипа снимали в спальне Никиты. Это были чувственные пикантные сцены.  Но это уже не перегружало.  Вначале был ужин при свечах, а затем необыкновенная  красивая страсть. Откровенных сцен не было, только намёки. Но именно они поставили точку в моих усилиях.  Наверно ещё то, что близился день расставания.
 Опять присели в столовой у Оверина на прощальный ужин. Всем было немного жаль. Никита пообещал, что ещё будет продолжение. И на оптимистической нотке мы расстались. Они опять с оператором и Павлом закрылись в студии. А я отправилась в душ. Затем баиньки, но ещё долго не могла уснуть. Не сумев подавить разгоревшийся пожар.
     Никита вернулся под утро. Я почувствовала и проснулась. Оказалось, не мне одной клип оставил хвост ощущений. Как комета ночью, озарил светом, и теперь это горело и полыхало в нас обоих. Он разделся и нырнул под одеяло. Но теперь уже не смог подавить желания. А почувствовав моё горение, вспыхнул и обжёг неповторимой страстью. Меня уже не мучили угрызения совести, это было естественно и не преодолимо.
    Утром приехал старшенький. Ему нетерпелось посмотреть результат, и естественно Семёныч с Викой. Мишка долго мурлыкал надо мной, и мне было приятно до слёз. Я прижалась к нему и тихо всхлипывала. Никита принёс диск и вставил в аппаратуру. Мы разместились на диванчике и приготовились.  Это было красочно и потрясающе. Семёныч  подскочил и бурно выразил свои эмоции, как только всё стихло. Мишаня довольно улыбался. Диск тут же перекочевал  к Олегу. Теперь на него возлагалась миссия по размножению и оформлению. И они шушукаясь скрылись на балконе.
 Мы с Мишаней отправились на кухню.
- «Ты выглядишь потрясно»: заключил он: «интересное положение пошло на пользу. И я смотрю справилась с проблемой».
Я удивлённо остановила на нём свой взгляд: «Ты о чём?»
- «Метёшь говорю, всё подряд».
Я смутилась и замолчала.
- «Так значит, всё знаешь, и даже больше чем я?»
- «Миша, не лезь в душу».
- «Это неизбежность. Я тебя не видел почти неделю. И оказалось новостей выше крыши. Ты не кипешуй, я же друг. Больше того я родственник».
Я продолжала молчать, уставившись на свои руки.
Он осёкся: «Что-то случилось?»
 Я мотнула головой в знак согласия.
- «И???»
- «Солнышко, мне трудно об этом говорить».
- «Но придётся. Выкладывай».
- «Я влюбилась в твоего брата. И теперь просто не представляю дальнейший ход своих действий. Я без него не могу дышать. Но моя семья меня ждёт. И что мне делать?»
- «Не усложняй. Перевезёшь семью сюда. Я думаю, они не против. А мы это устроим наилучшим образом. Ты думаешь, твои дети и внуки станут нам мешать? Глубоко ошибаешься. Мы всеми руками за!!! А теперь успокойся и иди ко мне, кроха».
Я повиновалась. Подвинула стул и прижалась к нему.
- «Спасибо Миша!!! Чтобы я без тебя делала?»
- «Больше доверия солнышко, больше доверия. Мы тебя любим.  И ты теперь наша семья. Твои проблемы наши проблемы». Я успокоилась, камень свалился с души: «Я вас тоже очень люблю!!!»
- «А теперь я накрою на стол, будем обедать. Ты как с нами? Или тебе отдельно?»: задал вопрос, пристально вглядываясь мне в лицо.
- «Можно и с вами. Мне легче».
Он не позволил мне включится в процесс. Усадил у стола и неспешно приступил. Я не сторонник эмансипации, но когда мужчина на кухне, это завораживает. Потому что он это делает с видом волшебника совершающего грандиозное чудо. И я молча с интересом наблюдала.
Остальные подошли как раз вовремя, как будто почувствовали. Никита с Павлом кинулись помогать. Вика присела рядом.
- «Любуетесь?»
- «Да солнышко. Они меня поражают до глубины души. Если и есть на свете идеал мужчин, то он вот тут рядом. В Мишке не найти ни одного изъяна».
Она удивлённа взглянула на меня: «Я думала вы о Никите!!!».
Я улыбнулась: «Никита, это моя душа. А ей не обязательно быть идеальной. Важно, что она есть».
Она прислонилась головой к моему плечу, и не глядя на меня продолжила: «И всё-то у вас по полочкам разложено. Всё то вы знаете. Я так завидую Пашке. А вот у меня нет мамы». И она затихла тяжело переводя дух.
- «Вика, у тебя есть папа, друзья, у тебя есть Оверины».
Она хмыкнула: «Вы думаете я об этом забываю. Нет. Я счастлива, но они мужики. А мне нужна мама. Такая как вы: мудрая, сдержанная, терпеливая и интересная».
Я осторожна обняла её: «Девочка мая, я и не против быть твоей мамой. Если для этого не надо становится женой, твоего папы».
И мы рассмеялись. Она обняла меня и прижалась: «Я согласна. Только вы не уезжайте от меня далеко».
- «Эй, теперь какой век. У тебя всегда под боком телефон, интернет. Если не вмоготу, села приехала. А я всегда тебе рада».
- «Поговорить, да. А вот так прижаться»: и она ещё сильней сцепила объятия: «Прижмёшься, и будто и нет проблем. Всё на своих местах».
- «Девочка моя, я тебя понимаю. И ты всегда можешь на меня рассчитывать». Мы умолкли и теперь просто наблюдали за нашими идеальными мужчинами. Да уж, вот так жизнь и расставляет свои точки, и запятые. Кто мог подумать, что подозрительно-избалованная дочь олигарха, вскоре будет обнимать меня, и просить стать мамой. Я погладила её по голове свободной ладонью и вздохнула.  Все мы люди, не зависимо от количества денег. Главное чтобы они не заменили нам все естественные потребности, я имею в виду, духовные.
Во время застолья Никита опять сделал ход конём: «Пашка пока вы здесь, может на недельку к чёрному морю? Дельфинов посмотрим, На яхте покатаемся».
Он понял, что я никогда не откажу сыну. А Пашка желал приключений, впечатлений. И  Оверин  играл на его желании. Пашка и сам уже разобрался. Но отказаться от такого не смог. Виновато взглянув на меня, и согласился.
Я вздохнула тихонько и опустила глаза. И что с ним поделаешь? Но мне уже и не представлялась жизнь без него. Никита стал моим светом в окошке, моими ангелом, моим дыханием. Он пророс во мне, в каждой моей клеточке.
Он услышал мой вздох, и соскользнув встал на колени. Обнимая и заглядывая лицо: «Что ты? Я ничего дурного не замыслил. Мы просто отдохнём. И вы прям оттуда отправитесь домой». Оканцовка прозвучала, как сорвавшийся ветер.
- «Солнышко, я тебя люблю!!! Ты моя жизнь»: продолжил он, прижимаясь к моим рукам: «Я никогда не причиню тебе боли».
Я улыбнулась: «Хватит меня смущать, паяц».
 Он соскочил, подхватил меня на руки и не смотря на протест, унёс в зал на диванчик: «Ты же знаешь, теперь мы одной нитью повязаны»: закончил он начатую речь: «Вместе и навсегда».


10

     Вещи уложила ещё с вечера. Оставив джинсовый костюм и чёрную футболку. Ну и то в чём находилась сейчас. Никита лежал на постели, молча наблюдая. Когда закончив, присела, он обнял и повалил на себя.
- «Всё будет хорошо. Перестань нагнетать обстановку».
Я молчала. Мне не хотелось говорить. И он так громко думал, что его слова тонули в его криках. И мне не хотелось ворошить горящие угли.
  Я уже говорила о том, что я странная. Странности это моё амплуа. И не только я, мои дети переняли от меня это с моим молоком. Они чувствовали состояние человека. Чувствовали неприязнь, раздражение, читали мысли, каждый в силу своих талантов. И как это воспримет Никита, я не знала. Потому и тянула резину, ожидая знаков судьбы. В последнее время у меня ещё и пошло обострение. Я стала считывать информацию с предметов, видеть видения, и слышать мысли в большем диапазоне. Не знаю, было ли это связанно с чувствами, или с беременностью, или ещё с чем. Но я благодарю, что всё открывалось постепенно. Не то, я бы посчитала это за шизофрению. Хотя… Чувствовала что, что-то приближается  и нависает надо мной грозовыми тучами. Будем надеяться, что за ними последует радуга.
И сейчас, когда он застонал от боли, я повернулась и нежно поцеловала: «Успокойся, я тебя люблю!!! Но зная мои странности, как ты ещё не испугался?»
- «В тебе нет зла. А в остальном, все мы странные. И ты же не пугаешься моих мыслей».
Я усмехнулась: «Я их люблю».
- «Вот и я люблю все твои странности, просто фанатею от них: выдохнул он. И повалив на подушку стал медленно осыпать поцелуями. При каждом, выделяя столько энергии, что я задохнулась и растаяла. В дверь постучали. Ник вздохнул и ответил: «Входите». Мишаня ввалился и не замечая моего смущения присел в кресло.
- «Вот, Семёныч коробку с авторскими дисками привёз»: подал он мне: « Идёмте отметим. Тортик, вино, цветы!!!» Никита остыл.
- «Поднимайся. Люди ждут»: и виновато улыбаясь, подал руку. Уже идя следом, еле слышно прошипел: «Обломщики».
Вот они, мои любимые мужчины. Искренние, открытые, эмоциональные и чистые как дети. Потому и чувствовала я себя с ними комфортно. При своей силе, уме, и возможностях они всё же остались самими собой.
И торт, и цветы были. Но был и праздничный  стол. Вика сияла, держа в руках диск.
- «Мамочка, автограф!!!»: и она протянула мне золотую ручку.
Я присела, и немного подумав, подписала: «Моей верной, и самой лучшей фанатки, - Виктории Свиридовой, от мамы!!!»      .
Она всё это время не терпеливо заглядывала через плечё. Схватила его и закружила по столовой. Выстроилась очередь.
- «Ребята вы шутите?»
- «Нисколечко…»: ответил за всех Семёныч: «Мы приклоняемся перед твоим талантом. И нам нравится быть причастным к твоему творчеству. А теперь, автограф!!!»
Я склонилась и подписала каждому, индивидуально.
Старший Оверин наполнил фужеры, и поднял тост: «Где-то в дальних тёплых краях, летала жар-птица.
Она пела и светила как всегда и для всех, но её не замечали. И тогда она решила покинуть те места, устремившись на север. Она боялась неизвестности, но равнодушие тоже не сахар. И когда она достигла тех мест, то поняла, - что её всегда ждали. Так выпьем за то, чтоб в нас верили, и ждали!!!»
Я чуть не разрыдалась, от нахлынувших чувств признательности. Никита обнял и прошептал в самое ухо: «Ну что ты, что ты. Всё хорошо. Мы все с этим согласны!!!»
- «Спасибо вам  всем. Я не представляю как жила без вас. Вы вдруг появились, и стали частью меня. Знайте, я в вас верю, и всегда буду ждать, не смотря ни на что!!!»: просипела в ответ, - от волнения.
Вино было густым и сладким. Я не пью, но сейчас вдохнула аромат и пригубила, и оценила.  Ночь наступила неожиданно. Расходиться не хотелось. Мы присели в зале, и стали просматривать диски  с записями минувшего месяца. Да, - месяц, вместо планируемых десяти дней. И я не жалела. Хотя проблем только прибавилось. Я справлюсь. Всегда справлялась!!!  Ник сидел рядом, обхватив меня и прижимая к себе. И я чувствовала, как играет в нём страсть и пылает душа. Он ничего не говорил вслух, но от его мыслей я хмелела как от вина. И от того краснела и смущалась. Наконец он не выдержал: «Всё мы спать. Мила устала, а завтра ещё и дорога». Подхватил на руки и демонстративно понёс в комнату. Я рассмеялась, и помахала всем на прощание, через его плечо.
      Рано утром погрузились, расселись и под шумные напутствия отправились к морю. В дороге я никогда не спала. Мне нравится смотреть в окно, и наблюдать, - как быстро меняются картинки пейзажа. И в этот раз не стала изменять привычке. Мне не мешали. Мальчишки тихо о чём-то болтали. День выдался ясный.  Как только покинули город. Скорость движение сильно изменилась, мелькание усилилось. Но это не меняло прелести проносящихся мимо домов, полей, берёзовых рощ. Я довольно улыбалась и млела.  Простое созерцание иногда может делать человека чуточку счастливей, главное расслабиться и позволить себе наслаждаться.
     Первым городом на пути была Москва, обогнув её по кольцевой, устремились дальше. Затем Узловая в Тульской области, и Воронеж. В Ростове-на-Дону сделали остановку на дозаправку и  перекусить. Немного размяться не помешало. Я вышла из машины и прошлась около, прежде чем решилась следовать куда-либо. Никита постоял, наблюдая за моей нерешительностью: «Ты чего?»
- «Не знаю, но что-то  не по себе»: шепнула я.
Он повертел головой, и не найдя ничего подозрительного, подал руку: «Держись». Сидя за столиком придорожного ресторанчика, - ожидая заказ, молча разглядывала припаркованные машины, одна круче другой. Около, только что подъехавшей, - вертелся молодой пижон. Он будто бы хотел вывернуться на изнанку. Но кроме дорогих прибомбасиков, гордиться было не чем. Пустота и неуверенность в себе, это всё что читалось с его листа. Поёжилась. Но в это время передо мной поставили тарелку и я отвлеклась. Суп харчо, пара мант и бокал компота.  Голод уже мучил, так что я набросилась на еду, как на врага народа. Мальчишки переглянулись, и Никита промычал: «Прости!!! Совсем упустил из вида».
Но я уже не слышала.  Насытившись откинулась, и тут только вспомнила про мальца. Повертелась и обнаружив у стойки бара, немного успокоилась. Может всё обойдётся? Но какая-то недобрая тень парила над ним. И я вздохнув, отвернулась.
Никита заметил: «Ты чего опять?»
- «Не знаю. Но что-то этот брюлик сейчас натворит. И это что-то очень страшное. Натворит не специально, по бесшабашности, но это кому-то будет стоить жизни».
Никита ещё раз глянул на парнишку и сообщил: «Это сынишка Мэра. Да он уже не раз влипал в истории. Отличается отменным головотяпством».
Я покачала головой: «Вот именно». Вышли на улицу и направились к машине. Одна за другой отчалили дорогие иномарки. Мы осторожно последовали следом. Уже за городом отпрыск мэра нагнал нас, и пристроился в хвост, будто рассматривая, или чего-то выжидая. Затем вырулив, обогнул и рванул с места. Летя по встречке, в лоб груженым КамАЗам. Я охнула. Он попытался вырулить.  Водитель большегруза ударил по тормозам, и его прицеп понесло поперёк трассы, подгоняя навстречу нам чёрный внедорожник. Малец протиснулся, и рванул прочь.  Между нами и летящим внедорожником затормозил и рванул на задней Бенткли. Мы тоже дали заднюю. Но было видно, что столкновения не избежать. Самую малость, но времени не хватало. И Ланкрузер как гриф стервятник нагнал и на бешеной скорости боднул легковушку. Сминая салон как бумагу, в месте расположения водителя. И тут всё остановилось, как на заевшем кадре. Никита выдохнул и обернулся: « Вы как?» Пашка откликнулся: «Ну, ни фига себе!!!» Оверин выскочил и рванул к пострадавшим. Пашка последовал за ним. Я вышла последней, в ушах свистел скрип тормозов. Перед глазами плыли круги. Но вдруг до меня донесся  тихий женский всхлип и шёпот: «Милый он не плачет!!! Он мёртв!!!» И уже мужской сдавленный голос: «Я сейчас, не понти, солнышко я сейчас!!!» И я как под гипнозом рванула на женский голос.
    На заднем сиденье сидела молоденькая девчушка, лет двадцати. Она была беременная. На последних месяцах. Но от удара животом у неё начались преждевременные. И теперь она сидела широко раскинув ноги, вся в крови, а между ног повис синюшный, безжизненный плод. Я наклонилась. Жизнь ещё была в тельце, но медленно угасала.  Тихо спросила  зажатого рулём папашу: «Нож есть?» Он пошарился в бардачке  и через сидение подал. Нитки искать было некогда. Я выдернула из платья мамаши. И перевязала пуповину, затем отсекла. Завернула мальчонку в свою джинсовую куртку. И осторожно вынесла на обочину.  Положила, присела на колени и склонилась. Прочистила рот пальцем, и сквозь ситцевый платочек стала делать искусственное дыхание. Надо было спешить. Несколько минут, усилия казались напрасными. Но я знала. Он должен жить. И методично продолжала. Наконец  он дёрнулся и тихонько заворчал. Стук сердца стал набирать обороты. Я позвала Павла: «Пашка, Пашка!!! Пожертвуй мальчишке свою футболку». Пашка скинул и отдал: «Неужели жив?»
- «Как видишь»: шепнула я, осторожно перекладывая новорождённого в мягкую ткань. Не спеша вернулась к машине.
- «Как сына назвали. Отец, скрипя зубами, откликнулся: «Хотели Никитой назвать».
Малец будто почувствовал родные души, вскрикнул и заорал, громко и отчаянно. Мамаша запричитала протягивая навстречу руки. С водительского кресла отозвался муж: «Не верю!!! Покажите мне!!!» Я обошла машину и поднесла, осторожно перекладывая сына ему в руки.  Его руки дрожали, по грязному лицу текли слёзы, но он счастливо улыбался.
- «Малыш, с днём рождения тебя!!!» Ворковал он прижимаясь щекой: «Надюшка, смотри какой богатырь, а ты мёртвый, мёртвый. А мы живее всех живых». Но тут он неловко дёрнулся и застонал,  нога была плотно зажата мотором, вжатым внедорожником в салон.  Рваная рана обильно кровоточила, но первую помощь уже оказали. Жгут и повязку наложил знающий человек. Рядом отходили и шумели все участники ДТП. Никита кому-то звонил. Я подала зарёванной девчушки сына: «Можешь приложить к груди. Всё будет хорошо. У тебя разрывов нет, повезло. И сынишка в полном порядке. И чего вас к морю понесло!?».  Она ещё шмыгая носом шепнула: «Хотели покупаться. Потом же будет нельзя, да и с малышом, какой отдых?» Малыш присосался к груди и затих. Я почувствовала усталость, отошла и присела на обочине. Вот они и знаки судьбы. Что ещё надо? Малышам нужен и отец и мать. Только зачем так грозно? Всё и сама понимаю, не маленькая. И противится не стану. Тяжело вздохнула. В это время с визгом и воем сирен, подкатили машины гаи и скорой помощи. На меня никто не обращал внимание.  Бригада МЧС прилетела на вертолёте. С ними прибыл мэр города и отец сорванца заварившего всю эту кашу.  Отвертеться всё равно не удастся, у всех участников стояли камеры. И виновник на всех один.
      Но как не странно он и не пытался. Он благодарил: «Мужики, спасибо!!!»: хрипел он от волнения: « Всем всё возмещу и помогу.  Никого не оставлю!!! Паршивец понесёт достойное наказание. Верьте мне». И все поняли, - понесёт.
Ребёнка и его родителей разместили в скорой и увезли. Прибыли бригады техпомощи. Искореженный автомобиль отправили в тех.сервис. Багаж перекинули в нашу машину. Ручная кладь: сумочка с документами ушла с хозяевами. У Лендкрузера сорвало только бампер. У КамАЗа помяло заднюю часть прицепа и вырвало крепление. Мы пошли как свидетели. Постепенно столпотворение рассосалось и движение возобновилось.  Оверин повернул назад. Надо было навестить Дениса и Надюшку. Помочь с лечением, обеспечить достойный уход. Узнать может надо кому сообщить.
     Пашка и я, ожидали Никиту в приёмной. Ажиотаж утих. Нас встретили настороженно. Но  к Оверину спустился сам глав.врач. И теперь они беседовали, словно старые друзья в коридоре больницы, а мы ждали в приёмной.
    Ещё при встрече лысоватый врач выдал радостно: «Никита Александрович, а не собираетесь ли вы вернуться к практике? Я посмотрел, навыков не растеряли. Так жгут накладывал только ты»: пел он дифирамбы. Ну вот, и приоткрылась завеса. Мой талантливый музыкант, ещё и хирург.
  О лечении договорились. Сразу после операции молодых разместят в одной вип.палате.  К Надюшке нас допустили. И теперь столпившись около кровати, адывались благополучному исходу.
Я присела на стул и спросила: «Может маме позвонить?»
- «Что вы, у неё сердце больное. Пусть считает, что мы на отдыхе. Потом сообщим. А сестрёнка знает, я уже позвонила, скоро прибежит».
- «А вы, из какого города?»
- «Тутошние мы»: улыбнулась она: «Не далеко уехали. А я вас знаю. Мне бы автограф, а то ведь не поверят»: и она смущенно отвела взгляд.
- «Не волнуйся, будет тебе автограф. Только будьте все живы и здравы!!!» отшутилась я. Дениса привезли после операции. Он уже не выглядел пострадавшим. Светясь от счастья, вертелся около кроватки сына. Малыш спал. В дверь заглянула девчушка чуть по старше. Увидела Надю протиснулась в дверь и огибая нас подошла к кровати:  «Я вам говорила, сидите дома. Нет же вас понесло»: ворчала она не обращая на толпу никакого внимания. Затем склонилась над племяшом и заворковала: «Господи, какой же он хорошенький. Вот вернётесь домой и получите оба. Чуть не сгубили кроху. В руки не дам»: строжилась она.
Я улыбнулась: «Ну, вижу вы в надёжных руках. Нам пора. Но на обратном пути заедим обязательно».
И напоследок, - обменялись телефончиками. Денис ещё долго благодарил Никиту за правильно оказанную помощь, за вип.палату. За реакцию на дороге: «Если бы вы не успели нас бы раздавило, с обоих сторон». И мы распрощались.
У машины Оверин предложил не торопиться в ночь, а снять номер в гостинице. А утром продолжить путь. Мы были не против. Меня переполняли ощущения. И прежде всего я хотела в душ. Надо было смыть с себя налипшую грязь. Павел  больше молчал. Лёгкий шок сдавил нервы. И ему требовалось поспать. Никиту я чувствовала более всего, и не понимала. Я не понимала его реакции, он был потерян. Будто стресс, всколыхнул слой былых переживаний. Боль и страх расползлись по его душе.  От напряжения потряхивало. И он цеплялся за меня, прижимал, целовал и глухо, - по-мужски молча плакал.
Пашка сразу же ушёл спать.  Я после душа укутавшись в банный халат и плед, - прилегла. Рядом лёг Оверин. Вцепившись в меня всеми четырьмя конечностями. И теперь моей головной болью был только он.  Я обнимала его, и тихо поглаживала по спине, - успокаивая: «Всё хорошо солнышко, всё хорошо. Обошлось. Ты молодец, реакция отменная».  Но этого было мало. В нём разливалась и бушевала старая боль. Психологи говорят стресс можно остановить, но его последствия не лечатся. И сейчас я наблюдала именно это. Картины сменяли одна другую с кричащей последовательностью. Я видела его родителей, жену, детей. Видела внедорожник и взрыв. И чувствовала его шок и боль. Мне стало не по себе. Никита терял связь с реальностью. Я обхватила ладонями его голову и шептала в лицо: «Солнышко услышь. Открой глаза и посмотри на меня. Прошу посмотри на меня». Он открыл глаза и посмотрел в мои.
- «Слышишь меня. Теперь всё будет хорошо. Я буду всегда рядом. Ничего страшного с нами не приключится. Вселенная считает, что мне приказано долго жить». Он вдруг перевёл взгляд  ниже и улыбнулся: «Если бы все психологи лечили своих пациентов в таком виде, я думаю, результаты были бы с ног сшибающие»: просипел он. Я глянула и смутилась. Банный халат распахнулся, и  я сидела перед  ним, в чём мама родила. В его глазах запрыгали чёртики. Он обнял меня и стал осыпать жгучими поцелуями. От неожиданности я растерялась, и оцепенела. Жар от губ разгорался, и расползался по всему телу. Я как скрипка в руках скрипача дрогнула, и запела.
    Ночь пролетела незаметно. Утром мы все немного тянули время с подъёмом. Но в восемь всё же поднялись. И Оверин заказал завтрак в номер. За едой, неожиданно предложил проехаться по магазинам. Заглянуть в парикмахерскую.
- « А то события предыдущего дня, волосы вздыбили. Надо пригладить»: подытожил он.
Я не стала сопротивляться. Главное он ожил. Боль утихала, постепенно принимая адекватный вид. И ещё я поняла, что теперь никогда не стану его отталкивать от себя. Он слишком мне дорог. И я уже слишком много о нём знаю.
     Хождение по магазинам никогда не доставляла мне удовольствия. И теперь, я просто поддержала мнение большинства. А они давили на меня своим авторитетом. Так что всё же пришлось прикупить, пару приглянувшихся предмета. Это был бежевый вязаный костюмчик, соломенная шляпка и солнце защитные очки. Мальчишки взяли костюмчики, рубашки, бабочки, подходящие туфли и выглядели как денди. Затем заглянули в парикмахерскую.  И там в дамском отделе встретили Надюшкину сестру.
Она рассыпалась в любезностях, извинялась за вчерашнее ворчание и уже от себя лично благодарила за проявленное внимание. Уже после укладки, рассматривая свою работу, спросила: «А вы правда вернули к жизни Никиту?» Я смутилась, а потом откашлявшись ответила: «Солнышко я только помогла ему выкарабкаться из сложившейся ситуации, а так он сам не собирался сдаваться». И тут она всхлипнула: «Я бы не пережила его смерть». Когда с моим видом закончили, а это были не только волосы, но и маникюр и педикюр. На выходе уже все жданки прождали мои сладкие мальчики.
 Настроение было приподнятым. Ну и ладно со временем, главное, что вчерашнее померкло от впечатлений сегодня.
 Страшное место проскочили не заметно. Дальше дорога виляла и неслась, неся нас к морю как по накатанной. И я приняв удобную позу созерцала новые пейзажи. Наслаждаясь теплом и светом. Таган рог выпрыгнул из-за холма неожиданно, и пополз раздаваясь вдоль дороги.  Мы остановились около местного загса. Никита открыл дверцу со стороны меня и подал руку: «Правда, ты не будешь против?» Я понимая сложившуюся ситуацию напряглась, но сдулась, и молча согласилась. Навстречу неслась не молодая, но очень подвижная женщина: «Никита, неужели ты всё же решился? У нас всё готово». Она сунула мне в руки букет невесты. Накинула фату. И мы степенно стали подниматься по ступенькам.  Вынырнувший неоткуда оператор снимал немногочисленную свадебную процессию, выбирая подходящий ракурс.  Было заметно, что случившееся, приносило им несказанное удовольствие. В зале торжеств столпились гости. Было много цветов, и радостных лиц. После росписей, – обмен кольцами, и поцелуй, а затем наш первый вальс. В ушах от волнения стучало.  Бабахнули шампанское, по рукам пошла коробка конфет. Слышались тосты, смех, играла музыка. Я понимала, что где-то меня просто обставили, но не злилась. Может, со мной можно было только так, иначе я бы не решилась. И проглотив, смущенно играла предоставленную роль.
Фото сессия с гостями. Торжественный спуск по ступенькам. Затем машина и неожиданно образовавшийся эскорт за ней, двинулся по шумным улицам города. Сигналили  встречные авто. Эта случившаяся оказия, для местных  явилось долгожданным, радостным событием. И я затаилась, от волнения начинало штормить. Никита подбадривая, хохотнул: «Ну чего ты так разволновалась? Как будто первый раз замужем». Я вспыхнула в ответ, но не проронила ни слова.
     Вся эта гудящая и шумящая процессия подъехала к большому не новому, но добротному коттеджу. Ворота были раскрыты настежь и двор украшен многочисленными, шарами, лентами и цветами. Мишка встречал  хлебом с солью. Свиридов разбил  тарелку на счастье. Под виноградником расположились длинные праздничные столы. Вот жуки, все всё знали, а мне ни гу-гу. Гостей было много, и они ещё подходили и подъезжали. Играла живая музыка. И неплохо играла. Немного потоптавшись, отмаршировав семейные традиции. Мы уселись на указанные места. Наблюдая за происходящим, я обиженно фыркнула: «Так не честно, здесь только твои гости».
- «Поверь, их не звали. Они меня с пелёнок знают. И считают пригласительные, - лишним. Это их право. Я даже не знаю, что за сорока разнесла эту весть». Я понимая, что всё сказанное чистая правда, опять притихла.
Мишка появился неожиданно, сияя как ясно солнышко. И обняв нас сразу обоих за плечи, выдохнул: «Вы даже не представляете как я рад. Этот дом давно ожидал подобного события. И он достоин того. Он поперхнулся от нахлынувших слёз, но выдержав паузу, продолжил: « Я рад, что детские голоса опять зазвучат под крышей отчего дома». И вся эта свадьба вдруг завертелась, и заплясала, выплёскивая застоявшуюся энергию. С таким залихватским неистовством, что я поняла, этого точно ждали.
 Ближе к полуночи, кинула букет невесты в толпу. Подхватив на руки, Никита понёс меня к дому. За столом пели какие-то разухабистые песни, со скоромным смыслом, смеялись. Свадьба ещё только набирала обороты, расходится никто не собирался. Мне не спалось. Поднялась и подошла к окну. Небо сверкала мириадами звёзд. Месяц тихо плыл освещая свой путь. Вышла на балкон и присела в мягкое кресло. Свежий ветерок гонял солённый морской воздух. Гости стали расходится, и разъезжаться, слышался скрип тормозов, гул моторов. Оверин вышел следом.
- «Слишком насыщенный день? Давление на личное пространство? Не переживай, это только так кажется. Всё сделано только чтоб привязать себя, к тебе. Ты без меня сможешь. Я без тебя нет»: и он осёкся.
- «Не решай всё за меня. При своём относительном спокойствие, я попала в твоё магнитное поле с первого взгляда. А к спокойной реакции меня обязывает опыт. Я как айсберг, все мои печали под слоем воды. Попав на твою орбиту я уже не в силах с неё сойти. И теперь кружу вокруг и думаю: «Вот попала!!!» Но я безумно рада, что это ты. И теперь весь мой свет и тепло, - твои».
 Он обнял и прижался: «Я знаю. И теряю голову, в твоём присутствие. Твой запах, энергия, твой ум, манера разговора, голос, взгляд, - это всё звучит во мне эхом и завораживает, вызывая эйфорию».
Я засмеялась: «Во, попали. Но ты не бойся, умные женщины, если влюбляются, - дурры полные».
- «Не наговаривай: «Кто может сравниться с Матильдой моей?»
- «Какие у нас планы на сегодня, мой господин?»
- «Не переживай, но сегодня у нас ещё гости. А вот завтра мы поедим к морю. Это не обсуждается».
- «Ммм, это успокаивает, и воодушевляет»: промычала я многозначительно.
«Ты всё ещё прячешься в своём коконе. Чего ты боишься?»
- «Не боюсь, просто щажу твою психику. Ведь нас окружает разная действительность. И чтобы не стать подопытным кроликом, я научилась молчать. Ну и, придерживаюсь правила: «Меньше знаешь, крепче спишь». Постепенно ты всё поймёшь сам. А теперь учись помалкивать о моих отклонениях.  Я просто поэтесса, с бурной фантазией».
- «Да, моя сладкая. Именно так»: он втянул воздух, и довольно хмыкнул.
- «И прекрати так громко об этом думать»: взвизгнула я: «Это держит в постоянном напряжении».
- «Вот и я о том»: он сгрёб меня в охапку и унёс на кровать.
 …И это семейная жизнь?! Я не рыба, я вполне чувствительная, и даже более других. Но ведь это занимает столько времени. А у меня обязанностей выше крыши.
    После душа, долго сидела около зеркала, наводя должный лоск. День уже начался. Слышались голоса на кухне. Никита, ещё немного повалялся, созерцая мою возню. Оделся, и скрылся за дверью. Ага, вот она женская доля: «Выгляди на все сто, при минимальном вложении».  Потом улыбнулась своему ворчанию, и одним движением руки уложила волосы по желанию. Они замерли, как будто на них вылили большой слой лака. Повертелась. Волшебно. Главное, чтобы об этом никто не знал. Костюм чуть-чуть не соответствовал  вкусу, и я представив восхищавший меня узор мысленно перенесла его,  чуть приталив, и удлинив и сделав цвет более насыщенным, замерла разглядывая в отражении. Вполне.
Интересно, кто-нибудь заметит изменения. Встряхнула томившийся аромат настроения, и наконец последовала за мужем. При моём появлении все обернулись.
Вика удивлённо выдохнула: «Это вы куда уже успели?»
Мишка заминая вопрос, ответил за меня: «Всё сама, всё сама. Мастерится на все руки».
Подошёл и целуя руку шепнул: «Ты хоть пожалей их психику. Маши крыльями, менее заметно».
Вот он Мишка, знает больше чем говорит. И ничего от его цепкого взгляда не ускользнёт.
- «Что слишком?»: спросила я также шёпотом наклоняясь в знак приветствия.
- «Очень красиво. Не слушай меня. Ты этого достойна».
Никита отозвался мысленно: «Костюм выглядит, как с иголочки».
Ох уж эти Оверины.
Свиридов, молча сверлил взглядом, стоя перед раскрытой настежь дверью. Пашка, сидел у стола, доедая завтрак. Ну что ж, вроде без особой реакции. Пусть привыкают. Мне надо учиться управлять своими способностями, а без использования, это не возможно.
В моём меню всё больше находились натуральные продукты, и главное это мясо. Вот и теперь предугадывая  желания, Никита поставил предо мной жареную дичь. И бокал яблочного сока.
  Гости начинали собираться. Сегодня день тёщиных блинов. На больших разносах, на отдельных столах стояли блины, с начинкой на любой вкус. По традиции их принято выкупать. Вика взяла на себя обязанности продавца. А мы с Никитой вооружившись совком и метлой, собирали сыпавшуюся под ноги мелочь. И ссыпали в ведро. Этот день был спокойней вчерашнего, но гостей было даже больше. Развлекая гостей, мы исполнили несколько наших песен. И кое-какие из репертуара любимых исполнителей. Затем были танцы до упаду. Уже ближе к обеду я подсела к столу рядом с какой-то пожилой дамой.  И она без вступления начала рассказывать историю семьи Овериных. Я не хотела этого знать, но перебивать не стала.
- «Вот ты пляшешь и веселишься, а они несут в себе такую боль, что никому не пожелаешь. Отец у них в девяностые был директором сталелитейного, мать директрисой работала в школе искусств.  Известные, уважаемые люди. Мальчишки воспитанные не избалованные. Никита учился в медицинском, - на хирурга. Мишка, он по стопам отца пошёл, на инженера-технолога в столичном институте заканчивал.  Никита влюбился и женился рано, и ему повезло. Родились двое детишек: мальчик и девочка. И жили они с женой душа в душу. Но девяностые это страшные годы. Начался бандитский раздел сфер деятельности, а тут упертый коммунист, встал на пути. Александр Оверин выкупил завод и сделал его достоянием акционеров: трудяг, что отдали ему всю свою жизнь.   Вход пошли угрозы, а затем и случилась эта трагедия. Когда семья села в машину, и мотор завёлся, раздался взрыв. Всех по кусочкам собирали. Никита чуть не сошёл сума. Мишка тот более толстокожий, выдержал сам, и брату плечё подставил. И завод не отдал. И выловил всех причастных к этому взрыву. И пустил прахом все их дела. Они уже никогда не смогли подняться. Завод и теперь Оверинский.  Хотя  Мишка только курирует его, наездами. Предприятие процветает.  Он увлёкся наукой, у него по стране столько высокотехнологичных заводов, что никто слова против не смеет сказать. А Никита не смог больше возится с кровью, хотя врач от бога. Вот и ударился в шоу бизнес. Вот тебе сейчас лет сорок? Ты тогда ещё под стол пешком ходила. А они уже решали глобальные проблемы. И расхлёбывали заварившуюся кашу. Но вижу что Никите опять повезло в любви, и слава богу. Вот и радуемся за них. Люди они хорошие. Я за домом приглядываю в их отсутствие, от того и знаю больше других, и люблю их как родных. Что притихла, страшно? А какого им было?»: тяжело вздохнув, она умолкла. Я уже примерно всё это знала. Пережила боль Никиты в часы после аварии. Но с её рассказом пазлы сложились, и теперь вся картина была как на ладони.
- «Спасибо!!!» шепнула я.
- «За что?»: отозвалась она.
- «За любовь!!! Она им тогда очень была нужна».
Она глянула на меня, но убедившись, что я это серьёзно, обмякла: «Я же говорю, что ему повезло. Я людей чувствую».
    Никита подошёл и нетерпеливо потянул меня из-за стола за плечи: «Ну, хватит отдыхать, идём танцевать. Смотри, как Пашка выплясывает с мужиками. В перепляс пустился не только Пашка, Мишка и Семёныч не желали уступать. И пляска захватывала своей удалью». Я стукнула каблуком об каблук и перехватив у кого-то платочек подхватила задорную плясовую. Никита вертелся рядом. Когда танец окончился: «Он спросил, а ты откуда это умеешь?»
- «Солнце, я же не на луне жила».
День перевалил за полдень и покатился на убыль. Веселье то вспыхивало, то затихало, аудитория менялась. Но к вечеру всё же гости рассосались. И мы пересели ближе к цветнику, наслаждаясь и отходя от праздника.
Семёныч нарушил молчание: «Как же здесь всегда по особенному хорошо. Будто бы ангел хранитель машет своими крыльями. И цветы всё те же: яркие, ухоженные. Душа отдыхает».
Мишка отозвался: «Да. Это же всё мамиными заботами. Во всём её рука чувствуется». Но осёкся и притих. Наступила неловкая пауза.
Никита, не выпуская меня из объятий, шепнул на ушко: «Не обращай внимание.  Мы уже справились».
- «Кто в бассейн?»: крякнул старший Оверин, поднимаясь.
Молодёжь подпрыгнула и за семенила за ним следом. Семён Бенедиктович некоторое время размышлял, затем глянул на нас: «А вы идёте?»
- «Конечно идём, только переоденемся и придём»: подтвердил Никита.
Свиридов нехотя поднялся  и удалился. Мы ещё немного сидели, наслаждаясь видом и тишиной. Потом поднялись и пошли наверх, в свою комнату.
Когда спустились к бассейну, то там резвилась молодёжь. Вода была тёплая и прозрачная. Семёныч с Мишкой отдыхали после купания. Я присела рядом на лежак.
- «Ты что посмотреть пришла?» ворчливо заметил старший Оверин: «Иди купаться».
Я глянула на мужа, он скинул халат и терпеливо ожидал меня. Приподнялась, сбросила халатик и нерешительно посеменила к нему. Вода приятно коснулась тела. Я оттолкнулась от бортика и поплыла. Приятно. У нас с водой всегда особые отношения. Так как переживания других налипали на меня как на магнит железо, то как-то надо было от них избавляться, а именно это была вода. И ритуал омовения, приходилось свершать чаще, чем можно это представить. Когда не имелось под рукой ванны или душа, то омывала в раковине, - открытые места тела. А сейчас медлила из-за лишних глаз. Пашка подплыл: «Мам, ты неплохо плаваешь».
- «Ещё бы, как рыба в воде»: хохотнула я, отдуваясь от попадающей в рот воды. И тут же мелькнула мысль: вполне возможно.  Я никогда не была слабой физически, но и не выставляла это на показ. Ещё с мальства понимала, что всё доступно, всё по плечу. И не только я это понимала.  Пошла в танцевальную школу - приняли, в акробатическую - взяли, в балет - пожалуйста, в художку,  - а почему бы и нет, музыкальную – какие проблемы?   Разобрать и собрать мотор мотоцикла… выложить плиточкой пол, и при этом, ты ещё должна быть фотомоделью, принцессой, ангелом воплоти. Это участь каждой женщины живущей в пос.советском пространстве. А при моих талантах я мечтала только о времени. Набрала воздуха и нырнула, - ощутимо, никаких перенагрузок, немного отплыла, посидела на дне. Вынырнула.  Надо мной раздался встревоженный голос Мишки: «Может, хватит экспериментов?»
- «Прости, я не думала, что вы заметите». Вылезла и смущённо сбежала к себе. Залезла в душ.
Как же неловко вышло. Надо привыкать, что они за меня беспокоятся. Но всю жизнь о себе беспокоилась только сама, потом дети, и теперь очень сложно перестроиться. Но надо. Заглянул Никита.
- «Ты чего сбежала?»
- «Прости мне так стыдно. Я не подумала о том, что вы заметите мой эксперимент. Так неприятно, что заставила беспокоиться. Но я постараюсь…». И тут я осеклась. Передо мной промелькнули картины грядущего. И я выдохнув продолжила: «Но вам придётся меня принять такой, какая я есть, и больше доверять. То, что мне дано, это не просто игра природы. И то, что оно стремительно нарастает, это говорит о том, что пришло время. Для чего не знаю. Знаю что отмахнуться, и переложить на чьи-нибудь плечи не удастся. Расхлёбывать, буду я». Взглянула на застывшего мужа: «Не бери в голову. Справлюсь».
Никита вышел и присел на кровать. Я вытерлась, накинула халатик, вышла следом. Села рядышком и обняла его.
- «Ты же знал, что я непростая. Никита, обещаю, что буду впредь внимательней, щадить ваши чувства. Ты же знаешь, я вас с Мишкой очень люблю. Только берите в расчёт, что я другая».
Он очнулся: «Ну что ты причитаешь. Не красны девицы не расклеимся. Просто это грядущее напрягло».
- «Оно уже давно здесь. Нервы пощипывает, нутро на изнанку выворачивает. Время пришло остановить, сделать жизнь стабильней, мир чище. Как, ещё не открыли. Но то что, это мне сделать придётся, почему-то знала всегда, сколько себя помню. А пока будем наслаждаться свободой, счастьем, и предоставленным временем».
Он вывернулся и повалил меня на спину: «Я готов».
Вечер коснулся крыш, и пополз. Я  потянулась. Никита уже сбежал, оставив меня одну. И теперь отходя от его ласк, я ещё млела, и не спешила покидать постель. Наконец напрягла мышцы и расслабила, и так несколько раз. Уже легче. Поднялась. После душа, повертелась около зеркал, прикидывая подходящий образ. Затем представила процесс и провела ладонью по волосам. Интересно сколько на это тратили мастера. Но взмах руки, мне нравился больше. Достала простенькое, ромашковое платьице Занырнула в него,  и добавив несколько своих элементов, выскользнула за дверь.
В столовой слышно было разговор. И это был Пашка, и Никита.
- «Пашка, когда случилась авария, ты видел у мамки за спиной крылья? Не увиливай, на чистоту. А то я подумал, что схожу с ума».
- «Ну, если на чистоту, - ты бы свои, - прятать не забывал».
- «Это ты о чём?»
- «У тебя немного другие, но тоже тень отбрасывали».
- «Шутишь?»
- «Так ведь на чистоту».
Я заглянула: «Можно?»
Они смутились.
- «А, за спиной шушукаетесь?»
- «Разговариваем. Не шушукаемся. Крылья видели твои, вот и уточняли, толи стресс вызвал видение, толи точно были»: ещё в некотором замешательстве, выдал Оверин.
- «Не знаю, но во сне я ими машу уверенно. И в минуты вдохновения чувствую. Но думаю, что это что-то вроде энергетического всплеска.  Видел только Пашка и ты. Нас связывают родственные узы. Остальным недоступно».
- «Согласен»: подытожил Никита.
Пашка задумался, но не придумав чего-нибудь вразумительного  поддакнул: «Но вы хоть предупреждайте, а то в голову лезут дурные мысли».
    Остальные сидели под виноградником, где эти два дня шумели гости. Теперь гуляла тишина, и лёгкий ветерок, шевеля шелковистой листвой, тихонько шептал, располагая к покою. Я подошла к Мишке со спины и обняла: «Солнышко не обижайся на меня. Я не ожидала, что это может быть так истолковано. Я просто ныряла, и тренировала лёгкие. Ты меня простишь?»
- «Это ты меня прости. Но при твоей внешней хрупкости, в тебе столько силы. Которая, не каждому мужику доступна. Ты настоящий мужик Мила, уважаю»: хохотнул он. Я фыркнула в ответ от досады.
- «И всё-то тебе хиханьки, да хаханьки. Я серьёзно».
- «И я серьёзно. С твоим рекордом не каждый рекордсмен дайвенгист потягаться может, я засёк время. Если только дельфин или кит». Я уже отпустила его и начинала подниматься, когда он потянул меня за руку и приподнявшись чмокнул в щёку: «Горжусь и уважаю».
Я смутилась, а все расхохотались. От нелепости ситуации. Вот они Оверины, и как на них обижаться? Никита присел и поманил меня к себе. Пашка отошёл, - разглядывая окрестности. Виктория подскочила и увязалась следом.
Мишка вдруг стал серьёзным и обратился: «Ну что ж невестушка, пора с роднёй знакомить».
- «Ты это о чём?»
- «Неси ноутбук, будем по скайпу твоим звонить. А то вижу, что как на иголках сидишь. Под лежачий камень вода не течёт». Никита сам принёс комп. Я попятилась назад. Мишка поймал и усадил за стол: «Набирай. Ты что же думаешь им там лучше? Звони».
Я тяжело вздохнула и набрала. Олеська отозвалась тут же, и затараторила: «Мамочка, тебя кто там захватил в рабство, и не отпускает? Мы сейчас все приедем, и он пожалеет, что с нами связался. Мы очень соскучились и переживаем. Ромка рычит. Ленка уже слезу пустила. Может, ты объяснишь?»
Я опять вздохнула и наконец  открыла рот: « Я даже не знаю с чего начать, но событий за это время свершилось много. Если по порядку, то вы в курсе, что круиз по Волге, - это ещё и маленькое турне.  Питер, как планировали - посмотрели, но там же снимали и монтировали клипы. Не запланированная, эта поездка к морю, и многое другое, но я даже не знаю с чего начать. Тут меня отодвинул и влез в разговор Мишка: «Привет, давайте знакомиться. Я Михаил Александрович Оверин, или просто дядя Миша. Ваш новый близкий родственник, старший брат отчима. Он подтянул к камере Никиту. Это мой младший брат Никита Оверин, и ваша мама второй день доводится ему женой. Не кипятитесь, всё случилось внепланово. Почему, - от вас не станут скрывать. Но главное они просто нашли друг друга».
Олеська расплакалась: «Вы забрали нашу маму. Мою маму».
Никита вытеснил Мишку: «Что ты солнышко, мы её берём вместе с вами. Вы же не против переезда в Таган рог?»
В разговор вмешался Роман: «Нам не осилить тамошние цены. Даже если мы продадим всё имеющееся».
Никита привстал и сделал на телефон несколько снимков соседних домиков. Переслал по вацапу сыну. Ожидая реакцию замер.
- «Что это?»: отреагировал Роман.
- «Ну, это любой из двух, твой и Олеськин. Один мой. Другой Мишкин. Как, поедите?»
Роман хохотнул: «Откупаетесь? И всё ради мамки? Ну, вы и влипли. Мы же не любим её ни с кем делить. Даже друг другу не уступаем. Но переехать не откажемся. Дармовщинка она всегда сладка». И уже более серьёзно добавил: «Вы не шутите?»
Мишка пододвинул кресло и присел рядышком: «Ребята на полном серьёзе. Вы даже не представляете насколько. Мы готовы заплатить любые отступные. Примите нас в свою семью».
Олеська улыбнулась: «Ладно, уговорили, только не знаю как остальных собственников уговаривать будите. Ленка, не переживёт наш групповой отъезд».
- «С остальными потом поговорим, с глазу на глаз» отозвался Михаил: «Вот приедем вас забирать и поговорим».
Роман пробасил: «Вы ещё и приедете за нами?»
- «Ну, мы немного решили продлить отпуск, и провести его всей семьёй. Когда ещё так сложиться? Я вижу мы договорились, я жду от вас ксерокопии документов. Подам на гражданство и оформлю недвижимость. Так ты, какой выбрал себе Роман?»
- «Мне оба нравятся. Любой, без разницы, а ваш где?»
- «Наш, - между ними».
- «Круто. Я согласен. Олеська тоже не против, сейчас скриншот переправим. Ну, мама, - ты полна сюрпризов. И кто бы мог такое представить».
Я протиснулась между братьями: «Солнышко, для меня это тоже полная неожиданность, но она приятная. Я люблю вас. Скучаю. И очень надеюсь, что вы меня простите».
Меня опять вытеснили. Оверины завели всем понятную тему, и разговор перевалил в тихое русло. Теперь я переместилась на задний план, а они стали центром вселенной. Пашка неожиданно появился и мелькнул в кадре. Роман ухнул: «А тебе младший, ещё зачтётся. Тихушник. Хотя бы намекнул. Не в обиду, просто к слову пришлось»: извинился уже успокоившись.
Мы с Пашкой притихли, как нашкодившие котята.
- «Мам, а кто наши соседи? Я что-то никого не увидел»: спросил он.
- «Если следовать текущим событиям: Олеська с Романом».
- «Ясно. Я с вами».
- «Не вопрос!!!»
Он поднялся и снова сбежал знакомится с местностью.
Оверины прилипли к ноуту. Я пошла на кухню. Следом заглянул Свиридов: «Серьёзные у тебя дети. И как это ты так их воспитала?»
- «Что ты, это они меня строят. Я объект воспитания. Шаг вправо, шаг влево, расстрел. Шутка. Мы просто любим друг друга, семьЯ».
- «Я тоже мечтал, но не срослось. Но вот Вику за Пашку выдам, и подмажусь»: широко улыбаясь, на полном серьёзе заявил он.
Я притормозила и оглянулась на него: «Семёныч, ты не мытьём, так катаньем решил?»
- «Ну, это не мне решать, но ты на неё посмотри»: он кивнул в сторону удалявшейся парочки.
Я вздохнула: «Ты не думай, Вика и правда мне как дочь. А остальное,- не гони коней, пусть сами решают».
Я вытащила из холодильника дичь, и мясную нарезку, нашла хлеб. Налила сок. Мы присели и не дожидаясь других, тихо разговаривая на нейтральные темы, стали утолять придавивший голод.
- «Мила, как ты считаешь они найдут общий язык? Оверины и твои дети».
- «Они его уже нашли, а не то бы это они сейчас сидели на кухне».
- «И то верно»: улыбнулся Свиридов пережевывая ветчину.
Братцы появились шумно, делясь впечатлением. Никита присел рядышком и обнял: «Первый шаг сделан. А остальное в процессе притрётся. Как ты?»
- «В шоке».
Мишка, доставая салаты и другую снедь, отозвался: «Да потряхивает, серьёзные они у тебя»: и уже присаживаясь, добавил: «Но покладистые. Сойдёмся».
Ночь наступила быстро. И уже вся компания, разместившись в круг стола, делилась впечатлениями от прошедших дней. Расходиться не торопились, месяц проведённый бок обок, выработал в нас  потребность совместных посиделок. И теперь над нами витал дух благодушия. Уже ближе к полночи расползлись по комнатам, и затихли. Я долго  пыталась уснуть, но не справившись, вышла на балкон. Кутаясь в кофточку, оперлась на перила. Ночь чудная, звёзды высыпали как фасоль из мешка: крупные, яркие. И теперь толпились над головой многочисленными созвездиями. Где-то тихо насвистывал соловей, но где-то совсем рядом. Никита, стараясь не нарушать нависшее настроение, обнял меня. И теперь так же взирал на всё это великолепие. Что-то звякнуло и зашуршало, раздались голоса. Пашка с Викой вылезли на крышу через маленькое смотровое окно и теперь мостились удобнее для панорамного обозрения. Видно не спалось всем. Потому что с соседнего балкона доносились приглушенные голоса Свиридова и Михаила.


11

 Утро встретили в столовой у стола. Настроение объединяло. Старший Оверин даже, что-то мурлыкал под нос, накрывая на стол, я мешалась на подхвате. Вика сервировала. Никита достал из микроволновки разогретые чебуреки, а Мишка наполнял и передавал, только что приготовленную геркулесовую кашу.
Какао осталось остывать на плите.
Уже сидя, и поглощая кашу, Миша вопросил: «И так, какие у нас на сегодня планы?»
- «Ну, у вас не знаю, а у нас в планах море»: намекнул Никита.
Мишка будто ничего не заметил, констатировал: «Море, значит море».
Никита, аж заёрзал на стуле, но подумал и затих. Вика довольно улыбалась, поглядывая на Павла.
Пашка ел, и лишь краем уха улавливал разговоры. Я и без слов понимала, море это именно то, для чего он ехал сюда. Так что за его молчанием скрывалась буря эмоций.
   Даже если в начале и проскользнула искра недовольства, завтрак заканчивался на всеобщем ликовании. И Никита выдал то из-за чего ерзал: «Общество, я планировал маленький медовый круиз на яхте, вдоль побережья Чёрного моря. Как вы на это смотрите?»
Семёныч улыбнулся: «Мы непротив. Яхта это хорошо. Круиз так круиз. У меня уйма времени, я в отпуске».
- «Я с вами. Давно мы так не гуляли»: хохотнул Мишка.
Никита замер, - было видно, что он не ожидал такого единодушия. И теперь не знал, как реагировать. Но немного помолчав, всё же открыл рот: «Вместе так вместе. Только провиант придётся подкупить, по пути. Возвращаться не будем. А теперь пять минут на сборы».
Он повернулся ко мне и тоном обиженного ребёнка буркнул: «Сюрприза не получилось».
- «Что ты? Прекрасно отдохнём. У нас такая компашка подобралась сплоченная»: отозвалась я. И улыбнувшись, обвилась руками вокруг шеи, шепча на ушко: «Не понти, всё будет хорошо. А у сюрприза, всегда должны быть сторонние зрители».
- «Ну, тогда вперёд!!! Нас уже ждут. Тебе помочь?»
- «Я сильно не раскладывалась».
- «Тогда мне с тобой»: И он подталкивая меня впереди себя отправился в мою комнату.
- «Это можно оставить в шкафу. Это в сейф. Я уже завёл карту, и кинул деньжат, - на первое время хватит, а твои, - в сейф. Приедем - разберёмся».
- «Но мне надо домой. Меня дети ждут»: попыталась я вставить своё слово.
- «Им как раз хватит этого времени, чтобы распродать, и укомплектовать багаж. А мы приедем, и заберём всех».
- «Так что мне брать, с собой?»
- «Свои вечерние платья, купальник, джинсовый костюмчик…»: немного подумал и добавил: «Берём весь гардероб, потом разберёмся».
Пашка уже собрался, я слышала, как они с Мишкой разбирают: кто, куда. Смеются. Солнце светит, птички поют, Никита рядом воркует. Всё так хорошо, как затишье перед бурей. У меня ёкнуло в груди, и побежал холодок по спине. Но покопавшись в себе, успокоилась. Видений не было, события ещё только намечаются, так что будем наслаждаться затишьем. И я повернулась и прижалась к мужу. Он понял моё волнение, чмокнул в макушку: «Всё продуманно, не первый раз ходим по этому маршруту. Команда отменная. Выросли с ними, строили судно своими руками. И они в восторге от путешествия. Понимаешь, если бы что-то тебе угрожало, сейчас бы сидели все под виноградником».
Я вздохнула. Он обхватил ладонями моё лицо и прижался губами к губам. Это было так волнительно и приятно. Я замерла, и прикрыла глаза. Сердце едва трепыхалось, боясь спугнуть момент. В дверь стукнули.
- «Вы идёте? Вас все ждут»: не уверенно простонал Павел, и затих на последнем звуке.
- «Идём!!!»: отозвался Никита. Возвращаясь в прежнюю позицию. Его теперь ничего не сдерживало, и он не желал останавливаться. А мне было приятно ощущать его власть, быть слабой и желанной.  И тело млело в объятиях. Но Пашкино посапывание и топтание под дверью, сделало своё дело.
- «Спускайся, я чемодан и сумку возьму»: скомандовал Оверин.
И мы двинулись навстречу приятным сюрпризам. Машины уже пыхтели. Мишаня с Семёнычем, стояли в теньке, - что-то обсуждая. Виктория парилась в машине, на заднем сидении. Водилы  кружком покуривали вдалеке, и так чтобы ветром случайно не донесло. Завидев нас ожили, и направились к машинам.  Пашка ушёл к Вике.  Но я уже спокойно реагировала на эти перемены. Прижалась к Никите и прикрыла глаза. Мишка ещё некоторое время бурчал, через плечё: «Всем пять минут на сборы, а сами…»
Никита не обращая внимания, переспросил: «Мы где закупаться будем?»
Михаил ожил: «Как всегда, у Чиныши. Я уже созвонился, осталось только заказ забрать».Я отвернулась к окну разглядывая мелькающие дома, памятники, спешащих людей. Тихо и спокойно.
 Скоро уйдём в море, и всё что творится в этом городе за закрытыми дверями, станет от меня ещё дальше. Завернули к супермаркету. Машина по перевозке продуктов уже ожидала. Водитель дрейфовал возле, а из магазина бежал припрыгивая, видно хозяин, тот самый Чинуша. Я его представляла немного по-другому: длинным, сухощавым, а он кругленький как колобок, и такой же суетливый. При встрече все вдруг оживились и запрыгали, как от удара током. Мальчишки, - память не сотрёшь.
Чинуша выговаривал: «Я только сегодня узнал о свадьбе. Вы меня обошли. Это не по-братски».
Никита отшучивался: «Свадьба внеплановая, спонтанная. Гостей не ждали, сами препёрлись. Так что не обижайся, вернёмся ещё посидим тесным кружком».
 Чинуша успокоился. Немного потолкавшись, разбежались. Фургончик медленно пополз за нами следом. На берегу с нетерпением ждали: «Ну что вы так долго, вас только за смертью посылать»: ворчал Свиридов: «И где яхта? Сколько можно?»
- «Ты чего завёлся Семёныч, какая муха ужалила?»: рассмеялся старший Оверин.
Свиридов осёкся: «Не знаю, - наверно на солнце перегрелся. Так что там нового? И когда яхта будет?»
Никита оторвался от телефона: «Не трынди, всему своё время. Улыбаемся и машем!!! Сюрприз он должен быть сюрпризом».
   Таганрог – крупный город, расположенный на берегу Таганрогского залива Азовского моря.  На этом месте издавна селились люди – здесь были поселения сарматов, древнегреческие колонии. Уникальный климат  привлекал  известных россиян. Здесь бывал российский император Александр, поправлял здоровье Чехов. И сегодня Таганрог не только промышленный центр, но и город курорт, в котором, тем не менее, есть масса исторических достопримечательностей, оставшихся от его  бурной истории. Климат  сухой и жаркий, смягченный влиянием Азовского моря. Степной воздух смешиваясь с морским насыщен ионами, а потому считается  очень полезным, особенно людям часто болеющим. Средняя температура воздуха летом держится в районе отметки +30°С, а воды +27°С. Купальный сезон начинается в конце мая и заканчивается в сентябре. В июле-августе практически не бывает дождей.
    Мы выстроились вдоль причала, слушая море. И наслаждаясь свежим ветерком, который налетал внезапно, обдавая мелкими брызгами. Горизонт был чист. У меня по привычке на шее болталась камера. И я снимала водную стихию во всей её красе. Рядом суетился оператор Семёныча. Вдруг из-за гряды появились алые паруса. Челюсть от удивления отвисла, и потекли слёзы. Я так мечтала в живую увидеть шхуну с алыми парусами, что теперь замерла и не могла оторвать от неё взгляда. Невольно вскинула руку, будто пытаясь до неё дотянуться. Это чудо… Это столько эмоций. У каждого человека в жизни должны быть такие чудеса, у каждого свои, - но чтобы сердце от них пело от восторга, всю оставшуюся жизнь. Я понимала, что это дело рук Никиты, и от того ещё больше хотелось плакать. Как же я благодарна судьбе, что она сжалилась и послала мне Овериных, чтобы утвердить мою веру. Никита молча подошёл и встал рядом. Я прислонилась к его плёчу: «Спасибо солнышко. Это так чудесно. Я почувствовала себя в сказке: шепнула мечтательно, глядя на проплывающий фрегат. Он махнул головой и чмокнул меня как маленькую, в макушку. Корабль прошёл, красуясь наполненными ветром парусами, и показав нам хвост, вдруг плавно повернул к причалу.  Не знаю когда подошёл Мишка, но он выдохнул неожиданно: «Ну, ты даёшь братец. Наш фрегат, как летучий голландец».
- «Так это наша яхта?»: шепнула я в ответ.
- «Да! Во всей своей красе»: светясь от удовольствия, отозвался младший.
У меня слов не осталось. Я просто смотрела на всё происходящие, глазами ребёнка. И снимала на камеру, чтобы продлить мгновение. Прекрасное, чудесное мгновение сказки. Мы ещё некоторое время любовались яхтой, стоя  на берегу. Вика с Павлом  приблизились, и теперь весь свой восторг выплеснули  в полной мере.
- «Дядя Миша, Никита  - вы настоящие романтики. Я так счастлива, что вы у меня есть. Это же кому расскажешь, не поверят. Господи, летучий голландец и только!!!»: переходя на крик, тараторила Виктория. Пашка сиял от предвкушения.
Багаж и продукты перенесли на фрегат. Мы потоптались и тоже нерешительно двинулись по трапу. Никита крепко держал мою руку. Уже стоя на палубе, я оглянулась: нас провожала внушительная толпа любопытствующих. Говорила же, сюрпризам требуются свидетели.
Яхта без лишнего шума качнулась и отчалила. Скоро берег, и провожающие скрылись за мысом, из-за которого появилось наше чудо.  А мы не хотели расходиться, стояли у резных бортиков и любовались: морем, крикливыми чайками, что не хотели отпускать, всплесками волн и алыми парусами. Никита стоял и не мешал моему восторженному созерцанию. Затем мы спустились в каюту. Я развесила свои платья по плечикам и убрала в шкаф, он был вместительным. И так как теперь мы делили каюту на двоих, вещи Никиты прекрасно вместились. И как только закончила возню. Муж подхватил меня на руки и у нёс, на широкую старинную, резную кровать с палантином.  Осторожно опустил во множество подушек и прилёг рядом.
- «Я постоянно нахожусь в плену твоих чар. Я задыхаюсь, даже если мысленно прикасаюсь к твоему телу. Я благодарю небо за тебя, за каждую минуту счастья, за счастье быть рядом».
Я покраснела  и закрыла глаза. Но от его слов во мне вспыхнуло такое пламя, что горло перехватило спазмом. И я закусила губу. А он осыпал пылкими поцелуями и обнажал, требуя большего.
   Через час позвали на обед. Вставать не хотелось. Никита сграбастал в свои объятья и шепнул: «Не расслабляйся. Будем навёрстывать упущенное. И помни, я тебя хочу всегда, и много».
- «Ты прям сексуальный маньяк… Но мне нравится. Я сама от тебя горю, как солома на ветру. И вставать не хочется. Держи меня крепче, …испей меня до дна, ты самый лучший в мире из мужчин, ты позови, и я пойду с тобой».
Он вспыхнул и обжог мои губы поцелуем. Голова закружилась, тело дрогнуло и поплыло под его руками. Я застонала.
 Он уже одевался после душа, когда я пошевелилась и открыла глаза.
- «Жалко было тебя будить. Но нас позвали к обеду. Я не буду тебе мешать, одевайся и на палубу… Обедать будем там». Он оделся и выскользнул за дверь. Повалявшись ещё немножко, поднялась. Душ приятно приводил в чувства. И правда пьянею без вина. Чем дальше, тем хуже. Алкоголик, да и только.
Мозги набекрень. Дай волю из постели бы не вылезала. И я вспомнив застонала. Это не выносимо, каждое прикосновение вызывало  бурю эмоций. И я тонула в них, - покорно отдаваясь. Выбрав подходящее платье, повертелась перед зеркалом. Уложила каскадом волосы. Краситься не стала. Зачем портить естественное?  В трепетном волнении закрыла за собой дверь.
На палубе играла музыка. Тихие звуки клавесина разносило по глади моря. Столы ломились от царских яств. Семёныч улыбнулся: «Мила, ты что придумала новый вид казни? Я захлебнусь слюной».
- «Простите! Вы что меня ждали? Я не подумала, ещё раз простите»; шепнула я, краснея. Никита в расшитом золотом ярко синем камзоле, приветствовал меня. Нацепил на меня бриллиантовые подвески, водрузил на голову диадему. И подвёл к вырезанному из дуба трону: «Ваше величество ваш трон. Обед подан, разрешите подданным приступить?»
Я смутилась, но в следующий момент справилась, и медленно кивнула головой соглашаясь: «Присаживайтесь господа. Да будет пир»: вспомнилась фраза из «Гари Потера».  И пир начался: суп из куропаток, белуга под винным соусом, шашлычок с грибочками и баранины, салатик летний, салатик гнездо, цезарь. Аромат разносило ветерком, отчего щекотало в носу. Попробовать хотелось всё.
Свободная часть команды обедала тут же, это старший механик, и главный инженер литейного цеха Григорий Страхов и корабельный кок Степан Козубенко, - начальник заводской охраны. Это как раз те ребята, что стояли у истоков мечты. Своими руками собрали фрегат, и теперь время от времени устраивают совместные путешествия по морским просторам. У штурвала давился слюной вахтенный. Но о нём не забыли. Степан спохватился и отложив вкусняшки на разнос, отнёс ему в рубку.
- «Теперь можно есть со спокойной душой. А то так и чувствую, как у Алексея в желудке урчит»: оправдывался он, усаживаясь на стул.
Вот человек, вроде бы силовик, а такой мягкий и заботливый. И готовит лучше любого ресторанного повара.  Некоторые всплывшие видения давали понять, что этих людей объединяет гораздо больше, чем обговаривалось. Но меньше знаешь, лучше спишь. И главное, чтоб они были уверенны в моём незнание. Я не собиралась лезть им в душу, и устраивать судилища. У каждого человека есть скелеты в шкафу, и пусть они там и остаются.
   Никита поднялся, разлил по фужерам сухое сладкое. И первым произнёс тост: «Жизнь пролетает, как тройка по наезженной дороге. Люди приходит, и уходят, но некоторые приходят в нашу жизнь подарком небес. И жизнь приобретает смысл и цену. Выпьем же за тех, кто украсил жизнь и предал ей смысл. За любовь!!!»
Мы поднялись и выпили стоя, - за любовь. Любовь это та действующая сила, что творит и созидает, и двигает прогресс, что подвигает нас на свершения, что исцеляет без лекарств. Любовь – это эликсир молодости, дарованный богами. И не смотря на издержки, это чудо делает нас выше и чище по всем параметрам.
 Он выпил, и неожиданно сграбастал меня в охапку, и впился губами в мои губы. Я не трепыхнулась. Меня обдало таким жаром, что я сгорела сразу, вцепившись ладонями в его плечи. И меня уже не волновало, кто что скажет, или что подумает. Был только он и его чистая и нежная любовь.
На десерт  подали мороженное. А мне ещё и бутылочку ессентуки. По поводу отступления вопросов ни кто не задавал. Подумаешь, морская болезнь без симптомов.
И тут Павел, будто вдруг услышал мои размышления: «Мам, а твоя морская болезнь?»
Я смущённо улыбнулась. И мне на помощь пришёл старший Оверин: «Врач сказал это гастрит, от неожиданных волнений».
Никита хихикнул и мысль громким эхом прозвучала во мне: «Как же этот гастрит всех удивит через восемь месяцев».
Я не одобрительно на него покосилась.
- «Прости солнышко! Я это от смущения»: шепнул он.
После обеда мы ещё посидели у стола с мешочком русского лото.  Затем почаёвничали. И разбрелись по своим углам. Я затихла у кормы, смотря вдаль и наслаждаясь воздухом и видом. Вдруг боль резанула мозг, и в голове разорвалась шумовая граната. Симфония  голосов с нарастающей силой взвизгнула и прошлась по сознанию. Я невольно закрыла глаза и обхватила голову ладонями, как будто испугавшись за её сохранность. Никита вырос из неоткуда, и обхватив за плечи прижал: «Болит голова? Что? Болит?»
Я ещё немного помолчала. Шум улёгся, теперь это походило на сломанное радио, где все волны перемешались, и мне не составляло труда переключаться и различать связанную речь. Я слушала и соответственно видела картинку.  Болезнь прогрессировала, море стало проводником звуков и мыслей, антенна работала с перегрузкой. Превозмогая себя, я открыла глаза.
- «Не волнуйся, это технические сбои. Всё устаканется».
Он замер размышляя над сказанным.
- «Смотри на меня. Ты знал, что я другая, старайся мне доверять. А я постепенно разберусь что и зачем».
Он улыбнулся: «И ты старайся меня не сбрасывать со счетов. Я всегда буду волноваться, от этого не уйдёшь».
И  повернувшись к морю на минуту притихли.
- «Понимаешь, странность только увеличивается. И надо к ней адаптироваться мгновенно. У меня в голове армянское радио. Голоса всей планеты, с картинками. Вот я и растерялась. Но уже легче. Но хуже всего, когда знаешь, но ничем помочь не можешь. И чувствуешь боль каждого. У меня сердце не выдержит. Помогает только умение детства, когда мне снились страшные сны, я просыпалась, додумывала счастливый конец, и засыпала снова. Утром было уже не таким испорченным. Вот и теперь, я ставлю радио за ширму, и уже легче. Интересно обратная связь существует? Но не будем торопить события, мне надо поспать».
Мы спустились в каюту. Платье повисло на плечиках. Накинув халатик, я на коленях поползла к манящим подушкам. Никита раскрыл объятья. И я безвольно в них рухнула.  Моя карма была явна испорченна.  Но как же приятно осознавать, что он мой. Чувствовать его вибрации души, и таять от одного взгляда, касания рук. Ощущать его дыхание на своём лице и гореть жгучей страстью задыхаясь от нахлынувших волн возбуждения. Самый лучший лифчик, это руки любимого мужчины. Самое лучшее одеяло, это объятия мужа.  И самый сладкий сон, это эйфория от экстаза, большой и не проходящей любви.