Смерть - прекрасная супруга

 В давно забытой Богом и Государством хрущевке коротал свои дни дряхлый старик, напоминавший больше запылившийся древний экспонат в археологическом музее, нежели живого человека. И настал уже тот момент, когда наш герой оглянулся и не заметил ни души вокруг. Ни единого знакомого лица в целом мире. Оставшись совсем один, словно последний догнивающий лист на срубленном дереве поколений, этот бедный старик, однако, не был одинок! Повсюду, куда бы он ни держал свой путь, за ним неизменно следовала Смерть.
 Нет, что Вы, это вовсе не просто метафора! Смерть действительно жила с нашим героем, деля крохотные квадратные метры, помогая по хозяйству и иногда беседуя с ним о том, да о сем. Пенсию не воровала, по утрам слишком рано не будила, квартплату платила прилежно, была до удивления чистоплотной – в общем, идеальная соседка! Старик не раз представлял, как было бы здорово кому-то похвастаться такой чудесной сожительницей, но, увы, некому. Зато сама Смерть на комплименты реагировала премило: поблескивая белозубой улыбкой из темноты капюшона и хрипловато хихикая.
 Холодными длинными зимами старик и Смерть грели друг другу замерзшие косточки. Целыми часами они отмокали в горячей ванне, молча слушая тихое капание протекших труб и ругань неугомонных соседей за тонкими стенами. В такие моменты, горящие адским пламенем глаза Смерти смягчались и светились ласково-мрачным синим. А старик любил напустить побольше пены и ловить ее бородой, длинной, как его беззаботная старость.
 Иногда старик и Смерть сидели, поджав колени, на узком подоконнике и с любопытством наблюдали за суетливыми прохожими снизу.
- Слушай, а, может, того, плюнем, а? – старик озорно сверкнул глазами из-под толстых местами треснутых стекол очков, которые он частенько использовал как бинокль для наблюдения за соседями и прохожими. – Вон, ты ж только погляди, как заманчиво блестит лысина у вот этого вот шустренького, который сейчас чуть не споткнулся о тротуар. Видишь? Ну? А теперь чего? – Смерть глянула на него исподлобья строго и категорично. Старик тотчас засуетился, - Ну что ж тогда? Вот тогда уж давай нашу любимую игру! Я начну, да? Ты ж не против? Я вот, например, думаю, что первым умрет вон тот лысенький…да-да, тот самый, на которого я хотел плюнуть. Ну вот что тут поделать-то, очень уж приглянулась мне его макушка!
- Не угада-ал. – Смерть неспешно потянулась, хрустнув суставами, и выложила на подоконник свои худощавые белые ножки с деловито выпирающими острыми коленками. – Мо-ожет быть, я скажу тебе сра-азу, кто умрет пе-ервым?
- Нет уж, нет, ты что! – Старик замотал головой по сторонам так быстро, что шея его с непривычки заскрипела. – Так же ведь вот совсем весь интерес пропадет! Какая тут игра-то тогда получится, ну? – И он снова всем вниманием прилипал к окну, то и дело поправляя свои очки-бинокли.
 Бывало, старик хлебнет украдкой самодельной горячительной жидкости и начнет задавать Смерти непристойные вопросы. Так, однажды, он спросил ее, вытирая бороду от пролитых мимо драгоценных капель из заветной бутылочки:
- Вот скажи, милая, только честно ответь! Почему ж люди как-то, ну знаешь, не совсем считаются с тобой? Боятся ж многие, кто-то вон убегает даже, зря только пятки показывает…и ведь еще провоцируют некоторые! Но вот почему, кхм, почему ж они не уважают-то тебя, как полагается? Ну вот ответь мне, Смертушка!
 Смерть недовольно скрестила костлявые руки с закатанными рукавами черной как бездна мантии у себя на груди. Полы ее мрачных одеяний колыхнулись в сторону маленького уродливого оконца, подальше от раскинувшегося на потрепанном кресле старика. Предварительно ворчливо фыркнув, Смерть все же ответила, в привычной для нее манере чинно растягивая слова, уныло прожевывая их в предложения:
- Дело в том, что лю-юди по своей натуре изли-ишне… эгоцентри-ичны.
- Но-но-но…постой-ка! Вот как хоть это вообще связано-то?
 Смерть задумчиво постукивала костлявыми пальцами по острию своей смертоносной косы.
- Ка-аждый человек по своей нату-уре в той или иной степени эгоцентри-ичен. Понимая, как ма-ало ему отведено на этом све-ете, он неосознанно мнит себя неотъе-емлемой частицей мирозда-ания…
- Постой-постой! Это, это как же так-то?! – старик поперхнулся своим излюбленным напитком и удивленно подался вперед, отчего морщины на его лице затрепетали. – Ну вот как же, по-твоему, значит, человек считает, он-де пуп мира, потому что знает вот, что жить-то ему, в общем-то, итак не очень долго и все равно в конце-то за ним придешь ты? – Смерть едва слышно хихикнула из-под темного капюшона и закрыла костлявыми пальцами свой явно улыбающийся, но неразличимый из-под мрачных одеяний рот. - А как же-ш самоубийцы там всякие? Ну вот неужели эти ребятки – какое-то исключение из правил, этакие юродивые что ли, отчего-то не считающие себя этой вот «частицей мироздания»? Тут вот какая-то несуразица выходит, тебе так не кажется?
- Нельзя-я-я отрицать тот фа-а-акт, что в убийстве со-о-обственной персоны, как пра-а-авило, больше эгоцентри-и-изма, чем в жизнелюбии. - Старик внимательно вперил взгляд в ее тонкую, темную и согбенную фигурку, будто стараясь высмотреть нечто, скрытое от человеческого глаза, но не находя это. Он лишь незаметно сминал у себя в кармане маленький сверток, отчего-то не решаясь вытащить его.
 «Что же это за сверток?» - невольно задастся вопросом внимательный читатель. Пожалуй, это та самая маленькая вещица, так резко изменившая судьбы наших героев. Сверток – сверкающее надеждами сокровище, наспех укрытое потертым клетчатым платком с криво налепленными заплатами. Эта миниатюрная драгоценность, слетев однажды с холодной руки чей-то навечно потухшей жены, тотчас согрелась во влажной мягкости детской ладони. Теперь, с годами, пальцы, сжимающие сверток, покрылись морщинами, только душа их обладателя осталась прежней.
 И все же, в нужный час, этот неказистый сверток раскрылся отдал в объятия мира обручальное кольцо. И тут же, как на трон, оно взгромоздилось на костлявый палец мрачной невесты под хрипловато счастливое «Да-а». Весь покрасневший и восторженный старик, забыв про свой уже немалый возраст в пыльном паспорте и слабость в трясущихся ногах, пустился в пляс вокруг Смерти, да так энергично, что у любого бы возникли опасения, как бы наш дед совсем не рассыпался.
- Ну вот и что же, что же, мрачная моя? А? Красавица моя, вечно скорбящая, давай уж скорее поженимся-то! Ну? Чего ж тянуть быка за копыта, давай вот прямо сейчас, давай? – Стариковские глаза, раздвинув шторы морщин, выпучились по-детски восторженно.
- Мо-ожно. – Уныло, хотя и удовлетворенно протянула Смерть.
 Ну и что же вы думаете? Не прошло и получаса, как они уже спешили из дома, справляясь с многочисленными тугими замками, которыми была утыкана входная дверь хрущевки старика. Перейдя улицу, наши герои сразу направились к единственному человеку в округе, достойному их обвенчать. С каждым шагом старик все больше колебался в своем решении, а от восторженного нетерпения не осталось и следа. Все-таки в глубине души наш герой интуитивно понимал, на какую сделку идет, заключая этот брак. На настоящую сделку со Смертью, причем, буквальнее некуда...