Свадебный салон

Она чуть приоткрыла глаза и посмотрела в лицо лежащей рядом девушке. Красивые  брови, густые ресницы. Удивительно, редко сейчас, но естественные ресницы. Линия губ. Нижняя приятно полненькая. Вспоминая, как несколько минут назад сжимала эти губы своими и нежно касалась языком, она зажмурилась, чувствуя там, внизу…
…-Здравствуйте, мне бы платье подобрать. Я звонила.
-А, Катя! Я узнала вас по голосу.
Хозяйка салона свадебных платьев обязана с улыбкой встречать всех посетителей. Даже таких, в осеней куртке грязно-зелёного цвета и замшевых сапогах, явно порванных сбоку. И это в середине декабря, в слякоть. Она отложила планшет с недосмотренным фильмом и встала.
-И у вас «девяносто – шестьдесят – девяносто».
Хозяйка повела рукой вдоль ряда восхитительного ряда белых облаков шёлка и кружев, приглашая девушку погрузиться в магию выбора подвенечного платья. Смущаясь, та призналась, что денег не очень много, она сирота и копила на платье два года. Опытный продавец шепнула о аренде и предложила несколько очень дорогих платьев. Катя вспыхнула радостью и расстегнула куртку. Очень скоро в тот же угол полетела чёрная кофта и кожаная, ещё мамина юбка. Первое платье она одевала закрыв глаза и запуталась в оборках.
Хозяйка, гладя на её неловкие попытки прикрыть закрашенный неправильной стиркой лифчик, пробежалась по полкам и когда девушка всё же смогла справиться с лентами и юбками и открыла глаза, её встречала роскошь кружев бюстика с трусиками и тончайшие чулки.
-Это безумно до… - пролепетала Катя, клонясь к искушению всем телом, вытянув вперёд дрожащие пальцы.
-Это в подарок.
Катя не отрывая глаз от рук волшебницы сняла платье, одним движением расстегнула свой видавши виды лифчик и стянула тёплые колготки вместе с трусиками…
…Волны наслаждения спадали, затихая. Не желая отпускать это чувство, она напрягла ягодицы, скрестила ноги и опять сотряслась всем телом. Пытаясь за что-то схватиться она выбросила руку в сторону  и указательный палец попал в полуоткрытый рот девушки. Тёплый и влажный… Несколько минут спустя она лежала раскинув ноги и руки в стороны, глядя в потолок салона и вспоминая.
Как он тогда сказал? А, «у меня изменились обстоятельства».
Она сжала кулаки с крикнула в потолок:
-Обстоятельства! Что ты знаешь об обстоятельствах? Сукин сын! Почему ты бросил меня?
А второй раз? Через десять лет он снова возник. Появился из остановившейся рядом машины и просто сказал:
-Привет, Таня.
Пока ехали к работе рассказал о своей семье, как живёт. В свою очередь спросил о её успехах. Почему не замужем? Есть кто?
-Есть то есть, но вот жить где?
Как легко было произносить эту заезженную, примитивную фразу…
…Таня провела пальцем по щеке и шее девушки. Потом повернулась всем телом и, облизав губы, втянула отвердевший сосок в рот. Плоский живот напрягся и девушка тихонько застонала. Зажав сосок зубами, она чуть поднялась вверх, чтобы увидеть её лицо, опуская ладонь по животу вниз, погружая пальцы…
…Когда Катя надела чулки и застегнула подвязки, её уже ждали туфли на шпильке. Уже ни о чём не спрашивая, погруженная в транс красоты девушка надела их и прошла по салону, как по подиуму. Таня улыбнулась своим мыслям и, уперев подбородок в ладонь, смотрела, как вертится перед старинным зеркалом провинциальная недавняя школьница. Разглядев сквозь полупрозрачное бельё тёмные волосы там, где их не должно быть, Таня досадливо поморщилась и спросила:
-Кать, платье-то мерить будем?
Будем. С такой фигурой любое было впору. Обтягивающее, следом пышное как торт, затем с коротким подолом и аккуратной фатой. И каждое было примерено и в походке и в танце.
-Передохни. – Таня протянула Кате чашку остывающего чая. – Ещё даже не половина.
-Тань. – Девушка с лёгкой тревогой посмотрела на неё. – Ты такая добрая, наверное, за всё то, что ты делаешь для меня, ты попросишь мою душу?
Таня улыбнулась.
-Глупая. Не беспокойся. Я работаю в салоне радости. Что я могу требовать, кроме денег? С кого-то больше, с кого-то меньше. Я хозяйка здесь и сама решаю, кому и что. Сегодня я решила помочь тебе, потому то... потому что…
Таня остановилась, замечая признаки действия чая. Зрачки расширились и Катя замерла без движения как стояла, с открытыми глазами. Карие вишни. Какое точное выражение. Идеал…
…А у неё были зелёные глаза, когда она радовалась. Он видел только такие. Даже после его слов, что бросает её. Только мать отшатнулась, когда Таня зашла домой и посмотрела на неё почти чёрным взглядом бабушки-цыганки.
Бабушка всё чаще проявлялась во внучке. Быть брошенной в двадцать лет, что может быть страшнее. Потом работа. Первая и единственная. Не по специальности. Красный диплом она сожгла через пять лет. Тело супермодели скрыли длинные простые платья. Изумруды глаз поблекли до непонятного оттенка и белизна белков покрылась красными ниточками сосудов от частых ночных слёз…
…Таня обошла вокруг замершей девушки и в который раз порадовалась её идеальной фигуре. Затем сняла с себя своё бледно-голубое платье и осталась в таком же кружевном комплекте, что и Катя, только чёрного цвета. Взяв словно спелый плод её лицо в ладони, стала осторожно, словно боясь разбудить, целовать.
-Я твой муж…-Таня вспомнила, что так и не спросила его имя. – Мы только вдвоём в первую брачную ночь.
Она коснулась её губ своими и почувствовала ответное касание языка…
…Когда она проснулась было близко к полуночи. Зябко поёживаясь поднялась и, накинув халат, прошла по салону, собирая разбросанные вещи. Остановившись напротив старинного зеркала, поправила причёску и пристально вгляделась в изумрудные глаза своего отражения. Прошло несколько секунд и цвет глаз сменился на чёрный, цыганский.
-Да, бабуль. Спасибо за глазки. – Таня улыбнулась отражению. – Скоро я их опять у тебя одолжу.
Она отвернулась и вместе со своим черноглазым отражением посмотрела на распростёртую на платьях девушку. Та стала дышать глубже и начала чуть шевелиться.
-Скорее. - раздался чуть слышный шепот из зеркала. – Я хочу её.
Таня выключила в салоне свет и зашла в ванную. Одеваясь она смотрела на себя в обычное зеркало, радуясь прежнему, молодому изумруду глаз и насыщенному цвету каштановых волос. И не обращая внимания на донесшийся сквозь закрытую дверь звук нескольких глухих стуков по полу и сдавленный крик.
Когда она вышла в салон и ненадолго включила свет, чтобы взять никому больше не нужные обноски Кати, на полу и в зеркале никого не было.
Закрыв за собой дверь салона, тридцатипятилетняя девственница пошла домой. Двадцать восемь минут пешком. Это зимой. Летом на три минуты меньше. Каждый день, кроме понедельника. Пятнадцать лет туда и обратно.
А в тёмном салоне из глубины зеркала вытянулась блестящая женская рука с дрожащими пальцами и рывком втянулась обратно.